Утро в день похорон выдалось пасмурным и холодным.
- Всю ночь шел ливень, - тихо проговорила полная пожилая кухарка Фелисита, расставляя посуду на обеденный стол, - наверняка опять залило виноградники.
- Не беспокойся, моя дорогая, - в тон ей ответил молодой господин, подходя к пожилой женщине и целуя ее в лоб. - Мы справимся и с этим.
Фелисита достала из складок своего фартука платок и промокнула влажные глаза. Молодой господин легко погладил ее по плечу в знак утешения и отошел к окну. Было видно, что на улице моросил дождь. Через минуту в комнате появился конюх и объявил грубым голосом:
- Синьор Рикардо, все готово, пора.
- Иду.
- Еще пироги не были в печи, пойду, - засуетилась кухарка. - Не беспокойтесь, синьор Рикардо, к возвращению семьи будет все готово.
- Все хорошо, моя дорогая, ты справишься? - Рикардо отошел от окна, подошел к Фелисите и мягко взял ее за плечи. - Не стоит так печалиться.
- Все в порядке, синьор, - быстро закивала она, в последний раз промокнув глаза и пряча платок обратно в фартук. Молодой господин снова поцеловал ее в лоб и тихо вышел из комнаты. Конюх последовал за ним.
Последнее прощание с усопшей хозяйкой дома проходило на фамильном кладбище семьи Варнас, которое располагалось на небольшом холме. Холм окутывал густой утренний туман, продувал порывистый ветер. Но, ни холод, ни моросящий дождь, ничто не могло прогнать отсюда тех, кто пришел проститься. В этот день среди молчаливых надгробий, хранящих многовековую историю семьи, собралось много людей, желавших почтить память Далейны Варнас. Собралась вся семья, пришли многие из друзей, знакомых, даже прислуга из дома и рабочие с фаттории. Рядом с гробом стояли муж покойной - Джакопо Варнас, старший сын - Энрико и младший - Рикардо. Позади них стоял Каино ди Варнас. Он был сыном родного брата Джакопо и приходился ему племянником. Каино было восемь лет, когда отец погиб, и он остался с матерью. Джакопо, решив, что мальчику необходимо мужское воспитание, взял его в свой дом. Каино рос и учился вместе с Энрико и Рикардо под пристальным присмотром своего дяди, а когда молодому человеку исполнился двадцать один год, Джакопо отослал племянника учиться в город. Большей частью Каино жил в городе в доме у своей матери, а в поместье приезжал только изредка. Но, узнав о кончине Далейны Варнас, Каино не замедлил приехать на похороны.
Были здесь и другие члены семьи: многочисленные дяди и тети, братья и сестры, племянники и племянницы. Женщины всхлипывали и прижимали платки к мокрым глазам, на лицах мужчин застыла молчаливая маска скорби.
- Хорошая была хозяйка, добрая, - еле слышно сказала одна из прислуги.
- Ласковая, душа семьи и дома, - шепнула другая.
Рикардо, стоявший по правую руку от отца, заметил, как у того по щеке скатилась слеза и как он пошатнулся.
- Отец, - шепнул Рикардо и поддержал его под руки, - тебе нехорошо?
Джакопо ничего не ответил сыну, а лишь молча повернулся и медленно зашагал к выходу. Сыновья поддерживали его с двух сторон, чтобы он не упал, и помогали идти.
За всю свою жизнь Рикардо ни разу не видел отца таким подавленным и слабым. Казалось, за три последних дня он постарел на десять лет: радость ушла из его глаз, щеки впали, исхудалое лицо обтягивала бледная морщинистая кожа. Все знали, как Джакопо любил и боготворил свою жену. Больше тридцати лет они прожили душа в душу. Невозможно было даже предположить, что между супругами когда-либо возникали даже мелкие ссоры. И теперь, когда она покинула его, покидала его и жизнь. Рикардо видел это и жалел отца, но ничего не мог сделать, кроме как быть рядом с ним.
Пока сыновья вели Джакопо к выходу с кладбища, к ним подходили и выражали соболезнования. Рикардо непроизвольно оглядывал собравшихся людей, отмечая, что многих из них не знает и видит впервые. Он бросил беглый взгляд на брата - Энрико казался ко всему безучастным и, скорее, из чувства долга и вежливости находился здесь. На его лице читалась откровенная скука.
Когда они уже спустились с холма, могилу стали закапывать.
По возвращении с похорон, вся семья, кроме хозяина дома, собралась в столовой. После смерти жены Джакопо не выходил из своих комнат, почти ничего не ел и все время лежал. Члены семьи и прислуга всерьез опасались, что хозяин последует сразу за женой, и не отходили от него день и ночь. Рикардо распоряжался, чтобы за отцом ухаживали, укладывали в постель и относили ему еду. Однако, не смотря на заботу сына и его частые визиты, Джакопо оставался плох.
Перед тем, как идти в столовую, Рикардо зашел в кухню и дождался там Фелиситу.
- Как там отец? - спросил он кухарку, как только она появилась в дверях.
- Без изменений, синьор Рикардо. - Фелисита поставила на стол поднос с нетронутой едой, которую относила Джакопо. - Я не знаю что делать. Господин совсем замучает себя. Вначале хозяйка ушла от нас, а теперь...
Кухарка не смогла договорить, а лишь прижала ладони к лицу и зарыдала. Молодой господин подошел к ней и ласково обнял за плечи.
- Не расстраивайся, моя дорогая, все будет хорошо. Отец обязательно поправится.
Фелисита согласно закивала, достала из фартука платок и промокнула лицо.
- Мне нужно идти, позже я навещу отца. А ты не должна плакать. - Рикардо еще раз обнял пожилую кухарку и направился к выходу.
- Синьора и синьорина Конти приехали в поместье, пока вы были на кладбище, - сказала Фелисита, когда Рикардо был уже у двери. - Они ждут в столовой.
Молодой господин недовольно нахмурил брови и молча вышел в коридор. Его отнюдь не радовал приезд Агаты Конти, приходившейся двоюродной племянницей покойной, и ее дочери Кармен. Они принадлежали к той далекой ветви семьи, которая давно растратила свое состояние в праздной жизни и существовала лишь ее отголосками и иллюзорной репутацией. В связи с этим, Агата предпринимала попытки поправить семейные дела, пытаясь устроить выгодный брак для дочери. В ее глазах братья Варнас были первыми претендентами на роль женихов для Кармен. Но все старания неизменно на протяжении последних трех лет шли крахом, и даже соблазнительность девушки не могла это изменить. Агата все же не отчаивалась и использовала каждый удобный момент. И даже их приезд на похороны был ничем иным, как лишь предлогом появиться в поместье и в очередной раз попытаться привлечь внимание одного из молодых людей.
Рикардо об этом было хорошо известно, поэтому встречи с Агатой и Кармен Конти не доставляли ему особой радости, даже наоборот. Он презрительно сморщил нос - очередного разговора на тему женитьбы не избежать. Но еще оставалась надежда, что удастся быстро выпроводить этих неприятных особ из поместья и они не задержаться надолго.
Рикардо, погруженный в невеселые мысли, вошел в столовую. Сразу ему навстречу поднялась Агата, Кармен моментально вскочила со своего места, подбежала и повисла на его руке. Рикардо поспешно высвободил руку из цепких объятий девушки, коротко кивнул ей и сдержанно склонился над рукой Агаты. Не сказав им ни слова, он подошел к своей тёте Элиане, молчаливо сидевшей на мягком стуле.
Элиана да Гресо приходилась родной сестрой покойной Далейны Варнас. Внешне она очень походила на сестру, была такой же доброй и тихой. Всегда приветлива и любезна с Джакопо, ласкова с мальчиками, а потому и любима была всей семьей. С Далейной с раннего детства они были неразлучны, и Элиана была частым и всегда желанным гостем в доме покойной сестры. Когда же, три года назад, Далейна серьезно заболела, Элиана переехала сюда насовсем, чтобы помогать и ухаживать за сестрой. Долго и отчаянно они боролись, но болезнь все же победила. Элиана тяжело переживала потерю, и последние дни выглядела очень уставшей и потерянной.
Рикардо присел перед ней на корточки и взял ее руки в свои. Она подняла на него заплаканные глаза и слабо улыбнулась. Он явно хотел приободрить ее. В ответ на его пожатие, Элиана нежно провела тонкими пальцами по густым волосам племянника, коснулась его щеки и тяжело вздохнула.
- Спасибо, мой мальчик, - чуть слышно прошептала она.
В этот момент в столовую вошли Энрико и Каино. Рикардо за руку легко поднял тетю из кресла и повел ее к столу.
Место хозяина во главе стола пустовало, почетные места справа и слева от него занимали сыновья Джакопо, дальше - остальные члены семьи. Рядом с Энрико сидели Агата и Кармен, а рядом с Рикардо - Элиана и Каино.
Начали подавать закуски и холодные блюда. И сразу же заговорила Агата.
- Какое горе, - восклицала она, театрально вскидывая руки и для вида прижимая платок к сухим глазам, - кончина нашей дорогой тетушки потрясение для всех!
- Благодарю, - сухо отвечал Энрико.
Рикардо молчал и лишь щурился как от зубной боли.
- Мои дорогие, как вам тяжело сейчас, я понимаю. Но вы не одни, мы здесь, чтобы поддержать вас и вы можете на нас положиться. - Агата сжала руку Энрико, сидящего рядом с ней.
- Мама права, - вмешалась в разговор Кармен, делая сочувственный вид, - это ведь не мы умерли. Надо продолжать жить.
Элиана всхлипнула и уставилась невидящими глазами в тарелку. Рикардо взял ее руки и тихонько пожал их, бросая гневный взгляд на смазливую девицу. Энрико был невозмутим и, казалось, пропустил слова Кармен мимо ушей.
- Разве дядя Джакопо не присоединится к нам? - спросил он, заранее зная ответ.
- После кончины матушки он не выходит из своих комнат, - ответил Рикардо. - Ему сейчас труднее всех.
- Однако, он жив и вполне здоров, - колко заметил Энрико, обращаясь к Агате и тем самым напоминая, что еще рано думать о наследстве. Она же сделала вид, что не поняла намека.
- Конечно, ведь он еще молод. Пройдет время, он оправится и сможет устроить свою жизнь, возможно даже...
- Ты ошибаешься, Агата, - жестко возразила Элиана, не дав договорить гостье, угадывая ее мысль. - Джакопо любил жену, и Далейна отвечала ему взаимностью. Они были очень привязаны друг к другу и неразлучны с самого дня венчания. Он никогда не смог бы ее просто забыть и жениться на другой женщине.
- Ну, разумеется, милочка. Я ничего подобного и не имела в виду, - принялась оправдываться Агата. - Как можно! Потерять свою любовь и тут же снова жениться - это так ужасно! Но и постоянно думать об этом нельзя, иначе можно серьезно заболеть.
Разговор ненадолго прервался, когда внесли первые блюда.
- Что же вы готовы предложить, Агата? - хладнокровно поинтересовался Энрико, возобновляя беседу, как только прислуга удалилась.
- Ни в коем случае нельзя оставаться в одиночестве. Нужно обязательно найти себе какое-нибудь занятие.
- Да-да, мама правильно говорит, - закивала Кармен, томно глядя на Энрико, - вот, например, когда плохо нам с мамой, мы отправляемся в город пройтись по лавкам. Хандру как рукой снимает.
В ответ на глупость, сказанную девушкой, Рикардо поморщился, а Каино закатил глаза. Только Энрико оставался по-прежнему невозмутим.
- В таком случае, владельцы магазинов могут быть спокойны - разорение им не грозит, - без тени улыбки, с сарказмом заметил он.
Рикардо склонился к Элиане и прошептал ей на ухо:
- Видимо, из-за их семейного положения хандра не проходит давно. И такое лекарство - непозволительная роскошь. Поэтому они так поспешили примчаться сюда.
Элиана и Рикардо вместе тихо рассмеялись. Агата бросала на них злобные взгляды, но, приклеив на лицо натянутую улыбочку, продолжала говорить.
- Чем же будет заниматься Джакопо?
- Ничего не изменилось, Агата, - серьезно ответил Рикардо, - в поместье столько же дел, как и каждый год. Сейчас начинается сезон подготовки виноградников, и недостатка в работе не будет.
- Разумеется, но со смертью нашей дорогой тетушки поместье осталось без хозяйки, а заниматься виноградом и вести хозяйство одному очень тяжело. Надо что-то придумать.
- И что же ты предлагаешь? - резко спросил Рикардо. Агата сделала вид, что задумалась, потом хлопнула в ладоши и расплылась в улыбке.
- Я и Кармен с удовольствием поможем Джакопо. Мы могли бы временно взять на себя часть обязанностей, скажем, по части домашнего хозяйства.
Элиана бросила гневный взгляд на Агату.
- Кто бы сомневался, - заметил Энрико. Его фраза была явно двусмысленной. Однако, Агата сделала вид, что не поняла укола.
Рикардо презрительно скривил губы и холодно ответил:
- Не стоит утруждать себя, синьора Конти, - он всегда, когда злился, обращался к ней официально, - я и Энрико, мы поможем отцу управиться со всеми делами.
Элиана коротко кивнула, соглашаясь с племянником, и поднялась из-за стола. Все присутствующие мужчины поднялись вместе с ней.
- Вы уже покидаете нас, тетушка? - участливо поинтересовался Энрико, - и не отведаете главного блюда?
- Благодарю, но я очень устала и сегодня лягу пораньше. Доброго дня и вечера.
Рикардо кивнул в знак прощания и последовал за Элианой проводить ее до комнат. Он распахнул перед ней дверь и с жалостью взглянул на Энрико. Тому предстояло провести тяжелый день и вечер, развлекая разговорами назойливую гостью. Но он держался мужественно и непринужденно. К тому моменту, когда Рикардо покинул столовую, начали подавать вторые блюда.
- Бедную Далейну еще не успели похоронить, а эта дама со своей дочкой уже приехали за наследством, - восклицала Элиана, поднимаясь по лестнице на второй этаж. В ее голосе слышались печаль и горечь. - Не прошло и трех дней с ее смерти, а "заботливая синьора Конти" уже задумала женить Джакопо во второй раз. Я не удивлюсь, если завтра к обеду она составит список невест и возглавит его своим же именем.
Элиана тяжело вздохнула и печально опустила голову. Рикардо шел рядом и поддерживал ее под локоть.
- Когда же Конти упускали свой шанс! - в его голосе прозвучал горький сарказм. - Не волнуйся, тетушка, они не задержаться здесь надолго. Я выставлю их, как только представится случай.
- В противном случае, мой милый, ты рискуешь жениться на девице Конти, - с грустной улыбкой подтрунила Элиана. Рикардо заметно поморщился. Она беззвучно рассмеялась:
- У тебя такой вид, будто ты съел лимон целиком. Неужели Кармен тебе совсем не нравится? Она красивая девушка...
- А еще глупая и ленивая. Нет, тетушка, она не для меня. К тому же, ты прекрасно знаешь, что и Агата, и Кармен ищут выгоды. Не будь у нас денег и владений, они бы и не появились здесь.
- Ты прав, мой милый. И, несомненно, заслуживаешь лучшего! - горячо добавила Элиана, племянник в ответ улыбнулся.
Они подошли к ее комнатам. Рикардо открыл дверь и посторонился.
- День выдался тяжелым. Отдыхай, тетушка, а я еще зайду навестить отца. - Он нежно поцеловал ее в щеку. Элиана ласково погладила его по руке, устало улыбнулась и скрылась за дверью.
Рикардо направился дальше по коридору. Все его мысли были об отце. За весь день беспокойство о нем не покидало молодого человека. Что было делать? Как было отвлечь отца от переживаний и помочь справиться с тоской? Боль потери была сильна и терзала слабое старческое сердце. И если ничего не изменится, если он по-прежнему будет от всего отказываться, то... Рикардо даже не хотел и думать об этом. Подойдя к дверям комнат, он увидел, как Фелисита выходила оттуда с нетронутой едой на подносе.
- Как отец?
- Без изменений, синьор Рикардо, - печально вздохнула кухарка.
- Он так и не ел сегодня?
- Ни крошки. Не знаю, что с ним и делать...
- Не расстраивайся, - ласково проговорил Рикардо и обнял кухарку за плечи, чтобы успокоить. - Я пока побуду с ним, ступай.
Фелисита угрюмо направилась к лестнице, а молодой человек вошел в комнату. Джакопо лежал в постели, укрытый белоснежными простынями и совершенно неподвижный, выглядел совсем безжизненным. Рикардо присел на краешек постели, взял руку отца в свою и шепотом позвал его. Джакопо на секунду приоткрыл глаза, посмотрел на сына и вновь сомкнул веки. По его щеке скатилась тихая слеза. Заметив медленный взгляд остекленевших глаз, Рикардо понял, насколько был измучен отец. Из живого, всегда подвижного и полного сил человека всего за три дня он превратился в беспомощного старика.
- Фелисита говорит, что ты ничего не ешь, - шепотом заговорил Рикардо, - и совсем ослаб...
Джакопо ничего не ответил, а лишь только плотнее сжал веки и судорожно вздохнул. Рикардо хорошо понимал состояние отца и даже его мысли - это понимали все. Не имело смысла говорить пустых общепринятых в таких случаях слов. С минуту он молчал, затем продолжил:
- Ее любили, и многим она была дорога. Ее уход - удар для всех нас, и я знаю твою боль. Вместе мы можем справиться с этим. Не держи все в себе, поделись...
На несколько минут в комнате повисла напряженная тишина, не было слышно даже дыхания старика. Рикардо в отчаянье опустил голову.
- Она оставила... меня, - вдруг послышался тихий шепот, похожий на хрип. - Моя прекрасная Далейна...
Рикардо вздрогнул. Со смерти, последние три дня, никто в доме не упоминал имени усопшей.
- Душа моя, - со слезами в голосе произнес Джакопо, и воздух со свистом вырвался из его груди. - Она ушла первой... и, слава Богу, никогда не узнает боли, которую узнал я... Она оставила меня одного.
- Нет, матушка ушла, но ее любовь осталась. Я и Энрико, мы любим тебя, ты нужен нам. Что мы будем делать, если и ты покинешь нас?
Рикардо не успел договорить, как тело старика начало сотрясаться от беззвучных рыданий. Горячие слезы крупными каплями заструились по морщинистым щекам. Джакопо больше не сказал ни слова, а лишь молча рыдал и судорожно сжимал в руках белоснежную простыню. Он ничего не чувствовал кроме всепоглощающей боли и не слышал успокаивающих слов сына. Рикардо был в отчаянной растерянности, он боялся, что с больным сердцем отец может и не пережить эту ночь. Молодой человек встал, подошел к занавешенному окну и приоткрыл маленькую щель, чтобы посмотреть на улицу. Солнце клонилось все ближе к горизонту, далеко, на фоне спокойных волн синего моря начинал разгораться румяный закат. Последний закат жизни отца. А ведь раньше Джакопо и Далейна так любили любоваться морем, игрой волн в ярких лучах теплого солнца, но теперь...
Рикардо отвернулся от окна. То, что он хотел сделать, было, несомненно, очень рискованно и жестоко, но другого выхода молодой человек не видел. Пока оставался хоть один шанс заставить отца жить, нужно было использовать его. Если потерянная любовь могла погубить его, то она же и должна его спасти.
- Значит, ты забыл ее любовь и хочешь забыть и ее? - тихо, но отчетливо проговорил Рикардо. Рыдания моментально стихли. Краем глаза он заметил, как резко распахнулись глаза Джакопо. Рикардо был доволен произведенным эффектом. Отец ошарашено смотрел на сына. Молодой человек помедлил и, когда убедился, что смысл слов дошел до отца, продолжил:
- Матушки с нами больше нет, но осталась ее любовь, - повторил Рикардо, - ее любовь осталась в этом доме, в котором она так много сделала своими руками. Ее любовь осталась в наших садах, где вы всегда гуляли перед обедом; она очень любила время, когда цвели цветы. Ее любовь в двух твоих сыновьях, которых она подарила тебе, - молодой человек тяжело вздохнул и немного помедлил, чтобы успокоиться, потом продолжил, - и пока жива память о ней, жива и ее любовь.
Джакопо продолжал взволнованно смотреть на сына, не способный выговорить ни слова. Смысл сказанного медленно, но верно доходил до него, и каждое услышанное слово звучало в голове как удар колокола.
- И, чтобы не чувствовать боли, ты хочешь забыть все это. Вместо того, чтобы жить, видеть то, что она оставила после себя и вспоминать, как она тебя любила.
- Я не смог бы забыть... - послышался тихий шепот Джакопо. В словах слышались слезы, а губы заметно дрожали.
Рикардо волновался, но не имел права показать это отцу. Ради него он должен быть сильным. Молодой человек сложил руки на груди, чтобы спрятать дрожь, и пристально вгляделся в глаза Джакопо. Осторожно, чтобы голос не выдал бередившие душу чувства, Рикардо продолжил:
- Каждый вечер вы вместе любовались закатом, но она всегда знала, что потом будет и рассвет, - с этими словами Рикардо отдернул штору. В комнату неудержимым потоком хлынул свет. Джакопо судорожно прикрыл глаза рукой. Сын говорил, - она ушла, как в закате уходит солнце, но она и вернется завтра с рассветом.
Рикардо тяжело вздохнул и с жалостью посмотрел на отца.
- Она никогда бы не пожелала тебе таких мучений. Она хотела, чтобы ты был жив и счастлив, отец. Но что бы она сказала, если бы узнала, что ты пытаешься забыть...
Джакопо вздрогнул от этих слов. Рикардо бросил на него быстрый понимающий взгляд. Он медленно пересек комнату и остановился у двери.
- Исполни ее последнее желание... выздоравливай...
С этими словами молодой человек вышел из комнаты. Джакопо лежал пораженный и смотрел на закрывшуюся за сыном дверь. Как раскаты грома его слова все еще звучали в ушах старика. В один короткий миг Джакопо ясно осознал и происходящее вокруг, и себя самого. Он отчетливо представлял картины из прошлого, которые только что рисовал ему Рикардо. Память о прожитых счастливых годах возвращалась. Боль мгновенно прошла, но оставалась тоска одиночества.
Вдруг в комнату ворвался порыв ветра, выводя старика из оцепенения, и расшевелил белоснежные простыни. Джакопо вмиг очнулся, вобрал в легкие холодный, соленый морской воздух и почувствовал его насыщенный вкус. Выдохнул и ощутил легкость на душе и во всем теле. Старик откинулся на подушки и расслабился. "Да, Рикардо был прав, прав во всем", - решил он, и это решение принесло долгожданное успокоение... успокоение, с которым возвращалась жизнь.
Рикардо был очень взволнован и обеспокоен. Что, если у него не получилось? Если его слова не возымели действия, на которое он рассчитывал? Нет, он уверен, он видел реакцию отца. Но не сделал ли он тем самым хуже? Сможет ли отец пережить эту ночь? Все эти вопросы мучили молодого человека. Теперь оставалось только надеяться и ждать... ждать... всего лишь до утра... невыносимо!
Ничего не видя, Рикардо почти бежал по коридору. Ему хотелось поскорее покинуть дом и отправиться куда-нибудь, подышать свежим воздухом. Он спустился на первый этаж, но у лестницы сразу столкнулся с братом.
- Куда ты так резво направился, Рик? - поинтересовался Энрико.
Рикардо поморщился - что-то объяснять сейчас хотелось меньше всего. Но и не говорить ничего было нельзя. Он коротко сказал:
- Решил прогуляться.
- Не буду тебя задерживать, - холодно, в своей манере, ответил Энрико.
- Ты бы навестил отца. Ему нужна наша поддержка...
- В другой раз, - брат глотнул вина из бокала, который держал в руке. - Ты уже был у него, на сегодня достаточно.
Энрико поднял бокал в прощальном жесте и вошел в гостиную. Такое равнодушное, иной раз жестокое, ко всему отношение было вполне в его духе. И Рикардо часто ненавидел брата за это, но сейчас ему не хотелось ни что-то делать, ни возражать в ответ, ни пытаться вразумить. Он желал лишь одного - остаться в одиночестве.
Рикардо направился в конюшню. Завидев молодого господина, старший конюх сразу же поднялся ему навстречу.
- Что угодно, синьор Рикардо?
- Оседлай Арона, да поживей, - приказал молодой господин.
Старший конюх коротко кивнул и бросился за уздой и седлом для вороного жеребца с белой звездочкой на лбу. Никогда прежде он не видел молодого господина таким взволнованным. Обычно Рикардо был со всеми вежлив и терпелив, но сегодня, видимо, пребывал в мрачном настроении. Конюх поспешил выполнить данное ему распоряжение, чтобы не сердить молодого господина.
Оседланная лошадь пританцовывала в ожидании перед воротами конюшни. Рикардо быстро вскочил в седло и выехал с территории поместья по направлению к лесу. Он гнал Арона галопом. Влажный весенний ветер хлестал по лицу, пронизывал тело насквозь, и тонкая короткая куртка не могла защитить от холода. Но Рикардо не чувствовал этого холода, не чувствовал своего тела и ноющую боль от быстрой скачки. Его мучили только тяжелые мысли и щемящее чувство где-то в груди. Он хотел забыться, вымотать себя так, чтобы не осталось сил даже думать. И Арон по велению хозяина легко уносил его все дальше от дома.
Через полчаса Рикардо добрался до границы с лесом и оставил там лошадь, а сам отправился вглубь к своему любимому месту у ручья. Там он просидел в глубоких раздумьях почти час. Когда немного успокоился, вернулся к мирно щипавшему траву коню, вскочил в седло и легким галопом отправился прогуливаться ближе к дому.
В поместье Рикардо вернулся, когда уже совсем стемнело. Он направлялся к себе в комнаты, на ходу разминая мышцы спины и плеч, когда ему навстречу вышла взволнованная Фелисита. Молодой человек остановился и неосознанно напрягся всем телом.
- Синьор Рикардо, - воскликнула кухарка, - мы искали вас...
- Отец... он...? - судорожно спросил Рикардо.
- Нет, нет, - замотала головой Фелисита, - с ним все хорошо... даже очень! - она вздохнула, пытаясь справится со своим волнением, - после вашего ухода он немного поел и даже нашел в себе силы встать с постели. А сейчас он спит.
Рикардо облегченно выпустил воздух из легких, и на его уставшем лице появилась слабая улыбка.
- Хорошо, - сказал он, - значит, отец скоро поправится.
Фелисита из-за волнения не могла ничего говорить и лишь согласно закивала. Молодой господин поблагодарил ее и отправился к себе. На ходу он сбросил с себя куртку, снял сапоги и, более не раздеваясь, бросился на мягкую кровать. Как только его голова коснулась подушки, он сразу забылся спокойным сном. У него получилось! И теперь можно было не волноваться.