* * * * *
В далекой и загадочной стране
Возможно, думает сегодня обо мне
Далекая, загадочная дева.
Я для нее - загадка. И как Ева
С сомнением разглядывала древо,
Она с сомнением глядит как на окне
Рисует снег моих портретов тени -
И вздрагивают чуть ее колени.
Ей не знакомы голос мой и вид,
Но каждое из слов моих горит
В ее душе каким-то новым чувством.
Свои стихи я б не рискнул назвать искусством,
Она же ими так увлечена,
Что в странную игру вовлечена.
Я - в ее доме, но меня никто не видит.
Меня такое невниманье не обидит.
Ведь я-то знаю, что на дне стакана,
В шкафу, в углу и в глубине дивана
Я в этот вечер буду рядом с ней.
И тень моя могла бы стать длинней -
Настолько, чтоб увидеть дрожь ее коленей.
Но я, как призрак, не отбрасываю тени.
Ей хорошо сейчас. Подходит время снов.
Она себя закроет на засов,
Чтобы меня - за тыщу верст - в себе оставить.
В ответ всю ночь ее я буду славить,
И до утра ее улыбка будет греть
Осенний дом. А утром в душе петь
Она попробует, и унесутся звуки
Ко мне в Москву - для радости и муки.
30/ октября 2002.
* * * * *
Задумав изменить судьбу,
Мой друг четырежды супруге
Пытался изменить. Потуги
Эти были тщетны.
Ему
Девицы дозволяли с собой
Быть рядом. Но не - под.
Тот жар в ладонях, липкий пот...
И вспомнить жутко через день -
Вино, касанье, слово... Тень
На разум находила что ли?
Или на совесть. Впрочем, боли
Хватало ненадолго. Зря
Срывался лист календаря:
Дорога выводила в поле,
А не к подножию Кремля.
Другие - то другое дело.
Пусть даже в чем-то неумела
Их жизнь и жалок разговор,
Но, понимая, что он вор,
Он крал у них крупицы счастья -
Когда случайно, в одночасье,
Его пускали на порог.
Не в дом, а в душу. Помню шок
Его, когда он убедился,
Что и другие не в тот тон
Играют. Как он поразился,
Мой новоявленный Ньютон.
Больницы выдумали точно
Для развлечения больных.
Там ежедневно, еженощно
Паденье нравов. Но для них -
Вино, картишки, флирт не боле,
Чем амнезия. Не для всех,
Конечно, но для большинства - успех
Укрытья от привычной боли.
Ньютона друг попал в больницу
Не в первый раз. Но все ж зимой
Куда опаснее, друг мой,
Возможность в женщину влюбиться.
Минуты их случайной встречи
Ему стучали в грудь - картечи
Будто залп в бойца!
Сближались ночью два лица -
Романтика рвалась наружу.
- Раздень ее! Забудь про стужу!
Шептали черти вперебой.
- Она твоя, что медлишь! Ну!
Она смотрела в тишину,
И не завязывался бой.
Готовность жертвовать собой
В почете у отдельных наций.
Хоть не сказала она: "стой",
Они не стали целоваться.
Их вскоре унесло домой,
Но там, в палате, видно что-то
Осталось.
И сверлит забота...
И как монетка, брошенная в море -
Залог возврата к прожитому дню;
Я вызываю в память грудь твою
И сам себе придумываю горе.
22-24 / января 2002.
* * * * *
Одна в трехкомнатной квартире.
Вокруг - пространство. Пустота.
Есть дача: мать, отец, сестра
Живут там в параллельном мире.
Совсем одна - на целом свете.
Как и мы все, да только к ней
Приходят гости до теней,
Шагнув в распахнутые сети.
Бывает, полчаса разделят
Две пары ног на этаже.
- Как, ты торопишься уже?
Он усмехнется и поверит.
От жизни надо ей немного -
Чтобы остался хоть один.
Свет, отражаясь от витрин,
В тьме пролагает им дорогу.
- Она гулящая - да? Нет?
Ненужное сотрите сами.
И если встретитесь глазами,
Найдете правильный ответ.
- Она красивая? У тех,
Кто пробирается навстречу:
В метро, в автобусе, замечу -
Возможен повод для потех.
- Она несчастная? О, да.
Но вечерами, в теплой ванной
Стекает по стене туманной
Ее улыбка иногда.
25/ января 2002.
* * * * *
Он был в ударе, не ударив в грязь лицом -
В который раз пустыми вечерами
Себя пытался видеть молодцом,
Играя с заходящими тенями.
Застыло время, ну а годы шли -
Шаги их делались ленивей и короче;
Дойдя до дня, он видел вечер. Он боялся ночи.
Пытался спрятаться в бутылке - там нашли.
Ложились годовые кольца на ремень,
А Лета оборачивалась Стиксом,
И он почти отчаялся влюбиться,
Все реже навещала его тень.
Все чаще он ходил гулять один,
Всерьез обдумывал покупку кошки или рыбок,
Его знакомили - в дни свадеб, именин,
Но даже не пытались скрыть улыбок.
Она жила за стенкой. Иногда
Они раскланивались в лифте иль у двери.
Заговорить с ней не пытался никогда:
Чтобы ответила - в такое он не верил.
И не поверил он, когда она
Однажды улыбнулась ему нежно.
Он обернулся: он один, она одна -
Смутился, но затеплилась надежда.
Он видел, как крутились рядом с ней
Красивые и молодые лица.
Он не завидовал, но делалось грустней.
От грусти угораздило влюбиться.
И раз она зашла к нему домой,
От кофе отказалась: "нет, не буду".
Затем сказала тихо: "милый мой" -
И он закрыл глаза, не веря в чудо...
Увидел в ней свою мечту,
Прогнал иных касаний тени,
Простил ее за красоту
И опустился на колени.
Открыл глаза. Вдруг понял - этот сон
Навеял дождь, танцующий по крыше.
Она ушла. И он открыл балкон,
И вслед за нею из квартиры вышел.
14/ сентября 2002.
* * * * *
Что рассказать тебе про жизнь мою?
Во-первых, больше в душе не пою,
Друзьям по-прежнему в долг деньги я даю,
Хотел бы после смерти быть в раю,
Хоть сомневаюсь - но в себе, не в Боге.
А мысль страшит, что с ним не по дороге.
Что рассказать тебе про голову мою?
Она - не лучшая, я это признаю.
Раз не могу придумать про свою
Ближайшую судьбу хотя бы слова.
Вот, осенью две тысячи второго
Подумываю - не начать ли снова,
Эх, не начать ли снова жизнь мою?
Что рассказать тебе про нас с тобой?
Я вижу лабиринт: печаль или покой
Равновозможны будущей зимою.
Хотел бы гладить волосы твои своей рукою,
И видеть - как растет в тебе наш сын, а может дочка,
И знать, что даже в снах твоих мы вместе...
Ставлю точку.
Что рассказать тебе про жизнь мою?
Во-первых, в душе больше не пою...
13/ сентября 2002.