...Я не сумасшедший! И не надо на меня так смотреть! Я прекрасно отдаю отчёт в том, что моё состояние далеко от нормального, но уверяю вас: я не сумасшедший. Да, я слышу голоса. Точнее даже не голоса, а мысли, потому что они не воспринимаются слухом, как речь, хотя и имеют свой тембр и интонации. Рождаясь где-то в груди, чуть выше солнечного сплетения, они звучат внутри, на уровне сердца, и есть в них нечто свербящее, напоминающее подсасывание под ложечкой, только совсем другого свойства.
Говорю о них во множественном числе, но в действительности они приходят по одной. Или нет, не так: сначала появляется странное чувство за грудиной, затем глухой, неровный гул, больше похожий на бормотание, из которого, если не упустить момент и начать прислушиваться, проступает голос, доносящийся громче и отчётливее остальных. В такие минуты удаётся расслышать отдельные слова. Все остальные звуки на его фоне стихают. А эти слова, быстрые и невнятные, как подсказка с задней парты, пытаются донести до меня какую-то мысль. Почему такое случается и что запускает процесс, мне неизвестно. Всё происходит по независящим от меня причинам и подчас в самый неподходящий момент: в транспорте или в магазине. Именно поэтому, в основном, этим всё и заканчивается. Но когда ситуация складывается благоприятно, то озарения формируются во фразы, из которых затем на свет появляются стихи. Я - поэт. Егор Ерохин. Мне кажется, я уже говорил Вам об этом?
Расположившийся по-хозяйски в глубоком кожаном кресле мужчина средних лет, с ухоженной бородкой-эспаньо'лкой, в дорогом костюме, утвердительно кивнул головой. Его глаза сквозь стёкла очков в рогово'й оправе внимательно изучали молодого человека, сидящего напротив. Парень заметно нервничал. Он то поправлял светлую густую шевелюру, проводя по ней растопыренными пальцами, словно гребнем, то водил ладонями по коленям.
- А эти голоса принадлежат разным людям? - медленно, вкрадчивым тоном произнёс собеседник. - Какие они? Мужские? Женские?
Молодой человек заёрзал в кресле.
- Не знаю. Такое нечасто происходит, поэтому я не могу сказать с полной уверенностью. Мне кажется, разные.
- И всё-таки: мужские или женские?
- Мужские.
- Хорошо. А бывает так, что они вас призывают к каким-то действиям?
- Нет. - Растерянно произнёс Егор. - Говорю же, они помогают писать стихи.
- Замечательно! Зачем же так волноваться?
Поэт потупил взор и стал пальцами растирать лоб. Когда он заговорил, голос его звучал более размеренно.
- Понимаете, я не считаю себя каким-то необыкновенным или избранным и вовсе не страдаю манией величия, но никто из моих знакомых собратьев по перу не слышит ничего подобного. Во всяком случае, они так утверждают. У меня же без этих голосов не получается написать ни строчки. Я не выбираю темы. Всё идёт от них. Наверное, это звучит странно, но может кто-то сверху диктует мне стихи, а я лишь являюсь проводником чужой воли, потому что сам написать ничего не способен?
- Я так не думаю, - сказал врач Максимилиан Авдеевич, и подался корпусом вперёд, тем самым выказывая заинтересованность. Его серые глубокие глаза излучали мысль и отеческую заботу.
Небольшой продолговатый кабинет с книжным шкафчиком, живыми цветами в горшках на полках, мягкими креслами вокруг маленького журнального столика создавал почти домашнюю атмосферу. Полупрозрачные гардины на окне, прикрытые наполовину плотными шторами в тон мебели, и мягкий тёплый свет торшера располагали к неспешной беседе.
- Как вы учились в школе? - Выдержав паузу, продолжил доктор.
- А причём тут школа?
- И всё же?
- Средне учился: тройки, четвёрки.
- Но троек больше?
- Да.
- А скажите, вы пользовались подсказками других учеников на уроках?
- Как все. Но я не понимаю, какое это имеет отношение к голосам?
- Самое непосредственное.
- Вы женаты?
- Нет.
- В отношениях?
- Тоже нет. Мы расстались три года назад.
На Егора нахлынули воспоминания. С Настей они учились в одной сельской школе, куда он перешёл после девятого класса, потому что у них в посёлке одиннадцатилетки не было. Будучи старше неё на два года, он только в выпускном классе обратил внимание на скромную девчушку с русой косой и хорошей фигурой, когда, вернувшись после летних каникул, вдруг увидел, как она расцвела. Долго не решался подойти и заговорить. Но потом на субботнике ко дню Победы всё случилось само собой. Стали встречаться. А через три месяца она проводила его в город на учёбу. Два года для парня пролетели незаметно: учился, вечерами разносил пиццу, чтобы снимать квартиру и не просить денег у родителей. После окончания первого курса отец отдал ему старенькую 'Ладу', и теперь он мог ещё подрабатывать частным извозом в свободное время.
Настёна, приехав поступать в институт, сразу остановилась у него. Безумная страсть накрыла их, как цунами. Он делал ей подарки, читал стихи, водил по музеям и катал по ночному городу, а она создавала уют и готовила ему ужин. Но к весне такая жизнь ей надоела. Город с его большими соблазнами вскружил девушке голову: клубы, концерты, новые друзья, вечеринки тянули её от домашнего очага. Всё чаще Егор, приезжая с работы, оставался один. Затем стали пропадать деньги, отложенные на квартплату и еду. Она возвращалась под утро не совсем трезвой, на все расспросы глупо улыбалась и обиженно называла его нудным жадиной.
Как-то заскочив после института домой, он застал её с вещами на пороге. Настя сунула ему в руки ключи и, сказав 'Прощай. Меня ждёт машина', ушла навсегда.
- Сколько продлились ваши отношения?
- Около двух лет.
- Кто был инициатором разрыва?
- Она.
- С тех пор вы один?
- Да.
- А познакомиться, завести новые отношения не пытались?
- Нет. Сначала ждал, что она вернётся, потом друзья старались с кем-то познакомить. Но всё это не то.
- А писать когда начали?
- Тогда и начал. Точнее, раньше я тоже писал, но это было так... баловство.
- Когда вы впервые услышали голоса?
- Примерно в то же время.
- Хорошо... Хорошо. - Снова откидываясь на спинку кресла, промурлыкал доктор.
- Что хорошего?
- Я знаю, как вам помочь. В первую очередь, мы успокоимся. Для этого я вам выпишу лекарство, затем поищем мотивацию и займёмся проработкой вашей самооценки.
- А как же голоса?
- Когда у вас появится цель и уверенность в себе, гарантирую, голоса вам будут не нужны.
- И вы ручаетесь, что я смогу без них писать?
- Абсолютно.
***
Невысокий худощавый молодой человек в сером коротком пальто вышел из старинного здания, с силой толкнув дверь, на ходу наматывая на шею бордовый длинный шарф. С тёмного неба, весело кружась, падали крупные снежинки, но он их не видел.
- Тоже мне, 'Эскулап'! Гарантии он даёт! А они мне нужны? Я хотел узнать природу голосов, а не избавиться от них! Самооценку поднимать собрался! Лишь бы денег содрать! - И парень в сердцах ударил ногой по небольшому кусочку льда, неизвестно как оказавшемуся на тротуаре. Тот, подпрыгнув, заскользил по накатанному снегу, а молодой человек, посмотрев ему вслед, пошёл дальше между домами.
Два ангела, сидящие на карнизе над окном кабинета врача и слышавшие весь разговор, провожали поэта долгим грустным взглядом.
- Жалко. Мучается человек. - Сказал тот, что сидел слева на выступе.
- Ну, так давай поможем адепту1 разобраться с голосами?
- Ты опять за своё?
- Нет, если не хочешь, не надо. Пусть страдает. А то отправили бы его в Тонкий мир2, увидел бы всё своими глазами и успокоился.
- Ты уже одного отправил, до сих пор в сознание не придёт. Всё картины рисует.
- Это случайно получилось, я же говорил. А сегодня всё пройдёт гладко. Ты же меня подстрахуешь?
- Куда от тебя денешься?
- Но сначала давай вернём его на несколько минут назад.
- Ладно. Только аккуратненько.
С этими словами ангел вытянул из воздуха нечто невидимое двумя руками, словно загибая край, свернул трубочку, затем положил 'это' на одну ладонь, накрыл другой и сдвинул её на себя. Проделав манипуляции со временем, ангелы спустились на козырёк над входом.
Егор, как и несколько минут назад, снова вышел из дома. Морозный воздух ударил ему в лицо.
- Тоже мне, 'Эскулап'! Гарантии он даёт! А они мне нужны? Я хотел узнать природу голосов, а не избавиться от них! Самооценку поднимать собрался! Лишь бы денег содрать!
Тут он заметил ледышку, блестящую в свете вечерних фонарей, и со злостью пнул её. Но в тот самый момент, когда льдинка подпрыгнула, один из ангелов подтолкнул опорную ногу поэта, и она поехала по скользкому насту. Второй ангел подхватил парня за плечи, чтобы смягчить падение. Молодой человек стукнулся затылком и потерял сознание...
***
'Дался мне этот кусок льда!?' - подумал Егор, с удивлением оглядываясь по сторонам. Вокруг ничто не напоминало о снеге. Пели птицы. Сквозь раскидистые ветви деревьев, шелестящих молодой блестящей листвой, светило яркое солнце. По ощущениям было позднее летнее утро. Он сидел на зелёной мягкой траве в незнакомом парке.
'Не понял. Где я? Что происходит?'
Парень стал оглядывать себя: коричневый тонкий джемпер и джинсы, надетые им на приём к врачу, по-прежнему были на нём. Но на ногах вместо тяжёлых на шнуровке сапог красовались лёгкие белые с синими полосками кроссовки фирмы Reebok, те самые, которые он так и не купил прошлой весной из-за дороговизны. Пальто и шарф исчезли.
Молодой человек стал озираться по сторонам и заметил, что пространство вокруг за исключением небольшого островка, постоянно изменяется: за деревьями появляются и исчезают, словно кадры ускоренной съёмки листаемой временем, какие-то здания, похожие на дворцы эпохи Возрождения. Их воздушные своды и красивые колоннады идеальных форм величаво возвышались над парком. Скверы с совершенно невероятными фонтанами, статуями и великолепными яркими клумбами; пруды со склонёнными над ними в поклоне плакучими ивами, прячущими в своей тени большое разнообразие уток; огромные современные мосты с эстакадами и небольшие ажурные мостики, как с картинок в интернете; небоскрёбы различной формы и конфигурации преимущественно из стекла - всё это в непрерывном движении хаотично перемежалось, как в 5 D кинотеатре, создавая иллюзию присутствия. Голова шла кругом.
- Что за наваждение?! Где я? Кто-нибудь может мне объяснить?.. - в отчаянии воскликнул Егор.
- Охотно. - Неожиданно для себя услышал он в ответ мелодичный мужской голос, прозвучавший совсем близко, будто за спиной.
Оглянулся. Рядом ни души. Стараясь сосредоточиться, он закрыл глаза, а когда открыл их, вращение прекратилось. Только теперь в нескольких метрах от себя парень заметил довольно широкую дорожку, на которой по обе стороны находились удобные парковые скамейки с затейливым чугунным орнаментом по бокам. На ближней из них сидел мужчина во фраке и цилиндре. Тёмно-русые курчавые волосы, бакенбарды, мягкая полуулыбка и пронзительный взгляд серо-голубых глаз не оставляли сомнений: перед ним сам Александр Сергеевич Пушкин! Молодой человек оторопел: он ожидал увидеть кого угодно, но только не великого Поэта.
'Я умер', - пронеслось у него в голове.
- Вовсе нет. Вы живы, но прибываете в некоем состоянии, похожем на сон. - Произнёс визави, поднимаясь со скамейки.
Парень тоже поднялся, отряхнулся и направился к Солнцу русской поэзии. Его почему-то не удивило, что 'Наше всё' читает его мысли.
- Так Вы мне снитесь?
- Нисколько. Вы, а вернее душа Ваша, пребывает сейчас в Тонком мире. Сей мир не предметный, но образный. Всё, что Вы видите вокруг, существует только в Вашем воображении.
- И Вы?
- И я.
Егор не поверил: всё окружающее выглядело настолько реалистичным и фантастичным одновременно, что, скорее, походило на какой-то розыгрыш или съёмку фильма. Но съёмочной группы поблизости не было, да и место совсем не напоминало павильон киностудии.
Не желая расставаться с иллюзией, молодой человек протянул руку.
- Разрешите представиться, Егор Ерохин. - Он не решился назвать себя поэтом перед гением словесности.
Пушкин, широко улыбаясь, приподнял цилиндр и так же протянул руку. Их ладони встретились, но ощущения оказались странными: ни тепла руки, ни крепости пожатия он не почувствовал.
Растерянность отразилась на лице парня.
- Хотелось бы мне более обстоятельно поведать Вам о столь странных ощущениях, кои Вы теперь испытываете, но...
Сколь скуп, сколь беден мой язык
В желанье выразить словами
Всего, что происходит с Вами,
Чтоб разум суть сего постиг.
Как спелой осени убранство
Таит в себе непостоянство,
Так Ваши чувства, слух и речь
Стремятся формами облечь
Энергии внутри пространства,
Придав всему знакомый вид -
Пустой мираж, что так манит.
- А голос? Как же голос? Я же слышу его!
- Вы и прежде его слышали, не так ли?..
- Может быть. Однако там всё было по-другому. Он звучал внутри меня, а теперь извне.
- Здесь всё иное, - в тон ему ответил собеседник. - И Вы теперь не тот, что прежде, в полном смысле слова, но пока не разумеете этого. А посему не желаете ли пройтись? - Певец красоты широким жестом указал на дорожку, уходящую вглубь парка.
- Не откажусь.
И они вместе не спеша пошли туда, где по одну сторону виднелась белоснежная ротонда, а по другую, чуть ближе, из-за деревьев выглядывала уютная беседка.
- Так вот, Вы лицезрите меня в образе, что близок Вам и дорог.
- А кто Вы на самом деле?
- Для Вас, как и в оные времена, - Александр Сергеевич Пушкин, - снова приподняв цилиндр и слегка кланяясь, произнёс собеседник. - Я здесь, чтобы помочь Вам найти ответы на все Ваши затруднения. Вопрошайте, милейший.
- Я слышу голоса. Они помогают мне писать стихи. Но из-за этого возникает чувство, что стихи написаны другими, а я лишь посредник, выдающий их за свои. Мне бы хотелось разобраться в этом.
- Превосходно! Будьте покойны: стихи Вы пишете сами.
- Если всё так, то почему я не могу писать без голосов?
- Не стоит поспешать в выводах, мой друг. Вы ведь позволите мне Вас так величать?
- Буду польщён.
- Вот и чудесно. Не приходилось ли Вам, любезный, размышлять о том, куда устремляется душа наша, покинув телесную обитель?
- Это всем известно: сорок дней до Божьего суда душа ходит по Земле, а потом попадает в рай или в ад.
- Допустим. А ведаете ли Вы, в каких заботах она пребывает, оставаясь в раю?
- Не знаю. Гуляет, наверное, по Эдемскому саду и наслаждается красотой.
- И только?..
- Ну, да. А что ещё?
- В Мире всё устроено гораздо сложнее, чем вам представляется. Если хорошо поразмыслить, то ничто не умирает навеки. А смерть... есть тайна, непонятная доселе никому из тех, что ныне здравствуют, - всего лишь переход в царство вечности, неведомое живущим, но существующее. - Поэт сделал многозначительную паузу и продолжил. - Так вот, мой дорогой друг, души, не отступившие от Господа, привыкшие прибывать в труде, отдавая себя всецело литературе, науке, искусству или иному высокому стремлению, и после перехода в Мир иной не оставляют своих занятий. Вряд ли я ошибусь, предположив, что Вы слышали о праведниках, кои, помогая страждущим при жизни, врачуя их душевные и телесные недуги, и по кончине своей продолжают исцелять тех, кто взывает к ним о помощи.
- Слышал.
- А как быть поэтам? Живописцам? Музыкантам? Куда устремлены их душевные энергии, те, что как и прежде, рождают творения?..
Классик приостановился и пристально посмотрел на Егора.
- Они устремляются снова к людям, - медленно произнёс молодой человек, ошеломлённый этим открытием.
- Истинно так. Могучая творческая энергия окутывает Землю невидимыми нитями, словно кокон. Вам доводилось ли созерцать море?
- Да, в детстве с родителями.
- Тогда Вам будет легко постигнуть, как всё утроено. Сие явление подобно морской стихии: глубине неведомо, какие страшные бури гуляют на поверхности.
Парень был явно удивлён. Он моментально представил себе голубую планету, покрытую светящейся оболочкой, наружную почти оранжевую часть которой штормило, как на картине Айвазовского 'Девятый вал'. К середине цвет постепенно бледнел, становясь жёлтым, а волны напоминали ласковый прибой. Далее волнение более походило на рябь, а нижняя кромка, близко подходящая к Земле, выглядела белесоватой и едва колыхалась.
Голос просветителя прервал его видение:
- Чувствительность души к единообразным вибрациям, определяет творческие наклонности человека, а минуты соприкосновения с оными зовутся вдохновением.
Спутники поравнялись с беседкой. По её решётчатой стенке к самой крыше поднимались стебли вьющейся розы. Пурпурные цветы, обрамлённые малахитовой зеленью, источали сладковатое благоухание. Немного задержавшись, чтобы отметить свежесть и изящество нежных лепестков, они пошли дальше, продолжая разговор.
- Тем, кто увлечён великим русским языком, знакомо дивное слово 'воодушевление'. Вы только вслушайтесь - во-о-ду-шев-ле-ние, - нараспев произнёс Александр Сергеевич, - то суть возвышение души. В сии моменты талантливые люди погружаются в объятия тонких энергий, кои станут доступны им всецело. Чем выше витает дух3, упоенный дарованным ему светом, тем более ему дано узреть.
- Так значит, я слышу голоса, когда у меня происходит душевный подъём?
- Именно. Вы адепт, и посему способны в творческом треволнении достигать эфира4, дабы потом, открыть другим то, что родилось в душе Вашей по Божьей воле. Голоса не диктуют стихов, они лишь ведут Вас туда, где плещется Ваше воображение и просыпается то, что некогда было забыто. Случалось ли Вам видеть необычные сны, кои потрясли Вас и показали мир по-иному?
- Иногда.
- Сие означает, что душа Ваша способна освобождаться от оков бытия, дабы обрести нечто новое, прежде недоступное.
Тут внимание Егора привлёк женский силуэт внутри ротонды. Прекрасная дама стояла вполоборота. Он не мог подробно разглядеть её черты, но светло-каштановые золотистые волосы, собранные в высокую причёску, открытые плечи, статная фигура в бледно-розовом пышном платье до пола отчего-то казались очень знакомыми.
Парень даже не успел подумать о том, кто бы это мог быть, как его попутчик оказался возле неё. Пушкин трепетно прижимал изящные женские руки с тонкими запястьями к своей груди и, шепча что-то по-французски, целовал их.
Егор застыл, как завороженный. Конечно! Как он сразу не догадался, что перед ним Натали! Наталья Николаевна Гончарова. Кто как ни она должна быть рядом с гением?! Много раз бывая в Москве в командировках, он специально приходил на Арбат, чтобы полюбоваться четой. Но ни скульптура, ни портреты этой женщины не передавали и сотой доли её красоты! Большие широко распахнутые карие глаза обрамляли пушистые ресницы, маленькие алые пухлые губки с чётко очерченным контуром сложились в загадочную улыбку, лёгкий румянец щёк только подчёркивал безупречную белизну кожи, а тонкая талия делала её воздушной, похожей на фарфоровую статуэтку. Она была значительно выше поэта, но это нисколько не нарушало гармонии, исходящей от них. Александр Сергеевич называл её своей Мадонной, Ангелом и смотрел так, будто они не виделись целую вечность.
Молодой человек так и стоял, восхищённо глядя на изумительную пару. А когда захотел подойти, классик отрицательно покачал головой. Через несколько мгновений Натали растаяла в воздухе, а собеседник снова оказался рядом. Стало немного грустно и жаль расставаться с таким чудесным видением.
Дорожка, по которой гуляли литераторы, сделала крутой поворот. В сторону от него уходила тропинка, ведущая к горбатому мостику через небольшую речушку. Туда они и направились.
Поэт продолжил:
- Людям ведома ещё одна сила, что становится живительным источником переживаний и увеличивает способность восприятия. Та сила есть любовь.
Скажите, кто ночной порой
Тревожит струны вашей лиры,
Чей образ ласковый и милый
Уносит думы и покой?
Егор отчётливо вспомнил последнюю встречу с Настей спустя год после их разрыва. Однажды поздним вечером он, как обычно, притормозил свою 'Ладу' возле ночного клуба в ожидании клиентов. К нему подошёл хорошо одетый парень и, сунув денег, попросил отвезти его знакомую по адресу. В стриженой девице с ярко-малиновыми волосами, одетой в мини юбку и слишком откровенную кофточку, он не сразу узнал свою Настёну. По всей её руке от кисти до плеча извивался замысловатый татуированный рисунок, а вызывающий макияж и серьга на брови довершали образ. Заглянув в машину, она истерически рассмеялась и сказала, что не поедет на такой колымаге...
- К сожалению, моё сердце свободно, - печально сказал Егор.
- Как это возможно? Разве вы слепы? - Смеясь одними глазами, спросил классик. - Я не верю, что столь одарённый молодой человек может не замечать красоты женщин, оставаться равнодушным к театру, балету, цыганским песням...
- Нет, мне нравятся девушки, и театр я очень люблю, но при нашем ритме жизни на это остаётся совсем мало времени.
- Лукавите, друг мой, ох, лукавите... Ну да ладно! Всему свой черёд.
Они остановились на середине мостика. Парень опёрся на перила. Перед ними открывался прекрасный вид: парк будто бы раздвинулся, обнажив с одной стороны лесистые горы, а с другой - серые скалы, подпирающие бесконечно-голубое небо. Речка, убегая под мост, весело звенела, перескакивая с камня на камень.
- Спасибо Вам, Александр Сергеевич! Вы мне помогли понять природу голосов и рассеяли все сомнения. Теперь я знаю, что нужно делать.
- Вот и славно! Но это ещё не всё. В своём письме к князю Вяземскому5, я как-то написал: 'Что ни говори, век наш - не век поэтов. Жалеть, кажется, нечего. А всё-таки жаль...'
- Да, я читал.
- Ныне, покуда взирал я на Ваш Мир через образы и чувства, кои Вы переживали, открылось мне: сей век, в котором Вы живёте, жесток и непонятен. В нём нет ни трепета сердец, ни слога высокого на устах. В душах холод, бесчестие и помыслов порочных пляс. Всё труднее мне чувства добрые лирой пробуждать.
- Всё так. Алчность, пошлость и пустословие правят балом, превращая нашу жизнь в одно большое шоу.
- Сие ужасно! Шоу, что за диковинное слово?
- Так называют нечто показное, рассчитанное на распаление эмоций. Оно взято из английского языка и, к сожалению, сейчас таких слов в избытке.
- К чему? Русский язык более выразительный и звучный, и имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими языками 6. Безусловно, язык должен развиваться, и появление иностранных слов в нём неизбежно. Однако сие должно происходить осмысленно, а не беспорядочно.
- Согласен. Только кого теперь заботит чистота языка, слог и глубинный смысл написанного?
- Да, приметил я, многих, очень многих дергает бешеный демон бумагомарания. Прискорбно мне зреть, как прекрасный наш язык, под пером писателей неучёных и неискусных, быстро клонится к падению. А ведь обнародованная мысль имеет огромную силу! Нельзя допустить чтобы сей 'мощный снаряд' оказался в руках людей низких, непорядочных. Нравственность, как и религия, должна быть уважаема писателем7. - Поэт посмотрел на небо. - Вам уже пора... Но пред тем, как нам расстаться ныне, смею просить Вас об одном... Пообещайте, что не утратите чистоты духовной, что слово Ваше не погрязнет в скверне дурных нравов, что Вы, своим творчеством, будете нести добро.
- Обещаю!
***
Максимилиан Авдеевич остался в кабинете один. Его что-то тревожило после ухода Егора, но что именно, он не мог понять. Может быть, недоверие в глазах, замеченное в конце разговора, а может... Внизу хлопнула входная дверь. Врач подошёл к окну. Крупные хлопья снега, будто пританцовывая, слетали с тёмного неба. Парень лежал на тротуаре навзничь и не шевелился. Доктор, наспех надев пальто, выбежал во двор.
Склонившись над неподвижным телом, он постарался расслышать дыхание - тщетно. Посмотрел зрачки - сужены. Жив! Пульс на сонной артерии слабый, но есть. Приподнял парню голову. 'Крови нет. Уже хорошо' - констатировал он и, подложив под затылок конец длинного шарфа, похлопал по щекам.
- Егор, Егор! Вы меня слышите?
Тишина.
- Скорая! Молодой человек на улице без сознания. Приезжайте быстрее! - закричал он в трубку мобильника, который весьма кстати оказался в кармане пальто, и снова стал хлопать парня по щекам.
'Егор, Егор. Вы меня слышите?' - откуда-то издалека в подсознание поэта зазвучал взволнованный голос. Голова болела и кружилась. Приоткрыв глаза, он увидел над собой расплывчатое лицо в круглых очках, обрамлённоё аккуратной бородкой.
- Вы меня узнаёте? - прозвучало чуть отчётливее.
'Чехов', - подумал поэт, но, чтобы убедиться окончательно, решил спросить.
- Антон Па-а-ав-лович?
Язык плохо слушался, а в горле всё пересохло.
- Нет. Меня зовут Максимилиан Авдеевич. Я врач. Вы были у меня на приёме. Помните?
- Помню.
- Вот и хорошо.
В это время через двор к подъезду уже летела скорая помощь, сверкая мигалкой, словно НЛО.
***
Егор проснулся в больничной палате, где кроме него находилось ещё три человека, но они ещё спали. За окном уже расцветало утро, и сквозь заснеженные ветки деревьев пробивались ласковые лучики солнца. Парень постарался припомнить вчерашний вечер.
'Что это было? Я хорошо помню, как вышел от врача. Льдинка на снегу, а потом... Пушкин. Ротонда. Натали... Чехов? Я их видел или мне всё приснилось? Нет, такое не может быть сном! Откуда бы я столько узнал о голосах и вдохновении, об энергиях, похожих на море, и о любви?.. Слово! Я дал ему слово, что стану бороться с безнравственностью через своё творчество. Теперь это дело чести!'
Вошедший в палату доктор в зелёном медицинском костюме с фонендоскопом на шее и 'Историей болезни' в руках сразу направился к нему, пододвинул стул и присел рядом.
- Я - Ваш лечащий врач, Николай Васильевич.
'Гоголь', - подумал молодой человек - 'хоть и не похож'.
- Как вы себя чувствуете?
- Хорошо. Только голова немного болит.
- Посмотрим, что тут у нас. - Доктор достал рентгеновский снимок из папки и посмотрел на свет. - Чудесно. Патологий не видно, но на всякий случай нужно сделать компьютерную томографию. А пока давайте-ка я вас осмотрю.
Он сгибал и разгибал Егору руки и ноги, стучал по ним молоточком, проверял рефлексы, проводил тесты на равновесие и координацию.
- Ну, что ж, голубчик, всё у вас замечательно. Сколько вы находились без сознания?
- Говорят, минут пять.
- Странно. При ваших показателях вы вообще не должны были его терять. Но дождёмся результатов КТ.
После завтрака парня осмотрели ещё два специалиста, один из которых - окулист. Затем он посетил диагностический кабинет, а вернувшись в палату, лёг на койку, закрыл глаза и предался воспоминаниям. Ему хотелось до мельчайших подробностей восстановить всё, что он 'там' увидел и услышал. Видения приходили одно за другим. Блаженная улыбка блуждала на его губах.
- Да, у поэта обязательно должна быть Муза, - полушёпотом произнёс Егор, не открывая глаз.
- А вот и наша Ташенька пришла.
Голос сухонького старичка, лежащего на соседней койке, вывел его из состояния эйфории. Молодой человек посмотрел в сторону двери и обомлел: ему показалось, что в палату вошла Натали. Он зажмурился. Но, открыв глаза, обнаружил - видение не исчезло. Стройная медсестричка в белом халатике с лотком в руках, на котором стояли флаконы для внутривенного вливания, действительно напоминала Наталью Николаевну Гончарову. Те же золотисто-каштановые волосы были убраны под шапочку, но выбивались из-под неё на висках, большие глаза цвета чёрной черешни, четко очерченные розовые пухленькие губки и тонкая талия... Единственное различие составлял рост. Ташенька была пониже. 'Но это даже к лучшему!' - подумал парень.
Между тем медсестра суетилась возле больного, заправляя и подключая систему. Егор больше ждать не мог!
- Девушка, а мне вы будете капельницу ставить? Я готов!
- Если доктор сделает назначение, поставлю, - с улыбкой ответила она.
- Тогда я прямо сейчас пойду к врачу и попрошу его назначить мне десять штук!
- Не многовато? Что-то вы не очень на тяжелобольного похожи.
- Я вообще здоровый человек! Только вот поскользнулся вчера, ударился головой и потерял сознание. Думаю, это судьба подтолкнула меня, чтобы мы, наконец, встретились.
- Очень может быть.
Два ангела, довольные своей работой, сидели на подоконнике палаты и играли в ладушки.
1Аде'пт - последователь, обычно ревностный приверженец какого-либо учения, идеи, знания, помогающий понять идею и знание.
2Тонкий мир (Мир духов, Межа, Изнанка) - место сильно схожее с реальностью, но являющееся совершенно иным местом, что работает по собственным законам мироздания.
3Душа - это наша личность, ее мыслительные, мировоззренческие и другие процессы. А наш ДУХ - это то, что связывает нас Богом и одновременно животворит, - совесть, жажда молитвы, стремление к Небу, святости и т.д.
4Эфир - верхний слой воздуха. Так в древности называли тончайший огонь, верхний лучезарный слой, в котором обитали боги. Эфир рассматривался греками как особая духовная среда, обладающая энергией.
5Письма А.С.Пушкина том 10. - 11. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ; Около (не позднее) 21 апреля 1820 г. Из Петербурга в Варшаву.
6А.С.Пушкин - О русском языке.
7Путешествие из Москвы в Петербург. О цензуре (ВикиЧтение: https://pub.wikireading.ru/97293)
22.02.2025г.
(C) Copyright: Казанцев Алексей Викторович, 2025
Свидетельство о публикации ?225031201901