Первые несколько лет работал я у газовиков на строительстве компрессорной станции, возил на бортовом 'Урале' все, что ни прикажут, днем и ночью. Считай, жил за баранкой месяцами, хотя и было у меня уже свое жилье - балок-бочка на санях.
Вот однажды отправляют меня, в паре с другой машиной и с двумя грузчиками, за полторы сотни километров в сторону Ханымея в брошенный поселок трубопроводчиков. Там кто-то случайно обнаружил целый склад рулонов самоклеющейся японской ленты, применяющейся для изоляции газопроводов, а у нас на стройке как раз с этой лентой была напряженка. Ехать нужно было по зимнику вдоль железнодорожного полотна, а дело было в середине мая - снег хоть и не сошел еще, но рисковать машинами на подтаявшей дороге ни к чему - дали нам в сопровождение геологоразведочный ГТТ для страховки.
- Прогуляетесь пару деньков на свежем воздухе, отдохнете заодно за выходные! - пошутил перед нашим отъездом "добрый" начальник гаража. - Чем тут, в поселке дурака валять, лучше на природе.
Водитель на втором 'Урале', пожилой степенный дядька, все делал обстоятельно, с расстановкой, да и машина у него была ухоженная и блестящая, что твой новенький юбилейный рубль. Инструменты всегда с собой имел в полном комплекте, и домкрат, и запаску, и трос буксировочный, в общем - настоящий хозяин. А перед той поездкой он свою кормилицу еще и помыл хорошенько.
- Что ты, дядя Коля, к свадьбе машину готовишь? - спросил один из грузчиков, - в лес ведь едем.
- Да хоть и в лес, а на чистой технике все лучше, чем на таком вот драндулете, - он кивнул в сторону подъехавшего ГТТ, по самую крышу заляпанного комьями грязи.
Из вездехода вылез громадный, другого слова и не подберешь, верзила под два метра ростом в замасленном комбинезоне, подошел к нам, поздороваться. Все в нем было огромное: ноги в кирзачах сорок последнего размера, руки-кувалды, плечи - косая сажень, голова в танкистском шлеме, наушники которого торчали в стороны параллельно земле, так как не могли упрятать под собой оттопыренные уши-локаторы, нос - бугристой картофелиной, подбородок, что твой валенок. Подивились мы на такое чудо, не подавая вида, конечно, познакомились, разошлись по машинам, и в путь.
Я ехал первым, так как знал дорогу, дядя Коля за мной, а ГТТ последним. Добрались до места во второй половине дня без особых приключений, только примерно на середине пути, на повороте в сторону от железной дороги, нам пришлось воспользоваться помощью вездехода, чтобы перебраться через огромную лужу жидкой коричневой грязи. В этом месте зимник уходил вглубь болотистой лесотундры и пересекал рукотворную низину, где хрупкий слой северной почвы был поврежден еще со времен строительства железнодорожного полотна. С вечера загрузили машины рулонами пленки, перекусили уже в темноте и заночевали в кабинах.
От водителя ГТТ наутро несло перегаром, словно из винного погреба. Он, видать, крепко принял на грудь перед сном, закрывшись в своем железном ящике. Дядя Коля, учуяв за завтраком тошнотворный запах, который исторгала могучая грудь нашего попутчика, покачал головой, но ничего не сказал.
Обратно выехали в том же порядке, что и вчера. Я особо не гнал, тем более зимник уже совсем раскис, и поглядывал все время в зеркало заднего вида. Через час смотрю, вторая машина почему-то остановилась. Я тоже притормозил, дождался, поехали дальше. Прошло полчаса, опять дядя Коля отстал, снова подождал его. И так раза четыре. Надоело мне это дело, думаю: еще хоть раз остановимся, пойду разбираться.
Минут через двадцать увидел в зеркало, что дядя Коля остановил машину, выскочил из кабины и побежал назад. Я задним ходом сдал до его 'Урала', вышел и увидел такую картину: ГТТ въехал 'носом' под борт грузовика, разбил ему подфарники, а сам верзила стоит, покачиваясь и виновато опустив голову, перед дядей Колей, который в возмущении расхаживает перед ним и кроет его матом почем зря.
- Ты, такой-рассякой, чего творишь-то. Голову дома забыл, что ли? Нализался до поросячьего визга, залил зенки и не смотришь, куда прешь. Вот дал Бог попутчика!
Дядя Коля увидел меня и рассказал, что произошло. Оказывается, этот деятель не прикончил за вечер свои водочные запасы и по дороге начал опохмеляться, приостанавливаясь, чтобы принять на грудь очередную порцию зелья. И допринимался - дал по газам после очередной остановки и "догнал" грузовик дяди Коли, который, думая, что с ГТТ какие-то неполадки, сердобольно останавливался каждый раз и дожидался, пока вездеход снова тронется с места.
Двинулись мы дальше, но ехали недолго. Смотрю в зеркало, вездеход вырулил слева от 'Урала' на целину и попер на обгон, только снег, вперемежку с грязью, полетел из-под гусениц во все стороны. Обогнал он дяди Колину машину на всем "скаку", свернул у него перед носом на дорогу и... остановился. Я - по тормозам, выбрался на улицу, грузчик за мной. Подбежали к нашим компаньонам в самый разгар представления.
Рассвирепевший дядя Коля вскочил на кабину ГТТ, откинул водительскую дверцу и лупцует обеими руками, что было силы, глупо ухмыляющуюся харю машиниста, торчащую из люка. А тот только и успевает уворачиваться, подставляя под удары попеременно то картофельный нос, то одно ухо-локатор, то другое. За вездеходом стоит 'Урал', и левое крыло его, вместе с подножкой, живописно свисает с бампера, оторванное гусеничным траком при обгоне.
Грузчик попытался было оттащить дядю Колю, но сам получил невзначай по макушке и отошел к нам. Ну, думаю, сейчас выберется этот медведь из своей берлоги, нам тут всем мало не покажется, придется его чем-нибудь вязать... И правда, из люка начали выдвигаться богатырские плечи машиниста, увенчанные лохматой головой с расквашенной в кровь физиономией. Дядя Коля и сам понял уже, что немного перестарался, спрыгнул на землю и ждет, что будет дальше. Машинист оперся о край проема своими ручищами, повел мутным взглядом по сторонам, соображая чего-то несколько секунд, и... опять нырнул в кабину.
Что он задумал, нам долго разгадывать не пришлось.
ГТТ взревел мотором, развернулся на месте, отъехал в сторону и с разгону как саданет в борт 'Уралу', только щепки от кузова полетели. Мы "варежки" пооткрывали - не знаем, толи смеяться, толи плакать, - а бедный дядя Коля упал на колени, схватился за голову и мычит что-то нечленораздельное. Вездеход в это время на всех парах объехал машину вокруг и повторил свой номер на бис с другого бока, а после этого обдал нас грязью из-под гусениц и укатил, паразит. Только мы его и видели.
С машиной дяди Коли, на удивление, ничего серьезного не случилось, хотя видок у нее, конечно, был тот еще. Делать нечего, оторвали мы крыло до конца, забросили в кузов и поехали дальше. Впереди у нас еще было добрых километров восемьдесят и та самая болотистая низинка, которая к нашему приезду превратилась в настоящую яму.
Я разогнался и на полном ходу чудом перескочил на другую сторону, а дядя Коля решил почему-то потихоньку перебраться, ну и засел посередине - ни назад, ни вперед - колеса почти скрылись в вязкой жиже. Достал дядя Коля трос, зацепил за крюк на бампере, а его грузчик, чуть ли не вплавь, подтащил второй конец к моему 'Уралу'. Попробовал я дернуть несколько раз - бесполезно.
В это время, на наше счастье, мимо по железнодорожной ветке проезжал ремонтный тепловозик. Машинист притормозил напротив и кричит:
- Эй, мужики, тут недалеко вдоль "железки" трос длинный лежит, привяжите его, пока я туда-сюда мотаюсь, на обратном пути вытащу.
Пошли мы втроем по насыпи, нашли трос в руку толщиной, и давай его "по частям" переносить - один конец перетащим вперед, потом середину, потом другой конец - так в несколько приемов и управились. Перемазались в солидоле, как черти, изодрали и рукавицы и руки в кровь, а уж намучились... Но, к приезду тепловоза все подготовили как надо, даже петли умудрились с обеих сторон троса увязать. А этому железнодорожному тягачу пара минут всего-то и понадобилась, чтобы вытянуть из трясины машину, что твою соломинку.
Обсушились мы у костерка немного и снова в путь. До дому добрались затемно.
ГТТ-шник, после этого случая, как возник, так и потерялся, и я уж и не думал, что доведется с ним когда-нибудь еще встретиться, но судьба распорядилась по-своему.
Года через три перешел я работать на автобус, вахту развозить по промыслам. 'ЛАЗ' достался мне "не первой свежести", поэтому частенько приходилось "подшаманивать" его в гараже, чтобы в дороге не подводил.
Вот, как-то раз, заехал я на ТО, поставил своего "кормильца" вслед за бортовым 'Уралом' на длинную яму, проверил ходовую, открыл сзади двигательный отсек и вожусь себе потихоньку, расставив ноги в раскорячку по краям ремонтной траншеи. Помнится, масло решил сменить или долить, заодно.
Пошел на склад и слышу за спиной, еще какая-то техника в ворота въезжает. Возвращаюсь и вижу, 'КрАЗ'-самосвал грязнущий, что кирзовый сапог после марш-броска по пересеченной местности, пристроился позади моего автобуса метрах в полутора. И из-за руля выбирается долговязый парниша - тот самый, только патлы отрастил до плеч. Но уши-то все равно сквозь космы торчат. Я такому соседству не сильно обрадовался, памятуя о том случае, да и вообще, вся его манера поведения - разболтанная и расхристанная, и отношение к своей машине - никакое, совсем мне не по душе пришлись. Он меня не узнал, да и я, как говорится, не настаивал на продолжении знакомства.
Места для меня осталось между машинами достаточно, встал я снова "в позу", канистру с маслом на полу, возле правого ботинка пристроил. Ковыряюсь дальше, а сам краем глаза вижу, как этот "фитиль" с инструментами у колеса раскладывается. Потом разгибается, запускает ручищу в открытую дверцу кабины и заводит двигатель.
Что меня заставило в сторону отпрыгнуть, до сих пор не знаю и понять не могу. Какое-то шестое чувство, видать, есть все же у человека или ангел-хранитель, которого только услышать нужно вовремя... И как я умудрился с места сигануть метра на три, тоже загадка. Упал боком прямо на обрезки труб, у стены сложенные, крепко приложился, а 'КрАЗ' в ту же секунду с ходу влепился бампером "в задницу" моего 'ЛАЗа' и колесом по канистре проехал. Масло веером во все стороны, словно кровь, брызнуло и раздался в гараже такой дикий крик, что у меня даже уши заложило.
Поднялся я на ноги - колотит всего, обогнул машину и подошел к этому "убивцу". А он стоит столбом и орет во все горло, не переставая - думает, что меня угробил. Какие у него глаза стали, как он меня живого увидел, тоже не опишешь. Орать он, конечно, сразу перестал, но и слова вымолвить ни одного не мог, так обрадовался.
Народ сбежался, наверное, со всей базы, толпятся вокруг нас, обсуждают, как это можно умудриться, оставить машину на скорости и еще и забыть про это. А я только в глаза ему посмотрел долго и пристально, не сказал ничего и пошел к своему автобусу, которому теперь ремонт требовался гораздо больший, чем раньше.
Вот с тех пор я этого человека, если его можно так назвать, больше никогда не встречал. Да и вам встречать таких "всадников без головы" тоже не советую.
Дураков-то на белом свете хватает. Особенно по молодости дуря´т люди, сам когда-то таким был...
