За окном падал первый снег. Настоящий, а не тот, который через два часа растает. Большие белые хлопья опускались на землю, превращая все вокруг в белое махровое полотно. Я любила снег. Обожала, как он ложится на ветви деревьев, прогибая их так, что лес превращался в большой зимний замок со сводами и арками. Но больше всего мне нравилось наблюдать за ним, сидя на подоконнике в своей комнате на втором этаже в доме у родителей.
Три дня назад, покинув офис Глеба, я отправилась к единственным людям, которые всегда меня поймут и никогда не предадут. К моим родителям. Хоть дорога и заняла около трех часов на машине и была не из легких, я оказалась там, где смогу зализать свои раны и начать жить дальше. Странно, мне совершенно не хотелось плакать. Я прекрасно понимала, что это необходимо, но истерика так и не наступала. Но я горела заживо.
Вся эта ситуация сводила на нет все мои представления о человечности и порядочности. А еще то, что я так глупо повелась. Ведь я действительно влюбилась в Глеба без памяти. Он казался таким надежным, любящим, преданным, нежным. С ним я почувствовала себя любимой, желанной, единственной. Чего не чувствовала ни с одним мужчиной в своей жизни. А все это оказалось лишь притворством, чтобы досадить своему обидчику. Вот так все тривиально просто...
А дорогу наверняка завалило так, что и не проедешь. Дом находится в глубине леса и к нему ведет бетонная дорога и, если повалит снег, приходится ждать пока приедет трактор из деревни. А это случается раз в неделю, если тракторист не загуляет. Так что, видимо, я здесь застряла. Ну и ладно, все равно я не в состоянии никого видеть, а работать могу и здесь.
Неожиданно с улицы забарабанили в дверь. Говорила я отцу, что там, куда он пристроил кнопку звонка, ее никто не найдет. Вот теперь вместо трели, оповещающей о прибытии гостя, мы всегда слышим оглушительный стук в дверь. Наверное, кто-то пришел из деревни. Через какое-то время я услышала шаги на лестнице. Видимо, либо мама, либо папа решили проверить как мои дела. Они прекрасно понимали, что со мной творилось, и старались не сильно давить на меня, расспрашивая о произошедшей ситуации с Глебом.
Визитер остановился в дверях, но я даже не повернула головы, продолжая наблюдать за падающим снегом. Наверное, пора прекратить себя жалеть и принять все как данность. Что случилось, то случилось. Что-либо исправить уже не возможно, а жить дальше надо. Вот и родители от переживаний места себе не находят.
- Кто приходил? Чего хотели? - я слезла с подоконника и, наконец, посмотрела в сторону двери. В проеме стоял Глеб.
От неожиданности я даже не знала, что сказать. Поэтому в полном оцепенении просто рассматривала его. Он был какой-то взъерошенный и уставший. Под глазами залегли тени, а брови нахмурены. Растаявший снег намочил его волосы и поблескивал на ткани пальто. Он пристально наблюдал за мной, и в его зеленых глазах плескались, сменяя друг друга, решимость, нежность и отчаяние.
- Что ты здесь делаешь? - наконец я смогла выдавить из себя.
- Мне нужно все объяснить тебе.
- Что именно ты хочешь объяснить? Все и так предельно ясно, - вот умудрилась же я проговорить это бесстрастным голосом.
- Ты только так думаешь. Но мне нужно тебе все рассказать.
- Зачем?
- Затем, что ты любишь меня, а я причинил тебе боль.
- С чего ты взял, что я люблю тебя? Я, кажется, у тебя в кабинете три дня назад дала ясно понять, что значили для меня наши отношения.
- Ты врала, - безапелляционно заявил он.
- Откуда такая уверенность?
- Человеку, которого используют, не приносят его любимую еду, чтобы сделать сюрприз. Ты меня выслушаешь?
В ответ я просто пожала плечами и уселась на кровать, указав ему на небольшое кресло в углу комнаты. Все равно ведь не уйдет. Упертый же. Сама я против него не попру, а отца вмешивать не хочется. Так что, нужно всего лишь выслушать, что скажет Глеб, и все закончится. Он уселся и наклонился, уперев локти в колени. Немного помолчав, а затем откашлявшись, Глеб начал свою речь, смотря на меня своими пламенными глазами.
- Все началось достаточно давно. Я уже рассказывал тебе про Настю. С тех пор мы с Белозерцевым заклятые враги. Очень часто против меня он использовал нечестные приемы, но и я не оставался без ответа. На том Балу в честь дня Святого Валентина, когда на сцене появилась ты, я понял, что Алекс заинтересован в тебе. Не спорю, во мне что-то взыграло и мне жутко захотелось отплатить ему той же монетой в отместку за Настю. Конечно, он и раньше увлекался женщинами, но это были ничего не значащие отношения. С тобой же все было иначе. Я прекрасно знал, что свою фирму он назвал в честь возлюбленной, и, когда ты представилась, я понял, что это ты. Алексей действительно любил тебя и теперь вновь захотел быть с тобой. Тогда у меня и возник план: соблазнить тебя, тем самым заставить его понять какого это, когда твоя любимая выбирает другого.
- А проще говоря, вы играли в игру "Чувства Иры не в счет", - пожала я плечами, давая понять, что ничего нового для меня он не сказал.
Глеб поджал губы и нахмурился. Что это? Сожаление? Он резко поднялся и стал ходить по комнате, словно тигр в клетке. Весь его вид говорил о том, как сильно он нервничает. Неосознанно мужчина постоянно проводил рукой по волосам, стараясь зачесать их назад, но результат был совершенно противоположным.
- Да, с самого начала у меня был именно такой план. Затем ты уехала, а я узнал, что Алексей поддерживает с тобой связь. И тогда я решился действовать согласно задуманному. Я раздобыл твой телефон... - Глеб резко развернулся ко мне и наклонился, так что наши лица оказались друг напротив друга. - Ира, я был идиотом. Я стал ухаживать за тобой и чем больше мы с тобой говорили, чем больше я узнавал тебя, тем больше ты мне нравилась. Ты вернулась, и после нашего с тобой импровизированного ужина на крыше небоскреба я понял, что не могу так поступить с тобой. Не могу воспользоваться твоей наивностью, твоей верой во что-то светлое. Ты вызывала во мне совершенно необъяснимые чувства, которые я не испытывал со времен, когда была жива Настя. Да и тогда они не были настолько сильными.
Глеб отпрянул и вновь начал ходить по комнате. Запустив руки в волосы, он в отчаянном жесте сгреб их в горсти и издал тяжелый, почти горестный вздох.
- Я решил оставить тебя. Не видеться с тобой. Прекратить какое-либо общение... - резко опустив руки, продолжил он. - Но потом... потом я увидел тебя в этом проклятом ресторане... и с кем? С Белозерцевым! Это меня взбесило. Я места себе не находил, пока ждал тебя у дверей твоей квартиры. А этот урод тебя еще и поцеловать осмелился! Я понимал, что все должно было происходить совершенно по-другому. Я хотел все рассказать тебе, а потом, если бы ты позволила, продолжать развивать наши отношения. Но произошло то, что произошло, и я совершенно не жалею об этом. Единственное о чем я жалею, что сглупил, струсил, называй это как хочешь, и не рассказал тебе всего. А ты стала свидетельницей того разговора у меня в кабинете.
Глеб, наконец, остановился у окна и оперся о подоконник, смотря куда-то вдаль. Наступило долгое молчание. Я переваривала полученную информацию. Какой-то частью души мне хотелось верить, что Глеб пришел вернуть меня. Увидев его в дверях, во мне вспыхнула надежда. Но время надежд закончилось. Так что, не стоит обнадеживаться.
- Ну что ж, теперь ты все объяснил, - с трудом выговорила я, нарушив тишину. - Теперь твоя совесть может быть чиста. Да и твой план в какой-то степени удался, хоть, по твоим словам, ты и не хотел этого. А со мной все будет в порядке... и даже лучше.
- Я поверил твоим словам. Поверил, что ты меня просто использовала, - Глеб понуро опустил голову. - И это было нестерпимо больно, пока я не заметил те пакеты. И все эти три дня, что я искал тебя, были адом.
Я горестно рассмеялась.
- Что ты хочешь этим сказать? Глеб я не могу... хочу, но не могу тебе поверить. История повторилась: первый раз меня использовал Алекс, теперь ты. Вы друг друга достойны. Видимо, в своей жизни я делаю что-то не так. Я любила тебя и даже сильнее, чем когда-то его, но вы оба меня предали... - я проглотила подступившие слезы, судорожно втянув в себя воздух. Я не могу ему поверить, не должна. Но так хотелось. Видя его страдания и переживания, написанные на его таком любимом лице. Сердце просто разрывалось.
Глеб порывисто обернулся и приблизился ко мне. Сев рядом, он обхватил ладонями мое лицо. Большими пальцами нежно стирал с моих щек слезы. Не получилось с ними справиться, как я не старалась.
- Я знаю... и от этого мне еще хуже. Я боялся именно этого... поэтому и не рассказывал всего. После нашей первой ночи мне стало глубоко наплевать на Белозерцева и то, что было между нами. Для меня важна была только ты, только наши отношения. Я перестал бороться с ним, оставил прошлое в прошлом. Ириша, я люблю тебя. Ты единственная женщина, которая мне нужна. Я сделал тебе очень больно и готов молить о прощении, пока не вымолю его. Сладкая моя, я понимаю, что тебе трудно поверить мне после всего произошедшего, но дай нам шанс. Прошу тебя, поверь мне.
Глеб стал нежно целовать мои мокрые щеки. Его мягкие, теплые поцелуи заставляли рушиться стену, воздвигнутую мою.
- Я люблю тебя. Люблю всем сердцем. Я хочу быть только с тобой. Ты нужна мне, - он немного отодвинулся и запустил руку в карман. Вытащив маленькую красную коробочку, протянул ее мне. - Любимая, прошу, поверь мне и стань моей женой.
Я смотрела в его зеленые глаза полные мольбы, надежды и сильной, безграничной любви. Он не скрывал своих чувств, и я могла видеть его душу, его муку, его неуверенность и безоговорочную веру в то, что может вымолить мое прощение. Я любила его безоглядно, почти боготворила, но теперь... теперь он стал для меня обыкновенным человеком. Обычным мужчиной с достоинствами и недостатками. Но таким любимым и родным.
Что-то в глубине глаз Глеба, отражающих его душу, разожгло во мне уверенность в нем. Все встало на свои места. И я не смогу быть без него. Не смогу жить без него. Потянувшись к нему, я обхватила рукой его шею, притягивая ближе. Не отрываясь смотря в его глаза, нежно поцеловала в губы. Какое-то время он не реагировал, и в его взгляде мелькнуло удивление, а затем все прошло, и он стиснул меня в своих объятьях.
Мы жарко целовались. И от осознания правильно принятого решения было тепло, спокойно и легко. Жар разгорался все сильнее и уже опалял меня.
- Я люблю тебя, - задыхаясь, выпалил он, покрывая мою шею поцелуями.
- Я люблю тебя, - выдохнула я, почувствовав его губы на груди.
- Я люблю тебя, - проговорил он, подминая под себя.
- Я люблю тебя, - сжимая его в объятьях, шептала я.