последний человек шел по ночному парку 
следящему за ним глазами льва, что норовит 
выпрыгнуть из кустов, обнажив свои зубы 
в кровавом нарративе падающего звездой 
безумия, упрятать душу в глубины, 
как Жак Ив Кусто, 

человек мерз в безрукавке, пробираясь  
сквозь кусты и говорящие чужими фразами
стены и арки, из которых выглядывали тени   
потерянных зданий, что мигают огнями  
за эстакадой, спрятанных в череде рынков 
с каскадом нагромоздившихся овощей и фруктов, 
бус и настоек боярышника,  
в деревянных, обитых листовками,
ящиках,

человек шел за любовью по кварталам имени  
пьяных поцелуев и лепетания птиц в скрипе 
половицы домашнего оголенного уюта
и поверхности раскаленного утюга,
голода,   
сочащегося по проводам до линии передач  
переходя к кончикам чужих пальцев 
и согнутых в причудливые знаки запястий, 
каждый шаг отображался пятном и от него 
шли круги по воде, точнее лужи, 
точнее одной сотой твоей печали, 

человек хотел есть, но старая кость застряла  
в горле, вместе с рухлядью прошлых потрепанных 
мягких игрушек и кислотно зеленых солдатиков 
из пластмассы, что захватывали крепости из картона,  
пока мальчик прятался на площадке под грибом,  
слушая скрипы качелей, меж скреп и пересечений 
он видел девочку, которая давала яркий свет 
и сечение, сквозь глаза, по всем переходам 
суставов в изгибах,  

человек замирал и нога зависала, не решаясь 
опуститься на следующую ступень, я разглядывал  
три унылых бычка оставленных кем-то. слоноподобным 
соседом, что спрятался в унитаз и заснул  
мертвым сном в безумной неге. почему вокруг побелка, 
а не акварель? хочу видеть все в радужном цвете  
и что бы животные скакали вокруг, а лестница  
превратилась в мягкий батут, на котором каждый прыжок- 
радость, 

человек думал. нет. человек перестал. сунул руку в карман
и вместо ключей обнаружил три порванных дыры, и пальцы так 
нелепо торчат из штанин, будто черви-гибриды. прислонился 
к парадной двери и стал в темноте, с раскачивающейся 
в нежном танце лампой, выступать на бис с песней 
любимого исполнителя. ладони вспотели,  

человек прижался глазом к глазку  
и пытался разглядеть небо и вепрей,  
что уводят скарб желаний за горизонт, 
к стае гомункулов, что хохоча немытыми 
пальцами, тычками, попадают к тебе в рот,  
захлебнуться в икоте, самая забавная смерть. 
человек не успел оставить еще свой полный важности след, 
сделать главный в пространстве шаг, 

человек обнаружил лишь вход.