Когда-то, году этак в девяносто первом, я имел счастье поступить в институт. Не буду описывать впечатления от этого достойного во всех отношения ВУЗа, тем более, что первого сентября, после торжественного собрания перед парадным входом и построения по группам нас отправили в колхоз, на борьбу с урожаем винограда, и первые впечатления были от колхозной общаги. Не буду вам рассказывать о божественном вкусе домашнего вина, что делают на юге Украины. Хочу поведать о моем Друге.
Я честно не помню, как мы познакомились с Богданом, с Бодей, для друзей. Даже не помню, когда мы начали с ним дружить, с какого события началась наша дружба. Я к своему глубокому стыду, не помню его фамилии...
Дружба наша началась с того, что я выселился из "престижной" комнаты в общаге на четвертом этаже и переселился на девятый - самый отстойный, но зато в одну комнату с Бодей. У нас была просторная трешка на двоих, ободранная, с горелым линолеумом, подранными панцирными сетками на кроватях, обшарпанными стенами и не закрывающейся, в принципе, дверью. Тараканов, правда, не было - наверное, с голодухи передохли. До сих пор ярко помню первые дни в этой конуре. Законопатили окна, постелили кровати, засыпаем и Бодя начинает свистеть... полонез Огинского. Художественно, в тональности, в правильном ритме. А к классике я неровно дышу лет с четырнадцати, примерно. Пришлось ему свистеть на бис, раз пять, пока он не послал меня, мол, губы онемели.
Много событий было в нашей дружбе, были кровные обиды, пьянки на двоих, типа, сколько сможем и кто первый упадет без памяти. Была романтика любви с девчонками из соседнего блока, причем, чисто из мужской солидарности наши девчонки жили тоже в одной комнате.
Помнится, как то решили облагородить нашу комнату обоями - где Бодя их добыл, до сих пор ломаю голову, денег ведь не было хронически. Клеить обои мы не умели. Я уж было, махнул на это дело рукой, но тут предприимчивый Богдан нашел мелкие гвоздики. И мы этими самыми гвоздиками, прибили каждую обоину по периметру. Редко не получалось, штукатурка была рыхлая и сырая, поэтому забивали их почаще. Получилось очень стильно, современные дизайнеры нервно курят в сторонке.
Никогда не забуду нашу с ним коммерцию - не оттуда ли во мне бизнесмен живет? Бизнес мы начали делать на редкость трезво. Не имея ни малейшего понятия о маркетинге, тем не менее (мы экономисты - народ плечистый) выбрали очень удачную товарную нишу - прошу прощения за проф. термины - сигареты. На улице стоял 1991 год, год разрухи, год дешевого польского и китайского ширпотреба, год дефицита спиртного и сигарет. Честно не помню, где Бодя нашел эту первую партию "Ватры" - если кто помнит, такие, одни из самых дешевых сигарет без фильтра. Богдан потянул меня на "стометровку", продавать в розницу эту самую "Ватру". Первая партия ушла на ура, за два часа мы продали все! С наценкой в 150 %! Жаль только, что галопирующая инфляция (сори, опять не удержался от проф термина) съедала наш капитал, быстрее, чем мы его накапливали. Потом появились оптовые покупатели на наши сигареты, цыгане возившие их по селам. Сигаретная эпопея кончилась плохо. Я на лекции, все таки ходил, в ущерб нашему бизнесу, и в один из таких дней, когда он был сам, Бодю выловила местная братва и отобрала сигареты и деньги.
Молодость... Духом не упали, друг друга поддержали морально, замотивировали, как могли и решили переключится на водку. Скупали по ресторанам водку, в барах шампанское (дурное время было), через три дня они стоили дороже в опте. Готовились к Новому году. Но студенчество, молодость, девчонки, гуссарство, общага. В общем выпили мы почти все это. Не сами, конечно, у нас было много помощников.
Никогда не забуду наши "деловые поездки" в Херсон, Львов, Тернополь. Поехали как-то во Львов, просто бабок уже почти не было, но была колбаса, которую мы купили на последние деньги на рынке Николаеве - кто-то нам сказал, что на Западной Украине это стоит в пять раз дороже. Билеты на поезд тогда стоили смешные деньги, а мы ж еще по студенческим. В общем, приехали во Львов, с огромным трудом нашли рынок, Галицкий, что ли, не помню, львовяне, не бейте. На маленьком (тогда, по крайней мере) рынке, рядов в двадцать, мы увидели ворон, штук десять собак, пятерых продавцов и одного покупателя. Ну что ж, решили мы, ехали мы сюда не зря. Хоть город с его кривыми улочками посмотрим. Но для начала решили поторговать. Разложили товар (все четыре батона колбасы) и начали активную торговлю. Примерно, через час появился народ, на рынок зашла львовянка, средних лет женщина, со скучающим выражением лица. Увидев нас, она заулыбалась, подошла к нам и спросила, сколько нам нужно денег за всю партию? В общем, после недолгой торговли, пани скупила оптом всю партию, хотя эта колбаса ей даром не нужна была. Просто пожалела студентов. Но как она это сделала! Если бы так подавали милостыню - иногда брал бы, просто чтобы почувствовать обыкновенное человеческое тепло. Денег хватило на обратные билеты, две пачки сигарет и две банки пива - чисто с горя. Еще была поездка в Тернополь, польскую юбку, привезенную оттуда, мы продавали месяц, а потом мыли ею полы.
Еще мой Друг был Поэтом. Он мог, походя сочинить сонет, стихотворение, поэму. Как жаль, обидно до слез, что ничего не осталось мне от него. Какие мы в молодости бываем дураки, кажется, что жизнь вечна, и никогда ни с кем ничего не случится...
Любовь и свобода дороже всего,
За них не бери никогда ничего.
Отдай за любовь свою жизнь, свою кровь...
А за свободу - отдай и любовь.
Этот маленький сонет Шекспира Богдан написал на плакате на двери нашей комнаты. У нас на двери висел чистый лист формата А-1, где все желающие могли оставить там свою запись, но тон этому плакату задавал именно этот сонет, написанный Богданом.
Как то пошли мы на первую пару голодные - просто не было еды, Бодя сел сзади от меня, мы тогда повздорили, что-ли, не помню, но сидели на этой лекции порознь. Голодный Бодя унюхал у соседа по парте Федорыча вкусный бутерброд с ветчиной и договорился о совместном его поедании на пятиминутном перерыве. На перерыве мы вышли покурить, а после пары, грустный Богдан протянул мне листочек. На листочке было написано "Поэма о Богдане и мясном рулете". Пока мы ходили курить, Федорыч в одно лицо схомячил бутерброд и Богдану ничего не осталось. Не помню текста, но написано было талантливо, иронично и просто здорово. А уж какие стихи он писал любимой девушке...
Потом была первая сессия с жестким отсевом, и Бодя провалил сессию. Да и сам я восемь раз сдавал вышку (высшую математику) и четыре раза историю. Драли нас беспощадно. Бодя, у которого не было отца, а была только мать и младшая сестричка, решил не говорить матери о том, что его выгнали из института. Как-то он договорился с комендантом и остался жить в общаге. Наше общение продолжалось, но были уже разные жизни, хотя искренне радовались каждой встрече.
Потом была вторая сессия, и я уехал домой к родителям на каникулы, а Богдан остался в общаге. Летом нас отозвали с каникул, на практику.
Когда я приехал в Николаев, первым делом побежал в общагу, увидеть Богдана. Первым человеком, которого я увидел на крыльце общежития, была комендант, она встретила меня улыбкой на лице и словами "Ой, здравствуй Женя, ты подушку так и не сдал? А друг твой две недели тому разбился! Выпал из окна с девятого этажа". Прыгающими губами и с комком в горле, я попросил разрешения подняться в бывшую нашу комнату. Мужчины не плачут, да и плакать я тогда не умел. На ватных ногах я добрался на девятый этаж, на входе в блок встретил девушку, которую любил Богдан. "Привет, Женька! Бодя разбился, знаешь!" - весело и беззаботно, прощебетала Оксанка. Почему-то стало трудно дышать и я вышел на балкон. Смотрел вниз, с высоты девятого этажа и в голове крутилась только глупая мысль - как это лететь? Неужели Богдан не расскажет мне? Он же всегда все мне рассказывал.
Потом, вечером, мы с Димкой сидели на крыше общаги и первый раз в жизни напивались от горя, в надежде хоть как-то заглушить непонятное нам тогда, впервые испытанное чувство потери. Больше с нами никого не было.