С первыми лучами солнца воины проснулись и продолжили путь. Перед тем как покинуть открытую площадку, Гингелур решил сам посмотреть на колизей и башню. С такой выгодной позиции ему открылся отличный вид на стройку, разворачивающуюся у стен, обращенных к башне. Грохот, который не давал ночью спать Стефану, издавали огромные конструкции, помогающие мертвецам достраивать колизей. Таких созданий Гингелур раньше не видел, и потому никак не мог понять, как они двигаются. В отличие от животных, у них не было конечностей в привычном смысле этого слова, да и тело их было блестящим, словно сделанным из металла. Рыцарь вообще с трудом верил своим глазам, подобные агрегаты просто не могли существовать. Без какой-либо посторонней помощи они двигались, а их огромные, похожие на клешни, руки, укладывали каменные блоки. У одной машины и вовсе была только одна рука в виде огромного ковша. Впрочем, все механизмы, без исключения, свободно передвигались по земле, под их массивными телами были колеса, заключенные в металлические обода. Каким-то образом именно такая конструкция позволяла им проезжать даже по заваленным хламом участкам, и беспрепятственно передвигаться по всему внутреннему двору колизея.
Крошечная фигурка человека стояла на деревянной платформе и пассивно наблюдала за происходящим, периодически размахивая руками. Гингелур лишь на мгновение задержал на ней взгляд, а затем перевел его на башню. Черная громадина уже почти достигла облаков, а пространство вокруг нее все кишело мертвецами. Они как муравьи копошились подле нее, а там где их не было, темнела огрубевшая земля, расколотая на части. Рыцарь с отвращением отвернулся от мертвого пейзажа и, взяв в руки зажженный факел, начал спускаться вниз.
Коридоры в этой части колизея ничем не отличались от предыдущих, и никаких неожиданных ловушек на пути воинов не попадалось. Зеркальная ловушка была единственной на все строение, или же просто остальные не были доделаны. Так или иначе, отряд двигался теперь гораздо быстрее, и воинами уже начало овладевать легкое волнение, всегда появляющееся перед битвой. Дорн даже шутил, что ждет не дождется, когда, наконец, сможет помахать мечом, вместо того, чтобы проявлять чудеса ловкости, которой он несколько обделен. В итоге солнце еще не успело войти в зенит, а воины света уже достигли другого конца постройки и очутились перед проходом. Здесь двери уже не было, и прямой проход, ведущий к свету, прекрасно просматривался снаружи. Стефан осторожно выглянул из-за угла и увидел, как по пыльной земле проехала какая-то железная махина. Бесшумно приблизившись к выходу, он огляделся по сторонам и тут же нырнул обратно.
- Что там? - Спросил его Гингелур, когда воин вернулся к отряду, спрятавшемуся за углом.
- Какие-то механизмы и мертвецы, строящие стены.
- Значит, мы можем нападать?
- Нет, не сейчас. Кажется, я увидел вооруженную группу нежити, лучше подождать пока они пройдут.
Гингелур согласно кивнул и тоже выглянул из укрытия. Мимо выхода прошел ходячий труп, держащий в одной руке меч, а за ним и целая вереница мертвецов. Рыцарь решил, что не стоит испытывать судьбу и быстро ретировался. До тех пор, пока звуки их шагов не стихли, никто из воинов не издал ни звука.
Зоддак стоял на своей деревянной башенке, сколоченной специально для того, чтобы он мог контролировать весь процесс стройки и раздавать указания. Получив мысленный приказ Дэл-Вега, он дернул рычаг, и открыл проход очередному отряду нежити, идущему к башне. Часть пола отъехала в сторону, и мертвецы спустились в тоннель, проходящий под стенами колизея. В идеально круглом внутреннем дворе колизея, где как раз сейчас кипела работа, их ждал выход на поверхность, и поток восставших хлынул наружу. Еще один рычаг привел в действие механизм открытия ворот, ведущих к башне. Мертвые строители не обратили ни малейшего внимания на случайных прохожих и монотонно продолжали работать. Зоддаку нравилась их сговорчивость. Когда-то он был вынужден постоянно сдерживать себя, чтобы не нарваться на неприятности. При мысли об этом он потер старый шрам на шее - след от веревки, на которой его повесили глупые деревенщины, а ведь он сделал для них так много. Но это все в прошлом, и сейчас он был волен творить все, что ему вздумается, не получая в свой адрес ни капли критики.
Изобретатель с мрачным удовольствием вспоминал свою первую встречу с Дэл-Вегом. Из темной пучины забытья его вырвал голос темного ангела, и Зоддак с готовностью потянулся к нему. Очутившись посреди вымершей деревни, он сразу узнал своего спасителя.
- Как я могу отблагодарить тебя? - Спросил Зоддак у Дэл-Вега, и падший ангел попросил его помочь построить башню.
Зоддак не знал, были ли загадкой его мысли для ангела, но одно он знал точно. Если до этого он был в Даркхасе, то сейчас очутился на небесах. Больше всего в жизни он любил что-то изобретать, а постройка башни как нельзя лучше подходила для реализации его желаний. Не мешкая ни секунды, он приступил к работе, а Дэл-Вег начал сгонять мертвецов к будущей постройке. Но дела Дэл-Вега мало интересовали Зоддака, он даже до сих пор не был уверен, зачем ангелу понадобилась эта башня. Но это было и неважно, главное, что, как только башня будет закончена, повелитель обещал даровать ему вечную жизнь, а значит, он сможет вечно заниматься любимым делом.
Зоддак ласково погладил арбалет, который держал в руке, и самодовольно осклабился. В этот раз у него получилась отличная штука, и когда он закончит с колизеем, то обязательно еще попробует ее усовершенствовать. Колонна мертвецов почти прошла мимо, и Зоддак зацепился взглядом за одного мертвеца, вернее мертвую женщину. Она была на удивление свежа и не рассыпалась на части, как многие другие ее товарищи. Но все же, спутать с живым человеком ее было невозможно, в животе ее зияла рана от меча, а полы платья пропитались от крови, и потемнели.
"Ну, ничего, скоро она тоже начнет разлагаться, недолго ей осталось быть молодой и красивой".
Зоддак хрипло рассмеялся и вернул на место рычаг, открывающий секретный проход.
Это был его третий колизей, самый лучший и изящный, венец его творчества. Скоро он будет достроен, и Зоддак сможет вернуться к своим делам. Постоянно следить за постройкой башни больше не было особой нужды, и для ученого это был только вопрос времени, когда настанет желанная свобода. На самом деле он был очень удивлен, когда две недели назад Дэл-Вег вдруг позвал его к себе и спросил, может ли он придумать, как защитить башню от постороннего вторжения. Зоддак ответил, что во все времена именно стены считались надежным укрытием, и предложил ангелу воспользоваться мудростью предков. Дэл-Вега устроил совет Зоддака, и в ту же ночь вокруг башни выросли отвесные скалы, и колизеи должны были стать единственными связями башни с внешним миром. Проектировать здания оказалось веселым занятием, и Зоддак даже немного расстраивался, что эта постройка последняя. Но впереди его ждала еще целая вечность, а земля еще не успела отдать ему все свои богатства.
"Я создам новые и новые машины и высосу из нее все без остатка, а когда она будет истощена, найду себе новое пристанище".
За подобные мысли раньше он когда-то и поплатился своей жизнью, но те времена давно минули. Теперь эти людишки только бессвязно мычат и работают в карьерах.
- Ну и где теперь ваша правда? - Выкрикнул он в пустоту и зашелся гоготом.
Все-таки жизнь после смерти оказалась куда приятнее, чем просто жизнь.
Последний мертвец из колонны покинул пределы колизея, и Зоддак мечтательно дернул за рычаг.
- Работайте быстрее! - Гаркнул он на строителей и осекся.
В коридоре, ведущем внутрь здания, ему показалось какое-то движение.
- Странно, там просто не может никого быть... - подумал он, но на всякий случай отправил на разведку пару строителей.
Воины света затаились и прислушивались к звукам, доносящимся снаружи. Топот десятков ног постепенно стих, и вновь только стук молотков да скрежет металла нарушал тишину.
- Я пойду проверю, ушли ли они, - сказал Стефан и отделился от группы. Стараясь не выдать себя, он огляделся и увидел фигуру человека, стоящую на возвышении и дергающую за рычаг. Решетка на входных воротах опустилась, и надзиратель прикрикнул на строителей. Стефан вернулся к отряду и доложил, что путь свободен.
Несколько десятков мечей почти одновременно покинули ножны, и рыцарь первым выступил из-за угла. Двое рабочих, непонятно каким образом забредших сюда, первыми окончили свое жалкое существование. С воинственным кличем Гингелур бросился вперед, а за ним побежали и все воины. Только Летард немного замешкался, давая указания Эвелин ждать в укрытии пока все не закончится.
Толпа закованных в доспехи мужчин, появившаяся из прохода, явилась полной неожиданностью для надзирателя и его мертвых прислужников. Несколько строителей так и не отвлеклись от работы, когда последние искры жизни погасли в их пустых глазницах. Главный мертвец на платформе в панике заметался и начал что-то нечленораздельно орать, размахивая руками. Несколько неповоротливых машин прекратили работу и повернулись к сцепившимся противникам. Дорн перерубил пополам хлипкого мертвеца и краем глаза заметил несущуюся на него махину. В несколько прыжков отскочив в сторону, он стал свидетелем того, что могло бы стать с ним, не успей он избежать атаки. От останков мертвеца осталось только непонятное месиво из плоти и костей. Машина раздавила его в лепешку, и никакая броня не спасла бы Дорна от той же участи. Тем не менее, такая перспектива не напугала воина, а только распалила его ярость. С ревом он бросился на железного монстра и принялся без разбора лупить по нему. От механизма начали отваливаться какие-то детали, но аппарат все еще был на ходу. Закончив разворот, машина вновь пришла в движение, и рванулась в сторону воина. Дорн в последний момент успел отскочить, но все же машина задела его, и опрокинула на спину. Меч выпал из его рук, а в глазах потемнело. Чья-то сильная рука подхватила его, и помогла встать.
- Не зевай! - Крикнул ему Летард и бросился к механической громадине, перерубая по пути мертвецов.
Дорн поискал глазами свой меч, подхватил его и присоединился к юноше, карабкающемуся по железному агрегату. Подбежав к машине, Дорн смог заметить, что монстр двигается не сам по себе, а очередной мертвец управляет им. Дергая за многочисленные рычаги, сидя внутри, он приводил металлического монстра в движение. Таким образом, в первую очередь надо было избавиться от нежити и, чтобы это сделать, Дорн отвлекал на себя внимание мертвеца, пока Летард незаметно к нему подкрался и лишил головы. Махина продолжила движение, и Летард успел спрыгнуть на землю перед самым столкновением со стеной. По колизею разнесся грохот, и из поврежденной стены посыпались камни и деревянные перекладины. Истеричный визг надзирателя потонул в шуме битвы, и только Стефан заметил то, с каким отчаянием он заламывал себе руки. Воин направился к нему, чтобы скорее принести покой его душе. Гингелур с остальными воинами тоже не теряли времени даром, и разнесли второй механизм. Сразу пять человек набросились на агрегат и буквально разломали его на кусочки. Мертвец выпал из чрева металлического монстра, и его хрупкие кости поломались при падении. Барахтаясь на земле, словно жук, упавший на спину, он ничего не смог сделать, когда мужчина занес над его головой острие своего меча.
Никто из мертвецов не попытался бежать с поля боя, когда их судьба уже была очевидна, да им не куда было скрыться. Ворота были заперты, а около каждого из двух коридоров их поджидал очередной воин, с кровожадным взглядом. Практически все ожившие трупы уже прекратили свою жизнедеятельность, когда Дорн заметил Стефана, бегущего к надзирателю. В руках у умертвия был какой-то странный арбалет, и направлен он был прямо в грудь Стефану. Первый болт, выпущенный в него, пролетел мимо цели, и воин бесстрашно продолжил наступать на врага. Но вместо того, чтобы перезарядить оружие, мертвец еще и еще раз спустил тетиву, и в это раз уже оба снаряда поразили цель. Стефан удивленно уставился на мертвеца, а затем опустил взгляд на свою грудь. Один болт пробил ему легкое, а второй впился в живот. Из ран сочилась кровь и капала на пыльную землю, где тут же всасывалась в почву. Все еще не понимая, как такое могло произойти, Стефан упал на колени и начал терять сознание. Он не услышал, как Дорн заорал что есть мочи и кинулся к нему. Не услышал он и, как от удара его друга начала разваливаться деревянная вышка, на которой стоял надсмотрщик. Белый туман уже начал окутывать его разум, а по телу начало разливаться приятное тепло. Эвелин, выглянувшая из своего укрытия, тоже увидела, как в Стефана выстрелили из арбалета и, забыв об осторожности, бросилась к нему со всех ног. На какое-то время все забыли о Зоддаке, и окружили Стефана.
- Держись друг, мы тебя вытащим, - бормотал Дорн, пытаясь ухватиться за болт, прочно засевший в груди воина.
Изо рта Стефана вытекла струйка крови, и воин закашлялся. Эвелин упала рядом со Стефаном и принялась тихонько скулить, и теребить его за ногу. Дорн грубовато ее оттолкнул, чтобы не мешала извлекать болт, но девочка мертвой хваткой вцепилась в Стефана и не желала уходить. Губы раненого воина зашевелились, и Дорн склонился над ним, чтобы разобрать, что он пытается ему сказать.
- Свет, я вижу свет...
С трудом приоткрыв глаза, Стефан хотел что-то добавить, но кровь забулькала у него в горле, заставив зайтись в кашле.
- Дэл-Вег не получит мою душу...
Глаза Стефана закатились, и жизнь покинула его тело. Эвелин завыла в голос, и теперь уже сама всех растолкала. Склонившись над его лицом, она принялась колотить бездыханное тело воина кулачками и трясти его.
- Очнись, ну пожалуйста, очнись!
Летард попытался оторвать ее от Стефана, но Эвелин забилась в истерике и только кричала.
- Ему нельзя умирать, никак нельзя! Ему еще столько надо сделать.
Летард мягко, но настойчиво тянул ее к себе, пока малышка не обессилела от рыданий, и не позволила взять себя на руки. По щеке Дорна скатилась одинокая слеза, но мужчина этого даже не заметил. Гингелур присел рядом с ним, когда Эвелин освободила для него место, и закрыл глаза Стефану.
- Он был славным воином... Не просто воином, но моим другом, нам всем будет его не хватать...
Дорн на секунду сжал начавшую остывать руку своего товарища и встал на ноги.
- Нам нужно достойно проводить его...
- Ты же знаешь, как близко мы сейчас в башне, что если дым от костров привлечет внимание?
- Плевать! Тут и так все время что-то горит! А я не позволю Дэл-Вегу сделать из него ходячего мертвеца!
Гингелуру и самому было больно думать о такой перспективе, поэтому, несмотря на свои опасения, он все же решился сложить один погребальный костер.
- Тела мертвецов мы сжигать не будем, просто скиньте их в одну из ловушек на колья. Оттуда они при всем желании не смогут выбраться.
Воины подтвердили, что поняли приказ и разбрелись по внутреннему двору. Пыль, которая поднялась при падении деревянного постамента, улеглась, и Гингелур заметил, как оставшийся без нижних конечностей надсмотрщик ползет в сторону. Его арбалет разломался на части, а раздробленные ноги покоились под обломками.
Цепляясь грязными ногтями в землю, Зоддак полз вперед, не обращая ни на кого внимания. Рыцарь направился к убийце его друга и со всей злости опустил на его кисть свой сапог. Кости мертвеца захрустели под каблуком, но восставший не издал ни звука, только безумие горело в его глазах, обращенных на Гингелура. Оставшись без кисти, он продолжал ползти вперед, пытаясь зацепиться за трещины в земле культей, а Гингелур остервенело обрушивал на него удары ногами, проклиная его и Дэл-Вега. Дорн стоял в стороне и с некоторым сожалением наблюдал эту картину. Где-то в глубине души он и сам хотел раздавить эту мразь. Гингелур же совсем потерял разум и, пока не превратил голову Зоддака в ошметки, не остановился. Мерзкая жижа, в которую превратилось тело мертвеца, прилипла к сапогам рыцаря, и тот с омерзением принялся вытирать подошвы о землю. Убедившись, что чище обувь не становится, он плюнул на это занятие, и вернулся к Дорну.
- Из этих досок мы и сложим костер, - сказал он другу, отдышавшись, и указал на останки вышки. Дорн коротко кивнул и, приказав нескольким воинам идти с ним, направился к деревяшкам. Проходя мимо бесформенной лужи, оставшейся от Зоддака, он плюнул в нее, и с чувством выполненного долга начал ломать перегородки на части.
Спустя час все тела, кроме Стефана, были сброшены в ямы, и погребальный костер занял свое место посреди колизея. Стефана уложили на носилки, наспех сколоченные из подручных материалов, и Гингелур, Дорн, Летард и еще один воин взяли их в руки, и отнесли к костру. Простившись с другом, Гингелур принял поданный ему факел и поднес его к основанию костра, но остановил себя.
- Зажгите еще один факел, - велел он и, получив желаемое, передал его Дорну.
- Ты тоже был его другом и первым бросился на помощь. Мы должны вместе зажечь костер.
Дорн бросил на Гингелура взгляд, полный благодарности, и принял факел. Друзья одновременно поднесли огонь к костру, и алые языки пламени объяли тело Стефана.
- Прощай друг, - подумал про себя Гингелур и позволил всем задержаться у костра на минутку, чтобы проститься. Эвелин теперь уже беззвучно заливалась слезами, прижимаясь к Летарду. Юноша и сам с трудом сдерживал слезы, и если бы не малышка, то вполне возможно не смог бы совладать с чувствами. Но ради Эвелин он обязан был быть сильным. Командир отошел от костра и, когда поток воинов, желающих проститься со Стефаном, иссяк, скомандовал продолжать движение.
- Теперь мы точно не можем здесь задерживаться. Дэл-Вег знает, что мы совсем близко и попытается нам помешать. Нельзя давать ему ни секунды на подготовку.
Чтобы поднять решетку, Летарду пришлось поставить Эвелин себе на плечи, только так девочка могла дернуть за рычаг, закрепленный на стене. Раньше Зоддак мог легко до него дотянуться, стоя на вышке, но деревянной конструкции нашли другое применение, и воинам света пришлось искать другой способ.
Когда ворота были подняты, воины света покинули колизей и пошли к башне, не оборачиваясь назад. Несмотря на то, что других потерь больше не было, Гингелур тяжело переживал последствия этой битвы. Чувство вины с каждой минутой все сильнее терзало его, и он все тверже укреплялся в решении подняться на башню одному. Никто из них не знает, насколько сейчас опасен Дэл-Вег, и он просто не может позволить себе подвергать людей лишней опасности. Все, что им нужно сделать - это заложить "волшебный огонь" у основания башни, а внимание падшего ангела Гингелур отвлечет на себя. Возможно, это даст шанс воинам уйти оттуда живыми, со своей же жизнью Гингелур уже попрощался. Ему, конечно, было больно думать об Алии и своем обещании вернуться к ней, но обмануть доверие своих соратников было еще хуже. Для Гингелура честь никогда не была пустым звуком, и он собирался отстаивать свои принципы до гробовой доски.
Меж тем, небо над головами воинов света стремительно темнело, и приобретало кроваво-красный оттенок. Гингелур подумал, что еще слишком рано для заката, но, обратив свой взор к башне, понял, что солнце теперь не скоро одарит его своими лучами. Над башней клубились темные тучи, а тень, которой они накрыли окрестности, была настолько черна, что только огонь, вырывающийся из земли, позволял разглядеть, что она скрывала.
Ступая по черной обгорелой земле, Гингелур с ужасом понимал, что никогда прежде ему не представлялась подобная картина. Даже после набегов варваров, поджигающих деревни, оставалось больше жизни. Здесь же почва превратилась в камень, на котором возможно никогда ничего не вырастет. Ни птиц, ни животных воины уже давно не встречали, и их единственными спутниками были острые скалы, да песок, изредка гонимый ветром по земле. В отличие от пустыни, простирающейся перед колизеем, здесь было прохладно - солнце не согревало поверхность своим теплом, а жара недр земли, было недостаточно, чтобы нагреть воздух. Гингелур постоянно искал глазами место, где бы он мог оставить девочку, но куда ни глянь, везде была только пустошь, без единого намека на укрытие. К великому счастью воинов, отрядов мертвецов на их пути не попадалось, и они могли сберечь силы для финальной битвы. Продолжая идти до тех пор, пока изнеможение не одолело воинов, Гингелур приказал сделать привал и в последний раз отдохнуть. В этот раз он распорядился выставить усиленную охрану, и менять ее как можно чаще. Ни солнца, ни звезд, ни луны здесь уже не было видно, и дать более точные сроки он никак не мог. Впрочем, он все равно не мог заснуть, как и Дорн, и лично следил за тем, чтобы его приказ был выполнен. Потерянный во времени, рыцарь мог полагаться только на свое чувство времени и интуицию, так что никто так и не узнал, сколько времени они отдыхали, когда Гингелур вновь скомандовал продолжить путь.
Накопившаяся за долгое время усталость гораздо сильнее давила на людей в этом царстве тьмы, но воины не позволяли ей запускать свои грязные пальцы в их мысли. Воля к победе толкала их вперед, словно ветер, дующий в спину, и придавала им сил.
Насыпи и карьеры, в изобилии разбросанные вокруг башни, вносили единственное разнообразие в окружающий ландшафт, поэтому, когда Гингелур начал приближаться к одному из таких холмов, у него не было сомнений в том, что это. Послать Стефана на разведку он больше не мог, и отправил туда уже знакомого ему заику. Парень скоро вернулся к отряду и доложил, что этот карьер заброшен, и мертвецов в округе нет. Все они или ушли к башне или были направлены к другому карьеру. Гингелура устроил такой рассказ, и он взобрался на холм, откуда открывался отличный обзор на башню. Вокруг нее, как и раньше, кишмя кишели мертвецы, и Гингелуру пришлось признать, что он понятия не имеет, как именно они собираются добраться до стен. Восставших было так много, что даже будь воины света бессмертными и не знающими устали, им бы понадобилась как минимум неделя, чтобы убить их всех.
- Если на то будет воля богов, мы победим. Алия в это верит, а значит и я должен, - как можно тверже сказал себе рыцарь и повернулся к Летарду.
- Вы с Эвелин останетесь здесь. Ты и сам видишь, какой Даркхас ждет нас впереди, незачем брать туда ребенка. Когда все закончится, воины вернутся к этому месту, и вы вернетесь домой.
- Что значит мы? А что насчет тебя?
- Я признаюсь тебе честно, я не рассчитываю выжить в этой битве. Пообещай мне, что позаботишься не только об Эвелин, но и об Алии.
Глаз Летарда дернулся, но он нашел в себе силы ответить.
- Хорошо, я обещаю.
- Спасибо тебе. А теперь пришла пора прощаться.
Гингелур присел на корточки перед Эвелин.
- Береги себя, крошка. Ты действительно нам помогла, и я не жалею, что боги свели нас.
- Спасибо, - ответила Эвелин и грустно улыбнулась.
Гингелур поднялся на ноги и попрощался с Летардом.
- Ты хороший парень и славный воин. Думаю, после этого похода, король пожалует тебе титул рыцаря. Носи его с честью.
Летард учтиво поклонился, и Гингелур ушел прочь, уводя за собой отряд. Эвелин и Летард остались сидеть на насыпи и ждать исхода битвы.