Аннотация: Попаданец в Киное из АНБУ НЕ, до того, как он получил имена Тензо и Ямато.
1. Смерть и начало
Умный ли я? Не-е, тупой как распоследний дебил, иначе бы я не стал открывать бутылку газировки, которую весь день колбасило в моей сумке с инструментами, когда на полу были разложены оголенные провода и дохлые крысюки, которые их глодали. Зачем открыл? А черт его знает! Пить хотелось... перед смертью.
Я сначала не понял, что умер. Потом тоже. Было ощущение, что я застрял в мутной речной воде, запутавшись в водорослях. А еще слабость, будто солнце голову напекло. Вот только в воде дышать невозможно, а я дышал и думал, что это все мне снится. С каждым новым вдохом "вода" приносила все меньше и меньше воздуха. Когда заболели легкие и я начал задыхаться, паника отключила мозги, оставив только одну единственную мысль "хочу жить". Что было потом, не помню, отключился. Но было ощущение, что вода схлынула, меня стошнило на того, кто попытался меня поднять. Мужик, кто бы ты ни был, извини, я не специально!
Голова раскалывалась, хотелось, как ни странно, пить. -- Ох, кажется, я ненавижу газировку, -- пробормотал я в белый потолок. Сил на то чтобы осмотреться не хватало. Моргалось с трудом, все время клонило в сон, но я не терял надежды, что в мою палату зайдет медсестра или врач. Да хоть чудовище лохнесское, только бы попить дали! -- Вода, сок, чай, кофе, компот, морс, квас, пиво, кефир... Черт, согласен даже на молоко, которое с детства ненавижу! А в ответ тишина, только дневная лампа над головой подмигивает и пощелкивает, наверное стартер навернулся. Или дроссель... -- Я не на работе, -- как мантру, -- я не на работе. Меня это не должно напрягать! А-а, холера! Дай только до тебя доберусь!
Из-за того, что меня переклинило на неисправной лампе, я заметил свой новый рост лишь начав подтаскивать стул к центру комнаты. Не только стул оказался больше, чем я привык, но и кровать, стол словно делали для великанов. Забыв про лампу, я направился к зеркалу закрепленному над раковиной. Над, сука, слишком высоко закрепленной раковиной. Помянув злым матерным словом тех великанов, для которых сделали эту ненормальную палату, я влез на стул и свалился бы с него, если бы не схватился за кран. Из зеркала на меня пялилось что-то похожее на девочку из "Звонка". Такое же серо-землистое и с длинными темными лохмами. -- Епатий коловратий! -- сказал я, когда девочка за стеклом зашевелила губами. Кажется, она сказала то же самое. И тут до жирафа дошло... Осознав, что вот это мелкое, похожее на девочку нечто -- я, первым делом полез проверять... -- Фух, член на месте, -- оглядел себя снова, более спокойным взглядом. -- Я пацан. Но наряжен я в хламиду похожую на бабушкину ночнушку и волосы длинные. Странно. Что-то такое в Европе было, во времена сифилиса и напудренных париков со вшами, мелких пацанов в платья наряжали. Оглядевшись вокруг, помотал головой. Водопровод самый обычный, мне привычный, кровать из блестящего металла, стены из бетона, лампа современная. -- Кстати о лампе... -- пять секунд горит, потом на секунду гаснет и снова включается, потрескивая. Высоты стула не хватило, передвинул стол, сверху табурет, выключил свет, полез и тут какая-то тварь, щелкнула выключателем. -- Еб! -- квакнул я, получив бодрящие 220 вольт.
Навернувшись со стула, как-то сумел скинуть лампу на кровать, а сам шибанулся об столешницу, и только оттуда на пол. Логика? Какая логика? У меня чувство самосохранения в отпуске со времен сбитых коленок и молочных зубов!
Лампу отобрали, вкрутили, она, сука, опять мерцает. Напротив меня сидит дядька-инвалид и что говорит на непонятном языке, иногда тыча в лампу клюкой. Судя по повторяющимся словам и интонации, что-то спрашивает. Язык знакомый, но никаких известных слов. Дядька страшный, молчу, слушаю, спрашивать боязно. Наконец старикану надоело, и тогда он сам принес мне поднос с едой. Глубоко плевать, что туда положили, меня напрягло отсутствие столовых приборов, зато вместо них были палочки. Китайцы, корейцы, японцы... самые сложные языки! Угораздило же! В палату постучали, а затем заглянул человек в белой маске с нарисованной рожей. -- (Непонятная абракадабра), Шимура-сама. (Снова что-то непонятное, но с вопросительной интонацией). И в место тысячи слов хочется взматернуться крепким словцом!
Не знаю, что тот тип сказал, но его одежда, то, как он обратился к забинтованному старику дали мне понять, куда меня занесло, хотя и не пролили света на то -- в кого. То что я попаданец дошло почти сразу, а вот понять по палате без окон и телика, когда единственный посетитель говорит на неизвестном языке, куда меня занесло, я не мог. Теперь догадался. Я в "Наруто"! Кто-то мог бы сказать, что сбылась мечта идиота, но не я! Смотрел пару серий, от силы десять. В душе не ебу кто этот калека, но шишка явно важная, раз местный ОМОН кланяется и после доклада уходит пятясь. Может старикан мой дед? Нет, с внуками так не общаются и палата какая-то не больничная, и на дом это не похоже. Может он отец? Что-то староват, для батьки моего, да и не похожи. Ладно, попробую хоть свое имя узнать у этого... да как его там? -- Шампура сома? -- и тычу в деда пальцем, потом показываю на себя и беззвучно открываю рот. Старикан поправляет: -- Шимура-сама, -- а потом, указывая на меня: -- Киное-кун. Понятнее не стало, имя вообще никак не откликнулось в пустом черепе. "Заебись", поговорили. Хотя это можно считать подвигом, для человека, чьи "глубочайшие" познания в японском языке ограничиваются пятью словами: саке, гейша, самурай, камикадзе и харакири. Ну, шести, я еще знаю что такое "ниндзя". Теперь точно все.
Дедка опять начал на своем трындеть, но теперь тыкал клюкой в предметы. Быстро тыкал и говорил тоже. -- Помедленнее! Калека прищурился, а я, как мог жестами, попытался показать, что за ним не успеваю. Так как ни бумаги, ни пишущих принадлежностей в пределах видимости не было, схватил палочку. Взяв деревяшку, как ручку, покарябал ей по столу, словно пишу.
Вот с этого и началось набивание моей черепушки знаниями, которые туда запихивали, как большой кусок ваты в малюсенькую подушечку для иголок.
2. Катакомбы
Меня учили не только понимать людей, но и убивать их. Правда, пока только в теории, но всякого зверья мной было перебито в невероятных количествах. Блин, как их жалко, всех этих кроликов, собачек и котяток! Но лучше они, чем я. Если же забыть про убийство животных -- я чертов боевой колдун, как в RPG! Вот только мимо самого классического колдунства я пролетел как фанера над Парижем. Не мог я огненным шарами швыряться, предрасположенности нет. Зато мог влупить струей воды в рожу, как из брандспойта, устроить зыбучие пески на ровном месте, и выдать искру в 85000 КВ. И будто этого мало, я, как гребаный лесной эльф 80 левела, могу из голой земли и лужи воды вырастить дерево. Я не понимаю, как работает это колдунство, но оно работает. Да, на чакре, да смешивается энергия и бла-бла-бла, но все равно это за гранью моего понимания. В общем, свою уникальность я прочухал слишком поздно и успел натворить много всякой херни. Данзо знает о моих талантах электрика, о том что я умею говорить на неизвестном языке, благо мозгов хватило сказать "я не знаю, откуда это знаю". То ли это мне гипнозом впарили, который тут гендзюцу называется, то ли я просто оказался слишком внушаемым, но я считал, что если не буду лезть из кожи вон, меня выпнут. Выбросят в опасный мир за пределами катакомб, оставят одного. Неизвестность пугала до дрожи в коленях. Вспоминать тошно, как перед Мумией я на задних лапках танцевал, чтоб меня похвалили за успехи, чтоб не посчитали бесполезным. Долгое время угроза изгнания была страшнее смерти, ведь то что меня окружало, за этот короткий срок, стало моей зоной комфорта. Эти сырые коридоры, скупые на эмоции лица, пустые маски и тишина, в которой шорох звучит так же громко, как удар в гонг. Сомнения начали закрадываться не сразу, постепенно, как вода точит камень. Хотя масштаб той задницы, в которую я угодил, следовало бы осознать еще тогда, когда мне показали могилы менее удачливых товарищей. Кладбище из пятидесяти девяти холмиков, одним из которых мог быть я, мне часто снилось в кошмарах. Где-то годам к десяти, до тормознутого дошло, что можно было так не надрываться. Местами я даже начал борзеть, чтобы почувствовать себя все еще живым.
-- Почему ты назвал Торуне-куна психом? -- Потому что он псих, Киното-сенсей, -- сказал, удерживая на лице невозмутимую и безразличную ко всему мину. -- А ты значит нормальный? -- прищурившись, смотрит куратор. -- Нет. С чего вы взяли?! -- тяжело, я не смеюсь, даже не улыбаюсь. -- Я такой же двинутый, как все. Как вы, сенсей. О, глазик задергался! Пора драпать! В общем, узнав, что я весь из себя такой единственный и неповторимый, перестал трястись по поводу изгнания и больше всего на свете хочу отсюда выйти. Но проблема в том, что меня пасут, как породистую шавку, на "заднем дворе" и никуда не выпускают. Я ничего не знаю о мире за пределами ООО "Корень" и не узнаю, пока меня не признают взрослым. То что для этого статуса важен не возраст я выяснил на примере Торуне, его и того рыжего Яманака. Этих двоих уже отправляли на настоящие задания, а меня -- нет.
Стою, обтекаю, изображаю отсутствие эмоций, куратор жалуется на меня Данзо. Шимура тут вроде директора школы, чуть что, к "директору". -- Киное, что скажешь ты? -- обратил на меня внимание Данзо. -- Нормальный -- это субъективная оценка, Данзо-сама. А "субъективное" по определению не может быть объективно. Кроме того, Торуне-кун знает мое отношение к насекомым и мог бы уже перестать удивляться, что я их, при любом удобном случае, убиваю. Из пристройки, где Шимура гоняет чаи, меня выгнали, так что я свободен до следующей тренировки. Вроде сделал гадость, а радости никакой. Тоскливо и хочется кого-нибудь послать. -- Эй, Киное! Слышал новость? Давлю матерную тираду, потому что новости мне интересны. Только благодаря слухам я знаю, что примерно происходит у меня над головой. -- Чего там? Рыжий едко ухмыльнулся: -- Я скажу, если ты на следующей тренировке поддашься. Хоть я был меньше, чем Фу-кун, но в двух из трех поединков подметал им тренировочную площадку. А Рыжий, совсем замечтался, рассказывая про свои новые трюки: -- Данзо-сама меня обязательно похвалит... Закусываю губу, чтоб не сорвалось "О, Ками-сама, да всем насрать!", мне ведь нужна та новость. Кашлянув, киваю: -- Согласен. Что у тебя? -- Помнишь то землетрясение? Это был Девятихвостый! Он уничтожил половину Деревни и убил Четвертого хокаге! Не удержав лица, кривлюсь и качаю головой. Для Фу все за пределами организации, как другой мир, который его не касается. А вот я сам себя и стараниями Шимуры натаскивал на мысль, что Конохагакуре мой дом, моя родина. Что бывает с нукенинами и перебежчиками мне объяснили достаточно подробно, чтобы впредь о побеге не задумываться. Несмотря на обещание, я выиграл у Фу все три боя и еще фингал ему поставил. -- Мелкий злобный...-- не удержав невозмутимого лица, прошипел Яманака. -- Ростом я, действительно, не вышел, -- сказал довольно громко, -- но ты зря наговариваешь, Фу-кун. Я не злой, я добрый, просто людей ненавижу, -- на миг корчу ему шкодливую и радостную рожу, а потом снова становлюсь скучным невозмутимым типом. Бедняга Фу отшатнулся и скастовал "заклятье" снятие иллюзий. -- Кай! Демонстративно зеваю и замечаю цепную реакцию среди взрослых зрителей. А вот Данзо сегодня за тренировками не наблюдал. Впрочем, это совсем не странно, потому что его присутствие среди зрителей скорее исключение, чем правило.
Когда Коноха переживала последствия нападения, у нас, тут внизу, ничего не изменилось, только Данзо стало совсем не видно. Я даже осмелел настолько, что пробрался в чайный домик, где Шимура частенько торчал. Ничего там интересного нет: старый сервиз, пара подушек, да потертый стол. В кабинет соваться не стал, мало ли какие там ловушки. Изнывая от скуки, я спустился в самый низ комплекса, там, где рукотворные коридоры вгрызлись в подтопленные пещеры из сине-серого камня. Здесь пахло настоящим лесом. Выращенные мной деревья начали уже чахнуть без света, но после вливания чакры взбодрились, словно на поверхности. Стоило большого труда перебороть страх и попросить Шимуру, принесли мне земли с поверхности. Траву тоже пришлось заряжать. Это все было почти настоящим, если бы тут был ветер и небо. Взглянув вверх, скривившись, заметил что через кроны видно каменный потолок. Повинуясь моему желанию, ветки перекрестились, чтобы листвой закрыть прореху. Теперь можно было представлять, что вокруг безветренная ночь в полнолуние. Роль луны выполняли фонари, висящие на крюках вбитых в свод. Каждый раз их приходилось менять вручную.
-- Опять тут. Приходится стирать с лица уныние, показывая безразличие. -- Здравствуйте, Данзо-сама. Клюка стучит по камню, а затем звук стихает. Старик не ушел, просто прошел по траве ближе. -- То что ты сказал Фу-куну, правда? -- Что именно, Данзо-сама? -- не понял я. -- Что ненавидишь людей. Удержавшись от фырканья, говорю: -- Нет. Меня заинтересовала шизоидная акцентуация. Я попытался это сыграть. То что вы видели это была явная акцентуация -- крайний вариант нормы. Сенсей говорил, что акцентуированые черты характера у людей достаточно выражены в течение всей жизни. Компенсации не происходит даже при отсутствии психических травм. Так же есть скрытая акцентуация -- обычный вариант нормы. Акцентуированые черты характера проявляются в основном при психических травмах, но не приводят к хронической дезадаптации. В отличии от расстройств личности, акцентуации не обязательно проявляются всегда и везде, и не исключают удовлетворительной социальной адаптации. -- Достаточно. Твоя актерская игра заслуживает похвалы. Даже зная, что именно из-за Данзо я тут и гнию в этих катакомбах, все равно в груди потеплело. Избавиться от безграничного уважения к этому человеку невозможно, но я хотя бы вытравил восхищение, граничащее с обожествлением. Шимура задумчиво хмыкнул на сдержанное "благодарю Вас", но больше вопросов не задал, просто ушел. Не знаю, кто собирал литературу по психологии для библиотеки Корня, но среди мусора вроде "как завести друзей для чайника" находились весьма полезные труды, которые и помогли мне докопаться до истоков собственного характера и переделать его в то, что я имел сейчас. Но останавливаться было нельзя, ведь мне надо научиться обманывать людей способных читать эмоции по едва заметной мимике. Высший пилотаж обмануть мозголома, который влез тебе в голову для допроса. Но Фу я не доверяю, а нарываться на настоящую проверку не хочу. Шимура только-только начал считать, что я проникся идеей отречения от эмоций. По крайней мере, мне так кажется, и надеюсь, это не мой самообман.
3. Тарабарщина злого Киное
Чтобы уж совсем не превратиться в робота, развлекался тем, что пел в полголоса самые разные песенки. Подбирал такие, которые бы меня развлекали. Само собой пел их на русском. Вон, дети маленькие лопочут на каком-то своем наречии, мой неизвестный язык отнесли туда же, потому что ничего похожего в этом мире не было. Это-то и спасло дурного меня от препарирования. Никому оказался не нужен новый язык. А мои познания об электричестве списали на предрасположенность к стихии молнии. Снова тоскливо, снова я в своем саду, а песни на ум приходят только грустные. -- Человек и кошка дни с трудом считают, Вместо неба синего серый потолок. Человек и кошка по ночам летают, Только сон невещий крыльев не дает. Заслышав за спиной шорох, не умолкаю. Шаги легкие, это или Фу или Торуне, не облезут, дождутся, пока закончу. Я уже отучил их меня прерывать. -- Доктор едет, едет сквозь снежную равнину. Порошок целебный людям он везет. Человек и кошка порошок тот примут, И печаль отступит, и тоска пройдет. Эхо затихает, рыжий Фу тихо спрашивает закончил ли я выть. -- Арена грязная, тобой протереть? -- Нет, дурак, у нас тут пополнение! Да, это целое событие, учитывая что последним новичком был я, а это было много лет назад. -- Идешь? -- Пф, конечно. Не скажу, что с Фу и Торуне мы друзья, но просто тут не так много детей (нас всего трое), чтобы Фу не попытался втянуть меня в свою компанию. Да и мне самому иногда бывает одиноко.
В самом большом помещении катакомб, напоминающих гигантскую трубу собрался наш не слишком большой коллективчик. Широкий бетонный мост с металлическими перилами перекинутый над пропастью был тут чем-то вроде актового зала. Потому что в комнатушках, прилепленных по стенкам шахты, особо не развернешься. Рядом с Шимурой стоял подросток, повязка со знаком Деревни сдвинута на глаз, а нижняя половина лица закрыта матерчатой полумаской, какую носят под звериными мордами для удобства. Кроме увечья я отметил всклокоченные белые волосы, стоящие так же высоко, как ирокез у классического панка.
-- Мы теперь благотворительная организация, -- вздохнул я. -- Это почему? -- прошептал Торуне, переведя на меня окуляры. -- Ну как, сирых и убогих подбираем. Я сиротка, этот новенький -- калека. -- Киное, этот "убогий" -- Хатаке Какаши! Закашлявшись, задушил в зародыше шуточки про то, как звучит имя новенького по-русски. Взглянув на Хатаке снова, стал перебирать информацию, которую слышал о нем или его клане и заключил: -- Сирый и убогий -- полный комплект. Мне не интересно. Убогий -- потому что калека одноглазый, сирый -- так сирота он, у него отец на себя руки наложил, а других родственников не осталось. Это же каким надо быть мудаком и эгоистом, чтобы самоубиться при живом сыне? "Пока, шкет, я устал, я мухожук!" -- заебись, премию "Отец года" получает Хатаке Сакумо, посмертно! -- Он гений! -- напыщенно заявил Фу. -- Кто отец его или он сам? -- А причем тут его отец?! Какаши закончил Академию в...
Дослушивать не стал. Под "гениальностью" тут понимали быстрый прогресс освоении ремесла киллера, а не ум. Вот Сенджу Тобирама был настоящий гений, как это понимаю я, а его старший брат просто очень сильный шиноби, но мне доказывают, что гении они оба. Я же считаю, что Хаширама умом не блистал. Да, изобрел мокутон, молодец, но это не то.
Первые дни с новеньким я не сталкивался, пока нас не столкнули на тренировочной площадке. Привычные схемы не действовали, потому что у этого типа тоже была предрасположенность к стихиям Земли и Молнии, а еще шаринган, который помогал Хатаке зеркалить используемые мной техники. До рукопашного боя я старался не доводить, так как комплекция пока не позволяла всерьез рассчитывать на серьезный урон даже при усилении тела чакрой, а налегал на ниндзюцу. Получив несколько ощутимых царапин и два проигранных боя, я взялся за поединок всерьез. -- Элемент дерева: великий лес, -- техники я, почти, научился кастовать без слов, но иногда все же названия вырывались сами собой. По инерции повторив печати и получив пшик, Хатаке пришлось разрывать дистанцию. Пока противник ошарашено наблюдал за кольями, растущими из моей руки, древесный клон спеленал Какаши измененными руками, похожими на корни. -- Game over, -- изображаю поклон и отзываю клона, но не развеиваю. -- Я могу идти? Данзо кивает, а я вижу приподнятый уголок рта, обозначающий улыбку. Вот только сегодня одобрение Меченного что-то не греет. Проигрывать обидно, это раздражает тем, что в следующий раз я, возможно, продую три из трех. Понадеявшись на силу техник и скорость, не учел, что у новичка могут быть особые навыки. Расслабился, забыл, что это только тут я уникум, который всем выписывает леща. Хотя спустить меня с небес на землю стоило еще раньше. Последний раз мной подметали арену в двух из трех раундов, когда я разговаривал короткими фразами, иногда вставляя русские слова. Долго, очень долго переучивался.
Успокаивать нервы я ушел в сад. Клон уже на арене лишился оболочки делающей его похожим на человека, а не на ростовую скульптуру из дерева, а ближе к пещере начал отпускать ветки. Из древесных клонов я, обычно, делал новые деревья, не пропадать же добру. Места в пещерах еще было много, но я решил сегодня сделать плакучую иву с лицом, как в мультике про Покахонтас. А потом попросить себе енота-полоскуна или лисицу, но сначала мышей, которых точно должны забраковать. А если разрешат мышей, то следом сову. Слишком тут тихо, даже с насекомыми, которых натащил Торуне. Здесь не было мух, комаров, но было много другой гадости, которая вредила деревьям, но это только затем, чтобы было что есть божьим коровкам и кузнечикам, которые ели тлю и белокрылок. Жуки-носороги жевали специально состаренные до трухлявости пни, бабочки павлиний глаз уничтожали крапиву. А еще тут ползали улитки и слизни, на которых, никогда бы не догадался, охотились светлячки. Тут жила большая певчая цикада, которая отличается особой молчаливостью. А может уже не жила, а может сдохла она. Торуне рассказывал, чем она питается, но я запамятовал. А! Вспомнил! Это для цикады мне пришлось выращивать виноградник, чтоб она деревья не жрала! Наверное, она от тоски самоубилась. В общем, живность тут себя чувствовала хорошо, за исключением цикады, но чего-то теплого и шерстяного сильно не хватало. Особенно сейчас, когда я чувствую себя днищем. Услышав легкие шаги, я не обернулся, пусть уходят, не хочу ни с кем разговаривать. -- Батька Махно смотрит в окно, На дворе темным-темно. Звезды светят и луна, А в округе тишина... -- Йо, а что это ты поешь? -- послышалось сзади, когда я вдохнул, чтоб продолжить. Громко щелкнув зубами, сложил печать, чтоб из земли повылезали каменные пики. -- Съебалсяотсюданахуй! -- Я же говорил, Какаши-кун, -- встрял Фу, -- он злой. Познакомишься с ним позже, когда он выть свою бессмыслицу перестанет. Фу, Какаши -- это звучит как реплика вляпавшегося в собачье дерьмо на газоне!
4. Дурной сон и старые хотелки
Выйдя из пещеры, я огляделся и мелкими перебежками добрался до своей каморки. Меня так взбесил проигрыш, что если бы мне попался на глаза Какаши или Фу, я бы сделал какую-нибудь глупость-гадость. Потому, я таился по темным углам несколько дней, пока не привел нервы в порядок. Очередной день в стелс-режиме закончился. Прислонившись к закрытой двери своей коморки, сполз вниз. Я уже не злился, но видеть никого не хотел. Из пространных размышлений меня выдернул стук, отдающийся через дерево где-то в голове. Невежливо буркнув "чо надо?", я услышал голос одного из старших, который передал, что меня хочет видеть Данзо. -- Да как же не вовремя-то! -- возмутился я, но нацепив звериную морду, вышел.
В чайном домике приятно пахло маття и кипящей водой. Правда, эту травяную порошкообразную бурду я терпеть не мог пить, но вежливо принял чашку наполненную перемолотым зеленым чаем. -- Что ты думаешь о Хатаке? По-детски кольнуло обидой, что я тут теперь не самый-самый. -- На данный момент он меня раздражает. Обещаю исправиться, Данзо-сама. Шимура криво улыбнулся, похоже его эта ситуация искренне веселила. И вот этот человек загоняет нам всем про важность бытия без эмоций?! -- Что именно тебя вывело из равновесия, Киное? -- Проигрыш, нарушение личного пространства, фамильярное обращение, Данзо-сама. -- Только это? -- Нет, но пока я не могу сформулировать, что именно меня не устраивает. Если можно, я не хочу чтобы меня беспокоили какое-то время. Кивок. Удивиться я не успел, потому что моим вниманием завладела тарелка со сладостями. Иногда мне начинает казаться, что Шимура мой дедушка, но это же глупо! Я всего лишь один из его подчиненных, не более того.
Выйдя на один из более мелких мостиков, которые соединяли пристройки между собой, я зажевал гадкую зеленую кашицу чуть сладким шариком мотти из рисовой муки и столкнулся с Фу, который тут же позвал остальных. -- Я же говорил, что он здесь. Любимчик Данзо-самы, -- послышалось мне в след, когда я прыгнул на ярус выше. -- Киное, стой! Мы не будем отбирать у тебя конфеты! Шутит это он так. В прошлый раз, после посягательства на мои вкусняшки, оба отправились в травмпункт вытаскивать занозы и деревянные сенбоны. Вовремя удержав фырк, чтоб не выплюнуть конфету, резко сменил направление, сиганув вниз. Забаррикадируюсь в пещере и хер они меня оттуда достанут. К сожалению, несмотря на то, что места было много, прятаться в шахте было особо негде.
Закрыв вход в пещеру стеной из прочных лиан, обернувшись, я чуть не врезался в довольного, как слон Хатаке. -- Какого?! -- Я тоже умею проходить сквозь стены, -- непонятно чему радуясь, пояснил он. -- Я хотел поговорить, Ки... На полуслове Какаши замолк, приготовившись к атаке, когда я сложил печати чтобы раздвинуть лианы. -- Выход там. Фыркнув, Хатаке прищурился. -- Эти техники были давным-давно забыты, как ты их выучил? -- Не твое собачье дело, откуда. -- Ты ведь Сенджу? -- Нет, -- указал на арку. -- Выход, по-прежнему, там. -- Ты знаешь, что техники дерева очень важны для Конохи? Точно так же, как джинчурики. Твоя сила не для этого места, она должна служить Конохе там, наверху. Ты чахнешь тут без дела, а там, -- указал наверх, -- ты бы мог принести пользу своей Родине! Особенно сейчас, когда Коноха встает на ноги после нападения Девятихвостого. Охренев от такой очевидной перевербовки, процедил: -- Уважаемый, а вы не прихуели? -- Чего? Быстро сложив серию печатей, я не только заново перекрыл выход, но и оживил все деревья. Да только зря это все. Я проиграл. Шаринган вблизи выглядел инфернально.
А потом я проснулся и долго не мог понять, где нахожусь. Но нащупав спички и огарок, который служил мне ночником, успокоился. Потерев лицо, пробормотал: -- Дурацкий сон. Из-за искусственного освещения и вечного сумрака трудно было понять, сколько сейчас времени, да и внутренние часы молчали, как партизан на допросе. Выглянув из окна, нашел взглядом фосфоресцирующий циферблат с острыми черными стрелками и удивился, ведь он показывал полночь. Задвинув короткие шторы, я плюхнулся обратно на футон, чтобы разобрать сон. В итоге решил, что причина в моей застарелой боязни оказаться самым слабым звеном и вылететь. Вот мозг меня и успокоил сном о том, как новичок оказался шпионом и решил меня перевербовать. Вот только перевербовка наверх выглядит еще более наркоманской, чем если бы Какаши оказался шиноби из Молнии или Песка. Ну не мог же новенький, вот так тупо и топорно начать агитировать предать Корень? Но все равно что-то меня коробило, и причина сомнений ускользала, словно песок сквозь пальцы.
Дни сливались между собой, а я никак не мог отделаться от навязчивой мысли выбраться наружу. Но не ради побега, а просто увидеть небо и звезды, а не серый свод, почувствовать ветер на лице, а не сквозняк отдающий запахом вонючей портянки. Тоска взялась меня грызть с новой силой, будто я только вчера видел настоящее небо своими глазами, чувствовал собственной кожей дождь, или пощипывающие касания снежинок, или жар солнца. По вечерам, когда все затихали, я доставал свечу и смотрел на огонь сквозь закрытые веки, пытаясь представить, что это солнце. Я считал, что избавиться от прописки в Корне -- фантастика, а вот выслужиться до разрешения выходить наружу -- это казалось вполне реальным решением. -- Данзо-сама, когда я смогу, как остальные служить на благо Деревни? -- Когда сможешь справиться с любым сильным противником. Кивнув, удалился. Намек на проигранные Хатаке бои был более чем прозрачен. С недавних пор я проигрывал новичку три из трех поединков. Приходилось учить и выдумывать все новые и новые техники стихии дерева, но толку от этого -- ноль целых, хрен десятых! Да, я мог выиграть сегодня два из трех, а уже завтра Хатаке втаптывал мой прогресс в землю, предугадывая техники шаринганом. Выколоть бы ему этот глазик! Бесит, сука!
5. Фальшивый выбор
Очередная серия боев, снова против Хатаке. Но в этот раз я учел свои слабые стороны. Я ведь мелкий, мне ни массы, ни роста не хватает, а техники Какаши может обратить против меня. А это значит... к херам техники! Ну не совсем, но большую их часть.
-- Мокутон: Гибкий часовой! -- и накрутить себя, чтоб впасть в бешенство. Нагромождение земли, лиан вскинулось вверх облепляя тело. Тыл мне прикроет клон, выросший из спины, а в четыре руки я вложил две дубины и два меча. Не зашибу, так покалечу! "Умри! Умри!" -- звучит в голове. Став четырехруким существом из камня и дерева, я сохранил скорость, ведь этот своеобразный доспех ощущался, как кожа. Не вторая, а собственная, я даже мог чувствовать натяжение деревянных мышц. -- Умри! Глаза застилала красная пелена, когда Хатаке удавалось отрубить часовому руку или ударить по ногам, которых у монстра было всего две. Как гидра головы, я отращивал утерянные конечности, распаляясь уже по инерции. -- Kill all! Ярость клокотала в груди, я занес дубину над головой Хатаке, но во время замаха меня сшибло с ног, отбросив в стену напротив. Сквозь темноту проступили лица на фоне потолка. -- Киное! Киное! Ты меня слышишь? Нет, не лица. Одно, лицо. Просто в глазах двоится.
И вот сижу я в чайном домике, держу в руках кружку, чешу стремительно заживающую отбитую до синевы жопу об татами, стараюсь ерзать незаметно, а хочется провалиться сквозь землю. Нет, это не потому что меня воспитывали ремнем, это я приложился так неудачно.
Надо ли говорить, что моя идея стать берсеркером Данзо не понравилась? Он отчитал за использование эмоций в таком ключе. Хотя, гибкого часового оценил, но попросил подумать о том, что могло бы сделать монстра более устойчивым. -- Больше так не буду. Просто пробовал все варианты. Шимура фыркает и тычет пальцем в рисунок часового, который кто-то из старших нарисовал. Рисунок был словно арт из игры. Не хватало только фона в виде трюма с колонной мачты в центре и воды постепенно заполняющей арену. Вздохнув, про себя заметил, что у меня реальная жизнь скоро как Dark Souls будет, только все враги будут умные, а не тупые пустые. -- Он неустойчив, -- подвинул Шимура рисунок в мою сторону, чтоб я не тянулся через стол. -- Если сделать четыре ноги, я в них запутаюсь, а клон только мешать будет, если вторую пару передать под его управление. -- Можешь объяснить, почему это существо "часовой"? -- Название показалось подходящим, -- соврал я.
Что до Какаши, то от него я начал чаще слышать патриотические рассуждения, которые перерастали в обсуждение прошлого Конохи. Эта болтовня напоминала мне тот странный сон. Будто и не приснилось мне это вовсе, но подозрения к делу не пришьешь.
-- А ты, Киное, кого считаешь лучшим из героев прошлого? -- Сенджу Тобираму, -- бурчу я. -- Почему не Первого? Ты на него больше похож. Вот после этого замечания я побрился в ноль. Когда осознал что глупость творю, поздно уже было поворачивать назад, половину сбрил и ресницы обстриг. Зачем ресницы обскубал? Потому что мог, во! Я и в прошлом особой адекватностью не отличался, а сейчас и подавно! Это только кажется, что я спокойный, как удав, а на самом деле едва удерживаю себя от какой-нибудь дикой выходки. Вот сейчас Данзо отвлекся, а я представил, как швыряю кружку ему в затылок. И останавливает меня только мысль "огребу". И такую дурь мой мозг выдает пачками. Чувствую, не далек тот день, когда я в конец свихнусь.
-- Идем. Задушив вопрос "куда?", поплелся следом за Данзо, не отмечая направлений. Если мне придется возвращаться одному, плутать я буду очень и очень долго. Коридоры, коридоры, хочется головой об стенку побиться, так все меня заебало. -- Погода нынче ничего, Погода нынче ничего, Стоит кирпичная стена, А в стену вбит огромный крюк, На крюк намотан проводок. Стоит кирпичная стена, Погода нынче ничего... *
Коридоры, коридоры, а затем от внезапной смены обстановки кружится голова и тошнота подкатывает к горлу. Дышу ртом словно рыба выброшенная на берег, потому что свежий воздух после стоячего в катакомбах отдается в голове болью. И солнечный свет режет глаза, что проще их закрыть. -- Киное? -- Непривычно. Подождите, Данзо-сама. Левый глаз дергает, потому я прикрыл его рукой, правым жадно осматривая то ли лес, то ли неухоженный парк. -- Иди. Ступив дальше от входа, я замер от ужаса и забыв про резь в глазах, вытаращился на главу Корня: -- К-куда? -- Куда хочешь и можешь не возвращаться. Я слова сказать не мог от ужаса. Мои кошмары стали явью? Меня выгоняют? -- Почему?! -- чувствую, как меня трясет. -- Что я сделал не так?! Стукнув тростью по порожку, Шимура заговорил: -- Я даю тебе выбор: уйти или остаться в Корне. Услышав это, я сломя голову помчался открывать тяжелую, будто для бункера, дверь. Шимура меня нашел в одном из тупиков, сидящим на полу обхватив колени. -- Твоя реакция? В этом вопросе подразумевается "что это было?". -- Страх -- базовая эмоция человека, -- а голос дрожит, предательски обрывается и заикается. -- Когнитивно сконструированные причины возникновения страха: чувство одиночества, отверженности, подавленности, чувство неминуемого провала, ощущение собственной неадекватности, -- шмыгаю носом и стаскиваю маску с головы на лицо, чтоб не позориться еще больше. -- Последствия страха: эмоциональные состояния неуверенности, сильное нервное напряжение, побуждающие личность к бегству, поиску защиты, спасения. Основные функции страха и сопутствующих ему эмоциональных состояний: сигнальная, защитная, адаптационная, поисковая. Зачитывание по памяти вызубренных определений успокаивает. -- Причины? -- Страх быть изгнанным. -- Хорошо. С завтрашнего дня Киното твой командир, он расскажет тебе о миссии. Секунды две я сидел, открыв рот, а затем подорвался догонять уходящего вглубь комплекса Данзо. -- Миссии? Но как же бой и... -- Третьим членом команды Киното будет Какаши. Свободен. -- Да, Данзо-сама. Вырастив клона, я вручил ему горсть семян, а сам попросился посидеть снаружи, раз уж меня выгонять никто не собирается.
Голова все еще кружилась от свежего воздуха, а глаза болели от яркого света, но мне уже было гораздо спокойнее. Привыкнув, из любопытства, я принялся прочесывать округу и обнаружил совсем рядом широкую дорогу. Использовав технику, я влез в дерево наблюдая за людьми через трещины в коре. По желтому мелкому песку лениво пылил караван, запряженный толстоногими лошадьми, лениво шли люди с коробами на плечах, видимо прибились по дороге сюда, и на крышах повозок похожих на кибитки из Дикого Запада, сидел шиноби. По зеленому жилету с красным кругом на спине я опознал в нем ниндзя Конохи раньше, чем по налобной повязке. А по глазам, чертыхнувшись, опознал в нем Хъюгу.
Силой воли я притушил очаг, чувствуя, как дерево грубеет вокруг тела, но бельмоглазый уже потерял ко мне интерес. И хорошо, потому что мне запретили с кем-либо контактировать на поверхности. -- А может ну его? Этот приказ. Взять и нарушить, сославшись на любопытство? Я ведь все равно заслужил доверие, выгонять меня не будут. А совесть, будто взяв под контроль язык, заметила шепотом, что накажут, и тогда я света белого еще дольше не увижу. Признав правоту этой шизы, я выпутался из дерева и почесал обратно. Мне ведь еще вещи надо собрать и спросить детали у командира.
Примечания:
Очень "позитивная" песенка от Тимон и Ко - "Стена"
6. На выход
Задание выдали не самое простенькое, но и не слишком сложное. Цель -- бандиты, которые в прошлом были учениками конохской Академии шиноби, но так и не смогли ее закончить, хотя с какой стороны за кунай браться -- усвоили. -- Убить нужно всех. Я боялся и ждал этого приказа, ведь людей я раньше не убивал. -- Что они сделали? -- задал вопрос, который я не стал озвучивать, Какаши. -- Ищешь себе оправдание? -- хмыкнул Киното. -- Бери пример с Киное. Молчи. Какаши нахмурился, его эмоции читать было проще, чем других, несмотря на маску. Слишком импульсивный. От того еще обиднее, что он выигрывал у меня так часто. Глубоко вздохнув, я прокрутил в голове заготовку. Это игра, враги -- мобы, но жизнь у меня одна и перезагрузки не будет. Стремительно сложив серию печатей, пробормотал ключевые фразы и замер, не размыкая рук. -- Киното-сан, я могу убить их всех сразу. -- Приступай. Кивок, а затем ночную тишину разорвал слитный многоголосый вопль боли. Не всем повезло умереть сразу, кого-то мои тонкие колья прошили, не задев жизненно важных органов. Надо было видеть, с каким отвращением и ужасом на меня смотрел Какаши, но еще в его взгляде была жалость, будто я душевнобольной, а он лишь посетитель в царстве безумия и белых халатов. Фыркнув, складываю еще печати, но меня останавливает капитан. -- Добей их своей рукой. Киваю, а себя уговариваю: это не люди, не люди. Милосердием будет их добить. Это как в гребаной игре, когда скучно, и ты убиваешь всех НПС просто потому, что можешь! Самообман мне удался, рука не дрогнула ни разу, но чувствую, что в кошмарах истинная суть сделанного меня достанет.
И действительно, стоило коснуться подушки, как просьбы умирающих о пощаде затрещали, словно находились в моей голове. Сон, как рукой сняло. Было такое ощущение, что в своей комнате я не один. Каждый звук, каждый шорох и скрип взвинчивал напряжение до предела. Казалось, что если кто-то ворвется, то получит кунай в глаз, просто затем, чтобы удовлетворить паранойю. Но к этому я был готов. Дрожащие руки сдерживали деревянные полосы, чтобы не расплескать воду и не пронести мимо рта таблетку успокоительного. Из баночки с изображением метелки бледно-розовых мелких цветочков, я высыпал три желтых таблетки и закинул в рот одну, но подумав секунду, докинул две оставшихся, не став ссыпать их обратно. А из следующей баночки я достал только одну таблетку. Сон не шел, несмотря на снотворное и успокоительное, так что я дотащил себя до пещерного сада и уже там увалился на пень ивы, под густой кроной тонких веточек с узкими листьями. Светлячки кружили над головой, будто гипнотизируя мерцающим танцем зеленоватых огоньков, но и тут не было покоя, только усталость и апатия. В последний момент, я поднял над пнем что-то вроде бортиков, чтоб не свалиться во сне в воду.
Мне снился Тобирама, каким я видел его на фотографиях, каким представлял. Молчаливый высокий мужчина с суровым лицом, но с дурацкой горжеткой, как у Бабса Баберлей из "Здравствуйте, я ваша тетя". А потом он открыл рот и начал гнать какую-то дичь про сочувствие и человеколюбие! -- Воу! Полегче, хиппи! Что за пацифизм? Убей или умри. Все просто! -- Э? -- удивился странный Тобирама, и начал опять рассказывать мне, как надо уйти и всему миру показать, что у Конохи все еще есть мокутон. Скрипя зубами, слушал, но долго не вытерпел. -- Пошел нахрен! -- Твои способности, сама их суть -- Жизнь! Жизнь и процветание нашей Родины вопреки всем невзгодам! Своими способностями ты покажешь связь прошлого и будущего! Ты обязан! Иначе станешь предателем! -- Чего-о?! Сам ты предатель! Корень -- мой дом, он неотделим от Конохи, АНБУ НЕ -- не скажу что семья, но ближе у меня все равно никого нет! Так что завали хлебало, глюк!
Проснулся я злой и не выспавшийся, кажется от лая своры Хатаке, которую просил тут не выгуливать! Голова трещала беспощадно, но чахнущий сад всем своим желтеющим видом просил его подлатать, будто говоря, что еще чуть-чуть и придется начинать сначала. Израсходовав почти всю чакру, я поплелся к себе и внезапно поскользнулся на комке грязи... Нет. Не грязи... -- Какаши, мать твою! Дерьмо собачье! Конечно, какашки призывных животных исчезают сами, но все равно в них вляпаться неприятно. Даже, блин, предоставить в качестве доказательства нечего! И носом потыкать в бяку, чтоб дошло!
Через пару дней Киното-сенсея куда-то отправили без меня и Какаши. Туда, куда ушли взрослые, не взяли и Фу с Торуне. Вот и сидим мы вчетвером, ерундой страдаем, опять про патриотизм говорим. -- Тогда враги Деревни побоятся нападать... -- О Ками-сама, да скажи уже короче: Тащим домой все полезное, чтоб другие завидовали и боялись! Ляпнув это, я кое-что осознал и подозрительно прищурился, глядя на Хатаке, который отвел взгляд и начал лыбиться. Если б гуано его собачек не пропадало, я б с удовольствием врезал говняным ботинком по этой наглой харе! Но вместо агрессии, ядовито ухмыльнулся: -- Так ты посчитал меня чем-то вроде такой полезной вещи, которую надо в зубах припереть? Знаешь кто ты? Сказочный долбаеб! А Хатаке, будто не вскрылось ничего криминального, сказал: -- Последнее слово не понял. Раз ты догадался, могу я объясниться? -- Ну попробуй, -- сложил руки на груди. -- Только молчать я не стану. Учти это. Глянув на Торуне и Фу, Какаши лениво бросил, что сказать может только мне, или не будет говорить ничего. "Знаешь, как заинтриговать дебила на сутки? Завтра расскажу". Кажется, я дебил.
Забаррикадировавшись в саду, я услышал от Хатаке, все что тот обо мне знает от Третьего. И то что я услышал, меня не вдохновило. -- Вернется Орочимару и тебя на кусочки разрежут, -- крутил в руках травинку Какаши, будто говорит о чем-то обыденном. -- Может затем, чтобы разобраться, как сделать еще таких. Или для того, чтобы твои органы пришить Данзо. Я не хотел верить, но факты косвенно подтверждали реальность такого исхода. Никого кроме меня так часто не отправляли к ирьенинам без всякой причины. Из меня нацежено за эти годы столько крови, что можно заполнить такую емкость, в которой я очухался, или две. А Какаши все не замолкал: -- Прямо сейчас все взрослые из Корня пошли помогать Орочимару сбежать за границу, когда Третий послал АНБУ его поймать. -- Поймать? Не убить? А не получится так, что и Третий меня так же на кусочки нарежет? -- Нет! Не говори ерунды! Орочимару ученик Третьего, Хирузен считает его своей ошибкой. Он посадит Змея в тюрьму... -- Надежнее убить, -- поморщился я. Все же неприятно узнать, что ты лишь побочный продукт исследований заказанных Данзо у безумного ученого. А я ведь замечал, что Шимура древесные техники объяснял так, словно для себя разучивал, а не просто хорошо шарит в теме. -- Придется тебе тереть память Фу и Торуне, -- фыркнул я. Хатаке расплылся в улыбке, довольный как слон: -- Не придется, весь наш разговор был в гендзютсу. Я проверял, можно ли тебе доверять. Чертыхнувшись, спросил только "когда?". -- Фу и Торуне тоже ушли, тут остались только мы. -- А как же охрана? -- Зачем? Все тут по своей воле, -- поморщился Хатаке, -- некого охранять. -- Мне надо подумать, -- сказал я, решив побродить вокруг озерца, чтоб привести мысли в порядок, но остановился, потому что Хатаке глухо сказал: -- Данзо с легкостью пожертвует всеми вами ради своих собственных целей. Он поставлял Орочимару людей для опытов, а когда его начали подозревать, подставил Змея. Третий так никогда не поступил бы. Скосив взгляд в сторону, раздраженно отмахнулся: -- Хватит. -- Ты же согласился! Почему теперь не хочешь слушать? Устало качаю головой: -- Слушаю, просто мне и первой причины было достаточно, чтоб задуматься о побеге. Проблема в том, что шанс уйти мне давали, а я отказался. -- Шанс? -- невесело посмеялся Какаши. -- Он бы убил тебя, вздумай ты покинуть Корень! Данзо относится к людям, как к вещам. -- Заебись, -- недовольно брякнул я, всплеснув руками -- и что теперь? Рассказал, "молодец", а мне теперь с этим жить! Хмыкнув, что я не такой, как рассказывал Фу, Какаши фыркнул, что это не моя забота. Третий, должен был "внезапно" обнаружить меня среди бойцов Корня и взять под опеку, как последнего юзера мокутона. -- Так просто? -- не поверил я. Кивок: -- Если ты все выяснил, можешь рассказать, что значат слова "долбаеб", "пацифизм", "хиппи", "пидор", "уебок" ... Замахал руками, силясь не заржать, и попросил притормозить. -- Если коротко -- ругательства разные. -- А почему я их никогда не слышал? -- Может потому, что я их выдумал? -- демонстративно задумчиво потер подбородок. Хатаке рассмеялся: -- А ты забавный, несмотря на то, что тебя воспитал Шимура. -- Он пытался. Мне вот что интересно, -- оставил я идею прогулки и сел на траву, около здоровой черной псины, -- почему Третий не пришел меня забрать сразу, как узнал о моем существовании? Оказалось, что это все, внимание, инициатива Какаши! Третий, вообще, просил не лезть. Мое самолюбие ушло рыдать в уголок, утирая горькие... горькие слезы обиды! Я тут не такая важная персона, как мне казалось. -- Тогда зачем ты тут? -- по-птичьи наклонил голову. -- Шпионю, -- простецки заявил Хатаке. -- Хокаге-сама подозревает, что Шимура устроил несколько неудачных покушений на него. И узнать, были ли убийцы из Корня. Я достал доказательства, но бумаги самоуничтожились, когда я вынес папку из хранилища. -- Кхе, ну ты и лошара. Тут все бумажки такими печатями мечены. -- И, будто рассказываю по большому секрету, шепотом добавил: -- Не удивлюсь, если туалетные тоже.
По совету Какаши, я хотел было собрать вещи, но с горечью обнаружил, что никакого личного имущества у меня нет. Сад при всем желании не смогу забрать, жуки мне и даром не нужны, маска и оружие -- казенные, подарков мне никто не дарил, сам я ничего не покупал. Поделки? Смысл забирать эти рукожоповы творения, если я могу лучше сделать? Оглядев каморку еще раз, я нацарапал на балке "оставь надежду, всяк сюда входящий" и на этом успокоился. Теперь оставалось только ждать, когда Хирузен придет нас с Какаши забрать. Паккун, мелкий призывной пес Какаши, уже отрапортовался, что передал записку.
7. Другое АНБУ
В голове пусто, ощущение такое будто так все и должно быть. Так правильно, но что-то мешает принять легкость и пустоту, как должное. Как проходила дележка, не помню, все как в тумане. Лишь врезалось в память отношение Хирузена ко мне, как к тупому карапузу, мне даже казалось, что он чуть ли не сюсюкал со мной. Не привык я к такому яркому дружелюбию. Что говорили тоже помню слабо, но день показался чертовски долгим.
Впервые открыв глаза на новом месте, я здорово пересрался, а потом схватился за голову. -- Гребаный иллюзионист! Убьюнахрен! Выскочив в коридор, я принялся совать нос во все двери, как ищейка, и на втором десятке мне улыбнулась удача. Крадучись отполз обратно в коридор и сложил руки в замок, а затем зашел в комнату, прикрыв за собою дверь. -- Утро доброе, Какаши, -- ядовито пропел я, скрипнув зубами со злости, глядя в заспанное лицо. Непривычно было наблюдать белобрысого без маски. Выросшие из половиц ветки притянули рыпнувшегося Хатаке к матрасику, как Гулливера лилипуты веревками к земле. А чтоб снова не попасть под гендзютсу, красный глаз закрыл клубком тонких веточек. Если поднимет веко, они сломаются и все окажутся в глазу. -- Ты меня обманом из Корня вытащил. А еще иллюзию кинул, чтоб критичность мышления снизить. Это так? -- Так было лучше для всех... Чуть сжав кулак, заставил Хатаке заткнуться. -- Я еще не закончил. И химии подсыпал, да? Чтоб точно не осознал, что попал под воздействие шарингана. Не стыдно, не? -- Я тебя спас, -- просипел Хатаке, -- спас! Взглянув по-новому, недоуменно-возмущенно: -- Я еще и должен за то, что ты меня отравил, и хрен знает куда притащил?! Судя по возмущенной физиономии, Какаши действительно верил в свою правоту и что цель оправдывает средства. А когда я ослабил путы на шее, он еще и словами подтвердил догадку про "я был прав, будь благодарен". -- Данзо бы тебя убил! Спасал... Сжав зубы, я подбил Какаши правый глаз, а уходя бросил: -- Это за тупость. Идея была не плоха, просто исполнение -- говно. Фингалом светил Хатаке весь день, обиженно дулся и уходил оттуда, где появлялся я. В общем повеселил народ и видом, и поведением настолько, что ближе к вечеру на нас донесли и примчал Хирузен. -- Киное-кун, Какаши-кун в чем дело? -- Да так... один разноглазый имбицил решил, -- кивнул в сторону Хатаке, -- что он дохера умный может решать за других, потому что другие дауны и не в состоянии отвечать за самих себя. Молчим, чего ждем -- не понятно. Не выдержав, я объяснил, как для тупых: -- Решение покинуть АНБУ НЕ, не является моим. Я был под гендзютсу и не отвечал за свои слова и поступки. Хирузен, нахмурился, сцепив руки перед лицом.
*** Третий не знал, что и думать, глядя на бывшего воспитанника Данзо и Какаши, которого искренне возмущало недоверие маленького, но крайне серьезного человечка, который сыпал непонятными словами. -- Хочешь вернуться? -- спросил Третий, в тайне надеясь, что ответ будет "нет". -- Пока не решил, -- спокойно сказал мальчишка с темными, как сухие чернила, и ничего не выражающими глазами. -- На данный момент, я бы хотел увидеть убедительные доказательства того, что в Корне меня пустили бы на фарш. И чем тут, лучше, чем там. -- Но это правда! -- вскинулся Какаши, меняя спесь на растерянность. Про себя Сарутоби Хирузен отметил, что это хороший урок для Хатаке, который после смерти Рин и Обито отбился от рук. Даже Минато не мог с ним справиться, а ведь он был учителем Хатаке. Теперь не осталось никого, кто бы мог приструнить своенравного гения. -- Правда! -- Где пруфы, Билли, -- произнес Киное странные слова. Скрестив руки на груди, он будто о чем-то спрашивал, этими непонятными фразами. -- Нам нужны пруфы, Билли. -- Хватит говорить непонятные слова! -- зарычал Какаши, вскочив с дивана в комнате отдыха, куда Третий пригласил их для беседы. Сарутоби пришлось осуждающе глянуть, прежде чем Хатаке сел на место. -- Я сказал, что мне нужны доказательства, -- уже понятнее сказал мальчик, -- а не пустые слова. Верить можно во что угодно, но от этого сказанное правдой не станет. Я, может, в макаронного монстра верю, но это же не значит, что он есть? Сейчас Хатаке выглядел на свой возраст, а не взрослым в теле подростка, каким так старался казаться. ***
Не слишком ли я серьезен? Нет, не думаю. Вон и Третий смеется глядя на обоих, и уверяет, что будут мне доказательства, нужно только набраться терпения. -- Сколько? -- не поддался я дружелюбию, которое так старательно проецировал хокаге. -- Пару месяцев. -- Два или три, -- уточнил я, оставаясь подчеркнуто серьезным. Третий устало кивнул, значит -- согласен и время тянуть не будет. Ну, посмотрим. Но вот что интересно, он ничего не сказал по поводу слишком взрослого поведения. Правду говорят, что как себя поставишь, так к тебе и будут относиться.
8. Мотивы Какаши
Трудно было объяснить словами те чаяния, которые Какаши связывал с Киное, но именно они помогли ему легко решиться на авантюру с перевербовкой человека Данзо. Не смутило Хатаке даже то, что Третий просил не набиваться в друзья к черноглазому потомку Сенджу Хаширамы. Но стоит пояснить, что для Хатаке был важен не сам обладатель силы Первого, а его способности, сам Киное был лишь приложением к ним. Элемент дерева, в мыслях Хатаке, связывал прошлое и настоящее, делали Коноху ближе к Основателям, к тому величию, которое имела Конохагакуре до правления Третьего. И хотя Какаши уважал Сарутоби Хирузена, он видел, что при нем Коноха чахнет, исчезают кланы, становится меньше детей. Можно сказать, что мокутон давал надежду на то, что ситуация изменится в лучшую сторону, не важно как именно этому поспособствует Киное, но он обязан быть на виду у всех, или хотя бы не здесь, в подземельях годами не видя солнце.
Хатаке долго и упорно не замечал скверного характера "не Сенджу", ведь они редко общались, а остальные минусы Какаши просто не хотел видеть. Но он видел сад, что вырос на голых камнях в темной пещере; тот маленький лес, жизнь которого поддерживало только наследие Хаширамы; огромные деревья подпирающие, словно колонны, серый свод пещеры. Хатаке часто заходил в тот сад, представляя, что этот оазис дело рук не мелкого пацана, а одного из Основателей, как полигон 44, прозванный Лесом Смерти. Пожалуй, именно сад затмевал все негативные черты Киное в глазах Хатаке. Разве может быть плохим человек, который создал кусочек леса в катакомбах Данзо? Вот и Какаши считал, что не может. А еще считал, что Киное даже спрашивать не нужно, чтобы вытащить его из Тьмы на Свет. Юношеский максимализм, помноженный на патриотизм, не давал сомнениям поднять головы. Какаши считал, что Киное тут ничто не держит. А слова -- это только слова, чтобы Абураме Торуне и Яманака Фу не заподозрили и не донесли Данзо. Но, несмотря на уверенность в своей правоте, Какаши подлил во флягу Киное слабый галлюциноген и прошелся гендзютсу. Именно тогда сомнения окончательно сдались. Киное действительно ничто не держало, ведь ему даже нечего было взять с собой на память, а свежему воздуху и небу он был рад, как узник свободе.
А затем Хатаке осознал, что Киное далек от Сенджу Хаширамы, как небо от земли. Киное оказался абсолютно невменяемым, смеялся, как гиена, корчил рожи, издевался, язвил, сквернословил, говорил странные слова, пел и говорил на непонятном языке и... языке ли? Ведь это миф, что когда-то давно были далекие страны где люди говорили на других языках. Это было еще до основания Деревень, так давно, что уже в молодости Основателей эти россказни считали сказками. А Язык один для всех, это с детства знает каждый.
И хотя Хатаке затаил обиду на поставленный фингал и вызов к Третьему, он все же смог переступить через нее. -- Не надоело, что тебя никто не понимает? Готовый съязвить Киное опешил, по-птичьи наклонив голову на бок и сказал: -- Хм... -- Научи меня говорить на... эм-м, на своем языке. Киное растерялся, словно осунувшись и став старше нахмурился. Немного помолчав, он сказал какие-то два коротких слова одно "на" и второе мягко рычащее, но с свистящим "сэ" и замолк. -- Что это значит?
*** Странное было чувство, будто мне напомнили о смерти близкого родственника, о которой я почти забыл за давностью лет. -- На русском, -- повторил я. -- Этот язык называется "русский". Сейчас я не готов ответить, мне нужно время. Сами собой в голове всплыла строчка: И внукам дадим, и от плена спасем* Фыркнув, пробормотал: -- не похож Хатаке на моего внука, но почему бы и нет?
***
Хатаке была непонятна внезапная грусть Киное, но она делала этого психа похожим на человека и идея выучить неизвестный язык уже не казалась такой дурацкой. Киное ответил следующим днем, спокойно и без издевок, что он не учитель, но попытается научить. Это было еще страннее, чем язвительные реплики и вечная ухмылка от того, кто всю жизнь провел в подвалах Корня, как какая-то крыса.
-- Я не знаю с чего начать, так что просто буду объяснять те слова, которые говорю. В контексте будет понятнее. -- А письмо? В этом языке есть иероглифы? Он покачал головой, спокойно объясняя что такое "буквы" и "слова". Неожиданно для Хатаке символы, обозначающие ранги (А, В, С, и E) обрели новое значение. "Мог ли Киное знать язык древних?" -- думал Какаши. Но реальность преподнесла ему неожиданный сюрприз, Киное сказал, что это часть алфавита другого языка, отличного от того, который знает он сам, но частично ему знаком. Вместо доски -- песок, вместо стило и указки -- длинные палочки, которые Киное вырастил из пальцев, даже не став искать подходящие на земле. -- В русском букв 33, -- на песке появились уже знакомая цепочка символов, -- а в латинском алфавите 26. Начавшись с одинаково с "А", закончились алфавиты разными буквами. -- Эти буквы выглядят похоже, они звучат одинаково? -- указал Хатаке на символы и ошибся. -- Это "Вэ", а в латинском та же буква читается как "Би".
*** (некоторое время спустя, взгляд со стороны Киное)
-- Что значит слово "дубина"? -- никак не мог врубиться Какаши в простые, как для умственно отсталых, объяснения. -- Значение раз, -- оттопыриваю указательный палец, -- примитивное оружие дробящего типа. Вроде тяжелой палки. Значение два, -- затем средний, -- глупый, бестолковый человек. Догадайся по контексту кто ты! -- Мне кажется, что ты меня учишь только сквернословить. -- Просто тупить меньше надо, гений! -- Я не тупой, это ты непонятно объясняешь!
Примечания:
Строчка из стихотворения А. Ахматовой -- "Мужество".
Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь, Не горько остаться без крова, И мы сохраним тебя, русская речь, Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем, И внукам дадим, и от плена спасем Навеки.
23 февраля 1942
9. Девять лет спустя
Время. Оно летит так быстро, что я не с первого раза могу вспомнить свой возраст. Пожилые тетки на рынке уже давно не спрашивают с сюсюканьем "сколько тебе лет, малютка?". И СЛАВА БОГУ! А то задрали уже. На манер песенки: -- Пора по бабам, по бабам, по бабам пора, нас не берет мороз и не страшна жара. -- Не хочу. -- Какаши, -- смотрю зло и подозрительно, -- пидр штоле?! Возмущенно: -- Я на это второй раз не куплюсь! Фыркаю, после того как в Стране Горячих источников Какаши подхватил какую-то венерическую болячку от местных жриц любви, он даже нормальные бордели начал обходить стороной. Ну, кто ему виноват, что выбрал подешевле! -- Ладно, сам схожу, а ты иди, дрочи на свои книжки. Ничего не ответил Хатаке, промолчал как партизан. Что поделать, иммунитет выработался к моим шуточкам. Кстати говоря, кроме Джирайи похабные истории писали еще несколько авторов, но их Хатаке читал только чтобы убедиться в невьебенном таланте Жабыча. Настоящий фанат-хомячок. Еще и жаловался как плохи все те авторы, которые не Джирайя. Но настроение у меня было замечательным, аж душа пела, а все потому, что сегодня выдавали зарплату! А еще с этой получки я закрывал кредит на собственный участок. Пока я там ничего не строил, нельзя было, но планов -- море! -- Если однажды горячее солнце, -- замурлыкал я шансон, -- Станет холодным, как утренний лед. А Хатаке ухо повернул, ловит незнакомые слова. -- Если зима жарким летом вернется, И на песок белый снег упадет, Если беда, что ничем не измерить Рухнет на землю, косою звеня, Я буду знать, всё равно, что ты веришь, Я буду знать, что ты любишь меня... Прислушавшись к моему мурлыканью, Какаши вдруг подал голос: -- Как можно знать столько песен о любви и при этом ходить по борделям? -- То есть, чтобы спеть "я маленькая лошадка", надо быть лошадью, которая возит забористую дурь? -- Нет, -- устало, -- я не об этом. Почему ты себе девушку не заведешь? Смотрю как на дебила: -- Кто бы говорил... -- Она из вражеской Деревни. -- Велика проблема! По голове тюк, гендзютсу, расписались, а потом она задолбается доказывать, что не верблюд. -- Не по-людски это как-то... -- Повторюсь: кто бы говорил, -- ехидно пропел я. -- Я уже извинялся! -- Стой тут, -- заметил я вывеску с ножницами. -- Хватит напоминать! Отмахнувшись, спрыгнул вниз, сняв маску АНБУ и изменив при помощи иллюзии одежду. Выйдя из парикмахерской, я поднял отрезанный хвост, как индеец скальп врага, показывая его Хатаке. Какаши ничего не сказал, зато сложил на груди руки и фыркнул. -- На, гребаный фетишист, -- длинный пучок, плотно перевязанный черной резинкой, полетел в сторону напарника. -- Лови. Год назад, в споре о техниках, я проиграл, и мне пришлось отрастить волосы, той же длины, как на фото у Хаширамы. Если бы выиграл я, то тот же год Хатаке отходил без маски, но я проиграл. -- И что ты дуешься, я не пойму?! Ты еще скажи, что-то время пока я волосы отращивал не считается! Когда мы вернулись на крыши, нас нагнал АНБУ в маске воробья. Судя по спешке, кто-то опять налажал, а нам геройствовать придется.
Но я не угадал. Третий решил сделать Какаши наставником для команды сына его сенсея, Узумаки Наруто. -- Аха-ха, Какашка-училка! Третий кашлянул, привлекая внимание. -- Киное-кун, не знаю что ты сказал, но тебе тоже придется стать наставником для команды генинов. Первой мыслью было начать возмущаться, но я решил сделать иначе. -- Супер! Я научу их виртуозно матюгаться и строить шалаши из говна и палок! В обшем, научу всему что знаю сам! Слева послышался звонкий шлепок и унылое ворчание, это Хатаке сделал жест "рука-лицо". Третий закашлялся и взяв со стола какую-то бумагу, порвал ее напополам. -- Киное, возвращайся на базу, скажи Шибу-сану, чтобы подобрал тебе новых напарников. Подавив ликование, состроил унылую рожу и с надеждой спросил: -- А может в следующем году? Чересчур поспешно: -- Нет! Когда резиденция Третьего осталась далеко позади, Какаши возмутился: -- Как у тебя это получается?! -- Что именно? Быть психом? Так это природный талант! Этому нельзя научиться!
То ли меня раскусили, то ли Какаши подсуетился (молчал и не признавался, собака такая!), но вместо подбора команды, меня определили в надсмотрщики за седьмой командой генинов. По бумагам выходило, что я учусь у Хатаке быть сенсеем, а на деле -- не показываясь, присматриваю за этим выводком мелюзги, пока Какаши пялится в книжку. Стоило отойти от Деревни на приличное расстояние, я материализовался около Хатаке, напугав мелких и заказчика. -- Йо, детки! -- Что ты делаешь, -- зашипел Какаши, -- тебе нельзя показываться! -- Ты же знаешь, как я отношусь к правилам. Разговор есть. Какаши, ты... -- Дяденька, а вы правда из АНБУ? Желтоволосый пацан от нетерпения подпрыгивал, сразу видно шило в одном месте. -- Конечно же... нет! Мальчишка пораженно вытаращил голубые глазенки, вкопавшись на месте. Правда, отошел он быстро и догнал нас: -- Вы врёте, даттебайо! -- Гляди-ка, догадливый какой! Не уловив сарказма, Узумаки заулыбался, а мне, почему-то, стало стыдно. Отмахнувшись от мысли, приобнял Хатаке за шею, слегка придушив, и заговорщически прошептал: -- Вот скажи, чему мне у тебя учиться, если ты нихрена не делаешь?
10. Ответ на неверный вопрос
Выслушав объяснение про командную работу, которая должна появиться сама, просто потому, что детвора будет долго находиться рядом друг с другом, выдал: -- Враньём попахивают слова твои. Проще говоря: пиздишь и не краснеешь! Само собой говорил я на-русском. А в ответ Какаши промолчал, да еще и отвернулся. Уже тошно. Это значит, что Какаши выдали какие-то инструкции, о которых он помалкивает, и которые нельзя доверить бумаге, иначе Третий не сможет отмазаться от общественности, если всплывут подробности. -- Дай-ка угадаю, Старый Обезьян? -- говорю очевидные вещи, -- Ох-о-хох, ну в принципе не удивительно, они ж друзья и товарищи. -- Кто? -- наивно спросил Хатаке. -- Шимура и Сарутоби, два старых гандона. Можешь не объяснять, но их смерть, -- кивая на детей, -- будет на твоей совести. Если она у тебя еще осталась, Хатаке Какаши. Идею о том чтобы идти открыто с командой я отбросил, но не потому что правильный такой, а потому что Хатаке выбесил. Он это умеет.
Хатаке был в душе собакой, потому что служить любил, а думать -- не очень. Не Чацкий он, ну не Чацкий. У Какаши с детства в голове засела мысль, что хокаге всегда прав, а если не прав, смотреть пункт первый. Третий же мастерски умел обращать поражения в победы, но не делом, а словом в стиле "нас ебут, а мы крепчаем". Он вынудил бельмоглазых выдать Хьюга Хиаши шиноби Облака в ответ на похищение его дочери, наследницы главной ветви клана! И я не уверен, что Третий не продал разрешение на сафари за бьякуганом. Иначе как еще объяснить, выдачу Хизаши (Хьюги в последний момент подменили Хиаши его братом из побочной ветви, оставив Облако с носом)? Слышал ли Третий о таком слове, как "самооборона"? Не, не слышал! И вот еще что в этой истории меня напрягло: кто донес, что посла убил именно Хиаши? Сами Хьюги? Ой, не верю! Они бы рассказали сказочку про члена побочной ветви, который клюкой или костылями забил посла. Выдали бы того, кого не так жалко. Может АНБУ из ничейных? Тоже вряд ли, сегодня ты подставил клановых, а завтра тебя вычислят и повесят на собственных кишках, за такие проделки. В одной Деревне живем, все свои. А даже если нашелся такой безклановый дебил, то докладывал он Третьему, а не дипломатической миссии Облака! Так что Сарутоби Хирузен мог войти в положение Хьюга и в качестве убийцы представить кого угодно, а не молодого главу клана, но не захотел. В то что свидетелями были "дипломаты" или телохранители из Облака, я не верю. Хьюга бы прирезали всех похитителей, чтоб другим неповадно было. Так что Сарутоби Хирузен был политиком в худшем проявлении этого слова. Чем больше я видел, тем чаще задумывался о том что прямолинейный Данзо был... честнее что ли. Хотя, это лишь иллюзия и они друг друга стоят.
За тягостными размышлениями я поздно опомнился, так что двое шиноби с странным оружием в виде металических перчаток соединенных цепью успели уничтожить обманку в виде Хатаке, "красиво" раскидав иллюзорные кровавые ошметки по дороге. -- Вот паскуда! Сам свалил, а дети и заказчик теперь одни! Вражеские шиноби играли с генинами, как кошка с мышью, хотя неплохой уровень подготовки Саске заставил врагов чуть поднапрячься. Но они все же были чуунинами, а мелкий Учиха всего лишь генином и исход был очевиден. -- Это будет им уроком, -- объявился Какаши рядом со мной, помешав сложить печати. -- Что ты творишь?! Они же сейчас сдохнут! -- рванулся помочь. -- Нет, -- остановил меня Хатаке. -- Только если не будут справляться! Матеря Какаши на чем свет стоит, всё равно сложил руки в замок поймав, сцепленных между собой цепью, шиноби на тонкие деревянные колья, как бабочек на булавки. -- Эй! Я их допросить хотел! -- Так вали, -- указываю на дорогу, -- они пока еще не подохли!
Узумаки, розовую девочку и заказчика стошнило, а Учиха, хоть и позеленел, но с обедом не расстался. Допрос вышел длинный, только допрашивали не врагов, а заказчика. Старый пройдоха решил сэкономить и нанял учебную команду, слезы с соплями размазывал давя на жалость, что у него не было другого выбора. По-хорошему стоило бы придать пьяному деду ускорение пониже спины и разорвать контракт, но не я тут главный. -- Короткая миссия получилась, -- подал я голос направившись в сторону Конохи, а Хатаке остановил меня жестом и обратился к генинам. У меня глаза на лоб полезли: Какаши так выкрутил ситуацию, что Наруто и Саске проголосовали за продолжение миссии, а девочка, глядя на своего кумира-Саске, поддержала их. Поглядев на это, я снова попытался воззвать к совести Хатаке, но натолкнулся на стену из искреннего непонимания. Начиная тихо звереть, я на пальцах объяснил Какаши, что первый бой должен был быть с условно безопасным противником вроде бандитов из обыкновенных людей. Опознав в дохляках Братьев демонов, я наорал на Какаши. -- Так было нужно, -- твердил, как заведенный Хатаке. -- Если еще раз такое отчебучишь, я тебе охапку веток в жопу затолкаю! -- "Отчебучишь"? -- Вот не надо тему переводить, я помню, что это слово ты знаешь! Ты мне лучше скажи, что могут два с половиной генина против двух опытных чуунинов? Давай, убеди меня, что у них был шанс на победу с академическим тай, нин и полным отсутствием практики! Ты посмотри на них, они ж зеленые от одного вида мертвецов! А когда сами убьют, в обморок грохнутся?! И какого хрена мы премся дальше, если нарушен договор найма? -- Киное, успокойся, у меня всё было под контролем. Так надо. -- Ты идиот? -- Никто не погиб. -- Ты идиот! Всю дорогу до ближайшей гостиницы, я пытался расшевелить генинов приемами вычитанными из книг в Корне, но получалось хреново, потому что у меня самого было скверное настроение, а дети такое чувствуют.
Гостиница, к которой мы прибились глубокой ночью, оказалась на одном из многих горячих источников на территории Страны Огня. Чем я и воспользовался, направившись туда отдохнуть. Пока генины честно пытались заснуть, всё время просыпаясь от кошмаров, от крика товарища, Какаши бессовестно дрых запихнув беруши в уши. Иногда он меня так бесит, что придушить охота! Я почти уснул оперевшись на каменный бортик, когда вода пошла рябью, потому что кто-то зашел в источник. Приоткрыв один глаз, устало выдохнул: -- Вспомни говно, вот и оно. -- Объясни, почему это так тебя задело? -- вместо маски Хатаке напялил на лицо полотенце с рисунком из лапок. Фыркнул: -- У меня встречный вопрос: почему ты хочешь убить свою команду чужими руками? Убей их сам, так будет быстрее и проще. -- Ты не понимаешь! -- Так объясни. -- Я понимаю, как это выглядит, -- перешел Хатаке на русский, -- но я в самом деле не хочу их смерти. -- Какаши, они у тебя самостоятельно отбиться не смогут!.. -- Заткнись и послушай! Когда Хатаке закончил рассказ, я задумчиво потирал сморщенные подушечки пальцев, уже покрывшиеся белесым налетом от долгого сидения в воде. -- Никогда бы не подумал, что ты пойдешь против приказа. Какаши пожал плечами, ответив "с кем поведешься, от того и наберешься". -- Только проблема в том, что без обучения они трупы, все трое, а не только Сакура, как хочет Хирузен, -- попросил помолчать жестом. -- Если коротко, то тебе нужно седьмых подружить, сделать из них команду, а затем подставить Сакуру под удар. Тогда Саске, обученный тобой, отправляется в АНБУ прокачиваться для боя с Итачи, которого не допустят. Команда будет распущена, а Наруто всю жизнь пробегает в генинах выполняя простенькие задания в пределах Деревни, чтобы всегда был под рукой. Хатаке помотал головой: -- Не только. Смерть Сакуры и опасность для жизни самого Наруто -- проверка на стрессоустойчивость. Если вырвется Лис, то вскоре сюда прибудет команда по запечатыванию, чтобы поймать Девятихвостого и пересадить в нового носителя. Чертыхнувшись, отметил, что Третий тот еще мудила. -- Саске, может и гений, -- в чем я лично сомневался, -- но до Итачи ему, как до луны пешком. -- Вот по этому в АНБУ его не возьмут, пока я не начну его учить. Придём на место, проверим нет за нами ли слежки, и будем смотреть по ситуации. -- Не знаю, стравливать детей, как бойцовских собак... и миссия ещё эта подозрительная... Что ещё про неё Третий говорил? -- Не много. В основном то, что мы и так знаем. -- Не доверяет? -- хмуро пялюсь перед собой.-- Не уверен, что в Волнах будет достаточно спокойно. А еще мы не знаем что замышляет Данзо, ведь он вечно лезет в дела Третьего с палками для колес. Хатаке не удержался от смешка. -- Чего? -- Это выражение "ставить палки в колеса". Представил, как Шимура с клюкой бегает за Третьим, который катается на велосипеде. Фыркаю: -- Опять воображение разыгралось? Юхи, вон, тоже что-то постоянно выдумывает и хихикает невпопад. Ладно, на месте, так на месте. Сейчас ситуация кажется безвыходной. Хатаке покивал, потягиваясь и зевая. Заразившись зевотой, бросил: -- В самом крайнем случае можем спросить совета у самих генинов, а если патриотизм возьмет вверх, ты потрешь им память. -- С Саске не получится, у него шаринган прорезался после случившегося с Учихами. -- И не надо. Он тут один не верит в образ доброго дедушки Хирузена и болтать лишнего не станет. А я ведь и тебя в фанатичные патриоты записал. -- Значит хорошо играю роль, -- картинно раскланялся Какаши. Любит он выпендриваться, когда никто посторонний не видит. -- Интересно, кто будет следующим, если Третий скончается? Лет ему много, здоровье уже не то, слухи идут, что даже медики не со всеми его болячками справляются. Только бы не Данзо, -- передернул плечами. Развеселившийся Хатаке заверил, что сам таскал поддельные карточки в регистратуру госпиталя Конохи. Плохое здоровье -- часть имиджа безобидного старичка. А я про себя отметил, что Третий доверяет Какаши, но так ли это на самом деле? Не очередной ли обман престарелой Обезьяны, собаку съевшей на поприще интригана? Однозначно, Третий опаснее Данзо, потому что рулит всеми нами, а Данзо отыгрывает роль оппозиции и иногда в тихую гадит старому другу. Кто виноват уже выяснили, остался вопрос "что делать?".
11. Неожиданные откровения
Оставив с генинами и пьяницей клонов, мы с Какаши и Паккуном засели в полупустом зале гостиницы. Почему с Паккуном? Так он хоть и пес, но умный. Иногда, умнее нас двоих. -- Хорошо, -- подвёл я итог мозговому штурму, -- в таком случае осталось только добраться до Страны Волн, а там у нас будет достаточно времени на это всё. Какаши фыркнул: -- Уверен, что справишься? -- Ой, не нуди! На месте и посмотрим. Если не получится, сделаем рокировку. -- "Роки" что? Мрачно: -- Перестановку. Паккуну русский не давался, потому он исчезал сразу же, как слышал непонятные слова. -- Почему "рокировка" и "перестановка" -- это одно и то же? Ты так и не объяснил... -- По кочану и по капусте! -- бесило, когда перебивали. Какаши отхлебнул чаю и фыркнул: -- Почему ты не можешь ответить нормально? Я не так часто у тебя что-то переспрашиваю. -- Чува-а-ак, -- безумно ухмыляюсь, -- я тебе открою страшную тайну! Просто я псих и это не лечится! -- мгновенно меняя развеселую мину на пасмурную рожу, -- смирись с этим. Друг покачал головой, а затем, в полголоса, произнес: -- Столько лет прошло, а ты... Кривляясь: -- А у меня детство было трудное! Чугунные игрушки, привинченные к потолку! Какаши недоуменно покосился и тихо переспросил: -- Чугунные? К потолку? -- Ага, -- громко и с надрывом шмыгнул носом, -- резиновые пряники, мячик из цемента, из домашних животных только тараканы, а ещё я писал в песок и сам лепил себе игрушки, а до пяти лет думал, что меня зовут "Заткнись!". Тут Какаши начал подозревать, что я развешиваю ему на уши отборную лапшу. -- Киное, -- устало выдохнул он, но так и не сказал "будь серьезней". -- Я не могу быть серьезным! Если я повзрослею, то выращу дерево и повешусь на нём! Махнув на меня рукой, Хатаке молча вышел из-за стола. Я же поплелся на улицу и сел на ступеньки, подперев руками подбородок. Сад, пруд, ночь, красиво вроде, но на душе муторно и тошно, так что насладиться видом не получается. -- Если перестану шутить, то меня насмерть загрызет хандра и мрачное расположение духа. И про дерево я не шутил, -- прошептал, чувствуя, как резко тянет уголки рта вниз.
Когда мне говорили "будь серьезней" или что-то в этом ключе, я чувствовал тяжесть. Будто только-только пережил смерть близкого и родного человека. Кто или, что именно так меня в прошлом расстроило, я вспомнить не мог, но чувство вины, горечи и обиды всё равно меня душило, как в первый раз.
-- Дядя АНБУ, а как вас на самом деле зовут? Покосившись, я заметил Наруто, который сидел на крыше под окном нашего номера. Поморщившись, что меня таким кто-то заметил, криво улыбнувшись, сказал: -- А ты разве не слышал? Киное я, -- ткнул себя в грудь большим пальцем. Мелкий блондин замер, задумавшись. -- Я думал это кличка. -- У таких, как я клички становятся именами, -- разоткровенничался ни с того, ни с сего. -- Но вас звали по-другому? -- Я не помню как. -- А как вас мама с папой называли? -- Я их не знал. -- Значит вы, как я? Переспросив, я получил слегка бессвязное объяснение того, что Наруто, как я не знает своего настоящего имени и кто его родители. -- Мальчик, ты дурак? -- Что вы обзываетесь, даттебайо?! -- У тебя есть имя и фамилия, а не кличка, как у беспородной псины. Ты сын Четвертого и принцессы клана Узумаки, -- отмахнулся, отвернувшись от пацана, -- а не хрен пойми кого, как я. Наруто насупился, а затем вскочил с места, сжимая кулаки: -- Что я вам сделал?! Зачем вы издеваетесь?! Опешив, я обернулся, но пацана след простыл. И без того поганое настроение стало ещё хуже. -- Жизнь -- говно, я без лопаты. Кряхтя, как старый дед, запрыгнул на крышу и сунувшись в окно сказал: -- Ка, тащи сюда свою жопу, разговор есть.
Разговор получился долгий и настроение он мне попортил изрядно. Возмущение клокотало, как кипящая вода в чайнике, но я смог успокоиться, и теперь лишь изредка поскрипывал зубами. -- Как думаешь, кому он поверит? Тебе, незнакомому АНБУ, или Третьему, который вытащил его из приюта и разрешил учиться не в школе, а в целой Академии? Обменявшись мрачными взглядами, я пробормотал: -- А ты куда смотрел? -- Что я могу?! -- развел руками. -- Я такое же пустое место, как ты! Слушать меня не стали бы, и сейчас мое мнение о Наруто всем до... лампочки. Я правильно сказал? Удрученно покачав головой: -- Сказал правильно, но это пока Наруто маленький, ему можно спиздеть про ненастоящую фамилию, а потом он поймет, что фамилии клановых кому попало не дают. Даже если клан исчез, остаются другие кланы, которые будут против. Вон Сенджу скоро не станет, так что, после этого всем бесфамильным можно назваться родней Хаширамы с Тобирамой? Или Наруто заметит, что в Деревне полно людей без фамилии вообще. А если бы клан Саске вырезали раньше? Его бы тоже лишили наследия? -- Мне ты это зачем объясняешь? -- подпер щеку Хатаке. Скопировав жест, ответил: -- Потому что! Хатаке уронил голову, страдальчески пробормотав что-то невнятное. Подобные этой фразы он все ещё не мог понять.
Утро было скупо на разговоры, никто из нас не спешил нарушить мрачное молчание, пока не вытерпела Сакура. Девочка не понимала причины тишины, потому чувствовала себя не уютно. -- Какаши-сенсей, скажите, а в Стране Волн есть ниндзя? Хатаке было замычал свое "наверно", обернувшись ко мне (собрался спихнуть на меня часть обязанностей, не иначе), но заметив кулак, недовольно фыркнул и коротко сказал "нет". Изобразив жест чело-длань, я поравнялся с Какаши и громким шепотом возмутился: -- Ответь ребенку. -- А что ты руками размахивал? -- Думал, ты на меня стрелки перевести решил, раз обернулся. В общем, на пустом месте посрались и почти успели выяснить у кого не хватит воздуха от "дружеских" объятий за шею, когда я провалился в лужу по колено, а за ногу меня кто-то цапнул. Честно сказать, слегка пересрался и вылетел из лужи, аки ракета из пусковой шахты, оттолкнувшись от чего-то, что хрустнуло под ногами. А судя по тому, как следом за пузырями лужа окрасилась в красный, оттолкнулся я удачно.
Стоим, смотрим, переглядываемся. -- Будем ждать, пока всплывет синий мальчик вверх коньками? -- Палку дай. -- Лес там, -- указал я себе за спину. Уловом стал один трупик. А тело мы достали сообща, техникой земли, вывернув лужу наизнанку. Мертвяк казался целыми, но это если не присматриваться к мятой голове и чрезмерно короткой шее. Чуть-чуть не хватило дури, чтоб голова провалились вовнутрь. -- Если бы не ты, могли бы допросить! -- недовольно заметил Какаши. Бумаг или еще чего-то такого, что могло бы пролить свет на причину нападения, мы не нашли. Вероятно он был из той же компании, что и братья, раз прятался в луже, но подтверждений этому мы не нашли. -- Подумаешь, убил случайно, -- отмахнулся я. -- Если будут еще, кого-нибудь оставим для допроса. Это уже третий, между прочим. А если -- никого, то наху... и не надо. Давай лучше алкаша допросим, что-то он как осиновый лист трясется! -- Зачем? Мы его уже допрашивали в прошлый раз! Даже не понимая слов, Тадзуна понял, что я говорю о нем и спрятался за Сакуру. Нашел "защитника сирых и убогих"! Смерив старика взглядом, я сделал приглашающий жест: -- После вас, Хатаке-сан. Пожалуйте. Деду, явно, есть что скрывать. -- Не паясничай. Выслушав слезливую историю Тадзуны снова, я со скепсисом оглядел заказчика: -- Скупой платит дважды. Но не факт, что деньгами. -- К-как?! Что вы имеете в виду, шиноби-сан?! Я почти запугал Тадзуну до сердечного приступа страшными историями о том, как Гато порешит всю его семью, друзей, собаку, кошку и попугайчиков с тараканами, когда получил удар локтем по ребрам от Какаши. -- Прекрати, мы всё равно уже согласились его сопровождать дальше. -- Когда это? -- Когда ты его, -- кивок в сторону Тадзуны, -- запугивал своими россказнями. -- Чо? Опять?! Ну, бля, -- не шутя расстроился я, а затем взглянул в сторону Конохи, -- бордель, жди меня, скоро вернусь! Пройдя мимо меня, Какаши бросил: -- Спасибо, что по-русски это сказал, а теперь иди и прикопай труп. Это приказ. Буркнув, сложил печати, и бурую жижу вместе с дохляком всосало под обочину.
Через какое-то время со мной поравнялся Наруто: -- Это было не круто. Техники -- круто, а как врага победил, не круто. -- Это не "победил" называется, а причинение смерти по неосторожности. -- Чо? -- Не "чо"! Случайно вышло, говорю. Уйди от меня, мальчик. -- Я Наруто! Покивав, сказал: -- Уйди от меня, Наруто!