Аннотация: . Впервые с эпохи мифической Троянской войны, то есть, примерно, через семьсот лет, эллины объединились для борьбы с внешним врагом.
САЛАМИН. ГЕНИЙ ФЕМИСТОКЛА СПАСАЕТ ЕВРОПУ.
Геродот обозначает греко-персидские войны как столкновение двух систем и придаёт ему идеологическую окраску. Свободные граждане против деспота!
Азия против Европы! Зародившаяся в Греции юная демократия противостоит натиску мировой деспотической Персидской империи.
Персидский царь царей Дарий никак не мог понять, как эти люди, разделённые на десятки городов-государств, не имеющие над собой владык и собирающиеся на базарной площади* для того, чтобы обманывать друг друга, могут ему противостоять.
Отец Фемистокла, Неокл, афинянин не настолько знатного рода, чтобы способствовать славе сына. Происходил он из дема* Фреарры, относившийся к филе* Леонтиде города Афин. С детства Фемистокл был полон бурных стремлений, по природе умён и сам развивал в себе наклонности к подвигам и общественной деятельности. В часы отдыха после учебных занятий, он не играл и не оставался праздным как другие дети. Его находили обдумывающим или составляющим речи. Темою этих речей было обвинение или защита товарищей. Поэтому учитель не раз говаривал ему: "Из тебя, мальчик, не выйдет ничего непосредственного, а будет очень великое, или доброе, или злое". Уже юношей Фемистокл стал учеником и последователем своего земляка по дему, философа Мнесефила - специалиста по ведению государственных дел. Мнесефил в свою очередь был учеником знаменитого законодателя Солона, подвинувшего Афины на путь демократии. Свою изобретательность политика Фемистокл проявил уже в юношеском возрасте и полностью пользовался плодами юной демократической системы Афин. Из-за матери, чужестранки, Фемистокла считали незаконнорожденным. Такие мужчины и юноши города собирались в гимнасии,* за городскими воротами, в предместье Киносарги. Этот гимнасий был посвящён герою Гераклу, тоже считавшемуся среди богов незаконнорожденным по матери, которая была смертной женщиной. Фемистокл уговорил нескольких молодых аристократов ходить в Киносарги и вместе с ним заниматься гимнастическими упражнениями. Неокл заметив, что его сын увлекается политикой, пытаясь отвлечь его от общественной деятельности, указал ему на старые триеры, брошенные на берегу без всякого присмотра. "Подобным образом, - сказал он, - и народ относится к государственным деятелям, когда они оказываются бесполезными". Однако жажда славы так овладела Фемистоклом, что он с самого начала своей деятельности смело вступал во враждебные отношения с сильными людьми, занимавшими в государстве первые места, особенно же с Аристидом, сыном Лисимаха, который почти всегда шёл по противоположному с ним пути. Несходство в образе жизни и характере этих молодых людей усиливало их расхождение. Аристид был человеком мягким и благородным, в общественной жизни руководствовался не стремлением к популярности и славе, а благом государства, осторожностью и справедливостью. За эти качества был прозван Справедливым. Аристид был вынужден часто противодействовать Фемистоклу, не всегда использовавшим законные пути, чем препятствовал его возвышению. Сын Неокла старался вовлечь народ Афин в разные предприятия и проводить крупные реформы. Аристид человек глубоко бескорыстный, принадлежа к небедной знати, выступал за сохранение старых порядков, когда городом управляли богатые землевладельцы. Фемистокл добился, что его избрали стратигом* своей филы Леонтиды, а его соперник, Аристид, был стратигом филы Антиохиды. В сражении при Марафоне именно эти две филы под предводительством соперников поставил на самом ответственном месте в центре фаланги стратиг Мильтиад. Они стояли выстроенные по задумке полководца всего в два ряда, в то время как на обоих флангах латники были выстроены в восемь рядов. Обе филы самоотверженно и с честью выдержали бой, понеся самые значительные потери, и Фемистокл с Аристидом удостоились похвалы от народа. Соперники продолжали борьбу. Поскольку Фемистокл смело пускал в ход всевозможные средства для достижения своих политических целей, то Аристид в свою очередь противостоял его начинаниям, чтобы уменьшить влияние противника на народ. Борьба между ними, в которую были втянуты все граждане, приобрела жёсткий характер. Однажды, взявши верх над Фемистоклом, когда тот предложил очень разумный закон, Аристид не сдержался и, покидая народное собрание, в сердцах сказал, что афиняне до тех пор не будут в безопасности, пока не сбросят в пропасть его и Фемистокла. Аристид, безразличный к почестям, всегда спокойный и невозмутимый, был на виду у большинства граждан. Если Аристид убеждался, что его противники правы, то он, несмотря на поддержку большинства граждан, снимал своё предложение. Когда в театре Афин прозвучали слова Эсхила в трагедии о герое Амфиарае:
Он справедливым быть желает, а не слыть!
С глубокой борозды ума снимает он
Советов добрых жатву,
все взоры зрителей обратились к Аристиду. Вот такого значительного противника имел Фемистокл. Многие греки после победы в сражении при Марафоне считали это концом войны с персами. Однако молодой политик Фемистокл, который страстно желал славы и великих подвигов, убеждал сограждан в обратном и твердил о смертельной опасности для всей Греции и Европы. Он был прав, так как персы продолжали занимать Фракию, Македонию, многие острова севера и востока Эгейского моря и вовсе не считали войну законченной. Персидский царь хотел распространить свою власть на всю Европу, где большинство племён находилось на стадии разложения первобытного общинного строя. У всех греков на устах были речи о стратегическом искусстве Мильтиада, и потому Фемистокл завидовал славе этого полководца, часто повторяя друзьям, что ему не даёт спокойно спать трофей Марафона. Он призывал афинян окончательно изгнать персов в Азию и, построив мощный флот, не дать им возможности переправляться в Европу.
Узнав, что персидский царь, повелевавший огромной империей от Индии до Дуная, не оставит их в покое и отомстит за поражение, Фемистокл стал призывать соотечественников подготовиться к войне. Он сообщил гражданам о слухах из Персии, где каждый день за обедом царю Дарию об этом поражении от афинян напоминал специальный раб. Фемистокл хотел провести в народном собрании неслыханный доселе закон. Афинское государство владело Лаврийскими серебряными рудниками. Доходы от добычи серебра распределялись поровну между всеми гражданами Афин. Так вот Фемистокл предлагал все эти средства направить для строительства самых современных триер - боевых галер, оснащённых таранами, чтобы увеличить морское могущество города. Против этого выступили землевладельцы, возглавляемые Аристидом. Даже такой авторитетный полководец, как победитель при Марафоне стратиг Мильтиад, говорил о том, что Фемистокл хочет свободных афинян, словно каких-то рабов, усадить на скамейку гребцов. В это время у Афин начались локальные стычки с государством острова Эгины, у которого был превосходящий их военный флот. Оба города были крупными торгово-ремесленными центрами Греции и соперничали. Это обычное для Древней Греции противостояние соседей помогло Фемистоклу доказать свою правоту и провести закон о строительстве новых кораблей. Как только у афинян появилось превосходство в триерах, которые даже недостроенные, без палуб спускали на воду и направляли против врагов. Эгиняне ушли в глухую оборону на своём острове, потеряв большинство кораблей. Таким образом, на деньги от Лаврийских рудников было дополнительно построено сто триер. Доказав афинянам силу флота и заручившись поддержкой большинства народа, так как гребцы получали плату от государства, Фемистокл добился того, что его противник Аристид был изгнан из города посредством остракизма. Так называлось в Афинах удаление гражданина из государства на десять лет голосованием черепками (острака), на которых писали имя человека представляющего опасность для государства. Причём это считалось не наказанием, а превентивной мерой во избежание, скажем, захвата власти или других действий, угрожавших стабильности общества. Проводилось оно во время народного собрания по его решению, на котором присутствовало до одиннадцати тысяч граждан и, если набиралось больше шести тысяч черепков с одним именем, этот человек отправлялся в изгнание.
Плутарх сохранил нам интересный пассаж об остракизме. Во время голосования на народном собрании к Аристиду, бывшему за год до этого события верховным стратигом Афин, подошёл крестьянин из дальней аттической деревни и попросил написать на черепке имя Аристид.
- Что же плохого сделал тебе этот человек? - удивился политик.
- Да ничего! Надоело слушать про него, что мол справедливый, да справедливый, - ответил мужчина.
Аристид надписал своё имя и отдал крестьянину.
Теперь у Фемистокла были развязаны руки, так как он сумел удалить главного противника. Он вплотную занялся обороной Греции от предстоящего персидского нашествия. Фемистоклу удалось прекратить междоусобные войны греческих городов-государств, и он стал призывать всех к объединению, чтобы противостоять персам. После смерти Дария в Персии к власти пришёл Ксеркс. Новый царь готовил массированное вторжение в Европу, для чего он не только собирал войско и флот, но и велел прорыть канал через Афонский перешеек, где во время похода персидского полководца Мардония на Грецию, за десять лет до этого, погибло от бури триста кораблей и двадцать тысяч воинов. Узнав о решении персидского царя, Фемистокл осенью 481 г. до н.э. организовал конгресс в Коринфе, на котором участвовали представители Пелопоннеского союза, Афин, Платей, Феспии, Кеоса и городов острова Эвбеи. На конгрессе провозгласили всеобщий мир, чем завершилась и борьба Афин с Эгинами и был создан Эллинский союз. Союзный совет отправил во все греческие города послов, созывая всех на войну, принимавшую национальный характер. Посольства оказались малоуспешными. Ахайя, Аргос, Фивы, Крит, Керкира, Сиракузы и Акрагант по разным причинам отказались от участия в будущей войне. Так Аргос, потерявший большинство мужчин в недавней войне со Спартой, не мог послать своих подростков в бой. То же можно сказать и о Ахайе, отказавшейся принять участие в Эллинском союзе, Когда к Фермопилам выступил царь Леонид с тремястами спартанцами, город Фивы, вначале отказавшийся принять участие в Эллинском союзе, всё же послал четыре сотни своих латников под его начало. Что касается греков запада, а это Южная Галлия, Сицилия, Южная Италия и отчасти и Керкира, экономически связанная с ними, в это время тоже готовились отразить нападение этрусков и карфагенян. Ксеркс одновременно со своим походом на Грецию через подвластных ему финикийцев просил мощное государство Карфаген выступить против западных греков, чтобы они не могли оказать помощь своим метрополиям. Почти все историки современности, сообщая о греко-персидских войнах, упускают события, происходившие в Западном Средиземноморье. По всей видимости, им застилают глаза слава и значимость сражений у Марафона, Фермопил, Саламина и Платей. Тем не менее о грандиозном сражении у Гиммеры между карфагенянами и западными греками под предводительством тирана Сиракуз Гелона сообщают и Геродот, и Диодор Сицилийский. Битва произошла якобы в один и тот же день, что и при Платеях у Геродота, а у историка Диодора совпадает с Саламинским сражением. Греки наголову разгромили карфагенян. Недавно итальянские археологи раскопали на месте сражения у Гиммеры, на острове Сицилия, огромное захоронение, что подтвердило сообщения древних историков.
Но вернёмся в Афины к нашему герою. Став главой своего города, архонт Фемистокл все силы государства направил на строительство и усовершенствование кораблей. Его чаще, чем прежде, обвиняли в честолюбии и стремлении к славе, одни горожане - в скряжничестве и мелочности, другие - в разбазаривании государственных средств и мздоимстве. Несмотря на это, Фемистокл народу нравился потому, что он всех горожан на память знал по именам и оказывался беспристрастным судьёю в делах частного характера. Когда Фемистокл был первым стратигом, к нему обратился с просьбой чего-то незаконного знаменитый поэт Симонид Кеоский, он ему ответил, что Симонид не был бы хорошим поэтом, если бы не соблюдал законов стихосложения, так и он, Фемистокл, не был бы хорошим правителем, если бы в угоду кому-либо поступал противозаконно.
Главная же заслуга Фемистокла в том, что он положил конец междоусобным войнам в Элладе и примирил отдельные государства между собой, убедив их отложить вражду ввиду войны с Персией. Впервые с эпохи мифической Троянской войны, то есть, примерно, через семьсот лет, эллины объединились для борьбы с внешним врагом. Фемистокл убеждал руководителей греческих государств встретить персов и дать им бой ещё во Фракии. Это не удалось сделать, и он привёл весной 480 г. до н.э. в Итею десятитысячный сводный отряд греков из разных городов, который должен был закрыть Темпейское ущелье и преградить дорогу из Македонии в Фессалию. Греки принялись возводить укрепления поперёк прохода, но к ним явился царь Македонии Александр I* и предупредил, что существует дорога в Фессалию в обход горы Олимп. В то же время фессалийские города, расположенные на равнине, увидев малочисленность отряда, пришедшего на защиту их области, заявили, что они подчинятся персам.
Греческий сводный отряд отступил от Темпейского ущелья и разошёлся по домам. Афиняне после этого случая поняли правоту своего архонта, сделавшего ставку на военный флот. Фемистокл вновь настоял на созыв союзного конгресса в Коринфе. На нём он сумел добиться решения на защиту Средней Греции, потому что государства Пелопонеского союза хотели воздвигнуть на перешейке Истм укрепления и отсидеться за ними. Чтобы показать союзникам решимость афинян биться до конца с персами, он предложил спартанцам возглавить не только общеэллинский союз, но и заявил о том, что передаёт под командование спартанцев афинский флот. Общегреческий флот насчитывал около двухсот восьмидесяти кораблей, у спартанцев было двенадцать триер, а у афинян сто девяносто, причём более половины кораблей были новыми. Для афинян это было унизительно, но Фемистокл успокоил народ заверением, что если они покажут свою храбрость на войне, то он добьётся того, чтобы эллины в будущем добровольно подчинялись им.
Спарта послала царя Леонида на защиту Фермопильского прохода, а Афины, не дожидаясь союзного флота, оставив для охраны побережья Аттики пятьдесят три корабля, двинули свои триеры к мысу Артемисий, чтобы прикрыть защитников Фермопил от возможности обхода с моря и высадки персидского десанта в тылу. Остальные греческие корабли прибыли позднее, и спартанец Еврибиад возглавил объединённый флот, но практически командовал им Фемистокл, так как афинских триер было больше половины. Афиняне приняли к себе в качестве морских пехотинцев латников* из города Платеи, показавших себя стойкими воинами в битве при Марафоне. У Артемисия стояла двести семьдесят одна греческая триера и девять меньших пятидесяти весельных корабля.
Огромный персидский флот, более чем в тысячу кораблей, двигаясь навстречу грекам, по пути сильно пострадал от бури у горы Пелион. Флот Ксеркса в основном состоял из финикийских больших многопалубных кораблей. В него входили также суда из Египта, Сирии, Карии, Кипра и греческих городов Малой Азии. Персидские корабли заняли позицию к северу от греков в Пагасейском заливе у местечка Афеты; в тоже время сухопутная армия персов почти вплотную подошла к Фермопилам. Противники стояли друг против друга на суше и на море, и сражение стало неизбежным.
Фемистокл направил одного из своих людей в персидский флот на корабли ионийцев, подневольно принявших участие в походе, с призывом во время боя перейти на сторону эллинов.
Ксеркс, рассчитывая, что греки, увидев его огромную армию, в страхе перед ней отступят без боя, бесполезно прождал четыре дня. На пятый день персидская пехота бросилась на штурм Фермопильского прохода, который защищала небольшая греческая армия под командованием спартанского царя Леонида. (См. "Защита Фермопил"). Ещё до начала сражения персы, увидев, что греки уступают им в численности кораблей, послали в обход вдоль острова Эвбеи двести судов, чтобы лишить их пути отступления. Одновременно с этим шестьсот персидских кораблей проводили смотр своих главных морских сил.
Греки уже узнали от перебежчика, что их пытаются окружить, но, несмотря на это, Фемистокл повёл флот в атаку на персидскую армаду. Персы тоже вышли в открытое море, считая, что греки поступают неразумно, так как их флот больше и лучше на плаву. Они с чувством превосходства стали окружать греческие корабли. Эллины по сигналу трубы образовали замкнутый круг, повернув суда кормами вовнутрь. По второму сигналу греческие триеры ринулись в атаку, хотя и были стеснены на ограниченном пространстве. Они таранили персидские корабли и сумели в абордажном бою, где отличились платеяне, захватить тридцать вражеских кораблей. Среди пленных врагов оказался и один из лучших руководителей персидского флота Филаон. После скоротечного боя, корабли персов отступили к своей стоянке в Афеты, а греки вернулись к Артемисию. Афиняне, отличившиеся в морском сражении, тоже понесли значительные потери. В этой битве всего лишь корабль из персидского флота под командованием Антидора из Лемноса перешёл на сторону эллинов. За это афиняне по окончании войны подарили ему участок земли на Саламине. Ночью разразилась буря с грозой. Персидские корабли, посланные в обход острова Эвбея, достигшие к этому времени крайне опасной местности, выбросило на прибрежные скалы, и их экипажи нашли свою гибель среди утёсов.
На следующий день, когда затихла буря, к эллинскому флоту прибыли пятьдесят три афинские триеры, прикрывавшие берег Аттики, и принесли известие о гибели персидских кораблей, выброшенных на скалы. Это ещё больше подняло боевой дух греческих экипажей. Между тем из лагеря Леонида пришло небольшое дежурное судно с известием, что персидская армия сумела с помощью предателя обойти защитников Фермопил. Греческий флот стал отходить на юг. Фемистокл, отобрав несколько самых быстроходных афинских кораблей, устремился по проливу к местам, где обычно суда пополняли запасы пресной воды. Там он написал на скалах призыв к ионийцам и карийцам: переходить на сторону эллинов. В надписях Фемистокл напомнил ионянам, что причиной похода Ксеркса против Греции была помощь, оказанная им, а карийцы считались племенем родственным грекам. Афинский архонт рассчитывал на то, что даже если ионийцы с карийцами и не перейдут на сторону эллинов, то Ксеркс, заподозрив азиатских греков в измене, не поставит их на ответственное место. Когда эллинский флот добрался до города Халкиды, платейцы высадились на сушу и спешно отправились за своими семьями, чтобы вывести их на юг, так как персы в это время, двигаясь по Cредней Греции, уничтожали всё на своём пути. Несколько городов и сёл сумели спасти отряды македонцев, заняв их по приказу своего царя Александра, участвовавшего в походе Ксеркса по принуждению. Всё остальное персы разграбили и уничтожили. Дома и храмы сжигались, а деревья и виноградники вырубались. Персы, зная, что в Дельфах находятся многочисленные сокровища, дарованные оракулу бога Апполона, собранные за несколько веков, ринулись туда. Население области покинуло свои жилища и бежало от врагов на Пелопоннес. На подходе азиатов к святилищу случилось грандиозное землетрясение, при котором от горы Парнас откололись огромные скалы, и растрескалась земля. Много персов при этом погибло, а оставшиеся в ужасе бежали к основному войску Ксеркса.
Греческий флот прибыл к острову Саламин, и здесь афиняне узнали, что пелопоннесские союзники не выступили на защиту Беотии, а укрылись за перешейком Истм, где спешно возводили стену. Разочарованные поведением союзников афиняне стали обсуждать своё положение. Они ещё перед походом к Артемисию получили предсказание дельфийского оракула, которое гласило, что их город спасут деревянные стены. Большинство афинян хотело укрыться за укреплениями города, но Фемистокл убедил народ, что под деревянными стенами божество подразумевает борта кораблей, а местом убежища остров Саламин. Одновременно с этим был распространён слух, что большая священная змея, жившая в главном храме богини Афины, покинула своё место и отправилась к морю. Насколько легковерны были в ту эпоху афиняне, показывает случай, имевший быть место за шестьдесят лет до этого. Афиняне тогда изгнали из города тирана Писистрата. Тот удалился в Марафон и через несколько лет сумел договориться с влиятельным политиком Мегаклом о возвращении к власти, обещав тому развестись с супругой и жениться на его дочери. Чтобы народ не выступил против водворения Писистрата, заговорщики нашли очень высокую, статную девушку и, нарядив её в наряд, соответствующий богине Афине, повезли в пышно убранной колеснице в город. Перед колесницей шло несколько глашатаев, кричавших: "Смотрите афиняне! Сама богиня Афина вводит Писистрата правителем в наш город!" Население, помня о благодеяниях тирана, без сопротивления встретило изгнанника, как они думали, удобного богине, покровительнице города.
Поэтому Фемистоклу с помощью нехитрой уловки со священной змеёй удалось уговорить жителей. На народном собрании было решено, населению перебраться на остров Саламин и вернуть всех политических изгнанников, чтобы и они приняли участие в борьбе с захватчиками. В то же время на Акрополе затворилось несколько десятков упрямцев, считавших, что отобьются от персов с помощью богини, как это произошло в Дельфах, где сам бог Апполон, как они считали, пришёл на помощь жителям. Афиняне спешно с помощью своего флота перевезли семьи на остров Саламин и город Трезен в Пелопоннесе.
Весь союзный греческий флот собрался у этого острова. Эгина, ранее заявившая о своём нейтралитете, примкнула к союзу. На помощь прибыли корабли из городов Западной Греции и даже одна триера из Кротона (Южной Италии). На сторону Эллинского союза перешли и четыре триеры под командованием Демокрита с порабощённого персами острова Наксос. Общее число греческих кораблей составило теперь триста семьдесят восемь триер и несколько десятков мелких судов. Военачальники, собравшие свои корабли у Саламина, стали держать совет. Еврибиад как командующий предложил всем желающим высказать своё мнение, чтобы решить, где именно дать бой персидскому флоту.
Аттика, брошенная на произвол судьбы, подверглась персидскому нашествию. Персидская армия по приказу Ксеркса двигалась словно саранча, оставляя после себя пустошь. Персы вошли в обезлюдевшие Афины и подступили к Акрополю, где заперлись жрецы и несколько десятков жителей, веривших в предсказание, что стены цитадели спасут их. Они защищались несколько дней, пока персы не отвлекли афинян штурмом со стороны дороги, и взобрались на Акрополь с неохраняемой стороны. Несколько защитников бросились со скалы вниз, а остальных персы перебили и, разграбив святилища, разрушили все храмы.
Афиняне на Саламине с болью наблюдали, как над городом поднимаются клубы дыма, и языки пламени освещали небо над горящими кварталами.
Совещание затянулось. Пелопоннесцы хотели идти к Истму, чтобы защищать свой полуостров, несмотря на доводы Фемистокла о том, что узкий Саламинский пролив эллинам хорошо известен. Дело дошло до того, что Фемистокл пригрозил союзникам, что в случае их отхода от Саламина афиняне посадят свои семьи на корабли и уйдут в Италию. Примеры этому в греческой истории уже были. За несколько десятков лет до этого, когда персы осаждали город Фокею, его жители, сев на суда, покинули родину и отправились в Италию, где основали город. Видя, что номинальный командующий союзным флотом спартанец Еврибиад ещё колеблется, Фемистокл направил к царю Ксерксу своего раба, перса Сикина. Через него он выдал себя за приверженца персов и сообщил, что греки хотят покинуть позицию у Саламина и отплыть для защиты Пелопоннесса. Ксеркс тут же приказал египетскому флоту обойти остров, чтобы перекрыть грекам путь к отступлению. Уже к утру, когда спор между греческими военачальниками ещё продолжался, прибывший на лодке Аристид, вызвав Фемистокла с совещания, сообщил, что греческий флот окружён, а на острове Пситалия высадился персидский отряд. Тот, зная благородство своего политического противника, обрадовался и, посвятив его в свой план, пригласил бывшего изгнанника на совет. Аристид, пользовавшийся заслуженным авторитетом среди эллинов, рассказал военачальникам о сложившейся ситуации. В это же время, к грекам перебежала триера с острова Теносса, начальником которой был Панетий, подтвердивший сведения об окружении. Переход ещё одного корабля на их сторону в минуту смертельной опасности поднял дух у нескольких оробевших от числа вражеских кораблей пелопоннеских начальников, ещё не принимавших участия в сражениях с персами. На этом споры были закончены. Все отправились к своим кораблям готовиться к сражению.
На рассвете царь Ксеркс сел на возвышенном месте берега узкого пролива, отделяющего остров Саламин от Аттики, обозревая флот и его построение.
Ему поставили золотой трон под балдахином, а возле него находились многочисленные писцы, в обязанность которым было вменено записывать всё происходящее во время сражения. Рядом находились начальники и вельможи от разных народов, подсказывавшие царю, кто какими кораблями управляет и как зовут начальствующих.
Персидских кораблей, готовых к сражению, насчитывалось около тысячи. Число это подтверждает и поэт Эсхил в своей трагедии "Персы"
У Ксеркса, верно, знаю, тысяча была
Судов, какие вёл он ....
Современные исследователи считают, что персидских кораблей было вдвое больше эллинских.
Флот Эллинского союза насчитывал триста восемьдесят триер, из них сто восемьдесят было афинских. Почти половина кораблей афинян были недостроенными, не имели палуб. На каждой триере находилось восемнадцать морских пехотинцев, четверо стрелков из лука, а остальные гоплиты. Персидские корабли были заполнены пехотинцами до такой степени, что они мешали друг другу. Расчёт Ксеркса был на абордажный бой, где количество морской пехоты имело значение. Пока противники, выстраивая свои корабли, готовились к сражению, Аристид Справедливый с собранной за ночь командой добровольцев высадился на острове Пситалия и в ожесточённом бою уничтожил персидский десантный отряд.
Персидских кораблей, строившихся в колонны у пролива, было значительно больше, но из-за позиции, выбранной Фемистоклом, флот Ксеркса не мог одновременно использовать численное превосходство. Узкий Саламинский пролив представлял как бы морские Фермопилы. Афиняне, занявшие в построении первые ряды, понимали, что отступление означает рабство и бесчестие для их семей, переправленных на остров Саламин. Корабли были построены, и не одна из сторон не начинала атаки, но вот Фемистокл, командовавший союзным флотом, так как спартанец Еврибиад был лишь номинальным главнокомандующим, заметил, что настал час, когда ветер с открытого моря крепнет и гонит волны через пролив. Плоским и низким лёгким греческим кораблям волна не вредила, но вот тяжёлым финикийским кораблям с приподнятой кормой и высокой палубой, поставленными Ксерксом впереди, так как он не доверял ионийцам, волны и ветер вредили. Они сбивали их с курса. Персидский царь, видя, что греки не начинают по обычаю атаки первыми, всё ещё надеялся, что эллины оробеют перед количеством и мощью его кораблей и сдадутся на его милость, ведь до тех пор считалось, что финикийские моряки были лучшими в мире мореходами. Этого не случилось, так как царь не понимал разницу между свободными людьми и своими подчинёнными, бывшими у него в рабской зависимости и шедшими в бой по принуждению.
Фемистокл, давно подготовившийся к схватке с персами в проливе, выступил перед союзными экипажами с краткой речью и дал команду начать атаку.
Прозвучала труба, и над проливом загремел пеан - гимн. Вёсла вспенили воду, и греческие триеры с афинянами во главе узкой колонной, занимая ширину пролива, медленно стали двигаться вперёд. Персы ответили со своих кораблей неистовым нестройным гвалтом, но продолжали стоять на месте, ожидая, когда греки выйдут на морской простор и поступит приказ главного начальника флота царского брата Ариамена. Эллины, выйдя из пролива, остановились словно в нерешительности. Вновь прозвучала труба, и триеры, дав задний ход, стали уходить в пролив.
Ариамен, посчитав, что греки оробели, двинулся вперёд, а за ним последовала вся армада и стала втягиваться в узкий пролив.
Расчёт Фемистокла удался! Эллины по новому сигналу остановились и, резко набирая скорость, бросились вперёд. Корабли командующих столкнулись в битве. Храбрый Ариамен, стоя на палубе самого большого корабля, бросал оттуда, словно с башни, копья и дротики в греков, а когда афинская триера проткнула своим тараном финикийский корабль и сцепилась с ним, он хотел перепрыгнуть на её палубу, но два афинянина, Аминий и Сокл, столкнули его копьями в море. Триера афинян дала задний ход и освободилась от сцепки, в пролом хлынула морская вода, и вскоре финикийцы с персами пошли на дно вместе с кораблём. В большинстве схваток на первой линии греки выходили победителями. Крупные корабли персов, перегруженные воинами, с трудом управляемые при сильном ветре, сталкивались между собой и поворачивались от ударов, нарушая строй и мешая соседним кораблям. От этих неожиданных толчков многие персидские воины, обстреливавшие греков, метая стрелы, дротики и копья, летели с палуб за борт. Если большинство финикийцев могли плавать, то персы не знакомые с морской стихией шли на дно, если не успевали ухватиться за плавающие обломки. Моряки персов, оказавшиеся в воде, старались добраться до материка или острова Пситалии, который находился у них в тылу, так как им было приказано спасаться на нём, но там их встречали воины Аристида, никого в плен не бравшие, так как исход боя ещё не определился. Такая же участь ждала на этом острове и экипажи персидских судов, искавшие на нём спасение из-за значительных повреждений. Ветер с моря крепчал, росли волны и вместе с этим всё больше мешали персидским кораблям в узком проливе. Громоздкие суда стали сталкиваться друг с другом и подставляли свои бока греческим триерам, которые, искусно маневрируя в знакомом проливе, таранили их и, отступая, оставляли тонуть. Персидские корабли, действуя в незнакомых им водах натыкаясь на подводные скалы и мели, становились лёгкой добычей эллинов. Если суда схватывались и начиналась рукопашная, то на помощь греческим морским пехотинцам приходили гребцы, в то время как на финикийских кораблях гребли прикованные рабы. Несмотря на более чем двукратное превосходство кораблей, персы не могли выставить по фронту большее количество судов. Финикийцы, неся потери от яростной атаки греков, стали отступать, а на их место выдвинулись ионийские греки, бывшие во второй линии из-за недоверия царя. Представители финикийцев, находившиеся возле Ксеркса, стали обвинять азиатских греков в предательстве, но в этот момент афиняне, протаранившие судно самофракийцев и не сумевшие освободиться от сцепки, пошли на абордаж, но островитяне, бывшие искусными метателями дротиков, перебили афинян и захватили их корабль. Всё это произошло на глазах у Ксеркса, и он тут же приказал отрубить приближённым финикиянам головы.
Бой длился до самой ночи, персы, погибая под взором царя, не смели отступать. Эллинская тактика таранов принесла победу с небольшими потерями. Огромные потери персов обуславливались неумением их воинов плавать и плохим взаимодействием военачальников. Так Аристид, действуя у персов в тылу с небольшим отрядом на острове Пситалия, перебил несколько тысяч врагов, искавших там спасение, сам не понеся значительных потерь. Египетские корабли, посланные Ксерксом в обход Саламина, вдали от царских глаз вели бой очень пассивно. Они так и не сумели прорвать оборону нескольких десятков триер прикрывавших тыл эллинского флота.
Царица Карии Артемисия, командуя своими пятью триерами, вступила в бой, когда афиняне, потопив большинство финикийских кораблей, обратили остальные в бегство. Четыре её корабля было уничтожено, и царица пустилась в бегство, её стал преследовать корабль афинянина Аминия. Спасаясь, триера царицы протаранила финикийский корабль, преграждавший путь к отступлению. Аминий, увидев это, подумал, что карийцы перешли на сторону греков, и переключился на другую схватку. Знай Аминий, что на корабле находится царица Артемисия, он бы не прекратил погони, даже если бы это стоило ему жизни. Дело в том, что афинское народное собрание постановило выдать награду за поимку живой Артемисии, так как эта женщина посмела выступить против мужчин. Артемися была вдовой царя Карии Лигдамиса и правила после его смерти. Отец истории Геродот был внуком этой царицы.
С наступлением ночи персидские корабли отступили.
Утром следующего дня греки очистили пролив от всех обломков кораблей, собрав их на берегу острова Саламин. Они считали, что персы продолжат сражение, но Ксеркс, узнав, что он потерял лучшую часть своего флота, понял, что он не в состоянии одолеть греков на море. Царь приказал своим морякам и воинам приняться за строительство моста из грузовых кораблей, чтобы персидские войска могли посуху пройти на остров, где укрылись семьи афинян. Тогда Фемистокл вновь послал к Ксерксу своего раба Сикина с известием, что якобы греки собрались плыть к Гелеспонту, чтобы разрушить мост и таким образом запереть его в Европе. Персидский царь, убедившись за время похода в самоотверженности греков, решительно отстаивавших свою свободу, поверил в сообщение и испугался. Он был деморализован, как и его флотоводцы, и своими глазами видел, как эллины сумели с меньшими силами противостоять его воинству, не только на суше, но и на море Ксеркс оставил в Греции полководца Мардония с сотней тысяч воинов, а сам срочно отбыл в Персию.
Гений Фемистокла спас Грецию и Европу от порабощения.
Силу греческого флота, большинство которого составляли корабли Афин, построенные по предвидению и настоянию Фемистокла, засвидетельствовал сам персидский царь. Сухопутные войска Ксеркса после сражения у Саламина оставались почти невредимыми, но напуганный этим разгромом персидский царь решил бежать, чем признал своё личное поражение. Ксеркс оставил в Греции своего полководца Мардония не столько для порабощения эллинов, сколько чтобы помешать им преследовать его.
Все греческие военачальники признали заслугу Фемистокла в этом сражении. Ему были оказаны невиданные почести многими государствами Греции. В Спарте великому афинянину в сопровождение дали триста юношей. Когда Фемистокл прибыл на Олимпийские игры, то там, где он оказывался, зрители смотрели не на соревнующихся атлетов, а на него, с гордостью показывая политика и стратига иностранцам, называя его победителем Ксеркса.
На следующий год греки разгромили в сражении при Платеях армию Мардония, а ещё через год афинский флот прошёлся по побережью Фракии, выбивая оттуда отряды Ксеркса, и освободил последний оплот персов в Европе город Сест.