Кеваева Мария Николаевна : другие произведения.

Оберег белого старца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда в дом постучались нищие странники, Ярослав и представить себе не мог, как изменится с этого дня их жизнь. Чудесное исцеление брата, похищение княжеской семьи, встреча с загадочными и опасными существами - это станет лишь началом их захватывающего путешествия.
  Глава первая
  Калики перехожие
  В ту ночь Ярославу приснился страшный сон. Будто бы стоит он на камне посреди синего моря, волны страшные так и накатывают, штормовой ветер захлестывает полы плаща, норовя запутать его в ткань, как куколку гусеницы, и отправить в глубокую холодную бездну. В довершение ко всему, из морской пучины взметнулось упругое тело змея, и теперь мальчику пришлось бороться не только со стихией, но и с полусотней острых как иглы зубов, отражая смертельные атаки при помощи тяжелого меча...
  Мальчик проснулся в холодном поту, одна рука откинута назад и отчаянно затекла, другая вцепилась в край лоскутного одеяла. Сон, всего лишь сон. Но сердце продолжало отчаянно биться, словно и вправду пережил страшный поединок с чудищем.
  Вздохнув, Ярослав взглянул на закрытые ставни. Сквозь щели пробивался слабый свет. Где-то пропел первый петух. Как ошпаренный, мальчик вскочил с постели и на цыпочках побежал по прохладным с ночи половицам в сени. Мать еще не поднималась, спала у себя на лежанке. Из-за цветастой перегородки у печи слышался раскатистый храп брата. Все еще спят, даже старый пес в будке сонно взглянул на Ярослава, зевнул и лениво вильнул хвостом. Чего это хозяину не спится в такую рань?
  Но Ярослав торопился. Подрагивая от утренней свежести, от припустил через всю деревню к реке на мостки, где мать с другими женщинами обычно стирала белье. Солнце чуть-чуть показалось из-за леса на пригорке, окрашивая небо в нежно-розовый цвет. Где-то в зарослях вовсю заливался соловей, стараясь выделиться из утреннего птичьего многоголосья. Над рекой клубилась легкая дымка, но в ней мальчик не увидел того, ради чего поднялся в такую рань.
  Неужто опоздал? Ярослав пристроился на берегу, отмахиваясь от назойливых мух. Неужто обманул дед Фока, местный старожил, что любил по вечерам детвору сказками баловать? На днях рассказал он про дивного коня с розовой гривой, что приходит на рассвете, по вольным лугам пробежаться, в росе искупаться, да серебряной воды из речки напиться.
  - Вот те крест, сам его видел! - горячо восклицал Фока, смешно топорща жиденькую бороденку. - Белый весь конь, словно молоком налитый, а грива так и светится, вся переливается! Кто хоть один волос из его гривы добудет, у того все желания исполнятся!
  А желание у Ярослава было, одно, заветное, вот почему он старику поверил, бежал сюда, торопился, а коня все нет да нет!
  Расстроенный, он уткнул лицо в колени, и незаметно для себя задремал. Проснулся от того, что кто-то окликнул его по имени.
  - Коня, что ли, поджидаешь? - пристальные серые глаза, русые косички. Анка, дочь рыбака. Стоя по колено в воде, она насмешливо глядела на Ярослава.
  - Ну, поджидаю, а чего?
  - Так нету его! - Анка рассмеялась, по-девчачьи, звонко, обидно. - Много вас таких ходит, прибегаете ни свет ни заря, а все зазря!
  Обманул старик. Эх, у Ярослава все внутри так и перевернулось. Вскочив, чтобы девчонка, чего доброго, не увидела выступившие на глазах слезы, он припустил вверх по склону. Вслед ему Анка еще что-то кричала, но он не слушал. Сразу домой идти не хотелось, так что Ярослав сделал крюк в сторону небольшой рощицы и повалился на траву под березами. Он задыхался - то ли от обиды, то ли от быстрого бега. Ведь как знал, как чувствовал! Вот и верь теперь этому Фоке, а уж как божился то! Ярослав смотрел, как по небу плывут белоснежные клочья облаков, рассыпаясь на лету на мелкие пушинки, как кудель, что мать по вечерам пряла. Ветер играл ветвями берез и осушал катившиеся по щекам мальчика слезы. Хватит, что расклеился, как девчонка, в самом деле.
  Перекатившись на живот, Ярослав заметил в стороне стайку веселых сыроежек. Шляпка розовая, шляпка оранжевая, даже зеленая есть - прямо как на праздник собрались, и растут по кругу, будто хоровод водят. Вытащив из кармана ножик, он осторожно срезал грибы вместе с куском мха, завернул во влажный лопушок и бережно спрятал за пазуху. Если получится, его он передаст Доброславе, дочери местного князя.
  Ярослав недовольно потер щеки. Ну вот, каждый раз, стоило вспомнить княжескую дочку, краска так и заливала лицо. Что на него нашло, он и сам пока не понимал, хоть и минуло осенью тринадцать годков.
  Отряхнув от земли руки, он поднялся, и побежал к дому. Ну вот, представил себе, как обрадуется девочка, и от сердца отлегло. Мальчик уже веселей смотрел по сторонам, пробежался во весь опор по луже, так, что вода фонтаном брызнула во все стороны, на бегу хватался за стволы деревьев, чувствуя ладонями то шероховатую корявую кору, то гладкую молодую кожицу, после которой руки потом как в муке. Мать сейчас, наверное, уже лепешек напекла, с парным молоком. Сейчас поедят они и на весь день в поле, работать.
  Ярослав с разбегу выскочил из кустов на дорогу и чуть не налетел на встречного путника: высокого старика с котомкой за плечами. Рядом с ним мальчишка рыжий, примерно с Ярославом одного возраста. Нищие, наверно. А может, калики перехожие - те, что со святых мест идут, в каждом селении останавливаются, да поют песни про далекие страны заморские и былые подвиги богатырей. Вон у парнишки и гусли за спиной.
  - Смотри, куда летишь, щенок! - зашипел старик, недовольно тряся кудлатой головой. Похоже, он не столько ушибся, сколько испугался, вон даже за сердце схватился и увесистый сверток из рук выронил.
  - Извиняй, деда, не нарочно я, - пробормотал Ярослав и наклонился было, чтобы подать старику его поклажу. На ветру рогожа отвернулась, и мальчик увидел сложенные стопкой тонкие деревянные дощечки, испещренные непонятными значками. Еще картинку успел заметить - желтый бык с червлеными копытами, грозно трясет громадными рогами. Больше ничего разглядеть не успел - старик выхватил сверток у него из рук.
  - Не просят, не лапай! - прошамкал он. И, не слушая извинений, поковылял дальше. Мальчишка рыжий за ним засеменил, на Ярослава оглядываясь. Ну и рыжий, такому в деревне детвора шагу ступить не даст, задразнит. Да они никак к ним в деревню направляются? Ярослав недовольно почесал нос. Не к добру это. Да ладно, авось обойдется. И чтобы снова не столкнуться с нищим, Ярослав побежал к дому другой дорогой.
  - Ну вот, явился наше шатало, - ворчливо встретила его мать, когда он, вконец запыхавшись, вбежал в избу.
  - Мама, водички подай, - раздался из-за печи густой голос. Микула, брат. Когда-то первым силачом на деревне был, шутя гвозди в стену пальцем вдавливал, целую подводу вместе с лошадью на спор поднимал. А теперь вот, захворал. Мать целыми днями отпаивала его травами, растирала чудодейственными мазями - ничего не помогало.
  - На-ко, брату своему отнеси, - сунула мать Ярославу кувшин с отваром. Мальчик проскользнул за занавеску, где на лежанке у печи растянулся во весь свой могучий рост Микула. Непонятная хворь сковала его так, что не мог даже пальцем пошевелить. Лежит, как бревно, муха на лоб сядет - и ту согнать не может.
  - Ну что, братец, куда спозаранку запропастился? - увидев его, оживился Микула.
  - В лесу гулял, с лесовиком воевал. Он меня грибами заманивал, а я его как схвачу за нос! - Ярослав осторожно приподнял брату голову и поднес кувшин к его губам. Тот поморщился - отвар-то горький, но выпил все до последней капли.
  - Зря мать старается, - посетовал он, откидываясь обратно на подушки. - Хуже мне. Видно, помирать придется.
  - Еще что выдумал! - отозвалась мать от печи. - Гляди у меня!
  Откинув занавеску, осторожно поставила на табурет чашку дымящихся щей.
  - Ярослав, за стол садись, хлеба себе отрежь, - велела она, усаживаясь кормить Микулу. - После еды хлев будем с тобой чистить.
  Мальчик взял в руки еще теплый каравай, вдохнул чудный запах. Все-таки никакие кушанья на земле не смогут сравниться с домашним, свежеиспеченным хлебом! Отрезав горбушку, Ярослав на цыпочках вышел в сени и выбежал на улицу.
  - Ты куда? - строго окликнула его мать, да где там.
  На бегу откусывая поджаристую корочку, Ярослав помчался через всю деревню к городскому валу. За ним, надежно укрытый высоченным частоколом с сигнальными башнями, раскинулся город Торопец. Небольшой город, не сравнить, скажем, с Великим Новгородом или Владимиром, но для мальчишки, который в жизни нигде не бывал, он казался огромным. Над крышами домов возвышалась колокольня Богородичной церкви, куда они с матерью ходили каждое воскресенье. По оживленным улицам спешили по своим делам горожане, ехали подводы , груженые различным товаром - из-за того, что город располагался на реке, торговля здесь шла очень бойко. Потому и народ жил, особо не тужил. Не шиковали конечно, но и не голодал никто, уже спасибо.
  Княжеский терем, куда направлялся Ярослав, располагался в центре города. Обнесен он был высоким дощатым забором, да разве изгородь преграда для деревенского мальчишки? Выждав удобный момент, Ярослав нашел в кустах заветный собачий лаз, кое-как пролез, чтобы не помять заветный подарок, и очутился прямо в княжеском саду.
  Погода с утра стояла хорошая, так что в саду было полным-полно прислуги. Повсюду раздавались звонкие голоса сенных девушек, одна прошла так близко от Ярослава, что он только успел прижаться спиной к птичнику. Нет, так нельзя, того и гляди заметят, шума не оберешься. И хотя Доброслава с матерью должна быть где-то поблизости, он решил просто передать ей подарок и убраться подобру-поздорову.
  Оглядевшись, мальчик заметил под старой яблоней согбенную фигуру, укутанную в цветастую шерстяную шаль. Спицы в руках двигались быстро-быстро, и не уследишь, на коленях уютно пригрелся котенок, который вовсю играл с клубком, то и дело натягивая нитку.
  - Ишь ты, озорник. А ну, не балуй! - услышал Ярослав добродушный старческий голос. Старая Лукерья, вот кто ему поможет. Старуха уже много лет жила в доме князя кормилицей. Когда-то она нянчила самого князя, затем маленькую Доброславу, и вот теперь жила как полноправный член княжеской семьи. Княгиня уважала ее, слуги ухаживали за старушкой, кормили, выносили в креслах в сад на солнышко - сама-то Лукерья от старости уже не ходила.
  Ярослав тихонько пробрался к ней и осторожно тронул за плечо.
  - Ах ты, Господи! - старушка от неожиданности даже вязанье выронила. - Чего тебе, постреленок? Ба, да это никак Ярослав пришел...
  Мальчик уже не раз передавал через Лукерью гостинцы для княжны: то глиняного расписного петушка, то светлячков в туеске , один раз даже белку живую притащил. На сей раз старушка вздохнула с облегчением, рассматривая веселую стайку сыроежек.
  - Ох, как пахнет хорошо, лесом, - закрыв глаза, она покачала головой. - Давненько я там не была. А я уж испугалась, опять какую живность притащил.
  Она заговорщически подмигнула Ярославу.
  - Доброслава-то уж о тебе спрашивала, когда, говорит, мальчик мне еще подарок принесет. Уж больно ей твой петушок понравился, так всегда с собой в кармане и носит, а уж засвистит - уши зажимай!
  Проходившая мимо девушка недоуменно покосилась на Ярослава, но при старушке подходить не стала. Лукерья спохватилась.
  - Ты лучше иди, милок. Все передам, не беспокойся. Да полно тебе по собачьим норам лазать, - укоризненно покачала она головой. - В следующий раз принеси липовых листьев свежих, скажи, бабка Лукерья просила от головной боли, тебя и пропустят.
  Домой Ярослав летел как на крыльях. Прохожие оборачивались, неодобрительно глядели вслед. В деревне какая-то собачонка из подворотни не выдержала и увязалась следом, тявкая и пытаясь укусить за пятку.
  Вбежав в избу, мальчик оторопел. Все его солнечное настроение мгновенно улетучилось. Мать как обычно, хлопотала у печи, а за столом сидел тот самый нищий, которого он на дороге чуть с ног не сбил.
  - Явился, пострел, - проворчала мать. - Живо за стол садись, уже полдня прошло, а работа не сделана!
  С опаской поглядывая на гостя, мальчик бочком сел за стол. Нищий сумрачно посмотрел на него из-под спутанных бровей, но промолчал. От этого на душе не полегчало. Ярослав принялся хлебать щи, чувствуя, как еда застревает в горле. А ведь такой был день хороший, и на тебе!..
  
   
  
  Глава вторая
  Обряд
  Обедали молча. Ярослав как ни старался, так и не смог поднять глаза от тарелки, чтобы ненароком не встретиться взглядом с нищим. Тот, впрочем, будто забыл про мальчика, все избу оглядывал. Глаза старика скользнули по домотканому коврику на стене, задержались на изукрашенной узорами печке - мать ее сама разрисовывала диковинными птицами да цветами, - и остановились на тканевой занавеске.
  - А там кто у тебя? - прошамкал он. - Муж, что ли, болеет?
  - Сын, - отозвалась мать, гремя ухватом. - Второй год лежит, ничего не помогает, ни травы, ни припарки...
  Старик кряхтя поднялся с места и подошел к лежанке. Микола встретил его неодобрительным взглядом. Похоже, ему, как и Ярославу, старик пришелся не по душе. Однако нищего, похоже, ничуть не волновало, что о нем думают хозяева. Он бесцеремонно оглядел богатыря, даже ущипнул за босую ногу, свесившуюся из-под одеяла.
  - Больно так? - пытливо посмотрел он на Микулу. Тот едва заметно покачал головой. - А так?
  - Ничего не чувствует, - вмешалась мать, бережно укрывая сына. - И что за напасть такая. Будто сглазил кто...
  - Могу помочь твоему горю, - неожиданно произнес старик.
  - Как так? Ты что же, целитель будешь?
  - Кое-что умею, - усмехнулся нищий. Что-то в его ухмылке было зловещее, Ярославу даже показалось, что в избе стало темнее, или это солнце за тучу зашло?
  - Испокон веков мои предки знаниями владели - как силу трав применять, раны заговаривать. Тайные силы им всегда в этом помогали...
  - Это какие-такие тайные силы? - подозрительно переспросила мать. - Ты, старик, никак колдун? Так в моем доме места колдовству не было и не будет!
  - А покойнику будет? - вскричал старик. - Я эту хворь знаю. Еще день другой - и помрет твой сын. Сперва говорить перестанет, потом видеть, слышать, а там и конец!
  Мать закрыла лицо руками. Ярослав бросился ее утешать.
  - Сгинь ты, злыдень, - крикнул он старику. - Поди прочь из дому!
  - Я-то уйду, - отозвался старик, забирая свою котомку и делая знак рыжеволосому парнишке. - Только жаль такого богатыря губить. Вся жизнь у него впереди, а по глупости бабьей пропадет парень!..
  Нищие уже вышли было на крыльцо, когда раздался голос Миколы.
  - Обожди, отец, не спеши уходить!
  Старик, самодовольно усмехаясь в бороду, подошел к богатырю.
  - Правда, что на ноги меня поднять сможешь? - тихо спросил Микула.
  - Истинная правда. В том тебе ручаюсь.
  - А что за сила тебе в том помогать будет? Темная или светлая?
  -Э-э, милок, тебе какая забота? - махнул рукой старик. - Чтобы ты еще в этих силах понимал... Главное, что ты с моей помощью такую мощь обретешь, что никто на целой земле тебя победить не сможет.
  - Так тому и быть, - решился богатырь. Мать ахнула, но перечить не стала. А нищий довольно потер руки.
  - Ну, коли так, приводите его нынче ночью в лес на опушку, куда укажу.
  - Как мы его приведем? - попыталась возразить мать. - Он же не ходит...
  - Так на носилках несите, на себе тащите, как вы с ним все это время управлялись? - пожал плечами старик. - В последний раз и потерпеть не грех. Зато обратно он своими ногами пойдет, уж поверьте!
  
  ***
  Как стемнело, отправились они в лес, как старик велел. Впереди шел парнишка стариковский, дорогу указывал. Микулу на носилках с трудом четыре мужика несли - он хоть и лежачий был, да грузный, носилки под ним чуть не до самой земли прогибались.
  Мать всю дорогу молитвы шептала, тихонько всхлипывала. Ярослав чувствовал, как ей сейчас тяжело. Ускорил шаг, взял за руку.
  - Эх, сыночек, - обняла его мать. - А если не поможет старик? Вдруг еще хуже станет? Что мы тогда с тобой делать будем, сиротиночка ты мой?
  - Мать, кончай уже причитать, - раздался с носилок недовольный голос Микулы. При каждом неосторожном встряхивании он морщился от боли, закусив губу, однако держался. Не за носилки, конечно - рук-то он не чувствовал, одна рука свесилась вниз, так он ее и не смог поднять, как ни напрягался.
  - Потерпи, брат, - шепнул ему Ярослав, - скоро поправишься, ей-Богу!
  А у самого слезы на глаза наворачиваются. Страшно. Тут еще ветер поднялся. Деревья шумят, словно предостерегают, начал дождь накрапывать. Факелы у них в руках погасли, остаток пути в полной темноте кое-как прошли. Наконец впереди между деревьями показался свет от костра. Вышли они на поляну, а там уж старик дожидается. Костер развел, котелок медный на огонь поставил, сам сидит, травы какие-то перебирает. Заслышав шаги, привстал.
  - Принесли? - кивнул он, - добро. Кладите его вот тут, возле огня на траву.
  - Ох, чует мое сердце недоброе, - шепотом сокрушалась мать, помогая укладывать сына. - А что делать, коли ничем больше не поможешь?
  - Вы, - обратился старик к мужикам, что Микулу несли, - можете по домам идти. Больше вы ему не понадобитесь.
  Мужики переглянулись, помялись немного, потом все-таки отошли. Но совсем не ушли - засели в кустах вокруг поляны, глядят, что дальше будет.
  - Воля ваша, - махнул рукой старик и поворотился к костру.
  - Скоро ли начнешь, отец? - нетерпеливо спросил Микула.
  - Когда готов буду, тогда и начну, ждите, - обрезал тот.
  Делать нечего. Все расселись вокруг костра. Воцарилась тишина, только потрескивали дрова в костре, да по-прежнему завывал ветер в ветвях. Деревья плотным кольцом окружили поляну, так что дождь не проникал сквозь их густые кроны.
  На мать было жалко смотреть, про Ярослава и говорить нечего. Один только рыжеволосый парнишка сидел, как ни в чем не бывало, и что-то бормотал, поглаживая себя по рубахе. Приглядевшись, Ярослав увидел, что за пазухой у мальчишки сидит крохотный сорочонок. Отламывая небольшие кусочки хлеба, парень сначала жевал их сам, а потом засовывал птенцу прямо в горло. Тот мгновенно проглатывал еду и требовательно раскрывал клюв: еще, мол, хочу!
  - Откуда она у тебя? - спросил Ярослав, подсаживаясь к парнишке. Тот испуганно поднял голову, однако ответил, шепотом, чтобы старик не услышал:
  - По дороге подобрал, на околице. Верно, из гнезда выпал. Жалко его, живая тварь все-таки.
  - Дай мне покормить...
  - Тише, - мальчишка с опаской оглянулся на старика. - Он про сорочонка ничего не знает, а узнает - прибьет.
  - Птенца?
  - Меня, - глаза парнишки смотрели затравленно, словно зверек какой дикий.
  - Разве он тебе не родной дед?
  Мальчик даже рта открыть не успел.
  - Вы там, неслухи, тихо! - раздраженно крикнул им старик. Снова воцарилось молчание, а темнота все сгущалась, сплошной стеной обступая поляну. Пламя костра отбрасывало зловещие тени, из леса доносились странные шорохи. Мужики, расположившись неподалеку, на каждый шум оборачивались, вздрагивали, того и гляди обратно уйдут. Как тогда Микулу домой нести?
  А старик все сидел неподвижно, пока вода в котелке не закипела ключом. Тогда встал, достал из мешка кипу деревянных дощечек, перевязанных бечевой - те самые, что Ярослав на дороге видел, - и поклонился с ними на все четыре стороны.
  - Разыдись, темнота, - провозгласил он. - Разгорись, добро! Учиним обряд, как предки наши завещали!
  Подойдя к костру, принялся бросать в котелок щепотки сушеных трав, пока всю полянку не окутали клубы ароматного дыма. Собравшиеся закашляли, зачихали, мысли все в голове смешались, а старику хоть бы что. Осторожно развязав бечеву, он развернул деревянный страницы и водил пальцем по испещренным витиеватыми буквицами строчкам.
  - Перед травами поклонюсь, - приговаривал он, склонившись над костром, - за обиды им повинюсь. Ой, да вы на меня не злитесь, силушкой своею поделитесь, да помогут ваши коренья для больного Микулы леченья. - С этими словами снял котелок с огня, подчерпнул варево деревянной чаркой и дал Микуле отпить. Потом окропил его всего, а остатками залил костер.
  - Заговор мой скуп, да могуч как дуб, - твердо произнес старик, - и пусть любой недуг прочь бежит от рук. С этими словами он требовательно крикнул замершему помощнику:
  - Архипка, гусли давай, да поживей!
  Стоило корявым пальцам старика прикоснуться к струнам, как все вокруг затихло. Смолк ветер, перестали шептаться травы, словно прислушиваясь к чарующим переливам. Пронизывающие до самого сердца звуки завораживали, опьяняли, пробуждая чувства, о которых слушатели и не подозревали. При первых же аккордах Микула вздрогнул, и крепко схватился за носилки.
  - Ага, видишь? - торжествующе вскричал старик, не прекращая игры. Богатырь непонимающе посмотрел на него, затем молча уставился на свои руки.
  - Микулушка, сыночек мой! - запричитала мать, бросаясь к нему. - Да неужто выздоровел?
  - Погоди, женщина, дай ему на ноги подняться! - повелительным жестом остановил ее старик, передавая гусли помощнику.
  - Давай, сынок, вставай!
  Микула попытался пошевелить ногой. Лицо его все побагровело от напряга, жилы на лбу вздулись, но ничего не вышло.
  - Не могу, отче, сил нет, - признался он. Но старик схватил его за плечо и вперил в богатыря горящий взгляд.
  - Встань! - голос колдуна словно гром прогремел над поляной. Глаза так и впились в Микулу, будто хотели пробуравить его насквозь. По лицу богатыря пробежала судорога. С неимоверным усилием он пошевелил пальцами на ногах, потом кое-как с помощью матери перевернулся на бок, сел.
  Мужики стояли бледные, молча переглядываясь.
  - Чур, меня! - крикнул один, и бросился со всех ног в деревню.
  Мать плакала на груди у сына. Ярослав стоял истуканом, не знал, то ли верить, то ли нет.
  - Дайте ему на ноги встать, - отстранил старик мать и протянул Микуле руку. Тот ухватился, кое-как с помощью матери сел.
  - Чувствуешь боль? спросил старик и ущипнул богатыря за ногу. Тот от неожиданности вскрикнул, тут же засмеялся и одновременно заплакал: еще бы, столько лет как колода лежал, ничего не чувствовал, и вдруг... Слезы безудержно катились у Микулы из глаз и терялись в густой курчавой бороде.
  - Ну, будет тебе, - успокаивающе похлопал старик его по плечу. - Сразу-то не беги, потихоньку привыкай. Долго ты на печи лежал, зато теперь будешь сильнее да крепче всех.
  Микула схватил морщинистую руку старика, стал ее целовать. - Ну, спасибо тебе, отец, - проговорил. - Век не забуду. Чем же мне тебя отблагодарить? Хочешь серебра? А хочешь, корову с теленком забирай?
  - Денег мне от тебя не надобно, - колдун брезгливо, как показалось Ярославу, выдернул руку, отер ее о рубаху. - А за труды мои окажи мне, парень, услугу. Да только не сейчас, не время еще. Как помощь твоя потребуется, позову, только ты мне тогда не откажи.
  - Все исполню, не сомневайся, - горячо воскликнул Микула, а сам уж на ногах стоит - некрепко, под одну руку его мать держит, за другую Ярослав, но стоит! От счастья и не знала мать, как старика отблагодарить. Всё деньги ему совала, хотела еды на дорогу собрать, да только старик ничего не взял. Собрал свою котомку, кликнул Архипку, да и зашагал вслед за своими по дороге, даже ночевать не остался.
  Как добрались до деревни, они и не помнили, да только наутро проснулся Микула совсем здоровый. Ничего не болит, ноги, руки как новенькие, и такую силу в себе почувствовал, что и не передать. Полный горшок щей скушал, хотя раньше с трудом его мать заставляла несколько ложек съесть. А уж как вышел во двор, да принялся дрова колоть, только щепки во все стороны летели. Все соседи с округи сбежались, смотрели да дивились, а Микула ни на кого внимания не обращает. Соскучился за столько лет по работе: как вихрь туда-сюда по двору носится, мать за ним не поспевает.
  - Радость к тебе в дом пришла, Настасья, - проговорил один сосед. - Сын снова на ногах. Будет теперь у тебя кормилец, и хозяйство в гору пойдет.
  И правда, жизнь, вроде, начала налаживаться. За несколько дней Микула управился со всем хозяйством: вспахал и засеял поле, привез из леса целый обоз толстенных бревен на дрова, поправил покосившийся забор и полностью перестроил хлев для скотины. Потом, к радости матери, на службу устроился, да не куда-нибудь, а к самому князю в ратники. Когда в первый раз пришел Микула домой, облаченный в медную кольчугу, с громадным мечом на боку, мать не знала, что и сказать.
  - Ох, сынок, - вытерла она кончиком платка непрошенные слезы. - Жаль, что отец твой не дожил. Поглядел-бы, каким ты богатырем стал!
  Да недолго они радовались. Одним ненастным утром как гром среди ясного неба раздался со сторожевой вышки тревожный колокольный звон.
  - Альгамиры! Альгамиры подходят! - кричал во всю мочь сторожевой.
  Всполошились люди, засуетились. Кто бросился скотину в овин загонять, кто детей в избе прятать. Мужики все похватали топоры да колья, у околицы толпой собрались.
  - Господи, напасть-то какая! - шептались бабы. - Сколько не тревожили нас, и на тебе... Почто они тут?
  - Известно, почто, - мрачно молвил кто-то. - По дань приехали.
  
  
  
   
  Глава третья
  Незваные гости
  С важным видом послы альгамирского хана въехали в городские ворота и направились к княжескому терему. Их было трое: двое мужчин и одна женщина. Мужчины, несмотря на жару, были в меховых хвостатых шапках и толстых халатах. На женщине не было ни платка, ни покрывала, только две длинные черные косы свешивались на грудь, заканчиваясь позвякивающими на каждом шагу бубенцами.
  - Вишь, ты только погляди, баба! - зашептались горожане.
  - Колдунья, небось, а иначе стал бы хан ее посылать - что ж у них, воинов не хватает?
  - Раз трое всего, то не по дань приехали, - покачал головой старый Фока. Он хоть и любил привирать, да на своем веку многое повидал. уважали его на селе. - Скорее, указ новый везут, от самого хана.
  Послы не обращали ни малейшего внимания на перешептывания в толпе. Они подъехали прямо к терему, где на крыльцо их вышел встречать сам князь.
  - С чем пожаловать изволили, гости дорогие? - еле скрывая недовольство спросил он. - Кажись, дань платить срок еще не вышел, так отчего же коней зря мучили?
  - Ай, княже, отчего невежливый такой? - прищурившись, с усмешкой спросил один из гонцов. - Как в ваших сказках сказывают: ты сначала напои, накорми, а после и спрашивай!
  Толпа недовольно заколыхалась: экие наглецы, но перечить послам никто не посмел. Малейшее неуважение грозило страшной расплатой, уже не один город был разграблен и спален алагмирами дотла. Скрипя сердце, князь распорядился отвести незваных гостей в горницу и собрать на стол дорогие кушанья и вина заморские. Ловкие слуги неслышно ступая по половицам, наносили из погребов стерлядь холодную, кашу с маслом, заставили весь стол блюдами с пирогами, поставили большой запотевший кувшин с медовухой.
  - Нам вина, княже, сам знаешь, нельзя, - заметил посол, усаживаясь на лавке. - Нет кумыса, так хоть квасу подай.
  Князь кивнул слугам, делай мол, что сказано, и присел вместе с послами за стол. Скоро от сытной еды послы опьянели, языки у них развязались, совсем как дома себя почувствовали.
  Особенно разошелся один, помоложе, который хорошо по-русски знал. Развалившись, он по-братски обнял князя.
  - Вот ты, княже... не любишь ты нас, а ведь наш хан к тебе со всей душой! - прикусывая поджаристую кулебяку, приговаривал посол. - Думаешь, ему не обидно, что ярлык на княжение достался брату твоему, а не тебе? - Прищелкнув языком, посол покачал пальцем. - Нехорошо! Ты сильный, мудрый, а потому хан наш Батырхан велел передать тебе: переходи, князь, к нам на службу, а? Будешь жить в довольстве и достатке, хан тебя к себе приблизит, стремянным своим сделает!..
  Лицо у князя потемнело, желваки заходили на скулах, но он сдержался. Женщина, бывшая с послами, внимательно следила за борьбой, отражавшейся на его лице.
  - Передай своему хану, премного благодарствую, - с усмешкой склонил князь голову. - Да только недосуг князю русскому конюхом становиться, пусть даже у самого хана!
  Колдунья, до этого момента внимательно рассматривающая одежду князя, вдруг вскочила и что-то быстро залопотала на своем языке, указывая то вверх, то на княжеский шитый золотом пояс.
  - Госпожа говорит, - переводил посол, еле поспевая за быстрой речью женщины, - что такой человек, как ты, недостоин править! А посему великий хан лишает тебя этой чести и требует отдать ему пояс твой, знак отличия и власти княжеской!
  В горнице после этих слов стало очень тихо, даже слышно было, как мухи бьются в слюдяные окошки. Пояс, о котором шла речь, был особенным. Богато украшенный драгоценными камнями, он раньше принадлежал деду князя, Всеволоду Большое Гнездо, и считался в семье символом власти и уважения, а по поверью, даже награждал владельца недюжинной силой и здоровьем. Вот почему хан вздумал его себе заполучить.
  - Не бывать этому, - твердо ответил князь. - Эй, слуги, вышвырните-ка этих басмачей прочь!
  Стража себя упрашивать не стала. Перепуганные послы вскочили из-за стола и выхватили сабли. Колдунья с визгом заметалась по комнате, ловко уворачиваясь от рук слуг, и проскользнула в соседнюю горницу, где сидела княгиня. Вообще-то, ее покои были на другой половине терема, но женское любопытство взяло вверх, и, прихватив с собой дочь, она тихонько притаилась здесь, якобы с рукодельем, а сама пыталась разобрать глухо доносившиеся из-за стенки слова.
  Услышав шум, княгиня хотела было уйти, но в этот момент дверь распахнулась и на пороге показалась колдунья. Как кошка подскочив к княгине, она сорвала с груди бархатный мешочек и, что-то бормоча, бросила на пол щепотку серого порошка. Раздался резкий хлопок, вбежавшие слуги сперва ничего не могли разобрать из-за едкого дыма, наполнившего горницу. А когда дым рассеялся, княгиня и Доброслава исчезли вместе с альгамирской ведьмой.
  Князь был вне себя от горя и ярости.
  - Где они? Куда вы их подевали? - тряс он уцелевшего после потасовки посла. Второго, громилу с бритой головой и внушительными кулаками, насмерть уложил Микула, не рассчитав с непривычки вновь обретенную силушку.
  Посол лишь насмешливо скалил зубы и молчал. Потеряв терпение, князь ударил его со всего размаху в лицо.
  - Успокой гнев свой, княже! - раздался властный старческий голос, и в комнату вошел Нестор - духовник князя и его учитель. - Коли убьешь посла, потом всему городу беды не миновать.
  - Посадить посла в холодную, - приказал князь, - не давать ни воды, ни хлеба, покуда не сознается, куда семью мою отправили.
  Слуги подхватили посла и потащили его прочь из дома. Оборачивая рассеченное в кровь лицо, тот усмехнулся.
  - Напрасно не тужи, княже! - крикнул он напоследок. - Скоро со своей женой свидишься, в цепях тебя хан к себе привезет, а городу твоему, ровно как и всей Руси, все равно конец!
  Как только захлопнулась за послом дверь, князь Андрей в отчаянии обратился к духовнику.
  - Отец Нестор, да что же это такое творится? Украли... Ладу мою, дочку, кровиночку родную..., что с ними будет?
  - Успокойся, князь, - мягко обнял его священник. - Надо полагать, увезли твоих родных в стан альгамирский, к хану Батырхану. Надобно в путь собираться.
  - Куда? В Золотой стан? - насмешливо переспросил Микула. - Так нас там и ждали! В одночасье секир-башка и поминай как звали!
  - Это верно, да и выкупа у нас дорогого нет, все в дань отправили, - согласился князь. - И людей, чтобы с собой взять, мало. Не могу же я город без дружины оставить?
  - А ты к брату своему за подмогой обратись.
  - К Александру? Ты, верно, шутишь, отче? - но глаза духовника смотрели прямо и строго.
  - Не то время сейчас, чтобы братья между собой войны чинили, - строго сказал он. - Пора, князь, пора всем объединяться. Только вместе можно одолеть силу темную!
  - А что, князь, отец Нестор дело говорит, - вмешался Микула. - Александр сейчас в Новгороде княжит, неужто он родному брату в выкупе откажет? Да и дружина у него сильная...
  - Полно, оставьте меня все, - раздраженно проговорил князь и присел на скамью, потирая лоб.
  - Ты не спеши, княже, обдумай все хорошенько, а утром все и решим, - успокаивающе сказал Нестор, тихонько выходя из горницы и увлекая за собой богатыря.
  - Как думаешь, отец, передумает князь? - обеспокоенно спросил богатырь, на что старец только вздохнул.
  - На все воля Божья, - перекрестился он. - Глядишь, к утру надоумит князя. Нельзя нам медлить, никак нельзя, - и ушел прочь, постукивая по половицам деревянным посохом.
  
  
   
  Глава четвертая
  Плач Сирин
  Наутро князь отдал приказ собираться в путь. Решено было отправляться на рассвете следующего дня. Пока собирали подводы с продовольствием, он заперся в светлице, не пускал к себе даже Нестора.
  - Горюет князь, не трогайте его, - отвечал духовник всем, справляющимся о состоянии князя, а особо любопытных одергивал: не ваше дело, к отъезду готовьтесь, аль у вас своих забот мало?
  Забот действительно хватало. Кроме подготовки к пути, нужно было еще подумать о тех, кто оставался в городе. Альгамиры могли еще вернуться, да не одни, а с целым войском. По этой причине князь оставлял большую часть своей дружины, а следить за порядком поручил главному воеводе, Илье. Грузный силач, под стать Микуле, он привык обращаться с оружием и совсем не был рад возложенным на него обязанностям.
  - Мое дело какое? - жалобно бубнил он, неотступно следуя за священником, почти наступая ему на полы рясы. - Хватай меч да руби ворогов , а тут... Да одних только тяжб не оберешься: этот у соседа свинью украл, тот с женой поругался, а разбираться с ними мне?
  - Ничего, - пряча в бороде улыбку, отвечал старец, - разберешься, тебе же на пользу пойдет. Да и жена у тебя умница, в случае чего, подскажет.
  При упоминании о жене, богатырь тяжело вздохнул, а сенные девушки, которые крутились тут же, выбивая постели и как бы невзначай подслушивающие разговор, прыснули и поспешили в дом. Жена Ильи, властная Васса, действительно была на редкость умна и красива, однако же природный ум сочетался у нее с таким тяжелым характером, что мужу частенько приходилось несладко. Поэтому ночевал Илья чаще всего не дома, а у князя на конюшне, спасаясь от гнева своей благоверной. Оно и понятно, что он куда более охотнее отправился бы с князем в поход, чем оставаться один на один с женой, да еще отвечать за весь город. Но что поделаешь, против воли княжеской не пойдешь.
  Горестно вздохнув, Илья отдал последние приказания по снаряжению княжеской дружины, и отправился навестить перед отъездом Микулу. Там, как оказалось, тоже было все непросто.
  - Мало я горя хлебнула, за тобой ухаживала, так на тебе - не успел на ноги встать, уже в поход отправляется, - доносилось из-за приоткрытой двери. Микула, в одной сорочке, босый, сидел за столом, а мать хлопотала у печки, успевая одновременно месить тесто, следить за щами, чтобы не убежали, и на чем свет стоит ругать незадачливого сына.
  - Говорила тебе - подожди, укрепись, недавно только в лежку лежал, - ворчала она себе под нос, - так нет же. Мало дел дома, так ему до Новгорода приспичило... всего день радовалась на тебя.
  - Да полно тебе, матушка, - подмигивая брату, отозвался Микола. - Мы же не просто так идем, а семью княжескую спасать...
  - А нас кто защитит, коли альгамиры треклятые нагрянут? А пацаненка кто на ноги поставит? - парировала мать. - Нет, как знаешь, а я тотчас к князю пойду, в ноги ему упаду, а в поход тебя не пущу.
  - Правильно мать говорит, - вмешался Илья, все это время тихонько подслушивающий за дверью. - Доброго вам здоровья, Настасья Игнатьевна.
  - Какое уж там доброе! - мать в сердцах бухнула на стол дымящийся чугунок. - Одни огорчения...
  - А ведь и правда, Микула, поберегся бы ты первое время. Хочешь, я сам с князем переговорю?
  - Да что вы будто сговорились! - не выдержал Микула, ударяя кулаком по столу. От удара одна деревянная ножка треснула и стол накренился. Щи разлились по полу, кувшин с молоком мать успела в последнюю минуту поймать, правда, большая часть молока досталась коту.
  - Ну, вот, ирод! - чуть не плача вскричала она. - Пока новый стол не сделаешь, за порог не пущу!
  - Невмоготу мне, тошно мне! - закатив глаза, прорычал богатырь, и выскочил во двор.
  Ярослав, улучив минутку, тоже скользнул вслед за братом. Микула в сердцах колол дрова на заднем дворе, только щепки в разные стороны летели.
  - Собирай в поленницу, - взглянув на брата, буркнул богатырь. Перевернув очередной чурбак, он с такой силой ударил его о колоду, что куски дерева разлетелись по всему двору.
  - Микула, можно я с тобой в поход пойду? - осторожно спросил Ярослав, подбирая поленья. Краем глаза он увидел, как топор застыл в воздухе и мысленно обругал себя. Нечего спрашивать, надо было просто за дружиной увязаться и все.
  Но вместо того, чтобы начать читать брату нравоучения, богатырь тяжело сел и вытер пот с лица.
  - Да я и не против, - от этих слов сердце Ярослава так и подпрыгнуло. - Воинская служба закаляет, да только как это матери объяснишь? - продолжал богатырь. - Жалко ее, конечно. Трудно ей будет одной с хозяйством управляться. Так что ты уж на этот раз останься, будешь ей помогать.
  Все. Надежды Ярослава рухнули. А на что он, откровенно говоря, надеялся? Отвернувшись, чтобы брат, чего доброго, не заметил навернувшиеся на глаза слезы, мальчик принялся усердно собирать поленья, и вдруг замер, уставившись в крапиву.
  - Эй, ты чего там застыл?
  Микула подошел поближе и присвистнул. Потом осторожно раздвинул стебли крапивы, и в траве блеснуло на солнце золотое яйцо - то самое, которое в сказке про бабку с дедкой разбивает хвостиком мышка, только в жизни все немного иначе.
  - Ну и дела, - протянул Микула, осторожно взяв яйцо в руки. - Никак Золотой петух к нам во двор заглянул. Вот удача!
  В отличие от сказки, золотое яйцо нельзя было разбить. Точнее, можно, но под золотой скорлупой проступал второй слой, серебряный, потом третий, медный, а сама сердцевина была россыпью речного жемчуга - достаточно, чтобы обеспечить себе безбедное существование как минимум года на три.
  - Вот мать-то обрадуется. - ликовал богатырь, перекидывая яйцо с руки на руку. - Ну, теперь можно и в поход со спокойной душой идти, не пропадете вы тут без меня.
  Мать, конечно, была рада неслыханному сокровищу, но все равно весь остаток дня ворчала, собирая сына в дорогу. А как пришло время ложиться спать, подозвала сына и надела ему на шею маленький образок.
  - Вот, это покровитель твой, святой Микола Угодник, - говорит. - Ты гляди, его не снимай. И в бурю, и в бою он тебя защитит. Глядишь, и вернешься ко мне целым и невредимым...
  На рассвете весь народ, стар и млад, высыпал на улицу, проводить воинов в далекий путь. Князь выглядел усталым и с трудом заставил себя сказать несколько слов народу на прощанье.
  - Вот, моя правая рука, - сказал он, хлопнув смущавшегося Илью по плечу. - Его слушайте, он вас в обиду не даст. А коли какой спор возникнет, или распря, все к его жене обращайтесь! - И он указал в толпе на рослую Вассу, которая с победоносным видом пробралась к крыльцу и встала рядом с мужем.
  - Вы уж только терем до моего возвращения не разнесите, - наклонившись к ним, тихонько добавил князь. - Мирно свои ссоры решайте, нам лишняя кровь ни к чему!
  Толпа ликованием провожала князя и его дружину от городских ворот до самой окраины. Мать со слезами перекрестила Микулу, и долго не хотела от себя отпускать.
  - Ну, полно, мать, - мягко отстранился он от нее. Вскочив на коня, богатырь пригрозил пальцем Ярославу.
  - Ты гляди у меня, не огорчай мать! - крикнул он, уезжая вслед за остальными. - А то в следующий поход не возьму!
   Ярослав молча проглотил подбежавший к горлу комок. Так брат скажет и в следующий раз, и в последующий, и вообще до конца жизни будет видеть в нем лишь малолетку хилого, которому еще расти и расти. А ведь в сказках богатыри уже в двенадцать лет свою дружину имели, в походы на далекие земли ходили...
  Князь ехал молча. Его белоснежный конь, будто чувствуя настроение хозяина, недовольно потряхивал длинной челкой и грыз удила. Нестор ехал рядом, за ним следовал отряд из восьми всадников, среди которых был и Микула. Завершала процессию огромная подвода с припасами. Старый Лука, в прошлом один из княжеских ратников, а теперь просто походный повар, удобно устроился на мешках с крупой. Солнце припекало, на жаре старика клонило в сон, и что бы не свалиться на ходу с телеги, он затянул песню, в которой было не разобрать ни начала, ни конца, да и слов, собственно говоря, тоже особых не было.
  - Э-эх, тоска.... Русь ты матушка... все кругом лебедой поросло... - распевал Лука, лениво похлестывая старую кобылку.
  Дорога сначала шла по лугам, потом завернула мимо небольшого болотца, где по краям росли пронзительно пахнущие желтые цветы - ими кикиморы своих гостей одурманивали. Всего до Новгорода было двести с лишним верст пути, сперва пешком, а потом по реке до самого города. Дорога была спокойная: альгамиры посягательства на свое добро не терпели, потому и истребили всех разбойников в округе. Одно тревожило путников - по пути предстояло пройти через заповедный Волхов лес, где в былое время жрецы жили. До сих пор стояли в чаще каменные изваяние идолов, белели повсюду кости жертвенных животных, а по ночам такая нежить на волю выползала, что только держись.
  К вечеру добрались до Мертвого поля, где много веков назад было разбито огромное войско. Кто был его предводителем, за что и с кем воевал, про то уже никто не помнил, а о былой славе воинов напоминали только белые камни с вырезанными на них древними письменами.
  - Что ж, тут заночуем, иль дальше пойдем? - спросил Микула.
  - Куда дальше? Дальше в аккурат Волхов лес начинается, - отозвался кто-то из стражников.
  - Здесь тоже место недоброе...
  - По крайней мере сушняка для хвороста здесь полным-полно, - добродушно вмешался Лука, деловито спрыгивая с подводы. И то верно, трава на Мертвом поле не росла совсем, а редкие деревца, которые умудрились зацепиться за проклятую почву, через год-другой засыхали, оставляя лишь иссохшие, словно обугленные, остовы .
  Решено было сделать привал здесь. Лошадей расседлали и пустили пастись, хотя есть-то им здесь было нечего. Однако ж запасливый Лука припас специально на этот случай пару мешков овса.
  - Ешьте, мои дорогие. Умаялись за день-то, - любовно похлопывал он лошадей по бархатной холке.
  Хорошо хоть неподалеку бил родник. Вода в нем была студеная, аж зубы стыли. Пока дружинники разжигали костры, Лука по-хозяйски засучил рукава и полез в подводу за огромным котлом, в котором варился ужин для всего отряда. Едва отыскав его в груде тяжелых мешков, старик потянул за ручку, но котел почему-то не вытаскивался. Верно, зацепился за что-нибудь. Раскидав провизию, Лука поднял тяжелую закоптившуюся от времени посудину, и присвистнул.
  - Братцы, а ну, гляньте-ка, какой у нас нахлебник объявился!
  Собравшиеся дружинники со смехом поглядывали на извивающегося мальчишку. Он изо всех сил старался вырваться, но Лука цепко держал его за ухо.
  - Под котел забился. Ну, и что мы теперь с ним делать будем?
  - Ярослав, ты что ли? - раздался удивленный голос Микулы. И прежде, чем кто-либо успел что-то сказать, он схватил брата за плечи и что было силы встряхнул.
  - Я что тебе говорил? Дома оставайся! - твердил он. - Что за неслух такой уродился!
  - Головенку-то ему не сверни, - предостерег Лука. - Он еще совсем птенец малый.
  - Мал да удал, - смеялись ратники. - Тоже в поход собрался, надоело за мамкину юбку держаться!
  Микула с шумом выдохнул воздух, отпуская изрядно помятого мальчишку.
  - Что теперь с тобой делать?
  - Пусть с нами остается, - вмешался незаметно подошедший князь. - Домой идти поздно, да и далеко, заплутает парень. Проводника ему тоже давать не к спеху, торопимся мы. Будет Луке со стряпней помогать.
  - Это дело, - хитро прищурился старый повар. - Давно себе помощника подыскиваю. Да не кипятись ты, - шлепнул он Микулу по плечу, - подумаешь, своевольничал парень. Зато здесь под твоим присмотром будет.
  На том и порешили. Ярослав, стараясь не попадаться брату на глаза, исправно таскал воду, чистил картошку и выполнял все поручения Луки. Старик только сидел да покрикивал, добродушно усмехаясь в бороду.
  Поужинав, все улеглись спать. Микула, по-прежнему не разговаривая с Ярославом, уложил его спать рядом с собой, укрыв запасным армяком . Скоро все затихло, только слышно было лошади хрустят сухостоем, надеясь найти хоть один зеленый листик. Из-за туч вышла полная луна, ярко освещая все вокруг холодным серебристым светом. Полночь наступила.
  И вдруг из темнеющего вдалеке леса донесся женский крик. Все испуганно подняли головы: какая может быть женщина в таком месте? На десять верст кругом и деревни-то никакой нет.
  - Спите, братцы. Это все нежить балуется, хочет, чтобы мы к ней прямо в лапы пришли, - успокоил всех отец Нестор. Крики продолжались, но теперь уже дружина только плевалась в сторону страшного места и крестилась.
  - Ишь, нечисть. Знает, как человека приманить, на жалость берет, - шептались воины.
  Спустя некоторое время крики стихли. Только все погрузились в сон, как снова тревога.
  - Отец, отец, мы здесь! - раздался детский голос, на этот раз совсем рядом.
  - Доброслава! - вскочил князь.
  - Не ходи, княже, ловушка это, - попытался урезонить его Нестор, но князь ничего не слушал. Подхватив меч, он бросился бежать в сторону леса, откуда продолжал доноситься детский плач.
  - Чего уставились? Или господина своего на съедение нежити оставим? - грозно прикрикнул Нестор на дружинников, и те, наскоро похватав оружие, побежали вслед за князем.
  Темный лес, словно обрадовавшись их появлению, в тот же миг наполнился невообразимым шумом. Деревья качались, норовя хлестнуть ветками по лицу, их изогнутые корни скрывались под толстым слоем сухих листьев, так что на каждом шагу люди спотыкались и падали, задерживая друг друга. Вскоре никто уже не понимал, куда они идут, в какой стороне остались лошади с провиантом; все просто шли вслед за князем, который, повинуясь какому-то неведомому инстинкту, вел их все дальше в чащу.
  Наконец они вышли на большую поляну, словно выжженную посреди леса. Земля была покрыта толстым слоем пепла, обугленные стволы деревьев белели в темноте словно обглоданные кости. Здесь нестерпимый шум леса загадочным образом утих, и в полной тишине гулко раздавался каждый шорох.
  - Глядите! - воскликнул один из дружинников, указывая вперед. Посреди поляны они увидели мертвое дерево. Почти лишенное ветвей, оно возвышалось, сливаясь темной корой с ночным небом. Луна, обливая верхушку серебристым светом, озаряла странную гигантскую фигуру.
  - Что за напасть такая? - прошептал Микула. А фигура, будто услышав их, встрепенулась, словно пробуждаясь от долгого сна, и медленно распустила огромные черные крылья.
  - Святые угодники, да это же птица Сирин! - в страхе пробормотал кто-то.
  - Назад! Все назад! - крикнул князь, но было уже поздно. Полуженщина-полуптица, Сирин повернула к ним свое бледное лицо и открыла глаза. Что это были за глаза! Бездонно-глубокие, подернутые синевой, в них как будто была собрана вся вселенская скорбь. Откинув спадающие на лицо иссиня-черные волосы, Сирин запрокинула голову и пронзительный крик нарушил тишину леса. Все попадали на колени, зажав уши руками. На глазах окружающий лес стал меняться. Деревья за спинами путников превратились в один сплошной частокол, через которого невозможно было перебраться.
   В то же время одним воинам начало казаться, что трава и деревья вокруг вспыхнули жарким огнем, угрожая спалить их дотла, другие принялись отбиваться от невидимого противника, третьим виделись бурлящие потоки смолы, падающие откуда-то с неба... Люди бегали по поляне как ошалелые, не видя ничего вокруг расширенными от ужаса глазами.
  - Микула, что же нам делать? - Повернулся испуганные Ярослав к брату, но осекся: богатырь тоже оказался во власти чар Сирин. На ватных ногах Микула подошел к ближайшему дереву и принялся со всей силы рубить его мечом.
  - Не робей, Ярослав, справимся! Вот, одного чудища уже нет! - Как в бреду кричал богатырь, срубая верхушку молодого деревца. - Ужо я вас, окаянные! - рычал он, размахивая во все стороны обломком меча.
  Уворачиваясь от обезумевшего богатыря, Ярослав оказался прямо перед деревом Сирин. Скорбно взглянув на мальчика, чудо-птица издала раздирающий душу стон, указывая крылом куда-то за спину Ярослава. Обернувшись, он нос к носу столкнулся с тем самым страшным колдуном, который излечил его брата. Насупленные брови почти закрывали глаза, всклокоченная борода отливала серебром. Раскинув в стороны костлявые руки, он подходил все ближе и ближе к застывшему от ужаса мальчику. Казалось, спасения нет, но в этот момент один из воинов, в упор не видя ничего вокруг, со всего размаха навалился на старика, придавив его тяжестью своей кольчуги. Тотчас старик рассыпался в серебристый прах, а Ярослав, вконец перепуганный, опрометью бросился бежать прочь.
  
  
   
  Глава пятая
  Ночь в лесу
  Ярослав сам не помнил, как ему удалось найти лазейку и сбежать со страшной поляны обратно в лес. Он бежал, петляя как заяц, со страхом проверяя, не появится ли снова за спиной призрачная фигура колдуна. В каждом дереве, за каждым кустом ему мерещилось то оскаленная пасть какого-то чудища, то горящие в темноте глаза. Наконец, выбившись из сил, мальчик свалился у подножия гигантского дуба и перевел дух. Никого. Наверное, чары действовали только на поляне.
  Ярослав прислушался. Странно, но лес будто уснул, сделав свое дело - проводив путников прямиком в лапы к чудовищу. Не было больше слышно ни свиста, ни завываний, только доносились откуда-то из чащи яростные крики воинов, звон оружия и горестные рыдания Сирин.
  Как же ему быть? Как помочь остальным? Неужели они все так и погибнут, перебьют себя или окончательно сойдут с ума в объятиях чудо-птицы? Ярослав в отчаянии стукнул кулаком по стволу, чтобы не разреветься. Вот Микула, он обязательно что-нибудь придумал бы. А он... и вправду малолетка... сидел бы себе на печи, уплетал мамкины калачи!..
  В дупле дуба что-то зашевелилось. Мальчик с испугом отскочил и спрятался за ближайший куст. Он уже готов был дать стрекача, но увидев, кто вылез из дерева, остановился, удивленно рассматривая незнакомца.
  Из дупла показалось странное существо. Словно сотканное из свитых золотых нитей, оно напоминало диковинный корень, только на месте верхушки виднелись очертания обычного человеческого лица. Потирая заспанные глаза волокнистыми руками-плетями, существо уселось на краю и сладко зевнуло.
  - Ну, чего шумим? Чего не спим? - услышал Ярослав хрипловатый спросонья голос. Золотой корень кончил, наконец, потягиваться, и недоуменно огляделся вокруг своими глазами-бусинками.
  - Ты, - заметил он мальчика, - не прячься. В этом лесу никто от меня спрятаться не сможет.
  - Вы кто такой, дяденька? - несмело спросил Ярослав, не решаясь все же выйти из своего убежища.
  - Дяденька, - усмехнулся корень. - И как только меня не называют!
  Обиженно покрутив головой, он вдруг насторожился и прислушался.
  - А что это там за шум такой?
  - Сирин моих товарищей погубить хочет!
  - Опять она за свое! - существо раздраженно хлопнуло в ладоши. - Ну, сейчас мы ее усмирим!
  И пропал в дупле, словно его и не было.
  - Эй... дяденька, - позвал Ярослав, осторожно подбираясь обратно к дубу. Поднявшись на цыпочки, он осторожно заглянул в дупло, но никто не появился.
  Тут небо над лесом внезапно озарилось ярким светом. Словно наступило утро, такой нежной жемчужно-розовой лазурью окрасились небеса. В воздухе послышалось дивное пение, и над головой мальчика что-то с шумом пронеслось, окутанное золотым облаком. Он успел заметить огромные белоснежные крылья и драгоценное монисто, сверкающее бесценными самоцветами. На колени мальчика упало маленькое белое перышко. Судя по всему, это была Алконост - птица радости и сестра зловещей Сирин. В сказках ее описывали как прекрасную деву с лучистыми голубыми глазами и белоснежными крыльями. И если при виде Сирин человека охватывал леденящий ужас, будто пришел его последний час, то Алконоста называли посланницей райских кущей, и к счастью, она всегда брала верх над кошмарными видениями сестры.
  Вот и теперь жутких воплей Сирин больше не было слышно. Стихли и крики ратников. Живы они или успели перебить друг друга? Ярослав принялся пробираться сквозь чащу, пытаясь вспомнить дорогу назад. Главное, не уйти далеко в противоположную сторону. Ярослав знал, что если его примутся искать, то был в их отряде один парень, Нюхачом прозвали - как собака любой запах за версту чуял. Уж он-то мальчика отыщет, если только ... - и у Ярослава все похолодело внутри от этой мысли, - если Микола вообще вспомнит про своего брата после такого наваждения...
  Тем временем прекрасное свечение пропало, над лесом вновь сгустились сумерки. В темноте было невозможно разглядеть дорогу, и Ярослав уже начал подумывать, что лучше ему остановиться где-нибудь, спрятаться в укромном месте и переждать ночь. В этот момент, не заметив в темноте коварный пенек, он оступился и скатился куда-то в овраг.
  - Ой!
  При падении Ярослав наткнулся на что-то мягкое. Это что-то испугалось не меньше его самого, и откатилось в сторону, сбрасывая с себя сухие листья.
  - Архипка... ты никак? - узнал мальчик веснушчатую физиономию недавнего знакомого.
  - Ну, я ... - по заспанному голосу было не понять, рад Архипка его видеть или совсем наоборот. Сорочонок выскочил у него из-за пазухи и принялся скакать вокруг, требовательно пища и широко раскрывая клюв.
  - Вот ведь прорва ненасытная, - Архипка сунул ему в клюв мякиш хлеба. Сорочонок проглотил и запросил еще. - А я из-за нее от деда убег.
  - Ругал сильно?
  - Шею хотел ей свернуть. Сказал, нечего лишних нахлебников разводить. - Архипка сплюнул сквозь зубы, словно показывая, что ему до дедова гнева, но все же во всей его фигуре чувствовалась растерянность. Еще бы, один в лесу, без еды, пойти не к кому...
  - А ты чего здесь забыл?
  - Так я это... заблудился - и Ярослав рассказал ему все, начиная с похищения княжны и до самой сцены с поляной Сирин.
  - Надо было князя вашего связать да насильно в лагере удержать, - назидательно проговорил Архипка. - Нечисть она сразу чувствует, где у человека слабинка. Ну да ладно, хорошо, что все обошлось. Теперь главное, утра дождаться, по свету быстро из лесу выберемся, я секрет знаю... - вдруг Архипка весь насторожился. - Чу, молчи! - и он прильнул к земле, увлекая за собой друга.
  - Ты чего?
  Вместо ответа тот указал на чащу. Из темноты возникли полупрозрачные фигуры девушек. Одетые в легкие сорочки, словно сотканные из лунного света, сопровождаемые повсюду роем светлячков, они со смехом танцевали среди деревьев. Все, к чему они прикасались - листья, стволы деревьев, даже гнилые трухлявые пеньки - загорались волшебным голубовато-зеленым светом.
  - Что они нам сделают? - прошептал Ярослав, не в силах отвести от светящихся фигур зачарованного взгляда.
  - Русалки-то? могут в дерево превратить, или лягушку какую. А то и защекотать до смерти.
  Архипка вновь засунул сорочонка себе под рубашку. Тот сначала сопротивлялся, но затем пригрелся и затих.
  - Так-то лучше. Эх, принесла тебя нелегкая, - в сердцах прошептал Архипка. - Я тут только было обосновался, а ты все разворошил.
  - Может, шалаш какой поищем? или в дупле схоронимся?
  - Мысль хорошая, - согласился мальчишка. - Только сначала надобно это дупло найти.
  Выждав, пока мимо пронеслась очередная стайка зеленых девушек, они тихонько выбрались из своего убежища, и углубились в чащу.
  - Ты только особо не высовывайся, - предупредил Архипка, хоронясь за деревьями. - Тут кроме русалок полно еще всякой живности
  Действительно, мрачный лес словно преобразился. На полянах прямо на глазах вырастали из земли диковинные лазоревые цветы. Уютно пристроившись на камне у ручья, дед-полуночник играл на серебристом рожке, чему вторил хор лягушек.
  - Глянь-ка, - Ярослав потянул друга за рукав. Среди деревьев виднелась постройка, отдаленно напоминавшая миниатюрную избушку на постаменте.
  - Никак избушка на курьих ножках?
  Архипка только усмехнулся.
  - Избушка, да не та. В таких постройках предки мертвецов своих хоронили, видать, она с тех пор и уцелела.
  - Да ну? - морщась, Ярослав поспешил пройти мимо страшного места.
  - А вот и дом наш, - ликующе прошептал Архипка, указывая на массивное раскидистое дерево с внушительного вида дуплом.
  - Это дуб заветный, в них хозяин леса живет, - пояснил Архипка.
  - Которого я видел? На корень похожий?
  - Он самый. Таких дубов у него по всему лесу разбросано видимо-невидимо. Надоест в одном жить - он в другое переходит, заодно в лесу за порядком следит.
  - То-то мне сперва показалось, что я тут вроде уже был, - пробормотал Ярослав, залезая внутрь.
  В дупле было тепло и сухо, даже была подстилка из сухих листьев.
  - Как в сказке, - пробормотал Ярослав, устраиваясь на ночлег. - Могучий дуб... еще златой цепи не хватает, и кота Баюна.
  - Стой! Не произноси его имени! - воскликнул Архипка, да уж поздно. Огромный серый котище с разными глазами, один зеленый, другой ярко-желтый, появился из ниоткуда и нагло улегся посреди дупла, потеснив мальчишек.
   - Ну вот, - недовольно махнул рукой Архипка. - Теперь всю ночь заснуть не даст,
  И верно, кот уже замурлыкал свою песню, в которой как по волшебству угадывались человеческие слова.
  - А что плохого? Я бы послушал, - заметил Ярослав. Надо же, настоящий сказочный кот! Мальчик протянул руку и погладил кота по шелковистой шерстке, отчего тот блаженно вытянулся и заурчал еще громче.
  - Смотри, особо не заслушивайся, а то заговорит он тебя, улетишь в заоблачные дали, будешь потом дурак-дурачком ходить, - предостерегающе сказал Архипка. Свернувшись калачиком, он заткнул уши мхом и вскоре захрапел. А Ярослав еще долго слушал мерное мурчание сказочного кота, пока его тоже не сморил сон.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"