Темнели улицы Бруклина и моросил дождь. Вечно спешащие машины сигналили и как будто-бы норовили переехать меня всякий раз когда Я переходил дорогу. Я размеренно шёл на свою работу. Снова запищал бипер. Мои пациенты часто посылали мне сообщения или оставляли их телефонные номера чтобы Я мог им перезвонить. Все они нуждались в поддержке, - не только коммерческой медицины, а более всего в простом и человеческом отношении которого так нам всем не хватает. Особенно чувствительно остро эта нужда ощущаеться тогда, когда не имеет смысла тешить себя ложными ценостями и разум на этот счёт становиться кристально чистым. Все мои пациенты это как правило люди диагнозированные терминальными заболеваниями, и их уход из этой жизни являеться практически делом неумолимо извечно летящего времени которое отмеряет этим людям свою небольшую часть.

            Номер на бипере был мне очень знаком. Я неоднакратно набирал его. Это был номер Ричарда, восьмидесяти восьми летнего пожилого мужчины который был моим пациентом. Мы часто по долгу беседовали. Да, нам было о чём поговорить, и возрастной разницы в шестьдесят лет, - почти не ощущалось. Разве что Ричард был более умудрён в отличии от меня жизненным опытом.

            Как-то Ричард сказал, "Я разочаровался в религии которую изучал и проповедывал всю свою жизнь. Она с изьянами. Восемдесят восем лет неплохой возраст для прозрения." Он печально улыбнулся. "Вот", он кивнул на вазу в которой стояли похожие на "Васильки" цветы. "Друг приходил проведать, - из Мексики приехал. Знаешь какая там природа?" Нет, Я покачал головой. "А люди", он продолжал, - "поэты, писатели, музыканты, художники. Зайдешь в автобус, и столько много людей с мальбертами. И все нищие. Не получаеться у них искусство с бизнесом совместить. Знаешь, столько есть интерестных стран и культур которые хотелось бы узнать, - гораздо более интерестных чем луна заинтересовавшая президента Буша. А кому нужны эти войны? В Ираке же тоже люди." Его голос сорвался и лицо перекосилось горькой гримассой. Знаешь, парадоксально наверное, Я прожил большую часть своей жизни в Бруклине, но кроме Брайтон Бич и Манхэттэна ничего не знаю. Брайтон Бич всегда был мне интерестен своей культурой которую привезли с собою люди из России, а Манхэттэн это то место где сосредоточенно искусство. Вот так вот жизнь и прошла, - с русскими писателями, театрами, и музыкой. Смотри", Ричард открыл книгу показывая мне фотографию молодого Чехова. "Как он писал. Очень чувствительный и тонкий был писатель...."

            В дверь палаты постучали. Вошла санитарка дежурившая в ночную смену. "Ричард, пора спать" сказала она кивнув мне в знак приветствия. "Да-да сейчас" ответил Ричард и продолжал когда она вышла, "знаешь, вчера Я потылся надеть ботинок, но он у меня упал и Я не мог его поднять с пола опасаясь что опять потеряю сознание. У меня ведь с сердцем проблемы. Я попросил санитарку помочь мне его одеть, а она мне и говорит, "сам оденешь, Я знаю что ты ходить можешь." Я так разнервничался что в течении двух часов не мог остановить свой кашель."

            У Ричарда был неоперабильный рак лёгких. Он знал об этом, но старался не показывать вида. Он знал что его ждёт и очевидно был к этому готов. Лёжа в постели он часами слушал классическую музыку. Взгляд его был устремлён куда в даль, как будто- бы за пределы этого мира и повседневной обыденности жизни. Мы часто беседовали обсуждая новеллы и рассказы великих писателей мира которые работая в разное время их жизни создали некий ценный мир доступный всем.

            Ричард был разносторонне образованым человеком. В своё врёмя он был награждён Мастерской степенью Колумбийского Университета в Ньй Йорке. Разговаривать с ним можно было абсолютно на любые теми, и всякий раз получая от него сигнал на свой бипер, Я сразу же ему перезвонивал независимо от того как-бы занят Я не был. Вот и в этот раз когда Я увидел номер Ричарда на запищавшем бипере Я обрадывался, но решил не перезванивать так как через минуть пять должен был бы прийти на работу и тогда мы смогли бы поговорить. В то же самое время, Ричард отправил мне сообщение которое меня смутило. Бипер отпечатал всего одно слово, - "Прощай".

            Я ускорил шаг. Зайдя в здание больницы Я не стал дожидаться лифта и быстро всбежал по ступеням на пятый этаж и с ходу напрвился в палату Ричарда, но дежурившая медсестра меня остановила сказав, "Не ходи туда". Она отвела глаза в сторону. Почему? - спросил Я продолжая идти. "Он вчера умер". Она пристально на меня посмотрела. Я зашёл в палату Ричарда. "Здравствуйте" - сказал мне новый пациент занявший койку Ричарда. "Вы врач?" Нет, - Я покачал головой и медленно вышел.

            Ричард умер вчера, а попрощался сегодня ....