Тяжелое багровое солнце только начинало восходить, но Альберт уже был на ногах. Он шел по мрачному, необычно тихому городу, меряя шагами древнюю, выщербленную брусчатку. Полами длинного, серого, наглухо закрытого плаща он обметал мостовую, длинная трость стучала по камням, связка чеснока шуршала по его бедру, а длинноносая, похожая на птичью маска отпугивала итак немногочисленных прохожих. В нос Альберту бил сильный, но нежный запах мяты и сирени: полый нос его маски был набит травами, призванными отпугнуть болезнь, как известно, переносившуюся дурным ветром.
Город был грязен и беден, в его сточных канавах застаивалась мерзкая жижа, а по подворотням бегали многочисленные крысы. Прохожие были не менее грязные, запуганные, многие кашляли или чихали, часть из них не увидит вечера, часть не доживет до конца этой грязной весны.
Город был болен чумой. Болезнь витала в воздухе, пропитывая ткани, проникая в плоть, отравляя кровь. В глухих улицах лежали трупы умерших, покрытые бубонами и язвами. Город медленно умирал.
Черные доктора на улицах, белые доктора в госпиталях и могильные бригады по всему городу - эти люди хотели остановить болезнь. Черные доктора искали тех, кому еще можно помочь, в лечебницах таких пытались исцелить, а могильщики в белых одеждах очищали город, останавливая распространение чумы. Но тактика работала плохо, медленно. Но все эти люди готовы были идти до конца.
Альберт остановился перед каменным двухэтажным зданием, частично покрытым усохшим плющом. На его двери не были начерчены знаки мелом, а это значит, что здание надо проверить.
Чумной доктор проверил снаряжение. Трость цела, скальпели наточены. Доктор кожаной крагой-перчаткой отворил дверь. На первом этаже находилась лавка мясника, сейчас запыленная и покинутая. В углу комнаты находилась лестница наверх. В нос доктору ударил запах тухлого мяса, перебивая аромат трав.
Так рисковать было нельзя, и Альберт вышел из дверного проема и встал около него, давая дорогу свежему воздуху. Через пару минут он вошел обратно, вонь почти пропала. Коротко обыскав лавку, доктор не нашел ни тел, ни больных, поэтому он решил подняться по лестнице, но перед этим он вышел на улицу и, приподняв маску, положил в рот новый зубчик чеснока. Если этот овощ помогает против упырей, то и от чумы защитит.
Жуя острый чеснок, доктор поднялся по лестнице. Отворив очередную дверь, он обнаружил большую комнату, видимо, гостиную. Небольшой стол возле закрытого, грязного окна, в камине лежали сухие дрова, буфет был покрыт пылью. Внимание доктора привлекли две двери, ведущие из комнаты. Войдя в одну, он обнаружил маленькую спаленку, принадлежавшей девочке: комната была полна кукол. Игрушки лежали на кроватке, столике, полках, подоконнике, валялись на полу. Доктор осмотрел комнату внимательнее. Многие игрушки были оплетены паутиной, а под кроватью валялась, слабо воняя, дохлая крыса. Покинув комнату, Альберт отворил дверь во вторую.
Едва дверь открылась, ему в ноздри ударил сильный запах мертвечины. Отшатнувшись, доктор отступил на шаг, а потом развернулся и открыл все окна, которые нашел. В комнаты рвануло рассветное солнце и воздух, полный кострового дыма. В буфете Альберт нашел цилиндрическую лампу и бутылку масла. Заправив лампу, доктор закрепил бутылку на поясе: скорее всего, хозяевам жилища она больше не понадобится.
Потом, глубоко вдохнув, он поднял лампу и шагнул в комнату.
Окно было покрыто какими-то потеками, словно кто-то водил по стеклу окровавленной ладонью, поэтому в комнате было довольно темно. Его появление спугнуло с десяток мух. На грязной, влажной кровати лежало три тела. Альберт подошел к ним, борясь с тошнотой. Все были мертвы, и давно. Для проверки доктор выбрал отца-мясника; скальпелем Альберт вскрыл рубаху и, помогая себе тростью, лишь бы не прикасаться к этому ужасу, осмотрел бубоны размером с куриное яйцо. Сделав надрез, доктор пронаблюдал, как из ранки вытекает черная, уже запекшаяся в венах кровь. Потом доктор развернулся и вышел из комнаты, где его обильно вырвало. Отдышавшись, врач спустился с лестницы и, прошагав комнату, очутился на улице. Немного подумав о событиях вчерашнего дня и потерев перебинтованную под халатом правую руку, Альберт вернулся в мясницкую и нашел недлинный, но крепкий нож. Он пригодится для защиты от тех, у кого чума забрала разум, а не жизнь. Впрочем, чума берет все.
С такими мрачными, под стать нынешней весне, мыслями он вышел из дома. Заперев дверь, доктор нарисовал на двери мелом крест. Этот символ означал, что в здании не осталось живых. Подумав, Альберт нарисовал две ломаные линии и соединил их концы, изобразив стилизованное изображение клыкастой пасти в знак того, что здесь чума особенно сильна.
Альберт вновь мерил шагами мостовую. В действительности город пах кострами и смертью, но город Альберта пах сиренью и мятой. Доктора уже тошнило от этого ставшего мерзким запаха.
- Прошу, помогите!
В опешившего доктора врезался мужчина, тут же схватив его под грудки. Мощным тычком дубовой трости Альберт оттолкнул напавшего, но тут же осознал смысл фразы. Мужчина в одежде небогатого торговца, небритый и коротко стриженый, упал на колени, схватившись за живот.
- Я прошу у вас прощения. Я задумался, а вы агрессивно на меня налетели. Вам что-то нужно? - хрипло спросил Альберт.
- Доктор. - выдохнул мужчина. - Мне кажется, что я болен, и что моя дочь больна. Помогите, Черный доктор!
Сквозь красноватые стекла маски Альберт внимательно осмотрел мужчину. Тот выглядел вполне нормально: он не был истощен, кожа была нормального цвета, черные волосы были чисты, а на открытой шее не было бубонов. Хотя там были странные пятна. Может, это просто немытая шея, а может...
- Я помогу. Платы не нужно, только бутылку виски. - согласился доктор. - Показывай дорогу, торговец.
- Франциск, доктор.
- Я Альберт.
Дорога не заняла много времени. Франциск привел Альберта к маленькому одноэтажному домику на набережной. От реки веяло сыростью и тянуло тиной. Как он тут вообще живет?
Франциск распахнул дверь перед гостем. Черный доктор шагнул в помещение, сняв шляпу.
Это была чистая, прибранная комната с камином, столиком и двумя дверями. Комната была так похожа на ту, в которой он сегодня был. При ужасных воспоминаниях комок вновь подскочил к горлу Альберта. Доктор поблагодарил Бога за то, что на нем маска, не позволяющая увидеть его выражение лица. На столике в середине комнаты стояла ваза с букетом кроваво-красных роз, перемежающихся сиренью. С радостью за столь чистоплотных хозяев, Альберт стянул надоевшую маску и облегающий голову капюшон.
Глазам Франциска предстал мужчина за тридцать, с запавшими от недосыпа глазами, чудовищными мешками под ними и хаотичной прической. Тем не менее, Альберт был чист, а его волосы тщательно вымыты. От доктора неприятно пахло чесноком и мятой.
- Итак, - начал врач. - Кого мне осматривать первым?
- Дочь. - Франциск даже не стал раздумывать.
- Хорошо. А где она? - спросил врач, осмотрев комнату.
- У себя, я думаю. Элиза! - позвал дочь торговец.
Одна дверь тихо отворилась, и оттуда выглянула дрожащая девочка лет четырнадцати, черноволосая и худенькая, в синем платьице. Она смотрел в пол, очевидно, из-за страшного доктора с длинным птичьим клювом. Собрав смелость, девочка заглянула в лицо доктору, силуэты которых она видела столько раз за окном. Как оказалось, жуткий клюв и багровые глаза - всего лишь маска, и, смотря в открытое, скупо улыбающееся лицо усталого доктора, девочка поняла, что теперь боится черных птиц гораздо меньше.
- Элиза, это доктор Альберт. Он хочет осмотреть тебя, чтобы удостовериться, что ты не больна.
- Д-да, папа. - девочка вновь потупила глазки.
Доктор шагнул к ней, стуча по дощатому полу пыльными сапогами.
- Не волнуйся, милая. Все будет хорошо. - успокаивающе проговорил доктор с добрыми глазами.
Он за плечико завел девочку в комнату и с ее позволения сел на ее кровать, а потом велел раздеться. Бесстрастно осмотрев девочку, доктор удостоверился в ее здоровье. Ни бубонов, ни странных пятен, ничего. Девочка была здорова. Когда совершенно красная Элиза оделась, то Альберт пригласил в комнату Франциска.
Он тоже был здоров, но странные пятна на его шее, оказавшиеся не грязью, тревожили Альберта. Вполне могло статься, что Франциск был здоров только пока что. На всякий случай Альберт направил его в лечебницу святого Йосефа, велев сказать, что он от Альберта. Дочь врач разрешил взять с собой.
Получив свою обещанную бутылку виски, Альберт сел за стол. Торговец с дочерью собрались, взяв все ценное, и ушли. А Альберт еще долго пил этот виски, пытаясь утопить виденное сегодня. Когда ему это хоть немного удалось, то доктор встал и вышел из дома. Он ушел на улицы, оставив на двери круг. "Безопасно".
Ну как же, как же. Он не позволит. Не-е-ет. Чума съедала его, медленно, верно. Он чувствовал, как отрава степенно струится по его венам, как набухают узлы в его подмышках, на шее. Но он совершенно не хотел уходить в одиночку. Не-е-ет. Он не уйдет, и Исаак помогал ему в этом. Железное лицо Исаака он заботливо протирал каждый раз, ведь топор говорил с ним, он подсказывал ему, как получше устроить засаду. Исаак был его другом, он уговорил его даровать милость тем, кому еще только предстоит умереть. И когда придет его время, Исаак уйдет вместе с ним.
За тихим бормотанием в отражение себя же в отполированном топоре он чуть не пропустил очередную страждущую, ту, кому надо дать милосердия. Не-е-ет, он ее не пропустит. Как же можно...
Громкий девичий крик, преисполненный страха, донесся до ушей Альберта. Он развернул голову, прикрывая рукой линзы, чтобы свет яркого заката не так бил в глаза. Наконец, определив, откуда шел звук, доктор направился к набережной, одновременно расчехляя мясницкий нож. Клинок дрожал в его руке: ранее доктор использовал нож лишь для лечения, и он не знал, сможет ли он совершить обратное.
Выйдя на узкую дорожку перед рекой, несшей свои ледяные воды и омывавшей отдельными волнами брусчатку, он осмотрелся. Внезапно из-за угла в панике выбежала светловолосая девушка в потрепанном платьице. За ней тут же вынырнул человек омерзительного внешнего вида: в лохмотьях, грязный, словно спал в канализации, с сальными спутанными волосами и огромными бубонами на шее. В руке хихикавший человек держал до блеска начищенный топор.
Девушка, на бегу выкрикивая мольбы о помощи, забежала за Альберта и там остановилась. Мутные глазки страшного человека медленно перевели взгляд с девушки на Альберта. Тому тут же стало нехорошо.
Птица? Большая черная птица. Что она делает? Ах да. Внутри птицы сидит человек. Этот человек может лечить других. Лечить от чумы. Помогать. Помогать... Где была птица, когда он рыдал от ужаса и понимания неизбежного? Когда катаясь по полу в слезах, он раз за разом щупал выросты на своей шее?
Девушка подождет, он сначала должен лишить жизни птицу. Исаак отсечет его мерзкий длинный клюв от тела, и тогда он будет хохотать, радуясь, что уйдет не один. Нужно лишь взмахнуть Исааком как следует...
Взревев, человек поднял топор и бросился на Альберта. Трость должна сблокировать удар, а тогда можно и воспользоваться ножом. Странно, но при виде маньяка, размахивающего топором, весь страх насчет использования ножа вылетел у Альберта из головы.
Наконец, мерзкий человек достиг Альберта и с силой опустил топор. Тростью Альберт ударил под самый верх топорища, отклоняя опасную траекторию. Но замах был слишком силен, и Альберт поскользнулся на покрытых тиной камнях. Доктор рухнул на брусчатку, распоров правый рукав на локте и оцарапав руку, нож зазвенел при ударах о камни в метре от Альберта. Убийца торжествующе заревел и обрушил топор на врача. Альберт взмахнул тростью и отразил удар, но топор прошел вскользь и оставил на халате доктора длинную кровавую полосу. Зарычав, Альберт ткнул человека концом трости в лицо, та оцарапала щеку, и из ранки потекла темная кровь. Человек отступил на шаг и вновь повторил свой грубый удар. В этот раз Альберту пришлось схватить трость двумя руками и принять весь удар на нее. Импульс сотряс все его тело, а вчерашняя рана открылась, и доктор ощутил, как горячая кровь стекает по его руке. Мускулы дрожали от напряжения: всем весом отвратительный убийца навалился на топор, что-то про себя бормоча и яростно сверля Альберта взглядом. На маску капнула тягучая слюна. Доктор понял, что не сможет долго сопротивляться. Холодная, блестящая кромка топора блестела в ожидании крови.
Внезапно в висок убийцы врезалась прогнившая доска, от удара разбившаяся в труху. Человека откинуло в сторону и, гортанно крикнув, мерзкое создание рухнуло в ледяную воду, подняв брызги. Топор погрузился в мутную воду мгновением позже.
Опустив ноющие, окровавленные руки, Альберт воззрился на тяжело дышащую светловолосую девушку.
- Вот так, - Мария с усталой улыбкой продемонстрировала забинтованному Альберту починенный халат. - Я все зашила. Как новенький.
- Ага, спасибо, - с благодарной улыбкой принял одежду доктор. - Могу ли я что-то сделать для вас?
- Ой, ничего не надо. Если бы не вы, я б сюда не дошла. - улыбнулась Мария.
Девушка оказалась настоящим человеком. Она не раздумывая привела доктора к себе домой, перебинтовала и зашила порванную ткань, несмотря на то, что была какая-то уставшая.
- Давайте я вас хоть осмотрю, не надо будет беспокоиться завтра. - задумчиво предложил доктор. Девушка согласилась.
Доктор оглядел девушку, посмотрел на ее шею, проверил наличие бубонов под мышками и заглянул девушке в горло.
- У вас небольшая температура и горло все красное, - сказал Альберт, вытаскивая из-за пазухи футляр с пузыречками и железным шприцем. - Вы не волнуйтесь, лекарство проверенное, не успеете оглянутся, как будете здоровы.
Маска своими красными глазами наблюдала, как доктор делает инъекцию девушке в плечо. Вскоре девушку начало клонить в сон и, не в силах сопротивляться, девушка уснула прямо на диване. Она не видела, как слезы катились по щекам доктора, молившегося за ее душу. Когда ее дыхание прекратилось, доктор в последний раз проверил бубоны под ее мышками. Девушку было уже не спасти, болезнь зашла далеко. Лучше так, чем заживо гнить в лазарете, так решил доктор, поэтому он вколол ей двойную дозу снотворного.
Собравшись и выйдя на улицу, Альберт нарисовал на двери крест и пошел к лечебнице, к которой был приписан. Солнце уже закатилось, и город уже погружался во тьму. Никто из редких прохожих не видел слез доктора.