Аннотация: Начало можно прочитать здесь. Комментарии, замечания оставлять там же.
Глава 6
СВЕТ И ТЬМА
Как и предрекал Светан, в "Аоли" отказали в предоставлении услуг, невзирая на приличную сумму монет, которую я предложила со своей стороны. Тучный владелец "Аоли", в былое время служивший телохранителем королевских особей, разводил руками и все повторял, что против банды Михула лучше ставить магов, а не обыкновенных стражников.
- Разве что,- добавил он,- Сартор, который раньше работал у вас, мог бы справиться. Но сейчас он охраняет бывшего мага Зельвия Шерхая.
- Бывших магов не бывает,- заметила я, не желая обсуждать Сартора.- Даже с утраченной силой маг остается магом.
- Да, да, конечно! Должен сказать, Зельвий Шерхай сохранил свое влияние. А не утрать он силу лет десять назад, давно стал бы мэром в нашем городе.
Вспомнив о пропавшем Хавере Шерхае после набега банды Михула на его магическую лавочку, я поинтересовалась, не является Зельвий его родственником, и получила утвердительный ответ:
- Да, да, конечно!
- Надеюсь, Хавера найдут,- сказала я. На этом мы попрощались.
К моему возвращению пол в магазине сиял чистотой, а вещи были аккуратно расставлены по местам. Лованна потрудилась на славу. Девочка успела даже в спальне, где поменяла постель и убрала весь мусор. Испорченную одежду она сложила в кучку.
- Молодец,- похвалила я, без энтузиазма разворачивая новое красное платье, которое купила по дороге домой.- Спасибо. Можешь идти в приют.
- Я не бандитка.
Сказать, что я удивилась такому повороту в разговоре, значит не сказать ничего.
- Я знаю, что ты не бандитка.
Лованна топнула ногой.
- Неправда! Вы меня подозреваете! Я же вижу! Э-эта банда Ми-ихула-а-а...
Дальше она уже ничего не говорила, разревевшись не на шутку. Взрыв ее детских эмоций грозил свести меня с ума, тогда как другой лишь усмехнулся бы. Проклятая вампирская зависимость сделала меня по отношению к Лованне гиперчувствительной.
- Замолчи.
С таким же успехом я могла сказать это ревущему поезду.
Я подошла к ней и, рывком подняв, прижала к груди. Лованна, продолжая лить слезы в три ручья, машинально обвила мою шею ручонками, пахнущими хозяйственным мылом.
- Банда Михула,- сказала я. Лованна напряглась.- Банда Михула - это плохие дяди, а не хорошие девочки.
Лованна всхлипнула.
- Я не плохой дядя,- уже немного увереннее заявила она.
- Вот видишь,- я щелкнула ее по мокрому носу.
- Просто сыскарь сказал...
- Что сказал?
- Что я...- Лованна запнулась, припоминая сложное слово,- подозреваюсь.
- Посмотри мне в глаза.
Лованна послушалась. Я погладила ее по головке.
- Мои глаза видят, что ты хорошая девочка. А Светан слеп. Так ему от меня передай.
- И вы меня не подозреваете?
Вместо ответа я крепко поцеловала ее в щеку.
И продолжила целовать, вдыхая запах, который может быть лишь у ребенка. Я буквально ощущала себя тигрицей, убаюкивающей несчастного детеныша, готовой разодрать каждого, кто решится нарушить его покой. Если б Лованна в эту минуту попросила меня забрать ее из приюта, я согласилась бы без колебаний.
Последняя мысль проскользнула в затуманенном мозгу и вернулась. Я резко оторвалась от девочки и едва не застонала. Своими телячьими нежностями я чуть не выпила ее жизнь. Первое время побледневшая Лованна не могла говорить, тяжело дышала. Я быстро положила ее на кровать и не столько отошла, сколько отшатнулась. Лованна испытывала сильную слабость, головокружение, но думала, что это у нее от счастья.
Я прикрыла глаза. Голод... Сколько так может продолжаться? Нельзя оставлять ее со мной. Девочка, ставшая донором...
- Тебе надо в приют.
Она не сдвинулась с места, продолжая глядеть на меня. Невысказанный вопрос...
- Нет, Лованна, нет. Я не возьму к себе, не проси. Я тебе не сестра и не мать,- получилось грубо, но лучше так, чем никак.- Какая из меня мать? Я обещала, что погуляю с тобой завтра на празднике, но потом ты вернешься в приют. Ты скажешь директрисе, что Сильвинесса Вишенская всем довольна и решила дать тебе шанс. После приюта ты пойдешь учиться в Королевскую Малую академию - деньги выделю. Уверена, у тебя все получится. Ты сама построишь свою жизнь. Она твоя и только твоя. Ты сама построишь свою жизнь,- повторила я.- И поймешь, что со мной умерла бы.
- Почему?
- Потому...- я не знала, как сказать ей правду.- Как себя чувствуешь?
В дверь (удивительно, что она еще держалась) забарабанили. Явились первые покупатели. Но я продолжала смотреть на Лованну. Лицо ее стало жестким, отчужденным. Она поняла лишь то, что я не возьму ее.
- Нормально,- буркнула девочка, и, не без усилия встав с моей кровати, выбежала из спальни.
- Госпожа Сильвинесса!- раздались голоса снизу.
Вздохнув, я переоделась в красное платье (что заняло если не полчаса, то минут двадцать точно) и вышла к посетителям. Ими оказались серые плащи, обещавшие поменять сломанную дверь на новую. Жаль, Светана с ними не было. Я бы с удовольствием сказала ему пару ласковых. Если б этот тупица сыскарь не пошел к Лованне...
Впрочем, поправила себя, не сыскарь тупица, а я. Полюбить девчонку... хуже не придумаешь. Мать хреновая. Мало мне проблем, так еще одну добавила.
И ведь не разлюбить за пару дней... да и возможно ли вообще разлюбить?
Я мрачно наблюдала, как блюстители закона суетятся с дверью. От грохота закладывало в ушах, но поток покупателей после разлетевшейся новости о геройском противостоянии бандитам не уменьшался. Одной из первых пришла Деара Болив. Эта гувернантка уже не работала в приюте, а преподавала в Институте благородных девиц. Но ни обо мне, ни о Лованне, ни о других она не забывала. Вот и теперь Деара в строгом сером наряде с белым шарфиком первым делом поинтересовалась о наших делах.
Я подала ей чашку шоколада с молоком и поделилась соображениями насчет Королевской Малой академии.
- Думаю, Лованна в ней получит больше возможностей, чем в Институте благородных девиц,- добавила я.
- Это очень благородно с вашей стороны дать ей деньги на хорошее образование,- помолчав, чопорно сказала Деара. Мое красное платье, видимо, было для нее своеобразным вызовом, говорила она гораздо сдержаннее, чем обычно.- Правда, решать Лованне. Девочка должна сама сделать выбор.
Я не спорила.
- Да, а где учились вы?- прищурилась Деара.
- У одного человека,- я поспешила к следующему покупателю, пока Деара не начала выпытывать подробности. Рассказывать о Наузнике я не собиралась никому.
Новую дверь, наконец, поставили. Я была довольна не столько проделанной работой стражников, сколько наступившей после беспрерывного шума относительной тишиной. Относительной, потому что приходили новые и новые покупатели, дверь стояла нараспашку. Кто-то шутил, кто-то хвалил шоколадный напиток, кто-то жалел, что не прирезал бандитов самолично. К последней категории относились родственники других пострадавших от грабежей. Вскоре перед прилавком появился словоохотливый Шимил из лавки "Велосипеды", на которую банда Михула также позарилась.
- День добрый, госпожа Сильвинесса! Рад видеть вас в хорошей форме! Мне, пожалуйста, шоколад с перчинкой. Плачу за него пятьдесят империалов.
- Но...
Однако я так и не успела сообщить, что данный шоколад стоит вдвое дешевле.
- У меня подарок для вас,- оповестил Шимил и, не умолкая, потащил к выходу из магазина. Там я замерла перед новеньким блестящим велосипедом с черным, удобным седлом, передним и задним фонариками, прекрасными педалями...
- А еще багажник,- хлопнул по нему Шимил.- Лучший велосипед в моей лавке. Как только я узнал о вашем подвиге, я сразу понял, что просто обязан сделать вам этот подарок. Он - лишь бледная тень моей благодарности за то, что вы сумели задержать двоих из банды Михула. Но даже это лучше, чем ничего.
- Но не стоит...
- Стоит, госпожа Сильвинесса, стоит,- снова перебил меня Шимил.- И не спорьте. Берите велосипед, не раздумывая. Он ваш. Скоро Лефат будет говорить, что сама Вишенская ездит на велосипеде из моей лавки! А вы ездите, я знаю. В вашей Шалийской империи все умеют кататься на велосипедах.
Другие покупатели, стоявшие в это время в очереди и слышавшие его слова, захлопали в ладоши, одобряя подарок, хотя улавливалось раздражение тех, кто считал велосипед совсем не подходящим для женщины. Мне ничего не оставалось кроме как принять транспорт и вкатить его под свист в помещение. Одновременно я размышляла, где бы достать женский велосипедный костюм. Мужской продавался в каждом магазине одежды, но вот женский в Лефате считался неприличным. Лишь совсем недавно женщинам в городе официально разрешили велосипедные прогулки. Впрочем, я не видела ничего неприличного ни в коротких юбках, ни в шароварах, ни в бриджах. Если у кого-то стройные ноги, почему бы их не показать? Скрывать нужно толстые ляжки.
Я уже собиралась любезно попрощаться с Шимилом, как тот хлопнул себя по лбу и выбежал. Через минуту он держал передо мной легкие башмаки для езды на велосипеде и... бриджи от велосипедного костюма.
- Рубашка и шляпа, думаю, у вас имеется,- сказал он с лукавой улыбкой.
Пока дамы-покупательницы приходили в себя от такой нескромности, а мужчины ухмылялись, я наговорила Шимилу море комплиментов и пообещала провести завтрашний праздник на велосипеде.
Безумный день продолжался. Едва очередь любопытных рассосалась, пришли журналисты, жаждущие взять у меня интервью. Им хотелось знать, что я думаю о сегодняшней политике, чем занимаюсь в свободное время, люблю ли бездомных котят и так далее, и так далее. В конце концов, я раздала им по чашке шоколада и выпроводила за дверь. И тут же появились преподаватели из приюта. Стрелки показывали всего пять вечера, а я уже выдохлась, как собака. Бесспорно, сегодняшняя прибыль от продажи превзошла все мои ожидания, но я не радовалась, несмотря на то, что еще вчера прыгала бы от счастья. И дело было не в том, что я сегодня не выспалась.
Энергия тки...
Когда попробовала потянуть паутинку у одного из посетителей и подпитаться, меня замутило. Все нутро взбунтовалось, требуя одну лишь девочку. Больше пить чужие эмоции я не пыталась. Но и смириться с таким положением дел не могла. Должен быть выход из этой зависимости, из этого растущего голода.
Снова хлопнула дверь.
- Здравствуйте, Сильвинесса.
Я узнала негромкий, вкрадчивый голос. Леска, супруга мага-сенатора, конечно же, являлась одной из наиболее уважаемых клиенток. В "Жидком золоте" ее всегда встречали радушно. В Лефате она де-факто считалась одной из красивейших женщин. Все наряды Леска подбирала тщательно и одевалась со вкусом. Ее элегантности позавидовала бы любая королева.
И всегда Леска держала при себе любимую трость, говоря, что это - подарок мужа. Но тот, у кого был наметан глаз, заметил бы, что трость внутри полая. В ней Леска прятала тонкое, острое, как бритва, лезвие. На всякий случай. Невольно я вспомнила о своем жале.
Тем временем Леска уселась за столик. Я налила ей шоколад высшей марки, всегда приберегавшийся для важных клиентов. Леска, посмаковав его, одобрительно кивнула.
- Рада видеть вас живой,- немного погодя сказала она.- Это с моей стороны не простая вежливость, а искренние слова.
- Спасибо,- серьезно поблагодарила я.- Сегодня меня были рады видеть столько людей, что я даже начала подозревать, не хотят ли они получить скидку на товар. Но пришли вы, и я теперь спокойна.
- Ах!- выдохнула она, отсмеявшись.- Разумеется, для меня скидки не имеют никакого значения. А ведь когда-то...- Леска помолчала, раздумывая, говорить или не стоит.- Вряд ли для вас это будет новостью. Все знают, что когда-то я росла в том же приюте, где теперь ваша помощница Лованна. И деньги, разумеется, с неба не падали. Все доставалось либо тяжким трудом, либо воровством. Я тогда выбрала последнее. К счастью мне повезло встретить Искена. Как сейчас помню, я попыталась украсть у него золотые часы, не зная, что выбрала жертвой мага. Конечно, он поймал меня. И был так добр, что вытащил из преступной дыры.
Она пригубила чашку.
- Почему он это сделал?- я видела Искена пару раз, и не сказала бы, что он мягкосердечный. Скорее, властный и суровый. Один из немногих, кто не Шерхай.
Леска наклонилась ко мне.
- Ему надоели дурочки из богатых семей.
- Однако,- только и смогла сказать я.
Допив шоколад, Леска, отставив чашку, скрестила руки на груди.
- Должна заметить, Сильвинесса, что если бы вы не помогали приюту, я вряд ли обратила бы внимание на вас. И тем более не стала бы откровенничать.
Она достала из своей сумочки два билета, положила передо мной.
- Завтра праздник. Приглашаю вас побродить с Лованной в галерее возле Серебряных прудов. Там вы увидите картины известнейших мастеров всех времен. Смотреть на живопись придут весьма высокопоставленные лица.
Лучше бы я не помогала приюту. Опять Лованна, хитник побери!
- Благодарю, но...- я помолчала и выдавила.- Может не получиться прийти.
- Впервые вижу вас такой нерешительной,- улыбнулась Леска.- Сделайте девочке и себе приятное.
И смерть Лованны может быть приятной, хотелось сказать мне. Весь мир словно сговорился помочь мне высосать из нее остатки жизни.
Воистину, не зло убивает, а доброта. Священная доброта, которую воспевают идиоты-жрецы, тащит из огня и не видит, что впереди полымя. Даже когда ей прямо говорят это, она попросту не слышит. Жаль, я сама поняла слишком поздно.
Посмотрев на часы, Леска встала. Я, выдавив улыбку, кивнула ей на прощание.
Рабочий день подошел к концу. Уже пора было закрываться.
Снова хлопнула дверь.
- Мне приступать к своим обязанностям, госпожа Сильвинесса?- поинтересовались за моей спиной на шалийском наречии.
Вириет... Совсем забыла о нем. Со вздохом я повернулась к нему. Седые волосы и морщины отнюдь не делали его стариком; скорее, опытным воякой.
- Добрый вечер.
Вириет с кислой миной промычал в ответ что-то похожее и взял быка за рога.
- Шли бы вы к подружкам или соседям. Так было бы спокойнее.
- От них болит голова.
Вириет хмыкнул.
- А от бандитов ничего не болит?
- Им, по крайней мере, нанесла ответный удар.
- Это не милые и порядочные соседи, уважаемая Сильвинесса. Это - банда, которая может вернуться. И не к лицу шалийке затевать с ней борьбу. Очень не к лицу.
- Шалийке?- я села за стол.- Да, в империи меня ждало бы всеобщее осуждение. Хорошо, что я в Лефате.
- А вам не приходило в голову, почему мы, шалийцы, против того, чтобы женщина нашей страны владела оружием?
- Приходило. Женщина нашей страны должна рожать детей и готовить.
Так долго Вириет, кажется, еще не смеялся.
- О нет. Женщина...
Охранник осекся и, втянув воздух со свистом, злобно заговорил.
- Женщина жестока. Женщина - это кошка, которая никому ничего не прощает. Ум ее гибок, изворотлив, я бы даже сказал, змеиный. И драться она будет бесчестно, потому что не имеет понятия о доблести и славной битве. Женщина, а особенно шалийка, не станет щадить никого. Она пойдет по трупам, и ей будет безразлично, что она кого-то убила, потому что всегда сможет себя оправдать. Ведь она - женщина. И самое отвратительное, уважаемая Сильвинесса, что женщина не умеет убивать. А все-таки убивает, делая это не профессионально, но с душой. Она берет на себя право лишать жизни, тогда как должна дарить ее.
Он перевел дыхание.
- Я служил империи там, где проходит граница с Удеррамером. Лет двадцать назад, если не больше, когда шел спор между императором и басилем, как называют своего владыку удеррамерцы. Наша армия была готова по первому же приказу броситься в атаку. Но никто не был готов к битве с женщинами. Удеррамерские воительницы, чтоб их Хитник сожрал и подавился костями, знали это и открыто насмехались над нами.
- А вы, конечно, были белые и пушистые,- протянула я, всем видом показывая недоверие.
Вириет пожал плечами.
- Мы хотим видеть женщину, которая лучше нас. Выше нас. Зачем нам еще мужики в юбках? И задумывались ли вы хоть раз, каково мужчине убивать ее?
- Вириет... Вы будете меня охранять или докучать моралью?
- Я буду охранять это здание, если вы перестанете валять дурака, покинете магазин и пойдете к какой-нибудь подруге.
- Ни за что.
- Тогда какой смысл в охране? Здесь вас все равно убьют.
Я прищурилась, начиная испытывать жуткое раздражение.
- Вы так уверены в этом?
- На девяносто девять процентов и девять десятых.
Я подошла к нему чуть ближе, чем было позволено приличиями. Вириет продолжал спокойно смотреть на меня с непробивным упрямством, но в его позе появилась напряженность.
- За что вы меня так не любите?
- А за что вы уволили Сартора?- так же тихо полюбопытствовал он. Я отпрянула от него, как от прокаженного.- Отличный охранник, настоящий мужик... любил вас. Разве что на руках не носил. А чем ответили ему вы, женщина? Мне его чисто по-человечески жаль. Он за месяц спился бы, если б не нашел работу у Зельвия Шерхая. И вы еще хотите, чтобы я вас охранял?
Хоть Вириет и был опытным воякой, но не успел увернуться от оплеухи, звонкой, беспощадной. Он едва не упал, удержавшись лишь благодаря стенке. Пока он тряс головой, я свистящим шепотом высказала все, что думала.
- Этого хочет Тэйса, я ничего не хочу. Нечего перекладывать с больной головы на здоровую. А Сартор...- имя я даже не выговорила, а прошипела.- Наш бедненький Сартор убийца. И ему еще крупно повезло, что он отделался только увольнением. Он, конечно, утверждал, что защищал меня от вора, но я видела его глаза. Он мог прогнать вора, мог понять, что это был ребенок из приюта, которому не на что жить. Нет, ему надо было выстрелить в удиравшего мальчишку! И сбросить труп в Тойпу.
Мы помолчали некоторое время, приходя в себя. Вириет осторожно потрогал щеку.
- Он не говорил, что вором был мальчик...
- Плевал он, мальчик это или кто-то еще,- буркнула я.- Он хотел убивать. Моя вина, что я тогда его не остановила... Не думала, что до этого дойдет.
- А... в Управлении не знают?
- Нет. И надеюсь, не узнают,- я проницательно взглянула на Вириета.- А также Тэйса с Гледом.
Охранник кивнул.
- Шалиец шалийку понял,- усмехнулась я и протянула Вириету руку.- Мир?
- Пир,- откликнулся он, чуть помедлив, и пожал ее.
Вскоре я наливала ему золотой шоколад, хотя неприязнь наша друг к другу отнюдь не прошла.
Тикали часы, помогая сосредоточиться в нужном направлении, а не на эмоциях.
Итак.
По всему выходило, что про оставленное мне наследство от Наузника бандиты не знали. Иначе более тщательно подготовились бы к встрече со мной, как с полуночницей.
Однако облегчение не приходило. Либо Сартор Зулед, с которым я не поддерживала отношения вот уже полтора года, либо кто-то еще навел шайку на мой дом.
Пожалуй, Сартор мог контактировать с бандой.
А если Лованна просто случайно проговорилась? Тоже вряд ли. В приюте первым делом детей учат молчать.
Значит, Сартор?
- Вириет, как получилось, что Сартор стал охранником у бывшего мага?
Он глотнул шоколад, пожав плечами.
- Бывший маг,- пробормотала я.- Бывшим его могли сделать только верховные чародеи Чернолесья. Те же Шерхаи.
- Мне они не отчитывались, а сплетни вам расскажут в харчуге,- грубо ответил Вириет.- Знаю только, что это случилось давно, больше десяти лет назад.
Шерхай... все потомственные маги Чернолесья носили номен Шерхай, означавший, что они из одного рода. В роду насчитывалось до двадцати семей, но когномен - имя своей семьи - маги не называли, предпочитая до поры до времени не вспоминать его. Возможно, причиной послужило то, что каждая семья претендовала на первенство в роду и власть. Порой дело доходило до войн, хотя и не таких масштабных, как, например, между враждующими родами. Однако сейчас, при относительном перемирии, семьи не спешили изъявлять ни малейшего притязания на исключительность. Номен помогал быстрее достичь согласия, тогда как когномен порождал ненужные раздоры.
Но, Хитник побери, к чему мне размышления о политике?! Главное, что Сартор вряд ли связан с бандой Михула.
И новая головная боль. Если не Сартор, кто? Один из покупателей?
С другой стороны, Хавер Шерхай пропал без вести. Может, потому что слишком много знал?.. С этими мыслями я не заметила, как уснула.
Белокаменный мост,
Островок - Рыбья кость.
Ты присядь, милый гость,
На мосту.
Видишь, Тойпа-река
Чище вещих зеркал -
Кто в ней волны ласкал,
Как мечту?
И богач, и бедняк,
И чужак, и земляк
Оставляли пятак,
И любой
Каждый думал одно
Над бегущей волной,
Долго глядя на дно,
Про любовь.
Последнее слово уже не спели, а выкрикнули мне в ухо, от чего я подпрыгнула, как ужаленная. Лованна отскочила, размахивая какой-то дурацкой куклой, и захихикала, довольная, тогда как я застонала от солнечного света, бьющего прямо в глаза.
- Зачем ты отдернула шторы?- я мстительно швырнула в смеющуюся Лованну подушку.- Негодная! А! Увернулась! Вот еще тебе!
- Утро в Лефате! Утро в Лефате! Праздник кругом!- показав язык, спела Лованна.- Лишь Сильвинесса, лишь Сильвинесса зевает тайком! Кто-то мне обещал праздник! Но уже десять часов! Жду, а где же зараза? В царстве красочных снов!
Мне ничего не оставалось кроме как погрозить кулаком и, наконец, встать. Верней, скатиться сперва на пол и, шатаясь, подняться.
- Позор,- пробормотала я.- Чувствую себя девяностолетней старухой.
И зарыдала так, что плечи начали сотрясаться.
Лованна с тревогой приблизилась ко мне, но тут же поплатилась за доверчивость. Быстренько сцапав ее, я легонько шлепнула радостно визжащую девчонку. Кукла очутилась на полу.
Да. Было много шума. Если б Вириет не покинул раньше пост, то примчался бы непременно, держа пистолет наготове. Грабят! Насилуют! Убивают! Где?! Что?!
В конце концов, мы выбрались из магазина в город на новеньком велосипеде. Я в бриджах крутила педали, а Лованна восседала сзади меня. Сперва она смущалась и краснела от взглядов, но праздничное ребячество с помощью моего легкого гипноза победило: девочка расхрабрилась, стала кричать проезжающим мимо каретам то приветствия, то детские песенки. Никогда не думала, что они могут быть еще и похабными. Впрочем, народ не обижался, а отвечал тем же, обзывая меня девчачьим пареньком, а девчонку пигалицей. Особенно веселились студенты, которые тоже ехали на велосипедах, предлагая нам гонки.
- Сами себе их устройте, балбесы!- заорала я, представив, как с вытаращенными глазами, да еще визжащей Лованной буду катиться с горки, подпрыгивая на каждом камешке и натирая задницу.
Парни засвистели в два пальца, показывая, как низко я пала, струсив. Лованна дрыгала ногами, беспрерывно вопя: "А я хочу, хочу, хочу!".
- Купи себе велосипед и хоти тогда!- ответила ей я.
- А есть велосипеды для детей?
- Есть! Только деньги где возьмешь?
- А я их коплю!
- Сколько накопила?
- Секрет!
- Ну и пожалуйста! Все равно, не хватит, чтоб купить!
Так мы и ехали по центральной дороге, свернув затем к медленным водам Тойпы-реки, известной тем, что в Лефате на ней построились четыре великолепных моста. Прямиком от Черных городских ворот начинался мост Лилиан и Шредер, за которым шел Призрачный остров. Дальше стоял мост Серый Плащ, туда пускались только те, кто работал в Управлении. Рядом с Серым Плащом возвышался Каретный мост. Мимо него мы как раз проезжали. Теперь вдали виднелся островок Рыбья кость, а за ним угадывались очертания Белокаменного моста.
(Примечание: Деревянный мост и мост Висельника не упоминаются хотя бы потому, что стоят не на Тойпе, а ручейке Яхоле, впадающем в нее, и не являются произведениями архитекторского искусства, хотя Лефат называют городом шести мостов, а не четырех.)
Несмотря на хрустальную чистоту, Тойпа мало чем привлекала любителей поплавать. В ее глубине угадывались очертания древних дворцов, некогда стоявших на суше. Поговаривали, что они строились сильнейшими магами, и оттого хорошо сохранились смертоносные ловушки во входах. Их не смогли разрушить ни вода, ни время.
Находились и те, что утверждали, якобы река Тойпа возникла в ходе Последней войны. Кто-то из магов тогда воспользовался запретным заклятием, что вызвало жуткое землетрясение. Вода фонтаном выбрызгивала из-под земли и поглощала ее. Бурлили неукротимые потоки. А потом из пропасти появился исполинский змей, дышащий, как химера, огнем. Чудовище не было драконом, поскольку не имело крыльев. Но всякий дракон удрал бы от него без оглядки, не представляя, как можно бороться с гигантом, способным проглотить так же легко, как человек - вермишель.
Этот змей все на своем пути превращал в пустыню. Именно он сделал из королевства Сожженный Путь. Земля буквально прогибалась под ним. Тысячу раз успели жители проклясть магов, прежде чем змей встретил мальчика, чье имя история сохранила в тайне.
Этот мальчик всего лишь искал давно пропавших родителей. О них он сочинил музыку, играя на обыкновенной дудочке. А змей слушал и слушал, незамеченный ребенком. Мелодия словно подхватывала мечты, уносила в далекие края. Мирная и спокойная, она сделала то, чего не смогло совершить ни одно магическое заклятие,- змей уснул.
Что с ним и с мальчиком случилось потом, легенда умалчивала.
На Белокаменном мосту редко появлялись выходцы из простого народа, поэтому там не было людно. Немногочисленные важные прохожие сопровождали наш велосипед неодобрительными взглядами. Какая-то злобная собачонка попыталась было увязаться за нами, тявкая и завывая, но я быстро отогнала ее ногой. Лованна немного успокоилась, безмятежно созерцая Тойпу, и вдруг спохватилась.
- Ляля!
- Что?- не поняла я.
- Моя кукла,- объяснила девочка.- Ее зовут Ляля. Я забыла ее в магазине.
- Верней, в моей спальне,- проворчала я, припоминая.- Потом заберешь. Сейчас мы едем в Серебряные пруды.
- Никогда там не была,- неизвестно чему обрадовалась девочка.
- Скучное, хоть и красивое место,- прокомментировала я.- Поэтому там останавливаться не будем, а сразу пойдем в...
- Куда?
Я оглянулась на нее и подмигнула.
- Сюрприз.
По-своему Леска была права, дав мне билеты в галерею. Девочка светилась от счастья, что не могло не вызвать улыбку. С другой стороны, я ощущала нарастающее беспокойство. Страх, что сорвусь... выпью ее. И выпью с любовью, сама того не заметив.
- О чем думаете?
- Думаю, о чем бы подумать,- отшутилась я.
- А потом, завтра...- Лованна шумно сглотнула,- можно будет приходить?
- Смотря куда.
- В "Жидкое золото".
Я выровняла велосипед, выругавшись про себя.
- Лучше не надо.
- Я буду скучать.
- Знаю.
Встретил нас охранник в одежде официанта (хорошее сочетание!) и, проверив билеты, повел в огромное здание, больше похожее на дворец, а не галерею. Там мы оказались среди нарядных дам и громогласных господ высшего света. На каждом шагу попадался маг.
Леску я заметила издали. Она кивнула мне, показывая, что рада видеть, и затем отошла к своему красавцу-мужу Искену. Видимо, не желала мешать моему общению с Лованной. Девочка снова чувствовала себя не очень уверенно. Она смотрела на всех широко открытыми глазами, впитывая блеск и краски последней моды, где мои новые женские бриджи вполне пришлись ко двору.
Но вот мы достигли картин, и Лованна позабыла обо всем на свете.
- Картина "Ужин при свечах",- объявил гид в черном сюртуке и белых перчатках.- Тысяча пятьсот девяносто восьмой год со времен правления Эдаманта, королевство Рованс. Создана одним из величайших художников в мире. Необычна своим контрастом света и тьмы...
Дамы зашушукались обсуждая произведения живописи. Господа порой перебрасывались парой слов. А Лованна, давно отпустив мою руку, сама следовала за строгим и элегантным гидом, который, казалось, знал все о художниках.
- Картина "Полуночница",- огласил он.- Год тысяча восемьсот девятнадцатый, гора Печежа. Существует предание, что "Полуночницу", на самом деле, нарисовал не человек, а дракон; имя художника до сих пор неизвестно, техника же поражает совершенством деталей. Картину нашли маги в Печежных горах, на вершине. Вряд ли обычный человек стал бы забираться туда, чтобы создать или оставить там подобное произведение. Там довольно трудно не то что удержать кисточку, но и самому удержаться на ногах. Ветер в любой момент может сбросить в пропасть...
- А разве драконы могут рисовать?- полюбопытствовал кто-то.
Гид белозубо улыбнулся.
- На самом деле, ни один человек не видел дракона, это достоверный научный факт. Да, маги до сих пор пытаются хоть как-то приблизиться к ним, найти с ними общий язык, но драконы избегают их. Когда мы входим в пещеру, их уже нет, хотя пару минут назад мы слышали дыхание и ощущали жар. Маги могут изучать лишь кости умерших драконов и по ним делать приблизительный портрет. Поэтому, способны или не способны драконы рисовать,- улыбка стала еще шире,- никто не может сказать. Но вероятность этого есть, поскольку они, судя по всему, разумны.
- А почему они избегают людей?- не удержалась Лованна.
- Причин достаточно много: и недоверие, и слишком разные способы мышления... Кое-кто полагает, что драконы, на самом деле, очень скромны, даже стеснительны. Их внешний облик - тяжелая ноша. Они гиганты, но не из тех, что любят быть на виду. Драконы обожают прятки и тайны. Открытость чужда их природе. Но мы отвлеклись, а между тем, перед нами один из шедевnbsp; Он перевел дыхание.
ров живописи и искусства. Картина "Полуночница", найденная магами, поражает поэзией красок. Это - темная жрица, поющая гимн ночи. В ее руке кинжал, символизирующий силу энергии темного времени суток. Также его называют жалом, которое может появляться и исчезать по воле полуночницы. Но у этого загадочного оружия есть и своя воля, поскольку в него вложена душа полуночницы. После смерти хозяйки жало исчезнет, устремившись в высшие сферы, а на земле останется холодное тело и голод. Полуночница знает, что станет вампиром, такая участь ей была уготована с рождения. Ей известно, что вот-вот ворвутся маги, она готова к битве с ними. Но, между тем, остается спокойной, сосредоточенной. Молящейся своей покровительнице ночи. Взгляд ее отнюдь не темен, а полон света. Доказано, что свет - та же тьма, только наоборот. "Полуночница" - воплощение благородства в последние минуты жизни, ее кульминация. Это - опасная картина. В низшем обществе ее бы растоптали, ведь люди считают, что зло должно быть уничтожено. А здесь неизвестный художник возвеличивает его, словно говорит, что вампир тоже человек. И далеко не лишний в обществе. Да, вампир разрушает, убивает, он маргинал по сути, но без него общество лишится страхов и хитника, некого будет ненавидеть. Придется придумывать новое. Не будет ненависти к вампирам, значит, появится ненависть, к тем же драконам, хотя это недостойно.
Но дальше, идем дальше, дамы и господа. Какие картины нас ждут, ах, какие картины!..
Толпа увлеченно последовала за гидом, а я задержалась возле "Полуночницы", испытывая двойственные чувства. Благородство зла? Может ли зло быть благородным? И может ли быть благородным добро?
Что такое благородство?
Кто-то скажет, высокая нравственность, самоотверженность, честность... Слишком очеловечено, отвлеченно. Человеческие качества редко свойственны природе вещей. Если заглянуть вглубь, то обнаружится, что голод - это природа.
Мне всегда казалось, что драконы далеки как от зла, так и от добра. Гораздо ближе им природа вне философии. Впрочем, и я могла ошибаться... да и дракон ли вообще рисовал?
Я подошла к "Полуночнице" ближе. Затем отдалилась. Странное создавалось впечатление - в картине были использованы лишь темные краски, но от нее исходило свечение, не имеющее ничего общего с магией. Умиротворение. Покой. В ее ауре хотелось стоять на коленях и читать молитву.
Вспомнились слова гида: "Свет - та же тьма, только наоборот".
Свет - та же тьма...
Озарение снизошло на меня, словно яркая вспышка. Я чуть не расхохоталась во весь голос. Как просто! Как все оказалось просто!
Ах, Наузник, Наузник! Да, ты был прав. Не имеет права любить полуночник. Но одно ты забыл уточнить - полуночник все же может любить. Любить то, единственное, чем живет. Любить ночь.
И пить из нее сколько душа пожелает.
Ночь не человек. Ночь не умрет от истощения сил. Осталось только понять, как пить вместо человеческой тки, тьму. И смогу ли это сделать? Что-то подсказывало мне, далеко не каждому полуночнику дано перейти на более тонкие паутинки, тонкие грани. Даже Наузник не перешел, хотя ночью сил у него становилось вдвое больше. Значит, подсознательно он питался не только человеческой энергией, но и мраком.
Ради Лованны, сказала я себе, ради Лованны сделаю все, чтобы тьма стала моим единственным донором.
- Привет,- раздалось за моей спиной.
Медленно, как во сне, я повернулась к тому, кого предпочла бы не видеть до конца своих дней.
- Бриджи тебе идут,- ухмыльнулся он.
Я молча изучала его. Наконец, холодно произнесла:
- Ты не изменился, Сартор.
ВЫРВАННАЯ СТРАННИЦА
Если из любопытства заглянуть в блокнот Сартора, то вскоре обнаружится, что можно было не открывать его.
Все равно, одни каракули, отдаленно похожие на рисунки.
Маленькие злобные рожицы, ехидные, самодовольные, кровожадные, высовывающие язык, показывающие фигу и прочие неприличные жесты... Продолжать можно бесконечно, было бы желание. Неудивительно, что весь блокнот буквально переполнен этими пародиями на человечков.