Отмечали ли вы для себя благодарное свойство памяти оставлять всё самое светлое, хорошее и забывать тёмное и худое? Вот и я об этом: мой город, город детства он так ярок, красив... Смотришь на него нынешнего глазами взрослого, бывалого, пообтертого, пожившего человека и..., все равно милее сердцу нет, чем старенькие, облупившиеся скамеечки в теннистых аллеях неухоженного, заброшенного парка... Что это, подступающая старость? Когда слеза уже не скупая, а льется потоком по поводу и без, лишь где-то услышишь, краем глаза увидишь, уловишь, жадно втягивая ноздрями, давно забытые запахи, о нем родном, небольшом, провинциальном городке, где-то на задворках вселенной... Господи, как он далеко - тысячи и тысячи километров, и как он близок - здесь, в сердце моём.
Кинотеатр "Космос".
Мне три с половиной года. Я достаточно смышленная для своего возраста, поэтому с утра до вечера кручусь у огромного чудо-зеркала, которое в свою очередь является частью другого чуда под названием трехдверный одёжный шкаф. Я достаю из шкафа мамины наряды, приятно пахнущие духами, туфли на каблуках, беру её помаду. Как могу крашу губы алым, волосы подвязываю голубой атласной ленточкой, надеваю мамино бежевое в мелкий черный горошек крепдешиное платье, влезаю в мамины туфли и, вполне довольная своим отражением в зеркале, кручусь перед ним. Мама заходит в комнату и обнаруживает меня в ворохе своей одежды. Она сердита, а я наказана. Одежду с вешалки я снять смогла, а вот повесить назад - роста не хватило. Хорошо, что мама сердится недолго. Позже я умыта, накормлена, причесана и переодета в красивое поплиновое платье с набивными красными маками на желтом фоне и пышной юбкой "а ля Татьянка". С занятий, поочередно, приходят старший брат Эдик, он ученик третьего класса и кузен Жора. Кузен из села, он сын старшего брата отца, Жора живет у нас второй год, учится после восьмого класса в местном техникуме. Они торопятся в кино. Опаздывают на дневной сеанс шпионского боевика. Я делаю слабые попытки пойти с ними, но братья, быстро перекусив и отмахнувшись от меня, как от назойливой мухи, убегают, кому охота возиться с мелкотой. Я, конечно, недовольна своим положением отвергнутого младенца, поэтому, когда мама разрешает мне поиграть во дворе, тотчас устремляюсь вслед за братьями! Впереди три квартала: парк Маяковского, Телеграф, Космос. Звучит страшно для маленького человека, но на деле это прямая центральная улица Ленина, которую пересекают строго по прямой три улицы: Зои Космодемьянской, Бориса Наследова и Советская. Идти надо было от дома N96 до дома N50, то есть двадцать три многоэтажки. Я иду, соблюдая все правила - перехожу улицу в положенном месте. Позади улица Зои Космодемьянской, Наследова. Где-то за квартал до кинотеатра меня останавливает идущая навстречу женщина: "Девочка, ты чья, где твоя мама?". Мне страшно обидно, что сейчас меня вдруг возьмут и вернут в исходную точку, поэтому я отчаянно вру: "Меня братья ждут в кино". Скорее всего мой ответ её не убедил, потому что женщина берет меня за руку и сама отводит к кинотеатру. Каково же было удивление и некоторое разочарование моих братьев, предвкушавших просмотр замечательного фильма без лишних забот и помех, когда вдруг на горизонте появляюсь я, да ещё и не одна, а в сопровождении незнакомой женщины. Женщина подводит меня к братьям:- "Ваша девочка"? Братья молча кивают. Таким чудесным образом, я перехожу из рук случайной прохожей в руки родных, но не очень довольных братьев. Это был не единственный мой переход в этот день... Меня распирало от счастья:- "Мама сказала, чтобы вы взяли меня с собой в кино!". "Врёшь!",- братья не поверили, но деваться некуда, прозвенел третий звонок, приглашая всех на сеанс. Мы проходим в широкое, просторное фойе через узкую входную дверь, в которую свободно может пройти, не задев другого, только один человек, к тому же дверь наполовину загораживает своим телом дородная кассирша, она же бдительная контролерша, благо мне, в виду моего малолетства, билет не полагается, поэтому я первая просачиваюсь между ног взрослых в пустое прохладное фойе, там меня догоняют братья. Здоровый щелбан от Эдика - это награда за то, что я увязалась за ними и предупреждение на будущее, чтобы не убегала от них далеко. Я готова заплакать, но мой живейший интерес к происходящему вокруг сильнее боли, я молча проглатываю обиду. После мы заходим в полутемный на первом этаже Большой зал, незнакомо и приятно пахнущий коленкоровой обивкой новых кресел, находим свои места, садимся, вернее братья садятся, а я пристраиваюсь на коленках у Жоры. Медленно гаснет свет, загорается экран,сначала идут новости, потом сатирический журнал "Фитиль", который я воспринимаю, местами, как мультик, и, наконец, начинают мелькать первые кадры фильма... Сейчас не помню о чем была картина. Да это и не важно. Главное, было попасть в кинотеатр. Мне нравилось просторное фойе, где на стенах были развешаны цветные фотографии популярных актеров, мне нравилось смотреть на красивых взрослых людей, скоротающих время в общении друг с другом перед началом фильма, мне нравился таинственный полумрак кинозала, мне нравилась эта атмосфера ожидания праздника... Где-то в середине показа, неожиданно включили свет, администратор кинотеатра извинилась за прерванный сеанс, какой-то неясный шум стоял у входа в кинозал, через какое-то время к нашим местам подошла администраторша и попросила следовать за ней. Мы вышли в холл. Там нас ждал "сюрприз" - родители...
Мама в слезах, папа в поту, увидев меня, вздохнули с таким облегчением и радостью... Череда вопросов-ответов и я опять перехожу из рук в руки. Довольные Эдик с Жоркой пошли досматривать фильм, а меня папа взял на руки и так нёс до самого дома. Я и сама могла бы идти, не маленькая, но как же приятно было тихо сидеть у папы на руках, тесно прижавшись к его теплой, широкой груди. Да, так сильно меня ещё никогда не любили! Оказывается, пока я путешествовала, дома разыгралась "целая трагедия": мама, в очередной раз выглянув в окно и не обнаружив меня во дворе, побежала искать меня на улице, когда её поиски не увенчались успехом, к поискам подключился, вызванный с работы папа, потом присоединились соседи, потом милиция... В то время, как я мирно смотрела фильм, взрослые прочесали весь парк, все злачные и укромные места в округе, обзвонили все больницы и морги, пока, кто-то из мелких, игравших в песочнице, не вспомнил: "Аля пошла с братьями в кино". И дальше вся толпа взрослых помчалась к кинотеатру. Там целой и невредимой я была извлечена из темных недр кинозала...
Арыки.
Арыки в средней азии - это живительная влага, стекающая с гор, чистая, прохладная. Вода в них, как лучшие сорта меда, наполнена пыльцой и нектаром горных тюльпанов, васильков, эдельвейсов. Арыки, словно вены, покрывают весь город, наполняя его жизнью, весёлым журчанием воды, бьющейся о невысокие цементные берега. Воду из арыков люди пили. Старожилы из местных кишлаков и горожане. Санэпидстанция боролось как могла с этим "анахронизмом"... Висящие в школах плакаты, пугали детей страшной картиной расплаты за несоблюдение элементарных санитарных норм, красочно живописуя, что может статься с человеком, если он вопроки запрету, все-таки, испьёт арычной водицы: дизентерия, холера и другая зараза... Перемещение внутри республики во время карантина строго через санпосты, то есть весь автобус с пассажирами выгружается, проходит через опилки с дезраствором, потом все опять загружаются в автобус и едут дальше. Иногда процедура обеззараживания может растянуться на несколько часов...
Мне пять лет, подруга старше на три года, она уже школьница. Весна, первомай. Тюльпаны распустились как по заказу к майским праздникам. Их так много, на ближайших холмах, почти сразу за жилыми домами, люди рвут их охапками, срывая бездумно много. Цветы, на коротких ножках уже не формат, они продолжают свою жизнь, путешествуя по арыкам, брошенные туда сорвавшей их безжалостной рукой. Мы идем вдоль арыка от "Телеграфа" до парка Маяковского, ноги приятно щекочут проплывающие мимо цветы. Самые красивые мы вылавливаем: красные, желто-красные тюльпаны, алые маки, синие кружевные васильки. Вот мама вышла на веранду, зовет обедать. Я несусь бегом домой, она открывает дверь: "Мама, с праздником!",- вручаю ей цветы. Мама смеётся. Она такая красивая, молодая и ещё здоровая. Болезнь прийдет позже и уведет её за собой в пугающую бесконечность...
Скамейка.
Обиженная на родителей, сижу на скамейке возле детской поликлиники. Вечером здесь немного людей. Улица отдыхает от дневных забот, жары. Мне абсолютно нечего делать. Глупая ссора. Досада. Веточкой расковыряла лунку возле скамейки и скидываю туда, снующих всюду муравьев. За этим занятием меня застал незнакомый паренек. Он присел на другой край скамейки. Краем глаза я отмечаю про себя, что он чуть старше меня, на год, на два... Из местных, то есть "кишлачный". Деревни в средней азии называются кишлаками. Соответственно житель такого кишлака - кишлачный. Парни из поселка малограмотные, сразу после школы идут пасти овец. Так, что зачем им начала математического анализа и прочая геометрия непонятно. Девчатам ещё хуже, их выдают замуж недоученных - учителя с трудом отвоевывают их у родителей, дотягивая до восьмого класса... Парень молчит. В парке воробьи устроили настоящий дебош с шумом и гамом. Я поворачиваю голову в сторону шума, парня и сталкиваюсь с его пристальным взглядом. В следующее мгновение он оказывается рядом, запрокидывает мне голову и целует в губы. Что я испытала? Да, всё вместе: и шок, и страх, и чувственное томление. Быстрым движением руки отталкиваю его от себя и несусь прочь, домой. Забыта обида на родителей. Губы горят! Щеки горят! Уши тоже (почему?)!!! Ночью в постели я в сотый раз прокручиваю, как фильм, это неординарное для меня событие, да, я дожила нецелованной до 14 лет, но сегодня, сейчас с меня снято заклятие старой ведьмы! Меня поцеловал парень, чужой, посторонний!
Потом я встречала его ещё несколько раз в городе. Он узнавал меня, пытался подойти, сблизиться, но я всякий раз отталкивалась от него, как мяч пинг-пинга от ракетки и уносилась прочь, в даль. Мне нравился другой мальчик: умный, начитанный, чистенький одноклассник.