Ким Сергей Александрович : другие произведения.

37-я параллель. Разделены и прокляты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пять лет прошло с тех пор, как операция "Даунфол" ознаменовала собой раскол Японской империи на проамериканский Юг и просоветский Север. И теперь Империя вновь стоит на пороге войны, но на этот раз уже гражданской. Как выжить на этой войне и остаться человеком?

   Пролог.
  
   Небо...
   Голубая бездна, в которой совсем не страшно утонуть. В которой хочется утонуть. В которой нужно тонуть, чтобы сбежать из этого проклятого мира...
   Кто-то говорит, что небо похоже на море... Что за ерунда!
   Море совсем не такое, ни разу не такое. Я слишком хорошо помню его, слишком хорошо я запомнил его в тот роковой день, перечеркнувший всю мою жизнь...
   Цвет моря - вовсе не голубой и не синий.
   Цвет моря - алый и серый.
   Серый и алый.
   Алый.
   Алый.
   Алый...
   Кровь и пепел, огонь и сталь, смерть и отчаянье - вот что есть море на самом деле.
   Я слишком хорошо помню тот ноябрьский день, когда мой прежний мир умер раз и навсегда...
   Нет, не так.
   Тот мир был мёртв изначально - с самого рождения, но почему-то продолжал влачить своё существование, он всё ещё продолжал биться в агонии... Он был отражением другого мира, и повторял все его ошибки. Люди вновь повторяли свои ошибки.
   Безумцы и мечтатели верили, что победа близка, а враг всё же будет остановлен и повержен. Верили... Верили! Даже после того, как солдаты один за другим оставляли захваченные рубежи. Даже после того, как наша самая большая гордость - Императорский флот, день за днём погибал на просторах океана. Даже после того, как в небеса над городами стали ввинчиваться пропеллеры тяжёлых бомбардировщиков, несущих в своём чреве смерть, имеющую чёткое выражение в тротиловом эквиваленте.
   Даже после того, когда отступать стало некуда, а позади лежала лишь одна только Империя. Лишённая колоний и ресурсов, спалившая в истребительном пламени войны своих лучших сынов, потёрявшая всё, но всё ещё не сломленная и не сдавшаяся...
   Даже тогда многие верили, что всё ещё изменится.
   Верил и я. Я - прежний. Был таким же глупцом, как и все. Был. Был!..
   Я был там.
   Там, где кончилась легенда о великой и непобедимой Японии, и началась беспощадная война против захватчиков, ступивших на её землю.
   3 ноября 1945 года.
   Операция "Олимпик", как назвали её гайдзины. Высадка американских войск на юге Японского архипелага - острове Кюсю. Самое начало плана "Даунфол" - плана по окончательной оккупации Империи силами Союзников.
   И я был там.
   Совсем ещё молодой младший лейтенант, только-только получивший свой первый танк и свой первый экипаж... Первый, но вовсе не последний. Обычный кавалерийский Тип-95, он же Ха-Го - редкое убожество, абсолютно неприспособленное для настоящего танкового боя и годное лишь для того, чтобы наводить страх на всякий сброд типа китайской армии и ей подобных. Уже на Окинаве их использовали только в качестве долговременных огневых точек, а тут взяли и бросили в бой. Но тогда вообще использовали всё, имеющее броню и оружие - и старые, и списанные, и учебные машины...
   Боги, как же я тогда был горд собой получив под своё командование даже эту дрянь!.. Мне было только восемнадцать лет (или всё же не мне?), и в другое время мне не светило стать тем, кем я стал. Родом с Хоккайдо, несущий в себе немалую толику варварской крови - раньше путь в доблестную Императорскую армию таким как я был надёжно закрыт.
   Но об этом так легко забыть в самом конце проигранной войны, когда не хватает уже не только солдат, но и просто мужчин. И тогда каждый способный держать оружие становится просто на вес золота...
   Смешно. Не окажись Империя в заднице, то я бы ни за что не смог выбиться в такие чины.
   Мне стоит поблагодарить за выпавший шанс проигранную и оттого ещё более страшную войну? О да! Спасибо тебе, о война! Спасибо тебе, оставляющая вдов и сирот, старая карга. Старая, как сами звёзды, мерзкая тварь. Я, демоны тебя забери, благодарен за возможность превратиться из жертвы в охотника. За возможность выжить, став убийцей...
   ...Когда к заливу Ариакэ подошёл истерзанный мощнейшим тайфуном флот вторжения, мы были готовы. О да, мы были готовы! Мы воображали себя героями Гуадалканала и Иводзимы, и были полны решимости остановить янки на пляжах Кюсю. Мы искренне верили в то, что сможем совершить невозможное и не пустить врага на священную землю Аматэрасу. Мы были...
   Да, мы были молоды и наивны - я слишком хорошо понимаю это, мне это слишком знакомо. История вновь повторилась, и будущее вновь отбросило свою тень в прошлое. Снова превращённое в сплошную полосу укреплений побережье, снова артиллерия и танки на позициях, снова пехота в окопах и бункерах. Снова немногочисленная авиация в воздухе, и противодесантные заграждения на пляжах и в открытом море.
   Опять до боли в глазах всматривающиеся в горизонт, ища взглядом силуэты вражеских кораблей на горизонте. Опять до побелевших костяшек сжимающие в руках оружие и рычаги боевых машин.
   Ждущие.
   Врага, идущего с моря. Врага сильного и беспощадного, остановить которого может лишь только чудо...
   Но чуда не произошло. Снова не произошло...
   Японская армия потерпела поражение, и, янки всё-таки смогли захватить плацдарм и начать наступление вглубь острова.
   Именно тогда я и понял, что истинный цвет моря - алый и серый. Нет вариантов, нет сомнений, если это повторяется опять.
   Свинцовые воды, что сливались у горизонта с низкими облаками цвета пепла, и алые волны, бьющиеся о берег.
   Алые от крови.
   О да, в этот раз янки победили. Победили, несмотря на огромные потери среди людей и кораблей ещё до начала операции, что пошли ко дну, попав в эпицентр мощнейшего урагана. "Божественный ветер" вновь пришёл на помощь народу Империи, но в этот раз, увы, не смог уничтожить противника полностью.
   Но их всё равно было слишком много. Впрочем, на этот раз, всего в третий раз за весь ход нашего противостояния со Штатами, потери янки превысили потери Империи. Иводзима, Окинава и вот теперь Кюсю.
   Это оказалась победа больше похожая на поражение. Воистину пиррова победа.
   Потом... Потом была мясорубка, растянувшаяся на четыре с лишним месяца.
   Планы янки захватить лишь часть острова и использовать его в качестве базы для кораблей и авиации провалились - непрекращающиеся вылазки наших солдат заставили американцев вычистить ВЕСЬ остров. А уж в таком деле, как оборона нам никогда не было равных. Сомневаетесь? Тогда вспомните Окинаву и Иводзиму, где битва шла даже не до последнего патрона, а до последнего человека. Вспомните, как на борьбу с захватчиками поднялись все - от мала до велика.
   Увы, но даже это не спасло Империю, а лишь принесло дополнительные потери. Чудовищные потери, отчего многие японские города буквально опустели.
   Мы разменивали десятерых за одного, но всё равно не могли их остановить. Напалм и фосфор сжигали наши города, танки сметали наших солдат, а боевые газы выкуривали тех, кто прятался в подземельях. Кюсю, Сикоку, Хонсю... Мы оставляли рубежи обороны один за другим, но ничего не могли противопоставить янки. А с севера навстречу им двигались армады под знаменем цвета крови.
   Армия Советского Союза. Советы, как их все называли.
   Старый враг. Известный враг. Достойный враг.
   Но только не для меня.
   Я не могу назвать русских врагами ни при каких обстоятельствах. Никогда. Ни за что.
   Русские - мои враги? Смешно.
   Впрочем, взглянем на них с точки зрения японцев. Я же ведь японец, не так ли?
   В голове раскатывается тихий смех.
   Они не такие, как американцы - они другие. Совсем другой враг. Их солдаты пытаются побеждать, а не уничтожать. Их самолёты бомбят крепости, но не трогают мирные города. Достойный враг. Сойтись в битве с ним - честь для настоящего воина. И сила их... Сила их велика и необорима. Там, где янки убивали всех японцев до единого, русские не щадили в первую очередь себя. Всегда. Везде.
   Понятно, почему и сам Император сделал выбор в пользу русских - заключить почётный мир с ними было куда достойнее, чем с людоедами-янки. А южане, принявшие сторону Штатов... Что ж, боги им судьи. Пускай они по справедливости осудят людей, предавших свой народ и своих предков.
   Но, думаю, что мы и сами рано или поздно сможем сокрушить презренных мятежников, силой своего духа и оружия. И пусть за их спинами стоят могущественные Штаты, на их стороне численное превосходство и сила оружия янки, но у них теперь нет главного.
   Чести.
   "Когда у тебя нет ничего - у тебя есть честь. Когда у тебя нет чести - у тебя нет ничего".
   Хорошие слова. Правильные, мудрые. Жаль, что я уже не помню, кто именно их произнёс. И когда...
   Ну, ничего - мы ещё посмотрим кто кого. Пусть южане и стали сильнее, но и мы не уступаем им даже в таких мелочах, как тактико-технические характеристики оружия. Хотя в первую очередь побеждает дух, а не оружие, но и оружием тоже не стоит пренебрегать...
   - Ведь так, "четвёрочка"? - я с усмешкой похлопал ладонью по стволу танкового орудия.
   Слегка поправил съехавший из-под задницы старый засаленный матрас и вновь устремил взгляд в небо.
   Чудесная погода, чудесный день - что ещё нужно усталому солдату? Ну, разве что ещё папироску...
   Достал из нагрудного кармана танкового комбеза потёртый портсигар и коробок спичек, взял одну "гильзу", прикурил и с наслаждением затянулся.
   Хорошооо... Главное, чтобы дежурный по парку не увидел, а то опять начнёт орать на предмет того, что курить рядом с боевыми машинами категорически запрещено.
   А мне наплевать! Если уж я не сгорел в подбитом американцами танке, то и от случайного возгорания уже точно не помру. Хотя... Бензиновый движок "четвёрки" - штука действительно небезопасная. Но всё-таки PzKfW-IV хорошая машина - надёжная, проверенная, мощная... Жаль, правда, что нам почти не дают русского оружия, заставляя довольствоваться закупками у союзников СССР. Хотя, мы же ведь тоже вроде как их союзник, верно?
   Просто всё у них - у этих русских... Враг моего врага - мой друг, и к демонам тонкости и прочую словесную эквилибристику. И если южан поддерживают янки, то русские просто не могли не поддержать нас...
   Стандартная практика.
   Хотя мне, да и большей части наших солдат и офицеров на всё это наплевать. Если Император сказал, что в данный момент нам выгодно использовать силу одних варваров, чтобы сокрушить других, то значит так тому и быть. Если честно, без пусть даже старой, но очень мощной немецкой техники, нам бы пришлось туго против армад "шерманов" и "першингов"...
   Нет, ещё ни разу мы не сходились в бою с южанами... Ну, по крайней мере, мне об этом не было известно. Но сам факт наличия у нас мощной армии (Императорской армии!) сдерживает проклятых мятежников от вторжения. И даже если это вторжение случилось, что южане могут противопоставить нам?! Ведь с нами честь и сам Император! Ещё бы только для порядка вернуть Токио и древнюю столицу Империи - Киото... Да и вообще уничтожить проклятых нечестивцев во главе с этим "сёгуном", и был бы полный порядок...
   - Господин лейтенант! Господин лейтенант!
   Взволнованный голос какого-то солдата отвлёк меня от любимейшего занятия - размышлять одновременно обо всём и ни о чём.
   Я слегка поморщился и слегка повернул голову в сторону подбежавшего к моему танку молоденькому - явно только-только призванному, солдатику.
   - Господин лейтенант, общее построение! Срочно!
   Я сморщился ещё сильнее.
   Проклятье, ну что за жизнь? Наверняка ведь опять приехала какая-нибудь штабная тварь с проверкой дабы испортить нам выходной день... И что этим крысам неймётся? Эх-хэ-хэ...
   Щелчком отправил в полёт недокуренную и до половины папиросу и пружинисто спрыгнул с угловатой башни "четвёрки".
   - Ну, пошли. Посмотрим, что там к чему...
  
   * * *
  
   ...Я стоял на плацу нашей части и от слов, что тягучими каплями расплавленного свинца лились из репродукторов, моё сердце и разум холодели в предчувствии чего-то неизвестного и страшного. Тёплый летний день теперь больше не казался мне приятным и благостным - откуда-то словно бы повеяло ледяной зимней стужей, пробирающей холодом до самых костей.
   - ...века опорой и защитой Империи были Наши доблестные солдаты. Не раз они своей доблестью и храбростью приносили Нашему государству славу, не раз они спасали Империю от нашествий злобных врагов. И теперь это повторилось вновь. Сегодня нечестивые мятежники, именующие себя армией Японской республики, начали своё наступление на Север. Но Мы твёрдо уверены, что совсем скоро коварный враг будет повержен и Наша Империя вновь объединится под единым знаменем. Наши храбрые и доблестные солдаты, Мы верим в вас. Верим в вашу честь и доблесть. Верим, что вы не посрамите память предков и защитите Нашу землю.
   Мы ждали эту войну. Мы готовились к этой войне. Но к войне никогда нельзя быть готовым...
   - Война снова на нашем пороге, а у ворот стоит враг. Но Мы говорим тебе, народ Империи - мы больше не проиграем и не отступим. Мы победим, сбросив проклятых предателей в море. Мы сокрушим их силой Нашего духа и мощью Нашего оружия. Правда на нашей стороне. Враг будет сокрушён. Мы победим.
   Над плацем разносилось затухающее эхо речей имперского диктора, а я стоял и отрешённо думал, что сегодня мир в очередной раз умер, чтобы родить на свет что-то новое, что-то иное. И вся моя недолгая жизнь, вся моя память и все мои чувства буквально кричали о том, что ничего хорошего будущее не сулит. Ни мне, ни кому бы то ни было.
   Война...
   Война снова стучится в двери наших домов, и нам не отсидеться в стороне. Война снова расправляет свои чёрные крылья над истерзанной Империей, жаждя нового урожая жертв. Скажи, ты готов к встрече с ней? Если нет, то готовься как можно скорее.
   Готовься, солдат.
   Готовься ненавидеть.
   ...убивать.
   ...умирать.
   Я слегка улыбнулся.
   Ведь это так просто и легко, верно?
  
  
   Глава 1.
  
   - Ненавижу штабных ублюдков, - зло сплюнул я, опуская бинокль. - Какого хрена мы здесь забыли?
   Нырнул обратно в башенный люк "четвёрки", захлопывая за собой крышку, и вновь опустился на жёсткое и неудобное командирское сиденье.
   Так себе ситуация, конечно. За каким-то хреном мой взвод придали в качестве усиления пехотной роте и приказали обеспечить поддержку при захвате этого городишки. Хотя нет, даже городишко - это слишком сильно сказано. Так... скорее уж просто большая деревня.
   Но вот какой "светлой" голове пришла "гениальная" идея использовать именной мой взвод тяжёлых средних - это мне было решительно непонятно. Пустая трата драгоценного моторесурса и топлива - здесь с лихвой хватило бы и пары лёгких танков. Да и пехоты что-то многовато выделили на этот раз... Рота при восьми бронетранспортёрах, три средних танка и один разведывательный броневик против...
   А вот действительно, против кого, а? Хороший вопрос, мать его... Неужто тут кто-то ожидает обнаружить нормальную оборону? Ну-ну, после артобстрела и налёта бомберов так просто обязательно...
   Впрочем, приказ есть приказ, и его нужно выполнять, а не обсуждать.
   ...Колонна шла неторопливо, размеренно. Не было видно ни противника, ни даже просто мирных жителей - наверняка или погибли при налётах артиллерии и авиации, или же просто разбежались, что более вероятно. Простые крестьяне - они такие. Чуть только запахнет жареным, и они сразу же бегут куда подальше.
   Назовёте это трусостью? Отнюдь. Я видел, как и совершенно необученные и неприспособленные к войне простолюдины храбро и умело сражались против врага. Увы, но за последние годы мы слишком хорошо поняли, что мало просто и безыскусно умереть за свою Родину - нужно ещё сделать это с толком и пользой...
   Танки и бронемашины довольно неторопливо ползли по иссечённой воронками от бомб и снарядов грунтовой дороге, ещё не успевшей превратиться в сплошную полосу грязи - в конце концов до наступления настоящей осени ещё было далеко. Мы продвигались настороженно, опасаясь возможных засад недобитых главными силами южан. Южане - они такие. Почти как мы, только хуже. Не робкого десятка люди - храбрые и отважные, но, увы, отринувшие заветы предков и потерявшие честь.
   И оттого просто обречённые на поражение...
   Впрочем, честь честью, а я всё-таки предпочёл во время приближения к населённому пункту залезть в башню и не высовываться. Мало ли что... Слишком уж многие танкисты на моей памяти платили своими жизнями за такой глупый поступок, как командование боем, высунувшись по пояс из люка. Ну, и что толку в толстой броне и рациональных углах наклона, если в таком положении боевую машину можно фактически лишить управления всего одной пулей? А уж снайперов противника недооценивать не стоит, ой не стоит... Пусть они и не столь хороши как наши стрелки, но...
   Идущий по главе колонны Тип-221 настороженно водил из стороны в сторону тонким хоботком пулемёта, беспокойно крутя низкой открытой башней. Командира броневика явно беспокоила мёртвая тишина, царившая вокруг. Казалось, что в обгоревших руинах городка притаилось нечто опасное. Незримое, неосязаемое, но представляющее угрозу.
   И, по всей видимости, кроме разведчика эту угрозу чувствовал я. Иначе откуда такое неприятное ощущение, будто бы на меня пал чей-то холодный, бездушный и одновременно опасный взгляд?
   Как будто бы меня рассматривают через прицел. Винтовки или пушки - это уже не так уж и важно.
   Я беспокойно заёрзал на месте, переводя взгляд от одной смотровой щели, прорезанной в командирской башенке, к другой. По спине стекал липкий холодный пот, принося чувство дискомфорта и гадливости, но я почему-то знал, что это вовсе не от царящей внутри стальных потрохов "четвёрки" духоты и жары.
   Позади грохотал танковый движок, но казалось, что по ушам бьёт вязкая тишина, не нарушая никакими другими звуками. Мимо проплывали разрушенные крестьянские хибары, жестоко пострадавшие от мощного обстрела и начавшихся пожаров. Кое-где валялись трупы людей и животных, и казалось, что весь этот посёлок погиб. Погиб до последнего человека...
   Мёртвая земля.
   Мёртвая тишина.
   Мёртвая...
   А в следующую секунду наваждение лопнуло, будто туго натянутая гитарная струна.
   Сквозь грохот двигателей и лязг гусениц прорвался относительно тихий хлопок, и головной броневик встал на месте, дёрнувшись вправо, будто бы от удара. Звонко залаял пулемёт Типа-221, поливая свинцовым дождём пространство по фронту. Ещё один хлопок, и из кормового бронелиста башенки вырвался сноп искр. Пулемёт броневика замолк.
   - Засада! - запоздало рявкнул я в шлемофон.
   Боги, надеюсь, что радист не затупит и передаст это на остальные машины...
   Айку - мехвод проверенный и опытный, так что при первых же признаках угрозы, он насколько можно проворно бросил тяжёлую машину влево, съезжая с дороги.
   И вовремя.
   Где-то вдали несколько раз глухо ударило, и позади нас поднялись небольшие фонтаны земли, перевитые дымом - мы в мгновение ока оказались под обстрелом.
   Я закрутил головой, вглядываясь в окружающее пространство сквозь прикрытые броневыми стёклами щели.
   Где... Где эти твари? Должны быть где-то зде...
   Новая серия разрывов. И что неприятно, послышался ещё и едва различимый на фоне грохочущих двигателей металлический лязг. Очень противный такой лязг. Такой бывает, когда бронебойный снаряд врезается в броню...
   Ага! Есть! Сизый пороховой дым - верный признак того, что...
   Несколько куч деревяшек, бывших когда-то какими-то зданиями.
   - Цель слева по фронту! Фугасным заряжай!
   Танки... Танки? Вряд ли это танки - скорее уж тут окопались какие-нибудь недобитки с парой лёгких пушек. Отличная позиция для пары-тройки противотанковых "колотушек" - не слишком заметная и с хорошим сектором обстрела.
   Чёткое движение руки заряжающего, звук закрывшегося затвора пушки...
   Доворачиваю башню, жму педаль электроспуска. По ушам бьёт грохот пушки, пространство внутри башни заволакивает дымом, который тут же начинает выветриваться.
   Метрах в пятистах впереди расцветает облако разрыва.
   Причёсываю это же место ещё и из спаренного пулемёта. Где-то по бокам с некоторым запозданием грохочут орудия других танков, заливисто тарахтят пулемёты.
   - Вперёд!
   Проклятье, иногда я скучаю по "хаго" - там не нужно было лишний раз надрывать глотку, а хватало простого и незатейливого пинка мехводу...
   "Четвёрка" резко дёргается с места, выезжая на перепаханное небольшими воронками поле. Рядом заряжающий - без лишних напоминаний заряжает ещё один фугасный снаряд.
   Среди развалин крестьянских хижин возникает какое-то мельтешение. Тройка вспышек - по нам действительно бьют откуда-то оттуда. Судя по калибру и правда что-то вроде лёгких противотанковых орудий. Опасно... "Четвёрка" - это не "пантера", и не "тигр", на такой дистанции даже убогая 37-миллиметровка может при удаче пробить борт...
   Двигаюсь вперёд - чётко, как по инструкции. Позади и по бокам выдвигаются другие танки моего взвода, в нашем тылу из "ганомагов" высыпаются и залегают пехотинцы.
   - Короткая!
   Танк резко дёргается и останавливается на месте. Ещё один снаряд, выпущенный из длинноствольной 75-миллиметровой пушки, размётывает ворох хлама в стороне от позиции противника.
   Чёрт, левее... Ещё немного левее и выше...
   - Вперёд!
   Доворачиваю башню. В стволе уже лежит новый снаряд. По сторонам от моей "четвёрки" два других танка из взвода ведут частый и не слишком прицельный огонь, используя командирскую машину как пристрельщика и наводчика.
   Быстрее. Стрелять чаще и быстрее. Кто успел первым, тот и выиграл. Тот и остался в живых.
   Пятьсот метров. Всего пятьсот метров. Пройти под огнём врага и вмять его в землю двумя десятками тонн брони, размолотить гусеницами. Главное - не подставить борт, а лоб выдержит. Должен выдержать...
   Из-под гусениц летит мокрая после вчерашнего дождя земля, больше похожая на грязь. Ещё немного и тяжёлые "четвёрки" увязли бы в чистом поле, но пока что мой взвод продвигается вперёд. Продвигается, но медленно. Медленнее, чем необходимо!..
   Разрывы поднимаются вокруг тройки танков. Всё ближе и точнее... Краем глаза замечаю, как в левофланговую "четвёрку" попадает бронебойная болванка. Слава богам без пробития - просто высекает сноп искр из толстой башенной брони.
   Наши снаряды перепахивают позицию противника. Два из трёх орудий уже приведены к молчанию - теперь остался только последний рывок и...
   Откуда-то справа, из зарослей низкого кустарника вылетают полдюжины дымных росчерков.
   Твою мать, базуки! Нарвались, как сопляки!..
   В танк справа от меня врезаются сразу три гранаты. Одна безобидно отскакивает от скоса башенной брони, рикошетит и взрывается уже в стороне от танка. Вторая врезается в борт, но лишь только разрывает приваренную именно на такой случай "кровать" и срывает ящик с ЗИПом. А вот третья... Третья аккуратно бьёт по ходовым каткам, отрывая один из них и перебивая гусеницу.
   Разогнавшуюся "четвёрку" заносит и разворачивает градусов на сорок пять вправо.
   - Горо, прикрывай Иори! Пехота, не спать!
   Гранатомётчики - это плохо. На таком расстоянии они сожгут нас несмотря на всю навесную защиту - с дистанции в сотню метров она почти бесполезна. Остаётся лишь молиться всем богам и надеяться на приданную пехоту...
   Стрелковые цепи при поддержке двух "ганомагов" начинают выдвижение в сторону нового противника.
   А мы пока что займёмся оставшимся в строю орудием... Если его не добить, то эта "колотушка" перебьёт оставшиеся без движения машины словно в тире...
   Натужно ревёт двигатель, толкая вперёд танк.
   Ближе... Ближе... Ближе...
   "Четвёрку" дёргает от сильного удара, пришедшегося в лоб, но, слава Аматэрасу, броня не пробита.
   Поздно, господа южане, слишком поздно!..
   Танк буквально сметает хлипкую баррикаду из брёвен и досок, прикрывающую прячущуюся среди развалин пушку. В сторону отлетает, разваливая на части, буксируемое противотанковое орудие. Мехвод проворачивает "четвёрку" на месте, вминая в землю её и расчёт. Взахлёб бьёт курсовой пулемёт, поливая огнём немногочисленные разбегающиеся фигурки в грязно-зелёной форме.
   Рядом вспыхивает разрыв кумулятивной гранаты.
   Мечусь взглядом от одной смотровой щели к другой, ища столь опрометчиво оставленную в тылу позицию гранатомётчиков.
   Залёгшие пехотинцы вяло перестреливаются с кучкой врагов. Словно вынырнувший из глубин Преисподней дымится невдалеке подожжённый из "базуки" полыхающий дымным чадным пламенем развороченный бронетранспортёр.
   Южане понемногу утопают в огне наших стрелков и танка Горо.
   Разворачиваю башню. Один фугас. Другой. Третий...
   Ну, вот, кажется, и всё... дальше одиночек добьёт уже пехота, а мне в ближний бой соваться не стоит...
   Стягиваю с головы шлемофон и провожу ладонью по промокшему от пота короткому ёжику волос.
   Бой... Ещё один бой... Выигранный, но всё такой же бессмысленный, как и десятки предыдущих.
   И нет им конца.
  
   * * *
  
   - Каковы наши потери? - хмуро поинтересовался я, приставив ладонь ко лбу и всматриваясь в силуэт замершего посередине поля танка с перебитой гусеницей.
   - Семеро убитых и двенадцать раненых, тюи-доно, - чётко доложил молодой пехотинец, внезапно оказавшийся старшим над своими товарищами и оттого пытавшийся казаться важнее и взрослее, чем он был на самом деле.
   Тюи-доно - это господин лейтенант, если ты забыл.
   Знаю. Но не люблю я все эти ваши головоломные звания.
   Ты всё ещё не привык. А ведь уже должен был...
   Не хочу привыкать.
   Разве кто-то интересуется твоими желаниями, демон?..
   - Слишком много для засады, организованной немытыми мятежниками, - поморщился словно от зубной боли я. - И, как я понимаю, в числе выбывших из строя командир роты?
   - Так точно, господин лейтенант. Но ранение его не вызывает...
   - Понятно. Пленных уже допросили?
   - Так точно. И это не просто немытые мятежники, господин лейтенант - это остатки 43-го пехотного полка.
   Смел. И даже немного нагл, раз осмеливается перечить старшему по званию в той или иной форме. Из парнишки выйдет толк...
   Если он не погибнет уже сегодня. Или завтра.
   - Тела убитых врагов, оружие и боеприпасы собраны и посчитаны, - продолжал тем временем лейтенант. - Что делать с ранеными и пленёнными южанами?
   - Что и всегда, - равнодушно бросил я. - В расход. Нам некогда сейчас с ними возиться. Всё, свободен.
   - Есть!
   Как у тебя это теперь легко выговаривается-то - в расход... Тебя больше не беспокоит, что из-за тебя погибают невиновные?
   Мы на войне, а они - наш враг. И поэтому они виновны по определению.
   Они виновны лишь в том, что оказались не на той стороне.
   Что ж... Это оказалось их смертельной ошибкой.
   А, быть может, ошибаешься именно ты?
   Нет. И вообще я тебя не понимаю, не у тебя ли я научился всему этому?
   Тихий шелестящий смех раскатывается внутри моей головы.
   Ты настоящий демон. В который раз убеждаюсь в этом.
   Не надоело ещё убеждаться?
   Не так уж и много у меня развлечений, демон. Смотреть, как ты продолжаешь чужую войну - одно из них.
   - Мне просто плевать на вас всех - и на южан, и на северян, - скривил губы в усмешке я. - Чем больше вас сдохнет, тем будет лучше.
   Смех в моей голове становится громче, в нём начинают проскакивать дьявольские нотки.
   Ты такой же, как и мы.
   Ошибка. Я не такой, как вы. Вы все просто плод моей фантазии. Вы - иллюзия, фантом, наваждение. Весь этот мир - всего лишь одна большая галлюцинация.
   После всех этих лет ты ещё продолжаешь убеждать себя?
   Мне не нужно себя убеждать - это чистая правда.
   Ну-ну.
   Быстро вскарабкался на броню "четвёрки", ухватившись за скобы и оттолкнувшись ногами от ходового катка. Залез на башню, уселся прямо на прохладный и жёсткий металл. Достал старый потёртый портсигар и коробок спичек, вытащил папиросу, подкурил и с наслаждением затянулся.
   - ...елься! Пли!
   Лёгкий ветерок донёс до меня обрывки лающих команд, звонко хлестнул винтовочный залп. Я лениво скосил взгляд, чтобы как раз увидеть ряд безвольно падающих фигур в форме солдат южан. Падающих, словно скошенная трава. Словно опрокинутые рукой ребёнка пластмассовые солдатики...
   На мгновенье сердце кольнуло ощущение вины. Вины и ненависти к самому себе...
   За то, что в нарушение всех писаных и неписаных конвенций приказал расстрелять пленных.
   За то, что сделал это так просто и непринуждённо. Как будто бы поздоровался. Или выкурил сигарету. Или...
   За то, что мне было наплевать на то, что произошло...
   Неужели Кай прав, и я действительно стал таким же, как и все эти твари?
   Неужели я победил дракона только для того, чтобы самому стать драконом?
   Неужели я тоже стал чудовищем?..
   Но почти сразу же в памяти, такой далёкой и уже порой кажущейся нереальной, всплыли совсем другие картины...
  
   * * *
  
   ...Это был конец.
   Конец такой неожиданно тяжёлой и страшной войны. К которой мы, как и всегда оказались не готовы...
   Я высунулся по пояс из люка, подставляя лицо холодному бризу, приносящему с собой помимо морской свежести запах гари, крови и выхлопов танковых турбин.
   Размеренно и успокаивающе лязгают гусеницы Т-80 моей роты, кроша траками обломки бетона и развороченный асфальт. Зенитный пулемёт целится своим толстым вороненым раструбом в верхние этажи пятиэтажек, среди которых ещё могут оставаться японские стрелки...
   Но это вряд ли, ведь в авангарде колонны идут зенитные "тунгуски", поливающие огнём автоматических пушек любые потенциально опасные места. Японцы - хороши, но слишком уж самоубийственны как солдаты. Их больше привлекают выгодные огневые точки. Выгодные, а не безопасные. Такие уж они - камикадзе... Храбрые, но подчас избирательно неразумные. Не понимаю я их...
   Не понимаю. И не хочу понимать.
   Не хочу понимать тех, кто решает все вопросы силой. Кто не считает войну чем-то ужасным. Кто считает, что врага нужно уничтожать от мала до велика...
   Но теперь всё должно закончиться. Наконец-то должно закончиться.
   Город Маока, которому теперь вернётся НАШЕ имя - Холмск. Место, где мы сбросили в море последних японцев, высадившихся на Сахалине. Правда, ещё оставались небольшие гарнизоны, закрепившиеся на островках Малой Курильской гряды, но их участь уже решена. Наш флот надёжно перекрыл все коммуникации япов, и теперь можно было больше не опасаться появления подкреплений.
   Наконец-то...
   Толку, что у японцев почти не было специализированных десантных кораблей для нового "Оверлорда"? Зато у них был один из самых крупных гражданских флотов, суда которого с началом войны нескончаемым потоком потянулись с архипелага, везя с собой оружие, припасы и людей...
   Смешно. Всего лишь одна заштатная бригада против целой армии...
   Но мы выстояли. Продержались.
   Пускай и оставляя один за другим города. Пускай и лишённые поддержки флота и авиации, ведущих тяжёлые бои в Японском море.
   Пускай.
   Но теперь всё кончилось... Наконец-то кончилось...
   Проклятье, как же я устал...
   На меня смотрят пустыми глазницами истерзанные войной и брошенные своими хозяевами дома. На меня смотрят дулами орудий сожжённые на улицах портового города японские танки. На меня смотрят...
   А я вижу перед собой лишь море. Свинцово-серое море, сливающееся у горизонта с низкими пепельными тучами.
   Отсюда - с дороги, идущей с верхней части города, построенного на сопках, открывался прекрасный вид. И даже накрапывающий мелкий моросящий дождик не портил мне настроения.
   Ведь мы победили. Всё-таки победили...
   Вторая русско-японская война не стала для нас повторением позора первой, но потребовала не меньшую цену.
   А что всегда требует война?
   Крови. Боли, крови и страданий.
   И мы испили эту чашу до дна.
   Когда, огрызаясь огнём, медленно отходили от первого захваченного высадившимися с моря японцами плацдарма. Когда дрались среди болот и местных лесов, больше похожих на джунгли. Когда прятались среди сопок от кажущихся бесконечными волн вражеских беспилотников. Когда...
   Но теперь всё. Действительно всё.
   Последний враг на острове сброшен в воды Татарского пролива, гарнизоны на Курилах блокированы, а Северный и остатки Тихоокеанского флота вкупе с авиацией вдалбливают Японию в каменный век...
   Мы победили...
   Мы победили?..
   Крики чаек над разрушенным войной городом. Отрывистое эхо перестрелок с последними непримиримыми вражескими солдатами, не пожелавшими сдаться в плен. Грохот идущей по улицам бронетехники.
   Всё, хватит.
   Больше никакой войны, больше никакой крови. Надоело. Надоело!..
   Не хочу больше убивать вместе с врагами и себя самого. Не хочу превратиться в такое же чудовище, что и наши враги.
   Не хочу...
   Боюсь.
   Боюсь того, что перестаю быть человеком, а превращаюсь просто в машину для убийств. Нерассуждающую. Не ведающую пощады и колебаний.
   Существо, в котором не остаётся почти ничего человеческого.
   Страшно...
   А затем все посторонние мысли исчезают.
   Исчезают в разрыве вылетевшей откуда-то из переулка реактивной гранаты, воткнувшейся в башню идущего головным танка. Кажущиеся ещё мгновение назад безжизненными оживают каменные джунгли. Оживают, огрызаясь огнём и сталью.
   Головной Т-80 вздрагивает от попаданий кумулятивных гранат, срывающих с его башни коробочки активной брони, но сдаваться так просто не собирается. Живучая машина! Чтобы отправить его вместе с экипажем на тот свет нужно полдюжины прямых попаданий, не меньше.
   Ныряю в люк, захлопывая за собой крышку, и приникаю к перископу.
   Первый танк в колонне всё ещё держится. Его башня разворачивается влево, рокочат спаренный и зенитный пулемёты. Выстрел! И главный калибр разваливает на части одну из полуразрушенных стен старой многоэтажки, торчащей будто бы гнилой зуб в пасти великана.
   Откуда бьют? Чёрт, похоже, что из подвала... Это плохо - танкам япов не достать, углы снижения пушки и спаренного пулемёта не позволят. Можно бы немного сдать назад, чтобы поймать в прицел импровизированный дот... Можно бы, но не получится. Мы же в городе - некуда тут особо сдавать. Так что вся надежда только лишь на пехоту и на то, что своими выстрелами мы заставим обрушиться эти дома, чтобы, сложившись словно карточные домики, они погребли под своими обломками врага...
   Колонна яростно огрызается огнём из всех орудий. Сопровождающая её пехоты горохом сыпется с брони бээмпэшек и бэтээров, залегает и начинает понемногу выдвигаться в сторону обнаруженного противника.
   Но японцы так просто не сдаются - вот замер с распоротой гусеницей головной Т-80, корма которого дымится от прямого попадания. Это ещё ничего, это ещё терпимо. Лучше уж возможное возгорание топлива, которое случится не сразу, и не вдруг, чем детонация боекомплекта. Главное, успеть задавить врага огнём и дать экипажу возможность спастись...
   Вот замирает ещё один танк. А в следующий миг мощнейший взрыв сворачивает ему на бок многотонную башню...
   Вот превращается в огромный пламенный шар одна из легкобронированных "тунгусок", лишённая защиты в виде активной брони...
   Вот взрыв тяжёлой гранаты буквально разрывает пополам ещё одну "восьмидесятку", но на этот раз не танк, а БТР...
   Вот...
   Но всё уже кончилось. Враг обречён и не может не понимать этого. Добить его окончательно - это лишь дело времени.
   Давай, капитан. Осталось совсем немного. Пролей ещё немного чужой и своей крови, чтобы не допустить крови большой.
   Осталось совсем немного...
  
   * * *
  
   В воздухе пахло осенью.
   С уцелевших деревьев слетали пожелтевшие, будто древний пергамент, листья, образовывая настоящий шуршащий ковёр под ногами. Местами ещё проглядывали зелёные травинки, с трудом пробившиеся сквозь густые копны сухостоя, но уже было понятно, что осень пришла в этот раз всерьёз и надолго. Впрочем, пора бы уже - всё-таки как-никак ноябрь месяц на дворе... Но слава Всевышнему, за такую осень! После на редкость отвратительного дождливого и холодного лета она стала настоящим подарком.
   Особенно для нас - для солдат.
   Дороги, превратившиеся в сплошные полосы грязи, где легко застревали даже мощные "уралы" и "металлы". Холод и стужа, пробирающие сквозь бушлат b превращающие технику в передвижные морозильные камеры. Нескончаемые потоки выбывших из строя бойцов - с переохлаждениями и Болезнью-Чьё-Название-Нельзя-Произносить-В-Армии. Пневмонией, то бишь. Про обычные мелочи вроде банальной простуды и ангины даже и говорить не стоило, но мало кто рассматривал их в качестве повода не воевать.
   Горлышко болит? Ножку натёр? Пальчик прищемил?
   Вставай и не ной, как тёлка, воин! Ты мужчина, твою мать, или сопля? От тебя зависят твоя жизнь и жизни твоих товарищей, а ты стонешь и жалуешься. Ещё не понял, что ты на войне, утырок? Ну, тогда и не поймёшь.
   Между пальцев тлела зажжённая сигарета, под подошвами берцев хрустел размолотый в крошку асфальт. Грудь наполнял свежий приморский воздух, а в спину дул лёгкий бриз. Навстречу попадались наши солдаты, много солдат, но никто в нарушение Устава не отдавал мне воинского приветствия...
   И правильно.
   Все эти вытягивания по струнке и строевая хороши для парадов, показухи и штабных шаркунов. А на войне козырнуть - это значит показать врагу, кто есть более приоритетная цель. И за излишнее усердие в таких делах можно и по зубам получить. Иногда даже прикладом в особо клинических случаях.
   Господи, сколько же самых разных сопляков я повидал на своём не слишком длинном веку? Тех, кто был непомерно крут в мирное время и мигом сдувался с началом войны. Тех, кто вечно ныл и жаловался на всё и вся, будь то война или мир. Тех, кто был отчаянно храбр и выбивал собственные имена для потомков на броне протараненных танков и накрытых собственными телами гранат.
   И видел я тех, кто всегда тихо и незаметно выполнял поставленные задачи, и так же тихо сгорал в огне войны. Без громких слов. Без горделивых поз.
   Просто потому что так надо.
   Просто потому что больше некому.
   Таких всегда много. Таких всегда большинство. Тех, кто не войдёт в историю и о ком не будут рассказывать школьникам.
   Тех, кто на самом деле победил.
   Победил и ушёл. Кто в сырую землю, а кто домой - так же тихо и без лишних слов отстраивать разрушенные города и налаживать мирную жизнь.
   Кто-то говорил, что наша молодёжь - поколение, рождённое в смутное время крушения Союза - это потерянное поколение. Одурманенные западными ценностями и развращённые жизнью в стране, где можно зарабатывать, не работая. Забывшие, что такое Родина, долг и честь. Забывшие всё и вся...
   Всё это ложь.
   Да, они выросли непохожими на нас - рождённых в СССР. Но они не хуже и не лучше - они просто другие, просто не такие, как мы. Молодые и злые - выросшие в стране, живущей по волчьим законам. И слишком хорошо умеющие драться...
   Сколько было таких мальчишек даже только под моим командованием? Уже не помню. Кто-то погиб в первые же дни войны, кто-то умер потом, ну а кто-то дожил и до победы...
   И принёс эту победу.
   Пусть так будет всегда - пусть всегда будет кому приносить победу, втыкая знамя в руины чужой столицы. И неважно, что поведёт в бой - коммунистические идеалы, вера в царя и Бога, или же что-то ещё. Да и вторично всё это по большому счёту
   Когда в твой дом приходит враг, тебя ведёт только желание вышвырнуть его прочь.
   Я знаю, что мы можем проиграть войну наступательную, когда люди не понимают, за что идут в бой.
   Чем была Маньчжурия и Корея для солдат, дравшихся на первой японской? Понимали ли красноармейцы, зачем прокладывают своими телами дорогу через линию Маннергейма? Знали ли советские парни, почему Партия и Генеральный Секретарь посылают их в далёкий Афганистан?
   Но я не верю в то, что мы когда-нибудь проиграем войну оборонительную. Действительно проиграем. И не сражение, а всю войну. Да так, что не сможем потом подняться и дать сдачи.
   Не верю.
   Не бывать этому.
   Пока жив хоть один солдат, пока жив хоть кто-то...
   ...Дотлевшая до фильтра сигарета обожгла пальцы, и я поспешил выбросить окурок прочь.
   Чёрт, вот так задумаешься и, пожалуй, даже можно споткнуться и навернуться...
   Занятно. Раньше как-то я не заморачивался такими вещами... Ну, раньше, это в смысле пока воевали. Хотя и раньше, я как-то не особо... Некогда мне как-то было думать. Да и вообще в армии и на войне думать много крайне неразумно - пока ты всё взвесишь тебя уже десять раз схарчат и не подавятся. Тут всё просто - кто первый встал, того и тапки. Кто успел ударить первым, за тем и следующий ход... Да и будешь много шевелить мозгами окружающие ещё могут подумать, что ты элементарно тупишь...
   А вот теперь отчего-то у меня образовалось свободное время, когда хочется просто посидеть в тишине и о чём-то поразмышлять. Раньше вроде бы ни минуты свободного времени не было, а вот сейчас... Ну, ладно война - там вообще не спишь и не ешь толком, а постоянно дерёшься с врагом. Даже когда день за днём до кровавых мозолей копаешь окопы и капониры, или подбираешься к врагу, проталкивая танки сквозь грязь и слякоть.
   Наверное, я теперь просто по-другому воспринимаю ход времени - как спрессовалось оно у меня во время драки с японцами, так и не хочет больше разворачиваться. И там, где я раньше потел бы часа два, теперь управляюсь минут за сорок. Привык действовать быстро и без колебаний, ёпта...
   Так... Ну, где там комбат-то? Надо бы уже разузнать, что будем делать дальше - куда на постой становиться, когда кухню развернут и так далее, и тому подобное. Увы, но для службы в качестве ротного мало храбро водить в бой людей и умело командовать. Надо ещё и выполнять тысячу и одну рутинную мелочь, без которых твоё подразделение не будет боеспособно.
   - Эй, дружок, где подполковник Абрамов? - дёрнул я первого попавшегося бойца.
   - К стадиону пошёл, тарщ капитан.
   Ага... Ну, стадион - это не так уж и далеко, всего пять минут ходьбы, насколько я помню этот город...
   Насколько помню я этот город...
   А ведь я помню его совсем не таким - не истерзанным, не залитым кровью и вытекшим из пробитых баков топливом. Я помню его мирным и красивым.
   Мне всегда нравились местные городки - небольшие, но аккуратные. Почти всегда зажатые между сопками и морем, но...
   Но после того, как Южный Сахалин стал полем битвы в нём всё изменилось.
   Жалко, безумно жалко... Вряд ли когда-то этот остров станет прежним - почему-то я не верю, что Москва захочет поднимать область из руин. Это же не Чечня, где полным-полно сильных и опасных кланов, которых нужно ублажать и задабривать, чтобы они вновь не подняли мятеж в будущем... Здесь же основное население - русские, которых не жалко и бросить на произвол судьбы... Спасение утопающих - дело рук самих утопающих, ага...
   Горько.
   И почему только мы всегда так привечаем чужаков и не стоим горой за своих?..
   ...Внезапно ветер изменил своё направление, начав дуть мне прямо в лицо, и я будто бы натолкнулся на невидимую стену.
   Воздух был буквально заполнен запахами крови и гнили - страшный запах, невероятно страшный... Не возникают они сами по себе - так могут смердеть только трупы. Много трупов, которые никто не удосужился закопать в землю или сжечь.
   ...Абрамова я нашёл курящим около его "уазика".
   И при взгляде на его лицо мне стало дурно - такие глаза могут быть только у человека, который заглянул в самую глубину Ада.
   - Здравия желаю, тарщ полковник, - кивнул я своему командиру.
   - Что? А, это ты, Игорь... - бесцветным голосом протянул Абрамов.
   - Я здесь по поводу... - начал было я, но почти сразу же осёкся. - Что случилось, Сергей Николаевич?
   - Что случилось, спрашиваешь? - подполковник прикрыл глаза. - Да, в принципе... Ну да, твою мать, ничего такого, чего бы не случалось раньше и не случилось.
   - Я вас не совсем понимаю, Сергей Николаевич...
   - Игорь, ты хорошо знаешь историю? - Абрамов открыл глаза и взгляд его устремился куда-то вдаль. Сквозь всё и вся.
   - Ну, как бы неплохо... - протянул я, не вполне понимая, к чему клонит мой командир.
   - Про то, что, например, натворили японцы в Маниле, в сорок пятом году знаешь?
   Я категорически мотнул головой - никогда не интересовался подобным. Просто иногда любил читать военно-приключенческие и фантастические книжки, вот и знал побольше среднестатистического обывателя. Ну, по крайней мере, таково было моё мнение.
   - Не знаешь... А натворили они тогда мало хорошего... - подполковник немного помолчал и продолжил. - Когда японцы поняли, что город им придётся оставить, они...
   Предчувствие чего-то страшного вползло в меня ледяной змеёй, обвившей позвоночник. В горле моментально пересохло, а сил сглотнуть отчего-то просто не находилось...
   - Хочешь знать, что они тогда сделали, Игорь?
   Нет...
   Нет!..
   * * *
  
   - ...Господин лейтенант! Господин лейтенант, вас вызывают по радио!..
   Я словно бы вынырнул с большой глубины - слишком тяжело в последнее время давались мне погружения в воспоминания ещё ОТТУДА. И вырваться из омута прошлого теперь задача непростая - такое впечатление, будто бы с мясом вырываешь ржавый иззубренный гарпун.
   Чем больше я живу здесь, тем сильнее становится ощущение, что прошлая (или всё-таки будущая?) жизнь всего лишь пригрезилась. И у меня просто поехала крыша от всего увиденного и пережитого на этой войне...
   Или не поехала? Или поехала, но ещё не на этой войне?
   Вопросы, вопросы... И каждый заставляет усомниться в здравости собственного рассудка, твою мать!..
   - Именно меня? - скептически прищурился я. Вроде бы старшим в этой сборной солянке был тот пехотный капи... Ах да, он же временно не боец. Ну да, ну да - теперь всё более-менее понятно...
   - Так точно! Из штаба полка.
   Ну, тогда это точно проигнорировать не получится - себе дороже будет...
   - Лис-12 на связи, - добравшись до развёрнутого полевого узла связи, принял увесистую трубку из рук радиста. - Как слышно меня, приём?
   - Лис-12, говорит Эдзо-9. Слышу вас удовлетворительно, - раздался в трубке искажённый помехами голос начштаба. - В вашем районе прорвались южане силами до трёх батальонов. Возможно подойдут в ваш квадрат в течение ближайших часов. Сколько подойдёт - неизвестно. Ваша задача - не допустить дальнейшего продвижения мятежников на север. Задержать любой ценой. Старшим над сводной пехотно-танковой группой назначаетесь вы, Лис-12. Как поняли меня, приём?
   - Вас понял, Эдзо-9, - сквозь зубы процедил я. - Приём.
   - Продержись там хотя бы часов двенадцать, Лис-12. Как только получится отправим вам на помощь подкрепление. Конец связи.
   Только каким-то чудом сдержал себя и не швырнул трубку на коробку полевого телефона.
   Твою же ж мать!..
   Но ярость всё-таки не прорвалась наружу - вновь пришла на помощь непроницаемая для эмоций маска настоящего офицера Императорской армии. Воин Страны Восходящего солнца никогда не должен показывать, что он зол или испуган. Никогда. Ни за что. Сделать это - означает покрыть себя позором и потерять лицо.
   Стоп.
   Не о том я сейчас думаю.
   У меня всего часов десять, чтобы скромными наличными силами подготовить хоть какое-то подобие обороны.
   Так, так, так... Что мы имеем-то? Две боеспособные "четвёрки" и восемь "ганомагов", плюс ещё один подбитый танк, пригодный в качестве неподвижной огневой точки. Броневик... Броневик, к сожалению, полностью бесполезен - патроны противотанкового ружья продырявили ему движок и разнесли пулемёт. Остаётся только снять с него боекомплект и перевести экипаж в "суслики". То же самое ещё с одним бронетранспортёром, а вот броневик сгорел начисто. Печально.
   Дальше - артиллерия. С этим плохо, даже очень. Всего лишь две пехотные 75-миллиметровки и один миномёт. Второй "махра" бездарно профукала ещё по дороге - уроды!.. Плюс какое-то количество "базук" - своих и трофейных, а также ротные пулемёты.
   Негусто.
   Если на нас и правда попрёт пара-тройка батальонов мятежников, то нам придётся худо. Очень худо.
   Впрочем... Что там может с высокой долей вероятности прорваться вглубь наших линий? Скорее всего танки и некоторое количество мотопехоты.
   Танки, танки... Вряд ли что-то действительно стоящее - здесь ведь не основное направление удара, сил что у нас, что у южан маловато. Так что появления "першингов" можно не бояться - скорее уж что-нибудь наше рiдное японческое, да лёгкие амерские машины. Тоже, в принципе, не слишком здорово, учитывая наши мизерные силы. С такими силами лучше вообще не ввязывать в стычку с кем-нибудь более-менее серьёзным. Идеально было бы дождаться прихода подкрепления - после основной ударной волны наших войск и команд зачистки, типа моей, в арьергарде идут соединения лёгких машин, играющих роль "пожарных команд". То есть добивателей всей той швали, что всё же сумеет пробиться сквозь наши ряды. Ну, только, разумеется, если не прорвётся кто-нибудь большой и страшный, а то нашим модернизированным "бэтэшкам" и "пумам" придётся туго - пока ещё подойдут тяжёлые танки сдерживания...
   Кто там, кстати, говорил, что Япония - неподходящий театр танковой войны? То-то я смотрю они в моём времени сотнями клепали бронеходы... Ну, и что с того, что большая часть этой страны покрыта горами? Просто, значит, не будет походов танковых клиньев где вздумается - это же всё-таки не Европа, гладкая как стол в основной своей массе. А что будет взамен? А будет ожесточённая борьба за единственно возможные направления для атаки - долины, побережья и им подобное. Танк всё-таки штука очень универсальная - лучше него человечество пока что ничего не придумало для завоевания господства на суше. Япония, Россия, Ирак, Аргентина - без разницы, где будет идти война. Танк - это оптимальное сочетание наступательных и оборонительных характеристик, ёпта.
   Стоп.
   Не об этом сейчас нужно думать, совсем не об этом.
   - Лейтенанта пехотинцев ко мне, живо!..
  
   * * *
  
   Разумеется, это оказалась самая настоящая сборная солянка из самых разнокалиберных машин - японских, американских и даже британских. В отличие от нашей армии, практически полностью перевооружённой на немецкие машины с незначительными вкраплениями советских, мятежники не упустили шанс нажить себе дополнительной головной боли в виде обеспечения боеприпасами и запчастями целой кучи образцов бронированной и не очень техники. Впрочем, проклятые капиталисты с их производственными мощностями, что в пору ещё единой Империи, были сосредоточены в основном на юге архипелага, могли позволить себе такую роскошь...
   С экономической точки зрения. Но уж никак не с военной. Обеспечивать наступающие или обороняющиеся части парой-тройкой десятков типов патронов и снарядов? Увольте...
   ...Идущий в головном охранении "стэгхаунд" подвела самая банальная наглость. Ну, и, если честно, неистребимая привычка всех колёсных бронемашин переть в первую очередь по дороге, ибо на пересечённой местности они проигрывали танкам по проходимости, и проигрывали здорово.
   Взрыв пары десятков килограмм тротила под передним левым колесом буквально подбросил не такую уж и лёгкую машину в воздух, мигом скинув её с дороги. Мехвод второго броневика резко отвернул в сторону, и по невероятному стечению обстоятельств "стэгхаунд" умудрился проскочить передними колёсами при развороте ещё пару вкопанных на дороге мин... Чтобы в следующее мгновение ещё один взрыв сорвал литую резину с заднего правого колеса. Броневик сполз в кювет, ткнувшись носом в землю.
   Колонна техники южан мгновенно рассредоточилась, не решаясь, впрочем, продвинуться вперёд, опасаясь новых сюрпризов от наших сапёров.
   Увы, но их опасения были практически напрасны - всего наличного запаса противотанковых мин, завалявшихся в загашнике у пехотинцев, едва хватило, чтобы надёжно перекрыть дорогу и воткнуть пару подарочков по обеим сторонам трассы.
   Но своё дело мины сделали - минус две машины у врага, плюс мятежники замешкались и потеряли темп. Им бы сейчас развернуться, разогнаться и тупо смять нас массой превосходящих сил, но нет - замешкались, испугались новых подрывов...
   Так платите же за свою трусость, твари!..
   - Всем - огонь!
   Коротко рявкают замаскированные до поры до времени наши 75-миллиметровки, басовито ухает крупнокалиберный миномёт. К своим собратьям по оружию присоединяется и башенное орудие танка Иори, превратившегося на время в неподвижную огневую точку. На фоне такой хоть и крайне жидкой, но всё-таки артиллерийской канонады короткие сухие выстрелы из трофейных противотанковых ружей практически не слышно.
   Плохой бой, плохой! Мало снарядов, да ещё и огонь приходится вести на максимальную дистанцию - паршивый расклад. Очень.
   Но иначе никак.
   Пока южане не очухались - нужно выбить у них как можно больше "коробочек", чтобы они не подобрались поближе и не устроили нам тут "последний день Помпеи".
   Из пушек - по средним танкам, из ружей - по лёгким, из миномёта - по пехоте! Нет нужды уничтожать всех южан до единого - нужно просто так им врезать, чтобы они остановились и растерялись.
   И дали нам столь необходимое время на подход подкрепления.
   Все первые выстрелы пехотных орудий и миномёта естественно ушли в "молоко" - впрочем, сложно ожидать чего-то другого от второсортной заштатной роты. Не подвёл Иори - всего лишь третьим выстрелом он подбил вражеский "чи-ха". Неожиданно порадовали парни с трофейными противотанковыми ружьями - общими усилиями они сумели разорвать гусеницу у ещё одного "чи-ха" и всадить крупнокалиберную пулю в смотровую щель мехвода у третьего.
   Ну и на кого вы вообще рыпаетесь-то? А, южане? Куда вам против тех, кого обучают и инструктируют бойцы, прошедшие с боями половину Евро...
   Мысль даже не успела подойти к своему концу, когда на нас обрушился ответный удар.
   Южане не постеснялись и вдарили по нам из всех стволов и калибров. Град снарядов обрушился на позиции наших артиллеристов, перепахивая кучи деревянного мусора, оставшиеся от крестьянских хижин.
   Расстояние... Расстояние примерно километр - пора бы уже и применить приём "три гвоздя", как мы его называли в батальоне. Три подкалиберных по цели в максимальном темпе - на восемьсот, тысячу и шестьсот метров. За счёт настильной траектории полёта поражение цели практически гарантировано.
   Научил я этому приёму и местных. И надо сказать, не без успеха.
   Раскатисто рявкает башенное орудие, раз за разом ударяя по ушам грохотом. Летят один за другим подкалиберные 75-миллиметровые снаряды, когда вздымая фонтаны земли, а когда и высекая снопы искр.
   Разворачиваются в линию "шерманы" и "чи-ха" южан. Позади на стареньких японских бронетранспортёрах продвигается пехота.
   Много их, слишком много. До батальона пехоты почти при двух десятках "коробочек". Столько нам при самом лучшем раскладе не уничтожить. "Четвёрка" - это же вам не "тигр". На фокусы немецких танковых асов, выбивающих по полудюжине врагов и остающихся невредимыми, она принципиально неспособна.
   Пехотные 75-миллиметровки делают ещё несколько залпов, выбивают пару танков и замолкают. Похоже, что навсегда - озверевшие от потерь южане буквально перемешивают с землёй позицию артиллеристов. Делают свой самый успешный выстрел миномётчики, с ювелирной точностью положив тяжёлую 120-миллиметровую мину прямо в открытый сверху десантный отсек БТР "хо-ки".
   Взрыв разрывает сделанные из тонкой брони борта "коробочки", поднимая к небу столб дыма, огня и кровавых брызг от превращённого в фарш десанта.
   На старом заросшем сорняками поле под безымянным городком становится ещё одним чадящим огнём и дымом слитком металла больше. Сколько их уже? Чёрт, и не сосчитать даже... И нет времени на то, чтобы считать.
   Бьют орудия "четвёрок" - этот звук я теперь уже ни с чем не спутаю. Бьют... Бьют? А почему только два? Где Иори? Где ты? Сейчас... Сейчас я найду тебя, старина...
   Что-то с силой ударяет по касательной в башню моего танка, и тотчас же оглушающий звон буквально наполняет всё моё тело.
   Попали? Чёрт, попали... Но вроде бы всё в порядке - пробития нет.
   Ничего, сейчас я тебя достану...
   Башня дёргается от нового попадания, сопровождаемого помимо звона ещё и отвратительным скрежетом - похоже, что на этот раз ещё и сорвало лист навесной брони.
   Проклятье, как ни маскируй танк, а башню нормально не спрячешь! Вот, видать, и заметили её эти твари и теперь садят...
   Позицию... Срочно менять позицию...
   - Горо, отходим!
   Закопанные по самую башню в кучи хлама танки начали сдавать задом, высвобождаясь из объятий импровизированных полевых укрытий.
   Ловлю в забранной броневым стеклом смотровой щели место, куда мы отбуксировали танк Иори.
   С виду "чётвёрка" полностью исправна - ни следов попаданий, ни огня, ни дыма. Но башня почему-то замерла в одном положении, а длинный хобот пушки слепо уставился в землю.
   Всё понятно...
   Пусть смерть твоя будет легче пера, воин Империи.
   Оставленные для нашего прикрытия пехотинцы поджигают и разбрасывают одну за другой дымовые шашки, чадящие густым чёрно-серым дымом. Под прикрытием этой завесы мы с Горо отступаем прочь с нашей раскрытой позиции. Рядом поднимают фонтаны земли летящие со стороны противника бронебойные снаряды. Стреляем в ответ. Из-за дыма почти ни хрена не видно, ну да и по барабану - будем считать это чисто беспокоящим огнём.
   Или напоминающим.
   Напоминающим о том, что мы ещё живы и можем драться! Слышите, южане? Империю не победить, не убив последнего преданного ей солдата!
   Отходим. А враг всё ближе и ближе. И разрывы снарядов мятежников ложатся всё ближе и...
   Танк Горо, идущий слева от меня, вздрагивает от попадания. А в следующий момент мощнейший взрыв сдетонировавшего боекомплекта срывает башню "четвёрки". Многотонная громада крутясь отлетает прочь от превращённого в исполинский костёр танка.
   Прощай, мой соратник.
   Разворачиваю башню, ища того, кто мог это сделать...
   Будто бы огромная кувалда бьёт по корпусу моей "четвёрки". Что-то резко ударяет мне по лбу, и по лицу стекает тёплое и липкое.
   Звон в ушах. Темнота в глазах. Темнота. Темнота...
  
   * * *
  
   - ...Хочешь знать, что они тогда сделали, Игорь?
   Нет...
   Нет!..
   - Убили они тогда всех в этой грёбаной Маниле, - проскрипел Абрамов. - Просто взяли и вырезали целый город. Потому как понимали, что придётся его оставлять и... И знаешь, почему я вспомнил про это?
   Мёртвый взгляд подполковника. Запах... Запах!..
   - Нет... - попятился я. - Нет... Не... не может быть!..
   - На стадионе, - бесцветным голос бросил мой командир. - Если хочешь - иди туда. Но лучше не надо. А то больше не сможешь жить, как раньше. Я вот теперь не могу. Не ходи туда, Игорь, хорошо? Там даже взрослых мужиков выворачивает, а ты ж ещё молодой совсем - даже...
   Абрамов всё ещё продолжал что-то бубнить себе под нос, уставившись куда-то вдаль, а я уже шёл... Нет, почти бежал ко входу на стадион, охраняемый оцеплением из солдат. Кто-то что-то кричал мне вслед, но я ничего не слышал. Передо мной был лишь тёмный коридор, заваленный всяким хламом, и белеющий в конце прямоугольник света.
   Вперёд... Вперёд... Ещё немного... Ещё немно...
   Кажущийся ослепительным после полумрака солнечный свет бьёт, кажется, прямо в мозг, просвечивая меня насквозь подобно рентгену.
   А затем глаза привыкают к новому освещению и...
  
   * * *
  
   Звон в ушах. Ничего не вижу. Ничего не вижу! Грохот выстрелов и взрывы. Торопливое тарахтение пулемётов и звонкие хлопки винтовок. В нос бьёт противный запах палёного металла и горящего бензина. Противный запах. Плохой. Плохой! Худшее, что может ощутить танкист...
   Больно... Онемели руки. Болит голова. Просто раскалывается от боли. На губах что-то тёплое и солёное. Кровь? Кровь...
   Меня куда-то тащат. Кто-то тащит.
   - Вытаскивайте его, скорее!
   Айку, мой верный Айку...
   - Живее же, ублюдки!..
   Не волнуйся ты так, я ведь жив... Не волнуйся, твой командир жив...
   Ведь я жив?..
   Звон в ушах. Темнота в глазах. Темнота. Темнота...
  
   * * *
  
   Не бразильская Маракана и не московские Лужники. Просто самый обычный стадион самого обычного русского городка, в котором раньше не насчитывалось и полсотни тысяч населения. Без сплошного кольца трибун - они есть только с одной стороны, а с остальных - просто высокий бетонный забор...
   Поверх которого сейчас тянется старая ржавая колючая проволока, наверняка "позаимствованная" на каких-нибудь местных складах. А по углам выросли грубые деревянные вышки для караульных.
   Да, для караульных. Охранников. Вертухаев.
   Тех, кто охранял импровизированный концентрационный лагерь, организованный японцами в городе. Почему они не нашли ничего более полезного в плане обороны, чем согнать всех оставшихся жителей в одно место? Да кто их ублюдков знает!..
   Сделал несколько шагов, бессильно осел на бетонную плиту.
   Я видел многое. Очень многое. И плохое тоже. Особенно плохое.
   Даже хуже, чем плохое. Ужасное. Отвратительное.
   Я видел на своём не слишком долгом веку кровь. Много крови. Проливал свою, выпускал чужую...
   Меня не пугают мертвецы. Знаю - бояться нужно не мёртвых, а живых.
   Я много раз заглядывал в глаза смерти. Когда в самые первые чёрные дни этой войны отходил с выжившими от захваченного врагом побережья. Когда сходился в лоб в лоб с японскими танкистами в тесноте узких долин. Когда горел в подбитой "восьмидесятке" на улицах Южного. Когда шёл по разрушенной бомбёжками столице острова.
   Но то, что я увидел сейчас...
   Самое обычное футбольное поле. Наверняка заросшее травой. Наверняка уже пожухшей и пожелтевшей...
   Которую сейчас было просто не видно из-за разбросанных повсюду тел.
   Это были не военные - не наши солдаты. Просто гражданские. Мирные жители. Которых сначала согнали сюда, будто скот в загон, а затем уничтожили.
   Просто взяли и истребили.
   Стёрли. Как что-то ненужное.
   Походя.
   Между делом.
   Потому что понимали, что последний рубеж японцам уже не удержать.
   Закрыть глаза, чтобы больше не видеть. Не видеть. Не видеть!..
   Но тщетно - предательница-память уже запечатлела всё раз и теперь уже навсегда. Как будто вытравила кислотой на железе.
   Сотни тел. Сотни! А может даже и тысячи... Не знаю... Не знаю!..
   Не солдаты, не воины. Те, кто просто не мог нормально сражаться - старики, женщины, дети. Те, кто с началом войны понадеялся отсидеться, пока угроза не минует...
   Не миновало.
   Застыли на верхних краях трибун тонкие стволы пулемётов в обложенных мешками с песком огневых точках. Именно оттуда - с господствующей высоты их всех и расстреляли. Как просто, да? Как в тире. Но где все мишени - живые. Временно. Ненадолго. Раз, и кусочек свинца переключает человека из положения "жив" в положение "мёртв".
   Как просто...
   Ещё секунду назад ты жил и дышал. Мечтал, любил, ненавидел, надеялся...
   А потом всё. Конец.
   И ничего уже с этим не поделать.
   Непослушными, будто бы онемевшими пальцами достаю из нагрудного кармана мятую красно-белую пачку уставного "Перекура". Редкая гадость, я вам скажу - просто сено и солома, а не табак, но когда на остров уже почти год не завозят ничего сверх необходимого, поневоле будешь рад и паршивым сигаретам с армейских складов...
   Пробившая руки внезапная дрожь рвёт пальцами мягкий картон, и бело-жёлтые трубочки рассыпаются по земле. Успеваю поймать одну прямо на лету. Закусываю фильтр, достаю дешёвую зажигалку-"крикет", щёлкаю колёсиком...
   Табачный столбик, обёрнутый в тонкую папиросную бумагу, втягивает в себя маленький язычок пламени. Лёгкие обжигает горечью, а голова моментально идёт кругом - слишком долго я уже не курил, видно...
   Нет, Игорь, нет! Не закрывай больше глаза!
   Смотри! Надо смотреть, надо!
   Это нельзя забыть. Нельзя. Нельзя. Нельзя!..
   Веки всё-таки норовят сомкнуться. Предательски сомкнуться! И это ведь так просто... Раз, и две почти что броневые шторки отделяют тебя от жестокого и страшного внешнего мира. И ты ничего не видишь. Совсем ничего. Но это и хорошо, потому что от увиденного сердце уже превратилось в разрываемый болью и гневом кусок льда. Ещё чуть-чуть и оно не выдержит, не выдержит...
   Смотри, Игорь, смотри!..
   Но сил просто нет. Страшно. Страшно! Впервые за очень долгое время я чего-то боюсь просто до одури, до желания заорать во всю глотку от ужаса убежать прочь, сломя голову. Не могу смотреть вперёд, просто не могу. Хоть режьте меня, хоть убивайте. Но там - бездна. Бездна! Которая начинает затягивать, если слишком долго задержишь на ней свой взгляд. Раз, и всё - ты пропал. Внешне ты ещё человек - ходишь, дышишь, говоришь, смеёшься...
   Но внутри уже пусто. Пусто и темно. И эта тьма в любой момент готова прорваться наружу, сметая всё и вся на своём пути.
   Есть вещи, которые могут лишить разума раз и навсегда. Раз! И навсегда... Есть вещи, на которые просто нельзя смотреть, будь ты хоть сто раз нордически-спокойный солдат и убийца, так что...
   Так что беги, Игорь. Беги прочь отсюда, пока твой разум ещё с тобой. Беги, пока не оставил здесь слишком много частичек своей души.
   Беги!..
   Медленно поднимаюсь с холодного и жёсткого бетона. Медленно, будто сомнамбула. Иду к выходу, будто бы слепец - практически на ощупь. Перед глазами не тёмный проход, а страшная картина, которую оставляю за спиной.
   И тут я совершаю ошибку. Наверное, одну из самых больших и страшных ошибок в своей жизни.
   Я в последний раз оборачиваюсь назад.
   Женщины, старики, немногочисленные мужчины... Все они лежат вместе, вповалку. В месте, где остались теперь уже навсегда. Где в последний раз взглянули в небеса и вдохнули холодный осенний воздух...
   И тут взгляд вырывает из общего фона картину... Нет, кажется, что ничего страшного в ней на первый взгляд и нет.
   Или?..
   Это была игрушка.
   Простая мягкая игрушка. Пушистый забавный леопард, отчего-то походящий на плюшевого медведя. С круглыми глазами-пуговицами и жёсткими усами - самоделка, сшитая чьими-то умелыми и добрыми руками...
   Лежащая сейчас в луже крови и осенней грязи. Разорванная почти пополам попаданием тяжёлой пули, вырвавшей из тряпичного зверька клоки пятнистой шкурки и ваты...
   И тонкая рука ребёнка, сжимающая любимую игрушку.
   Закрываю глаза, чувствуя, как всё внутри наполняется болью и яростью. И цвет их - чёрный, чернее самой ночи.
   Закрываю глаза, чувствуя, как всё внутри наполняется Тьмой...
   Поздравляю, Бездна - ты победила.
   Я - твой.
  
   * * *
  
   Не помню, как ушёл из этого проклятого места, не помню... Не знаю я и того, как снова оказался в расположении роты - рядом со своим верным стальным зверем. Тем, кто никогда не предаст и всегда поймёт выжженную изнутри душу собрата по оружию...
   Я знал лишь только то, что полковник Абрамов был прав - мне не нужно было туда ходить, потому что я больше не могу жить, как жил до того страшного мига. Многое я повидал, но на фоне опустошения от окончания тяжёлой войны, взял и сломался. Просто потому что на миг расслабился, и решил, что всё кончилось.
   Ложь.
   Для меня это теперь уже никогда не кончится. Никогда.
   Я с кем-то говорил, куда-то шёл, что-то делал... Но в то же время это был словно и не я, а кто-то другой. Или это просто я стал кем-то другим? Кем-то, кто живёт в моём старом теле и смотрит на мир моими глазами, но это не я.
   Мгновения размеренно и неторопливо сменяли друг друга, сливаясь в потоке вечности, и вместе с ним приходило понимание того, что всё изменилось.
   Я изменился.
   Внутри меня как будто бы разлеталось на куски огромное зеркало, в котором отражался я...
   Дзыньк, и ещё одна трещина полосует душу на несколько новых частей.
   Дзыньк, и в Бездну летит ещё один отвалившийся кусок зеркала, открывая за собой сплошную пелену мрака.
   Ничего не остаётся, кроме мрака. Мрака и Тьмы. Не плохой и не хорошей - просто жестокой и беспощадной.
   Но знаете...
   От этого так легко на осколках души. Всё становится таким простым и понятным...
   - ...японцев ведут.
   Мир замирает.
   Я полностью обращаюсь в слух, а глаза словно бы сами по себе начинают искать мишень.
   Наведение, захват цели, распознавание.
   Колонна низкорослых солдат в потрёпанном камуфляже под охраной немногочисленных автоматчиков. Непроницаемо-каменные лица, полное равнодушие и отрешённость от всего происходящего - просто-таки образцы этой проклятой восточной невозмутимости.
   Наверное, с такими же лицами японцы проводили все свои бойни в любые времена. Когда расправлялись с капитулировавшими сахалинскими гарнизонами во время первой Русско-японской войны. Когда устраивали резню в Нанкине и Маниле...
   А теперь ещё и в Холмске.
   - Дэппару! Дзутто! - слышатся громкие команды на скверном японском с сильнейшим акцентом.
   "Вперёд!", "быстрее!" - уж такую элементаршину у нас знают теперь почти все. А то на первых порах многие порывались орать "шнель!" и "хенде хох!". Язык противника нужно знать хоть бы на таком бытовом уровне...
   Противника...
   Да, противника!..
   Говорите - пленные? Говорите - с ними уже воевать нельзя? А почему тогда они "воевали" с нашими пленными, по своим старым варварским законам расстреливая их и отрубая головы извлечёнными из прадедовских тайников катанами?
   Да, я знаю, что по их вере плен - это величайший позор вне зависимости от обстоятельств. Что для своих, что для врагов. И кара за такой позор всегда лишь одна.
   Смерть.
   Думаете, что смогли уйти от правосудия, от заслуженной кары?
   Ошибаетесь.
   В голове словно бы щёлкает невидимый переключатель, расцвечивая мир лишь на чёрное и белое.
   Я знаю, что нужно делать.
   Нарочито лениво и неторопливо подхожу к своему танку, краем глаза наблюдая за идущей в полусотне метров слева колонной военнопленных, движущихся по улице портового города. Хватаюсь за скобы, отталкиваюсь ногой от катка и буквально взлетаю на башню Т-80. Несколько мгновений, и вот я уже в командирском люке, а руки словно бы сами по себе ложатся на рукояти закреплённого на турели крупнокалиберного пулемёта.
   Внутри меня, в разлившейся повсюду чёрной пустоте, постепенно зажигается огонь гнева и ярости.
   С тихим жужжанием проворачивается турель, направляемая моими руками. Резкий рывок тросика, и затвор передёрнут.
   Злая усмешка кривит губы.
  
  
   Глава 2.
  
   - ...Товарищ лейтенант! - дежурный буквально залетел в канцелярию. - Поступил сигнал 101!
   Сон как рукой сняло. Мгновенно. Полностью.
   - Твою мать, всё-таки началось... - проскрипел я сквозь зубы. - Поднимай роту!
   - Рота, подъём! Тревога! Тревога! Тревога! - крик дневального полетел по казарме, рикошетя от стен центрального прохода, а вслед ему нёсся визг сирены.
   Всё. Кончилось наше ожидание - наши и японские дипломаты не смогли найти общий язык, и значит...
   Значит, теперь пришло время вести переговоры на языке пушек и ракет.
   Из спальных кубриков вылетали наспех одетые солдаты, сразу же бросаясь к шкафам с вещмешками, а дежурный в это время спешно вскрывал комнату хранения оружия. Хорошо ещё, что в ожидании возможной тревоги подразделениям разрешили не сдавать на ночь ключи от КХО, а то бы пока дежурный добежал до штаба, пока бы получил их и прибыл в роту... Время, всё это потерянное время, которого у нас и так почти нет.
   Сейчас главное - это успеть.
   Успеть вывести технику и людей, дойти до района формирования колонн и убыть в зону сосредоточения. Успеть развернуться и подготовить оборону, чтобы хоть что-то противопоставить силам вторжения.
   Успеем.
   Должны успеть. И хочется верить, что успеваем... Иначе сейчас бы нас поднимал не звонок "тапика", а рушащиеся с неба ракеты и бомбы, нанёсшего первый удар противника. И уже не вероятного или потенциального, а самого что ни на есть реального. Зримого. Ощутимого.
   Против которого у нас слишком мало шансов...
   Миллиарды американских тугриков, вбуханных в Силы Самообороны Японии, и отлично вооружённая и экипированная армия против ужавшейся до размеров бригады дивизии.
   Мало танков, мало артиллерии и почти совсем нет авиации. Аэродром "Сокол" так и не успели восстановить в срок, а больше у нас ничего и нет. Немного транспортных вертолётов и патрульных самолётов погранцов - не в счёт.
   Выстоим ли? Не знаю. Но должны. Обязаны! Иначе всё повторится вновь, как сто с лишним лет назад. С одним лишь отличием, что теперь России уже нечем вести "маленькую победоносную войну". Одна надежда на флот и авиацию, что есть на материке - если за узкоглазых не впишутся америкосы, то тогда у нас будут шансы.
   Хоть какие-то...
   Твою мать, да кто-нибудь выключите уже эту сирену!..
   ...Несколько минут мне потребовалось, чтобы понять - мои уши рвёт вовсе не вой сирены, а противный писк будильника на мобильном телефоне.
   Сгрёб вредный девайс с тумбочки, вырубил его от греха подальше, встал с кровати и, зевая и потягиваясь, поплёлся в канцелярию командиров взводов.
   Дневальный с дежурным привычно пялились в телефоны, сидя за столом, поставленным посреди центрального прохода. По идее им нужно было бы сделать замечание... А, ладно. Пускай их.
   Вошёл в канцелярию, сел за свой ноут, подключился к инету и запустил "войну".
   Пока запускалась игра, пинком подвинул к себе поближе мусорную корзину, достал пачку сигарет и меланхолично закурил.
   Не так уж всё и страшно, Игорёк, правда? После всей той хрени, что ты натворил, тебя даже не посадили, а всего лишь услали к чёрту на рога.
   Ну да, ты же у нас герой войны, ёпта...
   И что же ты получил в итоге, герой ты наш? После всей той грязи и крови, в которой ты вымазался по самые уши?
   Звёздочка с погона - прочь, ордена и медали - на хрен, перспектив - никаких, душа - вдребезги.
   Превосходно, да.
   И всё, что тебе осталось - это забытый Богом гарнизон на Кудыкиной горе, пиво, сигареты и онлайн-игра, в которую ты гасишься сутками.
   Не навоевался, да? Всё так же хочется видеть в прицеле силуэт вражеской "коробочки"? Видеть, как тонкий вольфрамовый стержень вскрывает броню врага, будто нож консервную банку? Видеть, как взрыв боекомплекта срывает многотонную башню?
   Видеть, но не чувствовать этого кошмарного запаха смерти.
   Видеть, и одновременно не видеть лица смерти.
   Это то, чего ты хочешь?
   Это то, чего ты хотел?
   Кто знает...
   А тем временем на экране ноутбука уже появилась знакомая заставка онлайн-игры "War" - панорама масштабного сражения времён Второй Мировой. Танки, пехота и авиация Оси и Союзников, сходящиеся в очередной кровопролитной битве. По идее, в этой игре есть несколько платформ, включающих в себя симуляторы танковой, воздушной и морской войны, а также привычную многопользовательскую стрелялку от первого лица, но я как танкист естественно выбрал танковый симулятор.
   Далеко мне, правда, пока что продвинуться не удалось, и я до сих пор гонял на модернизированной немецкой "четвёрке". Хотелось бы уже прикупить и чего-нибудь посущественнее, но кредитов на ту же "пантеру", не говоря уже о "маусе" или "аллигаторе" мне катастрофически не хватало. Аховый из меня игрок, наверное...
   Тэк-с... Просмотрим-ка мы для начала вкладку с новостями игры... Так, так, так... Ну, на добавление новых моделей в линейке французских танков мне глубоко фиолетово, ибо на этих убожествах я всё равно гонять не собираюсь... Анонс расширения исторических границ вплоть до пятидесятых годов? Здорово. Хотелось бы попробовать в деле что-нибудь типа Объекта 279 или ракетного танка "Дракон"... Впрочем, это ещё не скоро, ага - только через полгода...
   Хм, а это ещё что? Прохождение сценарных миссий по увеличенному тарифу зарабатываемых кредитов? Занятно, занятно... Что у нас имеется в распоряжении? Ага... Ага... Халхин-Гол, война в Польше, война во Франции, Великая Отечественная, Западный фронт...
   Оп-па... Альтернативно-исторические сценарии? Интересно...
   Конфликт между СССР и Союзниками после победы над Третьим Рейхом... Российско-германская война в 1938 г... Столкновение между ФРГ и ГДР...
   Тааак...
   Операция "Даунфол" - высадка войск США в Японии, в 1946 году.
   А вот это мы, пожалуй, возьмём. На чьей стороне там больше бонусов можно получить? А, ну да, за япов - это же разумно. С их танковым хламом даже против америкосов воевать не резон, а чистейшей воды самоубийство...
   Да и по хрену. Буду за этих уродов воевать - и амеров постреляю, и в случае чего погибать не жалко. Чего этих ублюдков жалеть-то в самом деле?..
   Кого я имею в виду? Да всех!..
   Выбор миссии, подключение к серверу, ожидание отклика, загрузка...
   Внезапно по экрану монитора побежали какие-то радужные полосы, в ушах зазвенело на невыносимо высокой ноте, а в глазах начало темнеть. И последним, что я увидел перед тем, как потерять сознание, была стилизованная под иероглифы надпись на фоне старого японского флага.
   "Ты готов отдать свою жизнь, сражаясь за Императора и Империю?"
  
   * * *
  
   - ...Накамура-сан! Накамура-сан, очнитесь!
   С трудом разлепляю глаза, чувствуя, что голова буквально раскалывается от боли.
   Где я? Что я... Какого вообще...
   Сижу на земле, к чему-то привалившись спиной. Перед глазами всё плывёт, вижу лишь какие-то смутные тени. Но проходит пара минут, и я уже могу различить наклонившееся ко мне чьё-то лицо, перепачканное гарью и кровью.
   - Накамура-сан, вы в порядке?
   Айку. Механик-водитель. Мой.
   - Порядок... - шепчу я. - Обстановка?
   - Хреновая, господин капитан, - слегка кривится японец. - Наша техника - в хлам, пехоты мало. Мы к городу отошли и тут закрепились. Мятежники вроде бы взяли передышку.
   - Мы - это кто?
   - Наши все живы, - успокаивает меня механ.
   Наши - это мой экипаж.
   Наши... Какая злая ирония судьбы!
   - ...Десяток пехотинцев прибился. На ещё одну атаку нас хватит, - Айку невесело усмехается. - Но разве что на банзай-атаку.
   Банзай-атака... Когда все выжившие поднимались для самоубийственного броска на врага, подчас с голыми руками или одним холодным оружием... И которые обычно кончались гибелью японцев и незначительными потерями со стороны врага.
   Нет, так нельзя. Я так делать не буду, пока не исчерпаны все шансы на сопротивление. Учат наши их, учат так не делать, а всё равно нет-нет, да вспоминают япошки о "славных" традициях, черти.
   - Что с оружием? - осторожно касаюсь аккуратной повязки на лбу. Наложена быстро, но добротно, так что кровью пока что, скорее всего, не истеку. И то радует.
   - Автоматы и винтовки. Патронов мало. Есть базука, но к ней всего один заряд. Ещё пара противотанковых гранат есть и полдюжины пехотных, - вступает в диалог Имотоку - мой наводчик.
   Чёрт, действительно негусто... И всё это на сколько там?.. Ага, на полтора десятка человек...
   Вот же дрянь какая.
   Буквально отдираю собственное тело от куска кирпичной стены, к которой меня прислонили, пока я был в беспамятстве. В руки тут же суют тяжёлый МП-40, многими по ошибке называемый "шмайссером". Осторожно высовываюсь из-за стены, коротко осматриваюсь.
   Нда, картина Репина - "Грачи оборзели"...
   Повсюду валяются тела убитых и раненых, которых не удосужились эвакуировать в безопасное место. И в нашем фельдграу, и в зелёных мундирах южан - смерть уравняла всех. Чадным пламенем горят подбитые танки и бронемашины. За гребнем дороги на удалении примерно пары километров намечается какое-то копошение - это, вероятнее всего, готовятся к новой атаке южане.
   Чёрт.
   Чёрт, чёрт, чёрт!..
   И ведь нам её, по ходу, не пережить. С голой задницей на броню вражеских панцеров? Ага, сейчас - сразу три раза и без очереди. И на подход подкрепления можно даже и не рассчитывать...
   Обидно, чёрт тебя дери. Пройти столько, повидать всякого, чтобы сдохнуть в бою за какой-то занюханный городишко? Да хрен вы угадали!
   Чувствую, что начинаю кривить губы то ли в злой усмешке, то ли в, ну очень добром оскале.
   - Кажется, нам выпал неплохой шанс умереть сегодня, воины. Надо только привести себя в порядок, чтобы встретить шинигами во всей красе.
   Ответом мне стали немногочисленные ухмылки, на фоне абсолютно безжизненных лиц.
   Вот что мне нравится в японцах, так их почти полное равнодушие к смерти.
  
   * * *
  
   Проклятые мятежники дали нам совсем немного времени на подготовку - буквально каких-то жалких полчаса. Как раз ровно столько, чтобы перегруппироваться и оценить внезапно изменившуюся обстановку.
   Южанам перегруппироваться, разумеется. Нам этого времени не хватило почти ни на что - мы не успели ни собрать боеприпасы и оружие у убитых, ни хотя бы даже попытаться отойти.
   Хотя, куда бы мы, на хрен, делись с подводной лодки?..
   Так что нам только и оставалось, что просто сидеть и ждать, глядя на приближающуюся смерть, что лязгала гусеницами и шелестела подошвами сапог.
   Четырнадцать человек в обломках полуразрушенного дома на высоте второго этажа. Десять пехотинцев и три танкиста, плюс ваш покорный слуга. По идее в экипаже "четвёрки" всегда было пять человек, но в силу катастрофического выбытие личного состава Императорской армии в ходе непрекращающихся войн пришлось совмещать обязанности наводчика и командира танка. Но весь цимес был в том, что хоть формально мы и были старшими по званию не "под бронёй" нам всерьёз воевать никогда не приходилось. Мне... ну, и мне, в принципе, тоже. Несколько яростных прорывов к своим после подбития танков - не в счёт.
   Три пистолета-пулемёта, дюжина винтовок и ручной пулемёт на всех. Девять гранат - две противотанковые и семь пехотных.
   Отличный арсенал, чтобы героически подохнуть и обеспечить себе неплохой салют перед переходом в мир иной. Что-то большое? Вряд ли.
   - Кажись, идут, - флегматично произнёс Имотоку, плотнее вжимая приклад старенькой потёртой "арисаки" в плечо.
   - Надо бы встретить дорогих гостей, - хмыкнул Айку. - Как подобает гостеприимным хозяевам.
   Звонко лязгнул затвор МП-40, досылая патрон в ствол.
   - Ждём сигнала, - оборвал я лишние разговоры. - А потом героически помираем во славу Императора.
   - И пусть он живёт десять тысяч лет, - пробормотал Имотоку.
   - Десять тысяч лет... - эхом откликнулись остальные.
   Небо заволокло тяжёлой и низкой серой пеленой, на обломки стен прямо около моего лица упали первые капли мелкого промозглого дождя. Ветер сменился и в нашу сторону медленно поплыл удушливый смрад смерти, жжённого металла и горящего бензина.
   Пластмассовая рукоять пистолета-пулемёта неприятно захолодила вспотевшую ладонь. Чуть поудобнее упёр в плечо рамочный металлический приклад, точнее ловя в кольцо намушника перепаханное поле перед городком.
   Где-то на границе неба и земли - там, где гребень дороги почти упирался в низкие серые облака, родился и начал расти, будто чудовищный младенец, Звук.
   Звук, в котором сливался лязг стальных траков и рычание мощных двигателей. В котором терялся шорох десятков солдатских подошв и щёлчки спускаемых предохранителей.
   Мелкий дождь опустился с небес сплошной облачной пеленой, погребя под собой всё вокруг, насколько хватало глаз.
   И где-то на самой границе видимого и невидимого появились силуэты.
   Началось.
   К нашим позициям начали неторопливо выдвигаться мятежники. Красиво так, прямо как на учениях. Ровные линии пехотных цепей, будто крепостные стены. Как там говаривали древние спартанцы: наши крепостные стены - это наши воины, так, да? А по барабану - это уже не важно. Гораздо значительнее сейчас то, что среди этих "стен" то и дело крепостными башнями возвышались уцелевшие бронетранспортёры и танки южан. Относительно немного - всего с полдюжины, но остаткам наших подразделений этого хватит за глаза.
   На окраине посёлка звонко застрекотали пулемёты, поддерживаемые бестолковыми винтовочными выстрелами. Это в бой первыми вступили другие наши "недобитки".
   Вот же идиоты, прости Господи...
   Огрызнувшиеся огнём и свинцом развалины почти мигом оказались сметены на удивление точным пулемётно-пушечным огнём мятежников. Буквально каких-то пять минут, и никого из обозначивших своё сопротивление не осталось на этой бренной земле.
   Всё просто - японцы в бою практически физически не умеют прятаться от сражения. И если они видят хоть одну возможность нанести ущерб неприятелю, то они обязательно ею воспользуются. Обязательно.
   - Господин?.. - пехотный капрал обратился ко мне.
   - Молчать, огня не открывать, - сквозь зубы процедил я.
   Рано, ещё слишком рано...
   Дождь с тихим мелодичным звоном барабанил по каске, подобранной по пути и наспех надетой на мою многострадальную головушку. Тяжесть тяжестью, но от случайного осколка и пули на излёте сбережёт - проверено. Жаль только, металл стремительно впитывал разлитый в воздухе холод, и пластмассовая рукоять МП-40 уже не казалась такой уж гадкой. Влага постепенно пропитывала добротный танковый комбез, как сверху, так и снизу - от сырой земли. Мерзко. Как есть мерзко. Но сейчас эта мелочь право слово не стоила даже и частички внимания.
   Противник всё ближе и ближе, всё ближе и ближе, всё ближе...
   Ближе.
   Волна войск мятежников разбилась о полуразрушенные здания, будто строй шведских солдат о петровские редуты на Полтавском поле. Будто морской прибой о бетонный волнорез.
   Южане шли бойко, зачищая городок и добивая остатки имперцев. Впрочем, особо они в поисках не усердствовали, понимая, что сейчас им нужно не охотиться за каждым противником, а просто подавить его, чтобы при дальнейшем продвижении не получать болезненных ударов в спину.
   За свою шаблонность действий мятежники и поплатились.
   Мы лежали тихо, словно кошка около мышиной норы. Чего мне стоило удержать холодных и выдержанных японцев от горячих и необдуманных действий - даже и вспоминать не хочется... Наверное, в те роковые минуты, пока мимо нас ползли пехотные цепи и бронированные стальные гробы, больше всего я был похож на ядовитую змею - столько яда было в моём взгляде и в заменившем речь шипении...
   Непросто, ой непросто сохранять спокойствие, зная, что твоя смерть шагает и лязгает гусеницами всего лишь в паре метров левее и правее. Ты раз за разом пытаешься убедить себя, что, в принципе, здесь ничего страшного и нет, и что не раз всё было гораздо хуже.
   Разве нет более ужасных вещей на белом свете? Конечно же, есть. Когда подкалиберный снаряд прошивает танковую броню, а внутри панцера занимается огонь, который не в силах потушить давным-давно нерабочая система пожаротушения... Когда над головой свистят пули, а кругом грохочут взрывы... Когда в воздухе надсадно тянется вой заходящего в пике штурмовика или жужжат пропеллеры беспилотного охотника...
   Но нет ничего хуже страха, совмещённого с ожиданием. Неизвестность пугает. Больше всего пугает именно неизвестность...
   - Когда-нибудь стрелял из этой штуки? - тихонько интересуюсь у совсем ещё молодого солдата, закинувшего на плечо трубу гранатомёта.
   - Только на учениях, господин капитан, - сквозь напряжённо сжатые губы вылетает не слишком обнадёживающий ответ.
   - Не подведи, воин.
   - Не подведу, господин.
   Когда мимо нас пройдёт вторая цепь, только тогда наступит время огненных стрел. С боковых и кормовых ракурсов. Чтобы уж наверняка.
   - Сейчас.
   Короткий взмах рукой и в одну из потрёпанных "чи-ха", с ленцой ползущей мимо нашей доморощенной крепости, летит тяжёлая противотанковая граната.
   Мощный взрыв сворачивает на бок башню старенького среднего танка, и тот замирает уже почти совсем безопасной грудой металла. И почти в тот же миг наш гранатомётчик высовывается из-за обломка стены и всаживает гранату ещё в один танк.
   По ушам бьёт оглушающий хлопок, лицо обдаёт тёплым воздухом, наполненным запахом сожжённого пороха, и кумулятивная граната словно в замедленной съёмке улетает по спирали в сторону вражеского "шермана". На борту танка расцветает яркий огненный цветок, а разогнанная до космических скоростей струя газов и расплавленного металла алчно вгрызается в броню панцера, где за тонким стальным листом - боеукладка.
   Взрыв!
   Многотонную башню "шермана" вырывает из погона, и она, нелепо взмахивая хоботом пушки, приземляется на остатки одного из домов, перемалывая обломки в кирпичную пыль.
   Наш бастион яростно огрызается частым тарахтеньем пистолетов-пулемётов, звонкими хлопками винтовок и раскатистым грохотом ручного пулемёта. Попавшие под кинжальный фланговый огонь южане валятся на землю будто тряпичные куклы. Десяток врагов в минусе, но остальные уже разбегаются в стороны и залегают.
   Медленно, твари! Медленно!
   Слитный хлопок от трёх разорвавшихся гранат косит ряды разбегающихся мятежников. Прямо как в тире, чёрт побери. Или в компьютерной игре. Это не люди - это просто бездушные и безликие юниты, чья единственная судьба - падать под огнём игрока.
   Так что играй, Игорь, играй! До перехода на следующий уровень осталось...
   Пулемётная очередь крошит кирпичную кладку в опасной близости от моего лица. Отлетающие острые крошки больно режут кожу.
   Ловлю в кольцо намушника врага.
   Засевший за турельным пулемётом на бронетранспортере мятежник с перекошенным от ярости лицом азартно палит по нашему укрытию.
   Трудная миссия, однако... Никаких сохранений и перезагрузок. Только один шанс, всего один шанс.
   Так что не проиграй, Игорь.
   Тяжёлый пистолет-пулемёт заходил ходуном в руках. Очередь девятимиллиметровых пуль выбила косую черту искр на борту "хо-ки", на самом излёте зацепив врага и опрокинув его вглубь десантного отсека, разнеся полчерепа.
   Внезапно где-то позади раздаются крики.
   Чёрт, не уследили!..
   - Угроза с тыла!
   Три последние гранаты рвутся прямо среди набегающих мятежников, встречным палом останавливая их атакующий порыв. А в ответ в нашу сторону уже тоже летят гранаты.
   - Вниз!
   Всей кучей буквально вваливаемся на полузаваленный нижний этаж через почти начисто разрушенный лестничный пролёт, а вслед нам глухо гремят гранатные разрывы.
   - Наружу!
   Сквозь полутёмные развалины, разрываемые нитями света, бьющими через трещины в потолке, выскакиваем через оконные проёмы. Следом летит оглушающий гул новых взрывов. Бегом, в максимальном темпе прочь отсюда. Прочь, прочь, прочь!..
   Наверху нашего недавнего убежища появляется несколько силуэтов, а из окон высовываются винтовочные стволы. Хлёсткий нестройный залп выбивает вокруг нас фонтанчики пыли. На мгновение остановились и залегли. МП-40 в моих руках перечёркивает очередью несколько фигур и сухо щёлкает затвором. Мятежнику на секунду теряют темп, и тут же им в наказание в развалины летит тяжёлая противотанковая граната, пущенная сильной рукой Имотоку.
   Мощный взрыв буквально разносит на куски полуобвалившийся дом, разбрасывая в стороны обломки кирпичей и каменную пыль. Южан погребает под обломками, и пока уцелевшие приходят в себя, мы начинаем стремительное отступление, больше похожее, правда, на отчаянное бегство.
   Перебежками, рваными зигзагами - вперёд. Не останавливаться. Не останавливаться ни в коем случае. Остановился - умер. Пусть удары сердца отдаются гулким эхом в голове, пусть тяжелеют ноги и огненной иглой в бок ввинчивается острая боль - беги!
   На ходу пытаюсь перезарядить пистолет-пулемёт, неожиданно для самого вырываюсь вперёд остальных, огибаю полуразрушенную водонапорную башню... Чтобы лицом к лицу встретиться с ещё одной группкой мятежников.
   Вспышка, полыхнувшая в моей голове, вобрала в своём мгновении жизни просто-таки неприличный объём информации.
   Нас четырнадцать... Нет, уже тринадцать - кого-то из пехотинцев всё-таки нашла шальная пуля. Их около десятка. И пока что против них я один. Новый магазин вставлен в МП-40, но нужно ещё несколько секунд на то, чтобы передёрнуть затвор. А их у меня нет. И значит, нужно...
   - Вниз!!!
   Крик Имотоку запаздывает на долю мгновения - я уже залегаю на землю.
   Почти падаю, больно ударяюсь правым боком, но пальцы уже нащупывают рукоятку пистолета-пулемёта.
   Поверх меня грохочет длинная - на все оставшиеся в магазине пулемёта патроны, очередь из "типа-99". Южане разлетаются в стороны, будто рыбки в пруду, в который бросили камень. Кто падает, срезанный тяжёлой винтовочной пулей, кому везёт - залегает сам.
   Увы, но ручник - есть ручник. И тридцать патронов в его магазине - это очень и очень мало. Пулемёт замолкает, но, быть может, хоть только и я, но слышу, как затвор МП-40 с встаёт на боевой взвод.
   Из неудобного положения, лёжа на боку и держа пистолет-пулемёт параллельно земле, начинаю садить короткими очередями по врагам. Очень скоро руки становятся просто-таки свинцовыми - всё-таки тяжёлая штука этот МП, очень тяжёлая!
   Тем временем в ближний контакт с противником вступают наши, добравшиеся вплотную до вражеских позиций. Минута, и враг опрокинут и рассеян. Но цена слишком высока - нас осталось уже меньше десятка...
   До окраины города совсем уже недалеко... Вот только что дальше? Пока мы среди руин - у нас есть хоть какой-то шанс выжить, а когда выйдем в чистое поле, то станем лишь великолепной добычей. Ведь похоже, что мы единственные, кто ещё может оказывать хоть какое-то подобие сопротивления мятежникам... Так что теперь пока они не добьют столь неожиданно опасную команду смертников, южане не успокоятся.
   ...Засели в одном, из кажущихся бесчисленными, полуразрушенном доме. Вроде бы на какое-то время мятежники нас потеряли из виду, но это очень и очень ненадолго...
   - Что дальше, господин? - хмуро интересуется мой заряжающийся, отсоединяя пустой магазин из пулемёта. Достаёт ему на смену новый, считает в нём патроны и досадливо морщится. Выщёлкивает жалкие три патрона и перебрасывает их одному из пехотинцев, а сам в это время начинает прилаживать к "типу-99" длинный ножевидный штык.
   - План прежний, - криво ухмыляюсь. - Забираем с собой как можно больше обезьян, а потом героически подыхаем.
   - Разрешите поинтересоваться, господин капитан, сколько именно планируется забрать с собой обезьян? - ехидно вставляет Айку, осторожно выглядывая в широкую трещину в стене дома, настороженно сжимая в руках винтовку.
   - А как можно больше. Что у нас с боеприпасами?
   С боеприпасами у нас была задница.
   Наполовину опустошённый магазин к МП-40 у меня, по паре обойм у пехотинцев, ну и пистолеты у нас - танкистов. Блин, опять Даке молчит... Как же он меня бесит своей тишиной! Если Имотоку всегда предельно серьёзен, а Айку язвителен, но оба не любят отмалчиваться, то вот со стрелком-радистом в этом плане у меня просто беда... Не нравятся мне такие - мутные они какие-то обычно...
   Хотя сейчас мне больше не нравилась ситуация в которую мы все попали. Слишком уж эта ситуация походила на конец моего бренного существования в данном мире, в реальности которого я так до сих пор и сомневаюсь, да...
   Стоп.
   Надо уже принимать решение относительно наших дальнейших действий. И как ни прискорбно сознавать, вариантов у нас очень и очень мало...
   - Значит так, воины, слушаем сюда, - собрался я всё-таки с мыслями. - Здесь оставаться опасно, но и уходить тоже слишком рискованно. Пока что. Нужно попытаться продержаться до ночи, а потом уходить. Засядем, думаю, в старом храме - это где-то метров двести в ту сторону... Но чтобы остальные выжили я считаю, что пара человек должна остаться здесь и отвлечь на себя всё внимание.
   - Я останусь, господин, - моментально отозвался немолодой уже пехотинец с нашивками... эээ... ну, на русский эквивалент это, наверное, будет что-то вроде старшего сержанта.
   - И я, - произнёс ещё один солдат, тоже не из юнцов.
   - Добро, - кивнул я. Вот за это я своих новых соратников и одновременно старых врагов научился уважать - на смерть и самый огромнейший риск они всегда шли без промедления и колебаний... - Ценю вашу храбрость.
   - Это наш долг, господин.
   В прошлой жизни меня подняли бы на смех за все эти глупые и выспренные слова, а здесь же это - норма.
   Они все ведь действительно думают именно то, что говорят...
   Наверное, именно в эти страшные годы такие слова как долг, честь и доблесть ещё не были пустым звуком для большей части мира...
   - Всем! Двухминутная готовность.
  
  
   (жарг.) МТЛБ - многоцелевой транспортёр легкобронированный.
   (жарг.) Пехота.
   В японской мифологии бог смерти, забирающий души умерших.
   На японском фраза "Пусть Император живёт десять тысяч лет" звучит, как "Тенно хейко банзай".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"