Мосян Тунсю : другие произведения.

Мастер Темного пути. Главы 1- 13

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Вэй Усяня убили тринадцать лет назад. Тогда он был могущественным заклинателем и мастером Темных искусств, управлял сонмами подвластных ему мертвецов и повергал мир в хаос. Великие Кланы заклинателей объединились, чтобы его уничтожить. Названный брат предал его и помог убить. Теперь он воплотился в теле сумасшедшего юнца, а его враг, искусный заклинатель Лань Ванцзи, увозит его с собой, чтобы вместе разгадать причину появления мертвой руки без тела, наставлять учеников и раскрывать мрачные интриги между магическими кланами. И во время этого долгого и опасного странствия Вэй Усянь начинает понимать, что Лань Ванцзи, внешне невозмутимый и надменный, прячет за этой маской гораздо больше чувств к нему, чем выказывает..."
  Консультант перевода Solandra
  https://ficbook.net/authors/1739038
  
  Пролог
  (Пролог переведен при участии переводчика-китаиста Solandra)
  
  - Убит Вэй Усянь! Ликуйте и радуйтесь!
  Весть о победном завершении осады холма Луань Цзан* разнеслась среди заклинателей всего за день, как на крыльях, быстрее даже пожара войны. И в известных кланах, и среди бродяг и отшельников - все разом заговорили о той осаде, которую возглавили Четыре Великих клана и поддержали тысячи малых.
  - Патриарх И Лин умер? Кто тот герой, что способен был сразить его? Поистине, вот повод для ликования!
  - Кто же еще? Конечно, это его сводный брат, Цзян Чэн, уничтожил родича ради общего блага! Цзян Чэн возглавил четыре клана - Юньмэнь Цзян, Ланьлин Цзин, Гусу Лан и Цинхэ Не, чтобы совершить карательный поход и сокрушить его логово на холме Луань Цзан.
  - Наконец-то мы избавились от этой беды! Хорошо, что его убили!
  - Клан Юньмэнь Цзян усыновил и выучил его, без них он остался бы безвестным и нищим! Глава клана Цзян вырастил его как собственного сына, а Вэй Усянь отрекся от них, сделавшись врагом всех заклинателей. Он стал позором клана Цзян и едва не погубил их всех. Вот пример бесстыдной неблагодарности!
  - Да Цзян Чэн еще позволил Вэй Усяню жить слишком долго! Будь я им, не просто ударил бы его при бегстве... Надобно теперь проверить всех учеников этого клана и увериться, что никто из них не натворит потом таких же безумств. Что за дело теперь до обещаний друзьям детства!
  - Есть слухи... Цзян Чэн был лишь одним из напавших. Не он нанес Вэй Усяню решающий удар. Это сами Темные силы подвели гордеца Вэй Усяня, и его разорвало на части!
  - Это его карма! Создал воинов-призраков, подобных бешеным собакам, кусающим всех на своем пути... Они служили ему - они же его и сожрали.
  - Но ведь это Цзян Чэн знал слабости Вэй Усяня и строил планы, без него осада могла бы потерпеть поражение... Вспомните, чем тот владел. Три тысячи могучих заклинателей смог погубить в одну ночь!
  - Нет, пять тысяч!
  - Он поистине безумец!
  - Счастье, что Вэй Усянь уничтожил свое жуткое творение перед смертью. Если бы эта вещь осталась целой, то принесла бы еще множество бед.
  
  Иные сожалели:
  - Когда-то Вэй Усянь был талантливым заклинателем, добился немалых успехов еще совсем юным... Как он мог так нелепо закончить жизнь?
  - Вот доказательство, что нужно придерживаться только верного Пути. Темные искусства соблазнительны, но взгляните, чем закончился этот путь? Даже труп не уцелел!
  - Вэй Усянь и сам был беспутным, еще до того, как вступил на недостойный Путь. Само небо прогневалось на него! По заслугам и получил.
  И долго после смерти Вэй Усяня шли такие разговоры. Если кто и говорил иное, их голоса не были услышаны.
  Но за разговорами скрывался страх, о котором молчали. Никто из заклинателей не смог вызвать душу Вэй Усяня. Значило ли это, что душа его погибла? Воинство призраков, что сожрали тело, разорвали и его душу - или та ускользнула?
  Все верили, что могущественный Патриарх И Лин был способен сдвигать горы и осушать моря... и если его душа избежала расправы - однажды она возродится. И явится мстительное, безумное чудовище, которое принесет на землю отчаяние и мрак.
  Победители установили сто двадцать сторожевых каменных зверей на вершине холма Луань Цзан. Великие Кланы безуспешно пытались призвать душу Вэй Усяня и бдительно проверяли каждое необычное происшествие - не пытается ли враг вновь проникнуть в мир живых?
  Год прошел спокойно. Минули второй и третий - ничего не происходило.
  ...Шел тринадцатый год с осады холма Луань Цзан - и все было по-прежнему. Все больше людей верило, что Патриарх И Лин уничтожен.
  Тот, кто был способен перевернуть весь мир, ушел во тьму сам, становясь лишь страшной сказкой.
  
  -----------
  *Луань Цзан, что любопытно, переводится гуглем с китайского как "массовое захоронение", то есть - могильник или, возможно, курган.
  *Луань Цзан (乱葬岗), что любопытно, переводится с китайского как "заброшенное кладбище", "массовое захоронение", "братская могила". Как правило, такие кладбища находятся в диких, безлюдных, труднодоступных местах, на возвышенностях. Могилы там расположены как попало, и нет указаний на то, кто именно в них погребен.
  
  
  
  Глава 2.
  Возрождение
  
  Жизнь приветствовала Вэй Усяня мощным пинком.
  Над головой его прогремело:
  - Хватит притворяться!
  Второй пинок отбросил его назад, и он рухнул, ударившись об пол головой. Подступила тошнота. Но сильнее всего было изумление. "Да что ты за храбрец, смеющий бить меня?", - поразился Вэй Усянь.
  Уже годы он не слышал человечьего голоса, а здесь звучал невыносимо громкий, визгливый вопль. Голова его кружилась, в ушах отдавалось гулом:
  - Забыл, на чьей земле живешь? Забыл, чей рис ешь? Чьё серебро тратишь? Взял пару твоих вещичек, подумаешь! Здесь и так все мое!
  Этот резкий голос принадлежал кому-то совсем юному. А еще рядом стучало и грохотало - хлопали крышки сундуков, падали вещи.
  Понемногу взгляд Вэй Усяня прояснился. В тусклом свете он увидел склонившегося над ним юнца с нездоровым, пухлым лицом. Тот кричал и брызгал слюной:
  - Да как ты посмел жаловаться на меня родителям? Думаешь, напугал? Тебя даже слушать не станут! Вообразил, что я тебя боюсь?
  К ним приблизилась темная фигура.
  - Молодой господин, мы все тут разнесли.
  - Так быстро управились?
  - Вещей здесь немного...
  Довольный юнец ткнул Вэй Усяня пальцем:
  - Осмелел жаловаться, а как отвечать, так мертвым притворяться? Кому нужно твое жалкое тряпье! Ступай, жалуйся теперь на меня! Учился всего несколько лет, совсем загордился, а самого-то выгнали как собаку!
  "Я не притворяюсь мертвым, - ответил мысленно Вэй Усянь. - Я несколько лет был мертв... Но сколько? Где я? Кто ты такой? Неужели я так унизился, что захватил чужое тело?"
  Вложив остатки гнева в третий удар, юнец выскочил из хижины, грохнув дверью.
  - Никуда его не выпускать! - велел он слугам снаружи. - Следите, чтобы снова чего не натворил...
  Шаги их удалились, и воцарилась тишина. Голова все кружилась, а пытаясь подняться, Вэй Усянь понял, что ноги его не держат. Тогда он лег вновь, оглядывая хижину и царящее в ней разорение. Неподалеку лежало небрежно брошенное бронзовое зеркало. Вэй Усянь потянулся к нему, желая скорее увидеть свой теперешний облик. Увидел - и вздрогнул, разглядев мертвенно-белое лицо с красными пятнами на щеках. Недоставало лишь высунутого языка, чтобы выглядеть призраком удавленника... Уронив зеркало, он потрогал это лицо, и с облегчением увидел пятна пудры и румян на ладонях. Это всего лишь краска, нелепая причуда прежнего хозяина. Он, без сомнения, мужчина, просто неумело накрашенный. Как глупо, нелепо, невыносимо!
  Вэй Усянь от возмущения даже приободрился и сел. И только теперь разглядел, что сидит прямо на магическом круге - темно-алом, нарисованном неровно, от руки. Черты были немного влажными и испускали несомненный запах свежей крови... Чуть смазанные надписи покрывали отвратительную фигуру, и мастер темных искусств без труда понял, что здесь произошло.
  Вэй Усянь не захватывал это нелепое тело. Тело отдали ему добровольно!
  Таков был древний, запрещенный ритуал, более похожий на проклятие. Заклинатель наносил себе раны, чертил своей кровью магический круг, писал ею же заклятия и садился в центр фигуры. Затем он вызывал особенно злобного и могущественного духа и просил исполнить свое желание. Платой становилось само тело заклинателя, а душа его отлетала прочь. Полная противоположность воровству чужого тела!
  
  Мало кто был готов платить такую цену. За множество лет лишь три или четыре достоверных случая упоминались в летописях - и все были сделаны ради единственного желания.
  Месть.
  Вэй Усянь не в силах был в это поверить. Как могли его зачислить в "злобные и могущественные духи"? Несмотря на зловещую славу при жизни и жуткую смерть, он никогда не преследовал живых и не искал возмездия. И мог поклясться, что другого столь безвредного блуждающего духа, как он, нелегко было найти!
  ...И верно, запястья нового тела Вэй Усяня исчертили поперечные порезы. Торопливо развязав пояс и распахнув одежды, он увидел неровные раны, покрывающие его грудь и живот. Если он не исполнит желания владельца тела, эти раны не заживут, а станут гнить и кровоточить, пока не истечет срок договора, и это тело вместе с душой не погибнут безвозвратно.
  - Как? Как могло со мной такое случиться? - твердил Вэй Усянь. Вновь и вновь он оглядывал бедную, разоренную хижину, в которой очутился, разбросанные по полу ветхое, давно не стираное тряпье... Взгляд его наткнулся на опрокинутую бамбуковую корзину в углу и рассыпанные вокруг нее мятые листы бумаги. Дотянувшись до одного из листов, заклинатель увидел покрывающие его неровные записи. Подгоняемый любопытством, Вэй Усянь все же сумел подняться, опираясь на стену, собрал остальное и стал изучать.
  Прежний хозяин тела доверял свои чувства бумаге - с этих измятых, исчерканных неровными знаками страниц веяло отчаянием и безысходностью. Пришлось приложить немало усилий, чтобы добраться до смысла разрозненных, обрывочных и порой невнятных записей. Мало-помалу, соединив в памяти каждый лист и каждую строчку, Вэй Усянь сложил из них историю своего предшественника.
  Призвавший его человек звался Мо Сюаньюй, а место, где он очутился, звалось деревней Мо.
  Дед Сюаньюя владел здесь землями и богатством, но семья его оказалась невелика - всего две дочери. Имена их не назывались в бумагах... Старшая была дочерью законной жены, и ее ждало хорошее замужество. Младшая же оказалась дочерью служанки - должно быть, богач Мо надеялся обрести сына. Поначалу семья Мо собиралась поскорее от нее отделаться, но случилось непредвиденное. Через деревню проезжал глава какого-то Великого Клана заклинателей, который влюбился в юную дочь служанки.
  Простые люди восхищаются заклинателями и видят в них любимцев богов. Вначале жители деревни осуждали младшую дочь Мо за эту связь, но знатный мужчина щедро одаривал свою возлюбленную - и осуждение вскоре сменилось уважением, к которому примешивалась изрядная доля зависти. Вдобавок, младшая Мо родила ему сына, названного Мо Сюаньюй.
  Увы, глава Великого Клана оказался человеком непостоянным. За несколько лет любовница и сын ему наскучили, и когда Сюаньюю исполнилось четыре года, мужчина покинул их. Вскоре соседи вновь относились к ней с презрением и жалостью.
  Младшая госпожа Мо, однако, твердо верила, что ее возлюбленный не оставит своего сына. И действительно, когда мальчику исполнилось четырнадцать, отец забрал его с собой, чтобы обучать совершенствовать свои тело и дух, как подобает отпрыску могущественного клана. Возгордившись, младшая Мо уверяла всех, что ее сын обязательно возвысится, станет бессмертным и принесет семье славу. Вместо этого ее постигло новое жестокое разочарование: Мо Сюаньюй не добился успехов в обучении, и его с позором отослали домой.
  ...Мо Сюаньюй оказался любителем мужчин, и был настолько смел, что открыто проявлял внимание к товарищам по учебе. А поскольку никаких заметных талантов он проявить не успел, ему не стали прощать подобные выходки, и Сюаньюй был отправлен обратно в деревню. Вернувшись домой, будто мало было несчастий, он начал творить всякие безумства... В бессвязных записях его сквозил страх. Вэй Усянь заподозрил, что юноша еще до возвращения был испуган до полусмерти, и его рассудок не выдержал.
  Деревенский дурачок, недоучка и любитель мужчин! Вот почему столько пудры и румян на его лице, и вот почему погромщики не удивились магической фигуре на полу. Да разрисуй Сюаньюй хоть всю хижину своей кровью, кто удивится причудам безумца?
  После возвращения опозоренного Сюань Юя на него обрушились презрение и насмешки. Младшая госпожа Мо не выдержала крушения надежд, возложенных ею на сына, и вскоре повесилась. Поскольку ее отец к этому времени уже умер, во главе семьи оказалась старшая госпожа Мо, которая всю жизнь презирала и младшую сестру, и ее незаконного ребенка. Юнец, приказавший разгромить хижину безумца, был ее единственным сыном по имени Мо Цзыюань.
  И, несмотря на это презрение, старшая Мо завидовала сестре и сама мечтала о связи и родстве с магическими кланами! В свое время она надеялась, что посланник отца Сюаньюя заберет также и ее сына для обучения совершенствованию тела и духа. Вот только на него даже не обратили внимания.
  Разобрав эту часть истории, Вэй Усянь даже ухмыльнулся. Нельзя ведь навязать знатным кланам лишнего ученика в довесок, словно кочан капусты на рынке.
  Почему-то семья Мо твердо уверилась, что у Мо Цзыюаня есть большие способности. И что если бы Цзыюаня в свое время забрали учиться вместо брата, он бы преуспел и прославился. Когда брат уехал, Цзыюань был еще ребенком, но успел с тех пор услышать много заверений в своих талантах, и сам искренне в них поверил. А когда брат вернулся, униженный и опозоренный, Цзыюань повадился то и дело являться к нему, чтобы поиздеваться и обвинить в том, что брат украл у него великое и славное будущее в магическом клане. Понемногу он привык отбирать у брата разные талисманы, эликсиры и магические предметы.
  Несмотря на плачевное состояние ума, Сюаньюй сознавал свое унизительное положение, и даже поначалу был готов с ним мириться. Но безнаказанность уже развратила Цзыюаня, тот являлся все чаще, растаскивая остатки вещей брата. Терпение кроткого Сюаньюя иссякло, и он пожаловался старшим. Потому-то и случился погром.
  Мелкие знаки на бумаге теснились, словно каждый лист был огромной ценностью, и на него старались вместить как можно больше. "Невыносимая, жалкая жизнь! - подумал Вэй Усянь, закрывая ладонями ноющие глаза. - Только к нечисти и обращаться теперь".
  Единственное, что еще оставалось у нищего, обобранного Мо Сюаньюя - собственная жизнь. И теперь он отдал ее ради мщения...
  Следом за глазами у Вэй Усяня заныла голова. А ведь, согласно ритуалу, в ней давно должны были прозвучать последние желания заклинателя! По правилам, желания произносятся мысленно, и это первое, что следовало услышать Вэй Усяню, очнувшись в этом теле.
  "Если только вопли Цзыюаня не заглушили этих слов!.."
  А еще очень любопытно, где же недоученный юнец Сюаньюй смог раздобыть записи о пожертвовании тела. Возможно, записи были неполными, и эту часть ритуала Сюаньюй вовсе упустил?
  Несомненно, он хотел отомстить своей семье. Вот только что именно нужно сделать? Вернуть украденное? Убить ненавистного брата? Или... истребить всю семейку Мо?
  Среди магических кланов Вэй Усянь был прославлен злодеем и безумцем, губителем близких... Несомненно, бедный дурачок хотел крови своих мучителей. И счел его, Вэй Усяня, подходящим для этого мстительным духом.
  -Глупец! - вздохнул Вэй Усянь. - Ты выбрал не того.
  
  
  Глава 3
  Нападение
  
  Вэй Усяню захотелось умыться и взглянуть на свое новое лицо без пудры, но в хижине вовсе не было воды, даже для питья. Единственная найденная чаша была изрядно грязной и больше походила на ночной горшок, чем на умывальник. Он решил выйти и поискать воду во дворе, но дверь хижины заперли снаружи на задвижку, чтобы не выпускать непутевого хозяйского племянника.
  Ни капли радости от такого возвращения к жизни Патриарх Илин не испытывал.
  Приняв позу лотоса, он погрузился в медитацию, надеясь, что это поможет ему лучше освоиться в новом теле и справиться с ноющей головой. Время полетело незаметно, и когда он вновь открыл глаза, солнечный свет уже пробивался во все щели. Теперь Вэй Усянь без труда смог встать, но голова все еще кружилась.
  Это озадачивало. Вряд ли Сюаньюй обладал особыми духовными силами, почему же его тело так плохо подчинялось новому хозяину? Здесь размышления Вэй Усяня прервало громкое бурчание в животе, и стало ясно, что дело не в духовных силах. Просто это тело было очень голодно - и притом совершенно не тренировано в воздержании! Нужно найти пищу и хоть что-нибудь съесть, иначе он, Вэй Усянь, станет первым мстительным духом, умершим от голода, едва переродившись.
  И посмешищем всего загробного мира.
  Он уже приготовился вышибать дверь, когда снаружи раздались шаги. Затем кто-то постучал по двери и буркнул:
  - Вот еда.
  Внизу двери открылась небольшая створка, и в нее просунули поднос с двумя маленькими чашами.
  - Давай-давай, чего ждешь? - нетерпеливо сказал слуга. - Верни посуду, как закончишь.
  Створка была мала даже для собаки, но забрать чаши было легко. В одной из них был рис, с виду несвежий, и палочки для еды. Вэй Усянь в унынии потыкал ими в принесенное угощение.
  Вернулся, что называется, в мир живых Патриарх И Лин... Надавали пинков, обругали, угостили объедками. Где грозные сражения, убийства, всеобщие разрушения? Он нелеп, как тигр на крестьянском поле, как дракон в луже, как ощипанный феникс, бессилен и унижен первыми же встречными!
  Снаружи слуга вдруг окликнул кого-то со смехом:
  - А-Дин*, иди сюда!
  Девичий голосок отозвался со стороны:
  - А-Тон, ты все еду таскаешь?
  - А с чего бы я еще пришел на эти мрачные задворки? - хмыкнул слуга.
  Голос девушки приблизился и прозвучал уже возле двери:
  - Ты носишь сюда еду раз в день, ленивец, и еще жалуешься. Ох, и непростая задача тебе досталась... Посмотри, я работаю весь день, даже за ворота не могу выйти!
  - Я же не только это делаю, - возразил А-Тун. - Зачем вообще выходить за ворота, там теперь эти бродячие мертвецы, все прячутся по домам.
  Сидевший под дверью Вэй Усянь, который с отвращением жевал холодный рис, с интересом прислушался. Кажется, это не очень мирная деревня... Бродячие мертвецы считались преображенными мертвецами* низкого уровня, не особенно опасными. Если умерший не был наполнен злобой, его бродячий труп будет медлительным и вялым. Однако простых людей они пугали, вдобавок, от бродячих мертвецов исходило сильнейшее зловоние. Вэй Усянь считал их самыми удобными и послушными орудиями.
  Тем временем, А-Тун храбрился перед девушкой:
  - Если хочешь выйти на улицу, позови меня! Я смогу тебя защитить.
  - Хвастун! - засмеялась А-Дин. - Да что ты с ними сделаешь?
  - Думаешь, другие смогут что-то сделать? - спросил А-Тун невесело.
  - Еще как! - засмеялась служанка. - Если ты не слышал, сегодня прибыли заклинатели, бороться с ними, и говорят, они из очень знатного клана! Госпожа принимает их в главном зале прямо сейчас, туда сбежалась вся деревня - слышишь, как шумят? Нет у меня времени развлекаться с тобой, скоро работы будет еще больше.
  Прислушавшись, Вэй Усянь различил доносящийся откуда-то гул голосов. Задумавшись на несколько мгновений, он встал и с размаху пнул дверь ногой. С громким треском задвижка раскололась.
  Игриво болтавшие слуги вскрикнули от испуга, когда дверь распахнулась. Отшвырнув чашку, Вэй Усянь вышел наружу - и прикрыл глаза рукой, ослепленный на мгновение солнечным светом.
  Сообразив, что это лишь хозяйский племянник, человек жалкий и беззащитный, А-Тун решил отыграться на нем за свой испуг - а главное, за то, что этот испуг видела А-Дин.
  - Кыш! - прикрикнул он, загородив дорогу и махая перед Вэй Усянем руками. - Куда еще? Пошел назад! Убирайся!
  Не все так говорили даже с нищими. Похоже, слуги семьи Мо презирали безответного Сюаньюя... Вэй Усянь опрокинул слугу одним несильным ударом и рассмеялся.
  - Любишь унижать слабых, да, неумеха?
  И прошел мимо, в ту сторону, откуда доносились взволнованные голоса. Восточный зал усадьбы был весь заполнен людьми. Когда Вэй Усянь вошел туда, особенно громкий женский голос как раз произнес:
  - ...Один одаренный юноша из нашей семьи тоже мог бы стать достойным заклинателем...
  Не иначе, это госпожа Мо снова пыталась наладить связи с магическими кланами. Не дожидаясь, пока она закончит, Вэй Усянь торопливо растолкал людей и выбежал в середину зала с криком:
  - Иду-иду! Вот он я, здесь!
  На хозяйском месте восседала госпожа Мо - женщина средних лет, ухоженная и богато разодетая. Чуть ниже сидел ее муж. Напротив них усадили несколько юношей в длинных белых одеждах.
  Когда из толпы выскочил растрепанный и нелепый парень, все умолкли, но Вэй Усянь весело улыбался и продолжал, словно не замечая этого:
  - Кто меня звал? Я здесь единственный владею магическими искусствами!
  От улыбки с его лица посыпалась пудра. Видя это, младший заклинатель не смог сдержать смеха и тихонько фыркнул, но старший посмотрел неодобрительно, и юноша вновь постарался стать серьезным.
  Услышав смешок и разглядев их, Вэй Усянь не на шутку удивился. Он решил, что слуги, как это водится, привирают, но юноши действительно оказались учениками из "знатного клана". В белоснежных ниспадающих облачениях, изящные и стройные, они выглядели настоящими красавцами. Белые одежды указывали на Великий клан Гусу Лань, а белые налобные повязки с вышитым узором в виде облаков - на то, что юноши в кровном родстве с самой семьей Лань. Ученики клана из других семей, либо приглашенные, носить узор на лентах не имели права.
  При виде этой красоты у Вэй Усяня привычно заломило зубы. Девизом клана Лань была "Праведность", налобная лента символизировала "достойное поведение", а их белые облачения в прошлой жизни Вэй Усянь называл про себя "траурными". Ошибиться было невозможно.
  Тем временем, госпожа Мо поняла, наконец, что это раскрашенное пугало - ее собственный племянник, которого она уже давно не видела - и счастлива была не видеть еще столько же. Скрывая ярость, она шепотом потребовала, чтобы муж немедленно выгнал нарушителя спокойствия. Тот вскочил, готовый выволочь племянника из зала - но тут Вэй Усян плюхнулся на пол и вцепился в него изо всех сил. Оторвать его оказалось невозможно, даже когда на помощь позвали слуг. Госпожа Мо мрачно хмурилась, ее муж взмок от усилий и разразился бранью.
  - Проклятье! Убирайся немедленно, дурень, или пожалеешь! Знаешь, какую взбучку я тебе потом устрою?
  Пусть вся деревня знала, что старший из юношей Мо безумен, но Сюаньюй уже два года почти не выходил за ворота, прячась в своей мрачной хижине. Видя, каким жалким созданием он сделался, люди оживленно зашептались, надеясь увидеть еще больше забавного.
  - Я могу уйти, если хотите! - воскликнул Вэй Усянь. - Но пусть он сперва вернет то, что забрал у меня!
  И указал на Мо Цзыюаня. Тот явно не ожидал, что безумцу хватит храбрости здесь появиться с жалобами, тем более после вчерашнего избиения. Побледнев, он вскочил и закричал:
  - Вздор! Когда я крал твои вещи? Зачем мне твоё жалкое добро!
  - Верно, верно, - закивал Вэй Усянь, - ты не крал, ты просто меня ограбил!
  Госпожа Мо ничего не успела сказать, а ее сын уже подскочил, чтобы снова пнуть брата. Вот только юноша в белых одеждах сделал незаметный жест - и пинок Цзыюаня ушел в пустоту, лишь слегка задев сидящего, а сам он рухнул на пол. Но Вэй Усянь тоже упал, будто его и впрямь пнули. Халат у него распахнулся, открыв след от настоящего удара, полученного вчера.
  Стало ясно, что только Цзыюань и мог это сделать - все знали, как он заносчив и нагл. Вернувшись домой, Сюаньюй вовсе не был еще настолько грязным и безумным, а значит, это жестокое обращение семьи Мо с родичем привело его в такое жалкое состояние. Теперь это увидела вся деревня. Это было куда более захватывающее зрелище, чем чужаки-заклинатели!
  И, охваченная яростью, госпожа Мо вдруг осознала, что Сюаньюй явился не просто внезапно пожаловаться. Он сейчас мыслит ясно и нарочно явился опозорить семью на глазах у всех соседей и гостей!
  - Ты назло устроил это представление! - прошипела она.
  - Он забрал мои вещи, и я хочу их вернуть, - пробубнил Вэй Усянь, - разве это представление?
  На глазах у стольких людей госпожа Мо опасалась приказать избить или вышвырнуть его. Овладев собой, она попыталась смягчить безобразную сцену.
  - Кража? Ограбил? - переспросила она. - Как можно проявлять такое неуважение! Мы же одна семья. А-Юань* твой младший брат, если он взял посмотреть что-то из твоих вещей, это не кража. Разве как старший брат, ты не должен делиться с ним игрушками? Конечно, он все вернет.
  
  Юноши клана Лань, онемев, переглянулись. Они ведь выросли в богатом клане, среди роскоши и церемоний. Должно быть, впервые они видели такую нелепую сцену и слышали такие рассуждения.
  Хохоча, Вэй Усянь протянул руку к Цзыюаню.
  - Тогда верни мне их!
  Конечно, Цзыюань давно выбросил или сломал талисманы брата. А если и нет, заносчивость помешала бы ему их вернуть. Он побагровел от гнева и завопил:
  - Матушка! Да он вовсе спятил! Ты позволишь ему меня унижать?
  Госпожа Мо сердито уставилась на сына - сейчас стоило вести себя потише и не раздувать ссору. Но Вэй Усянь не унимался.
  - Он не только забрал мои вещи! Он явился посреди ночи, чтобы отобрать их! Все знают, что я неравнодушен к мужчинам... Это было так подозрительно!
  - Что ты несешь? - госпожа Мо едва не задохнулась от злости. - Здесь наши соседи! Лживый бесстыдник, ведь А-Юань твой брат!
  Гнать Вэй Усянь любил и умел
  Валять дурака Вэй Усянь был отменный мастер. Раньше, дурачась, он вынужден был помнить о своем положении, но теперь он просто безумец - и мог творить все, что душе угодно! Хуже все равно не будет. Он задрал нос и воскликнул:
  -Он знал, что я его двоюродный брат! Но сам решил явиться ко мне, и кто же из нас бесстыдник? Мне нет дела до вашей репутации, но не разрушайте мою невинность! Я надеюсь еще встретить достойного человека...
  Цзыюань завопил от ярости, схватил ближайший стул и запустил в насмешника. Люди, жадно слушавшие о позоре семьи Мо, бросились в стороны от драчуна. А Вэй Усянь, легко увернувшись от стула, бросился к юношам клана Лань, которые все хлопали глазами от изумления, и закричал:
  - Видите? Сперва ограбил, а теперь дерется! Бессердечный! - и спрятался за их спинами.
  К ним подбежал и Цзыюань, и уже готов был лезть в драку, но старший юноша начал его вразумлять:
  - Прошу вас, успокойтесь. Словами можно сделать больше, чем кулаками!
  Увидев такое заступничество за негодного племянника, госпожа Мо заставила себя вежливо улыбнуться:
  - Это сын моей младшей сестры. Он не слишком умен... по правде сказать, каждый в деревне знает, что он сумасшедший и часто говорит глупости. Пожалуйста, не принимайте его всерьез!
  Вэй Усянь выглянул из-за спин юных заклинателей и перебил ее:
  - Ах, вот как, мои слова несерьезны? Попробуйте еще что-то украсть! Отрежу руку воришке!
  Цзыюань готов был взорваться снова - отец удержал его, а Вэй Усянь выскочил вон из зала. Юный заклинатель тут же заслонил собой выход и начал очень серьезно рассуждать о делах:
  - Тогда мы займем на ночь Западный двор. Пожалуйста, запомните, что я говорил. Когда станет темно, окна должны быть все закрыты! Наружу не выходите и, тем более, не ходите через двор.
  - Да, да, конечно... - твердила госпожа Мо, которую трясло от злости.
  Ее сын просто не мог поверить своим ушам.
  - Матушка! Этот болван оскорбил меня перед людьми! И все? Вы же мне сказали...
  - Замолчи! - велела госпожа Мо. - Поговорим наедине.
  Никогда еще Цзыюань не был так опозорен и зол, а теперь еще и мать его обругала. А все проклятый Сюаньюй! Вдруг он еще что-то затеет вечером?
  Закончив развлекаться, Вэй Усянь покинул усадьбу Мо и прошелся вокруг деревни. Люди дивились и шарахались, а он наслаждался своим положением сумасшедшего. И даже решил не смывать пока свою раскраску удавленника. Вот только раны на его запястьях никуда не делись - а значит, месть не совершилась, взбесить и опозорить семейку Мо недостаточно для исполнения договора.
  Неужели и впрямь придется уничтожить всю семью? Не то, чтобы это было слишком сложной задачей...
  Поразмыслив, Вэй Усянь вернулся на Западный двор поместья Мо. На крыше он увидел совещающихся и очень серьезных учеников клана Лань. И подумал, что эти юноши, наверное, были еще совсем детьми, когда Великий клан Гусу Лань участвовал в осаде холма Луань Цзан, а потому ненавидеть их не за что. Стоило задержаться и понаблюдать за ними, решил он. А потом заметил еще кое-что - развевающиеся черные флаги на крышах выглядели поразительно знакомо.
  Назывались они "Флагами призыва призраков", и привлекали к себе всех духов, обиженных призраков, ходячих мертвецов и многих иных злых существ со всей округи. Если его понесет живой человек, то сделается целью их охоты, оттого он еще называется "Флаг-цель". Можно было установить его на дом, но тогда внутри должны быть живые люди, чтобы служить приманкой, и целями станут они все. Флаг притягивал к себе и бесформенные злые силы, подобные темным вихрям, и потому третье название было "Флаг темного ветра". Если ученики установили флаги на Западном дворе, запретили здесь появляться и потребовали, чтобы жители заперлись в доме, значит, они хотели приманить сюда побольше бродячих мертвецов и захватить их всех разом.
  А знакомы они потому, что создал "Флаги призыва призраков" никто иной как Патриарх Илин! Пусть мир заклинателей его ненавидел - пользоваться его изобретениями это не помешало.
  Младший ученик увидел его и окликнул с крыши:
  - Пожалуйста, вернись к себе. Тебе не стоит быть здесь.
  Хоть его и прогоняли, но из добрых побуждений. Ничего похожего на высокомерие семьи Мо и ее слуг в словах юноши не было. Вэй Усянь дождался, пока они отвлекутся, а затем быстро подпрыгнул и сорвал один из флагов. Изумленный младший заклинатель соскочил с крыши и погнался за ним.
  - Стой! - кричал он. - Не смей это трогать!
  Как настоящий сумасшедший, Вэй Усянь бежал по улице, беспорядочно размахивая руками, мотая головой и крича:
  - Не отдам, не отдам! Хочу это! Мое, мое!
  Ученик догнал его и ухватил за рукав.
  -Верни, или я тебя ударю!
  Но Вэй Усянь упрямо цеплялся за добычу. Некоторое время они молча вырывали друг у друга флаг. Тут появился старший ученик и повелительно сказал:
  - Цзиньи, хватит. Просто забери это.
  - Но я же не ударил его на самом деле, - возразил младший. - Просто пригрозил. Посмотри, Сычжуй, он все измял!
  Перетягивая с младшим заклинателем флаг, Вэй Усянь успел хорошо его разглядеть. Он был нарисован и расписан заклинаниями, как полагается. Ошибок Вэй Усянь не видел, но решил, что создателю недостает опыта, и что этот флаг привлечет бродячих мертвецов с расстояния не больше пяти ли. Этого вполне хватит. Рядом с такой маленькой деревней не должно оказаться какой-то особо злобной нежити.
  Лань Сычжуй успокаивающе улыбнулся ему и мягко сказал:
  - Молодой господин, уже темнеет. Скоро мы начнем созывать бродячих мертвецов. Лучше вернитесь в дом, ночью здесь будет опасно.
  Однако, какой утонченный и достойный ученик вырос в клане Лань, подумал Вэй У Сянь с одобрением. С хорошими манерами и познаниями, и флаги расставил совершенно правильно. Удивительно, как в этом унылом и строгом клане выросли такие славные юноши!
  - Этот флаг... - начал было Сычжуй, но тут Вэй Усянь швырнул "Флаг призыва" на землю и воскликнул:
  - Просто флаг, большое дело! Я могу сделать еще лучший!
  Развернувшись, он убежал прочь. Мальчишки, сидевшие на крышах соседних домов и глазевшие на выходки безумного Мо, хохотали ему вслед.
  - Вот глупец! - сердито фыркнул Лань Цзиньи, подбирая брошенное.
  
  Побродив еще по деревне, Вэй Усянь в сумерках вернулся на задний двор усадьбы, в хижину Мо Сюаньюя. Не обращая внимания на сломанную задвижку и разорение, он выбрал чистое место и вновь предался медитации в позе лотоса.
  Еще не начало светать, когда шум и гам прервали его сосредоточение. Снаружи громко топали, кричали и рыдали.
  - Тащите его сюда! - донеслось до него. - Зовите стражу! ...Какую еще стражу, просто убейте его!
  Открыв глаза, Вэй Усянь увидел вбегающих слуг.
  ...Двор заливал свет факелов. Откуда-то кричали:
  - Волоките проклятого безумца в главный зал! Он убийца и заплатит жизнью!
  
  ________
  * Преображенный мертвец: труп, который начал двигаться, обычно из-за магического вмешательства человека
  * Префикс "А" используется как приставка к именам слуг и детей, может также обозначать младшего близкого. А-Юань это Мо Цзыюань.
  * 1 ли - около 570 метров.
  ____________
  
  
  
  Глава 4.
   Нападение, часть вторая
  
  Поначалу Вэй Усянь решил - ученики клана Лань где-то ошиблись с расставлением флагов. Его изобретения требовали точнейшего исполнения, любая ошибка грозила навлечь страшную беду. Потому-то он и проверял, верно ли нарисован магический узор "Флага призыва". Он позволил вытащить себя наружу и отвести в Восточный зал, где снова собралось множество людей, едва ли не больше, чем днем. Но сейчас сюда сбежались слуги и домочадцы семьи Мо, некоторые даже в нижнем платье, и все они были перепуганы.
  Госпожа Мо казалась едва очнувшейся от обморока, и ее лицо было залито слезами. Но едва ее взгляд упал на Вэй Усяня, в ней зажглась ненависть.
  Посреди зала лежало тело, укрытое белой тканью так, что виднелась только голова. Хмурые юноши клана Лань склонились над ним, осматривая труп и тихо переговариваясь. До ушей Вэй Усяна долетели слова:
  - Меньше трех минут прошло, как обнаружили тело?..
  -...Усмирив бродячий труп, поспешили на Восточный двор и увидели тело возле входа...
  Взглянув на тело вблизи, Вэй Усян узнал Цзыюаня, и не смог отвести глаз от того, что увидел. Это был, несомненно, Цзыюань, но чудовищно изменившийся - его скулы запали, глаза выпучились, кожа высохла и натянулась. Он и при жизни не был красавцем, а теперь превратился не просто в труп, но в старый уродливый труп, из которого вытянули все жизненные соки, оставив обтянутый морщинистой кожей скелет.
  И тут госпожа Мо выхватила из складок одежд кинжал и бросилась к Вэй Усяню! Самым быстрым оказался в это мгновение Лань Сычжуй, который оттолкнул ее руку с кинжалом, не позволив нанести удар.
  - Я мщу за моего сына! - яростно выкрикнула женщина. - Как ты смеешь!
  Снова укрывшись за спиной Лань Сычжуй, Вэй Усян обиженно сказал оттуда:
  - А я-то здесь при чем?
  Сам Сычжуй после представления в Восточном зале услышал еще много разных жутких слухов о Сюаньюе от жителей деревни, проникся сочувствием к бедному безумцу и не мог не попытаться защитить его.
  - Госпожа Мо, - сказал он убежденно, - из вашего несчастного сына исторгли все жизненные силы. Так убивают темные твари, но не люди.
  - Ты ничего не знаешь! - хозяйка сжала руки. - Его отец был заклинателем! Он наверняка научился убивать с помощью темных заклятий!
  Сычжуй бросил взгляд на Вэй Усяня, стоявшего с выражением детской обиды на лице, и снова попытался ее убедить:
  - Госпожа, нет никаких доказательств...
  - Это тело и есть доказательство! Взгляните, тело моего сына само указывает, кто его убил!
  Не давая другим это сделать, Вэй Усянь сам сдернул с мертвого тела белую ткань и увидел, что у трупа не было левой руки от самого плеча!
  - Вы видите?! - воскликнула госпожа Мо. - Вчера здесь все слышали, чем грозил этот безумец! Он сказал, что отрежет А-Юаню руку, если тот снова коснется его вещей... - Она закрыла лицо руками и всхлипнула. - Мой бедный А-Юань... он ничего ему не сделал, а теперь опозорен и убит! Из-за его безумия!
  Уже немало лет прошло с тех пор, как Вэй Усянь слышал эти слова о себе, но каждый раз они оказывались... переполнены чувствами. Он даже тайком ущипнул себя, не находя слов и не понимая, кто здесь больший безумец, он или госпожа Мо.
  В молодости он много говорил об уничтожении целых кланов и семей, убийстве множества людей, реках крови и прочих жестокостях, но почти все это было пустыми угрозами. Будь он и впрямь на это способен, то давно бы властвовал среди магических семей. ...Госпожа Мо твердила о мести, но на деле, он был уверен, желала не искать настоящего убийцу, а лишь выплеснуть свою злобу. Он решил не думать о ней, и посмотрел вновь на высохшее тело Цзыюаня. А затем склонился над ним, вытащил что-то из мертвой ладони и молча развернул перед собой "Флаг призыва призраков". Ему стало ясно, что здесь произошло.
  Юные заклинатели, увидев, что держал при себе младший Мо, тоже немедленно это поняли. Вспомнив вчерашнюю ссору, нетрудно было угадать причину несчастья. Днем Цзыюань потерял лицо из-за скандальных выходок ложного Сюаньюя, и потому не находил себе места от злости и надеялся расквитаться как можно скорее. Но Сюаньюй до сумерек бродил по деревне, так что, несомненно, Цзыюань решил вновь пробраться к нему ночью. Выбравшись из дома, когда все уснули, он прошел мимо Западного двора и увидел "Флаги призыва" на стене. Всеми предупреждениями о том, что нельзя этой ночью покидать дом и приближаться к флагам, он пренебрег, уверенный, что заклинатели всего лишь боятся похищения ценного оружия. И конечно, он ничего не знал об опасности, которой подвергается всякий, взявший в руки этот флаг. Зато он давно привык развлекаться похищением затейливых талисманов брата, и не сдавался, пока не заполучал их. И эта же привычка побудила его взять один из флагов, пока ученики клана Лань усмиряли бродячих мертвецов внутри двора.
  В магической ловушке использовалось шесть флагов, пять из них стояли вокруг двора, а юные заклинатели были приманками, и, конечно же, они были увешаны защитными талисманами и вооружены. Цзыюань же с флагом в руках оказался полностью беззащитен - и потому какое-то существо, куда опаснее зловонных бродячих мертвецов, выбрало его своей целью. Напади на него бродячие трупы, он был бы еще жив, а их укусы поддаются излечению. Но нечисть убила его, да еще и зачем-то лишила руки...
  Взглянув на запястье своей правой руки, Вэй Усянь увидел, что один из порезов полностью исцелился. Большая удача! Магия сочла смерть злобного воришки исполнением договора.
  Без сомнения, госпожа Мо прекрасно знала о пристрастиях сына, но была не в силах признать, что Цзыюань сам навлек на себя смерть. В ярости она схватила чашку с чайного столика и запустила в голову Вэй Усяня - тот увернулся.
  - Ты опозорил его днем при всей деревне, иначе он бы и не подумал выйти из дома! - взвизгнула она, а затем обрушилась на заклинателей:
  - Вы! - крикнула она Лань Сычжую. - Бесполезные болваны! Якобы боретесь со злыми духами, но даже не смогли его защитить! А-Юань был почти ребенок!
  Ученики клана Лань были тоже очень юными, и почти не бывали без старших за пределами своих земель. Им не хватило опыта распознать опасность, и они невероятно сожалели, что не смогли обнаружить опасную нечисть прежде, чем она причинила зло. Но ругательства госпожи Мо заставило их побледнеть от обиды, ведь никто прежде не смел с ними так разговаривать. Клан Гусу Лань был очень строг к своим ученикам, запрещая насилие над безответными и даже не дозволяя проявлять неуважение по отношению к слабым и нижестоящим. И потому даже недовольство свое они должны были держать при себе и молчать.
  Впрочем, Вэй Усянь терпеть был не обязан и не желал. Столько лет прошло, а клан Гусу Лань не изменился нисколько!
  "В чем польза от глупой сдержанности? Смотрите и учитесь!"
  Презрительно и громко сплюнув, он заговорил:
  - Это на ком же вы решили срывать зло? Слугами их вообразили, что ли? Они явились издали в эту глушь, чтобы защитить вас от злых духов, не взяв ни монетки! Или они вам что-то задолжали? А Цзыюань, стало быть, в свои семнадцать еще младенец и не понимает человечьих слов? Ему, как и всем здесь, не раз повторили, чтобы никто не приближался к Западному двору и не трогал ничего! А он отправился бродить здесь ночью, в одиночестве! Это моя вина - или его самого?
  Лань Цзиньи вздохнул и его лицо просветлело. Напротив, госпожа Мо потемнела как туча, и в мыслях ее было одно - немедленная смерть всех, кто здесь стоял и был причиной и свидетелями ее унижения. Привыкшая во всем командовать мужем, она толкнула его и прошипела:
  - Зови всех! Немедленно!
  Ее муж, застывший, будто бы в трансе от смерти единственного сына, ничего не ответил, и вдруг сам оттолкнул ее, да так, что госпожа Мо от неожиданности упала. Это было для нее совершенно немыслимо - до сих пор муж подчинялся каждому ее слову, его не требовалось даже торопить. У нее сделалось столь жуткое лицо, что слуги попятились, и только служанка А-Дин, вздрагивая, помогла госпоже подняться. Стиснув руки на груди, хозяйка искаженным от ярости голосом приказала:
  - Ты... ты тоже убирайся!
  Ее муж, казалось, ничего не слышал, и тогда слуга А-Тун поспешно вывел его во двор. В Восточном зале воцарилась тишина. Вэй Усянь как раз решил, что стоило бы осмотреть труп повнимательнее, но в это мгновение со двора раздался новый пронзительный вопль. Люди бросились к дверям.
  Два тела распростерлись на земле Восточного двора, но слуга А-Тун был жив, хотя и весь трясся. Второе тело оказалось вновь морщинистым и иссохшим, у него не хватало левой руки, но ни капли крови не выступало из обрубка. Все повторилось в точности, как у Цзыюана.
  Госпожа Мо только перестала опираться на руку А-Дин, как увидела новый труп на земле - и здесь силы изменили ей, она пошатнулась и упала в обморок. Оказавшись рядом, Вэй Усянь поддержал ее на несколько мгновений, пока служанка вновь не подхватила хозяйку. При этом он бросил взгляд на свои руки - и увидел, что еще одна рана пропала. Значит, муж госпожи Мо тоже умер, и прямо перед тем, как они все выбежали во двор!
  Лань Сычжуй и его помощник осознали это и тоже побледнели. Впрочем, старший ученик взял себя в руки и спросил А-Туна, еще лежавшего на земле:
  - Ты видел, что это было?
  Но перепуганный до полусмерти слуга даже говорить не мог и только тряс головой. Пришлось послать одного из юношей отвести его в зал. Лань Сычжуй не мог себе места найти от волнения.
  - Ты послал сигнал? - спросил он у Лань Цзиньи.
  - Я все сделал, но если в этих землях нет никого из старших, то пройдет не меньше часа, прежде чем кто-то прибудет. Что делать, мы ведь даже не знаем, с чем столкнулись!
  Уйти было для них совершенно невозможно. Заботясь лишь о себе при встрече со злыми духами, они не только опозорили бы свой клан, но и не смогли бы смотреть людям в глаза от стыда. Притом родичи и слуги семьи Мо тоже никак не могли уйти, ведь нечисть могла скрываться прямо среди них.
  -Всем вернуться в дом! - решился отдать приказ Лань Сычжуй. - Мы ждем помощи.
  Если юноши призвали на помощь, в скором времени здесь появится кто-то из других заклинателей клана Гусу Лань. Хуже того, это мог быть некто, знавший Вэй Усяня в прошлом, а то и сражавшийся с ним. Даже представлять не хотелось, чем это может обернуться. Разумно было бы покинуть это место поскорее, однако неисполненный магический договор надежно удерживал Вэй Усяня в деревеньке Мо.
  Вдобавок, если нечисть поглотила жизни двух человек подряд, это значит, что им встретилось исключительно злобное и опасное создание. Если Вэй Усянь ускользнет до прихода помощи, кто знает, не окажутся ли улочки деревни Мо покрыты иссохшими однорукими телами, и среди них будут тела этих славных юношей из семьи Лань?
  "Нужно покончить с этим скорее", - сказал себе Вэй Усянь.
  
  ________
  
  
  Глава 5
  Нападение, часть третья
  
  Несмотря на молодость, неопытность и сильное волнение, ученики клана Гусу Лань сдаваться не собирались, и уже прикрепляли к стенам Восточного зала защитные талисманы. Сюда же, в главный зал, перенесли оба трупа и привели слугу А-Туна. Лань Сычжуй буквально разрывался на части - левой рукой он проверял пульс А-Туна, а правой поддерживал еще не совсем очнувшуюся госпожу Мо, но был не в силах помочь обоим сразу. К счастью, слуга быстро очнулся и сел.
  - Ты проснулся! - только успела обрадоваться А-Дин, но тут А-Тун пошевелился и вцепился левой рукой себе в шею!
  Сичжуй торопливо нажал несколько чувствительных точек на его теле. Какими бы нежными не выглядели люди клана Лань, хватка у них была стальная, Вэй Усянь это хорошо знал. А-Тун не должен был даже пошевелиться - но он словно бы ничего не почувствовал! Его лицо исказилось от ужаса и боли, рука продолжала сжиматься, даже когда в нее вцепился Лань Цзиньи. Еще несколько мгновений, и шея А-Туна хрустнула, голова его безжизненно повисла. Невероятно, но он действительно сломал себе шею у всех на глазах!
  - Невидимый призрак!! - взвизгнула А-Дин. - Призрак заставил его!
  Этот крик разнесся по залу, заставляя домочадцев Мо застыть от ужаса. Вот только Вэй Усянь был уверен в ином - что это не мог быть призрак! Стены были покрыты талисманами, все они отгоняли духов, и будь здесь злобный призрак, они испепелили бы его зеленым пламенем. Но талисманы молчали.
  Это не ученики клана Лань ошибались или опаздывали - это существо, с которым они столкнулись, оказалось особенно жестоким. Учение заклинателей строго определяло, что называть "жестоким призраком" - существ, которые убивают не реже раза в месяц, и делают это не меньше, чем три месяца подряд. Так определил еще сам Вэй Усянь во время своих исследований, и без сомнения, так считалось и теперь. Убийство человека раз в семь дней он тоже счел бы "жестоким призраком", просто более кровожадным. А эта тварь убила троих за такое малое время! Не всякий опытный заклинатель сразу определил бы ее природу, что же говорить об учениках.
  Пока он размышлял, свечи заколыхались, и холодный ветер пронесся по залу, гася фонари и светильники. Со всех сторон понеслись крики, люди заметались, стараясь выбраться из зала, сталкиваясь и падая.
  - Стойте, где стоите! - закричал Лань Цзинъи. - Я поймаю любого! Стойте!
  Нечисть и злые духи любили темноту и суматоху, паника и крики в темноте могли навлечь еще большую опасность, но сказать этого юноша не мог. Все же Восточный зал вскоре затих, раздавались только тихие всхлипы женщин.
  И посреди тьмы вспыхнул свет - это Лань Сычжуй зажег свой Пламенный талисман, огонь которого не мог задуть нечистый ветер. Сычжуй зажег от него свечи в фонариках, а затем юноши клана Лань прошли по залу, успокаивая людей.
  При свете Вэй Усянь взглянул еще раз на запястья - и увидел, что исцелился еще один разрез. Впрочем, нет... На его руках вовсе не осталось ран! Но почему?
   Поначалу было по две раны на каждом запястье. Два исчезли, когда умерли друг за другом Цзыюань и его отец. Смерть слуги залечила третью рану - но куда же пропал последний разрез, самый глубокий и кровоточащий?
  Несомненно, он означал ненавистную Сюаньюю хозяйку дома, госпожу Мо - и также несомненно, что самая глубокая рана только что исцелилась. Невозможно было, чтобы Сюаньюй внезапно достиг просветления и отринул ненависть - ведь его душа уже стала жертвой и покинула тело. Исцелить рану могла только смерть госпожи Мо и ничто иное...
  Он медленно перевел взгляд на бледную госпожу Мо, едва очнувшуюся и окруженную слугами. Если рана исцелена - она уже мертва. А значит, уверился Вэй Усянь, нечто уже завладело ее телом, и раз это не дух, то что оно такое?
  - Рука! Рука А-Туна... - пролепетала вдруг А-Дин.
  Сычжуй поспешно осветил тело слуги пламенем талисмана, и все увидели, что и теперь у трупа левая рука исчезла.
  Левая рука!
  Словно молния, догадка внезапно осветила разум Вэй Усяна. Пропавшие левые руки стали последней частью головоломки, ответ был найден, и он рассмеялся.
  - Глупец! - прикрикнул на него Лань Цзинъи. - Нашел время смеяться!
  Но Вэй Усянь сейчас и так был безумцем, и мог не пытаться выглядеть умнее. И потому он просто потянул Цзинъи за рукав, твердя:
  - Нет, нет!
  - Хочешь сказать, ты не дурак? - рассердился юноша, стараясь отнять свой рукав. - Не время для глупых выходок!
  - Это не они! - громко объявил Вэй Усянь, указывая на мертвые тела.
  - Что ты пытаешься сказать этим? - спросил его уже Лань Сычжуй, отстранив кипящего негодованием Цзиньи.
  - Это не отец Цзыюана, и это тоже не А-Тун! - провозгласил торжественно Вэй Усянь.
  Взлохмаченный, по-прежнему с разрисованным белым лицом, он выглядел особенно пугающе в это мгновение при тусклом свете фонарей, и многие вздрогнули при его словах.
  - Почему же? - невольно переспросил Сычжуй.
  - Их руки! - очень довольно объяснил Вэй Усянь. - Никто из них не левша. Я точно знаю! Они всегда били меня правыми руками.
  - Не то, чем стоит гордиться, - буркнул Цзинъи. - Какое нелепое самодовольство!
  Однако Лань Сычжуя бросило в холодный пот. Он вспомнил и то, что А-Тун душил себя левой рукой, и как муж госпожи Мо грубо оттолкнул жену - и тоже левой! Но ведь днем, когда Сюаньюй шумел в Восточном зале, они пытались оттащить его правыми руками, и не могли же люди вдруг превратиться в левшей перед смертью! Чем бы ни было это существо, оно действует всегда с помощью левых рук... Удивительно, подумал юный заклинатель, что безумец Сюаньюй первый все понял, это не может быть случайностью!
  Вэй Усянь улыбнулся, видя его замешательство. Он сделал очень грубый и явный намек, но другого пути не было.
  К счастью, у Сычжуя не было времени об этом размышлять. Отвернувшись и бросив короткий взгляд на А-Дин, исходящую слезами, заклинатель внимательно посмотрел на госпожу Мо, на смертельно бледное лицо, а затем - на ее бессильно повисшие руки, до самых пальцев скрытые рукавами. Красивые и тонкие пальцы правой руки принадлежали богатой женщине, жившей в довольстве и не утруждавшей себя работой.
  ...Однако пальцы ее левой руки были намного длиннее и толще! Это вовсе не была женская рука, это была сильная крупная рука мужчины!
  - Возьмите ее! - повелительно сказал заклинатель и потянулся к талисману. И в это самое мгновение левая рука госпожи Мо нелепо повернулась, как невозможно вывернуть руку живому человеку, и метнулась вперед, стремясь схватить юношу за горло. Движение было очень быстрым, но Цзиньи с криком бросился вперед, закрывая собой Сычжуя, и отвратительная рука лишь вцепилась ему в плечо. В ответ на одежде вспыхнуло ослепительное зеленое пламя, заставив зловещее существо отпустить добычу.
  Сычжуй избежал верной смерти, и хотел поблагодарить спутника. Но вспышка магического пламени сожгла немалую часть верхнего одеяния Цзиньи, и тот торопливо снимал с себя обгоревшее, одновременно гневно крича в сторону Вэй Усяня:
  - Ты ударил меня! Сумасшедший, убить меня хочешь?
  Вэй Усянь отскочил, как испуганная мышь:
  - Это не я!
  Но это был он. Он прекрасно знал, что верхние одеяния людей клана Лань прошивают тонкие нити защитных заклинаний, сливающиеся по цвету с тканью. Против сильного врага их можно использовать лишь единожды, затем их сила утратится. Все, что Вэй Усянь успел сделать - толкнуть Цзиньи, чтобы его телом и защитным одеянием заслонить Лань Сычжуя.
  Цзиньи готов был браниться дальше, но тут тело госпожи Мо с шумом рухнуло на пол и начало стремительно усыхать, плоть и кровь на глазах исчезали с ее лица, пока не остался только обтянутый сухой кожей череп. Мужская рука упала с ее плеча и стала хорошо видна - мощная рука тренированного мужчины, обвитая жилами.
  Вот как выглядела злобная тварь, привлеченная "Флагом призыва". Вэй Усянь был полностью уверен, что перед ним жертва еще одной нередкой тяжелой смерти - расчленения. Немногим более достойная смерть, чем его собственная... Когда человека не разрывают в клочья, а разрубают на крупные куски, то эти конечности и другие части тела сохраняют в себе зло и обиду умершего, и желают воссоединиться с другими частями тела, чтобы покоиться целым. Отрубленная часть начнет искать способы дотянуться до остальных частей тела. Если это удается, злобный мертвец может упокоиться, но может и продолжить бесчинства. Если воссоединиться не удается, часть тела начинает искать другие способы достичь цели...
  Какие? Например, захватывая тела живых людей! Заменяя собой такую же часть тела живого человека, наполненная злобой часть трупа целиком подчиняет его себе, поглощая силу живой плоти и крови. Истощив его жизненную силу, нежить оставит жертву и найдет себе новую - и так до тех пор, пока не соберет все части своего тела.
  Когда такая нежить овладевает человеком, он тут же умирает. Но прежде чем его жизненные силы истратятся, тело может двигаться по воле захватчика, и кажется еще живым. Когда флаг привлек его, первой жертвой стал Цзыюань. Второй - его отец. Отталкивая жену, он был уже мертв. Тогда Вэй Усянь решил, что это случилось от потрясения из-за смерти сына, или же тот был не в силах терпеть высокомерие жены в такую минуту. Теперь можно не сомневаться - это было лишь смертное равнодушное ходячего покойника.
  Третьим захваченным стал А-Тун, и четвертым - госпожа Мо: когда огни внезапно погасли и поднялась суматоха, мертвая рука переместилась на ее тело. В то же мгновение госпожа Мо умерла, и исчезла последняя рана на запястье Вэй Усяня.
  Тем временем, юноши клана Лань поняли, что защита в одеяниях надежнее, чем талисманы, и все сняли верхние одежды, набросив их на мертвую руку. Возникла кипа белой ткани, которая тут же вспыхнула магическим зеленым огнем - свист пламени и устрашающее зеленое сияние превратило зал в подобие преисподней. Но пройдет немного времени, одежды сгорят, и нежить вновь вырвется на свободу... Никто не смотрел на безумца, и Вэй Усянь, выскользнув из зала, поспешил на Западный двор.
  Около десятка бродячих трупов, подчиненных учениками клана Лань, молча стояли посреди двора, обездвиженные нарисованным на земле узором заклятий. Стерев ногой один из символов, Вэй Усянь лишил силы всю магическую фигуру, и дважды громко хлопнул в ладоши - звук раскатился по всему двору. Дружно распахнулись пустые белые глаза мертвецов.
  - Просыпайтесь! Пора работать, - приказал Вэй Усянь. Для управления этими трупами не нужны были сложные заклинания, хватало одних приказов.
  Мертвецы сделали несколько неуверенных шагов к нему, но едва приблизившись, рухнули ниц, как обычные люди. Это забавляло и раздражало одновременно. Он вновь хлопнул в ладоши, не так громко. Но эти бродячие мертвецы были в ужасе от него, и боялись даже встать! Должно быть, мало что увидев за всю унылую жизнь в этой глуши, они и после смерти испытывали страх перед заклинателями.
  Наполненным злобой созданием Вэй Усянь смог бы управлять гораздо легче, чем этими робкими мертвецами, которых он не обучал. Невозможно было быстро изготовить инструменты, чтобы управлять ими менее пугающими способами. И тем более, он не мог сейчас разрезать их на части, перемешать их и собрать снова... Отсветы зеленого пламени в Восточном зале тем временем ослабевали, время истекало. И внезапно Вэй Усянь нашел решение!
  Зачем искать злобных и жестоких мертвецов во дворе? В Восточном зале было сразу три таких трупа! И он помчался обратно, на Восточный двор.
  Первое решение Лань Сычжуя, с одеждами, оказалось неудачным, и он нашел другое. Во дворе ученики клана вытащили мечи и вонзили их в землю, образовав ограду из лезвий. Мертвая рука металась внутри нее, ученики изо всех сил цеплялись за рукояти оружия, не глядя по сторонам. Никем не замеченный, Вэй Усянь проскользнул в темный Восточный зал, склонился над трупами госпожи Мо и ее сына, прикоснулся к ним и тихо приказал:
  - Проснитесь!
  Иссохшие трупы тут же вздрогнули, подняли веки, открывая закаченные белесые глаза, и пронзительно завопили, как все "злобные мертвецы" при пробуждении. Следом раздался более тихий и визгливый крик, это пошевелился труп мужа госпожи Мо. Вэй Усянь улыбнулся, слыша эти вопли и видя их неподдельную злобу - достаточно сильную для исполнения задуманного.
  - Узнаете мертвую руку там, снаружи? - сказал он. - Ступайте, разорвите ее на части!
  Как три облака тьмы, трупы семьи Мо стремительно вылетели наружу.
  Левая рука уже сломала одно из лезвий и вот-вот должна была вырваться из клетки, когда на нее обрушились три злобных мертвеца без левых рук. Помимо того, что их гнал приказ Вэй Усяня, семья Мо была охвачена ненавистью к погубившему их созданию, и они обрушили на нее всеми силами. И первой из них напала сама госпожа Мо! Трупы женщин нередко становятся особенно яростными после пробуждения, выплескивая весь гнев, который сдерживали при жизни. И теперь она выглядела поистине ужасно - ее волосы стояли дыбом, глаза налились кровью, ногти вытянулись и заострились, а от ее яростного вопля, казалось, готова была обрушиться крыша! Прямо за ней мчался Цзыюань, орудовавший когтями и зубами. Позади них следовал мужчина, набрасывавшийся на врага между нападениями первых двух мертвецов.
  Юноши, сражавшиеся с мертвой рукой из последних сил, онемели от изумления. Только в книгах и рассказах они встречали описания сражений злобных мертвецов, а сейчас у них на глазах трупы рвали друг друга на куски и разлетались клочья плоти. Это было поистине захватывающее зрелище!
  В разгар битвы Цзыюань вдруг отступил - мертвая рука разорвала ему живот и выпали петли кишок. Взвыв, госпожа Мо заслонила собой сына и атаковала с удвоенной силой, казалось, ее пальцы и когти сделались железными. Но Вэй Усянь обеспокоился, зная, что это чрезмерные усилия для трупа госпожи Мо, и долго продержаться так невозможно.
  Но даже три злобных мертвеца, только что умерших, были неспособны победить единственную мертвую руку!
  Вэй Усянь напряженно следил за дракой, напрягая губы и приготовившись свистнуть в любое мгновение. Свист пробудил бы еще больше ярости в мертвецах, но тогда действия Вэй Усяня наверняка бы заметили... И пока он колебался, мертвая рука стремительным точным броском достигла шеи госпожи Мо и сломала ее! Семья Мо оказалась в шаге от поражения. Выхода не было - Вэй Усянь глубоко вдохнул, готовясь громко свистнуть.
  И в это мгновение сквозь шум борьбы донесся мелодичный и нежный перебор струн. Кто-то играл нежную и светлую, как дуновение горного ветра, мелодию, и едва заслышав ее, мертвецы во дворе замерли без движения.
  А на лицах юношей клана Лань вспыхнула радость! Вытирая рукавом кровь с лица, Лань Сычжуй восхищенно воскликнул, глядя вверх:
  -Ханьгуан Цзюнь!
  ...Едва заслышав эти звуки, Вэй Усянь повернулся и пустился бежать.
  Сверху пришел новый звук, высокий и пронзительный, в котором звучала горечь. Три злобных мертвеца отступили, и каждый прижимал к уху единственную руку. Но это не защитило их от "Мелодии истребления" Гусу Лань: шатаясь, трупы отступили, и внутри их голов раздались негромкие хлопки, словно что-то взрывалось или лопалось. Мертвая же рука, вытерпевшая жестокую битву, при первых звуках струн рухнула на землю, и только скрюченные пальцы ее дрожали.
  Тишину нарушили радостные крики юных учеников клана Лань. Они пережили опасную, тяжелую ночь, дождались помощи старших и были счастливы. Даже угроза наказания за "причинения шума, вредное для репутации клана" их не пугала. Даже Лань Сычжуй радостно размахивал руками, глядя в небо. Но именно он спохватился, что рядом кого-то не хватает.
  - Где он? - обратился старший ученик к Цзинъи.
  - Кто?- не понял ликующий Лань Цзинъи.
  - Молодой господин Мо.
  - Зачем тебе этот сумасброд? - удивился Цзинъи. - Наверное, убежал, испугавшись моих угроз его побить.
  Сычжуй только вздохнул, зная беззаботность и простодушие младшего родича, который никогда не замечал подвоха и ни о чем долго не размышлял. "Нужно дождаться Ханьгуан Цзюня и сообщить ему обо всем", решил он.
  Деревня Мо выглядела безлюдной. Битва злобных мертвецов и мертвой руки была очень громкой, вопли покойников Мо разносились далеко, но никто из жителей не вышел из домов на шум. Даже самые любопытные не рискнули появиться там, где раздаются жуткие крики и кого-то рвут на части, разбрасывая клочья плоти.
  В хижине безумца Вэй Усянь поспешно уничтожил остатки начерченного кровью магического круга и все, что могло навести на мысли о ритуале пожертвования тела, после чего поспешно выбежал из усадьбы. Какое невезение! Человек, явившийся на помощь, был из клана Гусу Лань, и оказался никем иным, как Лань Ванцзи! Заклинателем, с которым Вэй Усянь не раз сражался в прошлом... Необходимо было исчезнуть как можно быстрее.
  Торопясь прочь из деревни, он увидел в одном из дворов большой жернов, к которому был привязан лениво жующий осел. Увидев растрепанного, спешащего Вэй Усяня, осел очень по-человечьи покосился на него с интересом. Встретившись же с ним взглядом на мгновение, Патриарх Илин увидел в ослиных глазах легкое презрение.
  Схватив веревку, он потащил осла со двора, в ответ раздался протестующий вопль. Немало приложив силы и уговоров, Вэй Усянь все же покорил упрямое животное. Когда над деревней встало солнце, они уже выехали на главную дорогу.
  
  
  
  Глава 6
   Высокомерие - часть первая
  
  
  И двух дней не прошло, как Вэй Усянь глубоко пожалел о своем выборе. Угодить этому ослу было невозможно.
  Он соглашался есть лишь самую свежую молодую травку, на которой еще блестели капли росы. Если хоть самый кончик травы успевал пожелтеть, осел отказывался есть. Когда Вэй Усянь стянул на какой-то ферме немного пшеничной соломы и предложил ослу, тот пожевал ее и совершенно по-человечьи громко, с отвращением сплюнул. Если он не получал самую лучшую еду, то терял терпение и начинал лягаться. Несколько раз Вэй Усянь едва успевал увернуться. Крики осла были невыносимы.
  Это животное было бесполезно во всем.
  По дороге Вэй Усянь не раз с грустью думал о своем оружии. Его меч, должно быть, присвоил глава какого-нибудь видного клана и хвастливо повесил на стену, как трофей...
  На второй день дорога вывела их к широким полям возле какой-то деревни. Здесь у дороги росла большая, раскидистая софора, окруженная нежной зеленой травой. Возле дерева был старый колодец, а рядом с ним крестьяне оставили бочонок и ковш, чтобы путники могли напиться. Осел устремился к этой прекрасной траве, и заставить его сдвинуться с места было невозможно. Спрыгнув на землю, Вэй Усянь шлепнул ушастого по толстому заду и с досадой сказал:
  - Да ты создан для богатой жизни. Тебе угодить труднее, чем наследнику клана!
  Вместо ответа осел плюнул в него.
  Пока они дурачились, через поля к колодцу вышли несколько путников. В простых хлопковых одеждах, они несли с собой плетеные корзины и выглядели обычными селянами. Среди них была юная круглолицая девушка, которую Вэй Усянь назвал бы красивой. Должно быть, они немало прошли под жарким солнцем и тоже хотели отдохнуть в тени и набрать воды. Но увидев возле колодца норовистого осла и взлохмаченного мужчину с устрашающе раскрашенным лицом, они нерешительно остановились.
  Вэй Усянь всегда был рад угодить хорошеньким девушкам, и потому отошел в сторону и постарался оттащить своего нахального осла. Решив, что он безобиден, путники приблизились. Все они раскраснелись и взмокли от жары; одни стали обмахивались шляпами, другие отправились черпать воду. Круглолицая девушка села у колодца и улыбнулась Вэй Усяню, словно угадывая, что он оттащил буйного осла ради нее.
  Один из путников держал компас. Глядя то вдаль, то на стрелку компаса, он удивился:
  - Мы ведь уже неподалеку от горы Дафань, почему же стрелка даже не шевельнулась?
  Надо сказать, что компас тоже выглядел удивительно знакомо, и вовсе не был обычным устройством, показывающим север и юг. Он указывал только на злонамеренные создания поблизости, и назывался "Указатель зла". И стало ясно, что это не просто сельчане, а деревенский клан заклинателей. Кроме богатых и знатных кланов, собирающих множество последователей, были и вот такие малые кланы, закрытые для чужаков. Должно быть, они отправились посетить родных, или вышли на "ночную охоту".
  Мужчина средних лет, похоже, возглавлявший этих путников, ответил ему:
  - Может быть, он сломан? Позже я дам тебе другой. До горы Дафань осталось меньше двадцати ли, нам нельзя долго отдыхать. Мы очень старались, а если позволим себе отдохнуть, нас опередят другие, и все будет напрасно.
  И жестом пригласил своих спутников присоединиться к ним и выпить воды.
  И вправду, они отправились на ночную охоту. Многие знатные кланы заклинателей называли путешествие в места обитания злых существ и их изгнания "охотой", а поскольку эти существа часто появляются ночью - "ночной охотой". Из бесчисленного множества кланов заклинателей лишь немногие стали известными, и если небольшой клан без славных предков хотел прославиться и заслужить уважение, он должен был показать свои таланты и умения в охоте. Если клан сможет захватить чудовище или демона, к нему станут относиться серьезнее.
  Это было именно то, чем прежде занимался сам Вэй Усянь. За два дня путешествия на осле он проверил несколько могил, но отыскал лишь мелких призраков. Ему требовалось оружие - воин-призрак, и теперь он решил отправиться вслед за сельскими заклинателями на Рисовую Гору. Если все туда стремятся, наверняка там отыщется подходящий призрак, которого он сможет подчинить и использовать.
  Тем временем сельские заклинатели напились, перевели дух и двинулись дальше. Перед тем, как уйти, круглолицая девушка достала из корзины небольшое яблоко и протянула Вэй Усяню:
  - Вот, возьми!
  Широко улыбаясь, он протянул за ним руку и увидел, что осел тоже тянется к яблоку, широко открыв рот. Пришлось хватать подарок поскорее, чтобы он не достался нахальному животному. И тут Вэй Усяня осенила прекрасная идея!
  Он отыскал длинную палку, выдернул нитку из своей одежды, привязал к палке и, словно на удочке, подвесил на ней яблоко прямо перед мордой осла. Желая добраться до лакомства, осел погнался за яблоком изо всех сил, и бежал при этом быстрее, чем лучшие лошади богатых кланов - только пыль вилась за ним над дорогой.
  Благодаря этой хитрости, Вэй Усянь без задержек и даже еще до темноты прибыл в Дафань-Шань. Оказавшись у подножия горы, он понял свою ошибку - "фань" в названии означало вовсе не рис. При взгляде с этой стороны гора напоминала статую пухлого будды, а городок у ее подножия даже назывался Ступни Будды.
  Оказалось, здесь уже собралось множество заклинателей. Улицы пестрели одеяниями самых разных кланов. При этом все собравшиеся были чем-то огорчены, никто даже не посмеялся над нелепой внешностью Вэй Усяня, его просто не замечали.
  Посреди главной улицы собралась целая толпа заклинателей, затеявших серьезный спор. Их голоса становились все громче, внезапно они разволновались, и Вэй Усянь даже со стороны услышал их.
  - Нет здесь ни чудовищ, ни пожирателей душ! Потому и "Указатель зла" ничего не показывает.
  - Но как семь человек могли потерять свои души? Не заболели же они все сразу, да и не слыхивал я о такой болезни.
  - Пусть "Указатель зла" не сработал, это не доказывает еще, что ничего нет. Он показывает лишь примерное направление, нельзя полагаться на него полностью. Может быть, здесь что-то помешало ему.
  - Ты забыл, кто создал этот компас? Что может помешать его компасу указывать цель?
  - Что за намеки? Все знают, что компас создал Вэй Ин. Это не значит, что все его творения безупречны. Мы ведь можем сомневаться?
  -Я никогда не запрещал тебе сомневаться, и не называл его творения безупречными! Что за обвинения?
  И они заспорили о другом, а сам Вэй Усянь тем временем, хихикая, проехал мимо них на осле. Забавно, что через столько лет его так часто вспоминают! Должно быть, он наделал столько шума, что стал самым известным заклинателем своего времени... А ведь спорщик не ошибся, этот "Указатель зла", что они использовали, был еще не очень точным. Он хотел улучшить его, и как раз работал над этим, когда его убежище осадили и разгромили. И теперь всем пришлось пользоваться старым, неточным изобретением.
  Но как бы то ни было, существа, пожиравшие плоть и кровь, были низкого уровня, подобно бродячим мертвецам. Пожирать души были способны лишь весьма сильные чудовища или призраки. Если это существо поглотило уже целых семь душ, неудивительно, что сюда собралось столько охотников. И наверняка существо было весьма необычным, а значит, "Указатель зла" будет ошибаться.
  Натянув вожжи, он остановил осла и спрыгнул с него. Подхватив яблоко, которым манил осла всю дорогу, он предложил:
  - Съешь кусочек. Один кусочек! Эй, ты же мне откусишь руку!
  Он откусил несколько раз с другого бока яблока и скормил ослу остатки, смеясь про себя: он дошел до того, что делит еду с ослом! Кто-то толкнул его в спину и, обернувшись, Вэй Усянь увидел перед собой девушку, казалось, даже не замечавшую его. Та рассеянно улыбалась и неотрывно смотрела вдаль, даже не моргая.
  Невольно обернувшись, он понял, что девушка смотрела прямо на заросшую лесом вершину горы Дафань.
  Затем девица, не сказав ни слова, пустилась перед ним в дикий пляс, размахивая руками. Он не без удовольствия смотрел на это, пока к ним не прибежала, подхватив одежды, женщина средних лет, которая обняла девушку и со слезами стала ее уговаривать:
  - А-Янь, пойдем домой, прошу тебя!
  Но А-Янь оттолкнула ее и побежала, приплясывая на ходу и продолжая бессмысленно и радостно улыбаться кому-то невидимому. Женщина, всхлипывая, поспешила за ней.
  - Ужасно, - сказал, сочувственно качая головой, уличный торговец. - Девочка из семьи кузнеца Чжэна опять сбежала...
  - Бедная мать, как это ужасно! А-Янь, муж А-Янь, потом и ее собственный муж... Один за другим!..
  Вэй Усянь бродил по улицам, слушал причитания и жалобы людей и снова, подобно мозаике, складывал из чужих слов историю происшествий у горы Дафань.
  На горе было старое кладбище. Предков и родителей большинства жителей Ступней Будды похоронили здесь. Порой зарывали на нем и безымянные тела, написав поминальную табличку. Несколько месяцев назад, после долгой бури с ливнями, с горы прямо на кладбище сошел оползень, разрушив часть старых могил. Вдобавок, в открывшиеся после оползня гробы угодила молния, отчего обгорели и гробы, и тела в них.
  Горожане очень обеспокоились. Устроив несколько молений, они вновь зарыли гробы и восстановили кладбище, надеясь, что все будет в порядке. Но именно после этого горожане начали терять души...
  Первой жертвой стал известный городской лентяй. Он был беден и ничем не занят, только бродил целыми днями по горе и окрестностям. В тот самый день он ловил птиц на горе Дафань, непогода задержала его там до ночи, и когда случился оползень, перепугался до смерти, но остался невредим. Удивительно было то, что всего через несколько дней после происшествия он вдруг женился. Устроил пышную свадьбу и заявил, что хочет быть щедрым и жить счастливо.
  В ночь свадьбы он напился и отправился спать. Невеста не могла дозваться его, а когда попыталась растолкать, поняла, что его тело холодное и взгляд помутился. Он еще дышал, но во всем остальном был подобен мертвецу. Несколько дней он пролежал так без еды и питья, и наконец, его похоронили. Его невеста сделалась вдовой, даже не побывав на брачном ложе.
  А-Ян из семьи кузнеца Чжана была второй. Состоялась ее помолвка, но всего через два дня будущий муж был убит волками, отправившись на охоту в горы. После известия об этом она, подобно лентяю, упала и лежала холодной без движения. Правда, через некоторое время загадочная напасть ушла и девушка очнулась, но лишилась рассудка, и стала то и дело пускаться в пляс перед людьми, когда убегала из дома.
  Третьим стал ее отец, кузнец Чжэн. Всего эта напасть приключилась с семью жителями городка.
  Поразмыслив об услышанном, Вэй Усянь решил, что причиной похищения душ все же стал дух, а не чудовище. Все же это очень разные существа, и чудовище должно иметь осязаемое тело, а духу оно не нужно. Должно быть, когда оползень сошел на кладбище, пострадала одна из древних гробниц, а молния, расколов гроб, выпустила наружу некоего запечатанного в нем неспокойного духа. Если бы он мог рассмотреть гроб, увидеть на нем какие-то печати или надписи, он мог бы это узнать точно. Однако, поскольку напуганные горожане заново похоронили останки и закопали все гробы, и проверить это стало очень затруднительно...
  На гору вела тропа прямо из городка. Хотя уже садилось солнце, Вэй Усянь оседлал своего ослика и начал неспешно подниматься по склону. Вскоре он увидел бредущих навстречу людей, очень мрачных, а на лицах у некоторых были свежие ссадины и раны. Они так громко спорили и возмущались, что даже не сразу увидели Вэй Усяня в наступающих сумерках, а когда заметили, сперва испуганно шарахнулись от него, приняв за призрак удавленника. Осыпав его бранью, заклинатели поспешно прошли мимо. Глядя им вслед, Вэй Усянь подумал: "Должно быть, обозлились, что дичь оказалась им не по силам..." И, не вспоминая о них больше, ударил осла по толстому заду, чтобы тот бежал в гору хоть немного быстрее.
  Напрасно он не прислушался тогда к их ругани и жалобам...
  - Глаза бы мои такого не видели! - ворчал кто-то.
  - Не будет же глава знатного клана охотиться на похитителя душ вместе с нами... Должно быть немало таких он убил еще юношей! - говорил с завистью другой.
  - Но что поделать? Он глава Великого клана, - вздыхал третий. - Не стоит вставать на пути у клана Цзян, и уж точно не стоит вставать между самим Цзян Чэном и его добычей... Придется уходить отсюда, иначе мы сильно пожалеем.
  Глава семь.
  Высокомерие, часть вторая
  Постепенно темнело, скоро без факела станет трудно идти по лесу. Вэй Усянь прошел изрядно, но встретил совсем немногих заклинателей. Он удивлялся: могло ли такое быть, чтобы половина прибывших заклинателей еще тратила время на споры в городке, а другая половина уже потерпела поражение, подобно тем, кого он повстречал на подъеме?
  Но тут он услышал голоса, зовущие на помощь.
  "Кто-нибудь!"
  "Помогите!"
  Слышались голоса и мужчин, и женщин, и в них звучал неподдельный страх. Нередко призывы на помощь в пустынных местах издавали разные злобные создания, чтобы заманить путников в ловушку. Но Вэй Усянь только обрадовался этой мысли.
  Чем более злобная тварь ему попадется, тем лучше!
  Он направил осла туда, откуда слышались голоса, но, сколько ни смотрел вокруг, никого не находил. Лишь посмотрев вверх, он увидел их - не духов и не чудовищ, которых искал, а всего лишь деревенских заклинателей, встреченных днем в полях, которые висели в огромной золотистой сети. Должно быть, они во главе с тем мужчиной средних лет обследовали лес, но вместо добычи нашли только сеть-ловушку, поставленную каким-то богатым кланом. И теперь они все вместе повисли тут на дереве, жалобно зовя на помощь. Пленники, было, обрадовались, увидев, что кто-то приближается, но сникли, разглядев безумца на ослике.
  Нити этой "Сети удержания божества" выглядели очень тонкими, но она была невероятно прочна. Любому, будь то человек, божество, дух или чудовище, нужны были огромные силы, чтобы справиться с ней. Лишь особое магическое оружие способно было ее разрубить. Вряд ли бродячий безумец даже знал, что это за сеть, и уж точно не в силах был помочь им выбраться.
  Заклинатели готовы были вновь звать на помощь, но тут из зарослей донеслись звуки шагов и треск ветвей, и к ним из сумерек вышел юноша в светлых одеждах. Черты его лица были благородны, но в то же время резки, а между бровей его стояла алая метка. Он был еще совсем юн, примерно тех же лет, что Лань Сычжуй, или даже младше. В руках юноша держал длинный лук, а за спиной его виднелись бамбуковый колчан со стрелами и сверкающая рукоять великолепного меча. Одежду его украшала тонкая вышивка в виде пышного цветка пиона, и золотистые нити мерцали в лесном сумраке.
  "Какое богатство!" - воскликнул мысленно Вэй Усянь.
  Несомненно, это был ученик из Великого клана Ланьлин Цзинь, ведь этот узор был знаком рода Цзинь. Пион зовется королем среди цветов, и Великий клан Ланьлин Цзинь считал себя теперь главнейшим среди заклинателей. Алая отметка между бровей означала "раскрыться навстречу мудрости, стремиться осветить мир ее светом".
  Юный господин уже наложил стрелу на тетиву и приготовился выстрелить, но сейчас увидел, что "сеть удержания божества" захватила всего лишь людей. На мгновение его охватило разочарование, а затем оно сменилось гневом.
  - Опять я нахожу каких-то деревенщин! Здесь четыре сотни сетей на горе, и десять из них уже порвали такие же глупцы! И распугали всю добычу!
  "Какое богатство..." - повторил про себя Вэй Усянь.
  Сеть удержания божества обходилась дорого, а он установил четыре сотни! Небольшой клан разорился бы дочиста, купив столько сетей, а для Великого клана Ланьлин Цзинь то была капля в море богатства. Но беспорядочно расставить множество Сетей удержания в расчете на то, что попадется хоть что-нибудь - недостойно было называть это "ночной охотой". Выходило так, что они вытеснили с горы других заклинателей, вовсе не позволяя участвовать в охоте. И те отступали - не потому, что добыча оказалась не по зубам, но потому, что опасались вызвать возмущение людей Великого клана.
  За несколько дней неспешного путешествия, и еще подслушивая болтовню и жалобы на улицах Ступней Будды, Вэй Усянь многое узнал о том, что изменилось в мире заклинателей. Вышло так, что именно Великий клан Ланьлин Цзинь стал победителем после столетних раздоров, возвысился надо всеми Великими и малыми кланами, а его главу даже называли теперь главой всех заклинателей.
  И прежде клан Цзинь был заносчивым и склонным к показной роскоши. Теперь, годами пребывая на вершине славы, этот Великий клан дозволял ученикам делать все, что вздумается. Даже немногим более слабый клан вынужден был молча склоняться перед ними - и что говорить о маленьком деревенском клане? И потому люди в сети, хоть и покраснели от злости, но стерпели обиду молча.
  Старший из них почтительно обратился к юноше:
  - Молодой господин, прошу, отпустите нас.
  Юноша и так был зол на то, что добыча остается неуловимой, и был рад сорвать эту злость на неудачливых простаках. Он надменно ответил:
  - Придется вам остаться здесь, чтобы не попадаться лишний раз на моем пути. Выпущу после того, как поймаю пожирателя душ, если вспомню!
  Если люди останутся здесь висеть на всю ночь, и случай приведет сюда чудовище, наводящее ужас на окрестности горы Дафань, они не смогут спастись. Им придется лишь бессильно ждать, когда их души будут поглощены, и видеть, как лишаются души их близкие...
  Круглолицая девушка, угощавшая Вэй Усяня яблоком, тихо заплакала. Когда этот плач донесся до осла, длинные уши того затрепетали, и он вдруг рванулся вперед, испустив оглушительный рев! Этот звук раздирал уши, но его мощи позавидовали бы породистые лошади. Вэй Усянь, сидевший на нем, поджав ноги, от неожиданности скатился наземь и едва не расшиб себе голову.
  Вытянув морду, осел рванулся к юноше, явно желая сбить его с ног. Тот молча нацелил стрелу в голову взбесившемуся животному. К счастью, в падении Вэй Усянь не выпустил поводья, и теперь вцепился в них что есть силы, не желая искать новое ездовое животное так быстро.
  И тут юноша потрясенно уставился на него! А через мгновение потрясение сменилось презрением.
  - Вот как, это ты! - воскликнул он с отвращением, которое даже описать было трудно.
  Вэй Усянь растерялся совершенно.
  - Да ты совсем спятил, когда тебя выгнали, я смотрю! Кто только тебя за ворота выпустил, вот такого! - обрушился на него ученик из клана Цзинь.
  ...Так, словно давно знал его!
  "Неужели отцом Мо Сюаньюя был глава не простого клана, а сам Цзинь Гуаншань?" - подумал Вэй Усянь ошеломленно. И ведь действительно, это могло случиться...
  Прежний глава Великого клана Ланьлин Цзинь был славен двумя вещами: суровой женой из очень знатной семьи, и любвеобильностью. Несмотря на страх перед сварливой женой, Гуаншань постоянно развлекался с другими женщинами, ведь никакая жена не следит за мужем день и ночь... Женщины были как из благородных семей, так и из деревенских "веселых домов", глава Цзинь не пренебрегал никем. Внебрачных детей у него было множество! Вдобавок, он быстро охладевал к своим любовницам, даже самым прекрасным, оставлял их и больше не думал о ней и ее детях. Из множества внебрачных детей лишь один проявил талант к обучению магическим искусствам и был принят в клан - Цзинь Гуан Яо, нынешний глава Ланьлин Цзинь.
  По слухам, даже умер он, когда решил сам себе доказать, что старикан еще огого еще силен как мужчина. Он пригласил для развлечений сразу нескольких продажных женщин, но старость взяла свое - и Гуаншань скончался прямо в их объятиях. Конечно же, Великий клан Ланьлин Цзинь желал сохранить лицо и объявил, что глава внезапно скончался от переутомления. Остальные кланы сделали вид, что поверили.
  Во время осады холма Луань Цзан Цзинь Гуаншань очень усердствовал, уступая лишь Цзян Чену. А теперь Вэй Усянь захватил тело его незаконного сына... Были ли они теперь в расчете?
  Размышления Вэй Усяня только разозлили юного ученика Цзинь.
  - Убирайся вон! Да на тебя смотреть противно, извращенец неумытый!
  Но если Сюаньюй - сын Цзинь Гуаншаня, то он может приходиться этому мальчику старшим родичем, возможно даже дядей, продолжал размышлять Вэй Усянь. И сейчас младший в роду унижает старшего, и хотя бы ради подаренного ему тела Мо Сюаньюя, терпеть такое не следует.
  - Ужасные манеры! - заявил он. - Твоя мать забыла выучить тебя достойному поведению?
  Во взгляде юноши загорелась ярость. Он медленно извлек меч из-за спины и переспросил:
  - Что ты сказал?
  По лезвию меча пробежали золотые отсветы - то было великолепное, совершенное оружие. В большинстве кланов даже мечтать о таком не могли, хоть всю жизнь положи на то, чтобы копить деньги. Меч даже показался знакомым Вэй Усяню, но раздумывать об этом не было времени, да и мало ли прекрасных мечей он повидал за прежнюю жизнь. Он поспешно достал крошечный холщовый мешочек. То была самодельная "ловушка для духов", сделанная им по дороге из обрывков старых тряпок...
  Когда юный Цзинь поднял меч и ринулся на него, Вэй Усянь выхватил из мешочка бумажную фигурку, увернулся от нападения и ловко прилепил ее на спину противнику. Нет, юноша был быстр и ловок, но Вэй Усянь уже много раз проделывал этот трюк, и двигался еще быстрее. Юный господин Цзинь с размаху грохнулся на землю, меч зазвенел, вырвавшись у него из рук.
  Он не мог подняться, как ни старался, словно кто-то навалил на его спину тяжеленный камень. Это ловкач Вэй Усянь усадил ему на спину призрак человека, умершего от обжорства, заключенный в бумажной фигурке. Теперь он вдавливал юного заклинателя в землю с такой силой, что тот едва мог вдохнуть. Пусть призрак был слаб, но справиться с этим избалованным ребенком оказался способен. Подобрав драгоценный меч, Вэй Усянь взвесил его на руке, вернулся к Сети удержания - и рассек ее пополам.
  Люди рухнули на землю. Не говоря ни слова, они кое-как поднялись и поспешили прочь. Только круглолицая девушка хотела что-то сказать Вэй Усяню, поблагодарить его, но мужчина ухватил ее за руку и поспешно утащил следом за всеми. Вероятно, он боялся, что тогда юный господин Цзинь совсем их возненавидит.
  Даже придавленный огромной тяжестью к земле, юноша полыхал злостью:
  - Проклятый извращенец! - хрипел он. - Темный путь выбрал? Легкой дороги ищешь? Да такое бессильное ничтожество ни на что больше не способно! Ну, держись! Ты еще не знаешь, кто здесь!
  Да, Темный путь, выбранный им когда-то, нередко проклинали, а со временем он начинал вредить самому заклинателю, однако его можно было освоить быстро. А еще он не требовал особых духовных сил или таланта к познанию, так что всегда находились люди, ищущие короткого пути к могуществу. Значит, юноша решил, что после изгнания из клана Сюаньюй выбрал бесчестный путь. Это была удачная идея, способная спасти Вэй Усяня от ненужных подозрений.
  Юноша с силой рванулся, потом еще несколько раз - но подняться так и не смог. Раскрасневшись от усилий и злости, он процедил сквозь зубы:
  - Отпусти немедленно, или я извещу дядю! Ты еще будешь молить его о пощаде!
  - Хм, не отца, а дядю? - Подумал вслух Вэй Усянь. - Кто, говоришь, твой дядя?
  Ледяной голос ответил ему из-за спины:
  - Я его дядя. Перед смертью можешь что-то сказать.
  От звука этого голоса Вэй Усяня охватил смертный холод. Он лишь порадовался, что лицо покрывали белила, и бледность не заметят...
   К ним широкими шагами приближался мужчина в фиолетовых одеждах, его цзянь сю (одежда) развевался позади от быстрого движения, ладонь лежала на рукояти меча. Серебряный подвесной колокольчик украшал его пояс, но не издавал ни звука. Он был хорош собой, с тонкими бровями и миндалевидными глазами, но при этом лицо было резким и суровым. В его движениях и сверкающих глазах была сдержанная сила и готовность немедленно атаковать. Он остановился в десяти шагах от Вэй Усяня, и взгляд его был подобен двум стрелам, нацеленным в лицо врагу. Вся его фигура воплощала высокомерие.
  - Цзинь Лин, почему ты задержался? - спросил он хмуро. - Хотел, чтобы я за тобой явился? Что у тебя за недостойная херня происходит? Немедленно вставай!
  Стало ясно, что пришла беда. После короткого оцепенения Вэй Усянь движением пальца приказал бумажной фигурке вернуться к нему. К счастью, длинный рукав скрыл его руки. Со спины Цзинь Лина исчезла тяжесть, и он тут же вскочил, хватая лежащий неподалеку меч. Встав возле дяди, он нацелил на Вэй Усяня меч и пригрозил:
  - Я тебе ноги переломаю!
  Когда родичи встали рядом, стало видно, как они похожи.
  Теперь уже Цзян Чэн пошевелил пальцами, бумажная фигурка вырвалась из руки Вэй Усяня и приземлилась в его ладонь. Лицо Цзян Чэна потемнело, он сжал пальцы - и бумажка вспыхнула, а заключенный в ней дух с криком исчез.
  - Ноги переломать? - переспросил глава Великого клана Юньмэн Цзян медленно и тяжело. - Разве я тебе не говорил? Встретишь заклинателя, практикующего эту мерзость - убей его и скорми своим псам!
  Не пытаясь добраться до ослика, Вэй Усянь попятился. Напрасно он надеялся, что после этих лет ненависть Цзян Чэна утихнет... Нет, она стала только выдержаннее и богаче, как хорошее вино. И настолько разрослась, что коснулась всех, практикующих тот же путь!
  Вдохновленный поддержкой дяди, Цзинь Лин яростно атаковал его. Уклоняясь, Вэй Усянь просунул два пальца в "ловушку для духов", готовясь к новой уловке, и тут льдисто-синий блеск другого меча прорезал сумерки. Он со звоном столкнулся с мечом Цзинь Лина, посыпались золотые искры - слишком уж велико было различие духовных сил у хозяев мечей. Уже готовый к точно рассчитанному обманному движению, Вэй Усянь от неожиданности потерял равновесие и, споткнувшись, полетел на землю прямо на чьи-то белоснежные сапоги. Помедлив мгновение, он поднял голову.
  То, что оказалось перед ним, было лезвием меча - длинным, тонким и сверкающим, будто сделанным изо льда. Один из известнейших мечей среди заклинателей, силы которого Вэй Усянь испытывал много раз, сражаясь как против его хозяина, так и рядом с ним... Рукоять - из сверкающего серебра, очищенного тайными хитростями. Лезвие выглядит тонким и будто прозрачным, сияло холодными отблесками и в то же время легко резало железо. Меч кажется невесомым, а на деле куда тяжелее обычного, и не всякий человек мог им сражаться. Звался он Би Чэнь.
  Лезвие повернулось, ушло вверх и с лязгом было убрано в ножны. Со стороны донесся холодный голос Цзян Чэна:
  - Мне было интересно, кто это. Итак, это ты, второй молодой господин Лань.
  Пара белых сапог высвободилась и сделала три шага вперед. Вэй Усянь осторожно встал, подошел к неожиданному спасителю и искоса бросил взгляд на его лицо.
  Мужчина был безмятежен и холоден, как лунный свет. Светлая кожа и тонкие, благородные черты, словно выточенные из драгоценного нефрита, сияющий отстраненный взгляд - он был светел и холоден, как лед, и лицо, что всегда оставалось бесстрастным, не изменилось и теперь, при виде нелепого облика Вэй Усяня. Лоб спасителя пересекала лента с вышитыми облаками. За спиной его висел семиструнный гуцинь темного дерева, более узкий, чем обычные цитры.
  Ни пылинки на одеждах, ни единого беспорядка в них... Он был безупречен сверху донизу.
  "Траурные одежды!!" - словно огнем вспыхнуло в голове Вэй Усяня.
  Заклинатели восхваляют одеяния Гусу Лань за изящество, а самого Лань Ванцзи - как одного из красивейших людей нынешнего времени. Но его неподвижное лицо всегда остается печальным, и трауром по потерянной когда-то любви выглядят на нем изысканные одежды.
  Судьба неумолима, она сводит вместе старых врагов, да и беда никогда не приходит одна. И именно эти трое сошлись теперь в одно время, в одном месте.
  Лань Ванцзи молчал, глядя на Цзян Чэна. Грозная красота главы Юньмэн Цзян здесь проигрывала его красоте снежного спокойствия. Приподняв бровь, Цзян Чэн насмешливо сказал:
  - Хань Гуанцзюнь, ты и впрямь "там, где царит хаос"... Отыскал время и для этой глухомани?
  Могучие заклинатели знатных кланов обычно не тратят время на мелкую нечисть. Но только не Лань Ванцзи, который шел на ночную охоту не за славой и не за крупной дичью. Он спешил туда, где нуждались в помощи. "Он там, где царит хаос", - говорили о нем обычные жители деревень. Лань Ванцзи не отказывал в помощи попавшим в беду, и этими словами люди восхваляли его. Но сейчас этими же словами Цзян Чэн лишь хотел задеть его. И даже ученикам клана Лань, пришедшим вместе с Лань Ванцзи, это было ясно.
  - Но ведь глава Юньмэн Цзян тоже здесь! - заметил простодушный Лань Цзинъи.
  - Не лезь в разговоры старших! - отрезал Цзян Чэн. - Где хорошие манеры учеников Гусу Лань? Этому вас больше не учат?
  Лань Ванцзи бросил короткий взгляд на Лань Сычжуя и тот, повинуясь безмолвному указанию, велел ученикам не вмешиваться. А затем обратился к Цзинь Лину.
  - Молодой господин Цзинь, в ночной охоте честно состязаются все кланы. Но если расставить по всей горе Дафань ловчие сети, которые мешают другим охотникам, и в которые попадают люди, это можно назвать нарушением свободного состязания, не так ли?
  - Причем здесь я? - Цзинь Лин старался быть таким же суровым, как Цзян Чэн. - Они просто глупцы, если попадаются в сети. Когда я поймаю чудовище, то всех отпущу.
  Здесь Лань Ванцзи сдвинул брови. Цзинь Лин собирался и дальше что-то говорить, но вдруг понял, что не в силах раскрыть рот, словно его губы вдруг склеились. Цзян Чэн, видя, как молча трясет головой его племянник, дал волю гневу:
  - Ты, из семьи Лань! Много себе позволяешь! Не тебе поучать Цзинь Лина, сними немедленно заклятие!
  О, это заклятие молчания, которым в Гусу Лань нередко воспитывали несдержанных учеников! Вэй Усянь десятки раз страдал от этого трюка. Казалось бы, нетрудное заклятие, но Гусу Лань строго хранил его тайну. Если виновный все же силился заговорить, то либо раздирал губы до крови, либо сажал себе горло на день-другой. Приходилось молчать и думать о том, за что был наказан, пока не спадало заклятие.
  - Глава Великого клана Цзян, прошу, не надо гневаться, - с почтением обратился к нему Лань Сычжуй. - Если молодой господин Цзинь не будет сопротивляться, заклятие спадет через половину часа.
  Не успел Цзян Чэн ответить, как из леса выбежал мужчина в фиолетовых одеждах Юньмэн Цзян и кинулся к нему, крича:
  -Господин! Господин...
  Но, увидев Лань Ванцзи, растерянно умолк.
  - Говори, - приказал Цзян Чэн. - Одной дурной вестью больше.
  Понизив голос, мужчина сообщил:
  -Господин, по лесу вихрем пронесся льдисто-голубой меч и уничтожил Сети удержания божества, что вы приказали установить...
  Цзян Чэн метнул на Лань Ванцзи злой взгляд, скривившись от неприязни.
  - Сколько сетей потеряно?
  - Все... - тихо ответил посланник.
  Четыре сотни сетей!
  Цзян Чэн вскипел от гнева. Надо же было этой поездке оказаться такой неудачной! Поначалу он просто приехал помочь Цзинь Лину...
  В этом году Цзинь Лину исполнялось пятнадцать - пора было показать себя и состязаться с учениками других кланов. Дядя старательно выбирал место и наконец, остановил выбор на горе Дафань. Расставив повсюду сети, он угрожал другим заклинателям своим гневом, чтобы вынудить их уйти из охотничьих угодий. Он приложил все усилия, чтобы Цзинь Лин стал первым в этой охоте - ведь у него не будет соперников.
  Четыре сотни Сетей удержания божества обошлись в огромную сумму, но Юньмэн Цзян эта трата не тяготила. Потерять деньги было не страшно, но вот потерять лицо... Цзян Чэна захлестнуло гневом на самовольство Лань Ванцзи, и гнев этот не утихал. Он прищурился и небрежно коснулся левой рукой кольца на указательном пальце правой.
  Это было многим известное магическое оружие семьи.
  Цзян Чэн касался его, когда очень хотел кого-нибудь убить.
  
  
  
  
  Глава 8.
  Высокомерие, часть третья
  
  ...Все же Цзян Чэну удалось совладать со злостью. Ему, главе Великого клана, приходилось учитывать многое, и он был не вправе так поддаваться чувствам, как Цзинь Лин.
  После того, как клан Цинхэ Не пришел в упадок, Великих кланов осталось лишь три. При этом кланы Гусу Лань и Ланьлин Цзинь были весьма близки, поскольку их главы связывала дружба. Лань Ванцзи, прозываемый также Хань Гуанцзюнь*, был не только прославленным заклинателем, но и младшим братом нынешнего главы Гусу Лань - Лань Сичэня, именуемого еще Цзэ У Цзюнь, и отношения у братьев всегда были хорошими. Цзян Чэн, как глава Юньмэн Цзян, уже оказывался несколько наособицу, не будучи близким другом главам остальных Великих кланов. И вступать в открытое столкновение с Лань Ванцзи сейчас было скверной идеей.
  Кроме того, Цзян Чэну никогда не доводилось скрещивать свой меч Саньду с оружием Лань Ванцзи, и он не мог знать, кто выйдет победителем. И, хотя при Цзян Чэне было еще кольцо Цзыдянь, магическое сокровище его семьи, но гуцинь соперника, именуемый Ванцзи, тоже славился силой. Цзян Чэн не знал, есть ли у него преимущество в бою - и ненавидел такую неопределенность. А без уверенности в победе он не хотел сражаться с Лань Ванцзи.
  И потому он опустил руки, прекратив поглаживать кольцо. Лань Ванцзи не намерен был отступать, и продолжать спор стало бессмысленно. Поразмыслив, Цзян Чэн решил, что сделает Лань Ванцзи одолжение - впервые в жизни. Повернувшись к Цзинь Лину, который все еще пытался открыть рот, Цзян Чэн сказал:
  - Хань Гуанцзюнь решил тебя наказать - в этот раз пусть будет так. Ему тоже непросто поучать чужих учеников.
  Это было сказано язвительно, но кого хотел задеть глава Юньмэн Цзян, было невозможно понять. А Лань Ванцзи редко добивался победы словами, и вновь остался невозмутим, словно и не слышал ничего.
  - И почему ты еще здесь? - спросил сурово Цзян Чэн у племянника. - Добыча сюда не придет и не бросится на твой меч. Если сегодня ты не поймаешь похитителя душ, не вздумай являться ко мне!
  Цзинь Лин зло зыркнул на Вэй Усяня, но смотреть на неумолимого Лань Ванцзи побоялся. Убрав меч в ножны, юноша поклоном выразил почтение старшим и удалился с луком в руке.
  Лань Сычжуй почтительно произнес:
  - Глава Великого клана Цзян, Великий клан Гусу Лань вернет столько же Сетей удержания божества, сколько было уничтожено.
  -Не нужно, - с усмешкой ответил Цзян Чэн и пошел прочь - в другую сторону от Цзинь Лина. Вестник, сообщивший об уничтожении сетей, уныло последовал за ним. Похоже, он ждал поучения или выговора.
  Когда они удалились, Лань Цзиньи возмущенно пробормотал:
  - Как мог глава Великого клана так себя вести?.. - и осекся, вспомнив правило Гусу Лань, запрещавшее обсуждать людей за их спинами. Осторожно глянув на Хань Гуанцзюня, он умолк. А Лань Сычжуй улыбнулся Вэй Усяню и мягко сказал:
  - Молодой господин Мо, мы снова встретились!
  Вэй Усянь напряженно улыбнулся в ответ.
  - Вернитесь к делу, - велел ученика Лань Ванцзи. Коротко, не добавив никаких лишних слов.
  После этого ученики вспомнили, зачем они пришли на гору Дафань, и почтительно посмотрели на старшего, ожидая новых указаний. Лань Ванцзи добавил:
  - Делайте то, что можете. Не беритесь за то, что вам не по силам.
  Его голос был глубоким и проникновенным, заставляющим трепетать сердце. Учтиво ответив наставнику, юноши тоже поспешили в лес. А Вэй Усянь задумался, насколько различны эти люди, Цзян Чэн и Лань Чжань*. Даже учеников наставляли совершенно противоположно... В это мгновение Вэй Усянь увидел, как Лань Ванцзи почти незаметно кивнул ему, и невероятно удивился.
  С юных лет Лань Ванцзи, Лань Чжань, был таким строгим и правильным, что видеть это было невыносимо. Он выглядел торжественным и серьезным, будто в жизни не дурачился. Он словно и малейшего пятнышка на себе не мог допустить. И потому он никогда не одобрял Вэй Усяня, выбравшего Темный путь... Наверняка Сычжуй уже рассказал наставнику о странном поведении дурачка из деревни Мо. Но все же Лань Ванцзи приветствовал Вэй Усяня, вероятно, из благодарности за помощь своим ученикам. Немедленно тот поклонился в ответ, а когда поднял взгляд, Лань Ванцзи уже исчез.
  Поразмыслив несколько мгновений, Вэй Усянь повернулся и отправился по тропе вниз, к подножию горы. Стало неважно, что за тварь завелась на горе Дафань - он не станет ее ловить. Вэй Усянь состязался бы за добычу с кем угодно - но не с Цзинь Лином.
  Ну почему это оказался Лин? В Великом клане Цзинь множество учеников! А повстречался ему именно Цзинь Лин. Знай он, кто перед ним, не стал бы смеяться и спрашивать, забыла ли мать научить его манерам... Скажи это Цзинь Лину кто другой, Вэй Усянь сам был бы рад объяснить, как неосторожные слова навлекают несчастье. Но этим неосторожным оказался он сам!
  Остановившись, Вэй Усянь от досады влепил сам себе затрещину. Она получилась громкой и сильной, щека вспыхнула болью. Неожиданно вслед за звуком пощечины раздалось шарканье и шорох, и из леса на тропу выбрался осел. И сам подошел к Вэй Усяню, хотя раньше послушанием не отличался. Потянув его за длинные уши, Вэй Усянь заставил себя улыбнуться и пробормотал:
  - Ты хотел защитить женщину, а спасателем пришлось быть мне...
  Тут внизу на тропе показались заклинатели, спешащие на вершину. При виде толпы чужаков осел протяжно заревел. Должно быть, все те, кто прежде отсиживался в ступнях Будды из страха перед Цзян Чэном, вновь отправились на охоту. И каждый из них оказывался соперником Цзинь Лина! Может быть, стоило их прогнать силой? Но, поразмыслив, Вэй Усянь молча отступил с дороги, пропуская охотников.
  Ученики разных кланов в цветных одеждах шли мимо него по тропе и ворчали:
  - И в Ланьлин Цзин, и в Юнмэнь Цзян совсем избаловали юного господина Цзинь. Он такой молодой, а уже такой грубый и надменный!
  - Если ему позволят стать главой Ланьлин Цзинь, кто знает, что он натворит? Не знаю, выживем ли мы тогда...
  Вэй Усянь даже остановился.
  Какая-то мягкосердечная девушка вздохнула:
   - Но он потерял родителей еще младенцем, как они могут не баловать его?
  - Шимэй*, но так не делается. Да, его родители умерли, но родителей теряют многие. А если бы все сироты вели себя как он?
  - Но как мог Вэй Усянь быть таким жестоким? Ведь мать Цзинь Лина была его шицзе, названной старшей сестрой!
  - Бедная Цзян Яньли словно волка прикормила, и тот укусил кормящую руку... А Цзинь Цзысюаню было еще хуже, всего лишь несогласия с Вэй Усянем - и все закончилось бедой.
  - А у кого было согласие с Вэй Усянем?
  - Да уж! Разве он с кем-то сближался, кроме безумных псов, которых воспитал? Повсюду были его враги, и он враждовал со всеми. Даже с Хань Гуанцзюнем они ненавидели друг друга, они были прямо как лед и пламя...
  - А сегодня, если бы не Хань Гуанцзюнь...
  Пройдя еще немного, Вэй Усянь услышал шум бегущей воды. Он не слышал такого, когда поднимался... Должно быть, он ошибся тропой на развилке и теперь спускался другой дорогой. Держа поводья ослика, он остановился у ручья. Луна поднялась уже высоко, и при ее свете было хорошо видно, как прозрачен и чист ручей, на берегу ни веток, ни другого мусора, и только лунные блики пляшут на поверхности воды. Наклонившись, он увидел переливающееся на поверхности отражение лица. Помедлив, ударил ладонями по воде, разрушив отражение, а затем зачерпнул воды и смыл с себя всю раскраску.
  Теперь в воде отразился изящный, красивый юноша. Казалось, он был очищен лунным светом - с ясными глазами, безупречно ровными бровями и мягко очерченными губами. Но когда он наклонился над ручьем, чтобы рассмотреть себя получше, капли воды стекли по его ресницам, как слезы. Молодое, незнакомое лицо, а вовсе не тот Патриарх Илин, который перевернул мир и погубил тысячи людей...
  Рассмотрев себя, Вэй Усянь плеснул еще воды в лицо, протер глаза и опустился на землю рядом с ручьем.
  Не то, чтобы он не мог вынести злые слова... Когда-то, выбрав свой путь, он понимал, к чему тот может привести. С того времени Вэй Усянь много раз напоминал себе девиз Юньмэн Цзян - стремиться к невозможному. Но напрасно он решил, что его сердце уже окаменело. Все же он живой человек, а не дерево бесчувственное!
  Удивительно, но осел словно понял его смятение, и впервые за эти дни не стал реветь от нетерпения - только топтался на месте. Вэй Усянь все сидел неподвижно у воды. Осел громко притопнул копытом по земле. А затем просто подошел, вцепился зубами в ворот одежды Вэй Усяня и потянул его за собой.
  Видя, что осел зашел так далеко, что готов тащить хозяина, Вэй Усянь все же отправился за ним. Осел прошел немного в лес и обошел вокруг чего-то, лежащего в траве. Это оказались обрывки золотистой сети и зацепившийся за них мешочек Цянькунь*. Должно быть, хозяин потерял его, стараясь выбраться из ловушки. Подняв мешочек и открыв его, Вэй Усянь увидел много магических предметов - сосуды из тыквы-горлянки с эликсирами, талисманы, маленькие зеркала, отражающие демонов, и тому подобное. Порывшись в мешочке, он вытащил один талисман, и тот вспыхнул огненным шаром в его руке. Это оказался талисман Пылающего мрака, который использовал темную силу как топливо и загорался от соприкосновения с ней. Чем больше была темная сила, тем ярче пылало пламя. И раз талисман вспыхнул, едва появившись из мешочка, значит, рядом находится дух умершего!
  Внимательно наблюдая за огнем, Вэй Усянь повернулся, стараясь обнаружить, в какой стороне находится дух. Двигаясь к востоку, огонь ослабел, а при повороте на запад он вспыхнул ярче. Сделав всего несколько шагов на запад, Вэй Усянь увидел под деревом сгорбленную белую фигуру.
   Талисман сгорел и осыпался пеплом в траву. Спиной к заклинателю сидел старик и что-то повторял. Подойдя ближе, Вэй Усянь расслышал тихие слова:
  - Больно, мне больно...
  - Где тебе больно? - спросил Вэй Усянь.
  - Голова, моя голова...
  - Позволь мне взглянуть.
  Обойдя старика, он увидел у того во лбу большую кровавую дыру. Должно быть, человека убили, разбив ему голову. На призраке были богатые погребальные одежды из тонкой ткани - значит, его уложили в гроб и похоронили, как подобает. Это не потерянная душа живого человека. Но подобных призраков вовсе не должно быть на горе Дафань!
  Не понимая, как такое могло случиться, Вэй Усянь забеспокоился. Вскочив на осла, он криками и шлепками погнал его в ту сторону, куда ушел юный Цзинь Лин. Вскоре тропа привела его на старое кладбище.
  Среди гробниц бродили заклинатели из тех, кто надеялся, что монстр сам явится к ним и бросится на их мечи. Кто-то даже развернул Флаг призыва призраков, но тот приманил лишь несколько неупокоенных духов, и те своими громкими рыданиями усиливали суматоху. Остановив осла, Вэй Усянь огляделся и громко спросил:
  - Простите, что беспокою вас! Кто-нибудь видел, куда направились молодые господа из клана Цзинь и клана Лань?
  Стоило ему умыться, и люди перестали делать вид, что не замечают его. Кто-то из заклинателей тут же отозвался:
  - Они отправились туда, к храму богини.
  - К храму?
  В толпе он заметил деревенских заклинателей, которые тоже вернулись на гору после уничтожения Сетей удержания. Их предводитель узнал одежду и непослушного осла и понял, что видит безумца, спасшего их из сети. Мужчина почувствовал себя очень неловко и вновь сделал вид, что ничего не случилось. Но все та же милая круглолицая девушка с улыбкой указала Вэй Усяню дорогу:
  - Это вон там. Храм богини находится в пещере на горе.
  - А какому божеству посвящен храм? - снова спросил Вэй Усянь.
  - Я думаю, той статуе, что возникла сама собой из камня, - ответила круглолицая.
  Поблагодарив ее, Вэй Усянь со всех сил погнал осла в сторону пещерного храма.
  Свадьба лентяя, молния, разбившая гробы, жених, загрызенный волками, отец и дочь, поочередно терявшие души, богатые погребальные одежды призрака... Эти события теперь складывались в одно целое, словно бусины, собранные на одну нить. Стало ясно, почему ни Указатель зла, ни Флаг призыва призраков не работали. Тварь с горы Дафань недооценили.
  Все гораздо опаснее, чем думают охотники!
  
  
  Примечания англопереводчика и мои:
  Саньду: буквальный перевод имени меча - "три типа яда". Подразумеваются три корня зла.
  Цзыдянь: буквальный перевод - "фиолетовая молния".
  Гуцинь Ванцзи: иероглифы в имени цитры те же, что и в имени самого Лань Ванцзи. Это даосская фраза, буквально означающая "избавиться от сердца обмана", которой обозначают поиск спокойствия вне забот о материальном, пребывания в мире с собой и внешним миром.
  
  Лань Чжан: имя рождения Лань Ванцзи. Чжан - прилагательное, используется для сиренево-голубого цвета. Используя мысленно имя Лань Чжан, Вэй Усянь показывает читателям, что когда-то был в очень близких отношениях с Лань Ванцзи.
  Хань Гуанцзюнь: это прозвание (англопереводчик использует словосочетание "альтернативное имя") или "хао" Лань Ванцзи. Суффикс "-Jun" в конце напрямую переводится как "благородный мужчина". В целом - "Добродетельный благородный муж".
  Напомню кратко про китайские имена. Имя рождения дается в младенчестве. В юности (в наше время в возрасте окончании школы, а в старину еще раньше) дается взрослое или обычное имя, а имя рождения после этого употребляется только самыми близкими друзьями и родными. Для посторонних его использовать крайне невежливо, это все равно, что назвать взрослого солидного Василия Петровича "Васечкой" или "Васькой" в глаза. Кроме этого, может появиться еще прозвище или титул - третье имя "хао", которое дают в связи с какими-то заслугами или поступками (или сам человек выбирает его себе в связи с изменениями в жизни). Оно считается самым вежливым из всех.
  Таким образом, Лань Чжань (детское), Лань Ванцзи (взрослое) и Хань Гуанцзюнь (прозвание) - это все один человек, наш прекрасный Лань Ванцзи.
  
  Мешочек Цянькунь: в буквальном переводе "цянькунь" это "небо и земля". Это название магической сумки, которая вмещает множество предметов, будучи маленьким мешочком.
  Бутылочки из тыкв: в Китае с глубокой древности носили воду и любые жидкости в сушеных тыквах, как во флягах. Но не круглых, а грушевидных, вытянутой формы, которые называют "тыквы-горлянки".
  
  
  
  Глава 9.
  Высокомерие. Часть четвертая
  
   Не найдя злобную тварь на кладбище, Лань Сычжуй и его спутники отправились в храм, чтобы продолжить поиск. Храм находился на горе Дафань, но посвящен был не Будде, как можно было ожидать, и не Гуаньинь, а некоей "танцующей богине".
   Столетия назад охотник из Ступней Будды впервые взобрался на гору Дафань и нашел в одной пещере удивительный камень. Он был более двух бу* высотой и был удивительно похож на женскую фигуру, будто бы застывшую в танце, изогнув руки и ноги. Из камня даже смутно проступали черты улыбающегося человеческого лица.
  Жители городка были так потрясены этой находкой, что сочли камень волшебной статуей, воплотившей силу Небес и Земли, и сочинили о нем множество легенд. Одна легенда гласили, что некий бессмертный* влюбился в Богиню Девяти Небес* и изваял ее в камне, чтобы избыть мучения от неразделенной любви. Но богиня, прослышав об этом, разъярилась, мастеру пришлось бросить работу, и статуя осталась незаконченной. В другой легенде утверждалось, что статуя была посвящена любимой дочери Нефритового императора, которая умерла в юности. И тоска императора по умершей дочери воплотилась в виде статуи.
  И еще множество подобных историй они сочинили, для всех, кто желал слушать. И однажды, что не очень удивительно, местные жители сами начали верить в то, о чем рассказывали. Постепенно пещеру превратили в храм, а каменное возвышение статуи - в алтарь. Статуя была названа "Танцующей богиней", и в храм круглый год являлись паломники.
  Юные заклинатели увидели довольно просторную пещеру, по размерам близкую к храму Эрцзинь*, в центре которой стоял природный алтарь. Камень на нем действительно походил издали на человека, в нем даже виделся изящный изгиб женской талии. Но стоило рассмотреть его ближе, становилось ясно - в остальном сходство довольно грубое. Но даже небольшое сходство природной глыбы камня с человеком смогло вызвать у простых людей священный трепет.
  Лань Цзиньи посмотрел на Указатель зла, но его стрелка оставалась неподвижна.
  На столе подношений скопился слой пепла от благовоний и огарки свечей. Чаши с фруктами испускали запах гнили. В Великом клане Гусу Лань всегда поддерживали строжайшую чистоту, и большинство учеников питали сильное отвращение к грязи. Так что Лань Цзиньи скривился, помахал рукой перед носом и сказал:
  - Здешние уверяют, что молитвы в этом храме часто доходят до богини, но почему все в таком беспорядке? Могли бы хоть иногда здесь убирать!
  
   - Уже семеро потеряли свои души, и весь городок убежден, что в ночь бури со старого кладбища выбралось древнее чудовище, - отозвался Сычжуй. - Как думаешь, осмелятся ли жители явиться сюда? В храм больше никто не ходит, вот и убирать некому.
   Ему ответил знакомый надменный голос:
   - Это просто глупый камень, который какой-то глупец назвал статуей богини, а другие глупцы поставили на постамент и начали ему поклоняться и дары подносить!
   И Цзинь Лин вошел в пещеру, сложив руки за спиной. Заклятие молчания было недолгим, он снова мог говорить - и лучше бы он продолжал помалкивать!
  Взглянув на статую, Цзинь Лин изрек:
  - Эти ленивые деревенские глупцы на все подряд бегут молиться о заступничестве то Будде, то кому-то еще, вместо того, чтобы работать и самим справляться. На свете множество людей, но у богов и будд своих забот хватает, им нет дела до молитв. Что уж говорить об этой слабой и безымянной богине? Если она слышит молитвы в этом храме, тогда я, пожалуй, попрошу, чтобы здешний пожиратель душ явился ко мне прямо сейчас! Эй, статуя, сможешь это сделать?
  Несколько заклинателей из незнатных кланов, что вошли вслед за Цзинь Лином, дружно рассмеялись его шутке. Затем они все разбрелись по храму, тишину сменил шум и гул голосов, в храме стало теснее. Лань Сычжуй покачал головой и задумчиво осмотрел пещеру. Его взгляд упал на статую богини: сквозь камень верхней части едва заметно проступало подобие улыбающегося женского лица. Удивительно, но нечто знакомое почудилось юноше в этой улыбке, словно он уже видел ее прежде! Но как такое возможно? Где он мог видеть ее?
  Чувствуя, что упускает нечто очень важное, Сычжуй шагнул к статуе, чтобы рассмотреть ее вблизи - и в то же мгновение кто-то столкнулся с ним. Это заклинатель, стоявший позади, вдруг без единого звука рухнул на каменный пол.
  Люди заволновались.
  - Что с ним? - настороженно спросил Цзинь Лин.
  Положив ладонь на рукоять меча, Лань Сычжуй склонился над упавшим и осмотрел его. Дыхание заклинателя оставалось глубоким и ровным, словно тот впал в сон, но как ни трясли его и не звали по имени товарищи - он не просыпался. Выпрямившись, Сычжуй произнес:
  -Кажется, он...
  Его прервала вспышка алого света, словно по стенам потекла кровь. На столе подношений и по углам храма сами собой вспыхнули свечи. Шорох заполнил пещеру - это заклинатели обнажали мечи и доставали талисманы. И в это же мгновение снаружи вбежал еще один человек с тыквенной бутылочкой в руке - и швырнул ее в статую богини! Бутылочка разбилась, выплеснувшаяся настойка ярко вспыхнула на полу, осветив пещеру не хуже дневного света.
  Это Вэй Усянь использовал еще одну находку из мешочка Цянькунь. Отбросив мешочек в сторону, он закричал:
  - Все вон отсюда! Эта богиня пожирает души!
  - Богиня пошевелилась! - вскрикнул кто-то.
  Статуя всегда стояла, приподняв одну ногу и подняв обе руки вверх. Но сейчас, в ярком свете, было хорошо видно, что ее руки и ноги опущены! Это увидели все, никаких сомнений не осталось.
  И тут каменная статуя вновь подняла ногу и сделала шаг через огонь!
  - Бегите, бегите! - закричал Вэй Усянь снова. - Не нападайте, это не поможет!
   Но заклинатели его не слушали. Пожирательница душ, которую так долго искали, сама явилась им - можно ли было упустить ее? Но, сколько бы не рубили статую мечами и не швыряли в нее талисманы, каменная богиня бесстрастно шагала вперед. Двигаясь, подобно титану, мрачная и пугающая, она вдруг схватила двоих заклинателей и поднесла к лицу. Каменный рот, казалось, приоткрылся ненадолго, и тут же люди безжизненно поникли в ее руках, выронив мечи. Статуя поглотила их души!
  Напуганные заклинатели поняли, что никакие атаки не повредили чудовищу, и наконец, послушались Вэй Усяня. Люди высыпали из пещеры и помчались кто куда. Вэй Усянь никак не мог разглядеть среди них Цзинь Лина, и все больше беспокоился. Оседлав осла, он погнал было его в сторону бамбуковой рощи, где почти сразу увидел учеников клана Лань.
  - Дети! - позвал он их.
  - Ты кого назвал детьми? - возмутился в ответ Лань Цзиньи. - Забыл, кто мы? Думаешь, старшим тебя признаем только за то, что ты умылся?
  -Ладно, ладно, старший братец! Отправьте сигнал, позовите Хань Гуанцзюня!
  Юноши закивали и начали искать в вещах сигнальные огни. Несколько мгновений спустя Лань Сычжуй растерянно отозвался:
  - Сигнальные фонари... мы все израсходовали в деревне Мо.
  - И вы не пополнили запасы?
  - Мы... забыли, - очень смущенно сказал Сычжуй. Слишком редко применялись те сигнальные огни.
  - Напрасно вы о них забыли. Вот узнает Хань Гуанцзюнь, пожалеете о своей забывчивости! - припугнул учеников Вэй Усянь. Цзиньи тут же поддался и побледнел от испуга.
  - Он же нас убьет!..
  - Обязательно должен наказать! А то все забудете! - зловеще пообещал Вэй Усянь и побежал дальше, разыскивать Цзинь Лина. Однако настойчивый Лань Сычжуй поспешил за ним, догнал его и на бегу спросил:
  - Молодой господин Мо! Откуда вы узнали, что пожиратель душ - это статуя богини, а не призрак или чудище?
  - Я увидел, - просто сказал Вэй Усянь.
   Следом за старшим учеником его нагнал и Цзиньи. Теперь оба юноши бежали рядом с Вэй Усянем.
  - Но что ты увидел? Мы везде смотрели, видели многое!
   - Видели - и что дальше? Вот кто обитал на старом кладбище?
  - Души мертвых, конечно! Что же еще?
  - Правильно, духи мертвых. Их там множество, по всей горе! Если бы души пожирал дух или монстр, он бы обязательно пожелал сожрать их!
  - Почему? - спросили уже несколько голосов сразу.
  Вэй Усянь не вытерпел.
  - Ух, чтоб этот ваш Великий клан Гусу Лань!... Почему вы там зубрите всякие глупости? На кой вам сдались исторические тексты, родословные или правила приличия? Нужно учить вещам, которые полезны в деле! Вот как можно не понимать, что мертвые души поглощать гораздо легче, чем живые? Само тело живого человека - это щит, и если тварь захочет пожрать живую душу, ей придется этот щит разрушить. Вот, например... - Вэй Усянь посмотрел на осла, который рысил, громко пыхтя. - Вот если перед вами поставить два яблока, но одно из них в запертой коробке, что вы выберете? Конечно, то, что видите и легче возьмете. Но эта тварь поглощала только души живых, и умеет их получить. Она одновременно и сильна, и очень разборчива.
  - Вот оно что... В этом есть смысл. Эй, так ты, значит, не безумец? - поразился Цзиньи.
  Лань Сычжуй пояснил на бегу:
  - Мы решили, что если потери душ начались после грозы и оползня, то значит, на волю из разрушенной могилы вырвался злобный дух.
  - Неверно!
  - Что именно?
  - Скажи мне, что было раньше - буря и оползень, или начало потерь душ? Что причина и что следствие?
  - Сначала был оползень, затем стали пропадать души. Первое следствие, второе - причина, - не задумываясь, сказал Сычжуй.
  - Все-все неверно! - заявил Вэй Усянь. - Сперва случилось нечто, из-за чего стали пропадать души, а оползень - это следствие! В ту ночь была буря, и молния разбила один из гробов - запомните это. Первым, кто потерял душу, стал местный лентяй, которого гроза застала на горе, и он ночевал там, а всего через несколько дней неожиданно женился.
  - А что тут неверно? - спросил Цзиньи.
  - Все сразу! Откуда ленивый и глупый бедняк добыл деньги на свадьбу?
  Ученики замолкли, пытаясь понять рассуждения Вэй Усяня. Но не могли - в богатом Великом клане Гусу Лань им вовсе не приходилось волноваться о деньгах и разбираться в денежных делах.
  Вэй Усянь продолжал:
  -Вы рассмотрели призраков, бродящих по горе? Среди них был один старик, убитый ударом по голове. На нем погребальные одежды тонкой работы, а значит, его семья была богата, и в гроб ему, несомненно, положили много ценных подношений. Скорее всего, именно его гроб разбила молния. Но когда местные жители вновь похоронили останки, то не нашли никаких подношений. Вот почему лентяй внезапно разбогател! Именно после ночи бури и оползня он решил жениться - значит, что-то важное случилось именно тогда. Помните, что гроза застала его внезапно. А где на горе лучше всего укрыться от бури? В храме, конечно. В храме люди обычно делают что?
  - Молятся, конечно, - сказал Сычжуй.
  - Именно! Оказавшись в храме, бездельник решил помолиться и попросить, о чем обычно просят люди: богатства, денег на свадьбу, и тому подобное. Богиня исполнила его просьбу, наслав молнию на кладбище и разбив богатый гроб, и лентяй получил сокровища. Вскоре он женился, его желание оказалось исполнено - и богиня явилась к нему в первую брачную ночь, в качестве жертвы поглотив его душу.
  - Это же только догадки, - пропыхтел Лань Цзиньи.
  - Это догадки, - согласился Вэй Усянь. - Но если опираться на них, то можно объяснить все, что случилось потом.
  - Тогда что случилось с девушкой А-Янь?
  - Хороший вопрос! - похвалил Вэй Усянь. - Вы, должно быть, расспросили местных жителей, перед тем, как подняться на гору. Помните, А-Янь перед этим обручилась. А почти все невесты желают только одного...
  - Чего же? - наивно спросил Цзиньи.
  - Что-нибудь наподобие "Чтобы мой жених всю свою жизнь любил только меня".
  - Но можно ли исполнить такое? - ученики совсем растерялись.
  - Проще простого! Если ее жених быстро умрет, будет считаться, что он всю свою короткую жизнь любил только ее одну.
  - Я понял! - воскликнул увлеченно Цзиньи. - Выходит, жениха А-Янь сожрали волки, потому что накануне она ходила молиться в храм богини?
  - Да уже неважно, волки его сожрали, или кто еще! - Вэй Усянь "ковал железо, пока горячо". - Важно другое - почему из всех жертв только душа А-Янь вернулась? Чем она отличалась от других? А вот чем - у нее есть близкий, который тоже потерял душу! И не просто потерял - он заменил собой душу А-Янь! Ее отец, кузнец Чжэнь, очень любил свою дочь, хотел ей помочь, но ничего не мог для нее сделать. Что ему оставалось?
  - Он мог только попросить Небо о помощи! - быстро ответил Сычжуй. - И отправился молиться в храм богини, прося, чтобы душа его дочери вернулась!
  
   Довольный Вэй Усянь продолжал:
  - Да, и душа А-Янь вернулась, а взамен ее отец лишился своей. Но пребывание в плену у богини не прошло бесследно, душа девушки была повреждена. Получив ее назад, А-Янь стала неосознанно подражать танцу и улыбке каменной богини.
   Смотрите, все, кто потерял души, наверняка до того молились о чем-то перед статуей. Ценой желаний становилась их душа! Как же это вышло? Долгое время танцующая богиня была обычным камнем, просто похожим на женщину. Но сотни лет людских поклонений и подношений без какой-либо причины одарили ее некими силами. Вот только существо это вышло жадным, и свернуло на неверный путь: начало пожирать людские души, чтобы быстрее увеличить свои силы.
   Она обменивала исполнение желания на душу просителя, и получалось, что молящийся словно бы жертвует ей душу сам. Такой обмен внешне не противоречит справедливости. Вот почему ничего не показывали Указатели зла, не работали Флаги призыва и потому бесполезны ваши мечи и талисманы. Эта тварь не дух, не демон и не призрак, а богиня! Безымянная богиня, рожденная столетиями людской веры, молитв и ритуалов. Бороться с ней предметами, используемыми против злых духов и чудовищ - все равно, что жечь огонь факелами!
  - Постой! - Вдруг закричал Цзиньи. - Но в храме один заклинатель лишился души, но желания не произносили!
   Сердце Вэй Усяня сжалось, он замедлил шаг.
  - Душу забрали прямо в храме? Расскажите мне все, что там было, до мелочей, до каждого слова!
  Лань Сычжуй быстро изложил, что случилось в храме. Когда он пересказал слова Цзинь Лина "Если богиня слышит молитвы в этом храме, я попрошу, чтобы пожиратель душ явился ко мне прямо сейчас", Вэй Усянь воскликнул:
  - Вот вам и желание! И если кто-то еще согласился с Цзинь Лином, богиня посчитала их просьбу за общую молитву. А когда она явилась перед вами, это желание исполнилось. И она стала собирать приношения - души!
  Вдруг осел взбрыкнул и рванулся прочь, в обратную сторону. Вэй Усянь снова едва успел поймать его за поводья. В зарослях бамбука перед ними раздались громкое чавканье и хруст - там двигалась ползком гигантская фигура. Услышав шаги, она подняла голову и встретилась с ним глазами!
  Прежде лицо безымянной богини едва проступало из камня смутными очертаниями носа, глаз и рта. Но теперь, когда статуя пожрала души сразу нескольких заклинателей, оно воплотилось в улыбающееся женское лицо, со всеми подробными чертами. И эта женщина сейчас жевала чью-то оторванную руку, а с уголков улыбающихся губ стекала кровь.
   Все тут же бросились назад вслед за ослом.
  - Но так быть не должно! - восклицал Лань Сычжуй. - Я не понимаю! Ведь Патриарх И Лин сказал, что плоть поедают твари низкого уровня, а высокоуровневая нечисть предпочитает души!
  - Да что вы каждому его слову верите! - фыркнул Вэй Усянь. - Даже его изобретения не всегда работают, как положено. Из всякого правила бывают исключения. Если подумать об этом существе, как о ребенке, то все понятно: младенцы едят протертую еду и супы, а когда вырастают зубы, начинают жевать все подряд. Ее мощь выросла, и она хочет отведать что-то еще!
   Позади них пожирательница душ выпрямилась во весь огромный рост и пустилась в бешеный танец, размахивая руками. Казалось, она ужасно довольна. Тут раздался свист, и в голову богини вонзилась стрела, с такой силой, что наконечник проткнул камень насквозь!
  Вэй Усянь обернулся на этот свист и увидел поодаль на пригорке Цзинь Лина, готовящегося снова выстрелить. Юноша натянул лук изо всех сил, и вторая стрела ударила в голову каменной богини так, что она сделала несколько шагов назад.
  - Молодой господин Цзинь! Скорее, пошлите сигнал! - закричал ему Сычжуй.
  Но Цзинь Лин был полон решимости убить пожирательницу душ, и даже не показал, что услышал эти слова. Он сосредоточенно положил на тетиву три стрелы сразу. Казалось, что богиня даже не разозлилась на две стрелы, вонзившиеся в голову - все так же улыбаясь, она двинулась к Цзинь Лину, пританцовывая на ходу. За несколько мгновений она преодолела полпути к нему, но теперь на нее напали и другие заклинатели, явившиеся из леса. При каждом шаге огромной статуи Цзинь Лин выпускал по ней стрелу, решив, наверное, потратить их все перед тем, как сойтись с ней в ближнем бою. Его рука была твердой, выстрелы - точными, вот только они были бесполезны.
  И Цзян Чэн, и Лань Ванцзи должны были спуститься в Ступни Будды и ждать там известий. Вряд ли они быстро поймут, что случилась беда, и придут на помощь. ...Если божественная сила подобна огню, то огонь можно потушить только водой. Магическое оружие не сработало, но если поможет темное колдовство?
   Ловко выхватив из ножен меч Лань Сычжуя, Вэй Усянь срубил побег бамбука и поспешно вырезал самую простую флейту. Поднес ее к губам, сделал глубокий вдох... Пронзительный звук флейты прорезал темное небо и вонзился в облака.
  У Вэй Усяня оставалась лишь одна надежда. Дела были так плохи, что стало вовсе неважно, кого он призовет. Лишь бы его мощь и жажда крови были велики, лишь бы оно смогло одолеть пожирательницу душ!
  От этого звука Сычжуй застыл в ужасе, а Цзиньи заткнул уши и закричал:
   - Здесь такое творится, а ты на флейте поиграть решил? Какой жуткий звук!
  В сражении с богиней еще три или четыре заклинателя потеряли души, и Цзинь Лин уже обнажил свой великолепный меч. До пожирательницы душ ему оставалось меньше двух чжан*. Сердце юноши колотилось, кровь билась в висках, он готовился или снести чудовищу голову одним ударом - или умереть на месте.
   И в этот миг из глубины леса донесся странный звон и лязг. То ускоряясь, то замедляясь, он приближался, эхом отдаваясь по склонам горы и напоминая звон цепей, волочащихся по земле. Все ближе и ближе, все громче и громче... Он нес в себе смутную угрозу, которую почувствовали не только люди. Даже богиня-пожирательница остановилась. Подняв руки, она повернула голову туда, откуда исходил этот звон.
   Опустив флейту, Вэй Усянь всматривался в ту же сторону. В нем крепло зловещее предчувствие, но все же это существо откликнулось на его призыв - а значит, должно слушать его приказаний.
  Вдруг наступила зловещая тишина, и из лесной темноты появилась чья-то фигура. Поразительно, но едва заклинатели рассмотрели, кто перед ними, они затряслись от ужаса! Только что они без страха сражались с каменным гигантом, способным поглотить их души, а теперь люди вопили от испуга!
  - Призрачный Генерал! Сам Призрачный Генерал! Это Вэнь Нин!
   ...Его дурная слава была почти такой же, как у Патриарха И Лин. И часто они появлялись вместе. Это существо было правой рукой Вэй Ина, Патриарха И Лин, пособником его преступлений, шакалом при тигре, перевернувшем мир вместе с ним... Но, самое главное - свирепым мертвецом, уничтоженным много лет назад!
  
  
   Примечания англопереводчика и мои:
  Бу - мера длины несколько меньше полутора метров.
  Гуаньинь - самая известная богиня в религиозной китайской традиции.
  Бессмертные: в китайском фольклоре даосы стремятся сделаться бессмертными путем духовного и телесного совершенствования и изготовления хитрых снадобий. Также бессмертными называют небесных существ.
  Богиня Девяти небес: богиня войны, телесной любви и долголетия.
   Нефритовый Император: в китайском фольклоре - небесный правитель, божественный монарх.
  Храм Эрцзинь - просторный храм в лесу или в горах, при нем может проживать несколько монахов.
  Чжан - около 3,3 метра.
  
  
  
  
  Глава 10.
  Высокомерие. Часть пятая
  
   Словно кукла в ожидании приказа кукловода, Вэнь Нин стоял, опустив голову и бессильно уронив руки. Его тонкое, бледное лицо можно было бы назвать печально красивым - но глаза его заволокла белесая муть, и в них не было зрачков, а по его лицу и шее змеились темные жилы, превращая это лицо в пугающую мрачную маску. Изорванные рукава и полы его одежд открывали железные кандалы на запястьях и щиколотках мертвеца, с обрывками цепей. Они-то и звенели, когда Вэнь Нин волок их по земле за собой. Стоило ему остановиться, наступала тишина.
  Неудивительно, что заклинатели пришли в ужас! Но Вэй Усяню было не легче - его недобрые предчувствия обернулись полнейшим смятением.
  Ведь Вэнь Нин не просто не должен был находиться здесь - его вовсе не должно быть в этом мире! Вэй Усянь не сомневался, что его уничтожили еще до падения холма Луань Цзан!
  
  А Цзинь Лин, услышав, как соперники выкрикивают имя Вэнь Нина, повернулся в его сторону - и сделал страшную ошибку! Едва он отвлекся, как пожирательница душ протянула огромную руку и схватила юношу. Видя, что богиня уже подносит Цзинь Лина к лицу и открывает рот, Вэй Усянь понял, что времени размышлять нет, и снова приник губами к флейте. Руки его вздрагивали, и звук флейты тоже дрожал. Да и флейта была сделана так грубо и поспешно, что звуки выходили резкими и неприятными. Но, все же, едва услышав первые трели, Вэнь Нин двинулся вперед! Ринувшись к статуе, он ударил ее ребром ладони с такой силой, что каменная шея треснула, а голова развернулась лицом к спине. И все равно статуя продолжала улыбаться. Вэнь Нин ударил вновь, и кисть руки, что сжимала Цзинь Лина, откололась.
  Наклонив голову, статуя взглянула на обломок руки, а затем вдруг развернулась, встав к новому врагу лицом и спиной сразу. Вэй Усянь вновь сыграл Вэнь Нину приказ нападать. Но его ждало новое потрясение.
  ...Мертвецы низкого уровня не способны думать, и только приказы заклинателя вынуждают их действовать. А свирепые мертвецы обычно переполнены исступленной яростью, которая не оставляет места мыслям. Вот только Вэнь Нин был совсем иным: Вэй Усянь сам поднимал и создавал его, он был сильнейшим из всех свирепых мертвецов - и единственным, кто пребывал в сознании и был способен думать. Он не боялся ран, холода, огня и отравы, но в остальном был таким же, как прочие люди. Но здесь, на горе Дафань, Вэнь Нин не осознавал ничего!
  В толпе вновь раздались испуганные крики. Избивая врага руками и ногами, Вэнь Нин повалил ожившую статую наземь. Затем он подхватил огромный камень, что лежал неподалеку, поднял его над головой и с огромной силой обрушил на каменное тело. Раз за разом он бил ее камнем так, что удары эхом отдавались над склонами горы, и не остановился до тех пор, пока не превратил статую богини в груду каменных осколков!
   Среди обломков статуи показался сияющий шар, подобный мраморному, но испускавший нежный белый свет. То были поглощенные ею души людей. Если осторожно вернуться с ним к жертвам, то быть может, люди, чьи души поглотили только что, смогут вернуться к жизни. Но никто и не пытался забрать сияющий шар и помочь несчастным.
  - Окружайте его! - завопил кто-то из толпы, и мечи, только что нацеленные на богиню, повернулись против ее победителя. Иные поддержали крикуна, но большинство медленно отступало.
  - Собратья! - раздался тот же голос. - Не дайте ему сбежать! Это же сам Вэнь Нин!
  После этих слов настроение толпы охотников переломилось. И правда, что значит пожирательница душ против самого Призрачного Генерала? Неважно, почему он оказался здесь, но одно ясно: победа над целой тысячей пожирателей душ не сравнится с победой над одним Вэнь Нином! Самым преданным "бешеным псом" Патриарха И Лин, беспрекословно бросавшимся на его врагов. Захватив его, они все прославятся! Это настоящая добыча, а не те, кого рассчитывали здесь отыскать - волшебные твари, чудовища или злые духи. Многие в толпе поддержали зачинщика одобрительными возгласами.
  Но заклинатели постарше и те, кто своими глазами видел свирепость Вэнь Нина, предпочли держаться подальше от него. Теперь все тот же заклинатель обратился к ним:
  - Чего вы боитесь? Патриарха И Лин здесь нет!
  Эти слова ободрили даже самых осторожных. Действительно, ведь хозяина свирепого мертвеца давно обратили в прах.
  Придя к согласию, заклинатели окружили Вэнь Нина и приблизились, направляя на него оружие. В ответ Призрачный Генерал взмахнул руками, и темные цепи ударили по лезвиям мечей нападавших, отбрасывая их в стороны. Рванувшись вперед, он вцепился в шею ближайшего заклинателя и легко поднял его над землей. Видя это, Вэй Усянь понял, что пение его флейты, быстрое и режущее слух, пробудило в Вэнь Нине слишком сильную жажду убийства, и поспешно заиграл совсем другую мелодию. Сама собой она всплыла в его памяти сейчас. Теперь ее переливы умиротворяли и несли покой.
  Едва заслышав эти новые звуки, Вэнь Нин замер и медленно повернулся к их источнику, уставившись на неподвижного Вэй Усяня белесыми глазами без зрачков. Ослабив хватку, свирепый мертвец позволил жертве упасть наземь, а сам, вновь бессильно уронив руки и склонив голову, медленно двинулся к Вэй Усяню, волоча мерно звякающие цепи. Тот попятился, отступая все дальше и пением флейты увлекая грозного мертвеца следом за собой. Двигаясь так, они вскоре зашли в лес, и здесь Вэй Усянь вдруг учуял прохладный запах сандалового дерева. На следующем шаге он уперся в кого-то спиной. Резкая боль пронзила его руку, и пение флейты прервалось.
  "О, нет!" - успел подумать Вэй Усянь, обернувшись. И встретился со светлым и ледяным взглядом Лань Ванцзи.
   Плохи дела! Лань Ванцзи ведь уже видел, как Вэй Усянь командует мертвецами с помощью игры на флейте...
  Вэнь Нин замер в двух чжанах от них и озирался, словно пытаясь понять, куда исчезла призывная мелодия. А среди деревьев замелькали факелы, и оттуда же донеслись человеческие голоса. Вэй Усянь торопливо размышлял: пусть Ванцзи и видел его в деле, но множество людей на свете играет на флейте, а если собрать всех, кто подражает его управлению мертвецами с помощью флейты, то наверняка таких подражателей выйдет целый клан. Нет, ни за что не признаваться!
  Рука Лань Ванцзи крепко сжимала запястье Вэй Усяня, но все же он вновь заиграл. Новая мелодия была торопливой, она словно гнала прочь и бранила вслед. От неровного дыхания каждый звук словно вздрагивал в конце, становясь особенно пронзительным и резким. Тут Лань Ванцзи сдавил его запястье так, что казалось, вот-вот хрустнет кость. Пальцы Вэй Усяня от боли разжались, и флейта выпала.
  К счастью, он успел отдать ясный приказ. Отступив в сторону, Вэнь Нин неожиданно беззвучно скрылся в темноте леса. Вот только Лань Ванцзи даже не взглянул в сторону грозного мертвеца, неотрывно глядя в лицо Вэй Усяня. Так они и стояли лицом к лицу, крепко сжимая руки друг друга.
  Затем появился Цзян Чэн.
  Он решил быть терпеливым и дождаться окончания ночной охоты в городке. Но едва он успел выпить чаю, как с горы прибежал перепуганный ученик и поведал, какая жуткая тварь им встретилась. Со всех ног Цзянь Чэн поспешил обратно. Отыскав охотников, он в тревоге начал звать племянника.
  Хотя Цзинь Лин едва не лишился души, с ним теперь все было в порядке, и он сразу же откликнулся дяде.
  Узнав, что племянник в безопасности, и успокоившись, Цзян Чэн вернулся в свое привычное сварливое состояние духа и тут же начал его бранить.
  - У тебя что, сигнальных огней при себе нет? Ты же знаешь, что нужно сделать, когда столкнулся с таким опасным противником! Ишь, расхрабрился! Подойди!
  Вот только Цзинь Лин и сам был расстроен и зол на то, что не одолел богиню, поглощавшую души. И ответил дяде его же словами:
  -А кто мне приказал побеждать, несмотря ни на что? Ты же сам велел, если я не поймаю тварь, не показываться тебе на глаза!
  В это мгновение Цзян Чэну нестерпимо захотелось треснуть наглого сопляка так, чтобы вбить того обратно в материнскую утробу. Но ведь он и впрямь это сказал! Выдохнув, он повернулся к пострадавшим заклинателям, лежавшим и сидевшим на земле, и сорвал злость на них, ядовито спросив:
  - И кто же ваш победитель? Знатно вас отделали!
  Надо сказать, что среди этой пестрой толпы находились несколько переодетых людей клана Юньмэн Цзян, которым глава клана велел тайно присматривать за племянником и помогать ему. Один из них был весьма ответственным старшим учеником. И теперь он, даже еще заикаясь от пережитого потрясения, ответил:
  -Господин... господин, это был... Вэнь Нин!
  - Что?? - Цзян Чэн не мог ушам своим поверить.
  - Вэнь Нин вернулся! - повторил тот же мужчина.
  Потрясение, недоверие и гнев - вот что поочередно отразилось на лице Цзян Чэна после этих слов.
  Помолчав, он мрачно спросил:
  - Эту мерзость повергли в прах уже давно. Как он смог вернуться?
  - Мои глаза мне не солгали! - горячо воскликнул ученик Юньмэн Цзян. - Это был точно Вэнь Нин, ошибки нет! - И внезапно он указал в сторону. - Вот этот вызвал его!
  Вэй Усянь и Лань Ванцзи все еще стояли под деревьями, вцепившись друг в друга. И внезапно все уставились в их сторону. Яростно сверкающий взгляд Цзян Чэна так и впился в Вэй Усяня. Криво улыбнувшись и вновь погладив магическое кольцо, глава Юньмэн Цзян тихо сказал:
  - Хорошо. Ты все же вернулся.
  И магический кнут Цзыдянь развернулся в его руке.
  Он был тонким и сверкающим, в точности согласно своему имени - извивающийся фиолетовый луч, словно упавший из грозовых облаков. Цзян Чэн взмахнул им, готовясь ударить, и вокруг него заплясали лиловые искры.
  Вэй Усянь не успел еще шевельнуться, как Лань Ванцзи сбросил с плеча гуцинь и ударил по струнам. Его пение разбегалось, словно волны от упавшей скалы, его даже можно было видеть как разбегающуюся в воздухе рябь. Сталкиваясь с извивающимся Цзыдянем, эти волны искажались, а сама молния тускнела.
  Все мысли Цзян Чэна о том, что сражаться опрометчиво и следует быть осторожнее с кланом Лань, были мгновенно забыты. Темное небо над горой то озарялось фиолетовым светом, то светлело, как днем, раздавались раскаты грома и разносилось пение струн цитры. Прочие охотники разбежались в стороны и из укрытий глазели на поединок: нечасто выпадает посмотреть на сражение двух прославленных заклинателей из Великих кланов! Все ждали, что сражение станет еще более яростным и жестоким. А кое-кто надеялся, что теперь закончится мир между кланами Лань и Цзян, и случится нечто более интересное.
  Вэй Усянь же, дождавшись удобного случая, помчался прочь.
  Все следили за ним с изумлением. Ведь только потому, что он находился под защитой Лань Ванцзи, Цзян Чэн еще не ударил его кнутом! Бежать было смертельно опасно.
  И немедленно Цзян Чэн воспользовался этой глупостью. Словно имея глаза на затылке, он дождался, когда подозрительный юнец выбежал из-под магического щита, и тут же ударил. Взвившись в воздух и извиваясь, словно ядовитый дракон, Цзыдянь звонко хлестнул жертву поперек спины.
  От удара Вэй Усяня так швырнуло вперед, что он врезался бы в дерево, не натолкнись на своего верного осла. Потирая спину, он выпрямился, держась за ослиную шею, спрятался за ослика и возмущенно завопил оттуда:
  - Ничего себе! Вот сила Великих кланов, нападают на кого попало, бьют, кого хотят! Беззаконие, произвол!
  И Цзян Чэн, и Лань Ванцзи застыли, как две статуи.
  - Что за бред? - глава Юньмэн Цзян был ошеломлен и зол.
  Если тело человека захватывал любой злой дух, удар Цзыдяня изгонял его из тела немедленно, такова была еще одна сила этого сокровища. Но парень двигался, как и раньше, удар словно бы не причинил ему вреда! Лишь одно могло быть тому причиной - никто не захватывал это тело.
  "Разумеется, - фыркнул мысленно Вэй Усянь, отлично знавший силы родового оружия клана Цзян. - Цзыдянь не мог изгнать мою душу. Я же это тело не крал и не захватывал! Мне его всучили добровольно, и даже согласия моего не спросили!"
  Цзян Чэн был в замешательстве, но все же приготовился нанести новый удар, и тут раздался крик Лань Цзиньи.
  - Глава Великого клана Цзян, остановитесь! Это же Цзыдянь!
  
  Такое могущественное оружие не могло бездействовать при первом ударе, но сработать при втором. Если из тела ничто не было изгнано, то не будет изгнано и потом, жертва вовсе не была одержимой. Цзян Чэн это знал - и неохотно опустил руку.
  Но, если это не Вэй Усянь, кто же набрался сил и наглости призвать Вэнь Нина и отдавать ему приказы?
  - Ты! Кто ты такой? - Цзян Чэн ткнул пальцем в наглеца.
  Один из тех, кто глазел на поединок, откашлялся и заговорил:
  - Глава Великого клана Цзян вряд ли обращает внимание на такие вещи. Этот Мо Сюаньюй, был в клане Ланьлин Цзинь... эээ... приглашенным учеником. Но его духовные силы слабы, и ученик он плохой, к тому же, по слухам, были некие домогательства... и его выгнали. Еще я слышал, он после изгнания потерял разум. Должно быть, он озлобился из-за слабости, и свернул на темную дорогу. Да и Патриарх И Лин не стал бы присваивать это тело.
  - Это еще почему? - спросил Цзян Чэн.
  - Это тело... может быть... Это тело обрезанного рукава*! - выговорил тот, наконец.
  Цзянь Чэн посмотрел на Вэй Усяня с еще большим отвращением и нахмурился.
  Можно было сказать и еще кое-что, но сплетник не решился об этом говорить при главе Юньмэн Цзян.
  Слава Вэй Усяня была дурной. Но люди признавали, что до того, как Патриарх И Лин предал клан Юньмэн Цзян, он был красивым молодым человеком и очень талантливым заклинателем, сведущим в Шести искусствах*. О нем говорили, как о веселом и жизнерадостном мужчине, и он считался четвертым по счету среди самых известных и привлекательных молодых заклинателей своего круга. Кстати, глава Юньмэн Цзян считался лишь пятым из них, Вэй Усянь его обгонял, о чем злопамятному Цзян Чэну не стоило напоминать. Тогда Вэй Ина знали как легкомысленного юношу, который любил болтать и шутить с хорошенькими девицами. Неизвестно было, скольких девиц он увлек, но никто и никогда не слышал, чтобы он обратил внимание на мужчину. Пожелай Вэй Ин захватить чужое тело ради мести, он бы не выбрал бесталанного глупца, ездящего на осле и делящего с ним еду. И уж точно не выбрал бы безумного "обрезанного рукава"!
  - Нет, это точно не он, - заметил еще кто-то из приблизившихся заклинателей. - И на флейте играет ужасно. Он неумеха, а Патриарх И Лин был очень искусен в игре на флейте...
  В дни Возмездия Солнцу* Патриарх И Лин стоял на поле битвы, играя на флейте всю долгую, темную ночь и направляя огромные силы мертвецов. Его могущество сокрушало любые преграды, сметая всех, кто мешал ему, будь то люди или божества. Его флейта пела, словно в руках небожителя. Как можно было уподобить этому жалкий визг флейты никчемного бывшего ученика клана Цзянь? Великого и ужасного Вэй Усяня это сравнение просто оскорбило бы...
  "Вот сам и играй после перерыва в тринадцать лет, да на паршивой флейте, вырезанной в несколько движений из случайной бамбуковой палки! - обиженно подумал Вэй Усянь. - Извлечешь хоть один приятный звук, я на колени перед тобой встану".
  
  Несколько мгновений назад Цзян Чэн был уверен, что видит перед собой Вэй Усяня, и пылал яростью. Но теперь Цзыдянь ясно указал, что это не он. Магический кнут не мог ни лгать, ни ошибаться, и Цзян Чэн заставил себя успокоиться.
  "Я найду повод забрать этого глупца с собой, - решил он, - а потом все выведаю. Под пыткой он расскажет что угодно. Мне не впервой".
  Решив так, он жестом подозвал своих людей, и служители клана Юньмэн Цзян собрались возле своего господина.
  И тут же Вэй Усянь нырнул за спину Лань Ванцзи вместе с ослом! Схватившись за сердце, он встревоженно воскликнул:
  - Эй! Что вам от меня надо?
  Лань Ванцзи покосился на него, но удивительно - стерпел это грубое и преувеличенно шумное поведение. И не сделал ни шагу в сторону.
  - Ты намеренно препятствуешь людям клана Цзян, второй молодой господин Лань? - мрачно спросил Цзян Чэн.
   Все заклинатели знали, что глава Юньмэн Цзян просто одержим поисками Вэй Усяня. Он готов был схватить невинного, но не допустить ни единой возможности возвращения названого брата в мир живых. Всех чем-то подозрительных Цзян Чэн забирал в клан Цзян и подвергал допросам и пыткам. Похитив этого человека, он замучил бы его до полусмерти.
  Лань Сычжуй произнес:
  - Глава Великого клана Цзян, установлено, что тело молодого господина Мо не захвачено. Зачем нужны хлопоты с этим бесполезным учеником?
  - Тогда зачем второй господин Лань тратит столько сил, чтобы защитить этого шумного и бесполезного ученика? - холодно бросил Цзян Чэн.
  В тишине хихиканье Вэй Усяня было особенно громким.
  - Глава Великого клана Цзян, ты меня смущаешь... своей настойчивостью, - заявил он.
  Цзян Чэн немедленно понял, что ничего хорошего этот подозрительный тип не скажет, и еще больше помрачнел.
  - Мне очень лестно твое внимание, но ты хочешь слишком многого! Пусть меня и привлекают мужчины, но я не бегаю за каждым, кто меня поманит. Мужчины, подобные тебе, меня не привлекают.
  Вэй Усянь прекрасно знал, как Цзян Чэн ненавидит проигрывать в сравнении с кем бы то ни было, и старался разозлить его. Стоило сказать Цзян Чэну, что он в чем-то уступает любому случайному человеку, и тот будет неотрывно думать, как превзойти мнимого соперника. Вот и сейчас Цзян Чэн мрачно спросил:
  - Неужто? И кто же тебя интересует?
  
   - Ну вот... мне очень нравятся такие мужчины, как господин Хань Гуанцзюнь! - скромно ответил Вэй Усянь.
  Лань Ванцзи всегда ненавидел глупые шутки и кокетство. Если взбесить и его, то Лань Ванцзи точно станет держаться от него подальше, если не убьет... Сразу у двоих вызвать отвращение и оттолкнуть от себя подальше - все равно что одним камнем убить двух зайцев!
  Вот только после этих слов Лань Ванцзи обернулся к нему и с каменным лицом сказал:
  - Это были твои слова.
  Вэй Усянь насторожился.
  После чего Лань Ванцзи вежливо, но твердо объявил Цзян Чэну:
  - Этого человека я заберу в клан Гусу Лань.
  Вэй Усянь был ошеломлен.
  "Что???..."
  
  
  Примечания:
  Волшебные твари: англопереводчик назвал их "фейри", но в русском языке нет подходящего всеобъемлющего слова для всех волшебных существ вообще. При переводах китайских мифов используется слово "духи", но тогда будет постоянная путаница с духами мертвых.
  Мир китайских верований насыщен волшебными существами - воплощенными духами местности, предметов, стихий, животных, разного ранга и разной силы, как благожелательными, так и наоборот. Классические представители этого - лисы-оборотни, герои многочисленных сказаний о хитростях и соблазнениях. Среди лис есть те, кто губит людей, чтобы получить их жизненную силу, а есть те, кто влюбляется в людей, помогает им и осыпает их разными благами.
  
  *Обрезанный рукав: иносказательное название гомосексуального мужчины. Происходит от истории о князе, который отрезал рукав своего платья, когда вставал с постели, чтобы не побеспокоить спящего возлюбленного.
  *Владеть шестью искусствами - в переносном смысле, быть образованным человеком. Конкретно это - знать этикет, уметь играть на музыкальном инструменте, стрелять из лука, управлять колесницей, каллиграфически писать и знать основы математики. Впрочем, скорее всего это именно в переносном смысле.
  * Возмездие солнцу: в буквальном переводе с китайского это "стрелять в солнце", что отсылает к мифу о стрелке Хоу И, который сбил стрелами с небес девять солнц из десяти, и спас землю от жара. Плюс иероглифы, означающие "военный поход, карательная экспедиция". (Переведено с помощью Solandra)
  
  
  
  
  Глава 11.
  Изящность, часть первая
  
  
   В отдалении от города Гусу, в безлюдных горах построил свою столицу клан Лань. Белые стены и темные крыши построек, что тянулись вдоль склонов, обычно покрывал туман, колыхавшийся, как облачное море в небесном царстве. Прекраснее всего поселение было на рассвете, когда лучи восходящего солнца сияли сквозь клубы тумана, покрывающего все горные склоны. Это прекрасное место звалось Облачные Долины.
   Волнения сердца утихали здесь, и душа становилась подобна безмятежной стоячей воде. Лишь звуки колокола нарушали тишину этих мест. Прохладная умиротворенность гор и уединенность этих мест хранили дух постижения Дзэн.
  Сегодня всю безмятежность этого места разорвал в клочья долгий вопль, прилетевший от главных ворот, и у учеников, что слушали утренние чтения*, пробежал мороз по коже. Это Вэй Усянь громко рыдал перед входом, цепляясь за верного осла.
  - Не плачь, - сказал ему Цзиньи. - Сам говорил, что тебе нравится Хань Гуанцзюнь. Ты приехал к нему домой, чего плачешь теперь?
  Но тот был мрачнее тучи.
  После стычки на горе Дафань Вэй Усянь так и не нашел возможности вновь призвать Вэнь Нина или как-то узнать, почему тот уцелел, но сделался беспамятным свирепым мертвецом. А еще он прекрасно знал, с чем предстоит встретиться! В ранней юности Вэй Усянь вместе с другими юношами из знатных кланов был прислан сюда учиться, провел здесь три месяца и хорошо знал, как уныло и скучно в этом прекрасном месте. Признаться, он до сих пор вздрагивал, вспоминая три тысячи правил, высеченных на скале послушания. И кстати, сегодня, карабкаясь в гору мимо этой скалы, он разглядел, что на ней высекли еще множество новых правил, не меньше тысячи! Ужас, четыре тысячи правил!
  - Ну, хватит уже шуметь. В Облачных Долинах шум запрещен.
  Да он потому и шумел, что не хотел сюда входить! Выбраться оттуда будет непросто. Вокруг усадьбы был установлен защитный барьер. Когда он приезжал сюда, всем ученикам выдали нефритовые знаки, служившие пропусками. Защита пропускала только тех, у кого был знак. Сейчас, больше чем через десять лет, охрана могла стать еще строже.
  - Пусть плачет, - сказал равнодушно Лань Ванцзи, стоявший у самых ворот. Вопли и жалобы его не волновали. - Когда устанет - тащите его внутрь.
  Обняв осла, Вэй Усянь зарыдал еще отчаяннее и уткнулся головой в ослиную гриву. Что за невезение! Ведь после удара Цзыдяня все подозрения должны были развеяться! Тогда он был так доволен, что позволил себе подразнить Лань Ванцзи - и кто мог знать, что тот так странно поступит? Что произошло? Неужели за десять с лишним лет эта статуя правильности не только отточила магическое мастерство, но и стала терпимее?
  Все же Вэй Усянь не сдавался.
  - Да я не смогу удержать себя в руках! - заныл он. - Мне же нравятся мужчины, а в вашем клане одни красавцы!
  Терпеливый Лань Сычжуй попытался его убедить.
  - Молодой господин Мо, но Хань Гуанцзюнь делает это для вашего блага. Иначе глава Юньмэн Цзян ни за что не оставил бы вас в покое. Знаете, сколько людей он за эти годы схватил и увез к себе в Лотосовую Пристань*? И никто еще оттуда не вернулся.
  - Да-да! - добавил Цзиньи. - Глава Юньмэн Цзян действует весьма жестоко. - На мгновение юноша умолк, подумав о правиле, запрещающем "обсуждать людей за глаза". Но видя, что Лань Ванцзи не намерен его осуждать или наказывать, заговорил снова:
  - А все из-за идей Патриарха Илин. Многие стали ему подражать и пытаются следовать дурацким Темным путем. И каждого такого глава Юньмэн Цзян подозревает, но всех ему не переловить. Например, ты и твоя игра на флейте... хм.
  Это хмыканье было выразительнее многих слов. Невольно захотев оправдаться, Вэй Усянь пробормотал:
  - Веришь или нет, но я не так уж плохо играю на флейте...
  Но тут из ворот появились люди в белых одеждах, и он умолк.
  Все явившиеся были в белоснежных мантиях Великого клана Гусу Лань. Впереди всех шествовал высокий и стройный мужчина, на поясе которого, кроме меча, висела чудесная флейта сяо* из белого нефрита. При виде них Лань Ванцзи чуть склонил голову, выражая уважение, и мужчина повторил его поклон. Затем он с улыбкой посмотрел на Вэй Усяня.
  - Ванцзи никогда не приводит гостей. Кто же это?
  Стоя перед Лань Ванцзи, этот человек казался почти точным его отражением. Лишь глаза его были темнее и мягче, в то время как глаза Хань Гуанцзюня были светлыми, как из дымчатого хрусталя.
  То был сам Лань Хуань, глава Великого клана Гусу Лань - он же Цзэ Уцзюнь, Лань Сичэнь.
  Гусу Лань был издавна известен тем, что воспитывал немало красивых людей, и эти двое сейчас особенно выделялись в своем поколении. Не будучи близнецами, братья очень походили друг на друга, и было трудно сказать, кто из них выше другого. Но вот внутренне они были совершенно различны. Лань Сичэнь был доброжелателен и спокоен, Лань Ванцзи же - отчужден и суров, никого к себе не подпуская близко и не желая быть любезным. И потому из двух красивейших и достойнейших молодых господ - двух нефритов* клана Лань - Хань Гуанцзюнь считался вторым, а его старший брат - первым.
  Поистине, Лань Сичэнь был достойным главой Великого клана. Он продолжал мягко улыбаться, видя, как Вэй Усянь обнимает осла. Тогда тот отпустил ослика, широко улыбнулся и двинулся навстречу главе Гусу Лань. В клане всегда так много внимания уделяли старшинству и приличиям - если побыть невежей и начать нести бессмыслицу перед Лань Сичэнем, его точно выставят прочь из Облачных Долин! Но не успел Вэй Усянь и рта раскрыть, как Лань Ванцзи внимательно на него посмотрел - и губы безобразника тут же склеились.
  
  А Лань Ванцзи невозмутимо обратился к брату:
  - Ты вновь хочешь посетить Лянь Фанцзюня?
  - Да, обсуждается следующий совет кланов в башне Цзиньлинь*.
  Не в силах сказать ни слова, Вэй Усянь уныло вернулся к своему ослику.
  Лянь Фанцзюнь - так именовали нынешнего главу Великого клана Ланьлин Цзинь. Он же - Цзинь Гуанъяо, незаконнорожденный сын Цзинь Гуаншаня, и единственный из многих незаконных детей, которого тот признал. Цзинь Лину он был вторым дядей, а его погибшему отцу Цзинь Цзысюаню и невезучему Мо Сюаньюю - единокровным братом. Но пусть и Мо Сюаньюй, и Цзинь Гуанъяо родились вне брака, в остальном их положение различалось, как день и ночь. Один вернулся в деревню Мо, чтобы спать на земле, получать пинки и есть объедки. Второй же занимал величайшее место среди заклинателей - что называется, "управлял ветрами и дождями", возглавляя сильнейший из магических кланов. Если Цзинь Гуанъяо желал говорить с Лань Сичэнем или созвать Совет Кланов, он это сделает. Но главы кланов Гусу Лань и Ланьлин Цзин были очень близки - в свое время они стали назваными братьями.
  - Дядя осмотрел то, что вы добыли в деревне Мо, - сказал тем временем Лань Сичэнь, и Вэй Усянь насторожился. И вдруг понял, что снова может открыть рот! Лань Сичэнь снял с него заклятие и сказал брату:
  - Ты редко бываешь так доволен, приводя кого-то. Но тебе стоит уважительнее обращаться с гостем.
  "Как он вообще смог понять, что эта ледяная статуя довольна?" - удивился Вэй Усянь, вглядываясь в младшего из братьев. А тот проводил Лань Сичэня и, вернувшись, приказал ученикам.
  - Тащите его внутрь.
  И юноши втолкнули Вэй Усяня в те самые ворота, в которые он когда-то поклялся ни за что больше не входить.
  Такого гостя, как он, здесь уже очень давно не видали - все больше прославленных заклинателей... Вокруг столпились любопытные ученики, и, если бы не строгие правила поведения, наверняка они бы громко хохотали.
  - Куда его вести? - спросил послушный Цзиньи.
  - В цзинши*.
  - В цзинши?..
  Непонятно было, почему все так поразились и почему переглядывались тихонько, боясь сказать лишнее слово. Вэй Усяню неоткуда было это знать - что в "тихую комнату", служившую Хань Гуанцзюню рабочим кабинетом и спальней, он прежде не приглашал никого.
  ...В "тихой комнате" была лишь самая простая мебель, никаких лишних вещей. Складную ширму, делившую комнату надвое, украшали искусно нарисованные плывущие облака. Перед ней стоял столик для гуциня. На треножнике в углу испускала тонкий дымок подставка для благовоний, вырезанная из белого нефрита, и комната пахла сандаловым деревом.
  Лань Ванцзи удалился к дяде, обсудить с ним нечто важное, а Вэй Усяня просто втолкнули в комнату. Впрочем, едва оставшись один, он немедленно выскочил из дома и поспешил к ограде. Увы, его опасения сбылись - без нефритового знака, как и прежде, нельзя было покинуть поселение. Даже если он заберется на стену в несколько цзан высотой, магический защитный барьер отбросит его, и стража это обязательно заметит.
  Ничего не оставалось, как вернуться обратно в цзинши. Но Вэй Усянь отказывался сдаваться. Расхаживая по "тихой комнате", он думал лишь о том, что рано или поздно решение найдется. Холодный, ясный запах сандала чем-то тронул его душу. Рассеянно Вэй Усянь подумал, что в лесу от одежд Лань Чжаня тоже исходил этот запах.
  "Должно быть, он весь им пропитался, когда играл тут на цитре и медитировал..."
  Прохаживаясь туда-сюда, он приблизился к треножнику в углу, и ощутил, как одна из досок чуть подается под его ногой. Охваченный любопытством, он опустился на колени и начал обстукивать пол. В прошлом он не раз разрывал могилы и отыскивал тайные проходы, так что вскоре он смог поднять одну из досок.
  Найти укрытие в жилье Лань Ванцзи уже был чем-то невероятным. Но его ждало еще большее потрясение. Перевернув доску, Вэй Усянь ощутил сладкий запах, незаметный среди ароматов сандала. Семь черных сосудов прятались в маленьком квадратном тайнике.
  Лань Ванцзи еще как изменился, раз он стал прятать выпивку! В Облачных Долинах выпивка была строжайше запрещена. Когда-то из-за этого Вэй Усянь впервые познакомился с Лань Ванцзи и тут же устроил стычку! Закончилась их встреча тем, что Ванцзи разбил весь его сосуд "Улыбки императора", добытый в городе Гусу. А потом Вэй Усянь вернулся в Юньмэн и больше никогда не пробовал "Улыбку императора", ведь ее умели готовить только мастера из Гусу. Не раз он хотел приехать в этот город за волшебным напитком, но ему так и не представилось возможности. А здесь была спрятана именно "Улыбка императора", нельзя было не узнать этот запах. Никогда бы в голову ему не пришло, что он найдет тайник с этой выпивкой в комнате такого строгого и воздержанного человека, как Лань Ванцзи. Новое перерождение поистине преподносило удивительные открытия!
  Размышляя об этом вслух, Вэй Усянь быстро выпил первый сосуд: выпить он любил, и был стоек к опьянению. А еще он рассудил, что Лань Ванцзи много лет как должен ему целый сосуд "Улыбки", можно и долю за давность насчитать сверх того. И, недолго думая, откупорил второй сосуд. Слегка захмелев, он раздумывал, как добыть нефритовый знак.
  В Облачных Долинах бил холодный источник, в который погружались мужчины, и считалось, что он очень полезен для мужского здоровья. Ему приписывали "успокоение сердца", очищение разума и остужение "внутреннего огня"*. Чтобы омыться, конечно, нужно было сбросить одежду. И не будет же заклинатель, воспитанный в Гусу Лань, прятать свой знак во рту, чтобы взять с собой!
  Вдохновленный этой идеей, Вэй Усянь лихо прикончил второй сосуд выпивки. Выкинуть их оказалось некуда, и потому он наполнил их водой, заткнул пробкой и уложил обратно в тайник, тщательно закрыв его доской. И отправился добывать себе нефритовый пропуск.
  Незадолго до Возмездия Солнцу Облачные Долины были полностью сожжены, но клан восстановил поселение в прежнем виде и с очень большой точностью. Вэй Усянь по памяти отыскал дорогу и, пройдя по извилистым переулкам, вышел к скрытому в укромном месте источнику.
  Обычно за ним присматривал ученик, но сейчас он стоял поодаль. Женщины клана жили в другой части поселения и не приходили омываться в этом источнике. А никому в клане Лань не хватило бы нахальства подглядывать за купающимися. Потому охранялся источник слабо, и Вэй Усянь мог без труда пробраться к нему. К счастью, на камнях позади зарослей цветов лежала белая одежда, значит, в источник уже кто-то погрузился.
  Одежда была свернута так аккуратно, что казалась единым целым, как кусок белого свежего тофу. Даже налобную ленту свернули без единой складки. Не хотелось трогать ее и нарушить эту безупречность. Все же Вэй Усянь осторожно просунул руку в одежду, стараясь отыскать нефритовый знак, а сам бросил взгляд в сторону источника - и остановился.
  По пояс в холодной воде спиной к нему стоял мужчина. Он был высок и светлокож, с черными блестящими волосами, собранными на одну сторону. Линии его тела были изящны и безупречны. Попросту говоря, настоящий красавец.
  Вот только Вэй Усянь не поэтому не мог взгляда оторвать от его спины. До красоты ему не было дела, мужчины его не привлекали. Но вся эта безупречная спина была исполосована множеством глубоких шрамов, оставить которые мог только кнут наказаний.
  В каждом клане был такой кнут для наказания учеников за самые тяжелые проступки. Шрамы от них оставались навсегда. Сам Вэй Усянь этой беды избежал, но вот Цзян Чэн однажды был так наказан, и с того времени не мог избавиться от его следов. Эти шрамы Вэй Усянь безошибочно узнал.
  Одного-двух ударов кнута наказаний уже хватало, чтобы на всю жизнь запомнить и не повторять того проступка. На спине этого человека шрамов было не меньше трех десятков! Что же чудовищное он совершил, если был так жестоко наказан? Почему его просто не убили, если вина столь велика?
   Купающийся обернулся, и Вэй Усянь поразился еще сильнее. Под его левой ключицей, возле сердца, виднелся ясный след ожога.
  
  
  Примечания от англопереводчика и от меня
  Облачные Долины: название резиденции Лань отсылает к последней фразе стихотворения Цзя Дао.
  Наша версия перевода: https://www.epochtimes.ru/content/view/45128/76/
  Пришел к отшельнику, но не застал его
  Спросил я о нем мальчишку под старой сосной.
  Мне тот отвечал: "Учитель ушел за травой.
  Он где-то в горах". Но мне как подняться туда?
  Ведь там, в облаках, его не отыщешь следа!
  
  Утренние чтения: традиционная практика в Китае - ученики читают вслух на утренних занятиях, чтобы лучше запоминать.
  Лотосовая Пристань: резиденция Юньмэн Цзян. Название также взято из некоей поэмы поэта Ван Вэя, пишет англопереводчик. Но точного названия не приводит.
  Сяо: вертикальная флейта.
  Лань Хуань, Цзе Уцзюнь, Лань Сичэнь: личное имя - Лань Хуань, общеупотребительное имя - Лань Сичэнь, а Цзе Уцзюнь - прозвание, либо имя, выбранное себе самому.
  Два нефрита: два человека, которые в чем-то одинаково очень хороши.
  Башня Цзиньлинь: в другом русском переводе почему-то "башня Кои", я оставлю так, как в английском тексте.
  "Управлял ветром и дождями": пословица, означающая, что некто могуществен и делает все, что хочет.
  Цзинши: собственно, в буквальном переводе "тихая комната".
  Погасить свой огонь: "погасить злой огонь" дословно. Англопереводчик пишет, что это не только термин из китайской традиционной медицины, но и популярный термин из китайских BL-новелл, означающий желания.;))) Какое из значений подразумевал Вэй Усянь, остается на усмотрение читателей.
  
  
  
  
  Глава 12. Изящность. Часть вторая
  
  
  Этот ожог приковал к себе внимание Вэй Усяня, он даже не сразу поверил своим глазам. Дыхание у него перехватило, на лицо купающегося он даже не посмотрел. Внезапно перед ним полыхнула белая вспышка, подобная брошенному в лицо снегу, а через мгновение голубой блеск меча прорезал ее, словно ледяной северный ветер.
  Кто не узнал бы меч Бичэнь? Проклятье, это Лань Ванцзи!
  Вэй Усянь прекрасно умел уворачиваться и удирать. Перекатившись по земле, он избежал удара меча и помчался прочь от источника. И даже успел вытащить случайный листок из волос. Мчась сломя голову, он наскочил на нескольких человек, которые обходили дозором поселение. Его тут же схватили за руки и принялись бранить.
  - Куда ты несешься? По Облачным Долинам бегать запрещается!
  Это были все те же Лань Цзинъи и другие ученики! Отлично, обрадовался Вэй Усянь, наконец-то его выгонят отсюда! И он немедленно во всем сознался:
  - Я ничего-ничего не видел! Я вовсе не собирался подсматривать, как Хань Гуанцзюнь купается!
  Юноши были поражены его наглостью. Хань Гуанцзюнь, подобно горе, возвышался надо всеми учителями, и младшие ученики Гусу Лань особенно преклонялись перед ним. А тут какой-то чужак посмел подглядывать за его омовением в источнике! Помыслить об этом уже было преступлением.
  - Хань Гуанцзюнь? Там, в источнике, был Хань Гуанцзюнь? - Лань Сычжуй переменился в голосе от ужаса.
  А Цзиньи попросту схватил наглеца за одежду и затряс:
  -Ты, проклятый обрезанный рукав! Ты посмел на него глазеть??
  - Нет-нет! Я вовсе не видел, как он без одежды купается! - в восторге продолжал Вэй Усянь.
  - Да-да! Конечно, трехсот таэлей здесь нет*! - Цзиньи уже весь кипел гневом. - Тогда что ты тут кродешься шныряешь? Да как не стыдно нам в лицо врать!
  - Не кричи так громко, - Вэй Усянь спрятал лицо в ладонях. - В Облачных Долинах нельзя шуметь!
  И тут из-за цветочных зарослей появился Лань Ванцзы, успевший надеть свои белые одежды, но с распущенными волосами и с обнаженным мечом в руке. Ученики растерянно приветствовали его, а Цзинъи воскликнул:
  - Хань Гуанцзюнь, этот Мо Сюаньюй невыносим! Его сюда привезли, потому что он помог нам в деревне Мо, но он... он же...
  Вот теперь-то Лань Ванцзи не выдержит и выгонит его вон из столицы клана!
   Но Лань Ванцзи лишь едва взглянул на него. Убрав Бичэнь в ножны, он коротко сказал ученикам:
  - Ступайте.
  Его тихий голос был таков, что возразить было немыслимо. Ученики немедленно молча разошлись, в то время как сам Лань Ванцзи ухватил своего нахального гостя за ворот и твердой рукой повел за собой в цзинши. Если в прежней жизни они были почти одинаково высоки и стройны, то теперь, в теле Мо Сюаньюя, Вэй Усянь оказался на два цуня* ниже Лань Ванцзи, и даже не мог сейчас бороться с ним. Когда Вэй Усянь уперся и приготовился закричать, Лань Ванцзи холодно предупредил:
  - Тех, кто шумит, заставят умолкнуть.
  Да лучше бы его с горы скинули! Только не заклятие молчания! Нет, но с каких пор в Великом клане Гусу Лань готовы терпеть такое безобразие - подглядывание за одним из величайших заклинателей?
  Притащив гостя в цзинши, Лань Ванцзи прошел во внутреннюю часть комнаты и с силой швырнул Вэй Усяня на кровать, так, что тот вскрикнул от боли. Встать он сразу не смог, но кокетливо изогнулся, решив, что будет ныть и заигрывать с Лань Ванцзи, пока тот не исполнится отвращения. Но когда Вэй Усянь поднял голову, то увидел над собой сурово смотрящего Лань Ванцзи с обнаженным Бичэнем в руке.
  Всегда прежде Лань Ванцзи был безупречно одет, с клановой лентой на голове и убранными волосами. И впервые Вэй Усянь видел его таким - с распущенными волосами и в тонкой одежде. Не удержавшись, он посмотрел еще раз. От усилий, с которыми Лань Ванцзи его тащил, ворот его плотно завязанной одежды распахнулся, открывая ключицы и глубокий ожог под ними слева. И вновь Вэй Усянь не смог оторвать от шрама взгляд. Ведь точно такой же шрам появился на его собственном теле еще до того, как он сделался Патриархом Илин! Точно такой же и в том же точно месте на теле - вот почему Вэй Усянь немедленно узнал шрам и был глубоко потрясен.
  А кроме ожога, три десятка шрамов от кнута наказаний тоже поразили его невероятно.
   Ведь Лань Ванцзи прославился еще в совсем юном возрасте. Его всегда высоко ценили. Теперь он стал одним из величайших заклинателей, один из "Двух Нефритов", гордость Великого клана Гусу Лань. Его ставили в пример ученикам многих кланов. Что он мог сотворить, что был так невероятно жестоко наказан? Да палач мог его убить прямо во время наказания, настолько оно было тяжелым! Шрамы от кнута наказаний не заживали никогда, ведь провинившийся должен был запомнить его на всю жизнь и больше никогда не повторять своих ошибок.
  Увидев, куда неотрывно смотрит Вэй Усянь, Лань Ванцзы запахнул воротник, вновь сделавшись холодным Хань Гуанцзюнем. И тут снаружи донесся звон колоколов. Одно из многих строгих правил Гусу Лань предписывало ложиться в постель в девять часов вечера и подниматься в пять утра, и звон колоколов ежедневно напоминал об этом. Услышав этот звон, Лань Ванцзи коротко сказал:
  - Ты будешь спать здесь.
  И, повернувшись, ушел за ширму в другую часть цзинши, оставив Вэй Усяня лежать в одиночестве и недоумевать.
  Не должен был Лань Ванцзи догадаться, кто он такой! Жертва тела в обмен на исполнение желания - это запрещенная практика, и мало кто о ней знал. Свитки, в которых об этом ритуале говорилось, передавались из поколения в поколение, но лишь часть их сохранилась, и полное значение осталось скрыто. Со временем им перестали доверять. Лишь потому, что Мо Сюаньюй где-то добыл недостающие части свитков, он сумел призвать Вэй Усяня. И не мог же Лань Ванцзи узнать его по ужасным мелодиям самодельной флейты!
  Были ли его давние отношения с Лань Ванцзи дружескими? Они учились вместе, сражались вместе, пережили удивительное приключение, но это давно ушло, подобно опадающим лепесткам и бегущей воде. И, прежде всего, Лань Ванцзи был воспитанником Гусу Лань, что значит - он должен быть "праведным", а это невозможно для Вэй Усяня. Нет, их отношения были не такими уж плохими, решил он, но и не слишком-то хорошими. И должно быть, Лань Ванцзи думает о Вэй Усяне, как и все прочие - что он беспутный, недостаточно добродетельный, и что со временем он бы неизбежно натворил бед. После того, как Вэй Усянь предал Великий клан Юньмэн Цзян и сделался Патриархом Илин, особенно в последние месяцы своей жизни, он не раз вступал в серьезные столкновения с Гусу Лань. Если бы Лань Ванцзи уверился, что он - Вэй Усянь, они бы наверняка уже сражались.
  Но что теперь делать? Если прежде Лань Ванцзы терпеть не мог его шуточек, то теперь, после стольких выходок, тот все еще не выгнал Вэй Усяня вон. Можно только поздравить, какое удивительное терпение обретено!
  Полежав немного и поглазев в темноту, Вэй Усянь поднялся и тихо перешел в другую часть комнаты. Лань Ванцзи лежал на боку и не шевелился. Надеясь, что он уже спит, Вэй Усянь бесшумно подкрался, упорно надеясь добыть нефритовый жетон в его одеждах. Но стоило ему только протянуть руку, как длинные ресницы Лань Ванцзи дрогнули, и тот открыл глаза.
  Тут Вэй Усяня осенило - и он прыгнул в кровать к Лань Ванцзи!
  Тот всегда ненавидел прикосновения, Вэй Усянь это отлично помнил. Прежде тот отталкивал любого, кто смел хотя бы задеть его. И если Лань Ванцзи стерпит и теперь - да Вэй Усянь первый решит, что тело кто-то захватил, и это больше не Лань Ванцзи!
  Талия Лань Ванцзи оказалась между его колен, руками же Вэй Усянь оперся на изголовье кровати, нависнув над Лань Ванцзи. И медленно начал склоняться к нему все ближе. Ближе и ближе... И когда дышать уже стало трудно, Лань Ванцзи, наконец, открыл рот и сказал:
  - Уйди.
  - Нет, - Вэй Усянь и бровью не повел.
  Светлые глаза смотрели на него в упор. Они были слишком близко...
  - Уйди, - повторил Лань Ванцзи.
  - Нет. Раз ты позволил мне здесь спать, то знал, что это произойдет.
  - И ты уверен, что этого хочешь? - спросил Лань Ванцзи.
  "Эээ..."
  Вэй Усянь вдруг понял, что ответ надо хорошо обдумать.
  Он усмехнулся было, но тут его тело охватило странное оцепенение, ноги ослабли, и Вэй Усянь рухнул прямо на Лань Ванцзи. Усмешка застыла на губах. Голова прижалась к груди Лань Ванцзи, он не мог и пошевельнуться!
  Голос Лань Ванцзи донесся откуда-то сверху - низкий и глубокий, от которого его грудь задрожала:
  - Тогда останешься так на всю ночь.
  Быть такого не могло! Вэй Усянь пытался повернуться и встать, но талия его словно окаменела, и все тело сковала слабость. Он мог лишь прижиматься к телу другого мужчины, чувствуя неловкость и растерянность.
  Да что произошло с Лань Чжанем за эти годы? Он совсем на себя не похож, да Лань Чжань ли это на самом деле? Его тело что, и впрямь захватили? В голове Вэй Усяня царил полный хаос.
  Тут Лань Ванцзи слегка пошевелился. Неужели он больше не может выносить его присутствия, обрадовался Вэй Усянь. Но Лань Ванцзи лишь отодвинул его руку.
  Свет погас.
  
  
  Примечания англопереводчика с моими дополнениями:
  "Трехсот таэлей здесь нет": известная китайская пословица. Человек спрятал деньги под землей и установил знак, гласивший, что "триста таэлей здесь не закопаны". Подразумевается, что кто-то очень плохо врет.
  Цунь: мера длины, именуемая также "китайский дюйм". Считалась, в том числе, по ширине большого пальца у основания ногтя, или еще по длине среднего сустава согнутого среднего пальца. В разных регионах Китая в разное время различалась. В 19 веке была принята около 3,7 см, сейчас - 3,33 см. Этой единицей измерения сейчас пользуются практикующие аккупунктурный массаж, так как расстояния между аккупунктурными точками исходно даны в цунях.
  
  
  
  
  Глава 13. Изящность, часть третья
  
  Потом Вэй Усянь не раз думал о том, почему его отношения с Лань Ванцзи вышли такими странными. На самом деле, все началось, когда ему было пятнадцать лет, и его отправили вместе с Цзян Чэном в Гусу Лань - учиться здесь три месяца.
  В Гусу Лань прославился как добродетельный и достойный учитель господин Лань Цижэнь. Все заклинатели знали его как упрямого, внимательного и строгого учителя, вырастившего выдающихся учеников. И первые два качества заставляли многих держаться от него подальше, а некоторые и вовсе терпеть его не могли. Но вот строгость учителя Лань Цижэня привлекала к нему многих родителей, стремившихся любым способом пристроить детей к нему в обучение. Он наставлял многих из лучших учеников Гусу Лань. Даже самые жалкие и бестолковые ученики после нескольких лет учебы у господина Лань Цижэня превращались в воспитанных, приличных с виду юношей, особенно сведущих в этикете. По слухам, родители не могли сдержать слез радости, забирая домой таких воспитанных сыновей.
  Вэй Усянь сказал тогда названному брату:
  - Я что, сейчас недостаточно благопристойно выгляжу?
  - Ты еще станешь величайшим провалом этого наставника! - посулил ему Цзян Чэн, словно предвидя будущее в это мгновение.
  В тот год, кроме Великого клана Юньмэн Цзян, и другие кланы прислали своих юношей к прославленному учителю. Всем ученикам было по пятнадцать или шестнадцать лет. Все кланы тогда чаще сообщались друг с другом, и многие юноши уже знали друг друга в лицо. Им также было известно, что, хотя Вэй Усянь и не происходит из семьи Цзян, но он лучший ученик главы клана, Цзян Фэнмяня, и сын его покойного друга, по сути - приемный сын главы клана Цзян. Кроме того, молодых людей еще не так беспокоили статус и происхождение, и они быстро стали приятелями. Поговорив немного, они уже стали звать друг друга старшими и младшими братьями.
  Однажды кто-то спросил:
  - Верно ли, что в Пристани Лотосов клана Цзян куда веселее, чем в Облачных Долинах?
  Вэй Усянь засмеялся.
  - Веселье зависит от того, что ты сам делаешь. Но у нас точно меньше правил и не нужно так рано вставать!
  Ведь в клане Гусу Лань вставали в пять утра, отправлялись спать в девять вечера и не терпели промедлений.
  Еще кто-то спросил:
  - Когда же вы ложитесь? И что делаете днем?
  Цзян Чэн только фыркнул.
  - Вот этот? Да он просыпается в девять утра и ложится после полуночи. А бодрствуя, он не тренируется во владении мечом и не медитирует. Он катается на лодке, собирает лотосы и охотится на фазанов.
  - И, несмотря на это, я все равно лучше всех, - отозвался Вэй Усянь.
  - На следующий год я поеду учиться в Пристань Лотосов! И никто меня не удержит! - воскликнул мечтательно один из юношей.
  Но кто-то разрушил его мечты:
  - А старший брат не будет тебя удерживать. Он тебе просто ноги переломает.
  Юноша уныло замолчал. Это был второй молодой господин Великого клана Цинхэ Не, по имени Не Хуайсан. Его старший брат Не Минцзюэ, уже прославленный заклинатель, требовал неукоснительного послушания. Хоть и рожденные от разных матерей, братья были весьма близки. И старший брат весьма сурово и внимательно наставлял младшего, особенно заботясь о его учебе. И потому Не Хуай Сан, хоть и уважал старшего брата, ужасно боялся, когда тот проявлял внимание к его обучению.
  - Ничего, в Гусу тоже весело, - легкомысленно сказал Вэй Усянь.
  - Старший братец Вэй*, - обратился к нему Хуайсан, - позволь мне посоветовать. Облачные Долины совсем не похожи на Пристань Лотосов. Прошу тебя, помни, в Гусу есть один человек, которого не стоит задевать!
  - И кто же это? Лань Цижэнь?
  - Нет, не сам старик. Но стоит быть осторожным с его лучшим учеником, Лань Чжаном.
  - Тот, что из Двух Нефритов? Лань Ванцзи?
  
  Почетное звание "Двух нефритов клана Лань" дали двум сыновьям нынешнего главы Гусу Лань - Лань Хуан и Лань Чжан. Лишь только им исполнилось четырнадцать, их провозгласили примерами для подражания ученикам всех кланов, все юноши о них были наслышаны, и имена тут же узнали.
  - Будто есть другой Лань Чжан! Конечно, тот, - отозвался Хуайсан. - С ума сойти, ему столько же лет, как и нам, а держится хуже своего дяди. Такой же строгий и жесткий.
  - О, - чуть удивился Вэй Усянь, - это тот красавчик?
  Цзян Чэнь усмехнулся:
  - Да здесь некрасивых и в ученики не берут! Спорим, ты не найдешь здесь ни одного заурядного лица?
  - Очень красивый, - поправился Вэй Усянь. - Весь в белом, с лентой на лбу, - указал пальцем, - с серебряным мечом за спиной. Довольно привлекательный, но лицо такое, словно он недавно кого-то оплакивал.
  -Да, это он! - уверенно сказал Не Хуайсан. И, помолчав, добавил:
   - Но он же медитировал в уединении* несколько дней. Вы явились только вчера. Когда ты успел увидеть его?
  - Вчера поздно вечером.
  - Поздним вечером? - ошеломленно воскликнул Цзян Чэн. - Хочешь сказать, уже после отбоя? Где ты его видел? Почему я только сейчас об этом слышу?
  - Там видел.
  И Вэй Усянь указал на гребень очень высокой стены.
  Все изумленно замолчали. Цзян Чэн только скрипнул зубами.
  - Мы едва приехали, а ты уже что-то натворил. Что это было?
  - Ничего особенного, - Вэй Усянь ухмыльнулся. - Помнишь, мы в городке проехали мимо винной лавочки "Улыбка Императора"? Как оттуда пахло! После отбоя я ворочался, не мог уснуть - и не выдержал. Вышел, спустился с горы в городок и купил две бутыли выпивки. В Юньмэне такой точно не делают.
  - И где же они? - Возмутился Цзян Чэн.
  - Ну, понимаешь, - развел руками Вэй Усянь, - стоило мне забраться обратно на стену и перекинуть внутрь одну ногу, как он меня тут же обнаружил.
  - Вот это вам повезло, старший братец Вэй, - заметил один из юношей. - Должно быть, он закончил медитацию и тут же отправился в вечерний обход. И ты попался с поличным.
  - Но тех, кто вернулся ночью, здесь не впускают до семи утра, - сказал Цзян Чэн. - Почему он пропустил тебя?
  - А он и не пропустил! - заявил Вэй Усянь. - Он хотел даже, чтобы я убрал ту ногу, которую забросил внутрь. Ну, вот как бы я это сделал? Тогда он прямо вспорхнул ко мне на стену и спросил, что у меня в руках.
  У Цзян Чэна от дурного предчувствия сдавило голову.
  - И что ты сказал!?
  - Сказал - это "Улыбка Императора"! И предложил подарить одну бутыль, чтобы он сделал вид, что меня не видел...
  Цзян Чэн только вздохнул.
  - Здесь запрещена выпивка. Одно из худших нарушений.
  - Он мне то же самое сказал! И я спросил: "Скажи, здесь хоть что-то разрешено?" Он немного рассердился и потребовал, чтобы я взглянул на Стену Правил перед входом. А их там больше трех тысяч, и все написаны древним стилем*! Кто их сейчас прочтет? Вот ты читал? Вот и я не стал. Чего тут сердиться...
  Ученики зашумели, поддержав Вэй Усяня. Все чувствовали то же самое, и теперь, когда это назвали вслух, тоже пустились жаловаться на странные, устаревшие правила Облачных Долин:
  - У какого еще клана есть три тысячи правил? - возмущались они. - Нет, среди них есть и допустимые, как "убивать скот в пределах усадьбы запрещено", "сражаться без разрешения запрещено", "случайные связи запрещены", "ночные прогулки запрещены", "шуметь запрещено", "бегать запрещено"... Но есть такие, как "смеяться без причины запрещено", "сидеть неправильно запрещено", "есть больше трех чаш запрещено"!
  - Что? Сражаться без разрешения нельзя? - переспросил вдруг Вэй Усянь.
  - Не говори мне, что ты и подраться успел! - воскликнул Цзян Чэн.
  - Успел, - сознался Вэй Усянь. - И мы разбили одну бутыль "Улыбки Императора"...
  Ученики застонали от сожаления.
  Хуже быть и не могло! И потому Цзян Чэн решил подумать о другом.
  - Тогда где вторая бутыль? - возмутился он. - Куда делась?
  - Я выпил.
  - Где ты ее выпил?
  - Перед ним. Я сказал - раз внутри выпивка запрещена, я не войду с ней. А выпью ее, стоя на стене. Это же не будет считаться нарушением правил? ...И выпил все, стоя прямо перед ним.
  - А потом?
  - А потом мы начали драться.
  - Ну, ты и хвастун, старший братец Вэй! - сказал тут Не Хуайсан.
  - Ну, Лань Чжан был очень хорош в драке, - отозвался Вэй Усянь.
  - Братец Вэй, тебе кранты все пропало! Еще никто не вытворял такого безобразия с Лань Чжаном! Он точно будет за тобой следить. Будь осторожен! Лань Чжан обычно не ходит на уроки, но он же отвечает за наказания!
  Но напугать Вэй Усяня было непросто.
  - Чего мне бояться? Если он такой умный с детства, то наверняка уже все выучил от дяди, и теперь обычно занимается медитацией в уединении. Зачем ему следить за мной? Я...
  И тут Вэй Усянь умолк. Они проходили мимо окна в белой стене, и сквозь него внутри увидели юношу в белых одеждах, сидящего строго прямо, его длинные волосы перехватывала вышитая лента, и весь он словно излучал холод. И таким же ледяным был его взгляд.
  Десяток ртов тут же закрылся. В молчании ученики вошли в комнату для занятий и тихо расселись, избегая мест рядом с Лань Ванцзи. Хлопнув друга по плечу, Цзян Чэн шепнул ему:
  - Вот и он. Удачи тебе.
  Повернув голову, Вэй Усянь рассмотрел при дневном свете лицо Лань Ванцзи. У него оказались длинные, красиво изогнутые ресницы, и сидел он ужасно прямо, глядя строго перед собой. Вэй Усянь задумался, как бы с ним теперь заговорить, но тут в комнату вошел наставник Лань Цижэнь.
  Надо сказать, что Лань Цижэнь, высокий, с такой же идеальной осанкой и черной заостренной бородкой, был тоже весьма хорош собой - и совсем еще не стар. Но он всегда был таким придирчивым и жестким, что всеми воспринимался как настоящий старик. Он принес с собой большой свиток и когда развернул его, часть свитка даже раскатилась по полу. Все это оказались правила Гусу Лань! И наставник начал их все зачитывать!
  Лица учеников в комнате помрачнели. Вэй Усянь уже отчаянно скучал и глазел по сторонам. Вновь наткнувшись взглядом на Лань Ванцзи, он был потрясен - тот слушал неподдельно прилежно и внимательно!
  "Как можно всерьез слушать нечто настолько унылое?"
  Тут наставник Лань Цижэнь бросил свиток на пол и горько улыбнулся.
  - Я постоянно повторяю эти правила, потому что их никто не читает, хоть они и высечены на каменной стене! Но теперь никто не сможет нарушить их и прикрыться незнанием. Хотя среди вас есть те, кто меня не слушал... Поговорим о другом.
  Вэй Усянь жопой почувствовал отчетливо понял, что слова эти относятся к нему. И действительно, наставник сказал:
  -Вэй Ин!
  - Я здесь, - отозвался он поспешно.
  - Ответь мне. Яо, демоны, призраки и монстры - это одно и то же?
  - Нет!
  - И чем они отличаются?
  - Яо возникают из живых нечеловеческих существ. Демоны возникают из живых людей. Призраки возникают из умерших людей. Монстры возникают из мертвых нечеловеческих существ, - отбарабанил Вэй Усянь.
  - Яо и монстров часто путают. Поясни, как их различить.
  - Это нетрудно, - Вэй Усянь указал на растущее за окном дерево с зеленовато-голубой листвой. - Если за столетия это дерево впитает в себя энергию книг, обретет сознание и начнет вредить людям - это будет яо. Но если взять топор и срубить его, оставив пень, и дерево превратится в злобное существо уже после этого - оно станет монстром.
  - Каков был род занятий основателя Великого клана Цинхэ Не?
  - Мясник.
   - Символ клана Ланьлин Цзин - белый пион. Какой именно?
  - "Искры в снегах"*.
  - Кто первым среди заклинателей сосредоточился на продвижении своего семейного клана?
  - Основатель Цишань Вэнь, Вэнь Мао.
  Беглые ответы Вэй Усяня заставили на мгновение замереть сердца остальных учеников. Они все желали, чтобы Вэй Усянь не запнулся, и наставник не выбрал себе новую жертву. Тем временем Лань Цижень произнес:
  - Как ученик Великого клана Юньмэн Цзян, ты и должен был знать все это наизусть уже давно, так что гордиться тут нечем, пусть ты и ответил верно. Вот другая задача: есть палач, у него родители, жена и дети, и он, до того как умер, казнил более ста человек. Он внезапно умирает прямо на улице, и, чтобы наказать его за проступок, труп оставляют лежать среди улицы на семь дней. Вскоре обида делает свое дело, труп восстает и начинает убивать. Что требуется сделать?
  Теперь Вэй Усянь задержался с ответом. Ученики решили, что он смущен, и забеспокоились.
  - Что вы смотрите на него? Я и вам задал вопрос! - негодовал Лань Цижэнь. - Не подглядывайте в книги!
  Ученики поспешно захлопнули книги, в которых надеялись отыскать подсказку. Они не знали верного ответа: внезапная смерть на улице и отсутствие погребения семь дней могли означать как злобного мертвеца, так и жестокого призрака, задача оказалась трудной. Потому все просто надеялись, что наставник Лань не вызовет их отвечать. Видя, что Вэй Усянь еще молчит, Лань Цижэнь подумал несколько мгновений и сказал:
   - Лань Ванцзи, можешь объяснить ему, что делать.
  
  
  Примечания переводчика:
  Старший братец - Вэй-сюн. "Сюн" это старший брат. Но так обращаются не только к брату, но и к старшим товарищам, которым хотят выразить уважение. Потому что невежливо называть имя старшего человека напрямую.
  Уединенная медитация - духовное самосовершенствование предполагает длительные медитации в уединенном месте. Чем опытнее заклинатель, тем дольше длятся его медитации.
  Древний стиль - во времена династии Цинь использовался иной стиль написания иероглифов. Здесь использован без отсылки к конкретным временам, а просто подразумевает "старый, трудно читаемый способ записи".
  Искры в снегах - в Китае действительно есть сорт белого пиона с пышным названием, в буквальном переводе нечто вроде "Золотые звезды/искры среди снежных волн". Англопереводчик сократил название для удобства чтения. Логично!))
Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"