Аннотация: На двери погодного отдела криво висела табличка, где жирными печатными буквами было выведено: "Погоды нет"...
На двери погодного отдела криво висела табличка, где жирными печатными буквами было выведено: "Погоды нет".
Внизу кто-то успел приписать карандашом: "Пива тоже". В холле было прохладно и пусто - ни стажеров, ни инспекции, ни праздношатающихся, которые днем нередко толклись по лестницам и в переходах.
Тишина нарушилась, когда по лестнице взбежал Канонир. Чуть раскрыв крылья, он стремительно прошел через холл и с разгону вышиб дверь ногой.
Внутри висел сырой, унылый полумрак. Погодники лежали носами в столы, и даже грохот над ухом их не разбудил. Так что Канонир для начала взял ближайшего и запустил им в экран, демонстрировавший миру и отделу однообразную серую муть. Затем вытянул длинную руку, сгреб за пестрое крыло свернувшегося на стуле Степу и затряс так, что перья в стороны полетели.
Экран вздрогнул, из мути высунулся кусок крыши левого крыла ГЗ МГУ и несколько лужиц далеких желтых фонарей. На крыше кто-то что-то допил и швырнул вниз пустую бутылку, а потом опасно наклонился над туманной пустотой.
Сползший с экрана парнишка тряс головой, силясь открыть глаза - получалось, прямо скажем, скверно.
-Нет погоды, - Степа мешком болтался на крыльях, морщась, кривясь, но просыпаться не хотел. - Холода не дают... тепла не дают... ветра... солнца нет... я сказал - тогда и погоды нет... и не будет... У отдела анабиоз... то есть, авитаминоз...
-Есть у вас теперь погода! - Канонир в три шага очутился у окна, волоча жертву за собой. - Буря с дождем и гроза с матом...! - рявкнул он, впечатывая Степину круглощекую мордаху в мокрый подоконник. - Стоять, я сказал! Погоды у него нет! Вас всех, кретинов, уже почти нет!! Воды мне!
Еще один бедолага от мощного пинка вылетел на середину комнаты - взвизгнув, он расцарапал себе лицо, но проснуться не удавалось. За окном на мгновение нарисовалась Хвостики, сунула в протянутую руку ведро и исчезла в тумане.
Язык ледяной воды хлестнул через комнату, рассыпаясь мириадами брызг и вымывая липкую мглу. Ведро летело следом, ухитрилось в полете отрикошетить от двух голов и стены, отчаянно грохоча, и лишь затем выкатилось вон.
Серолицые, как недоделанные привидения, погодники ползли к луже, наступая на собственные крылья. Дотянувшиеся до воды терли и мяли мокрыми руками лицо, словно сдирая невидимую глазом пелену. Впрочем, почему невидимую - мутная серость смывалась на глазах, а там, где ей удавалось увернуться от брызг - сползала и лепилась куда-то под потолок.
Степу Канонир лично ткнул в лужу еще пару раз, затем поставил на ноги и с удовлетворением посмотрел в наконец-то распахнувшиеся перепуганные глаза.
-Человеческий фактор, собачьи дети, - сказал Канонир грустно. - И нигде от него спасения нет, ни в жизни, ни потом... Стоять! В глаза смотреть, идиотина!! Я думал, кто мне город выморить решил! А ты здесь заодно отдел вымариваешь, дубина!?
Не находя больше слов - а может, как раз найдя, но такие, что сказать неловко - Канонир еще раз его обтряс, как грушу, оглядел невеликий урожай из перьев, бумажек да карамелек и уронил обалдуя обратно.
Хвостики снова вынырнула из редеющей мглы и поставила на окно второе ведро - на всякий случай. Мятое, грязное и непобедимо пахнущее настоящей, живой тиной.
Поколебавшись секунду, Канонир и его выплеснул - на сей раз в физиономии столпившихся и смурных еще обитателей, отчего отдел стал окончательно похож на болото. По мнению организатора бури - самое оно.
-Чучела, - сказал он с тихой яростью. - Болотные. Головы.. сквознячные. Доигрались со словами. Плесенью по уши заросли! Вы что думали - в рай попали?? Реальность кроить да радоваться? Забыли, где словами играть взялись? Да за такое отрицание реальность вас самих скроит и в трубочку свернет!
-Командир... - пробормотал Степа, - да я...
-Только я сегодня троих с крыш снимал, как умел! - рыкнул на него Канонир. - Про хранителей вообще говорить не буду! Господом Богом надо быть, чтобы всех здесь терпеть с нашим, вдоль и поперек, человеческим фактором!
В пустом холле вдруг захлопало и затопотало, суматошно протрещал пол - вбежал инспектор, цепляясь крыльями за выдранные с мясом петли и рассыпав несколько белых перьев. Открыл рот, закрыл, повертел головой.
-Внизу, видишь ли, - пояснил ему Канонир с неприятным спокойствием, - погоды, в общем, нет. Муть без солнца, туман с неба до земли и депрессия в тех же размерах. То, что люди в мокрый снег падают, руки-ноги ломают - с вашей высоты мелочи, будем считать. А вот то, что люди на крыши полезли без особых причин, даже влюбленные - от неосторожного слова объекта обожания - это, как бы, повод здешним раззвиздяям пошевелиться.
-Тут... что было? - у инспектора просел голос до тихого сипения.
-Отрицание реальности. От чьего-то большого ума. Естественно, все плесенью затянуло.
-А ты, вообще, кто?
-Пока, вроде, амур, - сказал Канонир холодно. - Типа, любовь людям несу. Как умею. Когда они с крыш не падают.
И дал с разворота инспектору в глаз. Того вынесло до середины холла, и то лишь благодаря крыльям - не на лестницу. На всякий случай инспектор так и остался лежать - носом в потолок, раскинув крылья и прикрывая будущий "фонарь" ладонью.
-Если будут вопросы, - сказал стрелок, возникая над ним, - ищи меня в Москве.
-Есть один, прямо сейчас. Ты понимаешь, что всех не вытащить? Понимаешь или нет? Кем бы ты ни был?
Тяжелый ботинок опустился на чистенькое белое крыло и смял маховые перья.
-А ты понимаешь, как нужно солнце человеку, который начал задумываться о высоте, погодник херов?
-На всех не угодишь, - сказал лежащий стеклянным голосом. - Как ни пытайся. Потому что кому-то поперек горла встанет уже солнечный день. И остается просто работать.
Канонир ткнул в сторону раскуроченного отдела, где по потолку еще ползали обрывки серой плесени.
-Вот это блядство не называется "просто работой". Я поговорил бы с тобой об этом... один на один и там, где принято. Да у тебя сил не хватит. Но если и дальше будешь среди мальчишек плесень разводить, придется найти или силы, или другое дело. Можешь всем заранее рассказать, что я псих.
-Дурак ты, а не псих. Нами бывают довольны от силы десять раз в году, подумаешь, завелся один возмущенный поближе... Приходи. Надо будет - подерусь. Как умею.
Внутри запустили ветросушильник - из дверного проема рванул сырой сквозняк, пахнущий тиной.
-Договорились.
Когда затихли шаги на лестнице, прихромал мокрый и помидорно-красный от стыда Степа, помог встать. У инспектора голова гудела на зависть любому колоколу.
-Ты его знал, что ли? Он всегда был такой?
-Всегда, - буркнул парень. - Мне бы радоваться, что здесь отыскался, а вместо этого хочется сквозь землю провалиться... от позорища.
-Знаешь что? - сказал ему инспектор. - Ты и вправду, осторожнее со словами. В нашем теперешнем положении делать под землей - ну совершенно нечего.
-Так я в переносном смысле...
-Особенно в переносном!
...Грязный след от сапога на инспекторском крыле отказался отмываться. Он пережил мыло, пять травяных настоев и средство для чистки одежды, от которого полезли сами перья. Хозяин смирился было, решив дождаться, когда отрастут новые.
Только новые перья на левом крыле инспектора Мая тоже росли в серо-коричневую полоску.