|
|
||
"Часы Cолнца",мой новый сборник,седьмой и не последний!Здесь собраны верлибры,стихотворения и новеллы,которые найдут своё место в ваших сердцах!Философия,истинная,красота слова-вот,что водило моей рукой и нет ничего святее! Сергей Кин. |
"ЧАСЫ Солнца"
Верлибры и другое избранное.
Автор: СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ КИН
Игра в любовь.
Играя в любовь-
ты играешь в чужие ворота,
игры такие-
совсем не приводят к любви!
Разовая любовь:
бездушные поцелуи,
привкус яда на губах...
Солнце не живёт в этих глазах,
ты тонешь в пучине
и она забирает, тебя всего.
Ты ищешь выход-
но его нет!
Грех - растворил твой разум,
как сахар в стакане воды,
заползая чёрной змеёй
в самые сокровенные уголки,
агонизирующего тела-
и из тебя, можно лепить, что угодно.
Но не угодно - господу!
Посмотри, кто держит тебя за ноги?
И смеётся...
Забудь! Забудь-
не отмолить грехов
или любить до самой смерти!
Самоубийца.
Смерть - проникла в него,
через отверстие рта.
Он сам, налил её в стакан,
ничего, не чувствуя, ничего не видя.
Он улыбался, как в детстве,
когда, мать читала ему сказки.
Жизнь пуста, словно выеденное яйцо-
пора, поставить точку!
И эта точка, была в его глазах...
Она росла, снежным комом,
пока не превратилась в лицо-
образ забытый и чужой:
он смеялся, звал к себе, обещал...
К горлу - подступил комок.
Холод! Холод!!
А лицо - уже не смеётся,
оно - хочет крови!
Я дам тебе - эту кровь!
Заструилась по руке-
теплым ручейком.
Возврата не будет...
Глаза закрываются.
Круги!
Жёлтые, синие, красные...
Кто-то - толкнул тебя в яму!
Ты - падаешь туда!
Melanxolie.
Я, наверно не достоин тебя?
Наверно?!
Лучше сразу, сказать об этом!
Посмотри в мои глаза-
они плачут...
Они, говорят, прощай!
Но душа, снова стучит
в твои двери
и нет в мире того,
чтобы, я не отдал,
ради этой любви.
Наверно, она - глупый зверёк,
попавший в капкан?!
Отпусти его, или убей!
Но не мучай долго-
тогда, он умрёт от тоски!
Сколько, выпить эликсира,
чтобы забыть тебя?!
Наверно, много!
Чтобы, совсем не помнить,
твоё имя...
Горе матери.
Сын убит, под какой-то Петровкой,
ничего не осталось - только фото
с пилоткой армейской, помятой.
Ничего не осталось
и падают, падают слёзы
на её, огрубевшие руки!
Так хотела, отправить гостинчик:
варежки тёплые, хлеб и махры,
а теперь, никому и не надо!
Что же сыночек,
меня не дождался?!
Ведь писал, что вернёшься домой,
мне теперь, умереть, будет только!
Да, схоронят, где - либо - не то!
Не оставят - положат в могилку!
Флора.
Зовите гулять муравьёв
по узким, атласным ладоням,
зовите, скорее жуков,
чтоб вас, охранить от беды.
Поклоны - раздайте рабам,
пусть будут, они королеве,
послушны, как мавры во всём,
покладисты и немы.
Пусть слов, не проронят уста,
ты жестами, выразишь молча:
улыбки свои и восторги
под пение жалобных струн-
играйте на скрипках сверчки
и травы - звените росою,
вам в волосы, ей заплести-
тишайшие, волны лагун.
Лишь луч, упадёт на плечо-
раскроются, синие дали,
она - возвестит о любви
возложенной на облаках
и в трепете тысячи крыл,
весь мир, рассмеётся от счастья-
тебя, пригласили на пир:
"Моя, вам богиня рука!"
Там в кубке хрустальной мечты-
сияют, твои изумруды,
пьянящих, как гроздья лозы,
так нежно - доверчивых глаз,
не будьте жестоки ко мне-
доверьтесь, что может быть проще!?
Я вас, потревожить боюсь,
я буду, молиться за вас!
Заповедник.
Живём, как повезёт
не оглядываясь по сторонам,
даже, если авто-
сомнёт зазевавшуюся старушку,
даже, если мир перевернётся вверх дном-
будем делать вид,
что всё хорошо!
Этот, сытый мирок-
засосал нас, до самой капли,
а голова, превратилась
в то самое место
из которого, растут ноги,
но и этого мало-
в угоду, красивым моделям,
убираем, то нос, то ещё какой-либо,
важный орган,
предназначенный жить от Адама...
Разве к этому,
стремилась - мать земля?
Мир - большой заповедник,
где каждый, найдёт себе место
на лестнице старика Чарльза-
нумерация, продолжается...
Голова - отрубленная заново...
Море страстей и соблазнов,
море великих и малых...
Море идей, от которых,
можно сойти с ума!
И на твою голову-
найдётся палач!
Он подкараулит тебя,
тихо и неслышно,
подкрадётся и дело сделано!
Этот маньяк-охотник,
совсем не дурак!
Он собиратель голов-
они стоят на полке,
его трофеи!
Под каждой номер-
он даже, иногда разговаривает
с ними,
любовно поглаживая по волосам,
жалея, лишь о том
что, не сможет уже
услышать предсмертный крик,
заставляющий дрожать от удовольствия,
но не знает чудак,
что смерть-
придёт и за ним!
Дети Армагеддона.
Вейтесь знамёна огненно,
мы выступаем сегодня:
светлые ангелы господа,
светлые души восставших-
дети Армагеддона!
Нас - Гавриил созывает-
меч в руках его светел,
праведных силы обрушит-
прямо на остров Синай!
Ангелы мрака - в смятеньи-
мрачные души гонимы,
из под клинков наших плещет-
утренний, отблеск зари...
Десять отчаянных ночей,
десять, отчаянных дней-
руки не знали покоя,
сердца - устали плакать...
Горы, чёрного праха,
наш устилают путь
и золотые реки,
мощно текут по равнине!
Видно, еще не скоро-
воин, последний падёт-
их, сатана выпускает,
из оболочки земли!
Много тех - отступившихся:
от креста и Завета-
в корче, от божьего слова
по берегам лежат....
Воду, святого причастья-
сказано: "Не жалеть!"
Только - молитесь, молитесь!
Силы исчерпаны в драке,
если отчаешься, сразу-
прянешь на эту траву!
Свет - побеждает не сразу-
терпит, великие муки,
но и без них невозможно-
истинный свет получить!
Испепеляющим взглядом-
лице Христа над пустыней-
ищет, проклятого змия,
он не уйдёт от него-
в бездну летит - кувырком!
Вот и последний - бездушный,
сталь на тебя поднимает-
выпрямись оруженосец-
больше не будет зла!
Часы солнца.
Солнца часы - пробили свой срок,
солнца часы - идти не устали:
в каждом окне, в каждой хибаре-
только о нём, только о нём...
Бедный сапожник, вбивая свой гвоздь,
всё поминает, что солнце уж встало-
это не мало, совсем не мало,
быть в двух шагах от него!
Славен же бог, что швыряет в зенит-
огненный шар: раскалённый и красный,
нет - не напрасно, мы этим живём
и умираем - совсем не напрасно!
Стрелы пробьются, сквозь тучи сюда,
выйдет весна из зимы, молодая-
все мы, тут гости, оно же - всегда:
светит без края и дарит без края!
Пусть победят, порождения тьмы-
нас в черноту за собой увлекая,
только, лишь луч, один, только луч-
мрак растворит ни из что возникая....
Небеса.
(Памяти О.Э.Мандельштама.)
Он, бросил сердце в смех толпы,
визжали трубы несуразно
и время шло - однообразно,
как дроги в Белые столбы...
Никто не понял - песнь души,
они тебя, загнали в угол,
взимая, подлые гроши
в угоду, оголтелых пугал!
В кровь - иссеченная щека,
в оконце - вобрана решётка,
но пишет, щуплая рука,
свои каракули нечётко...
И так - этапом на этап,
скользя ногой в Сибирской жиже,
воспоминая, тех, кто ближе,
как клятву, помнит эскулап.
Баракам, стылых лагерей-
не подломить, твои колени,
здесь тени - люди, люди - тени
и взвод - похожих на зверей.
Но слово: лечит и зовёт
и озаряет, светом лица-
убить не в силах тиф - убийца,
что в каждой клеточке живёт!
А смерть - грозится в темноте:
"Тебе, уже готова яма!
И те, и эти, и вон те!"-
щелкает пальцами упрямо...
Кидает, комьями земли
в немые, братские могилы,
чтобы и праха не нашли-
с звездой в петлицах командиры.
Душа ж - смеётся с высоты,
на всё - молясь и указуя,
бросая, белые цветы,
слагая музыку живую!
Подарки к Рождеству.
Снег, падал - пушистыми хлопьями.
Канун рождества!
Они встречались не так часто,
как бы, ему хотелось,
но они - любили друг друга,
даже не подозревая об этом-
таковы, все влюблённые!
Денег не было-
потрачены, чтобы
свести, концы с концами,
их хватало, лишь на обеды,
да и то - в кабачке напротив...
А сейчас - праздник!
Как, должно быть, она обрадуется,
вот этому - черепаховому гребню?!
Просто: стоял и смотрел
на витрину лавки,
где красовалась эта вещь,
ощупывая карманы.
Всё - не то!
В кармане - звякала медь....
Что осталось, так это часы,
которые тикали,
смеясь в его поношенной жилетке.
Золотые - отцовские,
дорогие, как память,
вот, только без цепочки-
изрядная роскошь!
Её, волосы?
Как, она гордилась ими:
пышные, длинные,
пахнущие лавандой.
А завтра, может,
кто - то другой-
завладеет гребнем?!
Кощунственная мысль!
Только - не это!!
Да, да - сейчас же!
Скупщик, посмотрел удивлённо:
"Четыре доллара,
всего - четыре..."
"Хватило!"-
крылья амура, затрепетали,
хотелось петь....
Снег, падал - пушистыми хлопьями.
Канун рождества!
Отражение в зеркале - улыбалось.
"Милый!" Зачем, ей розы?
Лишь бы, пришёл сегодня!
"Ты, забыла!"-
сказало отраженье
и погрозило пальцем.
Ну, так и есть!
Подарок?!
Погоди, она достанет шкатулку
и всё решится!
Боже!
Шкатулка - ответила
утробным молчаньем,
рука, вытащила какую - то бумажку
и тотчас отдёрнулась.
Счёт за квартиру, оплаченный,
но - никому не нужный!
Часы на камине,
пробили полдень.
"Растяпа! Забыть - про часы?!
Он, часто смотрел на них
и даже казалось-
родился, вместе с ними.
Шутки его,
заканчивались, всегда одинаково:
"Вот, стану знаменитым поэтом,
куплю цепочку для солидности!"-
но, цепочка не появлялась...
Денег не было!
Занять? Не было знакомых-
она одна, в жестоком городе,
стальных лимузинов.
Зато - были волосы:
прекрасные, пышные-
истинное, украшение девушки.
Будто, сквозь сон-
она видела глаза-
его глаза, сияющие от счастья...
Выбор сделан!
Ножницы - отсвечивали,
холодным светом,
золотые локоны упали на паркет,
лёгкие, как снег...
Цепочка, была там -
за витриной:
"Четыре доллара..."-
сказал продавец-
"Лучше, нигде нет!"
Она, захлопала в ладоши:
"Какая, я молодец!
Хватило!"
А сейчас - быстрее, обрадовать-
золото, искрилось
в солнечных лучах...
Встреча, случилась вечером:
яблоки, лёд, красное вино...
Ель - таила, что - то волшебное.
"Дорогая, шапочка-
совсем, тебе не к лицу!
Посмотри, какой чудесный гребень?!
Неужели, не рада?!"
"Прекрасно!
Сколько, времени?
У меня, тоже, что - то есть!
Правда - хороша?!"
"А! Я - потерял их,
а может, сами выпали, случайно!
Шапочка, медленно сползла с её головы...
Взгляды встретились:
"Волосы, отрастут снова!"
"Часы - дело наживное!"
Губы - слились...
Треножник.
"Хм! Сколько же,
я проспал?!"
Солнце - клонилось к закату.
"Святой Франциск!- уже вечер!"
Голоса за окном в саду,
звучали, как гудение шмеля...
Однако - работа,
прежде всего.
Антонио, любил порядок,
да и как без него - ювелиру?!
Камни - поблёскивали на столе,
всеми цветами радуги,
разные: изумруды, топазы, бриллианты.
Он, мог назвать, цену любого.
Стекло в глазу,
придавало ему-
вид, большого филина,
склонившегося над своими сокровищами.
"Ну - с, бриллиант - неплох,
только, вот эта точка внутри,
не к чему!"
Голоса не унимались.
"Опять - этот сосед
со своим приятелем.
Нет, нигде покоя!
И благо бы, делом занимался,
как я, а то:
ходит, бубнит себе под нос
или так сидит-
пугало огородное!
Врач!? Видел я,
какой он врач,
костер по нему плачет-
за десять домов,
известно, что колдун!
Свечечку, затеплить - смеркается?!"
Антонио, рассовал камни по коробкам
и коробочкам, воздвигнутых на полке
и прислушался...
"Отец! Пора ужинать".
"Идём, уже идём - Цезаре!
Надо, надрать уши,
этим невеждам купцам,
вот и теперь, они готовы,
истыкать меня, своими иголками!
Верите ли, Жан,
ещё вчера, знал, что обманут
с бумагой
и сколько же запросили?"
"Да, всё что дали - мессир,
пятьдесят флоринов,
пришлось доплатить!
Сказали, дескать-
она, другого сорта!"
"Перекусим,
тогда продолжим с катренами".
Ужин, прошёл тихо.
Бог, послал:
салат и оливки,
сливы, и цыплёнка.
"Пора!"
Ностродам - впереди,
Шевиньи - сзади.
Лестница скрипела
под тяжестью шагов.
Вот и верхняя площадка.
"Двух свечей, будет достаточно,
как всегда".
Большое блюдо с благовониями,
стояло на треножнике из бронзы,
чёрный бархат-
предлагал, усесться поудобней-
в башне, царил - полумрак.
Звёзды мерцали,
сквозь небольшие оконца-
Венеру, было видно,
словно на картине,
неизвестного мастера.
"Всё, готово!"
"Добавь, ещё лавра. Довольно!"
Поднялся, сизый дымок.
Глаза, закрылись сами.
"Франция. Париж!
Много людей,
толкаются, шумят...
Да - это площадь,
напротив дворец,
невиданная машина
для отрубания голов.
Взмах! Голова короля - падает...
Теперь, другое..."
Жан, старался-
перо выводило, незамысловатую мелодию.
Он знал: ни одного слова,
даже шорох - опасен.
"Трёхцветные знамёна.
Дым. Свистят пули.
А - знакомое место-
Бастилия!
Трупы, вокруг смерть!
Человек в мундире.
Какая, чудная шляпа?!
Битвы и победы,
враги на коленях.
Идёт на север-
большая армия, очень большая...
Белый конь - жёсткая душа!
Поле, покрытое кровью,
ужасный пожар,
белая равнина, голодные солдаты.
Мороз!
Костры, костры...
Мост ломается,
кони - падают в воду...
Снова, Париж.
Новая армия, красные мундиры-
они, держат верх!
Корабль. Остров. Плен..."
Глаза, открылись.
"Печальная история! Надеюсь, всё успел?!"
"Да, мессир!"
"Пометь, шляпа - называется треуголка!
А теперь в стихах,
что получится?!"
"Ну, вроде так:
Под сенью его треуголки
Страна обретает покой.
Враги и безумцы умолкли-
Он правит железной рукой.
Но жажда безмерная славы
Погубит им созданный трон,
И будет властитель лукавый
Собою на смерть обречён".
Слово.
Слово - божественно,
слово - свято,
слово - оружие,
слово - надежда.
Слово - нас делает человеком,
слово - нас губит,
слово - нас лечит.
Слово - душа,
слово - сомненье,
слово - наш друг,
слово - великое откровенье,
слово - проклятое неповиновенье,
слово - единственное,
что не исходит,
слово - даровано, господом свыше,
слово - над нами,
оно выше!
Слово - однако,
мы и не слышим!
Слово - вечно и бесконечно!
Поклонение.
Кровь и огонь - будьте, моими друзьями,
кровь и огонь
и всегда, и сейчас!
Небо, вода-
будьте, моими друзьями.
небо, вода-
дайте, коснуться вас!
Люди, земля-
никогда, не будьте врагами,
любовь - никогда,
не жги, наших глаз!
Вера в добро-
будь со стальными ногами,
господь и отец-
светлый, подай нам знак!
Время и жизнь-
станьте у них рабами,
истина - сквозь века,
не замедляй шаг!
Девушка с зелёными глазами.
Я, люблю тебя девушка
в джинсах прострелянных,
у меня много твоих фото,
но тебе, кажется нравятся гонщики?!
А, любовь поэта-
лишний повод - развлечься!
Главное - не гонишь,
а я и рад этому!
Лучше бы, не вылезать
из за стойки,
по крайней мере,
там не спрашивают:
"А, есть ли у тебя счёт
в Швейцарском банке?!"
Счёт у меня есть,
но не в банке!
Неоплаченный - за квартиру!
Сегодня - написал Линдблом,
чудак, совсем ничего не знает о России,
он из тех мест,
где живут Карлсоны и Малыши-
покупающие, булки за углом,
Шекспировским слогом:
"Plies! Plies! "
Только у нас, всё по старому,
однако - медведи по Москве не ходят!
Стоят, смирно в "Метрополе"
в виде чучел,
зато - ходят охотники
и другая несуразная братия...
Иномарки крутят с тонированными стёклами,
чтобы, труднее было попасть из 45-го....
Девушка с зелёными глазами-
мне, очень не хватает тебя!
Ты - поёшь, там где просят,
я - лезу, туда, куда не просят...
Сердце, бьётся чаще,
когда мелькнёшь бабочкой,
там и тут-
заботливо, расправляя крылья.
Но, муравьёв - в облака не пускают!
Ползают по земле,
сгорбившись, от собственной ноши.
Девушка с золотыми волосами-
трудно, быть богом,
но иначе нельзя!
Ничто не соединит нас, никогда:
муравья и бабочку...
Разве, что в каком - нибудь
смешном панноктиуме?!
Девушка из сказки-
ты, часто снишься мне.
Мы, идём с тобой под руку.
Смеёшься, смеёшься...
Я, что- то говорю-
не слышишь!
Я , будто стеклянный,
невидимый глазу.
Всё призрачно-
в этом мире!
Девушка, красивого фильма-
хочу, целовать твои руки:
тёплые, нежные,
прижаться к ним щекой
и никогда - не выпускать!
Но, это сон-
я, протягиваю руки-
всё исчезает...
Есть, лишь:
тусклые фонари за окном,
звон, мартовской капели
о подоконник
и светлая грусть...
Две новеллы.
АРКТИКА.
24 ноября. Недалеко от полюса.
Беда, стряслась нежданно!
Нас, срочно собрали в кабине пилота.
"Обшивка не выдержала. Мы падаем!
Лоренсо - плевался и богохульствовал,
рули, вышли из строя .
Воздух, вырывался со свистом из отверстия,
трясло и раскачивало, как в гигантской колыбели,
никто не слушал друг друга.
Луиджи, стучал кулаками в иллюминатор:
"Выпустите! Я, не хочу умирать!"
Сумасшедший!
"Спокойно!"- Умберто, вытащил револьвер.
"Если, кто хочет наружу - милости просим!"
Это подействовало, но не надолго.
Дирижабль качнуло и опрокинуло-
всё, поехало вниз.
На ногах, остался, только командир.
Луиджи - совсем спятил,
он скинул трап и уже висел над бездной.
Земля - приближалась стремительно!
"Идиото!" Я, схватил его за шиворот,
куртка затрещала, но выдержала.
Остальные, застыли в самых неподходящих позах,
казалось, прошло недели три,
падение продолжалось:
"Всем, держаться за сетку!"-
мы, последовали этому совету.
Толчок - боль, пронзила меня насквозь
и больше, ничего не помню!
Шёл дождь, простой весенний дождь...
"Да, очнёшься, ты, наконец?!"
В горло - хлынул спирт...
"Я, кажется жив?!"
"Луиджи - повезло меньше,
не считая мертвецов!
А у тебя, рука только сломана!"
Первое, что увидел-
белое покрывало носилок
и запёкшаяся кровь.
Луиджи стонал, но улыбнулся
сквозь боль.
Лучше бы - не смотрел!
"У него - раздроблены ноги!"
"Доминик" дымился,
врезавшись в торосы,
вернее, все, что от него осталось.
Пятеро наших погибло,
в том числе и радист,
но и без того-
рация молчала.
"Да, упокоит их Мадонна"-
глаза кэпа, слезились...
Похороним, хоть по человечески ..."
Пять закиданных льдом холмиков-
памятник товарищам.
Собрали, что можно,
особенно пригодился примус,
а вот с провизией - неважно,
четыре дня перелёта, катастрофа-
сделали, своё чёрное дело:
двадцать банок тушёнки,
гороховое пюре, канистра спирта,
бензин и ещё кое-что по мелочам.
Главное - палатки и аптечка,
она спасла не одну жизнь-
даже мою!
Палатки - красного цвета,
чтобы выделялись на снегу,
так объяснил командир.
Ночью, был совет,
заскорузлый палец Умберто,
бегал по карте.
Сотня миль до полюса,
а до первого жилья - миль пятьсот!
Мы, сидели молча, не смея шелохнуться.
"Что, будем делать?!"
Мнения, разделились.
"Я, предлагаю ждать!
Итак - десять " за",
шестеро "против!"
"Надо, добраться,
хотя бы до морского пути,
нельзя, тут сидеть!"-
сказал первый помощник.
"Довольно глупо с вашей стороны!
Будем, надеяться - помощь придёт!
Последняя радиограмма, послана вчера,
Нас уже ищут.
"Тогда, решено!"
28 ноября.
Прошло четыре дня-
Луиджи, совсем плохо.
Гангрена!
Сидим и смотрим, как он страдает.
"Надо, резать ноги!" - сказал врач,
но разве, это скажешь Луиджи?!
Жак, веселит его, как может,
а я, играю на губной гармошке.
"Санта Лючия"- любимая песня.
"Мне, совсем не больно,
когда ты играешь!
Я, родом из под Неаполя - деревня рыбаков.
Дед рыбак, отец и я тоже, почти.
Все - собирали деньги на учёбу.
"Учись, Луи!
Знаешь, как трудно бедняку!?"-
отец, всегда так говорил.
Выйдешь в море, закинешь сеть и ждёшь:
смотришь на небо, смотришь на волны-
нет ничего лучше!
Кажется, смотрел и смотрел!"
Вдруг, подумалось, что в последний раз,
он может ещё рыбачить,
пускай в мечтах...
Жак, рассказывал веселую историю,
О том. Как посещал кабачки Парижа:
"Значит, захожу, а тут как раз, компания,
все свои, как не выпить?!
Музыка, танцы, за окнами-
вид на Монмартр.
Конечно, выпили. Затянули что - то.
Девочка у меня, что надо!
Само собой - пригласил.
Смотрю, подваливает, какой - то матрос и к моей...
Ну, значит вспылил!
Матрос, хоть и дурак, но крепкий попался.
Ударил, а он, словно памятник Людовику-
с первого раза не прошибёшь!
Со второго - зубы посыпались, кажется, понял, что под раздачу попал.
Само собой - другая матросня объявилась.
Этим, тоже не повезло-
уползли еле, правда и нам досталось.
Ну, говорю - Мари,
хватит глазки строить-
смотри, синяк с хороший франк,
а та - хлобысть, по этому синяку.
Я, так и сел!"
"Луиджи, кажется, уснул!?"
4 декабря.
Сегодня - операция. Пришлось, рассказать Луи.
Он, плакал...
Наркоз - отсутствует!
Стакан спирта - смог предложить Вульф.
Сталь ножа - накалилась до бела,
доктора передёрнуло:
"Закрой, глаза! Это - поможет!"
Он, вставил в рот Луиджи
деревянный брусок.
Никто, не смог слышать.
Жак - заткнул уши.
Он, лежал: такой жалкий и никчёмный.
Палка - надкушена, будто её,
схватила клыками собака, но собак не было.
О, если б, они были?!
"Прости, Лу! Если бы, были собаки,
я увёз бы тебя отсюда!"
"Спасибо, Эд!
Если, я умру, только тогда-
обещай!"
Бедняга вытащил из бокового кармана фото.
"Там адрес, наверно всё кончено!"
Кадык дёрнулся и замер.
"Последняя просьба, утопающего!
Водички - похолодней, чтоб до сердца достало!"
Я, вышел за порог, никого не оказалось,
понял - слишком поздно!
Выстрел, как новогодняя хлопушка-
бросился в палатку, но зачем?!
Жизнь - ушла.
Девушка, улыбалась:
Неаполь.
Улица Жозе,15-ть...
Роман - оборвался!
8 декабря.
Ходим, наподобие теней, никто не разговаривает.
Плохо - здесь!
Ребята, кажется, винят меня.
Сказать - нечего!
Новостей - никаких...
Назревает бунт.
Рука поправилась и ладно,
пальцы работают нормально,
скоро заживёт.
Подходил Винчи:
"Нас шестеро - помнишь?!
Если, кто заикнётся, про эту смерть-
плюну в лицо!
Подохнем! Все - подохнем!
Умберто, что?
Пять крестиков, шесть или шестнадцать?!
Завтра, сматываемся!
Жалко - мотора нет,
ты же Мех!
С нами Жак и пом,
Братья Риволи идут.
Пожали руки.
10-е декабря.
Не помню, чтобы Монте кричал, но это слышали все:
"Какого чёрта!
Придурки!
Хочется, следом за остальными?!
Да идите, ко всем чертям!
Выдайте им-
пять банок, спирта и бензин.
Никто, больше о вас не вспомнит!
Герои - хреновы!
Капитан - последним, сойдёт с этого места!
Скатертью - дорога!"
Больше, мы не встречались.
Умберто, скрестил руки и отвернулся.
Бородка - встопорщилась, лицо побелело...
Поклажу, погрузили на лыжи, перевязанные вместе.
Впереди, шёл - Скотти, дальше мы с Жаком,
Винченцо и братья Риволи - позади.
Каждый, думал о своём, но каждый верил вернуться.
Надежда - рухнула, снежным комом -
кому, до нас?!
Впереди - белая пустыня, позади - безумье.
Лучше так, чем замёрзнуть однажды в палатке,
даже в красной.
Даты, имена, события переплелись в мозгу,
колодой карт, сожаленью - места нет!
Нет ни прошлого, ни будущего!
Прошли, миль 30-ть.
12 декабрь.
Винченцо - тошнит, а я, кажется, болен ангиной.
Идём, кое - как.
Компас, показывает север,
солнце всходит и заходит.
Одна мысль - быстрей,
иначе холод догонит и убьёт.
Жак, опять смеётся!
Вот, одна из его баек:
"Да, где нас не носило?
Таити - райский уголок, бросили якорь и айда на берег.
Встречали, всем посёлком,
конечно веночки на шею, а девки - самый сок!
Жратвы - навалом:
бананы, кокосы, как их -
такие мохнатые, яйца?!
На " К", кажется кави?
Поел, а потом из кустов не вылезал..."
Винчи не выдержал:
"Ещё слово - первая харкотина в тебя!"
"Дурак! Понимал бы, что".
"Кончай, базар!" - сказал пом-
"иначе, пеняйте на себя!
Провизии, только на два дня, а то и за один угрохаем.
Вот, так! Лишаетесь, пайка!"
"Ну, ты и козёл!"
"Лишаетесь - совсем!"
На душе - потяжелело.
Прошли еще, миль 20-ть,
итог не утешает.
Ноги устали, месить снег,
ступни отмёрзли окончательно. Нужен привал.
Падаем...
13 декабрь. Пятница.
Лихорадка.
Меня трясёт, бросает в жар,
хуже - придумать сложно,
ноги, кажется, сами ходят,
а тело где - то сзади.
"Тебе бы - грибного супца, "- язвит Жак-
русской водки, хорошей бани.
Знаешь, в России, отлично парят!
Сначала, берут веничек, отстегают,
Потом начнут месить руками, дойдет и до ног.
После - кипяточку..."
Я, молчу - язык не поворачивается, красный!
Осталась, одна банка, нашлись, слава Христу таблетки ацетила.
Полегче, но на долго ли?!
Может и не ангина вовсе?! Винчи, тащат на руках.
Ослаб, дёсна распухли - думаю флюс.
Скотти, только головой качает:
"Если флюс, то я - кайзер Гинденбург!"
Ночью, пропал старший Риволи - Альберто.
Тело, нашёл Жак, не знаю уж, что ему причудилось?!
Сначала: потерял рукавицы, потом шубу
и замёрз в трёх милях к востоку.
Верно, кричал - далеко!
Карло - плакал навзрыд, катаясь по снегу,
Помочь нечем!
Назад, поздно-
впереди - тоже смерть, я понял это сейчас!
16-е. Кажется.
Меня, несут на руках, голова кружится-
не могу пошевелиться, запасы кончились,
остался пакетик с крупой,
бензином - зажигалки не заправишь.
Винченцо - тоже сдал:
скулы выпирают, под глазами синяки.
Один больной, куда ни шло, двое - перебор...
Тоже не держится, его положили на полозья,
завернув в брезент, проходим лишь миль десять.
Пока, идём!
Карло, ни с кем не разговаривает, смотрит в одну точку.
Кипятком, завариваем крупу, хоть что - то жевать...
День не знаю.
Винченцо, рвёт кровью, уже и в сознанье не приходит,
Скотти, сказал: "Цинга!"-
теперь, мы все это видим.
Не жилец!
Мне, малость полегче, взял палку от лыж,
сами лыжи - ушли в костёр, помогает.
Карло, что-то бормочет, пом спросил его:
"Как, самочувствие?!"-
а тот сплюнул под ноги,
Жак уже не рассказывает весёлого, настроение каторжное...
Жратвы - нет! Не ели, три дня,
кипятку, согреть не на чем!
Может быть, конец месяца.
Жуём всё, что только напоминает еду,
ремни, давно в желудке, лямки еще есть.
Сегодня ,умер Винчи-
мирно, так умер, не просыпаясь,
хоть тащить его не придётся больше.
Оставили - долбить могилу, силы только в ногах.
Карло - сошёл с ума, он вдруг, выхватил топор, не успели мы и подумать,
как отсёк, руку Винчи по плечо:
схватил, начал грызть, давясь и морщась.
Хотели повалить и связать, вскинул винчестер:
"С меня хватит!
Затащили сюда-
будьте, вы прокляты!
Первый, кто подойдёт - убью.
Убью, убью!
Больше не могу, я останусь здесь-
идите, а я хотя бы неделю, ещё поживу!
А может быть и две"-
дуло прыгало, туда - сюда.
"Лучше, оставить его в покое!"
Мы, держали оружие наперевес-
жуткое зрелище!
Однако с ним понятно-
голова поехала!
Жаль, Винчи оставили.
Пусть сходит с ума, но один!
Ничто.
Холод, белый холод, голод достал!
Желудок спёкся, ворочалось там,
непонятно что, кишки урчали.
Резало - стекло внутри, не иначе.
"Смотрите!"- закричал Жак-
"смотрите, там" -показывая пальцем на горизонт.
Чудо! Медведица с медвежонком.
"Живём, мы живём!"-
Жак заплясал от радости.
"Радоваться, рано!"- пробасил Скотт-
"спроси, есть ли, хоть пара пуль?! Нет, их!
Порох - сжигали..."
"Что делать, Эдди?!
"Нас трое: один загоняет, двое готовят лыжные палки и топоры,
лишь бы - добыча не сбежала!"
Медведица зарычала, кинулась на меня.
Жак, попал ей палкой в горло, топор Лоренцо, докончил-
с медвежонком, возни не было.
Кровь, пили кружками, заполняя, все пустые ёмкости,
разрубили всё, даже череп.
Ели жадно, ели много, захмелев от обилия.
"По крайней мере - это не труп Винчи!"
"Да - не повезло электрику,
умер, так нет же, ещё какой - нибудь ублюдок - съест!"
Жак, нахмурился:
"Теперь, хоть шанс 50 на 50-т! Скоро-
большая вода! Этот рыбий хвост в утробе-
доказывает многое".
Он показал, обглоданный хвост.
"Чем, по-вашему, она кормила своё потомство,
не одним молоком!?
И точно - через четыре дня, показались полыньи.
Спасение.
Спасение - пришло внезапно!
Упало с неба....
Да, оно упало.
Это, был самолёт-
уши привыкли к тишине, мёртвой тишине!
Мотор, разрезал её пополам!
Красные звёзды на крыльях,
на крыльях ангела!
Это - был ангел:
"Синьоры! Наконец, мы вас нашли!"
Фляжка водки и хороший кусок сала-
больше, ничего не надо!
Мы смеёмся, долго, долго...
Слёзы, сами просятся, мы обнимаем
этого человека по очереди.
По-русски не знаем, только: "Руссо!"
Только бы завёлся мотор.
Я, осмотрел его. Всё, отлично!
Летим....
ЛУНА.
Валентин - художник и этим, всё сказано,
может быть не великий, но художник!
Маленькая комнатка в два окна на Сивцевом вражке-
вот его обитель, где ждёт его - она, муза!
Картоны, краски и большой мольберт, покрытый синим драпом,
это - небеса, как называли комнатку друзья.
Картины - скопленье малых и больших звёзд:
в масле, просто карандашом или гуашью.
Время от времени Валентин, ходил на Арбат,
чтобы скрасить своё одиночество,
комнатка, давно пустовала-
бабка Нюра, завещала её внуку, то есть ему.
Хорошо на Арбате летом в тени под навесом,
нарисуешь портрет, что - нибудь и заработаешь,
а степуха - небольшая, не академик - нет!
Заказчики, всякие попадались: кто сразу уносил портрет,
а кто оставлял на завтра, да так и не приходил.
Портреты, портретами, а ему, нужен был шедевр,
Валентин, даже знал тему:
девушка - луна, спускающаяся на землю в своей,
божественной красоте.
Только, вот натуры, никак не находилось.
Готовы были - передний и задний план в окружении планет,
но луна - увы, не одарила его, присутствием.
Так было до июля и вот, совершенно случайно:
модель, отыскалась на концерте Мадонны в партере.
Всё, что надо: белые волосы, фигура, да и всё остальное.
Он, сказал: "Луна!"
"Ого! Да, вы не просты".
"Совсем, не то, что вы подумали!
Я - художник!"
"Да, да - все, мужики такие, лезете со своими странностями!"
Так, всё и случилось...
Через четыре дня, первый сеанс, наклюнулся.
Приготовил: беличьи кисти, палитру, грунт и белила,
бутылку вина, софиты...
Смысл картины, Фёдоров, видел в цвете и его преломлении на объекте,
каким было тело.
Прожектора, имели определённый цвет и слияние их,
давало поразительные контрасты.
Светлана, сначала стеснялась, но потом, после соответственного обхождения,
уступила, мастеру кисти и фантазий.
Валентин - ликовал!
Уже на пятом сеансе, она непринуждённо рассматривала его офорты,
а он помыслить не мог о другом.
Время шло и по мере того, как возникал образ,
Валентин, ловил себя на мысли,
что она, ему определённо нравится.
"Знаешь, у тебя тут мило. Ты, один здесь живёшь?
Должно быть, скучно?!"
"Да, привык уже! Друзья бывают частенько,
преимущественно, тоже художники,
но и рокеры и артисты.
Арбатское - братство!
Момент!
Добавим - кА, немного лимонного-
здесь на плечах..."
Через три месяца, они уже не могли друг без друга.
Гуляли по Арбату, посещали знакомых,
ели мороженое в кафе, напротив ресторана "Арба",
разве, много надо для счастья?!
Кольцо, давно жгло, его карман:
"Выходи за меня, хоть я - не Гоген,
но портреты, может, переживут века?!
Сегодня, денег нет, а завтра?
За этот, маленький этюд-
они, выложат миллионы,
он похлопал по своему чемоданчику.
Светлана, согласно кивнула головой.
"Будем, готовить стол!"
Свадьба, назначена на пятницу,
картина, почти готова,
он мечтал, сидя на маленькой табуретке
и пускал дым в потолок,
созерцая правильные черты лица, любимой:
"Здорово, получилось!"
Нежданный звонок телефона,
заставил его вздрогнуть.
"Здорово, чел!"-
трубка, рассмеялась, голосом Вадика.
"Ну, как делишки - жених?!
Скоро будешь, окольцованной птицей.
Поздравляю!
А не худо бы, напоследок оттянуться?
Вот, что - сходим в баньку и попьём пивка?!
Как тебе, такое предложенье?!"
Подобралась компания,
человек шесть:
Серёга - тунеядец,
Семён Старыга, Вадим
и ещё двое, соседи по подъезду.
Выбрали - Сандуны.
Желающих помыться - хватало,
так что, пришлось подождать.
Закурили, переминаясь с ноги на ногу.
"Не желаете ли, девочек?!"-
привязался, какой - то нагленький прыщ.
Ради интереса, решили прицениться,
всё равно, очередь не убывала.
"Давай, фотки! Товар, лицом показывают.
Жених - тебе какую?
Блондинку, али брюнетку?!"-
шутил Вадик.
"А я бы, вот эту взял на часок! Принцесса!"
Вадька, протянул карточку.
В глазах - потемнело:
"Луна?! Кто! Кто, это?!"-
Валентин, схватил сутенёра за лацканы пальто.
"Спокойно! А в чём дело?!"
"Как, её зовут?!"
"Сразу б спросил, я - ответил:
"Одуванчик!"
"Чёрт, я фамилию спрашиваю?!"
"Размер груди, обьём бёдер, а фамилия, им не полагается!"
Клочки рваной бумаги-
полетели, ему в лицо.
Все с удивлением смотрели, как он запрыгнул в такси,
матерясь и беснуясь...
Он, напился в дым, пока не закрылись двери бара.
"Хари Кришна, Хари Рама..."-
стучали барабаны, местных кришнаитов.
Надо было, постричься в монахи, подумалось ему-
может, что и вышло?!
Луна - Одуванчик, Одуванчик - Луна-
бред, страшный сон!
Почему, всё это мне?!
К горлу подступил горький комок,
он больше не раздумывал...
Мастерская- тёмная яма,
Ночь - смеялась над ним и обвиняла
во всех грехах, говорила, странные вещи
и призывала к мщению!
Пропадай всё, пропадай небо-
это безжалостное, слепое убожество!
Валентин, молча взял нож и принялся резать и кромсать
собственные никчёмные творения,
его рука, остановилась лишь раз,
когда он смотрел - в её лицо.
Дороги назад, нет!
Полотно с треском порвалось, он разбил раму багета
о подвернувшийся под руку стул.
Кончено! Теперь, вон отсюда!
Голова кружилась, слёзы катились по щекам: "Художник?
Много на свете, таких художников-
одним больше, одним меньше!
Никто не вспомнит!"
Предавшись, своему отчаянью,
не заметил, как очутился, где-то в Замоскворечье.
Да, он знал это место-
Набережная Москвы - реки, между Третьяковкой
и трубами "Красного Октября".
Большая тарелка, полной майской луны,
расплылась, чему - то, улыбаясь в серебряной воде под ногами.
Как же, она ненавистна ему теперь, эта луна?!
Вытащил, мятую пачку "Мальборо", достал последнюю сигарету-
швырнув, измятый комок, прямо в кривляющееся светило.
Жизнь - говно! Неудавшаяся пьеса, начинающего драматурга,
так не прекратить ли всем надоевшую комедию?!
Закрыть глаза и вниз!
Довольно!
Шлепок: гулкий, протяжный, заставил прохожего оглянуться,
но установившаяся тишина, вновь успокоила,
настраивая на обычные хлопоты, человек ускорил шаги.
Что - то: белое, прозрачное, лихое-
поднялось над сонной гладью, печально скрестив руки на безжизненном теле,
того, кто звался Валентином.
Сопровождая, его плаванье в ночной кутерьме города,
которому, было всё равно.....
Труп, нашли утром, недалеко от "Христа Спасителя" - выловили багром.
Второй Валентин, тот, что прозрачен и тонок, смотрел на первого-
распухшего и синего.
Так всегда - мертвецов, ни за что считают, причитала душа,
между тем, двое в погонах, обследовали карманы жилетки
и потрёпанных джинс:
"Что, будем делать, старшой?!
В карманах: мелочь, тюбик охры, билет в ЦВЗ и обложка паспорта".
"А, что в обложке?"
"Слякоть, одна!"
"Давай в Судэксморг-
разберемся, что к чему!"
Подъехал крытый ЛиАз, ушлые санитары - бросили подследственного в кузов.
Нет - душа не стерпела, дала таки пинок одному,
а второму - вцепилась в волосы. Да, зря!
Пальцы прошли, сквозь всю голову, вот ведь!
"Что, это было", спросил первый-
"нервный срыв" - ответил другой.
Душа - пинала быстрей!
"Нечисто здесь!"
"Надо, сматываться!"-
машина рванула с места и понесла.
Серое облачко, примостилось на крыше и проклинало,
людей в белых халатах!
Путешествие тела, закончилось в сыром и вонючем подвале,
названном морозилкой, оборудованной старыми компрессорами,
быстро сбросив ношу, архангелы удалились.
Душа пребывала в недоумении-
четыре десятка, других душ, томилось там, причем
три из них - совершенно чёрные, как дёготь,
гужевались в углу, жалостливо поругивая,
собственные тела.
Основная масса заточенцев, была преимущественно - серого цвета.
Приглядевшись поближе, Валентино - душа, заметила,
что и она не бела, как в начале казалось-
белыми бессомненно, виделись двое:
душа молоденькой роженицы и мальчик, шести лет-
сбитый машиной.
Первой, чёрной - стенала, душа Федьки Стёба,
известного, всему Щелчку бандюгану:
"Эх, дурак я - просто, паршивый козёл!
Увёл, пару лимонов баксов - не захотел делиться-
прошили из УЗИ, свои же - компаньоны,
изрешетили всего ни за грош!"
"Да, ты то, за милльоны" - подала голос,
душа взяточника, припёртого к стенке и повесившегося в одночасье-
" а я, за какие - то три куска капусты,
должен теперь муку примать!"
"Оба, дураки!" - заключила, душа маньяка,
попавшего под горячую руку, блюстителя порядка.
"Молчал бы!" - завопили они-
"тебя вообще в дерьмо кинут, за малолетних,
вытащат, просушат на костерке и опять - в парашу!".
Души, загалдели,-
"Гнать их, отсюда! Пусть убираются по добру!"-
призраки, сжали кулаки...
Но тут, отворилась дверь, молоденькая лаборантка
уложила Валентинову плоть на каталку,
направляясь в паталого-анатомический корпус для вскрытия.
"Ха! Трупикус Humus!"-
пошутил, красношеей эскулап-
"кажется утопленник?! Но порядок, есть порядок,
следовательно - вскрываем".
Скальпель, привычно прошёлся вдоль живота-
душу покоробило, из него хлынула: мутная, зелёная жидкость.
"Да, насосался ты, приятель!
А, теперь проверим, есть ли у тебя мозги?"-
свирепо визжа, пила стала медленно приближаться к голове.
"Не надо!"
"Не надо!" - повторил человек, открывая дверь в операционную-
"я, как раз вовремя".
"Кто будете?"
"Этого, молодого человека, я знаю! Так как живёт, вернее жил в одном подъезде со мной.
Именно за ним, я и пришёл, по просьбе родных и друзей".
"Да?! Здесь не выставка!"
"Я, не представился-
профессор нейрохирург Кленовский."
Душа, облегчённо вздохнула...
Свечи - отбрасывали, длинные тени, в храме сияли они - тёплыми лучами,
сотен маленьких солнц, светло и спокойно,
светло и свято. Отец Власий, затянул заупокойную, хоры подпевали на голоса,
душа смотрела, слушала и умилялась. Почему же, при жизни, он так безбожничал и грешил?!
Плоть - не давала, постигнуть неземное, а теперь, воистину в него вливались,
звуки необычайной чистоты, заставляющие вибрировать его бестелесную ауру.
Друзья, стояли молча - слёзы читались в глазах,
воск капал на их ладони. О, горе - жалит горше!
Он, обнимал каждого, но они не могли это видеть.
Боже, она всё же пришла! Чёрная вуаль, закрывало лицо,
лицо, опухшее от рыданий, синяки под глазами-
не для досужих сплетен.
Да, она страдала...
Наверно, я поступил слишком глупо,
слишком нелепо, слишком поспешно?!
Должно быть, раскаяние пришло?!
Прикосновение к губам усопшего - последнее прощанье и прощенье,
очищение и прощенье.
Иконку, положили между рук, маленький букетик весенних фиалок,
синих, как незрячие, потухшие глаза, Светлана опустила на уже, нетрепетное сердце и обняла,
исступленно и неистово. Этого, никто не смог сделать, кроме
дорогого человека.
Когда в могилу, посыпались комья земли, душа простилась с ним-
художником - самоучкой, так и не достигшего, своего звёздного часа...
Он, был везде и нигде, был свободен...
Солнце, клонилось к закату: тихий, майский вечер,
свежий, ласковый, пахнущий акацией и сиренью.
Дни пребывания на земле - истекали.
Что - то смутное и тревожное, стояло в воздухе,
словно домоклов меч - неотвратимое, словно судьба.
Девушка помедлила, поднести стакан к губам,
Зная, что это последний её глоток, самый последний.
Слёзы стекали, маленькими капельками бисера:
на руки, на свадебное платье, на стол.
Холст, порезанный, его дрожащей рукой,
с её глазами, улыбкой-
зажат в кулаке.
"Здесь, я! Здесь!" - кричал дух, обнимая плечи девы,
целуя эти руки, умоляя не совершать!
Дева - упала на колени, перед иконой Христа,
освещённой, светом колышущегося пламени лампадки:
"Защитник, мой единственный, отец и сын небесный,
предаю себя в твои руки, в наказание за жизнь,
отнятую мной и грехи мои, будь милостив, будь справедлив!
Да, свершится, воля твоя!"
Стакан - опустел. Никто и ничто, не могло помешать теперь!
Невеста, распростёртая ниц, лежала без движенья,
яд проник в кровь, разрушая и увлекая в смерть.
Сейчас, они были вместе - навсегда!
Их души слились и полетели навстречу зова,
чуть слышному издалека, углубляясь в пространство,
неведомое живым, как ни странно, они были не одни-
миллионы душ, догоняя и перегоняя: белые, серые, черные-
устремились следом, притягиваемые каким - то невообразимым магнитом к пятну света,
где - то внизу. Пятно, увеличивалось, всё больше - и вот, открылось...
Город с башнями, уходящими в небо, чудесным храмом в сердце этого города-
Великий Ершулаим! Но не тот - оставленный на земле, новый и нетленный.
У ворот, совершенно прозрачных, как стекло, стояли двенадцать апостолов господа,
двенадцать светлых ангелов, рядом архангел Гавриил, все в праздничных одеждах.
Белые души, проходили чрез них свободно, серые, лишь с трудом,
чёрные же - ударяясь о непреодолимую преграду, словно
бильярдные шары, отскакивали в неизвестном направлении.
"Слово господа, над вратами сиими!"-
сказал Пётр и усмехнулся!
"Готовьтесь, ибо предстанете дети, перед очами сына человеческаго, агнца божьего!"
Вот, становитесь здесь поодаль, кто сер, а избранные останутся в пределах до Страшного суда.
Время, здесь не движется, его здесь нет!"
Валентин и его спутница, оказались в самой гуще ног, рук, голов и прочего, что положено душам.
За другими воротами, в сад, вечно цветущий, из чистейшего золота и горящих самоцветов,
одиноко сидел человек с распущенными волосами, держа обеими руками книгу,
переливающуюся лиловым и пунцовым, играла простая пастушья свирель,
но миллиарды оттенков звука, проникли бы в уши смертного и ещё столько,
которых он бы не услышал.
"Полдневное бдение - началось!" - громко возвестил, один из ангелов,
ворота отворились, серая масса проходила по одному или группами,
но обратно никто не возвращался, для того были другие ворота-
"Ворота искупленья".
"Вы, войдёте вдвоем!" - Пётр, молча указал на дверь.
В саду, пели птицы всех раскрасок, всех голосов,
Цветы сплетались в причудливые узоры, чарующие взоры.
Не на троне, а на большом валуне, сидел Спаситель, у самой воды,
Когда поднялись эти глаза: любовь и грусть, прощенье и вера,
сияли там, глубочайший ум, озёра неиссякаемой доброты и нежности.
"Жено - я прощаю тебя, но ждёт искупленье за грех в ином теле,
пока не очистишься. Готова ли?!
Тебе сыне, то ж!
Будет записано в книге жизни. Даже встретившись, никто из вас не вспомнит друг друга!"
Страницы зашевелились под его взглядом, огненными буквами - писана, та книга.
"Спрашивайте, сегодня вам дано!"
"Что, станет с чёрными душами?"
"Тёмные имена - вычеркнуты из моей книги, да будут в книге чёрной, повелителя тьмы Инферно!
За тысячи лет, давали ему много имён, суть - неизменна, тот самый, что изменил отцу, тот самый,
что покрыл себя вечным проклятьем, еще прозванный - сатаной! Души эти, принадлежат ему.
Истинно говорю - не долго продлится власть темноты!
Единожды пославший сына, пошлёт слово, а за словом - душу!
Снова, случится подлое, снова, случится страшное, снова прольётся невинная кровь,
за то накажет всевышний - Армагеддоном!
Падут лучшие, падут смелые, очистят землю от смрада и лишь когда не взалчите "Распни!",
прииду со всею силой и славой. Во веки веков!"
"Господи!" - у нас религий, сейчас много! Какая из них правильная?!"
"Верь сыне - в единого бога! Я сам, сын своему отцу, а есть у меня и братья,
тот, что Буддой зовётся - брат! А Магомету, то отец являлся, да только не узнал его, как надобно,
отсюда вся беда!"
"Сколько же, братьев боже?!"
"Сё, говорил я у креста. Кто верит отцу, кто мне верит - тот мне и брат, и отец, и мать!
Время, расстаться нам, спрашивай!"
"Когда же, тот Армагеддон?"
"От времён этих, отсчитай полдесят сто, слово - уже здесь,
а душе, следует явиться позже!"
"С чего же, начнётся он?!"
"С того же, что люди похотят жить - по совести,
да не все так положили!
Прощайте же дети мои, искупите вины свои и душа - воссияет!
Помните, обо мне!"
Через двери кованные, мрачные, души отправились в будущие дни.....
END.
У костра.
Имя твоё, мне даровано,
имя твоё, как сокровище,
силами сна околдовано
в тихом и древнем становище.
Волосы светлые прибраны,
руки - нежнее, чем облако:
"Я, полюблю тебя фибрами,
я, полюблю тебя с окрика.
Там, у костра ярко рыжего,
будем в созвездиях праздновать,
так назови, назови ж его,
знаю - придумаешь разное!
Омуты глаз твоих тёмные,
в душу прольются непрошено,
эти колени склонённые-
в сердце любимого брошены.
Дай, мне надежду, хоть малую,
лишь позови, меня жестами:
спрячу, луну запоздалую,
звёзды, рассыплю чудесные.
Имя твоё, нашепталось друг,
нынче, ты мне приснилась,
солнце - уже показало круг,
ночь о тебе молилась....
Металло - рок-н-ролл.
Металл, металлом брызжет металлически,
металла мало - будет больше,
дирижёр, проводов электрических-
не выдержит дольше!
Дождь барабанит по крышам бравурно-
симфония это! Да, будет - симфония!
Пусть не звучит, она траурно,
металл изучил, твою анатомию...
Ветер, насвистывал переулками,
литавры неба, били не в лад,
стёкла смеялись, пьяными урками:
"Гром - виноват,
звень - виноват!
Хлещет кнутом, хлещет молния,
старый тополь, стриптизно гол-
танцуем жёстко: он и я-
крутой и немыслимый рок-н-ролл!
Я, сегодня один... (Н. Гумилёву)
Я, сегодня один, я по Невской пройду,
пусть, меня подвезёт кто - попало,
пусть, играет оркестр в славном Летнем саду,
что - то, счастье моё запропало!
Не напиться ли вдрызг, не порвать ли мой сон?!
Никому и себе, я не нужен,
обернусь кумачом у Ростральных колонн,
след - кровавой метелью, завьюжен....
Эти быдла поймут, что такое любовь,
эти быдла поймут, что такое Россия,
где на древе креста, распинается вновь-
с благодарной улыбкой мессия!
Так, бывало не раз и как видно теперь-
по лесам, до фига атаманов:
человек, словно ржа, человек, словно зверь,
вынимает стволы из карманов.
Ну, а я тут - чужой, ну а я - тут в Крестах,
упаду под церковные звоны,
за великую честь, не за прах, не за страх-
на пробитые, руки иконы!
Поэты.
Россия - мать, несчастная Россия,
с колен поднялась только,
снова в цепи-
упрямо надышаться не дают,
как прежде-
подлецы и хамы!
Ей рот заткнуть,
пытались не однажды-
с Фонвизина
по нынешние дни....
Поэты - смелые пророки,
молчать, которые не в силе,
пускай, поведают потомкам,
что рок был-
вся её судьба!
Кольцов.
"Размахнись коса, раззудись плечо"-
знал бы - в поле, ты один не воин,
тяжело крестьянское житьё-
спозаранку, сразу за косу!
Полюбил, батрачку молодую,
сам копил на приданое - крохи,
но напрасно: высекли на псарне
и отдали, скажет кто, куда?!
Купчики, гуляли по трактирам:
"Эй, поэт?! Давай - кА, бацай песню!
Слышали, что ей, поёшь маленько,
поглядим, марака, что к чему?!
Думали, изрядно посмеяться,
как недавно было на театре:
где паяцы, дурака валяют
и сымают, споднее трико...
Ну, а песня до сердца кольнула
и таперь, оне мощну кидают:
"Спой, ещё голубчик, бога ради!
За житьё, за грешное - запой!"
"Уберите - клятые червонцы,
бубликов, купите на базаре,
шо бы было, чо на опохмелку!
Я, и так родимцы - затяну!"
Разьядри - ядрёна самогону,
наливает, горе запивает,
как же, позабыть на веки-
эти, разлюбезные глаза?!
Пушкин.
Крутит усы - Бенкендорф:
"Всё, как нельзя - слава богу!"
Рьяный, насмешник придворный,
будет, сегодня убит!
Сколько ж, смеяться ему,
так надоел - просто мука,
что, ему ссылка - конфета?!
Ну, а теперь - точно, влип!
Люди, доносят - дуэль,
если не эта, так позже,
хватит, смущать свет стихами,
должен - положен конец.
Пусть себе, сам виноват!
Сколько в России - Дантесов?!
Хочешь стреляться - стреляйся,
только помочь - не зови!
Надо б, получше стрелка,
но и того натаскали,
лишь бы осечки не вышло,
славно, что это - француз.
Прыгает в пальцах перо:
"О, нелегко ожиданье!
Час ещё, может быть двое?!
Вот бы, увидеть?! Шарман!
Выстрел. Вороны с ветвей.
Красные капли на белом...
Промах. Дымит пистолет.
"Небо?! Как, хочется жить?!"
Есенин.
Снег за окнами, буря в сердце-
так и сеет, так и пляшет
и от боли - нет спасенья,
и от думок, тоже - нет!
В это время - ставят ёлку,
в это время - ставят свечи,
а писать, уже и нечем...
Вглубь - чернильница пуста!
Кровью, будет друг - любезней,
кровью - будет, друг мой лучше,
снятся: милые равнины,
на берёзках - мишура.
Каждый куст, тебя укроет-
ничего, тебе роднее...
Тёмный, хищный Петро - город,
пахнет: смертью и тоской!
Сквозняками в "Англетере"-
перекошены портьеры,
перекошенное счастье-
перекошенной судьбе!
Скрипнет, жалко половица-
гости?! Ночью?! Лишь - лихие!
Тупо, скользкую чечётку,
отбивают сапоги.
Мнутся тени, рыщут тени...
Кто, узнает, кто проверит?!
Есть, верёвка - нет проблемы!
В мёртво - сомкнутые очи-
смотрит, синяя звезда...
Возвращенье.
Очнись, мой праздник золотой,
очнись - благая королева,
я - Палладин, я - странник твой,
слова, угрюмого напева!
Я, воротился, кончен бой,
кресту господню поклонился
и жил, и грезил, лишь тобой,
мне образ твой в пустыне снился.
От стали, падали друзья,
погибель нам, несла дорога,
но верил - помнишь ты любя,
пройти, останется - не много.
И вот, заветный град в руках,
со шпиля - сбитый полумесяц,
не защищает их - Аллах,
они лежат на склонах лестниц!
Обратный путь - сулил беду,
не много нас, теперь осталось:
кто в плен попал, а те в аду,
кому о подвигах мечталось...
Здесь в рубище перед тобой,
я проливаю, слёзы счастья-
навеки, рыцарь верный твой,
коснусь до милого запястья?!
Постой несчастный, замолчи!
Любить тебя, хватало силы,
но вести чёрные в ночи,
принёс гонец с твоей могилы!
Да, что тебе - моих скорбей?!
Где, каждый день, как день последний,
уехал ты, а мир стал: злей,
подлей, безумней и скаредней!
Ушла, былая благодать,
глаза, я выплакала в храме,
была готова, всё отдать
за взгляд живой твой в тёмной раме.
Но не прислал, господь тебя,
а жизнь - полна других законов,
не вечно, сердце ждёт любя
в изнеможении от стонов.
Теперь, другой зовёт меня,
своей любезной госпожою,
любви, чудесные слова-
так бесполезны под луною!
Кулон.
В синем, сафьяновом футляре:
он манил, соблазнял, властвовал-
золотой овен, бежал в звёздные дали,
легко и весело...
Это произведение ювелира,
было предназначено, дарить счастье
и оно его подарило!
Дискотека, зажигала вовсю,
прожектора светили:
то красным, то зелёным, то жёлтым,
девушка с волосами, цвета осени-
пела о небе.
Зал - взорвался,
зал - потерял голову,
букеты цветов, падали к её ногам,
каждый мечтал,
хотя бы прикоснуться к пальцам её рук,
услышать - мелодию голоса.
Чуть, заметный поклон,
чарующая улыбка-
ответили на крик толпы,
но всему, настаёт время,
а их время - вышло.
Певчая птичка - упорхнула!
Теперь, можно расслабиться-
гримёрка для этого и существует.
С тревогой, посмотрела на часы-
он, должен придти
и он пришёл:
кожа, скрипела, как потертое седло,
вокруг головы повязка-
принадлежность к року.
"В какой руке?!"
"В левой?! Ему, сделалось смешно:
"Не угадала! В кармане!"
Синий футляр, явил миру золотого овна.
"А, это тебе, моя богиня"-
на перчатке, лежало яблоко,
самое спелое, самое лучшее.
"Афродита - посрамлена!"
"Столько подарков, на один день рожденья?!"
"О, да! Моя, прекрасная леди!
Так, будет - всегда!"
СЕРЕБРО.
Падает дождь, падает с неба,
больше не буду, просить ничего!
Твоё лицо за сеткой ливня.
Капли - то сердце плачет!
Город: возьмёт, раздавит, сомнёт.
Мне, нужна - только любовь!
Ласковый и весенний, мой дождик!
Пойми, приди! Дожди, дожди!
Трубка молчит - нет ответа!
Мечтай, грусти! Прости, прости!
Нужно, дожить до лета!
Понять, летать, найти, не спать...
Что же, с тобой - это!?
Поверить снам, твоим словам
и затеряться в ночь, где - то.
Ты и я - будем вдвоём,
ветер, разгонит тучи, снова:
мокнут глаза и по щеке - слёзы!
Нет, нам не нужен никто!
В лужах, дробясь, отражается небо,
а на губах, поцелуи дрожат...
Милая, вот, оно - счастье!
Один стою, я здесь - я жду!
Судьбы, шаги - слышу!
Как луч, как тень, сквозь боль, сквозь день,
мне навстречу - вышла!
Обнять, принять - солнце опять...
Видишь, там - над крышей?!
Уйдёт печаль, его встречай:
"Выше, оно всё выше!"
Горе и грязь - этим дождём смоет,
радуга в реку, опустит мосты,
бросим асфальт, что нам терять утром?!
Им не понять, не любить - никогда!
Молний, огня и струй - королева!
Будет, как скажешь, если уйти - уйду!
Но: не будет лучше, не будет ближе, не будет ....
Открой, мне дверь - прошёл апрель!
Май, нас - зонтом встретил.
Будет тепло и серебро!
Верю в тебя, верю в добро...
Светел, стал мир, так светел!
Только раз - дано,
ветер - нежный ветер!
ENDE.
.
|
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души"
М.Николаев "Вторжение на Землю"