Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Город Шадуар захвачен варварами и превращен в руины, однако средь пепла и праха возникает страшная напасть, враждебная всему живому. И по городу, собирая жуткий урожай, без опаски ходит тот, кто называет себя кукольником.
|
![[]](/img/k/kindeew_a_g/37-2/timella5.jpg)
"Песен еще ненаписанных, сколько?
Скажи, кукушка, пропой.
В городе мне жить или на выселках,
Камнем лежать или гореть звездой?
Звездой".
В. Цой "Кукушка"
Тишина казалась всеобъемлющей, как будто осязаемой и обволакивающей тело подобно вате. На безграничной хауранской равнине, полной цветов, не было даже ветра. Был лишь запах, дурманящий, невыразимый словами. Запах, знакомый Тимелле с детства. Он пьянил, погружал в состояние легкой эйфории, заставлял позабыть обо всем. Гуляя средь благоухающих высоких трав, вдалеке от врагов и мнимых друзей, девушка словно растворялась душою в безмолвии и гармонии этого места. Она чувствовала себя скрытой от всяких пороков, ибо бесконечное зеленое море успокаивало, стирало все следы невзгод. Вдали от людских интриг и козней, она впервые за последние два года не ощущала тревог, бесконечной чередой напылявшей сердце и разум. Тимелла была дома.
Впрочем, действительно ли это ее дом? Нет, нет. Это место являлось чем-то иным. Оно представлялось ей слишком иллюзорным, непорочным. Настоящими казались лишь полевые цветы: яркие, красивые, притягивающие к себе внимание. Быть может, это тот самый рай, о котором говорят богословы? Хотелось бы в это верить, зная, что адепты блуждающего в первозданной темноте слепого Бога его не достойны.
Девушка сорвала один из полевых цветов, поднесла его к лицу, глубоко вдыхая аромат, но вздрогнула от неожиданности, услышав чей-то тоненький, похожий на звон колокольчика голосок:
- Тимми...
Она обернулась и увидела худенькую, коротко подстриженную смуглую девчушку, держащую в руках кнут Шерхомина. Поистине странно было видеть здесь такую малышку. Еще более странным смотрелся на груди ее амулет в форме полумесяца - один из тех, которыми издавна пользовались кочевники, бродившие по Хауранской равнине, чтобы отогнать злых духов. С такой вещицей следовало бы обращаться поаккуратнее всякому взрослому, а уж доверять ее ребенку и вовсе незачем.
- Возьми, - произнесла девочка, протягивая Тимелле Темный Дар. - Он принес.
Недолго размышляя о том, что все это значит, она взяла в руки кнут и неожиданным образом ощутила дуновение холодного ветра, пришедшего откуда-то с севера. Почему с севера? Этого Тимелла не знала, поскольку на ориентироваться по сторонам света здесь не представлялось возможным.
Переход от умиротворения к беспокойству оказался на удивление скорым. Благоухание цветов мигом сменилось запахами гниения и горелого мяса, а тишину разорвали многочисленные крики, стоны и хохот. Казалось, что где-то рядом демонические твари глумились над душами грешников и вот-вот царство тины и спокойствия поглотит огненная геенна.
Тимелла посмотрела на девочку желая спросить ее, что все это значит, но не смогла вымолвить и слова, поскольку увидела как лицо малютки искажается, превращаясь нечто, похожее на восковую маску. Чуть погодя на нее смотрел неуклюжий карлик - тот самый уродец, которого пришлось убить в подземелье. Тонкие губы малорослика скривились в усмешке, а изо рта высунулся раздвоенный язык.
- Цхтгаааа, - прошептал он, указывая пальцем вниз. - Ашн шеее...
Откуда-то из темных крипт души, где хранились потаенные чувства, скользкой змеей проникла в сознание безумная ярость. Она быстро заполнила собой весь разум, и, не сумев сдержать злость, девушка попыталась ударить змееныша по глумливой физиономии. В тот же миг земля под ней дрогнула, с треском, подобно зеркалу, раскололась на части, после чего тысячи осколков полетели куда-то в черную, разверзшуюся под ногами бездну. Вместе с ними полетела и Тимелла. Очень скоро все вокруг поглотила беспредельная темнота, и там, ощущая прикосновение к своему телу липких, омерзительных щупалец Замкгаша, девушка закричала от ужаса.
***
Она проснулась в знакомой маленькой комнатушке, в которой бывала много раз, когда спускалась в подвальчик старой харчевни, отданный под нужды прислуги, работавшей в этом заведении. Впрочем, харчевни вот уже два дня как не существовало, а подвальчик остался. И не просто остался, а стал временным пристанищем для людей, лишившихся своего крова после того, как в городе стали хозяйничать варвары. Теперь, по словам Сеши, тут ютилось около десятка человек - в основном старух и детишек. Все они жили в комнатушках, похожих на ту, в которой находилась Тимелла, и это, вероятно, было не худшее жилье из того, что сегодня можно отыскать во всем городе. Иным бедолагам приходилось и вовсе ночевать на пепелищах, там, где еще совсем недавно стояли их собственные дома.
Откровенно говоря, ей повезло. Очень повезло, учитывая то, что в ее, раненную, готовую испустить дух, нашел никто иной, как Коди. По уверениям мальчика, ему, незадолго до этого, пришлось уносить ноги, чтобы не попасться в лапы твари, с легкостью убившей контрабандиста, сторожившего вход в подземелье. Но через полчаса Коди вернулся и, обнаружив Тимеллу, истекающую кровью на холодном полу, в каморке стигийца, сразу же побежал просить помощи у Сеши.
Около трех дней девушка пребывала в беспамятстве. Все это время ведунья заботливо ухаживала за ней, а когда Тимелла очнулась, то узнала, что на улицах Шадуара хозяйничают варвары и примкнувшее к ним отрепье из ночного братства; мародерствуя, насилуя женщин, выискивая укрывшихся легионеров, убивая всех, кто пытается оказать захватчикам хоть какое-то сопротивление.
На просьбу Тимеллы помочь ей одеться и выйти из подвала, Сеша ответила отказом. Более того, она даже запретила вставать девушке на ноги, поскольку опасалась за состояние Тимеллы. Отчего-то рана, нанесенная змееподобной стервой, не хотела заживать.
- Похоже на то, что тебя отравили, девочка моя, - сказала Сеша. - Не знаю, каким ядом, но я помочь тебе ничем не могу. До тех пор, пока тебя не осмотрит настоящий знахарь, тебе не стоит выходить из комнаты. К тому же, это опасно. В городе уже который день полыхают пожары, а дикари убивают всех без разбору. Меня они оставили в живых только потому, что посчитали колдуньей.
Лекарь, по понятным причинам, так и не пришел. Зато нынешним утром Сеша известила Тимеллу о том, что видела в Шадуаре Кеммета, вознамерившегося обустроить жилье в доме, некогда принадлежавшем торговой гильдии. О том, что девушка в эти тягостные дни находилась в городе маленький проныра, разумеется, не знал и не особо задавался вопросами, где ее искать. Его заботила лишь сохранность собственного товара, скрытого от любопытных глаз в потаенных уголках Шадуара. Впрочем, ничего удивительного! Стигиец всегда заботился лишь о своей шкуре.
- Он ждет, - произнесла Сеша после того, как Тимелла открыла глаза. - Он хочет тебя видеть.
- Кеммет? Он все-таки пришел...
- Он принес лекарство, Тимми.
Тимелла попыталась улыбнуться, но улыбка получилась больше похожей на недобрую усмешку. Наконец-то появилась возможность получить ответы хоть на какие-то вопросы, терзавшие ее вот уже третий день подряд. Вопросы, на которые вертлявый стигиец обязан был знать ответы!
Кеммет вошел в комнатушку, улыбаясь так широко, что можно было поверить, будто он искренне радовался встрече с десницей слепого бога. Этот проныра даже принес букет из луговых цветов - тех, которые девушке приходились по нраву. Маленькое помещение сразу же наполнилось их ароматом. После той гари, которой девушке приходилось дышать последние несколько дней, он показался ей чудесным.
"Вот ведь пакостник!"
- Девочка моя, я так рад, что ты жива! - воскликнул стигиец, широко разводя руки, намереваясь заключить Тимеллу в свои обьятия. - Честно говоря, я уже и не думал, что увижу тебя когда-нибудь! Но боги милостивы! Они дали мне возможность снова заключить тебя в свои объятия!
Кеммет подошел к ней и бережно положил руки ей на плечи, задушевно проговорил:
- Даже не представляю себе, что ты пережила в том проклятом подземелье. Я то, дурак, полагал, что они набиты золотом, а там...
Не дослушав стигийца, Тимелла схватила его за толстую шею и, не давая опомниться, наклонила к себе. После нескольких дней тупого покоя ее бойкая натура требовала движения, а желание воздать этому проныре за все его пакости и предательства, переполняло чашу ее терпения.
- Ты знал, какую тварь я повстречаю там, под храмом! - зашептала Тимелла на ухо Кеммету. - Знал! Ты твердил мне о золоте, а на самом деле отправлял меня на верную смерть. Я ведь поверила тебе, сукин ты сын!
Кеммет попытался вырваться, но не сумел.
- Ты что?! - взвизгнул он. - Отпусти, задушишь! Больно же, дуреха!
Вместо ответа Тимелла прижала его голову к подушке рядом с собой, надавила на одну из болевых точек:
- Даже не пытайся разыгрывать невинность. Я знаю, что тебе есть, что рассказать мне, недоносок хемми! Говори и не вздумай меня обманывать!
- Опомнись. Тимми! Разве я не предупреждал тебя о хранителе подземелий? Ведь я просил тебя не соваться туда до тех пор, пока... Ай!
- Я говорю не о той глубоководной дряни, которую держали у алтаря словно пленника. Я говорю тебе о другой. О той, которая носила при себе квилум. Как ее звали?
Кеммет хрипло задышал, потом промямлил:
- Хорошо, я все расскажу! Расскажу, мне теперь нечего скрывать! Только отпусти, вохура мирзе!
Почувствов неимоверную слабость, Тимелла брезгливо оттолкнула стигийца. Тот скривился, состроил рожу невинно пострадавшего. Чуть слышно выругался и, потирая шею, присел на стул, стоявший возле столика.
- Ну и хватка у тебя... Чуть не задушила, дуреха.
- Как ее звали? - снова спросила Тимелла.
- Она назвалась Чиженой. Как ее звали по настоящему я не знаю. Да мне и незачем знать ваши имена... Все вы - кошки. Крадетесь, носы суете куда не следует! А та девка была настоящей оторвой!, Своенравная была. Приходила когда хотела, но всегда по ночам. Всегда по ночам... Мда... Не помню, чтобы я хотя бы раз встречал ее при свете дня. Однако ты здесь, а она где-то там... Не буду спрашивать, что с ней стало. Оно понятно. Вон как вышло то... Видят боги, я надеялся на то, что тебе удастся избежать встречи с этой женщиной.
- Это не женщина, - прошептала Тимелла, - Это...
- Сука она, вот что я тебе скажу! - приглушенно ответил стигиец. - Сестрица твоя названная. С первого же дня как объявилась в городе, стала расспрашивать о дворце, искать какие-то древние книги. Делами Культа интересовалась мало, но убивала без воззрений совести. Я потому и послал ее в те подземелья чуть болье года назад, что хотел разузнать о сокровищнице. Она согласилась с удивительной легкостью. Ушла и с концами...
- Ты, конечно же, перепугался.
- Еще бы! Ты даже представить себе не можешь, как сильно я испугался! Ведь если бы Культ узнал о том, что я ради корысти отправил на смерть одну из десниц слепого бога, то твои родственнички начали бы на меня настоящую охоту. Пару месяцев я места себе не находил, не зная, что думать. Все было бы не так скверно, если бы один из стражников не проболтался о том, что во дворце объявилась новая наложница, в которой владыка Шадуара души не чает. Я быстро смекнул, что к чему и совсем поник духом. Сестричка твоя легкой жизни захотела, а мне хоть в петлю лезь! Надо было как-то выкарабкиваться из всего этого дерьма, поскольку из храма уже стали прилетать вороны. Адепты слепца требовали ответы на свои вопросы, а я молчал. Ну не подписывать же мне себе своей рукой смертный приговор, ей-богу! Так прошла еще пара недель, за которые я распродал большую часть своего товара, а остатки распределил по тем тайникам, которые лишь мне известны. Думал дать дёру. Но куда бежать то? Куда?! Спасение пришло неожиданным образом, с той стороны, откуда я не ждал. В те дни объявился в Шадуаре какой-то старикашка, называющий себя некромантом. Зловредный плешивый пакостник поставил себя вне законов богов и людей. Колдовал себе потихоньку на старом погосте, хотя никому особого вреда не причинял. Вот к нему, якобы, я ее и отправил. А уж там, как боги распорядились...
- Теперь я догадываюсь, каким образом о тебе прознали одалиски из гарема.
Кеммет кивнул.
- Соображаешь. Да, она пришла ко мне как-то ночью. Бледная, похожая на призрак... Думал, что глотку перережет, но оказалось, что хотела заключить сделку. Ей нужны были рабы, редкие алхимические субстанции и товар, который на обычном рынке не купишь.
- И ты согласился.
- А что оставалось? Слаб человек. Смерти боится. И я слабость к человеческим страстям питаю, смерть не тороплю. В обмен на свое молчание Чижена приобретала у меня со скидкой товар. Присылала ко мне верных слуг и младших наложниц. Сама то больше не приходила, опасаясь, что угодит в засаду к своим сестрам... Не доверяла. Да и мне стоило держаться от нее подальше. Ну а дальше... Дальше ты все знаешь. Храмовники, смирившись с потерей, прислали тебя, я решил язык зря не распускать. Думал, что как-то обойдется. Зачем по воде зря прутиком хлестать и нечисть злобить? Чуть позже ко мне обратился с предложением Веселый и я согласился.
- Почему ты мне этого прежде не сказал. Почему не объяснил?
- Почему не сказал..., - Кеммет скривился. - Сама понимаешь, что о таком не рассказывают. Подумал, что если дельце выгорит, то расскажу тебе о сестренке твоей названной, поскольку мертвых бояться не стоит. А если ты не повстречаешь ее, то и рассказывать никому ничего не придется.
- Как же мне тебе теперь верить, Кеммет?
Стигиец вперил в нее мрачный взгляд:
- А это уж сама решай. Хотя, можно подумать, что ты прежде мне доверяла. Я ведь знаю, что ты о моих делишках многих общих знакомцев расспрашивала. Ты - к ним, а они - ко мне... Так, мол и так... Вынюхивает, подсматривает. Любопытствует! И теперь сама скажи мне, о каком взаимном доверии могла идти речь?
- Ты меня подставил, сукин сын, - устало произнесла Тимелла, положив голову на подушку. - Ведь я убила ее. Убила свою названную сестру.
- Ой, - Кеммет брезгливо отмахнулся, - да брось ты. Ты убила отступницу. Главный храм все равно приговорил бы ее к смерти, разве не так? И меня вместе с ней, если бы правда вылезла наружу.
Тимелла усмехнулась, вообразив себе лицо стигийца, вздумай она с ним откровенничать. Пожалуй, Кеммет был бы несказанно удивлен, поскольку о том, кого именно она повстречала в старом подземелье, он до сих пор не знает. Может быть, ему и не стоит о том знать.
- Это не имеет значения, - сказала Тимелла, чуть помолчав. - Не мне решать, кто из нас должен жить, а кто умереть. Если наставники прознают о том, что я причастна к ее гибели, то вынесут мне смертный приговор.
- От меня они об этом не узнают, будь уверена. На мой взгляд, будет хорошо, если храм вообще не узнает о том, что я отправлял тебя под Тройные Ворота.
- Как так?
- А вот так! Не было тебя там! Не посылал. О том, что ты была в подземелье, сейчас известно всего нескольким людям: мне, тебе, да одному неотесанному варвару. Договориться с ним можно, не сомневайся. А с нас какой спрос? Так может лучше будет, если обещанное храмовникам Веселый золотишко нам отдаст, а? Сама подумай, зачем оно храмовникам?
- Ты значит, что ты до сих пор не отсылал им ворона?!
- Отсылал, отсылал... Как не посылать? Да вот только не успела ты принести свою жертву слепцу. Планы наши нарушили варвары, решившие штурмовать город раньше назначенного срока. Они и прикончили старика. А с нас какой спрос?
- Подвесят когда-нибудь тебя на дереве за твои проделки, Кеммет, - сказала Тимелла, подавив тяжелый вздох. - И меня заодно...
- Об этом не тревожься. - Кеммет, поерзал на стуле. - Сейчас о другом думать надо. Ты должна знать, что головорезы Ивася уже назначили за твою жизнь награду. Почти пятьдесят золотых! Большие деньги... Ночные клинки ведь думают, что это ты виновна в гибели их предводителя. Поэтому, поостерегись бродить по улицам. С недавних пор на тебя объявлена охота, Тимми.
- А что думаешь по поводу его гибели ты сам?
- Вообще-то, честно говоря, ты исчезла на многие дни и, конечно, все мои проклятия пали поначалу на твою голову. Понять твои мотивы было не сложно: защитить девчонку от насильников - благое дело! Мол, натворила вертихвостка дел, опомнилась, сбежала из города... Всякое случается. Хотел уже ворона в храм отослать, но покумекал немного, поразмыслил так и так... Повременил, рассудив, что то кровавое месиво, которое я видел в том подвале не могла сотворить знакомая мне девочка по имени Тимми. На мой взгляд, на такое способен только мясник. Быть может даже..., - он задумчиво почесал небритый подбородок. - Впрочем, я не знаю, какое чудовище покромсало тех парней. Не хочу даже думать об этом! Ивась был подонком. Животным, о котором не стоит сожалеть. К сожалению, человек, который прибрал его дело к своим рукам, немногим лучше.
- И кто же это? Я его знаю?
- Может быть и знаешь. Это Шархань Девятихвостый, проклятый всеми сын шакала и шемитской крысы. Поначалу вместе с северянами город грабил, а потом их пути разошлись. Он живет теперь неподалеку от замка Фати-Трешева, в старой крепости, к которой пару веков назад амфитеатр пристроили. Ходят слухи, что набирает в свою разбойничью ватагу наемников, а также покровительствует легионерам из разбитого недавно хайборийцами охотничьего легиона. Все это хорошие воины, Тимелла. С ними тебе сладить будет непросто. Впрочем, мы еще посмотрим, кто кого..., - Кеммет ободряюще подмигнул, положил возле кровати мешок, в котором, было что-то мягкое. - Вот посмотри... Одежонку по твоему плечу принес. Не ходить же смазливой девке сейчас в этом тряпье среди немытых дикарей, верно? - он указал на одежду Ашхи, аккуратно сложенную на низеньком шкафчике. Отчего-то усмехнулся, поставил на стол походную сумку и с поспешностью лавочника, намеревающегося показать покупателю залежавшийся товар, извлек на свет мешочек, в котором был не иначе, как жемчуг алхимиков. - Это то, что ты хотела у меня приобрести две недели назад. Товар дорогой, недавно изготовленный в старом дворе. По большей части он тебе знаком, но имеется там и кое-что новенькое. Ты перебери, присмотрись. Потом, как на ноги встанешь, меня найди, да расспроси, что и как. А пока обращайся с незнакомыми ингредиентами осторожно. Лучше припрячь от греха подальше.
- Спасибо, Кеммет, - произнесла Тимелла, переборов свою неприязнь к стигийцу. - Может быть, мы еще не раз увидимся.
- Увидимся, не сомневайся. Работы у меня накопилось много, а людей не хватает. Без дела не останешься, - стигиец потер руки. - Мы ведь теперь повязаны, девочка моя. Крепко повязаны. Куда ты, туда и я...
- Вот значит как...
- Ну что ты! Мордашку то от меня не вороти. Пойми, что в этом городе я - твой друг бесценный. Возможно, что и единственный... Добра тебе желаю. Только добра, Тимми. К тому же, я многое знаю, много что могу...
- Например?
- Например, птичка на хвосте принесла мне весточку, что ты лишилась своего оружия, поэтому я принес тебе другое. Ничуть не хуже прежнего.
"Интересно было бы узнать, откуда ты об этом узнал, хитрый жук, - подумала Тимелла, наблюдая за тем, как стигиец отцепляет от своей портупеи изогнутые ножны с вложенной в них саблей, похожей на ту, что два года назад наставники вручили ей у алтаря, - Но ведь ты мне сейчас не скажешь, верно?"
- Это оружие, также как и твое, выковано из талурийской стали, - произнес Кеммет, протягивая саблю девушке. - Оно досталось мне от одного узкоглазого, пришедшего с восточных земель, считавшего, что в этом клинке живет дух какого-то лемурийского воина. Глупость, конечно, но сабелька хорошо сбалансирована. Она на удивление легка, а потому хорошо бы легла в женскую руку. Ты в этом убедишься, когда сил поднаберешься. А чтобы это произошло поскорее, выпей микстуру, - он протянул Тимелле флакончик с зеленой жидкостью. - Это бальзам Гектира - алхимика, жившего двести лет назад в Ианте. Говорят, что на вкус как ослиная моча, но лечит от большей части известных болезней и выводит из организма многие яды. В свое время это средство вылечило даже короля Эппиметри, с младенчества страдавшего кровавым кашлем и поносом. Я бы советовал...
- Помолчи, Кеммет, - сказала Тимелла. - Лучше оставь меня. Я больше не хочу слушать твою болтовню. Если бы существовало средство, способное укоротить тебе язык, то я бы не поленилась и нашла его. Пусть бы для этого мне пришлось даже убить какого-нибудь колдуна.
- Будь по-твоему. Если мое общество тебя не устраивает, то я, пожалуй, пойду, - Кеммет потянулся к одежде Ашхи, вероятно полагая, что Тимелла не станет возражать, если о ее заберет, но девушка предостерегающе подняла руку вверх. - Ну что еще?..
- Даже не вздумай, плут. Ты не ошибаешься, если думаешь, что толкнув это тряпье какому-нибудь толстосуму можно выручить большие деньги. Но не забывай, что теперь эти вещи принадлежат мне. Это мои трофеи по праву.
- А ты, оказывается, жадная, - проговорил стигиец. - Не понимаю, зачем это тебе сейчас? Ты ведь десница слепого бога. Тебе полагается носить черное.
- За тем же, зачем и тебе, Кеммет. Все мы не без греха.
- Ну..., - Кеммет поднялся, застегнул свою сумку, перебросил ее за плечо. Улыбнулся, снова подмигнул. - Как знаешь... Как поправишься - заходи, милости прошу. Найти меня теперь не сложно, поскольку в Шадуаре я - единственный торговец, способный накормить многочисленных голодных и обездоленных. Верь, или не верь, но я иногда даже плачу глядя на детишек, которых вижу в подворотнях. Эти маленькие звереныши...
Договорить он не успел, поскольку Тимелла в порыве гнева кинула в его сторону один из разбросанных по кровати цветов. Хихикнув стигиец удалился.
"Бывают всякие негодяи, - подумала девушка приоткрывая флакончик. - Но вряд ли этот хочет меня отравить"
Она поднесла его к носу, глубоко вдохнула. Запах, исходивший от содержимого бутылочки, был весьма отталкивающим. Не хотелось верить в то, что на вкус зеленая жидкость была столь же омерзительной.
Пребывая в сомнениях, она все еще держала микстуру в руках, когда в комнату заглянула Сеша.
- Кеммет просил меня передать, что ближе к вечеру тебя в ратуше хочет видеть один из вождей этих отвратительных дикарей, - сказала она. - Он сказал, что его имя тебе известно.
"Еще один негодяй!"
Девушка брезгливо фыркнула, зажмурилась и поднесла флакончик ко рту.
***
Самостоятельно встать с постели ей удалось лишь спустя полчаса после ухода стигийца. Нетвердо держась на ногах, опираясь о стены из-за сильного головокружения, Тимелла прошлась по комнатушке из стороны в сторону и уселась за стол. Осторожно сняла повязку, желая осмотреть рану. К своему удивлению вместо нее обнаружила свежий, едва заметный шрам. Вот так микстура!
Девушка выждала еще немного, потом натянула на себя черные облегающие одежды жриц слепого бога, прицепила к портупее кнут Шерхомина. Чуть позже собрала в букет полевые цветы, разбросанные по комнате и бережно положила их на стол. Лишь после этого открыла принесенный стигийцем мешочек, высыпала его содержимое на глиняное блюдце и принялась рассматривать. В основном здесь были многоцветные камни душ и алхимические вещества разных свойств, заключенные в твердые оболочки, но также имелись мелкие талисманы, считавшиеся священными как в Ахероне, так и за его пределами: заячьи лапы, стигийские амулеты, химмелийские и офирские кулоны, статуэтки безобразных богов, изготовленных где-то на черном побережье... Сложно сказать, где находил и зачем Кеммет приносил эти вещицы, поскольку большая их часть, по его мнению, являлась пережитком религиозных убеждений, за которые цепляется человеческий разум, не желающий проститься с верой. Возможно, стигиец действовал в свойственной ему манере, зная, что рано, или поздно любопытство заставит десницу слепого бога обратиться к нему за разъяснениями. Тимелле же просто нравилось иногда крепить эти бирюльки к своей одежде в качестве дополнительных украшений.
Те из гранул, которые были лекарственными, она сразу же вставила в свое ожерелье, другие, окрашенные в разные оттенки зеленого цвета, - отложила в сторону. То были токсичные яды, способные всего за несколько секунд отправить человека на тот свет. Подобного рода дрянь следовало держать отдельно от остальных, поскольку от влаги, или тепла человеческого тела, она могла начать испарение. Немного позже, во избежание неприятностей, Тимелла и вовсе убрала ядовитые вещества в один из пустых кармашков в сумочке. В соседний отправила разноцветные полупрозрачные кристаллы, об особенностях и предназначении которых имела смутное представление. Камешки, заключавшие в себе дух какого-нибудь человека, или животного, питались кровью своего владельца, но в одинаковой мере подходили к перстням и "кошачьему глазу". Использовать их надо было с умом.
Тимелла вставила короткие метательные болты в миниатюрный, прикрепленный к запястью арбалет, распределила по ожерелью восковые гранулы, содержавшие пахучие вещества и белила, а также рассовала по кармашкам талисманы и изделия, в трудный час способные защитить ее жизнь. Один из защитных амулетов - круглую медную пластинку разделенную кривой линией на две равные части, девушка некоторое время подержала в руках, разглядывая его в свете единственной свечи, стоявшей на столе. В представлении шаманов из кочующих по восточным степям племен, эта вещь издавна символизировала противоположности мироздания: созидание и разрушение. Храмовники из пустыни Чинват, также бережно относились к подобным талисманам, считая, что их носитель может без труда балансировать на границе греха и святости, не переступая черту дозволенного божествами порядка и хаоса. Памятуя о том, что нечто похожее по своим свойствам носила девчушка из недавнего ее сна, Тимелла подвесила эту вещицу к своему ожерелью.
Напоследок она вытащила из ножен саблю и, внимательно рассматривая узоры на длинной рукояти, взвесила на ладони. Оружие оказалось легким, хорошо сбалансированным. При необходимости, им можно управляться даже левой рукой. Остро заточенное лезвие отсвечивало голубоватым светом, что подтверждало высокое качество стали. Такие клинки, по ценности в в несколько раз превосходили равнозначное по весу золото. При ударе о металлические доспехи они не мялись и не ломались, как это порой случается с недоброкачественными мечами. В то же время, они достаточно гибки, чтобы в бою встретить не менее крепкие клинки противника.
Тимелла встала, сделала пару упражнений с саблей, желая убедиться в том, что ее рукоять хорошо лежит в руке. Закончив фланкировать, рубанула по стоявшей на столе единственной свече, с легкостью разделяя ту надвое. Пламя погасло, но надобности в нем девушка, видевшая в темноте немногим хуже кошки, уже не видела.
Убрав оружие в ножны и накинув на себя епанчу, она сунула в карман корку недоеденного хлеба. Затем вышла из комнатушки в пропахший гарью коридор, в котором сразу же столкнулась с Сешей.
От неожиданности ведунья охнула, всплеснула руками.
- Тимми! Да что ты...! Зачем же ты встала, егоза?
- Хочу пройтись по городу, матушка, - ответила Тимелла, внимательно глядя на женщину, весь последний год заменявшую ей давно позабытую, отрекшуюся от дочери в пользу первого храма, собственную мать. Боги ведают, сколько новых морщин появилось на ее лице за последнюю неделю! Словно все это время ухаживала за ней ее не дородная женщина средних лет, а седая старуха, с заплаканными, раскрасневшимися от горя глазами. Это неправильно! Так быть не должно! - Безвылазно жить тут мне невыносимо, ты знаешь.
- Ты словно неприкаянная какая!.. Все время спешишь куда-то. Может плут надоумил пойти куда?! Змей проклятущий... Даже сейчас нет на него управы!
- Зато микстуры стигийца, наверное, могут поставить на ноги даже мертвых.
- Но как же..., - Сеша с удивлением посмотрела ей в глаза. - Ах, Тимми...Ты ведь вернешься к ночи, я надеюсь?
- Конечно, вернусь, - девушка нежно обняла ведунью. - Улажу свои дела и вернусь. Но если случится так, что не приду ближе к завтрашнему утру, то возьми одежду, которая лежит в моей комнате и продай ее Кеммету. Стигиец даст за нее большие деньги и много хлеба. На вырученные средства ты несколько недель сможешь кормить людей, которым дала приют в этом подвале. Не сомневайся: прохвост постарается тебя обмануть. Но и ты не зевай.
Сеша кивнула. За свою жизнь она имела дело со многими мошенниками и цену хорошим вещам знала немногим хуже Кеммета. Деньгами эта женщина также умела распоряжаться с умом. Порой, за неимением желания, или возможностей, хозяин харчевни даже позволял ей вести учет прибыли с продаж, что многих удивляло. Старик мало кому доверял.
Тимелла поцеловала на прощание Сешу в щеку и зашагала к лестнице, верхние ступеньки которой изрядно закоптились от недавно бушевавшего тут пожара.
Едва она поднялась наверх, как почувствовала дуновение теплого ветра наполненного запахами крови, нечистот и разложения. Пепел, казалось, был повсюду. Он покрывал дымящиеся строения, ложился на одежду, хаотично кружился над землей. То, что совсем недавно было уютным заведением, дававшим кров заезжим путникам, ныне напоминало груду почерневших камней. Однако, оно ничем не отличалось от прочих развалин, средь которых копошились, выискивая что-то испачканные в саже люди. Немногие уцелевшие здания были лишены крыш, а там, где прежде находились резные окна, зияли дыры, сквозь которые просматривалось хмурое, наполненное дымом от пожарищ небо. Улица, прежде оживленная, теперь напоминала творчество какого-то скульптора, или художника: хандрящего, упивающегося собственной меланхолией, предпочитавшего рисовать в мрачных тонах, балансировавшего разумом на грани безумия.
Шадуар, совсем недавно напоминавший человеческий муравейник, опустел. По пути к ратуше Тимелле встречались только похоронные команды, возившиеся с мертвецами, редкие голодные оборванцы, да отряды северян, рыскавших средь дымящихся развалин в поисках попрятавшихся легионеров. Зато куда не посмотри, лежали средь руин трупы людей: изувеченных, обгорелых, разорванных на части.
Девушка не испытывала отвращения при виде изувеченных, разлагающихся человеческих тел; явлений смерти в этом городе и прежде было много. Они были попросту безразличны ей, являвшейся десницей слепого бога. Нигде не задерживаясь, Тимелла проходила мимо кольев, с насаженными на них головами казненных легионеров, старалась не обращать внимания на тела женщин со вспоротыми животами, убитых ради забавы стариков и детей. Как она и ожидала, бессердечный бог, занимавший на весах равновесия чашу порядка и правосудия, собрал с этого места богатый урожай.
"Безгрешных людей не бывает", - раз за разом твердила сама себе девушка, перебираясь через баррикады, наблюдая за тем, как чистильщики хароны кладут на повозки и отвозят куда-то окоченевшие тела. Надо полагать, что часть трупов они уже вывезли за городские стены, туда где вожди северян распорядились устроить могильник во избежание распространения какой-либо заразы. Но те, что остались, по-прежнему служили пищей для ворон, крыс и собак. Пожиратели мертвечины - переносчики разнообразных заболеваний, без всякого опасения бегали по растрескавшейся от жара, покрытой пеплом брусчатке, а порой скалили зубы, когда кто-то по неосторожности, или глупости к ним приближался.
Выйдя на центральную улицу, она замедлила шаг возле развалин знакомой хлебопекарни, пытаясь вспомнить тот приятный запах свежего хлеба, что полюбился ей за год, проведенный в Шадуаре. Теперь от почерневших камней исходил лишь запах гниющего и горелого мяса, а в золе, разыскивая остатки съестного, копались голодные, похожие на волчат дети. Еще несколько дней назад Тимелла безучастно прошла бы мимо этих оборвышей. Но сейчас, глядя на них, отчего-то остановилась. Потом подошла к одному из чумазых мальчишек и протянула ему корку недоеденного черствого хлеба. Паренек с недоверием покосился на девушку, потом, не удержавшись от соблазна, схватил хлеб и побыстрее, чтобы приятели не увидели, запихал его за пазуху.
- Сколько вы не ели? - спросила у мальчика Тимелла.
- Второй день пошел, - ответил тот. - Эти отобрали все наши запасы, - он указал на северян, неровным строем двигавшихся по дороге, что вела к южным городским воротам.
Тимелла покачала головой. Винить варваров, пользовавшихся плодами собственных завоеваний, было неразумно. Хорошо, что хотя бы эти волчата не пострадали в те дни, когда опьяненные кровью степняки мародерничали на улицах захваченного ими города и выискивали, чем можно поживиться. Теперь, не зная куда податься, оказавшись брошенными на произвол судьбы и лишенными всякой опеки, дети пытались приспособиться к новым условиям жизни.
Услышав цокот копыт по каменной брусчатке, Тимелла повернула голову и увидела всадников, неторопливо двигавшихся по дороге. Все они были длинноволосыми и бородатыми, одетыми в одежды из грубой холстины и звериные шкуры. Из-за спин выглядывали охотничьи луки и гориты со стрелами. Притороченные к седлам копья, дротики, кистени и легкие топорики дополняли наряд северян, управлявших длинноногими, покрытыми шерстью лошадьми - сильными и своенравными животными, плохо поддававшимися приручению, обитавшими в бесплодной степи и тундре Кудултара.
Во главе всей кавалькады, на вороном жеребце ехал настоящий гигант, вероятно занимавший важное место на общем совете вождей степных племен. Но не он привлек внимание Тимеллы, а светловолосая молодая женщина, правившая белой лошадью, ехавшая по правую руку от него. В седле всадница держалась уверено и даже чересчур смело, из чего можно было сделать вывод, что она всю свою жизнь провела, кочуя вместе с сородичами по заснеженным пустошам. Колчан из сыромятной кожи, и длинный охотничий лук, прикрепленный к луке седла, такое предположение только укрепляли.
"Экая краля!" - сказал бы Ивась, падкий на красивых женщин. Тимелла же просто спросила себя, кем может быть эта северянка, если не супругой вождя данного племени? Нельзя исключать, что она принадлежала к касте полубезумных жриц, которые задолго до прихода кхари в старую Турию поклонялись дикому богу степных ветров.
"Здесь, среди пепла и золы..."
Проезжая мимо Тимеллы наездница глянула на нее, чуть попридержала кобылу, вероятно желая повнимательнее разглядеть девушку, но ничего не сказала. Лишь блеснули на ее пальцах, в свете заходящего солнца, металлические крепления, предназначенные для натягивания тетивы, да всхрипнула лошадь. Легонько похлопав животное по холке, странная женщина продолжила свой путь.
Она уже удалилась на приличное расстояние, когда Тимелла повернулась к мальчику, желая задать ему вопросов, однако того рядом не оказалось. По всей вероятности, испугавшись угрюмых всадников, паренек скрылся от их взоров среди остовов разрушенных зданий.
- Посмотрите, кто к нам пожаловал! - хриплым голосом, на ломанном языке кхари произнес кто-то, подошедший к Тимелле со спины. Она оглянулась и увидела высокого бородатого северянина в измазанных грязью и запекшейся кровью трофейных доспехах легионера. Волосы дикаря обтягивала черная повязка из сыромятной кожи, что вполне могло указывать на его принадлежность к какому-то племени. Варвар широко улыбался, словно был несказанно рад долгожданной встрече с возлюбленной, однако в улыбке его не было добродушного. Она была злой, наполненной ненавистью ко всему, что было связано с кхари. - Девочка гуляет одна по старому, грязному городу! Не нас ли ты ищешь, милочка?
Из-за сильно почерневшей от копоти стены вышла еще пара варваров с похожими повязками на головах, одетых в меховые одежды и трофейные латы. Они сразу же обступили девушку, перекрывая пути к отступлению. Эти дуралеи, посчитавшие десницу слепого бога беспомощной, даже не озаботились собственной безопасностью, предпочтя оставить оружие в ножнах. Однако, убивать их на глазах у многочисленных собратьев, двигавшихся по дороге к южным воротам, было бы не разумно. Начнись какая-нибудь свара, в стороне те не окажутся.
- И откуда же пришла к нам такая козочка? - спросил тот варвар, которого Тимелла увидела первым. Он потянул руку к ее ожерелью, вероятно желая сдернуть его с девушки, но, глянув ей в глаза, отчего-то помедлил, а потом и вовсе отступил на шаг. Растерянно проговорил на языке одного из племен, живущих к востоку от Шадуара, в Даурии: - Эгей, братцы... Она ведь не кхари!
Тимелла широко улыбнулась в ответ, тронула на указательном пальце "кошачий коготь". Это движение не осталось незамеченным северянами. Словно почувствовав исходящую от нее угрозу, вояки озадаченно переглянулись.
- Я вижу, что ты нас совсем не боишься, зеленоглазая, - заговорил хайбориец, стоявший слева от Тимеллы. Он казался старше остальных и представлялся ей наиболее серьезным противником. Очевидно, это был один из десятников, руководивших отрядами, разосланными по городу в дозор. Именно его придется убить первым, если события приобретут скверный оборот. - Какому богу служишь? Уж не слепому ли?
- Вы что-то знаете о слепом боге?
- Я ничего не знаю о нем, - Десятник повысил голос. - Но я слышал, что со вчерашнего дня его жрицу желает видеть старший конну, Зарак Веселый. Всякому десятнику из сторожевых отрядов отдано распоряжение искать ее, а найдя - сопроводить в ратушу. Ты, со своей игрушкой на пальце, хорошо подходишь под ее описание. Молись, чтобы я не ошибся, иначе отправишься в наши шатры как девка для утех.
Он подошел к Тимелле, бесцеремонно вытащил из ее ножен саблю. Девушка не сопротивлялась, но усмотрела иронию в том, что уже во второй раз за неделю обстоятельства вынуждают ее отдавать свое оружие людям, в душах которых накопилось немало греха.
Северянин жестом приказал ей идти за собой, повернулся и торопливым шагом двинулся по дороге. Она зашагала следом, а за ней, держась немного на расстоянии, пошли остальные варвары.
- Тебя ведь зовут Химелла, верно? - спросил десятник, когда они вышли на пересечение двух центральных улиц и свернули на ту из них, которая вела ко дворцу. - Химелла... Как-то там? Лягуш... Лагу... Дьявол, не помню!
- Тимелла, - отозвалась она, уверенная в том, что хорошо знал ответ на свой вопрос. - Ты не обознался, варвар. Ты нашел ту, которую тебе поручено отыскать.
Пожилой воин кивнул, зашагал еще быстрее.
Удивительно, но центральная часть города от боев и пожаров почти не пострадала. Вероятно, дворец варвары захватили без особого труда, то ли проникнув в него через подземелья, то ли прорвавшись через поврежденные Тройные Ворота. Лезть на стены Обители Грез никто не стал.
А вот ратушу - монументальное строение, возведенное во времена Короны, стоявшее чуть в стороне от дворца, дикарям пришлось брать штурмом, используя стенобитное орудие, обгорелые остатки которого до сих пор лежали у перекосившихся, сломанных створ. Высокое белокаменное здание местами покрылось трещинами, но серьезно не пострадало. Поскольку огонь почти не затронул деревянную крышу, а на верхних этажах остались целыми даже винтажные окна, можно предположить, что пожар, возникший во время боев, быстро потушили. Двор и площадь привели в порядок, а трупы защитников ратуши свалили в кучу, неподалеку от одной из арок. Теперь туда, на кровавое пиршество слеталось со всей округи воронье, а средь старинных построек устраивали попойки и распевали победные песни диковатые завоеватели.
Когда они вышли к парковой аллее и промеж обгорелых стволов деревьев стали просматриваться знакомые Тимелле статуи уродливых звероподобных существ, в тени которых она пряталась по пути к Обители Грез, к отвратительным запахам, сочетавшим гарь и разложение, прибавился еще один - тот, что принадлежал Замкгашу. Жуткая тварь, некогда вызванная Шерхомином из морских глубин, томившаяся в подземелье, конечно же была мертва. Ее туша лежала под Тройными Воротами, но похоже на то, что неприятностей людям она сейчас доставляла больше, чем прежде, поскольку стала источником тошнотворной вони. На то, чтобы полностью очистить тоннели от горелых остатков глубоководного создания у харонов, очевидно, уйдут многие дни, а может быть, даже, недели. Однако куда спешить отчаявшимся людям, лишившимся крова, если в день, за свою работу, они получали краюху хлеба и миску горячего супа? Они и сейчас работали неторопливо, зная, что голодными спать не лягут.
У ворот ратуши десятник отдал своим подчиненным распоряжение ожидать своего возвращения, после чего повел Тимеллу мимо многочисленных охранников - бородатых детин, пропахших гарью и степным ковылем, через через небольшой дворик к дверям, за которыми находилась анфилада небольших темных комнатушек. Преодолев их, они поднялись на верхний этаж и снова двинулись через череду маленьких помещений, которые мало чем отличались от тех, что имелись внизу. Это было настоящее царство сумрака, кое-где прорезаемого тонкими полосками света из маленьких окошек, находившихся под потолком. Людей по пути встречалось немного: молчаливые хайборийцы занимались рутинными делами, или стояли на постах, а от несчастных кхари, вынужденных прислуживать завоевателям, исходило нечто, наполненное безысходностью.
Пройдя несколько запертых помещений, десятник подвел Тимеллу к стражникам, маявшимся бездельем у закрытых дверей в зал, в котором когда-то принимал прошения и подписывал указы наместник короля, а ныне проживал глава племени хендлендов. Одному из них сопровождающий отдал саблю Тимеллы, потом о чем-то тихо с ним заговорил. В конце этой неторопливой беседы бородач закивал, посмотрел на девушку и почесал затылок, словно испытывая какие-то сомнения. Интерес к ней другого стражника, судя по всему, ограничился одной только похотью.
"Озабоченный медведь", - подумала Тимелла, чувствуя себя неловко под бесстыдным взглядом северянина.
- Идем, - обратился к ней десятник и, отворив створу, прошел зал. Девушка зашагала следом, ничем не выказывая удивления от роскоши, которой окружил себя Зарак Веселый.
Огромное светлое помещение, в котором казалось возможным устроить шикарный пир с расчетом на сотню человек, сейчас напоминало настоящую сокровищницу, поскольку было наполнено золотыми и серебряными побрякушками, ценными мехами, дорогими тканями, резной костью, хрупкими вазами и прочими вещами, прежде принадлежавшим городской аристократии. Все это добро, сваленное в кучи, беспорядочно лежавшее на полу и расставленное вдоль стен, являлось законной добычей варваров, хозяйничавших в Шадуаре. Однако не блеск золота привлек к себе внимание девушки, а старинный, украшенный превосходной резьбой стол, стоявший неподалеку от дверей. Ведь на нем лежала еда. Много еды!
Вождь старшего племени хайбореев лежал на высоком ложе, достойном какого-нибудь короля. Он, детый в шелка и бархат, попивавший вино из инкрустированной драгоценными камнями чаши, мало походил на того человека, с которым Тимелла разговаривала в кладовой Кеммета. Разомлевший от сытости и хороших напитков, Зарак ничем не отличался от какого-нибудь кичащегося знатностью своего рода кхари. Вот только воняло от него так же, как и от прочих варваров, - степным ковылем, да хмельными напитками.
- А..., - протянул он увидев Тимеллу. - Наконец то ты явилась. Я то уж думал, что нет тебя в городе. Сгинула девка..., - он подал десятнику знак и тот, отвесив поклон, вышел из зала. - Да уж... Клянусь копытами Кудултара, ты превзошла все мои ожидания! Этакую тварь в одиночку завалить, да в живых остаться.
- Так было угодно богам. Если бы не подоспевший вовремя знакомый вам мальчишка, то я давно бы уже гуляла по зеленым равнинам.
Зарак рассмеялся.
- Боги тут не причем! - сказал он прежде, чем взял с подноса одну из спелых виноградин и положил себе в рот. - Ты просто живучая и везучая. Поговаривают, что самому Ивасю брюхо вспорола.
- Я не...
Зарак поднял руку, заставляя ее замолчать.
- Не отрицай! Не оправдывайся. Я все понимаю. Вступилась за дуреху, на которую положили глаз ребятишки одноглазого злыдня и правильно сделала. Откровенно говоря, мне Ивась тоже был не по нраву. Он был неуправляемым, упрямым и честолюбивым. Проще говоря, гнилое семя... Наверно, боги чего-то недосмотрели, когда лепили его душу из небесной глины. Рано или поздно я и сам приказал бы прикончить этого подонка, но сейчас он мне бы пригодился. Очень пригодился, - Зарак чуть приподнялся, внимательно посмотрел Тимелле в глаза. - Он был полезен мне, понимаешь? Толковых людей вокруг мало, а улицы полны наемников и озлобленных голодранцев из шайки, называемой братством ночных клинков, готовых всадить клинок в спину. Клянусь гривой прародителя, помощь таких как мерзавцев как Ивась, способных приструнить лихих людей, грабящих обозы на дорогах, мне бы сейчас не помешала.
Тимелла с безразличием пожала плечами, решив не прерывать речь северянина, по-хозяйски развалившегося на смятом, бархатном покрывале. Пусть болтает. Может быть, скажет что-то полезное. Находясь в нетрезвом состоянии, люди бывают особенно разговорчивы, желая отогнать от себя переживания, а то и вовсе забыть их как кошмарный сон.
- Да, толковых людей вокруг меня немного, но это лишь половина беды, - сказал Зарак. - Ты заметила, что на улицах очень мало дозорных, я надеюсь?
- Встречи с некоторыми из них я не избежала.
- Ты повстречалась не моими соплеменниками, а с теми недоносками, которые принадлежат к одному из младших родов, - хийтами. По правде говоря, их вождя следует выпороть и отправить убирать навоз за лошадьми, поскольку он уже второй день мозолит мне глаза и даже пытается давать какие-то советы. Моих людей в этом городишке мало. По правде говоря, совсем ничего. Даже выпить не с кем... А все потому, что большая часть войска находится в общем стане, к западу от городских стен, на что есть веская причина. Вот если бы ты заглянула в восточную часть города, то и вовсе бы никого из дозорных не встретила.
- Я надеюсь, вы скажете мне, почему?
- Скажу, скажу. Но всему свое время. А пока выслушай мое признание: под крепостными стенами я потерял около трехсот преданных, хороших воинов. Еще столько же было покалечено и пропало без вести. Чтобы восстановить силы и пополнить боевые ряды потребуется время, - Зарак закатил глаза, застонал от бессилья. - Вот так, девонька... Я буду гнить среди этих камней, а чистоплюй Донар, со своей женушкой поведут свои войска навстречу легионам! Всю славу хочет забрать себе! Подумаешь, верховное племя...! Моя кровь ничуть не хуже его собственной. Скажу более: кое-кто считает, что во мне течет кровь настоящего дракона! - Он хрипло рассмеялся. - Ты ведь знаешь, что нарисовано на моем стяге?
- Ворона, - ответила Тимелла бросив взгляд на висевшее на стене рваное, дырявое полотнище с намалеванным на нем черным существом, одновременно напоминающим птицу и грифона.
- Сама ты... Дура! То - дракон! Даже имя моего рода происходит от горной долины Ленда, под которой живут драконы. Слышала о такой? Нет? Это к востоку отсюда, во владениях гипербореев. Предки хайбори жили там тысячи лет назад, задолго до того как кхари пришли в Стигийские земли! Змеепоклонники прогнали нас с тех земель на снежные равнины, но мы, как видишь, возвратились. Мы всегда приходим за тем, что по праву принадлежит нам.
- Ну разумеется...
"Интересно, зачем дракону нужно столько золота? - подумала Тимелла. Снова посмотрела на стол. - А зачем ему столько еды?!"
- Вот! А у Донара на знамени - белый конь, - сказал Зарак, лениво потянувшись. - Ха! Он возомнил себя потомком владыки бескрайних степей, простирающихся на север и на восток от этих гор. Но если бы ты его увидела рядом со мной, то навряд ли поняла, чей род старше: мой, веками стоящий на страже границ Кудултара с гиперборейскими холмами, или его, изнеженный от десятилетий оседлой, сытной жизни.
Северянин что-то еще говорил, но слушать его Тимелла уже не стала. Она подошла к столу, на котором стояли тарелки с фруктами и свежей выпечкой, стала беззастенчиво рассовывать по кармам все, что попадалось под руку.
"Дьявольщина! Той еды, которую можно унести с собой отсюда не хватит даже то, чтобы накормить трех человек! А ведь Сеша приютила в подвале около десятка семей!"
- Что ты делаешь? - поинтересовался Зарак, с недоумением глядя на Тимеллу. - Ты слышишь, что я говорю? Смотри на меня, когда я к тебе обращаюсь!
- Я слышала вас, - заговорила девушка, словно вырвавшись разумом из темницы мрачных мыслей и иллюзий. - Должно быть, вы..., - она запнулась, глянула на сливу, что держала в руке и почувствовала, как стыд начинает заполнять в ее разум. Неторопливо положив сливу на стол, тихо сказала: - Я видела его.
- Кого ты видела?
- Человека, которого вы называете Донаром. Его и ту женщину на белой лошади...
- И как тебе? - с сарказмом спросил Зарак. Усмехнулся. - Хорош, а?
- Он словно мертвый.
- Да ты соображаешь, что говоришь, глупая девка!? Верховного конну мертвецом обозвать...! Не вздумай взболтнуть такое кому-нибудь - от души совет даю! - он чертыхнулся, тяжело поднялся со своего ложа, принялся натягивать сапоги. - Город и без того полон трупов... Сколько людей тут проживало? Десять тысяч? Пятнадцать? В живых осталось от силы две, или три. Стадо голодных баранов, которых я теперь должен сторожить! Хорошо бы переловить всех их, сжечь, да перерезать... Как считаешь, а? Ведь все они грешники.
- Я бы ни в коем случае не посоветовала вам этого делать.
- Это еще почему? Неужели пожалела их? Пожалела кхари?! Должен признать, что у тебя странные привязанности, девонька...
- До кхари мне нет никакого дела. Слепой бог заберет их всех, рано, или поздно. Но я бы подумала о последствиях. Весть о том, как вы поступили с жителями Шадуара, разойдется по всем землям Ахерона. Следующая победа дастся вам тяжелее, чем эта, потому, что даже женщины, старики и дети возьмутся за оружие. Как вы думаете, что останется от степной орды к тому моменту, когда вожди объединенных кланов подведут ее к Пифону?
- Видно рухнул с горы киммеров трон их дикого бога, если даже такая пигалица как ты начинает мне, старшему конну, указывать, что делать! Словно мало мне одного навязанного советчика...
Зарак подошел к оконной прорези и стал хмуро разглядывать почерневший от недавних пожарищ город. Вряд ли это зрелище приходилось ему по нраву, но и взгляда от дымящихся руин вождь хендлендов воротить не стал.
- Ладно! - промолвил он чуть погодя. Чуть ссутулился и неопределенно махнул рукой, то ли выражая сомнения, то ли смирение. - Может быть ты и права... Незачем гневить богов. Я попридержу коней, но взамен хочу, ты немного мне послужила. Поработаешь исправно - не трону здешних оборванцев. Пусть живут...
- Вы со мной пока еще не рассчитались и за прежнюю работу.
- Да будет, будет! Я слово свое всегда держу. Храм слепого бога получит золото, об этом не беспокойся.
- Гхоту не нужно много золота. Храмовники богаче короля Ианты, а Ианта, как вам известно, стоит на золотом плато. Что им ваши скудные запасы? Я лично видела большие пещеры, наполненные драгоценностями и монетами. Они накапливаются там веками.
- Что-то я не понимаю тебя. Мы ведь договаривались о том, что оплату за свою работу храмовники получат золотой монетой, разве не так?
- Хочу напомнить, что прежние договоренности были нарушены пару недель назад, когда вы изменили мои планы, поставив мою жизнь под удар. В подобных случаях один известный нам обоим стигийский торговец говорит: "такой скивар".
- Так, так, - протянул Зарак. Хмыкнул, подумал секунду и спросил: - Чего же ты теперь от меня хочешь, если не золота?
- Очень немногого, пожалуй. Мне вполне будет достаточно того, что вы позаботитесь об обеспечении продовольствием жителей захваченного вами города.
Глубоко посаженные, серые глаза Зарака слегка заблестели в свете пламени ближайшей к нему свечи.
- Да ты никак из ума выжила! Всем доподлинно известно, что нам самим припасов едва хватит на зиму, а ты хочешь, чтобы я всякое отрепье кормил? Требовать у меня такого...
- Вы разграбили склады и амбары. Вы перерезали всех торговцев и рабочих, трудившихся на полях. Торговой гильдии больше не существует, мертвецов пожирают собаки и крысы... Того и гляди, в городе начнется черный мор, или кровавая водяница. Если вы не озаботитесь тем, чтобы накормить тех кхари, которые остались живы, то они погибнут.
- И от кого же я слышу эти слова, а? От смазливой девки, которая собственноручно убила людей больше, чем я! Вот так! Какое мне вообще до всех них дело? Пусть передохнут все до единого.
Тимелла повременила с ответом, глядя на Зарака, пытаясь понять, насколько он пьян. Разумеется, северянин с утра уже влил в себя не один кувшин с вином и сейчас не способен был адекватно рассуждать. Кроме того, от него исходил хорошо знакомый ей запах: запах страха. Будет полезно при случае узнать, что его так напугало.
- Значит, вы отказываетесь платить по счетам? - Девушка уселась за стол и, с ленцой взяв виноградину, похожую на ту, что недавно ел Зарак, стала ее разглядывать. - Мне следует известить об этом главный храм?
- Ах ты сука малолетняя, - задыхаясь от гнева прошептал тот. - Наверное, позабыла с кем разговариваешь...!
Тимелла лишь отправила виноградину в рот, потом постучала "кошачьим глазом" по столу.
- Посудите сами, - произнесла она, стараясь сохранять спокойный тон. - Какое вам дело, кому платить золотом, за проделанную мной работу? Вы можете отправить его храмовникам и тогда обречете жителей города на голодную смерть, а можете оплатить им продовольствие. Купцы, ведущие свои дела в пограничных землях с радостью продадут вам свое зерно, если вы не поскупитесь. Начните торговлю с торговыми гильдиями Земри, добейтесь расположения хемилийских жрецов... Люди должны понять, что вы хоть чем-то отличаетесь от диких зверей. А если вы станете морить голодом население, то лишь озлобите его. Какой от этого прок?
Зарак поводил пальцами по бороде, размышляя над ее словами, но по лицу его сложно было понять, о чем он думает; у людей, подобных ему, мысли в головах бывают хаотичны, а их поступки лишены всякой логики.
- А что выиграешь ты от этой затеи? - спросил он недолгого молчания.
- Пожалуй, ничего. Но что с того? Я всего лишь глупая малолетняя... Хм... Пигалица, верно?
- Дура ты, - сказал Зарак. - Перекати-поле... От золота нос воротишь, строишь из себя божество милосердия. А у самой за душой и ломанного гроша нет. Мне известно, что жизнь десницы слепого бога полна самоотречения и самопожертвования, но хорошо ли это для тебя? Бегаешь с сабелькой наперевес по свету как голодранка какая! Где твой дом? Скажешь мне, где твое бабское счастье? Вот так... Засохнешь ты скоро от того, что не чувствуешь себя женщиной. Тебе бы мужика хорошего найти, ребенка родить, да перестать совать нос в чужие дела и ходить по лезвию ножа. Разве не хочешь семьей обзавестись, а? - он сложил руки на груди, уподобившись напыщенному божку. - Молчи, молчи... Сам знаю, что к чему. Не мое это дело. Живи как умеешь... Не знаю только того, что говорить поводу золотишка, если храмовники мне вопросы задавать начнут. Может, также посоветуешь чего?
От услышанных слов Тимелла немного растерялась. Слыханное ли дело, чтобы варвары читали нотации цивилизованным людям?! Расскажи о таком какому-нибудь философу и услышишь едкие слова в ответ, а то и вовсе превратишься в посмешище.
- Разве вы не принесли в жертву слепому богу целый город? - спросила девушка, поставив локти на стол и положив голову на сведенные вместе ладони. - Крови пролили много, грех на душу взяли большой. Золотом такой не искупишь. В крайнем случае, скажите им, что лично всадили в сердце старого жреца добрую сталь.
- А ты, стало быть, не при делах, да?
- Я пока еще не известила наставников о проделанной работе. По некоторым причинам, я бы не очень хотела этого делать. Кстати, вы нашли тело Шерхомина?
- Нет. Вероятно, его успели вынести из подземелья и захоронить в какой-то дыре его приближенные. Есть среди них парочка таких, которые, - это я точно знаю, - туда успели спуститься перед тем, как мы захватили город. Ублюдки, меняющие господ как перчатки...
- Должно быть, вы говорите о наемниках.
- О безродных псах, которым я не против был бы лично выпустить кишки, - Зарак усмехнулся. - Но еще успеется, я надеюсь. Ладно, ладно... Я сделаю то, о чем ты меня просишь. Накормлю грязь под своими ногами. Как я уже говорил, за это ты мне еще немного послужишь.
- Кого же мне требуется убить в этом мертвом городе?
- Опять о смерти твердишь, словно мало их за тобой!.. Хватит с тебя убийств.
- Я не очень понимаю...
- Не торопи, дай подумать с чего начать.. Дело не такое уж и простое.
Тимелла промолчала, выжидающе глядя на Зарака. Глотнув из объемной кружки вина, тот заговорил:
- В общем, слушай... Стоял до недавнего времени у границы с Кудултаром торговый городок, под названием Макаста. Жил в нем шустрый парень, выдававший себя за потомка знатного рода, хотя был голью перекатной, без семьи и совести. Хваткий, языкастый... За словом в карман не лез, да себя в обиду не давал. Мечом помахать был не прочь, как заправский бретер. Прохвост, одним словом. Когда племена хайбори перешли реку Гъёлль и стерли тот городишко с лица земли, так его и след простыл. Думал я, что его смерть прибрала, так нет же... Живой оказался! Несколько дней назад этот проныра попался мне на глаза здесь, в Шадуаре. А за ним и смерть по городу пошла...
- Что вы имеете ввиду?
- Я хочу сказать, что паренек этот сильно разозлил одного старика. А старик тот - непростой, да честолюбивый. Один из тех, кого ваш храм давно уже поставил вне законов. Теперь жизнь мальчишки висит на волоске, да волосок этот хлипок.
- Кто это мальчишка? Он ваш родственник?
- Убереги меня боги от таких родственников! Хотя Оммус и называет себя принцем воров, он - плут и мошенник, каких свет прежде не видел. Я еще в Макасте хотел вздернуть его за воровство, но Донар воспротивился. Есть у него, видишь ли, на паренька этого некие планы..., - Зарак замялся, вероятно пытаясь собраться с мыслями, потёр виски. - Думается мне, что в скором времени бросит его в пасть к самому змею... Ты слышала что-нибудь о Сердце Пифона?
Тимелла кивнула, вспоминая те немногочисленные сведения о кристалле, установленном на вершину высочайшей башни, в центре столицы Ахерона, которые имелись в книгах храмовников, посвященных Темным Дарам. По сути дела, то были краткие пересказы древних легенд и распространенных баек, известных даже детям. Что на самом деле из себя представлял камень, называемый не иначе как оберегом империи кхари, толком не знал никто.
- Тогда ты знаешь, что еще ни одному вору не удавалось украсть эту дьявольскую игрушку! - сказал Зарак. - Но Донар одержим идеей отнять ее у колдунов и лишить их главного источника силы. Конечно, он затеял абсолютную авантюру, однако чем черт не шутит?.. Оспаривать решения того, кто возвышается над племенами, я не собираюсь. А тебе скажу прямо: если побережешь парня до того времени, как совет вождей примет окончательное решение, то заслужишь мое доброе слово.
- Раз уж вы решили завести со мной откровенный разговор, то тогда и я признаюсь, что мне пару раз делали подобные предложения, и я отказывалась от них.
- Почему?
- Если бы вы предложили мне возложить чью-то на алтарь старого бога, то я бы долго не раздумывала. Но сейчас другое дело. Спасение чье-то жизни требует определенных навыков, которыми я не обладаю. Я вряд ли гожусь для такой работы; вот и все, что могу сказать.
- В таком случае, мне очень жаль, потому что, я думал, что тебя всем нам послало само небо. Ты ведь вон какую здоровенную тварь упокоила... Неужто с наемными убийцами не справилась бы?
- От спины, выпущенной кем-то в спину, спасти может только воля богов, или счастливый случай. Но хочу, все-таки, спросить: почему вы не желаете приставить к этому пройдохе парочку дюжих молодцев?
- Так ведь вор он! На месте не сидит, по городу бродит как голодный волк, от глаз кроется. Где мне для такого стражу найти? Разве что под замок посадить, да людишек его злобить... Не дело это. Они ведь его за принца почитают! Случись чего, так за ножи возьмутся.
- В таком случае, я могла бы найти и отправить в пасть голодному слепому богу старика, желающего ему смерти. Его и тех наемников, которых он может послать, чтобы разделаться с самозваным принцем воров. Такие поручения мне привычны.
- С живыми то мы и сами как-нибудь разберемся, - голос Зарака стал чуть глуше и приобрел что-то очень нехорошее. - А вот как с мертвыми быть, скажешь мне? - Он осекся, словно осознав, что сболтнул что-то лишнее, уселся за стол, положил руки на столешницу и заговорил чуть ли не шепотом: - Вон их сколько лежит... Без всяких мелочей скажу тебе, что я на всякую нечисть насмотрелся там, на севере. Со многими чародеями дело иметь приходилось. Но здесь бы свои бы головы поберечь!
- Стало быть, старик этот - некромант?
- Он - сущий дьявол! Клянусь копытами Кудултара, если бы я знал, каким образом все обернется, то лично придушил бы проклятого старикашку неделю назад! Все погосты бы обошел, да нечисть повывел! А теперь поздно! Все трупами пропахло!
- Вы знаете его имя?
- Вчера, заявившись ко мне, он называл себя Талтошем.
- Талтош..., - промолвила Тимелла пытаясь вспомнить, где слышала это слово. Кажется, в прежние времена, в землях Шема подобным образом называли завзятых фокусников и алхимиков, способных оживлять восковые фигурки. Они развлекали толпу на рыночных площадях и умели создавать из глины неплохих гомункулов. Любопытно, этот старик тоже умеет оживлять камни? Впрочем, не важно. В отличии от своих бездушных марионеток, святотатец, преступивший законы богов был живым. Значит, на него можно подобрать хорошо заточенную сталь. Нужно всего лишь отправить ворона в старый храм и участь старика будет предрешена. - Но послушайте... Почему вы не желаете, чтобы я его убила?
- Да что ты об убийствах заладила, глупая девка?! Выбрось из головы это! Ведь если ты допустишь хоть малейшую ошибку, то он поднимет всех, Тимми! Всех, понимаешь? Сделает вот так..., - Зарак щелкнул пальцем, - и все! Всем нам придет конец. Я потому и не посылаю дозор в восточную часть города, что там всякое недоброе творится. То тварь какая четвероногая из под земли вылезет, то бродячий труп повстречается...
- Если старик настолько могущественен, то почему он не прибрал Шадуар к своим рукам еще несколько дней назад?
- Откуда же мне это знать? Может быть, ему это было не нужно. Ему, как я думаю, этот паршивый городок попросту не интересен.
- В таком случае, я не очень хорошо понимаю его мотивы. - сказала Тимелла и чуть прикусила верхнюю губу. - Более того, я полагаю, что вы чего-то не договариваете. Это заставляет меня спросить прямо: чего хочет этот кукловод?
- А я скажу тебе. Скажу без утайки: он одержим желанием получить камень, который до недавнего времени хранился на черном алтаре, под Тройными Воротами. Пока этот камень охранял страж, он не осмеливался спускаться в подземелья. Но теперь чудовище мертво.
- Ага..., - чуть слышно протянула Тимелла и не сдержала усмешку. - Могу предположить, что сейчас камень находится у вас. Надеюсь, что вы даже мысли не допускаете, чтобы отдать его некроманту.
- Конечно же отдам, потому, что сейчас речь о моей шкуре идет. Мне он без надобности, сама понимаешь. Но прежде хорошенько со стариком поторгуюсь. Расспрошу кое о чем.
- Я бы не стала...
- А тебя никто и не спрашивает! - грубо отрезал Зарак. По его выражению лица можно было понять, что пререканий он не потерпит. - За свой счет можешь нянчиться с дьяволятами кхари сколько угодно, а в мои дела не лезь! И вот еще что: мне не по нраву то, что ты перечишь каждому моему слову! Осознай свое место, иначе я отменю нашу сделку.
Тимелла подавила тяжелый вздох, задавшись вопросом: по непонятной ей причине боги вложили в руки и ноги этого человека силу, но оставили его голову пустой? Вместо того, чтобы подумать о последствиях тех неразумных поступков, которые он совершает, не в меру суетится и пьет как хауранский верблюд. Жить бы ему в глуши, заниматься охотой... К городам такие варвары непривычны, а в цивилизованном обществе нередко становятся изгоями. Может оттого и бесится, что чувствует одиночество?
- Ладно, оставим разговор о камне, - произнесла она. - Вы говорите, что мое место находится рядом со знакомым вам человеком, насчет которого верховный конну строит далеко идущие планы. Я сделаю, как вы хотите. Но для начала, его следует хотя бы найти.
- Поищешь - найдешь. Вчера дозорные видели этого скользкого типа у бывшего невольничьего рынка, к юго-востоку отсюда. Прежде там много всякого отрепья ошивалось, а сейчас почти никого... Ума не приложу, почему он нашел убежище в той стороне. Это ведь совсем недалеко от восточных ворот! Рядом могильник, к которому боятся близко подходить даже хароны.
- Возможно, живых он боится больше чем мертвых.
- Ха! Уж не меня ли остерегается этот вертлявый пес, а?
- Не думаю, что речь идет о вас, поскольку он обратился к вам за помощью.
- И не только ко мне, между прочим. Поговаривают, что он связался с ворами, которыми прежде Ивась Одноглазый верховодил.
- Мне говорили, что братство клинков сейчас возглавляет другой человек.
- Шерхань Девятихвостый, - сказал Зарак. - Да, это так. Но воры не захотели видеть над собой такого лиходея. Не по их законам живет этот зверь. Да и слухи о нем в последние дни ходят совсем уж нехорошие...
- Какие слухи?
- Поговаривают, что снюхался он с тем самым старикашкой, кукловодом... Уж не знаю, какие дела у него с ним, только тебе бы я советовал быть с ним поосторожнее, да ближе ко мне держаться. Ты, кстати, знаешь, откуда у него взялось такое странное прозвище?
- Не имела желания интересоваться.
- Тогда я скажу тебе. Этот пакостник побывал в девяти городах и повсюду оставил свой след. Его хвосты растянулись по всему Ахерону, до самых Химмелийских гор, где, как поговаривают, находится его логово. Ивась называл его своей правой рукой, хотя я подозреваю, что Шорхань с радостью вспорол бы ему брюхо, будь у него больше храбрости и ума. Ищет он тебя, кошка. Если еще и заступничества Талтоша добивается, то ничего хорошего тебя при встрече с ним не ждет.
- А что же Ночная гильдия? Как же ночные клинки?
- Распалась гильдия, - угрюмо ответил Зарак и развел руками. - Вот так! После того как ты Ивасю кишки выпустила, так и распалась. Клинки и большая часть наемников перешли на сторону Девятихвостого, часть воров ушла из города, искать счастья в других местах. Остальные, вместе со всяким отрепьем подались к Оммусу. А тот и рад! Назвал их своими подданными и затаился где-то...
- На его месте я поступила бы также. Понятно, почему он укрывается в восточной части. Там есть где спрятаться и почти нет людей. Вдобавок, воры хорошо знают эту часть города и могут вовремя предупредить его об опасности. Если Оммус не будет высовываться, то проживет достаточно долго, чтобы искренне пожалеть о том, что сунулся в старые тоннели и навлек на себя неприятности взяв то, что брать не следовало. Но не думаю, что для него что-то изменится к лучшему после того, как вы отдадите лягушачий камень колдуну.
- Обо всем догадалась, значит! - Зарак улыбнулся, вылил из кувшина в кружку остатки вина. - Да, все так... Именно этот пронырливый сукин сын вынес камень из подземелья. А когда в задницу петух клюнул, так сразу у меня объявился! Всунул камень мне в руки, упрашивать начал: Так, мол и так... Пойди, отнеси, потому, что нечисть по пятам ходит, житья не дает! Я и согласился... А что мне оставалось? Мальчишка то ведь нам живой нужен! Уж не знаю, каким образом парень проник в подземелье после того как в Обитель едва не выгорела дотла, но старика он рассердил очень сильно. Ходят слухи, что колдун даже пустил по его следу каких-то зубастых тварей, похожих на гончих псов. А дело то вон как обернулось... Сидит этакая сволочь за крепостной стеной, мнит себя чуть ли не богом каким-то. Камни собирает, ведьмины круги кровью на земле малюет, черные свечи жжет... Говорят, что какого-то истукана собирает. Не знаю, что он там делает, и не имею ни малейшего понятия о тех богах, к которым он взывает, но знаешь что? Он ждет, когда я к нему на коленях приползу, умалять стану! - Зарак указал на окно, как-то по мальчишески хихикнул. - А я не приползу! Вот шиш ему!