Аннотация: Не достигло вершин своего могущества царство ужаса, именуемое Ахероном, но в тени пурпурных башен уже открываются врата в миры, наполненные страданием и безмерным ужасом. Льется человеческая кровь на алтарях и возносятся молитвы богам, именуемым Древними. И играет на человеческих страстях заточенный в бездне первозданного хаоса бог дураков.
Над чем не властен тлен, то не мертво
Смерть ожидает смерть, верней всего.
Абдул Альхазред
Тоскливые крики огромных черных птиц, паривших средь низких облаков, зависших над городом, были едва слышны в переплетении многочисленных узеньких улочек, в скверах и на площадях. Они словно карабкались с вершин мрачных храмов на черные камни мостовых, путались в складках одежд городских обывателей, терялись в оконных занавесях, и рыбацких сетях, заглядывали в распахнутые настежь окна пышных дворцов и убогих глинобитных хижин. А город, который в предзакатный час принимал всякого рода звучания так же, как младенец принимает колыбельные песни матери, готовился отойти ко сну.
Едва ли, впрочем, стоит сравнивать с ребенком конгломерат человеческих страстей и пороков называющийся Пифоном. Он был плотью времен, чьи истоки терялись во мгле тысячелетий, среди руин цивилизаций, не имевших с человеческими ничего общего. Напоминанием о том являлись древние святилища, возвышавшиеся над аккуратной деревянной и каменной застройки по обоим берегам своенравной реки Коцит, среди широких улиц, парков и площадей центральной части города. Мрачные, монументальные храмы причудливым образом гармонировали с остальными строениями, сочетавшими в себе множество разнообразных архитектурных стилей, положенных в основу современного культурного и художественного единства. Но вся эта гармоничность исчезала вместе с четкой планировкой ближе к окраинам, где линии мостовых и тротуаров становились расплывчатыми, а городские кварталы начинали представлять из себя скопище безобразных, неказистых домиков, сточных канав, грязных увеселительных заведений и загаженных улочек.
С безразличием взирал с пьедестала на сочетание архитектурного великолепия и безобразной нищеты каменный змей, высеченный из цельной скалы мастерами древности в ту пору, когда на здешних землях властвовали короли империй, исчезнувших задолго до начала великого переселения народов. Осевшие на берегах Коцита кхарийцы сочли каменного истукана своим покровителем и символом и основали в его тени город, по истечении нескольких веков ставший столицей величайшего из государств современности.
Воистину, ничто не могло потягаться с Пифоном в блеске и величественности пурпурных башен и дворцов. Но ничто не могло сравниться с ним по мерзости и зловонию, исходившему, сдавалось, даже от древних черных камней, лежавших в основе узеньких улочек, широких мостовых и площадей.
Тем не менее, даже в сердце лежащего под сумеречным небом Ахерона неимоверно трудно отыскать торгового переулка гаже, чем тот, по которому вечером сегодняшнего дня шел Орадо. Изредка поглядывая по сторонам, молодой человек старательно обходил ямы с нечистотами, брезгливо кривил губы, когда замечал что-либо, казавшееся ему неприглядным. Сочетание неприятных запахов, исходивших, как будто, от всего, на что падал его взгляд, временами, казалось непереносимым. Поэтому, прижимая к носу платок, периодически задерживая дыхание, Орадо бесцеремонно проталкивался через толпы людей, толпившихся у торговых лавочек и ускорял шаг, минуя лужи, наполненные чем-то, о чем ему невыносимо было даже подумать.
На небольшую торговую площадь, примыкавшую к храмовому комплексу Хатхор, он вышел с чувством гадливости, поскольку за время своего пребывания в нищих трущобах успел изрядно испачкать сапоги в нечистотах. Среди людского столпотворения, к уже привычным ему омерзительным запахам, сразу же добавились другие, не менее отвратительные, вызывавшие тошноту. Источником здешней непереносимой вони являлся обыкновенный рынок - место, неспроста считавшееся рассадником всякого рода заразы, распространявшейся по городу с неимоверной скоростью. Отсюда нередко начинались моровые поветрия, уносившие жизни многих тысяч горожан, а теневые короли руководили шайками правонарушителей всех мастей.
Спору нет, здесь нужно держать ухо востро. Кого здесь сейчас только не встретишь? Высокородные дворяне, купцы, наемники, простолюдины, рабы, мошенники, попрошайки, шлюхи, бездомные... А по вечерам, когда на площади давали свои представления бродячие артисты, тут и вовсе было не пропихнуться. В это время суток музыканты собирали вокруг себя толпы разномастного народу, слуги богатых домов закупались необходимыми припасами, цирюльники и портные зазывали клиентов, продажные девицы выставляли напоказ свои прелести. Тут же, в полутемных палатках обсуждали щепетильные дела люди, скрывавшие свои лица под масками, а менялы позванивали серебром и медью. И все это разномастное сборище, норовило оставить лопоухого доходягу без гроша в кармане. Самым скверным было то, что управы на здешних преступников не находилось, поскольку Сыскной Приказ мало интересовался их деятельностью, взимая дань с теневых королей нищих кварталов. А потому, ступая на черные соборные камни близ храма Хатхор всякий человек, будь он беден, или богат, отдавал себя во власть простого случая - зоркого взгляда вора, или ловкача-мошенника.
Орадо отыскал, родник, огороженный кирпичной кладкой и принялся очищать обувь от грязи в сточной канаве. При этом, он не забывал посматривать на пацанят, крутившихся между торговыми рядами, лобным местом и храмовым комплексом. За этими сорванцами стоило следить особо тщательно любому обладателю туго набитого деньгами кошелька и драгоценностей. Впрочем, до него этой публике, судя по всему, сейчас не было никакого дела, поскольку все внимание маленьких воришек было сосредоточено на хорошо одетом, тучном купце, о чем-то разговаривавшим с менялой. С такого толстосума вполне возможно было содрать неплохой куш.
Взгляд Орадо скользнул по торговым рядам и покупателям, по мраморным колоннам, пилонам и священным ступам, символизировавшим добродетель покровительницы торговли и танцев Хатхор, а потом, остановился на паре угрюмых личностей, сидевших на ступенях древнего храма. Эти люди, одетые в черные одежды, казались не более чем продолжением тени одного из массивных столбов, поддерживавших тяжеловесную арку. Тем не менее, в них без труда можно было распознать приверженцев полузабытых культов, к которым с крайним неодобрением относились представители власти. В былые годы законодатели всерьез рассуждали о том, что следует запретить проведение религиозных обрядов этих отщепенцев в столице, но Триумвират не видел в монашеском братстве угрозы для змеиных храмов, предпочитая говорить о нем как о сборище обыкновенных отступников от истинной веры, погрязших в разнообразных пороках и междоусобных распрях. Жрецы Сета также предпочитали не обращать внимания на слухи о том, что периодически, посредством жутких ритуалов, старообрядцы призывали существ, в которых не было даже слабого подобия человечности.
В то же время патриархи истинной веры умело играли на противоречиях монашеских общин, используя их религиозные расхождения и взаимную вражду в собственных целях. А потому, с молчаливого согласия змеиного Престола, адепты древних богов хозяйничали в кварталах старого города, посредством поножовщины делили территорию и обустраивали в безымянных, заброшенных храмах алтари, у которых совершали отвратительные богослужения. Никого не смущало, что в тени статуи змееликого божества, покровительствовавшего Пифону, процветали культы Цхатогуа, Кеш-Имергала и Ам-Зауда - отвратительных выходцев из иных миров, жаждавших человеческой крови, подстрекавших людей на совершение худших из преступлений. Словно и без того не хватало городским обывателям разнообразной нечисти, вырванной из глубин преисподней в этот мир, посредством колдовства.
Однако, что делают нынешним вечером мерзавцы в черных одеждах на городской площади, близ священных ступ светлоликой богини? Старообрядцы всегда сторонились людных мест и старались обходить стороной храмы младших богов. В дневную пору они обычно и вовсе на улицы носа не показывали, опасаясь встреч с городской стражей. Если же это случалось, то ничего хорошего от них простым горожанам ждать не приходилось.
Жестом подозвав к себе одного из оборванцев, крутившихся неподалеку от лавки менялы, Орадо указал ему на черных монахов.
- Давно они тут?
- Эти? - Мальчишка прищурился. - А вам какое дело?
- Дело, которое стоит пары Принцев, - Орадо извлек из кошелька две чеканные монетки, протянул их оборвышу. - Ну, так что?
- Уже часа три как тут, - сказал паренек, забирая деньги. - Как торговец вестями пришел, так и не уходят.
- Вот оно как, - промолвил Орадо, посмотрев на худосочного, болезненного вида юношу, стоящего на Лобном месте, державшего в руке лоток с корреспонденцией. - Любопытно.
Отпустив мальчишку, он двинулся к лоточнику, разглядывая торговца новостями, стараясь разгадать причину, по которой этот неприглядный с виду человечек привлекал внимание адептов темных культов.
- Покупайте вестники! - кричал тот, размахивая свернутой берестой, скрепленной печатью королевской типографии. - Вести, принесенные черными воронами с разных концов света! От границ Стигии, до вольных городов Бори...! Не проходите мимо! Вести последней недели с крыла черной птицы! Волнения в блистательном Кеми! Раскрыт заговор в метрополии Талунии! Нападение кочевников на вольный город в долине Земри! Не проходите мимо! Покупайте вестники с несорванными печатями королевской типографии! Вести последней недели с крыла...!
- Меня интересуют новости из Стигии, - сказал Орадо, подойдя к юноше. - Что ты там говорил про волнения в Кеми?
- Эта новость стоит денег, господин.
Орадо вытянул из кармана кошелек, открыл и вытащил несколько медяков. Взвесив их в руке, он задался вопросом, стоит ли бередить прежние воспоминания о своих злоключениях в Блистательном городе. Откровенно говоря, молодой человек предпочел бы и вовсе предать забвению все, что касалось его пребывания в государстве, лежавшем к югу от границ Ахерона. Но мысли о своенравной принцессе, обрекшей себя на вечное заточение в древней усыпальнице, часто посещали Орадо с того момента, как он вернулся из Черных песков.
- Сколько?
- Всего один Принц, мональе.
- Покупаю, - Орадо положил на деревянный лоток монетку, взял один из свитков, с которых свисала стигийская печать. Отходить не спешил, хотя было понятно, что ничего необычного в этом лоточнике нет. С виду - типичный распространитель вестей, которому королевская типография платит какие-то гроши за полный рабочий день. Но так ли прост этот задохлик на самом деле? - Сколько дней этой новости?
- Не больше двух суток, - отозвался юноша. - Возьмите еще пару вестников! Уверен, что не пожалеете. У меня есть свежие новости с равнин детей Шема...
- Предложи это кому-нибудь другому, парень. - Орадо разломил надвое алую печать и, развернув свиток, пробежался взглядом по написанному на бересте тексту. На минуту задумался.
Если судить о прочитанном, то выходило, что трон Царя Царей сильно шатался. Старик Амен-Каури стремительно терял поддержку народа и, может статься, что в ближайшее время Темные Пески ожидает смена власти. Жаль, если это и впрямь произойдет. В конце концов, нынешнего правителя Блистательного Города нельзя назвать плохим монархом. Луксорский мальчишка, вознамерившийся сместить с трона своего родственника, не обладает и десятой долей его мудрости. Зато он умело играет на настроениях жрецов змееликого бога, которых Владыка западной Стигии от себя отдалил. В том случае, если служители истинной веры сочтут такую смену власти правомочной, имя низвергнутого правителя окажется вычеркнутым из летописей обычным пером, а потом и вовсе сотрется из людской памяти. Так неоднократно было в истории. И случится еще не раз.
Молодой человек бросил свиток в лоток, стоявший у ног лоточника. Туда же он кинул обломки алой печати, после чего опять посмотрел на старообрядцев, теперь топтавшихся возле священной ступы. Впору снова спросить себя, чем привлекал внимание этих мерзавцев с виду неприметный юноша. Только тем, что он продавал берестяные свитки?
- Как давно ты работаешь на площади? - Орадо повернулся к лоточнику. - Я не видел тебя прежде.
- Несколько дней, - отозвался тот, чуть помявшись.
- А чем занимался раньше? Бродяжничал?
- Бывало.
- И тех двоих, которые топчутся возле храма, ты, наверное, повстречал где-то в подворотнях, - Едва заметно, Орадо качнул головой в сторону приспешников спящих богов. - Они тебе и указали верный путь, правда?
- Я не знаю о ком вы! Там никого нет!
Молодой человек на миг обернулся и, к своему удивлению, монахов не увидел.
- Теперь ты мне точно должен кое-что рассказать, парень!
На щеках у юноши появились пунцовые пятна.
- Кто вы такой?
Орадо улыбнулся, ступил на каменную ступень, ближе к лоточнику.
- Если ты действительно желаешь знать мое имя, то я скажу, - сказал он и быстрым движением руки схватил юношу за шиворот. Потянул к себе. - Меня зовут Орадо.
Услышав это, продавец вестей дернулся назад, пытаясь вырваться из хватки мональе. Рубаха его порвалась и молодой человек увидел цепочку, на которой свисало нечто, похожее на отвратительное насекомое. Что это? Ювелирное украшение? Амулет? Он присмотрелся к вещице, показавшейся из-под разорванного ворота. На первый взгляд, в ней не было ничего особенного (мало ли какую мерзость носят в качестве талисманов люди?) Вот только предмет, прикрепленный к потемневшей от времени золотой цепочке, шевелился. Гадкий скорпион дергал лапками, словно пытаясь освободиться от испещренных мелкими рунами пут, обвивающих его тельце, извивался и размахивал из стороны в сторону хвостом, на конце которого находилась тонкая игла.
Когда-то, перебирая старинные свитки в хранилище библиотеки нынешнего государя, Орадо уже видел изображение похожей твари. На полуистлевшем от времени пергаменте жрец Ам-Зауда - полузабытого бога, покровителя безумцев, приводил краткое ее описание и указывал на исключительную опасность, которую представляет данное создание для человеческой души. Однако, вот уже много веков, как считалось, род человеческий не встречался со столь отвратительными творениями старцев. Даже упоминания о них сложно было найти в старинных преданиях. Но вот поди ж ты...
Интересно, посредством какого омерзительного ритуала выползло из вечной тени то отродье бога дураков, которое вручило эту мерзость полубезумным старообрядцам, ютящимся в подворотнях и в безымянных храмах? Или это подарок самого Древнего? Темный Дар?!
Юноша потянул руку к амулету, но Орадо резко потянул его за шиворот вниз. Не удержавшись на возвышении, лоточник взвизгнул и повалился на камни, оставляя в руках мональе изрядный клок своей одежды. Вся корреспонденция рассыпалась в разные стороны.
- Помогите! - тотчас вскричал юнец, обращаясь к толпе начавших собираться возле Лобного места зевак.
Орадо вздохнул. Судя по всему, по-хорошему поговорить с этим доходягой не удастся.
- Ты ведь знаешь, кто я, - произнес он, склоняясь над торговцем вестями. - И те двое, которые вручили тебе эту дрянь, наверняка, тоже меня знают. Глупец! Думаешь, что они просто так тебе отдали эту мерзость? Что они пообещали тебе взамен? Деньги?
- Я не понимаю о чем вы... Что вам от меня нужно?!
Вместо ответа Орадо сорвал с его шеи цепочку с Ламией, взвесил ее в руке. Обладание этим предметом показалось молодому человеку неестественно восторгающим, повергающим в чувство, которое иначе, кроме как упоением назвать было сложно. Ощущения подобного рода, пожалуй, можно сравнить с интимной близостью с женщиной. Но нет. Это всего-навсего иллюзия. Обычная иллюзия от соприкосновения с Темным Даром, который дает ложные надежды, высасывая при этом из человека все жизненные силы.
Но что, откровенно говоря, он знал об этой бестии? Определенно, в ней имелась какая-то искра жизни. Вот только эта жизнь должна быть весьма далека от понимания обычного смертного. Навряд ли кто-либо из ныне живущих людей, в полной мере ведает об опасности, какую несет в себе создание, пробудившееся после многовекового сна по прихоти заключенных в темницы порождений первозданного хаоса. Зато, если верить древним легендам, одного ее укуса вполне хватит для того, чтобы погрузить человеческую душу в такие глубины ада, в которых обитают лишь сущности, подобные первозданным, полузабытым божествам древности. Там ее - игрушку безжалостных исчадий маракотовой бездны, ожидает только спасительное безумие от беспредельного ужаса, что наполняет бесконечность за порогом осязаемого мира.
Орадо задумался, рассматривая похожее на скорпиона создание. Оно же, не способное разорвать металлические оковы, по-прежнему дергало лапками. Красноватый свет солнца, с трудом пробивавшийся через пепельно-серые облака, едва ли приходился этой твари по нраву.
- Они говорили тебе, что это такое? - спросил Орадо у юноши. - Ты знаешь, какие темные силы возродило к жизни тепло твоего тела?
- Я не понимаю о чем вы! Это всего лишь амулет.
- Не просто амулет, парень. Это часть ритуала жертвоприношения. Эта гадина словно жертвенный нож, который занесли над тобой. Она способна отправить твою душу в такие глубины преисподней, о которых ты не можешь даже помыслить.
- Неправда! Те люди говорили мне, что он придает удачу.
- Отчего же тогда они сами его не носят? - Орадо усмехнулся. - Тебя посвятили одному из самых отвратительных божеств древности. Радуйся, что это демоническое порождение не впрыснуло в тебя свой яд. В противном случае, ты бы совсем пропал, глупец.
- Отдайте, - Юноша протянул к Ламии свои руки. - Отдайте его мне!
Орадо качнул головой, присел на корточки рядом с торговцем берестяными свитками.
- М-да... А зачем тебе эта висюлька? Что ты хочешь с ней делать? Будешь сорванцов из Воровского Треугольника пугать?
- Ничего в ней опасного нет. Ведь я уже два дня ее ношу! За это время я продал почти все свои свитки, вы видите?! Отдайте, мональе! Она приносит удачу, я знаю.
Орадо, не обратив внимания на его выкрики, покачал головой. Должно быть, Темный Дар попал в руки этого паренька аккурат после того, как служители спящих богов провели религиозные обряды в безымянных храмах, в Красном Квартале. Приверженцы черных культов взывали к почитаемой в их среде нечисти каждое новолуние, стараясь вызвать нечто, способное передавать им волю обитающих за гранью осязаемого мира древних богов. На протяжении многих веков их попытки ни к чему толком не приводили, однако два дня назад, похоже, удача им улыбнулась.
Впрочем, удача может и вовсе быть не причем. Ведь в то время юная, избранная Триумвиратом жрица Крови впервые окропила алтарь змеиного бога человеческой кровью. Скрепляя связь со змеиным Престолом посредством жертвоприношения у подножия огромной каменной статуи, она взывала ко всем известным ей богам, в том числе и Ам-Зауду. В ту ночь узник первозданного хаоса вполне мог откликнуться на зов черных монахов и впервые за многие тысячелетия, в качестве посредника, отправить к своим прихвостням одно из многочисленных отродий, обитающих в тени его трона. Вот только этот старец не назывался бы богом дураков, если бы не правил глупцами. Вполне могло случиться так, что из-за некорректно проведенного исполнителями ритуала, вызванная ими тварь зависла на кромке миров и оказалась в своеобразной ловушке, из которой ее способна вызволить только дополнительная жертва. Глупый лоточник на эту роль вполне годится.
Впрочем, тщедушный дурачок только что заявил, что носит при себе Темный Дар вторые сутки. Это не мало, учитывая то обстоятельство, что с него до последнего момента не сводили глаз прислужники Ам-Зауда. Может статься, что он всего лишь носитель, обязанный своевременно выпустить Ламию из ее оков. А уж она, обретя свободу, самостоятельно найдет наиболее подходящую жертву. И горе будет тому, на кого она обратит внимание.
- Удачи не существует. - произнес Орадо. - Есть только воля богов, парень. - Он бросил Темный Дар наземь, придавил его каблуком.
- Вы не посмеете! - Юнец всхлипнул. - Не посмеете. Иначе они убьют вас!
- Меня многие пытались убить.
Орадо приготовился раздавить мерзкую тварь, когда почувствовал сильный толчок в плечо. Охнув от неожиданности, он пошатнулся на пару шагов в сторону, после чего развернулся, намереваясь проучить наглеца, осмелившегося его ударить. Но обнаружив позади себя плохо одетых, немытых людей, едва сдержал проклятие. Чернь, привлеченная разговором благородного мональе с лоточником, обступила лобное место, словно набегающая на одинокий камень морская волна. Люди разглядывали лежавший на брусчатке Темный Дар, перешептывались, указывая то на Орадо, то на торговца свитками, а в их взглядах страх перед шевелящейся в золотых путах тварью многократно превалировал над любопытством.
Каленым железом обожгла мысль, что за лоточником присматривают не только черные монахи. Боги, каким же глупцом он оказался! Следовало сразу уничтожить осколок древнего зла, а не болтать с этим задохликом, привлекая к себе внимание посторонних.
- Скажи нам, мальчик, что это такое? - спросил какой-то старик с растрепанной гривой седых волос, указывая зловещий амулет. - Что это за существо?
- Это мое! - вскрикнул юноша, пытаясь схватить Ламию. Сделать это ему не удалось, поскольку Орадо ногой откинул Темный Дар подальше от торговца свитками, в тень ближайшей священной ступы.
- Их надо сжечь! - громко, истерично произнесла какая-то женщина из толпы. - И этого цыпленка и благородного. На костер их, говорю вам! И дрянь эту сжечь!
Кто произносил эти слова? Хотя, не важно. Единственное, что сейчас имело значение, это то, что собравшийся вокруг сброд желал развлечений. Более того, он желал крови. При мысли о том, на что может пойти вся эта беднота ради кровавого представления, Орадо скривился, словно от зубной боли. Он чувствовал, как зарождается где-то в глубине его души безудержная злоба на скопище нищих, скудоумных ублюдков, так похожих на хищных зверей. Впрочем, не имеет смысла роптать и злиться на кого-либо. В подобных обстоятельствах уместно было бы потянуться и за мечом, но то - благородное оружие. Применять его против безродных остолопов аристократия во все времена полагала для себя зазорным.
Впрочем, для того, чтобы вытащить клинок из ножен, особого труда не требовалось. Куда сложнее было не поддаваться чувствам, а сохранять способность принимать здравые решения. И если сохранялась какая-то возможность словами усмирить толпу, желавшую кровопролития, то ее необходимо найти и использовать.
- Мальчишку не трогайте, - тихо сказал Орадо. - Лучше отведите его к подесте. Если он в чем-то и виновен, то...
Договорить он не успел. Кто-то ударил его по затылку. Второй удар пришелся в спину. На миг молодому человеку показалось, что позвоночник будто разлетелся на сотни осколков, - столь сильной была боль. Не устояв на ногах, он неловко повалился на темные камни.
- Что вы стоите?! - снова вскричала та женщина. - Зовите стражу! Пусть ведут к подесте их обоих! А уж он разберется что делать с ними.
- Не трогайте...! - снова взвыл торговец корреспонденцией, когда какой-то бугай поднял с черных брусчатых камней Темный Дар. Судя по бурым пятнам на одежде, то был здешний мясник. Плохой, должно быть, вояка, но тяжелым мясницким топором, безусловно, владел добросовестно. А может, это и не мясник вовсе, а какой-нибудь сборщик податей, выбивающий долги с помощью кулаков. В любом случае, личность малоприятная. - Заберите цепочку, но отдайте мне талисман. Это моя вещь! Моя! Оставьте! Моя!
Орадо сомкнул пальцы на рукояти тонкого, хорошо заточенного с обеих сторон клинка стилета, покоившегося в дорогостоящих ножнах. Совет лоточника отделить цепочку от Темного Дара показался ему крайне неуместным. Более того, делать этого не стоило ни при каком раскладе.
- Была твоя, - Здоровяк оскалился в улыбке и бесцеремонно оттолкнул юношу в сторону. Тот съежился, втянул голову в плечи, но не произнес больше ни слова. - Ланцы у этой побрякушки, как я погляжу, правда золотые, братцы! А ну, посмотрим..., - верзила снова бросил зловещий талисман на брусчатку, бесцеремонно на него наступил. Задорно ухнув, он вырвал цепочку из маленьких, золотых оков. Раздался громкий хруст и те распались на несколько равных частей, освобождая отвратительную тварь.
Едва бугай отступил в сторону, толпа притихла. Затем, подобно капле воды, упавшей на пол, людская масса начала растекаться в разные стороны от неведомого, внушавшего всем без исключения страх, выходца из древних эпох. Орадо же оставался неподвижным. Какое-то время он молча наблюдал за тем, как освобожденное от своих многовековых уз жуткое существо приподнялось на тонких лапах, покрутилось на месте, словно осматриваясь по сторонам. Повернулось к нему и замерло на месте, приподняв хвост, увенчанный тонким шипом!
Орадо чертыхнулся, обнаружив, что оказался ближе всех к Ламии, потом, чувствуя нарастающую панику, подался к священной ступе. Уткнувшись в нее спиной, он приподнялся, стараясь не провоцировать омерзительное создание на нападение. Не делая резких движений вытащил из ножен узкий, обоюдоострый стилет.
- Вот значит как, - процедил молодой человек сквозь зубы, чиркнув лезвием по брусчатому камню, выбивая из него искры.
Пару секунд спустя, насекомое прыгнуло. Орадо взмахнул стилетом, но сделал это недостаточно ловко, в опасной близости от своей левой руки, на которую намеревалось приземлиться омерзительное создание. Ему удалось рассечь Ламию напополам, обагрив покрытую серебром сталь черной жижей, заменявшей ей кровь. Одна ее часть, подергивая лапками, упала на камни, но другая половина, представлявшая собой длинный хвост с острым, изогнутым шипом, чиркнула его по запястью, оставляя на коже неглубокий, длинный порез. Без промедления молодой человек наступил на изувеченное тельце мерзкого порождения Бездны, с силой вдавливая его в поверхность черного камня. Лишь услышав хруст, позволил себе облегченно вздохнуть и отступить, обращая внимание на притихшую толпу.
- Ну что? - спросил Орадо у торговца берестяными свитками. - Все еще хочешь забрать? Забирай! - он остатки Ламии сапогом и отшвырнул их в сторону лоточника. Немного погодя, с кинжалом в руке, двинулся на толпу изрядно перепуганных людей, - Довольно с вас развлечений. Никаких сожжений сегодня не состоится. И вообще, советую вам, достойнейшие, разойтись по сторонам. Повторять не стану!
Толпа с опаской попятилась от него и только торговец свитками остался стоять возле возвышения. Сейчас в нем нельзя было узнать того перепуганного мальчишку, которого Орадо держал за ворот рубахи. Это был уверенный в себе человек, невесть отчего улыбающийся.
- Глупец, - тихо сказал он. - Ты думаешь, что все закончилось? Как бы не так! Теперь ты обречен, - он указал на кровоточащий порез на руке Орадо. - Но даже если не так, то они знают, кто ты. Они найдут тебя!
- Пусть не надеются на удачу, - ответил Орадо. - А с их кровожадными божками я как-нибудь и сам договорюсь. Так и передай своим хозяевам, парень.
Едва он произнес это, как послышалось звучание лошадиных копыт по мостовой. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понимать, что к лобному месту, приближалась привлеченная криками стража дневного дозора. Орадо не хотелось попадаться на глаза представителям закона, а потому, не мешкая, он вновь сиганул в тень каменной ступы. Затем, держась тени, двинулся вдоль ряда колонн, поддерживавших каменный свод храма Хатхор, в сторону грязного торгового переулка, соседствующего с тем, из которого он недавно вышел на площадь. В то же время принялся натягивать на руки перчатки, тщательно скрывая под ними кровь. В здешних местах водилось немало тварей, которые приходили в неистовство от ее вида, или запаха. К примеру, черные крысы, разносчики опасных болезней, собираясь в стаи, представляли немалую опасность для больных и израненных людей, не способных оказать им сопротивление. Встречи с такими хищными тварями могли сулить прохожим лишь неприятности. Отчасти по этой причине, отчасти потому, что где-то, совсем рядом, находились поганцы, заварившие всю эту кашу, молодой человек не торопился убирать стилет в ножны. Сейчас он готов был порешить тех двоих без всякой жалости.
Ожидания Орадо не оказались напрасными, поскольку очень скоро из мрака раздался скрипучий голос.
- Мальчишка был прав.
На свет тусклого фонаря вышел один из адептов старших богов. Монах был высок и худощав, хотя не представлялось возможным сказать определенно что-то сказать о его телосложении, поскольку черная сутана хорошо скрывала все достоинства и недостатки фигуры. Нечасто можно было повстречать среди старообрядцев бородатых людей, однако этот оказался именно таков, что в свою очередь наводило на мысль о том, что он обладал в братстве некими привилегиями, не являясь простым исполнителем ритуальных обрядов. Глубоко посаженные глаза были почти не видны под капюшоном, но если судить по отнюдь не скуластому лицу и скошенному подбородку, в этом человеке было больше крови от северных варваров, чем от благородных кхари.
- Он был прав, - повторил бородач. - Ты можешь не дожить до рассвета.
Долго не раздумывая, Орадо шагнул монаху навстречу и коснулся его шеи острием кинжала. Глаза бородача расширились от удивления, когда молодой человек схватил его за ворот одежды и резко потянул к стене ближайшего дома. Капюшон слетел с головы старообрядца и взору Орадо открылось лицо человека изможденного неизлечимой болезнью, от которой до сих пор не находилось лекарства. Синева губ, шелушащаяся кожа на лице и рыжеватые пятна на щеках свидетельствовали о наличии у него скоротечной рыжанки.
Ах вот оно что?! Сукин сын, подхвативший пагубную заразу в какой-то из городских трущоб, даже не являлся посвященным в монашество! Он был смертником, принятым в Братство на правах послушника. Если верить распространенным в городе слухам, то подобные отщепенцы выполняли для представителей темных культов самые опасные поручения, связанные с устранением неугодных личностей. Не редко они, обреченные на скорую смерть, носили под сутанами жертвенные ножи, которыми не гнушались пользоваться при всяком удобном случае. Воистину, будет достоин похвалы тот храбрец, который пожелает избавить Пифон от всех этих подонков. Вот только какой безумец ради столь благой цели согласится навлечь на себя гнев монашеской общины и взойти на плаху, подставляя голову под топор палача?
- Вы все это подстроили, верно? - спросил Орадо. - Тот мальчишка был всего-навсего наживкой, на которую, как вы полагали, клюнет хищная рыба вроде меня. Ваши надежды оправдались, - Орадо горько усмехнулся. - Теперь я вижу, что Ам-Зауда не зря называют богом глупцов.
- Хищная рыба, - бородач усмехнулся. - Да, это подходящее название для такого как ты. Мы следили за тобой многие месяцы прежде чем получить разрешение старейшин на твое убийство. Но ты не дурак. Совсем не дурак, если обо всем догадался, - Неожиданно он рассмеялся и подался вперед, словно провоцируя Орадо полоснуть его по ничем не защищенному горлу. - Ты хочешь порешить меня, парень? Давай! Я не против. Боги определили мою участь уже давно, как ты понимаешь, а Жрица Крови давно уже пропела надо мной свою песню. Мне нечего терять.
- Убить тебя очень просто. К примеру, можно вытащить меч и накрутить на него твои кишки. А можно пустить кровь во славу Ам-Зауда вот этим клинком, - Орадо прижал лезвие стилета к гортани бородача. - Я утащу тебя вслед за собой в такую бездну, куда не заглядывают даже демоны из последнего круга ада. Выбирай.
В этот момент из темноты вышел другой человек в черной сутане - юноша лет восемнадцати с лицом, покрытым ожогами. Судя по их синюшному цвету, то были последствия каких-то неудачно проведенных химических опытов. Орадо немало слышал о том, что в подземельях безымянных храмов черные монахи проводят какие-то эксперименты с разнообразными жидкостями, пытаясь создать снадобья, способствующие общению их с потусторонними силами. Многие из алхимических опытов заканчивались крайне плачевно для оккультистов, но мало кому в голову приходило жалеть этих религиозных фанатиков, не знающих где провести черту между верой и наукой.
- Мы видели, как расправился с Ламией и серьезно воспринимаем твои угрозы, еретик, - слегка охрипшим голосом произнес юноша. - Опусти свое оружие. Мы не желаем тебе зла.
- Вы не монахи, - ответил Орадо. - Вы всего лишь послушники, выполняющие приказания главы общины. Он отправил вас на убой, словно скот, зная с кем придется иметь дело.
- Даже если так...
- Если так, то почему я должен вам поверить?
- Потому, что ты уже обречен на скорую гибель. Нам незачем убивать человека, на котором стоит печать скорой смерти.
- Значит вы, люди с чистыми лицами, не оставили мне выбора. Вы и сами, считай, покойники. Сейчас я убью его, а потом тебя. Итак...
- Не делай того, о чем потом пожалеешь! - спешно произнес юноша, бледнея. Ему, похоже, было что терять. - Выслушай меня. Не скрою того, что все произошедшее на площади не вписывалось в наши планы. Ты уничтожил Темный Дар, который мы обязались хранить и это, конечно же, вызовет гнев старейшин. Боюсь, что их гнев коснется всего Братства, а не только одной общины. Лично мне это грозит отлучением. Мы все оказались в ужаснейшем положении, как ты понимаешь.
- Не дави на слезу.
- Послушай, давай попробуем рассуждать здраво? Надеюсь, что яд Ламии не помутил твой рассудок и поступишь разумно, если хочешь дожить до рассвета.
- Хочешь сказать, что у меня есть шанс в полной сохранности выкарабкаться из этого дерьма?
- Полагаю, что есть. Ты должен пойти с нами и встретиться с нашим господином. Люди, отмеченные Темными Дарами обладают качествами, которые могут быть полезными для великих старцев. Возможно, что наши хозяева, будут милостивы к тебе, твоя жизнь окажется долгой.
- Что они могут мне предложить?
- Выбор, - сказал послушник, к горлу которого Орадо прижимал лезвие остро заточенного кинжала. - Тебе будет оказана великая честь, презренный еретик. Ты станешь единственным из простых смертных, кому доведется сегодня увидеть посланца царя царей. Сейчас я не вижу в твоих глазах страха, но будь уверен, что в скором времени на лице твоем отразятся все оттенки ужаса, доступные для человека. Ты поймешь, насколько велика бывает...
- Слушать всю эту белиберду мне уже не раз доводилось, а потому закрой рот, если не желаешь получить улыбку от уха до уха, - зло прошептал Орадо и повернулся к юноше с обожженным лицом. - Твой друг мне не нравится. Он слишком много болтает. Теперь говорить будешь ты, парень. Это понятно?
- Понятно.
- Мне не известно какую тварь вы оба называете своим господином, но не думайте, будто я, при встрече с этим отродьем, проникнусь худшим из кошмаров, или начну петь ему хвалебные дифирамбы. Скажу более: вам уже удалось меня разозлить, а это значит, что хорошего от меня всей вашей братии ждать не стоит. Сейчас я говорю с тобой лишь потому, что пока еще не пришел к окончательному выводу относительно убедительности твоих слов. Ты утверждаешь, что жить мне остается до утра? Я готов в это поверить. И пока у меня остается надежда прожить то количество лет, что мне было отмерено судьбой, я буду последовать твоему совету. Но не вздумай играть со мной в какие-то игры, слышишь, мальчик? Тебе, разумеется, известно кто я и как отношусь к вашей ублюдочной породе.
- Я знаю кто ты, Орадо Кастильский, - ответил юноша. В его сбивчивом голосе угадывалось что-то лихорадочное, близкое к панике. Должно быть, сейчас он пытался совладать с внутренней тревогой, поскольку испытывал страх перед человеком, которому также, как и его напарнику, нечего было терять. - Люди называют тебя чернокнижником, но кому, как не нам знать, что это ошибочное мнение? К тому же, все в братстве полагают, что ты не убийца. Убивать безоружных ты не способен.
Орадо с добродушной улыбкой потрепал по щеке бородатого послушника, убрал кинжал от его горла. Старообрядец сразу же провел ладонью по тому месту, к которому только что было приставлено остро отточенное лезвие. Лишь убедившись в том, что кожа на шее не повреждена, он позволил себе облегченно вздохнуть.
- Я вижу, что ты проявляешь благоразумие, - сказал юноша. - Ступай за нами. Тот, кого мы называем своим господином, находится в своей обители. Пусть он сам решает твою судьбу. Если он сочтет тебя полезным себе, ты будешь жить.
Послушники двинулись по переулку, старательно обходя нечистоты, а Орадо двинулся следом за ними, задаваясь вопросом о том, в какую клоаку эти мерзавцы его ведут и сколь глубоким на этот раз был чан с дерьмом, в который он с головой окунулся на этот раз.
- Мы идем в один из ваших храмов, я полагаю, - проговорил молодой человек после того, как узенький переулок, по которому они шли, перерос в достаточно оживленную, ухоженную улицу, по обеим сторонам которой возвышались дома в несколько этажей, сложенные из серого камня. - Позволю себе заметить, что Красный квартал находится на другом конце города. Путь через трущобы займет несколько часов.
- Именно поэтому вы поедете на экипаже, - сказал юноша. - Я свое дело сделал и скоро избавлю вас от своего общества. Анхор будет сопровождать тебя, хищная рыба, до самой обители.
- Значит, ты не поедешь с нами?
- Зачем? Ты, конечно, можешь меня сейчас посчитать обычным трусом, но я лучше буду трусом в твоих глазах, чем мертвецом и верным последователем бога дураков, не сумевшим выполнить некие наложенные на себя обязательства. В отличие от Анхора мне пока еще есть что терять.
- Да здравствует разум, - отозвался Орадо с презрительной миной на лице. Ему подумалось о том, что ближе к полуночи бог дураков не досчитается одного из преданных ему адептов.
Юноша махнул рукой останавливая двухместный экипаж, подошел к сидевшему на козлах кучеру и некоторое время говорил с ним, указывая маршрут и обсуждая цену. Потом повернулся к Орадо, махнул ему рукой, приглашая занять салон.
Следующие полчаса, пока двуколка колесила по городским улицам, Орадо провел в полном молчании, раздумывая над своим положением. Разговор с хозяином религиозных фанатиков-отщепенцев казался молодому человеку чем-то бессмысленным, поскольку ничего путного тот, разумеется, предложить ему не сможет. Глупцы, полагающиеся на всесилие отродья Ам-Зауда, должно быть, попросту не понимают, что это всего лишь обычная игрушка старших богов, не обладающая их мудростью и возможностями. Разума в нем намного меньше, чем ярости и безумия, поскольку в основе всякого разумения лежит гармония мыслей и расчет, а именно это противоречит самой сути первозданного хаоса, в котором, до недавнего времени, обреталась та сущность. Много ли может знать о Темных Дарах демоническое существо, обладающее мозгом лягушки и подчиняющееся исключительно инстинктам, заложенным в него первозданной природой?
Конечно, не имеет смысла говорить с отнюдь не блещущей интеллектом, нечестивой мерзостью, слушая ее наполненные лестью, или угрозами речи. Однако, в нынешнем своем положении Орадо не видел причин и избегать этой встречи. Как ни крути, все сведется к одному, а значит терять ему уже нечего. В подобных ситуациях людям сложно найти причины не поддаться соблазну и не ввязаться в очередную авантюру, на которую не отважится пойти кто-то, обладающий здравым рассудком.
Но кто же он такой, этот старец, заточенный в первозданном хаосе? Если верить писаниям, то Ам-Зауд весьма своеобразен в общении с обычными смертными. Он играет на несовершенстве человеческого разума, находя изъяны в цепях логических рассуждений, обращая мудрецов в безрассудных идиотов, а дураков - в вернейших своих подданных. Десятками тысяч лет этот Древний наполнял свою свиту душами умнейших людей, выуживая их из упорядоченности в хаос посредством сетей, сотканных из сложнейших математических вычислений и неопровержимых доводов. И всякий раз его жертва, вступая в игру разумов, совершала глупейший просчет, который погружал ее в бездну безрассудства, что простирается у подножия трона бога дураков.
Зная это и понимая, какой противник ему противостоит, Орадо отнюдь не собирался полагаться на здравый смысл. Быть может, - говорил он себе, - куда проще было бы найти выход из создавшегося положения, обладай он разумом обреченного на вечное безумие, неиствующего Азатота.
Орадо глянул на рукоять тонкого кинжала, торчавшую из-под складок шелковой манжеты, подавил тяжелый вздох. Рассудив, что самым верным решением, в сложившихся обстоятельствах, возможно, будет отдаться на волю случая, он, с видом полной покорности судьбе откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
Между тем, экипаж пересек центральные, благополучные районы города, в которых предпочитала селиться аристократия, миновал храмовый комплекс змееликого бога, по своим размерам сопоставимый с каким-нибудь небольшим городком, преодолел несколько скверов и двинулся на север, все дальше углубляясь в бедняцкие районы. Судя по всему, возница хорошо знал эти места. Он направлял двуколку по кротчайшей дороге прямо к побережью небольшой янтарно-прозрачной речушки, называвшейся Хоркой. Стоявшие вдоль нее пурпурного цвета башни считались старейшими из всех, воздвигнутых в Пифоне за последнюю тысячу лет. Поговаривали, что некоторые из них существовали с допотопных времен, будучи построенными во славу каких-то валузийских, давно позабытых богов. Но не осталось ни одного достоверного документа, настолько древнего, чтобы в нем указывались имена архитекторов этих грандиозных сооружений. Имелись лишь дошедшие из глубокой старины легенды, в которых фигурировали гиганты - строители и великие цари, по приказанию которых возводились эти каменные колоссы. В шатрах кочевников, бродивших по серым равнинам, поговаривали о том, что далеко на востоке, в заброшенных городах Озерного края имеются похожие башни, выложенные из черного камня, однако строителями их были не люди а существа со змеиной кожей, представители расы, существовавшей на земле задолго до появления первого человека.
Верить тому, или нет - каждый решал для себя сам. Орадо же относил подобного рода рассуждения не к вопросам веры, а к научным изысканиям, в частности, к набирающим в последние годы популярность археологии и этнографии. Он и сам не упускал случая побродить по Красному кварталу, исследуя древние подземелья, или руины черных храмов, в которых ютились бедняки и приверженцы старых, причудливого вида богов. Последние, по его мнению, были полусумасшедшими изгоями, предпочитавшими жить в выдуманном ими мире и поклоняться причудливым тварям вроде существа со слоновьим хоботом, или похожим на цикад созданиям, прилетевшим некогда со звезд. Впрочем, каким образом можно отделить вымысел от правды, зная, что среди обычных сказочников и шарлатанов встречаются настоящие колдуны и некроманты?
Уже совсем стемнело, когда двуколка остановилась близ одного из полуразрушенных, не имеющих названия храмов, окруженного со всех сторон невысокой деревянной изгородью. В здешних местах Орадо доводилось бывать пару лет назад, однако с тех пор тут многое изменилось. Исчезли высокие развесистые вязы и небольшие постройки, камни которых, скорее всего, растащили для собственных нужд здешние обыватели, зато появилась неказистая мельница, к которой вдоль берега реки тянулась на удивление качественная дорога. Но все также несло тухлой рыбой от рыбацких хижин, стоявших у самой кромки воды и чайки кружили над горами мусора, состоящего из разнообразных отбросов, скапливавшихся на берегу здешней реки столетиями.
Неожиданно, Орадо задался вопросом: по-прежнему ли в двух кварталах отсюда, на Липовой улице, стоит кабак, в котором старая Нэн угощает стражей порядка кислым вином? Выпить кружку эля сейчас, для храбрости, совсем не помешало. Совершать на трезвую голову поступки, граничившие с безумием, представлялось ему верхом безрассудства, от которого, впрочем, пока еще не поздно отказаться.
Вылезая из повозки Орадо глянул на частично обвялившийся купол храма, попытался вспомнить расположение залов сооружения, которое послушники называли своей обителью. То было ничем не примечательное строение, состоящее из пары складских комнат, узенького коридора, что вел к залу, богато украшенному старинными фресками. Если верить россказням здешних старожилов, посвящен этот храм был какой-то воительнице, которую в период становления Ахерона жрецы возвели в ранг младших богов. Хотя много веков уже не существовало того странного, воинственного культа, по-прежнему в главном зале располагаются огромные статуи со стертыми от времени ликами - крылатых дев с мечами в руках. Причудливые изваяния частично рассыпавшиеся от гнета лет, стоят вдоль стен и лежат на полу, средь растрескавшихся обломков камней. Одна из накренившихся культовых статуй накрывает тенью большой, круглый алтарь, стоящий в небольшом углублении. К алтарю ведут лестницы, на каждой из которых имеется по пять ступенек, но это второстепенная деталь. А вот наличие каменных истуканов может быть весьма кстати. Ловкий человек вполне способен взобраться на крыло одной из дев, а оттуда спрыгнуть прямо на жертвенный камень.
Тьфу! Баловство одно. Забава для молодых идиотов, для которых не писаны законы.
Пока возница медленно разворачивал двуколку на дороге собираясь отправиться на юг, Орадо пытался разглядеть в потемках, близ древнего храма, людей, но никого не увидел. Старые развалины выглядели заброшенными в той же мере, в какой он видел их несколько лет назад. Судя по всему, старообрядцы, поселившиеся под сводами этого храма даже не выставили дозор. Беспечные глупцы воистину были достойны своего бога.
Орадо повернулся к послушнику и произнес:
- Это настоящее захолустье. Неужели тот, к кому ты меня поведешь, находится здесь?
- Да, я же сказал, - раздраженно ответил бородач. - Когда-нибудь мы отстроим это святилище и превратим его в настоящую обитель старых владык этого мира!
- Когда-нибудь это может и случится. А сейчас там, внутри, есть еще какие-нибудь недоноски вроде тебя?
- Конечно. Приближается полночь и начинается служба. Все готовятся к чтениям ритуальных текстов.
- И много их?
- У нас большая община.
Орадо захотелось расхохотаться, глядя в глаза приспешнику бога дураков, но сдержав свой порыв он всего лишь сказал:
- Тогда ты мне больше не нужен.
Тут же, быстро вытащив из ножен узкий стилет, молодой человек со всей силы ударил рукоятью Анхора в висок. Негромко вскрикнув, тот медленно опустился на землю. Чуть позже Орадо позволил себе презрительно сплюнуть и мстительно пнуть послушника ногой по голове, окончательно лишая олуха сознания. Этот подонок, - думалось ему, - вполне был достоин смерти. Но в ближайшее время она и без стороннего участия возьмет свое. Зачем ее приближать?
Ставший свидетелем произошедшего возница, со всей мочи хлестнул плеткой коней и погнал их прочь от старого храма. Вид узкого клинка, блеснувшего в свете луны, заставил этого человека сделать единственно верный, как ему казалось, вывод из произошедшего: Произошло циничное убийство.
Впрочем, разубеждать его Орадо не испытывал никакого желания.
Экипаж еще не скрылся из виду, когда он оттащил бесчувственное тело Анхора в тень и принялся обыскивать его, попутно вспарывая и стягивая со старообрядца сутану. Найдя изогнутый жертвенный нож, коим жрецы режут на алтарях животных, Орадо отбросил его далеко в сторону, рассудив, что в руках умелого противника, обладающего навыками владения холодным оружием, такая вещица вполне могла сравняться с боевым клинком. Одежду послушника он натянул на себя чуть позже, найдя ее достаточно тяжелой и неудобной. Однако, молодой человек очень быстро убедил себя в том, что долго ходить в этом тряпье не доведется.
Орадо натянул на голову капюшон, спрятал кинжал в рукаве и, войдя под своды старого храма, двинулся по знакомому ему с давних пор коридору. Двигался он достаточно быстро, почти не обращая внимания на людей, ходивших по анфиладам, совершающих какие-то ритуальные церемонии и не слушая молитвенные песнопения тех, кто склонялся перед чудовищного вида изваяниями, в которых от облика человека было намного меньше, чем от внешнего вида хладнокровных тварей. Последние несколько метров преодолел почти бегом, уже не опасаясь привлечь к себе чье-либо внимание. Он бесцеремонно оттолкнул прочь от себя какого-то монаха, случайным образом преградившего ему путь к скрытому в темноте центральному залу, после чего на ходу стянул с себя тяжелое монашеское одеяние и нырнул по ступенькам в полутьму.
Хотя близ жертвенного алтаря не горело ни единой свечи, лунного света, проникавшего сквозь прорехи в растрескавшемся, готовом обвалиться куполе, хватало, чтобы разглядеть полупрозрачную тварь, распластавшуюся на полу, в самом центре зала. Больше всего эта мерзость, утопающая в собственных нечистотах, походила на выброшенную на берег огромную медузу. Ее можно было бы и вовсе принять за таковую, если не учитывать наличие длинных щупалец, а также множество отростков, выступающих из студенистого тела. Самые мелкие из них поднимались вверх, словно пытаясь дотянуться до потолка, те, которые подлиннее - шевелились из стороны в сторону, скользя по полу и стенам, словно силясь нащупать рядом с собой что-то... Или кого-то?
О том, как монахи здешней общины именовали мерзопакостное создание, и какое место оно занимало в иерархии свиты Ам-Зауда, Орадо не имел даже малейшего представления, поскольку никогда прежде не сталкивался с чем-то подобным. Но по причинам, которые нельзя было назвать естественными, он знал, что на данном этапе своего существования это порождение первозданного хаоса было слепым и беспомощным. Оно просто существовало, наверное, даже испытывая неимоверную боль от пребывания на границе двух миров. И, тем не менее, отчасти материализовавшееся демоническое создание, обосновавшееся в старом святилище, каким-то образом ведало о том, что Орадо находился где-то рядом. Только это имело значение для него сейчас, а не песнопения прихлебателей Ам-Зауда. Кровь человека, отравленная ядом Ламии - следствие недовершенности ритуала жертвоприношения, проведенного адептами бога идиотов, отчасти лишала его разума, приводила в исступление. Поэтому выходец из бездны первозданного хаоса дергался из стороны в сторону, извивал щупальца в нетерпении, желая обрести свою настоящую плоть. Единственное, чего он сейчас хотел - смерти того, чье имя было произнесено у алтаря в момент проведения ритуала жертвоприношения.
- Ты пришел, маленький крысеныш...! - прозвучал в голове Орадо неразборчивый голос посланника бога дураков. Непомерно разбухший слизень сказал что-то еще, но молодой человек его не слушал. К своему удивлению, он поймал себя на мысли, что сейчас, к отродью Ам-Зауда, не ощущал ничего кроме жалости. Не осталось даже всепоглощающего чувства мести, которое привело его в этот оскверненный храм. Имелось только сочувствие по отношению к жутковатой твари, которую неразумные люди вырвали из привычной ей среды обитания и обрекли на слабое подобие жизни в мире, который ей был чужим и который ее... Пугал?!
Великие боги! Более жалкого создания, чем этот раздувшийся пузырь Орадо еще в своей жизни не встречал. Вероятно, он даже окажет этому чудовищу услугу, избавив его от необходимости существовать в убогой телесной оболочке, средь собственных нечистот и обломков каменных статуй. Для этого требуется только придерживаться ранее составленного плана.
Крылатые истуканы, как предполагалось, оставались в том положении, в каком Орадо их видел в ту пору, когда бродил по храму, исследуя его помещения и делая зарисовки внутреннего убранства. Он с разбегу взобрался на крыло одной из безликих дев, после чего спрыгнул на жертвенный алтарь. И уже с него, преодолев в прыжке несколько метров, опустился на желеобразную массу, утопнув в ней практически по колено, пачкаясь в вязкой слизи. Узкий клинок с чавкающим звуком вошел в отвратительный студень и из колотой раны потекла тягучая жидкость, в свете луны казавшаяся черной. Обычное оружие, скорее всего, не причинило бы миньону Ам-Зауда никакого вреда, но кинжал, который Орадо держал в руках, был помечен кровью Ламии - твари, которая по древним поверьям была способна безвозвратно отправить в пределы первородного хаоса даже младших из богов. Этот единственный удар, бесспорно, должен стать для нечестивого создания, почитаемого старообрядцами, смертельным.
В таком случае, дело сделано! Жертва богу дураков принесена. Пусть она оказалась не такой, на которую рассчитывали адепты полузабытого древнего культа, но вполне достойной покровителя идиотов. Возможно, после того как инородная тварь сдохнет и отправится в пасть к породившему первозданному хаосу, боги окажутся милостивы к самому Орадо и позволят прожить долгую жизнь. Если конечно, он не окажется столь нерасторопным, что попадет под удар одного из многочисленных отростков выходца из тени трона Ам-Зауда. Воистину, это будет финал, достойный верного последователя бога идиотов.
Орадо выдернул клинок из вязкой массы, перекатился по шарообразному телу вниз, спрыгнул на пол. Омерзительное существо завопило, осознавая близость своей смерти. Его крик исходил, как будто, отовсюду, из каждой щели и тени в огромном, давно уже утратившем большую часть куполообразного свода зале, заглушая все прочие звуки. Казалось невероятным, что это звучание способен был издавать огромный комок слизи, не имеющий рта, или чего-нибудь, хоть в малейшей степени его напоминающего. Чуть погодя раздался громкий хлопок, вслед за которым одно из щупалец бившегося в предсмертной агонии отродья Ам-Зауда ударило по накренившейся статуе безликой крылатой девы. Пару секунд спустя та с грохотом обрушилась на пол, едва не расплющив своей массой посланца из иных миров.
К этому моменту Орадо уже взбирался по растрескавшимся ступеням наверх. У самого выхода из зала, борясь с тошнотой, он обтер подошвы о каменный выступ, избавляясь от прилипших к обуви комьев отвратительной слизи, после чего быстрым шагом двинулся в коридор, где нос к носу столкнулся с несколькими религиозными фанатиками, спешившими на крик смертельно раненного посланца бога дураков. Оторопевшие от неожиданности старообрядцы, уставились на Орадо, выскользнувшего из полумрака на свет немногочисленных, лампад и свечей, когда он немилосердно ударил ближайшего из них ногой в пах и оттолкнул прочь с дороги того, который стоял за спиной собрата. В довершение, молодой человек ударил рукоятью стилета по голове того из монахов, который попытался вытащить из-под сутаны жертвенный нож. На остальных, не решившихся вставать у него на пути, Орадо вовсе не обратил внимания, торопливо двигаясь к выходу.
Ему удалось преодолеть не более десятка шагов, когда старый храм стал напоминать потревоженный медведем пчелиный улей. Со всех сторон послышались крики и ругательства, а узкий проход начала быстро заполнять братия в черных облачениях, вооруженная чем попало. Некоторые религиозные фанатики держали в руках молотки, другие - кухонные ножи, дубины и даже вилки. Такое оружие (как и сама ситуация, в целом) могло бы представляться стороннему наблюдателю смешным и нелепым. Орадо, однако, было не до смеха, поскольку численность всех горе-вояк перевалила за два десятка, а справиться с таким количеством воинственных подонков было бы непросто даже бывалому воину. Стоило учитывать и то обстоятельство, что эффективно использовать в узком коридоре меч не казалось возможным. Оставалось лишь надеяться на тонкий стилет и собственные навыки владения столь специфическим оружием в ограниченном пространстве.
Короче говоря, дело - дрянь.
Позволив себе поразмыслить над создавшимся положением пару секунд, молодой человек сорвал с петли лампаду и обрушил ее на голову ближайшего противника, подбежавшего к нему со стороны зала. Горючая жидкость быстро растеклась по черной сутане, а огонь охватил одежду религиозного фанатика, заставив того живо позабыть обо всем, кроме спасения собственной жизни. С испуганным криком монах принялся сбивать с себя быстро разгорающееся пламя, тем самым, превратившись в помеху для людей, пытавшихся подойти к Орадо со стороны алтарной части. А когда запахло паленым мясом и крики охваченного огнем старообрядца стали напоминать поросячьи, у монахов попросту не осталось другого выхода, кроме как заняться тушением огня на одежде своего собрата.
Тем временем, Орадо, пинками и затрещинами, теснил стоявших впереди олухов к выходу. На его счастье, путь наружу преграждало всего пять, или шесть старообрядцев. Тесный коридор и тяжелое монашеское облачение не позволяли им оказывать значительное сопротивление человеку, обучавшемуся у наставников, всю свою жизнь посвятивших воинскому ремеслу. Настоящих воинов среди этих мерзавцев, как он и ожидал, не оказалось. Единственное, на что их хватало, это на выкрикивание проклятий в отношении еретика, преступившего порог обители посланца старших богов и на размахивание нелепым оружием.
Оказавшись вытесненными за порог храма самые рьяные из приверженцев бога дураков все еще тщетно пытались достать Орадо ножами и дубинами. Но, судя по всему, теперь они надеялись на удачу больше, чем на мастерство, в то время как другие, наиболее разумные, держась за их спинами, не поскупились на угрозы и оскорбления.
Когда молодой человек вытащил из ножен меч, воинственный пыл приверженцев темных культов напрочь иссяк. Вид длинного, хорошо заточенного клинка заставил их задуматься о целесообразности дальнейшего сопротивления. Одни встали как вкопанные, не зная, что делать дальше, а прочие, понимая, что с таким недругом совладать не удастся, вовсе попятились назад. Орадо также отступил к покосившейся от времени деревянной калитке, не сводя глаз с толпы, топтавшейся близ арочного входа в здание. Потом, выбрав удачный момент, он припустил бегом по дороге в сторону, противоположную рыбацкому кабаку.
Стража ночного дозора подъехала к месту происшествия незадолго до полуночи. Солдаты долго, безрезультатно обследовали территорию, прилегающую к древнему храму, после чего местный подеста распорядился разослать по округе наряды в поисках свидетелей случившегося переполоха. Но местные рыбаки мало что могли рассказать о произошедшем, а единственные улики, которые обнаружили стражники, включали в себя жидкость непонятного происхождения, разбрызганную по полу, вокруг измазанного кровью жертвенного алтаря, осколки старинной лампады в коридоре и также обломки рухнувшей с постамента крылатой, каменной девы. Вопреки свидетельствам перепуганного извозчика, дознаватели не нашли тела человека, якобы убитого близ дороги. Дело закрыли за отсутствием состава преступления, а возницу, давшего ложные показания, высекли розгами. По всей очевидности, это был единственный человек, всерьез пострадавший нынешним вечером в Красном Квартале, близ старого, заброшенного храма, неподалеку от улицы, называемой Липовой.