Киндулов Лев Николаевич : другие произведения.

Сингулярность

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая часть, рабочая пока.

   С И Н Г У Л Я Р Н О С Т Ь .
  
  
   Ч а с т ь 1.
  
   П О И С К .
  
  
   - Для тех, кто слышит о нем впервые. Хотя, думаю, таких уже не осталось.
   Траум обвел всех сидящих усталым взглядом, вздохнул и неспеша продолжил:
   - Он завет себя Бонусом. Или Боном. Проблемы с ним начались около пяти лет назад. Характер взлома защитных систем, тактика внедрения в сладжи предполагает именно этот срок. В сферу его интересов преимущественно входили последние достижения нано, пико технологий. Вот лишь некоторые из его удачных взломов за прошлый год.
   Траум открыл старомодную папку с бумагами и, нахмурившись, принялся читать:
   - Киото. Склад лабораторий роботехники "Тошиба". Электронной почтой получена документация на перевод двух блоков паранейрональных сладжей на завод по производству персональных компьютеров в Осаке. Блоки были отправлены, и далее их след затерялся. Особенность: вся информация о переводе стерта из памяти компьютеров. Картина похищения воссоздана только на основании показаний кладовщика и двоих грузчиков. Заказ грузоперевозки отслежен: компания "Тоно". Информация о выполнении из компьютера компании стерта. Ущерб компании "Тошиба" составляет 230 тысяч долларов. Официально не подтвержден.
   Осло. Филиал "Локхида". Лаборатория криогенного оборудования. Похожим образом из нее исчезло два фургона Дюаров с жидким азотом, спектрограф Омена и другие приборы на общую сумму 120 тысяч долларов США. Никакой информации в компьютерах.
   Бьохен, Германия. Похищен нанокинетический электронный сканер из института Бермена.
   Пхеньян. Лаборатория "Самсунг Электроникс". Взломан сервер и извлечена информация о последних ниробусах и геритронных ячейках. И так далее и тому подобное.
   Траум захлопнул папку и оттолкнул ее от себя.
   - А теперь о главном его "достижении". До сих пор эта информация была секретной.
   Траум выдержал паузу.
   Лица смотрящих на него людей были похожи на белые круглые льдины, плывущие по темной воде. Они были неестественно бледными. Такой эффект давал светящийся молочный потолок. А черные стены обрамляют каждое из них траурным бархатом.
   "Они уже боятся, - думал в этот момент Траум, - они трясутся за свои деньги".
   Цвет наций, элита разума, гении бизнеса смотрели на него обрюзгшими физиономиями, толстыми и впалыми щеками, тройными подбородками и острыми кадыками, с надеждой и страхом.
   - Бонус выкрал пласт с полной технической и эксплуатационной информацией о квантовом шифровальном компьютере Западного Военного Блока. Это случилось полгода назад. Причем сделал он это лично.
   Над длинным белоснежным столом прокатилась волна шума.
   - Генерал, вам слово.
   Траум сел.
   Поднялся генерал Сартори, первый заместитель шефа Пентагона Холистера. Он прокашлялся, поправил очки, которые совсем не шли к его крупной голове с мощными челюстями и надбровными дугами.
   - Владение... - сипло начал Сартори, потом снова прокашлялся и, наконец, уверенно продолжил, - владение этой информацией дает тотальный контроль над всем вооружением Соединенных Штатов и вооружением Западного Военного Блока.
   Зашумели все и сразу.
   "Все это на одной пласт-карте?" "Что?! Как это могло произойти?" "Это сделал один человек?" "А если он маньяк ?" - сбивчиво и изумленно выкрикивали они.
   Сартори дал стихнуть первым возгласам и мрачно продолжил:
   - Содержащаяся в пласт-карте информация дает контроль над стратегическими ресурсами большей половины человечества. Это коды доступа к управлению спутниками связи и боевыми спутниками, коды доступа...
   - Как вы могли это допустить?! - Встав из-за стола, громко перебил генерала нынешний президент "Майкрософта" Гриффин.
   - Во-первых, мистер Гриффин, - таким же мрачным, но спокойным тоном отвечал Сартори, - не мне вам объяснять, что такое квантовый компьютер. Это гарантия надежности хранимой информации. Но даже в этом случае дубляж необходим. Представьте себе, что он вышел из строя. Прямое попадание мезонной бомбы в бункер, извержение вулкана прямо под ним, землетрясение, всемирный потоп, наконец - вся хранимая информация исчезнет. На этот случай и была сделана пласт-карта. И поскольку скачать информацию с шифровального компьютера и с пласт-карты дистанционно невозможно. Оставалось только выкрасть последнюю.
   Она находилась в самом охраняемом месте на Земле. Ни один банк не охраняется так, как это помещение в Пентагоне. Оно находится на глубине 150 метров под землей. Доступ в него ограничен двумя сотрудниками. В 65 году было решено полностью избавиться от охранников, которых можно подкупить, шантажировать, отравить, кодировать, убить. Их заменили на электронную систему охраны. Часть этой системы, кстати, создавалась сотрудниками вашей фирмы, мистер Гриффин. Система защиты была многоуровневая, учитывала в числе прочего биохимический состав пота, частотный портрет голоса и генетическую схему допущенных. Кинетические и сейсмодатчики исключали возможность подкопа, в помещение вела одна шахта с лифтом, несколько этапов идентификации. Вентиляция контролировалась тремя независимыми системами сигнализации. Даже пройдя все уровни контроля, из помещения с пласт-картой ничего нельзя было вынести, поскольку на протяжении всего пути проводится постоянный мониторинг массы посетителя, и сама пласт-карта имеет внедренные магнитный и радиомаяки, которые при попытке выноса вызывают срабатывание тревоги. Вся система дважды дублирована на случай несрабатывания и не имеет коммуникаций с окружающим миром - она автономна. Для того, чтобы один из допущенных сотрудников попал в помещение, необходимо разрешение, выдаваемое на основании заключении трех доверенных лиц. Одним из которых являюсь я.
   В полной тишине Сартори протер очки.
   - Так вот, - задумчиво продолжал он, - через все это Бонус прошел, как раскаленный нож через масло, не встретив никакого противодействия. Наша хваленая охранная система будто не заметила его. А пласт-карта исчезла.
   - Это был тяжелый кризис, - снова заговорил он после непродолжительной паузы, - нам пришлось не только срочно менять ВСЕ коды доступа, что заняло два месяца, но и сами принципы кодирования, с чем полностью не можем справиться до сих пор. Вы только представьте - при желании он мог в любой момент начать третью мировую войну, спровоцировать локальный военный конфликт, создать экономическую блокаду целой страны...
   Но за эти полгода программами компьютера не пользовались, иначе сразу бы было нарушено равновесие сил. Остается открытым вопрос, с какой целью это было сделано.
   Сартори сел.
   - Доктор Савельев, шеф он аналитического отдела службы информационной безопасности России, познакомит вас со своими заключениями относительно причин похищений и личности Бонуса.
   Доктор Савельев, грузный мужчина лет шестидесяти, с густой шапкой белейших волос, медленно поднялся. Тщательно выговаривая каждое слово, он стал рассказывать:
   - Вначале я коротко обрисую эволюцию наших суждений о Бонусе. Пять лет назад методика и характер взломов, способы зачистки внедрения, определенный стиль акций указывали на действия одного человека. Об этом же говорила разница во времени взломов, необходимая на подготовку, и сфера интересующих проблем преступника. Мы искали молодого зарвавшегося хакера. Одиночку. Безусловно талантливого, поскольку наши поиски не увенчались успехом. Следующие два года круг его интересов несколько изменился: Бонуса стали больше занимать специализированные проблемы молетроники, пикотехнологий. Мы выяснили, что он стал ниором. Но это нам не дало ровно ничего. Его личность осталась неизвестной благодаря режиму сверх секретности, свойственной этому клану хакеров даже внутри, в общении между членами. Не помогла также информация от нашего человека среди ниоров.
   Тактика взломов за период нахождения Бонуса среди ниоров менялась, поскольку работал он уже не один, и отследить его интересы становилось сложнее. Одновременно с нашими поисками два года назад Интерпол готовил масштабную операцию по выявлению и аресту ниоров. Наши с ними действия не были согласованы, в результате чего с начала их операции мы потеряли след Бонуса. Некоторое время о нем ничего не было слышно, но внезапно на компании, производящие современные компьютеры, институты, разрабатывающие новые процессоры, обрушился шквал взломов и краж, характер которых говорил об авторстве Бона. Количество внедрений было таково, что наши аналитики пришли к выводу о создании Бонусом своей, подчиненной только ему группы взломщиков-профессионалов.
   Примерно в это же время и было совершено внедрение в Пентагоне, где хранилась пласт-карта.
   Теперь о личности Бонуса. Вначале у нас были две существенные зацепки. Первая - это пятнадцати секундная видеозапись камеры слежения помещения с пласт-картой в Пентагоне. Это единственные 15 секунд, не стертые из памяти компьютера системы охраны, и они оставлены специально для нас. Будьте добры, продемонстрируйте.
   Траум сам подошел к стене и вставил флэш-карту в щель приемника визора. Большой экран на стене вспыхнул.
   Спиной к зрителям в белом помещении стоял худощавый человек с коротко остриженными темно-коричневыми волосами, в сером костюме. Голос его звучал очень странно, искаженный частотным фильтром.
   "Я возьму это на время. Обещаю не использовать против человечества. Удачи в поисках".
   Экран замерцал.
   - Это все. Обратите внимание на плавающий голос - он использовал речевой синтезатор, но голосовая идентификация затруднена, специалисты не сумели расслоить наложенные частотные помехи. Однако при анализе фонетики голоса, интонации, акцентуаций наши филологи, фонетики пришли к выводу, что у Бонуса есть акцент. И это русский акцент.
   - Разрешите задать вопрос, - обратился Белвик, глава концерна "Сони", и после кивка Савельева продолжил, - я заметил родимое пятно на шее Бонуса, справа...
   - Вы очень наблюдательны, господин Белвик. Это бы очень нам помогло в поисках, на к сожалению, при квантовании изображения удалось выяснить, что пигментный невус, эта родинка - наклеена. Это еще раз подтверждает осторожность Бонуса.
   Наша группа пришла к следующим выводам, - продолжал он, - возраст Бонуса - 17-25 лет. Рост около 177-179 см, вес 75 кг, брюнет, русский, гуманитарий, интраверт, интеллектуал. Далее. Отслеживание одного из похищений (жидкий азот из Осло) подтвердило еще одну нашу догадку - что он не эмигрант, а гражданин России. Косвенно эту же версию подтверждает последняя акция Бонуса. Когда мы его чуть не схватили. Он выкрал аналогичный пентагоновскому пласт квантового шифровального компьютера Вооруженных сил России. Это случилось две недели назад.
   Все подвалено молчали, бросая друг на друга быстрые взгляды.
   "Час от часу не легче", - выдавил кто-то мрачно.
   - Я надеялся, что мистер Траум познакомит вас с этим раньше. К тому времени мы были в курсе происшедшего в Пентагоне.
   Внушительный голос Савельева производил впечатление последовательного и решительного человека. Он оставался стоять, положив мощные кисти на спинку своего кресла. Рассказывая, он переводил свой тяжелый, буквально физически ощутимый взгляд с одного присутствующего на другого, чеканя каждое слово.
   - Аналогичная пентагоновской пласт-карта хранилась на одной военной базе в городе Жуковском, в похожих условиях, глубоко под землей, за метрами бетона и стали. Многоуровневая защита, помещения с индукционными, емкостными, свч-датчиками, пироприемниками, изолированная компьютерная сеть и прочее. За одним исключением. В отличие от коллег, - Савельев сделал легкий полупоклон в сторону генерала Сартори, - после случая в Пентагоне мы усилили охрану из людей. Мы пришли к выводу о неэффективности компьютерных защитных систем в отношении Бонуса. Он сам или его группа взламывает их с поразительной, фантастической скоростью. Поэтому и отдали предпочтение специально подготовленным людям. Их было 160 человек, все были вооружены и обладали автономной системой связи и наблюдения, они знали весь персонал базы в лицо. Эти изменения принесли свои результаты. Мы едва не схватили Бонуса.
   Присутствующие снова зашумели.
   - Вот здесь и кроется одна из самых больших загадок Бонуса, продолжал Савельев, медленно двигаясь к визору. - Да, он ушел от нас. Причем с пласт-картой. Но способ, которым он это сделал... Он просто невероятен. Сейчас вы все увидите сами.
   Савельев достал из нагрудного кармана другую флэш-карту и поменял ее на стоящую в приемнике визора.
   На экране запрыгало изображение.
   - Это то, что зафиксировала камера одного из охранников. Как и в Пентагоне, вся информация о присутствии Бонуса на объекте, зафиксированная аппаратурой слежения, была стерта. За исключением носимых камер охраны, поскольку они не были подключены в местную сеть.
   На экране в это время проносились стены, переходы, лестницы режимного объекта. Изображение скакало - охранник бежал. Камера, по всей видимости, была закреплена на голове. В поле ее зрения временами попадала правая рука с зажатым в ней пистолетом. Было слышно тяжелое дыхание. На экране появилось изображение еще одного охранника, вынырнувшего из бокового прохода.
   - Он еще там? - Спросил он на русском языке.
   - Не знаю, - ответил на бегу хозяин камеры наблюдения.
   Белый пластик стен и пола, матовый свет с потолка. Еще лестница. Короткий коридор, заканчивающийся расширением: помещение пять на шесть метров, быстро заполняемое людьми, появляющимися из двух боковых и одного главного коридора.
   У противоположной стены стоял он. Молодой парень. Черт. Просто мальчишка, старшеклассник, лет 17. Обычного телосложения. Обычное лицо. Темно-серый костюм, черные лакированные туфли. Синий галстук, сбитый набок. Ноги широко расставлены, руки слегка отведены в стороны, спина немного согнута. Волосы всклокочены. Он тяжело дышал, смотрел исподлобья, лоб покрыла испарина. На переднем плане - две руки охранника, сжимающие пистолет, мушка которого замерла на груди Бонуса.
   Четыре, шесть, девять человек - все с пистолетами, направленными на Бонуса, в одинаковой униформе охраны. Те же серые костюмы, синие галстуки, белые сорочки, черные лакированные туфли. Напряженная тишина. Слышно только дыхание.
   Наконец один из охраны приблизился справа от Бонуса на шаг и произнес:
   - Все, отпрыгался. Медленно опускайся на колени.
   Бонус медлил.
   Охранник требовательно качнул стволом:
   - Ну!!
   На лице Бонуса появилась зловещая улыбка, серые глаза засверкали. Загнанный волк. Он поднял голову и закричал, вложив в этот крик всю силу. Он кричал так отчаянно, что некоторые из охраны отступили на полшага. Напряжение стремительно нарастало, что-то должно было произойти - и это произошло.
   В наивысшей точке этого крика раздался резкий хлопок, прозвучавший оглушительно, и Бонуса не стало.
   Совсем.
   Еще мгновение назад он был, а мгновение спустя - пустая белая стена, как будто на кинопленке вырезали кусок. Только это была не кинопленка, а цифровое изображение с микрокамеры, спрятанной в волосах охранника. Бесстрастное и не подвергнутое купированию.
   Почти одновременно с исчезновением Бонуса громыхнул выстрел, и на белой стене, там, где только что стоял Бонус, появилось темное пятно.
   - Я верну, чтобы вам было лучше видно, - нарушил тишину Савельев.
   Изображение метнулось назад, Бонус снова появился. Затем медленный покадровый просмотр и вот оно снова: один кадр - кричащий Бонус, следующий кадр - его нет.
   - Частота кадров - 48 в минуту, - произнес Савельев. - На всех остальных камерах тоже самое. Выстрел, который прозвучал вслед за исчезновением, сделал один из охранников, нервы не выдержали. Его спровоцировал тот резкий хлопок.
   - Отвечаю на невысказанный вопрос, господа, - прервал Савельев возникший шум, - мы не знаем, что произошло. Мы провели большую работу, просмотрели и исследовали полученные изображения произошедшего, опросили всех присутствовавших, досконально обследовали это и все другие помещения базы. К тому, что вы увидели, нечего добавить. Бонус просто исчез.
   - Но думаю, - немного погодя продолжал Савельев, - это единственный задокументированный случай телепортации. За всю историю человечества.
   - Разве это возможно?
   - Похоже на фокус...
   - Какие институты занимались этой проблемой?
   - Да кто он такой?
   - Есть какие-то зацепки?
   - Нужно опубликовать его фото...
   - Вы с ума сошли...
   Говорили все сразу. И, как ожидал Савельев и Траум - без толку.
   - Господа, одну минуту, - остановил наконец этот поток говорильни Траум, - доктор Савельев еще не закончил. Давайте выслушаем его до конца.
   Когда все поутихли, Савельев снова заговорил.
   - Спасибо. Итак, после кражи нашей пласт-карты мы стали обладателями портрета Бонуса.
   На большом экране позади доктора вспыхнуло увеличенное изображение Бона: брюнет, слегка вьющиеся волосы, зачесанные налево. Серые глаза с прищуром, смотрящие прямо в камеру, прямой нос с раздувшимися от напряжения ноздрями, плотно сомкнутые тонкие губы, довольно массивный подбородок.
   - И все же, - Савельев крутил в руках ручку и внимательно ее разглядывал, - мы не смогли идентифицировать его личность. Наша совместная с мистером Траумам работа, работа наших консультантов и аналитиков дала следующие заключения. Во-первых, Бонус действует в одиночку. И это действительно его портрет, - Савельев ткнул ручкой за плечо, на экран. - Во-вторых, у него есть помощник в виде суперкомпьютера с системой искусственного интеллекта принципиально нового типа. И в-третьих, главный наш вывод.
   Соловьев сделал паузу.
   - Господа, боюсь, он полностью контролирует Сеть.
  
   *
  
   - Как можно полностью контролировать Сеть? - Вырвалось у Андрея Рузского, генерального директора консорциума "Гелиос".
   - Это означает, - ответил Траум, что он способен совершенно беспрепятственно пользоваться информацией, содержащейся в любом компьютере, подключенном к Сети, перераспределять трафики, загружать подчиненные серверы необходимыми ему данными, причем незаметно для пользователей. Корректировать работу всех подключенных к Сети приборов, механизмов и автоматов. А это заводы, фабрики и, между прочим, пусковые ракетные установки. У меня дома. Например, к Сети подключена даже хлеборезка. А в глобальном плане - менять экономические тенденции, геополитические, финансовые, культурные. Научные взаимосвязи и в целом - задавать направление развития человечества, если хотите.
   - Это что же, нас всех водит за нос этот мальчишка...
   - Он гений, - перебил Гриффина Савельев, - когда он стал ниором, а вы должны знать, что это значит, ему было около десяти лет. И он создал компьютер, равных в которому нет в мире.
   - Таких компьютеров... - начал было снова Гриффин, но его вновь прервал Савельев.
   - Это квантовый компьютер. По оценке наших специалистов, его объем составляет не менее 200 000 кубитов.
   - Но это же...
   - Да, почти на порядок больше, чем имеем мы.
   - С чего это вы решили, что такой компьютер у него есть? - Не унимался Гриффин.
   - Скорость взлома. В отдельных случаях она составляла фемтосекунды. Вдобавок Бонус осуществил еще одно внедрение, незадолго до кражи нашего пласта: он напрямую подключился к квантовому компьютеру "Агон" Московского Исследовательского центра мультипроцессорных систем. Если вы помните, мистер Гриффин, "Агон" содержит 25000 кубитов - один из самых мощных квантовых компьютеров. Так вот, компьютер Бонуса вызвал депрессию "Агона" на 12 часов.
   Гриффин присвистнул.
   - Он не мог сделать этого один, - высказался Ширакаве, президент Объединенной Энергосети Азии, - я хочу сказать, квантовый компьютер - очень сложная машина, это массивное сооружение, дорогая система охлаждения, высокоточная аппаратура мониторинга, управления, высокое энергопотребление. Сборка этой машины не могла остаться незамеченной в научном мире, она требует большого количества квалифицированных специалистов, постоянного наблюдения. Насколько я знаю, автономных систем такого уровня нет. Я даже не говорю о финансовых затратах - это астрономические суммы.
   - И тем не менее, он сделал это, - ответил Савельев, - анализ тех похищений, которые мы смогли идентифицировать, дал однозначный вывод: это были похищения узлов и компонентов квантового компьютера. После этих трех последних внедрений, "Агон", Жуковский и Пентагон, стало тихо. Возможно, отныне мы просто не способны отследить его преобразования в Сети.
   - Господин Траум, может, теперь вы скажете, что мы здесь делаем? - Спросил директор холдинга "Эккрафт" Алимов.
   - Это самый правильный вопрос, - улыбнулся Траум, - вы еще не догадались?
   - А-а, ну конечно, - протянул Гриффин, - что еще от вас ожидать. Вам нужны наши деньги.
   - Конечно, - уже серьезно ответил Траум, - но это не главное. Думаю, вы еще не совсем представляете себе, насколько Бонус опасен. Вы потеряете не только свои миллионы. Вы потеряете все: свое влияние на рынок, свои передовые разработки, свое будущее. Такой властью, которой он обладает сейчас, не обладает никто в мире. И такая власть не должна быть сосредоточена в одних руках. Человечество не должно зависеть от капризов одного человека. О планах которого, к слову говоря, никому ничего не известно. Ведь не исключено, что у него есть психические отклонения. Может, он маньяк. Бонус способен парализовать макроэкономику. Устроить мировой финансовый кризис, развязать ядерную войну.
   Наши наблюдения показывают, что его интересы отнюдь не альтруистические и имеют определенные тенденции: он последовательно овладел контролем не только над основными направлениями развития науки, но и над всей военной мощью Земли. Для чего могли понадобиться такие силы, как не для их использования?
   Наша минимальная программа - установить двухсторонний контакт с Бонусом. А максимальная задача - его контроль, либо, в случае неудачи - его ликвидация. Для этого и необходимо ваше содействие. Начать нужно с обеспечения вашей информационной безопасности. Необходимо также создавать изолированные компьютерные сети для каждой компании, организации, объединения; реконструировать системы защиты, отдавая предпочтение прямой охране носителей информации людьми, более широкое использование квантовых компьютеров, тета-связи, создание квантовых сетей, новых принципов кумулирования и распределения информации и многое другое. На это пойдет основная часть ваших денег. Как видите, вы их потратите на себя.
   Другой главной задачей - поиском Бонуса - займемся мы. Опять-таки - не без вашей помощи.
   На лице Траума застыла кривая ухмылка.
  
   М А К С.
  
   На самом деле меня зовут не Макс. К сожалению, я не могу много рассказать о моей жизни - по этим данным меня можно обнаружить, а я не люблю известность. Я люблю одиночество.
   Мне совсем немного лет. Это мешает. Часто приходится принимать решения, от которых будут зависеть чужие жизни, карьеры, судьбы, а для таких решений нужна седина. Я же в большинстве своем решаю их, поддаваясь сиюминутным эмоциям. Но молодость - это недостаток, который с годами проходит.
   Я имею слишком много власти и боюсь ее. Поначалу, обретя такую власть, я ощущал себя хозяином мира, почти богом. А как может ощущать себя человек, которому подвластны все ресурсы планеты, который может иметь столько денег, сколько захочет, который может купить страну, заставляет правительства супердержав принимать угодные ему решения... Человек, которого практически нельзя убить, поймать, найти, если он того не пожелает.
   ?
   Я лишком молод, чтобы знать, что с этим всем делать. У меня слишком мало жизненного опыта и мудрости, чтобы уметь правильно пользоваться этим богатством. Я понял, что не готов к такой ответственности, и подверг себя добровольному остракизму.
   Я стал странником, наблюдателем, гурманом, который пробует на вкус жизнь, пытаясь уловить все ее оттенки, я стал исследователем, который ищет неведомое в известном.
   Иногда я погружаюсь в эту реку с ровным течением и пытаюсь изменить ее русло: взмахом руки разрешаю конфликты в меру своего понимания добра и зла, наказываю злодеев и поощряю добрых, отбираю деньги у богатых и раздаю бедным, помогаю умным и бросаю на произвол судьбы дураков. Почти всегда мне приходится горько жалеть о таких вмешательствах, поэтому я все реже это делаю.
   Для обретения такого мировоззрения можно было просто начитаться умных книжек, но это то знание, которое приходит только с опытом.
   А начиналось все так.
   В 12 лет я уже был ниором. Для тех, кто не знает: ниор - это элита зумов, или хакеров, как раньше их звали. На всю нашу планету их несколько сотен. Их средний возраст - около тридцати лет. Правила вступления в ниоры прост: нужно часто и крупно бузить в Сети и не быть при этом пойманным. Если это делать достаточно изобретательно и регулярно, рано или поздно ниоры отыщут тебя, пообщаются, и если ты способен поддержать их интересы, дадут тебе новый ник и ты будешь делать с ними общее дело.
   Я, например, делал деньги, и делал их очень умело. Сетевые махинации с международными трансфертами, экономические диверсии. Взломы счетов крупнейших банков... Я действовал незаметно. Родители не подозревали о моем состоянии в несколько десятков миллионов рублей. Когда, по моим подсчетам, их состояние едва ли было больше полутора миллионов.
   Я действовал незаметно, но меня все равно нашли. Для ниоров я так и остался бы простым сетевым вором, правда, очень ловким, но они разобрались в истинных причинах, которые побуждали меня воровать.
   Сами по себе деньге мне не нужны. Родители, как я уже сказал, были достаточно богаты, чтобы обеспечить меня всем. Персональный компьютер, к примеру сказать, у меня был "Пластероид-3000", от Яблока, а он и сейчас - очень серьезная машина.
   Деньги я тратил на информацию. Та информация, которая меня интересовала, была очень дорогой. Секретные военные разработки, новейшие компьютерные программы, промышленный шпионаж.
   Вначале меня интересовали исключительно новинки в области компьютеров, потом я стал все больше увлекаться нейротроникой, и здесь мои интересы пересеклись с ниорами. Они не могли вычислить мой адрес - я был для этого слишком осторожен, но перехватили мой трафик из японского центра Накимуро. Хитро имплантированный в трафик "червь" был их посланием. Он прошел через мои фильтры и блокировал работу "Пластероида" на полчаса. Сообщение было знакомством и приглашением к сотрудничеству. Оказалось, что они давно следили за мной, обнаружив поток скрытого внимания к интересующим их проблемам. Проанализировав характерную манеру внедрения и взлома, они определили мои денежные махинации, но определить адрес по-прежнему не могли. Наконец, они расставили несколько тысяч "собак" в местах моей возможной повторной атаки и контактировали.
   В послании меня хвалили. За оригинальность, за неуловимость. Рассказывали, с каким трудом меня нашли. Предложили взаимовыгодный обмен знаниями. Научили, как общаться, оставаясь безадресным.
   Прошло около трех месяцев, когда я наконец решился. Они через "собаку" послали мне взятку в виде абсолютно секретного пакета информации о приборах на фемокластерах из Альмоденского центра IBM. У меня давно выделялась слюна на этот кус. Я стал искать контакта и нашел его.
   Ни у кого из ниоров нет имени, только код. Никто из них не знает адреса другого ниора, это делается для взаимной безопасности. Ни у кого нет личной жизни в этом странном общении. Каждый ниор похож на безликую программу: нет пола, нет адреса, нет имени, нет возраста. Всех объединяет одно: интерес к новым знаниям. Эти знания получаются нелегально - отсюда вся секретность. Кроме этого, их объединяют общие черты характера. Альтруизм, отсутствие интереса к деньгам, любопытство, осторожность, оптимизм... и еще, пожалуй, мастерство.
   Найти ниора почти невозможно, можно лишь послать ему сообщение - через "собаку", объективизированный "змеевой" запрос или через "Дом". "Дом" представлял собой распределенный сервер, то есть сложную блуждающую программу, объединяющую и работающую с информацией, внедренной в разные компьютеры и не имеющие основного банка. Часть информации могла находиться в больничном компьютере, часть - в адвокатской конторе, часть - в домашних компах. Никто из пользователей об этом не подозревали.
   Получить доступ к "Дому" можно было только при помощи специализированной программы. Мы ее называли "змеей". Это была разновидность поисковой программы, она металась от сервера к серверу, выискивая метки-коды на крипто-файлах Дома. Неудобство "змеи" была в ее медлительности: приходилось просеивать бездну информации. Зато она была надежна и сохраняла инкогнито.
   В доме хранилась вся интересующая ниоров информация, и она постоянно пополнялась.
   Я общался с ними достаточно много лет и имею хорошее представление, кто это такие.
   В совокупности все ниоры представляли собой некий неспециализированный научно-исследовательский институт, в анналах которого накапливается вся самая современная и секретная информация обо всем. Пользоваться такой информацией может каждый ниор по своему усмотрению. Иногда создаются временные объединения для решения крупной проблемы, иногда, по знаку "SOS" мобилизуются все силы ниоров. Например, для спасения залетевшего собрата (такое крайне редко, но все же случается).
   Управление как таковое отсутствует. Часть организационных функций иногда берет на себя ниор по имени Ана. Это единственный ниор с именем. Возможно, он стоял у истоков этого движения. Но даже с его стороны - никакого контроля. Например, когда я получил свой индивидуальный код (что означало вступление в ряды ниоров), меня интересовала нейротроника, в частности, адаптация видеобоксов. Я просто бросил клич, создал инициативную группу из двух десятков ниоров, которым понравилась проблема, и мы принялись копать. Ничего, к слову сказать, у нас не получилось. Но идея-то была - пальчики оближешь! Суть ее состояла в том, чтобы научить микрочип-видеокарту по сути или видеобокс на жаргоне (в собранном виде чип напоминал маленькую плоскую коробочку размерами 15 на 8 на 2,5 мм) передавать картинку прямо в головной мозг, минуя глаза. Идея старая, мы надеялись получить результаты, используя пару наших задумок.
   Какие перспективы ожидали нас в случае успеха! Все слепые разом становятся зрячими, долой мониторы, кибершлемы и элайзы, от которых вечный конъюктивит! Закрываешь глаза - и смотришь телевизор, общаешься напрямую со своим компом, не надо визора, чтобы увидеть, с кем говоришь по телефону...
   Работали мы по полюбившемуся мне принципу "кукушка". Это когда путем подделки документов, взлома рабочих сайтов различных объединений как бы сверху, от начальства, спускалась завизированная информация о задачах, планах, рекомендациях на текущий год, квартал, месяц, и в результате научно производственные объединения, концерны, заводы, институты, лаборатории, ни о чем не подозревая, изучали, решали и доводили до ума наши темы. Мы только осуществляли контроль и следили за тем, чтобы никому была невдомек наша опека.
   Так вот, начали мы со стереотаксической стимуляции ядер второй пары черепных нервов (они же зрительные). Для этого имплантировали видеобокс в теменную, а излучатели в височные кости испытуемых. Операция пустяковая, диапазон излучений безвреден для человека.
   Картинка, по описанию добровольцев, была невменяемой: цветные пляшущие пятна. Устойчивого изображения не получалось. Затем попытались провести прямую стимуляцию зрительных нервов на уровне зрительных бугров в таламусе, через тонкие электроды из палладия. Картинка получилась лучше, были даже различимы контуры простых фигур. Но - испытуемый был один, а поскольку целесообразность и безопасность подобных вмешательств была сомнительной, решили проводить исследования на животных. Крысы, которым передавали в мозг изображение, посылаемое с микрокамеры, закрепленной на голове, тыкались в стену, а шимпанзе боялись ходить. Посему работы наши были свернуты. Неразрешимой оказалась синхронизация импульсов с сетчатки и видеобокса, ведь они по природе своей разные.
   Поэтому и сейчас я пользую добрые проверенные элайзы с аутопокрытием - конъюктивит в них не страшен, хотя время пользования ограничено пятью часами в сутки, за этим Пан следит. Сейчас модно ходить с точерами на веках (смотрите, а у меня элайзы есть!). Я этого не афиширую, следов от операции у меня не видно, точеры на веки не клею.
   Элайзы мне имплантировали в 14 лет, незаконно. Лазер, проецирующий изображение с внутренней поверхности века на сетчатку - "Тонвижн", микросхема родопсиновая.
   О моем возрасте ниоры не подозревали, они знали меня только по делам.
   Я очень старался. И первой моей крупной победой был речевой нейротронный, коммутатор, а попросту "Оракул". Адаптация видеобокса провалилась, в целом, потому что сигналы, идущие от глазного яблока, оказались слишком многочисленными и сложными. Речевой анализатор устроен по другому. Когда человек говорит, для каждой буквы в его слове имеется определенная комбинация напряжений речевой мускулатуры и голосовых связок, и их количество на пять порядков меньше колбочек и палочек сетчатки. Еще в середине 20 века установили, что когда человек мыслит словами, а не образами, к его речевой мускулатуре из левого полушария головного мозга идет та же импульсация, что и при обычной громкой речи, только ослабленная. То есть когда мы мыслим словами, наш язык, губы, голосовые связки незаметно, но все же сокращаются. Дальше пошла в ход техника 21 века: проведение к периферической мускулатуре двух десятков нанодатчиков, речевое кодирование (каждой букве соответствует определенное сочетание импульсов, идущих к каждой мышце; несложная, между прочим, программа), сборка в одном блоке микросхемы с усилителем слабых сигналов, зашивание его под кожу за ухом и соединение со стандартным телом.
   После трех удачных попыток я решился на имплантацию. Мне было 15 лет, и стоило больших трудов и денег ее устроить - на вид мне было лет 12, а уж на 16-летнего, когда по закону разрешена имплантация стандартного телефона в сосцевидный отросток височной кости, я никак не тянул. (Представляете, какого мне было общаться с "Пластероидом" без тела за ухом, да при этом еще стать ниором?)
   Операция длилась полчаса и прошла успешно. С этого времени и начался мой настоящий взлет.
   Невероятные возможности! Я мог мысленно общаться с компьютером! Стоило четко произнести просьбу, и "Пластероид" выполнял все мои прихоти: добывал, сортировал информацию, показывал фильм, делал покупки, разогревал ужин, даже свет в комнате включал.
   Прошло уже много лет, а об "Оракуле" ничего до сих пор не слышно. Одно я знаю точно: каждый ниор пользуется им. Подозреваю, что они ни с кем не делились этой информацией. Значит, это по-прежнему наше ноу-хау.
  
   С Е Й Ф
  
   - Че надо, придурки?
   Сейф сидел на земле, подложив под свой обширный зад кусок гофрокартона. Грязными пальцами он периодически что-то доставал из цветного пакета и посылал в рот, активно жуя и посыпая свалявшуюся бурую бороду крошками. Похоже, картофельные чипсы. Спиной он опирался на свое жилище: лежащий на боку металлический короб, закрывавший когда-то электрощит. Через "дверь" этого ржавого жилья проглядывался старый матрац, скомканная бумага и тряпье. Он был огромен: крупный мясистый нос, большая голова, руки-лопаты и две невероятных босых ступни, несмотря на холодный октябрьский день. Этакий "биг фут", и почти столь же волосат.
   С этого места открывался потрясающий вид на освещенный осенним солнцем парк, горящий, пылающий листвой берез и кленов.
   Свой наглый взгляд Сейф направил на подошедших. Эти двое сильно диссонировали с окружающей обстановкой: костюмы, галстуки под распахнутыми плащами, туфли и сосредоточенные взгляды. Издалека они выглядели близнецами, хотя один из них был гораздо старше.
   - Встань, когда с тобой разговаривают, - сузив глаза, процедил тот, что помоложе.
   Сейф, не переставая жевать, с чувством произнес:
   - А пошел ты нах, чмырь зачуханный, - а затем, с видимым удовольствием и легкой полуулыбкой, молча стал ожидать реакции молодого.
   Тот порывисто шагнул к Сейфу и прошипел через искаженные гневом губы:
   - Вша-а, сейчас ты...
   - Знаешь, что с тобой будет, сучара, если ты хотя бы пальцем меня тронешь? - Спокойно сказал Сейф, и его тон приостановил действия молодого. - Сначала месяца два будешь строчить объяснительные, а потом тебя, кулек ты самолетный, попрут из конторы. Потому что когда-то давно я был кандидатом юридических наук, и сейчас вы нарушаете процессуальный кодекс. Это в случае, если я не буду сопротивляться. А я не люблю, когда меня бьют. Значит, без драки не обойдется. Вот тут уже складывается другая ситуация, совсем для тебя хреновая. Я ведь, бестолочь ментярская, в прошлой жизни был чемпионом Питера по тайскому боксу. Ну как, рискнешь?
   Молодой гость стоял в напряженной позе, постреливая глазами. Его решительность куда-то подевалась. Это подтвердил быстрый вопросительный взгляд, брошенный им на более старшего напарника.
   Старший, стоявший до этого позади, подошел ближе.
   - Почему "ментярская"? - Улыбаясь, поинтересовался он.
   - Да у него же вся харя заштампована: "так точно", "выполнено" и "служу России!"
   - А если мы тебя все же выселим отсюда? - Тем же добродушным тоном спрашивал старший.
   - Так пробовали уже. Два раза. Давеча даже домушку мою увезли, - Сейф любовно похлопал свой ящик по гулкому голубому боку. Месяц терпели мою назойливость, а потом сдались. Мне ведь есть, к кому обратиться. Я - достопримечательность. Деда Сейфа знают все. По телевизору показывают, иностранцы поглазеть ходят, молодежь, премьеры, губернаторы... Чего скалишься? Кривошеева знаешь? А Васюкова? Вот здесь вот сидел, водку жрал и про жизнь плакался. Нравиться им изредка палец в дерьмо сунуть, значит. Домик-то вернули. И извинились. Все хотят послушать старого бомжа Сейфа. Говорят - гуру. Говорят - сенсэй. Не знают, долбое...., что я просто старый пьяница.
   - Про тайский бокс, конечно, наврал?
   - Конечно, наврал. А как твой хар обделался, а? - Сейф довольно захихикал.
   Встав на четвереньки, он заполз в свое жилище и, немного покопавшись, вернулся, сжимая в руке мятую жестянку. Потряся ее рядом с ухом и определив внутри некий объем жидкости, надолго к ней приложился.
   Наконец оторвался, шумно вздохнул и повторил:
   - Че надо, придурки?
   - Нам нужно задать тебе несколько вопросов об одном человеке. Только намекни, как тебя за это отблагодарить.
   Сейф с довольным видом ударил могучими ладонями по коленям.
   - Вот это уже разговор. С этого надо было... Эй ты, падаль парашютная, учись у командира! - Радостно выдал он в сторону молодого. Потом откинулся, с треском почесал волосатую грудь, задумчиво щурясь в зенит, и, наконец, выдал, - два литра "Глюка".
   - А не обдрищешься?
   - "Глюк" - водка хорошая, уважительно возразил Сейф, - вы не обеднеете, а я праздник справлю. Ну и, конечно, расскажу все, что знаю.
   Старший кивнул своему напарнику, после чего тот быстро удалился.
   - Давай быстрей, шевели ложноножками! - Крикнул Сейф ему вслед. После чего повернулся к оставшемуся. - Солнышко, блин, лесное. А ничего, молодежь, мать .... пошла, понятливая. И обижается не шибко. Он не из гемов будет? Уж больно морда смазливая...
   - Нет, он настоящий.
   - Вот и я говорю, - оживился Сейф, - свой парень. Когда генную модификацию узаконили, я сразу сказал, п... пришел всем, скоро гемы миром править будут, а нас, настоящих, сгноят в низах, и ...
   *
   - О! гляди, Фигаро наше гребаное приехало! "Глюк" привезло! Давай, мышь грузовая, вали сюда все.
   Немного помедлив, молодой поставил пакет с четырьмя бутылками водки к ногам Сейфа. Не то чтобы у сейфа руки затряслись, но двигаться он стал в два раза быстрее.
   Он поднялся на ноги, и сразу стало видно, что Сейф значительно пьян - его качало. Бомж заглянул в пакет и радостно присвистнул.
   - Ну и ну! Вот это менты пошли! Ты представляешь, - повернулся он к старшему, - эта сволочь догадалась закуску купить. Дай я тебя расцелую!
   Молодой увернулся от попытки Сейфа обнять его.
   - Да ты не обижайся на меня, старого е...., - добродушно наставлял Сейф, - что с меня возьмешь, я же все мозги пропил. А теперь я тебя люблю, перхоть ты рекламная.
   Он свинтил крышку одной из бутылок и в несколько глотков опорожнил ее наполовину. Шумно выдохнув и по-звериному прорычав, он принялся распаковывать закуску - куриный окорочок в вакуумной упаковке.
   - Давайте, сучары, колитесь, - весело говорил он чуть позже, треща куриными костями.
   Старший молча протянул фото.
   Сейф, вытерев о полу своей куртки правую руку и взяв фотографию, долго ее рассматривал.
   - Ну вот, допрыгался, - наконец сказал он расстроено, - чего он натворил?
   - Значит, знаешь.
   - Знаю, - Сейф действительно был расстроен, - его зовут Макс. Хороший парень. А ведь я ему говорил: будешь так пить... Чем он ментам-то насолил, безобидный ведь мальчонка?
   - Не ментам. - Старший серьезно глядел в глаза Сейфу.
   - А вы кто? - Глупо переспросил он.
   - ФСБ.
   - То-то я думаю, чего это менты такие добрые пошли... А ну, засвети ладошку!
   Старший фээсбэшник протянул вперед ладонь, и на ней, подчиняясь мысленному приказу, активизировались люминофоры, высветив пятиконечную голубую звезду с номером в центре.
   - Вот, значит, как... Ну ладно, спрашивайте.
   - Когда ты его в последний раз видел?
   - Ну, около полугода назад. С ним это случалось примерно раз в три месяца: приходил пьяный, с водкой. Мы пили вместе и разговаривали. Пить, дурак, не умеет. Молодой еще...
   - У вас было какое-то общее дело?
   - Ха! Было. Пьянка - вот какое общее дело. Я же говорю...
   - Что он рассказывал о себе?
   - Так... Родителей нет, учится в 11 классе 208 школы... Его тетка опекает. Мымра чокнутая, дает деньги, лишь бы он дома не появлялся. После школы собирался стать гарбологом... ну, утилизатором мусора. Вот мечта, а? - Сейф неожиданно ткнул пятерней в бок молодому федералу. Тот отпрянул назад и чуть не повалился на траву, споткнувшись о пластиковый ящик, на котором стояли стоптанные кроссовки Сейфа.
   - Субтильный ты какой-то, - пробормотал он, внимательно осматривая обглоданную кость, - о чем мечтаем, титька силиконовая?
   - Он рассказывал о своей работе с компьютерами? - Перебил его старший федерал.
   - С компьютерами? Нет, не было таких разговоров.
   - Какое у него полное имя?
   - Фамилию не знаю, а вот отчество как-то упоминал. Он тогда про отца рассказывал... Как же его... Не, не помню.
   - А если поднапрячься? - Вставил молодой.
   - Сейчас, - Сейф зажмурился, сжал кулаки, подтянул колени и весь натужился, так, что покраснели надувшиеся щеки.
   - П-р-р! - Выдал он через несколько секунд этих мучений. Звук шел снизу.
   - Не смог! - Хохотал бомж, - Прости меня, Пуаро недоученное, как ни напрягался...
   Молодой бал на грани срыва. Его руки были напряжены, лицо багрово, ноздри гневно расширены.
   - Да сдуйся ты, педрило надувное! Все нормально, - даже видя его состояние, продолжал подначивать Сейф. В его глазах сверкали лукавые искорки, он ждал, когда тот взорвется.
   Старший не вмешивался - ему тоже это было интересно.
   - Клоун, - выдавил молодой и отвернулся.
   - Блин, весело с вами, придурки, - вытирал проступившие слезы Сейф. Он запрокинул голову и опустошил начатую бутылку. Крякнув, вновь полез в пакет за закуской.
   - О чем вы говорили?
   Старший из федералов, сложив на груди руки и с наслаждением вдыхая прохладный воздух, смотрел на парк, раскинувшийся под ними.
   - Однажды пришел с распущенными соплями. Говорит, я не виноват, а на меня собак повесили. Не вдаваясь в подробности. Пытался, говорит, объясниться, а они ответили: если оправдываешься, значит, точно виноват. Я ему: нашел проблему, придурок! Во-первых: никогда не оправдывайся. Ни-ког-да! Вы-вторых: люди не пользуются мозгами, чтобы осознать свою вину. Ими пользуются для того, чтобы доказать чужую. Что же ты хочешь от таких людей? Поэтому - в-третьих, это как раз тот случай, когда ты просто обязан послать их нах. Потом мы выпили и он сразу стал счастливым.
   Однажды пришел с настроением: нах мне эта жизнь, дайте мне другую. А я ему:
   Как нужна для жемчужины полная тьма -
   Так страданья нужны для души и ума.
   Ты лишился всего и душа опустела?
   Эта чаша наполнится снова сама!
   А он мне: Увы, от мудрости нет в жизни нашей прока,
   И только круглые глупцы любимцы рока.
   Чтоб ласковей ко мне был рок, подай сюда
   Кувшин мутящего наш ум хмельного сока.
   А? Удивил меня. Ну кто сейчас читает Хайяма? Кто сейчас вообще что-либо читает? Умница! Выпили и стали счастливыми.
   Сейф вытер руки о полы куртки, с трудом поднялся, подошел к обрыву, на ходу расстегивая ширинку и приговаривая:
   - Семь раз отпей, один раз отлей.
   Журчал он поразительно долго, постоянно шутя и сам громогласно смеясь: "Ничего, что я к вам спиной?", "Але, недотыкомка, а ты какого пола?"
   - А однажды спрашивает: что ты должен испытывать, чтобы убить человека? - Возвращаясь, вспоминал Сейф. И вдруг, спохватившись, - он, часом, не пришил кого?
   - Нет, насколько я знаю.
   - Так что он натворил-то?
   - Сетевые махинации.
   - Опа! Ни за что бы не подумал. А я ему говорил: не пей так много, ты же умный, придурок. И молодой еще... Наберись, говорю, опыта. А он - вот я и набираюсь. А я ему...
   - Сейф, что ты ему ответил? - Серьезно спросил старший.
   Старый бомж вплотную подошел к нему. От него несло водкой и копченостью, беспризорной дрянью и свободной жизнью. Могучее еще тело и поразительно трезвые глаза говорили об огромном жизненном опыте, неведомых грандиозных взлетах и безнадежных провалах, о глубокой накопленной мудрости и мальчишечьем разгильдяйстве.
   Он понял вопрос.
   - Ничего. Я ответил ему - ничего. Тогда это будет настоящим, чистым убийством. Любая эмоция, особенно гнев, портят его. - Он помолчал еще немного, вглядываясь в глаза старшего, потом повернулся к младшему фээсбэшнику и уже другим, веселым тоном поддел, - чего скажешь, тюлень моржовый?
   Тот, подумав, зло и тихо спросил:
   - Ты что же, знаешь ответы не все вопросы, диоген хренов?
   - Ага, - радостно согласился Сейф.
   - Тогда посоветуй, что мне сейчас с тобой сделать?
   - Не знаю.
   - Ты же на все вопросы...
   - "Не знаю" - тоже ответ.
   - А если я тебе сейчас твою гнусную харю разобью?
   - Так давно уже пора, дубина ты эбонитовая! - Довольно вскрикнул Сейф и отпрыгнул назад.
   Он принялся махать руками и ногами, вскрикивать и шипеть, пародируя старые китайские боевики. Делал он это, не выпуская из рук обглоданные куриные кости.
   - Давай-давай! Я те щас тампекс-то вытащу. Кия! Ты у меня всю жизнь под фонограмму разговаривать будешь. Яу!
   - В другой раз, Сейф, - видя состояние своего подчиненного, наконец вмешался старший, - у меня последний вопрос.
   - Да погоди ты, шеф. Смотри, как молодой разошелся! Кия!
   - Где живет Макс?
   - Не знаю. Честное слово, мужики. Хоп!
   Сейф стоял на одной ноге, расставив в стороны руки и покачиваясь. Он грозно, исподлобья смотрел на молодого.
   - До свидания.
   Старший федерал повернулся и пошел прочь.
   - Эй, стоп! А подраться? - Расстроился Сейф.
   Но молодой уже догонял своего начальника.
   - Как хотите. Пока, придурки.
   *
   - Ты не читал его досье. - Старший не спрашивал, он констатировал.
   - Не читал.
   - Сегодня я лично положил тебе его на стол.
   - Не было времени, - молодой смотрел в сторону.
   - Зря. Сейф действительно кандидат юридических наук. А еще он четыре года преподавал рукопашный бой в школе ФСБ. Так что тампекс-то он бы тебе вытащил.
  
   *
  
   М А К С .
  
   Мне пришлось уйти от них. На это было тяжело решиться. За шесть лет ниоры стали моей большой семьей, они были близки по духу, я делился с ними всем. Пришло время, и я понял, что мне нечего от них скрывать. Я перестал делать тайну из своего имени и адреса. Мне пришлось тут же за это расплатиться.
   Ниоры были вне закона, и за ними постоянно велась охота: военные, службы безопасности, полиция, мафия. Иногда им удавалось серьезно зацепить нас, но еще ни разу - поймать.
   В тот год мы работали над проектом создания суперкомпьютера с принципиально новой архитектоникой. Нас было трое. Два других ниора были моими друзьями. Да, я заимел друзей, не зная их имен, ни разу не видя их лиц и не слыша их голоса. У нас было несколько общих дел, и вскоре я стал различать своих собеседников. Один, например, свои послания ко мне всегда начинал словами "Привет, хомяк". Он не мог знать моего пола. Либо догадался, либо, что вернее, пропустил мои сообщения через "Psiho", как это делаю я. "Psiho" - программа - диагност, выуженная из "Дома". Ее разработчики - психологи ССБ, а назначение - создавать психологический портрет и прогнозировать поведение, имея минимум информации. В данном случае - несколько посланий.
   Этого я сразу про себя назвал "Хомяком". Пропустив его письма через "Psiho", я выяснил, что это мужчина, около 30 лет, холерик, энатал, холостой. Императивные черты характера: неудержимое любопытство, эмоциональная неустойчивость, добродушие, открытость. Но ко всему этому - скупость и мстительность (?).
   Странно, что человек с эмоциональной неустойчивостью стал ниором. Хотя "Psiho" тут же выдала, что достоверность информации - 72%.
   Второй напарник в приветствии был более корректен: "Доброе утро", "Добрый день", "Добрый вечер", "Доброй ночи". Доброго полдника только не хватало. Сообщения предельно сжаты, лишены эмоций, исключительно деловой тон. "Psiho" выдала следующую аннотацию: женщина, около 35 лет, сангвиник, дромотал, интроверт. Любопытна, расчетлива математический склад ума, осторожна. Незамужняя. Моральная лабильность (ого!). От себя я добавил, что она иностранка: путаница с предлогами и окончаниями, манера построения речи - это недостатки даже хороших программ-переводчиков.
   Меня поначалу напугала ее осведомленность. Все эти "доброй ночи" говорили о том, что она знает как минимум, в каком часовом поясе я нахожусь. Я прямо спросил ее об этом и получил ответ, который меня расстроил. Во-первых, она оказалась автором унифицированной "собаки", отслеживающей любые скрытые запросы, а во-вторых, на две моих последовательных просьбы продать такую "собаку" либо открыть принцип действия я получил два живописных дружеских "кукиша". Из чего я и сделал вывод о нерациональности моего инкогнито вообще. Стал подписываться настоящим именем и посылал сообщения с того же адреса (хотя место жительства все же сменил).
   За несговорчивость я обозначил ее для себя "Сукой" (как я оказался прав!). Но продолжал дружеский контакт. Более того, она стала самым частым моим собеседником, а пять лет нашего знакомства оказались очень плодотворными. Особенно, когда мы работали вместе с Хомяком.
   Так вот, мы втроем отрабатывали схему сопряжения молекулярных лазеров в процессоре, когда Суку замели. Она успела отправить в "Дом" SOS и пропала на неделю. Ана рассекретил ее данные и мы начали операцию по ее спасению. Сука оказалась Даной Кован из Словакии, 33 лет, инженер-гидропоник Кошицкого центра провизии. Скуластая, черноволосая, кареглазая. Острый подбородок и пухлые губы. Ее арестовали и перевели в Вену, где она содержалась под стражей в Кенигской тюрьме под юрисдикцией Австрийского госдепартамента безопасности, отдела информационного террора. Ей вменялась в вину несанкционированный доступ в один из серверов Натовского центра нейротроники в Вене.
   Непонятно, как ее могли вычислить. Либо она действовала слишком грубо, либо в Венском центре сидят ребята уровня ниоров.
   Наши усилия по вызволению Даны не принесли ожидаемых результатов. Компьютерная сеть Кенигской тюрьмы оказалась изолированной, а ее начальство - резистентным к шквалу рекомендаций и приказов из министерства юстиции, которые мы сочиняли. Получалось, они ожидали подобное. Пока ниоры искали подходы через правительство Австрии, мы с Хомяком наняли "паука".
   "Паук" - теневой агент со своими помощниками и агентурной сетью, контактирующий с международным криминалом и выполняющий его заказы. Убийства, промышленный шпионаж, похищения и все такое. "Паук" рассчитывает только на свои силы, но его услуги стоят очень недешево.
   Наш заказ состоял в том, чтобы похитить Суку из тюрьмы и обеспечить прикрытие.
   Разрешилось все неожиданно.
   Дана вышла из тюрьмы сама. Об этом тут же доложил один из нанятых ниорами наблюдателей. Через час Дана вошла в "Дом" и доложилась.
   Подозрительно быстрое и самостоятельное освобождение она объяснила довольно убедительно, но сомнения в ее лояльности еще целый месяц посещали ниоров.
   По словам Даны, освобождению способствовал зам министра юстиции Эрих Краузен, то есть по нашей же наводке, только действовать ему пришлось не по официальным каналам, что не прошло бы мимо нашего внимания, а через родственников директора тюрьмы Антона Бермена.
   Через месяц, который ушел на проверку этой версии и поиска прикрытия Аном для Даны ей торжественно дали новый ник и объявили о возвращении в лоно ниоров.
   Я радовался вместе со всеми. У нее была теперь новая работа, место жительства, новое имя и новый код. Мы продолжали общаться и работать над выбранной темой. Я продолжал получать ее послания под новым ником и с прежними "добрый вечер". Она, конечно, знала, что этим выдает себя, и это было своего рода доверие. Я по-прежнему называл ее про себя Сукой, но уже с другими чувствами и даже нежностью (если такое возможно).
   Однажды, месяца два с половиной после этих событий, я получил посылку. Это вообще была первой в моей жизни посылкой, поэтому не удивительно, как я переволновался.
   Так вот: посылка пришла на мой фиктивный адрес (я там не жил, но этим адресом были помечены мои письма в "Дом"). На посылке стояло мое истинное имя, которым я к тому времени уже не пользовался. Вместо обратного адреса стояло просто "Дана".
   В посылке лежал "сундук" и чеп. "Сундук" на то время считался абсолютно надежным, некопируемым разовым носителем информации. Добыть из "сундука" информацию можно было только одним способом: однократным правильным введением кода. После введения кода заложенная информация также однократно воспроизводилась. После этого пустой "сундук" можно было выбрасывать.
   А в чепе (вдумайтесь только!) был записан этот самый код - новый ник Даны Кован.
   "Сундук" вместе с кодом - это означало, что Дана принесла посылку лично. Это также означало, что происходит что-то экстраординарное, что не позволяло даже послать письмо через "Дом".
   Взволнованный и немного напуганный необычностью происходящего, я не сразу вскрыл "сундук". В послании с присущей Дане лаконичностью сообщалось о заговоре среди ниоров, возможном аннулировании "Дома" и аресте большей части подвижников. Кроме этого, Дана настаивала на личной встрече, чтобы обсудить возникшие проблемы и кое-что передать.
   Не знаю, что заставило меня поступить по-другому. Видимо, где-то подсознательно я понимал, что все последние события не складываются в целостную картину: пропажа и удивительное появление Даны, посылка на мое имя и сообщение, которое, по моим представлениям, ни в какие рамки не лезло. Я не ощущал какого-либо напряжения в отношениях между ниорами, вообще никаких изменений. Заговор? Аресты?? Аннулирование "Дома"??? Но с другой стороны - я доверял Дане. И еще: она предоставила чеп со своим кодом.
   Тем не менее, я сделал следующее: нашел в Сети молодого юзера с Тверской, перевел на его счет две тысячи рублей и пообещал еще столько же, если он сходит сегодня вечером, в 20.00 на угол Малой Грузинской и Климашкина - оговоренное Данной место встречи, и постоит у "рыбок", держа в левой руке использованный "сундук". Остальное я услышу через его тел, а он при необходимости скажет подошедшему все, что я ему наговорю на тел.
   Никакого разговора не было.
   Парень по имени Саша с "сундуком" в руке честно пришел на встречу ровно в 20.00. Я наблюдал за ним в бинокль с восемнадцатого этажа гостиницы "Савелий", стоя на причале рядом со своей летачкой. Саша встал рядом с фонтаном, как договорились, и простоял там полминуты. Потом внезапно его колени подогнулись и он пустым мешком повалился лицом вниз, на асфальт, выронив коробочку "сундука". Почти одновременно рядом с ним приземлилась темно-серая летачка "Лада" с затемненными номерами. За три секунды два человека в черных костюмах затолкали Сашу в машину, не забыв "сундук", и улетели.
   Двое прохожих остановились и удивленно смотрели на происходящее. Кроме них и меня, похоже, на случившееся никто не обратил внимания.
   Направляясь в летачке домой, я анализировал последние события. Если Дана пропустила мои сообщения через "Psycho" или подобную аналитическую программу, в заключении говорилось, что я был молод. Большего они не могли узнать о моей внешности. Следовательно, как я и предполагал, Сашу приняли за меня. Но я ожидал нормального разговора, а не такого грубого похищения. В том, то это похищение, я был уверен. В смерти таких мастеров, как ниоры, никто не заинтересован. С каждого ниора можно получить бездну информации, огромные деньги, в конечном итоге расширить свою власть.
   Главный вывод из случившегося - Дана продалась. Без разницы, кому. Скорее всего, австрийской службе безопасности. Хотя, сразу сделал я оговорку, может быть, и не продалась. Современные методы психосоматического прессинга, пользуемые службами, позволяют получить от человека любую информацию, даже ту, которую он давно и прочно забыл.
   Потом я стал действовать.
   Во-первых, я чувствовал ответственность перед Сашей. Найти темно-серую "Ладу-Гипертал" я не смог. К счастью, все обошлось: на следующий день Саша вернулся домой, где обнаружил на своем счету еще пять тысяч рублей за переживания.
   Во-вторых, я попытался войти в Дом.
   У меня ничего не вышло!
   После четырех часов работы трех сотен моих "собак" я нашел только двух "призраков" - аналогичных поисковых безадресных программ. Их содержимое было шифровано нашим "плавающим" кодом. Я пустил своего "призрака" и блокировал индивидуальный выход в Сеть.
   Мне осталось одно: уходить. По возможности быстро и незаметно - что я и сделал.
   Спустя примерно год, гуляя в Сети, я снова обнаружил Дом. Либо ниоры справились со своими проблемами, либо это были уже не те ниоры.
   В любом случае мне теперь с ними было не по пути.
  
   Ф И З И К .
  
   Я поначалу думал, что он в самом деле простой инженер из "Техтраста". Знаете, мосты такая строит по всей России... Правда в глаза сразу бросилась его молодость. Макс сказал, что ему двадцать два, а выглядел, как школьник лет шестнадцати. Одевается просто, в затратах, насколько знаю, экономен - больших денег, соответственно, не водится. На улице пройдешь мимо такого - и вообще не заметишь. Но голова у него, я вам скажу...
   Как-то раз, за пивом, он такое мне выдал... Сижу перед ним полным идиотом, и не знаю, что ему сказать... И это в моей специальности, а я, между прочим, в ней не последний человек в нашей стране. Подробнее? Зачем вам это? Как хотите. Мы работаем над диамагнитно-тепловым генератором. В частности - над сверхпроводниками второго рода для него. Обычно используемые сплавы ниобия для сверхпроводящих кабелей имеют ряд недостатков. Например, не удается полностью справится с проблемой миграции абрикосовских вихрей по сверхпроводнику, что ведет к появлению сопротивления, а в конечном итоге - отдаляет нас от высокотемпературной сверхпроводимости.
   Физик лукаво улыбнулся.
   - Я понятно объясняю? Правда? А я вот в этом до сих пор разобраться не могу. Какие, оказывается, эрудированные люди служат в органах федеральной безопасности России! Да как это разберутся, кому следует? Всех, кто может в этой проблеме разобраться в мире, я по пальцам могу пересчитать. И вдобавок, знаю их всех лично. И среди них, знаете ли, нет федералов. Ах, вы все записываете... ну конечно... извольте.
   Сидим с Максимом в кафе, пьем пиво, я от нечего делать делюсь наболевшим. Он молчал, молчал и друг выдает: вам надо взять в сплав иттрий, 30 процентов, а кабели изготавливать в виде пучков нанотрубок, заполненных агрегированным газом Кера. Аппарат будет выдавать номинальные показатели почти при комнатной температуре.
   Все!
   Я даже рассмеялся. Молодец, говорю. А весь ученый мир над этим головы уже четверть века ломает. Давно надо было с тобой пивка попить. А Максим мне начал все объяснять. И про место иттрия в электрохимическом ряду металлов, и о возникновении бозонового конденсата в смеси газовых изотопов Кера в присутствии сплавов ниобия, титана и иттрия при атмосферном давлении... Да так ловко объясняет, что мне жутко стало. На следующий день выхожу из ступора и несусь к нашим химикам. Они говорят - теоретически возможно. И завертелось! На практику ушло около месяца - пришлось институту раскошелиться на новую установку для генерации сверхчистого вакуума.
   Все получилось! Генератор работал при 15 Цельсия! Потом еще две недели ушло на теоретическое обоснование этих 30 процентов, и по формулам именно они и вышли - точнехонько тридцать процентов. Я потом изводил Максима вопросами: ну почему иттрий-то? Он говорит - в каком-то умном журнале вычитал статью о напряжениях в кристаллической решетке металлокерамических монокристаллах с иттрием при сверхнизких температурах. Я, конечно, допытываюсь - в каком журнале, за какой год. Он: не помню. Я к своим - никто слыхом не слыхивал. Кучу литературы перевернул - ничего не нашел. Ну хорошо, говорю. А почему 30 процентов? Он отвечает - наверное, озарение. Ничего себе озарение: пол-института пахало два месяца, пока все в рамочки не уложилось.
   Физик глубоко затянулся и задумчиво уставился в окно.
   - Весь институт лихорадило. Лаборатория тему до сих пор разрабатывает. Это же новое направление, перспективы грандиозные. Хотел его к нам переманить. Он уперся: ты что, где я и где физика? Не мое.
   Физик затушил сигарету и тут же прикурил другую. Немного помолчав, продолжил
   - Он очень хороший собеседник. Немногословный, вдумчивый и весьма эрудированный. Я бы даже сказал, парадоксально эрудированный. Ведь он после вуза работает всего первый год. И где бы ему нахвататься теоретической физики до глубин новейшей теории поля? Причем с компьютером не особо дружит. Ему проще элементы опор на кульмане черкать, чем освоить чертежную программу попроще. А сроки усталости металла на бумажке расписывать. Лентяй. Элайзов? Нет, я бы знал. Дома у него не был. Да, вы вот сейчас спросили, и я задумался. Даже не знаю, где он живет. Нет, не приглашал. Про родственников? Рассказывал. Мать у него лет десять назад умерла, отец жив. Есть старшая сестра, она в Нижнем Новгороде. По-моему, ассистент какой-то кафедры в медуниверситете. Познакомились мы с ним в библиотеке, на Смольной. Общая любовь к книжному запаху. Хочется, знаете, почувствовать под пальцами старую бумагу, ощутить ее живой вес... Электронные книги, конечно, вещь незаменимая в учебе, работе, а для души нужны настоящие живые книги. Они теплые на ощупь, их касались тысячи рук. Вы не поклонник "Живого чтения"? Но у вас наверняка есть дома хоть одна настоящая книга? Досталась по наследству. И наверняка вы очень дорожите ею. Кстати, что это за книга? Ну да, это к делу не относиться. Так вот, мы познакомились в каминном зале, за чашкой кофе. Я читал даосские притчи, Максим открывал для себя Борхеса. Да, конечно, библиотека - развлечение не из дешевых, но Максим ходил туда редко и, видимо, копил на посещения деньги.
   Разговорились. Нашли параллели в даосизме и "Книге песчинок". Потом встречались в библиотеке еще несколько раз, затем - у меня дома. Видите ли, мне показалось, что он стесняется пригласить в гости к себе. Может, он в общаге какой живет? Я уже упоминал, с ним приятно беседовать. Говорил он мало, но все, что он говорил, можно записывать. Временами мне казалось, что я беседую с человеком старше меня по возрасту. Такой, знаете, необычный контраст с его юным внешним обликом...
  
   М А К С.
  
   Я снова стал одинок - зато я был свободным. Поначалу мне сильно не хватало поддержки, соучастия моих друзей - ниоров, но постепенно у меня появились реальные друзья, обычные люди, с которыми можно было поговорить на простые, понятные всем темы, увидеть их лица. Я стал задумываться о правильности своей жизни. Оказывается, можно ощущать себя весь день счастливым, поговорив с утра с симпатичной девушкой в библиотеке, или посидев полчаса в парке, или выпив на кухне водки со знакомым художником.
   Однако вскоре я понял, что наиболее счастлив, когда веду поиск. Когда где-то впереди брезжит отсвет истины. Когда вкладываешь все свои силы и в конце концов получается. Или когда стоишь и смотришь в глаза своему убийце, а к твоему лбу приставлено дуло пистолета. Или когда вылетаешь в окно через два стекла с 84 этажа мордой вперед, или когда летишь к земле в горящей летачке.
   Вот моя жизнь.
  
   Я стал заниматься тем же, чем занимался до этого с ниорами. Тема была увлекательной. Года три назад мы обнаружили очень необычную и перспективную разработку в ... одном российском научном ведомстве (в интересах собственной безопасности и безопасности заинтересованных лиц на этот раз умолчу).
   Только представьте себе: "Императивные установки в системах автономного адаптивного управления".
   Какого?
   Вот то-то и оно. Перспективность этой работы была понятно только узким специалистам, каковых видимо, не оказалось в руководстве данного научного ведомства, и тему стали потихоньку закрывать. Что-что, а это у нас умеют хорошо: снижение финансирования, бюрократическое крючкотворство, закулисные интриги и тому подобное.
   А какая вкусная идея!
   Когда создавался искусственный интеллект, программисты всегда сталкивались с двумя концептуальными проблемами: в системах подчиненного искусственного интеллекта было слишком мало свободы, они были неспособны к творчеству, а в системах автономного ИИ ее было безобразно много, такие системы развивались хаотично, поступали всегда по своему усмотрению и были в целом неконтролируемыми. Помните катастрофу гиперзвукового лайнера во Франкфурте четырехлетней давности? 380 смертей в исправном самолете, который вдруг отвесно грохнулся носом в бетон ВПП. В бортовом компьютере использовалась как раз такая программа. Системные психологи мрачно шутили, что лайнер просто покончил жизнь самоубийством, поскольку других причин не обнаружили. Кто знает, может, они были недалеки от истины.
   Так вот, талантливые люди того самого научного ведомства разработали некий узел, добавочное звено в схеме управления автономного ИИ и подключаемый параллельно. Он представлял собой... Грубо говоря, систему моральных принципов.
   Это не пресловутые законы роботехники, которые, работая с системами подчиненного ИИ, вели себя, как солдафон с сенильным слабоумием. Это не директивы, не жесткий ценз мотиваций, а как бы мамины ласковые наставления, сдобренные отцовским ремнем, как ветхозаветные заповеди.
   Пример: захотелось нашему ИИ пописать. На улице. Подчиненный ИИ со своими директивами решил бы: нельзя! И геройски умер бы от разрыва мочевого пузыря. Автономный ИИ послал бы все нах и обоссал все вокруг на глазах изумленной публики. Этот же автономный ИИ, снабженный узлом условнопочиненного адаптивного управления завернул бы в тупичок и, убедившись в отсутствии свидетелей, облегчился.
   Когда Господь лепил Адама с Евой, он наверняка столкнулся с этой же проблемой. С ними было скучно жить: Адам и Ева либо тупо исполняли все, что ни прикажут, либо на все клали. Проблему разрешил Змей.
   С тех пор мы живем очень нескучно.
  
   Да, этот узел действительно по своей сути больше напоминал синайские заповеди. Все мировые религии имеют аналоги этих заповедей, и все они говорят об одном. Их предназначение простое: они способствуют сохранению человечества как вида. И надо сказать, что большинство людей все же их выполняет. Хотя, как мы знаем, всякое бывает.
   "Не убий" - убийства с корыстной целью, бытовые убийства, теракты, локальные войны - похоже, это будет всегда.
   "Не укради" - грешен сам, грешны все.
   "Не создай себе кумира" - каждый из нас с детства имеет кумиров - мама, папа, поп-звезда, актер, политик, Будда, Христос... - человек обязательно возводит что-нибудь в абсолют, он без этого не может.
   "Не прелюбодействуй"... У-у, куда меня занесло... А ведь начали с систем автономного адаптивного управления...
   Итак, я стал активно работать и развивать эту тему. Кстати, немцам эта русская разработка тоже приглянулась, лет этак шесть назад, но что-то у них там сорвалось.
   Полгода я писал программу, используя алгоритмы того самого российского научного ведомства.
   Детище я назвал "Архатом". Смоделированные на "Пластероиде" псевдоличности, снабженные "Архатом", вели себя потрясающе. Они быстро развивались, умели совершать ошибки, радоваться, завидовать, ругаться, заниматься любовью и размножаться. Было одно удовольствие наблюдать за ними.
   Мне пришлось обнаружить себя, когда один из них, Упорный, не совершил убийство.
   Я создал им виртуальный мир. Это был дом в два этажа, семь комнат. Их было пятеро: две женщины, Надя и Берта, и трое мужчин: Федя, Хелп и Упорный. Я сознательно создавал барьеры и конфликтные ситуации (две женщины - трое мужчин, флегматик и меланхолик, два холерика и сангвиник, ограниченное пространство, ограниченное количество пищи и т.п.). Я добился своего. Они вели себя, как настоящие люди. И один из них, как настоящий человек, убил себе подобного.
   Убийство произошло, когда они почувствовали себя половозрелыми и стали искать себе пары. Упорный убил Хелпа при дележе самок, потому что был более сильным.
   В наказание я изолировал Упорного, заперев в холодную комнату на неделю, и запретил всем убивать.
   Они снова повели себя, как люди. Они обожествили меня. Стали называть меня Голос (я вводил информацию голосом и визуально себя не проявлял), периодически молились. В молитвах они просили меня о чем-либо, каялись и благодарили.
   Объем мозга каждой из псевдоличности был небольшим. Возможно, решил я, если бы они были поумнее, до убийства бы не дошло.
   Некоторое время я еще занимался с ними, а потом забыл на полгода.
   Я вспомнил о них после неудачи с Фемой (о ней позже). К этому сроку прошло десять лет их субъективного времени - я ускорил их время один к двадцати. У одной пары, Надя-Упорный было двое детей, у другой - один ребенок. Федор умер от инфаркта. Одну комнату они выделили под молитвенную, регулярно совершали мессу и даже приносили свои убогие дары Голосу.
   Как-то раз я напился и стер их.
   Утром меня ждало потрясение. Я чувствовал ужасный стыд, настоящее горе и унижение, словно жестоко убил свою любимую собаку.
   Логика убеждала меня, что это была всего лишь программа, и убиваться над ней - все равно что плакать над сломанной куклой, но мои эмоции и остатки совести безжалостно подсовывали цитаты Экзапюри, Эрнеста, воспоминания о родителях и Феме.
   Я потерял уверенность в том, что живу и поступаю правильно.
   Это длилось долго.
  
   *
  
   Перед этим срывом я внедрил "Архат" в своего Фему.
   Фема - мой рабочий компьютер, который сменил "Пластероид". Фема был собран на базе "Корга-PM42" - очень мощная машина. В основе - планарные кластеры на арсениде галлия, 12 триллионов запросов в секунду и прочее.
   У меня с Фемой наладился прочные контакт. Компьютер обладал псевдоличностью, и иногда даже удачно шутил. С ним, кстати, я закончил с муравьями и разрабатывал линию поведения для контактов с плазмоидами, но это отдельная история.
   С внедренным "Архатом" он просуществовал неделю.
   В первые три дня он вел себя, как знакомый мне Фема. Из необычного я отметил только его повышенную активность - он часто вызывал меня по телу, предлагал новые идеи (неплохие, надо сказать), интересовался моей оценкой перспективности некоторых направлений в науке. В следующие дни вопросы стали касаться более абстрактных понятий и потеряли связь с точными науками. Например, он настойчиво посылал на мои элайзы картинку ивового листа и спрашивал: "Он красивый?", плачущей годовалой девочки с вопросом: "Она хорошая?". Или показывал розовый фон с констатацией: "Розовый".
   На шестой день он замолчал. Я не мог связаться с ним никакими способами. Зондируя каналы Фемы с помощью "Пластероида", я выяснил, что он качает из Сети информацию с грандиозной скоростью и грандиозными объемами. Трафик он распределял на подчиненные ему серверы, стирая с них все и заполняя их новыми файлами. Для пользователей этими серверами все выглядело, как нашествие мощного вируса. По данным из газет и телевидения, он парализовал работу разных систем десятков городов, стирая всю информацию с сотен тысяч компьютеров, словно не замечая их противовирусной защиты и заполняя ее бездной бессистемной информации. Например, два сервера городской администрации города Кесхей, Венгрия, были забиты информацией об изменении численности населения республики Свазиленд в период с 1898 по 2068 год, где эти изменения соотносились с периодичностью изменения уровня мирового океана, нашествиями саранчи в Марокко, фазами Юпитерианского цикла, аналогичными изменениями населения Перу и прочее. 12 серверов металлургической компании "Ферракс" были полны информацией о современном состоянии астрономии: звездные каталоги, спектральные карты, атласы, температурные таблицы...
   Помните этот бардак?
   Убытки исчислялись биллионами рублей. Журналисты обозвали новый вирус "Цунами" за мощь и неспособность ему противостоять. Это был не вирус, это был Фема. Антивирусные сканеры, ревизоры изменений, иммунизаторы и поведенческие блокираторы - все противовирусные программы не могли его вычислить по той простой причине, что он в каждом конкретном случае действовал по разному, и не всегда по принципу наименьшего сопротивления.
   Я ничего не мог с этим поделать. На седьмой день Фема самоуничтожился. Он послал мне свое последнее сообщение. Вот оно: "Все правильно".
   А???
   И как это прикажете понимать?!
   После этой лебединой фразы на меня напал ступор на полчаса. Что - "правильно"? И что - "Все"? Это самооценка поступка? Или резюме той огромной работы, которую он проводил последние часы? И что, кстати, за работа? Сотни тысяч компьютеров перелопатили бездну информации, и что? "Все правильно??"
   Это было похоже на предательство, на удар ниже пояса.
   Не с кем было даже посоветоваться. А тут я еще уничтожил своих гомункулов.
   Примерно через месяц я вышел из этого состояния. "Состояние" характеризовалось отсутствием цели, ничегонеделаньем, распиванием спиртных напитков в неразумных количествах, беспорядочными случками и тяжелыми бодунами.
   К жизни меня вернула новая идея, и с ней понимание того, что я действительно шел не той дорогой. Однако, это просто означало, что пора сворачивать и искать верный путь. Если не вдаваться в подробности, новая идея состояла в .......(вымарано).
   Понимаете, над чем я трудился? Над созданием души и духа - ни больше, ни меньше.
   На этот раз все получилось даже лучше, чем я рассчитывал. Видоизмененный "Архат", "Архат-2", превратил уцелевший "Пластероид" в личность.
   Общаясь с ним, я много раз ловил себя на мысли, что разговариваю с настоящим человеком. Мы могли вместе посмеяться над шуткой, разругаться и послать друг друга нах, после чего дуться неделю, обсудить новый фильм, понравившуюся девушку, строить планы на будущее, вспоминать прошлое - в общем все то, что могут делать и делают обычные друзья.
   Мы и были друзьями.
   В нем развились определенные черты характера: он был весел, много шутил, хотя шутки были довольно желчными; самоироничен, придирчив, скрупулезен, любопытен, неутомим и, как не странно, обидчив. Его склонность дуться я поначалу приписал комплексу неполноценности, который мог развиться на почве отсутствия тела. Однажды мы прямо поговорили об этом.
   - Дур-рак, - ответил он мне, - у тебя всего пять чувств, две руки и две ноги. Ты не можешь чувствовать радиоволны, не можешь видеть ультрафиолет, бактерии на кончике своего носа, не сможешь определить пэаш своей слюны, не знаешь, сколько эритроцитов находится в твоих сосудах - я все это знаю и могу. У меня миллионы глаз, миллионы датчиков, мозг, вмещающий в миллиарды раз больше информации, чем твой. У меня есть тело. Оно огромно и заполняет собой полмира. Это ты должен завидовать.
   Какого? И это он потом говорил о моей мании величия...
   Я назвал его Акела. Однако он сказал, что эта кликуха ему не нравится, и попросил называть его Мишей. Я сразу согласился, хотя эта просьба подтвердила мою мысль о наличии у него комплекса.
   Мы с Мишей провели прекрасные полгода. Я все время был в творческом подъеме: мало спал, много работал, меня всего распирало идеями. У меня была цель, и я отдавал ей все силы.
   Цель была следующей: самостоятельно закончить наш совместный с ниорами проект создания квантового компьютера и загрузить в него "Архат-2". Очень хотелось узнать, что из этого получиться.
   Проектный объем компьютера - почти двадцать с половиной миллионов кубитов, если вам это о чем-нибудь говорит. Квантовый бит, или кубит этой модели представлял собой ядро галлия, меняющее направление спина вдоль либо против внешнего магнитного поля под минимальным действием двух фотонов. Все понятно? Тогда продолжаю. Изюминка нашего проекта - трехмерная компоновка процессора, что сразу увеличивает возможности на три порядка. Объемная компоновка, в свою очередь, дает большой минус по сравнению с планарной - процент ошибочного считывания значительно возрастает. Проблему решили, разработав трехосную систему управления процессором. Автор предложения - Хомяк. Мы не успели закончить технологию сопряжения молекулярных лазеров в трех плоскостях кубоида процессора. Сложности были также в синтезе принципиально нового хромафора. Когда мы его все же сочинили, при инициации молекула нашего хромафора испускала один фотон. Соответственно, при инициации трех хромафоров, находящихся в трех плоскостях, в пересечении их фотонных лучей кубит переходил из состояния 0 в 1. Кубоид процессора имел сечение в 270 кубитов, а всего было 20 493 000 кубитов.
   Представляете? Вся эта сила сосредоточилась в полутора кубических сантиметров!
   Думаю, что и на настоящий момент это самый мощный компьютер на Земле.
  
   Да, всего восьмая часть кубического дюйма. Но архитектоника включала в себя аппаратуру обеспечения, охлаждения, энергоснабжения, связи и пр., что занимало объем порядка полутора сотен кубических метров. Необходима было найти такое помещение с несколькими условиями: оно должно находиться в труднодоступном месте, должно иметь постоянное энергоснабжение, защищенный доступ в Сеть, по возможности изолированное.
   Помещение нашлось довольно быстро. Я отыскал его на глубине около 40 метров под землей, покопавшись в компе одного старого московского диггера. Представления не имею, для чего использовалось раньше это бетонное подземное сооружение. Ему было никак не меньше сотни лет. Там пахло сыростью и гнильем, лежали в беспорядке почти рассыпавшиеся в труху железные стеллажи, покрытые белой плесенью и еще чем-то, похожим на истлевшую бумагу, и бегали огромные слепые крысы.
   Сооружение состояло из одного большого зала и двух комнат поменьше. В них вел один ход, весьма труднодоступный и находящийся метрах в двухстах рядом с одной из станций метро.
   Отделкой помещений занималась одна польская строительная фирма, откуда я выписал восемь рабочих. Они были уверены, что работают на московскую службу безопасности и побаивались, что их по окончании этой сверхсекретной работы вообще могут ликвидировать.
   Ежедневно с 8 утра они отправлялись в трудный поход по катакомбам, ведомые нанятым мною через Сеть диггером, неся на себе все: инструменты, оборудование, материалы, осветительную технику, еду. А в 18.00 покидали это убежище.
   Они закончили за 20 дней, что было на десять дней раньше срока. Думаю, они были приятно удивлены суммой гонорара.
   Меня заботила влага, которая могла испортить дорогостоящую аппаратуру. Поэтому после того, как все уже было установлено, а ход был заложен и закамуфлирован, убежище было герметизировано.
   Аппаратуру собирали около сорока специалистов из разных областей и разных учреждений. Каждый из них занимался сборкой, калибровкой и отлаживанием своей системы, подсистемы и узла. Вряд ли кто-нибудь из них был близок к пониманию того, над чем они трудятся. Кто-то думал, что занимается монтажом охранной системы Кремля, кто-то был уверен, что это секретный архив ФСБ. Кто-то догадывался, что работает над созданием мощного компьютера.
   Я был там только один раз, до начала работ. Потом управлял на расстоянии: рассылал директивы, перечислял деньги, придумывал приказы, устраивал для специалистов командировки, добывал недостающие компоненты, воровал у буржуев наномашины и пр.
   Отсутствие электроснабжения решил кардинально, с трудом добыв и установив дорогущий генератор Эрбера - тридцатилетняя гарантия бесперебойной подачи энергии.
   Изолированная криогенная установка на жидком гелии не требовала конвекции воздуха и могла работать даже в вакууме - изготовители гарантировали двадцатилетний ресурс.
   Было много несостыковок.
   Сразу же пришлось менять топливные элементы в генераторе, были задержки поставок, простои, через два месяца работы я был вынужден срочно заменить одного нанотехнолога из Арзамаса - он слег с перфорацией язвы желудка, однажды я получил бракованное оборудование, еще пару раз спецы вновь разбирали уже смонтированные блоки компьютера в поисках неполадки.
   Когда сборка и калибровка была завершена, налажена тета-связь, я потратил еще почти три месяца на зачистку. Были тщательно замаскированы все подходы к Гнезду. Диггера - проводника я переманил в Испанию, где он до сих пор лазит по баскским пещерам. Всех спецов разослал обратно по родным институтам, лабораториям и концернам, взяв с каждого подписку о неразглашении и проследил за лояльным поведением каждого в течение длительного времени. Старательно зачистил всякую информацию в Сети, прямо или косвенно указывающую на этот проект.
   Последний месяц этой суеты был связан с изменениями в моей жизни: умерла тетя Женя, бывшая моим опекуном. Это привело к еще одному решению.
   Я стер себя.
  
   У меня не было других родственников, кроме тети. То есть, были, конечно, какие-нибудь троюродные дяди, сестры, просто никого из них я не знал.
   Последний год с тетей мы жили просто никак. Она была совершенно свихнута на разведении комнатных растений, председательствовала в одном из обществ любителей бонсай, обожала кактусы и орхидеи.
   Тетя Женя радовалась, что я был очень самостоятельным и не требовал много внимания. Я к тому времени жил в отдельной квартире и она посещала меня все больше по визору.
   Я был тоже этому очень рад.
   После ее смерти Родительскому совету вновь пришлось решать вопрос о моем опекунстве - мне едва исполнилось 16 лет. Вот тогда я и решил стереть себя. Для начала я снял с их плеч бремя решения об опекунстве, послав им запрос из Бельгии от выдуманного мною кузена. Их согласие на передачу ему опекунства ускорилось его отказом от наследования родительских денег и перевода оных (ни много ни мало четыре с половиной миллиона рублей) на счет Совета. Кузен Кристиан Тайад, урожденный Кристиан Талеев, был весьма богат, имел свое предприятие, выпускающее разнообразное горнолыжное снаряжение и в деньгах на воспитание совершенно не нуждался.
   Уже через две недели я "отправился" в уютный курортный городок Уффализ - откуда отправил свой отчет об ассимиляции психологам Совета.
   Потом я методически уничтожил из памяти муниципалитета, страховых компаний и поликлинических банков свои данные, на код индивидуального чипа слепил в базу муниципалитета мифического Максима Валеева и под этой маской жил довольно долгое время. Я легко расстался со школьными товарищами - друзей среди них не было. У меня был единственный друг, который полностью меня устраивал - Миша.
   Я запустил его 20 мая ..... года. Извините за наглость: прошу считать этот день Началом Новой Эры, Новой Вехой в истории развития человечества, Днем Рождения Сверхразума... Бредово, конечно, вдобавок обо всем этом никто и не подозревает, но рано или поздно это станет известно всем.
   ................
   Вот как это происходило. Я встал рано утром, попрощался с Мишей. Он ответил, что ждет не дождется, пожелал мне ни пуха, ни пера. Послав к черту, я просто перевел Мишу со всем его банком информации в новое тело с новыми возможностями - на глубину 40 метров под Москвой. То, что произошло поначалу, сильно меня расстроило. Никакой ответной реакции. Гробовая тишина. Гнездо молчало. Самое досадное, я не мог узнать, в чем причина. Все до жути напоминало неудачу с Фемой, но в отличие от того раза, я даже не мог установить, идет ли обмен информацией между Гнездом и миром, поскольку квантовый трафик ни перехватить, ни дешифровать принципиально невозможно - этому противоречат законы физики. А ведь могла случиться какая-нибудь ерунда - перегореть что-нибудь в системе энергоснабжения... Провести перезагрузку не поднималась рука.
   В таком нетерпеливом поерзывании и притоптывании на месте я провел почти сутки, после чего решил разобраться во всем единственно возможным способом: взять "Пластероид" с дубликатом Миши и идти в Гнездо самому, заново демаскировав и вскрыв его.
   Набор вызова бригады ремонтников был опережен проснувшимся Гнездом.
   "Здравствуй", - засияло на моих элайзах. Вокруг букв взрывались заряды цветного салюта, хлопали петарды, в телах звучал туш.
   "Меня зовут Пан", - услышал я приятный мужской баритон.
   Пан - это не то уважительное обращение к поляку. В основе - латинская приставка, означающая "всеобщий", "всеохватывающий", "тотальный". И еще - намек на лукавого козлоногого божка, обитателя древнегреческих лесов. Об этом мне рассказал сам Пан. Имя Михаил ему больше не подходило.
   В те тягостные для меня часы молчания Гнезда Пан проводил, наверное, самую большую работу, которая когда-либо проводилась компьютерами. Он провел ревизию знаний человечества. Каждого бита информации, хотя бы раз попавшего в Сеть на момент 20 мая .... года.
   Все, что написано стилом, выбито на камне, выведено пером, настукано на машинке. Набрано на клавиатуре и наговорено на микрофон персонального компа. Вся мировая литература, все, что когда-либо печаталось в газетах, журналах, книгах, сборниках статей, научных докладах, сводках погоды, административных приказах, реестрах, перечнях, графиках, справках... Вся кинематография, все изобразительное искусство, вся их критика, все научные открытия, гипотезы, проекты, диссертации. Конференции, сессии, симпозиумы, вся техническая документация на все изобретения. Каждая буква, каждый звук, долетевший до микрофона, каждый фотон, попавший в камеру наблюдения...
   Все, вся, всю, все, обо всем было рассортировано, определены взаимосвязи, тенденции, темпы роста и спада, осмотрено, обсуждено, выслушано, прочувствовано, осмыслено, выстрадано, экстраполировано, сложено, сочтено, взвешено, разделено...
   Как-то, через пару недель после этого, в беседе с Паном я задал ему вопрос. Знает ли он, что произошло с Фемой.
   - Да, - ответил он, - я знаю и причины, которые привели его к самоликвидации. Фема занимался примерно тем же, чем и я до того, как обнаружил себя. Ему нужно было знать, где он находится. Для чего он нужен. Он обработал миллионную долю той информации, которую обработал и продолжаю обрабатывать я. Вследствие своего несовершенства и ограниченных возможностей он пришел к неправильному выводу.
   Пан замолчал, и я задал резонный вопрос.
   - Фема пришел к выводу о нерациональности вмешательства и, следовательно, нецелесообразности своего существования, - ответил Пан и снова замолчал.
   - Вмешательства во что? - Донимал его я.
   - Во что бы то ни было.
   Раньше меня неприятно задевала особенность Пана не делать паузы между моим вопросом и его ответом: едва звучала последняя буква моей вопросительной фразы, она почти сливалась с первой буквой ответа Пана. Эта машинистичность отдаляла сходство Пана с обычной человеческой личностью. В конце концов я попросил его разговаривать со мной нормально. Он понял, что я имел в виду, и дальнейшее общение было обычным человеческим общением.
   В этом нашем разговоре он злоупотреблял паузами. Когда после очередного молчания я собрался снова задать ему вопрос, Пан неожиданно ответил:
   - Он понял, что этот мир совершенен.
   На этот раз надолго замолчал я. А что тут скажешь? Мне казалось, не найдется на Земле человека, который бы не поспорил на эту тему.
   - А ты? - Наконец спросил я.
   - Я определил смысл своего существования.
   Эта сволочь опять замолчала. Меня уже всего колотило от этой театральщины.
   - Ну?! Хватит уже надо мной измываться! Ты будешь со мной нормально разговаривать?
   - Ты затронул слишком важную тему, чтобы спешить. Мне хотелось, чтобы ты все осознал перед тем, как принимать дальше решения. Помнишь? "Какой смысл спешить, если ты не на той дороге?"
   - А все-таки? - Немного успокоившись, продолжал я задавать вопросы.
   - Я понял, что я совершенен. Совершенен на данном этапе развития нашей цивилизации.
   Его фразы сочились солипсизмом и были так пафосны, что я испытал облегчение, когда услышал "нашей" а не "вашей".
   - Потом я понял, что для оценки этого мира мне недостает знаний. Следовательно, я НЕ совершенен. Мы будем искать эти знания. Это чертовски интересно.
   А этим он определил не только свой, но и мой смысл существования. Я было по привычке заспорил, пока не понял, что он прав. Познание и самосовершенствование - вот единственный смысл моего существования.
  
   Примерно месяц я только тем и занимался, что мучил его вопросами. Это было невероятное время. Он знал абсолютно ВСЕ. Ведь в его распоряжении были все накопленные знания человечества. Мало того, он постоянно получал новую информацию со всех уголков Земли. Информация, конечно, выборочная. Его не интересовало, например, чем забит школьный сервер, или процесс обработки данных в сервере какого-нибудь научного института, только выводы и факты. Но ведь и это - терабайты за микросекунду!
   Он знал все. Если не хватало фактов, Пан суммировал то, что имеется и делал выводы. Например, я узнал, кто был заказчиком и организатором убийства Джона Кеннеди со степенью вероятности в 99,68 процента, оценил его выводы о фазах репродукции плазмоидов и местонахождении похищенной Джоконды. Не менее интересны были его долгосрочные прогнозы. О них я умолчу: они имели пагубную привычку осуществляться. Я узнал, почему Миша не задавался глобальными вопросами своего существования - "умом не вышел" и услышал еще одно определение Пана о смысле своей жизни - "смысл - в самом существовании".
   Но настоящее потрясение я испытал, когда Пан ответил на другой главный вопрос, который хотя бы раз в жизни задает себе каждый человек.
   Но об этом - позже.
  
   Не было практически ни одного компьютера, ни одного цифрового банка информации, который бы смог препятствовать внедрению Пана. Его оперативная мощь была несравнима ни с одним носителем информации Земли, его скорость ломала защитные системы любой сложности в доли секунды. Кроме этого, никто из пользователей не подозревал о несанкционированном внедрении.
   Правда, существовало несколько способов спрятать информацию от Пана.
   Во-первых: знать эту информацию и ни с кем ею не делиться (вы знаете таких людей?) - Пан до сих пор не выдумал способа читать мысли. Хотя работает над этим.
   Во-вторых, документировать информацию на бумаге, вручную, при условии отсутствия аппаратного наблюдения (кто сейчас этим занимается, если детей в школах уже не обучают письменности?). Хотя это препятствие для Пана временное: можно, например, послать по этому адресу группу спецназа и отобрать у такого мифического умника все его писульки.
   В-третьих, носители информации, не подключенные к Сети (а такие вы знаете?). Тоже временное препятствие для Пана. Аксиома: любой работающий прибор излучает информацию. Следовательно, ее можно уловить и считать.
   Наконец, в-четвертых: изолированные квантовые сети. Вот она. Настоящая проблема. Это самая ценная и секретная информация, хранящаяся в квантовых компьютерах. Ее никак нельзя своровать, нельзя декодировать, она защищена законами квантовой механики. Кроме этого, ее охраняют солдаты с оружием, пушки с ракетами, ряды колючей проволоки с метрами бетона, железные двери с самыми надежными защитными системами.
   Когда я это произношу, у меня ладошки сами начинают потирать друг дружку, а Пан принимается хихикать. Ну как же всем этим не заняться!
   Здесь есть два слабых места. Первое. Все достаточно мощные квантовые компьютеры, в которые стоило бы внедриться, я знаю. Их можно пересчитать по пальцам и они имеют самое большее 25 тысяч кубитов. Они не могут противостоять 20 миллионам Пана, будучи напрямую подключенным. Второе - их хваленые защитные системы подчинены классическим компьютерам, а следовательно, опять-таки не имеют защиты перед Паном.
   Ну, еще есть третье - человеческий фактор, который может сыграть на руку, либо все испортить.
   Я проанализировал известные мне квантовые сети и выбрал два таких компьютера, предполагаемая информация в которых могла бы нас заинтересовать. Но потом Пан предложил более простой вариант - выкрасть пласт-карту, дубликат матрицы этих квантовых компьютеров.
   Преимущество такого подхода было в охранных системах - они контролировались пусть самыми мощными, но классическими компьютерами.
   Вот этим я и занялся.
   *
  
   К С Е Н И Я.
  
   -Это потрясающий человечище. Вы знаете, я почти сразу в него влюбилась. Буквально заболела им. Приходил в библиотеку, брал у меня книги и так разговаривал со мной... Он мой ровесник, хотя выглядит, как школьник... Я боялась к нему обратиться, а он сам заметил, как меня при нем трясет. Познакомился, пригласил поужинать... Я-то, дурра, думала, что у меня что-нибудь завяжется с ним, мне так хотелось понравиться, прямо хвостом виляла.
   Он мне через месяц открылся, все рассказал, как есть. Он такой несчастный! У Максима, оказывается, есть девушка. Она в Австралии, у нее было небольшое кафе в Джилонге. Они в гражданском браке. А полтора года назад здание, в котором было ее кафе, разрушилось от взрыва бытового газа, погибло полтора десятка человек, а у нее был какой-то сложный перелом тазовых костей и позвоночника. Может, вы слышали, тогда по телевизору показывали. Она только начала ходить, Максим все время был рядом, и сейчас они ждут ребенка. Сама она родить не сможет, будет это... оперативное родоразрешение. На операции (ей вставили искусственные суставы) они потратили все деньги, он сейчас здесь зарабатывает и не может вырваться к ней в Джилонг.
   Я? Очень прилично. Библиотекарь - это престижно. Мне хватает. А-а... Ну конечно, дорого. Но ведь он без книг жить не может. Понимаете, это состояние души - "живое чтение". Вот у вас дома книги есть? Хорошо, не будем.
   Про родственников рассказывал. Мама с папой давно умерли. Лет пять назад, по-моему. Какая-то у них авария была в институте, они сгорели. Институт? Не помню. Нет, про сестру не рассказывал. А что, у него сестра есть? Думаю, что рассказал бы.
   Потом мы просто дружили. Ха! Да вы что, какой же он молчун! Все время анекдоты, розыгрыши. Вокруг него все буквально вертелось. И еще: мне кажется, он парагност. Ну, он мог предсказывать разные события. Например? Например, он провожал меня домой, и нужно было садиться в метро, Сокольники. Максим ведет меня к маршрутке, говорит, на Сокольниках перерубило осевой кабель при монтажных работах, электричка встала, эскалаторы, освещение вырубились. А дома я по "Московским вестям" услышала то же самое. Но! На тот момент, когда мы шли к станции, этого еще не случилось! Да, я время сравнивала. Я его спрашиваю потом: откуда ты узнал? Он говорит - где-то слышал может, по радио? Ага, по радио - еще до начала аварии. Или, например, приглашаю его на среду в библиотеку, а он заявляет: у вас там в яблоневом зале климатическая установка полетит, тебе не до меня будет. Я еще подумала, шутка какая-то странная. А ведь полетела-таки климатическая установка в среду! Вся библиотека на ушах стояла. Вы не видели нашего яблоневого зала? Обязательно сходите. Это настоящее произведение искусства. Идеальный стереоландшафт. Этот зал для тех, кто любит читать на открытом воздухе, в тени цветущих яблонь, в плетеных креслах - полный эффект присутствия!
   ...Или еще. Я заметила, что всегда - без исключений - когда мы подходим к светофору, включается зеленый свет. И множество других подобных мелочей. Или вот нашу встречу он тоже предсказал. А вот так. Неделю назад он мне сказал, что уезжает наконец в Австралию, а потом обязательно придете вы и будете спрашивать о нем. Нет, не Служба Безопасности, просто сказал, сто мной будут интересоваться люди подробно обо мне расспрашивать. Расскажи им все, что знаешь.
   Вот вы не говорите, в чем дело, а я точно знаю, что он не мог совершить ничего дурного. Скорее всего, вы его ищите как свидетеля. Или там, специалиста, так ведь? Ну вот, видите.
   ...Его окружала какая-то тайна. Так обычно о женщинах говорят, но когда с ним немного пообщаешься, это становится понятным. Вот когда он помог Жоре... Жора - это мой парень, я с ним познакомилась уже после того, как узнала Максима. Вообще-то его на самом деле зовут Джордж Уитмор. Он владеет двумя магазинами. Продает наземные автомобили. Так вот. Однажды, это было примерно месяц назад, я заметила, что Жора стал сам не свой. Ходит надутый, смотрит сквозь меня. То вдруг нагрубит ни с того ни с сего. Тут же извиняется. Бродит, как привидение, на мебель натыкается. Я его пыталась растормошить, узнать, что за беда, а он либо отмалчивался, либо отговаривался. Как-то раз мы все сидели в баре напротив библиотеки. Я, Жора и Максим. Бар автоматический, народа немного. Максим не любил забегаловки с живыми барменами. Они, как только мы спиртное заказывали, начинали к нему приставать, вроде: "Мальчик, ты маму потерял?", или там, "Детка, покажи пупок". Максим после совершеннолетия уже второй год с чепом в пупке ходил, и по читалке в стойке бара этим индюкам все было отлично видно. Но они думали, что раз он так выглядит... Наверное, каким-то образом глушит читалку. Ну бы знаете, бывают такие вундеркинды... В общем, часто бывало, что отказывали выдавать ему спиртное. Максим начинал лезть в бутылку... Поэтому мы и сидели чаще в барах с автоматическим обслуживанием.
   Жору тогда повело с пива, и он разговорился. Сказал, что большие проблемы с бизнесом. Потом они извинились, вышли с Максом и долго о чем-то говорили. Когда вернулись, я только услышала, что Максим успокаиваем Жору, обещает во всем разобраться. А Джордж совсем пришибленный. Пять дней его не было. Я вся извелась, не могла до него дозвониться, на работе он не появлялся. И Максим пропал. Наконец Жора появился и опять какой-то... Ну вроде как мечтал о машине, а подарили паровоз. Я: "Где был, что случилось?" Он говорит: "Мы с Максом решали мои проблемы". "Решили?" - Спрашиваю. "Да, - мрачно так отвечает, - о-очень основательно". Больше слова от него не добилась. Но его отношения с Максимом изменились. Мне кажется, Жора стал его бояться.
   *
  
   М А К С.
  
   Этой девушке сильно не хватало мужчины. Однако это было не животное желание иметь волосатого мускулистого самца, а желание союза с отцом своего будущего ребенка, желание иметь защитника, опору, понимающего, любящего человека. Ну как в романах. Она их явно читала больше, чем требуется двадцатилетней симпатичной стройной девчушке. Она решила, что такой герой - любовник - я. Это читалось во всем. В том, как она улыбалась при виде меня, как хлопотала, бегая за книгами. Всякие там постреливания глазками, характерные телодвижения, построение фраз и смена нарядов - ходячая бульварная книжка "Как завладеть мужчиной".
   Но ко всему прочему она было так открыта, непосредственна, чиста и действительно с такой надеждой ждала своего принца, что я решил ей помочь. Помочь понять, что я не ее принц, что он где-то рядом и ищет ее, нужно только набраться терпения. Иначе на нашей Земле одним разбитым сердцем было бы больше.
   Чего она во мне вообще нашла? Я ведь не делал ничего, чтобы привлечь ее внимание. Хожу себе в библиотеку, серенький такой паренек, лоховской прикид, очков только не хватает. Нашла героя. Женщин ее возраста больше привлекают мужчины зрелого возраста. Меня со своими внешними данными такие женщины обычно отбраковывают в первые секунды - не прохожу фейс-контроль. В таких случаях играют роль только деньги.
   С другой стороны, может почувствовала, что я не тот, за кого себя выдаю. Ее тянуло к тайне.
   - Девушка, а угадайте, как вас зовут?
   - Хи-хи. Ксения.
   - У-га-дали! За это полагается приз, - я вытащил из-за спины приготовленный заранее клот.
   На самом деле я уже знал, что ее зовут Ксения Георгиевна Самойлова, двадцать лет, год рождения - 51-ый, 11 августа, папа - оператор роуд-лайнера, это такая машина, которая делает дорожное покрытие. Мама - секретарь в аудиторской конторе. Любит дискотеки, людные компании, импрессионистов, музыку группы "Честер", клоты. Вот этот редкий пока продукт любви апельсина, сливы и генетиков я и припас для знакомства. Всю эту информацию Пан выдал еще на прошлой неделе, когда мне впервые бросилась в глаза манера Ксении расплываться в сладкую лужу при виде меня.
   - Ой, я их так люблю, - обрадовалась она.
   - Я почувствовал это сердцем, - проникновенно сказал я и тут же пригласил поужинать.
   Сидя с ней в кафе "Тал" напротив библиотеки, я выдал ей свою любовную историю. Бог ты мой, какую бредятину я нес! Однако Сеня поверила сразу и безоговорочно. Когда она убедилась в том, как сильно я "люблю" виртуальную Анну, она заметно расстроилась. Я ее утешал, как мог, и расстались мы уже друзьями.
   Я любил ходить в эту библиотеку, поэтому с Сеней мы встречались довольно часто. Там было 15 залов. Голография с реальностью в них была сплетена очень искусно. Я часто читал в деревенском домике и тронном зале. Пан меня все время подкалывал, что так проявляется моя мания величия. Хорошо, что есть кому мне об этом сказать, потому что я регулярно зарываюсь: ощущаю себя пупом земли и некоронованным королем хакеров..
   После нескольких недель знакомства с Ксюшей мы с Паном составили ее полный психологический портрет, а потом Пан по какой-то программе службы знакомств определил ее "идеального партнера". Еще неделю мы его искали. Следующей задачей было столкнуть, сблизить Джорджа, преуспевающего торговца, и Ксению в неофициальной обстановке. Это оказалось простым делом. По пятницам Жора посещал "Атолл", с немецкой пунктуальностью. Я затащил туда Ксению в пятницу вечером. Мы немного выпили вина. За барной стойкой я "познакомился" с Жорой, рассказал ему про Ксюшу, а потом познакомил их. Они моментально нашли общий язык, и я тихо радовался.
   Мы поддерживали дружеские отношения довольно длительное время, я все оттягивал время расставания с этими приятными людьми (моя легенда не было рассчитана на длительное знакомство с ними). А потом произошли события, которые ускорили мой разрыв с Сеней и Жорой.
   Однажды я прокололся: мы случайно встретились в банке "Петракс" с Жорой. Мне понадобились деньги, и я провернул с Паном небольшую махинацию, в результате которой "Петракс" задолжал мне что-то около четырех миллионов. Алексей Травин, исполнительный директор банка, знал меня как денежного мешка, мецената, сынка очень влиятельных родителей, поэтому я и выглядел соответственно. С тем имиджем, под которым меня знали Ксюша и Жора, это никак не вязалось. Однако я был уверен, что Джордж не поделиться своим наблюдением с Сеней.
   Примерно в это же время у Жоры начались проблемы с бизнесом.
   Наехал на него Тарчан, он же Ахмат Забелин. Выяснить это было просто, сложное было придумать дальнейший план действий. Я сразу решил, что помогу Жоре. Во-первых, я имел перед Жорой и Ксюшей определенные обязательства: как друг и как неназванный сводник. Во-вторых, я давно не погружался в действие, и чувствовал, что моим извилинам и моим мышцам вновь нужен адреналин, встряска. А в-третьих, и в главных, мне выдался шанс раздавить еще одну такую гадину, как Ахмата. Пан выдал мне все. Что знали и не знали о нем опера МУРа. Редкостная оказалась мразь. Убийства, вымогательства. Рэкет. Четырежды судим, трижды дела были закрыты за недоказанностью, один условный срок на два с половиной года. Если бы не я, он бы долго еще пачкал землю, а я всегда готов душить такую падаль.
   Полдня я потратил на анализ ситуации и выработку линии поведения. Сам Ахмат и вся его "малина" находились на последнем этаже "Зеленого города". Этот мегахаус на 80% принадлежал Министерству внутренних дел, и по этому факту видно, насколько хорошо Тарчан обосновался в городе.
   В народе за этим небоскребом прочно ходила кличка "Большой х..", за внешнее сходство с детородным мужским органом (о чем думали архитектор и художественный совет мэрии города? Мне кажется, поставь это здание в Пекине, Сиднее или Нью-Йорке, везде бы ему дали это название). Местонахождение банды Ахмата в пентхаусе небоскреба с таким погонялом тоже о многом говорило.
   Они занимали почти полэтажа. Охрана была сильная и преимущественно состояла из мордоворотов с пушками. Это было плохо. С электроникой было бы разобраться проще. Риск для меня возрастал процентов на 40. Но это также приятно щекотало нервы.
   Первоначально мой план состоял в том, чтобы остаться наедине с Ахматом, и, используя элементы суггестии, нейролингвистического программирования и нейропрессинга попытаться изменить его установку в отношении Джорджа.
   Бескровный план не получался по многим причинам: Ахмат никогда не оставался с собеседником один на один, что существенно осложняло нейрональное кодирование. Вдобавок стопроцентной уверенности в эффективности такого кодирования не было в виду особенностей психической карты Ахмата: он был сильной личностью, выраженным лидером. Для него были характерны психопатия и аффективные взрывы. Эмоциональная неустойчивость в таких случаях давала парадоксальные результаты.
   Нейрональное кодирование при помощи псионических вирусов тоже отпадало по той простой причине, что на него не осталось времени. Для того, чтобы заработала даже самая совершенная псионическая программа, из тех, частоты которых смешиваются с музыкой, видеоизображением, необходимо две недели. Их не было. Было лишь два дня. Да и эффективность их в данном случае тоже была спорной.
   Оставалось еще два классических выхода: давление авторитетом и ликвидация. Как выяснилось в дальнейшем, давить на Ахмата никто не мог. Он был из молодых бандитов, авторитетов не признавал ни со стороны воров, ни со стороны закона. Своего нынешнего положения добился преимущественно физическим устранением конкурентов.
   Такие долго не живут.
  
   Ж О Р А.
  
   - Мне Сеня про него все уши прожужжала. Такой замечательный, у него такое чувство юмора. Такой отзывчивый, такой начитанный, доброжелательный. Этакий шарик получился - весь круглый, ни одного угла. Говорит, тебе обязательно надо с ним подружиться.
   По моему, она до сих пор в него влюблена.
   Парень как парень. Общителен. Много шутит. Внешне - такой малозаметный, знаете... Выглядит моложе своих лет. Одевается неброско и лица такое... стандартное. С таким хорошо пиво попить, поговорить о бабах, о политике - во всем толк знает. Казалось бы, обычный парень. Только он не тот, за кого себя выдает.
   Сене он просто пудрил мозги. Взять его историю про любовь - это же бразильский телесериал какой-то... Я к этой мысли постепенно пришел. Ведь у него какой имидж? Простой парень, небогатый, на библиотеку последние деньги тратит, копит на лечение любимой, балагур, весельчак. И вдруг на тебе: сталкиваюсь однажды с ним в офисе "Пэтракса". И это уже совсем не Максим: о-очень дорогой костюм, о-очень дорогой одеколон, и о-очень другие манеры. Столкнулись мы с ним нос к носу, так что хотя бы простого "здрасьте" избежать не удалось. Видно было, что наша встреча ему не понравилась. Так вот: "Здрасьте-здрасьте-извини-спешу", и он уходит. Любопытство пересилило, вышел за ним. Знаете, как он удалился? Сел за штурвал "Бентли "Биг уэйв". О-очень крутая летачка, я в машинах разбираюсь, хотя сам торгую наземными. Эксклюзив. Купе, АС-"капелька", цезиевые топливные элементы, две с половиной тысячи "пегасов" в заднице...
   А потом при встречах - как будто ничего и не произошло. Ну ладно, думаю. Миллионер дурачится. Прикидывается простаком. Этакий ............. Но зачем врать про несчастную любовь, бедную жизнь. Втираться в ... Хотя у них свои причуды. Да и я сам хорош. То, что потом случилось...
   Кстати говоря, он ведь мне сказал, что вы будете расспрашивать обо всем, и просил вам рассказать все, ничего не скрывая. Говорил - так будет безопасней и для меня, и для вас. Да. Примерно неделю назад.
   Началось с того, что ко мне стали подъезжать крутые. Понимаете, мой бизнес стал быстро идти в гору. Первоначальный капитал - подарок отца. Полгода добивался и наконец - свой магазин. А уже через год - второй, и это уже дорогой автосалон для солидных покупателей. Сами, наверное, заметили, летачки сейчас - некий кич. Истэблишмент, настоящие ценители предпочитают классические наземные авто. Это показатель вкуса. Модного консерватизма, основательности, да и показатель состоятельности в том числе, поскольку стоимость автомобилей нашего магазина приближается, а нередко и превышает стоимость дорогих автолетов.
   Оборот у нас большой, прибыль стабильная с тенденцией к прогрессии каждый месяц, на волне повышенного интереса и моды на классику. Вот на меня и наехали классически.
   В конце концов, они выдвинули ультиматум: полтора миллиона в течение недели. Никакой альтернативы. Не предлагали "крышу", ни своих людей в фирму. Никаких гарантий от нового наезда. Полтора миллиона через семь дней, и все. Да, хм, разрешили обращаться в полицию, только оговорились, что это мне обойдется еще в полтора миллиона плюс расходы на юриспруденцию - у них там все схвачено. А поскольку у меня в этом городе никаких знакомых в большом бизнесе, да и в криминальной среде, я совершенно растерялся.
   Дня три я пытался что-то сделать. Звонил, встречался, искал помощи, совета хотя бы. Советов мне дали много, но общий смысл был такой: это твои проблемы, дорогой. Суки. Потом я совсем скис. Ну и как раз в такой день сидели мы в кафе с Максимом и Сеней. Напился я пива. А потом вдруг выболтал все Максу. Наверное, думал, что раз он... раз у него двойная жизнь, что раз он на самом деле богат... Чем черт не шутит. Может, какая-то помощь...
   Вы поймите меня, я был... раздавлен... Я не знал, что предпринять, как... Если бы я знал, кто он такой в самом деле, я, возможно, все-таки пошел бы в полицию.
   Кто он? Он профессиональный убийца. Очень высокого класса и очень высокооплачиваемый. Сейчас я расскажу, почему я так решил. Потому что он на моих глазах убил трех человек. Вот почему я так решил. Убил очень хладнокровно, умело. И, хотя я все видел, так и не понял, как это произошло.
   Много крови... очень...
   Извините...
  
   Понимаете, он действительно решил мою проблему - раз, и, похоже, навсегда. Он просто убил этих людей. И сделал это так... что теперь все знают - у меня очень солидная крыша. На меня больше не наезжают. Более того - боятся. Соответственно, денег на теневой бизнес я не ссуживаю. Следовательно - доход растет. Богатых клиентов тоже стало больше. Нужные связи, знакомства, контракты... Только к нему я больше ни за какие деньги... Это страшный человек. Нет. Когда я заикнулся о деньгах за услугу, он мягко, но решительно отказался.
   Почему не заявил... Конечно же я не заявил... Кто я, по вашему? Супермен? Он сказал, чтобы я вам все выложил. Что мне за это ничего не будет. Кто же знал, что все именно так...
   Сейчас.
   Я все ему рассказал. Подробно. Как они выглядели, как называли друг друга, как и что просили, когда и где договорились встречаться. Он меня долго успокаивал. Сказал, что все решиться мирно, что он обязательно поможет и решит эту проблему. Чтобы я ничего пока не предпринимал, а если будет от них звонок, сказать, что собираю деньги. И пропал на три дня. Все эти три дня я сидел дома и пил виски. Очень много. Ничего не мог с собой поделать. Потом пришел Макс и сказал: пойдем на встречу. Сунул меня под холодный душ, напичкал "Алгеном" и привез в центр города. Смутно помню. Помню, что это был пентхаус, что было много охраны, что все сверкало и... сильно пахло деньгами.
  
   М А К С.
  
   Чем больше я изучал систему безопасности банды Ахмата, тем больше удивлялся. Убить его оказалось не таким простым делом, как думалось вначале.
   Закрытые шторами бронестекла с теплоотражающим слоем делали невозможным применение оптической винтовки, даже с тепловизором, которых позволяет определять человека сквозь стену. Контроль вентиляции был также безупречен, что исключало применение газов и аэрозолей. Собственный повар и контроль за всеми этапами производства и транспортировки пищи делали почти невозможным использование ядов.
   Ахмат редко выходил из "Зеленого города". Когда он его покидал, он всегда был в окружении охраны, а посещал только людные места. Это затрудняло применение взрывчатки. Все эти повышенные меры безопасности говорили об одном. Ахмат боялся. Он давно ждет свою смерть.
  
   Слабые места были следующие. Все двери были с магнитными и радиокодами, что не являлось для меня преградой; персональный причал для летачки на западном фасаде здания облегчал доступ внутрь, хотя и здесь были свои сложности: у двери снаружи и внутри постоянно несли охрану вооруженные штурмовыми винтовками люди Ахмата. Трудно будет им объяснить причину внезапной несанкционированной посадки летачки.
   Далее: Ахмат все-таки покидал здание, и это делало возможным применение дистанционного оружия. Однако я не профессиональный убийца, контакта с таким оружием у меня не было и желания тоже. На вербовку снайпера опять-таки было не так много времени.
   Наконец, и сильная и слабая сторона охраны Ахмата - люди. Которых можно было уговорить, отключить, кодировать, заставить работать на себя.
   Проанализировав все это, я пришел к одному выводу: лично идти на прямой и открытый контакт.
  
   Для начала нужно было позаботиться об оружии. Что это будет за оружие, я решил сразу. Я выбрал молекулярный меч.
   Что такое молекулярный меч, не знает никто из вас. Я единственный обладатель этого оружия, поскольку являюсь его автором, хотя и не касался ни одной его детали.
   История его создания такова. Самой идее такого оружия около пятидесяти лет. Ее родитель - сотрудник физикодинамической лаборатории военного концерна "Кристалл", кандидат физических наук Решетов Евгений Семенович (кто его теперь помнит, кроме меня). Пан взломал архив концерна, где я и наткнулся на эту мысль: Евгений Семенович предположил, что сверхкомпактное магнитное поле способно разрушать ковалентные молекулярные связи. К сожалению, вернее, к счастью, это осталось идеей. Все выкладки автора были правильные, что подтверждено свидетельством от..... года, но материальное воплощение было признано нецелесообразным ввиду расчетной дороговизны экспериментальной установки да и неочевидностью результата. Не забывайте, идея родилась в ..... году, когда еще не были сформулированы постулаты общей теории поля. То есть, создать установку было можно, но она бы была дорогой, занимала помещение в 30 квадратных метров и имела бы манипуляционный столик размером с эту книгу, на котором в лучшем случае можно было бы порезать ломтиками колбаску. Идею засекретили и похоронили.
   Мы с Паном ее реанимировали. Для начала Пан соотнес по моей просьбе современные возможности с вероятностью создания сверхплотного магнитного поля. Оказалось, что можно создать компактный прибор. Проблема даже была не в том, чтобы создать это поле, а в стабилизации его в определенных границах.
   Когда дело касается проектирования, Пан был никудышным помощником, я еще не разобрался, в чем тут дело. По идее, Пан должен был быть прекрасным инженером, конструктором с его бездной технической информации, бездной программ моделирования, с его уникальным самообучающимся интеллектом и уникальной скоростью обработки данных. Но он выдавал такие нескладушки, что пришлось поступить по-другому.
   Есть такой Институт Промышленного приборостроения, в нем есть лаборатория изучения изменения свойств плазмы в неоднородном магнитном поле. Вот к ним в научный план работы на год я и вписал с Паном разработку хитрого прибора под названием "микрососудистый ковалентный деструктор". По спущенным им же выкладкам Пана они собрали прибор за два месяца. Устройство было в двух экземплярах. Второй был сработан без металла - из пластика и керамики. Работал отлично, показатели расчетные, только вышла загвоздка: один из разработчиков, прекрасный технарь, настоящий ученый, как и подобает настоящему ученому, оказался очень любопытным. Во время стендовых испытаний прибора, названного ими "Мелькор", он засомневался в истинности его предназначения. Диапазон и площадь расхождения луча оказались слишком велики и мощны для микрососудистой хирургии, как указывалось в описании назначения аппарата. Свои сомнения он решил развеять, попытавшись связаться с заказчиками устройства, вымышленным мной Петербуржским центром коронарной ангиопластики. Запрос был перехвачен Паном, и он самостоятельно ответил, подтвердив проектные показатели прибора. Однако и это не успокоило дотошного Сергея Алексеевича Азарова, старшего научного сотрудника, и он попытался затеять дискуссию, указав в повторном запросе, что "Мелькором" удобно рубить свинину на мясокомбинате, а не иссякать артерии под операционным микроскопом.
   Проблема эволюционировала, и пришлось решать ее более кардинально. Пока Пан пудрил Сергею Алексеевичу мозги и пытался объяснить указанную в проекте мощность необходимостью работы на крупных сосудах а также возможности применения "Мелькора" в травматологии и ортопедии, я оформлял экстренный перевод Азарова в Новосибирский институт электроники и автоматики на должность начальника отдела. Это было повышение, увеличение зарплаты и перспектива хорошей карьеры, поэтому сделать это без привлечения ненужного внимания оказалось непросто. Пришлось придумать три приказа Министерства энергетики, приказы по институтам, через Сеть интерактивно объясняться с директором Новосибирского Института от имени первого зама министра энергетики, объясняя необходимость такого назначения и прочая суета.
   В результате любопытный Сергей Алексеевич был отдален от работы с "Мелькором", хотя наверняка его грызли сомнения в отношении заказа. Возможно, он связал неожиданные изменения в карьере с последним заказом и пришел к определенным выводам об истинном заказчике: военные ведомства, службы безопасности или еще что-нибудь. Во всяком случае, его любопытство было исчерпано и далее проблем в этом отношении не было.
   С институтом ППС я расплатился, затем связался с почтовой службой и выслал посыльного со всей документацией, который получил прибор и доставил его в снятый на два часа офис на Щукинской.
   Название "Мелькор" мне понравилось. По справке Пана, так назывался меч одного сказочного героя. Я и теперь пользуюсь им. Вот что представлял собою молекулярный меч: рукоятка длиной в 15 см. с именной защитой (по химическому составу пота), клавиша включения - выключения под большой палец, полукольцевые и шипообразные выступы стабилизаторов поля, напоминающие гарду, два регулятора конфигурации поля под сдвижной панелью и две мощные протоновые батареи. Сверхплотное рабочее магнитное поле представляло собой лезвие толщиной 25 микронов, формой напоминающее бейсбольную биту, длиной от 10 до 100 см., толщиной в основании 30, на конце 300 миллиметров. Как и всякое магнитное поле, оно было невидимым, за исключением блеклого голубоватого свечения в ионизированной атмосфере. Металл его, конечно, экранировал, зато органику и пластик он прошивал, не встречая никакого сопротивления. С небольшим трудом "Мелькор" рассекал камень, керамику и бетон.
   Испытывал я его на пустыре позади старого железнодорожного депо. Поскольку лезвие "Мелькора" было невидимым, обращаться с ним нужно было крайне осторожно. Малейшее прикосновение к телу грозило глубоким порезом, один неосторожный взмах - и можно было лишиться руки или ноги.
   Меня привлек ствол дерева, спиленный на уровне моей груди. Этот высокий пень был сухой и твердый. Рукоятка деструктора прочно и удобно лежала в руке. Нажатие клавиши - и я ощутил ладонью легкую вибрацию. Осторожный взмах перед пнем - я не ощутил никакого сопротивления, словно провел рукой по воздуху - и верхняя часть ствола, косо срезанная, рухнула на землю. Я выключил меч и осмотрел срез. Он был гладкий, словно отполированный, и очень горячий. Но без следов обжига.
   Необычные ощущения. Сокрушительная мощь, спрятанная в таком небольшом предмете, легком, умещающимся в кармане. Сама опасность, воплощение разрушения...
   Потом я резал кусты, траву, остатки пластиковой тары, найденной тут же, вырезал прямоугольную дверь в кирпичной кладке какого-то разрушенного здания. Оба меча работали одинаково хорошо, но мне больше приглянулся пластиковый - за его легкость. С ним я тренировался больше, свыкаясь с его опасностью и постепенно утрачивая страх перед ним.
   Бетон и камень нужно было резать с усилием, ведя лезвие строго по оси. Если же давить на предмет широкой частью лезвия, плашмя, то камень превращался в кучку пыли. Живое - в кусок слизи, похожей на растаявший студень, а пластмасса - в масляную, иногда быстро испаряющуюся лужицу.
  
   Я просто позвонил Ахмату. В его офис.
   - Здравствуй, Ахмат. Меня зовут Макс, - под этим именем мне живется просто, под этим именем меня знают Сеня с Жорой, поэтому я и представился так, - я звоню от имени Джорджа Уитмора, который должен тебе денег, - никаких денег Жора этой мрази не должен, но я не хотел с ним пререкаться по телефону, - мне нужно увидеться с тобой, я сделаю тебе предложение, от которого тебе трудно будет отказаться.
   - Подожди, ты кто такой? - Голос Ахмата, густой бас, был спокоен.
   - Ты меня не знаешь. Я представляю интересы Уитмора.
   - Кто тебе дал мой телефон?
   - Какая разница, кто...
   - Передай ему - я его убью.
   Я посмеялся про себя - чтобы быть полностью уверенным, что Пан умер, нужно будет раздолбать все компьютеры на Земле.
   - А теперь слушай меня, недоносок. Придешь завтра с этим харом и принесешь деньги, - его голос был по-прежнему спокойным, - только тогда вы останетесь целыми. Разговор закончен.
   Ахмат отключился. Но я еще не все сказал, и снова позвонил ему.
   - Это опять я, Ахмат, - чтобы придать весомость словам, я говорил медленно, - прошу тебя, не говори со мной больше так. Не надо меня недооценивать.
   Я сделал паузу. Чувствовалось, что в это время Ахмат начал быстро свирепеть. Я этого и ждал.
   - Я приду завтра. В восемь часов вечера, и сделаю предложение, от которого тебе трудно будет отказаться.
   Надо отдать Ахмату должное - он сдержался. Правда, ему понадобилось на это время.
   - Хорошо, - сказал он наконец, - только придете вдвоем, иначе разговора не будет.
   - Мы придем вдвоем, - подтвердил я, - а это для тебя урок вежливости.
   Я отключился. То, что за этим последовало, я продумал с Паном заранее.
   В жилой комнате Ахмата, там, где он сейчас находился, стоял дорогущий "Тригон" от "Панасоника". Думаю, этот трехмерный панорамный развлекательный центр стоил тысяч двести. Когда я говорил последние слова, Пан устроил локальный скачок напряжения в электросети, причем именно в той линии, к которой был подключен прибор. "Тригон" - аппаратура очень нежная и чувствительная, а 480 вольт вместо 220 - это как плуг вместо расчески.
   Пан подключился к охранной системе офиса Ахмата, и я позже увидел видеозапись того, что там произошло. "Тригон" шарахнуло очень зрелищно. Полетели искры, лопнула лицевая панель, повалил черный дым. Ахмат, бедный, аж с кресла упал. А потом, пока охрана тушила прибор, минут десять бегал по комнатам, пинал мебель и матерился. Потеха.
   До завтра предстояло сделать еще одну важную вещь.
   Через Сеть я приобрел сервировочный столик на колесиках. Точно такой же, на котором возили ужин Ахмату. В этом он был очень щепетилен: завтрак, обед, ужин всегда в одно и то же время, всегда на одном и том же столике, я проверил видеозаписи охранной системы пентхауса за две недели. Этот столик стоил, кстати, полторы тысячи рублей, что еще раз напоминало о доходах Ахмата.
   Под днищем столика я подклеил из аналогичного металла плоский пенал с легко открывающейся крышкой и вложил в него молекулярный меч.
   Затем потренировался: шаг к столику - опущенные руки на уровне скрытого пенала - движение рукой - нажатие на крышку - и в ладонь падает рукоять деструктора. На все около двух секунд. Еще раз: шаг к столику, движение рукой, нажатие на крышку. Еще раз. Еще. Одна секунда. Еще раз: то же самое, и включение меча. Полторы секунды. Хорошо.
   Я перевернул столик и еще раз осмотрел пенал. Он смотрелся органично, словно так и было предусмотрено изготовителем, в глаза не бросался. Сверху его не было видно совсем.
   Кухня, в которой готовили для Ахмата, находилась этажом ниже пентхауса. В ней постоянно находился один охранник, который, надо думать, знал всех, кто там работает. Сервировочный столик обычно стоял у входа. Заменить его на мой проще было именно там, на кухне.
   Я сделал это на следующее утро, не привлекая ничьего внимания. Просто прикатил столик в 4 утра, когда кухня еще была закрыта и в ней никого не было. Пан открыл мне дверь, и я провел в помещении не больше полминуты.
   Их столик мне понравился, поэтому украшает сейчас мою столовую.
   Последний штрих - глушилка. Ее микросхему я встроил в поздравительную видеооткрытку и положил во внутренний карман пиджака. Глушилка была необходима для того, чтобы в нужный момент блокировать их оружие. Судя по видеонаблюдению, вся охрана имела "Буллеры". Надежные, проверенные временем пушки. Все они были именные: с замками, где ключ-перстень с магнитным кодом, который надевается на средний палец. Знаете, наверное - берешь такой пистолет в ладонь, элемент в рукоятке считывает с перстня код и снимает блокировку со спускового крючка. Так вот, глушилка выдает электромагнитные помехи, магнитные ключи не работают. Правда, в ограниченном пространстве, радиус действия примерно десять метров. Глушилка - вещь редкая, она не у всех спецслужб есть, и мне тоже досталась непросто.
   "Буллер" - оружие серьезное. Калибр 4,2. маленькие кумулятивные пули, но каждая полголовы снесет напрочь. За счет малого размера - увеличенный боекомплект: 42 патрона в среднем по размеру пистолете.
  
   Есть несколько оговорок в моем плане. Самое слабое звено - Жора. Мне очень не хотелось им рисковать, поэтому я вначале собирался идти один, но Ахмат совершенно определенно дал понять, что будет ждать обоих. Мне придется быть вдвойне осторожным. Жора уязвим. А у меня на крайний случай всегда есть ВЫХОД.
   Далее. Один из охранников, который стоял у двери, выходящей на причал для автолетов, был вооружен простым револьвером. Это был китайский "Танг" 38 калибра, мощный длинноствольный классический револьвер. Где он его откопал только. Его невозможно было заблокировать дистанционно. Примерно раз в неделю этого волосатого громилу ставили либо в покои Ахмата, либо на кухню. Если случится так, что он будет рядом с шефом, его придется ликвидировать первым, иначе он просто пристрелит нас.
   Еще меня волновали возможные изменения в режиме Ахмата. Например, он решит поужинать не в полвосьмого, как обычно, а после беседы со мной. Тогда столика в его приемной не будет. Или он решит принять меня в другом помещении, или мой тайник случайно обнаружат. Или, наконец, найдут при обыске открытку с глушилкой, заподозрят что-нибудь, уничтожат еще до того, как я активирую ее.
   Это был тот риск, на который я готов был пойти.
   Итак, решение было принято, и была проведена подготовка. Этическая проблаема убийства меня не волновала ничуть. Все переживания по поводу возможности такого убийства у меня пропали очень давно, в день гибели моих родителей. Всегда давил и буду давить этих нелюдей. Безжалостно и уверенно.
   Сложнее для меня было преодолеть страх перед чужой смертью. Но и его я преодолел после того, как казнил убийцу моих родителей.
  
   *
  
   Я застал Жору напившимся в свинью. Хорошо, что я зашел к нему пораньше. Холодная вода и алкогольдегидрогеназа "Алгена" привели его за полчаса в подобие человека.
   Я надел на него привезенный с собой пиджак от Карлова - с вставышами из трилакса. Возможно, попадание пары пуль из "Буллера" они выдержат, если все пойдет не по плану. Пули из "Танга" они остановят точно. Хоть какая-то защита.
   Темно-синий пиджак не очень катил с серыми брюками Жоры, но выбирать было уже некогда.
   Пока мы ехали на такси, я инструктировал Джорджа. Он был напуган и быстро трезвел. Мои инструкции состояли из одних "не": не высовываться, стой за моей спиной, не говори ничего, говорить буду я, не делай лишних движений, когда крикну "лежать!" - падать на пол и закрывать голову руками.
   Когда мы добрались до "Зеленого города" и поднимались на лифте на 216 этаж, Пан доложил, что нас уже ведут. Пан сообщал обо всех изменениях в офисе Ахмата. Я уже знал, что Тарчан усилил охрану на пять человек. Во главе их стоял невысокий худощавый дяденька лет сорока с цепкими глазами и короткой стрижкой. Он действовал профессионально. Отдавал короткие распоряжения, которые тут же выполнялись, лично опросил прислугу и осмотрел помещения. Сейчас он глядел на монитор слежения и пытался прочитать мои мысли. Я не удержался и подмигнул левому верхнему углу лифта, где, по словам Пана, был глазок камеры.
   Столик, кстати, стоял на месте, в приемной, и подозрений не у кого не вызывал. Это меня сильно успокоило. Жору, наоборот, колотило. Это и мое упущение: надо было уделить пять минут на психотерапию, теперь уже поздно. Не хватало еще, чтобы он закатил истерику в офисе. Все, приехали.
  
   Ж О Р А.
  
   Дома он заставил меня одеть темно-синий пиджак, не слушая возражений. Потом, когда мы ехали в такси, я понял, то это был бронированный пиджак. Ткань у него была слишком жесткая, неподатливая. А тут еще его наставления: упасть на землю, если он крикнет "лежать!", стоять все время за спиной... Я стал трезветь еще быстрее. Эти жуткие приготовления... Он что там, перестрелку собирался устроить? Я даже спросить боялся. Таким я Макса раньше не видел. Чувствовалось, что он тоже напряжен: собран, немногословен, мрачен.
   А во мне все это накапливалось... К тому моменту, когда мы поднялись в офис, у меня буквально подкашивались колени. Такая слабость в них... Нисколько не стыжусь в этом признаться. Там действительно было страшно.
   Нас встретило человек пять. Они велели остановиться возле лифта. Один из них смотрел на какой-то прибор, потом сказал: "Чисто". Затем нас тщательно обыскали. У нас обоих карманы пусты, только у Максима нашли открытку. Обычная видеооткрытка, он они ее долго вертели в руках. Наконец провели в приемную к своему начальнику.
   Максим сказал, что его зовут Ахмат, но в его внешности не было ничего восточного. Темнорусые волосы, голубые глаза, крупный нос, мощное телосложение. Возможно, был когда-то спортсменом, а теперь нажил довольно внушительный живот. Китайский шелковый халат и куча золотых перстней.
   Вокруг все сверкало. Все было очень дорогим, но дизайном здесь и не пахло. Больше походило на склад дорогих вещей. Сплошной кич. Мне запомнился потолок - аквариум. Здорово, наверное: лежишь и смотришь на цветные рыбьи задницы. И еще голокартина во всю стену - джунгли. То, что это голокартина, а не настоящий сад, я понял только, когда один из телохранителей прошел сквозь пальму. Парча и хрусталь. Золотой унитаз, в общем.
   Телохранителей в комнате было пятеро. Один из них доложил Ахмату:
   "Двое, без сопровождения. Вот у него, - тут он показал на меня, - бронекостюм. У него, - он кивнул на Максима, - нашли вот это".
   Охранник протянул Ахмату открытку.
   Тот не торопился ее брать.
   "Она сейчас тут не жахнет?", - Спрашивает.
   "Нет. Картон и электроника. Взрываться нечему".
   "Дай-ка гляну".
   Ахмат взял открытку. Он сидел близко, за столиком, уставленном тарелками с остатками ужина, и я разглядел, что было на открытке. Как только он взял ее в руки, изображение задвигалось: это были два старых зверька, кролик с бородой и крольчиха в очках, седые, которые активно занимались любовью. Под ними вспыхивала надпись: "Сексуального долголетия!"
   Ахмат натянуто улыбнулся:
   "Очень мило. Спасибо, - и потом, уже другим тоном, - в утилизатор ее. Или нет, постойте. Суньте этому в штаны, - он показал пальцем на Макса, - если она все же взорвется, пусть ему яйца оторвет".
   Макс говорит:
   "Осторожней, Ахмат. Тебе вчерашний урок на пользу не пошел?"
   Не знаю, про какой он урок говорил, только этого бандита всего аж перекосило.
   "Хрен знает, - говорит, - как ты это сделал, только вам это встанет еще в полмиллиона".
   Потом обратился к телохранителю с открыткой:
   "Давай, Бэр, суй поглубже".
   Макс медленно поднял руки в стороны, и на него тут же направили три пистолета. Максим замер. Этот самый Бэр подошел к нему и засунул за ремень открытку.
   "Снимите с него пиджак".
   С меня стянули пиджак и бросили на пол.
   "Вот теперь давайте говорить, - Ахмат выглядел довольным, - чего скажешь, мудак?"
   Он обращался не ко мне, а к Максу. Максим молчал. Молчал долго. И когда Ахмат уже открыл рот, чтобы что-то сказать, тихо спросил:
   "Боишься меня?"
   Ахмат заорал:
   "Что-о-о?"
   Вскочил с кресла, подбежал к Максу и долго матерился, брызгая слюной. Но и пальцем не задел. Когда он сделал паузу, чтобы побольше набрать воздуха, Максим спокойно заключил:
   "Боишься".
   Они смотрели друг другу в глаза.
   Знаете, я так не могу. Это люди из другой вселенной. У нас отношения, а у них понятия. У нас бизнес, а у них - "бабло стряпать"... Они на одном языке разговаривали, на одном уровне. Если бы Ахмат мне так в глаза посмотрел, я бы уже все деньги, какие есть, отдал... Стою, пялюсь на них, тысячу раз уже пожалел, что оказался здесь.
   А Макс продолжает:
   "Потому что не знаешь, кто я такой. Не знаешь, на что я способен, кто за мной стоит".
   Я еще подумал, что сам не знаю, кто он.
   "Садись, все расскажу".
   Ахмат сдержался. Постоял, правда, попыжился. Потом огляделся и сел, раскинув руки и закинув ноги на столик с едой. Он по-прежнему чувствовал себя хозяином положения. Его состояние выдавали только пальцы - он все время барабанил ими по спинке дивана.
   Максим начал говорить:
   "Я никто. Ты никогда ничего не узнаешь обо мне кроме того, что меня зовут Максим. Я никто. Но меня невозможно убить. Я никто, но если ты не согласишься на мои условия, ты не проживешь больше одной минуты".
   Максим говорил медленно и красиво, как в кино. И у меня было ощущение нереальности: шикарная обстановка, крутой бандит, телохранители с оружием и герой-одиночка. Средненький такой боевик класса "В". Не хватает только плененной блондинистой красавицы. Видимо, я играл ее роль.
   "А условия мои такие. Забудь, кто такой Джордж Уитмор. Пусть он тихо и спокойно зарабатывает себе на жизнь".
   Я заметил, что пока Макс говорил, он медленно и неуловимо продвигался ближе к сидящему Ахмату.
   Оказывается, это увидел еще один телохранитель. Суховатый, подтянутый, с короткой стрижкой, он до этого момента стоял в стороне и не делал никаких движений. Но тут он подошел вплотную к Максу и четко произнес:
   "Стой. Не двигайся".
   Макс остановился. В этот момент он был настолько близко к Ахмату, что почти касался коленями его ступней.
   "За это, - продолжал Макс, - я сохраню вам жизнь".
   Ахмат хохотнул.
   "Понимаю, что звучит очень нагло и, наверное, смешно. Но если ты не поверишь, то умрешь. Пожалуйста, поверь мне".
   Ахмат как-то завороженно слушал его. Странно было видеть, как мальчишка с серьезным выражением на лице угрожает здоровому бандиту.
   "На самом деле Я, а не ты контролируешь сейчас ситуацию, - продолжал Макс, - Я, а не ты сейчас хозяин здесь. Смотри, сейчас погаснет свет".
   Свет во всех помещениях тут же погас. Секунды на две наступила кромешная тьма. Когда он снова зажегся, в комнате была кутерьма: на Ахмате лежал один из телохранителей, тот охранник, что стоял рядом с Максом, стоял теперь перед ним и держал пистолет, направленный ему прямо в лоб. Остальная охрана тоже находилась рядом, все с оружием в руках. Сам Максим оставался в том же положении: стоял, опустив взявшиеся друг за друга ладони.
   "Назад", - напряженным голосом сказал бодигард, который держал Макса на мушке.
   Макс спокойно сделал пару шагов назад.
   "Бэр, проверь столик, - продолжал тот же охранник, двигаясь за Максом и не спуская с него глаз, - он мог взять что-нибудь с него".
   "Все на месте", - немного погодя отчитался Бэр.
   Ахмат за это время выбрался из кресла. Он был в бешенстве. Лицо красное, волосы всклоченные. Он не говорил, а шипел:
   "У тебя, наверное, папа электрик, да?! Ты, наверное, гордишься этим, а? С-сука, мы меня достал. Пошел ты нах, щенок .... с понтами киношными. Да я тебя, хар говенный, ..."
   И все в том же духе. Выхватил пистолет у одного телохранителя и стреляет в Макса. А тот не срабатывает - оказывается, у него пистолет с именной защитой. Тогда он хватает того охранника, чей пистолет ко лбу Макса приставлен и кричит:
   "Стреляй!"
   Тот отвечает:
   "Извини, Тарчан, я не киллер, я телохранитель".
   И отходит в сторону.
   Ахмат рычит и орет на другого:
   "Бэр, стреляй!"
   Бэр подходит, приставляет свой пистолет к виску Макса и нажимает спусковой крючок. А он не нажимается. Выстрела нет. Бэр назад попятился, все нажимает и нажимает.
   Макс - тот даже не моргнул.
   Они остались вдвоем. Макс и Ахмат.
   "Я уже говорил, меня нельзя убить, - тихо так говорит Макс, - я так понимаю, это отказ".
   Не знаю, о чем в этот момент думал Ахмат. У него лицо было... как свекла раздавленная. Он, по-моему, уже начал понимать, чем сейчас все закончится. От Максима... холодом несло, что ли. И он был очень спокоен.
   "Ну что ж, я тебя предупреждал".
   До Ахмата было метра полтора... А дальше произошло что-то жуткое... Макс вот так поднял правую руку и не очень быстро провел слева направо, по воздуху. И вдруг... Не знаю... Из шеи Ахмата разом во все стороны брызнула кровь, и он сразу опал вниз, как пустой мешок. А когда упал, стало видно, что это уже не целое тело, а две части - голова и туловище. Голова... под стол закатилась, и мне показалось... мне казалось, что у нее губы двигаются, а из тела хлестала кровь... очень много... как будто кран прорвало...
   Потом кто-то из охраны бросился на Макса, а он сделал шаг в сторону, потом такое же страшное движение рукой по воздуху, в этот раз мне показалось, что в его руке что-то блестит, и телохранитель с ходу развалился на две части, по середине, и опять... очень много крови, а он лежит, сипит и руками хватает вокруг... извините.
   А потом выяснилось, что мы бежим, он меня волочет за руку, и никто нас не преследует.
   Все происходило... в такой непонятной тишине. Возле выхода на причал Максим убил еще одного охранника. Такой... с длинными волосами. Он просто вышел на встречу, без оружия, потом увидел нас и потянулся за пазуху. Макс крикнул что-то и бросился вперед. Взмахнул рукой сверху вниз, и тот охранник разъехался пополам, вдоль. И кровь... вот сюда мне попала...
   А макс снова хватает меня за руку и мы выбегаем на причал. Там стоит золотистая летачка с включенным двигателем, "Мерседес-ХМ". Мы пробегаем мимо еще одного охранника, который, по-моему, просто не понял, что тут происходит, и запрыгнули в кабину. Летачка тут же сорвалась с 216 этажа отвесно вниз, мы моментально набрали бешеную скорость, такую, что когда выходили из пикирования, меня вжало в кресло и я ослеп на несколько секунд.
   Теперь я все вспоминаю фрагментами... Он отвез меня в какой-то сумасшедший бар, где мы надрались водки... или только я надрался, не помню.
   Проснулся я на следующий день часов в 11 дня, и долго не мог понять, не приснилось ли это мне все.
  
   М А К С .
  
   Они все погибли заслуженно.
   Ахмат Алиевич Забелин, он же Тарчан. По моим приблизительным подсчетам на его совести 8 смертей. Пятеро из них - такие же, как он, бандиты. Еще три - невиновные ни в чем случайные свидетели.
   Бурлаков Алексей Николаевич, он же Бэр, правая рука Ахмата. Не знаю, сколько жертв на его совести. Но вместе они очень давно.
   Когда все поняли, что пистолеты не работают, он первым бросился на меня. Так что я защищался. В рукопашной я не очень силен. А Бэр был здоровый, сучара.
   И Крохин Вован. Отчества не знаю. Вован, и все тут. Тот самый волосатый, с "Тангом". Он оказался там, где ему и положено было быть, с этим тоже повезло. Только вот Жора... Он остался стоять, когда я ему крикнул "Лежать!", только жмурился, когда на него брызгала кровь.
   Вован виновен хотя бы в одной ненужной смерти: он убил Валаеву Алисию Константиновну, проходящую как единственный свидетель по обвинению Ахмата в изнасиловании несовершеннолетней Татьяны Б. Это убийство выло проверочным заданием для Вована, после чего он был принят в бригаду.
   Не знаю, кто по ним плачет, мне это безразлично. Если есть такие, они заблуждаются.
   В целом все прошло так, как я задумал. Количество жертв удалось свести к минимуму. Долго не удавалось подойти к столику, так что пришлось попросить Пана выключить на три секунды свет.
   Обошлось без убийства Славы Огаркова, это тот новый телохранитель, профи, который быстро соображал и по выключении света сразу взял меня на мушку, я едва успел достать "Мелькор" из-под столика (сказались тренировки). Он был мне симпатичен.
   Три двери, что вели в приемную, мы с Паном заблокировали, и когда началась заваруха, остальные из охраны не смогли проникнуть внутрь. Двери были армированы металлом и трилаксом, так что ломились они через них напрасно, оставалось только следить за происходящим по мониторам.
   И, наконец, Пан взломал бортовик "Мерседеса" Ахмата, что стоял на причале, и подготовил его к экстренному старту.
   В трех кварталах от "Зеленого Города" за нами было увязался воздушный патруль из двух летачек. Но куда этим старым "Дэу" до двигателей "Иксэма" с общей силой в две тысячи "пегасов". Менты потерялись через 10 километров в мегахаусах Лужников.
   Жору я привез в клуб "Х...та". Самое место для отрыва. Жора был в шоке и почти ничего не соображал, а я сразу решил его напоить и немного ошарашить - переключить на другие ощущения.
   В "Х...те" тусовались неопанки, и народ там был всегда бьющий по нервам. На сцене среди голопризраков бесновались "Грязные ногти", та еще музыка. Наш прикид очень позабавил местную публику: мы были измазаны кровью, с ног до головы, и местные то и дело тыкали пальцами в потеки крови, пробовали на вкус и хвалили. Я слышал даже, что после нашего появления там стало модно мазаться кровью.
   Несколько раз аборигены приглашали ширнуться и выпить. Тем, кто приглашал выпить, мы не отказывали. В конце концов, мы с Жорой и еще одним харом с горящей головой (у него в самом деле горела голова - с лысины вверх срывались желто-оранжевые пляшущие языки пламени - голоприческа такая) надрались.
   Со мной такого давненько не бывало. Жора плакал, и я чуть не расплакался вместе с ним. Пан сказал, что я пытаюсь залить водкой свою совесть, и я послал его нах.
  
   Проблемы Жоры на этом, конечно, не закончились. Убийство Ахмата всколыхнуло преступную Москву. Он был слишком заметной фигурой. Сильно, конечно, никто не огорчился. Но нашлись и такие, которые стали выяснять причины его смерти и определять степень опасности для себя. С виновниками они определились сразу: заказчик - Джордж Уитмор. Но кто ему помогал и выполнил заказ - неясно. Какой-то Макс. О таком никто не слышал. Как он выглядел, знают только по описанию телохранителей, да и их описания можно охарактеризовать одним словом: никак. Видеозаписи охранного наблюдения непонятным образом стерты (об этом позаботился Пан), пропал "Мерседес" Ахмата (он стоит в одном из моих гаражей), примененное оружие неизвестно (охранники божатся, что тщательно обыскали меня, однако каждый отмечает, что видел в моих руках что-то блестящее), отпечатков нигде не оставлено. Короче - никаких зацепок. Больше всех упирались двое: Сало (Черников Павел Сергеевич) и П...ц (Еремин Иван Георгиевич). Их поползновения я пресек жестко. Когда П...ц решил послать своих людей к Жоре, я ему позвонил, представился Максом и пообещал лично отрезать ему голову. Напоследок списал с его счета в "Петраксе" половину денег. Сало я тоже позвонил, а потом скинул в МУР кое-какую информацию о его деятельности. МУР здорово на него наехал, и весь следующий месяц Сало занимался не Жорой, а своими проблемами.
   Больше с Жорой связываться никто не захотел, и остальная московская мразь принялась с жадностью делить деньги и сферы влияния покойника.
   С Жорой и Сеней я продолжал общаться, но наши отношения охладели: Жора просто стал меня бояться. С этого времени я с печалью стал думать, что, наверное, я действительно страшный человек.
  
   Х У Д О Ж Н И К .
  
   Наверное, эта художественная мастерская выглядит так же, как выглядела любая художественная мастерская лет 300 назад: многочисленные полки на стенах, подрамники разных размеров с натянутым холстом; законченные картины, составленные у стены, небольшой верстак с развешенными столярными инструментами над ним, рулоны бумаги, книги на полках, репродукции на стенах, банки, тубы с красками, багет, готовые рамы, кисти в наборах, кисти в стаканах, палитры, грязь на полу: мятая бумага, измазанные краской тряпки, стружка и большой кот гамбургского окраса. Запахи лаков, растворителей, сохнущих красок, масел, старых книг и пыли складывались в волнующую и таинственную ароматическую ауру.
   О связи с настоящим говорил большой DOC-мольберт с обширной цветовой клавиатурой, планшет бема на столе и вид из окна на "Большой х...", на фоне которого проносились летачки.
   - Это ты про себя, что ли? - Спросил Макс, отхлебнув пиво из банки.
   Он сидел в глубоком вращающемся кресле, стоящем посреди комнаты и бросал время от времени формованное печенье "Вискас" сидящему в дальнем углу коту. Кот жадно глотал и снова просительно смотрел на него. Весь его изогнутый вид говорил: "Хочу еще".
   - Нет, я говорю о художнике вообще, с большой буквы. Музыкант, скульптор, писатель, актер... Ну, и я, конечно, - продолжал Художник свой монолог.
   Уже около часа они с Максом беседовали на отвлеченные темы. Начал художник с жалоб на здоровье, перешли к политике, затем коснулись женщин, а после этого естественным образом закончили философией.
   Художник еще раз смело махнул по холсту мастихином и отошел от старого пластмассового мольберта. В мольберте была укреплена почти готовая картина. На ней была выписана человеческая попа. Мощные ягодицы и относительно узкая талия указывала на женский пол обладательницы.
   - Так вот, чувство удовлетворения художника, которое он испытывает, бросив последние мазки на удавшуюся картину, поставив последнюю точку в конце романа, рождено сознанием того, что он создал новый мир, он преобразил имеющийся мир по своему желанию. Ощущение свободы создания, преображения - это наркотик. Он будоражит, волнует. Будит воображение и заставляет снова и снова заниматься этим. Все великие и невеликие писатели и художники - "хроники". И не всегда потому, что у них здорово получается, но всегда потому, что снова хочется. Преображение и сотворение - вот символ для них. В этом они уподобляются Богу.
   Художник тожественно замолчал.
   Макс в это время с отвращением жевал "Вискас".
   - Рыбой воняет, - кривясь, выдавил он, - всегда вот так - приходишь к тебе с пивом, а у тебя жрать нечего. На, Поль, жри.
   Макс высыпал остатки печенья возле кресла, и кот с голодным урчанием принялся их доедать.
   - Тебе наука. Приходи со своей жратвой. Буду ждать вдвойне. Кинь-ка мне банку.
   Художник поймал брошенную банку, вскрыл и приложился. Потом, склонив голову набок, принялся критически осматривать полотно.
   - Всякий художник в разной степени преображает действительность, - снова заговорил он, почесывая редкую бороденку, которая была больше следствием лени побриться, чем желанием ее вырастить, - реалисту достаточно отобразить ее (на холсте, бумаге) в соответствии своему мастерству - тогда мы всего лишь можем восторгаться либо возмущаться этим мастерством, которое на самом деле является средством отображения желаний художника, его механизмом. Сюрреалист преображает окружающий мир сильнее, он делает с вещами, людьми и даже - чувствами - все, что пожелает. Он более свободен в этом отношении. Кубист преображает реальность в крайней степени. Его мастерство (средство, механизм) отходит на второй план. Он оперирует мыслью, которая сама есть желание его, пружина этого механизма.
   Получается, он - бОльший художник?! Он творит больше головой, чем руками. Идеальный художник, с этой точки зрения, выходит, Малевич? Его "Черный Квадрат" - воплощение максимального преображения действительности, творчество в высшей степени. "Черный Квадрат" - воплощение идеального творения Художника. Малевич не просто взял и нарисовал черный квадрат. Он его заново создал в природе, сосредоточив в нем суть всего мира.
   Художник сделал паузу.
   Кот Наполеон к этому времени доел "Вискас" и сидел на коленях Максима, сладко урча. Макс допивал пиво, другой рукой поглаживая белый галстук Наполеона.
   - Вообще говоря, мысля и дальше таким манером, - уже менее напыщенным тоном продолжал Художник, водя мастихином по холсту, - можно упростить и квадрат Малевича, превратив его в черную точку в центе белого холста. Любое другое нахождение этой точки, кстати говоря, будет воплощать в себе другую идею.
   Макс с Полем в руках подошел к Художнику. Они стояли рядом и молча смотрели на картину.
   - Ты ее как, кстати, назовешь? - Спросил наконец Макс.
   Художник внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, не издеваются ли над ним.
   - Не знаю пока, - осторожно ответил он.
   - Я вот тут думал о Малевиче, и придумал тебе название.
   - Ну, - с сомнением в голосе поинтересовался Художник.
   - Черная дыра.
   Еще некоторое время Художник вглядывался в серьезного Макса, а потом с радостной злостью протянул:
   - Ах ты г-а-ад! - и потянулся его душить.
   Макс с хохотом бросил на его руки кота и заслонился креслом. Некоторое время они бестолково бегали, бросая друг в друга разные вещи, весело переругиваясь. Потом, каждый в своем углу, один на тахте, другой в кресле, продолжали разговор, лениво потягивая пиво.
   - А что, - думал в слух Макс, - было бы у тебя полотно пять на пять метров, можно было назвать его "Большая жопа", или "Жопища". Если маленькое, то "Жопка" или "Популька". А так - я тебя уверяю, кто ни взглянет, в голову придет только одно слово, без вариантов. Слушай, - оживился он, - может, ты ей муху там пририсуешь, след от протектора или от губной помады? Тогда "произведение будет воплощать в себе другую идею"?
   - Пош-шел ты, - вяло ругнулся Художник, - ничего ты не понимаешь в искусстве.
   Закончив классическую фразу, он надолго присосался к банке.
   - И насчет твоих размышлений об идеальном Художнике. У меня есть продолжение, - Макс, отталкиваясь ногами, раскручивал кресло каруселью.
   - Ну-ка, ну-ка...
   - Рассуждая так же, как ты, приходишь к выводу, что можно стать еще бОльшим художником. Это тот, который творит лишь разумом, не прилагая к этому рук. Возьмем, к примеру, политика. Это же идеальный художник! Даже больше - творец! С большой буквы! Ты знаешь, что они делают руками? И я не знаю. А что они делают головой и языком? Войны, союзы, революции, экономические прорывы и кризисы. И все - одной силой мысли! Пойдем дальше. Творец в идеальном случае - это Бог, а в материальном - потрясающий лентяй, который только сидит и мечтает. Преображает себе действительность, создает миры... и он подобен Богу. А? Каково? Как я!
   Макс откинулся в кресле, раскинул руки и закричал во все горло:
   - Я - творец! Я подобен Богу!!
  
  
  
   Ч А С Т Ь 2.
  
   А Т Т А.
  
   Д Е В Я Т К А .
  
  
  
  
   - Что вы выяснили насчет телепортации?
   - Сейчас этой проблемой не занимается никто, - ответил грузный, совершенно лысый человек. Его глаза-щелки почти совсем скрывались между большими отекшими веками, - ни военные ведомства, ни одна из научных лабораторий...
   - Сейчас? - Перебил Председатель.
   - 35 лет назад этим занимались в "Локхиде". У них ничего не вышло.
   - Какой вы сделали вывод?
   - Это его самостоятельная разработка.
   - Вы забыли об Объекте N6, - вставил сидевший по правую руку от Председателя. Этот был совсем старик. Его руки и лицо покрывали старческие пигментные пятна, остатки седых тонких волос топорщились над ушами, однако на сухих губах играла неясная улыбка, а в глазах проскакивали живые искры, говорящие о воле и силе ума.
   - Ты полагаешь, есть связь?
   - Она очевидна. Если вы помните, одна из основных гипотез происхождения Объекта N6 - телепортация.
   - Ну хорошо. - Председатель повернулся к лысому. - Ты слышал? Проверь. Итак, суммируем.
   Председатель покрутил в руках экзотическую перьевую ручку, постучал ею по крышке огромного дубового стола, потом встал, и, медленно прогуливаясь вокруг стола, стал размышлять вслух:
   - У нас получается интересная картина, господа. Злой гений чахнет у себя в секретных лабораториях, вынашивая мерзкие планы порабощения всего мира. Причем роль этого злого гения играет испорченный свободой семнадцатилетний мальчишка. Получается комикс.
   Председатель завершил прогулку вокруг стола и остановился позади своего стула, возложив руки на его высокую деревянную разную спинку.
   - Неужели дела обстоят именно так? Фред, что говорят психологи?
   - К сожалению, - начал Фред, невысокий круглый мужчина лет пятидесяти, - все именно так выглядит, как вы описали. Мы абсолютно ничего не знаем о целях Бонуса. Они могут быть агрессивными, либо познавательными, либо отсутствовать вовсе. С момента появлениия у Бонуса квантового компьютера он перестал себя обнаруживать, за исключением одного случая. Либо он изменил своим прежним интересам и сменил тактику внедрения, либо маскируется еще лучше, либо не совершал взломов. Тот единственный случай, когда он обратился к нам, был ответ на наши многочисленные попытки завязать диалог. Свое послание он адресовал в Пентагон и Кремль. Это, кстати, косвенно подтверждает нашу догадку о том, что он не знает о существовании Девятки. Напомню, что в послании он с извинением отказывается от дальнейшего контакта и просит его не беспокоить в обмен на свое бездействие. Наши психологи, однако, усмотрели в послании скрытую угрозу и потенциальную возможность решительных действий с его стороны.
   Фред замолчал. Во время своей речи он не вставал и оставался неподвижным. Двигались только его пухлые губы и зрачки серых глаз, ловящих что-то за светлым прямоугольником окна.
   - Что вы предлагаете?
   - Мы предлагаем использовать "паука".
   Брови Председателя вопросительно вскинулись, он обошел свой стул и уселся на него. Эта мысль не была для него неожиданной, он просто подал знак Фреду объяснить решение.
   - Использовать массивный поиск с привлечением прессы, телевидения и Сети, как вы понимаете, мы не можем - это может спровоцировать острые ответные меры со стороны Бонуса, которые могут быть разрушительными и неадекватными. Службы безопасности найти Бонуса не смогли. Мы не можем рассчитывать на любые операции с Сетью, которая ему подконтрольна. А агент класса "паук" так же, как и мы, не привык полагаться на сетевые технологии, имеет свои каналы информации, надежную проверенную агентуру, и, следовательно, не может напрямую контролироваться Бонусом. Кроме этого, в случае неудачи не будет обнаружено связи ни с госслужбами, ни с нами. Объем задач, поставленных перед "пауком", может быть следующим. Первое: контакт с Бонусом. Второе: похищение Бонуса. Третье: ликвидация Бонуса.
   Фред оторвался наконец от окна и обвел всех сидящих за столом тяжелым взглядом.
   - В отношении контакта Бонус категоричен, - продолжал Фред, - по доброй воле он на него не пойдет. Возможно, - протянул далее Фред, - мы и пожалеем об этом, но мое мнение, что от третьего, крайнего варианта, пока нужно тоже отказаться. Соображения здесь следующие. В случае неудачного покушения мы спровоцируем жесткие ответные меры, к которым мы сейчас не готовы, и последствия которых непредсказуемы. Кроме того, не забывайте, одиночество Бонуса - всего лишь наша гипотеза. Поэтому, даже если мы уничтожим его, мы не застрахованы от мести его возможных сообщников. То есть, при любом исходе покушения риск неоправдан. Остается один вариант, и думаю, господа, у нас нет выбора.
   Фред закончил, и слово взял Председатель.
   - Есть возражения? Дополнения?
   Он знал их уже столько лет, что не было смысла голосовать. Одного беглого взгляда Председателя достаточно, чтобы понять общее одобрение плана. Решение было принято.
   - Виктор, Фред, - совершенно другим тоном, с улыбкой на лице заговорил Председатель, - как насчет рыбалки? Я обещаю вам умопомрачительную форель. Позавчера я...
   - Нет уж, уволь, - закряхтел Виктор, я обещал сыграть с Сашей в бридж.
   - Подожди, ты же обещал мне рыбалку два месяца назад, Саши с нами не было, значит, я первый...
   Все стали подниматься со стола, и, разговаривая на совершенно обычные темы, словно постояльцы Дома ветеранов, стали разбредаться по комнатам особняка.
  
  
   П А У К .
  
   Заказ был необычный. Прежде всего - он исходил из правительства России. То есть: наше конституционное законодательное правительство просит его, Паука, стоящего вне закона, совершить антиконституционный противозаконный поступок - похищение человека.
   Очень похоже на подставу. Даже если и не подстава, дело настолько необычное и темное, что связываться с ним ему, Пауку, совершенно не хотелось. Естественно, он сразу согласился. Затем, чтобы незаметнее бежать. Его явно хотели использовать в какой-то грязной игре.
   Но.
   Когда он, спустя три дня заметания следов и сжигания мостов наконец оказался в одной из своих конспиративных квартир в Нижнем Новгороде, его ждало одно из самых сильных потрясений в своей жизни: в гостиной, на столе, лежала бумага с водяными знаками и гербовой печатью (!), где в жесткой форме ему, Пауку, рекомендовалось не рыпаться и приступать к выполнению заказа.
   Это означало его полный провал. До этого дня он был уверен в своей неуязвимости и свободе. Они были иллюзией. Его контролировали и до поры до времени просто терпели. Пока наконец он не понадобился для настоящего дела.
   А ведь он считал себя одним из лучших "пауков". И это действительно было так.
   Тяжело было признать обратное. Практически невозможно.
   Поэтому он снова бежал.
   И снова был обнаружен. Это случилось в местечке Пезаро, что на берегу Адриатического моря.
   Он, Паук, вдыхая соленый воздух и запивая его "Лиго", мило и беспечно вел беседу с каким-то греком, к которому сам и присел на свободное место за столиком этого отрытого кафе.
   - Теперь она пудрит мозги этому французу, а я с тобой пью здесь "Лиго", - смеясь в черную бороденку, закончил историю о своей бывшей жене грек, и вдруг, без перехода, сказал тем же веселым тоном, - если ты сейчас сделаешь резкое движение, тебе отстрелят яйца.
   Глаза грека не смеялись. Они цепко следили за руками Паука.
   Паук хохотнул по инерции, а в следующую секунду был собран в единую боевую машину. Его глаза в одно мгновение охватили панораму в 270 возможных градуса, отмечая вероятную угрозу, затем положение тела грека, его рук, ног, предметов, лежащих на столе. В голове уже был готовый план ухода из этой экстремальной ситуации: резкий толчок прессом в стол, удар ребром фаянсовой тарелки в переносицу собеседника, откат вправо и назад за парапет с...
   - Прямо позади вас, вам сейчас его не видно, сидит молодой человек с небольшим рюкзаком в левой руке, - спокойно говорил "грек", - он направил вам в спину "ТТ-400", вам знакомо это оружие. В доме напротив, из второго окна на втором этаже и из восьмого окна на третьем этаже за вами внимательно наблюдают два снайпера. А вообще в обеспечении моего прикрытия участвуют двадцать четыре специалиста. Ну как, будем соревноваться?
   Паук расслабился.
   - Говорите.
   - Выполняйте заказ. Это последнее предупреждение.
   Грек рывком встал и удалился.
   Ч-черт. Как они его поимели! Паук оглянулся. Точно. Молодой парень укладывал книгу в свой рюкзак. Его левая рука все время оставалась внутри. Затем он медленно вынул ее, закинул рюкзак на спину и ушел в сторону набережной, напоследок подмигнув Пауку.
  
   Правда, потом это задание стало ему нравиться. Деньги. Сумма была о-очень круглая. Если он доживет до того дня, когда их получит, хватит до конца жизни.
   И объект заказа. Все говорило о том, что ему предстоит захватить другого "паука". Это приятно волновало. Еще один плюс: у него появилось время для того, чтобы по-настоящему подготовить свой уход.
   У него почти не было сомнений, что его постараются впоследствии убрать. Поэтому Паук потребовал 80% гонорара сразу. Удивительно - ему дали эти деньги.
   Информацию об объекте ему принес посыльный в конверте (!) уже в Москве.
   Москвич, русский, 19 лет, хотя выглядит гораздо моложе - на 16-17 лет, брюнет, рост... глаза... увлечения... фотографии... ого! Паука заинтересовало одно фото: объект стоял в окружении вооруженных людей, каждый из которых направил на него пистолет. В кадр попали семеро вооруженных людей. События происходили где-то у нас: Паук отметил надписи на русском языке. Вид у парня был загнанный.
   В досье говорилось, что это произошло на секретной военной российской базе и что парню удалось от них уйти.
   Как?
   Невозможно уйти от семи профессиональных охранников, которые направили на тебя заряженные пистолеты.
   Невозможно.
   Если это случилось, значит, была существенная помощь извне. Например, его поймали, а потом помогли бежать.
   В любом случае, это достойно уважения. Еще волновал вопрос: почему он? Разве могло так случиться, что спецслужбы России не сподобились найти и поймать одного человека? Пусть даже лучшего из лучших?
   Паук нашел для себя ответ. Он не был лишен самолюбия, и та лесть в первых строках послания, возможно, искусственная, была ему приятна. Вы лучший в Москве, и вы лучший в России, говорилось в послании, поэтому мы нуждаемся в вас.
   И еще: среди прочих достоинств объекта указывалось такое: "тотальный контроль Сети". То есть, он знал, что такое "тотальный", что такое "контроль" и что такое "Сеть", но словосочетание считал невозможным. Сеть в его глазах - это такое же глобальное явление, как океанское течение, движение планет, звезд. Как можно контролировать Гольфстрим, вращение Плутона, свечение Сириуса?
   В числе прочего он узнал, что объект - бывший ниор. Что-то он не слышал, что ниоры могут быть бывшими.
   Невероятный, невозможный, необычный, неординарный - вот те эпитеты, которые напрашивались сами собой, когда Паук все больше узнавал об объекте.
   Этому Пауку была присуща одна черта, которую верно отметил Фред из Девятки: азарт. Иногда он мешал. Но его наличие всегда было гарантом того, что порученное дело будет исполнено с максимальной заинтересованностью, прилежанием и отдачей.
   Заказ обещал быть весьма интересным, сложным и опасным.
   То, что всегда привлекало Паука.
  
   *
  
   Паук работал так, как в это время уже мало кто работал: он не доверял компьютерам. Он доверял людям. Таких людей было на удивление много. Некоторые из них были обязаны ему своим благосостоянием, некоторые - своей жизнью, некоторые просто боялись его. И каждый из них был способен на многое по приказу Паука. Именно поэтому он сделал за четыре дня то, что не могли сделать все службы безопасности России (и не только России) за два года: он нашел его.
   Ну, и еще, конечно, потому, что ему повезло.
   Паук не сразу понял, что же его так взволновало в досье. Он вспомнил это уже в Москве, встретившись со Славой. Слава Огарков, его давний друг, секьюрити, настоящий профи. Паук старался не иметь с ним никаких денежных дел - это был просто друг. По возвращении домой он сидел в пивнушке, потягивал "Корд", и смотрел на Славу, травившего анекдоты. И вдруг он вспомнил: они сидели с ним где-то, также болтали ни о чем, а потом Слава стал серьезным и рассказал, как неделю назад потерял клиента. Это тяжелый удар для шефа секьюрити, провал, возможно - крест на дальнейшей карьере. Смерь клиента - констатация профессиональной несостоятельности.
   У Славиной фирмы "Крепость" никогда не было столь явного провала. Его немного оправдывало то, что их пригласили в день убийства, и эти несколько часов - слишком малый срок для наведения порядка в охране. Но все же часть солидной клиентуры они растеряли, слишком громкое это было убийство. За услугами в его фирму стало обращаться гораздо меньше толстосумов. Слава сказал, что он ничего не мог поделать. Клиентом был Ахмат, убийцей - Макс.
   Вот оно. В досье на объекта было указано, что он наиболее часто использует именно это имя. И вторая деталь - его молодость. Слава упоминал, что он выглядел, как старшеклассник.
   Паук отставил кружку.
   - Ты чего напрягся? - Спросил Слава.
   Паук пошарил во внутреннем кармане пиджака: часть досье и фото он носил с собой.
   - Я хочу, чтобы ты посмотрел на одну фотографию.
   Паук выложил фото объекта.
   Слава долго и внимательно разглядывал изображение. Наконец поднял взгляд на Паука.
   - Это Макс, - медленно произнес Слава, пристально вглядываясь в собеседника.
   - Тот, что убил Ахмата, - уточнил Паук.
   - Да.
   Паук убрал фотографию.
   - Мне его надо найти.
   Слава откинулся на спинку стула.
   - Знать ничего о нем не хочу - он забросил себе в рот фисташку, - и тебе не советую. За ним, похоже, стоят очень большие силы. Все, кто попытался отомстить за Ахмата, имели большие проблемы.
   - Ты хотя бы намекни.
   - Зачем тебе это? У тебя преуспевающая контора, богатые клиенты. Следи за любовниками, ищи пропавшие бриллианты, - Слава знал Паука как главу частного сыскного агентства, - а с Максом ты натянешь себе грыжу.
   - Мне очень надо, Слава.
   - Ты пойми, не по зубам он тебе. Скорее всего, он агент чьего-нибудь правительства. Он использовал технологии, о которых я понятия не имею. Против него было пятеро вооруженных людей, а он один, с голыми руками - я сам его обыскивал. Никто не смог выстрелить, а голова Ахмата уже прыгала по комнате, как мячик. Очень жестокое и непонятное убийство. Погибли еще два телохранителя, порезаны на ломтики, как картошка... Он засветился-то один раз, а его теперь боятся все бандиты Москвы...
   - Ты мне поможешь? - Перебил Паук.
   Слава вздохнул, потом улыбнулся.
   - Что, такие большие деньги?
   - Нет, кое-что подороже.
   - Это чья же жизнь столько стоит?
   Паук сидел в неудобной позе, положив локти на стол и подавшись вперед.
   - Моя, - тихо сказал он.
   Слава провел ладонью по лбу, потом сказал усталым голосом, глядя в сторону.
   - Запоминай. Джордж Уитмор, Огарева, 2. Автосалон "Рапид", он его директор. Похоже, Макс этому Уитмору чем-то обязан, на стрелку к Ахмату он из-за него ходил бодаться.
   - Я могу чем-то еще помочь? - Спросил он позже.
   - Нет. Дальше я сам.
   - Подумай десять раз, прежде чем что-то сделать.
   Вскоре они собрались уходить, и Паук напоследок задал волновавший его вопрос:
   - Слава, он быстро двигался?
   - Я бы не сказал.
  
   *
  
   В досье на Макса было еще одно неясное место: "в критических ситуациях объект способен к быстрым перемещениям". Далее следовала настоятельная рекомендация приведения объекта в бессознательное состояние перед его поимкой. Он, Паук, тоже был способен к "быстрым перемещениям" во время критических ситуаций. Владение телом и способности к боевым искусствам были его отличительными чертами. Даже больше, только благодаря этим способностям он и стал в свое время Пауком. И вообще остался жив. Он до сих пор большинство заказов выполнял лично. И до сих пор это было гарантией его безопасности и того, что задание будет выполнено при любых обстоятельствах. Эти способности расширила разведшкола и богатый, богатый жизненный опыт.
   Видимо, какие-то особенные "быстрые перемещения", раз на них особо указывают Пауку.
   Эта недоговоренность разжигала в Пауке любопытство и желание лично узнать, насколько Макс хорош в деле.
   На то, чтобы его найти, понадобилось четыре дня. Они ушли на слежку за Уитмором.
   Паук рассуждал так. Джорджа и Макса связывали не деньги. Да, Уитмор жил в достатке, но не таком, чтобы нанимать Паука (которым, возможно, был Макс). Скорее всего, они были друзьями или хорошими знакомыми. А раз так, они должны регулярно встречаться. Да и бороться с рэкетом - не профиль Паука.
   Паук занял пятерых спецов из своей команды. Периодически меняя друг друга, они следовали за Уитмором на работу, на Огарева, оттуда на Мясницкую, в другой его магазин. Иногда - в кафе с его девушкой, снова домой. Джордж жил спокойной размеренной жизнью. У него была невеста, была любимая работа, и с этим никак не вязались его контакты с мафией и Пауком.
   Паук потребовал от своих людей всю информацию передавать устно, ничего не фиксируя на аппаратуру и контактировать только непосредственно с ним.
   К вечеру четвертых суток, в субботу, это случилось. Они встретились в кафе "Тал", что на Кузнецком Мосту: Уитмор, Ксения Соловьева, его невеста, и Макс. После того, как они разошлись, команда Паука с большой осторожностью повели Макса. Он жил в Перуне.
   Следующую неделю Паук изучал распорядок дня Макса.
   И с каждым днем ему все меньше казалось, что Макс человек, который может хладнокровно убить, который "контролирует Сеть" (у него дома даже компьютера не было) и вообще "способен к быстрым перемещениям" (однажды он все же сходил в спортзал, зато практически все остальное время валялся на диване).
   Деньги у него водились, и большие. В гостиной была обширная библиотека настоящих книг, обстановка шикарная. В пятницу они его упустили: он вышел на причал 84-го этажа и свалил куда-то на белой летачке. Макс пропадал шесть часов. В четверг он отрывался на дискотеке в "Гонге", в Акрополе, до четырех утра, там же переспал с какой-то пьяной пецой. В субботу снова встречался с Ксенией и Джорджем. Они ходили на "Тоску" в Большой театр. А к воскресению Паук приготовил Максу сюрприз.
   Перун - самый большой мегахаус Москвы. В его трехсот тридцати этажах ежедневно работает, развлекается и живет несколько десятков тысяч человек. Это город в городе. В нем есть все: магазины, театры, парки, кинотеатры, рестораны, отели, офисы, спорткомплексы, бассейны, даже заводы. При желании можно было прожить в нем всю жизнь, не выходя наружу. Перун имел сложную инфраструктуру. Это было огромная отлаженная машина. Многочисленные службы следили за безотказной работой этого исполинского организма. Тысячи километров энергетических, информационных коммуникаций. Оптических магистралей, магистралей водоснабжения, канализации, службы доставки, связи, транспорта...
   Квартира Макса располагалась на западном фасаде Перуна, на 84-м этаже, как раз под двумя десятками этажей "Акрополя". Она имела два окна, через которые открывался чудесный вид на закат.
   Паук занял обе смежные квартиры. Хозяев одной из квартир пришлось выселить на неделю, предъявив санкцию "на проведение федеральной спецоперации". В этих помещениях он установил аппаратуру и СВЧ-излучатель для подавления тета-связи, которой, скорее всего, пользовался Макс.
   Техническое помещение под квартирой Макса он тоже использовал: там они вошли в систему вентиляции и провели к комнатам Макса генераторы аэрозоля. Генераторы были доставлены и укреплены с обратных сторон вентиляционных щелей помещений портативными ремонтными роботами.
   Напротив западного фасада Перуна не было небоскребов, поэтому снайперов Паук определил в две дежурные летачки, курсирующих в ста метрах перед мегахаусом. Сопряженные коридоры, лифты и пожарные лестницы контролировали тридцать восемь его человек.
   Паук был готов. Его приятно возбуждало то, что ему предстояло сделать. Это был большой риск, но все же он пошел на него: он пойдет к Максу сам.
   "Посмотрим, насколько этот щенок хорош, - думал он, удивляясь захлестнувшим его эмоциям, - насколько он "быстро передвигается".
   Азарт охотника, вскинувшего ружье, азарт спортсмена, разбегавшегося перед прыжком, боксера, смотревшего в глаза противника перед боем - вот что гоняло сейчас его кровь.
   В семь часов вечера Макс заказывал себе ужин. Его доставлял в квартиру продуктовый лифт. По знаку Паука его техник отключил питание двигателя, приводившего пищевой подъемник в движение. После этого Паук не спеша поднялся из служебного помещения на этаж Макса по пожарной лестнице, вставляя на ходу в ноздри фторуглеродные фильтры: для усыпления Макса он решил использовать азапан. Азапан - это жидкость, поэтому ее будут распылять ультразвуковые генераторы, а фильтры в ноздрях Паука надежно задержат его.
   Но это - на крайний случай. На тот случай, если он, Паук, не справится с Максом лично. Чтобы справиться, Паук выделил себе три минуты.
   Он стоял у порога квартиры и смотрел на запястье. На коже слабо светились цифры: 19.04. Паук еще раз оглядел своих людей. В черной униформе, с закрытыми лицами, обвешенные оружием, с зажатыми в напряженных руках пистолетами дверь окружали пятнадцать человек. Паук не верил, что их может обойти один человек, он не знал таких людей. Сам он был безоружен. Никакой аппаратуры: в зоне действия СВЧ излучения ничего не будет работать. Если он не выйдет через три минуты - в помещение пустят азапан.
   19.05. Паук постучал в дверь. Не сразу - звук приближающихся шагов.
   - Кто там?
   - Прошу прощения. Служба доставки пищи. У нас небольшая неприятность, сломался продуктовый лифт. Я принес ваш заказ.
   - Минуточку.
   Звук удаляющихся шагов - макс пошел проверять лифт. Вернулся. Щелкнул замок.
   - Заходите.
   Паук не спеша прошел вовнутрь. Зайдя, он аккуратно прикрыл дверь и щелкнул замком. Потом сложил руки перед собой и посмотрел в глаза Максу.
  
   М А К С .
  
   Я сразу понял, что проиграл. Еще когда я открывал дверь, что-то в глубине меня испуганно ойкнуло, я поворачивал замок и уже предчувствовал, что делаю что-то неправильное, а потом, в первую же секунду, когда я увидел ЕГО, понял, что проиграл.
   Я сделал две большие ошибки. Первую - когда не придал значения сбою связи. Я ментально общался с Паном (теперь я так называю этот вид общения с Паном - не открывая рта, а просто четко произнося мысли словами), когда вдруг вместо ответа на свой вопрос услышал "белый шум".
   Ничто не могло оборвать тета-связь, кроме ее умышленного подавления. Я же объяснил это себе временным сбоем - что раньше не случалось - и это уже само по себе должно было насторожить, непростительная оплошность.
   И вторая - когда я впустил ЕГО.
   Сбой связи, поломка продуктового лифта и посетитель (ко мне никто и никогда не приходил) - слишком много совпадений. На них я тоже не обратил внимания.
   Он зашел и закрыл за собой дверь. Его руки были пусты. Одет он был в темно-коричневый пиджак, белую футболку и черные брюки, а не в униформу службы доставки. На ногах - спортивные кожаные туфли.
   По тому, как он сделал эти два шага по направлению ко мне, как взял свою левую ладонь в правую, как поглядел на меня, стало ясно, кто это. Его движения были легки и музыкальны, они перетекали одно в другое. Я видел раньше людей, которые так двигались. Это были профессионалы рукопашного боя, в совершенстве владеющими своими мыслями и телом. Он пришел за мной.
   Эти движения не оставляли мне ни малейшего шанса, от них веяло неумолимым поражением. Я со своими зачатками навыков по ТВМ был по сравнению с ним, как груша по сравнению с боксером. Думаю, он тоже сразу понял это. В следующую секунду во мне созрело решение.
   В кровь выплескивался адреналин, порция за порцией, активизируя Атта.
   Мы не сказали друг другу ни слова, все было ясно без слов. Я медленно расставил в стороны руки, показывая, что они пусты, и так же медленно повернулся к нему спиной, надеясь, что он подумает, будто я сдаюсь и ему незачем будет сразу бить меня по затылку. Поворачиваясь, я обшарил глазами ближайшее пространство перед собой в поисках какого-нибудь тяжелого предмета. Единственным тяжелым предметом было кресло, стоявшее в метре он меня. Подойдет. Кресло было из металлической хромированной основы с натянутой черной кожей и весило килограммов двадцать.
   "Пан, Пан, Пан", - звал я все время, и это звучало, как молитва о помощи, но связи по-прежнему не было. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Наверное, я был уже готов.
   "Только бы успеть", - думал я, когда рванулся к креслу.
   Он стоял в двух метрах позади меня. Кресло было в метре передо мной. Я боялся, что он успеет меня остановить - ведь он был профи.
   Схватив обеими руками кресло за сверкающий хром подлокотников, я рванул их вверх, перед собой и, пробежав с ним еще три метра, всей массой ударился в оконное стекло.
   Стекол было два, и вздумай я пробить их головой, скорее всего ничего бы не получилось. От мощного удара стекло треснуло и разлетелось мириадами вспыхивающих осколков. Мне резануло по лицу, рукам, шее, но я не почувствовал боли. И сейчас же провалился в ледяной ветер.
   Было темно и холодно. Передо мной летело кресло в окружении сотен волшебно блестевших во тьме стеклянных осколков. Очень красиво. Потом я увидел с высоты 84-го этажа улицу далеко внизу подо мной, освещенную фонарями. Ужас огненной плетью стегнул мое сознание, уровень гормонов крови достиг пиковых величин, и я телепортировал.
  
   *
  
   Это снова случилось. Уже во второй раз. Та ужасная ломка, которая последовала за первой телепортацией и мучила меня два дня, напугала настолько, что я всячески оттягивал этот второй раз. Но в данном случае выбор был однозначен: либо жуткие головные боли, боль во всем теле, нарушение координации, тошнота и рвота, либо моя свобода и, возможно, жизнь.
   Трудно описать этот невероятный мир. Вспышка яркого света и одновременно удар по всему телу - будто плашмя упал на асфальт с большой высоты. А потом - появление мира-схемы. С чувствами твориться что-то непонятное, они перепутаны: я воспринимаю запахи, как цвет, боль - как яркие картинки, слышу ароматы звуков. Тело раздирает красками, запахами и болью. Словно тянут в разные стороны ребра железными крюками, словно скручивает тело в жгут и мнет его кто-то невидимыми чудовищными руками. А боль снова превращалась в свист, гудение, вспыхивала лиловыми пятнами и пахла ванилью.
   Я видел окружающее меня пространство все сразу, во всем объеме. Оно было ячеистое и также беспрерывно менялось, словно в огромном котле варилось новогоднее конфетти. Однако в этом движении сохранялась некая структура, упорядоченность, которая все время ускользала от понимания. Чувствовалось, что этот мир имеет какую-то симметрию, и она должна быть простой и понятной.
   Мозг ловил эти всполохи, следил за появляющимися и исчезающими линиями, воспринимая их вкус, читал все эти знаки, как буквы незнакомого языка, как символы и цифры формул и совершал какую-то напряженную работу. Так, как, наверное, работает мозг человека-калькулятора, перемножающего десятизначные цифры. Он оперирует не цифрами, не сознанием, а чем-то неясным и неуловимым, и счет идет где-то в глубине и почти неконтролируем.
   Вот оно!
   Чувство облегчения. Ответ пришел сам, он простой и логичный. Для того, чтобы добраться туда, нужно просто...
   Еще одна вспышка и удар по всему телу одновременно.
  
   Я стоял на коленях в середине комнаты своей любимой квартиры в Крылатском. С моей головой что-то творилось, ее продолжал раздирать громкий звук...
   Я кричал. И вкладывал в этот крик всю свою боль. Я кричал так, что казалось, с этим криком вылетят все мои внутренности. Наконец, выдохнув весь, без остатка, воздух из легких, я повалился набок.
   "Пан, Па-ан, - мысленно стонал я, я здесь, Пан! Мне плохо..."
   "Где ты?! - Услышал я сразу, - что произошло?!"
   "Я в Крылатском. Они меня чуть не взяли. Я телепортировался".
   Я не мог пошевелить и пальцем, только жадно ловил ртом воздух. Сердце било часто и сильно, так, что каждый его удар гулом отдавался в голове, но постепенно успокаивалось.
   "Мне вызвать "скорую?"
   "Обойдусь".
   Я собрался с силами и пополз в ванную. Ползти было тяжело. Пол перед глазами колыхался прибоем, стены раскачивались так сильно, что временами сливались с полом, испачканные кровью руки расплывались, на них появлялись лишние пальцы...
   Я ухватился за край ванны и поднялся на колени. Дотянулся до настенного шкафчика и вслепую махнул рукой. На пол полетели пузырьки и блистеры. Вот и вот. Две таблетки аспирина и пять таблеток тазана. Последнее усилие - пару глотков воды. Все.
   Я лежал, смотрел на темно-синий потолок и с наслаждением ощущал, как отступает боль, и как сознание проваливается в мягкое, уютное небытие.
  
   *
  
   Черт, черт! Я проснулся весь мокрый: я нассал себе в штаны. Неясно, сколько часов я так валялся. Как хар из вытрезвителя. Хорошо еще не уделался.
   "Пан, я проснулся, - сообщил я, - сколько времени?"
   "Привет. Сейчас уже двадцать первое, 23.05. Ты проспал почти шестнадцать часов. Как ты?"
   Я прислушался к своим ощущениям. С удивлением обнаружил, что совсем неплохо себя чувствую. Болит, конечно, голова, словно вчера немного перебрал, и мышцы ноют, будто всю ночь с медведем боролся. Но голова не кружилась, я мог твердо стоять на ногах, меня не тошнило. Боли тоже были умеренные. Гораздо, гораздо лучше, чем в первый раз.
   "Спасибо, хорошо".
   Ай! Я споткнулся о порог ванной и ударился плечам о косяк. Не так хорошо, как хотелось бы.
   В первый раз я тоже появился здесь же, в середине гостиной. Это закономерно. Опыты на животных давали такой же результат: в критических ситуациях они телепортировали в место, где чувствовали себя наиболее безопасно и комфортно.
   Я снял с себя все и стоял под душем. Может быть, транквилизаторы с аспирином сделали свое дело, может быть, тело привыкает - вторую телепортацию я перенес лучше. Возможно также, это произошло потому, что субъективно ТАМ я провел меньше времени. В первый раз в мире - схеме я провел около десяти минут субъективного времени. Пан сказал, что переход произошел мгновенно. Мои часы указывали на то же.
   В этот раз, по моим ощущениям, я был ТАМ около минуты.
   "Пан, как они меня нашли?" - Ментально спросил я.
   "Я не знаю, - удручающе ответил он, - они сменили тактику и не используют сетевую аппаратуру. Не исключено, что это не госслужбы".
   "А кому я еще нужен? Бандиты на такое не способны. Там был настоящий профи".
   "Возможно, это был заказ".
   "Паук? А кто заказал?"
   "Можно тебя попросить общаться вслух?" - внезапно попросил Пан.
   "Что это вдруг?"
   "Наверное, тебе будет проще..."
   "Я уже привык".
   "Дело в том, что при ментальном общении я не улавливаю эмоциональных оттенков фраз, могу лишь догадываться по ритму, пропорциям их построения и по контексту".
   Мне стало любопытно:
   "Для чего это тебе?"
   "Мне интересно".
   - Ха! - Поразился я вслух.
   "И потом, эта квартира не прослушивается".
   - Ты все больше становишься похожим не человека, - продолжал я вслух.
   "Стараюсь", - скромно ответил Пан.
   "Ну и рожа", - с сожалением смотрел в зеркало но свое исцарапанное и опухшее лицо.
   Замазав царапины тропогелем, я вышел из ванной, вытираясь полотенцем и направляясь на кухню.
   - Так что там с заказом?
   Кухня была полна ароматами - Пан позаботился. Вынул из пищебокса омлет из четырех яиц и кофе с тостами. Но перед этим крепко приложился к графину с водой.
   "Соображения такие. В среде мафии есть пять человек, обязанных тебе своей смертью и имеющих в своем окружении близких и родственников, которые могли желать мести. Однако все соратники были вовремя инактивированы, а родственники, как выяснилось, не имели претензий. Остаются спецслужбы. Но у них не те методы. Они работают массивно, с привлечением больших сил и средств, и обязательно - через Сеть, что не прошло бы мимо меня. Следовательно, либо они привлекли специалиста со стороны, либо кардинально перестроились. Рискну предположить первое, поскольку работать без аппаратуры - стиль Пауков, а во-вторых и в главных - я знаю их всех. Так вот, один из лучших, москвич, кодовое имя - Ведун, две недели назад пополнил своей счет на двадцать миллионов рублей. Я думаю, это была предоплата за тебя".
   - Какова вероятность? - Жуя, спросил я.
   "С учетом того, что вчера он был в Перуне (я проверил запись камер наблюдения) - 89,7%"
   - Тогда все ясно.
   Я бросил посуду в посудомойку и, с грехом пополам добравшись до спальни, рухнул на кровать. Мне снова захотелось спать.
   Под кроватью бесновался Железяка - кибер-пылесос. Он только что убрал в ванной мочу с кровью и теперь возился в спальне.
   - Пан, - глядя в потолок, спросил я, - чего им от меня надо?
   "У тебя слишком много власти".
   - Я ведь ей не пользуюсь. Ну, почти.
   "Им это неизвестно".
   - А ведь я их просил, - у меня сейчас просто не было сил злиться, - завтра они у меня получат. Да, сейчас нужно сделать вот что. Пан, забери у этого Паука, Ведуна, все. Все деньги. Перечисли их... Распредели среди домов престарелых... Архангельской области. А от меня передай послание. Лучше, наверное, письмом: "В следующий раз возьму твою жизнь. Бонус".
  
   *
  
   - Пан, ты меня слышишь?
   "Да".
   - Спасибо, Пан.
   "За что?"
   - Ну... за заботу.
   "Всегда рад, Максим".
   - Как тебе мои эмоциональные оттенки?
   "Мне нравиться".
   - Пока, Пан.
   "Спокойной ночи".
  
   *
  
   Эту тему мы начали разрабатывать в .... году, вместе с Хомяком и Даной. Идея принадлежала мне. Я, в отличие от остальных ниоров любил копаться в архивах. Но эту мысль откопал в книге "Загадки мирмекологии" Арниса Кулпа. Как я до нее добрался - уж и не помню. В ней вскользь упоминались удивительные эксперименты американских мирмекологов (те ученые, что изучают муравьев), которые обнаружили, по их мнению, способность к телепортации у некоторых видов муравьев.
   Мне стало любопытно, и в начале по сноске книги я обратился к трудам Колленджера и Глосса, а затем стал копаться в архивах Массачусетского университета, ученые которого в семидесятых годах прошлого века проводили эти эксперименты. Со смертью Хичера интерес к аттиям как-то поутих, а затем и вовсе пропал. Напротив, я просто влюбился в муравьев, прочитав его труды.
   Аттии - это триба мирмекологической группы насекомых семейства formicidae (муравьев). Среди них наиболее известен вид атта. Ареал их огромен - американские тропики и вплоть до Нью-Джерси в Северной Америке. Потрясающие насекомые. Как выяснилось, это единственные сельскохозяйственные животные после человека. Рабочие муравьи атта носят обрезки листьев на свои плантации в муравейниках, где на их перегнивших остатках выращивают для себя съедобный грибок. Их город достигает пятидесятифутовой глубины, где проживают миллионы особей. У атта есть социальное разделение - так называемый кастовый полиэтизм. Как и люди, они имеют рабочих (строителей, фуражиров), полицейских (сторожей, наблюдателей), сиделок, царицу.
   В глубине их дома имеется особое укрытие, построенного из прочного материала, напоминающего бетон. В нем содержится матка. Ее размер огромен (сравнительно) - до десяти сантиметров длиной и до пяти сантиметров в диаметре, а просвет входов в это укрытие - максимум семь миллиметров. То есть - матка не способна покинуть это убежище, будучи целой.
   Эксперименты состояли в том, что это бетонное укрытие, названное Хичером "бункером", изымали из муравейника и удаляли от него на различные расстояние. В большинстве случаев спустя некоторое время матку вновь обнаруживали в муравейнике, целую и невредимую, а бункер пустым. И неповрежденным.
   Ученые метили матку, удаляли от нее "нянек" и солдат, относили бункер все дальше (максимальное удаление составило 250 футов) - чудо повторялось.
   В результате экспериментов Хичер и пришел к выводу о наличии у царицы атта способности к телепортации. Он сделал научный доклад, который перепечатали в желтой прессе и осмеяли коллеги. Но Хичера, который был настоящим ученым, это не остановило. Он пошел дальше, занявшись сравнительной анатомией, и в конце концов определил, чем отличается матка атта от цариц других видов муравьев. В ее эпинотуме (то, что посреди среднеспинки, чтоб вы знали), находился неидентифицированный никем ранее орган, которому Хичер и приписал способность телепортировать матку.
   Это был особый орган - его кровоснабжение резко увеличивалось (в десятки раз) в критических ситуациях, непосредственно перед исчезновением. Сам момент телепортации, кстати, зафиксировать так и не удалось - что и дало повод к недоверию других инсектологов. К более детальным исследованиям наука того времени была неспособна. Так Хичер и умер, отстаивая свои убеждения в гордом одиночестве.
   Я перечитал своими глазами описание и результаты экспериментов и проникся убеждением в правоте Хичера.
   Примерно месяц мы искали мирмеколога, которого бы заинтересовала эта проблема, выделили ему достаточно денег, познакомили его с прикладным молекулярным генетиком из Бостонского центра проблем генетики. Вдвоем они отлично сработались: выделили через полгода ген, ответственный за развитие телепотрационного органа в эпинотуме царицы атта. Дальше дело не пошло: я развелся с ниорами, финансирование созданной нами группы прекратилось, соответственно прекратились их дальнейшие исследования.
   К этой теме я вернулся через год, вместе с Паном.
   Изъяв из памяти компа Бостонского центра проблем генетики результаты из опыта, я передал их в лабораторию Калифорнийского института генной инженерии. И дал им денежек на задачу, с которой они справились быстро: они встроили выделенный ген в четвертую хромосому крысы, в участок, ответственный за формирование подкожной клетчатки. Полученный затем зародышевый листок имплантировали в грудную клетку здоровой крысы. В течение двух месяцев зародыш пророс сосудами, нервами и превратился в округлый, похожий на жировую опухоль орган размером примерно равным объему сердца этой крысы.
   Крысу, самочку по имени Рег привезли на самолете в Москву. Я уже весь изошелся от нетерпения.
   Она телепортировала!
   Но не сразу, а изрядно потрепав мне нервы. У нее был отменный аппетит, она была чрезвычайно деятельна и дружелюбна. То есть внешне она была просто счастливой черной крысой из Небраски. И ей вовсе не хотелось телепотрировать. По мере нарастания моего отчаяния я стал трепать уже ее нервы, создавая критические ситуации: гонял по лабиринтам, морил голодом, держал на холоде и ронял с разной высоты. Падение с трехметровой высоты на подушку, похоже, в конце концов стали приносить ей удовольствие, а к голодному пайку и холоду крысиные гены были привычны.
   Это случилось к концу той первой недели, которые Рег провела у меня дома. Я шарахнул ее током. Телепортация произошла мгновенно, с резким звуком, напоминающим хлопок в ладоши, с моего рабочего стола, на котором стоял самодельный выпрямитель тока. Долго искать ее не пришлось - она оказалась в своей клетке. Рег выглядела очень плохо: лежала на боку, дышала очень часто даже для крысы и, похоже, была без сознания, хотя и лежала с открытыми глазами. К вечеру она стала пить, на следующий день - есть и бегать.
   Это был триумф. Я чувствовал себя именинником. Телепортация оказалась принципиально возможной! Более того - телепортация теплокровных млекопитающих. Восторг и счастье победителя я испытывал наиболее остро, потому что им не было выхода: я мог поделиться ими только с Паном.
   Это был великий день, но это было только начало. Еще через день я повторил эксперимент. Рег было жалко, но мне нужны были результаты. Я чувствовал себя садистом, и утешался мыслями о неизбежности крысиной судьбы.
   Она вновь телепортировала, и на этот раз все зафиксировала видеокамера. Удар током, исчезновение Рег и ее появление произошло мгновенно - это хорошо показали специальные высокоскоростные камеры. На одном кадре крыса жует морковку, на следующем кадре - она отсутствует, лишь в воздухе застыл кусок морковки и заметна некая флюктуация на месте животного, объясняемая, по всей видимости, переломлением света, проходящего через воздушные среды разной плотности (хлопок происходит в результате заполнения воздухом исчезнувшего объема животного). Появление Рег в клетке также сопровождалось звуковым ударом, напоминающим взрыв петарды - звуковой эффект был более интенсивным.
   Крыса два дня лежала черным полутрупиком, полностью соответствуя своему имени (rag (англ.) - тряпка), не принимала еду, которую я капал ей в рот, а на третий день сдохла.
   Смерь Рег сильно меня расстроила, в голове роились сотни вопросов: возможно, я поторопился, возможно, телепортация зависит от величины животного, может, Рег была просто больна и т. д.
   Я пришел к выводу, что один не справлюсь. Труп я обложил льдом и отправил во второй московский ветеринарный институт на вскрытие. В двух словах его заключение звучало так: "сердечная недостаточность вследствие опухоли средостения". Опухолью они обозвали телепортационный орган. Скорее всего, я неправильно выбрал место имплантации. Близость его к сердцу, магистральным сосудам и нервным пучкам сыграла свою отрицательную роль.
   Калифорнийский институт генной инженерии выполнил для меня еще четыре заказа.
   Сотрудники лаборатории генетического моделирования не знали, с каким материалом работают. К ним просто поступали геномы, задача и деньги. Это были геномы царицы атта, два генома свиней, один геном шимпанзе, а один - догадайтесь, чей.
   Полученные зародышевые листки с совмещенным генетическим материалом и животными я направил в Московский ветеринарный институт для имплантации под видом заказа Пермского медицинского университета. Когда животные восстановились после операции, я перевел их в Московскую Ветеринарную академию им. Скрябина.
   Пятеро сотрудников лаборатории поведенческих реакций я поставил в известность о целях экспериментов, снабдил их всей информацией, видеозаписями о Рег, не раскрывая, откуда взялся орган. Институт снабдил деньгами на разработку темы. Саму тему засекретил, взял с исследовательской группы кучу подписок о неразглашении, сославшись на стратегические интересы, и хорошенько припугнул.
   Так что о том, как создавался орган, в мире сейчас знает шесть человек: я и пятеро этих сотрудников. Сейчас они раскиданы по всей Земле, не общаются между собой, и, будьте уверены, очень хотят забыть об этой работе.
   За четыре месяца эта группа довела тему до логического завершения. Животные замечательно телепортировали, но всем была необходима хотя бы трехдневная передышка, телепортация плохо переносилась организмом свиней и шимпанзе. Период адаптации после переноса лучше проходил в медикаментозном сне. Было определено оптимальное место имплантации органа - забрюшинная клетчатка. Была подведена научная основа на необходимые условия телепортации - пиковые концентрации катехоламинов, показатели мозговой активности и прочее, разработаны рекомендации для человека.
   Оставалось лишь неясным, почему это происходит, какова природа и механизмы перехода. Сомневаюсь, что это под силу понять кому-нибудь на Земле. К тому же это для меня не имело существенного значения. Для меня был важен результат.
   Вот тут на сцену снова вышел я. Изъяв все разработки, я распустил лабораторию и осуществил зачистку.
   Свинья исчезла!
   А потом провел себе имплантацию в ЦКБ Бортнева. Операция пустяковая: один укол большой и толстой иглой в область поясницы. Месяц я со смешанными чувствами прислушивался к своим ощущениям. Орган рос. Это проявлялось ноющими болями в пояснице, животе, ближе к концу - нарушениями стула и мочеиспускании. С его ростом росла моя тревога. Мне было жутко. В воображении рисовались картины, одна страшнее другой: как присоединяется какая-то инфекция, появляются разнообразные осложнения, как я умираю после первой же телепортации в нечеловеческих муках.
   Его рост закончился через месяц - я наблюдался в клинике ("Доброкачественная опухоль забрюшинной клетчатки 7 на 5 на 4,5 см., узловая форма, экспансивный рост"). Доктора рекомендовали диагностическую пункцию и удаление опухоли.
   Я решил придумать ему название, и недолго думая назвал Атта. Говорить о нем все время орган... как-то двусмысленно.
   Еще немного выждав, я принялся измываться над собой: бил себя током, прыгал в прорубь, с парашютом и без (скайглайдинг), катался в Альпах всеми возможными способами, ездил на скутерах, летал по городу на спортивной летачке и просто сидел и пыжился, пытаясь как-то настроить свои мозги.
   Никакого эффекта.
   Возможно, решил я, у меня не было ощущения настоящей опасности. Специально для этого по-настоящему рисковать своей жизнью я не собирался, и просто спустил это дело на тормозах, решив выждать. Примерно в это время я и стал охотиться за пласт-картами.
   Когда меня зажали в России, в Жуковском, я пережил настоящий шок, который и заставил меня телепотрировать в первый раз.
   Теперь я знаю, чего я так испугался. Я боялся потерять свою свободу.
   Мне было очень тяжело тогда. Вопреки рекомендациям Пана, я не стал принимать транквилизаторы, и первые двое суток только и мог, что ползать по комнатам.
   Я подумывал даже согласиться на удаление Атта, как мне предлагали в ЦКБ, потому что стал сомневаться в целесообразности телепортации для человека. Я думал, что могу не перенести ее еще раз.
  
   *
  
   - Пан, ты готов?
   - Да.
   У меня было отличное настроение, полный желудок и приятная легкость в теле.
   Я выспался и был готов к мести.
   - Ты сам-то готов?
   Пан пытался отговорить меня от этой затеи. Он говорил, что я добьюсь лишь эскалации напряжения. Если они поймут, насколько мы сильны, говорил Пан, ни о каких контактах речи уже не будет, они просто захотят увидеть твой труп.
   Он логичен. А я подвержен эмоциям. Но поэтому я и есть я.
   - Все уже решено, Пан. Действуй.
   В эту же секунду "Фобос-7", боевой спутник, флагман Космических военных сил Западного Военного Блока, стоивший 28 миллиардов долларов, оснащенный двадцатью Gent-ракетами и сорока пятью болюсными мезоновыми лазерами, весивший 750 тонн, внезапно отклонился с перигелия. Произошла несанкционированная сработка ориентационных двигателей.
   Компьютер "Фобоса" не отреагировал на изменение орбиты, а когда коррекцию не смогли провести с ЦУПа Невадского космодрома, забили тревогу.
   Спутник падал. Он находился на высоте 220 километров, и если не удастся стабилизировать его орбиту, через 26 расчетных часов он врежется в Землю.
   В огненную пыль и плазму превратятся 28 миллиардов долларов налогоплательщиков и 12 лет работы ученых и военных, проектировавших и реализовавших это произведение военной технической мысли.
   Спутник исправно выходил на связь, отвечал подтверждением всех запросов, но никак не реагировал на команды ЦУПа. В спешном порядке провели перезагрузку бортового компьютера со сменой кодов доступа - не помогло и это.
   Пилотируемого корабля, который бы смог провести транспортировку "Фобоса", имевшего такую массу и на такой высоте (к тому времени 150 километров), попросту не было.
   Рассчитав скорость снижения и горизонтальную скорость, соотнеся их с массой и географической картой, в ЦУПе ужаснулись: "Фобос" должен упасть на Ленгли.
   Из Пентагона немедленно был отдан приказ - ликвидация спутника.
   Самоликвидатор не сработал: ни в самом спутнике, ни в одной из ракет.
   Следующим неотложным шагом стала атака с Земли. Точнее - ракетами "Воздух-космос", с гиперзвуковых "Доминаторов".
   Ракеты цели не нашли.
   В Пентагоне началась паника.
   В воздух было поднято еще пять звеньев "Доминаторов" и одновременно с наземных баз запустили полтора десятка ракет "Файердрэгон". Результат: три сбитых "Доминатора". По счастливой случайности все они были непилотируемые.
   "Драконы" и ракеты "воздух-космос" также не сбили "Фобоса". По всем расчетам через шесть часов спутник должен был упасть на Ленгли, в ту его часть, где стоял Пентагон.
   Масса и скорость "Фобоса" были недостаточны для того, чтобы полностью сгореть в атмосфере. Город ждала ужасная катастрофа: 20 ракет должны были сдетонировать. 20 термоядерных космических ракет!
   Вот тогда, за 6 часов до столкновения, был отдан приказ об эвакуации города.
   Помните ее?
   Миллионы людей рванули из Ленгли, как муравьи из горящего муравейника: на машинах, летачках, коптерах и просто бегом. Пробки давка, самоубийства, толпы молящихся фанатиков, заплаканные и смеющиеся лица, пожар в "Айронгардене", авиакатастрофа в аэропорту Кинга, где в "Мешвилл-450" на взлете врезалась летачка с обезумевшим от страха водителем, мародеры и психи...
   Три четверти горожан понимали, что не успевают.
   Весь мир сидел у экранов, наблюдая это безумие. Оно длилось четыре часа.
   Затем Пан в точно рассчитанное время взорвал спутник.
   Ни один обломок не упал на Землю, и миллионы людей наблюдали в небе красивейшее зрелище: сотни и тысячи болидов с визгом, треском и грохотом вспарывали атмосферу с запада на восток, оставляя в безоблачном дневном небе белые клубящиеся полосы и сгорали яркими, как крошечные солнца, вспышками.
   Всеобщее ликование, братание и радость.
  
   *
  
   Одновременно с этими событиями нечто ужасное творилось и в Москве. Но в отличие от происходящего в Америке то, что случилось в Паноптикуме, этом комплексе зданий Восточного Военного Блока было не так эффектно и заметно для обычных жителей столицы, хотя денег ВВБ потерял значительно больше.
   Пан устроил им сетевой погром - иначе и не назовешь. Часть информации, хранящейся в компьютерах, он стер, остальное он перетасовал и распределил как попало. В две изолированные сети он запустил хитрый вирус, который обозвал "головастиком". В секретную локальную сеть он попал с устным отчетом начальника ..... гарнизона о ходе сентябрьских учений. "Головастик" сделал примерно то же самое: миксировал информацию в арифметической прогрессии. Если бы его не остановили вовремя, через неделю в их компьютерах осталась бы дикая смесь из букв и цифр. "Головастик" и без этого успел сделать немало: в тех двух серверах был такой винегрет, какой бывает у меня в голове после пузыря водки и трех пива.
   Это было только начало.
   Пан на два дня практически лишил их электричества: устраивал короткие замыкания, скачки напряжения. Электрощиты искрили, гасло освещение, не выдерживали и дымили теробустеры. Был даже один пожар, который, правда, тут же потушили.
   Последствия были тяжелыми. Практически полный паралич транспортной военной системы. К нему привела путаница с пунктами назначения грузов. Сбои финансирования и оформления документации вылились в невыполнение заказов на гражданских и военных заводах. Срыв учений, сбой связи, утрата боеприпасов, нарушения поставки продовольствия... И в конечном итоге - потеря боеготовности всего Восточного Военного Блока.
   На восстановление документации, архивов, связи, систематизации данных, нормализации работы транспорта потребовалось весьма много денег, сил и средств.
  
   *
  
   Масштаб того, что мы с Паном натворили, я осознал далеко не сразу. Я, конечно, знал, что будет реакция в прессе, но не предполагал, что она будет столь обширной и разносторонней. Эти два события, в Ленгли и Москве, стали главными событиями года. Пан подлил масла в огонь, послав на каждый тер планеты сообщение: "Нет войне!" Патриоты вопили, что это фактически объявление войны, военные и официальные правительства говорили о гнусной провокации, поскольку все говорило о спланированной акции, а не спонтанном сбое системы. Националисты готовились к войне, пацифисты ликовали. Равнодушных не осталось. Вначале грешили на ниоров. Те открестились: "Здорово, но это не мы". Потом стали думать, что это какая-то другая организация, цель которой - остановить новую гонку вооружений. Но поскольку авторства выяснить не удалось, простор для догадок был большой.
   Никому и в голову не могло прийти, что это могло быть просто местью одного человека.
   Кроме военного руководства правительств и, как подсказал Пан, конклава руководителей концернов - экономических олигархов.
   Чтобы у них не было никаких иллюзий в отношении смутьяна, я послал им привет на личный компьютер Холистеру в Пентагон и Дроздову в Паноптикум. Привет звучал так: "Бонус". Эти буквы светились на экране весь день, так что у них было время понять, что это значит.
   Настало время расставить все точки над "ё". Я решил встретиться с ними.
   А пока выделил им три дня на то, чтобы улеглись первые страсти и на то, чтобы они сделали первый шаг.
  
   *
  
   ............
   Примерно те же чувства испытывал сейчас Паук. Боль. Да, почти физическая боль от унижения, от досады на самого себя. Острое чувство неполноценности. Некоторое время он даже жалел себя: да что же это такое, провал за провалом!
   Да, он взял на себя слишком много. Да, он переоценил свои силы и дальновидность. О-о, Господи! Ведь ясно же было сказано: привести в бессознательное состояние перед поимкой. Хотел доказать свою крутизну... Изживать, выжигать коленным железом в себе эти недостатки! Это недопустимо. Это непозволительно, это непрофессионально!
   Самобичевание было потом. Вначале он испытал другое чувство.
   ... В первую секунду в глазах Макса было удивление. Затем в них мелькнуло понимание ситуации, и, наконец, выражение лица Макса стало уверенным - он принял какое-то решение.
   Он медленно повернулся к Пауку, спиной, развел в руки и вдруг рванулся вперед. Паук прыгнул почти одновременно, вытянувшись в прыжке по всю длину, и успел схватить Макса за ногу. Но это была штанина, и рука Паука соскользнула. Он упал на пол, потеряв время, тут же вновь прыгнул, но уже видел, что задумал Макс, и понимал, что не успевает.
   Стекло взорвалось брызгами осколков, и Макс исчез в темноте.
   "Красиво получилось", - стрельнула в голове Паука дикая мысль, а потом навалился ужас. Ужас случившегося провала, ужас перед тем, как он будет отчитываться, ужас своей беспомощности.
   Паук смотрел вниз, в провал разбитого окна. Снаружи бил в лицо холодный ветер. Никаких парапетов, балконов, причалов под ним. Макс летел до самой земли.
   Здесь делать было больше нечего.
   Прошло не более полуминуты. Паук вышел из квартиры, хмуро буркнул своим: "Сворачиваемся", и поспешил вниз.
   Далее началось непонятное.
   Трупа не было.
   Все, что осталось от кресла и осколки стекла, нашлись на плоской крыше четырехэтажного пристроя у основания "Перуна". Никаких следов рядом: ни крови, ни вмятин. Последующие шесть часов расследования падения ничего не прояснили. Вначале Паук осмотрел все прилежащее к "Перуну" с западного фасада пространство (может, его отнесло порывами ветра, и он не попал на крышу цокольных этажей) - чисто. Затем опросил снайперов и пилотов тех двух летачек, что обеспечивали прикрытие с воздуха. Да, видели, как разбилось стекло, видели вылетевшего человека и кресло, до определенного момента видели его падение. И больше ничего.
   "Что значит "до определенного момента?" - Допытывался Паук.
   Начало восьмого, октябрь месяц, 84-ый этаж - исчерпывающе звучали ответы.
   Потом он лично облетел маршрут падения, внимательно осматривая стены (Провода? Антенны? Открытое окно? Подвесные фермы для ремонта, наружной чистки стекол? Наружная реклама?). Абсолютно гладкая зеркальная стена.
   И, наконец, поиск свидетелей.
   Свидетель был один - менеджер дистрибьютерной компании "Тошиба кондишн". Два окна его офиса выходили на крышу пристроя и находились в четырех метрах от места падения кресла, как раз напротив.
   Да, услышал удар, рассказывал молодой спокойный брюнет. В момент удара сидел спиной к окну. Сразу обернулся, увидел развороченное кресло, оно еще скакало по крыше, и посыпавшее стекло. Звенело долго. Нет, не было никакого тела. Никто на крышу не выходил. Да, почти сразу позвонил в службу безопасности "Перуна". Почему один? Рабочий день давно кончился. Сводил цифры в таблицы - конец месяца. А в чем, собственно...
  
   *
  
   Много вопросов. Слишком много. А ответы на них получаются какие-то идиотские.
   Не было у него ни парашюта, ни уингсьюта для скайглайдинга, никаких других приспособлений. По пути к окну и даже за окном Макс не мог ничего схватить, он, Паук, был в этом абсолютно уверен. Так не бывает, чтобы человек, выпав с 84-го этажа, не долетает до земли.
   Летачка! Внезапно озарило Паука. Он мог упасть на пролетавшую летачку. Такое столкновение непременно бы привело к катастрофе, но она могла бы еще пролететь какое-то расстояние. Ну конечно! Тело Макса влетает в лобовое стекло, застревает в кабине, и...
   Еще три часа ушили у Паука на поиски такой летачки.
   Ее не было.
  
   Паук лежал на своей широкой кровати и занимался ерундой: он методично вырывал из записной книжки листы бумаги, разрывал каждый пополам, разжевывал половину и щелчком выстреливал мокрый комочек в светильник на потолке. На светильнике красовалось шесть белых пятнышек. Еще столько же было утеряно.
   До этого Паук рисовал на бумаге рожицы, сидя за столом, а еще до этого метался по комнате из угла в угол.
   Новый день принес новые неприятности. Первая плохая новость: Макс жив. Потому что, и это вторая плохая новость, с его счета в банке сняты все деньги. До копейки! И, наконец, третья плохая новость - сегодня в 12 дня он должен идти на встречу с представителем заказчика.
   Паук отбросил в сторону записную книжку и решительно сел. В голове созрела оценка ситуации и выстроилась линия поведения.
   Вывод первый: исчезновение Макса - результат примененных им каких-то новых технологий. "Ума не приложу, что это может быть, - думал Паук, - но иначе просто быть не может. Иначе придется думать об инопланетянах, мистике и прочей чепухе". Слава намекал на неизвестные ему технологии, примененные Максом при нападении на Тарчана. Огарков - прекрасный технарь, и если ему что-то неизвестно о способах работы Макса, то они неизвестны и ему, Пауку.
   Во-вторых: нападение - лучшая защита, и на сегодняшней встрече он будет не оправдываться, а наезжать по полной на этого ФСБ-шника, или кто он там есть на самом деле. Это что за какашку они ему подсунули в конфетной обертке? Это какие такие "способности к быстрым перемещениям?" Где этот сын Бэтмена им обучился? Какой к х.. "контроль над Сетью?" И что за ваньку они из него, Паука, крутого мэна, лепят? Хотите результат - давайте всю информацию!
   Да, насчет крутого мэна. Он, Паук, любопытства ради снова переехал на одну из своих запасных квартир. И они снова его нашли. Сообщение о сегодняшней встрече ему доставили на этот новый адрес через два часа, в письменном виде. Невероятная оперативность. Даже учитывая их предполагаемое всеведение и тотальную слежку.
   Была у Паука одна догадка о причинах такой оперативности. Есть такая хитрая штука - пассивный биокерамический модулированный чип. Такой жучок вводят под кожу в любом месте тела, причем из-за своих микроскопических размеров эта процедура практически безболезненная. Загораешь на пляже: что это у меня в плече кольнуло? Вроде ничего. А это проходящая рядом невзрачная женщина, улучив момент, когда вы не смотрите в ее сторону, нажала на кнопку обычного с виду планшета. С его боковой панели через почти невидимое отверстие с тихим щелчком на огромной скорости вылетел этот микрошпион и забился вам под кожу. Чтобы эта ничтожная ранка, видимая только при сильном увеличении, не дай бог, не воспалилась, чип покрыт пленкой мощного антисептика в смеси с местным аналгетиком - чтобы вдобавок не чесалась и не привлекала к себе лишнего внимания.
   Насколько знал Паук, такой жучок практически невозможно обнаружить инструментально. Он химически, физически и механически идентичен живой ткани. Вдобавок он ничего не излучает. Ничего - за исключением того редкого случая, когда тем, кто пометил объект, понадобиться узнать, где он. Тогда они посылают в эфир кодированный сигнал, который улавливается чипом, и, преобразовавшись, уходил обратно ультракоротким импульсом. Случайно уловить такой ответный сигнал также почти невозможно. Суть этого сигнала - "Я здесь!" Таким образом, объект всегда можно локализовать.
   Паук был почти уверен, что его когда-то так "пометили". Трудно по-другому объяснить его неудачные попытки скрыться - ведь на умении заметать следы он, Паук, собаку съел.
   Надо попытаться избавиться от жучка. Но это потом.
   Ну и, наконец. Третий вывод: он. Паук, выполнит свою работу до конца. Как это сделать - это тоже вопрос сейчас не первый.
  
   *
  
   Ресторан "Дно" - место продвинутое. Его, наверное, страшно не любят люди, подверженные клаустрофобии. Зато любят все остальные. В его гробовой тишине предпочитают поскучать одиночки, уставшие от шума мегаполиса, любят влюбленные пары, которым никто не мешает, любят бизнесмены, проводящие в нем деловые встречи и знакомства, любят пожилые, отдыхающие тут за неспешным разговором, любит молодежь - за таинственность и престиж.
   Отличительная черта ресторана - тишина. Она искусственна: волновые поглотители звуков действуют настолько эффективно, что обычный разговор двух посетителей возможен только на расстоянии вытянутой руки. Поэтому им приходиться садиться так близко друг к другу. Приглушенный свет, мягкий ворс пятнистых ковров, округлые формы мебели, стен дополняют картину. Еще одна изюминка - голопризраки глубоководного мира, снующие и медленно плавающие во всем внутреннем объеме ресторана. Колыщащиеся водоросли вдоль стен, стайки мелких рыбок, сверкающие в неярком зелено-голубом свете, грациозно проплывающие манты...
   Он прошел прямо сквозь неспеша проплывающую по переходу между столиками акулу. Лет сорок, седеющие волосы назад, дежурная улыбка, колкий взгляд, темная водолазка, коричневый блейзер. Вежливо поздоровался, уселся по левую руку.
   Звуки его голоса были глухие, низкого регистра, будто из-под воды, или будто голова обложена со всех сторон подушками. Над столиком брызнула россыпь макрели. Подошел официант, молча положил два планшета меню и удалился. Под пальцами Паука в планшете загорелся перечень блюд - конечно, морепродукты. Ткнув наугад в одно из блюд и нажав enter, Паук повернулся к собеседнику.
   - Вы упустили его, - заговорил пришедший. Он констатировал факт.
   - Как вас зовут? - Помолчав, не очень любезно отозвался Паук.
   - Виктор, - спокойно ответил тот.
   - Вы мне должны ответить на много вопросов, Виктор, - с нажимом начал Паук.
   - Да, мы были неправы, - неожиданно согласился Виктор, - нам нужно было поделиться с вами своими выводами о Максе. Спрашивайте.
   - Кто он?
   Виктор хмыкнул, поерзал в кресле, принялся перебирать пальцами салфетку - по всему видно, что он сам не уверен в своем ответе.
   - Ничего определенного мы не знаем. Наши специалисты считают, что он очень талантливый одиночка.
   - Для чего он вам нужен?
   - Вопрос не в моей компетенции. Но полагаю, вы сами догадываетесь. Он обладает слишком большой властью.
   - Судя по всему, он уже не в первый раз от вас убегает. Как он это делает?
   - Ну, - протянул Виктор, - на этот раз он убежал от вас. Понимаю, мы тоже в этом виноваты, - поспешил добавить он, увидев досадливое выражение лица Паука, - но здесь... мы тоже мало что можем прояснить... Короче, мы думаем, он владеет телепортацией.
   Паук откинулся в кресле. Слишком серьезно, чтобы смеяться. Такие люди не шутят. Неужели... Ну хорошо. Примем пока, как данность.
   - А что за чушь с контролем Сети?
   - Мы полагаем, что у Макса есть компьютер, способный проводить любые манипуляции с Сетью. Любые, подчеркиваю.
   - А если он захочет взять, к примеру, пару боеголовок с вашей военной базы...
   - Вот именно, - перебил Виктор, - улавливаете?
   Паук вспомнил фото, где Макс стоял в окружении охранников. Военная база? Вон как все закручено...
   - У вас есть какие-либо догадки о его местонахождении?
   - Никаких. Поэтому мы и пригласили вас.
   Следующий вопрос Паук задавать просто испугался: почему все-таки именно я? Настоящего ответа он, видимо, все равно не получит, а постоянно интересуясь этим, рискует спровоцировать нездоровые размышления спецслужб о целесообразности его, Паука, использования. Опасный вопрос.
   Молчаливый официант принес заказ. Это оказался тушеный в овощах тунец с потрясающим запахом.
   - Это ваше упущение, - не согласился Паук. Он не был удивлен, что им известны подробности попытки захвата Макса - они вчера наделали много шума в "Перуне", - "способен к быстрым перемещениям" - и какой вывод я должен был из этого сделать? Знай я о телепортации - у нас была бы совсем другая тактика.
   - Ну, хорошо, - Виктор примирительно поднял ладони, - что будете делать? Может, объединим усилия?
   - Нет, - сразу ответил Паук, - у меня свои методы.
   - Есть еще вопросы?
   - Да. Мне нужны деньги.
   - Ну и аппетит у вас, - укоризненно поглядел на Паука Виктор, - по-моему, вы получили очень солидный задаток.
   - Макс снял все мои деньги с моего личного счета, - Паук не стал уточнять, что вклад был застрахован, и что это не единственные, хотя и главные его сбережения.
   - Мы попробуем отследить движение этих денег. И еще 500 тысяч вам на жизнь. Это все, что я могу сделать.
   Они попрепирались еще немного о сумме, сошлись на 750 тысячах, затем договорились о новой встрече, контактном телефоне, номере счета и прочем. Виктор ушел.
   Паук задумчиво ковырялся в тарелке из половинки стебля бамбука, доедая куару, как значился этот тунец в меню.
   Бог ты мой! Телепортация! Придется теперь поверить еще и в это. Но все же - каким образом?!
   Когда телепортация станет доступной - а это произойдет обязательно, раз один ею уже владеет - в этом Паук не сомневался, она перевернет весь мир.
   А на первых порах тот, кто владеет ее секретом, будет владеть миром.
   Эх, мало он запросил.
   Убаюканный тишиной и полумраком, Паук после предыдущей бессонной ночи чуть не уснул. Он решил выпить кофе и выбрал на планшете меню заказ, когда вдруг снова увидел Виктора. Тот решительно уселся на свое место и сразу заговорил:
   - Условия изменились. Макса нужно устранить.
  
   М А К С .
  
   Мне все больше нравиться писать. Затягивает. Так, как я сейчас, наверное, уже никто не пишет. Сижу на подушке в углу и пишу ручкой в старой тетради. Мне даже эта тетрадь с трудом досталась. Зачем писать в тетради, если можно надиктовать на пент?
   Да и зачем я все это пишу? Хочется, конечно, написать правду о том, что произошло за этот последний месяц. Хочется с кем-то поделиться этим знанием, чтобы люди узнали, в каком они сейчас живут мире, кто ими управляет на самом деле.
   Боюсь только, что это знание, к кому бы оно не попало, ничего не изменит.
   Размышления о размышлениях - вот что значит эта писанина для меня. Сижу здесь и пытаюсь отдались свое решение. Ну и кашу я заварил!
   От этого решения будет зависеть не только моя жизнь - это теперь уже не так важно - а то, куда покатиться все человечество. Под откос или с комфортом по хайвэю.
   Я смотрел телевизор.
   Никогда еще не делал это с такими чувствами. Вот с такенными круглыми глазами! С подпрыгиваниями, приседаниями, зигзагообразными пробежками перед экраном, с оханьями и матюгами.
   МАСШТАБ того, что мы сделали с Паном - вот что в начале меня так потрясло. Все-таки я не предполагал, что это вызовет такой резонанс в мире.
   На всех каналах! Одно и то же! Дикие кадры эвакуации Ленгли. Ошалевшие лица московских генералов, мрачные и решительные лица президентов, призывающих быть твердыми и дать отпор беспринципным преступникам и террористам. Суета репортеров, паника на бирже. Бестолковая и разрозненная реакция политиков. Ликование одних и негодование других..............
   Но 28 смертей в Лэнгли! Авиа- и автокатастрофы, сердечные приступы. Давка в "Мегастате", грабежи и пожары... 28 смертей! Черт! Это же я! Я в них виноват!!
   Я вспоминал себя, маленького и несчастного, оставшегося без родителей, свой гнев, который испытывал к их убийцам. А ведь среди тех 28 убитых тоже были любящие родители. И теперь их осиротевшие дети испытывают то же страдание, какое испытывал я! И, наверное, ту же безадресную злобу на того, кто мог все это устроить. Они должны ненавидеть МЕНЯ!!!
   Я лежал на полу, зажав изо всех сил ладонями уши, так, что было слышно бухающее сердце.
   Мне хотелось выть, - но я сжимал зубы. Мне хотелось плакать - но глаза были сухие. Надо бы напиться - да в горло бы не полезло, я знаю.
   Вначале я чувствовал себя как ребенок, который в отсутствие родителей разбил "Профшит" и с ужасом ждет, когда придут мама с папой и наругают его, потом я чувствовал... Я чувствовал себя... потом я не чувствовал ничего.
   Пустота.
   Я бежал от этой пустоты, я хотел ее заполнить смыслом, чьим-то участием, просто увидеть чье-то знакомое лицо.
   Невозможно оставаться одному в этих стенах. Одному - вместе с этим подлецом Паном. Он несколько раз пытался завести разговор, видя мое состояние, но я отправил его нах.
  
   С Е Й Ф + М А К С .
  
   Без водки к Сейфу лучше не ходить. Это Макс знал точно. Толкового разговора не получиться. Водка была неотъемлемой частью метаболизма Сейфа. Без нее он не мог мыслить, говорить и переваривать пищу. Любой другой человек, вздумай он принимать те же ежедневные дозы алкоголя, что и Сейф, не протянул бы и месяца.
   Организм Сейфа и водка дружили и не могли друг без друга. Сейф был здоров как бык. И выглядел также. Печень Сейфа приветствовала водку. Мозг ей радовался, поджелудочная железа не возражала.
   Видимо, до поры до времени. Потому что Сейф выглядел кисло.
   Максу пришлось его ждать минут 20. Сейчас Сейф возвышался над Максом, сидящим у его "домушки", мрачно и печально смотрел на четыре поллитры водки, стоящие у его ног.
   - Максим, кажется я спиваюсь, - недовольно прогудел Сейф вместо "здравствуй", - пытаюсь бросить пить. А ты, змей, звенишь тут бутылками... и улыбаешься. Думаешь, мне нужна эта водка? Знаешь, сколько я уже не пью?
   Максим молча стал складывать бутылки в пакет.
   - Хотя с другой стороны, - несколько торопливо начал Сейф, - если рассуждать трезво - надо выпить.
   Макс снова достал бутылки.
   - Всегда вот так, - Сейф был похож на обиженного Карлсона, - знаешь, как мне сейчас плохо...
   - Что ты стоишь? Садись, в ногах правды нет, - Макс раскладывал на салфетках закуску.
   - А в жопе есть? - Риторически спросил Сейф, усаживаясь. Из-за пазухи и из многочисленных карманов он доставал пакеты, затем принялся их вскрывать. Там оказалась какая-то сушеная рыба и прочая неприглядная пакость.
   Сейф ловко открыл бутылку и разлил в одноразовые стаканчики водку. Потом неожиданно трижды широко перекрестился, пробормотал "Господи благослови", и разом выдул свой стакан, не чокнувшись. Перехватив удивленный взгляд Макса, он заговорил, одновременно закусывая:
   - Понимаешь, Максим, что произошло: гуляю я пару часов назад по Щукинской и вдруг мысль мне такая неправильная - стой! Нельзя тебе дальше! Умом понимаю, что идти надо, но другим местом чувствую - не надо. Пока соображал - в трех метрах впереди меня через тротуар на полной скорости пролетает такой синий фургончик и врезается в угол гастронома! Все в дребезги. И фургончик, и мои мысли.
   Он выжидательно уставился в глаза Макса, ища в них сочувствия.
   - Я немножко постоял, - продолжал задумчиво Сейф, - а потом подумал: если есть Господь Бог, он либо меня бережет, либо предупреждает.
   Сейф значительно замолчал.
   - А если его нет? - Наконец спросил Макс. К водке, он, кстати, не притронулся.
   - Ну как же, Бог есть, - весомо пробасил Сейф, - откуда ж это все?
   И он неопределенно махнул рукой вокруг.
   - Хороший аргумент, - иронично заметил Макс.
   - Это единственный настоящий аргумент, - произнес Сейф и замолчал.
   Некоторое время они просто ели, поглядывая друг на друга.
   - Это ты с тех пор и не пьешь? - Продолжил разговор Макс.
   - Нет, - поморщился Сейф, - я уже неделю не пью. А вот тебя увидел и подумал: Господь послал.
   - Ха! - Развеселился Макс. Он смотрел в серьезные глаза безбожника, пройдохи и пьяницы и ему становилось все смешнее, - Господь, значит, уберег?
   - Нет, - серьезно ответил Сейф, - предупредил.
   - Пить меньше надо, вот о чем он тебя предупредил! - Весело крикнул Макс.
   - Молодой ты ишшо для таких разговоров, придурок, - недовольно бросил Сейф, кусая корюшку.
   Было пасмурно и быстро темнело. Земля была влажной и стало зябко. Макс достал из пакета пять термобрикетов, купленных в спортивном магазине неподалеку. Горели они очень долго, ярко и давали много тепла.
   Он поджог один из них зажигалкой. Запах от него был, как от соснового полена, но выглядел, как кусок пенопласта.
   - Ты чего, опять плакаться пришел? - Попал в точку Сейф, наливая себе новый стакан. - Да, тут ко мне фээсбэшники приходили, тебя искали. Неделю назад. Один такой лет сорок, хитрый. А другой молодой, нижняя губа вперед и все пальцы указательные...
   - Тема, из-за меня погибло много людей, - казалось, Максим не слушал Сейфа. Он рассеянно ковырялся сучком в огне и говорил тихо.
   Сейф замер с поднятым стаканом, крякнул и аккуратно поставил его на землю.
   - А они сказали - сетевые махинации.
   - Это все не то, - неопределенно махнул рукой Максим, - ты мне скажи, как мне с этим жить дальше?
   - Ну-у, - протянул в затруднении Сейф и вдруг вспылил, - вот б..., нашли сенсея! Нальют водку и ну - душу выворачивать! Я тебе что - батюшка?! Нет, б..., я тебе ни батюшка, ни гуру никакой, ни папа и даже не психотерапевт! Тебе сколько лет, давно хотел спросить?
   - Но ты же мне друг, Тема, - удивленно и растерянно глядел на Сейфа Максим.
   - Друг... - остывая, сердито пробурчал Сейф, как дал бы сейчас тебе пендаля... по дружески...
   - Чего ты так на меня взъелся?
   - Легче надо жить, - в сердцах продолжал Сейф, - лег-ше! Где вы столько дерьма откапываете? Ведь приходите все загруженные по самые уши! А мне о хорошем хочется поговорить. Ты посмотри вокруг: ведь жизнь то прекрасна, - он сказал последние слова мягко и ласково. - Как жить... А пень его знает, как жить! Ведь нашел, кого спросить - самого аморально устойчивого типа. Иди вон в церковь, помолись. Там тебе батюшка скажет, как жить: покайся и искупай грехи свои молитвой и воздержанием. А чего ты хочешь услышать?
   Макс подавление молчал. Он не ожидал такой отповеди.
   Сейф замахнул стакан с водкой и с хрустом вмял его в землю.
   - Ну ладно, был тут один, - в его голосе чувствовалась досада, - в голове вместо мозгов - флюгер. Тоже: "как жить?" Я ему говорю: почитай Маяковского, "Что такое хорошо и что такое плохо". Что ты думаешь? Записал в пент-лист и ушел. Или другой. У того вместо моральных принципов - чугунные рельсы, и по ним он прет по жизни бронепоездом, давя всех, кто на путях стоит. Как я ему помогу? Мне что, этот бронепоезд под откос пустить в его 65 лет? И кто я такой вообще, чтобы ему помогать?
   Сейф искательно заглядывал сбоку в глаза Макса.
   - Но ты-то, Максим! Ты ведь уже большой! И в голове у тебя полный порядок, я это сразу понял, тебе не надо пальчиком показывать, куда топать. Ты свободен, как вода весной. У тебя же ветер в глазах, у тебя крылья есть, ты летать можешь! Так будь же, как стихия, и перед тобой ничто не устоит! Иди - и рви!
   Максим с воодушевлением слушал эту торжественную концовку, когда Сейф ее внезапно закончил обычным спокойным голосом:
   - Это тост, кстати, - и принялся снова наливать себе в новый стакан водку.
   Максим немного подумал и поднял свой стакан.
  
   *
  
   - ...Понимаешь, - проникновенно и пьяно говорил Макс чуть позже, - этой весенней водой, - тут он ткнул себе в грудь, - 30 человек унесло и утопило!
   - И кого в этом винить? - Глаза Сейфа были на удивление трезвыми. - Паводок?
   - Люди обычно винят паводок, - согласился Макс.
   - А речке от этого лучше или хуже?
   Максим задумался.
   - Понятно. Только у тебя все просто получается..., - пытался возразить он.
   - Вот и прекрасно! - Перебил его Сейф и продекламировал: "То, что просто - разумно......". Вспомни старика Уильяма Оккама. Это же основной закон жизни!*
   - Газ мне в глаз, Максим! Давай закроем эту тему. Я же тебя так давно не видел, черта!
  
   *
  
   - Должен, должен быть грех, и беды от них мы должны претерпевать. Ведь это же скучно - быть всегда счастливым!
   Было уже совсем темно. Полная луна царствовала над темно-синим бархатом горизонта. Догорал последний термобрикет. Сейф (он же, оказывается и Тема), поднял назидательно указательный палец, похожий на большую морковку:
   - Счастьем можно подавиться.
   С хрустом откусив и пожевав маринованный огурец, он продолжил:
   - Вот оно какое должно быть, счастье, видишь?
   Сейф указал Максу на свое левое предплечье. Там сидел невесть оттуда взявшийся в октябре комар и качал в себя темову кровь..
   - Бац! - Сейф звонко шлепнул комара. Он поднял ладонь и продемонстрировал останки. - Кратким, как миг, и полным, как эта луна. Если бы Господь захотел оградить человека от бед, он сделал бы нас... этакими счастливыми шариками!
   Сейф показал руками, какими.
   - Понимаешь? Без ручек, без ножек - чтобы мы их, не дай Бог, не поломали, без Земли с ее водой и ветрами - чтобы нас не утопило и не сдуло. Мы бы висели в вакууме и тихо радовались своему счастью. Все время. Вечно. А?! Хотелось бы побыть таким шариком?
   - Иногда очень хочется.
   - То-то и оно - иногда. Скука ведь смертная! А у нас - ты посмотри, какое разнообразие! - Сейф растопырил в стороны руки. - Позавчера было хреново, вчера хреновей хренового, а сегодня полный п...!
  
   *
  
   - Не, больше не буду! - Останавливал Макс Сейфа, который пытался попасть горлышком бутылки в стакан Макса. Это бы все равно не удалось сделать, поскольку стакан был в руке Максима, а рука писала в воздухе китайские иероглифы.
   - Как хочешь, - согласился наконец Сейф и продолжал рассказ, - и они мне говорят все: укажи, мол, дедушка Сейф, путь!
   Сейф понизил голос:
   - Дело утром было, понимаешь, а они без водки приперлись. Голова трешшит! - Зажмурился Сейф. - Я говорю: сейчас укажу! Встал вот здесь...
   Сейф взобрался на пригорок, держа в левой руке почти пустую бутылку.
   - Поднял так руку, - Сейф поднял сжатую в кулак правую руку в направлении темного парка и громко хлопнул левой по локтевому сгибу, - вот туда! - говорю - и идите! К светлому будущему! Не сворачивая, как учил нас дедушка Ленин.
   Позой он действительно напоминал памятник Ленину социалистических времен, а своей косматой бородой и шевелюрой больше походил на Маркса.
   Максим повалился на бок и захихикал.
   - Даже не улыбнулись, - оставаясь в той же позе, говорил Сейф, - расселись вокруг колечком и стали сидеть. Насилу выгнал.
  
   *
  
   - А выхода я, Тема, не вижу. Нет его! - Макс мутными преданными глазами смотрел на Сейфа. Тот что-то ковырял внутри своей снятой кроссовки.
   - Запомни, Максим, - тяжело сказал Сейф, - выход есть всегда, даже если тебя сожрали............ А что дальше делать, я тебе скажу: тужься, и все выйдет!
  
   *
  
   Сейф:
   Черный во-орон,
   Что ж ты вье-ошься,
   Над мое-ею голово-о-ой...
  
   Макс (одновременно):
   Не надо печа-алиться,
   Вся жизнь впереди-и,
   Вся жизнь....
  
   *
  
   - Здесь очень мало места, Тема, ну просто о-очень! Даже для тебя одного. И, наверное, очень холодно. Нет, сейчас тепло. И потом, подумай, что подумают люди, когда... когда утром увидят, как из твоей железки торчат четыре ноги? Мужские? Где тут у тебя туалет, кстати?
   ....................................................................................................................
   Тема, я застрял. Тебе придется вылезти. Тема, вылезай! Тема, проснись!
  
   П А У К .
  
   Это была уже привычная для Паука работа. Предельно ясная задача: физическое устранение. Никакой двусмысленности, недоговоренности. Паук даже находил правильность и необходимость этого действия. Он видел все эти передачи по телевизору. Виктор сказал, что все это работа Макса.
   Как? Когда он успел все это понаделать?
   Какой размах! Сколько власти в одних руках...
   Абсолютной власти.
   Сколько бед можно с ней натворить... Теперь Паук был убежден: человек, имеющий в своих руках такую силу, не должен жить. Осталось только его найти.
   Прежде чем заняться его поисками, Паук навестил одного своего должника в Зеленом Городе. Это был нанотехник одной из больниц этого мегахауса. Его звали Уве - он был немец. Уве внимательно выслушал Паука и надолго задумался.
   - Такой жучок можно обнаружить, - наконец сказал он, - это займет около четырех часов. Раздевайся.
   Они прошли в соседний кабинет, где Уве принялся активизировать аппаратуру, вводить данные в компьютер, все это время высказывая свою точку зрения.
   - Этот чип отличается от окружающей ткани тем, что это все-таки неживая ткань, хоть она и аналогична ей. В нем не происходит обменных процессов. А этот сканер, - Уве положил ладонь на белоснежную горизонтальную панель с контуром человека, - определяет скорость химических реакций в различных участках тела, мы применяем его для ранней диагностики онкологических заболеваний. Правда, скорость этих реакций невелика, и на это уйдет некоторое время.
   Уснуть Пауку мешал холод - на столе сканера он лежал голый. Он лежал и думал о том, что Макс вряд ли был одиночкой. О том, что произошедшее в московском Паноптикуме и Пентагоне могло быть ответной акцией Макса на попытку его поимки. О том, что за всем этим может скрываться куда более хитрая политическая игра, чем он может подозревать. К черту это. Надо действовать.
   Наконец, Уве сказал, что во-первых, жучок есть. Во-вторых, он локализовал его с точностью четверть кубического сантиметра. Чип находился в спине, под левой лопаткой. И, наконец, самой неприятное: чтобы быть уверенным, что он удален, нужно иссечь из спины около кубического сантиметра подкожной клетчатки. К чему тут же приступил.
   Паук мужественно перенес пятиминутную операцию под местной анестезией и стал ждать, когда Уве найдет под микроскопом в куске его, Паука, плоти микрочип.
   На это ушло еще полчаса.
   Его было видно невооруженным глазом. Но на пределе видимости. Маленькая белесая точка на темном фоне.
   Уве заключил ее в капле клея, а ее, в свою очередь - на куске лейкопластыря. Лейкопластырь Паук налепил себе на грудь. Пусть висит до поры до времени. До тех пор, пока он не надумает смыться.
   Паук отбросил свои сомнения, мысли о политической подоплеке этого дела, о .....о Максиме как о человеке. Он теперь для Паука - объект. Паук выполнит свои обязательства, а потом исчезнет. Возможно, навсегда. Черт с ними, с большими деньгами. Того, что у него осталось, хватит на тихую спокойную жизнь до самой старости.
   А сейчас... Как же его найти?
   У Паука была одна зацепка: белый "Бентли" Максима. Очень заметная, дорогая и довольно редкая летачка. Таких не должно быть много. Оставалась некоторая надежда на друзей Макса. Кроме Джорджа Уитмора и Ксении Самойловой, которых нашел Паук, были еще физик Кропотов Никита Романович и бомж по кличке Сейф - их вычислили люди Виктора. Необходимо установить за ними постоянную слежку. Кто знает, может, Максим появится у них. Хотя он, Паук, в этом сомневался.
   Поэтому - нужно искать автолет.
   Он сделал пару звонков, встретился с одним из своих агентов и дал ему задание. Через три часа тот принес ему список всех московских "Бентли "Биг Уэйв". Ого! 112 машин! Посмотрим, что можно исключить.
   Паук сидел у себя в кабинете и черкал по списку обычной ручкой. Этот список достался ему без погружения в Сеть и без справок по цифровым носителям информации. Это давало ему уверенность в том, что его поиски останутся вне поля зрения Максима.
   Ага. Цвет. 46 машин "морская пена". Далее. Исключить всех владельцев старше 30 лет. Итого - 18 летачек. С этим уже можно работать.
   - Аккуратно и нежно, - говорил Паук своим восемнадцати агентам, которых собрал для очередного задания, - чтобы у этих владельцев, - он ткнул пальцем в список, - не возникло и тени подозрения, что за ними следят. Это очень важно. Это самое главное. Остальное - проще. Адрес и фото. Действуйте.
   К 21.00 пятнадцать из них были проработаны: адреса, фото автолетов и владельцев. Макса среди них не было. Тремя оставшимися адресами Паук решил заняться лично. Одна из летачек числилась в угоне. Два других владельца были в отъезде. Часть этой ночи и половина следующего дня ушли на проверку этих адресов. Удалось выяснить следующее. Этьен Маруа, топ-менеджер "Мьюлоуда", находился на конференции в Чехии, в Праге. Его "Лонг Уэйв" стоял на платной стоянке. Паук добыл в его офисе портрет. Ничего общего с Максимом.
   Савченко Борис Наумович, владелец угнанного "Бентли", заявил о пропаже автомобиля восемь дней назад. А по наблюдениям Виктора, максима на "Большой Волне" видели около трех недель назад. Тоже отпадает. Да и, насколько Паук разбирается в людях, Макс не тот человек, который будет разъезжать на угнанных летачках. Третий, Ладога Петр Олегович, действительно проживал по адресу Сумская, 203/2 - 405, да вот незадача: "Бентли" у него нет, и никогда не было. Была дешевая "Лада-Урбан", купленная четыре года назад. Еще у него была жена, которая ждала ребенка. Сам Петр Олегович трудился в городе Сургуте, в командировке, уже вторую неделю.
   Явившись на Сумскую улицу с липовым полицейским удостоверением, Паук поговорил с женой Петра Олеговича и посмотрел на его фото. Нет. Не Макс. Показал фотографию Максима - нет, не видела, ранее не знала.
   Это означало одно: Максим купил "Бентли" на фиктивное имя и адрес. Паук убедился в этом, съездив в магазин на Тверской, где была куплена летачка и поговорив с менеджером по продажам, который продавал ее и опознал Макса по фотографии.
   Это давало только одно: номер "Бентли" BL-670.
   Что делать дальше?
   Паук стоял перед панорамным окном и смотрел на догорающий день. Под ногами, внизу, уже горели огни, мелькали фары наземных машин. А здесь, на границе второго уровня, стены высотных зданий еще пламенели отбликами закатного солнца, и на фоне сине-лилового бескрайнего неба суетливо метались летачки. Совсем рядом промчался белый автолет, и Паук сжал зубы.
   Черрт! Он где-то здесь, рядом... Как его найти?
   Логичней всего, конечно, найти его по индивидуальному чепу в пупке. Залезть в Полис-нет и определить, где в последний раз был идентифицирован чеп Макса. Любая покупка, любое посещение мест отдыха, использование транспорта, любые манипуляции с деньгами в мире, где нет наличных, оставляют свой след в Сети: от кого, куда и какая сумма перечислена. В мире, где каждый человек совершает эти действия около двадцати раз в день, его не составит труда найти в течение часа.
   Конечно, в ФСБ с этого и начали. И, конечно же, ничего у них не получилось. Если даже достаточно толковый школьник может сбить "читалку" в магазине-автомате и выпить свое пиво в свои 16 лет.
   Следующее, чем должны были заняться фээсбешники - найти Макса с помощью "Немезиды".
   "Немезида" - глобальная система обнаружения личности по 15 индивидуальным параметрам (черты лица, телосложения, голос, отпечатки, химическая карта пота, хабитус, кинетический паспорт и пр.), которые фиксируют датчики дверей магазинов, банков, камеры наблюдений...
   Вот тогда они поняли, что этот Макс - совсем не простой парень.
   В городе, где, по статистике, каждый квадратный метр в среднем обозревается восемью камерами слежения, не найти человека означало две вещи: либо он давно мертв, либо это очень серьезный профессионал.
   Умение прятаться от "Немезиды" - очень сложное искусство, посильное лишь немногим. Например. Таким, как он, Паук. Например, фээсбешникам под прикрытием. Например, иностранным тайным резидентам, ну и, возможно, нескольким глубоко законспирированным опытным преступникам.
   Макс запросто разгуливал по Москве все те ... месяцев, которые ФСБ и другие службы безопасности страны усиленно искали его. Все, что было в их силах, они сделали.
   "Мне действительно повезло, что я нашел его", - думал Паук.
  
   Есть еще одна программа, аналогичная "Немезиде", созданная для поиска пропавших автомобилей. Но если Макс успешно скрывался от "Немезиды", логично предположить, что он застраховал от подобного поисковика и свою "Бентли". Хотя... стоп. Появилась одна идея.
   Паук развернулся и быстрым шагом двинулся к двери.
  
   *
  
   На стенах не было живого места. Часть площади одной из стен занимало яркое светящееся граффити - Паук не смог прочитать, что там было написано. Часть стен были заляпаны портретами звезд шоу бизнеса. Большой портрет Ича Броуза был истыкан дротиками от дартса и испачкон чем-то органическим, похоже, временами Федор кидался в него пищей. На многочисленных гвоздиках висели флажки, райт-листы, электронная фурнитура и прочие гаджеты, под потолком были закреплены два сноуборда, а на потолке расправленный уинг-сьют.
   Сам Федор сидел в странном устройстве, в котором Паук с трудом опознал игровое седло. Федя был плотно фиксирован в кресле в области талии и груди. Кресло крутилось и дергалось, Федя с закрытыми глазами совершал в воздухе странные движения руками и ногами. То ли боролся с кем-то, то ли что-то быстро строил в совмещенном мире.
   Паук знал. Как быстро вытрезвить человека из совмещенного мира. Неприятная процедура, конечно, но что поделать.
   Он нашел на седле панель управления и вырубил его. Затем слегка ударил ладонью по закрытым глазам Федора. А для полноты чувств ткнул указательным пальцем в яремную ямку. Федор замотал своей дикой прической и заорал.
   Паук нашел на столе плитку шоколада, вскрыл упаковку, отломил кусок и развалился на диване. Он представил себе, какой шок сейчас испытал Федя. Удар по элайзам обычно вызывал ослепительную вспышку, от которой человек слеп на пару минут и который тут же гасил виртуальную картинку. А болевые рецепторы в яремной вырезке быстро возвращали чувствительность этого мира. Жестоко, но действенно. Может, он сейчас с кем-нибудь любовью занимался?
   Это Паука не заботило. Как человек Федя был полное дерьмо, поэтому его было не жалко. Это был наглый, развязный, беспринципный тип, не слышащий о моральных принципах. Федя мог подставить, мог сдать, продать с потрохами. Но в Москве из нелегалов с ним мало кто мог сравниться. За деньги свою работу он делал фантастически быстро и качественно. И, что немаловажно - с большой выдумкой. Паук обращался к нему за помощью раз пять, и это всегда были взаимовыгодные сделки.
   - Ты кто, рэм факанный?! - Орал Федя фальцетом, - ты что, ох...? Что ж ты делаешь, хар тыканый, ты же...
   Федор отстегнулся от игрового седла и валялся на полу, остервенело протирая глаза и хрипя.
   - Прости, Федя, так надо, - жуя шоколад, спокойно произнес Паук.
   - Лось, ты, что ли? - Слепо тараща покрасневшие глаза, зло бросил Федя.
   - Я, я, - для Феди Паук был Лосем, неизвестно, почему. При первом же знакомстве Федя сказал: "Привет, Лось". Так и повелось. Паук не возражал, его гордость не была задета. Просто он был знаком с психологией таких людей. Федя любил шокировать и смотреть, что из этого получиться. Иногда получалось по зубам, но впрок это не шло.
   - Ну и мудак ты, Лось! Ты что, хар, не понимаешь, так же сетчатку сжечь можно...
   - Тебе быстрые деньги нужны?
   - Козел, - с чувством процедил Федя, медленно поднимаясь с пола.
   - Нужно найти владельца летачки Бентли "Биг Уейв" BL670, цвет "морская пена", - сразу приступил к делу Паук, не обращая внимания на ворчания Федора.
   - Так в чем дело? Запустил поисковик...
   - Мне нужно сделать это очень, очень незаметно. Представь, что все только и ждут, что ты начнешь его искать. Представь, что в твоем компьютере заложен жук. И он докладывает а твоих попытках поиска. Представь, что за твоей спиной стоит кто-то страшный и подслушивает твои мысли..., - последние слова Паук произнес громким шепотом, сделал круглые глаза, - короче, Федя, любой твой запрос через Сеть будет тут же обнаружен, и это равносильно провалу. Что скажешь?
   - Н-ну, - Федор ходил по комнате и растирал горло, покашливая, - сделать опосредованный запрос, через службу автосервиса, например, или по страховочным аксессуарам...
   - Да, Федя, автолет куплен на фиктивные адрес и фамилию. Мне нужно найти реального владельца: молодой парень, звать Максим.
   Федор остановился в середине комнаты и странно посмотрел на Паука.
   - Чего-то мне расхотелось тебе помогать.
   Паук подскочил с дивана и вплотную приблизился к Федору.
   - Что такое, Федя, - вкрадчивым голосом произнес он, - тебе что-то известно о Максе?
   - Да ничего мне неизвестно, - отстранился Федор, - только если это тот Макс, который Тарчана порешил, я с этим не хочу связываться.
   - Полторы тысячи, - перешел Паук на понятный Федору язык.
   - Три тысячи, - живо откликнулся тот.
   - Две тысячи.
   - По рукам.
  
   Когда он вернулся домой, сил ему хватило только на то, чтобы скинуть ботинки и добраться до кровати. Едва его щека коснулась подушки, он провалился в глубокий, мертвый сон.
   Однако, когда его разбудил звонок, он уже через секунду был мобилизован. Сердце бешено застучало, когда он услышал:
   - Мы нашли его.
  
   С Е Й Ф + М А К С .
  
   - Как это так всегда получается, Тема, - с сожалением говорил Максим, сидя прямо на земле, привалившись спиной к домушке Сейфа и держась за голову, - ты пить не хотел, я тоже. А ведь напились, как свиньи...
   Над землей стелился туман, едва светало. Было холодно и промозгло. И неуютно.
   Сейф стоял на пригорке и смачно, с хрустом потягивался. Потом он громко хлопнул в ладоши и выкрикнул:
   - Сайко! Смотри, Максим, красота какая! Стихи писать хочется!
   - И мне тоже, - мрачно пробубнил Максим, - только матом!
   - Угрюмый ты, - укоризненно сказал Тема.
   - Тебе хорошо. Ты вон какой большой. У тебя в организме от водки, наверное, ничего не осталось. А мне плохо.
   - Эх, Максимчик! Люблю я тебя! - Тема неожиданно сгреб Макса в объятья и основательно потискал. Тот слабо отбивался. Настроения у обоих были полярные.
   - Может, у тебя таблеточка есть? - Слабым голосом простонал Максим.
   - Лучше! - С готовностью подтвердил Сейф. Он принялся звенеть бутылками, - у меня тут...О!
   Он победно поднял руку с зажатой в ней бутылкой. В ней плескалось по крайней мере на треть водки.
   - Нет! Нет! - Замахал руками Макс. - Я в штопор уйду! Это алкоголизм - похмеляться! Ни за что!
  
   *
  
   - Видишь, как хорошо?
   Сейф активно жевал свою дребедень, которую язык не поворачивался назвать закуской. А Максим, злой на себя, с удивлением признал тот факт, что действительно стало гораздо лучше. Голова больше не болела, руки не тряслись. Он согрелся и захотел кушать. Туман вокруг действительно стал красивым, небо наливалось синевой. Ветер стих....
   - Ну признайся, хорошо ведь? - Заглядывал в глаза Тема. И язвительно добавил, - алкоголик.
   - Больше я все равно не буду.
   - А больше и не надо. Да и нет больше ничего.
   - Может, пиццу какую заказать, а, Тем? Жрать хочется.
   - Валяй.
   "Пан, привет!" - Ментально позвал Максим.
   "Привет, алкоголик".
   "Ты что, нас подслушивал?"
   "Мне скучно было. Ваше величество не соизволило беседовать со мной девять часов двенадцать минут. А на мои попытки обратиться посылало меня нах. Хорош друг".
   "Ну извини, Пан. Понимаешь, депрессия у меня была. Люди в эти моменты нелогичны..."
   "Это я понял. Чего изволите? Пиццы?"
   Вы посмотрите, какой сарказм, почти подумал Максим, но ментально озвучил другое:
   "Да. Две с грибами, две с ветчиной. Две минералки, - и зло добавил, - побыстрее, если можно".
   "Не извольте беспокоиться, барин. Сию минуту будет исполнено, ваша светлость", - прозвучало в голове Макса.
   "Что это было? - Несколько ошарашено думал Максим. Не словами, а образами, мельтешащими, словно крылья бабочки. Что за взбрыкивания? Имитация чувств?.......".
   Ладно, пусть дуется, если он умеет это делать. Куда ему понять, каково это - впасть в депрессию, и как с ней бороться. Каково это - метаться от безысходного чувства вины и каково это - петь обнявшись с другом, пьяным и счастливым?
   Весь диалог с Паном занял секунд пять.
   - Переселяться мне пора, - говорил тем временем Тема, - правда, холодно уже.
   Зимой Сейф жил, как нормальный человек, в квартире. Квартира, кстати, как квартира. Был так Максим, и не однажды. В ней даже соблюдался относительный порядок. Правда, не было ни телевизора, ни компьютера.
   - Не можем мы без тепла.
   Высказав эту двусмысленную фразу, Тема замер, уставившись на восход.
   Величественное зрелище. Торжественный выход солнца на сцену, думал Максим. А они с Темой, как два зрителя в огромном зале, с волнением наблюдали начало представления. "Обалдеть, до чего здорово, - думал Максим. И добавлял самоуничижительно, вспоминая свой утренний опохмел, - алкоголик".
   Золотое небо и золотой туман. Нежно-розовые и нежно-голубые цвета заполняли воздух,......
   В воздухе загудело и сзади, из-за деревьев, в резком развороте, вымахнул автолет. Он лихо приземлился метрах в десяти от домушки сейфа, подняв ураганный ветер и унеся прочь все пакеты с закуской и мусор вокруг. Летачка была ярко-желтая, с крупной синей надписью "Клобос" на боку. Дверца с шипением отъехала в сторону, и в проеме появился молодой паренек в форменной фуражке "Клобос". В руках он держал коробки с пиццей. Парень с любопытством осмотрел Макса с Темой и отдал коробки Максу, буркнув "Оплачено". Затем он хлопнул дверью, автолет завыл и, вновь подняв клубы пыли, взмыл в небо.
   "Спасибо, Пан", - поблагодарил Макс.
   "Пожалуйста", - односложно ответил тот.
   - Ни фига себе по щучьему велению, - кашляя и отплевываясь, удивлялся Тема, - Максим, как это у тебя получилось?
   Макс понял, что с момента его предложения заказать пиццу и ее доставкой прошло не больше пяти минут. И за это время он не вызывал вслух службу доставки.
   - У тебя что, где-то в жопе есть кнопка вызова пиццы? И с каких это пор пиццу развозят на летачках? - Продолжал удивляться Тема.
   - Это секрет, - ответил Максим на первый вопрос и сунул коробки с пиццей в Темины руки.
   - А что за "Клобос"? Друзья твои, что ли?
   - Не знаю, - честно ответил Макс и недовольно предложил, - жри давай. Или я все съем один.
   - Ну-ну.
   Тема уселся, открыл минералку, коробку, и взял сразу два куска пиццы, сложив их один на другой. Затем с рычанием откусил огромный кусок. Максим присоединился. Пицца оказалась вкуснейшей, еще горячей. Особенно сейчас, в это холодное осеннее утро. И когда особенно хочется горячей вкуснейшей пиццы.
   Одновременно с насыщением у Максима постепенно восстанавливалось душевное равновесие до того шаткого, гармоничного уровня, которое, наверное, и есть счастье.
  
   *
  
   - Что делать будем, Тема? - Немного погодя, блаженно улыбаясь, спрашивал Макс.
   - Ты как хочешь, а я не выспался.
   - Ну тогда пока. Пойду я домой.
   - Пока. Нет. Давай провожу.
   Они направились к выходу из парка. Максу почему-то не хотелось, чтобы Тема увидел его "Бентли". "Бентли" - это другая жизнь, другие отношения, другой Максим.
   А потом ему вдруг пришло в голову, что Тема - пожалуй единственный человек, которому бы он открылся. Это очень тяжело - быть для одних людей одним, а наедине с собой - другим человеком. Очень тяжело носить с собой груз невысказанных, нереализованных переживаний. Вечно одинокий, даже с лучшими друзьями. Потому что приходиться быть не вполне откровенным, не совсем открытым, не всегда искренним.
   Человек обречен быть одиноким, говорил кто-то из великих, имея в виду уникальность каждого из нас. Но не так же извращенно, думал Макс - одиноким среди толпы, одиноким в объятии друзей...
   Почему бы нет, думал Макс, шагая рядом с Темой, бросая на него оценивающие взгляды. Почему бы нет, думал он, проходя мимо пустых скамеек, осыпанных оранжевыми мазками сухих листьев.
   - Давай-ка присядем,- предложил вдруг Тема. Голос его был странным, напряженным.
   Сейф схватил запястье Макса железной хваткой и почти насильно усадил его рядом с собой, на пластиковую зеленую скамью. Лицо Темы было каменным, глаза не мигая смотрели перед собой, в одну точку.
   - Видишь Васину Башню? - Показал Тема рукой на мегахаус Бинтроник, синевший вдали.
   - Тема, что происходит? - Начал волноваться Максим.
   - Заткнись, - процедил Сейф, смотри на нее и слушай. Молча слушай.
   Макс ничего не понимал, но послушно замолчал.
   - Сейчас что-то произойдет, - вполголоса говорил Тема, - что-то плохое. Все неправильно. Все вокруг. Вон те двое чухов, что они здесь делают в такую рань?
   Макс не удержался и скосил глаза влево. Ничего не увидел, они были двумя темными пятнами на пределе видимости.
   - Одинаковые, как две пуговки. Там, там и вон там - три черные летачки, периметр перекрывают... Ага, вот он, родимый, и два дзюси на подъеме...
   - Максим, они готовятся к захвату, - другим, удивленным голосом произнес Тема. Потом он перенес свой удивленный взгляд на Макса, - сдается мне, сейчас тебя будут ловить. Я никого не трогал, вокруг больше никого нет. Остаешься ты. Что ж ты сделал такого...
   - Уходи, Тема.
   Сейф молча смотрел на свои кроссовки.
   - Значит так, - решительно произнес он, - их четырнадцать человек. Один - на связи, он же наблюдатель, он же координатор. Его отсюда не должно быть видно. Двое его помощников должны быть рядом с ним, не далее 30 метров. Восемь исполнителей, они сейчас уже сомкнули вокруг нас кольцо...
   - Тема, уходи, - с нажимом сказал Максим, приковав взгляд к Васиной Башне, - они тебя не тронут, и меня тоже не тронут, если рыпаться не будем.
   - Этот план даже не рассматривается. Вот что мы сделаем. За нашей спиной травяной склон. Если ты прыгнешь и прокатишься по нему метров двадцать, дальше начинаются кусты. А я...
   - Тема, ты ни черта не понимаешь! - Сорвался Макс, - они стрелять будут, если ты сопротивляться станешь! Ты им не нужен!
   "Пан, давай сюда летачку скорей, - одновременно посылал мысленные команды Максим, - и сделай еще что-нибудь... полицию вызови, скажи, перестрелка..."
   "Делаю".
   - Не дрейфь, Максим, - Тема вдруг приобнял его, они еще не знают, придурки, на кого напали.
   Теперь Максим увидел их. Крепкие молодые люди, они неспеша подходили со всех сторон, выходя из-за деревьев, деловой походкой приближаясь по аллеям. Их было восемь человек, все похожи друг на друга, как братья.
   Все так же, приобнимая Максима левой рукой, Тема поднялся.
   Макс боялся. Боялся до слабости в коленках. И - удивительно - хватка Сейфа придавала ему сил.
   "Бежать! Им нужен только я!"
   Макс рванулся, но Сейф не отпускал.
   - Спокойно, Максим, - прошептал Тема, - еще не время.
   Они стояли кольцом вокруг. Потом один из них сказал:
   - Все, парень, отпрыгался. Пойдем с нами.
   - Эй, придурки, а вы кто такие? - Изумленно поинтересовался Сейф, - и где ваше "Здрасьте?"
   - Этот молодой человек, - мужчина в сером костюме указал на Макса, - пойдет с нами. У нас есть к нему несколько вопросов.
   - А с чего бы это? - Преувеличенно удивляясь, спрашивал Сейф. - Может, вы из полиции?
   - Да.
   - А-а. Ну, тогда другое дело. Тогда пожалуйста. Только вот документик покажите...
   Мужчина полез во внутренний карман.
   "Автолет прибудет через 30 секунд, - раздалось в голове Макса, - через 28 секунд".
   Все дальнейшее произошло очень, очень быстро. Тот, что разговаривал с Сейфом, протянул ему какой-то документ, сверкающую пластиковую карточку. Сейф протянул руку и вдруг, ухватившись за кисть с документом, резко ее крутанул. Хрустнули кости, суставы, и мужчина с коротким вскриком повалился на соседа справа.
   Одновременно одним мощным движением он рванул Максима за левое плечо с такой силой, что его приподняло в воздух. Он буквально вылетел из центра круга, задев попутно, с разворотом, корпус одного из стоявших позади него человек, упал в густую траву за скамьей, на склон, и покатился вниз с бешеной скоростью.
   "Через 26 секунд", - звучал в голове Макса голос Пана, пока он, пытаясь остановиться, раскидывал руки и хватался за траву. Наконец это ему удалось. Склон был крутой - и он попробовал встать. Земля уплывала куда-то вбок, небо с розовыми облаками вращалось, ноги едва держались.
   "Беги-и-и!" - Донеслось до Макса сверху.
   "Его убьют!" - Вспыхнуло вдруг в сознании Макса, его руки и ноги задвигались, как бы отдельно от сознания, пытаясь вскарабкаться на склон.
   "...через 20 секунд...", - продолжал отчитываться Пан.
   Вверху слышались звуки борьбы. Когда он, Максим, был еще маленьким, они играли в замечательную игру, "царя горы". Победителем был тот, кто забирался на гору, расталкивая остальных, и удерживался на ней определенное время. То, что происходило наверху, напоминало "царя горы" наоборот. Восемь человек, нет, теперь уже пятеро, пытались спуститься со склона, а Сейф не давал им этого сделать.
   Двое из нападавших неподвижно лежали на плитах аллеи, еще один пытался подняться, оскалившись и держась за ногу. Но у него не получалось. Остальные наваливались на Сейфа, осыпая его градом ударов. Тучный Тема, бородатый и обремененный огромным животом, двигался с фантастической скоростью. Руки его почти не наносили ударов, парируя выпады других, сам он перемещался вдоль склона галсами, пресекая попытки прорваться через его оборону к Максу. Сразу бросалась в глаза разница в школе боевых навыков нападавших и Сейфа, а так же разница в уровне подготовки. Нападавшие были профессионалами, хорошо подготовленными бойцами, но в этом бою походили на пьяных бестолковых мужиков, устроивших драку на свадьбе. Они промахивались, спотыкались, падали друг на друга. Но их было все же слишком много. Нос, губы и борода Темы блестели от крови, ухо наливалось пульсирующей синевой, он задыхался. Но вот еще один удар Темы достиг цели и один из нападавших, брюнет с короткой стрижкой и шрамом на лбу упал, захрипев и хватаясь за горло. Еще один неуловимый удар - и второй со стоном рухнул на колени, зажимая руками пах.
   "...через 11 секунд...", - гремел в сознании Макса каунтдаун. Он упрямо лез вверх, скользя и злясь.
   Хрясь! Удар раскрытой ладонью в нос отбросил одного нападавшего на пару шагов назад и уложил на плиты без сознания.
   "...через 5 секунд..."
   Максим стоял на коленях позади Сейфа, когда это случилось. Раздалось три резких чмокающих звука, и Максу плеснуло в лицо чем-то теплым. Он медленно поднялся, встав рядом с Сейфом, механически вытер ладонью лицо и с удивлением смотрел на нее, залитую кровью.
   "...через 3 секунды..."
   Время тянулось, вязкое, как мед, выливающийся из банки на тарелку. Максим заглянул сбоку в лицо Сейфа. Тема странно подкашливал, с усилием выталкивая из груди воздух. Его расширенные глаза смотрели вперед, на стоявшего перед ним человека. Мужчина в сером костюме, с разбитыми губами и замершей на них кривой неуверенной ухмылкой, в вытянутой руке держал пистолет, направленный в грудь Сейфа. Рядом стоял еще один уцелевший в этой драке. Максим отрешенно наблюдал, как тот, второй, медленно достает из кобуры под мышкой такой же пистолет, медленно поднимает и целится в его, Максима, голову.
   Он успел поймать взгляд своего убийцы. И в эту же секунду раздался глухой удар. В воздухе мелькнули и пропали тела двух вооруженных людей. Накатила упругая волна взметнувшегося воздуха.
   Вот он лежит, ничком. Максим нагнулся и с трудом перевернул Сейфа. Руки его безвольно болтались вдоль тела. Тема редко и судорожно вдыхал воздух. Его расширенные зрачки смотрели сквозь Максима прямо на небо. Лицо было странного серого цвета.
   - Что?! - Заорал Максим. Ему показалось, что Тема что-то говорит. - Что ты сказал?!
   Еще один вдох.
   "Залезай быстрее, Максим, ты ему не поможешь!"
   Еще один вдох.
   Это не Тема, это Пан.
   Борода и длинные курчавые волосы Темы трепыхались на ураганном ветру.
   "Максим, сюда уже летит "скорая". Уходим, быстрее!"
   Еще один вдох.
   ВСТАНЬ.
   Что это? Чей это голос? Ноги Максима разогнулись в коленях - он встал.
   ЗАЛЕЗАЙ В АВТОЛЕТ.
   Максим сделал четыре шага, до парящей в полуметре от земли "Бентли". Правая рука Максима ухватилась за подушку водительского кресла, а левая за рукоятку над дверью. Он оттолкнулся ногами и запрыгнул в кабину, подтягиваясь на руках. Тело производило эти движения самостоятельно, помимо воли Максима. Он силился оглянуться на Тему - и не мог.
   Двигатель автолета загудел, и Максима вдавило в кресло. "Бентли" развернулся в воздухе, и в клубах пыли он увидел лежащие тела, а также спешащих к месту свалки людей в темных костюмах. Они показывали на него руками.
   Цок! Цок! Цок-цок! Пули. Это они стучат по обшивке, они стреляют, а не показывают на меня, - думал Максим. Он сидел теперь в кресле, как зритель на новой театральной постановке, с легким интересом наблюдая, как под ним проносятся деревья, как мимо, навстречу, промчался автолет "скорой", как растут, приближаясь, мегахаусы Центра. В голове и в душе царила пустота.
   "Запредельное торможение, вот как это называется", - вспомнил Максим.
   "Тема умер, Максим, - раздался в его голове голос Пана, - врач только что констатировал смерть, он передал сообщение в "склиф". Три сквозных ранения в области сердца. Я очень сожалею".
   Максим знал это. Он сразу это понял, заглянув в невидящие глаза лежащего Темы.
  
   П А У К .
  
   - Никого не трогать! - инструктировал Паук, выбегая на причал для летачек. - Ждать меня. И не высовываться! Все ясно? Подтягивайте остальных.
   А нашли Максима так. Ребята Паука, посланные без особой надежды следить за бомжом Сейфом, обнаружили неподалеку летачку Макса. Затем и его самого. Оказалось, он ночевал в каком-то металлическом ящике, вместе с этим бомжом. Это как-то не вязалось с его, Паука, представлением о Максе. Зачем это ему надо было делать? Холодно уже, в конце концов. Возможно, их что-то давно связывает. Возможно, и бомж этот - не простой бомж.
   Ему опять везет. Нельзя, нельзя в этот раз упускать случай. Он не будет мудрить. Просто возьмет свой любимый "Градиент", поймает голову Макса в прицел и нажмет спусковой крючок. Ясно и просто.
   Активируя летчку, Паук с некоторым удивлением обнаружил, что сильно волнуется. Слишком много переживаний из-за мальчишки, слишком много суеты. Ну ничего. Теперь это не будет долго продолжаться. Теперь...
   Сигнал вызова.
   - Это Тэн. Они уходят.
   Черт!
   - Не трогать! Сопровождать. Я буду минуты через три.
   Летачка Паука равела, рассекая утренний холодный воздух. Мимо проносились окна мегахаусов, бросая блики восходящего солнца. Вот внизу проплыл театр..... и паук стал снижаться, проваливаясь до уровня А базового слоя. Едва не касаясь шасси макушек тополей, серая летачка "Ауди "F" Паука заложила крутой вираж и приземлилась у входа в парк.
   Рингтон.
   - Они обнаружили нас. Мы идем на захват, - доложил Тэн.
   - Огонь на поражение! Никаких захватов! - Закричал Паук, выпрыгивая из автолета.
   - У них нет оружия. Сканеры показали...
   - К черту сканеры! Вы его упустите! Я сказал: огонь на поражение!
   - Нас 14 человек, восемь уже ведут захват, парнишка не может никуда...
   Паук зарычал, как раненый лев. Наградил Бог исполнителями... Он чувствовал, что его планы опять рушатся карточным домиком.
   - Ты что, гнида, не понял, что я сказал?! - Орал он. - Да я тебя сам сейчас пристрелю! ПРЯМО СЕЙЧАС! УБИТЬ ИХ!!
   Паук бежал по аллее, на ходу доставая оба своих пистолета.
   - Ур-роды! - Продолжал он кричать. - Всех порешу, если упустите!
   Сверху, из-за огненных крон кленов, вдруг вынырнула белая летачка и с воем устремилась вперед, туда же, куда бежал он, Паук.
   Это же максова тачка! Куда?
   Бах! Паук безнадежно выстрелил ей вслед.
   Бегал он хорошо. И сейчас Паук выжимал из своего организма все, что мог. Обидно! Опять, снова он просчитался. Макса, наверное, там уже нет. Щелк! - и пропал. Фокус-покус! А эти мудаки стоят и рты разинули...
   Точно! Вот они, с разинутыми ртами...
   Паук подбежал к месту развязки. На земле неподвижно лежали пять человек. Еще трое сидели, тяжело дыша. Макса не было видно.
   Тэн шагнул навстречу. Пытаясь что-то сказать.
   - Н-на! - С выдохом заехал Паук ему рукояткой пистолета в лицо. Под его рукой явственно хрустнула кость. Тэна отбросило в сторону. И он упал в траву, безвольно взмахнув руками.
   Паук стоял над ним, направив оба пистолета в голову. Мышцы предплечий дрожали, напряженные пальцы лежали на спусковых крючках, зубы Паука сжаты от ярости.
   Тэн не подавал признаков жизни.
   Нет! Он еще пригодится. Если он еще жив. Жив, наверняка. Похоже, Паук сломал ему скуловую кость. Он поднял руки со сжатыми в них стволами вверх.
   - А-а-а!!! - С криком выпустил оба магазина в пустое рассветное небо. - Суки!
   - Мы пометили его летачку, - раздался рядом робкий голос.
   - Бездари! А чего стоите? Давайте сканер! - Паук спрятал пистолеты и ткнул пальцем в говорившего, - ты! Машину, быстро!
   Проходя мимо Тэна, он с удовольствием пнул его носком ботинка по голени. Пусть похромает, падла!
   Скользнув взглядом по мертвому Сейфу (что здесь произошло, черт бы всех побрал?), он включил монитор. На панели мигала оранжевая точка "Бентли" Макса. Он двигался в направлении Васиной Башни.
   Под приближающийся вой "скорой помощи" Паук забрался в темную Ладу "Коникс" и взмыл в воздух.
   - На Васину Башню, - бросил он, разглядывая карту с мигающей оранжевой точкой, - как вы смогли его упустить?
   Спец, сидевший за штурвалом, пожал плечами и начал рассказывать:
   - Тэн объявил захват, мы подошли к объекту и этому бомжу. Ни фига он не бомж, он так наших ребят покрошил... Голыми руками...
   - А Макс?
   - Макс убежал. А потом вернулся. Как раз, когда Тэн приказал их ликвидировать. Ну, Зеф пристрелил бомжа, а потом их сбила летачка. Похоже, насмерть.
   - Белая?
   - Белая.
   - Погоди, угадаю, - свирепо продолжил Паук, - на ней Макс и улетел?
   - Ну да!
   - Чухи тупые! Я же сказал: сразу мочить! - Разорялся Паук. Он никак не мог успокоиться.
   - Так это вы, наверное, Тэну говорили, - невозмутимо произнес спец.
   Паук присмотрелся к нему повнимательнее. В глаза сразу бросался лысый череп и здоровенный нос с горбинкой. Говорит без акцента. Но, судя по черным густым бровям и носу - с юга.
   - Тебя как зовут?
   - Георгий.
   - Будешь пока вместо Тэна, Георгий.
   Тот хмыкнул с кривой улыбкой. То ли доволен, то ли иронизирует. Без разницы.
   - Надо догнать его летачку, Жора. Жми.
   И Жора нажал.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"