Солнышко весело щипало за нос, просачиваясь за занавески. За окном громко щебетали что-то птицы, шелестели кронами деревья, плескались о берег волны недалекой речушки. День начинался замечательно.

Просыпаться не хотелось. Воскресенье, общий выходной, только открывало свои объятия миру, погружая его обитателей в негу. Но вставать надо. Обещал на свою голову я Велле, красавице неписаной, помочь. В воскресенье. Значит надо. Обязан я теперь оторвать от мягкой постели свое изнеженное тело и пойти умыться, одеться, поесть и отправиться к ней.

Еще полежал немного. Но я понимал, что чем дольше я лежу, тем труднее будет встать. И я с трудом открываю правый глаз, потом левый, и взгляд упирается в потолок из струганных досок, перемещается на толстую балку из мореного дуба и опускается на стену с моим шкафом. Ну что ж, пол дела сделано. Великой тяжестью показалось мне мое шерстяное одеяло, но я смог преодолеть и это препятствие. Мои босые ступни касаются теплого ворса ковра. Встаю, сражаясь с охватившей меня дремой. Покачиваясь, подхожу к приготовленным служанкой умывальным принадлежностям. Как всегда вовремя. Молодец, надо сказать отцу, пусть отблагодарит. Даст ей пару золотых, что ли. Ей хватит. А то совсем разлениться.

Умывшись, подхожу к гардеробу. Думаю, что сегодня одеть. Сегодня я все-таки собираюсь уломать ее и затащить к себе в постель. Барон я или не барон? Хоть и будущий?

Значит надо одеться по особому. Хм... О, вот это подойдет. Прекрасный черный шелковый камзол, мягкие черные кожаные штаны и сапоги да красная туника. Идеально! Должно сработать!.. Добавим несколько украшений и фамильный перстень. Можно спуститься к завтраку.

Прислуга как всегда раболепно склоняет головы при моем появлении. Правильно, не ровня вы мне, сыну барона Гремера.

Так... Несколько капель противной смеси для обновления заклинаний, небольшой завтрак и вперед на встречу.

С Веллой договорились мы встретиться на площади Арк-Даун, прямо перед торговыми рядами, куда и собирались отправиться. Велле приспичило сегодня выбрать новое платье для бала в конце следующей недели. Я решил прогуляться до площади пешочком и отпустил телохранителей.

Высоко возносятся дома на улице Господ. Статуи, изваянные лучшими мастерами, украшают их фасады, золотые перила и мраморные лестницы ведут к окованным, красного дерева дверям с изумрудными ручками. Здесь живет элита. Мы! Таков наш удел. Наше право!..

Пройдя до перекрестка с улицей Низин, я свернул на нее. Здесь жили люди, богатые, но недостойные быть принятыми в круг избранных: всякие богатые купцы, торговцы, землевладельцы, вышедшие из низов. Стражей здесь поменьше чем у нас, и иногда попадаются проходимцы, просящие милостыню. Всякие уличные музыканты, танцовщицы, менестрели, бродяги, которым нет пути к нам, частые гости здесь, но первый же страж пытается выпроводить их отсюда. Правда, эти вредители скоро опять появляются здесь.

Тут я заметил странное скопление народу сбоку от себя. Решил подойти, посмотреть. Расталкивая, помогая себе локтями, ругаясь на посмевших мне мешать, прорываюсь к центру и вижу странную картину. Сидит, прислонившись к стене, человек со странной гитарой в руках. И сам он странный какой-то. На голову надвинут капюшон, в тени которого прячется верхняя половина лица. Лишь усы и короткая бородка с проседью видны, не скрытые тенями. Кожаная куртка, добротная, но явно сильно поношенная, давно поменяла цвет с черного на серый неопределенного оттенка. Такие же штаны и ботинки. Все было в нем какое-то добротное, потертое, видавшее виды. И руки, перебиравшие струны были тренированными и умелыми, длинные пальцы ловки и быстры. И на мизинце правой руки блестел странный перстень, будто размазанный по нижней фаланге пальца. Гитара была под стать хозяину. Черная, потертая, но с отливающими серебром струнами, с двумя рогами на грифе и рисунком из отверстий на деке. Но с какой любовью он ее держит, как аккуратно бегают пальцы по струнам, как красива мелодия! Странный бродяга... От него так и веет силой, уверенностью и спокойствием. Он упивается самой игрой, не ищет денег, а просто играет... для себя, для любого, для всех...

И что дернуло меня за язык спросить?

-Что ж ты с таким умением не идешь ко двору играть свои песни? Там бы тебя приняли...

Глаза, спрятавшиеся в тени, поднялись и посмотрели на меня, а руки продолжали перебирать струны, развивая мелодию, дополняя старые и вплетая в нее новые ритмы. Меня передернуло от холода этих глаз, прожгло насквозь и вывернуло наизнанку. Один взгляд сказал все, но тот решил ответить еще и вслух.

-Я не из тех, кто будет ради золота подлизываться к кому бы то ни было. Будь это хоть сам король или такие как вы, благородный господин, - последние слова он проговорил, не скрывая едкой усмешки. - У вас при дворе нет настоящих музыкантов, есть лишь профессионалы, создающие по одной и той же схеме. А мне душно в рамках этикета и правил. Лучше я уж останусь бродягой, но свободным!..

Потом, подумав немного, он добавил.

-Да и не поняли бы вы моих песен, а оды я петь не умею.

Тут я начал закипать.

-Ты, что, - говорю, - считаешь дворян ниже себя?! Да как ты смеешь?!!

-Никого я не считаю ниже или выше себя... Все люди равны. Я лишь хотел сказать, что для того, чтобы понять, надо видеть гораздо дальше своей гордыни. Вот и все.

-Что?!! - закричал я. - Ты хочешь сказать, что мы слепые гордецы?

-Да, - спокойно ответил гитарист.

Вокруг нас становилось все меньше народу, толпа постепенно перебиралась на другую сторону улицы, продолжая оттуда наблюдать за нашим спором.

-Значит тааак... Значит считаешь себя самым умным? Стража! Сюда!!! Выгоните его отсюда!!!

-Вот видишь, я оказался прав. Не видишь ты дальше своего носа, не можешь понять правду... да не кричи ты так! Пошел я уже, пошел. Нет у меня желания спорить с тобой, да и видеть тоже. Прощай, барончик!

Я засмеялся, чувствуя себя победителем. А гитарист поднялся, неспешно и легко, закинул гитару за плечо и побрел, спокойно, не суетясь, и затерялся в толпе...

Выбор платья затянулся. Мы обошли почти всех портных на площади, но ни одна из моделей не понравилась Велле. Поэтому мы отправились к портному, шившему платья на заказ из самых-самых материалов под самые разные вкусы. Лишь к обеду мы смогли закончить согласование всех элементов будущего платья. Портной набросал схематически проект изделия, Велла его одобрила, и тогда хозяин заведения стал брать мерку, что отняло еще где-то полчаса, и мы смогли отправиться домой. Ни о каком флирте речи уже не шло. За день мы умаялись так, что еле стояли на ногах. Но голова болела не от того. Мне все время вспоминался разговор с гитаристом. Я пытался найти хоть какие-то доводы против, но все они не выдерживали критики, стоило вспомнить его спокойные манеры, уверенные движения и чуть надтреснутый голос с ледяными интонациями. Пытаясь придумать ответ, я вспоминал все, что творили, что слушали, что видели. И не мог найти хоть что-то, что можно было сказать ему. От этого жутко раскалывалась голова. И еще одно крутилось в мозгу: как он смог узнать кто я? Откуда?..

Мучаясь этими вопросами, я не заметил, что вокруг нас не осталось никого. Улица опустела. Я начал озираться, предчувствуя беду. Вот и она, точнее они. Путь преградила группа каких-то странных типов, вооруженных, чем попало. Блестели мечи, топоры, блики заходящего солнца бегали по лезвиям ножей, мрачно лежали в руках дубинки. На лицах не было места пощаде.

-Эй, что вы делаете? - тревожно воскликнул я. - Вы знаете, кто я? Я...

-Знаем, - хрипло ответил страшный бородатый главарь, подаваясь вперед. - Братец твой рассказал...

-Что? Брат?! Йоганн? Но...

-Удивлен? А мы нет.

Банда громко загоготала.

Я ничего не мог понять. Как это посреди бела дня собираются убивать на улице Господ? А где стража? Где прохожие? Неужто братец их всех подкупил?.. как такое может быть?!!

-Ребята, вы посмотрите, какая цыпочка тут у нас. Повеселимся вволю.

Банда ублюдков загоготала опять, сужая круг. Тут внезапно один свалился. В его горле что-то блеснуло. Тут и второй из бандитов упал с ножом в переносице. Головорезы резко обернулись к опасности. Лишь сейчас все разглядели, что улица не так пустынна, как хотелось бы им. Стоял на ней мой давешний знакомец - тот самый гитарист, на чей вопрос я так и не придумал ответ. Он стоял, держа в каждой руке еще по ножу, а за спиной маячил гриф черной с багровым отливом гитары. Банда двинулась на него, но он сделал два резких движения руками, и пара гадов начала медленно оседать на пол. Больше оружия, видать, у него не было, и он ринулся на противников. Быстрые, отточенные движения уложили еще одного головореза с расквашенным носом и рукой, согнутой под непостижимым углом. Выхватив топор из онемевших пальцев, он раскроил подбородок подбегавшему бандиту. Тот просто упал, из огромной раны хлестала кровь. Повернувшись к оставшимся противникам, гитарист прыгнул, высоко взвившись над их головами, кувыркнулся в воздухе и как кошка приземлился за их спинами. Продолжая движение, он чиркнул лезвием по открывшейся шее главаря, оставив голову самостоятельно медленно опускаться вдоль оставшейся части горла. Еще одному достался резкий удар обухом между ног, а от последнего он просто отмахнулся, ударив беднягу в висок. Потом подбежал к нам.

-Бежим! Там за углом еще человек тридцать, поэтому спасение в движении.

Его слова вывели меня из ступора, но Велла продолжала переводить взгляд с окровавленного топора на абсолютно чистую куртку гитариста. Тот взглянул на ее, прищурился, недолго посмотрел, отбросил топор и закинул девушку на свободное плечо и рванул с места. Я еще бы стоял, если б не услышал ор бегущих преследователей. Тут и я помчался за маячившим впереди силуэтом с девушкой на плече.

Я не знаю, сколько продолжалась эта гонка. Мы быстро покинули богатые кварталы, где-то позади остались и центральный рынок, и площадь с фонтанами. А мы продолжали бежать. Вбежав в кварталы ремесленников, гитарист резко свернул в какой-то проулок, и я чуть было не потерял его из виду, пробежав мимо. Но его рука подхватила меня железной хваткой и втянула куда-то наверх. Он прошептал мне на ухо.

-Тихо, успокойся. Мы почти в безопасности.

Его сухой, чуть надтреснутый голос вновь отрезвил меня, унял нервную дрожь во всем теле.

-Почему почти?

-Все зависит от того, кто первый появится - мужчина или женщина.

Я хотел было выяснить, что это значит, но тут открылась дверь на балкон, который мы занимали, и к нам вывалился какой-то толстый мужик с огромным молотом.

-Хессарак нон карон! - прошептал гитарист.

Толстяк будто запнулся, а потом тихо сказал.

-Реад, неужто ты? Я думал, тебя уже убили...

-Если бы вышла твоя жена, убили бы, наверное...

Тот тихо хохотнул.

-А кто это с тобой?

-Те, из-за кого весь сыр-бор.

-А кто это?

-А я знаю, что ли?

Толстяк усмехнулся. Потом отошел от двери, впуская нас внутрь. Мы не заставили себя долго упрашивать. Лишь Веллу, так и не пришедшую в себя, наш спаситель снова бесцеремонно закинул на плечо и занес в дом. Дом был похож на мой, только гораздо беднее. Не было привычного золота, хрусталя, серебра, дорогих пород деревьев. Все было дешево и на первый взгляд безвкусно. Чувствовалось, что каждая вещь уже имеет свою историю, уходящую в неизвестность. Потертые шторы закрывали маленькие слюдяные окна, белая с налетом желтизны ткань заменяла скатерть, на ней лежало несколько тарелок, ножей и ложек.

Дородная хозяйка, немолодая уже женщина с золотистыми волосами и невероятно старыми глазами устало посмотрела на нас.

-Опять ты гостей наприводил, Хротор. Как мы их прокормим-то, ты подумал? У нас же ни денег, ни еды почти нет.

-Не бойся, Сеернушка моя дорогая, они здесь ненадолго. Так ведь, Реад?

Гитарист, в это время, чуть приоткрыв штору, смотревший в окно, немного помолчав, ответил.

-Три дня, не более. Я плачу. Четыре - сейчас, остальное - по отбытии.

Толстяк заулыбался еще шире, его жена тоже позволила себе улыбнуться уголками губ.

-Нравится мне иметь с тобой дело, Путник. Вроде бы бродяга - бродягой, но всегда при деньгах и никогда не просишь в долг. Не осложняешь жизнь даже тем, кто тебе по гроб обязан.

-Пойми, Крот, уже только тем, что столько раз приютил меня у себя, ты очень осложнил себе жизнь, поэтому я не хочу тебе лишних проблем. Слишком многим я перешел дорогу в свое время.

Во время этого разговора я так и оставался в ступоре, не понимая, что происходит вокруг. Но постепенно мое "Я" возвращалось ко мне. И тогда я решил узнать:

-Что все-таки происходит? Кто ты, смерд? Отвечай!..

Гитарист, отпустив шторку, повернулся ко мне и с усталостью в голосе сказал:

-Вот так всегда... ты ему жизнь спасаешь, а он тобой командовать все хочет.

-Ты был обязан меня спасти, хрыщ поганый. И таким, как ты, "спасибо" не говорят - не достоин ты этого, - ответил ему, распаляясь, я.

Тьма под капюшоном тяжело посмотрела на меня. Я не видел глаз, но уже чувствовал силу взгляда этого человека. И впервые усомнился в его человечности. Страх прошиб меня насквозь, вышиб холодный пот по всему телу, загнав храбрость куда-то в пятки. Его голос, ставший внезапно тихим, приобрел ледяной окрас.

-Запомни, я никому ничего не должен, никому ничем не обязан... Юноша, не будь я таким добрым, лежал бы ты уже мертвым на мостовой улицы Господ. Мы все рискуем своими шкурами, пытаясь решить твои проблемы. Повторюсь: ТВОИ проблемы. И делаем это из чистого альтруизма, хотя знаем, что никто из вас никогда не сделал бы того же для нас. Вы просто не умеете ценить жизнь чужую, для вас лишь своя важна...

С каждым словом его сухой, чуть надтреснутый голос становился все более глухим.

-Пойми, парень, мы не герои, но мы привыкли помогать другим. А вся твоя хваленая рыцарская кровь, христианские идеалы, придворная гордость и барское великодушие - просто высокопарная чушь. Все!

Он резко повернулся и вышел из комнаты, аккуратно притворив дверь за собой.

-Ты умудрился его очень сильно задеть, парень.

-А мне плевать на него! Я - барон фон Тиндвальд, и мне недосуг обращать внимание на таких ничтожеств как этот!

-Зря ты так... если он решил тебе помочь, значит, твои неприятности еще впереди. И потеря титула, скорее всего, - одна из первых...

-Что?! Что ты говоришь?..

-Скорее всего, завтра объявят о твоей безвременной кончине вместе с красоткой, что без сознания на тюфяке валяется.

-Никто не посмеет так сделать!!!

-Да не кричи ты так...

Его спокойный голос выводил меня из себя. Я уж хотел прокричать что-нибудь не совсем культурное, но тут вернулся гитарист с какими-то баночками в руках.

-Тихо, ты! Твоей подруге и без тебя с твоим ором плохо, не порть ей жизнь окончательно. Поспи лучше. Завтра рано вставать.

-Что ты тут раскомандовался?! Ты вообще кто такой?!! Я тебя спрашиваю!!! - заорал истошно я.

Единственное, что я потом успел заметить, это размытую тень, метнувшуюся ко мне. А потом все залила темнота...

-Эй, Рем, пора вставать, - мелодичный голос Веллы прорвался сквозь потемки, в которых я блуждал, и вырвал меня к свету дня.

За окном еле теплилось дождливое утро очередного дня. Тонкие косые струйки мелкого дождя размывали вид за слюдяным окошком. Утренняя прохлада легко пробивалась сквозь тонкие стены дома и прогоняла остатки сна.

Я устало поднялся, мелко подрагивая от противного озноба. Все тело как будто задеревенело и еле-еле принимало вертикальное положение. Я оглянулся на свое ложе и вдруг понял, что спал-то я на полу, усеянном мелкими камушками и крошками хлеба.

-Да как вы посмели так ко мне отнестись!!! - завизжал я с подвыванием.

-Помолчи, Ремушка, тебе же лучше будет. Наш спаситель вообще отличается крутым нравом, вчера ты должен был это понять...

Меня как по лбу торкнуло: она знает, ей рассказали о моем позоре... Какой ужас!

-Велла, послушай, я не хотел... я не знал... я... я...

-Да не беспокойся ты, я все понимаю.

И такое понимание и всепрощение было в ее глазах, что меня скрутило. Она действительно понимала всю глупость моего вчерашнего поступка. Она была гораздо умнее, чем считали многие. Умные женщины, по мнению этих самых "многих", лучше сходят к магу, который быстро подправит их фигуру, чем будут заниматься всяким непотребствами: бегать, прыгать, упражняться по утрам. "Фи! Какая глупость", - думали они.

-Да и не беспокойся ты о том щелчке, что вчера ты пропустил. Не тот случай, да и следа на тебе не осталось...

Знала бы она, что это был за "щелчок"... до сих пор голова раскалывается...

-А, это барончик проснулся. Ну здравствуй, барончик.

Это сказал гитарист, прячась где-то в тени. Я впервые заметил, что ни разу не слышал, как он передвигался, что замечал его, только когда он сам того пожелает.

В окно заглянуло солнце, и саван теней распался, открывая нам нашего спасителя. Велла улыбнулась и подошла к нему. Потом неожиданно обняла еще не прояснившийся силуэт и поцеловала в щеку, заросшую темно-бурой с проседью щетиной. Ее мягкие губки приникли к ней, накрывая тоненькие белесые полоски старых шрамов, почти не видимых на загорелой и задубевшей от солнца и ветров шкуре гитариста. Она даже меня так не целовала! А он, вместо того, чтобы развить свою удачу, аккуратно высвободился из ее объятий и отстранил ее от себя. Потом только повернулся ко мне.

И я увидел его глаза, и меня забила мелкая дрожь от огромного ужаса. Серо-голубые, льдисто-стальные глаза с вертикальными щелочками зрачков. Страх продрал меня до костей, а Велла продолжала восхищенно смотреть на этого монстра.

-Успокойся, барончик, она уже знает. И единственное, что тебя должно сейчас интересовать, так это то, что я - единственный, кто согласен вам помочь. Все. Одевайся, - он кинул мне какие-то тряпки. - Идем смотреть на твоего безутешного... брата.

Он ухмыльнулся. Одной половиной лица. Была у него такая особенность - все эмоции проявлялись только на левой стороне лица. Правая оставалась каменно-безмятежной.

Он не человек. Он нелюдь! Но Велла... Что будет с ней? Ее нельзя оставлять одну с этим чудовищем. А для этого надо перестать сопротивляться, подчиниться ему. И искать пути к свободе. Я вновь встретился с ним взглядом. Он улыбнулся. Он принимает правила игры...

Я быстро натянул на себя подсунутую мне одежку. Гитарист надел ту самую черно-серую куртку. А Велла сменила свое открытое бордовое бархатное платье на кожаный набор: мягкие сапожки на невысоких каблучках, брюки и куртку и набросила на плечи длинный плащ.

Я посмотрел на них, на свое отражение в зеркале и порадовался: никто не узнает в этих путниках дворян. Мы стали такими же безликими для стражи и наших собратьев, как и сотни бродяг, шляющихся по нашему городу.

Гитарист мимолетно глянул на нас, поправил что-то у Веллы, одернул у меня на рубашке ворот и накинул капюшон на голову. Потом протянул нам две сумки, поднял свою и закинул за плечо гитару. Положил на стол восемь золотистых кругляшей. Я недоуменно уставился на него. Он взглянул на меня.

-Скорее всего, мы сюда больше не вернемся, - предупреждая мой вопрос, он промолвил. - В сумках ваша одежда, украшения и вещи, что были у вас при себе. Хозяйка помогла их сложить. Киньте туда остатки, и идем смотреть на твоего бедненького братца. И сними ты свой перстень, он слишком бросается в глаза.

Я посмотрел на свою руку, на отливающий золотом перстень с красным рубином и гербовой печатью, потом аккуратно снял его и хотел положить его в кошель на поясе. Но тут его длинные пальцы накрыли мою ладонь, а его страшные глаза посмотрели в мои с неожиданной теплотой.

-Не надо, юноша. Их часто срезают. А он тебе еще пригодиться.

И гитарист протягивает мне цепочку с уже надетым на нее фамильным перстнем. Я удивленно уставился на свою раскрытую ладонь, а он над моим ухом прошептал.

-Не бойся... Ни тебе, ни Велле я не причиню вреда. Никогда. Я теперь за вас в ответе. Поверь мне.

Ха! Так я ему и поверил, кошмару этому. Нашел дурака. Или он все-таки говорит правду? Да нет, не может такого быть!.. хотя...

-Двинулись, - сказал гитарист.

Здесь берет начало наша Дорога.

На Арк-Дауне было людно как никогда. Вокруг развевались погребальные и скорбные знаки. Стоял наскоро сбитый дощатый помост (и когда смастерить успели?). На нем восседал мой действительно безутешный братец, стойко державшаяся матушка с абсолютно белым лицом, отец, небезывестный барон Гремер фон Тиндвальд. По его иссеченному шрамами лицу нельзя было прочесть что-нибудь.

Но мой братец хорош! Действительно хорош. Мы с ним и похожи как две капли воды, но легко различимы. Его тяга к роскоши, к власти, непомерная даже по уровню наших кругов, и вызвала нелюбовь отца, не дала моему любимому братику стать первым в очереди на наследство. Но я никогда не думал, что он сможет опуститься до подлого удара в спину.

Все его причитания насквозь лживы, мне это прекрасно видно. Вон, щека в тике дернулась, ручку левую так и колотит об подлокотник. Так он всегда, когда лжет. А глазки так и бегают! Почему никто не замечает? Почему?!!

-Потому, мой юный друг, что никто не хочет замечать... - видать, последнюю мысль я сказал в слух. - Так всегда у вас делается. Он последний наследник. С ним уже ничего сделать нельзя...

-Но...

-Сейчас нельзя.

Тьма под капюшоном повернулась ко мне, и я скорее почувствовал, чем увидел, что он улыбается.

Мы еще долго стояли на площади. Мы услышали скупую скорбную речь моего отца, увидели слезы моей матери, послушали завывания моего брата. Увидели родителей Веллы, еще более скупых на эмоции, чем мой отец. Смотрели на полные скорби лица моих родителей и подленькую ухмылочку Йоганна, когда тот считал, что его никто не видит.

Мы видели радостные глаза других аристократов, узрели всю грязь, которой мы по-настоящему являемся. Мы смотрели на то, как несли два закрытых гроба, заметили почти не различимые улыбки на лицах родителей Веллы. Они были рады избавиться от своей "неправильной" дочки...

Мы с Веллой не могли уже быть на площади, но гитарист не отпускал нас. Гневные обещания найти убийц стали уже просто раздражать, а слезы уже не казались честными. Меня угнетала обстановка веселья, сложившаяся внутри толпы. Потом, неожиданно для нас, Реад резко обернулся, кивнул нам на виднеющийся сквозь толпу переулок, и мы двинулись к нему, с трудом пробиваясь сквозь усмехающийся сброд.

Оказавшись в тени стен, мы немного отдышались, еще раз оглянулись на площадь и пошли за куда-то спешащим гитаристом. Он вел нас сквозь торговые ряды, окружающие Арк-Даун, мимо нищих, протягивающих трясущиеся руки, по кварталу Ремесленников с его добротными, но не очень роскошными зданиями. Мы прошли такими улочками, которых я даже на карте не видел. Мы уходили куда-то вглубь Запортовья, просачиваясь через толпу и гул складов и пристаней. Лишь когда мы добрались до внутренней стены, он остановил нас около неприметного, но мощного здания, вплотную прилегавшего к стене. И еще неизвестно, кто кого подпирал: стена - дом, или дом - стену. Гитарист постучал в могучую дверь из окованного сталью цельного куска железного дерева, и она почти сразу распахнулась, открыв проход в тускло освещенное помещение за собой. Бродяга быстро проскользнул внутрь, жестом показав следовать за ним. Мы, недолго думая, завалились внутрь.

Темное помещение за дверью было неожиданно велико. Его стены терялись в сумраке, который не рассеивал даже свет из окон и дверного проема. Лишь с другой стороны оказался новый вход, выделенный светом свечей. Велла устремилась туда, тихо постукивая каблучками по деревянному настилу комнаты. Я двинулся за ней, ища возможные пути отступления. Не нравится мне здесь.

Приближаясь, мы расслышали голоса. Один - тихий и чуть надтреснутый - гитариста, это точно, а вот второй... Низкий, мощный, как звон гонга на площади Судей, он тянул гласные и спотыкался на букве "р".

-Нет, Др'кон, я не пр'тив, конечно. Но сможешь ли ты потянуть такую сделку с твоими случайными зар'ботками?

-Постараюсь, Номад. Да и ты мне займешь, если что, ведь так?

-Тебе занимать - себе дор'же: только и ждешь, что убьют, или ввяжешься в какую-то авантюр', того и гляди в тюр'му попадешь.

-Но разве до этого я тебя обманывал, а, Номад?

-Нет, но это ничего не значит...

-Да ты что? Не значит, так? А, ребята, проходите, познакомьтесь: это лучший оружейник в городе, да и во всей стране тоже, мастер Номад.

Обладателем низкого голоса оказался такой же низкий гном, ширина плеч которого не намного уступала его высоте. Одет он в легкую безрукавку, открывавшую его мощные с твердыми как камень мышцами руки, и холщовые штаны с сандалиями. Густая борода покрывала большую часть его лица и спускалась лопатой на могучую грудь. Лишь невероятно умные и сметливые глаза блестели из-под кустистых бровей. Коротко стриженные волосы топорщились солдатским ежиком и резко контрастировали с длинной бородой мастера Номада.

Он окинул нас с Веллой тяжелым взглядом, перевел взор на бродягу, откинувшего уже свой капюшон, и с усмешкой пробасил.

-Так ты уже влез в передр'гу, Др'кон. Это не их ли сегодня на погр'балке хор'нили, а?

Меня передернуло. Он так быстро раскрыл нас! Если наш маскарад так легко вскрывается, то за нами уже наверное бежит погоня!!! Нам драпать отсюда пора!!!

-Не беспокойся, барончик. Номад просто профессионал, как и я. Для нас это проще простого. Ты ведь никому не скажешь до того, как мы уйдем? - с нажимом проговорил гитарист, оборачиваясь к гному.

-Так ты еще и разр'шаешь потор'говать? Тогда выбер'йте, гости дор'гие! - с ухмылкой проговорил он.

От легкого касания его руки чего-то на столе, стены вдруг со скрежетом провернулись, открывая нашему взору разнообразнейшее оружие.

-Только запомни, никому ни слова, пока мы не будем в Орке.

-Два дня... Всего-то? Что-то ты подобр'л в последнее вр'мя, Др'кон. Необычно...

-Номад, даже ты меня в Орке не сыщешь, что говорить тогда о детях, которых пошлют за нами.

-А ты увер'н, что никто из нашего кр'га за вами не кинется?

Гитарист прислонился к стене, поставив гитару к стойке с оружием. Мы с Веллой во все глаза наблюдали за разговором. Еще бы! Ведь сейчас решалась наша дальнейшая судьба. Но комната ненадолго погрузилась в тишину. Потом он обвел всех нас взглядом и промолвил.

-Не знаю, Номад, не знаю. Вроде никто из наших не согласится на такую грязную работенку. Если только не...

-Пр'тор'анец. С компанией. А у него там и маги есть. И все отъявленные ублюдки, мародер' и убийцы. Им все как гор'м судно.

-Да... ты прав, Номад. Знаю я их... Но Преторианец вряд ли сунется в Орк. У них с орками, мягко говоря, взаимная нелюбовь случилась...

Гном засмеялся, загрохотал, как далекий гром: раскатисто и громко. И чрезвычайно заразительно. Мы не смогли долго сопротивляться его чарам и тоже захохотали. Сначала тихо, потом во весь голос.

Лишь гитарист позволил себе аккуратную полуулыбку.

Просмеявшись, гном хитро, с прищуром посмотрел на бродягу.

-И кому же он обязан таким великим счастьем? Ты не знаешь, а?

-Да мы с Хатом решили его немного разыграть...

-Да, говор' ты, р'ссказывай! Интер'сно ведь. Хватит молчать словно молот пер'д удар'м.

-Да что тут рассказывать, - впервые на моей памяти, бродяга смутился. - Пустили мы слушок, что в оркских хранилищах лежат все артефакты Измеиды...

-И что? - никто потом так и нее признался, кто задал этот вопрос.

-Да этот... - гитарист сделал неопределенный жест кистью, подбирая слово, - глупый молодой человек, представляешь, поверил!

-Да ты что?! - гном с силой выдохнул, широко улыбнувшись.

Гитарист утвердительно хмыкнул и продолжил.

-И еще он со всей своей бандой туда сунулся...

Он замолчал ненадолго.

-И как? - пробасил гном, облокачиваясь на прилавок.

-А ты будто бы не догадываешься?.. Новую пришлось собирать. Поэтому маги хорошие у него вряд ли есть. А без них нас у орков не отловить.

-Вот ты даешь, молот мне по затылку. Все пр'дусмотр'л. Ты что догадывался, что ныкаться надо будет?

-Нет, просто Хату надоело, что Преторианец считает, что маги смогут победить всех и вся. Я и согласился помочь. Так, на всякий случай.

-Твой любимый "всякий случай". Именно поэтому ты и смог вытащить нас тогда... - улыбка сползла с его лица, стоило ему взглянуть в глаза гитаристу.

Комната погрузилась в мрачную, гулкую тишину. Все не двигались. Казалось, что и не дышали вовсе. Только оружие переливалось красноватыми отблесками от света свечей.

Вскоре гном не выдержал. Устало вздохнув, он потупил взор, проворчал что-то неразборчиво и махнул рукой в сторону незаметной дверцы в углу.

-Пойдем поговор'м, что ли, а? Ну извини, Р'ад, извини, запамятовал. Пр'сти стар'го, глупого гнома. Пр'стишь? Твои р'бята могут выбр'ть все, что угодно, только пр'сти.

Нам показалось, что гном сейчас упадет на колени, но бродяга неожиданно тепло, но с небольшой грустинкой улыбнулся и сделал запрещающий жест рукой.

-Не надо, Номад. Не в том мы возрасте, чтобы обижаться из-за таких мелочей. Если, хочешь поговорить, идем.

И они вдвоем направились к той неприметной дверце.

-Надеюсь, твое предложение еще в силе?

-Да, конечно.

-Пожалеешь.

-Знаю.

И скрылись за дверью.

А мы с Веллой остались одни в этой небольшой комнате, доверху забитой самым разнообразным оружием. Чего тут только не было! Ножи, мечи, топоры, кинжалы, копья, молоты и цепы, булавы и арбалеты, фламберги и простые двуручники. Большие и маленькие, самых невероятных форм и размеров. Усыпанные драгоценностями и простые как у обычных солдат. А еще много такого, чему я даже названия дать не могу, потому что не знаю. Но среди этого великолепия мне сразу бросился в глаза шикарный меч с золотистой гардой, длинным клинком со сквозным кровотоком. Противовес на конце длинной, в полторы руки рукояти венчал красивый красновато-прозрачный камень. Взяв его, я сразу ощутил его идеальный баланс, выверенный по всем правилам. Сделал несколько пробных движений и удивился тому, как хорошо он подогнан под руку. Будто бы, именно под мою руку!

Посмотрел на Веллу и удивился: держа в левой клинок с легким изгибом и односторонней заточкой, она стояла около стойки с кинжалами и один за другим их клала на место, только обхватив рукоять пальцами. Остановила свой выбор она на странном двулезвийном то ли ноже, то ли кинжале, легко прокрутила его в ладони несколько раз и засунула за пазуху. Заметив мой удивленный взгляд, она смущенно пожала плечами и улыбнулась.

-Рем, меня отец в военной школе на месяц оставлял. А там только и разговоров, что об оружии и военном деле, - промолвила она и повернулась ко мне спиной, оставив недоуменно пялиться в ее спину наедине со своими мыслями.

Велла, так ты не так беззащитна, как кажется? Мда, а я тебя защищать порывался, а ты сама кому хочешь по лицу надаешь. Вон как свой ножик крутила! У меня так ни в жизнь не получится.

Все-таки ты что-то скрываешь. Я три года провел в военном училище, а не умею подбирать оружие по ощущениям пальцев. Что-то здесь не то... совсем не то...

Кто же ты такая, Велландина де Перезлон? Кто ты такая, если крови боишься до обморочного состояния, а в оружии разбираешься лучше мужчины?

И все же ты невероятно красива... гитарист не ошибся в выборе одежды. Гладкая кожа брюк, заправленных в сапожки, обтягивала соблазнительные линии ног, подчеркивала упругие ягодицы хозяйки. Длинные черные волосы с медным отсветом, в беспорядке лежащие на плечах, спускались ниже, до тонкого ремешка на талии. Их никогда не мучили ни заумными прическами, ни лаками, ни магией. Они абсолютно настоящие, как и их хозяйка, которую так и хочется развернуть, прижать к себе, обнять, коснуться губами ее мягких сочных губ, посмотреть в темно-карие миндалевидные очи, сверкающие на загорелом лице... только если бы не клинок, темневший в левой руке.

-Рем, ты меня слышишь?! Рем?!! - она немилосердно трясла меня за плечи, крича мне чуть ли не в ухо.

-А? Что? - только и смог промямлить я.

-Слава всем богам, ты пришел в себя. А то стоял, держа свой меч в руке, и пустыми глазами смотрел в стену. Меня колотить от твоего взгляда начало, пока я там стояла! Никогда не знала, что рядом с тобой так опасно!!! Ты только взгляни, что натворил!

Она схватила меня за руку и подвела к стенду с ножами. Указала пальцем на какие-то следы на клинках, больше всего напоминавшие... глаза! Мои глаза! Вот белки отпечатались на голубоватом металле. Там, где должны быть зрачки, металл оплавился и поплыл. Но... как такое может быть? Откуда это?

-Ремиус фон Тиндвальд, я, оказывается, совсем Вас не знаю. Что еще мне НЕ нужно о Вас знать? - голос Веллы стал подчеркнуто официальным.

-Я тоже... не знаю... - я был в полном замешательстве. Только что я обвинял Веллу в скрытности, хотя сам оказался не лучше ее.

-Ладно, Ремушка, забыли. Но я еще вернусь к этому разговору. Мне чрезвычайно интересно.

-Да, мне тоже...

Мы посмотрели друг на друга недоверчиво, пытаясь заново определить, каков стоящий пред нами человек. Мы вдруг поняли, что знаем о друг о друге ничтожно мало, что настоящее знакомство еще впереди.

Мы еще стояли неподвижно устремив взор на такие знакомые и незнакомые одновременно черты лица, когда в комнату вернулись гитарист и мастер Номад, едва доходивший тому до локтя. Недолго посмотрев на немую сцену, гном оглушительно засмеялся.

-Нет, ну ты взгляни на эту пар'чку! Смотр'т так, будто впер'вые увиделись!

-Да, так оно и есть, брат Номад. Они увидели себя настоящих...

Гном глянул на гитариста, хмыкнул, перевел взгляд на нас, все еще стоящих неподвижно, еще раз недоуменно хмыкнул и прогудел:

-А я не думал, что кто-то еще способен быть Другим, как мы. Мир меняется, да, Реад? - его странный акцент исчез безвозвратно.

-Мир - гниет. Мы - уходим.

-Что? - мы с Веллой вскинулись в сторону говорящих.

-Ты уверен, Реад, Носящий Зверя?

-Да, брат Номад, Несущий Ремесло. Ущелье Ведьм забыто. Мы с тобой - предатели. Война проиграна. Охота началась.

Гном сразу как-то потускнел, осунулся. Постарел, что ли... Я не знаю, как объяснить перемену в его облике. Его ослабевший голос просипел:

-Неужели, началось? И ты не боишься, топор тебе в печенку? Ты не боишься Перемен?..

-Нет, Номад. Это была не наша война, но мы сделали все, что могли. Не нам винить себя в поражении. А что до перемен... Никого из нас они коснуться. Но я все-таки надеюсь...

-Ты еще надеешься, давая свои любимые, абсолютно достоверные прогнозы?! Реад, что вдруг с тобой стало? - гном рассматривал его испытующе, но и в его глазах теплилась надежда.

-Да, друг Номад, я надеюсь. Надеюсь, что этот прогноз окажется не таким достоверным, как все предыдущие, - бродяга улыбнулся. Только улыбнулся криво, невесело, и лишь сейчас я понял, насколько его глаза с вертикальными зрачками стары, и каким уставшим является их обладатель. Казалось, он прожил сотни лет, видел и знает невероятно много, и это знание давит на него. Давит безостановочно. Вытягивая последние силы, выматывая бродягу. Скорее даже, Бродягу с большой буквы. Без дома, без пристанища, без всего...

-Бродяга? - подала слабый голосок Велла. - Что с нами происходит, Бродяга? Кто мы? И кто ты, Бродяга?

-Вот ты обрел новое имя, Реад. Как тебе все-таки везет на точные имена... - сказал гном, правда, без особой зависти. И без особой радости, впрочем, тоже. - Какое это у тебя имя по счету, а? Тридцатое, сороковое? Но как точно подмечено! Ты ведь действительно Бродяга, вечный заложник Пути, навязанного чужими страхами и желаниями...

Гитарист остановил глаза где-то на потолке и безостановочно смотрел туда очень долго. Потом обвел всех нас невероятно грустными, полными горечи глазами.

Тут я понял, что стоящий передо мной - человек. Настоящий человек, переживший все, что только мог пережить человек на своем пути. И пусть этот человек быстрее и сильнее многих, пусть глаза его похожи на змеиные, пусть он легко входит в тень и еще сотни "пусть"... но он - человек! Ужасно старый, покрытый рубцами и шрамами, настрадавшийся человек...

Который никогда и ни за что не причинит нам с Веллой вреда...

Реад. Носящий Зверя. Опальный... свободный гитарист. Бродяга...

-Да, Номад, подмечено точно, - с тяжким вздохом проговорил сразу посеревший заложник Пути. - Ухватили суть, так сказать. Наградили меня двести пятнадцатым имечком... Ну что ж, могло быть и хуже. Назвали бы каким-нибудь "Убийцей", что тоже было бы недалеко от истины, и ходи с таким клеймом на всю жизнь. Хотя мне-то что?.. Мне уже все по твоему, Номад, молоту.

И они дружно засмеялись. Два старых друга, прошедших через горе, смерть и боль... только очень уж натянутым был их смех. Очень. Не было им весело. Скорее им рвать волосы на себе надо было от тоски, которая, по моему скудному разумению, их охватила.

Но они были сильными. Гораздо сильнее многих, кто сейчас зовется воинами. Они смеялись в лицо трудностям, и те обходили их стороной. Поэтому они и смеялись сейчас... только какие трудности они увидели в этом прозвище? Или в нас с Веллой? Не знаю.

Смех оборвался также внезапно, как и начался. Голоса стали будничными, лица деловыми.

-Ну что, ребята, выбрали? - Бродяга оглядел нас, выбранное оружие, прищурился и еще раз осмотрел с головы до пят долгим, испытующим взглядом. Потом улыбнулся, оскалив белые ровные зубы. Только клыки были длиннее чуть ли не вдвое, чем у меня или у Веллы. Проговорил. - Молодцы. Прекрасное оружие подобрали, под стать себе и, я думаю, своим талантам. Только с ножнами для тебя, барончик, попотеть придется. Нечасто у обычных, - гном хмыкнул, усмехнувшись, - путников хватает средств на такие мечи. Хотя ладно, мой топор еще веселее выглядит. Номад у тебя случайно спинных ножен под этот меч не завалялось?

-Конечно, завалялись. Такие клинки только за спиной и носят, - снова прорезался его странный акцент, - неудобно ведь такую шпалу у пояса таскать. Сейчас я их пр'несу.

-Топор мой захвати. И для "светской пары" чего-нибудь.

Гном скрылся за дверью, из которой они с Бродягой недавно пришли. Но недолго он там пропадал. Раздался шум чего-то падающего, треск, звон, ругань, и в проеме появился немного запылившийся гном, держа в руках странный набор: длинные спинные ножны с широкими ремнями и мощными пряшками, тонкий поясок с петельками и сумочками и диковатого вида топор.

-Это ор'жие давно ждало своих хозяев. Ваши клинки я выковал лет восемь назад, скопом, словно по наитию, что довольно странно для таких, как я, но еще ни один не почувствовал с ними близость. Вы - пер'вые и, навер'ное, единственные настоящие их владельцы.

Он отдал мне ножны, протянул Велле пояс, который та сразу застегнула на талии, закинув в петли клинок под левую, а нож под правую руки. И лишь тогда гном подошел к гитаристу и с почтением, если не благоговением, вложил в его ладонь рукоять топора с распахнутой пастью неведомого зверя, изображенную на лезвии, и тремя длинными шипами на обухе.

-Я думал, ты никогда за ним не вер'нешься, Р'ад. Хессар' нон кар'н, Др'кон.

-Хессар нон карэн, Номад.

Тут они скрестили руки в странном жесте и вместе выкрикнули:

-Хессарак нон карон! Хессон, кон майон!

Мы с Веллой переглянулись, недоуменно подняв брови. Опять те же непонятные слова на неизвестном языке. Вряд ли кто-нибудь знает, что эти слова означают. Слишком странно и непривычно звучат они. Совсем не по-человечески. Мертвый язык...

Пока я размышлял над смыслом странных жестов и настолько же странных слов, гитарист с гномом пожали друг другу на прощание руки, обнялись. Не говоря не слова, Бродяга двинулся к дверям, и Велла потянула меня следом.

Никто не обернулся. Никто не увидел стоящих в глазах твердого, как камень, гнома слез, бегущих по сетке старых шрамов и новых морщин и теряющихся в густой бороде...

Орк. Великий, огромный и могучий город одноименной расы. Единственный их город. Громадный муравейник, открывшийся нам через пару дней пути по выжженной солнцем степи. Никогда я не был в худшем расположении духа, чем сейчас: дают о себе знать эти два жутких дня без нормальной пищи, питья и сна. Велле почему-то все нипочем, Бродяга вообще плевал на все это, ему не привыкать, а я уже к концу первого дня натер мозоли во всю ногу, наверное. Эта дорога мне запомнится надолго, хотя все в один голос утверждают, что будет еще "веселее". Да не может же быть еще хуже!..

Странный город, этот Орк. Большой, даже огромный, раскинувшийся на территории раз в десять превышающей мой родной город. Столицу могучей империи, кстати!

Огромные врата из необхватных цельных стволов мощных черных дубов угрюмо смотрят на мир длинными шипами оковки. Они еще распахнуты по мирному времени, но могучие механизмы вкупе со стражниками готовы в любой момент захлопнуть их, и город перейдет в осадное положение. Орки строили редко, не любили они это дело. Но если строили, то так, чтобы перестраивать не пришлось. На постройку стен, наверное, зеленокожие извели целый горный хребет, потому что сами стены именно его и напоминали. Каменные глыбы, из которых они были сложены, превышали размерами небольшой дом, и клали их не в один ряд как в ширину, так и в высоту. Уже потом, видать, выдалбливались внутри этих рукотворных гор высотой с нормальный замок всякие коридоры, комнаты, бойницы: все равно вряд ли хоть одно осадное орудие способно их пробить. Где-то высоко над землей, по стене шел ряд зубцов, перемежавшийся башнями, больше смахивающими на исполинские каменные бочки, погрязшие одним боком в стене. Орков не сильно заботила внешняя красота их города, они больше думали о практичности и удобстве. Их город, по крайней мере, снаружи, очень смахивал на их излюбленный хашак, странный топор, где лезвие цеплялось за древко в нескольких местах, иногда доходя прям до его середины, и так же хорошо могло служить и защитой для рук, и страшным оружием, одним своим весом разрубающим латника от плеча до пояса. Видел я пару раз это оружие, издалека походившее на башенный щит, зачем-то приделанный к палке, иногда даже металлической, и никак не мог себе представить существо, способное им рубиться. Не всякий силач-человек смог бы даже приподнять эту хрено... штуку.

И тут я их увидел. Огромные, раза в полтора выше меня, отнюдь не считавшего себя маленького или даже среднего роста, мощные настолько, что досточтимый мастер Номад поместился бы полностью у них в торсе, с огромными буграми мышц, перекатавшихся по телу словно валуны. Головы, чуть больше человеческих и казавшиеся из-за этого маленькими на этом огромном теле, были украшены широкими то ли ртами, то ли пастями, из нижней челюсти, оттопыривая губу, торчали два, а иногда и все четыре огромных белых клыка. Лоб скатывался, превращаясь в мощные надбровные дуги, под которыми прятались цепкие желтые глазки с вертикальными прорезями зрачков. Довершали картину странного вида нос, будто срезанный снизу, и острые, как у эльфов уши. Они не носили доспехов, да и зачем, если, по слухам, их задубевшая шкура была прочнее многих кольчуг. И в лапах, способных комкать стальные кирасы, как (опять же, по слухам) листы бумаги, были те самые хашаки, только настоящие, боевые, доходившие мне до подбородка.

-Это еще что. Ты бы их элитные отряды видел! - прошептал мне в ухо гитарист. -Тогда бы ты точно перестал понимать, как люди смогли победить в Войнах Разума.

Мне сразу вспомнились возвышенные фразы из учебников истории и едкие комментарии по их поводу моего учителя боевого искусства, бывшего лихим рубакой в юности, которые я с легкостью отметал высокомерным: "Да они же тупые варвары!" Теперь я начал понимать, что черный юмор в его словах был как раз к месту. Такой город, защищенный такими бойцами, брать приходилось, или пропитывая своей кровью каждый сантиметр его площади, или созывом всего Ковена магов сразу: магия на орков действовала совсем плохо, хуже чем на эльфов с гномами. И теперь несложно додуматься, почему в ответ на вопрос глупого высокомерного отпрыска голубых кровей - "А что если наша великая и могучая конница Зубов Дракона схлестнется с этими зелеными отродьями?" - люди военные лишь зябко передергивали плечами и отворачивались от настырного паренька, изображая важную деятельность. Тут не надо быть великим полководцем, чтобы понять, что будет, если у них пехотинец выше нашего всадника и способен с легкостью поднять его хоть в полном вооружении и вместе с конем...

В воротах беспрестанно двигался людской и не очень поток: кто входил, кто выходил, ездили телеги и кареты разных мастей и цветов. Здесь рядом могли стоять невысокий, почти квадратный гном и высокий статный эльф с предгорных лесов Вечных Пиков, иссеченный шрамами северный варвар с Близнецов Бури и утонченный южанин-богатей, смотрящий на него чуть ли не влюбленными глазами... всякий народ собирался тут. Орк - это единственный город на материке, где действительно все были равны. Было одно "но": если ты додумался притащить сюда раба, ты обязан его отпустить хотя бы в Орке, а пойдет ли он вновь за тобой, это исключительно его, бывшего раба, выбор. Попробуешь вернуть силой - получишь чем-нибудь тяжелым, и точка!

Вдобавок, Орк являлся одним из немногих городов без въездной пошлины, досматривали лишь немногих, но никто здесь не торговал запретным товаром, и, снова по слухам, пробраться сюда было величайшим достижением среди контрабандистов, но, опять же по разговорам и домыслам, удавалось это немногим, да и тех в конце концов развешивали в клетках на главной площади и садили в казематы, которые, толкуют... Слухи, слухи, одни слухи... Что же в сущности мы знаем об орках и их огромном городе?

Ответ: ничего. Ничего определенного. Абсолютно.

Пройдя вратную арку под пристальным взглядом спокойного стража, проникающим, казалось, в самую глубь тебя, мы углубились в Чужое кольцо, как по словам гитариста назывались районы чужестранцев. Здесь были и эльфийские, и гномьи, и человеческие, и хоббичьи, и еще всякие-разные кварталы, перемежавшиеся рынками и площадями. Каждый со своей уникальной архитектурой и списком услуг. Был еще так называемый Свободный квартал, где мы сейчас и пробирались. Только одно было общее: парные патрули огромных хозяев города, выметавшие всякий лихой люд с улицы словно по волшебству. Двигаясь как эльфы тихо, безмолвные воины проходили по переулкам вверенных им районов и исчезали так же внезапно, как и появлялись. Но нигде не чувствовалось и следа магии. Только от приезжих слабо фонило нехитрым колдовством. Жутко непривычно, если учесть, что в моем родном городе каждый страж использовал немалый арсенал специальных заклятий, а на мне висело больше сотни различных укрепляюще-закрепляющих чар. А на зеленокожих нет ни одной! Странно...

Мы шли по извилистым улочкам и переулкам и дивились их чистотой, невероятной для окраин столь огромного города. Уже час блуждали мы по Чужому кольцу, прошли мимо множества трактиров и постоялых дворов, их освещенные светом фонарей вывески быстро оставались позади. Мы нигде не останавливались, быстрым шагом мчались следом за гитаристом, очень хорошо, видать, знающим город. Мы стремились ко второму кольцу стен, ограждающих исконно оркскую часть города - Хрргон, что на языке орков значит просто "город". Многообещающе...

Остановившись у входа через второй круг укреплений, в спокойном луны свете и непостоянно-пугливом - факелов я и Велла вперли неверящий взгляд в преграду. И было от чего. Эти стены были еще выше, еще толще, чем предыдущие. У закрытых ворот, над которыми нависал бастион размером с немалый дом потомственных дворян, стояла стража. А маленьких ворот под ним явно была не одна штука, там как в туннеле, исходя из размеров стен, может в ряд выстроится сотня человек и не достичь выхода с другой стороны.

-Как они все это построили? Невероятно! А мне один знакомый орк говорил, что магией у них может владеть от силы двадцать-тридцать чело... существ на всю расу! Но как ТАКОЕ можно построить без магии? - Велла была не то чтобы очень удивлена. Она была шокирована.

Я даже не обратил внимания на оговорку насчет знакомого орка. Хотя откуда у благовоспитанной девицы из высшего общества в знакомых может ходить неотесанный, грубый и злой зеленокожий? Но мне тогда было не до этого. Я с откровенным изумлением наблюдал, как ничему не удивляющийся Бродяга подошел к стражам ворот и о чем-то стал перерыкиваться с ними на их языке, единственное достоинство которого по мнению представителей "Высших Рас" было невероятное количество ругательств и уничижающих выражений.

Какую же жизнь вел до встречи с нами этот гитарист?.. Все закоулки моего родного города не знает даже стража, а этот бродил по ним, как по собственному дому. Говорит на настоящем оркском, который не знают даже самые просвещенные послы и дипломаты. Знаком с огромным количеством нелюдей... и людей, впрочем, тоже...

-Ах, какой мужчина, - восхищенно вздохнула Велла. - Никогда не думала, что встречу самого...

Договорить она не успела. Гитарист отвернулся от стражников и кошачьей поступью двинулся к нам. Его плавные, текучие движения продолжали завораживать, гипнотизировать своей нечеловеческой отточенностью и аккуратностью даже после трех дней нашего знакомства.

-Хат сейчас где-то здесь, в Чужом кольце... Хотя с него станется сказать одно, а сделать совсем другое. Ладно, двинемся сейчас в "Мертвых королей", там посмотрим, что можно сделать.

-Куда-куда мы двинемся?

-В "Мертвых королей". Трактир такой.

-А-а-а... Ну здесь и названия.

-Людской же.

На вывеске пред обитой листовым железом дверью действительно были намалеваны ухмыляющиеся черепа с покосившимися коронами на торчащих в разные стороны седыми волосами. Короли... Ну-ну!

Мы с Веллой уже еле волочили ноги. Ходьба, пусть и медленная, по такому большому городу изматывает хуже беготни по нашей ма-а-аленькой, прям-таки малюсенькой столице суверенного государства. А гитарист все еще был бодр и свеж, также легко таскал на плече чехол с гитарой, ориентировался в заполненных тенями переулках и узких улочках орочьего муравейника, что они называют городом. Иногда он просто пропадал в одной из них, будто бы растворялся внутри, и лишь по его возгласам мы определяли, где потеряли этого серого отпрыска сумерек.

Мысли текли вялые, как жизнь дома. Лишь одна периодически вырывалась и мелькала в сознании. Так и подмывало спросить у кого-нибудь, почему этот город зовут Орком.

И вот, после утомительных переходов по нему, стоя перед хмурой дверью трактира со странной вывеской, я решился-таки спросить об этом.

-А ты смог бы постоянно выговаривать Orccarr-styerrcrom? - проворчал вместо ответа Бродяга.

-Чего-о-о?

-Вот то-то же. А теперь представь, как это выговаривали бы эльфы с их неприязнью к рычащим словам или гномам, с трудом выговаривающими букву "р"?

-Да, ты прав...

-А что это значит? - подала голос Велла. - Интересно ведь...

-Ты точно хочешь знать? - пряча усмешку, сказал Бродяга.

-Да... вроде бы... А что?

-Да похабщина это. Орки тоже обладают чувством юмора, причем о-очень специфическим. Только они так могли назвать свой город. Даже зная, что в их языке никто не разбирается достаточно, чтобы понять.

-Даже ты?

-Я... как бы тебе сказать... Меня никогда не стоит принимать в расчет при таких утверждениях.

-Почему? - что-то Велла сильно заинтересовалась этим... субъектом.

Но Бродяга отвернулся, толкнул дверь и исчез в полутьме залы. Мы ввалились следом. Гитарист уже сидел за столом, сколоченном из толстенных лоснящихся досок, приставив гитару к его торцу. Мы пошли было к нему, но дорогу загородил здоровенный детина со страшной, покрытой недельной, жесткой, как у кабана щетиной и шрамами мордой.

-Вы кто? С кем? Зачем? - прорычал он, оскаливая желтые зубы.

Велла потянулась левой за клинком, но ее остановил ставший уже таким родным за несколько дней сухой и чуть надтреснутый голос.

-Они со мной, Малой.

-В следующий раз предупреждай, Седовласый, - осклабился громила, пропуская нас внутрь.

Дымно, смрадно, чадно. Обычные характеристики любого трактира, но к этому они имели такое же отношение, как короли к черепам на вывеске. Это был самый настоящий притон, о которых не раз слышал от бывалых вояк. и рассказы были очень завлекательные... Хм.

Четверо широкоплечих верзил с четкими признаками орочьей крови вальяжно расселись у двери, вдоль крепких тяжелых столов порхали легкие девушки в таких же легких одеждах, явно выполнявшие не только и не столько обязанности официанток, но и... наверное, сами догадались. За стойкой, уставленной бочонками различных размеров, находился грузный невысокий, но очень крепкий мужичок с длинными повисшими усами и абсолютно лысой головой, у лестницы мерно чадили два высоких канделябра, в чьих тенях...

Неожиданно обзор закрыла тонкая женская талия, неприкрытая одеждой. Я начал поднимать глаза, но все время спотыкался и скатывался обратно, ведь выше соблазнительно покачивалась в такт дыханию девушки высокая красивая грудь. И та полупрозрачная полосочка ткани вряд ли могла скрыть ее, а уж тем более гордо именоваться одеждой она точно не могла!

-Что-нибудь будете заказывать? - сладко проворковала девушка томным тягучим голосом.

-Да. Эля, мяса и сока. - Четко, будто обрубая каждое слово, выцедил Дракон. - И оденься, Илиалла, тут дети.

-Ну вот так всегда! Только заметишь красавчика или красавицу, так оказывается, что они и дети, и рядом с ними большая кусачая нянька по кличке Дракон. Это нечестно! Почему у тебя всегда самое лучшее.

-У меня почти никогда не бывает лучшего. Просто к тебе я только с лучшим захожу. Лучшее беречь надо, а твой трактир - самое спокойное место из всех, что я знаю. Да и вообще, Или, спать с каждым приходящим-уходящим, это дурной тон даже среди вас, нимф, явно этим грешащих.

-А сам сколько аристократок переимел по углам королевского дворца? Ты ведь слыл ловеласом, чертяка серая!

-Может, еще вспомнишь, когда я с эльфийской принцессой-куртизанкой занимался любовью? Это же было немногим позже того времени, о котором ты сейчас рассказываешь.

-Ты как всегда тактичен до безобразия, Седовласый. Другой бы применил немного другое слово. Но ты прав, что бередить былое? Да и делал это ты совсем не для того, чтобы поразвлечься. Ты вообще странный человек. Ладно, я пошла, скоро принесут ваш заказ.

-Кто это? - сразу накинулся на него я, как только обладательница столь соблазнительных форм и легкого поведения отошла на почтительное расстояние.

Тот перевел насмешливый взор на меня, потом встретился с глазами Веллы, тоже искрящимися смехом. С ухмылкой проговорил.

-Во-первых, юноша, если вы плохо разбираетесь в составе рода человеческого, то я не понимаю, чему вас учат в ваших великосветских школах. Или - нимфа, одна из редчайших среди людей магов. У других рас магов такого рода нет в принципе. Надеюсь, ты хоть представляешь кто такие нимфы?

-Это такие русалки, сидящие по полям и зовущие к себе странников, чтобы.... - смутившись, промямлил я, а он резко перебил:

-Тааак, значит, не учим уроки? - тоном заправского профессора проворчал он. - Нимфа или суккубус, исходя из предпочтений и принципов самого индивидуума, являющегося оным объектом - это женщина рода людского, обладающая патологическим пристрастием к прелюбодеянию и умеющая направлять выделенную при акте энергию в магическое русло. При стабильном и достаточно большом количестве актов (порядка одного-двух в день) получает резкое усиление всех органов чувств, сравниваясь по этим показателям с эльфами, и практическое бессмертие, тоже становясь в этом подобным эльфам. Известны факты, когда женщина, обладающая оным даром, проживала по тысяче и более лет...

Тут засмеялась Велла. Легко, заливисто засмеялась тем самым искренним смехом, который так редко слышал я в последнее время. Посмотрев на Бродягу, я тоже засмеялся. Я просто представил его на месте профессора Инвариуса, преподававшего у нас "Людей и им подобных". Его лекции были бы, наверное, самыми посещаемыми, не в пример самому Инвариусу. Ну а как иначе? Он же большой и страшный...

А также кусачий, как выразилась сама Или, как ее называет Бродяга. Так куснет, что потом долго кости будешь собирать... Кошмарный человек.

-Как много у тебя странных знакомых и интересных мест на примете, - Велла как-то незаметно перешла на "ты". - А что еще за истории про королевский двор и принцессу-куртизанку?

Его лицо продолжало смеяться, но в глазах неожиданно блеснула сталь... и сразу погасла.

-Все-то ты замечаешь, красавица. Только зачем тебе знать проказы одного грешного музыканта? Мы люди маааленькие, ничего такого делали... - он так точно скопировал интонации запуганного деревенского простачка, что все с трудом удержались от смеха.

-И что же за "ничего такого не делали"? - сложность этой фразы состояла в попытке ее проговорить сквозь прорвавшийся смех.

-Эх, красавица, давно это было....

-Да? И когда же, извините меня за наглость?

-Наглость - второе счастье, - он криво усмехнулся. - Лет двести, наверное, назад.

-Двести?!! - в один голос воскликнули мы с Веллой.

-Ну да, это если про эльфийку, а про двор короля Саботура вы и без меня знаете...

Ну-ну, во заврался-то. Ты хоть и стар, но не настолько, Бродяга. Саботур правил чуть меньше четырех сотен лет назад. Ты никак не мог оказаться при его дворе. Но вслух конечно такого не скажешь, зашибет еще.

-Эх, детки, все-то вы слышите, но еще мало что понимаете. Не все такое, каким выглядит. А в общем, что это я? Пугаю, говорю загадками, всякой дурью маюсь, а нам обед принесли! Или ужин?..

-По времени - ужин, но по очередности - обед.

Велла, как обычно, точна. Точность - это вообще неотъемлемая часть ее натуры.

Мы уже два дня сидели в притоне. Хозяйка все пыталась меня завести в темный уголок с четко просматривающимися желаниями. Только всегда в самый ненужный момент появлялся наш "нянь", как называла его Или. При этом на вечерних посиделках Велла утверждала, что вообще его не видела в доме.

С утра Бродяга совершал свой любимый ритуал: разминался на заднем дворе со своей жуткой штуковиной, которую он ласково называл "топорик". Сегодня присоединиться к нему решила Велла. Тот тяжело посмотрел на нее своим излюбленным взглядом и спросил:

-Ты собираешься биться против двуручного топора этими ковырялками?

-А почему бы и нет? - с гонором ответила ему наша хрупкая и беззащитная Вела.

-А правда, почему бы и нет? Сам не раз так поступал, почему девушке нельзя? - над моим ухом раздался завораживающий голос хозяйки заведения.

Бродяга обернулся к нам, на его лице играла незнакомая усмешка.

-Ты что-то знаешь, моя ненаглядная Или?

-Нет. Просто наблюдаю. Пусть девочка попробует.

-Кончайте говорить так, будто я ничего не умею! Я прошла полное обучение в Ножах!

-Что? - моему удивлению не было предела. Велла... и гильдия ночных убийц?

Гитарист стал медленно оборачиваться. Одна из масок, вытатуированных на его плече, неожиданно подмигнула мне, и в этот момент он нанес удар. Жуткий в своей быстроте, широкий взмах топора описал дикий полукруг на уровне груди девушки. Я уж думал, что девушку придется собирать по частям, и зажмурил глаза ожидая дикого вскрика...

Но вместо этого раздался звон металла. Велла, живая и здоровая, яростно атаковала Реада, парировавшего выпады ее "светской пары" своим тяжелым топором в последние мгновения. Казалось, еще чуть-чуть, и легкий клинок обгонит неповоротливое оружие Бродяги, или быстрый кинжал настигнет противника. Но в следующее мгновение древко отводило руку, аккуратно, но сильно сбивая траекторию удара. И это была игра, гитарист играл с девушкой как кот с мышкой. А потом...

Потом Реад перехватил оружие левой и резким взмахом отправил лезвие с неудобного для топора положения "с земли" в движение к телу девушки. Та не успевала, просто не успевала блокировать этот удар. Я опять зажмурил глаза, боясь смотреть на продолжение. Никто не сможет остановить набравший скорости тяжелый топор. Даже Реад...

Я ждал крика, и он раздался. Но только не боли был полон он, а возмущения и такой брани, что портовым грузчикам остается только позавидовать. Рядом раздались тяжелые хлопки ладоней и заливистый смех хозяйки. Низкий грубоватый рык чуть не отбросил меня в сторону.

-Ты, как обычно в своем рреперртуарре, Дрракон.

Я резко открыл глаза и увидел рядом массивную фигуру орка.

-Привет, Хат, давно не виделись.

-Угу. И ты опять, как в прошлый раз, раздеваешь девиц прямо у всех на глазах.

И только тут я заметил Веллу. Она упорно пыталась скрепить на груди свою рассеченную пополам куртку. Ее лицо пылало от стыда, оружие валялось на земле ненужными железками. И настолько все это выглядело комично, что я не смог удержать и рассмеялся.

Велла зарделась еще сильнее и на одном выдохе как выдаст:

-Кончайте издеваться, вы ... - тирада состояла из длинной череды ругательств, самое легкое из которых было "задница". Не передается в связи жутко ненормативным содержанием, - а лучше принесите мне одежду.

-Хочешь, свою дам, - подмигнув почему-то мне, высказала предложение Или. - Она на тебе ничего смотреться будет.

Представив Веллу в этих тряпочках, что Или именовала одеждой, я усмехнулся, но воздержался от комментариев. А вот Хат не стал.

-Порртовых шлюх мы обнимали,

Косясь на черрные ножи,

И их в уста мы лобызали,

Пока не отдали концы, - процитировал он небезывестную моряцкую песенку. Довольно скабрезную, кстати.

Велла приготовилась выпалить еще одну серию ругательств, но Бродяга взмахнул рукой, останавливая перепалку.

-Хватит! Кончайте смущать девочку, а ты, барончик, лучше сбегай наверх, там в вашей комнате лежит тюк с одеждой, принеси что-нибудь для подруги.

Я уже разворачивался, когда услышал его слова.

-Неплохо, Велла, совсем неплохо. В Ножах тебя учили совсем неплохо...

Взлетев на третий этаж, схватил сверток, даже не разворачивая его, сбегаю вниз... а Велла весело смеется на очередную шутку Хата, сидя в до ужаса знакомой куртке серо-черного цвета. Я остановился, опешив. Здоровяк повернулся ко мне, усмехаясь своей жуткой пастью, но в единственном глазу плескалось веселое дружелюбие. И даже два шрама, оставившие от правой половины лица лишь ошметки, и огромный двуручный меч, прислоненный к лавке не портили этого впечатления.

-О! Велл, тебе одежку прринесли! - прорычал-проговорил он.

-Спасибо, Ремушка, - девушка подбежала ко мне, с радостью выхватила из моих рук одежку и убежала в соседнюю комнату. Переодеваться. Любимое женское занятие.

-Хых. А теперрь можно пойти железом помахать, - огромное тело орка с легкостью бывалого бойца перелилось из сидячего положение в стоячее. - А то наша нимфа совсем Рреада загоняет.

Я только сейчас сообразил, что звон на улице не очень похож на колокольный.

Вместе с Хатом мы выбрались на злосчастный задний двор. Хат скривил в усмешке губы, а я во второй раз за этот впал в ступор. Полуголая Или с гиканьем рубилась с Бродягой подобранным оружием Веллы. И выглядело это так... завораживающе...

Даже открытая грудь нимфы никак не нарушала красоту этого танца. Танца клинков, танца смерти. Не хотелось бы мне попасть в жернова этого поединка. Казалось, что лезвия проходят в мгновениях от тела, что тяжелый топор вот-вот встретится с мягкой плотью, что кинжал врежется в горло или меч проведет кровавую полосу по голому торсу. Жутко. Красиво... и нереально.

-Эх... Пойду я пррисоединюсь. А то Дрракон уже засыпает.

Я в шоке глянул на огромного орка, а он, подхватив свой тяжеленный двуручник, легко вклинился в поединок, пододвинув уставшую Илиаллу. Я только сейчас заметил капельки пота, стекавшие по ее нагой коже.

А рисунок поединка резко сменился. Из мягкого плетения узоров превратился в яростную смесь жутких финтов, прыжков, атак и контратак. Двуручник сильно превосходил топор в плане баланса, да и весил побольше, и теперь уже Реаду бегать, уклоняясь и изворачиваясь, что с его оружием было не слишком легко.

Но он справлялся! С легкостью, достойной легкой рапиры, тяжелая секира меняла направления, перебрасывалась из руки в руку, нанося удары с самых неожиданных направлений. Реад был мастером. Нет, не так. Реад был Мастером. Но орк не уступал ему в мастерстве. И темп поединка все увеличивался и увеличивался, пока железо не превратилось в размытые полосы в воздухе, а тела не стали двигаться с умопомрачительной скоростью...

Потом раздался жуткий скрежет металла, и поединок резко остановился. Хат и Реад застыли недвижными статуями, смотря глаза друг другу. Двуручник орка кончиком лезвия касался горла человека, а топор был нацелен в пах зеленокожего. Патовая ситуация.

-Хррр... Рраньше ты на этот тррюк не ловился, Дрракон, - прорычал, расплываясь в ухмылке Хат.

-Старею я, Хат, старею, - ответил ему Реад, опуская топор, - не вечно же мне коптить это небо.

-Когда я с тобой повстречалась в первый раз, ты выглядел так же как сейчас, Дракон. А это было очень давно... - проворковал голос нимфы у меня над ухом. - Не поделишься секретом долголетия?

-Да запросто! Принимай ванну из крови младенцев раз в год, из крови девственниц раз в месяц, и пей экстракт амальгамы каждый день, - проговорил он, оборачиваясь к нам. В глазах его прыгали огоньки веселья, что вкупе с вертикальными зрачками выглядело страшно.

-Я все это пробовала уже, не помогает.

-Мда?.. Жаль. В книжке писали, что должно, - изображая задумчивость, сказал Бродяга.

-Да и вообще, ходят слухи, что ты вампирр или демон. Поэтому не старреешь, - это уже Хат внес свою лепту в разговор.

-Да, и причем уже давно. Знаешь, сколько магов хотят заставить тебя служить им? - в голосе нимфы прорезалось неподдельное волнение.

Вот тут Реад задумался. Его молчание длилось достаточно, чтобы понять, что камни-то недалеко от правды упали.

-Хат, Или, вы мои друзья. Ремиус, ты просто не был тогда, поэтому не знаешь. Да и рассказывать тебе некому. Пока... - в этой паузе чувствовалась какая-то скорбь. Потом он продолжил. - Так вот, я вам скажу, кто я.

Он опять задумался. На площадке повисла напряженная тишина. Казалось, можно было слышать, как вода испаряется с раскаленных камней и песка.

-Так вот, я - очередная пауза, и вдох, как перед прыжком на глубину, - я последний из Зограда. Единственный, кто остался. Всех остальных перебили те, кто пришел занять наше место.

-Не веррю, Рреад, не веррю, - Хат был явно удивлен этой новостью. Если не сказать, что шокирован.

-Ты не можешь быть... - Или будто не могла произнести то слово, которое подходило, - не можешь быть... не можешь им быть!

Только один я, похоже, не понимал, что все это значит. И решил выяснить.

-Может мне кто-нибудь объяснит, что все это значит?

Они повернулись ко мне с возмущением моим незнанием, а ответил мне голос Веллы из-за спины.

-Войну.

И все. Одно короткое слово. Но сколько в него вкладывается смысла.

Велла прошла вперед, встала перед бродягой, а потом... опустилась перед ним на колени. Дворянин преклоняет колени перед бродягой, да что ж твориться?

-Да, мой господин?

Он обвел всех нас взглядом, а на глазах выступили слезы. Хат и Или тоже преклонили колени. Но голос его был тверд.

-Нет. Не будет войны. Я не хочу поднимать Кровавое знамя.

И тут меня как стукнуло. Кровавое знамя! А черт! Кровавое знамя!!! Демоны Смерти! Он - из древних богов. Последний из драконов, оставшийся после прихода Света.

-Почему? - голос Веллы упал до шепота.

-Потому что я не хочу смывать свой позор кровью других.

-Но господин... - Велла уже чуть не плакала.

-И не называй меня господином! Я отказался от своих прав на этот титул задолго до той войны. И сейчас он мне не нужен.

До меня медленно стала доходить вся суть происходящего. Велла входит в Ножи - гильдию наемных убийц, поклоняющихся господину теней, Серебряному Дракону. Отступнику.

Серебряный дракон... Теперь понятна