Пожухлую траву покрывали мелкие капельки росы, похожих на маленькие сверкающие бриллианты в первых лучах Черного солнца, медленного ползущего над далеким, окутанным сизым туманом, горизонтом. Все живое еще нежно посапывало в своих мелких норках; неподалеку сонно журчала речушка; даже ветер ленился шевелить массивные ветви деревьев, он, лишь на миг пролетев мимо небольшой группы людей, склонившихся над небольшим углублением, и спрятавшись за детской спинкой, сонливо ссутулившейся, неуверенно заглянул через плечо. В неглубокой ямке посреди раскидистых деревьев на мягкой подстилке из листьев и травы лежал старичок, сложив свои морщинистые руки на ссохшейся и провалившейся груди. Его морщины, покрывающие лицо многочисленными глубокими шрамами, застыли навеки, придавая лицу величественность и покой уставшего человека. Не ожидал он такой скорой смерти старика, который, часами сидевший на скамейке возле дома, слушал его шелест, шум речушки и пение птиц, сидевших на липе у скамьи, слушал все его басни, стрекотание кузнечиков и шепот неба, и всегда молчал, мило зажав нижнюю губу. Резко дернувшись и взъерошив лепестки травы рядом с могилкой, ветер бросился к деревьям, чтобы расшевелить огромные шапки спящих великанов, чтобы они известили мир о смерти хорошего человека. Зашуршали кроны, заскреблись белки в их дуплах, проснулись даже самые маленькие насекомые и цветы раскрыли свои бутоны, чтобы заполнить мир вокруг себя одурманивающими ароматами проходящего лета.
Мальчик, стоявшей у могилы и держащий свою маму за руку, немного отступив, наблюдал за тем великолепием, что предстало его взору. Из леса неподалеку вышли животные, прилетели птицы, раньше кричавшие во весь голос и наперебой, а сейчас молчавшие. Из земли как по волшебству выросли цветы и, раскрыв свои бутоны, дали дикому ветру сорвать свои лепестки и покрыть на прощание безжизненное тело старика мягкими красками летней радуги. Мальчик взглянул на свою мать вопросительно, та, на что слегка улыбнувшись, тихонько проговорила:
--
Хорошим был твой дедушка, он любил этот мир, который он создал, и мир любит его за то, что он дал ему жизнь, - по ее щеке скользнула слеза, но, смахнув ее, женщина продолжила. - Не удивляйся, так мир, окружающий нас, прощается со своим создателем.
Мальчик взглянул в застывшее лицо старика, и пожалел что так и не узнал его толком. Опустив свои черные как смоль глаза, он попрощался с дедом и поклялся, что будет оберегать его мир, любить его всем сердцем и помогать своим близким во всем. По щеке поползла мокрая предательская капелька, немного солоноватая на вкус, когда, подняв глаза, он увидел, как его отец с дядей засыпают руками ямку. Мать, отпустив ручонку мальчика, подошла к могиле и, встав на колени, вкопала в образовавшийся холмик маленькое деревце и, погладив по молодому стволику, встала и ушла в дом. Взглянув в глаза животным и дикому ветру, вслушавшись в молчание неба и его обитателей, мальчик пошел следом за своей матерью. Но есть он не стал, он пошел в свою комнату, где, прыгнув на кровать и вытянув руку, он осторожно погладил пальцем идеально гладкую поверхность сине-черного куба, подаренного дедом перед самой его смертью. Внутри него появился медленно нарастающий свет. Вскоре этот свет заполнил всю комнату, и посереди на пушистом ковре появилась немного ссутулившаяся фигурка. Создавшуюся тишину нарушил спокойный голос сидевшего человека: "Меня зовут Жан Женье, то что я расскажу сейчас является тайной для всего человечества - это тайна происхождения. Все началось..."
***
Далекий горизонт был укутан яркими красками заката Малого солнца этой изможденной планеты. Сухой ветер, как бы издеваясь, свистел, прощался с Ледяным солнцем, и поднимал кучи пыли с дюн, кидая их в неприкрытое лицо человека, стоявшего на вершине. Солнце зашло, стало темно и сыро, и на секунду показалось, что можно различить звезды на почерневшем небе, но в спину человеку ударил жар, и тот, повернувшись, поприветствовал Среднее солнце, солнце теплое и яркое, солнце Жизни на этой планете. Оно было чуть меньше Малого, но светило ярче. Из трех солнц системы Абждебу - это солнце было самое благоприятное для жизни и развития человека. Прикрыв глаза широкой ладонью, человек посмотрел на просыпающийся город под голубым куполом у подножия дюны, на которой он остановился. Этот город сиял красками, это был город, в котором он родился и вырос, город полный живыми существами. Но сейчас у него не было времени на созерцание пейзажа, без его работы город может вскоре умереть, оставив только воспоминания в виде руин на покрытом шрамами лице этой пустыни, он должен найти новый источник воды на этой планете. Обернувшись спиной к восходящему солнцу, он оглядел сухой ландшафт и, ощутив зыбучесть песка под своими ногами, стал плавно съезжать вниз к основанию дюны, где его уже ожидал Хор, очень странная разновидность грифона, которую вывели ученые Города для путешественников и исследователей для длительного полета над горячим песком. Выносливые к высоким температурам, они могли летать часами, пока не встанет Черное солнце, третье солнце системы Абждебу.
Птичья морда Хора уставилась на человека, наблюдая его спуск и ожидая команд, но тот лишь подошел поближе и погладил чешуйчатую шею грифона и огляделся в поисках чахлых кустарников. Солнце уже грело макушку человека, когда он залез на шею Хору и, слегка пришпорив его, указал направления движения. Грифон, тихо взвизгнув, взмахнул своими огромными крыльями, подняв вихрь песка, и двинулся в указанном направлении.
Прошло пять дней в поисках воды под каждым камнем, под каждым чахлым кустарником, но все было безрезультатно. Человек, отряхнув свои колени от сухого и острого как лезвие ножа песка, поднялся и глубоко вздохнул. Опустив накидку с лица и убрав защитные очки, он взглянул в сторону заходящего Среднего солнца своими голубыми как родниковая вода глазами. Их начало слегка пощипывать, но он не обращал на это никакого внимания. Грифон следил за каждым его движением и хотел ему помочь, но не знал как. Он мог лишь подойти поближе и сложить свою огромную голову на плечо человеку, от чего тот слегка напрягся и отвлекся от своих мыслей.
--
Что, Хор, домой хочешь? - грифон слегка фыркнул в лицо раскаленным воздухом, от чего кожу человека слегка стянуло. - Я знаю, Хор. Но я не сделал то, что должен был сделать. Я не нашел воды. Похоже, эта планета окончательно пересохла. Видишь, как рассыпаются кусты у меня в руках - и в подтверждение сказанного он протянул руку к когда-то живому кустарнику и тот сразу превратился в пыль прошлого и был развеян злым и колким ветром. - Я не знаю, что мне делать. Мы уже с тобой пять дней летаем над Пустошью и ничего. Я знаю, ты устал, но давай еще раз попробуем, может мне на этот раз повезет, - и, поглядев в глаза своему грифону, он добавил - ты же знаешь, я всегда держу свое слово - взглянув на последние проблески заката, он оседлал шею Хора, укротив тем самым ветер и саму жизнь.
***
Тем временем в Городе:
--
Доктор, зачем вы его послали! Почему именно его? - прокричала девушка, вскочив в ярко освещенный кабинет, она была вся в пыли и песке, но ее волосы отливали яркими красками лесного пожара, несмотря на грязь от поездки, и в карих глазах застыли слезы.
--
Нора... ты уже вернулась? Как охота?
--
Какая к черту охота! Почему его???
--
Нора, не кричи и сядь, - спокойно произнес мужчина в белом халате, усаживаясь в свое широкое кресло напротив стола.
--
Я не хочу сидеть! Почему вы всегда посылаете его? Сейчас же время Черного солнца! Он же не сможет укрываться от него пять суток! Вы что совсем спятили, Доктор, посылать его в это время!
--
Нора, успокойся, Жан не маленький мальчик. Он сможет укрыться в карьере, если успеет долететь до него. А почему сейчас? ... Да потому что времени у нас нет! Понимаешь,... Город умирает, и без его помощи мы не справимся!
--
Но почему Жан, а не кто-нибудь другой? Почему, Доктор Лай?
--
Нора, ты же знаешь почему...
--
Нет, только не говорите, что вы послали его по этому! Не говорите!
--
Да, Нора, я послал его, потому что он не такой как мы все, и ты это прекрасно знаешь. Он сможет противостоять солнцу и его смертоносной силе, все-таки он родился на заходе Черного солнца в летний период. Может он даже найдет способ, как использовать эту силу...
--
Но он же взял с собой одного из самых лучших грифонов! Грифоны не могут прожить без укрытия от Черного солнца! Его излучение просто-напросто спалит их заживо, - по щекам Норы текли слеза, она кусала губы и на них уже проступила капелька крови. Она не могла успокоиться, она ходила из угла в угол, маяча как маятник перед глазами Лая.
--
Сядь и прекрати мельтешить перед глазами! - и когда она наконец села в кресло и немного остыла, он продолжил - Чтож, жалко Хора, он действительно наш самый лучший грифон, на его создание ушло много лет, надеюсь Жан не загоняет его до полусмерти и сможет как-то его спасти от Черного солнца, - он повернулся в сторону широкого окна, из которого был прекрасный вид на Город. Вдали этого прекрасного пейзажа уныло виднелись сухие верхушки дюн. - Нора, если ему необходима смерть нашего Хора, тогда, пожалуйста, я хочу чтобы Город жил, на создание этого города была потрачена сотня лет, я уже давно не жилец, и ты знаешь, я должен выполнить свой долг перед отцом, который все это дело начал! Я не допущу гибели этого прекрасного Города, даже ценой жизни нескольких живых существ, и не важно человек это или животное, - в глазах девушки промелькнула ненависть, и она, снова вспыхнув как яркое пламя новорожденного огня, выскочила из кабинета, опалив при этом немного халат Доктора. - И ты сыграешь в этом роль, девочка моя, ведь ты знаешь, внутри осознаешь, что ты тоже не человек.
Доктор Лай встал и направился к окну. Он своими уже подслеповатыми глазами наблюдал за людьми, суетившимися на улицах и ничего не подозревающих. Все эти люди работали на Город, работали, чтобы жить и продолжать жить, рожать детей и передавать свои знания и гены своим будущим потомкам. С тех пор как произошла посадка на эту пустынную планету, прошло уже больше сотни лет. Доктор прекрасно это помнил, несмотря на его возраст. Тогда планета казалась не такой уж и зловещей и мало приспосабливаемой как сейчас.
***
"От сухой земли подминался пар, и в воздухе застыл нестерпимый жар от Среднего солнца, плавивший все вокруг, когда на поверхность планеты приземлился небольшой корабль. Корабль зашипел как раскаленный уголь, на который вылили стакан воды, и затих на мгновение. Через небольшое окно человек изучал планету, надеясь найти любые признаки жизни.
--
Ну, Жанов, есть на этом сухом угле что-нибудь живое и состоящее из плоти и крови? - спросил молодой человек с пробивающимися усиками над верхней губой. Его глаза напряженно следили за каждым движением Жанова и искали в них любой подвох и любое нарушение дисциплины.
--
Пока еще не нашел ничего живого. Я же говорил, Торн, что не надо было на этот жженый уголь садиться! А вы нет, топливо на исходе! Ну что, оно на исходе? У нас еще полбака, и мы могли дотянуть все-таки до Алая 13, а вы нет!
--
Это не твое дело, Жанов! Ты у нас в технике не разбираешься! Так что заткни свой рот и скажи, есть жизнь на этой планете или хотя бы есть атмосфера пригодная для дыхания или нет! Если там нет ничего живого, это живое мы сами создадим, и ты как раз в этом прекрасно разбираешься! - Торн уже весь кипел, когда к ним подошел другой член команды, держа за руку мальчика. Он спокойно оглядел споривших и негромко, но угрожающе произнес:
--
Ну и что вы спорите? Сейчас же прекратите!
--
Папа... - произнес мальчик, во все глаза, наблюдая за чуть не разродившейся дракой.
--
Сын, иди в каюту и жди меня там, - мальчик неуверенно посмотрел на отца и, когда тот слегка кивнул в сторону двери, он маленькими шажками направился восвояси. - И что вы спорите? А? Сейчас не время для споров!
--
Но, Эндо...
--
Никаких "но", Торн! - рявкнул во все горло Эндо. Его глаза напоминали раскаленные угли, и рыжая борода обвивалась вокруг шеи как змея, готовая к удару. - Доктор Жанов хоть на своем месте, а ты что делаешь здесь? А? ты вроде бы должен быть в машинном отделении и проверять двигатель! Если Жанов не найдет признаков жизни, нам же надо выбираться с этой планеты или ты предлагаешь все загубить к чертям? - Лицо Эндо начало принимать багровый оттенок, от чего Торн совсем сжался в комочек и, лишь буркнув "Есть, сэр", умчался или в машинное отделение или на мостик, для него это было не важно, главное было быть подальше от Эндо. А Эндо глубоко вздохнув, пытаясь тем самым успокоить разбушевавшегося себя, направился к соседнему окну и краем глаза глянул на усушенную поверхность этой песчаной планеты.
--
Ну что, Жан? Твоя жена еще не проснулась? - спросил Эндо смягчая еще разгоряченные интонации в своем голосе.
--
Пока нет, Эндо,...но уже проснулась дочь Дерро и сынишка мой полугодовалый.
--
Имя то выбрали сыну?
--
Пока нет, вот Улана проснется, и, я думаю, поговорим на эту тему, время все-таки уже пришло...
--
Да, пришло.... Скажи, а воздух тут пригоден для дыхания? - На лице Эндо было выражение надежды в мимолетную мечту, которая вот-вот должна исполниться.
--
Да, пригоден. Ты же знаешь, что Торн тот еще летчик, он продырявил нам обшивку - Жан указан на небольшую щель в потолке, - и если бы воздух был непригоден, мы уже бы задохнулись. Вот так.
--
Понятно. Надо уши отодрать этому юнцу за дрянную посадку и жуткий характер! - на изможденном лице Жанова промелькнула улыбка, освежив на миг его черты, но тут же пропала. - Ладно, не буду тебя больше отвлекать, пойду на мостик, распоряжаться "разморозкой". - Эндо оглядев еще раз поверхность планеты, медленно направился к мостику корабля, где его уже ждали".
***
Прошло пару часов с момента захода Среднего солнца, горизонт уже начали облизывать черные языки третьего солнца, а Жан не мог найти укрытия. Под крыльями грифона простиралась бескрайняя пустыня, с изогнутыми шрамами дюн и пылевых холмов. Пятки горели нестерпимым огнем и, казалось, что сейчас вся одежда заполыхает от одного дуновения раскаленного ветра. Жан не знал что делать. Повернуть назад? Поздно, не успеют они долететь до карьера, оставалась надежда на появление любой скалы за следующей дюной, или вот за той, что так похожа на тигра, приготовившегося к атаке. Но нет, ни скал, ни даже мелких камней не проглядывалось до самого горизонта. Солнце уже на половину поднялось над горизонтом и от земли, словно реки огня, поднимался жар, от которых дышать было просто невозможно. Кожу на лице стянуло от дыхания сухого ветра, который усиливался с каждым взмахом крыла Хора. Они летели и летели, пытаясь убежать от солнца как от самой смерти. Все тени спрятались, все живое погибло или ушло в глубь песков, единственным напоминанием что эта планета обитаема был Жан на парящем грифоне высоко в небе, среди сгущающихся облаков песка и пара от них самых же. Перья Хора начали дымиться и тот, не выдержав больше, камнем понесся вниз к раскаленному как лава песку, и уже на последней секунде взмахнул своими могучими крыльями и столкнулся с ближайшей дюной. От удара Жан слетел с шеи грифона и оказался зарытым в раскаленном песке. Кожу от этого прикосновения стянуло так, что он закричал и стал вылезать из этой ловушки. Но ничего не получалось, он наоборот еще сильнее погружался в песок, песок стал прорезать одежду и кожу, жег руки и скрипел на зубах. Жан взглянул на своего грифона, тот лежа неподвижно на песке, смотрел ему прямо в глаза и тяжело дышал. При каждом его вздохе песок взлетал и забивал ноздри и глаза, принося нестерпимую боль. Перья его пылали огнем и из глаза шли кровавые слезы, когда он, поднявшись, направился к своему хозяину, стараясь закрыть его своим телом от лучей солнца. Каждое движение приносило ему боль, но Хор шел к хозяину, который кричал и бился, пытаясь выбраться из ловушки, истекая кровью. Взглянув в последний раз в глаза хозяину, грифон рухнул на него всем своим телом и закричал, что есть мочи во весь свой могучий голос, так что завибрировал песок под его лапами. Жан, зная, что грифоны издают такой крик перед своей смертью, выдернул свою окровавленную руку из тисков песка и прикоснулся к не обгорелой груди грифона. Он чувствовал, как все медленнее бьется сердце, он чувствовал, как утекает из него жизнь. Он видел внутри его измученную душу и безмолвным криком просил прощения у птицы, которая спасает его ценой своей жизни. Жан хотел уловить мелодию его души и успеть с ним поговорить, он хотел запомнить его всем сердцем, впустить его в себя, чтобы он жил вместе с ним, но жар Солнца опередил его и забрал душу Хора в свое правление и в свой ад. Задыхаясь от своего бессилия, он просил прощения у мертвой птицы, которая нависала над ним тяжелым грузом, угрожая придавить его к песку. Но Жан не обращал на это внимание, по его лицу текли горячие слезы и душа болела и рвалась наружу. Перед глазами была Нора с маленьким Хором на исцарапанных когтями руках. Перед глазами был первый его полет и первая охота. Жан задыхался от гнева и боли. Песок шипел от его слез и крови. Через час Жан потерял сознание.
На другом конце пустыни, в Городе, где царила искусственная ночь под защитным куполом, Нора сидела в саду и наблюдала за растениями, за движениями насекомых и слушала ветер, свистевший за куполом. Ее сердце сжималось от этой прощальной песни, от его завываний. Ветер минуту назад принес ей прощальный крик Хора и ногами она чувствовала вибрацию. На лепестки цветов капали беззвучно ее слезы, и в душе было пусто. Жан и Хор... она не могла поверить в это, душа билась внутри, как в клетке и, раньше яркий и дерзкий, огонь ее длинных волос потускнел, как будто костер залили водой. Она не знала, что ей делать, что будет делать она, когда родится сын, ее сын и сын Жана. Она завыла как волк на Луну, она теперь одна с еще не рожденным ребенком, она одна в этом враждебном мире посреди пустыни и раскаленного ветра, она одна без него...
***
Тихо заскрипела дверь. Это был единственный звук, который наполнил с первого взгляда кажущуюся пустою комнату. На пороге стоял вытянувшись по струнке молодой человек с прямыми чертами лица, с большим несуразным ртом, не сочетавшимся с остальным на его лице. Правильные дуги бровей легли ровной полосой над карими глазами. Волосы ровно отстриженные были покрыты чем-то, от чего они немного блестели в лучах уходящего солнца. Он стоял в своем дорожном костюме и наблюдал за человеком, стоящим у окна и наблюдавшим за каждым движением жизни внизу на улице. Он молчал, он ждал, ждал терпеливо. Старик у окна, медленно моргнув своими подслеповатыми глазами, мотнул головой и стараясь говорить как можно тише, как будто их подслушивали, проговорил:
- Анто, я тебя ждал. Чего так долго? - не отрывая взгляд от города, расположенного внизу, как бы у его ног, он тихонько начал двигаться к своему столу. Каждый шаг был мал, но тих. - Стряхни пыль с одежды и входи. Чего на пороге встал, - молодой человек быстрым взмахом руки начал стряхивать пыль с одежды прямо на пороге. Цвет одежды сразу преобразовался из коричневато-серого в ярко синий. Стряхнув последнюю песчинку песка со своего плеча и оставив на пороге серое пятно пыли, молодой человек переступил через порог и тихо закрыл за собою дверь. Настолько тихо насколько позволяли это сделать старые не смазанные дверные петли. Не дожидаясь приглашения старика, молодой человек уютно устроился в кресле рядом со столом и уставился в спину старику, который продолжал медленно двигаться к столу, все еще глядя вниз, на город. Он молчал. Он ждал когда старик сам начнет разговор, но тот не торопился и в крови молодого человека начинало закипать нетерпение. Но он продолжал молча ждать. Он ждал пока тот сядет, как всегда дотянется до ящика из черного редкого дерева, дерева уитол, которое произрастает только на территории Города и то благодаря неусыпным стараниям ученых, и достанет цигару - точнее тонкую палочку из листьев суккабы - травы, растущей в тени Зимнего солнца и то только в зимний период, когда темно и совсем холодно. Он ждал пока старик дотянется до спичек и закурит свою цигару, распустит в воздухе пряный аромат и укутается в облако сизого дыма. Все это время он молчал, не нарушая ритуал. Он знал, что тот заговорит лишь когда придет время. И это время наконец-то настало.
- Анто, я тебя ждал. Я не думал что ты так долго будешь летать на край пустоши... объясни мне, что ты так долго, сын мой? - старик испытующе глянул на молодого человека, но тот и бровью не повел. Лай только хмыкнул про себя, подумав как все таки сын пошел в отца, в него. Он продолжал пускать облака дыма и ждал ответа. Он не торопился. Он знал какая кровь течет в жилах его сына, эту кровь он очень хорошо знал, ибо он был сыном еще и его жены, Инты, которая конечно уже умерла, но ее задорность, бесшабашность и нетерпеливость все еще текли в крови его сына. Прошло еще несколько тихих мгновений, нарушаемых иногда дыханьем города, которое доносилось до них снизу. Несколько тягучих мгновений, пока молодой человек собирался с мыслями и готовил ответ. Взглянув через защитное стекло на сиреневое небо он наконец-то заговорил:
- Доктор... Отец, вы меня послали туда проверить укрепительные сооружения и уровень защиты от арголов... произошли некоторые неполадки в системе снабжения, пришлось восстанавливать систему... некоторые арголы пробрались за периметр, но их уже нашли и выуживают из песка, чтобы вытянуть из них всю воду, которую они у нас украли. Вы же знаете прекрасно что такие создания не просто так родились на свет... эти создания творения рук человека, - Анто, сверкнув глазами, уставился на отца. - И ты прекрасно знаешь про кого я говорю. - на что старик выдохнул ему в лицо облачко сизого дыма.
- Тое есть ты хочешь сказать что они усилили атаку на наш периметр, - Анто достал из нагрудного кармана небольшую пластинку и, включив режим воспроизведения, кинул ее старику. Прокатившись по гладкой поверхности стола пластинка, издавая странные звуки, упала к нему на колени. Он даже не стал смотреть, он знал, что происходит на границе пустоши, он знал сколько там этих арголов вьются и все из-за них, это все создано только для того чтобы они ушли... эти кольчатые черви, тонкие, шириной с ладонь, они как проказа, проникают под периметр, проникают в пески дюн и высасывают жизнь из растений, которые так нужны им для жизни. С каждым разом червей становиться все больше и больше. Необходимо как то от них избавляться, как то бороться с этой чумой... хотя если бы люди Города знали что на самом деле происходит, они бы разорвали старика в клочки... В воздухе повисла мысль, еще невысказанная мысль, укутанная в облако сизого дыма.
***
По спине побежал холодок. Неприятный холодок. Не от тишины, которая наполняла лабораторию, не от перешептывания растений... от мысли что не вернуть уже ничего. Нора сидела скрючившись на полу и смотрела как стекает вода... как бежит жизнь в каждой капле и как наполняется комната влажным дыханием искусственно созданной теплой весны. Хотя она даже не имела представления что такое весна, осень или зима. Она лишь читала в книгах... читала в книгах, научных пособиях по разведению животных и растений. Сейчас для нее это было не важно, для нее сейчас все было не важно. Ее взгляд потух, она потеряла свою яркость... свою взрывную силу. Она просто сидела и молчала, вслушивалась в шепот цветов, в шепот воды и в пустую тишину, которая залила душу. Внутри были только воспоминания. Они переполняли разум и резали сердце, хотелось взять нож и вырезать все болящее внутри. Она мотнула головой. Нельзя... она опустила взгляд, погладила рукой живот и закрыла глаза. Ее малыш... их малыш, их ребенок. Он будет жить. Она открыла глаза и увидела стоящего перед ней Жана, улыбающегося и счастливого и себя, бегущую к нему, такую же счастливую. Она чуть отвела глаза и увидела пустую клетку, где раньше жил Хор, когда был маленький. Жан стоит и держит его на руке, совсем еще маленького и бескрылого, а она обняла Жана со спины и положила голову на плечо. Как было раньше тепло и хорошо. А сейчас только один сплошной холод и пустота внутри. Нора облокотилась на столик, и снова закрыла глаза. Тишину нарушали только тихий шелест воды и шепот выращенных ею растений, она их понимала, она их слышала, но не хотела слушать. С каждой секундой шепот растений становился все сильней и сильней. Он нарастал, откуда то изнутри, как будто шел из самого сердца. Сначала она не могла понять, что именно до нее доноситься... какой смысл в тех словах или звуках, которые стучат в ней самой. Она пыталась прислушаться, разобрать слова, но ничего не получалось... все в голове путалось и смешивалось, все было похоже на полную чушь... она не совсем поняла, потеряла ли она сознание или же это произошло на самом деле, но где-то далеко она увидела как Жана закрывал от солнца Хор... как загорелись его перья, как он полыхнул и издал последний свой крик. Сердце застучало, пытаясь вырваться из груди, Нора пыталась проснуться или вернуться оттуда где оказалась, но ничего не могла поделать. Она не могла даже отвести взгляд от этой картины, представшей перед ней. Сердце обливалось кровью и болью. Хотелось закричать, но и этого у нее не получалось...в глаза ударил свет, обжег кожу. Стало невыносимо страшно и больно. Все тело стонало и ныло, на зубах был песок...
Ее трясли, дергали за плечо, чтобы она очнулась. Нора открыла глаза, наполненные слезами и увидела свою помошницу Элану. Та склонилась над ней и почему то она была перепугана. Она видела как та шевелит губами, но слова до нее не доходили. Внутри стихал шепот, как будто разливался по каждой ее клеточке, впитывался в кожу, в ее сознание.
- Нора! Нора, ты меня слышишь??? Очнись! Нора!!! - Элана продолжала трясти Нору за плечо, пока та не прошептала.
- Да не кричи ты так... я тебя слышу... - Нора дотронулась рукой до головы. Она почему то сильно гудела, все доносилось до нее как из подвала, даже слова Эланы. - Что случилось?
- Да не знаю, зашла, а ты лежишь на полу, бледная без движения, я перепугалась, подумала что случайно укололось об страгецию, посмотрела твои руки, но порезов не было, соответственно ты не была под воздействием яда. Вот и начала тебя приводить в чувство... а потом ты закричала, начала вырываться... а потом пришла в себя... не объяснишь что это было? - Нора посмотрела на свои руки, снова на Элану.
- Не знаю...не знаю... - тут ее как током ударило... она поняла что это был за шепот и что именно он пытался ей сказать. От этого она вскочила, чем еще сильнее перепугала Элану.
- Нора.... ты чего?
- Я знаю только одно... - Нора на секунду задумалась.
- Что?
- Я знаю что он жив ...
- Кто???
- Жан... я знаю что он жив... и я знаю у кого спросить где он...
- У кого? - спросила Элана вслед уходящей Норе. Та в дверях обернулась и встряхнув своими рыжими волосами обронила.
- У червей... - на этом она развернулась и оставила Элану, стоящую на коленях на полу, удивленную и перепуганную.
***
Кожу жгло и стягивало. Кости неимоверно ныли, хотелось завыть от боли, но в горле пересохло и язык разбух так что еле во рту помещался. Жутко хотелось пить. Он попытался открыть глаза... темнота сменилась ослепительно белым светом, который тоже приносит боль. Приподняв немного голову попытался оглядеться, но все плыло перед глазами и он оставив надежду где-то в глубине души снова закрыл глаза.
- Вы пришли в себя - раздалось где-то рядом. Толи сбоку, толи откуда то сверху. Молодой человек снова попытался открыть глаза и когда свет немного притух, увидел очертания головы, которая склонилась над ним. - Вы меня слышите? - в ответ прозвучало только тихое побулькивание, которое вырвалось из горла. - Все нормально, не переживайте, скоро вы сможете снова говорить. И ходить тоже сможете... вот только мы не сможем восстановить весь ваш кожный покров, но со временем он сам себя восстановит - Глаза немного привыкли в очертаниям теней, бросаемых фигурой, привыкли к яркому свету, исходящему по видимому с потолка. Глаза начали различать некоторые детали, к примеру жуткая бледность склонившегося над ним человека, его желтые глаза и очень тонкие скулы. - Вам крайне повезло, что мы вас нашли. Еще бы пару часов в песке и вы бы высохли до основания и превратились в пыль. Жалко ту птицу которая была с вами, мы смогли собрать только пепел. Когда вы поправитесь, его мы отдадим вам для захорон в пустыне.