Пропуская разного рода описания, которые обычно встречают читателя в самом начале рассказов, повестей, новел, романов и других произведений художественной литературы и которые так старательно придумываются авторами несмотря на то, что впоследствии, при прочтении, становится ясно, что эти самые описания имеют довольно посредственное отношение к основному сюжету, скажем, что главным героем этой истории является студент 2-го курса географического факультета одного из столичных педагогических вузов - Семён Хорошевич.
Соглашаясь с его фамилией, заметим, что он действительно являл собою именно тот психологический букет качеств и черт характера, который люди вокруг клеймят званием "хорошего парня": он был добр и отзывчив, умён, но не самовлюблён, аккуратен и прилежен, в меру трудолюбив - способность, которая позволяет соблюдать невесомый баланс между чрезмерным трудоголизмом и таким же отдыхом, не переходя из одной крайности в другую, - он и был честен, но не более, чем нужно для адекватных отношений с окружающими людьми, то есть мог, думая о ком-то не очень хорошо, во-первых, не искать применения своей критике повсюду, что в последнее время ложно подменяется понятиями честности безграничной и нелицемерия, а во-вторых, не осуждать и не обсуждать объекта несимпатичных мыслей за спиной, - в общем, он был человеком полезным во всех отношениях, нейтральным и не вызывавшим раздражения, а может, и вызывавшим его как раз потому, что распускать слухи ни о ком не любил.
Его внешность так же подтверждала это: нижняя часть лицевого овала выглядела, как перевёрнутая вниз меньшим основанием равнобедренная трапеция, своей очерчённостью будто также говорившая о правильности характера, среднего размера голубые глаза, красивые, но впрочем, не вызывавшие пафосных ассоциаций с земным небосклоном, тонкие, но не в ниточку, губы, прямой нос, светлые, как и волосы, брови, каждая домиком, и белая, приятного персикового отлива кожа.
В соответствии с теми фактами, что стрелки часов времён года уже перекатили за половину июля и что в университете была задана дополнительная нагрузка в виде выполнения практических номеров, результаты которых в обязательнейшем порядке должны были быть сданы в сентябре со всеми разъяснениями и пояснениями, наш студент был вынужден отправиться в далёкие, но не слишком, сельские глубинки страны, чтобы именно там узнать тайны ответов на практические задания, иначе говоря, во всех подробностях рассматривать флору и фауну нашей полосы, так как в городе это, за скудностью природы, сделать было трудно.
По этой причине у студента вышла договорённость с одним из жителей тех местностей о том, что он мог некоторое время погостить в доме у этого человека - уже немолодого мужчины, живущего в уединении, даже не в самой деревне, а несколько поодаль, что в общем-то, и составляло главную причину выбора студентом этого пристанища - оттуда было удобнее добираться до самых интересных, с точки зрения начинающего географа, но давнишнего любителя природы, мест - озёр, лесов, диковинных впадин и других подобных естественных закоулков. Перед этим студент поквартировал и в самой деревне, через поселенцев которой и получилось договориться с отзывчивым хозяином. При этом большинство деревенских говорили, что старик, с которым парню предстояло делить крышу над головой, странноватый, мол иногда говорит какие-то фразы, не разберёшь к чему, собственно, и почему, да и живёт далеко ото всех и, кажется, не тяготится этим, но стоит отдать должное, что все рецензенты сходились и во мнении о том, что человеком он в то же время был безобидным и небеспокойным, а потому весьма не плохим. Поэтому студент решил, что волноваться не о чем, аргументировав это, с одной стороны, тем, что сейчас все с тараканами в голове, да и когда не было таких, а с другой, тем, что это всего-навсего на неделю-другую.
И вот в один из летних дней наш студент прибыл к месту, которое должно было послужить ему временным кровом. Оно и впрямь было уединённым: небольшой деревянный домик, довольно милый и вполне ухоженный - сразу было видно заботливую руку хозяина - стоял на выходе из леса. На пороге Семёну повезло сходу встретить того, кто согласился его приютить, и, нужно сказать, старик и в самом деле выглядел необычно. Костлявый и сухой, сутулый, видимо, от тяжелой физической работы, он был одет в льняные серые затасканные штаны, казалось, уже служившие ему не меньше лет десяти, и чёрную просторную рубашку, в которой он был похож на летучую мышь. Он был совсем сед, а лицо его было строго и резко: длинный нос, напоминавший большую иголку, практически бесцветные глаза, обрамлённые тёмными овалами, не глубоко посаженные, а скорее впавшие, густые белые брови, подбородок в форме острого угла, который, возможно, был красив в молодости, но сейчас являл собою одну лишь кость, туго обтянутую таким тонким слоем кожи, как если бы её там и вовсе не было, явно очерченные скулы и губы, полосочкой, которая была заметна только тогда, когда он разговаривал. Как можно догадаться, первое впечатление от старика было смешанным: с одной стороны, нельзя не быть ему благодарным за гостеприимство, а с другой, внешность у него была неприятная и отталкивающая. Хотя впоследствии студент решил - хотелось бы отметить, небезосновательно, - что у него разыгралась фантазия и к старику он был несправедлив.
- Здравствуйте, Иван Николаевич. Меня зовут Семён Хорошевич, я тот самый студент, которого вы согласились пустить в дом на несколько дней, - улыбаясь и протягивая для приветствия руку, произнес наш герой.
- А, помню-помню, - сказал старик, несколько недоверчиво оглядывая студента с головы до ног, как будто он пытался найти внешние улики, доказывавшие, что пришедший его обманывает и не за того себя выдаёт, но ничего не найдя, он всё-таки ответно пожал ему руку и сказал, - добрый день. Милости просим. Наш дом - ваш дом, как говорится. Конечно, на определённое время, - здесь он засмеялся, что, вообще говоря, прозвучало вполне непринуждённо.
- Спасибо. Я, честное слово, очень благодарен вам за такую возможность. Мне это поможет с учёбой.
- Если вы голодны, то проходите в дом, - сказал старик, указывая рукой на входную дверь, - там, на столе, вы увидите, стоят кувшин с молоком, другой - с водой, картошка в горшочке, творог и хлеб - они прикрыты полотенцем, - можете съесть сколько хотите, а если вы устали, то можете отдохнуть - комната, дальняя от входа, ваша. Я, прямо скажу, праздно время проводить не люблю, дел много, поэтому вы уж сами как-нибудь осваивайтесь, будьте как дома, всё в вашем распоряжении.
- Ещё раз большое спасибо. Я не устал и не голоден. Я бы положил вещи и пошёл посмотреть, что у вас тут да как.
- Хозяин барин, - сказал старик, пожав плечами.
Чтобы не утомлять читателя долгими описаниями, вкратце обрисуем только самое основное, без чего не сложилось бы более-менее четкого и полного представления о том, куда же попал герой этой истории.
Дом являл собою пространство, разделённое на четыре части: общую комнату, выполнявшую функции и кухни, и гостиной, первой встречавшую приходящих и, очевидно, последней провожавшую уходящих, довольно просторную с нехитрым убранством - стол, стулья, холодильник, небольшой диванчик и т.д., - две жилые комнаты, выходившие в общую и не сообщающиеся между собой, и ванная. Хотелось бы заметить - несмотря на то, что домик был деревянный и имел с виду очень оригинального хозяина, избу бабы-яги (в мужском варианте, конечно) он всё-таки не напоминал: по стенам не было развешано никаких сушёных лягушек, хвостов, зубов, когтей и ногтей, ни расставлено никаких баночек и скляночек. Напротив, внутри было чисто и аккуратно. Кстати, домашней живности у старика так же не водилось, в том числе и чёрных кошек, ставших общепринятыми символами всякой нечести.
Итак, закончив эту краткую обзорную экскурсию, мы со спокойной совестью можем возвращаться к студенту. Совершенно очевидно, что весь оставшийся день он пробыл где-то в лесу, мучая его своими дотошными разглядываниями, обысками и опытами, и вернулся назад уже на закате.
И снова - что за случайность? - встретил на пороге хозяина. Судя по тому, что он нёс в руках - многочисленные горстки каких-то связанных пучками трав, - он возвращался откуда-то с поля. Старик пригласил студента к столу, ужинать, и, само собою разумеется, тот не отказался, так как все эти длительные дневные пешие походы по лесам и привели к такому исходу. К провизии, предложенной утром, добавились варёные яйца, масло и сырники, заменившие собою творог.
- Ну что, как твоя наука? Нашёл в здешних местах что-нибудь полезное для себя? - Спросил старик, намазывая на один из кусочков порезанного чёрного хлеба масло.
- Дело движется. Всё складывается как нельзя удачнее: я и обошёл много сегодня, и отыскал кое-что нужное для себя. Места у вас, конечно, одно загляденье, - в это время студент даже замолчал на мгновение, засмотревшись на закат, ярко вырисовывавшийся в окне красными лучами, - я в очередной раз удивился, как же красивы наши края. В городе такого не увидишь. Наверное, потому что там настоящего-то почти ничего и не осталось.
- Что же, ты один приехал? - Положив кусочек хлеба на тарелку, старик принялся за очистку варёного яйца.
- Да, один. - Вдохновлённый природой, студент теперь был оторван от своих мечтаний таким вопросом, хотя и не имевшим к обсуждаемому до этого никакого отношения, но являвшемуся вполне естественным.
- Понятно, - сказал старик, протягивая сказанное так, как будто бы он получил на заданный им вопрос такой ответ, который был полностью очевиден заранее. Потом старик вдруг указал рукой на клён, стоявший чуть отдалённо от леса, и сказал, - ты - как он.
- В каком смысле? - Удивился студент, посматривая на дерево, каким-то сходством с которым он, как выяснилось, обладал.
- Одинокий, - ответил старик, поднимая взгляд своих бесцветных глаз.
Студент, занятый в тот момент переселением части молока из кувшина в стакан, чуть было не налил в стеклянный сосуд больше, чем позволял вместить его объём.
"О чём это он говорит? - Промелькнуло у студента в голове, - наверное, это начало тех самых милых причуд, о которых всё мне толковали. А впрочем, это даже занятно".
- Разве он одинок? Ему, по-моему, там нескучно. Смотрите, сколько птиц летает вокруг, опять же травка растёт, грибы какие-нибудь, ягоды, - насмешливо, но в границах принятой вежливости, произнёс студент.
- А зимой он один. И ты один. - Не унимался старик.
- Почему это вы взяли, что я одинокий? - Он всё еще не понимал ничего совершенно и был сбит с толку таким заявлением.
- Ты приехал совсем один. - Твёрдым и строгим голосом отчеканил старик.
- Ну и что же? Может, я хочу отдохнуть от всех друзей-знакомых. - Пытаясь быть убедительным, ответил студент.
- Что мешало взять с собой кого-нибудь, и разойтись здесь по разным углам, и заниматься своими задачками? В дальних поездках небезопасно в одиночку, должен же понимать, мало ли что может случиться.
Юноша замешкался: " И что ему ответить? Чудной какой-то разговор. Хотя учитывая то обстоятельство, что я уже сыт, странноватыми баснями в том числе, можно и пойти к себе, избежав продолжения беседы ".
- Простите, я устал, наверное, пойду отдыхать, если вы не против. Спасибо вам за ужин и доброй ночи. - Развернувшись, студент направился в отведённую ему комнату, а старик ничего не ответил, а только продолжил ужин. Казалось, он и бровью не повёл на такую смену настроения своего гостя.
***
Несмотря на то, что студент покинул общество старика под предлогом того, что пойдёт отдыхать, спать ложиться он вовсе не собирался. Наоборот, эта мысль, поданная ему своеобразным соседом, не давала теперь покоя.
Ну и что это было? Правда - ведь с приветом дед. Ясно, чего так много о нём деревенские гудят: говорит что-то, одному Богу ведомо откуда взявшееся, незнакомым, хотя и знакомым, скорее всего, тоже. И зачем вообще? Только людей смущает. - Мысли у студента путались и метались, как рой летучих мышей, до этого мирно спавших в своих тёмных углах и спугнутых непрошеным гостем или каким-нибудь ещё обстоятельством. - Он хочет, чтобы я считал себя одиноким? Но ведь это неправда. Да, я приехал один. Конечно, он, не знаю как, но прав, что мне не с кем было сюда поехать: среди университетских у меня особо и нет друзей; с некоторыми из школьных я уже не поддерживаю связи; другим некогда со мной таскаться по всяким пригоркам и заниматься, по их мнению, черт знает чем. - Студент, уже было удобно разлёгшийся на кровати, резко сел. - Кажется мне, что будь я человеком сторонним и услышь всю эту цепочку рассуждений, обязательно бы решил, что старик не так уж и не прав на счёт говорящего. И немудрёный ведь вывод. - Тут он окончательно слез с кровати, подошел к окну и облокотился на подоконник. - Ну и что теперь? Вот ведь старый песочник, что теперь с ним соглашаться что ли? Да ведь ерунда на ерунде, честное слово. Он, чужой ему совершенно, равно как и наоборот, утверждает то, чего знать никак не может, испытывая на нём потенциал своей дедукции. Ну и? Совершенно точно понятно, что старик ошибается. Почему? Очевиднейшая вещь. - И студент начал расхаживать по комнате взад и вперёд, стараясь передвигаться так, чтобы хозяин, находящийся в соседней комнате, не услышал его шагов:
- Во-первых, он не прав, потому что я общаюсь с людьми. Мне есть с кем поговорить, с кем поделиться мыслями.
- Но есть ли человек, которому ты мог бы рассказать абсолютно всё? - Спрашивал внутренний голос.
- Ну, такого, положим, нет. Так и что? Полным-полно людей, которые какие-то свои мысли не раскрывают. И это более чем адекватно. - Уверенно отвечал студент сам себе.
- Ты часто проводишь свободное время один, и тебя гнетёт это. Ты оглядываешься на других - на своих сверстников, - продолжало внутреннее "я".
- Может быть. - Уверенность студента, казалось, была готова пошатнуться.
- Так и есть. Более того, ты даже никогда не влюблялся. Ты чувствуешь гораздо больше, чем имеешь возможность проявлять внешне. - Объяснял незвучный голос.
- Ну и что? Я ведь не устраиваю погромов, не впадаю в депрессии, не делаю в связи с этим чего-то предосудительного. Я живу вполне себе мирно и полноценно.
- Да, но ты всё-таки чувствуешь себя одиноким. И ждёшь общения.
- К чему это всё?
- К тому, что он не заблуждается относительно тебя. И ты сам знаешь это.
Юноша даже остановился от осознания того, что сам пришёл к выводу, который час назад ещё и не воспринимал всерьёз.
- Да что за глупости? Тебе не кажется ли, что это и вовсе похоже на простое самовнушение? Когда я сюда приехал, то я чувствовал себя, если не сказать отлично, то, по крайней мере, неплохо, как физически, так и морально, а тут вдруг дед сказал мне, что я одинок, и я, не задумывавшийся об этом, сам себя убеждаю в его же словах... Хотя иногда мне кажется, что мысли об одиночестве всё-таки вызывают во мне какие-то неприятные чувства.
- Так уж ли ты и не задумывался? Если такие мысли и не посещали тебя сегодня, вчера или неделю до этого, это не означает, что они никогда не приходили к тебе. Кого ты пытаешься обмануть?
- В самом деле - кого я пытаюсь обмануть?
***
На следующее утро студент проснулся довольно рано - привычка, выработавшаяся реакцией на потребность наблюдать весь световой день и успевшая закрепиться за несколько недель научно-исследовательской жизни. Встал он с той же первою мыслью, с которой засыпал накануне - мыслью о неявном одиночестве, в котором он находился и боялся сам себе признаться.
Он хочет ещё раз поговорить со стариком - если этот незнакомый человек так сразу понял нечто такое личное, то может, ещё один разговор с ним поможет что-то понять или откроет другую тайну?
Когда студент вышел из своей комнаты, то старика он в доме не застал. Можно было предположить, что он у себя, но дверь в его спальню была открыта и, если студент доверял своим глазам - уточнение, вполне важное и справедливое, потому как, что ожидать от старика, который с первого же разговора тебе же рассказывает все твои секреты? Так можно было и за колдуна его принять, - хозяина там не было.
Однако еда на столе была предупредительно оставлена: свежее молоко и хлеб, глиняный кувшин с водой, масло и яичница с зеленью, лежавшая на сковородке, часть от которой была съедена, судя по оставшимся в раковине тарелке и вилке.
Студент сел завтракать, ожидая, что хозяин, вероятно, придёт с минуты на минуту, но вот уже прошло три четверти часа, а его всё не было. Тогда студент собрал всё необходимое, на его взгляд, для предстоящих лесных экспедиций и вышел из дому, твёрдый в намерении попутно отыскать где-нибудь в окрестностях старика и поговорить с ним, если представится такая возможность.
И, как ни странно, но он и правда нашёл его - что за совпадение? И ведь действительно, вот так встретить необычного деда ему, студенту, не знавшему ни то, что хорошо, но даже сносно, ни окружающей территории, ни самого старика, ни его привычек и образа жизни, было возможно только случайно.
Как было упомянуто ранее, дом старика располагался на выходе из леса, откуда в то же время, с другой стороны, начиналась просторная равнина, летом вся сплошь усеянная клевером, чистотелом, мать-и-мачехой и одуванчиками, хлипкие волосинки которых под воздействием быстрого из-за открытости пространства дыхания ветра, срывались и соединялись таким образом, что образовывали лёгкую полупрозрачную материю, похожую на белоснежную скатерть, укрывающую такой большой кухонный стол, что всех краёв его не было совершенно никакой возможности разглядеть с одного ракурса, находясь даже в самой срединной точке. Так вот эта самая равнина, в конце концов, в некоторой своей части спускалась к одной речонке, о которой, конечно, нельзя было сказать, что она представляла собой такую широкую водную гладь, соперничать с которой могли бы только Волга или Обь, но которая в своём роде тоже была миловидна: узость её течения и небольшая протяженность заключали в себе преимущество того, что везде, где бы ни протекала эта речонка, она создавала уют и не создавала чувство чрезмерного величия, давившего на человека и обычно подавляющего его, а позволяла просто спокойно и дремотно отдыхать на одном из её берегов, не напоминая о никчёмности и краткровременности человеческого бытия. Она ловко несла маленькие прозрачные капли в своём небыстром течении, не торопя человеческих мыслей, но унося часть их с собой, облегчая голову и снимая напряжение, являвшееся результатом тревог и суеты повседневной жизни. И вот у этой-то речонки, почти на самом краю берега, у кромки воды, и сидел старик, подогнув под себя ноги и положив руки на колени.
"Вчера ещё говорил мне, что не любит праздно проводить время, а сам сидит и сибаритствует здесь на берегу", - подумал про себя студент. Он подошёл уже совсем близко и старался чем-то обозначить своё присутствие, как бы невзначай, чтобы старик сам начал разговор. Но ни громкое шелестение травы, по которой явно кто-то топтался, ни покашливание, ни звуки выдыхаемого человеческими лёгкими воздуха - ничто не заставило старика обернуться.
Студент уже было набрался смелости сказать что-нибудь (просто он подбирал что), как услышал:
- Доброе утро, молодой человек. Присаживайтесь рядом, если не торопитесь. Только посмотрите, какая хорошая погода. Она явно сегодня в настроении.
Студент удивлённо посмотрел на старика, который, насколько он заметил, ни разу к нему не обернулся, а лишь продолжал сидеть в своей чудноватой позе и с закрытыми глазами, лицом к речонке.
"Он же даже не взглянул на меня. Как это он понял, кто именно здесь? И очевидно же - он и не сомневается. Что за чудеса из области экстрасенсорики он мне тут демонстрирует?" - Подумал юноша, но впрочем, сказал, усаживаясь рядом на траве:
- Доброе утро. С удовольствием посижу с вами. Погодка и правда шепчет...
- Хочешь продолжить вчерашний разговор? - Вдруг спросил старик, не меняя ни позы, не поворачивая головы и глаз по-прежнему не открывая.
" Что? Как он...? - Студент был ошарашен. - Да что эта за чертовщина-то такая в самом деле? Никакого терпения же не хватает! Он что - ясновидящий? Или куда лучше - мысли читает?" - Студент повернулся к нему, чуть наклонившись (если уж старик не привык разговаривать, глядя в лицо человеку, то он не из таких).
А затем старик вдруг сказал:
- Испугался, значит. Напрасно ты боишься его.
В тот момент у парня мелькнула мысль, будто эти слова попали в самую точку: он боялся последствий того чувства, которое теперь осознавал. Но показывать это старику, хотя он сам же и желал поговорить с ним, он, тем не менее, не был настроен.
- Кого или чего? - Делая вид, что его совсем не заботило произошедшее вчера вечером, спросил студент.
- Одиночества. Его не нужно бояться. - Сказал старик, сидевший неподвижно, словно каменное изваяние.
- Почему же это не нужно?
- Потому что его не существует.
- Как же это? Вы сами мне говорили, что я одинок. Даже сравнили с клёном, что растёт недалеко от вашего дома. Следовательно, вы признаёте, что оно есть. - Студент пытался выстроить из всего сказанного за ужином и сейчас определённую логическую цепочку мыслей, чтобы потом не запутаться в рассуждениях старика и не потерять ниточку, ведущую их разговор, и, может даже, наконец-то во всём разобраться. - Ведь вы думаете, что я одинок.
- Не я думаю, а ты. - Тут старик ткнул в него указательным пальцем, как будто наглядно показывая смысл своих слов, но как бы то ни было, глаза его всё ещё были закрыты.
- Хорошо, я думаю. Признаюсь, я вчера был резок с вами, а ведь вы правильно поняли... Но как же всё-таки его не существует? - Как бы вдруг вспомнив главное, что он хотел узнать сейчас, спросил студент.
- А вот так. Это всего лишь видимость, которую человек сам придумывает себе. Тебе только кажется, что одиночество есть. Но эта видимость исчезнет, если ты знаешь, как преодолеть её.
"Мне кажется или он считает, что нашёл средство, помогающее излечиться от чувства, которое уже тысячи лет не даёт покоя тысячам же людей?"
- И как же? - Решился полюбопытствовать студент.
- Ты сам знаешь как.
"Не старик, а философ какой-то. И что это за ответ - ни рыба ни мясо, ей-богу".
- Как же это я знаю? Стал бы я у вас спрашивать, если бы и так знал? Имей человек лекарство, неужели он бы не помог себе? - К слову, совершенно справедливо заметил студент.
- Иногда люди сами не хотят себе помогать.
Тут старик открыл глаза и, прямо посмотрев на студента, сказал, снова больно давя юноше в плечо своим указательным пальцем, как будто силой пытавшись вложить в него ответ:
- Ты должен научиться общаться, прежде всего, с самим собой и не зависеть от людей. Пока ты нуждаешься в других, ты сам обрекаешь себя на одиночество. - Старик опять сложил руки на коленях, закрыл глаза - как будто и не двигался вовсе.
- Иными словами, вы просто предлагаете занять себя чем-то? Отвлечься от мыслей, что ты один? Честно говоря, какое-то слишком элементарное у вас лекарство. Всё-таки человеческие чувства не всегда могут быть управляемы разумом. - Тем временем студент всё продолжал всматриваться в морщинистое лицо старика.
"Что за человек? Он вот так, сидя здесь на берегу реки, однозначно находит ответы на вопросы, над которыми бились умы величайших мыслителей не одного века".
- Всегда. Просто иногда люди не умеют этого делать. Когда они не справляются, это означает, что у них нет гармонии с собой. Когда человек молод или зрел, он, научившись находить достаточность, интерес и радость для самого себя в себе же и подкрепляемый осознанием того, что его жизнь ещё не закончена, перестаёт ощущать одиночество. Вот и всё.
"Может, тоже вот так сесть по-турецки, закрыть глаза и тогда что-то изменится? Может, в этом кроется отгадка? Да, именно в этом - в той глупости, которую я сейчас сам себе говорю".
- А что же в старости? - Спросил студент.
- К несчастью, старики единственные для кого чувство одиночества граничит с реальностью. - Здесь он глубоко вздохнул, но всё же не казалось, чтобы он переводил эту мысль на себя. Интересно, почему? - Старость - тот период жизни, - продолжал он, - когда ослабевает надежда на будущее, кажется, что жизнь вот-вот оборвётся, поэтому трудно и научиться полностью обходиться собою. Именно в этот момент человек считает в большей степени окружающих своим спасением. Но вряд ли это можно осуждать - старость подчас означает и физическую немощь, когда трудно обойтись без внешних ухода и поддержки.
- Но фактически ваши слова означают то, что человек все равно остается один. Это разве не есть одиночество? В чём же тогда ваше лекарство?
- Лекарство нужно от того, что плохо по своей природе.
- А что же одиночество может быть хорошо? - Удивившись такому предположению, сказал юноша.
- Может. Если человек научился общаться с собой, то одиночество теряет отрицательный окрас. Он больше не страдает, ему достаточно того, кто у него есть. Ты одинок тогда, когда тебе нужны другие. - Заключил старик.
- Думается мне, что главное и с лекарством не переборщить. В противном случае, можно и закрыться от внешнего мира. Но вы правы - он уже не страдает.