- Интересно, а как это будет у настоящих женщин? - Вовка потрогал тугой верх своего бикини.

- Не додумаются они до этого, - буркнул Валерка. - Ну... сзади тогда, как настоящий акваланг, на спине.

- Четыре груди? - и друзья рассмеялись.

Чтобы объяснить, почему это сельский мальчишка стоит в женском купальнике с едва не лопающейся грудью, надо проследить, до чего додумались наши приятели.

Жили они в деревне, стоящей на реке. Местной достопримечательностью был высокий и могучий утёс, возвышающийся метров, наверное, на пятнадцать. Все, кто приезжал из города на него взглянуть, говорили, что он гораздо выше десятиметровых бассейновых вышек. Когда с него пытались прыгать, крутя обороты, были человеческие жертвы. Более или менее безопасен прыжок в пол-оборота, когда всё внимание уходит на поддержание строгой отвесности при входе в воду. И то удар воды по башке такой силы, что на автомате одном выныриваешь, а дальше уж тебя друзья должны из воды вытаскивать и, словно пьяного, укладывать на мягкую травку. Никакого триумфа, полный покой несколько долгих минут.

Но настоящая "изюминка" утёса была не в его высоте. Растрескавшийся на солнце, изнутри он был почти пустым, словно гигантским колпаком прикрывая небольшую пещеру с озерцом, производным от реки. В это озерцо вёл подводный ход, через который мог проплыть человек с аквалангом. И, разумеется, люди с аквалангами в тоннель и лезли, специально для этого приезжая из города и нанимая лоцманов - местных мальчишек-ныряльщиков.

Выныривали городские аквалангисты счастливые, щедро рассказывая о красотах сокровенной пещеры и озерца. Можно было подумать, что там затаился уголок тропиков с его тропическим разнообразием и красотами. Преувеличивали, конечно, но факт: посещение озерца ставило человека выше над непосещавшими, словно паломничество, хадж - мусульманина. И это вдобавок к обычному превосходству горожанина над сельчанином, акваланга - над надутыми воздухом лёгкими.

Впрочем, и без утёса в этой чистой речке стоило понырять с аквалангом, раки тут были по-омаровски крупными, рыбы - достойные ловли, водная растительность - красивая. Не тропики, и даже не суб-, но всё же. Находили своё удовольствие и любители борьбы с подводными течениями, одно из которых как раз омывало вход в тоннель к озерцу. Были и любители нырнуть с маской и трубкой, запутаться нарочно в водорослях, а потом, на исходе воздуха в лёгких, от них освобождаться. Это у них называлось - экстрим.

В общем, летом тут тусовалось форменное паломничество, избы не успевали сдавать внаём, ставились палатки, в иные годы организовывался целый лагерь. Говорят, и москвичи приезжали.

Глядя на счастливых "паломников-подводоломников", местные мальчишки унывали. Без акваланга в "речную Мекку" не попадёшь, а аквалангов у них не было. Городские отказывались одалживать, блюдя своё превосходство. Мол, нырнули, показали, где вход, и обратно - такая ваша роль.

Даже за десять проводов не разрешали хоть разочек с аквалангом нырнуть!

А потом кто-то составил подводную карту, привязал её к надводным ориентирам, и приезжающие вообще перестали нуждаться в лоцманах. В Интернете, говорят, выкладывали эту карту, а вот снимков подводного царства - ни одного. Сами следили, чтоб никто не брал с собой камеру, не снимал покров таинственности с заветного озерца.

Местным мальчишкам стало ещё обиднее - и ещё завиднее. Даже городских сувениров не получишь теперь у этих зазнаек! Единственный из сельчан, кто с аквалангом прошёл всем путём, давно уже перебрался в город, напоследок показав мальчишкам, где вход, чтобы они могли лоцманить. А на вопрос, что же там всё-таки такое заманчивое, отмахнулся:

- А-а, фигня всё это!

Было тем более обидно, что сухопутными деревенские мальчишки ну никак не могли считаться. Не спрашивайте, умели ли они плавать. Почти у каждого были маска, ласты, порой трубка, почти все умели нырять, избегая лишь самых сильных течений и самых густых зарослей водорослей. Раков ловили именно они, городские лишь любовались - в воде - и ели - на берегу. Всё есть, кроме этой престижной и дорогой штуковины - акваланга. И ничего не получается.

Один из мальчишек, Венька, что-то задумал. Безвозмездно лоцманил, показывая вход, затем выныривал и засекал время, когда провожённый возвращался. Сидел у костров и слушал рассказы о подводном путешествии, что-то про себя смекая. Задавал невинные вопросы, как бы в рамках восхищения. Обмеривал утёс снаружи, и шагами, и тригонометрически, для чего даже учиться лучше стал. А параллельно тренировался по методу Жака Майоля, и просто - на глубину и долготу ныряния. Скупо обо всём этом рассказывал, если спрашивали.

И вот однажды, безобидно сидя с городскими у костра, Венька вдруг взял, да и вызвал одного паломника на пари. Что без акваланга, в одной маске с трубкой, проникнет внутрь утёса.

Роберт, вызванный, так и обомлел. Невозможность предложенного до сих пор сомнению не подвергалась. В том числе и сельчанами. Если бы не было подводного течения, норовящего снести ныряльщика, а потом по принципу Бернулли вытянуть его из тоннеля назад, то, может, и стоило бы рискнуть... Но все они знали, сколько сил отнимает борьба с течением, как быстро иссякает в этой борьбе воздух и как сильно тянет вдохнуть. Аквалангисты вон чуть не с пустыми баллонами ворочаются.

Роберт, атлетично сложенный молодой человек, приехавший сюда на собственной машине, сперва проверил, не шутит ли щуплый сельский мальчик. Потом предложил поставить со своей стороны акваланг, явно считая, что оппоненту пари не выиграть. Но Венька отказался. Играем на равных, сказал он твёрдо, плавки против плавок, и немедленно. Проигравший отдаёт победителю свою единственную водную одёжку и дальше выкарабкивается из воды, как хочет.

Если честно, то тут всё равно не вполне честно. Венька - местный, всё знает вдоль и поперёк, выбраться на берег незаметно ему раз плюнуть. И сообщник может ждать с запасными трусами. Роберт же - чужак, привык входить и выходить из воды в одном и том же месте, а на пари будут болельщики и, что досаднее всего, болельщицы, городские и местные. Позору не оберёшься. Даже если поплывёшь под водой, всё равно надо время от времени выныривать и смотреть, можно ли здесь выйти на берег - и тебя все видят, бегут к тебе, мешают, мягко говоря.

И мужское достоинство у горожанина, судя по туго облегающим плавкам, больше заслуживает обозрения - и позорит сильнее.

У Веньки была задняя мысль: уже после получения приза, но не выходя из воды, поторговаться и обменять кусок материи на акваланг. Свободный обмен, от пари не зависящий, можно сказать - рыночный. Ни один торговец не пропустит затруднений другой стороны. Горожанам это должно быть хорошо известно.

Ударили по рукам, назначили день и час.

Перед "дуэлью" смешливые сельские молодушки, исполняя добровольно секундантские обязанности, тщательно осмотрели Робертов акваланг - не спрятаны ли там запасные плавки. Веньке их прятать было просто некуда. Когда дуэлянты вышли на старт, они смотрелись прямо как Давид и Голиаф.

Роберт должен был сопровождать Веньку и самолично убедиться, что тот достигнет цели. Ну, и отдать/принять выигрыш, конечно.

Все присутствующие заметили, что "Давид" стал погружаться не в том месте, где это обычно делали аквалангисты, а отплыл чуть наискосок. Его замысел - не бороться с течением, а войти в него так и там, чтобы оно само тебя донесло до входа, и при этом принять такой угол, чтобы в этот вход удобнее всего скользнуть. И сил меньше теряешь, и времени.

Роберт же нырял наезженным путём.

Сельчанки-болельщицы заметили, что горожанки не очень-то уверены в победе своего. Лихо Венька выпрыгнул из воды перед погружением, прямо в течение должен был войти сразу и понестись.

Но под водой что-то произошло. Венька потом говорил, что он уже поворачивался скользнуть во вход, как на него налетел прямо прущий к нему Роберт. Тот это отрицал и утверждал, что по всем правилам джентльменства пропустил соперника вперёд, и если что не так, то виновато течение. Тем более, оно ваше, сельское. Третьего не было, проверить некому.

Наверное, верить нужно "Давиду". На столкновении он потерял драгоценные секунды и не менее драгоценные силы. Какое-то время ещё плыл, но уже понимал, что воздуха ему не хватит. Он, вероятно, уже плавал этим путём, только нам не говорил.

Как потом рассказал Роберт, он хотел подплыть к начавшему нервничать и спешить Веньке, спросить, не нужна ли помощь (на рыбьем языке, что ли?) В ответ тот глянул на него безумными глазами, и не успел аквалангист ничего сообразить, как из его рта выхватили сосок. Пардон - загубник. Вслед за этим его тело бешено завращалось - акваланг стаскивали несимметрично, один ремень соскочил быстро, другой заартачился.

Роберт ничего не успел понять, но инстинктивно схватился за маску. Без неё очень, очень худо под водой. Кстати, несколько раз ему в жизни грозило лишиться маски, а вот акваланг с него ни разу ещё не стаскивали. Вот он и не стал за него бороться. Опешил, сплоховал.

Поправив маску, наш герой почувствовал, что лёгкие полны воздухом - он как раз перед тем вдохнул (наверное, кончив фразу на рыбьем языке). Это их тех случайностей, что спасают порой жизнь. Сквозь стекло маски видно, что путь впереди свободен, завладевший аквалангом "пират", стало быть, сзади. А до цели недалеко, он же уже этот путь знает.

Горожанин принял решение и устремился вперёд, к озерцу.

Уф-ф! Еле хватило воздуху! Конечно, привык в своём акваланге дышать размеренно, пренебрегая просто маской с трубкой, вот и пришлось поднапрячься. Главное, что вынырнул-таки. Вдохнул полной грудью, и сразу почувствовал, что воздух не тот.

Раньше это как-то не замечалось. Во-первых, романтика открывания неведомого, хадж к подводным святыням. Во-вторых, на нём же раньше был акваланг, то есть выбор между воздухом окружающим и баллонным. Роберт даже и не помнил, вынимал ли изо рта загубник. Да если и убирал, всё равно ртом по инерции дышал, а это среди вони легче. В-третьих, тогда можно было в любой момент поплыть обратно, а когда знаешь, что всегда можешь уйти, недостатки как-то меньше чувствуются.

Теперь же у него нет такой возможности. Без акваланга обратно не вернёшься, значит, придётся тут торчать, пока извне его не соизволят спасти. И выбора нет - дышать только этим вот. Фу-у, да тут лягушкам только дышаемо!

Сделав несколько вдохов и выдохов, Роберт понял, что долго не выдержит. Как граф де Монтгомери в своём сыром подземелье, но тот "погружался" постепенно и привык за долгие годы. Можно ртом, но голова всё равно кружится. Полноте, да есть ли тут вообще кислород? Долго они там будут телиться, скорей буксируйте сюда акваланг! SOS!

Семь проведённых здесь минут показались пленнику неделей. Была бы у него хоть трубка, можно было бы попытаться устроить кальян из подручных средств и топить вонь в воде. Но трубку взамен акваланга ему не дали. Не до того было.

Чуть дыша и морщась, Роберт вдруг понял, что, даже если бы Венька и выиграл пари, вернуться отсюда ему было бы зело трудно. Невозможно было запасти воздух в лёгких. Чуть вдохнёшь - и уже тянет выдохнуть, выплюнуть, вынести из себя эту дрянь, и чем глубже заставишь себя вдохнуть, тем сильнее тебя рвёт этим тухлым воздухом. На обратный проплыв не хватит, еле погрузившись, выбулькнешь всё в воду, а если успеешь заплыть в тоннель, то тем хуже. В пиковом положении окажешься. Хорошо ещё, если обратно вернёшься, а коли в глазах помутится? Опытный ныряльщик никогда не будет вдыхать воду, будет держаться до последнего, но вот силы иссякают, в глазах темнеет, а в отключке всякое может случиться. Воду уж в тебя втянет, не сомневайся. Вытащить успеют ли?

Раньше ему казался невкусным баллонный воздух - пресный, сразу видно, что разбодяженный сжатый, да ещё резиной отдаёт. Теперь же, лишь только приятель притаранил ему заветный акваланг, Роберт с наслаждением приник к загубнику и не мог надышаться. Вкусный какой воздушок! Покайфовал, отудбил, отдышался - и обратно плыть можно.

Поскольку речь шла о жизни и смерти, пари сообща решили считать несостоявшимся. Роберт понял, что без столкновения Венька доплыл бы, но не вернулся. А Венька чувствовал, что больше не в состоянии плыть, удушье, ради спасения от которого он ринулся в подводный грабёж, терроризировало его память. Вот и порешили сообща ничью, без взаимных претензий.

А плавками обменялись.

Наши герои, Вовка и Валерка, были среди заинтересованных слушателей об этом происшествии. И обратили внимание на то, что ускользнуло от остальных.

- До того как взбрыкнул, Венька плыл на едином духе, - задумчиво произнёс Вовка.

- Да, - подтвердил Валерка, тоже о чём-то размышляя.

- А потом вдохнул...

- Это же не он вдохнул, это Роберт.

- Ну да, я и говорю - Роберт вдохнул из акваланга и доплыл. Что отсюда следует?

- Да, что?

- Вот если бы вдохнул не Роберт, а Венька, он бы доплыл?

- Факт!

- Получается, чтобы доплыть до пещеры, нужен только один хороший вдох из акваланга, не считая вдоха до нырка.

Валерка засомневался. Они же оба видели, как плавают аквалангисты, и пузыри аж гроздьями подымаются, речку им "кипятят". Какой же тут один вдох?

- Потому что им не надо экономить воздух, - объяснил Вовка. - Когда его навалом, дыши себе и дыши, как привык на суше. Но если зажиматься, плавать, как будто с одной трубкой, и только когда приспичит вдыхать, то достаточно и одного вдоха.

- И что?

- Понимаешь, если городские любят дышать вольготно, то акваланги с остатком воздуха, на вдох-другой, не котируются. Может, нам удастся купить их за бесценок или хотя бы одолжить, "додышать".

- И правда. Вов, ты умник!

Друзья принялись за дело. Но их ждало разочарование. Оказывается, акваланги перезаряжают, накачивают новым воздухом, а кому лень для этого ездить в город, берёт с собой запасные баллоны. У одного мужика в модных фигурных ластах весь багажник был забит баллонами в фабричной упаковке, он ими даже приторговывал. А одалживать "сбрую" горожане принципиально не одалживали.

Неудача раззадорила ребят.

- Баллон какой-то, а столько помпы! - горячился Валерка. - Да у нас и покруче на кухне баллоны стоят. "Пропан" написано.

- Если ты из них хочешь смастачить акваланг, я пас, - лениво возразил Вовка. - Баллон-то тот же почти, да оснастка совсем другая. Редуктор, где давление снижается, и всё такое.

- Но и на "пропане" есть редуктор.

- Там проще. В горелку газ постоянно идёт, а дышишь ты как? Отдельными вдохами. Под каждый воздух надо наготове иметь, но в нос не вдувать. Вручную такой прибор не сделаешь.

- Но ведь без баллона нельзя.

- Почему нельзя? Тебе ведь всего один вдох сделать нужно, литра... ну-ка, дохни на меня... да, литра три воздуха. А такой объём в чём угодно спрячешь. Да хоть в воздушном шарике.

- Как - в шарике?

- Очень даже просто. Ты его малышам надувал? За сколько выдохов? Два, три? Значит, и вдохов столько же будет, если обратно воздух пустить.

- Но там же выдохи, углекислый газ!

- Не так много уж. А если сперва продышаться, как перед нырком, потом глубоко вдохнуть и быстро выдохнуть, то и совсем мало. А если всё равно боишься, накачай велонасосом.

- Ты это серьёзно?

- Ну... надо проверить. Давай проверим неглубоко под водой. Только тайно надо, чтоб до поры-до времени никто и никому.

- Тогда давай в нашей кадушке, в саду которая. Она всегда доверху налита.

Начались эксперименты. Сначала всё было примитивно до ужаса: паренёк брал в зубы шарик, вдыхал, на выдохе надувал его и зажимал зубами. Снова вдыхал, через нос, и уходил под кадушечную воду. Когда становилось невтерпёж, выпускал воздух через нос, или же выдыхал планово, зажимал нос и уже с пустыми лёгкими терпел, пока не станет невтерпёж. Затем чуточку разжимал зубы, позволял воздуху ухнуть в рот, а остатки высасывал. И цикл повторялся.

Второй караулил около с секундомером.

Да, оказалось, что так можно продлить пребывание под водой. Конечно, вдох "сквозь зубы" из шарика - это не вольготное вливание свежего речного воздуха в лёгкие, но и не хуже акваланга. Надо только приноровиться.

Эксперименты были перенесены на речку - где побезлюднее. Там приседать и вставать, как в кадушке, несолидно, надо двигаться, готовясь к будущему прорыву в пещеру. Хотя друзья даже между собой об этом не говорили, в головах это крепко засело.

Шарик пловец держал в одной руке, а грёб другой. Ноги тоже двигались, но перекос был явный. К тому же при движении надо было защищать шар от вырывания из зубов и рук, в ход пошла оплётка - для цветочного горшка, бутыли с грузинским вином и всё, что только удавалось достать.

Но опыты выходили уже на такой уровень, что крепление шарика становилось тормозом, который надо было преодолевать. Оба друга приучались отцами к плотницко-столярному делу и даже кое-что умели уже, но подводке это ничего не сулило. Тут скорее нужны навыки вязания, плетения или шитья - женские, в целом, навыки. Потому-то пареньки и молчали о них слишком долго. Но "как? как?" в головах вертелось.

Однажды Валерка лежал в кровати и пытался заснуть. В доме было тихо. Вдруг за стеной хлопнула дверь, и дверные щели осветились. Это с вечернего кино-гулянья вернулась его старшая сестра. Перешла в выпускной класс, строит из себя почти что взрослую девушку, даже гуляет допоздна не потому что очень уж нравится. А пришла, так даже поесть сама не поест, мать ей подавай.

- Потише, Валюша, Валера уснул, - послышался приглушённый мамин голос на фоне ожесточённого звяканья тарелок и вилок.

Запоздница жевала, и её реплики были невнятными.

- Мам, дай сто (или сколько-то там) рублей, Нюрке отдать надо.

- За что? - поинтересовалась хозяйка семьи. Не спи сын, разговор мог выйти круче, достала уже клянчить.

- Она мне бикини до осени одолжила, поносить. Вот, - что-то зашуршало по-целлофановому. - Наконец-то загорю по-настоящему.

По лёгкому пошуршиванию Валерка понял, что мать смотрит обновку и одновременно думает, как ответить подипломатичнее, чтоб не начался крик и истерики, отец ведь тоже спит.

- Треугольнички, - послышался её голос. - Послушай, дочка, зачем тебе это, да ещё за деньги? Я же купила тебе в райцентре хороший раздельник, как он... ах да, бикини, всё покрывает, почему не носишь? Хотя лучше бы девочке... девушке носить слитный, как в моё время носили.

- Это ж мешок с прорезями!

- Ну почему, это у меня "мешок", мне уже больше и не надо, а у тебя вполне современный, по фигуре, даже грудь подчёркивает.

- Да ты что, мама! - взвился сестрицын голос.

- Тише, Валерка спит, разбудишь.

- Ладно, - Валентина соизволила перейти на шёпот. - Ты пойми, в сплошняке не загоришь, да и в твоём бикини тоже, одно слово, что "би". Вся же попа белой останется, все груди... всё, в общем. Ни в бане, ни в туалете, ни на медосмотре не обнажись, засмеют. И парни любят со всех сторон поджаренных, без белого.

- Я понимаю, дочка, но больно уж срам вылезает. Вот взять трусики...

Валерка зевнул и бесшумно перевернулся на другой бок. Все эти разговоры ему уже порядком опротивели, можно сказать, осточертели. Никто не уступает, толку нет. А женская анатомия для него не секрет, да и для других ребят тоже. Хоть обнажённой загорай!

- И лифчик из лоскутков, - продолжала тем временем мама. - Едва прикрывает. У тебя же, дочка, есть нормальный бикини, там и верх что надо. Чашки тебя и прикроют, и обласкают, и поддержат, и вообще уверенности придадут. Это всё равно что прочный дом против лёгкого тента.

- Мама! - голос Вальки опять зазвенел. - Я уже не девочка. У меня нормальные... - и вдруг сама перешла на шёпот: - А Валерка и в самом деле спит?

- Спит, спит, тише ты!

Брат затаил дыхание и обратился в слух. Что-то от него хотя утаить?

- У меня нормальные женские груди, - почти шептала сестра.

Это было преувеличением. Девичьи - да, но не женские же. Ни жирка лишнего, ни округлости зрелой. Соски - и те розовые, не коричневые. Выскочки, лучше так сказать.

- ... которыми нужно гордиться, а ты хочешь, чтоб я их прятала в глухие колпаки. Не надо! Пусть они сперва с тела начнут подниматься, видно чтоб было, а потом верхушки только и прикрывай. Так тело и загорит лучше, кстати. Вот ты пеняешь мне, "треугольнички", а разве лучше были бы круглые колпачки? Это смешно было бы, как шляпка на жёлуде. Нет, надо именно поплоще, пусть сами груди делают для себя из треугольников кулёчки, это должно быть заметно. Вот давай я надену, и ты увидишь.

Последовали препирательства.

- Ты пойми, мама, никто из девчонок груди свои не укутывает до самого тела. Это как раньше - до горлышка затягивались, а потом пришло декольте. И здесь декольте, только со всех сторон. У меня же не воздушные там шарики, и это должно быть отчётливо видно, а когда чашки большие...

Стоп! Вот оно! Валерка аж подпрыгнул на кровати, та заскрипела. Женщины перестали спорить и пришли проведать, пришлось мобилизовать все свои способности к притворству. Только вот дыхание успокоить не мог.

На другой день брат такой замечательной сестры изложил свою (её?) идею другу.

- Если надеть женский лифчик, то можно шарик спрятать в чашке, и не один, а все два. Только трубочка нужна, а так это ко рту самое близкое место. И руки свободны останутся. Так сказать, мини-акваланг на груди.

- А где взять лифчик? - недоверчиво прищурился тот.

- Валька переспорила маму, загорать будет в лоскутках. Значит, бикини будет валяться где-нибудь на задворках платяного шкафа. Если вместо лифчика всунуть в трусики что-нибудь жёлтое, шарфик какой-нибудь, и всё так оставить, то и не заметят. Давай попробуем, а?

- Что ж, давай. Только теперь двойная скрытность нужна, раз мы в таком виде будем. На всякий случай наденем плавки тоже жёлтые, чтоб нас издали за девчонок принять можно было, а на головы - шапочки.

- Не нас, а одного из нас.

И начались опыты с лифчиком, с трубками, загубниками, перемычками. "Настоящие женские груди" на полноценный мужской вдох тянули лишь вдвоём, так что мальчики безбожно перекачивали шарики, те активно оттягивали от груди лифчик. Выходило почти по-Валькиному: подножия выпуклостей наружу, чашки только верхушки покрывают. Заднюю застёжку расслобонили, сколь могли, поосвободили все пряжки на бретелях. И начали получаться длинные нырки!

В один из таких дней между нашими героями и состоялся разговор, вынесенный в начало рассказа.

После него Вовка стал нырять в глубину, а Валерка надувал ему шарики и подстраховывал. Затем лифчик перекочёвывал на его грудь, и роли менялись.

Глубину друзья увеличивали постепенно. Сначала с новой оснасткой повторили свои одновдоховые рекорды с маской и трубкой. Тут-то точно знаешь, что в случае чего всплывёшь обязательно. Потом пошли чуть глубже, опустошая шарики на всплыве. Наконец, настала пора преодоления важного психологического барьера - подавить желание повернуть вверх, когда чувствуешь, что воздуха в лёгких осталось как раз на всплытие. Сжав волю в кулак, погружаться, пока не захочется вдохнуть. Выдохнуть в воду не спеша, опустошить шарики и только после этого начать всплывать.

Преодолели. Всё шло просто замечательно, и друзья начинали уже подумывать об утёсе. Тут Венькин опыт был бы незаменим. К нему уже решили обратиться, вовлечь в свой секрет, но случилось непредвиденное.

Валеркино-Валькина мама, взволнованная слишком ровным загаром дочери, тайком от неё забрала "срамное" бикини и сама возвратила Нюрке, сказав пару ласковых слов. Валентина погоревала и волей-неволей возвратилась к обычному бикини. Но вместо лифчика там оказался жёлтый платок...

Чьих это рук дело, стало сразу же ясно. Удалось проследить, где брат прячет свой трофей, ну, а потом прогремело разоблачение. Вещь страшная, поскольку в деревнях ношение одежды другого пола считается жутким бесстыдством. Особенно лифчика мужчиной. А тут ещё и возраст жгучего интереса к противоположному полу, его анатомии...

Чтобы оправдаться, Валерка был вынужден раскрыть тайну. Мало того, сестра пожелала увидеть всё в натуре. Может, заливает братец. Ей показали, как погружаются с тугим лифчиком, а всплывают со съёжившимся. Признала, что так долго под водой на одном вдохе не просидишь.

- Что, и в пещере были? - спросила она.

И тут мальчики не устояли перед соблазном похвастаться.

- Были, а то как же! Несколько раз уже. Теперь нам интереснее в глубину нырять, наращивать метры.

Валентина о чём-то поразмышляла.

- Слушайте, возьмите меня в свою компанию, - попросила она. - Хоть поплавать под водой, а лучше - и в глубину. Это же я подсказала вам идею с лифчиком, разве не так?

Ребята не возражали. Старшая по возрасту на суше и потому выпендривающаяся, под водой Валька должна была стать ведомой и довольно беспомощной, представлялся шанс ею покомандовать, поруководить. Она ведь в основном плавала брассом, и ныряла не очень. Так, чтоб просто под водой поскользить, а не спортивно, как мальчишки.

Встало только одно затруднение.

- Куда же ты засунешь шарики? - спросил брат. - Где мы, там у тебя своего полно.

- И правда... Может, ниже.

- Как та свинья из "Ну погоди", в мультилифчике, ха-ха! Лучше давай назад, за спину, как акваланг будет. Мы тебе сделаем трубки подлиннее.

- Так, хорошо, но второй же нужен. Или уж в сплошняке, а этот за спину? Нет, вот что: всё равно он маленький, так что я достану большой, безразмерный бюстгальтер, есть такие. И вам, кстати, пригодится, не век же моё бикини трепать. Договорились?

И действительно, огромный нагрудник оказался удобным. Девушка поплавала с "четырьмя грудями", поныряла, а когда освоилась, выказала интерес к заветной цели.

- Теперь и я могу проплыть в пещеру, - заявила она, - дыху хватит. Вы только скажите как.

Мальчики не могли признаться, что не знают, как же, они ведь "там были". "Несколько раз"! Потянули время, мол, уложись вперёд в норматив (который срочно придумали сами), и только после этого мы тебе покажем.

Валентина подчинилась. В принципе, вход в тоннель мог ей показать любой мальчишка-ныряльщик, но, поскольку она примкнула к заговорщикам, то считала обязательным соблюдать конспирацию. Тем более что норматив нужен, под водой этим не шутят. Тут такой перефраз: тяжело в ученье - выживешь в бою.

Тем временем друзья обратились-таки к Веньке и посвятили его в свою тайну. Он заинтересовался:

- Только мы ей сказали, что несколько раз там были, ты уж нас не выдавай.

- Тогда и у меня условие, - серьёзно сказал лоцман. - Девчонку туда пускать нельзя ни в коем случае. Да и вам, правду сказать, рановато. Что снарядились - великолепно. Но я сам должен опробовать тот путь в таком варианте, а потом уж и вы. Поверьте, так лучше будет.

- Но мы ей уже обещали! Понимаешь, норматив... - и всё такое.

Вениамин пораскинул мозгами.

- Обещания нарушать несолидно. Но можно схитрить. Понимаете, мне удалось найти точку, с которой так входишь в течение, что оно тебя доносит до входа и даёт возможность в него заплыть. Если бы этот козёл не столкнулся со мной "в дверях", я бы дотянул до пещеры, ей-ей. Теперь вот, когда вспомню, как там едва не задохнулся, не смогу. Ваша поддышка кстати будет.

Но если войти в течение иначе, оно может тебя так поволочь, что закувыркаешься. И я постараюсь найти такую точку входа, что ваша Валька и не заметит входа в тоннель, пронесётся мимо за милую душу. Вы будете чисты - до входа дорогу показали, она сама не смогла войти. Придётся всплывать, на это ей воздуха должно хватить. Лады?

Они радостно ударили по рукам. Через пару дней Венька пришёл и сообщил, что своего добился.

- Понесло прямо недуром, - делился он впечатлениями. - Я только и мог, что поддерживать ориентацию тела, под водой если без акваланга верх-низ перепутаешь, это гибель.

- Подожди, а Валька как же? - забеспокоился верный брат. - Подводный стаж у неё никакой, что, если не всплывёт? Запаникует и не справится с ситуацией.

- А вы вот что сделайте. Шары у неё на спине, да? Вы их накачайте потуже и скобочки там посадите, чтоб запереть. Не увидит, раз на спине. С лодки вы её столкнёте с силой, чтоб на глубину ушла, а потом шарики её и подымут, ориентации и не понадобится. Или трубочки для дыхания забейте чем-нибудь, чтоб сначала выдыхалось, а потом - стоп, приехали.

- Сначала на себе проверю, - пообещал Валерка. - А не унесёт её течением невесть куда? Мы и добежать не успеем.

- Максимум - до Бычьего бочага, я тем путём часто плавал. А там заякорена лодка с одним-двумя рыбаками. Не наши, видать, с Ленивой косы. Всю дорогу там ошиваются. Я до их лодки тормозил, но, похоже, они там сети ставят, ловят всё, что течением несёт. Так что в худшем случае угодит ваша Валька им в сети, выудят уж её из реки. Но она, лишь вынырнет на поверхность, остановиться должна, течение же донное. Её увидят и, в случае чего, помогут. Это не подводный ход в пещеру, где фиг поможешь задыхающемуся.

Звучало солидно. Они проверили. И вправду, крутило и несло сильно, но и всплывалось недурно. Ребята просто не дышали, незачем забивать самим себе трубки.

Правда, они знали, что с ними произойдёт. Если закружит внезапно, то не мудрено и растеряться. Но всё равно ничего плохого случиться не должно было. Раз у Вальки хватило воли настоять на погружении, то хватит её и на подводные сложности. Хотя немножечко предупредить не мешает.

- Валь, мы там с шарами на груди только плавали. У тебя другая конфигурация. Может, чего и отличаться будет. Ты только не паникуй ни в коем случае, и если что, сразу всплывай.

Она только усмехалась. На меньшее, чем всплыть в пещере, она попросту не согласна!

Кому из них пришла в голову идея подтолкнуть в ноги ныряющую девушку веслом, уже не выяснишь. Валили всё друг на друга, а поначалу ведь радовались - какая хорошая мысль! Прямо всадить тело в самую гущу донного течения, чтоб и силы ей поберечь, и наверняка чтоб её утащило.

Дело в том, что весло вырвалось из рук и поплыло. Дотянуться не удалось, только лодку чуть не перевернули, на один борт навалясь. Стали подгребать одним веслом, лодка закрутилась на месте, толку никакого. Надо плыть телом. Но тело оказалось чересчур одетым, они же дезинформировали собравшихся на берегу, мол, прыгать с лодки не будут, пряча Вальку с её "четырьмя шарами" на дне. Даже шорты надели. Пока раздевались, подплыла нахальная малышня и весло увела. Пришлось сажёнками вдогонку, бороться в воде. Отнимать, потом толкать его к лодке, которая и сама не была дурой отплыть подальше. Отбивались от малышни, вытряхивали её, набившуюся, из лодки. В общем, много событий произошло, прежде чем порядком уставшие друзья выбрались, причалив, из лодки, и тут вспомнили, что надо бежать к Бычьему бочагу встречать всплывшую Вальку.

Даже подумали хором - а может, не стоит? Взрослый человек, сама на берег вылезет и сюда вернётся. Может, отсрочить девчонкины претензии и укоры?

Но не поддались они. Пошли только на компромисс, то есть направились к бочагу шагом, а не бегом, как раньше хотели. Авось, за это время ничего не случится.

Когда потом осматривали дыхательные трубки, выяснилось, что забивка из них почти вылезла - с такой силой обезумевшая от страха пловчиха, крутясь и потеряв всякую ориентировку, пыталась вдохнуть. Не получалось. На тренировках всё выхолило, а нештатные ситуации не предусмотрели. Завела руки за спину, чтоб нажать на непокорные шары, но, похоже, не получилось у неё.

И к лучшему. Если б нажала, лопнули бы - на совесть забили заговорщики внешние дыхательные пути. Вдохнуть точно так же фиг вдохнула бы, а подъёмная сила исчезла бы, руками же Валентина не факт, что выгребла бы - и сил нет, и неясно, куда грести. А так обошлось потерей сознания, но со всплытием на поверхность.

Когда Валя очнулась, первых ощущений было два: солнце сквозь веки и возможность дышать. Но после нескольких сладостных вдохов наплыло третье ощущение - скорченности тела и неудобства. Она лежала спиной на носу небольшой рыбачьей лодки, ноги были согнуты в коленях и голени засунуты под коротенькую скамейку-банку в носу лодки. Верхние края носа проходили аккурат вплотную к лопаткам, а оконечность носа еле-еле давала возможность держаться голове. Руки девушки были отведены назад, под дно лодки, ладони погружены в воду и там, под водой, связаны. Как будто она поддерживала себя под попу через лодку, но что-то не давало запястьям расходиться.

Из-за рук назад и общей выгнутости тела девичья грудь поднялась высоко-высоко и заслонила от хозяйки остальную часть лодки. Что это именно лодка, она больше чуяла руками и ногами, чем видела. Что это с ней?

Первым побуждением было подёргаться. Валька и подёргалась, пытаясь освободиться, но только заработала лишнюю боль. Ноги из-под банки не выпрастывались, если не сдвинешься к центру, а туда не сдвинешься, не освободив руки, которые крепко попали в узду. Всё напрасно.

Но дёрганья привлекли внимания рыбака, который лицо пленницы не видел из-за того же вздыбившегося бюста. Его голова, увидела Валька, из-за этой "рампы" и возникла.

- Очнулась? - спросила голова довольно добродушно.

- Пустите меня, - сиплым голосом проговорила Валька. - Кто ты такой?

- Эге! - удивилась голова. - А сама-то ты кто такая? В гости приплыла, так представься вперёд.

- Я - Валя Водолагина из Нижней Мочиловки, - сказала девушка. - В этой речке от рождения плаваю. Зачем вы меня скрутили?

Это она не к нему одному на "вы" обратилась, это она думала, что в лодке несколько людей могло быть.

- Мера предосторожности, - пояснил рыбак. - Всплывает невесть кто невесть с чем на спине, может, минами. Нас тут уже пробовали достать, то сети порвут, то якорь скусят. Были такие неприятные прецеденты, теперь вот страхуемся.

- Но почему так?

- Этот способ мой дед придумал, - по словоохотливости рыбака и не подумаешь, что враг. - Он тут рыбнадзорил и ловил иногда браконьеров. Он, хоть и сильный, и один скрутить двоих может, а всё ж один в лодке, как буксировать негодяя? Когда гребёшь, спиной ведь к носу сидишь, а только там и можно расквартировать пленника. Вот и придумал речное распятие, чтоб обезопаситься. Я вот тоже сейчас хотел к берегу подгребать, пока второй кто с минами не вынырнул и не подорвал лодку. А тут ты и задёргалась. Ну?

- Я ничего плохого вам не хотела, - жалобно заговорила Валька, поняв, сколь подозрительным было её всплытие. - Я хотела только нырнуть поглубже, - приврала она, - с особым снаряжением, да там меня течением поволокло. Не верите?

Рыбак вдруг встал раздвинутыми коленками на носовую банку, руками ухватился за борта аккурат у подмышек распятой, перегнулся через её опасный бюст и завис глаза в глаза:

- А ну-ка, рассказывай, как всё было! Я сразу увижу, если соврёшь, и не надейся. Сперва скажи - есть у тебя сообщники и что это за шары? - Он поднял со дна лодки Валькино снаряжение и осторожно потряс им.

Девушка начала "колоться". Она же не вступала ни в какие заговоры, в пещеру полезла исключительно из-за своего тщеславия и самонадеянности, и раз не получилось, рассказать об этом греха нет. Кроме того, её задний лифчик с воздушными шарами, трубки и маска стали трофеем рыбака, и догадаться, для чего всё это, не составляло труда, так что скрывать смысла нет. А поскорее освободиться хочется, её нежное тело уже порядком намялось о малоструганое дерево, и очень нехорошо чувствовать руки скованными - ни лицо почесать, ни купальник оправить...

Рыбак выслушал со вниманием.

- Та-ак... - он осмотрел снаряжение, осторожно отсоединил один шарик, выпустил из него газ, принюхался. - Ничем не пахнет, может, и воздух. - Из второго рискнул вдохнуть, - Да, он самый.

Валька чуть не прыснула. Она-то помнила, как в школе ей рассказывали на химии: химик Розье получил водород и вдохнул его. Ничего не почувствовал, усомнился и решил выдохнуть прямо на пламя горелки... Так что на нюх пробовать без толку.

- Гм-м, - помешкал парень, разглядывая систему трубок. - Вроде и в самом деле для дыхания. И течение тут донное есть, мы поперёк него сети ставим. Правдоподобно, пожалуй... Осталось только проверить, нет ли на тебе самой чего такого, и тревогу можно отменить.

- Да нет на мне ничего, - выдохнула Валька.

- Купальник-то есть, - возразил рыбак. - И цельный. Где покупала?

- В сельмаге. Но не я, а мама.

- Ага, значит, в деревне. Что ж, проверим.

Он вдруг пальцем зашарил у неё за кромками купальника.

- Ай! - вскрикнула девушка, когда нарушена оказалась паховая кромка, а чужой палец чуть не задел за самое сокровенное. Ещё больше выгнулась аж.

Но оказалось, что он просто искал ярлычок. Сказал бы, она бы сама указала на задний вырез, сбоку там. Но нет, нашёл без неё и стал читать. Хмыкнул.

- Верно, местной продажи. Да и покрой... не того. Как говорится у городских - сойдёт для сельской местности.

Он помедлил.

- Стриглась где?

- Да у нас же, в нашей парикмахерской, у тёти Любы.

- Проверим. - Он снова встал растопыренными коленками на носовую банку и снял с пловчихи купальную шапочку. Волосы так и заобретали свободу. Приятно, конечно, но хорошо бы и всё тело...

- Пострижена ты по-местному, да. Ну, а ноги? Ступни, в смысле. Босиком летом ходишь?

- В основном, - прохрипела Валька. Её так и подмывало крикнуть: по какому праву вы тут меня допрашиваете? Но, может, не стоит пока... Вопросы все невинные и логичные, рыбак, видно, проверяет, как может, та ли она, за кого себя выдаёт. Может, ему городские аквалангисты и аквалангистки сильно досадили, вот и перестраховывается.

- М-м-м, - это она почуяла, как по подошвам провели пальцем. Щекотно. Но городским, кто ходит в тапочках да туфельках, было бы вообще невыносимо, расхохоталась бы горожанка. Нет, по ступням явно сельчанка.

- А если сюда... - Он отвернул ей краешек купальника как раз там, где...

- Ой! - взвизгнула девушка, чей сосок чуть не выстрелил в лицо любопытствующему. Так напрягла руки, что кожа заскрипела о мокрое дерево лодки. Но тут же и опала, обессилела.

- Тише, не стыдись, - мужские пальцы осторожно вернули материю на место. - Я же не из озорства. Я просто проверил. Знаешь, как поют: "Поналожит себе толу под корсет". А у тебя всё своё. Поролона нет - значит, своя.

Как он только посмел о поролоне! Она кое-кого из ровесниц подозревала на этот счёт, да, но у неё-то, у неё... А что торчат, так это из-за выгнутости тела, которое уже и затекать начало. Вот освободят её, и видно станет, что бюст самый что ни на есть девичий.

Но с освобождением дело не торопилось. Ещё о чём-то подумав, рыбак начал ощупывать Валькин купальник. Ну, и тело под ним, разумеется.

В этом ситцевом купальнике была и заботливая мамина штопка, и кое-куда вшитые кружавчики, и малюсенькая вышивочка на ластовице, что контачила с самым интересным местом... Ой, настолько всё это личное, интимное, что нельзя никому видеть, ощупывать. Ой-ой, да он же всё прощупал, во всё вник.

Хорошо хоть бюст пощадил, там смотрел уже. Но по всему остальному - словно рыбу жирную ощупывал. Девушка поёживалась, отчаянно моргала глазами в небо, в особо чувствительных местах набирала в лёгкие воздух и запирала его, облегчённо выпуская, когда миновало.

Ощупь и вправду была деловой, не похабной какой-нибудь, но ведь порой не угадаешь и щупнёшь там, где девушка не ждёт или где у неё током стреляет. Но если Валька и представляла порой, что её трогают по-мужски, то это целиком её фантазии.

Тем временем парень окончил свои осязательные действия, напоследок проведя пальцем по лобку и нырнув в промежность. Валентина аж застонала, но ничего страшного не случилось. Просто перестала быть секретом ластовица купальника.

Последним выдуманным испытанием было такое:

- Погляди мне в глаза минуту, если ты не планировала ничего враждебного, а просто случайно оказалась рядом. И что не будешь трепаться о нас. Ну!

Перед девичьими глазами зависло суровое мужское лицо. Потянулась долгая "минута молчания", вернее, "минута неморгания". А чего ей кривиться, всё же так было на самом деле! Жаль только, что с этого типа нельзя вот так же взять слово, что не разболтает - и о снаряжении, и о планах. Не он у неё пленник, а как раз наоборот.

Наконец парень довольно кивнул и встал с коленок.

- Похоже, не врёшь.

И тут вдруг Валька почувствовала себя совсем нагой, ну просто совсем. Нет, купальник ещё не совсем высох и холодил кожу, давал о себе знать, но вот секретов у девушки уже совеем не оставалось. Её и озырили, и ощупали, теперь он знает, как она выглядела бы обнажённой. А после этого долгого тет-а-тет как будто и всю душу он ей просканировал, все потаённые уголки вытащил на свет божий, пустой оставил, хоть речь шла всего лишь о частном деле, невраждебности.

Поёжилась, но почему-то ей уже не так остро хотелось освободиться. Без тайн, "просвеченной", лучше уж лежать мешком до полного освобождения, отпускания на волю. Казалось, любое её движение, любое слово после отвязывания будут предсказуемыми, а что же это за девушка без "изюминки", без свободы воли? Лучше уж "отдохнуть" в таком виде. Хотя телу, конечно, неуютно, затекло оно.

- Ну что ж, рыба подождёт. Отвезу, как обещал, на берег. До него метров пятьдесят, - добавил он, сообразив, что жертва не видит, - Только ты уж потерпи, руки я тебе освобожу, когда лодка носом в берег ткнётся. Лады?

А ей чего? Всё равно непонятно, что делать, даже если освободят: то ли по-женски прикрываться, то ли в комочек скукожиться, то ли пощёчин надавать и из лодки выбросить. Пятьдесят метров не суть, пораспинается уж как-нибудь пару минут.

Потом, если она причалит в лодке с этим парнем и кто-нибудь увидит, слухов потом не оберёшься. Заподозрят, что сама парня высмотрела и в лодку к нему влезла, а то и любовью занималась. Согнутая распятость - это алиби.

- Только ты уж помоги мне, - продолжал рыбак, - я ужас как люблю на губной гармошке играть, но когда гребёшь, вся сила в руки уходит. Ты же подводница, дыхание у тебя, значит, крепкое. Помогла бы, а?

- Хорошо, а как? Дует ведь тот, кто играет.

- Я тут сварганил одну штуковину, разделил вдув воздуха и взятие нот. Трубка гофрированная есть. Так ты согласна? Держи тогда голову.

Валька не сразу поняла, что то, что вознеслось над её головой, было развёрстым жерлом противогаза. С этой штукой она уже сталкивалась - в школе, на уроках. И ходило много историй о том, как перекрывают кислород.

- Что ты, не наде... - успела она привскрикнуть перед тем, как резина обволокла ей голову. Дёрнулась, но только ощутила, как окаменело её тело, как вжалось оно в твёрдую и шершавую лодку и жаждет освободиться.

Дурочка, выдохнула на этом крике, а надо воздух-то экономить. Но, на удивление, вдохнулось легко. Рыбак усаживался на вёсла, прилаживал трубку (две или даже три "гофры" от противогазов, свинченные вместе) на плечо, а гармошку - в рот. Каким-то ремешком захлестнул трубку, прижал к шее, чтоб гармошка на её конце торчала передо ртом. Поплевал на руки, взялся за вёсла...

Сжал губами и зубами загубник, сомкнулись две пластиночки, прижали трубочку. И пленница тотчас же почуяла закупорку. Только что дышалось почти свободно, по-трубочному лишь как-то, ощущалось, что воздух идёт по длинной и кое-где узкой трубке. А тут вообще - стоп!

Немножко запаниковала, стала собираться с силами, тянуть воздух изо всей мочи, недуром. Сдавалась, чуть передыхивала - и снова. Это дело не отложишь до берега. Ой, уже в глазах темнеет! Да что ж он...

Рыбак не спеша работал вёслами и ждал. Губами он ощущал все потуги чужих лёгких, ждал, когда скопится нужда и даст сильную "тягу". Вот, наконец, будто бы... Зубы разжались, в трубке засвистел воздух, губы пошли брать ноты и аккорды.

Сперва Валька не поняла связи между возможностью дышать и начавшими до неё доноситься трелями. Удивляло лишь, что воздух идёт то туго, то очень туго, то полегче. На второй или третьей трели допетрила. Но тут же началась форменная пытка. То тянет воздух легко, чуть расслабляется, и вдруг - стоп. Нота высокая, маловоздухоёмкая, и девичьи лёгкие срываются. Не лучше и наоборот - тянешь-тянешь, тужишься-тужишься, вдруг клапан - р-раз! - настежь, и тебе воздухом просто-таки затопляет лёгкие. И заклинивает. Словно водой захлебнулась, не сразу и начнёшь выдыхать. А бюст-то и так в небо, а уж при таком супервдохе и вообще горками.

Хорошо, что этот тип вроде спиной ко мне должен сидеть.

Так лёгкие долго не выдержат. Девушка тогда начала слушать музыку и загодя готовиться и к вытягиванию высоких нот, и к послаблению на низких, и к паузам. Вроде как подыгрывает музыканту. Тот, впрочем, не особенно это привечал, порой даже был недоволен, работал зубами, заставляя пленницу "копить тягу" и только уже на пределе отчаяния возобновлял игру.

Когда до берега осталось метров пять, гребец бросил вытягивать ноты и изо всех сил сжал зубами пластинки, остановив ход воздуха. Он по-прежнему сидел спиной и не видел, как жертва отчаянно борется за жизнь: изо всех сил пытается втянуть воздух, пластинки вибрируют, напрягает руки, выгибается всем телом, даже пробует промычать что-то из последних остатков воздуха, последних уголков лёгких. Сидел, беспощадно сжимал зубы и грёб.

Не стоит винить его в бездушии. Он знал, что когда человеку что-то мешает дышать, он склонен впадать в панику и считать, что вот-вот задохнётся. Паника - плохой советчик, тратишь зря силы и обессилеваешь. Но главное - страшишь самоё себя и в обморок уходишь, когда кажется, что всё уже, конец, а не когда реально наступает кислородное голодание. Обморок экономит силы, кислород в том числе, а иметь дело с бессознательным телом много проще, чем с бодрствующей девчонкой, тем более, что её надо освобождать.

Крики, пощёчины, удары ногой в пах он не уважал.

Пластинки аж завибрировали, нёбу аж щекотно стало, когда пленница испускала... то есть думала, что испускает последний дух. И наступила тишина - всесторонняя. К счастью, лодка уже ткнулась носом в берег, жертву аж встряхнуло.

Ну, трубку с шеи - долой, шлем-маску с пленницы - тоже, соскочил на берег, присел, разомкнул запястья. Подал одеревеневшее тело в лодку, выпростал голени из-под скамейки, поднял тело и перенёс на берег, положил. Собрал в лодке весь инвентарь и сложил рядом.

К ним уже бежали Володька с Валеркой, размахивая руками. Сестричка, родная, что с тобой? Рыбак счёл за благо поскорее отчалить. Она не сказала, что не одна, что её ищут на берегу. Он, впрочем, и не спрашивал. Так что сам виноват, а она правдива. Будь неправдива, его бы давно уж под белы рученьки взяли, заманили в засаду. А так он уже метрах в пятнадцати.

Валерка наклонился над телом:

- Что с тобой, дорогая?

Наверное, девушка перепутала голоса, а глаз не открывала. Чем ещё можно объяснить то, что случилось? Сестрицыны руки поднялись, на удивление крепко прижали к телу тело брата, губы сошлись с губами и натренированные лёгкие дали такой вакуум-поцелуй, что у Валерки глаза вылезли из орбит. Долго после этого он не получит такого от знакомых девчонок, никто его сестру не превзойдёт.

Потом она села, смеясь и плача, и начала рассказывать. Но не всё. Всё им рано знать - или вообще невозможно. В женском теле ощущения вообще особые.

А утёс так и остался неприступным.