'Добрый день. Какой же он добрый, если вместо семинара со студентами меня ожидает беседа со следователем. И еще не известно, чем эта беседа закончится.'
'Симпатичная... Совсем молоденькая... Но, судя по звездочке на погонах, уже субалтерн.'
- Славься Империя. Я вас слушаю.
- Вместо ответа я протянул повестку.
Охранница засунул повестку в некое устройство, внешне напоминающее счетную машинку для денег. Через минуту устройство издало ровный долгий писк.
- Вашу идентификационную карту, пожалуйста.
Я протянул кусок пластика, который тут же был вставлен в 'счетную машину'. Снова ровный длинный писк.
'Уже легче - значит, моя карта еще действует. Ой, да не выдумывай и не мандражируй - вряд ли тебя собираются арестовывать или лишать гражданских прав.'
- Вам на третий этаж. Комната 306. В самом конце левого от лестницы коридора.
- Спасибо де... субалтерн.
В ответ милая улыбка на простоватом лице. 'И это будущий вершитель человеческих судеб и защитник Империи. Да, раньше в этом здании работали совсем иные люди.'
Я поднялся по крутой лестнице из белого мрамора. 'В Империи финансовый кризис? Судя по выцветшей ковровой дорожке и щербинам на мягком камне, ремонт в здании Главного Политического Управления Империи давно не делался, а ведь это - один из символов государства.'
Возникли и другие вопросы. Почему меня никто не сопровождал - в прежние времена это было немыслимо. И другой, более важный, а мужчины в этом здании есть? По дороге в 306 комнату мне не встретился ни один...
А вот и цель моих поисков - массивная дверь с надписью 'Учебно-воспитательный отдел. Комнаты 305-308'. Я осторожно постучал, затем еще раз и еще. Увы, ответом мне было лишь полная тишина. Заглянув вовнутрь, я увидел просторную приемную и три абсолютно одинаковые двери без каких-либо табличек. 'Какая же из них 306, конспираторы чертовы. Логика говорит, что вторая слева, но в этом здании все возможно.' Увы, спросить было некого. 'Они там что, всем управлением ушли выполнять оперативное задание? Или просто очередное общее собрание...'.
- Разрешите, пожалуйста, - неожиданно раздался за моей спиной приятный женский голос. Я резко обернулся и увидел чуть выше среднего роста женщину лет 35-40. Ее густые темно-каштановые волосы свободно ниспадали на плечи, а изумрудного цвета глаза то ли улыбались мне, то ли изучали меня. Сладко-приторный запах незнакомых духов кружил голову, и окончательно запутал и без того нестройные мысли, возникшие в моей голове после неожиданного вызова в ГПУИ.
- Так вы разрешите мне пройти, - в голосе женщины я не почувствовал ни малейшего неудовольствия моей нерасторопностью. Наоборот, мне показалось, что на ее губах промелькнула легкая улыбка.
- Да-да, конечно, прошу прощения, - я посторонился, пропуская незнакомку в приемную. Проходя, она слегка задела меня: - Ах, простите.
- Простить?! За что?! Ни один мужчина не стал бы возражать, если бы его коснулось тело такой женщины как вы. Я понимаю, что сейчас не то время, а главное не то место для знакомства, но чего только в жизни не бывает. Я - Майкл...
- А чем вам не нравится место? Я - Джоанна.
'Какое энергичное рукопожатие! Чем не нравится? Могу несколько книг написать на эту тему.'
- Джоанна, вы случайно не знаете, какой из этих кабинетов 306-й? - я предпочел не отвечать на заданный вопрос. - Впрочем, судя по всему, вы тут такой же посетитель, как и ваш покорный слуга.
- И почему вы так решили, мой покорный слуга?
- О, тут нет ничего сложного, как сказал бы сыщик из старого, но по-прежнему очень популярного детектива. Во-первых, вы не в форме. О, извините, звучит двусмысленно - я говорю о форме Управления. Во-вторых, ваше платье...
'Заткнись, дурак, забыл, где находишься?' Я замолчал, подбирая слова, которые свидетельствовали бы о моей полной лояльности.
- Мое платье? С ним что-то не так?
- Не волнуйтесь с ним все так и очень даже так. Но оно явно не соответствует дресс-коду здешнего учреждения. В нем бы кружить голову мужчинам, а не проводить беседы или допросы.
'Ты заткнешься или нет. А платье и в самом деле сногсшибательное. Чуть приталенное темно-синее миди с короткими рукавами и высокими разрезами у бедер выгодно подчеркивали достоинства Джоанны - аппетитную только-только начинающую полнеть фигуру и длинные ноги. Обутые в черные замшевые туфли на высоком каблуке с вырезом для пальцев, они вряд ли соответствовали неким 'высоким стандартам' (чуть полноватые с мускулистыми икрами), но смотрелись очень и даже очень-очень секси.'
- Спасибо за комплимент и совет. Обязательно буду надевать это платье, когда мне надо будет кого-нибудь охмурить. А комната 306 вот она, - и Джоанна уверенно открыла вторую слева дверь: - Заходите.
- Неужели я ошибся, и вы работаете здесь? - я не решился принять приглашение.
- Да. Не стойте в дверях, заходите смелее. И не забудьте передать привет вашей логике.
- Но вдруг хозяин кабинета...
- Что 'вдруг'? Договаривайте.
- Но вдруг он будет недоволен, что вы пустили меня в его отсутствие.
- Не будет. И не хозяин, а хозяйка - это я вас вызывала. Если, конечно, вы Майкл Косиган.
- Майкл, Косиган, - в полном замешательстве подтвердил я. 'Женское царство какое-то...'
- Отлично! Проходите и располагайтесь поудобнее, - Джоанна указала на низкий диван. - Разговор нам предстоит длинный. Кофе, чай?
- Да мне как-то неудобно, госпожа следователь. Я никогда не был в подобных заведениях, но то, что я о них знаю... Я растерян, и, возможно, не совсем четко излагаю свои мысли. Словом, вместо строгого следователя увидеть красивую женщину, которая будет предлагать мне кофе...
- Ну, не обольщайтесь. За строгостью ни в нашем учреждении, ни лично у меня дело не станет. Особенно, если мы с вами не найдем общий язык. А пока расслабьтесь, и чувствуйте себя как дома. Ведь в любом случае, вне зависимости от того чем закончится наша беседа, Управление станет для вас домом. Насколько этот дом будет комфортным - зависит только от вас. Так кофе или чай?
- Кофе, госпожа, следователь.
- Боже, где вы набрались этих архаизмов. Срочно избавляйтесь от них, поскольку они с головой выдают вашу нелояльность? Фи, следователь... Скажите же! Вы еще сравните нашу организацию с тайной палатой или с седьмым отделением. Да и какой я вам следователь?!
- Тогда в качестве кого вы вызвали меня на допрос?
- Беседу, мой милый Майкл, пока только беседу. Доверьтесь мне и воспринимайте меня не как следователя, а как своего личного психолога, который возьмет вас под опеку и поможет избавиться от комплексов и фобий.
- О, это что-то новенькое. Такого ни один следователь, ни в одном детективе не говорил своему 'подопечному'.
- Вот видите, наша беседа еще не началась, а вы уже обогатились новыми знаниями. Постараюсь не разочаровать вас и в дальнейшем. И, кстати, зря вы иронизируете - официальное название моей должности в Управлении именно 'психолог', ну, если быть предельно точно, 'главный психолог'. И, если вы уже так настаиваете на официозе, то обращаться ко мне надо не госпожа, а наставница.
- Но у меня нет комплексов и фобий.
- Ну, комплексы, положим, есть у всех людей. Что же касается фобий, то их у вас достаточно. Впрочем, пока меня интересует только одна - ваша нелюбовь к нашему новому миру. И именно это и послужило причиной нашего знакомства. Вам сколько сахара? Три, как обычно?
- О, вижу, что моя скромная персона вызвала у Управления неподдельный интерес, - я старался поддерживать заданный Джоанной тон беседы, но неприятный холодок закрался мне в душу.
- Не в большей степени чем того требует наша работа.
- И что же вы еще про меня знаете?
- Майкл, не задавайте некорректные вопросы. Скажу только, что наши знания о вас весьма ограничены. Например, я не знаю, что вам снилось сегодня ночью. Не знаю... Ладно, не будем отвлекаться, а вернемся к вашим фобиям, а точнее, к вашему нелояльному отношению к Империи.
- Но почему вы считаете, что я являюсь противником нового порядка. Ни в своих научных работах, ни в публицистике я ни разу не позволил себе покритиковать ваше государство.
- То есть, вы пытаетесь меня убедить в том, что никогда не выступали против Империи? Я вас правильно поняла? - Джоанна поставила поднос рядом со мной на диван, а сама села на край стола.
- Да, госпожа следователь, ох, простите, наставница. Публично не выступал. Что же касается приватных бесед 'за рюмкой чая', то сами понимаете...
- Спасибо за откровенность. Но и вы цените мою доброту и то, что я вопреки вашим фобиям все же не следователь или, того хуже, заплечных дел мастер, а психолог. В старое время за 'ваше государство' вы бы уже автоматом получили срок, а мы, хотя вы это и не цените, построили Империю с человеческим лицом. Но все же рекомендую заучить как 'отче наш' - Империя, да объединит она под своими знаменами все страны и народы, теперь ваша новая Родина. Что же касается отсутствия прямых нападок, то их, я с вами согласна, и в самом деле не было. Кстати, скажите, это случайность или сознательная осторожность прозорливого ученого-футуролога?
'Какой к черту 'психолог' и 'наставница'! Следователь, он и в XXII веке следователь, а Империя, пусть она даже с этим самым 'человеческим лицом', все равно остается империей. Не ошибиться бы с ответом...' и, замявшись, я стал тщательно подбирать нужные слова.
- Я вижу, вы думаете над ответом, вернее, над тем, как правильно сформулировать его. Ладно, можете не отвечать. По вашей паузе и легкому стыдливому румянцу на лице, я поняла, что дело не в случайности, а в предусмотрительности. Я угадала?
'Стыдливый румянец... А ведь в самую точку, стерва...'
- Да, госпожа наставница.
- Если так, то ваша фобия не носит хронический характер и достаточно легко излечима. Естественно, под моим чутким руководством. Надеюсь, вы не возражаете, если я лично займусь вашим лечением.
- Звучит двусмысленно, и, не будь вы сотрудником столь грозного учреждения, посчитал бы, что волнующе и многообещающе. Но, если вам нужно соблюсти некие формальности, то я согласен. Могу даже дать письменную расписку. Но уверен, что все уже 'взвешено и решено' и вы спросили меня о моем согласии скорее из вежливости. А в чем будет выражаться 'лечение'?
- Да, решено. Но не все, и многое в вашей дальнейшей судьбе зависит только от вас. Пейте кофе. Разговор нам предстоит долгий, но прежде скажите, что вы знаете о нас?
- Ну, в принципе то же, что и большинство граждан. Может быть, чуть больше, учитывая мою профессию историка. Тридцать лет назад ваша партия, хотя по отношению к движению 'Назад в Империю' это слово не совсем уместно, пришла к власти в Евразийском Союзе, а затем, к Союзу одно за другим стали присоединяться другие государства. При этом процесс проходил, словно под копирку. С соблюдением всех формальных демократических процедур. Выборы, референдумы о присоединении и все такое прочее...
- То есть в отличие от прежних имперских методов никаких аннексий.
- Зато оголтелой... Ох, прошу прощения, просто имперской пропаганды было хоть отбавляй. И эта пропаганда оказалась гораздо эффективнее государственных переворотов, бунтов и революций, военных вторжений. Она начиналась за год-полтора до очередных парламентских выборов - популистских обещания ликвидировать коррупцию, обеспечить население дешевым газом и электричеством... Впрочем, вы все знаете лучше меня.
- Стоп-стоп, можно я вас перебью. А в чем заключались 'оголтелость и популизм'? Что в нашей пропаганде не соответствовало истине? Высокие налоги, уходящие на содержание раздувшегося бюрократического аппарата и поддержку паразитирующих на теле среднего класса 'соцобеспеченцев', разгул преступности, падение уровня образования, половые отклонения, ставшие новой 'нормой' благодаря принятым законам о легализации однополых браках? Где здесь хоть слово неправды? А наркомания и алкоголизм, а разгул коррупции...
- Да, во многом вы правы. Но установить после прихода к власти диктатуру, отменить выборы и отправить в центры трудового перевоспитания сотни тысяч человек, не говоря уже об этих ужасных казнях...
-...Ага, вы еще начните эти интеллигентские рассуждения о 'слезе ребенка'. Вы же историк, и должны помнить, сколькими миллионами жизни обходилась подобная мягкотелость властей.
- Помню, но такое обращение к истории попахивает чистой демагогией. Сейчас совсем другое время, и нет никакой необходимости попирать демократию. Если, конечно, заботиться о благе общества, а не о сохранении своей власти.
- Опять красивые, но лишенные конкретного смысла слова.
- И почему вы не видите в них смысла?
- Сейчас объясню. Начнем с демократии. вы считаете ее лучшей формой управления государством?
- Не лучшей, а наименее худшей. Как сказал...
- Не утруждайтесь, если вы о высказывании Черчилля, то я его знаю. В ответ могу привести слова Бисмарка...
- И вы не утруждайтесь, - я принял предложенный Джоанной стиль общения, - я тоже их знаю.
- Я не буду вступать с вами в споры на тему 'лучше-хуже', а задам два вопроса. Чем, по-вашему, легче управлять: государством или, скажем, небольшим заводом?
- Я понимаю, к чему вы клоните.
- Вопрос второй, по каким критериям оценивает основная масса избирателей кандидатов на должность президента. По обоснованности экономических программ, по реальности программ социальных? Нет, и еще раз нет. Внешность, умение красиво говорить, щедрость в обещаниях, частота появления в эфире и соцсетях... К этой теме мы еще вернемся, а пока я вижу, что вы так и не притронулись к кофе, а он остынет и потеряет вкус. Пейте, не упускайте шанс - вдруг другая такая возможность представится вам не скоро.
- Спасибо, наставница, - одной фразой Джоанна напомнила мне who is who в этом кабинете. Я выпил кофе - он и вправду остыл.
- Настоящий кенийский 'Маруви'. Вам понравился?
- Спасибо, очень вкусно. А что, мои дела так плохи?
- Вы о чем? - сделала вид, что не поняла моего вопроса 'наставница'.
- Я о возможности попить хороший кофе. Я так понял, что могу оказаться в местах, где об этом удовольствии можно только мечтать?
- Можете. Более того, не стану скрывать, вы уже прошли большую часть пути.
- Даже так...
- Да, все материалы на вас собраны и мне осталось лишь утвердить заключение следователя...
- Чтобы я оказался в заключении.
- Вы побледнели, но держитесь молодцом - я ценю каламбуры. Но вернемся к антиимперской деятельности Майкла Косигана. Ознакомившись с вашим личным делом, я поняла, что, возможно, вы не являетесь сознательным врагом, а стали очередной жертвой либеральных заблуждений, столь популярных в мире творческой интеллигенции. Собственно, мое желание прояснить этот момент и послужило причиной вызова вас в Управление.
- Я уже говорил вам, что не являюсь врагом Империи. Но что я должен сделать, чтобы вы мне поверили?
- Во-первых, прямо и честно отвечать на мои вопросы.
- Я готов. А во-вторых?
- Об этом, как и о в-третьих, в-четвертых, в-пятых, и так далее, я сообщу вам дополнительно.
- Вы будете использовать специальные средства?
- Нет, я знаю, что у вас аллергия на один из компонентов того, что в народе называют сывороткой правды. К тому же это и ни к чему - ваши реакции выдают вас без всякого полиграфа.
'Ого, заявочка! Так и хочется сказать фразу из случайно попавшегося в мои руки старого детектива... Черт, нервы, забыл... Что-то вроде 'не бери на понт, мусор.'
- Но приступим. Для начала мне хотелось бы узнать, насколько сильно вы привержены демократии, а, главное, что вы понимаете под этим термином.
- Джоанна, вы не хуже меня знаете, что демократия - это власть народа.
- Власть народа... Какой красивый мем! А можно более подробно? И, желательно, менее академично, то есть своими словами.
- Применительно к нашей теме демократия (власть народа) - политическая система, которая предусматривает: признание народа единственным легитимным источником власти, коллективное и равное участие граждан в управлении государством, территориальными общинами и т. п. назначение лидеров путем честных и состязательных выборов. Без демократии невозможно (или очень затруднено) соблюдение следующих принципов:
а) равенства всех граждан (в том числе и высших должностных лиц) перед законом, а также их политическое, социальное и конфессиональное равенство
б) разделения властей
в) независимости судебной системы
г) соблюдение прав человека.
Демократия...
- Майкл, пожалуйста, остановитесь. Я понимаю, что вы сейчас читаете мне давно заученную лекцию, но я не ваша студентка и у меня сразу же возникло много вопросов к этому красивому тексту. Хочу верить, что после нашей беседы они возникнут и у вас. Но давайте поговорим о демократии по дороге.
- А мы разве куда-то едем?
- Да, я решила включить в программу нашего знакомства короткую экскурсию.
- А что вы понимаете под словом 'короткая'?
- Если все пойдет так, как я запланировала, то всего лишь однодневная. Если же нет... Вам, насколько мне известно, не надо предупреждать никого из домашних.
- Предупреждать не надо - я живу один. Но моя кошка...
- Мы сообщим консьержке, и она покормит вашу Мурлю.
- Ого, Большая Сестра знает даже это...
- Большая Сестра знает о вас гораздо больше, чем вы думаете, но гораздо меньше, чем ей хотелось бы о вас узнать. Надеюсь, во время путешествия этот пробел в ее знаниях будет хотя бы частично ликвидирован.
- Не будь вы наставницей, простите, главной наставницей, я бы тешил себя надеждой, что в ваших словах таится...
- В моих словах ничего не таится. И, если я решу, пообщаться с вами не как с пациентом, которого я должна вылечить от фобий, а как с мужчиной, то скажу об этом прямо.
- Спасибо за откровенность и... надежду. Но как консьержка попадет ко мне в квартиру?
- Вы недооцениваете свою Большую Сестру.
- Да? Даже так... Никаких ордеров на обыск, разрешений судьи на слежку...
- Никаких. Вы же сами понимаете, что даже в самой демократической стране в 99% случаев суды удовлетворяют запросы компетентных органов. Но, если вы настаиваете на соблюдении всех юридических процедур, то я пойду вам навстречу. Но только бедная Мурля останется голодной.
- А консьержку не шокирует... Или она не просто консьержка, а по совместительству и...
- Стоп, стоп, а то попадете под статью о госизмене. Выпытывать у сотрудника Управления служебную информацию...
- Каюсь, извините, больше не буду. Так за Мурлю я могу быть спокоен?
- И за свою 'англичанку' Мурлю, и за личные вещи, и за спрятанные в ящике для кошачьего песка деньги вместе с кредитными картами банков враждебных Империи государств. Ладно, ладно, не краснейте. Прекрасно вас понимаю - на дорогой и относительно надежный сейф тратиться не хочется, а государственным банкам вы не доверяете.
- Ну, частные же вы ликвидировали.
- Естественно, мы же не свободное демократическое государство, которое из своего, а точнее общественного кармана платит сотни миллионов кун обманутым вкладчикам, в то время, как банкиры-кидалы жируют на выведенные в оффшоры деньги. Мы - авторитарная империя, предпочитающая тратить деньги с большей пользой для своих граждан.
- Но можно открыть филиалы иностранных банков с безупречной репутацией?
- Можно, - согласилась Джоанна. - Но, во-первых, как показывают кризисы, безупречная репутация не гарантирует банки от краха, а, во-вторых, полученную прибыль эти филиалы будут выводить из Империи.
- Но...
- Все, Майкл, прекращайте дозволенные и недозволенные речи, а то мы уже опаздываем. Извините, но мне надо переодеться, и поэтому я оставлю вас на несколько минут, - Джоанна встала со стола, подошла к дальней стене.
'Они уже научились ходить сквозь стены?!!' Но все оказалось гораздо прозаичнее. Джоанна дотронулась ладонью до скрытого сенсора, открыла замаскированную под панно дверь, и прежде чем скрыться за ней, попросила: - Если вам не трудно, заварите пока чай и налейте его в термос.
- В какой из трех?
- В самый большой.
Страх и любопытство... Я с удовольствием никуда бы не поехал, но в то же время мне было интересно узнать, что же такого необычного собирается показать мне 'наставница'. Заварив чай, я начал наполнять термос, и чуть было не обварился кипятком. В это время из-за приоткрывшейся двери показалась голова Джоанны: - Майкл, Майкл, мне нужна ваша помощь, зайдите, пожалуйста.
- Я? К вам?
- Да-да, вы ко мне. Да не бойтесь не съем.
ЭКСКУРСИЯ
Шел второй час полета. Джоанна, выключив автопилот, с упоением управляла небольшим спортивным самолетом, не забывая при этом заниматься моим политвоспитанием.
- Но не будем о грустном, а вернемся к разговору о центрах перевоспитания, и о новом времени. Впрочем, он также будет грустным, поскольку времена, быть может, изменились, но вот люди, даже, несмотря на то, что мы, согласитесь, достаточно успешно решили квартирный вопрос, остались прежними.
- Согласен, успешно. Но почему-то весь новый жилищный фонд находится в собственности государства. Да и нормы для получения жилья предельно жесткие. Нехватка средств или строительных мощностей? Впрочем, чему удивляться...
- Ни то, и ни другое. Средств у нас после сокращения военных и управленческих расходов, а также массовой спецконфискации более чем достаточно. Нет недостатка и в подрядных организациях - заявки на участие в тендерах втрое превышают количество строящихся объектов. Дело в принципе.
- Ага, этот принцип давно и хорошо известен - всех поставить в одинаково жесткие рамки.
- Да, а что в этом принципе плохого? И что вы называете жесткостью? Двадцать пять квадратных метров на человека?! Плату за коммунальные услуги, равную реальной, а не раздутой управляющими и энергетическими компаниями себестоимости, которая, разумеется, включает в себя амортизацию. При этом, заметьте, кроме экстраординарных случаев, государство, чтобы не плодить иждивенцев, не предоставляет дотаций.
- Жесткие в том смысле, что их нельзя ни на йоту нарушить. Даже за официальную, подчеркиваю, официальную доплату. Что же касается уравниловки, то она обезличивает людей. Да и было все это уже. И отбирали, и перераспределяли 'по справедливости', но, в конечном итоге все возвращалось на круги своя - гонка за материальными благами, пусть с нуля, но все равно начиналась.
- Вы по дороге в аэропорт говорили о том, что мы используем приемы социальной демагогии. Но, по-моему, демагогией сейчас занимаетесь именно вы. Мы никому не мешаем быть личностью. Более того, новые школьные программы, предусматривающие с 8-го класса раздельное обучение 'физиков' и 'лириков', направлены в первую очередь на развитие у детей их лучших качеств. Кстати, если вам интересно, то со следующего учебного года в школьные программы в качестве обязательного предмета вводится логика. Но, если вы под словом 'выделяться' понимаете только имущественные показатели, то да - мы за уравниловку, и будем давить частнособственническую большую зеленую лягушку железной рукой.
- Вот-вот, давить и не пущать. В нынешнем государственном устройстве нет даже намека на демократию. Даже выборы отменили.
- Майкл, вы находитесь в плену устоявшихся идеологических схем. Ну, что вам далась эта ваша демократия? Подумайте сами, так ли уж хороша она. Да и для начала было бы неплохо разобраться, что это за зверь такой, и что таится под его шкурой.
- Я могу повторить вам то, что сказал в кабинете.
- И как вы себе представляете эту вашу власть народа в наш постиндустриальный век? Выведем за скобки теряющих связь с реальностью, но сохранивших избирательные права пенсионеров, определяющих будущее страны, в котором им, увы, не жить, бомжей, алкоголиков, другие асоциальные элементы. Возьмем идеального избирателя: какого-нибудь малопьющего обладателя диплома о высшем образовании, который вдобавок регулярно интересуется внутренней и внешней политикой, и не принадлежит ни к одному из экстремистских течений. Что он знает об управлении государством?
- Но ему ведь не надо управлять государством. Его задача лишь сделать правильный выбор и...
- И проголосовать за компетентных честных политиков, которые, придя к власти, назначат компетентных и честных министров, которые, в свою очередь, будут управлять огромной армией столь же компетентных бессребреников низшего уровня - закончила за меня Джоанна. - Вам самим не смешно?! Вспомните вашу Скупщину и бесконечные коррупционные скандалы.
- И возьму, - постепенно усиливала атаку Джоанна. Не знаю, как у них обстоит дело с выбором шерифа (думаю, жители все же избирают на этот пост волевого, прагматичного, умеющего обращаться с оружием, а не страдающего психическими расстройствами человека), но с выборами президента там в последние десятилетия просто беда. Майкл, Майкл, вы меня совсем не слушаете.
- Я слушаю, наставница, слушаю, - хотя на самом деле Джоанна была права, и мои мысли остались на земле, а, если точнее, в той таящейся за потайной дверью ее кабинета комнате отдыха, убранство которой свидетельствовало об аскетизме хозяйки. Пол, укрытый синтетическим ковром, узкая кушетка, небольшой журнальный столик, прибитая на правой стене вешалка и переносной кондиционер - вот, пожалуй, и все, что можно сказать о более чем скромном интерьере.
- Майкл, как назло, мы спешим, а тут молнию заело, расстегните мне, пожалуйста, платье.
Я подошел к повернувшейся ко мне спиной Джоанне. И в самом деле, несколько ее волосков попали между зубьями молнии, не давая замку опуститься вниз. Осторожно, боясь причинить женщине боль, я высвободил их.
- Это были ваши изумительные волосы... Я не сделал вам больно, когда вынимал их из молнии?
- Нет, вы были аккуратны, спасибо за помощь и за комплимент. Но почему вы остановились?
- Ну...
- Майкл, быстрее, я же сказала, что мы опаздываем.
- Боясь дотронуться до белоснежной кожи, я чуть трясущимися руками расстегнул молнию. Однако полностью избежать прикосновения мне не удалось и мои пальцы...
- Э, алло, вы где?
- Да здесь с вами в кабине самолета. Где мне еще быть?
- А мне показалось, что где-то совсем далеко. Но давайте вернемся к нашему спору. Скоро мы будем на месте, поэтому, я предлагаю не тратить время на обвинения друг друга в демагогии, а подойти к вопросу о преимуществах демократии и авторитаризма сугубо прагматично: сравнить плюсы и минусы двух систем, а затем подсчитать, что же получилось в остатке. Согласны?
- А у меня есть выбор? Да и разве можно не соглашаться с такой женщиной, как вы?
- Можно и нужно. Правда, до определенного момента. Так приступим?
- Раз вы уже разрешили не соглашаться с вами, пусть даже до определенного момента, то у меня сразу же возник в меру каверзный вопрос: по какой методике будем производить сравнение? И гораздо более каверзное возражение против вашего предложения: многие поколения историков, политологов, социологов пытались сравнить две модели, но в итоге к общему выводу о том, что будет лучше для государства и его граждан, они так и не пришли.
- Согласна, но дело в том, как вы правильно заметили, не была создана единая методика оценки.
- Уж, не хотите ли вы сказать, что вашей власти удалось такую методику создать?
- Мой друг, вы опять ставите меня в неловкое положение. Нашей власти, запомните, нашей власти.
- Ох, извините.
- Извиняю, но в следующий раз вы одними извинениями не отделаетесь, и я буду вынуждена вас наказать. Ради вашей же безопасности, а то ляпните что-нибудь похожее не в то время и не в том месте со всеми вытекающими плачевными последствиями. Да, и мой вам совет: особенно будьте осторожны со своими институтскими коллегами.
- Спасибо, принял к сведению. Но хотелось бы полюбопытствовать, а что вы понимаете под наказанием?
- Все, что угодно. От простого выговора до депортации 'вплоть до полного исправления' в один из центров перевоспитания.
- Без суда??
- Без. Моя должность позволяет сделать это без согласования с кем-либо.
- А у кого я или мои родные могут обжаловать ваше решение.
- Обжаловать?! Ни у кого. Спустя некоторое время можно будет лишь заручившись соответствующими характеристиками администрации центров попытаться доказать или тому, кто сменит меня, что ваше перевоспитание полностью удалось.
- Но это же явное пренебрежение элементарными гражданскими правами.
- Не согласна. Суды никто не отменял. Но в их компетенцию входит решение вопросов, где судья может опираться на конкретные материалы: улики, показания свидетелей, документы. Но вот как оценить степень нелояльности человека к системе? В каких единицах? Для этого есть мы...
- Жестко. Такого, если мне память не изменяет, не было ни в одном из самых авторитарных государств.
- Из-за этой мягкотелости они и рухнули.
- Мягкотелости?! Неужели режимы, Сталина, Лао, Талалаева можно назвать мягкотелыми?
- Естественно.
- И в чем же, простите, заключается их мягкотелость?
- Во многом. Но, чтобы не тратить время, скажу одно: в том, что они не удержались у власти. И это, на мой взгляд, главное обвинение, которое только можно выдвинуть в адрес авторитарного правителя.
- Но в этом виноват скорее 'человеческий фактор'. Диктаторы старели, их воля постепенно ослабевала...
- Вот-вот, вы совершенно верно уловили суть вопроса. Все дело в пресловутом 'человеческом факторе'. Но мы ведь не люди! Но, заметьте, и не нелюди, стремящиеся извести человечество под корень, как утверждают наши политические противники.
- И вы считаете, что вам удастся реализовать свои планы по созданию 'нового общества' и провести человечество к счастью? Сколько уже было этих 'новых обществ'...
- Прежде, давайте уточним термины 'счастье' и 'человечество'. Для кого-то счастье - это доза наркотиков или бутылка водки, для кого-то...
- Я понял вас. Тогда давайте будем говорить не о счастье, о 'сытости'. В широком смысле этого слова, разумеется.
- Не только не возражаю, но более того, сама хотела вам это предложить.
- Отлично! И в ответ предлагаю уточнить термин 'сытость'. Что вы понимаете под ним?
- О, тут нет никакого бинома Ньютона. Сытость в прямом смысле слова (без ананасов в шампанском, но с простым сбалансированным питанием, обеспечивающему едоку необходимое для его возраста и профессии количество калорий и витаминов). Достойная медицина. Пусть и без супер дорогих препаратов и оборудования, но с достаточно высоким средним уровнем даже самых отделенных уездных больниц и поликлиник. Я говорю как об уровне подготовки врачей, так и о санитарно-гигиенических условиях. Развитая система профилактических учреждений, чем имперская медицина выгодно отличается от либеральной. Выгодно, прежде всего, для государства, которое заинтересовано, чтобы люди как можно меньше болели и, соответственно, самих граждан. В то время, как при платной или страховой медицине медицинские учреждения и врачи, наоборот, заинтересованы, чтобы люди болели. Вы же не романтик и должны знать, что соблюдение клятвы Гиппократа во врачебном мире скорее исключение, чем правило.
- Увы, знаю.
- Теперь о термине 'человечество'. Что, Майкл, вы понимаете под ним.
- В вашем вопросе я чувствую подвох. Человечество - это все население Земли.
- Предчувствие вас не обмануло. Для начала скажите, считаете ли вы человечество единым биологическим видом.
- Да, несомненно, а как же иначе?
- Вне зависимости от цвета кожи, вероисповедания, тех или иных особенностей национального характера?!
- Да, но я не пойму к чему вы клоните.
- А к тому, что интересы различных групп населения не совпадают.
- Вы о так называемых классах? Или, как сейчас модно говорить, социальных группах?
- И о них тоже, хотя не только. Впрочем, давайте пока на этом остановимся - мы подлетаем...
И в самом деле, через несколько минут мы начали снижаться. Джоанна заходила на посадку не плавно, а словно пилот штурмовика, резко направив самолет в слой густых темно-серых облаков. На стекле иллюминатора показались капли дождя, а затем я увидел унылую бескрайнюю равнину, окружавшую небольшой поселок из одинаковых таких же темно-серых домиков, аэродром, на стоянке которого я углядел несколько 'Прометеев', и... зеленое поле до краев заполненного болельщиками стадиона.
Момента посадки я не почувствовал. Несмотря на крутое снижение, самолет мягко встретился с бетоном взлетно-посадочной полосы, а затем, теряя скорость, покатил по направлению к небольшому зданию, увенчанному башней диспетчерской. 'Хороша!' - пилотаж Джоанны не мог не вызвать восхищения. И страха...
Наш самолет ждали. Причем не только механики из аэродромной бригады обслуживания. - Ротмистр Илона Крамова, - одетая в парку высокая светловолосая женщина изобразила рукой нечто среднее между древнеримским салютом и популярным лет тридцать назад у молодых оппозиционеров приветствием. - С прилетом.
- Спасибо. Все готово?
- Так точно. Ждем только вас.
- Телевидение, журналисты...
- Давно на месте.
- Что же, поехали.
Через пять минут мы уже сидели в уютной VIP-ложе стадиона, отгороженной от осеннего холода и примерно 15 тысяч одетых в одинаковые темно-серые куртки зрителей толстым тонированным стеклом. Внезапно из динамиков раздались величественные звуки гимна, а спустя минуту уже вся ложа стоя распевала 'Славься Империя, славься всесильная'. И не только ложа - в едином порыве стараясь не отстать от трехкратного лауреата премии "Голос народа" гимн распевал весь стадион. Что же, свое эксклюзивное право на исполнение "Славься" Эдуард Полубояринов заслужил по праву - мало кто из оперных певцов современности мог сравниться с его проникающим во все уголки души драматическим баритоном. Словом, все находящиеся в ложе 'прониклись', в том числе даже я. А затем из динамиков донеслась барабанная дробь...
- Все, что ты слышишь, транслируется по телевидению, - шепнула мне на ухо Джоанна.
- А по какому поводу это, э-э-э, мероприятие?
- Сейчас все поймешь.
Гимн Империи раздался снова. Я стоял рядом с Джоанной и слушал его величественную и зловещую музыку. Наконец, раздались последние ноты и, прокричав вместе со всеми присутствующими 'Слава единому человечеству!', я опустился в небольшое, но очень удобное кресло. И вновь раздался гимн Империи, а из раздевалки в сопровождении охранников вышли восемь мужчин и две женщины. Гул на трибунах сразу стих, прекратились разговоры и в ложе. Я прильнул к окулярам мощного бинокля, пытаясь разглядеть приговоренных и все подробности казни.
- Майкл, не утруждайте глаза. Куда удобнее следить за происходящим по телевизору. Трансляция начнется с минуты на минуту.
И в самом деле, едва закончился прогноз погоды, как на экране возник Яков Гозман.
- Здравствуйте, дорогие друзья, дорогие сограждане. Как и было обещано, мы начинаем очередную передачу нашего цикла "Остановить коррупцию!" Ровно неделю назад мы наблюдали, как приводится в исполнение высшая мера социальной защиты в н-ском центре перевоспитания. В нашу редакцию поступило множество сообщений, в которых вы единогласно поддерживаете меры, предпринимаемые властями Империи для борьбы с коррупцией. Ну, чтобы быть совершенно точным, почти единогласно - некоторые зрители считают, что с преступниками поступили слишком жестоко и за экономические преступления казнить нельзя.
Сразу скажу, что лично я, как сознательный гражданин Империи, полностью разделяю мнение большинства. Но все же, посовещавшись с коллегами, я решил, немного изменить формат следующего репортажа и начать передачу с демонстрации видеоматериалов, рассказывающих о преступлениях осужденных. Быть может, ознакомившись с ними, сердобольные гуманисты поймут, что крупные экономические преступления не менее опасны для общества, чем убийство или государственная измена.
А затем на экране замелькали короткие сюжеты. Дорога областного значения, с ямами, как будто после минометного обстрела... Школы с дырявой крышей и плесенью на потолке. Больница с палатами на четырех человек и главный врач, сетующий на отсутствие современного медицинского оборудования, нехватку лекарств и низкую зарплату персонала... Бабушки, роющиеся в мусорных бачках... Что же известный телеведущий и один из лучших имперских пропагандистов, надо отдать ему должное, всегда умел должным образом настроить зрителя... Однако, на экран монитора я смотрел только одним глазом - гораздо больше меня интересовали не публицистические манипуляции моего одноклассника, а то, что происходило на стадионе.
- Всем, всем, всем! Сегодня 26 октября 2022 года наш великий и мудрый народ здесь и сейчас применит высшую меру общественной защиты по отношению к бывшему начальнику 7-го отдела государственного резерва бывшему гражданину Империи Неторопову Аркадию Владленовичу и его пособнице и соучаснице - бывшей гражданке Империи Нетороповой Анне Даниловне. Решением Совета юстиции вышеозначенный Неторопов приговаривается к рознятию по суставам, а его супруга, вышеозначенная Неторопова, к повешению. Имущество супругов Нетороповых и их ближайших родственников передается в имперский резервный фонд. Решение народа окончательное, мудрое, справедливое и обжалованию не подлежит.
'Рознятие по суставам? Это еще что такое...'
Пока Яша обрабатывал свою аудиторию, приговоренные поднялись на просторный помост, установленный аккурат в центральном круге. Я настроил бинокль на максимальное приближение... Бледные, напряженные лица... Заклеенные скотчем рты... Какие-то балахоны из целлофана вместо одежды...
- О том, поддерживаете ли вы борьбу с коррупцией можно сообщить по линиям прямой связи с нашей редакции. Если да, то наберите один из номеров, которые указаны в левой части экрана. Если нет - в правой. Результаты голосования будут отображаться в онлайн режиме. Не оставайтесь равнодушными! Помните, только совместными усилиями мы можем остановить коррупцию.А теперь, внимание, уважаемые зрители, начинается самая главная часть сегодняшней передачи, - продолжал шоу Яков. - Сейчас мы увидим, что зло неизбежно будет наказано. 'Ага, добавь еще сюда, что добро рано или поздно восторжествует. Как был жизнерадостным козликом в школе, так им и остался'.
Вновь из динамиков раздался гимн Империи, за ним - барабанная дробь, а затем сильный хорошо поставленный женский голос начал зачитывать приговор. - На основании решения... Бывший управляющий Банком инноваций Гларуков Петр Аркадьевич приговаривается к высшей мере общественной защиты. Учитывая тяжесть совершенных им преступлений, он в назидание другим коррупционерам будет посажен на кол. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Слава великой Империи!-
'Я не ослышался? На кол? Средневековье какое-то... Это, наверное, эвфемизм... Да, его казнят, но сделают это более цивилизованно...' Тем временем после небольшой паузы чтение приговора продолжилось.
- Гларукова Инна Геннадиевна, как соучастница преступления своего мужа, также приговаривается к высшей мере общественной защиты. Однако, учитывая ее чистосердечное раскаянье и неоценимую помощь следствию, приведение приговора в исполнение отложено. Имущество супругов Гларуковых конфискуется, а их дети будут отправлены на воспитание в закрытую школу-интернат. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Слава великой Империи и ее народу!
Бывший первый заместитель управляющего Банком инноваций Катырев Иван Дмитриевич приговаривается к высшей мере общественной защиты с конфискацией имущества. Учитывая чистосердечное раскаянье Катырева и его сотрудничество в деле возвращения похищенных средств из-за рубежа, высокое совещание сочло возможным смягчить наказание и избрать для него более гуманный метод смертной казни - инъекцию. Катырева Анна Ивановна приговаривается к двадцати годам общественных работ. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Слава великой Империи!
* * *
- Почему вы ничего не едите? Вы же наверняка голодны - с утра ничего не ели.
- Да, что-то не хочется...
- Ну, не будьте таким впечатлительным. Попробуйте стейк из лосося. Рыбу выловили только сегодня утром.
- Верю, верю... Но эта ужасная казнь...
- Не казнь, а мера общественной защиты. Должно же общество защищать себя?
- Но ведь эта защита должна быть соизмерима угрозе. Если бы эти несчастные были не обычными взяточниками и расхитителями, а убийцами...
- Вы правы - они не убийцы. Они - серийные убийцы, совершившими свои убийства с особым, разрушающим нравственные устои общества, цинизмом.
- ?!
- Майкл, отбросьте эмоции и включите мозги. Вы же логик. Только неопровержимо доказанный размер коррупционной выгоды этого негодяя Неторопова составил более десяти миллионов международных валютных единиц.
- А как же вы это неопровержимо доказали. Он сам признался?
- Я вижу в ваших словах какой-то неуместный подтекст. Поверьте, мы не выбивали признаний, и даже обошлись без какого-либо психологического давления. Просто сопоставили размер его имущества, заметьте, вписанного в декларацию им же самим, как говориться в добром здравии и в трезвой памяти, с его официально задекларированными доходами. Какие тут еще нужны доказательства?
- Согласен, - сказал я после трехминутной паузы, понадобившейся мне для анализа данной логической посылки. Но в какой связи с этим 'серийный убийца'?
- Сейчас все точно так же разложу вам по полочкам. Для начала кое-что о коррупционном бизнесе. Вы согласны с утверждением, что размер взятки должен быть гораздо меньше, чем извлекаемая взяткодателем прибыль.
- Да, естественно, иначе взяткодателю не имеет смысл рисковать своей свободой, да и с экономической точки зрения операция теряет смысл.
- Отлично. Как только вы отстранились от эмоций, а встали на твердую почву логики, мы тут же начали понимать друг друга. Но продолжим.
Можно предположить, что, кроме этих десяти миллионов, у супругов Нетороповых есть и другие активы: акции иностранных компаний, счета в зарубежных банках плюс наверняка кое-что 'закопано на огороде', да и судя по добытой нами информации текущие расходы четы явно превышали официальную зарплату мужа. Но будем строго придерживаться буквы закона и ограничимся лишь доказанными фактами, а именно: невольным признанием господина Неторопова. При этом, еще раз напомню, ни о каком самооговоре под давлением следствия речь здесь не идет - все подтверждено Единым имперским реестром собственности.