Аннотация: Четвёртый. Жанр: реализм, магреализм, сказка. Цитата: Каждый раз, как только случалось что-нибудь печальное или просто примечательное, я думала: он придёт - и я расскажу ему. (с) Евгений Шварц, "Обыкновенное чудо"
Весенние каникулы
В ту ночь, когда он ушёл, я спала, безмятежная, счастливая, а проснулась на рассвете растерянная и одинокая. В доме ещё звучали отголоски его смеха, но их быстро заглушили мои слёзы. Он оставил только цветы, небрежно приклеив к моему запястью пластырем, словно лекарство, изгоняющее его из моих снов.
В тот вечер, когда он пришёл - внезапно, подобно случаю и удаче, - я сидела у покрытого грязью времён окна и наблюдала молодую пьяную весну. Узкий переулок, как обычно это бывало, пустовал, но под моим балконом, угрожающе нависшим над мостовой, стоял человек. Мужчина. Он был среднего роста, очаровательно лохмат и слегка небрит, а на его лбу красовался тот самый злосчастный пластырь. Казалось, что поздний гость не понимал, где находится и как отсюда сбежать. Словно безнадёжно заблудился. Или потерял себя. Вдруг, будто бы услышав моё на мгновение сбившееся с привычного ритма сердце, мужчина вскинул голову и застыл, то ли задумавшись, то ли смущённый моим излишне настойчивым вниманием. Он хрипло крикнул "Эй!" и нервным, судорожным жестом сдёрнул солнечные очки. Взгляд его был настолько обжигающе горяч, что я, испуганно вскрикнув, скрылась в темноте квартиры.
Уже через пять мгновений он барабанил - вызывающе громко, прямо-таки оглушительно - в мою пошарпанную дверь. Я зачем-то открыла - и мир изменился.
Безликий, такой страшный и чужой "он" превратился в весёлого и сумасшедшего "тебя".
Я, наверное, знала тебя всегда. Как брата, друга или мужа. Но вспомнила почему-то лишь тогда, когда мы впервые вышли на крышу. Ты просто схватил меня, сонную и растрёпанную, на руки, сгрёб в охапку вместе с ворохом подушек, одеял и забытых детских игрушек - и вот мы уже несёмся по ночному городу. Я - в ночной рубашке. Ты - в простыне.
Мы ходили на пляж. Любовались морем и вдыхали его невероятно сильный запах. Ты приставал к прохожим и отдыхающим, притворяясь местным безумцем. И настолько хороша была эта игра, что мне не раз приходилось с неуверенным хихиканьем забирать тебя то из отделения полиции, то из приёмного покоя психиатрической клиники.
Мой характер стремительно наполнялся лёгкостью. Наверное, виной тому были твои увлечённые, пропитанные магией и мифами, вечерние рассказы.
Ты доставал мне со дна ракушки и морских зверьков, а я не могла толком удивиться этому, но исправно подставляла банки и стаканы для твоей очередной добычи. Из всего разнообразия извлечённых из солёной воды сокровищ ты оставлял одних медуз и морских коньков. Первых выпускала я. Вторых становилось слишком много.
Ты шутил и рассказывал о сотворении мира и о том, как, оказывается, просто любить. Нас знали как прекрасную и во всех отношениях идеальную пару, а мы смеялись и оставались просто друзьями.
Я играла на когда-то чем-то безнадёжно расстроенной гитаре, а ты, не щадя соседей и несчастных туристов, горланил свои дикие гимны. У тебя не было ни голоса, ни слуха, но зато имелось желание петь. В ответ я включала минорные блюзовые мотивы на древнем магнитофоне. Ты замолкал и закрывал глаза.
Я множество раз спрашивала, кто ты. А ты с беспечным хохотом провозглашал себя волшебником, и в твоей изящной, слишком женственной для мужчины ладони из ниоткуда появлялись цветы. И пока я в растерянности оглядывалась на и без того полные вазы, ты виноватым, извиняющимся тоном бормотал что-то о магии имён.
Весна закончилась неожиданно. И так не вовремя.
"Ты" ушёл следом, снова став только "им", безликим и безучастным. Лениво потянулись дни ожидания. Секунды складывались в минуты, минуты превращались в часы, те - в дни, недели, месяцы... В дверь никто не стучал.
Никто не стоял под балконом и никто не смеялся. Не будил по ночам. Не рассказывал о своих приключениях, больше похожих на сказку или вымысел. Не грел взглядом.
Но я продолжала ждать, когда он снова устанет от своей странной жизни и придёт, чтобы сделать странной мою.
Я собирала истории. Такие разные, но обязательно чем-нибудь примечательные: курьёзы и нелепости, глупости и драмы, сплетни и ссоры. Некоторые - лучшие - хранила в своей голове, мечтая по вечерам, как подарю их ему. Остальные рассказывала в пустоту, обращаясь то к неувядающим цветам, то к морским конькам, питаясь смутной надеждой, что они меня услышат. Или мне вдруг станет легче.
Я научилась доставать из воздуха цветы. Летать на метле. Становиться кошкой и птицей. Правда, чужие взгляды пока ещё мешали, но с каждым днём всё меньше и меньше. А пока летала по ночам. И однажды, глядя на далёкие мерцающие звёзды, ослепительно яркие и до слёз прекрасные, я поняла этот мир и то, как же это всё-таки просто и здорово - любить и терять себя. А ещё уставать и обжигать взглядом.
Он всё не приходил.
Но...
Эй, кто вообще сказал, что я должна ждать весны и вообще - ждать, когда прямо сейчас за окном хмурится тёплая южная осень? У меня сотни историй и миллиарды слов. И скоро начнутся зимние каникулы.