Космическим золотом называли частицы протоматерии оставшейся от времен зарождения Вселенной. Эту протоматерию тралили особыми кварковыми тралами. За грамм голубоватого переливчатого студня давали до ста тысяч понтозов, валюты ходившей в Солнечной системе. Но натралить грамм было непросто. Космическое золото использовали как компонент топлива для фотонных ракет. Поговаривали, что с его помощью так же можно осуществить нуль транспортировку. Данные работы проводили в обстановке глубокой секретности. Слишком много соблазнов открывалось перед теми, кто мог получить к ней доступ.

Февральским утром 3091 года в швартовочный док Осколка звезды залетел малолитражный космический катер. Такие обычно использовались для локальной космической связи, например между Землей и Луной. Но непохоже чтобы этот стартовал с Плутона. Номерные знаки с изображением Земного шара на фоне Млечного пути свидетельстсвовали о земном порте приписки катера. Лететь в таком от самой Земли до трансплутоновых окрестностей хотя и не представляло особой опасности, но скорее могло вызвать дискомфорт. Попробуйте провести неделю в кабине, где нет спортзала, бассейна и тренажеров. Не думаю, что кому-то это понравится.

Когда атмосферное давление в шлюзе восстановилось, на перрон вышла девушка в шортах. Пожалуй, стоит подобнее описать эту девушку и этот перрон.

В середине третьего тысячелетия, когда создавалась станция JJKIL7788, существовала мода на ретро, и интерьер станции сделали в духе социалистического реализма России предгорбачевского периода. Почему именно так, сказать сложно. Причальный док JJKIL7788 напоминал Варшавский вокзал в Санкт-Петербурге до его реконструкции. Катер остановился, примагниченный к рельсам. Когда люк бесшумно открылся, девушка вылезла на обтерханный перрон и в недоумении огляделась. Безмолвные кабинки касс шеренгой стояли параллельно рельсам, которые уходили в марево февральской зимы. Спрятанная где-то коробочка величиной со спичечный коробок, содержавшая лазер и несколько микросхем, создавала полную иллюзию суеты жизни за стенами вокзала. Ожидающие поездов одетые по-зимнему люди, изо ртов которых шел пар вели себя вполне естественно. Ели пирожки, лениво слонялись по перрону, переговаривались, иногда переругивались. Какой-то молодой мужчина в кожаной куртке, как будто увидев девушку, поманил ее пальцем. С бородой, рыжий и без шапки, он чем-то походил на геолога. Врят-ли девушка осознала, что это фантом. Довольно раздосадованная поведением незнакомого мужчины, она повернулась в другую сторону. Армированная крыша в форме параллельно изогнутого листа бумаги заканчивалась воротообразной стеной на высоте не менее 20 - 30 метров. В стене виднелись двери входов в залы ожидания и киоски. Все они казались закрытыми, но были освещены изнутри. Товары, разложенные на полках, казалось ждали покупателей. Девушка хотела рассмотреть их получше, но в этом ей мешал холод.

На станции по-видимому экономили электроэнергию и отапливали ее только по мере необходимости. Температура не превышала 00C, а одежду девушки составляли только короткие шорты, кроссовки и футболка. Она была невысокого роста, стройно и превосходно сложена. Черты ее лица носили европейский характер, однако, с примесью восточной крови. Черные немного изогнутые брови, карие с зеленоватым оттенком глаза. В ее ушах поблескивали сережки из Юпитерианского жемчуга. Капли воды в особой кристаллической форме, сформировавшиеся под воздействием огромных давлений Юпитера. Недорогой, но достаточно редкий сувенир, особенно если учесть что часть полетов на Юпитер заканчивалась катастрофами.

Нетренированный взгляд в этой обстановке безукоризненно выполненного муляжа врят-ли смог найти вход в кессон, соединяющий "вокзал" с другими отсеками мотеля. Однако девушка сразу разглядела на выцветшей кирпичной стене надпись сделанную галактическими иероглифами, в переводе на земной язык, что-то типа "Добро пожаловать".

Девушка подошла к невзрачной двери и открыла вход в каморку, в которой стояли метла, ведра, фонари путеобходчиков и другая железнодорожная утварь. Закрыв за собой дверь, она прошла каморку насквозь, выйдя в полукруглый коридор. Стены его светились мягким зеленоватым светом. Температура повысилась до примерно 20 градусов Цельсия, что дало ей возможность немного прийти в себя от зябкости. Она прошла по коридору около 50 метров, остановившись перед массивным и заржавленным люком с надписью "Регистрация прибывающих". Она попыталась повернуть ручку, закусив губы от усилия.

Ручка не поддавалась.

- Разрешите вам помочь,- услышала она голос позади себя.

Это был тот самый бородатый мужчина, который подавал ей знаки с платформы.

- Пожалуйста. Если сможете,- проговорила она. - Вы шли за мной?

У девушки был какой-то непонятный акцент. Точнее, не акцент, а ее манера говорить слова немного вытягивая гласные.

- Должен в этом сознаться. Я уже третьи сутки брожу по этому вокзалу в толпе привидений, питаюсь какими-то пирожками тысячелетней давности и сплю в шикарно заплеванных залах ожидания, в ожидании что в меня вот-вот вопьются вампиры. Я имел неосторожность поставить свой катер в режим автоматического сопровождения, и робот мотеля направил его в док на проведение мелкой работы. А я оказался в этом идиотском шлюзе.

- И вы не могли найти вход в мотель?

- Нет. Я потрясен вышей проницательностью.

- Ничего особенного. Там была надпись галактическими иероглифами, сразу не оставалось никаких сомнений.

- Вот как. Я не владею межгалактическим. Мне показалось, что это каракули неофашистов или пацифистов. А может, зеленых. В общем, той публики, которая пачкает сены граффити.

Разговаривая в таком духе, они прошли метров пятьдесят по тоннелю и наконец-таки попали непосредственно в цивилизованную часть: зал, одновременно являвшийся холлом, декорированный пыльными искусственными пальмами. В центре зала красовался бассейн без воды на дне которого виднелись обильные массы засохшей блевоты, свидетельствовавшей о невысоком качестве еды и ограниченной чистоплотности хозяев сего гостеприимного уголка.

- Добро пожаловать, - провозгласила фигура в белом кимоно, похожем на саван, появившаяся из двери с надписью "Регистрация".

Регистрация не заняла много времени. Фигура рассыпалась перед мужчиной в извинениях за то, что роботамы службы безопасности сразу его не заметили, поскольку проходили переинсталляцию программ все одновременно и потому не функционировали.

В процессе регистрации выяснилось, что мужчину звали Алиот, а девушку Маури. Ремонт катера мог продлиться еще несколько дней, поскольку еще не начинался. Поломка катера и являлась той причиной, по которой Алиот остановился на Осколке звезды. Девушка никак не объяснила причину своего визита, предав ему ореол таинственности. Они договорились встретиться через некоторое время перед входом бар.

--

Когда они вошли в бар, там уже скопилось человек 10 народу. Их появление вызвало что-то вроде сенсации. Так люди, которым скучно, встречают появление собаки к хвосту которой привязана консервная банка. Пубику составляли ловцы космического жемчуга, ожидающие входа мотеля войдет в Тихий астероидный пояс. Часть публики уже порядком нализалась, часть находилась в стадии повышения градуса, когда с пива совершается переход на более крепкие напитки.

- А я говорю ему, выверни свои кишки, они тебе не нужны! - орал бритый наголо космоковбой за одним из столиков, размахивая кулаками и гогоча. - и он пошел от меня, точнее засеменил боком, как краб. И это был марсианин, разрази меня солнечный протуберанец, если не марсианин.

Марсиан в солнечной системе не видели уже лет пятьсот. Считалось что они либо вымерли, либо покинули ее пределы, подальше от беспокойных приматов Homo Sapiens.

Что-то в лице Алиот шевельнулось. Может быть, бровь чуть заметно приподнялась. От девушки это не укрылось.

- Вам есть дело до марсиан, - спросила она, когда они сели за столик.

- До марсиан есть дело всем в какой-то степени. Они владеют более совершенными технологиями чем земляне. Тому, кому удастся расположить к себе марсиан, если они все же существуют, может очень повести в жизни.

- А вот мне марсиане совершенно до лампочки,- заметила девушка. Затем она щелкнула пальцами, вызывая официанта. Официантом в этом достойнейшем заведении оказался робот невообразимо старой модели, представляющий собой поднос на колесиках. Под подносом жадно светилась прорезь для кредитной карты.

- Чаевые включены, - прогундел он, называя сумму заказа. Алиот усмехнулся.

- А все же, что привело вас сюда - спросил он у девушки.

- Я пишу книгу. Я журналистка, и книга - это исторический очерк. Это материал для моей дипломной работы.

- А почему вы прилетели именно сюда?

- Мы случайным образом выбрали несколько станций, таких же заброшенных, как эта. Каждый из студентов работает над своей частью проекта. Мне вот досталось это корыто. Что делать. Но если честно, я мало путешествовала, мало бывала в космосе. Про космос рассказывают много небылиц. Интересно посмотреть своими глазами.

Они сидели в баре, пили пиво и разговаривали. Бритый детина доорал очередную историю про марсиан, выпил какого-то самогона местного производства и упал под стол, откуда его вывез робот официант. Шум голосов, казалось, то затихал, то нарастал с новой силой. Киберы явно не умели гнать качественное спиртное. Впрочем, это относилось и к кофе, и к прохладительным напиткам, от которых в желудке появлялось тяжесть и жжение. Гипотеза о происхождении блевотных масс в бассейне получала свое подтверждение.

- Я чувствую, что не смогу выдержать здесь долго,- пожаловалась девушка. Осколок звезды - место не для меня.

- Скорее бы починили мой катер, согласился с ней Алиот, - в жизни не видел более поганого мотеля. Если вы позволите, когда катер будет в порядке, я подвезу вас до ближайшего межпланетного интерстейта.

Дежуривший рядом официант подобострастно мигал зелеными лампочками, как бы поддакивая. Внезапно ожил трансляционный экран над подобием эстрады. Лет двести назад эта эстрада предназначалась для исполнения не иначе как галактического твиста, сейчас же она выглядела мрачным черным углом, пригодными разве что к проведению боев без правил между противников со связанными глазами.

- Если будут показывать матч по бейсболу, я решу что рехнулся и надо вызывать санитаров, - предположил Алиот. Сие заклинание вызывателя дождя человеком без зонтика скорее оказалось подтверждением его здравого смысла, что, как и полагается трезвой догадке, умножило печаль слушателей, причем до такой степени, что оглашая пространство непотребным даже по понятию этой публики матом они ломанулись к выходу из бара, выплескивая содержимое своих желудков на соседей и падая, на нем же и поскальзываясь. Алиот и Маури, поскольку сидели ближе всего к двери, спокойно вышли первыми.

"Внимание-внимание. Говорит администрация космического пятизвездного мотеля "Осколок звезды". Передаем экстренное сообщение. В 00-33.66.99 по галактическому времени с планеты Юпитер произошел выброс протоматерии, который движется по перигелиальной орбите в направлении перпендикулярном направлению движения нашего мотеля. Выброс состоит из частиц высоких энергий, плазмы а так же твердых частиц массой от 0.1 до 10 грамма, имеющих скорость от 0.2 до 3.7 км/с. Противометеорная система мотеля работает, однако мощность потока превышает расчетные значения. Центр потока пересечет орбиту нашего мотеля через десять целых, три десятых и сорок пять сотых минуты. Всем гостям мотеля предписывается в экстренном порядке находиться в своих транспортных средствах и по возможности удалиться из зоны кинетического вектора на расстояние не менее ста тысяч миль...

-О, Господи, -прошептала Маури, - бежим отсюда.

И они побежали. Топот ног раздавался слева и справа. Бывшие в баре космические ковбои забыли про взаимовыручку. Лозунг "человек человеку волк" в одно мгновенье стал правилом жизни. Можно было не сомневаться, что ни один из ковбоев не пустит соседа на свой корабль, даже если человек с которым он тоько что чокался виски будет мучиться от космического удушья, пронзаемый частицами протоматерии. Возможно, где-то существовал короткий путь к припаркованным катерам, однако Алиот не мог бы добраться до своего, поскольку тот стоял в ремонтном доке. "Бежим к моему катеру" - предложила Маури,- он должен все еще стоять на вокзале.

- Ты хочешь сказать, на рельсах, в зале ожидания? - уточнил Алиот.

- Какая разница как называется? Ты бежишь? У меня нет времени раздумывать!

Она побежала, оглядываясь на ходу, следует ли за ней молодой человек. Тот не отставал, прибавляя на ходу: "А что если твой катер уже отбуксирован в док? Тогда мы пропали... Давай найдем роботов, спросим где твой катер. "

- Роботы трясутся о своей шкуре не меньше чем мы. Мы никого не найдем, если начнем спрашивать. И потом, я уверена, мы найдем катер.

Разговаривая таким образом на бегу, они приблизились ко входу в тоннель, закрытый бронированной дверью, и не без труда открыли люк, из которого не так давно вышли. В черноте тоннеля что-то капало. Светилось только аварийное освещение, тянуло чем-то затхлым.

-Это тот тоннель? - спросил Алиот,

-У нас нет выбора. Мы должны бежать, - ответила Маури, первая пролезая в тоннель и ставя ноги на скользкий от изморози металл. Было не совсем понятно что она имеет в виду, но Алиоту пришлось подчиниться ей как обладательнице катера. Они вошли в тоннель и задраили за собой люк.

Сейчас в тоннеле светилось только аварийное освещение, и им приходилось двигаться медленно и с осторожностью. Непонятно откуда доносился писк. Возможно, метеориты уже начали пробивать защиту космического аппарата, и из него выходитл воздух. 200 или 300 метров, которые вели в импровизированный вокзал, показались им вечностью. Наконец в конце тоннеля они увидели дверь, из которой им пришлось так недавно выйти. В "кладовке" все было по-прежнему: швабры и метлы, ветошь, железнодорожный хлам. Впрочем, Маури показалось, что некоторые детали изменились. На полу появилось ведро с водой, с некотрых швабра капала вода, как будто ими только что мыли пол. Задумываться над этим феноменом у времени у бегущих не было.

Они выбежали из каморки, но легче от этого не стало. Перед ними открылся совсем не тот вокзал, который они покинули всего несколько часов назад. Дверь каморки вела на перрон железнодорожной станция крупного древнего города. Название "Минск", крупно написанное на стене здания вокзала, ничего не говорило ни девушке ни молодому человеку. Пахло железнодорожной гарью и смолой, которой пропитывали рельсы. Вдоль платформы стояло несколько киосков с заклеенными крест накрест стеклами. Плакаты на стенах киосков несли военную тематику :"Все для фронта, Все для победы", "Раздавим Фашистского гада!". Надписи кириллицей отличались от галактического шрифта, но все же были разбираемы.

- Похожие, мы попали не в ту дверь,- предположила Маури. Надо идти обратно, искать нашу дверь...

- Бесполезно,- хмуро ответил Алиот,- за дверью сейчас метеоритный дождь, а тут мы в относительной безопасности.

На платформе находилось полно народу. Люди в шинелях и ватниках бродили с хмурыми лицами. Женщины в шалях, прижимавшие к себе детей, казалось задавали немой вопрос: что с нами будет завтра. По железнодорожным путям бродили люди, вооруженные ископаемыми винтовками. Они курили самокрутки и смачно сплевывали вокруг себя. Подходить к ним почему-то не хотелось.

-Бог мой, куда мы попали, - пожаловалась Маури.

Одно облегчало, температура воздуха существенно повысилась, и ей уже не было холодно в ее коротких шортах.

Тем временем, в воздухе послышался свист. Где-то в далеке стали раздаваться взрывы. Их волна нарастала.

-Мы не можем здесь оставаться, - сказал Алиот.

-Эй, вы!

Их окликнул машинист паровоза проезжавшего мимо станции поезда и остановившегося прямо напротив них.

-Где здесь бомбоубежище?

Он говорил на древнем диалекте, одном из тех, который проходят в младшей школе. На этом диалекте были написаны великие произведения: "Преступление и наказание", "Война и мир" и другие книги. Многие знали этот диалект в рамках внеклассной программы, поэтому могли объясняться.

-Сюда, сюда,- быстро проговорил Алиот, показывая в сторону коморки из которой они только что вылезли.

-Спасибо, брат!

Машинист и его напарница галопом выскочили из паровоза и помчались к каморке.

-Что везете,- успел спросить Алиот.

-Зэков в штрафбат везем, - успел крикнуть машинист, - а вы чего не прячетесь?

Не дожидаясь ответа он и его напарник исчезли в "бомбоубежище". Конвой покинул состав еще раньше. Только теперь молодые люди заметили, что из зарешеченных окошек на них смотрят злые голодные глаза. Объектом бомбометания как раз и являлся состав, но прятаться в каморке молодым людям почему-то не хотелось.

-Надо бежать, Алиот,-предложила Маури. Алиот согласился. Похоже, вокзал именно и являлся объектом бомбометания. Переглянувшись, они рванули к паровозу и запрыгнули в кабину. Рядом разорвалась бомба и от сотрясения паровоз тронулся. Вторая бомба попала в здание вокзала, сравняв его с землей вместе с каморкой.

За контроллером паровоза стоял мальчик лет одиннадцати, в шапке ушанке и шинели. Усталые глаза смотрели хмуро и настороженно.

-Чего уставились? - не очень приветливо спросил он Маури и Алиота. - проходите коли залезли.

Поезд набирал скорость.

Где машинисты? - спросил Алиот первое что пришло в голову.

- Нет больше машинистов, - буркнул мальчик, показывая рукой в сторону разрушенного вокзала. ...- я здесь теперь машинист. Умка меня зовут.

Не поворачивая взгляд от железнодорожного полотна, он сунул Алиоту крепкую мозолистую пятерню.

-Всегда мечтал сам поводить поезд...

Скорость поезда все нарастала и вот уже он несся во весь опор.

Алиот и Маури прошли в какое-то подобие подсобки, где на столе уютно ожидала своего часа откупоренная бутылка водки, а на тарелке аппетитно поблескивали нарезанные малосольные огурцы. Паспорта погибших машинистов лежали на деревянной полке. Точнее не паспорта, а бумажные удостоверения без фотографий. "Не повезло ребятам,-пробормотал Алиот", рассматривая паспорт машиниста. Женскую ксиву он пртянул Маури, которая, рассмотрев ее, без колебаний сунула в карман, затратив несколько минут на выучивание чудного древнего имени. Так же поступил и Алиот. Стук колес почти перебивал речь. Но повысив голос, все же можно было расслышать друг друга.

Алиот некоторое время молчал. Казалось, ему трудно ыговорить то, что он собирался сказать, но он все же решился.

- Маури, - мне очень жаль, что я втянул тебя в эту историю.

- Что ты хочешь сказать,- спросила Маури.

- Видишь ли... мне трудно объяснить... Все, что с нами происходит - нереально, но я знаю, почему оно происходит. Мы... попали во временную петлю. Точнее, время вокруг нас искривилось, и мы попали в один из параллельных миров, который очень похож на прошлое нашей планеты. Но дело в том, что... я не знаю как это объяснить... Когда-то давным давно произошел сбой в системе взаимодействия миров, и я оказался втянут в цепочку перемещений. Везде, где бы я ни оказывался, я оказываюсь затянут во временную петлю, которая выбрасывает меня из моего пространства. Когда я увидел тебя, я подумал: вот он, мой мир. Потом я пошел за тобой, и я думал, что наконец я нашел то, что искал. Я родился на маленькой космической станции за орбитой Плутона. И когда выяснилось, что из цепочки миров я наконец то попал в этот мотель "Осколок Звезды", я подумал, что каким-то образом наконец выбрался. Но прошло всего несколько минут, и я понял, что это не так. Пространство вокруг меня скрутилось в бараний рог. И ты оказалась втянутой в эту игру. Ты в этот момент находилась рядом. Ты не должна быть со мной, Маури. Ты прекрасна, как ангел, но ты должна оставить меня. Как только ты оставишь меня, силы вселенной вокруг тебя не будут больше стягиваться в кольцо, и ты вернешься в свой мир.

Маури внимательно слушала его, глядя ему прямо в глаза.

-Я вечно обречен странствовать по этим несчастным мирам, в которых идут войны и процветает насилие.

-Ты хочешь сказать, что я не могу находиться вместе с тобой, - спросила Маури.

-Ты неправильно меня поняла. Ты можешь находиться вместе со мной. Но тогда твоя жизнь, как и моя, станет похожа на кошмар. Если бы ты только знала, как часто за последние полсотни лет меня сажали в тюрьму, пытали и даже пытались расстреливать. (Хоть бы им это в конце концов удалось...) Я обречен на одиночество.

-Ты хочешь узнать обо мне, - спросила Маури. - Тогда я могу рассказать тебе историю, которая тебя позабавит. Когда начались эти странности со временными и пространственными перемещениями, я попала в водоворот событий, который трудно описать. Я родилась в какой-то очень далекой галактике, возможно даже что мои родители не были землянами, хотя генетически я скорее всего отношусь к гуманоидам. В той области пространства где находилась моя семья, стали происходить разрывы в метрике, и нас всех зашвырнуло в разные уголки Вселенной. Это очень печальная история. Похоже, только марсиане, которые достигли вершины своей цивилизации намного раньше, чем люди, когда пространство еще сохраняло относительно сносную прочность, знали, что происходит и пытались как-то помочь нам. Нас, детей, посадили на межгалактический паром. Было очень трудно добиться того, чтобы именно твоего ребенка взяли на паром. Пространство уже тогда начало рваться, хотя разрывы еще не казались такими сильными. Оно как будто бы сопротивлялось тому, что кто-то хочет спастись. Марсиане приложили много сил чтобы снарядить несколько таких паромов. Спасли много детей, и меня в том числе. Я до сих пор помню своих родителей, машущих мне руками с перрона космопорта. Они улыбались, но я знала, что им было не до смеха. Я махала руками им, пока могла различить их из иллюминатора. Потом они стали совсем маленькими, и исчезли внизу...

Сначала они писали мне коротенькие письма. Из новостей я узнала, что на нашей планете началась война. В их письмах все чаще стали попадаться строчки, зачеркнутые черной краской - знак цензуры. Потом мама написала, что их забирают в армию. Было непонятно, настоящая ли это война, или разрыв в пространстве. Очень походило на второе, но тогда было непонятно, как могут доходить письма? И если доходят, то кто их писал? Я все-таки думаю, что их писала мама. И письма доходили через какой-то канал в пространстве, который то образовывался, то исчезал. Но совсем исчезнуть он все же не мог, потому что слишком велико было влечение друг к другу разлученных людей. Маму забрали в плен и отправили в лагерь для пленных. Папу отправили в какой-то другой лагерь. От него я больше никогда ничего не слышала. Письма от мамы приходили все реже и реже. Последнее письмо я сохранила, и всегда ношу с собой. Она писала, чтобы я была честной и умной девочкой, хорошо училась. Он верила, что у меня все будет хорошо. По письму я почувствовала, что это последнее письмо. Она прощалась.

Нас отправили в какой-то детский лагерь в Солнечной системе. Из новостей мы узнавали, что одна половина голактики находится в состоянии войны с другой половиной галактики, что обе стороны время от времени изобретают новые виды оружия уничтожения, способного расщеплять целые миры. Так или иначе, активная война через какой-то время закончилась...

-Я немного слышал об этой истории,-задумчиво сказал Алиот.

-Меня отправили учиться в колледж, где я научилась водить межпланетный трамвай. Но я не хотела всю свою жизнь работать вожатым, и потому поступила в университет. Потом... что-то произошло. Начались эти сколы в пространстве, или как их еще назвать. Везде, где бы я ни оказывалась, происходит катастрофа. Метеоритный поток, или взрывается реактор, или выходит из под контроля индикатор метрики, когда я куда-нибудь лечу... Это какой-то рок, какая-то темная часть меня, о которой я сама ничего не знаю.

-Зачем ты все это говоришь Маури, - печально сказал Алиот.

-Затем что я не могу находиться в вечном странствии.

- Ты и не будешь. Сейчас ты полетишь в свой благоустроенный мир, а я на этом поезде поеду дальше в неизвестность.

- Нет Алиот. Я останусь с тобой. Этот невероятный поезд, и эта древняя война - единственная реальность, где мы можем быть с тобой вместе. Если мы останемся вместе, пространство может быть не будет больше разрываться.

- Я бы хотел чтобы ты осталась со мной, - сказал Алиот. - Если я застряну в этом 1941 году, я потеряю бессмертие, на что мне в сущности наплевать. Но ты то же потеряешь бессмертие. Подумай об этом. Ты можешь заболеть тифом и умереть от лихорадки. Тебе придется рожать как рожали в прошлом земные женщины, а не вынашивать ребенка в пробирке.

- Замолчи, - сказала Маури. - Я просто хочу быть с тобой, и все. Все остальное не имеет для меня значения.

Сквозь шум поезда доносился басок мальчика машиниста, певшего "Махорочку". Тарелка из-под огурцов стояла на газете с портретом отца всех народов Иосифа Виссарионовича Сталина. Голос Левитана с хрипом доносился из динамика радиоприемника, рассказывая о положении дел на фронте.

Они вышли в коридор и открыли окно наружу. Летний вечер влетел вовнутрь неведомыми им ароматами природы, донеся влагу начавшегося теплого ливня.