ЭЛЕКТРА  В  ТУМАНЕ

Я вся затеряна в морском тумане,
где смутно различимы одеянья
и лик, за час сменивший очертанья.
Теперь я стала той, что убивала.
Туман велит сменить именованье,
чтоб я сама себя под ним узнала. 

Я жаждала узреть убийцу мертвой,
а увидав, взглянула в очи Смерти.
Теперь ничто из прошлого не важно.
Ее дыханье не коснется волн Эгейских.
Она безмолвней рухнувшего камня.
Не сотворит ни зла, ни блага. Безучастна. 
Не станет звать меня ни с гневом, ни с любовью.
Она когда-то матерью была мне,
и молоко, что обернулось кровью -
во мне,  и в сновиденьях и в скитаньях.
И все же нет дороги, где не слышно
ее предсмертных криков и стенаний,
хотя сама она давно недвижна.
И тщетно ныне в воздухе витают
и смех ее, и взмахи рук, и имя -
Орест и я, мы бродим по Элладе,
земле ее и нашей, но - живыми.
Когда же в полдень он ко мне приникнет
щекою впалой, с чернотой во взоре,
мы оба с ним в одно мгновенье вздрогнем,
почуяв на себе персты и вспомнив слоги,
что неизбежно складывались в имя.
То имя, угловатое и злое,
мы повторяли на заре и ночью,
-- теперь оно живет само собою.
И каждый раз, как друг на друга взглянем,
оно, как плод, ударившись о почву,
разрушит заграждения молчанья.

В теснине ее сердца ледяного
лишь Ифигении с  Эгистом было место.
Ни поцелуев для меня с Орестом
она не находила, ни объятий.
Куда же нам, Орест, теперь податься?
О если б ты был рядом этой ночью,
мы б душами могли соприкасаться. 

Морской туман стирает все приметы
и всё, чем странник услаждает око:
мосты, деревья, путевые меты.
Черты лица не соберутся в облик, 
туман преобразует всё на свете,
включая память о себе и предках.

Куда нам деться, беглецам бездомным,
коль скоро этим именем огромным
полны уста, и на груди плитою
лежит оно, хранящее и вздохи
ее, и жесты, и черты, что зыбким сонмом
витают в воздухе и гонятся за мною.

'Дитя!' -- оно взывает, покрывая
всё тело дрожью, повторяя
твой говор, милый брат, играя
с нами в прятки, как и мы - тогда.
Найди меня, Орест, приди сюда!
Вся эта ночь, истерзанная ею,
лишь ею дышит, ею лишь полна.
Мне кажется, на нашем корабле
она - и флаг, и кормчий, и кормило. 
Но солнце встанет - и уйдет она.
Что б ей не спать с Эгистом, пусть в могиле?
Неужто вечно будут капли молока
сочиться из груди, что нас вскормила,
неужто соль, что на губах застыла -
оттуда, не из волн и ветерка?

О поспеши, Орест, и снова станем
как близнецы, как две руки сплетенных,
как лапки горлинки, стремящейся к полету.
Не дай исчезнуть мне в ночном тумане,
уйти в ничто, оставив зыбкий контур.

И вроде незачем бы знать, но я желаю
услышать от тебя, как это было:
как падала она и как кричала,
кляла тебя или благословила.
Дождись меня у камня на скрещеньи
путей, где кущи мяты дикой
сплетаются с побегом розмарина,
чей аромат несет успокоенье.

Ты видишь сам: она не перестала
нас звать к себе, и будет лучше
нам вместе умереть, одним кинжалом
пронзенными, вдали от глаз досужих.
Бог, что водил твоей рукой, нам явит милость,
как трижды мне являл в час много худший.
Уже отмерены мгновения дыханий.
Пребудем там, где сущность не двоится.
Туман похож на плащ в бессчетных складках,
на ощупь мягких, вкусом солонистых -
приди, вернись, услышь мое воззванье.
Мы жили до сих пор единой жизнью,
и скоро вновь навек соединимся.
В тумане этом - не твои ли вздохи,
в моих метаньях - не твои ли раны?
Мы мерим путь неровными шагами.
Зачем же не проронишь мне ни слова,
и еле различим твой дымный профиль?
Ведь, будучи едины, мы желали
лишь одного, и это совершили, 
Орест-Электра - сдвоенное имя
с того момента мы себе избрали.
Неужто я - туман, уже незрячий,
а ты - туман, себя не узнающий?
Остановись - препятствием бегущей
стань ты, ко мне навстречу путь держащий.
А может, всё нам попросту приснилось
в ползущем фиолетовом тумане?
Его издевки чужды пониманью.
Но долг велит, завесу разрывая,
пойти вперед, либо в тумане сгинуть. 
И если есть у нас душа, пусть с нами
продолжит путь, а после нас покинет.
Ведь не она ли кажется туманом?
Наскучив одиночеством дворцовым,
она не прочь побыть туманом-ветром, 
туманом-морем и туманом-альбатросом,
туманом-кораблем, тропой, деревней...
И будучи убийцею и жертвой,
в бесплотности найдет она свободу,
и, сдавшись, мы исполним все обеты.
Брат мой, Орест, ты спишь или
не помнишь ничего?
Я жду ответа. 

А может, я и вовсе не жила?
Мне только снились мать, отец, герой, 
и дом, и агора, и ключ Диркеи... 
Я ничего не чувствую.
Ни тело,
ни силы больше не со мной. 



--

ELECTRA  EN  LA  NIEBLA

En la niebla marina voy perdida,
yo, Electra, tanteando mis vestidos
y el rostro que en horas fue mudado.
Ahora sólo soy la que ha matado.
Será tal vez a causa de la niebla
que así me nombro por reconocerme.

Quise ver muerto al que mató y lo he visto
y no fue él que lo vi, que fue la Muerte.
Ya no me importa lo que me importaba.
Y ella no respira el mar Egeo.
Ya está más muda que piedra rodada.
Ya no hace el bien ni el mal. Está sin obras.
Ni me nombra ni me ama ni me odia.
Era mi madre, y yo era su leche,
nada más que su leche vuelta sangre,
solo su leche y su perfil, marchando o dormida.
Camino libre sin oír su grito
que me devuelve y sin oír sus voces,
pero ella no camina, está tendida.
Y la vuelan en vano sus palabras,
sus ademanes, su nombre y su risa,
mientras que yo y Orestes caminamos
tierra de Helade Ática, suya y de nosotros.
Y cuando Orestes sestee a mi costado,
la mejilla sumida, el ojo oscuro,
veré que, como en mí, corren su cuerpo
las manos de ella que lo enmallotaron
y que la nombra con sus cuatro sílabas
que no se rompen y no se deshacen.
Porque se lo dijimos en el alba
y en el anochecer y el duro nombre
vive sin ella por más que está muerta.
Y a cada vez que los dor miremos
caerá su nombre como cae el fruto
resbalando en guiones de silencio.

Solo a Ifigenia y al amante amaba
por angostura de su pecho frío.
A mí y a Orestes nos dejó sin besos,
sin tejer nuestros dedos con los suyos.
Orestes, no te sé rumbo y camino.
Si esta noche estuvieras a mi lado
oiría yo tu alma, tú la mía. 

Esta niebla salada borra todo
lo que habla y endulza el pasajero:
rutas, puentes, pueblos, árboles.
No hay semblante que mire y reconosca,
no más la niebla de mano insistente
que el rostro nos recorre y los costados.

A dónde vamos yendo los huidos
si el largo nombre recorre la boca
o cae y se retarda sobre el pecho
como hálito de ella, y sus facciones
que vuelan disueltas acaso buscándome.

El habla niña nos vuelve y resbala
por nuestros cuerpos, Orestes, mi hermano,
y los juegos pueriles, y tu acento.
Husmea mi camino y ven, Orestes.
Está la noche acribillada de ella,
abierta de ella,y viviente de ella.
Parece que no tiene otra palabra
ni otro viajero, ni otro santo y seña.
¿Por qué no duerme al lado del Egisto?
¿Será que pende siempre de su seno
la leche que nos dio, será eso eterno
y será que esta sal que trae el viento
no es del aire marino, es de su leche?

Apresúrate, Orestes, ya que seremos
dos siempre, dos, como manos cogidas
o los pies corredores de la tórtola huida.
No dejes que yo marche en esta noche
rumbo al desierto y tanteando en la niebla.

Ya no quiero saber, pero quisiera
saberlo todo de tu boca misma
cómo cayó, que dijo dando el grito
y si te dio maldición o te bendijo.
Espérame en el cruce del camino
en donde hay piedras lajas y unas matas
de menta y de romero que confortan.

Porque ella - tú la oyes - ella llama,
y siempre va a llamar, y es preferible
morir los dos sin que nadie nos vea
de puñal, Orestes, y morir de propria muerte.
El dios que te movió nos dé esta gracia,
y las tres gracias que a mí me movieron.

Están como medidos los alientos.
Donde los dos se rompan pararemos.
La niebla tiene pliegues de sudario
dulce en el palpo, en la boca salobre
y volverás a ir al camto mío.
Siempre viviste po que yo vivía,
por otro atajo irás y al lado mío.
Tal vez la niebla es tu aliento y mis pasos
los tuyos son por desnudos y heridos.
Pero por qué ta callado caminas
y vas a mi costado y sin palabras,
el paso enfermo y el perfil humoso,
si por ser uno lo mismo quisimos
y cumplimos lo mismo y nos llamamos
Electra-Orestes, yo, tú, Orestes-Electra.
O yo soy niebla que corre sin saberse.
Pare yo porque puedas detenerte
o yo me tumbe, para detener con mi cuerpo tu carrera;
tal vez todo fue sueño de nosotros
adentro de la niebla amoratada,
befa de la niebla que vuela sin sentido.
Pero marchar me rinde y necesito
romper la niebla o que me rompa ella.
Si alma los dos tuvimos, que nuestra alma
siga marchando y que nos abandone.
Ella es quien va pasando y no la niebla.
Era una sola en un solo palacio
y ahora es niebla-albatrós, niebla-camino,
niebla-mar, niebla-aldea, niebla-barco.
Y aunque mató y fue muerta, ella camina
más ágil y ligera que en su cuerpo
y así es que nos rendimos sin rendirla.
Orestes, hermano, te has dormido
caminando o de nada te acuerdas
que no respondes.

O yo nunca nací, sólo
he soñado padre, madre, y un héroe,
una casa, la fuente de Dircea y Ágora.
No es cuerpo que llegó,
ni potencias.