Когда уголовный авторитет Хрюпинска Константин Ефимович Туманов удачно вписался в местный бизнес и стал миллионером, он понял, что жизнь прекрасна и удивительна. Трехэтажный особняк лучше камеры, финский унитаз в особняке - лучше параши, личная горничная в спальне - лучше надзирателя, а кофе в постель - ни с чем не сравнимое удовольствие. Удовольствия доставались легко и большом количестве. И почему-то потянуло к нормальным людям без сомнительного прошлого.
Тюрьмы, зоны, обтянутые колючей проволокой, лесоповалы и прочие колымские прелести из прошлого, вместо положенной гордости за себя вызывали сначала изжогу, потом тошноту. Рубленные и щетинистые хари тюремных сидельцев больше не представлялись образцами сурового мужества. Над имиджем Туманова массажисты и косметологи трудились в три смены. "Обурел, Кабан, обурел" - сокрушались братаны, пытаясь проскочить мимо длинноногой секретарши в роскошный кабинет председателя совета директоров "Хрюпстальконструкции". Наутюженая бизнес-девица брезгливо вытягивала губки и отважно пресекала попытки татуированных горилл нарушить статус кво.
После случайной экскурсии в картинную галерею Туманова потянуло в меценаты. От убогости храма исскуств, куда забежал в поисках мэра, он ужаснулся, срочно выделил деньги на капитальный ремонт, оптом скупил картины местных художников для выставки. От свалившегося счастья директриса угодила на больничную койку. Молоденькая заместительша была покрепче, в обморок не брякнулась и сверх сметы выпросила дорогуший компьютер с метровым экраном. Якобы для связи по интернету с Лувром, Эрмитажем и Метрополитенном.
" А с метро зачем? Картины возить?" - подивился Туманов, но требуемое утвердил без колебаний.
Сделку крепили утренним кофе в миллионерском особняке. За ночь Кабанчик познакомился с живописью, графикой и даже монументально скульптурой. Лекция получилась настолько увлекательной, что возмечталось получать знания перед завтраком, обедом и ужином. Вместе с лектором, от синих глаз которой сердце трепыхалось, как у человека попавшего на стажировку в райские кущи и получившего медаль от аппостола Петра.
Хрюпинская братва с растущей тревогой наблюдала за перековкой авторитета в респектабельного буржуина. Но роптать открыто не смела, зная, что под костюмом от Кардена упакована отнюдь не шакалья душонка - лев, способный схарчить любого вместе с ботинками и облизнуться - мало! Французским одеколоном заправит и съест без соли и лука. Однако меценатские забавы братву не волновали - нехай чудит, юным мазилкам носы вытирает. Но столичные хлыщи начали вклиниваться в хрюпинский рынок нефтепродуктов, строить на чужой земле бензоколонки, сбивать цены, тем самым, сдирая с их будербродов черную икры. Это вызывало зубовный скрежет. Не позволим! Понадобиться, забьем стрелку в Кремле под Царь Пушкой.
-Вы че, с дубу попадали? Представляете, с кем связываетесь? - вежливо поинтересовался Константин Туманов, когда ему предложили возглавить дипломатическую миссию в столицу к заправилам нефтебизнеса. - Это - акулы...
- Акулы, щуки, пингвины, нам без разницы. Тебя, Кабан, зачем смотрящим поставили? За порядком следить или картинками баловаться? - возразил центровой бригадир с рынка по кличке Облом, втайне мечтавший сковырнуть авторитета и занять вакантное место. - Они, падлы, в нашу кормушку рыла засунули, и делиться не хотят. Надо по понятиям разобраться.
Ответственная делегация рванула в столицу на трех почти бронированных джипах. Внутри разместились десять тощих бойцов и с постными лицами дули безалкогольное пиво. В багажниках гремели обрезки труб, мотоциклетные цепи и бейсбольные биты. Бойцы искренне заверяли всех, что виртуозно владеют этим металлоломом и жаловались на скудость вооружения. Зеленый от напряжения Облом в головной машине курил гаванскую сигару и нянчил под мышкой единственный револьвер, выпрошенный под залог в десять тысяч рублей в городском музее. Под левой штаниной бугрилась ребристая граната-"лимонка" без запала, приклеенная скотчем выше щиколотки. Тайный запас главного калибра.
К обеду автоколонна на полном ходу влетела в столицу и, поплутав по улицам, затормозила у шикарного офиса нефтяной компании, поправшей интересы хрюпинской братвы. Офис внушал уважение. Бойцы притихли, сменили пивные банки на лимонадные. И сделали вид, что заинтересовались исключительно окрестной архитектурой, и ничем больше.
Теплой встречи не получилось. Лощеные секьюрити в галстуках обращались с делегацией точно с тараканами сбежавшими из деревенской забегаловки в столичный ресторан. Их шефа позабавил раритетный револьвер времен русско-турецких войн. Древний пистоль был немедля выкуплен у временного владельца за сто долларов. Рыночный бригадир с поклоном принял бумажку и пожелал успехов стрельбе.
- Зачем вас принесло, портяночники? - секьюртный шеф покрутил пустой барабан, пощелкал курком и направил ствол в лоб дарителя.
- С паханом твоим перетереть вопрос о плате в общак, - буркнул Туманов с неохотой возвращаясь к подзабытой должности уголовного авторитета. - Веди к пахану.Быстро!
У секьюритного шефа отвалилась челюсть.
Пораженный величием цели незванных гостей, он без сопротивления взял пачку долларов, засунул к себе в карман и принялся названивать по мобильнику в приемную призидента компании.
Делегацию принял вице-призидент, флегматичный толстячок похожий на сома. Он, поглаживая вислые усищи типа "запорожец за Дунаем", внимательно выслушал горячую речь делегатов об ущемлении интересов братвы и ущемленная братва порешила взять их компанию за жабры. Потом задумчиво пощупал брылья под щеками, словно убеждаясь - на месте ли те самые жабры, и прошелестел вкрадчиво:
- Господа, вы в детстве свинкой не болели?
- Ты, чо, баклан, за базаром не следишь? - возмутился Облом. - Ты на кого наезжаешь? Слышь, Кабан, он тебя свинкой назвал.
- Точно - болели. Мозги свинячьими сделались. Ни черта не думаете. Разве это Кабан? - толстячок измерил взглядом фигуру хрюпинского авторитета. - Для нас он - Кабанчик. И наша братва повыдергивает ему клыки, без наркоза. За ним, наша братва сделает из вашей колбасный фарш с портяночным гарниром. И подаст мне на завтрак. Уяснили?
Сом превратился в акулу и щелкнул зубами.
Делегация попятилась к двери, за которой тосковали по добыче волкодавы охраны.
Пониженный в поросячьей иерархии Константин Ефимович Туманов, ставший Кабанчиком, догадался, что отделался легким испугом и пора драпать. И желательно с первой космической скоростью. А дома забиться в нору и не высовываться, чтоб не возбуждать у нефтебаронов аппетит.
И тогда Облом опроверг диагноз вице-призедента. Свинкой он не болел. Скоре всего, в детстве он страдал от умственных хворей, от которых мозги становятся просто мышечной массой. После чего мог без последствий колоть головой орехи и ломать дубовые поленья. Чем с успехом и занимался.
Титаническая работа обеих полушарий вкупе с мозжечком навела его на мысль, что авторитет завалил дипломатическую миссию и ему, Облому, следует спасти порушенную честь. И вернуться в ореоле героической славы, при удачном раскладе подвинуть некоторых ожиревших братанов. Кабана, например.
Задрав ногу до поясницы, Облом отодрал от волосатой щиколотки "лимонку" и с криком "Подавитесь моим фаршем!" - метнул гранату на полированную столешницу. Пущенный снаряд срикошетил в лоб вице-президента, отскочил обратно и завертелся среди канцелярских причиндалов.
Соминые глазки респектабельного толстяка сделались коровьими и полезли из орбит к набухающей синевой шишке. Секьюрити дематериализовались в разные стороны. Хрюпинская делегация, не жалея жил и сухожилий, табуном промчалась по еврокоридорам, прорвалась сквозь паникующую толпу нефтебензинового персонала к автостоянке и забилась в почти бронированные джипы, не комплексуя по поводу, кому они принадлежат, абы ехали. Ключ в замок - вперед!
Только за сто первым километром позволили себе изобразить на лицах победные улыбки: "Как мы столичных барыг разделали, может спрыснем победу, а Кабан?"- Классная тебя тачка! - похвалил Облом, потроша холодильник и выуживая оттуда деликатесы. - Ты смотри, рыбка, икорка, коньячок. Кабанчик покрутил головой, приглядваваясь к обстановке. От увиденного испарился пот на взпревшей лысине...Он обнаружил, что его машина просторновата и роскошна. Передние сиденья застелены пятнистыми шкурами, руль обернут чем-то мохнатым, салон оббит натуральной кожей. И не джип это вовсе, а, судя по разбросанным там и сям визиткам, "Линкольн" нефтяного вице-президента. И владелец имущества, получив взамен почти бронированный джип, очень обидится. А потом пришлет гостей. На бронетраспортере. И начнется охота.
Если верить теории господина Дарвина, первым охотником на Земле была обезьяна, которая искренне плюнула на опостылевший вегетарианский образ жизни и треснула булыжником, некстати подвернувшего брата меньшего. И от души налопалась его бренным телом, не подозревая, что сделалась разумной и скоро ей придется учить других волосатых соплеменников доброму и вечному.
Полагаете она, насытившись, начала в первую очередь делится секретами профессионального мастерства? Или разрабатывать практическое пособие по баллистике метания подручных средств? Берете, мол, господа приматы, подходящий кусок гранита, базальта или обсидана, рассчитываете траекторию и силу столкновения с объектом, и мечете его в цель. Промахнулись - уносите ноги, если в прицеле был мамонт или бизон. Если гусь, уточка или зайчик, просто облизнитесь в след упорхнувшей пище. Этом варианте охота - не удовольствие, грубый промысел без грана романтики.
Будьте уверены, пращур питекантропа поступил иначе. Он, сытно попрыгивая после трапезы, наврал собратьям о том, что встретился на узкой дорожке не с каким-нибудь поглупевшим от скуки сайгаком, а с матерым буй-туром и в рукопашной схватке завалил его стопроцентным нокаутом. Ухватил за рога и вывернул шею на сто восемьдесят градусов. И пошел зализывать раны, предварительно содрав шкуру на пошивку штанов. Завороженные затейливой басней будущие первочеловеки, одобрительно повизгивая, вряд ли обратили внимание, что герою их времени добытой шкуры хватило бы в аккурат на укороченные шорты. Чего обращать-то, сварливая супруга отобрала большую часть на вечерний пеньюар, дело житейское.
Так зародилось братство охотников, интеркорпорация Мюхнаузенов, способных на досуге превратить безобидную ящерицу в Змея Горыныча. Интересна их реакция на настоящего динозавра?
-Ничего себе, ящерка называется. Подводный ракетоносец в степях Украины, - определил Штопор, высунувшись из засады, замаскированной под случайный стожок сена. - А сверху махонькими казались. Господи, мы ж его за месяц не распотрошим.
- Т-с-сс! Говорите потише. Услышит! И не адекватно отреагирует на посторонние звуки, - прошептал Алевтин Иванович Пещерный, зарываясь в повядшую на солнцепеке траву. Была бы его воля, зарылся в землю, но целинная почва была тверже стали, и дальше не пропускала.
- У него есть ухи на хвосте? Он же задом к нам повернут, - обернулся Штопор. - Не услышит. Отсюда до башки сотня метров наберется, не меньше. Неприлично - к нам спиной. Треснуть по хвосту, чтобы развернулся?
- Сдурел? Я те тресну, - пригрозил Кабанчик, перед носом которого располагался кончик диплодочьего хвоста. - Тоже мне Иван-царевич на переговорах с избушкой на курьих ножках, повернись ко мне задом, повернись передом. Эта баба Яга лягнет лапой почище экскаватора. Доцент, нарисуй-ка нам дальнейшие планы...
Алевтин Иванович терзал пятерней иномирскую целину в напрасной надежде выкопать траншею в полный профиль и залечь на самое дно. Идея замаскироваться под стожок принадлежала ему и, как всякий инициатор-закоперщик, он предпочел бы воплощать ее в жизнь чужими усилиями и, желательно, издалека...Не выгорело.
Когда лапшовский пеленгатор подал сигнал обнаружения цели, путешественники по иномирью завтракали в спокойной обстановке и, наслаждаясь кулинарным творчеством Жанны Сазоновны, дружно поглощали черепашатину, тушеную в лопухах и глине под соусом из дикого чеснока. Заодно обсуждали свежий номер "Первопроходца".
Выпуск, по мнению Главы, получился удачным, наполненный оптимизм и положительными примерами из повседневных будней. Особо выделялась передовая статья, написанная лично Главой и призывающая уверенней смотреть в будущее, бороться трудностями, пьянством и алкоголизм.
Дмитрий Сергеевич пересчитал в заметках и репортажах количество цитат из своих речей и приказов, нашел их число удовлетворительным.
- Суховат язык, без живинки. Пообразней надо, пообразней. Особливо в части критики. Ты же поэт, Альберт, напряги фантазию, вспомни метафоры и гиперболы для полного отражения суровой действительности. Но в целом я доволен. Такая пресса, без желтизны, работающая в конструктивном русле, нам крайне необходима. Жаль, иллюстраций маловато, карикатур. Аристарх Христофорович, вы конструктор и, вероятно, знакомы с художественными задатками. Помогли бы растущему кадру?
- Охотно помогу, Дмитрий Сергеевич, почему не помочь молодежи? - откликнулся первый зам, в душе недовольный тем, что орган гласности находится под контролем обидчика, и готовый помочь ему не больше, чем Герасим своей Му-му.
Порозовевший от похвал главный редактор приложил ладонь к сердцу. Другую руку он бы с удовольствием припечатал к щетинистому подбородку художественного наставника. Да так, чтоб салазки хрястнули.
- Пип-пип-пип!- запиликал пеленгатор на коленях Штопора, который по несознательности уклонился от важной дискуссии и придирчиво наблюдал за окрестностями.
Глава поперхнулся тушеным деликатесом.
Зубы остальных участников завтрака плотно завязли в мясе.
- Ф-што он покафшивает,- прошамкал набитым ртом Кабанчик.
Отмахнувшись, - " Не мешай!", - Штопор внимательно изучил показания прибора, сделал привязку к местности относительно пещеры и по-снайперски прищурился в сторону саванны.
- Есть! Засек объект! Ничего себе, фокусы? Это же ящерка!
- Ф-р-ры! Чего сидим? Кого ждем? Страховку от небесной канцелярии? Обойдемся, - Кабанчик выплюнул недожеванное мясо. - Догоняем гада, берем за хобот и вытряхиваем наше имущество наружу.
- У динозавров нет хобота, - деликатно уточнил политический советник. - И он весит тонн сто.
-А что у него спереди болтается? Пятая нога? Или, -Кабанчик покосился на женщин, сбавил голос до полушепота.- Средство размножения?
- Шея. На ней - голова. Про гениталии мне ничего не известно.
- Тоже мне, доцент, элементарных вещей не знаешь.
- Я - кандидат философии. Биология - не мое кредо, - обиделся за науку Пещерный. - Тут нужен специалист-палеонтолог. Перед нами реликт! Нобелевская премия!
- У него в брюхе вместе с твоей мобильной премией наша дорога домой, - не выдержал колдующий над пеленгатором Штопор.
Обиженный Алевтин Иванович потянулся за добавочной порцией тушенки. Он вознамерился, подкрепившись, доказать преимущества философского анализа перед узкой специализацией хрюпинского сантехника и грабительскими ухватками олигарха. Мыслительные жернова, шестеренки и каленвалы бешено завертелись. Но аналитический аппарат выдавал лишь один результат: " Мужчина ли я?"
Алевтин Иванович густо посыпал тушеную черепашатину пахучей травкой, заменившей кинзу. Потом поблуждал рассеянным взглядом по сотрапезникам, и натолкнулся на черную с проседью батюшкину бородищу. Не борода - стожок сена. Сено! Сено! Сено! Динозавры - травоядные существа.
Осененный блестящей идеей, он энергично впился в бутерброд...
В общении с травоядными Алевтин Иванович имел некий практический опыт. Однажды после торжественного собрания ячейки сочувствующих "Единению" в сельхозкооперативе "Синие пустоши" координатору хрюпинского отделения подарили впридачу к баклаге виноградной водки букет - охапку ромашек и васильков, перетянутых резинкой от трусов. Сомнительный дар Алевтин Иванович собирался выбросить за околицей села, но виноградная водка из частных подвалов председателя правления, распитая натощак с бывшим колхозным парторгом, смешала все планы.
Нет, за околицу координатор добрался без происшествий. На машине. И здесь осторожный водитель порекомендовал проветриться перед дорогой, чтоб не смущать Жанну Сазоновну мокрыми брюками. На проветривание Алевтин Иванович отправился в обнимку с букетом.
На его беду за околицей паслось дойное стадо "Синих пустошей" во главе с быком-производителем, ничего не производившем по состоянию здоровья, и потому отпущенный на вольные хлеба. Голодное стадо обступило машину и по очереди нюхало радиатор. Бык, играя мышцами, потянулся к вязанке ромашек и васильков на груди координатора. Пища была знакомой и легкоусвояемой. И хозяин стада озадачился одним простым и понятным желанием, - скушать ее без скандала.
Только тореадор, играющий на публику, не дрогнет в вершке от рогатой морды с заржавленным кольцом в ноздрях. Алевтин Иванович, протрезвев, почуял в животе не холодок - морозильную камеру. И, разумеется, пустился в бега. За ним аллюром скакал бык. За быком - дойное стадо. За стадом - автомобиль хрюпинского общественно-политического движение "Единение" с российским флажком, трепещущим на радиаторе.
- Господин прохвессор, бросайте к едреней фене цветы. Затопчут! - советовал через ветровое стекло охрипший от воплей шофер. - За-топ-чут!
Однако, Алевтин Иванович ничего не слышал кроме стука копыт и, высоко подняв букет, мчался по пашням, долинам и буграм. Куда подевалась ломота в суставах, радикулит, отдышка, повышенное давление. Свистящий в ушах ветер терзал букет, выдергивал из него стебельки и усыпал ими путь бегства. Помятые трофеи подбирал коровий арьергард. Бык, наблюдая за худеющей пищей, огорченно мычал. Чудная коррида финишировала в пригороде около поста ГИБДД. Опухшие от тоски постовые, обрадовались развлечению, прикладами с гиканьем разогнали коровью кавалькаду и, ухмыляясь, облегчили кошелек Пещерного на триста долларов. За работу не по профилю. И поклялись молчать. Прикинув длину милицейских языков, Алевтин Иванович добавил еще двести.
Зато теперь в иномирье имел все основания считать себя экспертом по питанию травоядных.
- Нет ничего проще. Замаскируетесь под стожок сена. Сено здесь не встречается. Некому заготавливать. Динозавр новинкой, непременно, заинтересуется. Он подойдет, наклонится съесть, а вы его по голове, по голове, - выложил свой план Алевтин Иванович
-Замечательная идея! Сразу видно - вы настоящий специалист. Уважаю профессионалов, - обрадовался Глава. Тут же назначил политического советника ответственным за убиение динозавра и объяснил остальным свой выбор:
-Я не могу правильно руководить в плохой обуви.
И покуда шли сборы на охоту, засадил первого зама за рисование портрета будущего дважды героя для нового номера "Первопроходца". Алик и Аристарх Христофорович, вдруг забыв о распрях, горячо принялись за совместное дело. Это требовало куда больше интеллектуальных сил, чем примитивная охота на гигантских ящериц.
-Посмертный портрет. Для потомков. Соколом, соколом смотри, орел в белых тапках. Батюшка, вы бы отпустили ему грехи,- пошутил Штопор, проверяя зарядку лазерного ружья.
-Отпущаю, сын мой. Всему воинству отпущаю,- Григорий Андреевич вяло взмахнул серебряным крестом и снова погрузился в думы, которыми ни с кем не делился...
План провалился на третьем этапе.
Травы заготовили столько, что под ней свободно разместились политический советник и вся охотничья бригада. Сутки они ждали, затаясь, в засаде и чесались от укусов мошек и насекомых. Местные кровососы обладали вурдалачьими замашками, атаковали без зазрения совести любой оголенный участок кожи. Дымить тлеющими головешками и травить анекдоты ответственный категорически запретил.
- Спугнете. Поведение здешних диплодоков науке пока неизвестно. Будем наблюдать и ждать момента.
- Ждать, ждать, - Штопор с хрустом раздавил присосавшегося к затылку шурупообразного жука. - Дождемся каких-нибудь хищников. Они нам покажут наблюдения по науке. Кишок потом не найдут.
- Хи... Хи... Хищники...О-откуда?- обеспокоился Алевтин Иванович.
- От верблюда...Чему тебя в университетах учили...Хвилософ...Столько жратвы бегает. Значит кто-то ее должен прореживать. Понял, доцент? Хищники - они санитары природы и обязаны поддерживать порядок. Чуть расслабился вот такой ящур, он хвать его за холку и закусывает.
- За-за-закусывает? Что вы несете? В динозавре минимум сто тонн. А сколько тогда в хищнике? Сто пятьдесят?
- Меня не колышет сколько. Главное, у него хлеборезка здоровая. Для нас - в самый раз.
- Ну-ну, ты, Витек, не пугай доцента. У него слабый желудок. Не забывай, у нас тут тесновато и отвратительная вентиляция. Ты носки давно менял?
- Носки я меняю исключительно на водку. Вся водяра у Лапши. С ним заменяешься. Этот жмот не успевает трезветь.
- Носки нужно стирать, чудило. Дышать уже нечем. Весь стог пропитал своим амбре. Может, динозавр чего учуял и не желает портить аппетит? Скажи честно, ты бы стал трескать тухлую жратву?
- Под водочку? Да запросто!
- Тогда поднеси пару ведер этой гадине.
- Издеваешься? Ее двумя ведрами не свалишь.
...До утра Штопор и Кабанчик шепотом спорили, сколько алкогольных напитков потребуется влить в диплодочью глотку, чтобы вызвать рвотный рефлекс. Если споить до тошноты, можно легко без смертоубийства заполучить проглоченные программы. Штопор уверял - хватит цистерны хрюпинского самогона, Кабанчик утраивал объем и настаивал на медицинском спирте. По их просьбе Саша производил расчет промилле на килограмм живого веса. Политический советник бдительно классифицировал шумы и шорохи ночной саванны и настаивал на соблюдении режима конспирации.
Дискуссию оборвал сам обладатель живого веса, вероятно, надумавший проверить вкусовые качества травяной кучи, заготовленной неизвестными ему доброхотами. Качество его не удовлетворило. Гора мышц, костей и кожи, размером с подводный крейсер последнего поколения, не спеша приблизилась к одинокому стожку, вытянула шею, шумно потянула ноздрями воздух, издала нечто похожее на "Ап-чхи!", и развернулась к тылом к засаде. При этом едва не смахнула ее хвостом вместе с охотниками, впавшими в столбняк...
- Подойдет, поклонится, стукнем дубиной по башке. Достукались! - Кабанчик на карачках отполз от кончика хвоста и принялся срывать с одежды маскировочные лопухи.
- Доцент, хватит закапываться. Гони свежие идеи!
Алевтин Иванович прекратил втискивать грудную клетку в прорытый окопчик. С идеями у него не ладилось. Генерированию их мешал наболевший вопрос: " А мужчина ли я?". Причем, кандидат философии не мог понять, в каком контексте он задается - героическом или сексуальном? Душа и тело склонялись нежному, пушистому, женскому. Перед глазами же бугрился могучий тыл, не показываемый в учебниках истории.
- Может, попробуем обойти и садануть в голову из лазера? - предложил Штопор. - И постараемся не промазать.
- У него голова сейчас на высоте пятого этажа. Попросишь пригнуться, ворошиловский стрелок? - с ехидством заметил Кабанчик. - Да и есть ли в ней мозги? Думалка у него чуть больше моего кулака. Эй! Эй! куда попер, ископаемый?
То ли динозавру наскучило обсуждение гигантского экстерьера и умственных способностей, то ли приятели, пасущиеся километрах в трех от засады, окликнули: дескать, вали к нам, здесь травка посочней и мухи не кусаются, - он, сотрясая почву, потрусил по своим диплодочьим делам.
Догнать его не составляло труда, чай не на "Мерседесе" удирает. Охотники мигом выбрались из-под маскировочного стожка и собрались начать преследование. Но осуществить задуманное не удалось. Прибыл курьер Главы.
Бобу трясло от острых переживаний: поход в одиночку от лодки до засады оказался неприятным испытанием нервной системы. На причале, построенным Штопором из остатков панциря и костей, его встретила делегация голодных грифов, которые, судя по насупленному виду, намеревались произвести полный расчет за отобранную черепашку с представителем разумного человечества. В зарослях травы прятался арьергад - зубастые ящерицы, вставшие, как кенгуру, на задние лапы. Разинутые клювы не способствовали ведению мирных переговоров о погоде, природе и ценах на продукты.
Весь остаток пути Боба проделал со скоростью курьерского поезда.
- Дмитрий Сергеевич и Аристарх Христофорович велели передать, что локатор не пищит, - выдохнул на финише референт после экстренного торможения тела о стожок. - Вернее, пищит, но в другую сторону. Туда!
И показал в сторону прямо противоположную уползающему диплодоку.
Это напомнило сидельцам удар ниже пояса.
Напряженное ожидание в засаде в качестве корма для всех мелких кровососущих не прибавило им оптимизма. Опухший от укусов Штопор вспомнил, что в древности с гонцами - носителями дурных вестей поступали антигуманною: одним ломали шеи, другим их укорачивали, третьих поили расплавленными металлами, увы, без приставки "драг". Только в крайнем случае, если гонец был заслуженным или имел льготы, в знак уважения потчевали горячим серебром, уточнил Саша.
- Обычай варварский, но относительно справедливый, - добавил Алевтин Иванович, дуя на пальцы, распухшие от саперных работ до сосисочной толщины.
- Ты, Боб, при посте, выходит, имеешь льготный тариф, - успокоил референта хмурый Кабанчик. - На серебро не рассчитывай. Будешь нюхать штопоровские носки. Скажу тебе по секрету, наказание исключительно для графьев. Надеюсь, ты граф?
- Н-нет. У папы двоюродный прадедушка был статским советником.
- Носки не отдам! - запротестовал Штопор. - Они к коже приросли.
- Потерпишь ради сохранения святых обычаев старины.
- Раскатали губы! Сначала портянками обеспечьте. Только, чур, кукишевский халат не предлагать. У меня на нее аллергия типа грибок.
Боба заволновался.
От перечисленных способов наказания у него одеревенела шея, в носу заскворчали первые признаки насморка. Боба приблизился к панике.
По мнению первого заместителя нравы в охотничьей бригаде были ужасными, можно смело сказать, первобытными. Постоянная оторванность от положительного влияния коллектива нередко выдирала из лона цивилизации куда более стойких людей. Аристарх Христофорович искренне сочувствовал политическому советнику, работающему в столь тяжких условиях. Эта публика, предостерегал он, способна на любое зверство, вплоть до скотоложства и содомского греха. Похоже, первый зам прав. Одичали! Нет, надо соглашаться на носки, пока не изобрели худшего.
До худшего не дошло. Видно, одичание не достигло нужной кондиции.
- Куда идти, Боб? Давай направление, координаты всякие, параллели и меридианы, - переменил тему Кабанчик и добавил с угрозой. - Если Пупырь напутал, на мыло его перетопим. Или на шампунь от перхоти.
- Тут рядышком. Бугорки видите? На них локатор крестик поставил и пискнул, - залепетал Боба, понявший, что пыток не будет.
- Аристарх Христофорыч схемку специально для вас начертил. И стрелочками маршрут разметил.
Рисовальщиком первый зам оказался замечательным. Не всякому дано с таким изяществом вычертить на туалетной бумаге стрелочки, кружочки, пунктирные и прямые линии. На этом достоинства схемы исчерпывались. За топографию бывший морпех Штопор пообещал дать художнику в глаз. По предложенной карте заблудился бы натасканный спецназ Главного разведывательного управления Генштаба, находясь в ровной, как стол, пустыне. Благо, основной ориентир - крошечные бугорки у самого горизонта - находились в поле зрения. Когда охотничья бригада погружалась выше макушки в травяные заросли или опускалась в ложбинку, на плечи Саше Крюкову сажали отощавшего политического советника и следовали по его указаниям. Советник млел от удовольствия и гордости: наконец-то, его беспрекословно слушались и не обзывали антинаучными кличками. Руководящее настроение портил Боба.
Он плелся в хвосте колонны и, озираясь, клял судьбу, лишившую литературных талантов: главного редакторы в саванну не послали - тот занимался высокоинтелетеллектальными делами без шараханий от каждой подозрительной тени. Время от времени отставной гонец клянчил охрану то у спины, то у бедер политического советника: "Ну, хоть до лодки проводите. Дальше я сам доберусь. Ну, пожалуйста! Меня же птицы заклюют или Дмитрий Сергеевич уволит за недоставку сведений". Алевтин Иванович двигался в тапочках шагом беременного аиста и молча жалел бедного мальчика, попавшего в переделку. Глава в смысле дисциплины был крут, мог понизить до уборщика жилья, что, несомненно, оправдывалось суровыми обстоятельствами.
К обеду добрались до цели.
Но запланированный на подходе прием пищи отложили - пропал нагулянный аппетит. Выяснилось, что Аристарх Христофорович, вероятно, обладал еще двумя недостатками,- страдал близорукостью и не умел считать. На своей карте он намалевал три крошечных горки, обвел их концентрическими кругами и перечеркнул изображение жирным крестом, получилась мишень для стрельбы из пневматического ружья. Снайпер из первого зама получился никудыший. Истинное число куч, высотой под крышу новорусской усадьбы и такое же в диаметре, поставило охотников в тупик. Правда, конусовидные творения природы не восхищали взор архитектурными излишествами, обходились без ротонд, колонад, балкончиков и пахли чем-то знакомым, можно сказать, почти домашним ароматом. И над каждой роились полчища насекомых
...- Девятнадцать... Двадцать... двадцать одно...Очко!- подвел итоги Штопор. - Все, косоглазие Аристарху обеспечено! Художник хренов.
- Ничего себе, Кавказ с Эльбрусами выстроили! Э-э-эх! - Кабанчик, широко размахнувшись, метнул деревянное копье. Древнее орудие пробило обожженным на костре острием корку ближайшей кучи и, чавкнув, углубилось на полметра. - Что за дрянь, Витек?
- Санузел. Туалет. "Скворечник". "Нужник" типа "Мэжо". Выбирай по вкусу.
- Это...
- Ага... узнал...
- Чего не узнать. Мечта дачников - бесхозный навоз. На весь хрюпинский район удобрений хватит. Удивительно другое, почему пищит?
- Вы, Константин Ефимович, не понимаете простых вещей, - взял упущенные бразды правления политический советник, проведший четверть века в стенах медуниверситета и потому вкратце знакомый с работой различных организмов, главным образом, людей и лягушек. - Перед вами конечный продукт жизнедеятельности динозавров. Животное проглотило... э-э-э... нашу коробочку, не сумело ее переварить и...э-э-э... исторгло в положенный час...на землю.
- Не бухти. Без тебя знаю, куда исторгается, тута памперсов нету, - огрызнулся Кабанчик, вытягивая из навозного конуса орудие охоты и брезгливо осматривая загаженное острие. - Ты адрес точный дай. Или все добро руками перекапывать будешь?
От перспективы золотарного промысла голодный желудок политического советника полез к горлу.
" А мужчина ли я?" - снова усомнился в себе Алевтин Иванович, прислушиваясь к журчащему шевелению кишек. Как всегда, шевелилось все - внутренности, пальцы, волосы, кроме конкретного органа. Обидно! Проверить его жизнеспособность не удавалось: все попытки проникнуть на массажный сеанс к Верочке в короткие минуты досуга жестоко пресекались бдительной Жанной Сазоновной. Раскопки в навозе лишали последнего шанса втихаря охмурить доверчивую и сексапильную главврачиху. Она, чистюля, близко к себе не подпустит.
Но вслух Пещерный произнес другое, лаконичное, в стиле философов-стоиков:
- Буду!
И преисполненный мужества атаковал подножие облюбованной горки, зарылся в ней по плечи.
- Боб, Сашка, дуйте за локатором! - скомандовал Кабанчик, пристраиваясь по соседству с Пещерным.
- Иначе мы проваландаемся до конца света.
Боба сделал вид, что увлекся поиском и не расслышал приказа. Для достоверности он попытался зарыться в навоз с головой, но выбрал неудачный объект и только боднул лбом окаменевшую поверхность. От полученной травмы в ушах зазвучал колокольный набат. И нужда в глухоте отпала.
- Эй, архиолухи, умерьте пыл, тем кучам минимум неделя, - посоветовал Штопор, уворачиваясь от летящих со свистом комков.
- Ищите, которая посвежее, тепленькую, суточной консистенции.
Охотники родились под счастливой звездой, - в рубашке, майке или прямо в кальсонах. Возможно, практические советы слесаря-сантехника сыграли основную роль. На закате вредная девица по имени Фортуна повернулась к ним задорным ликом.
- Нашел! Я - нашел! Нашел! На-ашел! - счастливый Боба изобразил танец живота вперемешку с брейком и протянул Пещерному пригоршю навоза абсолютно свежей консистенции. - Видите, пластмассовая штучка вкрапилась. Она?