Аннотация: По документам фондов ГАКО для книги "Военнопленные в Вятском крае(Спецгоспитали)1942 -1947г.г."
СПЕЦГОСПИТАЛЬ Љ 2074
(Кировская обл.п. Пинюг, Подосиновского района.).
(По материалам истории госпиталя, собранным начальником госпиталя при закрытии Рабиновичем; воспоминаниям доктора Коржа, проработавшем от момента прибытья военнопленных до закрытья госпиталя, материалам архивов)
За время работы госпиталя сменилось три начальника. Последний, Рабинович, при закрытии, работал 6 месяцев.
Эвакогоспиталь Љ 2074 организован приказом по Гомельскому Облздраву24.06.41 г. Через две недели госпиталь размещался в шестидесяти километрах восточнее станции Зминка Орловской области. Через 18 дней передислоцировался на два месяца в Елец, потом недели пути на станцию Убинская Новосибирской области, и только потом он перемещается в Пинюг. Это произошло 24 марта 1942 года. По существу с этого времени началась основная работа, ради которой госпиталь создан.
Убинское - далёкое сибирское село, переполненное в то время эвакуированными людьми из оккупированных районов страны. Под госпиталь выделили здание местной школы. Сотрудники госпиталя выполнили в нём текущий ремонт, построили прачечную, приняли превентивные меры против сыпного тифа, однако, раненые оседали по госпиталям вдоль железнодорожного пути сюда, не доехав.
По распоряжению Сибирского Военного Округа, госпиталь отбыл в Киров 6 марта 1942 года. Разместился в Пинюге в зданиях: дж клуба и школы, жилого дома и изолятора Лестрансхоза, жилых помещениях ЛТХ.
С 19 апреля 1942 года по 17 марта 1943 госпиталь принял 1651 раненого и больного. Поступали в основном бойцы и командиры Красной Армии с ранениями нижних конечностей.
Убинская осталась в памяти сотрудников ещё по одному обстоятельству. Санитар госпиталя, Евставьев Николай Васильевич, родом из Тамбовской области, очень резко высказался о советской власти, её вине, в неудачном для Красной Армии, начале войны Понятно, что НКВД срочно прибрали недовольного ходом войны санитара.
За трудолюбие, верность врачебному долгу, в указанные 11 месяцев работы госпиталя, отмечены врачи и медсёстры: Н.А.Лещун, Е.М.Григоренко, А.Г. Сидоренко, В.Л. Давыдова, О.М.Плошкина, и многие другие.
ПЕРВЫЙ ЭШЕЛОН.
Первая партия военнопленных в количестве 1094 человека по счёту, без списков, вообще всяких документов прибыла 17 марта 1943 года. Организационные неурядицы по месту отправления такого количества людей, привели к полной неразберихе на первом этапе приёма:
1. Больные, прибыли из какого - то распределительного пункта для военнопленных без именных списков, не говоря уж об историях болезней;
2. Больные находились в пути около двух месяцев. За время пути произошло до 200 смертных случаев. Трупы доставлены в Пинюг;
3.Больные следовали без сопровождения медперсоналом, без какого - либо разделения на инфекционных больных и здоровых;
4. Санитарное состояние вагонов, где размещались военнопленные, было ужасным. Вследствие этого у многих военнопленных обнаружена завшивленность и чрезвычайная загрязнённость;
5. Выгрузка больных военнопленных из вагонов продолжалась 6 суток, что вызвало чрезвычайный простой вагонов, и многотысячный штраф в пользу железной дороги.
Количество прибывших, на много превышавшее штатное расписание госпиталя на 600 коек усугубило положение, в котором оказался коллектив госпиталя. Тем не менее, все очень активно, с надеждами на поправку прибывших людей, принялись за работу. Больных пропустили через баню. Их брили, мыли, стригли, одели во всё чистое, и положили на такое же чистое бельё. Тем не менее, уже через два - три дня обнаружили случаи сыпного тифа. Эпидемия разразилась среди военнопленных, без того прибывших в тяжёлейших состояниях; дистрофия и авитаминоз различной степени, туберкулёз, воспаление лёгких требовали срочного и пристального внимания к себе.
23 марта сыпной тиф обнаружен у парикмахера В.И.Визо. Вскоре 70 % персонала и служащих обнаружили такой диагноз.
Каким - то образом, смогли уберечься от болезни врачи: С.С. Эльперина, Ф.И. Абрамович, В.В.Филиппова, нескольких медсестёр. На их долю выпал труд по спасению военнопленных и заболевшего персонала. Эль перин сутками не уходил от постелей больных, и немало тяжёлых форм болезни закончились благополучнее, чем ждали, только благодаря его врачебной настойчивости исключительной добросовестности, вниманию и заботе. Сказался его громадный опыт врача.
Четверо сотрудников умерли в эпидемию. Прачка Русакова, чрезвычайно ослабленная работой; Санитары Веселовских, имевший тяжёлый миокард и Дулькин поступивший работать после ранения на фронте; Повар Беликова с запущенным заболеванием.
Лузский райздрав направил в госпиталь, дополнил коллектив десятью медсёстрами, что бы помочь в сложившейся ситуации. Все они так же переболели, но смертельных случаев среди них не было.
По - другому проходила эпидемия среди военнопленных. Ослабленные дорогой и ставшими хроническими болезнями, многие не смогли противостоять инфекции, унёсшей сотни жизней. Были ночи, когда умирали по 20 и более человек. Не успевали хоронить. Рыли общие могилы, л ожили по сто и более человек. Из первой партии до середины мая умерли около 800 человек. Уцелевшие из неё получили обострения своих хронических заболеваний.
Эпидемия среди служащих и сотрудников прекращена к началу июня. В это же время сводится, на нет, число заболевших военнопленных. Удалось предотвратить расползание болезни по посёлку.
В мае 1943 года поступила вторая партия военнопленных. Среди 319 прибывших, находились 94 еврея из Чехословакии и Венгрии, служивших в немецких рабочих батальонах. Санитарное состояние этой партии удовлетворительное. Больные прибыли в сопровождении медперсонала, с именными списками. В августе, таком же виде, прибыла третья партия - 308 человек. Эпидемию в этих партиях предотвратили карантином 25 суток.
Затем, до конца 1943 года военнопленных не было. Именно тогда удалось привести госпиталь в более или менее удовлетворительное состояние.
5 июня 1944 года вновь поступила 66 военнопленных, из Мурманска. 8 человек из них не смогли спасти в первые дни. Их состояние не отличалось от состояния первой партии, прибывшенй в госпиталь.
ЛЕЧЕБНАЯ РАБОТА.
Из госпиталя, приготовившегося для приёма людей с огнестрельными ранениями, он превратился в больницу, где надо лечить терапевтических больных. Небольшое количество военнопленных с обморожениями и другими незначительными хирургическими проблемами собрали в первом корпусе, где находился хорошо оснащённый операционный блок. Всех остальных распределили в 4-х корпусах, по выяснению диагноза. После эпидемии сыпного тифа, появились его последствия.
- увеличилось число туберкулёзных больных;
- -резко увеличилось число дистрофиков;
- обострились скрытые прежде хронические колиты.
- Больных туберкулёзом сосредоточили в 3 отделении. Их разделили на две группы:с открытой и закрытой формами туберкулёза. Начальника 3 отделения командировали в г. Киров, для стажировки лечения туберкулезных больных, на кафедру туберкулёза Военно - Морской Медицинской Академии. Поставлена цель: узнать, всё самое новое в лечении туберкулёза, и показания к наложению искусственного пневмоторакса Абрамович командирована в декабре 1943 года. Результаты двух командировок не замедлили сказаться.
- Уточняются диагнозы туберкулёза. Отношение его к той или иной форме;
- Уточняются показания к применению многих медикаментов: хлористого кальция, рыбьего жира, аскорбиновой кислоты, т.д.; - уточняются показания к применению искусственного пневматорекса и техника его выполнения;
-Феникс - алкоголизация (неразборчиво - Б.К.) помогла выйти некоторым больным из тяжелейших состояний болезни.
- Изменили состав питания больных авитаминозом и туберкулёзом.
Смертность от туберкулёза снизилась до 6 - 8 человек в месяц.
У больных туберкулёзом военнопленных, болезнь усугублялась нервно - психическим фактором. Душевное состояние больного играет не последнюю роль на процесс протекания болезни и его выздоровление.
В качестве консультанта к госпиталю закреплён бывший его начальник Берман Э.С., назначенный облздравом главным фтизиатром Кировской области. Он раз - два в месяц обязательно приезжал в госпиталь, помогал решать возникающие проблемы в лечебном процессе.
Больные дистрофией и колитами сосредоточились в 3 корпусе. Для лечения этой категории больных применяли: качественное питание; витаминизацию; медикаменты. Использовали физические способы лечения: физиотерапию, аэрацию, лечебную физкультуру, лёгкую трудотерапию. Смертность в этой группе больных была невысокой, исключая вспышку дизентерии летом 1943 года. Начальником госпиталя в это время служит Киселёв А.А.
Немалую помощь в лечении больных военнопленных оказывали их собственные врачи. Их оказалось 13 человек. В том числе 3 зубных врача. Среди врачей из военнопленных оказались 2 итальянца, 2 немца, 9 чехословацких и венгерских евреев. Это были врачи разных квалификаций, в том числе и очень опытные специалисты. Некоторые из них настолько продвинулись в разговорном и письменном русском языке, что вполне грамотно отмечали статус больного в историях болезней.
В 1944 поступило в госпиталь 693 военнопленных. Умерли 30. 380 человек выписаны и отправлены в трудовые лагерь.
За всё время пребывания и лечения военнопленных поступило 2546 человек. Умерли 1002. Выписано 1856.
Проделано физиотерапевтических процедур 5428;
Рентгеновских процедур - 1794;
Проведено анализов - 13104;
Сделано операций - 442
Сделано переливаний крови - 321;
Иммобилизации - 9.
ХОЗЯЙСТВЕННАЯ РАБОТА В ГОСПИТАЛЕ.
Успехи лечения военнопленных в состояниях после авитаминоза, и тяжёлых форм дистрофии, были бы невозможны, без целенаправленной хозяйственной деятельности руководства и всего личного состава. сотрудников госпиталя. Да и военнопленных тоже. Мясо, молоко, овощи, картофель, зерно выращенные в подсобном хозяйстве, компенсировали перебои поставок продуктов со складов НКО и облздрава. Основная часть продукции шла на витаминизацию питания военнопленных. Часть - сотрудникам, не имеющим личных хозяйств, особенно эвакуированным.
ПОДСОБНОЕ ХОЗЯЙСТВО
Подсобные хозяйства имели многие эвакогоспитали, дислоцированные в области. Исключение составляли лишь некоторые, расположенные в городах. Пользу и результаты от работы подсобных хозяйств смогли получить, увы, далеко немногие госпитали. Причин к тому много. Не все нашли квалифицированных, хозяйственных людей, способных организовать работу подсобного хозяйства. Лечение раненых и больных, с переключением на проблемы содержания скота, сева, посадки в посевную, и уборки урожая - удавалось совместить далеко не всем руководителям госпиталей. Можно привести пример наоборот. Очень успешная работа подсобного хозяйства в Вахрушевском госпитале, при полной запущенности лечебного процесса.
Другие причины неудач на подсобных хозяйствах: бросовые земли, выделенные для них, ежегодная перемена места ; отсутствие техники и даже инструментов для обработки земли. Не хватает, лошадей, удобрений, посевного материала. Часто подсобные хозяйства приносили убытки, вместо пользы. Конечно же были успешные примеры. Прежде всего, они компенсировали недостаток продуктов, обусловленный задержками, либо отсутствием фондов, пустыми складами: картофель, овощи, фураж,мясо, молоко. А это, дополнительная возможность спасти жизни, поражённых авитаминозами и дистрофией военнопленных.
Немаловажен вклад подсобных хозяйств в питании личного состава госпиталей: врачей. медсестёр, санитарок. Местным из них жилось тяжело. Но выход находили в личных хозяйствах: своих или родственников, либо знакомых. Ешё хуже жилось эвакуированным людям. Крохотная зарплата при пустых магазинах, часто при отсутствии рынков загоняло людей в невыносимые ситуации. В документах отмечаются случаи невыхода, сотрудников на работу по причине голода, разутости, раздетости. Вот таким сотрудникам нужна была еда, приготовленная из продуктов, выращенных на подсобном хозяйстве.
Попытки накормиться едой, приготовленной для раненых и больных
военнопленных, заканчивались судом над медсестрой.
Тем любопытней успех в ведении подсобного хозяйства в спец госпиталя Љ 2074. Капитан медицинской службы Рабинович, подводя итоги работы, несомненно, ставит в заслугу своим предшественникам, что нашли специалистов агрономов, животноводов, ветеринаров, и других, которые смогли организовать труд военнопленных, давая максимум проявления свободы в нём. Даже небогатая вятская земля, сполна и щедро расплатилась за труд немцев, венгров, итальянцев, румын вернувшимся здоровьем и ощущением возвращения к полноценной, мирной жизни.
Сразу после окончания эпидемии сыпного тифа в госпитале организованы мастерские:сапоржная, портняжная, столярная, слесарная, кузнечная и чуть позднее глнчарная. Всё было готово, но не получило размаха и развитья производство кирпича. Военнопленные привлекались к заготовке дров ( в год расходовалось до 5000 кубометров ). Работали на подсобном хозяйстве. Более слабые люди работали на кухне, санитарами. ( На кухню не допускались немцы). Привлечение к тем или иным работам военнопленных производилось только со строгими медицинскими показаниями. Вопрос всегда согласовывался с начальниками отделений. Постепенно более сильные военнопленные были собраны во втором отделении, которое назвали "рабочим". Списки рабочих, с указанием места работы готовились с вечера. Старший вахтёр составлял наряд, и под командой вахтёров на другой день люди шли выполнять задание.
Всё положительное, к сожалению, ограничивалось неудачным подбором руководящих работников хозчасти. Самым ярким примером служил, начальник материальной части Назаров В.И.Он мало интересовался задачами и проблемами работы в госпитале. Он фактически развалил продовольственное и вещевое довольствие госпиталя, выполнение планов подсобного хозяйства, сорвал производство кирпича. К сожалению. Механизм власти не позволял немедленного увольнения нерадивого, корыстолюбивого работника. Назаров снят с работы в июле 1943 года.
Во всех отделениях силами военнопленных проделана большая работа по благоустройству: разбиты клумбы, газоны, небольшие насаждения, всякого рода украшения из зелени. Во второй зоне были устроены солнечные часы, весьма точно показывающие время, календарь. Отведено было специальное место для курения, поставлены столы, скамейки, пепельницы. В палатах - чистота и порядок. За этим следили собственные санитары и уборщики. В 4 и 5 отделениях устроена аэрация.
Под руководством врача - лаборанта Манусовой П. В подсобном хозяйстве организовали изготовление кирпича. Причём, не только для собственных нужд, но и для посёлка. Формы для кирпичей, военнопленные так же изготовляли столяры из военнопленных. Среди них нашлись и классные кузнецы. Прежде всего, они смогли отремонтировать необходимый сельхозинвентарь: плуги, бороны, сеялки, телеги для местного колхоза и своих нужд.
Кроме хозяйственных нужд, труд военнопленных устремился в область художественной фантазии. При госпитале организовались, нечто сродни художественным мастерским. Мастера по дереву трудились над ложками, кружками, хлебницами, тарелками. Резчики украшали пепельницы, курительные трубки, шахматы, шкатулки. Роспись, вязь узоров резьбы давали повод измученным людям, хотя бы в мечтах скорее вернуться к миру и спокойствию рядом с родными и близкими, которых они покинули ради неправедной войны.
Наладилось целое производство искусных кружек, которые изготовляли из освободившихся банок от тушёнки. Кружками забили целый склад, потому что они раскупались на "ура!" в окрестных селениях, при пустующих полках магазинов.
ГАКО, Фонд 2248,оп.6, д.248.стр. 25 - 44.
Агитационною - массовая работа.
.
В госпитале находились 6 национальностей: немцы, итальянцы, мадьяры, румыны, чехи, словаки. Специального переводчика не было. Благодаря чехословацким румынам из Прикарпатской Украины, неплохо понимавшим одновременно русский и венгерский или румынский, задача общения облегчалась. Больным читались сводки Сов информбюро, беседы. Выручали газеты на итальянском, немецком, венгерском, румынском языках. Имевшие первое время случаи выпадов друг на друга, недисциплинированности были решительно ликвидированы. Позднее они не повторялись. Всё эта касалось только немцев. Фашистская прослойка среди них была достаточно сильной. Потребовалось много усилий, чтобы её расшатать
Следует упомянуть, что взаимоотношения больных военнопленных между собой, были предметом заботы и пристального внимания со стороны командования, внутренней охраны и политчасти госпиталя. Особенного внимания требовали отношения немцев и итальянцев.
Большая часть сотрудников была из Украины и Белоруссии, которые находились в это время под оккупацией. Было множество, возмущений, голосов: "Лучше бы лечить своих". Но это были голоса, и в работе они не сказывались. Тревога за оставшихся под оккупацией близких людей, непомерно тяжёлые тяготы военного существования оставались в стороне, когда человек приступал к работе. На работе эти слова и чувства не сказывались
. Была художественная самодеяте6льность, которая помогла "смягчению нравов и сердец".
СПИСОК
Врачей эвакогоспиталя Љ 2074 на 1.01.1944 г.
ГАКО Ф. Р - 2248, оп. "ЛС", д.94, стр..10 "А", "Б"
Ф.И.О. год р. зак. Вуз должность раб до госп.
1. Рабинович
Давид Герцевич 1889 1916 нач госп. на ч мед. час Дет больн 28 лет
2.Елесин Владимир
Александрович 1908 1930 нач мед. терапевт 12 лет Зав больн. В Краснодар крае;
3.Эльперин Самуил
Семёнович 1887 1911 нач отд. Вр инфек - ст. Ст. ординатор Гомельской инфекционной больницы;
4.Зимин Константин
Михайлович 1902 1927 нач отд. 14 лет Мытищинск горбольн., хир - е. отдел. Рентгенолог хирург;
**11апреля 1944 года Должность начальника госпиталя временно исполняет Елесин.
**О положении дел в госпитале сообщают акты санитарно - эпидемиологического состояния. 1. Акт от 7 -8 апреля 1944г. ГАКО Ф. Р - 2248, оп. 6, д. 187, л.20 - 23 ;
2.Акт от25 - 26 июля того же года (из того же дела стр.92 - 93)
На дни обследования в апреле установлено:
1.Санитарно эпидемиологическая работа в госпитале проводится по определённому плану, составленному поквартально. Все мероприятия, предусмотренные планом в 1 - й и 2 - й кварталы 1944 года выполнены.
2.В ведении госпиталя находится 5 отделений. Первое - хирургическо - терапевтич. - е. Второе - для выздоравливающих. Третье - для туберкулёзных больных с открытой и закрытой формами. Четвёртое - для больных с желудочно-кишечными болезнями. Пятое - диагностическое. Кроме того, имеется один свободный корпус, на случай завоза инфекции;
3.Госпиталь рассчитан на 500 ранбольных. Но согласно последнего распоряжения Отдела эвакогоспиталей Кировского облздрава и НКВД по Кировской области,госпиталь развёрнут на 1000 больных. На день обследования - 925 человек. Имеется перегруженность палат, особенно в 1,2, 4 отделениях;
4. Во всех отделениях печное отопление. Температура - 20 градусов. Дровами госпиталь обеспечен;
5.Вентиляция в палатах обеспечивается через форточки и посредством кожухов печей 3 раза в день;
6.Мытьё полов проводится горячей водой с добавлением хлорной извести до 2 раз в день. Генеральная уборка во всех отделениях производится не менее одного раза в неделю с мытьём нар и досок на койках горячей водой с добавлением одного из дезсредств;
7.Санитарное состояние отделений в момент обследования в основной хорошее. Завшивленность, при обследовании, среди военнопленных, не обнаружена;
8.За санитарным состоянием в палатах повседневно следят врачи, сред, мед, персонал, сами военнопленные. Ежедневный осмотр и проверка на вшивость. Данные осмотров фиксируются в историях болезни. Личный состав так же проходит ежедневную проверку на завшивленность.
9.Спецконтингент проходит санобработку один раз в 10 дней, с одновременной сменой нательного постельного белья. Мылом обеспечены;
10.Вновь прибывшие больные размещаются до санобработки в эвакоприёмнике;
11.; отделения госпиталя ( 2,3,4 и 5) проходят санобработку в специальном санпропускнике, с пропускной способностью 15 человек в час. Санитарное состояние санпропускника удовлетворительное. Дезкамера исправна;
12.Прачечная госпиталя в момент обследования госпиталя находится в удовлетворительном санитарном состоянии. Бельё из инфекционных олтделенийпредварительно замачивается в дезосредствах, затем кипятится и стирается. Причём отдельно от другого белья.
13. Пищеблоки 2,3,4 и5 отделений расположены в отдельном здании. Его санитарное состояние удовлетворительное. 1 -е. отд. Имеет свой отдельный пищеблок. Санитарное состояние его тоже удовлетворительное; Мытьё полов в пищеблоке производится до 5 раз в день. Разделочные и раздаточные столы моются водой с добавлением хлорной извести. Посуда моется горячей водой, с добавлением хлорной извести.Посуда кипятится или чаще обдается кипятком.Больные туберкулёзного отделения имеют индивидуальную посуду;
14.Все работники пищеблока обследованы в феврале на бациллоносительство. Носителей не обнаружено. Медосмотр работников пищеблока - два раза в месяц;
15.Требующими обеззараживания выделения больных, на день обследования были только у туберкулёзных. Они обрабатываются 10 - % раствором хлорной извести.. Все плевательницы имеют крышки и наполнены обеззараживающим раствором. Больные с открытой формой туберкулёза отделены от закрытой.
16.Нательного и постельного белья для контингента больных крайне недостаточно. В день обследования на 925 человек приходилось по 1,1 комплекта белья. Оно край не застирано, ветхое, не имеет вида; 17.Уборные во всех отделениях очищены. Находятся в удовлетворительном санитарном состоянии за исключением уборной во 2 корпусе 1 отделения;
18. На территории госпиталя имеются 4 колодца. Они исправны, имеют крышки и бадьи общего пользованию. 3 колодца имеют питьевую воду, один для хозяйственной воды;
Санпросвет работа. Не реже 3 раз в месяц проводятся врачебные конференции, общегоспиткальные конференции медсестёр - один раз в месяц, Начальники отделений проводят занятия со средним и младшим медперсонал отделений - один раз в месяц, в разрезе практических противоэпидемических задач отделений. Начальники же отделений проводят занятия для военнопленных санпросвет беседы по привитию культурных гигиенических навыков ( один раз в неделю); 20.В ноябре весь обслуживающий персонал госпиталя не переболевший сфыпнм тифом противосыпозные прививки.В апреле все сотрудники будут привиты против брюшного тифа.Часть сотрудников уже прошла.
В акте от 25 - 26 июля 1944 года, отмечается число военнопленных в госпитале "больше 1000 человек". "Прачечная и санпропускник вместе с дезкамерой
Проверку провели:
Госсанинспектор Подосиновского района Цыбина,
Начальника госпиталя, капитана мед службы Рабиновича Г.Д.
Начальник мед госпиталя Еленина
***
ЛЮДИ И ЛЮДИ.
( По воспоминаниям бывших сотрудников, записанных осенью 2001 года)
( Из воспоминаний бывших сотрудников СГ - Љ 2074). Железная дорога, обогнув болото, оставила на его краю станцию. Сама убежала на север к Котласу. Станция со временем разрослась до посёлка, приютившего многочисленные лесобиржи. Стала местом неволи многим тысячам наших соотечественников. В годы Второй мировой войны Пинюг стал преисподней, для выходцев многих стран из Европы, отправлявшей в рай или рай не по грехам перед Всевышним, а по лотерее. Туда привезли военнопленных.
Мне Пинюг напомнил, что человек дитя природы, но она не обязательно должна быть с ним ласковой. Возможно, она и радует иногда глаза живущих здесь людей. Но я попал сюда на переходе от поздней осени к зиме, которая приходит сюда чуть раньше, чем в Киров. Снег, своей невинностью сутками безуспешно пеленал не замерзшие нагория и впадины взрыхлённой грязи. Временами, словно забывая, что должны падать только сверху, снежинки замирали, или кружились вверх. И вот тогда всё нечистое исчезало из глаз за ласковым пухом этого кружения. Малейшее колыхание воздуха, и снова: чернота обступивших лесов, пики вздыбленной грязи, мышиное небо, на котором не бывает солнца.
У многих военнопленных, особенно у немцев, было какое - ни будь золото: брелки, портсигары, кольца, очки. Оперативника потом судили за страсть к этим вещам. Но его докладные продолжали крутить судьбами людей. Одна из них гласила: " Отто Шумахер сказал Тимофееву в 1945 году: "Вы победили, но жить ваши люди будут всё - равно плохо"
" Почему?"
"У вас слишком много начальников".
К 1955 году, когда оставшихся по лагерям иностранцев, репатриировали. Этот человек стал членом КПСС, и возглавлял строительный трест в Коми. Всё объяснилось просто. Немец оказался из бывших советских, но каким - то чудом избежал всех бед, навешанных советской властью на репрессированные народы. Жена, нашла его после 15 лет разлуки, и они живут сперва в Воркуте, потом в Сыктывкаре до его пенсии. У них четверо детей. С младшими родители уехали в Германию. Старший сын остался в Коми. Знакомству с ним, я обязан его родне. Это знакомство, публикации с 75 - летним венгре Андрюше Томоше из больницы в Котельниче, толкнули меня на искание людей. Трудившихся в спец госпиталях Кировской области.
Из бывших сотрудников госпиталя в Пинюге, мне удалось повидаться с пятерыми. Всем далеко за семьдесят. Ещё за год до того, их было 11.
Госпиталь эвакуировали с персоналом из Белоруссии в начале 1942 года. К прибывшим сотрудникам присоединились медицинские специалисты из местных и эвакуированных ленинградцев, которые жили почти в каждом доме посёлка и окрестных деревень. На фотографии 1949 года, коллектив уже на треть разбавлен мужчинами. В 1942 году из трёх сотен сотрудников, они были наперечёт. Той осенью пришёл приказ: "Приготовить госпиталь к приёму военнопленных". Наших раненых с Ленинградского фронта не долеченными увезли в Слободской. Завезли новое постельное и нательное бельё, обмундирование, обувь. К новому 1943 году госпиталь сверкал чистотой и уютом. Но состав с из 13 вагонов притянули в марте. " Прибывшие, путая русские и свои слова, твердили: " Кальт, кальт...Лонг. Сталинград". И, очень исковерканное слова, но похожие - " Сталинград, ...окружение". Антонина Ивановна Ильинская, единственная из встречавших сотрудников, тот состав, кого удалось повидать. Она была 18 - летней сестрой хозяйкой, затем заведующей санпропускника. " Не приведи, Господь, увидеть такое никому. В марте у нас ещё холодно.Головы, ноги поверх сапог и ботинок обмотаны тряпками. Вплоть до бабьих юбок, белья.и платков. Шинели, гражданские пальто, Фуфайки, шубы шевелились от вшей, ломились от грязи. Таких худых, грязных и не бритых лиц, в жизни больше не приходилось видеть. Раненых немного. Всех больше истощённые, больные. Едва стояли на ногах. После санпропускника, кто мог, колоннами ушли по корпусам. Держались друг за друга. Немощных развозили по корпусам на лошадях, несли на носилках сотрудницы и жители посёлка. Умерших в вагонах было много. Трупы перенесли в один, отдельный вагон. Этот вагон утянули потом километра за полтора в сторону Котласа. Общую могилу выкопали у Северного Светофора, у железнодорожного полотна, и всех похоронили там.
Без еды и отдыха мы не выходили из санпропускника четверо суток. Вели санобработку, пока всех не обработали. Зайти домой в одежде, которая на мне была в санпропускнике, не решилась. Всё скинула в сенях, так и зашла. Подружки рассказывали, что когда колонны шли по улицам, пленные шептали: " Брод, брод". Люди взрослые, ребятня совали им хлеб, варёную картошку. Хлеб они целовали, плакали".
Разместить всех прибывших военнопленных, на приготовленных чистых постелях не удалось. Большое число людей пришлось класть на застеленный соломой пол. Когда утром понесли раздавать хлеб, поднимать на завтрак, некоторые были мертвы.
Сотрудницам госпиталя предстояло вернуть к жизни полумёртвых выходцев с того света. Женщины мыли, брили, стригли, кормили с ложек полутени и отблески иного мира. Пришлось делать всю работу, которая нужна, что бы в условиях отсутствия канализации и водопровода, поднять, поставить на ноги беспомощных людей "Их пришлось тянуть назад к жизни, с того света"
Женщины и девушки стирали бельё, мыли полы, впрягаясь в сани и телеги, возили из леса дрова, с реки - воду. Лошади и машины служили только для нужд фронта.
* Как относится к новым пациентам коллектив? Несколько человек попытались уехать сразу, когда узнали, что привезут, и надо будет лечить ленных немцев. Условия и режим военного времени не позволил им этого. Госпиталь числился уже в подчинении НКЗ, а значит мог считаться гражданским учреждением. Командование госпиталя было информировано о катастрофической нехватке медицинских кадров в эвакогоспиталях. Коллектив сохранили, хотя некоторые сотрудники предпочли мобилизацию на фронт, " работе по лечению врагов". Впрочем " предпочли" - бледно, если знать, что некоторые медсёстры удрали на фронт, минуя всякие повестки от военкомата. Их задерживали, судили, кого - то возвращали, но спустя некоторое время всё повторялось. Труднее всего, было справиться с собой женщинам - сотрудницам, выходцам из Белоруссии, Украины, из районов оккупированных немцами.
Мысли об оставшихся близких и родных людях. Родные города, сёла и деревни, о которых приходили самые печальные вести. Неотступная простая, но коварная мысль преследовала и отнимала сил больше, чем самый тяжёлый физический труд: "Жить так, как жили до войны, уже не буду. Нет отца, любимого парня, мужа,... сына .... Нет дома, в котором родилась и жила. Вообще, нет всех, с кем жила и дышала, пока не было этой проклятой войны. Как жить?". Работа же и давала освобождение от ненужных мыслей. Ею и спасались для будущей жизни.
Кое, какие слухи доходили из блокадного Ленинграда. Некоторым эвакуированным и расселённым по округе ленинградцам удавалось получить письма - записки от родных и близких, оставшихся там.
Сотрудницы чуть успокоились, когда увидели состстояние прибывших военнопленных. Желания исчезнуть из госпиталя не проявлялись до признаков выздоровления больных. Новая волна чемоданного настроения появлялась летом, с окончанием эпидемии сыпного тифа, когда часть поправившихся пленных окрепла, выходила на улицу. Да и вести об освобождении всё новых районов, близких к родным местам сотрудниц будоражили и заставляли думать об отъезде.
***
Местное население большинством также женщины, на которых лежала ответственность за детишек, своих и мужа родителях - стариках, работали по 12 - 14 часов в сутки. На всех работах, связанных с лесоразработками наравне с взрослыми, работали также подростки. На лесоразработках трудились мобилизованные на трудовой фронт, самые сильные, оставленные по брони в тылу, мужчины. Всем им пришлось копать первую могилу рядом с Северным Светофором, потом на первом и втором участках захоронениях военнопленных. Пока не выздоровели и не поправились самые сильные из бывших солдат вермахта.
Питание, которое власть обеспечила военнопленным, было умопомрачительным для всех, работавших на лесобиржах по 12 - 14 часов. Так не кормили защитников своего Отечества! Белый и чёрный хлеб; свежие мясо, молоко, масло из соседних колхозов; свежая и копчёная рыба, сухофрукты, сахар. - всё находилось для этого госпиталя на складах НКО.
Как и везде, сотрудники должны были питаться по нарядам и карточкам, которые почти не отоваривались. Ржаная болтушка с головой копчёной селёдки - меню сотрудников, пока не подоспело подспорье продуктами питания с подсобного хозяйства ближе к осени 1944 года. Тогда появились первые сытные горячие обеды и завтраки для сотрудников.
В окружающих деревнях жители и эвакуированные ели хлеб с мякиной. Елена Селивёрстовна Панова ( Инькова) бывшая медсестра отделения выздоравливающих, о тех годах говорила мне: " Мы были едва одеты. Бог знает, чем питались. Но, не ныли. Трудились, ждали конца войны".
В госпитале имелась баклаборатория, аптека, рентген. Лечение было налажено хорошо, пока всё не смешал сыпной тиф. Он нагрянул в госпиталь и посёлок почти сразу - на второй или третий день после размещения военнопленных. В разгар болезни, умирали до двух десятков человек за сутки. Какое - то время смерть косила людей, особенно итальянцев и венгров так, что едва успевали копать общие могилы всем посёлком. К женщинам и подросткам пришлось подключаться мужчинам, мобилизованным на трудовой фронт.
Заболевших сотрудников: медсестёр, санитарок, вывезли в Пушму. Их заменили группой медсестёр, которых райздрав направил из Лузы. Все они были сотрудницами районной больницы. Источником болезни в госпитале стали вши. Санобработку надо было повторить, но при таком количестве больных не успели её организовать.
Болезнь в посёлке появилась скорее всего от вещей, которые выбросили из освободившихся от военнопленных, вагонов. Грязные тряпки, изорванное обмундирование, разбросанное по откосу никого, наверное, не привлекло. А вот фотографии,
блокноты, ручки, письма, очки, бляхи ремней, пуговицы и всякий подобный хлам здорово привлекал поселковых мальчишек. Ветер разнёс выброшенные бумажки по всей заснеженной округе. Мальчишек гоняли, пугали, но видно часть вещей всё - таки появилась в домах. Поселковая комиссия ходила потом по домам, отбирала и сжигала всё, что в домах из тех вагонов. К сожалению, поздно. Пришлось закрыть на карантин школу.
Только после этой беды, жизнь госпиталя перетекла в более или менее спокойное русло. Произошло это уже где - то в начале лета. Где - то в мае все способные передвигаться военнопленные потянулись к солнышку, если оно даже недолго выглядывало из толпы туч. В военнопленных проснулась непроизвольная потребность в зелени. Кажется, поедался любой клочок зелени выросший на обнесённой территории госпиталя: крапива, лебеда, щавель, какие - то листочки, которые ни кто - ни когда местные не пытался есть. Самые отважные приспособились, есть лягушек. Выловили у себя за забором, стали перелезать под ограждением. Охрана ругалась, делала с вышек предупредительные выстрелы. Но всё - бесполезно. Вылазили даже по дренажной канаве.
Праздником для выздоровевших людей стало лето. Работа на подсобном хозяйстве, на заготовке дров в лесу, помощь в сенокошении и уборке сена, уборке урожая соседним колхозам, прежде всего соблазняли общением со спокойной средне русской природой. Бывший командир взвода охраны госпиталя Кутергин Владимир Петрович, воспоминания о военнопленных начал с рассказа, как они любили русский сенокос. Скорее всего, мирный лес, ржаные и сенокосные поля - средство и лекарство от перенесённых испытаний войной, фронтом, ужасом возможной гибели самой мучительной или банально простой смертью. Европейцы быстро научились изготовлять нехитрые удобные для работы косы, грабли, вилы, бороны и даже металлические плуги, которые были удобнее в применении, если не хватало лошадей.
Ребятня, даже взрослые, сходились посмотреть, когда венгры, встав в ряд, проходили широкое косиво травы, или ржи. Самый большой восторг у военнопленных вызывал русский сенокос. Военнопленные продолжили работу на подсобном хозяйстве. Организовано оно было на Путилихе, когда в госпитале лечили ещё красноармейцев.
Растили зерновые культуры, картофель, овощи, табак. Держали молочного и мясного скота.
В госпитале появился склад трофейного обмундирования. Выделили помещение для обувной мастерской. Мастера из немцев тачали и ремонтировали обувь не только для соотечественников. Заказы на модные туфли были и от жён офицеров, работавших в госпитале.
Швейную мастерскую возглавила женщина, Валя Бетехтина. Работали в мастерской мужчины: поляки, чехи, немцы. Костюмы, пальто, куртки перешивались, как правило, из трофейных или красноармейских шинелей, или другого поношенного обмундирования.
Тем больше проявлялось классное мастерство исполнения. Печникам, столярам, плотникам давался свободный выход в посёлок.
Еда, которой жители щедро расплачивались за работу, сыграла особую роль, после капитуляции, когда продукты питания в госпиталь стали поступать не всегда регулярно. Военнопленным и сотрудникам проносить на территорию госпиталя съестное запрещалось. За ремонт квартир, помощь в уборке урожая на усадьбе, или в сенокосе, часто из жалости к подневольным людям, жители бросали через ограждение госпиталя хлеб, овощи, ягоды, даже бутылки с молоком. Способ этот применялся с первых дней появления военнопленных в Пинюге. Охрана ругалась, пугала выстрелами, но тщетно. Нина Михайловна Зубова, учительница в Пинюге, вспоминала: "Мама сунет мне кусочек хлеба, отнеси, доченька, тебя не тронут. Хлеб по карточкам был. Давали по 600 граммов на работающего человека. Не работавшим и детям - 400 граммов.
Наиболее крепкие вылеченные военнопленные выезжали в лес, на заготовку дров для госпиталя и жили там с вахтёрами в палатках.
Нина Михайловна вспоминала: "Мама повела за рыжиками. Туман. Утро раннее. Идём к поляне. Там мужики бреются, умываются. Мы перепугались.Они увидели нас, заулыбались: " Швестер, швестер, гутен морген!". Мы общаться боялись, ушли.
Бывшие сотрудницы припомнили мне три попытки военнопленных побега из госпиталя. Однажды шестеро ушли. Днём отсиживались в чаще. Ночью выходили на колхозные картофельные поля, копали картошку, пекли, кормились её. Специальный отряд НКВД из Кирова задержал всех вблизи села Староверческое. Трое как - то ушли с сенокоса. Отсиживались в лесу, потом вернулись. Мадьяр Дермонт ушёл однажды на токовище за 19 километров.
Через 60 лет после событий, сотрудницы спотыкаются от страха перед НКВД в воспоминаниях от общения с военнопленными. Оно нормировалось жёстко, и всеглядно, порой до нелепости. К служащим СС не приближаться ближе 5 метров. Но выявленных эсэсовцев быстро отправили по лагерям. С остальными можно говорить только о лечении и в палате. За разговор в коридоре, медсестру или санитарку обвиняли в попытке сближения с военнопленным. Могли отправить под суд, или запрятать без негою. Как и за опоздание на 5 минут на работу. Время вытерло из памяти лица и имена солдат, раньше других закончивших войну: