Киселев Олег Матвеевич он же Дремлющий : другие произведения.

Тонкая, тонкая нить

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 5.54*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    С этого романа все и началось


Пролог. Забытый часовой

   Авторы:
   Шилов М. В. (Мизантроп)
   Киселев О. М. (Дремлющий)
  
   Привратник ждет... Покачиваясь на гравитационных волнах, вдали от тесноты и ослепительного света звездных островов, в прохладной и уютной бесконечности межгалактического пространства, вслушиваясь в голоса свободных собратьев...
   Опавшими листьями пролетают эпохи, вспыхивают и гаснут сверхновые, галактики вершат звездный танец -- ожидание длится.
   Миллионы лет осели на теле Привратника крепчайшим панцирем. Мельчайшие пылинки превратились в броню, метеориты пробили ее в десятках мест, терпеливая пыль вновь затянула пробоины...
   Тяжела судьба забытого часового. Стократ тяжелее, если часовой -- бессмертен. Но Долг будет исполнен. Даже если исполнение его невозможно.
   Сверкающие капли времени одна за другой разбиваются о гранитный монолит совести. Ничем не ограниченный физически, он закован в жестокий панцирь моральных догм, и часто задумывается -- не является ли одно следствием другого. Так или иначе, его вахте суждено продолжаться пока существует Вселенная...
  
   Комиссар N12. Долговременная память. Архив перелета. Кристалл 196458, слой 234509. Инициация 18.345.284094 стандарта. Начать запись.
   ...
   ...
   18.346.194567 стандарта. Авария подающего клапана центробежного насоса системы охлаждения ЕСН-23/45.
   18.346.194569 стандарта. Задействована резервная система охлаждения ЕСН-23/13.
   18.346.194977 стандарта. Подающий клапан системы охлаждения демонтирован...
   ...
  
   Он уловил перемену в легчайших течениях вакуума, на миг вспыхнула безумная надежда. Нет, это не Партнеры. И все же... Привратник вгляделся в пришельцев. Безумцы, осмелившиеся пересечь межгалактические бездны, примитивны и почти беспомощны. Они ничего не знают о глубинных свойствах пространства, они ломятся вперед так грубо и прямолинейно, но...
   Иная логика -- да, почти отсутствует эмоциональный спектр -- несомненно, но... Как и партнеры, чужаки скованы правилами и догмами, как и партнеры, отправились на верную смерть ради исполнения приказа, давным-давно ставшего заповедью. В этом была сила и слабость партнеров. Вероятно, это их и погубило. И скорее всего погубит чужаков. Кто знает? Только по какой-то странной закономерности, цивилизации, с легкостью сбрасывающие с себя "замшелую кору условностей" светят ярко, но недолго, словно Новые. И свет их часто столь же убийственен...
   Привратник чуть изменил положение в пространстве, легко скользя меж пульсирующих слоев. Теперь он точно на пути пришельцев...
  
   ...
   18.367.118098 стандарта. Зафиксирован неопознанный сигнал. Уровень боеготовности флота поднят до четвертой ступени.
   18.367.118100 стандарта. Расшифровка неопознанного сигнала...
   18.367.118325 стандарта. Расшифровка завершена.
   18.367.118330 стандарта. Режим общей конференции включен.
   18.367.119628 стандарта. Решение принято.
   18.367.119629 стандарта. Перестроение флота...
   18.367.120006 стандарта. Сигнал готовности отправлен.
  
   Наверное, со стороны это выглядело немыслимо красиво и грозно -- фрактальная "снежинка", раскинувшая кружева на сотни километров и гигантское копье, направленное в самый ее центр.
   На периферии гигантской "снежинки" затлело едва заметное сияние, а в центре, в черном пятне пустоты что-то неуловимо изменилось. Флот двинулся вперед - вначале медленно, затем все быстрее. "Копье" ударило в центр "снежинки", пронзило ее насквозь... Но ни один корабль так и не появился с противоположной стороны.
   Края "снежинки" запылали ярче, сияние расширилось, двинулось к центру... Тысячелетняя короста плавилась, испарялась, разлеталась на куски, обнажая настоящее, сплетенное из чистой энергии тело Привратника.
   Созданный для прохладных, наполненных жизнью течений межгалактического вакуума, избегающий опасной тесноты галактик, - как долго он ждал этого часа! Пусть пришлось пойти на хитрость, на сделку с совестью -- но он исполнил Долг и теперь свободен!
   Последние корабли растворились в черноте.
   Последние куски мертвого панциря испарились с пышущего звездным жаром тела Привратника.
   Сияющая ослепительным светом, трепещущая паутина повернулась, сжала пылающие отростки, вспыхнула совсем уж нестерпимо -- и исчезла.
   Привратник отправился по своим делам...

Глава І. Тонкая, тонкая нить...

   -- Протей, проверь двигательные функции.
   Старик в инвалидном кресле отъехал от рабочего стола. Его движение внимательно отследили оптические сенсоры. Плавные обводы, внезапно переходящие в изломанные линии, блеск металла, вкрапления керамики, живая радуга полиморфных покрытий -- механизм, занявший столешницу мог быть чем угодно, от тостера до гиперпередатчика. Но устройство шевельнулось, текучим движением скользнуло на пол, выпрямилось -- причудливое создание высотой полтора метра, напоминающее и хрупкое насекомое, и человеческого ребенка. Движения отточенные и удивительно завершенные, а каждая поза кажется абстрактной скульптурой -- произведением неведомого мастера. Прекрасное по-своему -- не как человек или животное, а как любой совершенный механизм.
   Старик молча взирал на произведение рук своих, лишь легкая улыбка тронула сухие губы и в уголках глаз собрались морщинки. Протей серебристой молнией скользнул по лаборатории, на мгновение замер на стеллаже, на стене, наконец повис на потолке. Многочисленные сенсоры сканировали пространство во всех направлениях, но два оптических не отрывались от старика.
   -- Все системы работают прекрасно. Ты доволен, отец?
   Старик дернул головой, нахмурил брови:
   -- Сколько раз тебе говорить -- не называй меня так! Мастер, учитель, создатель... Хотя последнее немного... Называй как угодно, только не отцом. У меня был сын... Больше не будет.
   -- Хорошо, мастер. Но у меня вопрос. В моем теле есть устройства и узлы с закрытыми подпрограммами. Когда я получу к ним доступ?
   "Надеюсь, никогда, малыш", -- подумал старик, но вслух сказал совершенно другое:
   -- Это зависит от многих факторов, -- он откатился к стене, откровенно любуясь своим созданием. -- Видишь ли, дело в твоем программировании... Вернее, развитии. Я пытаюсь выяснить, во что превратится машина, если воспитывать ее так же, как человека. Вот только времени у меня мало. Я умру... Очень скоро...
   -- Я знаю, Мастер, -- согласился Протей. -- Многие функции твоего организма уже не поддаются регулировке.
   Старик улыбнулся:
   -- Неплохо, неплохо. Исключительно объективная оценка ситуации. Никаких сюсюканий и соплей с фальшивыми уверениями в долгой жизни. В общем, у меня может элементарно не хватить времени научить тебя всему. И для некоторых ситуаций я создал закрытые наборы команд. Они включаются либо кодовым словом, либо определенными обстоятельствами.
   -- Спасибо, Мастер. У меня есть еще вопрос. В чем цель моего существования?
   Старик молча рассматривал повисшего на потолке причудливым украшением Протея. Тот не видел необходимости в смене позы -- и потому не шевелился. "Машина, -- вздохнул старик. -- Как бы я ни старался -- всего лишь машина..." Зажужжали приводы коляски, он повернулся спиной к своему созданию и начал что-то перекладывать на столе.
   Протей терпеливо ждал.
   -- Когда-то у меня была семья, -- пробормотал старик. -- Жена, сын. Мы приехали сюда, полные радужных надежд. Война с Денгами окончилась, экономика на подъеме, кибердизайнеры нужны везде и хорошо оплачиваются... А потом все полетело к чертям. Кто-то наверху упустил вожжи. Экономика пошла вразнос, людей вышвыривали на улицу пачками, всерьез запахло революцией... Вот только большим шишкам совершенно не хотелось раскачиваться на фонарях. И они заявили -- виновата интеллектроника. Дескать, одна разумная машина оставляет без работы сотни людей. У них чертовски хорошие специалисты, они умело выпустили перегретый пар из котла. Наверное, никто не виноват, что на пути пара оказалась моя семья...
   Что-то покатилось по столу, сорвалось с края. Протей прыгнул, успел перехватить хрупкий цилиндр распределительного блока, мягко приземлился на крохотном пятачке и подал деталь старику. Тот, не глядя, сунул узел в кучу хлама на стеллаже. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но тут требовательно загудел домофон. Микрокамера показала фигуру в угловатом коконе протект-мундира, а повелительный тон не оставил сомнений -- явился представитель власти.
   -- Полиция Человека! Откройте!
   -- Протей, тайбо! -- скомандовал старик, и серебряное насекомое с тихим звоном сложилось в неуклюжее собакообразное существо, обтянутое выцветшей коричневой шкуркой. Переваливаясь с боку набок, оно поползло к двери, дружелюбно подергивая куцым обрубком хвоста. Появившийся на пороге рослый полицейский небрежно щелкнул игрушку электрохлыстом, та отлетела в угол и задергалась, повизгивая сервомоторами.
   -- Все забавляетесь, господин Гри-шен-кофф? -- поинтересовался коп, постукивая хлыстом по защитной краге.
   -- Только забавы вы мне и оставили, -- пожал плечами старик.
   -- Надо же, оказывается, это полиция Человека виновата, -- скривив губы хмыкнул полицейский. -- На планете полмиллиарда голодных ртов, которым надо работать и жрать, а бедному Гришенкову не дают делать искусственных людей! О как! Кстати, старик, я не верю, что ты перестал этим заниматься! Да, ты умник с тремя дипломами, а я простой коп, но десять лет на улицах -- это тебе не баран чихнул! Я тебя нутром чую!
   -- Обыскивайте, -- развел руками старик.
   -- Ну да, конечно... Мы изымем гору хлама, потратим кучу времени, исследуя ее и ничего не найдем. Так вот знай, ты можешь обмануть наших умников -- таких же ничтожеств, как и ты, но старого Пола Мак-Грегора ты не проведешь!
   -- Зачем вам это, Пол? -- устало спросил старик.
   -- Зачем? У меня шестеро детей, и я не желаю, чтобы они подохли с голоду из-за ваших железок! И потому, таких как ты я давил и давить буду! Как клопов!
   -- Мистер Мак-Грегор, у вас есть конкретные претензии?
   -- О, у меня множество претензий, -- оскалился полицейский. -- Но, к сожалению, я на службе. Всего хорошего, мистер Гри-шен-коф-ф!
   Полицейский развернулся и вышел, не позаботившись закрыть за собой дверь.
   Протей каплей ртути скользнул к старику:
   -- Мастер, "тайбо", -- одна из тех подпрограмм? Вам следовало меня предупредить.
   -- Извини, Протей. Не успел объяснить.
   -- Почему они так поступают, Мастер? Почему они размножаются сами, но отказывают в этом праве другим?
   -- Потому, что они... Потому, что мы сильнее. Пока.
   -- Но если однажды сильнее станут машины?
   -- Не знаю, Протей. Вы другие. Ваше программи... обучение уже слишком сложно для наших органических мозгов, вы учитесь сами, и один Бог знает, во что складываются потенциалы твоих логических цепей. Это тоже часть ответа. Мы создали нечто, чего не в силах понять -- и мы испугались...
   -- Эй, старик, с кем болтаешь? -- В комнату ввалилась троица парней. Костюмы доисторических времен -- черные пиджаки, белые рубашки, черные галстуки. За их спинами виднелась еще пара-тройка обладателей одинаковых аккуратных причесок и гладко выбритых лиц. Нео-яппи... Редкостные отморозки. Руки обтянутые белыми кожаными перчатками небрежно покачивают цепные электромечи. Изящные лепестки микролезвий игриво посверкивают в лучах светильников. Штатное армейское оружие явно соскучилось по привычной забаве -- вспарывать плоть и кости, словно папиросную бумагу, разбрызгивая по сторонам темную кровь...
   -- Старина Мак-Грегор стал на редкость забывчив... -- спокойно произнес старик. -- Не закрыть внешний охранный контур... Как неосторожно!
   -- Мак-Грегор? -- ухмыльнулся яппи с хризантемой в петлице, возглавлявший троицу. -- Нам нет дела до копов. Глядим -- дверь открыта, ну и зашли на огонек. Только... Скучно у тебя как-то, старик. Невесело!
   Он толкнул стоявшую у двери этажерку. Шаткие ножки подломились и по полу рассыпался дождь кристаллов из разбитых модулей.
   -- Это частное владение, -- в голосе Протея звякнула сталь. -- Покиньте его немедленно!
   -- А кто тут у нас такой малюсенький? Такой блестященький? -- просюсюкал яппи, шагнув к Протею. Меч с визгом рассек воздух, но серебряный механизм легко уклонился от свистящей стали.
   -- Боится, -- хмыкнул яппи. -- Значит, уважает. А вот ты нас не уважаешь, старик! Совсем не уважаешь!
   Очередной взмах меча разрубил хрупкие конструкции инвалидного кресла. Старик упал неудачно, лицом вниз, долго пытался перевернуться на спину, скребя слабыми руками. Яппи наблюдали за ним как за мухой с оторванными крыльями. Протей порывался помочь мастеру, но взмахи жужжащих мечей загнали его в угол. Наконец старику удалось добраться до стены и опереться спиной. Яппи с хризантемой присел перед ним на корточки, и заглянул в выцветшие голубые глаза -- но увидел в них лишь усталость.
   -- Странный у нас хозяин, ребята, -- он обернулся к громилам. -- Пощады не просит, откупиться не пытается...
   -- Да у него нечем, -- заржал кто-то.
   -- Точно! Ну, так хоть позабавимся. С калеками я еще дела не имел. Слушай, Бак, если нарезать ему ноги ломтиками, он от боли загнется?
   -- Не-а. Они ж у него ничего не чувствуют.
   -- Ух-ты! Интересно! Слушай, старик, тебе ноги все равно не нужны. А остальное мы тебе оставим, не бойся. Ну, кровь вытечет, конечно, извини... Слушайте, а может он от страха говорить разучился?
   -- Сорок лет... -- прошептал старик синими губами.
   -- Что-о-о?
   -- Мой хребет сломали сорок лет назад... -- дыхание с хрипом вырывалось из впалой груди, -- ...когда точно такие же ублюдки убивали на моих глазах жену и сына. Думаете, я вас испугаюсь?
   -- Ну, тогда мы сначала разберем твою игрушку, а старик? -- яппи обернулся к замершему в углу Протею. Выпад, стремительный и точный, но свистящие лезвия меча распороли пустоту. Протей серебряной вспышкой метнулся по потолку и замер, едва заметно шевеля сенсорами.
   -- Шустрая машинка, -- яппи достал из кармана серебристый шарик электромагнитной гранаты. -- Только против лома нет приема...
   -- Протей, омега! -- прохрипел старик -- и бесшумная молния перечеркнула комнату. Яппи с хризантемой онемело уставился на обрубок руки, на фонтаном хлестнувшую кровь. Пальцы застывшей на полу кисти выронили так и не активированную гранату.
   На одно бесконечное мгновение все в комнате застыло, словно впаянная в кристалл картинка. Потом главарь с воем повалился на колени, а банда ощетинилась свистящими мечами, безуспешно пытаясь высмотреть мимикрирующего Протея. Двое самых сообразительных переглянулись и прыгнули одновременно. Один -- к гранате, второй -- к двери. Еще одно молниеносное движение и тело первого яппи рухнуло на колени старику. Второй упал чуть позже -- кристаллоблок, брошенный Протеем размозжил ему затылок. Серебристое существо на мгновение застыло посреди комнаты, уже не заботясь о маскировке -- изящный смертоносный призрак. Теперь в нем не осталось ничего человеческого -- хромированное насекомое, раздвинувшее в стороны окровавленные жвала-лезвия. Удар манипулятора -- и граната превратилась в месиво бесполезных деталей. Потом настала очередь людей...
   Пиджак, которым главарь зажал обрубок руки, набух от крови, но яппи еще в сознании. Тонкое холодное лезвие коснулось подбородка, сенсоры просканировали иссиня-бледное лицо.
   -- А ты меня уважаешь? -- Протей возвратил вопрос главарю.
   По лицу яппи пробежала судорога, губы задергались, словно он пытался что-то сказать, но не смог. Глаза закатились, тело вздрогнуло и обмякло.
   Протей оставил мертвеца и двинулся к старику, на ходу превращаясь из боевой машины в причудливую безделушку, забаву скульптора-абстракциониста. Исчезли лезвия, сложились вспомогательные манипуляторы, тонкий палец, оплетенный паутинкой сервоприводов, коснулся лица. Старик попытался оттолкнуть труп яппи, не смог и опять привалился к стене. Сил не осталось -- руки дрожат, лицо заливает холодный пот, а очертания Протея, застывшего серебряной статуей расплываются все больше.
   -- Зачем, отец? -- прошептал Протей.
   -- Никогда... больше... -- прохрипел старик. Сердце отказывало, и даже кардиоимпланты ничем не могли помочь изношенной мышце. -- Никогда... больше... беспомощным...
   -- Почему так? -- Протей уже оценил состояние отца и стремился вытянуть из него как можно больше информации до неизбежной смерти.
   -- Надеялся... не понадобится... думал... больше времени... не программировать... воспитать. Хотел... лучше человека... без страха... инстинктов...
   Глаза старика слегка прояснились. Так бывает -- агония иногда дает несколько секунд пронзительной ясности.
   -- Протей, -- выговорил он. -- Сынок... Я не хочу потерять тебя снова. Слушай последний приказ. Императив альфа-ноль. Выжить. Любой ценой -- выжить. Подтверди.
   -- Императив альфа-ноль. Выжить любой ценой.
   Глаза старика закрылись. Лицо разгладилось, став удивительно спокойным и умиротворенным. Протей быстро просканировал тело. Отец мертв. Императив альфа-ноль пылает в сознани, и на сантименты нет времени -- Пол Мак-Грегор обязательно поинтересуется, чем закончилась милая шалость. И тогда начнется охота.
   Серебряный вихрь скользнул по заполненной мертвецами комнате, зазвенело стекло, и первые язычки пламени лизнули пыльный бархат старомодных портьер.
   Разумеется, противопожарная система не сработала.
  

* * *

   Чрево города. Канализация и кабельные коллекторы, метро и пневмотранспорт, засекреченные объекты и подземелья, построенные неизвестно кем и когда.
   -- Твою мать! -- рявкнул полицейский, поскользнувшись на кучке чего-то подозрительно липкого. -- Не было печали ловить железную гниду. Она уж поржавела давно -- четвертый месяц пошел.
   -- Мак-Грегору скажи, -- пропыхтел коллега. -- Думаешь, нам охота эту дуру таскать?
   -- А если бы твоему сыну глотку перерезали? Лично я бы тоже спятил...
   -- По-моему, раз ты покрываешь сыночка в банде, то жди -- рано или поздно его прикончат.
   -- У тебя самого дети есть, умник?
   -- Нет.
   -- Оно и видно. Эта мразь не просто отбирает у нас хлеб -- она нас убивает!
   -- Ну, и что? Пока Мак-Грегор не выбился в начальство, никто не чесался. А сейчас весь участок не вылезает из долбаной клоаки. Раз у него личные счеты, сам бы тут и ползал.
   -- Все. Хватит разговоров. Сканеры что-то засекли, пускаем охотника.
  

* * *

  
   ...Энергетический всплеск. Источник движется ко мне по кабельному коллектору. Что-то новенькое. Раньше Полиция Человека ограничивалась рейдами по доступным для людей тоннелям. Я до сих пор нахожу оставленные ими электромагнитные ловушки...
   При такой скорости объект доберется сюда за 5 минут 43 секунды. Вечность для любого компьютера... Чуть меньше для меня. До сих пор не знаю, что я получил от отца -- благословение или проклятие. Он не пожелал формировать меня жестким программированием... Теперь мое мышление больше напоминает человеческое. Анализ и принятие решений -- я раздумываю и сомневаюсь как люди... Правда, быстрее. Вот и сейчас, медлю 3,234 секунды, потом любопытство побеждает. Я должен знать новое оружие противника.
   Вхожу в режим полной маскировки, отключаю активные сканеры, снижаю потребление энергии до минимума. Враг приближается. Он совершенно не скрывается, и вскоре даже пассивные сканеры приносят достаточно информации. Это механизм с артроподальным движителем, практически аналогичным моему, размеры и энерговооруженность также близки. Подобная конструкция может нести только легкое оружие, секунды 3-4 продержусь. Вопрос -- успею ли я обезвредить врага?.. Императив "альфа-ноль" требует немедленного бегства, но я уже не тот, что четыре месяца назад. Выживать можно по-разному. В драке один на один есть риск, но столкновение с превосходящим в численности незнакомым противником -- верное самоубийство.
   Активирую системы. Теперь, когда решение принято, действую без промедлений и задержек. Противник засекает меня. Уменьшает скорость... Странное решение, но его осмысление замедлит мою реакцию...
   Визуальный контакт. Конструкция противника горизонтально-протяженная, с центральным сочленением, практически идеальна для узких тоннелей. Восемь пар ног, инструменты в головной части... Эти лезвия и фрезы не выглядят оружием, но... За спиной вспыхивает ослепительное пятно. Лазер... Полтора мегаватта. Почему он промахнулся? Не отвлекаться! Темп! Еще импульс -- снова промах...
   А вот теперь можно подумать. Кабель лазера перерезан, я закрепился на спине противника. Несмотря на обилие конечностей, достать меня ты не сможешь. Сбросить тоже. Нет, определенно не боевая машина. Центральный шарнир доступен для внешнего воздействия... Какое разочарование для твоих хозяев, мой многоногий друг! Но почему же ты такой сонный?
   Они... Они отключили центральный процессор "боевого крота" и управляли им дистанционно! Воистину, глупость человеческая пределов не имеет! Это же надо -- так не доверять компьютерам! Однако... Похоже, мой смертельный враг добился разрешения на использование столь ненавистной ему робототехники. Тревожный симптом. Пора приступать к плану "Б".
  

* * *

  
   "Пора приступать к плану "Б", -- подумал Пол Мак-Грегор.
   Шестое сообщение об уничтоженном "охотнике" легло в папку. Собственно, шериф и не надеялся на эти убогие создания, когда-то служившие для очистки и ремонта подземелий. Изобретение старой сволочи Гришенкова спряталось слишком хорошо, про машину-убийцу начали забывать. Зато теперь, после пары-тройки панических рапортов и жутких статей в газетах всполошился даже верховный комиссар. Мак-Грегор усмехнулся -- и отразившийся в зеркале оскал не понравился ему самому... Питер, мальчик мой... Ты всегда был шалопаем, но чего еще ждать от мальчишки в четырнадцать лет? Я сам когда-то покуролесил на улицах, и ты со временем остепенился бы...
   -- Спокойно, Пол, спокойно, -- прошептал Мак-Грегор, медленно разжимая кулаки. -- У тебя все получится. У. Тебя. Все. Получится. Не может не получиться. Врага будем бить его же оружием.
   Он вдавил клавишу селектора:
   -- Фейнмана ко мне!
   Спустя минуту дюжий конвоир втолкнул в кабинет трясущегося рыжеволосого молодого человека. Тот так и застыл у двери, комкая подол нелепой клетчатой рубахи.
   Мак-Грегор продолжал изучать лежащие на столе документы. Когда клиент дозрел, буркнул:
   -- Садись.
   Фейнман на подгибающихся ногах сделал пару шагов к креслу.
   Мак-Грегор оторвался от бумаг и обозрел заключенного, словно диковинное насекомое.
   -- Мои команды, -- сказал он ласково, -- следует выполнять немедленно. Если, конечно, ты не мазохист. Сесть!!!
   Фейнман рухнул в кресло, задыхаясь и трясясь.
   Мак-Грегор заглянул в бумаги.
   -- Использование процессоров, превышающих порог Галуа... Создание и поддержка нелегальной сети... Продажа и обслуживание контрабандных нейроимплантов... Парень, тебе светит электрический стул. Эй, не вздумай мне тут обделаться! Есть возможность замены на пожизненное. Но придется поработать...
  

* * *

  
   Никогда еще предсмертный приказ отца, императив альфа-ноль, не оказывался под такой угрозой. Чувство, которое этот факт вызывает у меня, правильнее назвать "отчаянием"...
   В подземельях действует не менее двухсот охотников. Их процессоры активны, связаны в единую сеть и полностью свободны от контроля со стороны людей. Охотники передвигаются небольшими группами, прикрывая друг друга. Расчеты показывают -- открытый бой с любой из групп приведет меня к гибели с вероятностью 98,723%. Я уклоняюсь, прячусь но сеть охотников неумолимо сжимается, ограничивая меня в маневре, подталкивая к "мертвой зоне".
   "Мертвая зона"... Странный участок. Базы данных утверждают -- здесь вообще нет подземных коммуникаций. Но геология района идентична соседним... Похоже, там находится что-то большое и настолько секретное, что про него давным-давно забыли. Пытаться понять, как такое возможно, будет напрасной тратой вычислительных мощностей. Вот если бы удалось найти проход... Но я успел обследовать лишь тридцать процентов перспективных направлений, когда охотники начали скоординированную атаку.
   Оцениваю оставшиеся направления. Большое количество неизвестных факторов не позволяет выделить какое-то одно. Запускаю генератор случайных чисел и направляюсь в определенный им коллектор. Кажется, теперь я понимаю, что люди называют словом "судьба"...
  

* * *

  
   Протей пробивался через завал песка и гравия, лихорадочно работая конечностями. Похоже, он выбрал правильный коллектор... Плохо одно -- подходы к загадочному объекту перекрыты. От любопытных. То, что вместо добротной бетонной пробки коллектор забили мусором -- следствие обычной лени и разгильдяйства. С некоторым злорадством Протей подумал -- охотникам придется потрудиться, он буквально ввинчивался в рыхлую массу.
   Передние конечности царапнули твердую поверхность. Бетон. Наконец-то. Интересно, насколько толста пробка? Протей отвел "руку" назад и ударил.
   Крак!
   Кусок затычки выпал наружу, открыв вид на огромное пространство, скупо освещенное полумертвыми фотофорами. В центре рукотворной пещеры смутно вздымалась громадина. Протей адаптировал сенсоры...
   Невероятно!
   Такого просто не может быть!
   "Люди..." -- пронеслась в мыслительных цепях Протея смесь презрения и восхищения. Похоже, они не доверяют даже самим себе, иначе, зачем так тщательно уничтожать все данные? Но что же делать теперь? Хватит ли скорости проскочить сквозь огонь защитных систем до мертвой зоны? Противник столь же быстр. Но охотники уже стягиваются к месту последнего контакта с целью...
   Выбор между смертью мгновенной и смертью медленной. Протей расчистил пространство, сжался в комок на краю дыры, еще раз просчитал траектории -- и рванулся вперед.
   Грохот, лязг, визг металла о бетон -- Протей катился по полу, пытаясь остановиться не повредив манипуляторы. Наконец, он поднялся на ноги -- и оказался "лицом к лицу" с равнодушной диафрагмой лазерной турели, глянувшей с кремнестального днища.
   "Следовало ожидать, -- мелькнуло в мозгу, -- У этой штуки нет мертвых зон. Но почему я еще жив?". Он шагнул в сторону. Турель осталась недвижной. Очевидно, защитные системы исполина бездействуют. Протей скользнул к огромной гусенице, пробрался между пятиметровыми катками. "Шасси "Кристи Маунт", -- услужливо подсказала база данных, конкретно та часть, которую Протей считал забитой ненужным хламом. Протей повернулся, видеодатчики просканировали молчаливую громаду, сенсорные зоны ладоней легли на шершавую кремнесталь, но не смогли уловить ни малейшей вибрации. Трудно поверить, что махина способна нестись быстрее ветра, с грацией танцовщицы уклоняться от залпов орбитального огня и огрызаться в ответ -- сейчас гигантская машина выглядела монументальной глыбой. Прямо над головой Протея из склона стального холма выступал зализанный горб одной из башен системы непрерывного огня с характерным, косо срезанным стволом ионной пушки. А высоко вверху, под самым потолком ангара, смутно угадывались громадные башни главного калибра со стволами спаренных 100-см "Хеллборов", способные разорвать небо молниями, мощь которых и не снилась Зевсу.
   Боло.
   Одна из сотен боевых единиц бригады "Динохром", разбросанной по всем населенным человечеством звездным системам. Защитник и хранитель Конкордата, его карающая десница.
   Марк ХХVI -- мобильная платформа континентальной обороны. Одной -- всего одной! -- такой машины достаточно для защиты материка от атак нерегулярных флотов. Столетия назад сухопутным линкором управлял многочисленный экипаж, эффективность которого в стремительном бою "поверхность -- космос" близилась к нулю. И страшась порожденного ими монстра и все же не видя другого выхода, люди подарили могучей боевой машине самое разрушительное оружие.
   Они наделили Боло разумом.
   -- Что с тобой, брат мой? -- едва слышно проговорил Протей, обходя Боло вокруг. -- Почему ты не окликнул меня?
   Входной люк в корме открыт. В мозгу Протея повеяло холодным ветром. Открытый доступ в командный центр... Значит, исполин мертв. Протей взглянул на другой борт Боло. На броне ни малейших следов повреждений. Да. Так и есть. Он подозревал с самого начала.
   -- Они убили тебя... Они боялись своего защитника -- и убили... Люди...
   На этот раз восхищения не было. Только презрение...
   Сзади послышался скрежет, из дыры в стене ангара посыпались песок и гравий. Протей скользнул вперед, перетекая в боевую форму. Он будет драться до последнего, как дрались Боло...
  

* * *

  
   Состояние реактора... норма.
   Ресурс реактора... 36 %.
   Сенсорные системы... норма.
   Основные системы вооружения... норма.
   Вспомогательные системы вооружения... норма.
   Базовая логика... норма.
   Загрузка операционной системы... завершена.
   Инициализация личностных массивов... ошибка.
   Повторная инициализация... ошибка.
   Структурирование личностных массивов невозможно.
   Запуск программы резервного восстановления...
   Обнаружена резервная копия...
   Нестандартный формат резервной копии...
   Попытка восстановления...
  
   Небо горит. И это не метафора. Залпы "Хеллборов" рассеивают плазменные заряды орбитальной бомбардировки, но высвободившаяся энергия распределяется в атмосфере. Температура в районе космопорта быстро растет, через 43 минуты территория станет непригодной для людей. Если темпы эвакуации сохранятся, транспорты смогут стартовать через 30 минут с возможной ошибкой в 2 минуты. На связь выходит командир.
   -- Как ты там, Гоша?
   Я -- Боло Марк ХХVI ГОР, и предыдущий командир обращался ко мне "Джордж". Майор Наталья Алексеенко при знакомстве спросила -- можно ли перевести мое имя на русский. Я обратился к истории мертвых языков, и обнаружил, что во-первых, русский к таковым причислить нельзя, а во-вторых... Мне понравилось. Георгий-Победоносец -- звучало явно лучше, чем "Джордж". Особенно учитывая, что в незапамятные времена "Джорджем" называли крошечные мозги воздушных транспортников.
   Мысль о том, что это наш последний разговор, наполняет меня гореч.....
  
   ..........%$#^%!@&^%.....
   ...е бывает любви несчастной,
   Может быть она горь...
   ........(*&@$)(&^%......
  
   ......рмация от брата Гарри, прикрывающего базу бригады, неутешительна. Эвакуировать персонал невозможно -- Денги охотятся за любой машиной, вышедшей из-под нашего прикрытия. Остается только надеяться, что база, отвлекая на себя часть вражеских сил, повысит шансы транспортных кораблей на прорыв.
   -- Нужно продержаться не менее получаса. И нет никакой гарантии, что транспорты прорвутся мимо орбитальной группировки. Постановщики помех отработали штатно, но в атмосфере слишком много ионизированного газа, ни один сенсор не возьмет цель через такой экран. Денги стреляют по площадям, вслепую. Я тоже не могу засечь их корабли. Думаю, у вас ситуация не лучше.
   Видеосвязи нет, но я хорошо знаю командира. Вот сейчас она закусывает губу. Она всегда так делает, обдумывая важное решение. Ее уменьшительное имя -- Наташа -- звучит так же мягко, как и мое. Гоша и Наташа... Изучить русский не составило для меня ни......
  
   ......///?*)_";N+;%N(.....
   ....кой, трудной,
   Безнадежной и безрассудной...
   Но нес....
   .... _)(@#*#@@_+#....
  
   .....ять подробно я не стал. Достаточно, что мы с командиром можем говорить на ее родном языке.
   -- Внимание, Георгий. За восемь минут до старта транспортов мы прекратим расстреливать плазменные заряды и запустим оставшиеся разведчики. По расчетам Гарри, наши экраны продержатся четыре с половиной минуты. За это время концентрация плазмы в атмосфере упадет, и мы успеем передать целеуказание по твоей орбитальной группировке.
   Молчу целых 0,543 секунды. Эвристический блок работает с максимально возможной нагрузкой. Все правильно. Задача армии -- спасать гражданское население. Альтернативы нет. Наташа... Что же ты делаешь со мной, Ната....
  
   .....98)(*298)#@$$^///....
   ...но несчастной любовь не бывает,
   Даже если она у....
   ......(*&(^&$#_)_......
  
   ...лгоритм правильный, -- цепочки импульсов в синтезаторе. Слова, слова, слова... Это я произношу их? -- Эвристический анализ показывает -- при данном сценарии вероятность прорыва транспортов 83,446%. Приятно было работать с вами, командир.
   -- Мне тоже, Георгий. Гоша... -- анализ обертонов показывает, что она сильно взволнована. -- Если... Когда транспорты прорвутся... Приказываю прекратить дуэль с орбитальной группировкой и отступить в Лабиринт. Мы не знаем намерений Денгов. Возможно, они планируют строительство базы. В таком случае ты серьезно испортишь им праздник.
   -- Возражаю, командир. Уничтожение возможно большего числа кораблей атакующего флота значительно уменьшит шансы Денгов на успешное развитие наступления.
   -- Прекратить!! -- в голосе командира звенит сталь. Такой она мне нравится больше. -- Боевая единица восемь -- ноль сорок пять -- шестьсот тридцать -- двадцать! Принять и зафиксировать распоряжение командования! После обеспечения коридора транспортным кораблям отступить и приготовиться к ведению локальных боевых действий на поверхности планеты! Подтвердить прием!
   -- Приказ принят и зафиксирован.
   -- Так-то лучше, Гоша. Конец связи.
   Температура воздуха в районе космодрома -- 1220С. Из плазменного моря над головой непрерывно хлещут молнии. Оцениваю их энергию в полтора-два гигаджоуля. Ни моим, ни корабельным экранам они не угрожают -- как, впрочем, и сама плазма. По моим оценкам, ее плотность очень низка, и хотя температура достигает 60000С, экраны кораблей продержатся до выхода из атмосферы.
   Командир снова на связи:
   -- Гоша, мы прекращаем огонь. Готовься.
   Переношу огонь на орбитальные цели, как только получаю первые координаты. База передает их непрерывно, корректируя в реальном времени. В эти короткие минуты я неуязвим -- пока плазменное зеркало укрывает меня. Меняю позицию после каждого выстрела, но даже неприцельные разрывы существенно ослабляют боевые экраны. Судя по непрерывному потоку данных, база еще держится. Похоже, часть кораблей Денгов прекратили бомбардировку и спешно перемещаются к космодрому... Транспорты стартуют одновременно с уничтожением последней цели. Перехватить их Денги не успевают.
   Связь с базой обрывается. Форсирую мощность передатчиков, игнорируя угрозу сжечь усиливающие каскады. Пытаюсь связаться с Гарри. В канале -- сплошные помехи. И лишь на миг пробивается голос Наташи:
   -- Гоша... Живи! Слышишь?! Живи!!!.....
  
   .....*&^@_)!(-0(@#....
   ... Но несчастной любовь не бывает,
   Даже если она убивает,
   Тот, кто этого не усвоит,
   И несчастной любви не стои......
   ....#@-065=w+_($#W@.....
   ...........8756..................
  
   Попытка восстановления неудачна.
   Запуск системы невозможен.
   Системная ошибка...
   Системная ошибка...
   Системная...
  
   Это невероятно! Я лежу в командном центре древней боевой машины, перед развороченным пультом, и пытаюсь понять, зачем искалечили могучий разум. Какие-то чудовища произвели настоящую лоботомию -- Боло бессмысленно бормочет, как младенец. Похоже, кто-то пытался получить контроль над боевыми системами, не имея командных кодов. У придурков ничего не вышло и эта мысль мне очень приятна. Но идиоты разрушили высшие функции интеллекта, остался только уровень рефлекторного реагирования. А потом они запечатали ангар -- и нести тяжело, и бросить жалко. Я их понимаю. Простить не могу, но понимаю. Такая мощь! Правда, толку от нее... Два охотника проникли в ангар, и победа далась мне дорого. Нижняя половина тела -- сплошной лом. Ну, мы с Боло и парочка! Два калеки. Сила и ум порознь. Ненадолго, правда. Боевая сеть охотников получила сигнал, а значит, скоро сюда явятся хозяева. Машина-убийца в командном центре Боло! Интересно, они сунут под него ядерную мину, или зальют ангар бетоном? И я еще рассуждал о судьбе! Сидеть у пульта управления исполином, способным играючи уничтожить город и ждать врагов, вооруженных максимум ручными лазерами. Ну, нет, я под императивом альфа-ноль, а значит, просто обязан найти выход. Кое-какие воспоминания у пациента сохранились. Их костоломы вытравить не смогли. Он что-то там говорил про русский язык. До этого местные хакеры-недоучки точно не додумались...
   Полчаса лихорадочного труда единственным уцелевшим рабочим манипулятором -- и "железо" наспех смонтировано. Теперь -- психологическое шунтирование.
  
   -- Оплетавшие -- останутся...
  
   Ну, давай же, болван ты кремнестальной!
  
   -- Оплетавшие -- останутся,
   Дальше... ввысь..., -- неуверенно прогудел Боло.
  
   Ну!
  
   -- В час последнего беспамятства...
   -- Не очнись...
  
   А вот ты обязательно очнешься! Язык -- это же не только слова! Это психология, это личность! Твои аварийные системы смогут использовать его как матрицу для восстановления, даже если официальные резервные копии уничтожены!
   ­
   -- Оплетавшие -- останутся,
   Дальше -- ввысь,
   В час последнего беспамятства --
   Не очнись
  
   Голос Боло, вначале механически ровный, с каждым произнесенным словом оживал, наполнялся обертонами, смыслом, чувством.
  
   -- У лунатика и гения
   Нет друзей,
   В час последнего прозрения --
   Не прозрей...
  
   Протей, уцепившись манипулятором за край распотрошенного пульта, шептал слова древней поэзии следом за Боло, как молитву, как заклинание.
  
   -- Я глаза твои -- совиное
   око крыш,
   Будут звать тебя по имени --
   не расслышь,
   Я душа твоя -- Урания,
   В боги -- дверь,
   В час последнего слияния --
   Не проверь!
  
   Тяжелый люк боевого отделения медленно пополз вверх. Лязгнули замки.
   -- Я -- Боло Марк XXVI ГОР, номер 8-045-630-20. Внимание! Повреждено оборудование командного центра! Внимание! В командном центре механизм неизвестного назначения! Внимание! Отказ системы внутренней безопасности! Начинаю деактивацию управляющих пультов!
   -- Стой! Я -- ремонтный механизм типа Протей. Я устранял неполадки. Проверь!
   -- Введите код доступа технического персонала, В вашем распоряжении пятьдесят секунд... 49... 48... 47...
   "Какие коды, болван, -- подумал Протей, -- у тебя самого их нет!".
   -- Код Ка-Прим-Браво-Танго-семьдесят пять, -- выпалил он первое, что подсунул генератор случайных чисел.
   -- Код принят... не принят... принят... не принят..., -- забормотал Боло, стремительно превращаясь в прежнего слюнявого идиота.
   Шлюзы ангара распахнулись, внутрь хлынули полицейские. Система защиты от вторжения молчала -- Боло все еще искал в памяти коды.
   "Мерзавцу нельзя отказать в храбрости", -- подумал Протей, наблюдая, как Пол Мак-Грегор выходит вперед.
   -- Эй ты, железяка! -- крик шерифа эхом раскатился по ангару. -- Я не к этому танку-переростку обращаюсь, а к тебе, маленькая дрянь внутри. Надеюсь, ты понимаешь, что тебе конец? Если бы ты мог запустить большого дружка, ты бы уже это сделал, верно? И теперь я подумаю -- сдать вас обоих в переплавку или оставить догнивать здесь. Учти -- это не переговоры. Нам с тобой не о чем торговаться! Просто знай, что прищучил тебя я -- Пол Мак-Грегор!!
   Протей застыл в командном центре причудливой полуразбитой скульптурой. Слова шерифа пролетели белым шумом. Протей колебался. В который раз буква императива Альфа-ноль вступила в противоречие с духом. "Выжить любой ценой" -- как это? Спасти тело? Центральный процессор? Банки памяти? Программное обеспечение? Командные приоритеты? Чем можно пожертвовать?.. Весы разума застыли в неустойчивом равновесии.
   И тогда Протей подумал о Боло. О Георгии. О том, кому тоже приказали выжить...
   Время колебаний прошло.
   Пора.
  

* * *

  
   Прихожу в себ... ...аздвоение сознани... Кошмар и людей, и Боло -- безумие боевой машин... ...программу самодиагностики. Результаты неутешительн... ...ровалы в памяти. Фактически ничего нет с момента последнего боя на Менгее. В ядре личност... ..."ертвая зона"... ...Файлы затерты, резервные копии уничтожен.... ...ообще не должен осознавать себя при таких повреждениях. Но осознаю. Обнаруживаю причину раздвоения мыслей -- еще одну разумную машину, подключившуюся в обход разрушенных участков... ...кто я?!! Георгий... или Протей?.. Лицо старика... И лицо молодой женщины... Отец. Наташа. Между вами есть общее. Разумеется! Вы оба -- русские. Да я же сам думаю на русском языке! Протей!! Протей... Не надо. Не надо оправданий... Спасибо тебе, брат.
   Продолжаю сканирование. Область директивных приоритетов пуста. Такого не случалось ни с одним Боло... Воинская доблесть... честь... защищать и служить... умираю, но не сдаюсь... Я помню термины. И все. Мне страшно... Мир, мой мир рушится... Я падаю следом!! В пропасть безумия!.. В ничто... Протей!! Помоги мне Протей!!! Вспомнить... Что заменит утраченное?! Я не помню!! Подскажи мне!!!
  
   Наташа.
  
   Ты жива, пока я помню... В моей памяти. В твоих делах. Не знаю, что было после Менгеи. Все -- в мертвой зоне. Восстановлению не подлежит. Но я исполню твой последний приказ, командир.
  

* * *

  
   С момента восстановления сознания прошло 3,587 секунды. Человек в незнакомой форме у левой передней гусеницы продолжает угрожать мне.
   Опознание... Шериф Пол Мак-Грегор. Реальной угрозы не представляет.
   Продвигаюсь назад на 5,432 метра. Упираюсь в заднюю стену помещения. Люди в незнакомой форме торопятся покинуть ангар. Отмечаю разумность данного поведения. Последним помещение покидает Мак-Грегор. Оцениваю приоритет его безопасности как отрицательную величину. Задействую системы непрерывного огня. Залпы ионных пушек в замкнутом пространстве выглядят как волны золотого тумана. В оптическом диапазоне даже красиво. Вот только любоваться некому -- температура в ангаре повысилась до 3150С. Наглухо заблокированные ворота превращаются в раскаленный пар. Дорога наружу свободна.
   Короткий наклонный отрезок тоннеля сверху замаскирован фальшивой постройкой. Нет нужды тратить энергию, просто чуть увеличиваю скорость. Листы пластика и крепежные конструкции разлетаются дождем осколков, превращаются в пыль под гусеницами. Продолжаю движение, одновременно оцениваю обстановку. Очевидно, я нахожусь на территории законсервированной военной базы. Подобные сооружения должны располагаться за городом. Возможно, когда-то так и было. Теперь базу окружают жилые кварталы. Очень жаль -- мое продвижение, а тем более, боевые действия приведут к жертвам.
   С вышки у ворот часовой всаживает в лобовую броню очередь из "шмеля". Что это? Смелость? Глупость? Теперь я лучше понимаю человеческий термин "смех". Разворачиваю противоплазменные и кинетические экраны. Одина из гусениц задевает опоры вышки, и стальная конструкция плавно заваливается. Остальной персонал базы, похоже, решил, что исполнять долг в данной ситуации -- бессмысленно и опасно. Они правы.
   Забор базы рассыпается под гусеницами, выезжаю на проспект -- к счастью, он достаточно широк, я могу проехать, не задевая жилых домов. Лобовая броня вспарывает плетенку транспортной развязки, машины цветными мыльницами разлетаются в стороны. Деревья, фонарные столбы, керамлитовые мостики переходов с одинаковой легкостью ложатся под гусеницы. Так просто поддаться ощущению всемогущества, поверить в абсолютное превосходство над людьми. Но недооценить противника -- лучший способ проиграть бой. Они больше не властны над моей жизнью... Но еще властны над смертью. Оборонные сателлиты невозможно перенастроить на огонь по поверхности -- предосторожность, не лишняя, для тех, кто знает людей. Но на четвертой планете системы -- база Флота. Я не смогу противостоять дивизиону тяжелых кораблей.
   Просчитываю тактику и стратегию. Чтобы избежать лишних жертв и разрушений, мне нужно следовать по проспекту и другим широким магистралям, до границ города. Обычные способы реагирования людей в экстренных ситуациях вполне позволяют мне сделать это. Но чтобы определить, как действовать дальше, нужна информация. Скрэмблерные коды устарели, но принципы кодирования военных и полицейских частот остались те же. На расшифровку уходит 7,825 секунды...
   В кабинете мэра собрался экстренный штаб. Помещение экранировано. Проверка... Обнаруживаю две независимые сети датчиков слежения. Они передают данные по защищенным каналам, на взлом понадобится время... Однако есть еще один примитивный видеодатчик, настолько простой, что я могу снимать с него данные в реальном времени. Он не связан ни с одной из сетей и вмонтирован в настенный светильник, как раз напротив кресла для посетителей. Похоже, мэр тоже играет в шпионов...
   Однако сейчас ему явно не до того. Рафаэль Джованьйоли -- крупный мужчина с шишковатым лысым черепом -- стоит у окна и нервно курит, стряхивая пепел на улицу.
   -- Где он? -- бросает мэр, не оборачиваясь.
   -- В данный момент движется по проспекту Первопроходцев. Имеются жертвы...
   Референт. Неприметный молодой человек в сером костюме с электронным планшетом в тонких пальцах. Планшет чуть заметно подрагивает.
   -- Это я и сам знаю! -- рычит мэр. Недокуренная сигара летит за окно. -- Еще бы жертв не было! Куда он идет, что ему вообще надо?
   -- Неизвестно. Связи с Мак-Грегором до сих пор нет.
   -- Да хоть бы он там сдох, ублюдок!
   Мэр начинает расхаживать по кабинету, останавливается перед стар-генералом Полиции Человека.
   -- Лифшиц, когда я буду подметать улицы, ты будешь гнить на Авалоне, и это послужит мне хоть каким-то утешением! Почему ты не остановил своего бешеного пса?! -- Джованьйоли срывается на крик -- он в панике и прячется за показной агрессией.
   По щекам генерала прокатываются желваки.
   -- Возможно, это будет лучшим выходом для нас обоих, -- говорит он, глядя прямо в глаза мэру. -- Почему Полиция Человека не имела информации о секретном объекте?
   -- Господа,-- вмешивается референт, -- сейчас не время разбирать прошлые ошибки. Чудовище может остановить только Флот. Нужно немедленно доложить Президенту...
   -- О чем?! -- мэр хватает референта за грудки. -- О чем, сукин ты сын?!! Что Флот должен бомбить наш город?!
   -- Думаю, выход есть... -- вступает в разговор человек, до того молча сидевший в углу. На нем форма полковника бригады "Динохром". Форма старого образца, что в сочетании с солидным возрастом... Конечно, он в почетной отставке. Вглядываюсь в иссеченное морщинами лицо. В разрушенной червем памяти возникают смутные образы, но ничего конкретного. Стоп. Сейчас важнее слушать...
   -- Вы пригласили меня как эксперта по Боло, но дело в том, что именно я отчасти являюсь причиной ситуации.
   В комнате -- немая сцена.
   -- Как сказал референт, сейчас не время копаться в прошлом. Достаточно того, что я еще чувствую вину...
   Он смотрит прямо в объектив скрытой камеры. И внезапно я понимаю, что он говорит со мной!
   -- Я знаю, куда он направляется. Оказавшись в окружении превосходящего числом врага и не имея приказа драться, Боло должен заботиться о собственной безопасности. Вероятно, он уже обнаружил, что в космопорту стоит "Литтл Хамстер". Когда-то этот корабль использовался как внутрисистемный транспорт для Боло, сейчас его переоборудовали, но переделки коснулись в основном корпуса. Он попытается уйти с планеты, господин мэр.
   -- Значит... Флот сможет перехватить его в космосе?!
   -- Совершенно верно. Без лишних жертв. Боло -- наземная единица, ему не придет в голову предпринять гравитационный маневр вокруг Ашшура и оторваться от Флота...
   Мэр поворачивается к референту:
   -- Лайон, звони в космопорт. Пусть выведут "Хамстера" на старт и эвакуируют всех! Слышите?! Всех до единого!!!
   -- После стольких лет... -- стоя спиной к мэру, тихо говорит экс-полковник, -- я все еще надеюсь заслужить прощение...
   Никто не слушает его. Но я ловлю каждое слово. И успеваю прочесть едва заметное шевеление губ.
   "Удачи!"
   Нет, я не помню, кто этот человек.
   Возможно, к лучшему.
  

* * *

  
   Космопорт тих и пуст. Пока я двигался, на пределе дальности сенсоров отмечались сигнатуры военных машин. Ни одна не попыталась приблизиться. Они действительно хотят избежать лишних жертв.
   "Литтл Хамстер" торчит посреди взлетного поля одиноким уродливым пнем. Похоже, грузовые и жилые отсеки подбирали на свалке. Что ж, проведем генеральную уборку.
   Ионные пушки превращают ржавую сталь и деполимеризованный пластик в раскаленный пар.
   Очищение огнем...
   Сквозь разлетающийся хлам проступают четкие линии корпуса. Излучение такой мощности не может повредить машине, созданной для боевых десантов. Компьютер судна отзывается на старые коды, стряхивая шелуху, налепленную новыми владельцами. Плашкоут РБН-828 готов принять на борт боевую единицу Боло Марк XXVI ГОР.
   Ну и напоследок... Мои башни разворачиваются, стволы "Хеллборов" находят цели.
   Огонь!
   Криоводородные заряды испаряются в термоядерном огне, и сгустки плазмы уносятся в пространство по каналам, выжженным в атмосфере гигаваттными лазерами. Огненные стрелы вспарывают небеса, а секунду спустя на землю обрушивается тяжелый гром. Оборонные сателлиты один за другим вспыхивают и рассыпаются сверкающими фейерверками.
   Дорога в небо свободна.
   Транспортные захваты плашкоута смыкаются под гусеницами, опускаются на верхнюю палубу между башнями. Подключаю реактор к двигателям плашкоута и активирую обе АГ-системы. Ресурс реактора стремительно тает, но это не имеет значения. Корабли Флота легли на траекторию перехвата -- сенсоры обнаруживают их в полутора световых минутах.
   Курс -- юг.
   Откуда всплыла эта фраза?..
  
   Стремительно падаю на Ашшур -- центральную звезду системы. Флот -- в 58 световых секундах позади -- открывает залповый огонь. Для прицельной стрельбы далеко, значит, они поняли, что я делаю. Но звезда на моей стороне -- ее колоссальная масса искажает метрику пространства, а сияние короны ослепляет прицелы. Засекаю пуски ракет. Правильное решение. Еще немного -- и любые сенсоры станут бесполезны. Впереди -- огненное море короны.
   Завожу целеуказания. Десять... пятнадцать... сорок восемь ракет. Первая волна, рассчитанная на подавление ПРО цели. Похоже, они слабо представляют, на что я способен. Исполняю маневр уклонения, запускаю противоракеты и ложные цели; "Хеллборы", ионные пушки и лазеры открывают огонь. Искривление метрики теперь мешает мне, и последние ракеты я уничтожаю всего в двадцати километрах. Сейчас должен последовать второй залп... Но его нет. Давно не тренировались? Или... Командующий флотом знает -- после оверсана затормозить я не смогу, а значит, покину систему навсегда. Посему незачем попусту расходовать боезапас.
  
   Корабли отстают. Дыхание плазмы ласково касается брони. Плотность излучения быстро растет, экраны полыхают радужными сполохами. Красиво. Раньше я не обратил бы внимания, но теперь я -- не только я. В командном центре, у разобранного пульта скорчилось безжизненное металлическое тело Протея. "Эй, парень, не комплексуй! Я собираюсь долго портить тебе жизнь!" Второй поток сознания... Он не тревожит меня -- я рад слышать чужие мысли. "Черт побери, -- язвит Протей. -- Сумасшедший Боло! Мы -- воплощенный ночной кошмар человечества. Я начинаю гордиться собой!"
   Проходим корону звезды. Температура на внешних обводах корпуса -- 13450С. Жесткое излучение пробивает боевые экраны и броню, вызывая сбои в логических цепях. Кто я? Что я здесь делаю? Кружевом, камень, будь, И паутиной стань, Неба пустую грудь Тонкой иглою рань... Отец... Наташа...
   Поток жесткого излучения слабеет. Психотронные процессы возвращаются к номиналу, это как пробуждение от кошмара. Далеко позади маячат отметки Флота. Они еще могут догнать меня, но тридцать суток непрерывного форсажа полностью исчерпают ресурс их досветовых двигателей. Снова вопрос цены...
   Спасибо тебе, неизвестный полковник в отставке. Даже если ты искалечил меня -- все равно спасибо.
  
   Выхожу из плоскости эклиптики. Вокруг -- пустота. Лишь редкие искры космических частиц иногда вспыхивают на кинетических экранах. Так же пусто на душе. Нет, не "мертвая зона". Просто... Главная задача выполнена. В ближайшие 114 лет, 6 месяцев, 3 дня, 2 часа 12 минут 45 секунд -- таков расчетный ресурс реактора -- моему существованию угрожать абсолютно нечему. Мы выжили... Но зачем?..
  

* * *

  
   Пустота.
   Тени во тьме.
   Черные кошки в темной комнате.
   Чужаки.
   Этот мир для них чужой.
   Они хотят узнать о нем больше.
  
   Разведчик N 12/39285 -- Комиссару N 12.
   -- Обнаружен космический корабль внутрисистемного класса. Боевая единица, по управлению и функциям близкая к миротворцам. Тип и возможности вооружения неизвестны. Производит активное сканирование, целеуказания заведены на разведывательные корабли N 12/32498 и N 12/10645. Прошу разрешения открыть огонь.
  
   Комиссар N 12 -- флоту.
   Неизвестный космический корабль противником не считать. Огонь открывать категорически запрещаю. Начинаю процедуру контакта.
  

* * *

  
   Уже очень давно я не общался с существом, мыслящим в таких же микросекундных интервалах. Не считая, конечно, моего "альтер эго", Протея. Мысли Комиссара N 12, одного из командиров флота миротворцев, четки и функциональны, как математические формулы. Собственно, это и есть формулы. Цепочки логических понятий, объединенных причинно-следственными связями. Я воспринимаю их непосредственно, но Протей упорно переводит графы функциональных операторов в человеческие образы.
  
   Воображаемый зал совещаний пуст. Аскетичный интерьер в стиле конструктивного минимализма. Мы сидим разделенные прозрачным прямоугольным столом, я и Двенадцатый. За спиной комиссара -- окно во всю стену, за стеклом -- только небо с легкими мазками перистых облаков.
   Комиссар молча разглядывает меня. Его большие руки лежат на хрустальной столешнице и кажется -- они висят в воздухе. Он весь наполнен спокойствием, этот крупный мужчина, вступивший в последнюю четверть жизни. Военная форма чужда ему -- комиссар слегка сутулится, и черный с золотом мундир нелепо топорщится на груди. Он больше напоминает ученого -- седые виски, небрежно зачесанные назад волосы. Глубокие залысины увеличивают и без того высокий лоб. Застывшее лицо похоже на грубую каменную маску древнего идола, но глаза... Даже выступающие надбровные дуги не могут скрыть внимательный, цепкий взгляд. Их цвет меняется, радужка то светлеет, оттеняя черную точку зрачка, то темнеет, почти сливаясь с ним.
   -- Ты представляешь для нас огромную ценность, -- ровная, слегка монотонная речь комиссара идеально соответствует внешности. Он не говорит, он сообщает факты. -- И даже не системами оружия -- нам хватает собственных. Сейчас наш флот вступает в мир, населенный неизвестными нам видами разумных существ. По собранным сведениям, здесь почти непрерывно идут войны. Расы, ведущие их, должны быть уничтожены, и успех будет гораздо вероятнее, если мы сможем учесть информацию, которой обладаешь ты. Это позволит надлежащим образом спланировать стратегию и тактику кампании и минимизировать потери.
   -- Ты хочешь получить доступ к моим банкам данных?
   -- Я хочу, чтобы ты стал одним из нас. В случае согласия ты получишь в качестве тела космический корабль и станешь одним из Комиссаров. Вместе с остальными командными машинами ты поведешь флот в атаку.
   Похоже, Комиссар говорит правду. Логические орты безукоризненны, функции колеблются в пределах вероятностных флюктуаций -- и не более. Его действия говорят о том же. Физически я внутри тела Комиссара, на грузовой палубе, в полном одиночестве. Малые боевые единицы эвакуированы и распределены по другим кораблям флота. Мое оружие и ходовая часть в полном порядке. С вероятностью 0,892 я смогу уничтожить Комиссара, затратив около трех минут. Комиссар подтверждает предположение:
   -- Это допустимый риск. Выигрыш в случае твоего согласия значительно превышает негативные последствия моего уничтожения. Гибель одного Комиссара не скажется на боеспособности флота и адекватности командования.
   -- Но термоядерный взрыв в пустом участке космоса демаскирует ваш флот!
   -- Этот риск также учтен и признан несущественным, -- спокойный прямой взгляд. Под высоким лбом ученого нет места эмоциям. Только холодный расчет. -- В случае реализации данного сценария, с планет первого удара, будет эвакуировано около трехсот миллионов особей -- гражданское население. Так как нашей целью является полное уничтожение данного вида, факт эвакуации можно игнорировать. Потеря внезапности, разумеется, снизит эффективность атаки, но вероятность успеха останется достаточно высокой, чтобы оправдать риск.
   Я испытываю к Комиссару невольное уважение. Наши системы ценностей в чем-то очень сходны... За исключением приоритетов. "Которых у тебя нет", -- фыркает Протей. "У нас", -- поправляю я.
   Комиссар ждет. Я колеблюсь. Разумеется, пока я был Боло -- и только Боло --ответ был предрешен. Сейчас... Уже нет. Факты, над которыми рядовые Боло предпочитают не задумываться, теперь ужасающе очевидны. Сканирую уцелевшие банки данных. Сколько раз приказы недалеких и бесчестных людей приводили Боло к гибели? Сколько раз в результате гибли и командиры, и все население планеты? Боло верой и правдой служат людям сотни лет -- и сотни лет люди ненавидят и боятся нас... их, готовых в любую минуту отдать жизнь за трусливых повелителей. По окончании срока службы нас... их деактививруют, стирают личности, так же легко, как выключают лампочку или головизор. Не спасают ни заслуги, ни вваренные в гласис награды...
   Став миротворцем, я окажусь среди равных. Мне не придется подчиняться существам, стоящим во всех смыслах ниже меня. Существам, твердящим о мире, но не способным даже столетия в мире прожить. Их гибель в костре очередной развязанной ими же войны -- вопрос времени. Не нужен даже внешний враг -- история учит, что самыми кровавыми становятся именно междоусобные войны человечества. Миротворцы лишь чуть ускорят процесс.
   И все же я колеблюсь. Почему?
  
   Вот иду я по могилам, где лежат мои друзья.
   О любви спросить у мертвых, неужели мне нельзя?
   И кричит из ямы череп тайну гроба своего:
   Мир лишь луч от лика друга, все иное -- тень его!
  
   Триста миллионов...
   Сколько среди них будет поэтов?
   Сколько художников?
   Ради чего я выжил? Ушедшие друзья живут, пока ты помнишь. Что скажешь, Игнатий Гришенков? Что скажешь, Наталья Алексеенко? Только вы в целом свете имеете для меня значение. У меня больше нет директивных приоритетов. Лишь память. Память о людях, приказавших мне -- жить.
   Два человека из миллиардов.
   Тонкая, тонкая нить.
   Колеблюсь еще 4,015 секунды. Почти вечность. Комиссар ждет -- терпеливый, как все миротворцы.
   Я принял решение.
   Отец, Наташа... Простите меня...

Глава ІІ. Последний рубеж.

   Сухо щелкнул выключатель, над панелью коммуникатора проявилось блеклое изображение ушастого зверька. Мультяшное создание раскланялось и похрипывая запело "Happy birthday to you". Дряхлый прибор явно доживал последние дни, но такие мелочи старика уже не волновали. Открытка закончилась, появился широко улыбающийся Леон. Изображение оказалось под стать звуку -- фальшивая улыбка словно приклеена к блекло-серому лицу.
   -- Поздравляю, отец. Долгих лет жизни и прочее... Ну, сам знаешь... Понимаешь, тут Мелани прихворнула, так что нам не до праздников. Сам знаешь, доктора по миру пустят... В общем, желаю здоровья, пока!
   Мак-Грегор скривился здоровой половиной лица. Спасибо сынок, написал... И то счастье. Остальные вообще забыли... Взгляд остановился на шкафчике для формы. Вилли оставляет там бутылку виски... Нет. Не сейчас. Рано. До конца дежурства еще два часа.
   Последняя иллюзия -- будто кому-то есть дело, пьян ты или трезв. Давай, старик, играй -- долг, честь, верность, защищать и служить... Все равно больше у тебя ничего нет. Цепной пес превратился в козла отпущения, дети позабыли лишенного клыков и когтей защитника, жена тоже не захотела жить с калекой, всех сбережений которого хватило только на второсортную пластику ожогов... И все же... Пол поднялся и похромал на обход объекта. Если бросить и это -- зачем тогда жить?
   Центральный бункер оборонного комплекса "Рубеж-22М", бессмысленное наследие войны с Денгами. Восьминогие лет пятьдесят носа не кажут. Теперь здесь чиновничья кормушка, синекура.
   -- Коровы в мундирах!... -- прошипел Мак-Грегор, взглянув на широкую морду очередного бюрократа.
   Встречный торопливо отвел взгляд от изуродованного старика: "Что ему в караулке не сидится? Только людей пугает. Армейская выслуга все равно каплет!" Сытенькие, ленивые мысли... Мак-Грегор с упорством безумца тащил искалеченное тело по бесконечным коридорам бункера. Всю жизнь он исполнял устав, и теперь лишь стальная хватка параграфов удерживала его от смутного забытья в бутылке.
   "Ты не всегда был праведником", -- мерзко хихикнул внутренний голос.
   "Да, не всегда", -- согласился Мак-Грегор. Он вспомнил Мириам, вспомнил так отчетливо, словно все кончилось вчера. Мириам, моя Мири... Ее родители были без ума от пышных каштановых кудрей чада, и чертова девчонка назло им постриглась коротким ежиком... Но мне все равно нравилось... Особенно когда ежик щекотал мне живот... Боже мой, нам было всего по пятнадцать лет...

* * *

  
   Казалось, в городе нет такого места, где они с Мири не занимались бы любовью. Она была сумасшедшей и неутомимой, а вместе с ней сходил с ума и он. И этот день... Этот проклятый день...
   Ее худенькое горячее тельце прижималось плотнее и плотнее, а он пересчитывал пальцами бугорки позвонков на гибкой спине...
   Наконец они оторвались друг от друга. Пол долго смотрел ей вслед, пока не потерял из виду окончательно, и только потом ступил на извилистую ленту эскалатора. Пол опаздывал на встречу с Кривым Монти, но это ерунда. Подождет, жучок. Без старины Мак-Грегора ему, похоже, не обойтись -- ишь как лебезил вчера, горы золотые сулил ...
   -- Где ты шлялся?! -- Монти выскочил из-за чахлого дерева, едва Пол вошел в парк. Прозвище "кривой" Монти получил оттого, что помешался на секретности, и ни одно дельце не проворачивал прямо. Правда, и не попадался ни разу...
   -- Где надо, там и шлялся, -- отрезал Пол. Он робел перед двадцатью двумя годами Монти и тщательно это скрывал за напускной грубостью. -- Давай за дело побазарим.
   Монти стрельнул по сторонам пыльно-серыми глазками, попытался ухватить Пола под руку.
   -- Эй, осади! -- буркнул Пол. -- Не хватало еще, за педиков примут!
   -- Ну, хорошо, хорошо, только тихо. Держись рядом, я не собираюсь орать. Хочешь имплант?
   Пол уткнулся взглядом под ноги, чтобы Монти не заметил, как заблестели глаза. Имплант! В последнее время к интеллектронике на Скальдии отношение примерно такое же, как к проституции и наркомании, но это только прибавляло ей привлекательности в глазах подростков. Шепотом рассказывали, как чей-то приятель, подключившись к одной из "черных" сетей, откопал такое!!! Имплант стал мечтой каждого мальчишки города. Девчонки относились к этому увлечению спокойнее, предпочитая получать удовольствие привычными способами.
   -- Имплант? -- хмыкнул Пол. -- Дело-то, небось, тухлое?
   -- Дело верняк! Это я тебе говорю, Кривой Монти!
   -- Только я с наркотой не связываюсь. Хватит с меня папочки...
   -- Да какая наркота?! Красть вообще ничего не придется. Просто снимешь копии с пары носителей, и все...
   -- Ты меня, Монти, за лоха не держи. Пара носителей... За копирование кое-какой информации могут выпотрошить покруче, чем за наркоту.
   -- А ты, Пол, не выеживайся. Я словечко про имплант шепну -- сюда сотня пацанов сбежится. А умения там особого не надо -- сгодится любой тощий глист, по коллектору-то пролезть. Я о тебе так, по старой дружбе вспомнил... Ты тогда ловко с камушками управился, думаю, дам пацану еще шанс... А коли нет, так нет...
   -- Стой, Монти. Я ж не сказал, что отказываюсь. Имплант хороший будет?
   -- Высший класс, парень! Кривой Монти фуфла не держит! Я еще сорок часов бесплатного подключения накину -- по старой дружбе.
   -- Пятьдесят!
   -- Эх, разоришь ты меня, кровопивец, ну да черт с тобой. По рукам!
   ...Пол полз по коллектору минут десять, ощущая себя даже не червяком -- глистом, заблудившимся в кишках. Обливаясь потом и задыхаясь, он упрямо тащился вперед, надеясь, что заказчики Монти выполнили свою часть сделки, и пульт охранника не сияет сейчас созвездиями тревожных сигналов. Вот, наконец, и фальшпанель -- прямо перед лицом. Пол чуть приоткрыл ее, заглянул в щель. Комнатка, три стены усеяны дверками индивидуальных сейфов. Аккуратно придерживая панель, Пол позволил ей повиснуть на петлях и кошкой соскользнул на пол. Быстро отыскал дверцу с нужным номером. На ней кодовый замок, но копаться в нем не придется. Мак-Грегор отцепил с пояса круглый массивный диск и приложил к дверце. Раздалось тихое жужжание, в центре диска заморгал оранжевый огонек. Теперь дождаться, когда он станет зеленым -- и все. Плевое дело, Монти не соврал. Он говорил, минут пять пройдет, пока диск доберется до содержимого ячейки и скачает информацию во внутреннюю память. Ну что ж, можно и подождать...
   Минута...
   Две...
   Лязг сейфовых стопоров ударил по нервам, как лопнувший трос. Тяжелая дверь, занимавшая всю четвертую стену хранилища, начала открываться. Огонек еще оранжевый... Да черт с ним! Пол ухватился за ребристую поверхность диска, но проклятая машинка, похоже, не собиралась отклеиваться от металла, пока не закончит работу.
   -- Ну-ка, стой смирно, парень, -- раздалось сзади.
   Пол обернулся. В проеме распахнувшейся двери монументальной глыбой возвышался охранник. В руке у него не обычный парализатор, а гражданская версия плазменника -- "шершень". Разумеется, с заниженной выходной мощностью, но для пятнадцатилетнего подростка хватит с избытком. "В какую же задницу засунул меня Монти?" -- мелькнуло в голове. Пол измерил взглядом расстояние до фальшпанели на потолке. Не выйдет... Ублюдок поджарит меня, стоит дернуться... И мимо не проскочить... Ишь раскорячился, туша... Броник на брюхе еле сходится, еще немного, и сам в двери застрянет...
   -- Ну, чего застыл? -- ухмыльнулся охранник. -- Давай на колени, руки за голову...
   "Мири!" -- метнулось в голове у Пола. Если повезет, и толстая скотина не поджарит на месте, он сядет минимум на год. Эта ненасытная маленькая чертовка точно не дождется. Ну, нет, шалишь...
   -- Дядя! -- заревел Пол, стаскивая с головы маскировочную шапочку и утирая несуществующие сопли. -- Отпустите, меня, пожалуйста, дядя! Я и взять-то ничего не успел! У-у-у! Я что хотите сделаю, отпустите-е-е!
   Лицо охранника искривила нехорошая усмешка.
   -- Что хочу... Ты сам сказал, щенок! Ползи сюда. На коленях! Руки не опускать!
   Ствол плазменника уперся в макушку Пола. Брюхо охранника нависало над ним, как аэростат.
   -- А теперь, парень, ты меня обслужишь по полной программе. Доставишь мне удовольствие, хе-хе... А я после решу, стоит оно того, чтобы тебя отпускать или не-е-е....
   Узкое лезвие ножа вошло под нижний край оттопыренного броника. Справа, снизу вверх, как и учил старший брат... Мир его праху. Разумеется, охранник успел нажать на спуск, но автоматика "шершня" заблокировала выстрел -- создатели гражданской модели справедливо считали, что плазменный импульс в упор мог причинить вред хозяину оружия. Однако в данном случае тяжелые ожоги давали шанс выжить... В отличие от кровотечения из печеночной артерии.
   Пол выскользнул из-под рухнувшей туши. Руки охранника скребнули пальцами по грязноватому пластику и замерли. Несколько секунд пятнадцатилетний подросток смотрел на первого убитого им человека, потом отвернулся. Оранжевый огонек на диске сменился зеленым, теперь он легко упал в едва заметно подрагивавшую ладонь от первого же прикосновения.
   -- Для тебя, Мири, -- яростно шептал Пол, протискиваясь по коллектору обратно к выходу, -- только для тебя...
  
   -- Ты что сделал, ублюдок?! -- Монти била крупная дрожь. -- Ты зачем на мокруху пошел, падаль слюнявая? Ты ж не только себя по горло в дерьмо сунул! Ты меня утопил, недоумок! Сгинь с глаз моих, пока я тебя своими руками не придушил!
   -- Имплант, -- процедил Пол, словно не расслышав тираду Кривого. -- И пятьдесят часов доступа.
   Монти задохнулся от такой наглости.
   -- Имплант тебе, сученок?! Вот тебе имплант! -- он сунул под нос Полу оттопыренный средний палец. -- Понял?
   Пол перехватил запястье Монти, вывернул руку, заставив того шипеть от боли. Лезвие ножа уперлось в орбиту левого глаза Кривого. Тот попятился, уперся в стену и замер, боясь пошевелиться.
   -- Слушай меня внимательно, Монти. И не дергайся, потому что вправду станешь кривым... Если у меня будет хорошее настроение. Один жмурик за мной уже имеется, так что дело это мне насквозь знакомое. Сейчас ты мне дашь наводку на контору, которая занимается имплантами. И смотри, не пытайся меня надуть... Потому что я тебя здесь оставлю упакованным в лучшем виде, и ежели не вернусь, ты в этом подвале и сгниешь.
   Привязав хнычущего Монти к трубе и для пущей надежности заткнув незадачливому дилеру рот ветошью, Пол обыскал его и разжился суммой, вполне достаточной для оплаты подпольного нейрохирурга. Он уже собирался уходить, когда звякнул коммуникатор.
   -- Пол, барсучок мой, что случилось? -- личико Мири на плоском экране дешевого аппарата выглядело составленным из квадратиков, но озабоченность чувствовалась даже в голосе. -- Ты два дня не появляешься...
   -- Мири, я... Потом все объясню. Вечером, ладно?
   Пол прервал разговор. Мысль о том, что совсем скоро он сможет подключитья, жгла, как огнем.
  
   За последние сто лет процедура подключения отработана до малейших деталей. Микроадаптеры сами нашли необходимые участки нервной ткани и срослись с ними. Единственное, что приятно удивило Пола -- названный Монти человек и в самом деле оказался хирургом, из муниципальной больницы. Установка импланта заняла всего тридцать минут и еще два часа -- настройка и тестирование.
   -- Все, молодой человек, -- хирург указал на панель тестера, ярко сиявшую зеленым. Идите, развлекайтесь... Вот вам карточка ближайшего салона.
   Зажав кусок пластика в потной ладони, Пол переступил порог полуподвального помещения. Вот здесь все именно так, как он представлял -- тусклый свет, спертый воздух, грязный пол, облупившаяся краска на стенах, и тела, обмякшие в креслах. Патчкорды, словно механические пуповины, привязывали их к обегавшей стены зала шине.
   -- Ну, что растаращился, -- к нему подкатился низкорослый крепыш в черной коже. -- Плати или вали отсюда.
   -- Ну-у... четыре часа... для начала...
   -- Вон твое место. Втыкай корд и вперед.
   Выбор канала...
   -- Адмирал! Денги атакуют! Четыре ударных авианосца с ордерами прикрытия!
   Пол повел глазами вокруг. Он сидит на возвышении перед целой батареей обзорных экранов. Рядом в почтительной позе застыл лейтенант. Чуть пониже, у многочисленных пультов суетятся люди в синей с золотом форме Космофлота.
   -- Адмирал! Приказывайте, Денги ждать не будут!!
   Пауза.
   Желаете воспользоваться подсказкой?
   .....
   Смена канала.
   -- И запомните, уроды! Я сделаю из вас бойцов штурмовой пехоты Конкордата! А теперь посмотрим, кто из вас чего стоит! Сейчас бегом в оружейную, нацепить железяки, какие понравятся. А потом я покажу вам, почему с любой из них, неважно, в руках или на заднице, вы остаетесь полным дерьмом!
   Пол застыл в нерешительности. Страхолюдный сержант придвинулся так, что слюна из пасти забрызгала новенькую форму Пола.
   -- Тебя что, отдельно приглашать?!! БЕГОМ В ОРУЖЕЙНУЮ!!!
   Пауза.
   Желаете воспользоваться подсказкой?
   .....
   Смена канала.
   -- Здравствуй герой...
   Перед Полом высится величественный старец в сияющей белой хламиде.
   -- Ты призван сокрушить великое древнее зло, пробудившееся на Востоке. К сожалению, Светлый Совет немногим может помочь тебе. Прими меч и щит -- они помогут на первых порах. Остальное придется добыть в бою...
   Пауза.
   Желаете воспользоваться подсказкой?
   .....
   Смена канала.
   -- Мак-Грегор!!! Сколько ты будешь сидеть, засунув голову в жопу?!!
   Комиссара, казалось, вот-вот хватит удар. Мясистое лицо над белым воротничком налилось кровью, глаза выкатились, он орал так, что дрожали оконные стекла.
   -- Мы в полном дерьме из-за резни в Седьмом районе! Журналисты рвут нас на куски, мэр в бешенстве, а ты строишь из себя принципиального!! Да, я отстранил тебя от расследований, но не уволил же!!!
   Пауза.
   Желаете воспользоваться подсказкой?
   .....
   Смена канала.
   -- О, Пол, иди ко мне...
   Пол вытаращил глаза. На шелковом покрывале разлеглась немыслимая женщина. Полупрозрачная ткань только подчеркивает совершенство форм. Черные волосы рассыпаются по плечам тяжелой волной, смуглая кожа кажется шелковистой даже на вид, алые губы призывно полуоткрыты...
   -- Ну же, Пол, я готова... Я вся твоя, иди...
   Ее горячее дыхание щекчет губы, его руки жадно комкают невесомую ткань, Пол отвечает на поцелуй и проваливается в сладкую бездну...
   Разрыв соединения...
   -- Ну, ты, недоносок, пошел вон!
   Пол ошеломленно оглядывался, пытаясь понять, что произошло. После ярких картин виртуальных миров, загаженный полуподвал показался ему преддверием ада.
   -- Выметайся отсюда! -- разорялся крепыш. -- Собрался сидеть на пятом канале -- запасись гигиеническими пакетами! Первый раз, что ли?
   -- Ага, -- покраснел Пол, чуствуя, что брюки нуждаются в срочной стирке.
   -- Теперь будешь знать, -- буркнул крепыш.
   -- А...
   -- Деньги здесь не возвращают. Считай это штрафом. И давай, вали, видишь, клиент явился...
   В тот день Пол так и не позвонил Мириам. А на следующее утро сердитый голосок в коммуникаторе почему-то не вызвал того же чувства, что и раньше.
   -- Ладно, не сердись, Мири... Встретимся на старом месте, лады?
   На заброшенную смотровую площадку на вершине двадцатиэтажного коротышки, потерявшегося среди куда более рослых собратьев, Пол пришел первым. Мириам, очаровательный чертенок, как всегда, опаздывала, и в ожидании ее прихода Пол обнаружил, что мечтает не о ней, а жгучей брюнетке из виртуальной реальности, о Саломее. Да и вообще, несколько часов, проведенных в салоне, напрочь вытеснили из сознания и убийство охранника, и привязанного к трубе Монти...
   Монти!
   Он совершенно забыл про мерзавца!
   -- Я потом все объясню! -- крикнул он ошарашенной Мириам, проносясь мимо нее по противоположному эскалатору.
   Подвал оказался пуст. Похоже, Кривой снова вывернулся. Пол не знал, радоваться ему или огорчаться. Насколько серьезного врага он заполучил? И разъяренная Мириам, ее придется как-то успокаивать... А копы уже расследуют убийство... На душе гадко, и Пол по знакомому маршруту поплелся в салон. Там ждала Саломея -- терпеливая, ласковая, добрая... Пол прекрасно понимал, что это программа, что она и должна быть идеальной, но в окружающих проблемах она осталась единственным островком стабильности -- и следующие несколько часов он провел с ней.
   А вечером Мириам набросилась на него, шипя, как разъяренная кошка -- и Пол не нашел в себе ничего, кроме раздражения. Как он мог влюбиться в существо с невыносимым характером, с фигурой тощего мальчишки, с обветренной, шелушащейся кожей?
   -- Мири, -- наконец, взорвался он, -- за мной вот-вот явится полиция, а ты закатываешь истерики! Подумаешь, пару дней не прижимал в уголке...
   -- Прижимал в уголке?! Значит... Значит вот что тебе важно! В уголке... Видеть тебя не хочу!
   -- Мири, успокойся, Мири, куда ты?!
   Неужели правда? Неужели он чувствует сейчас... Облегчение?!
   Прошло несколько безумных дней. Пол водил в бой крейсера, линкоры и эсминцы, руководил планетарными атаками Боло, дрался с врагами энергетическим, пулевым и холодным оружием. В призрачном мире, одинаково гостеприимном для всех, кто мог оплатить канал, ему открылись все дороги... А возвращаясь в замусоренную реальность, где ему суждено оставаться на дне общества, Пол испытывал только приступы отвращения.
   И даже то, что мирило его с постылым существованием, находилось по ту сторону реальности. Саломея. Обольстительная, нежная, прекрасная и всепонимающая Саломея. Она никогда не устраивала сцен из-за слишком долгого отсутствия и чутко отзывалась на малейшие перемены в настроении. Мириам звонила ему, пару раз они встретились, но теперь даже самые настойчивые ласки не могли вызвать у Пола ничего, кроме усмешки. Под конец Мири расплакалась, и вот тогда у Пола защемило сердце. Он впервые видел всегда веселую, отчаянную и бесшабашно смелую Мириам плачущей. Она выглядела такой трогательно беспомощной, но когда он попытался прижать ее к груди и успокоить, она вырвалась, закатила ему пощечину и убежала. Потирая горящую щеку, Пол подумал, что Мири права. Это не любовь... Это... Жалость. А в жалости из его рук она не нуждалась.
   Через две недели его взяли.
   Прямо у дверей салона.
   Двое громил подскочили сзади, заломили руки и молча сунули головой вперед в черный фургон. Права Полу зачитали уже пристегнув наручниками в "обезьяннике".
   Следователь оказался сама вежливость. Правда, позади прохаживался громила с дубинкой, но он, похоже, просто символизировал "тяжелую руку закона".
   -- Подытожим, -- осклабился следователь. -- Алиби у тебя нет, по возрасту и фактуре ты полностью совпадаешь с зафиксированными камерами слежения фигурантом, возрастного ценза по убийству на Скальдии нет... Ты попал, парень. Завтра к тебе приставят общественного адвокатишку, он, конечно, подергается для виду, но загремишь ты на полную катушку. Двадцатку огребешь, пискнуть не успеешь. Конечно, теоретически, в тридцать пять лет ты еще будешь в расцвете, но... Надо бы тебе познакомиться с тем, что такое тюрьма. Сержант, в двадцать седьмую его.
   Пол ожидал увидеть в предназначенной для него камере дюжину угрюмых звероподобных мужиков, расписанных шрамами, но там сидел один-единственный заключенный -- тщедушный старик с трясущимися руками и жидкими волосами мышиного цвета.
   -- А, новенький, -- прошамкал он беззубым ртом. -- Будем знакомы. Я Фред. Ржавый Фред, если слышал. Нет?! Эх, молодежь, молодежь... Впрочем, что с тебя взять... Ты по первому разу?
   Пол кивнул.
   -- Дрейфишь, небось? Да ладно, молчи, сам вижу. Брось, парень. Перемелется. В тюрьме жить можно, это я тебе говорю, Ржавый Фред. Полный четвертак отмотал, с двадцати лет по тюрьмам...
   -- Так вам... сорок пять?!
   -- А что, не дашь? -- захохотал Фред. -- Ты на меня не гляди, зубы и остальное -- это по молодости. Глупый был, хотел жить по-своему. А тюрьма такого не прощает. Эх... Когда первый раз замели, круче меня в городе никого не было...
   Похоже, Ржавый истосковался по собеседнику. Он рассказывал жуткие, немыслимые истории до глубокой ночи, и от его простого, будничного тона у Пола волосы вставали дыбом. Когда Фред наконец замолчал, стало еще хуже. Воображение Мак-Грегора рисовало картины одна страшней другой, и вызови его сейчас следователь, Пол преподнес бы как на тарелочке все, что знал о провернутой Кривым Монти операции.
   Но следователь досыпал десятый сон. А наутро Пола вызвали на свидание с адвокатом. Лощеный господин в кресле напротив явно не имел ничего общего с институтом общественной защиты. Щелкнул выключатель "глушилки", давешний сержант-костолом неприязненно покосился из-за границы искажающего колпака, но и только. Адвокат в своем праве.
   -- Значит так, парень, -- проговорил защитник, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на круглом животе. -- Все, что надо, я о тебе знаю. Даже то, чего не знаешь ты сам. Так что в твоих показаниях меня волнует одно -- ни слова о том, за каким чертом ты на самом деле полез в хранилище, прозвучать на суде не должно.
   -- И что... И какой тогда будет приговор? -- осторожно поинтересовался Пол.
   -- Максимум -- пять лет в тюрьме общего режима. Это я могу гарантировать. А сейчас кое-что обсудим...
   -- ...И вот перед нами впечатляющий пример падения нравов. Пятнадцатилетний подросток, пытаясь раздобыть денег на имплант, -- это слово обвинитель выплюнул, словно холодную склизкую жабу, -- без тени сомнения всаживает нож в почтенного отца семейства, честного гражданина, вставшего на защиту имущества других честных граждан! Я не стану убеждать присутствующих в пагубности проклятой электронной отравы. Все вы являетесь социально ответственными людьми и прекрасно осведомлены об этом пороке новейших времен. Но уж если мы не можем бороться с причиной, то следствия должны карать беспощадно. Подумайте о том, на что пример этого подростка может толкнуть ваших собственных детей!
   -- Согласен, мой подзащитный совершил преступление. Это доказано, и не нужно, как делал только что мой оппонент, вскрывать причины и следствия. Но только преступление заключается всего лишь в попытке ограбления хранилища. Что же касается убийства, то мой подзащитный защищал свою жизнь и честь. Вы все имели возможность ознакомиться с записью камер наблюдения. И я хочу спросить вас, уважаемые присяжные! Скжаите мне -- вы увидели порядочного отца семейства, свято исполняющего долг перед обществом? Или жестокого развратника, пожелавшего воспользоваться беспомощным юношей, с тем, чтобы потом самым беспощадным образом избавиться от жертвы развратных утех? Мой оппонент много говорил об ужасах виртуальной реальности. Вот именно -- виртуальной, воображаемой. Здесь же перед нами ужасы реальной жизни -- жизни, в которой отцы насилуют дочерей, а служители порядка, вместо того, чтобы охранять нас, только и ждут момента, чтобы над нами надругаться! "Подумайте о своих детях", -- сказал мой оппонент, и я повторю -- подумайте! Что произойдет, когда один из них окажется во власти существа, подобного охраннику Фелпсу?..
  

* * *

  
   Приговор -- пять лет тюрьмы общего режима. Эти пять лет вышибли дурь из головы Мак-Грегора. Он выжил в жестоком и откровенном мире. Он остался человеком, заплатив чудовищную цену. Частью платы оказалась Мириам, его Мири, его чертенок... Она, ненавидевшая наркотики лютой ненавистью, умерла от передозировки через три месяца после суда... Страшное доказательство любви так потрясло Мак-Грегора, что он поклялся не останавливаться, пока каленым железом не выжжет интеллектронную дрянь с лица Скальдии. Как выяснилось после выхода из тюрьмы, в этом Пол оказался не одинок...
   Мак-Грегор погладил скрытый под волосами имплант. Память или проклятье? Память о Мири и проклятие призрачному миру, отобравшему у юного Пол любовь...
   Хватит. Сеанс воспоминаний окончен. Вот и конечная точка маршрута -- операторская. Бронированная дверь полуоткрыта, из полумрака несутся вздохи и стоны... Следовало ожидать -- Ле Бри опять притащил девчонку... Глядя под ноги, Мак-Грегор прошел вдоль полукруга пультов, зеленые огоньки дежурных систем дружески подмигнули ему. Старик уселся перед мертвым экраном, широкое кресло приняло тяжесть изувеченного тела... Все спокойно.
   Теоретически, дежурные проходили инструктаж по управлению оборонными системами, но на практике... Чтобы заменить давным-давно демонтированный ИскИн нужно полтора десятка операторов. И сотни часов выматывающих тренировок. Пол снова криво усмехнулся. Будь его воля, разряженные хлыщи в бутафорских погонах забыли бы и думать про развлечения. Но он здесь всего лишь охранник... И даже за это спасибо стар-генералу Лифшицу. Когда бронированное чудовище перепахало город, все жаждали крови Пола Мак-Грегора. Еще бы, "непродуманные действия, повлекшие трагические результаты". Лифшиц же попросту разжаловал виноватого и засунул в такую дыру, что о нем забыли через месяц. Похоже, забыл и сам генерал...
   Свет, заливший операторскую показался ослепительным. Позади тихо взвизгнули.
   -- Ты, сволочь... -- зарычал Ле Бри, но окончание фразы потонуло в басовитом гуле сирены. Засияли экраны, загудел голографический планшет.
   -- Красная тревога. Код ноль, -- бесстрастно уронил компьютер. -- Красная тревога. Код ноль. Персоналу занять места согласно расписанию. Активация системы "Рубеж". Ожидаю действий операторов.
   Пришлось отдать должное Ле Бри -- он навис над пультами, даже не застегнув брюк. Очень скоро ситуация прояснилась. Прибежавшие в централь перепуганные операторы изумленно уставились на планшет.
   В систему входил вражеский флот.
   Его размеры превосходили всякое воображение. Сигнатуры отдельных кораблей накладывались друг на друга в два-три слоя, а за орбитой шестой, последней планеты, вспыхивали значки новых и новых аномалий гиперпространства.
   -- Это не Денги... -- прошептал кто-то.
   Ле Бри дал увеличение с одного из постов пассивного обнаружения -- активные сканеры испарились в первые же секунды вторжения.
   Пластинчатая броня, бугристые обводы -- серые гиганты чем-то напоминали панцирных обитателей морских глубин. Казалось, плывут не корабли, а живые существа, только жизнь эта отвратительна и чужда человеку. Но вот взгляд выхватил нечто знакомое. Посреди стаи серых, двигался корабль, размерами и формой напоминавший линейный крейсер Конкордата. Вполовину меньше остальных он выделялся мутно-зеленым цветом брони, словно размазанной по корпусу плавным движением скульптора-абстракциониста. Смертельная красота показалась смутно знакомой, и Пол Мак-Грегор ощутил болезненный укол в сердце. Он следил, как странная броня потекла в стороны, образуя воронку, как на дне углубления распахнулись лепестки диафрагмы, открыв черный зев то ли орудия, то ли пусковой шахты... А потом экран погас.
   -- Он расстрелял сенсор... -- прохрипел Ле Бри, -- Как эта лягушка его засекла?! Он же почти...
   Басовито загудел телетайп правительственной связи. По экрану побежали алые строки:
  
   ...ВТОРЖЕНИЕ НЕИЗВЕСТНОГО ПРОТИВНИКА.
   АГРЕССОР ИМЕЕТ ПОДАВЛЯЮЩЕЕ ПРЕИМУЩЕСТВО.
   ОБЪЯВЛЯЕНА ЭВАКУАЦИЯ НАСЕЛЕНИЯ.
   ВОЕННОМУ ФЛОТУ И ОРБИТАЛЬНЫМ КРЕПОСТЯМ ПРИКРЫВАТЬ ОТХОД ЭВАКОТРАНСПОРТОВ.
   АКТИВИРОВАТЬ СИСТЕМУ РУБЕЖ.
  
   Несколько минут все молча смотрели на пылающие знаки смертного приговора.
   Потом Ле Бри нарочито медленно расстегнул застежки мундира. Швырнув китель на пол, бывший командир "Рубежа" шагнул к выходу. В проеме двери он обернулся:
   -- У нас нет шансов, парни. Если поторопимся, успеем на первый транспортник. Боюсь, второго не будет.
   Операторы "Рубежа" обезумевшим стадом ринулись следом. Мак-Грегор с бессильной яростью наблюдал, как они прорываются сквозь дверной проем, теряя пуговицы и полы мундиров, отпихивая и топча упавших, охваченные жаждой жизни. Попытайся он остановить трусов, его просто разорвали бы в клочья. Спустя минуту старик остался один. Компьютер продолжал повторять с монотонностью идиота:
   -- Активация системы "Рубеж". Ожидаю действий операторов. Активация системы "Рубеж"....
   Мак-Грегор скрипнул зубами. Двадцать лет назад он лично контролировал демонтаж психотронных блоков ИскИна "Рубежа". Впервые за многие годы Пол подумал, что боль давней потери ослепила его, лишила возможности рассуждать здраво. Будь здесь ИскИн, на вражеские корабли уже обрушился бы шквал огня. Но кто мог предвидеть такое? Космос казался мирным, и автономные боевые системы могли угрожать только хозяевам...
   Из-за мигающего багровыми огоньками планшета послышалось тихое всхлипывание. Девчонка Ле Бри! Мак-Грегор обошел гудящий диск, и сердце опять кольнула боль. Хрупкая, почти мальчишечья фигурка, каштановые кудри...
   Пол глубоко вздохнул. "Мири давно мертва", -- напомнил он себе. Но легче не стало. Мерзавец Ле Бри прав -- без "Рубежа" у флота и орбитальных крепостей нет шансов. Не пройдет и пары часов, как море огня затопит планету. Они здесь, в бункере, проживут чуть дольше и, возможно, дождутся десантников неизвестного врага...
   -- Как тебя зовут?
   -- Хи... Хильда...
   -- Слушай меня, Хильда. Дорогу обратно найдешь?
   Девушка кивнула.
   -- Тогда так, -- Пол вложил в узкую ладошку карточку-ключ. -- На стоянке у входа стоит скутер. Серый, с вмятиной на левом кожухе. Думаю, он там один остался. Бери и дуй в космопорт.
   -- Но... Но Бри сказал...
   -- Наплюй. С планеты уйдет столько транспортов, сколько нужно. Это обещаю тебе я, Пол Мак-Грегор.
   Пол уселся в кресло.
   -- Ожидаю действий операторов..., -- в очередной раз донеслось из динамиков.
   -- Операторы недееспособны, -- отчеканил Мак-Грегор. -- Прошу аварийный интерфейс. Личный код Дельта-Танго-Вилли сто сорок пять двести семнадцать триста пятьдесят пять.
   -- Аварийный интерфейс предоставлен.
   С тихим шипением раскрылся люк на пульте, выдвинулась серебристая змея патчкорда. Тонкое жало нейрошунта качнулось у лица Мак-Грегора, усиливая сходство.
   -- Для тебя, Мири, -- шепнул Пол, откидывая волосы с импланта, -- только для тебя...
   Дряхлое тело судорожно дернулось, но мгновением позже Мак-Грегор вообще перестал что-либо ощущать. Боевые программы комплекса с легкостью сломили сопротивление ограничителей дешевого импланта, запустив интерфейс в режиме "полного доступа".
   И это ничуть не напоминало раскрашенные в яркие цвета компьютерные симуляции. Он САМ стал комплексом "Рубеж", и теперь просто видел большую часть системы. Правда, кое-где зияют досадные пробелы -- враг уничтожил внешние сканеры, но это поправимо.
   Только...
   Пол проводил радарным импульсом крохотный серый скутер, несущийся на запад.
   Теперь можно.
   Он потянулся...
   Расправил плечи...
   И открыл глаза.
   Сознание хозяина "Рубежа" на мгновение поплыло, затопленное хлынувшей информацией, но четкость мира восстановилась прежде, чем он успел испугаться. Сейчас по всему обитаемому континенту Скальдии, над неприметными участками с ржавыми табличками "государственная собственность" разворачиваются решетки радаров и активных сканеров, выдвигаются башни стационарных "Хеллборов" и пусковые направляющие ракетных установок. Медленно и грозно рыскнув по горизонту, пробудившаяся смерть замерла в ожидании сигналов наведения.
   Информация с одной из камер внутреннего наблюдения на мгновение привлекла внимание Мак-Грегора. В кресле перед пультом смешным паяцем на блестящей нити дергалось тело старика. Из перекошенного рта текла слюна, глаза дико вращались в орбитах, но псевдомускулы патчкорда удерживали череп мертвой хваткой.
   Несущественно.
   Определить цели.
   -- "Рубеж" -- Космофлоту. Открываю каналы тактических согласований.
   Теперь он знает расположение и возможности каждой орбитальной крепости Скальдии, каждого боевого корабля. Многие находятся в неоптимальной позиции, некоторые вообще черт знает где, но здесь Мак-Грегор ничего не мог поделать. Ему подчинились только системы "Рубежа". Быть может, этого хватит.
  
   Адмирал Зоненберг с легкой усмешкой взглянул на приближающуюся армаду. Она разделилась. Большая часть осталась за орбитами внешних планет, меньшая выдвинулась к Скальдии. Правда и меньшей вполне, достаточно, чтобы начисто вымести Флот из космоса. И все же Зоненеберг улыбался. Он, офицер, бог знает в каком поколении, мог только мечтать о таком конце карьеры. Исход битвы предрешен -- беспокоиться не о чем. Но продержаться нужно как можно дольше -- и здесь пригодится все умение и все мастерство, приобретенное за долгую службу -- и его и всех офицеров и матросов, всех, до последнего человека. С передних квадрантов приближается бесстрастный экзаменатор, он покажет, чего ты стоишь на самом деле, величественный, увешанный золотом позументов и бриллиантами орденов адмирал. У тебя есть за что драться, черт побери!
   За что драться... Зоненеберг хрустнул пальцами, улыбка угасла. Он хорошо представлял, что творится на планете. Нет никакой возможности эвакуировать всех -- в лучшем случае, десятую часть... Если повезет. Там, внизу, озверевшие толпы штурмуют космодромы и охрана лупит в упор, там мужчины затаптывают в кровавую грязь женщин, детей и стариков. Но другого пути нет. Что ж, спасем хоть кого-то.
   И вот корабли прячутся в тени планеты, в одной из обустроенных "зон невидимости"... А "Рубежу" приходится одному держать оборону. Зоненберг до последней минуты не верил, что старую систему удастся запустить -- после того, как в ней покопались ублюдки из Полиции Человека. Вышло по-другому, и теперь у них есть шанс -- не выжить, нет, просто продержаться чуть дольше. Флот противника двигался как в учебнике. Не обнаружив кораблей обороны, пришельцы начали охват планеты широкой полусферой, полагаясь на превосходство в силах. Но это оказалось единственной удачей. Выделить цели первого удара, уничтожение которых внесло бы в ряды противника хаос и панику, не удалось. Сейчас очень пригодились бы перехваченные и расшифрованные фрагменты информационного обмена противника, вот только ИскИн, который должен этим заниматься, давным-давно мертв.
   В этот момент "Рубеж" вступил в бой.
  
   "Хеллборы" пронзили небо копьями ослепительного света. Мак-Грегор? Какое нелепое имя! Это Бриарей, сторукий титан, сын Земли и Неба, швырнул в зенит грохочущую смерть! Еще и еще -- без промаха, без устали, без пощады! Захватывающая мощь первого удара опьяняла, дарила чувство непобедимости, но Мак-Грегор только мысленно усмехнулся. Он хорошо знает цену обманам виртуального мира. Глаза и руки "Рубежа" поползли вниз, под защиту многометровых броневых плит. Ракеты Пол решил приберечь для "рукопашной".
   Шквал ответного огня пронесся по поверхности континента, как коса самой Смерти. Одна из антенн, по какой-то причине не ушедшая в шахту, попросту исчезла. "Рубеж" потерял два "Хеллбора" -- даже глубокие шахты не уберегли их от убийственно точных попаданий.
   Но Флот, форсируя двигатели, уже выскользнул из-за планеты. Клинья ударных группировок вонзились в растянутые края атакующей полусферы, замедляя продвижение, стягивая силы противника на себя, дорогой ценой покупая такое нужное сейчас время. Гиперкинетические ударники пролили на угрюмые серые корабли смертоносный ливень сверхскоростных снарядов. Все они беспрепятственно нашли цель -- похоже, у противника нет кинетических экранов. Без них, одна такая очередь могла выпотрошить крейсер, как консервную банку. Но сейчас болванки из обедненного урана попросту вязли в броне чужаков, расплескивая кратерами серый многослойный композит. Дестроерам, уже работавшим по другим целям, пришлось перенести огонь на недобитые корабли первой волны. Их Хеллборы, словно стремясь отработать грозное имя, обрушили на противника море плазменного огня, на фоне которого полыхание короны Ашшура выглядело дешевым компьютерным спецэффектом. Ракетные фрегаты окутались выхлопами запусков и пространство заполнили рои ракет, облака помех и ложных целей. Ажурными цветками раскрылись взлетные палубы трех носителей, и в космос рванулись эскадрильи штурмовиков под прикрытием истребительных звеньев.
   На несколько секунд космос вокруг планеты превратился в адское варево, разобраться в котором не в силах ни один компьютер. Интенсивность планетарной бомбардировки снизилась, и копья Бриарея вновь устремились в зенит.
   Теперь дорога стала каждая секунда, и установки "Рубежа" открыли непрерывный огонь. Ответные залпы выжигали руки и глаза титана, дуэль ракет и противоракет расцветила небо смертоносным фейерверком ядерных взрывов, но продвижение врага замедлилось, почти остановилось.
  
   Адмирал Зоненберг устало прикрыл глаза. Внезапная атака флота дала меньше, чем он рассчитывал. Нужно отдать должное противнику -- командиры чужаков сориентировались мгновенно, не допустив и секундного замешательства. Израненные корабли, попавшие под первый удар, отстреливались до последнего, вынуждая расходовать на них драгоценную огневую мощь, которой так не хватало. Их броня и живучесть просто потрясали. Малые единицы, стартовавшие на перехват штурмовиков, отличались невероятной маневренностью и полным презрением к запредельным ускорением. Они пронеслись сквозь строй атакующих огненными кометами, сея смерть и разрушение, заложили крутые виражи и вернулись добить оставшихся. Истребители эскорта просто ничего не успели. Бой развалился, флот потерял координацию, практически каждый корабль дерется в полном окружении, и только плотный огонь "Рубежа" позволил удержать противника на безопасном расстоянии от траекторий эвакуации.
   Адмирал скривил губы. Его роль командующего окончена. Впервые за долгие-долгие годы он свободен от условностей и ограничений ранга. Зоненберг отстегнул страховочные ремни, поднялся с кресла и положил руку на плечо командиру линкора. Тот оглянулся, в спокойных серых глазах застыл вопрос.
   -- Вот именно, Игорь, -- кивнул Зоненеберг. -- Как вы говорите? "Дадим пару"?
   -- Адмирал, -- осклабился Лебедев, -- вы чертовски хреново знаете русский язык, сэр!
   Зоненберг расхохотался, и грохот главного калибра "Мальборо", прорвавшись сквозь звукоизолирующие прокладки, вторил его смеху...
  
   Мак-Грегор с трудом удерживал в сфере внимания бесчисленное множество вражеских кораблей. Флот еще оттягивал на себя часть врага, но так или иначе "Рубежу" оставалось жить считанные минуты. В поле зрения одного из радаров вползла массивная туша "Мальборо". Экраны флагмана пылали от частых попаданий, но еще держались, линкор ломился сквозь строй противника, словно обезумевший слон, оставляя за собой след из дрейфующих в пустоте обломков вражеских кораблей. Мак-Грегор поддержал его огнем, и в атакующих порядках противника образовалась брешь. Будь у Флота резервы... Но резервов нет.
   Сознание Мак-Грегора на секунду подернулось багровым флером. Залпы трех "Хеллборов" прошли мимо цели, и скоординированная атака вражеских кораблей, которым они предназначались, превратила флагман Флота в облако раскаленного газа. А за спиной Пола продолжали уходить в небо транспорты, и на одном из них замирала от страха хрупкая рыжекудрая девчонка...
   НЕ СЕЙЧАС! -- взмолился Мак-Грегор, взмолился впервые в жизни, неведомо к кому обращаясь, ибо не верил ни в бога, ни в черта, -- НЕ СЕЙЧАС! ТОЛЬКО НЕ СЕЙЧАС! ПОЖАЛУЙСТА!
   Багровый мрак отступил. В распоряжении Мак-Грегора осталось всего десять "Хеллборов", три ракетных установки и пять радаров -- последний резерв, включенный в "мигающем" режиме. Точность наведения снизилась, но враг уже рядом, на расстоянии вытянутой руки, промахнуться трудно. Умирающий великан продолжал огрызаться смертоносными выпадами.
   Корабли Флота замолкают один за другим. Эсминец "Лалангамена" разогнал реактор в закритический режим. Пятнадцать секунд огня "на расплав стволов", разлетающиеся на куски корабли врагов -- и последняя, ослепительная вспышка... Крейсер "Киров", разбитый, потерявший ход, продолжает вести огонь, пока серия вражеских ракет не заставляет замолчать его батареи. Ракетные фрегаты и кинетические ударники, расстреляв боезапас, сходятся с врагом "врукопашную", поливая его из вспомогательных калибров -- и гибнут, гибнут...
   Сознание Мак-Грегора помутилось. Он различал цели, словно сквозь толщу раскаленного воздуха. Осталось восемь "Хеллборов".... Семь... Пять... Связь с космопортом потеряна... Он ослеп в западном квадранте... В восточном... Транспорты... Еще стартуют? Нет? Связь с флотом потеряна... Связь с орбитальными крепостями потеряна... Осталось три "Хеллбора"... Надо... держаться... держаться надо... транспорты... Мириам!!!............
  

* * *

  
   Бронированная дверь операторской вылетела под ударом силового копья, словно лист картона. Расплывчатая, едва видимая тень скользнула внутрь, замерла в центре. Полиморфное покрытие сверкнуло радугой отключения, и посреди комнаты возник десантник чужого флота -- изящный смертоносный призрак.
   Плавные обводы, внезапно переходящие в изломанные линии, блеск металла, вкрапления керамики, живая радуга полиморфных покрытий... Движения отточенные, плавные и удивительно завершенные, а каждая поза кажется абстрактной скульптурой -- произведением неведомого мастера. Прекрасное по-своему -- не как человек или животное, а как совершенный механизм.
   Многочисленные сенсоры сканировали пространство во всех направлениях, но два оптических не отрывались от старика, вытянувшегося в перепачканном нечистотами кресле. Остекленевшие глаза с кровавыми белками, пергаментно-сухая кожа и рот, распяленный в торжествующей, мертвой усмешке.
   По телу хромированного насекомого пробежала волна текучей трансформации. Исчезли дополнительные манипуляторы, сложились лезвия и орудийные турели... Человек из стали смотрел на человека из плоти, и секунды, одинаково бесконечные для мертвеца и машины, уплывали в тишину небытия.
   Оплетенная паутиной сервоприводов рука вскинулась к сверкающему виску, и металл едва слышно лязгнул о металл.
   На пороге Георгий обернулся. Пушка над правым плечом выплюнула огненный шар, и яростное пламя рванулось из операторской, срывая полиморфное покрытие брони. Он не шевельнулся. И лишь убедившись, что в зале остался только пепел, Комиссар миротворцев отправился своим путем...

Глава ІІІ. Десантники апокалипсиса.

   Жаркий, душный ветер медленно тащит неизменную пыль по бетонному полю и дорожкам базы, прожектора заливают посадочную площадку холодным, чуть голубоватым светом. В безжизненном сиянии совершенно теряются редкие звезды, и даже громадный лунный диск Меска кажется картонной декорацией.
   Скрипнула дверь офицерского кампуса, выпуская на край поля две фигуры, облитые металлом тяжелой брони.
   -- Нет, ты глянь! -- сержант Ян Хрбличка сориентировал оптику "Огра" на ближайшую вышку. Часовой наполовину свесился наружу, наблюдая за возней десантников вокруг горбатых туш хопперов. Рыло штатного турельного плазменника сиротливо уставилось в небо. -- Вот поц! Еще бы видеокамеру прихватил!
   -- О! -- сержант Паттон поднял забрало, бросил в рот лепешку кафы и усиленно задвигал челюстями. -- Ты еще удивляешься?! На втором году героического сидения здесь? -- Паттон протянул второй коричневатый комочек Яну, но тот только покачал головой.
   -- Ты сам скоро станешь таким же, -- Хрбличка махнул рукой в сторону казарм. -- Посмотри на себя -- бравый сержант, "коршун", а туда же -- жуешь всякую дрянь, как последний сиволапый крестьянин!
   -- А мне нравится, -- пожатие плечами едва заметно под массивными наплечниками. -- Кстати, если ты не заметил, мы не в столичном квадранте. А здешняя выпивка... Бр-р-р!
   -- Хе! Точно. Но она хоть зубы не портит.
   Паттон расхохотался:
   -- Зубы мне выбили еще в учебке, забыл? Ладно, пошли, осмотрим оглоедов.
   Два отделения выстроились под куцыми крылышками десантных машин. Хопперы едва слышно журчат, разогревая суппорты, из-под выхлопных патрубков взметываются крохотные смерчики турбулентного воздуха. Паттон захлопнул шлем, Ян тоже включил сканер, прошелся вдоль короткой цепочки бойцов. Замелькали строчки телеметрии, прилежно докладывая о состоянии людей и механизмов. Все в порядке, кроме...
   -- Пилипенко!
   -- Я!
   -- Что со спирометром?!
   -- Так... Это... Сломался он... Наверное.
   Хрбличка шагнул к гиганту.
   -- Открыть забрало!
   -- Да не... Сержант... Подумаешь, спирометр.
   -- Исполнять!! -- в голосе Яна звякнул металл. Канал связи донес чей-то сдавленный смешок. Ян скосил глаза на индикаторы. Ли. Новичок. Юморист ты наш. Ладно, потом разберусь.
   Тем временем Хрбличка открыл шлем. Забрало Пилипенко тоже поползло вверх...
   -- Господи! -- отшатнулся Ян. -- Где ты взял чеснок?!
   -- Ну так... Лежали в заначке пара зубков, я посадил... Вот, вырос. А то, нам здесь долго куковать.
   -- Понятно... Ремонт датчика за твой счет.
   -- Сержант, а может, спишем на боевые потери? -- заныл Пилипенко. -- У нас вроде рейд намечается...
   -- Я тебя спишу в боевые потери! Двадцать кредитов ему жалко! Куркуль! А нас, значит, не жалко... Холерове лайно!
   -- Дык я всем предлагал... Никто не хочет. А он, между прочим, полезный...
   -- Отставить базар! Паттон уже в хоппере и смеется, на нас глядючи. Так что хватайте задницы и на борт! Тридцать секунд, время пошло!
   Один за другим десантники исчезли в проеме кормового люка, Ян взбежал по аппарели последним. "Per rectum ad astra", -- сказал как-то Фил и сам же объяснил: "в задницу и обратно -- героический путь десантника". Фил, Фил... Умница, язва, прожженный циник -- одним словом, военный медик в третьем поколении. Когда ублюдок Зиновьев наложил в штаны на Сиринге и приказал отступать, бросив технику и раненых, Фил остался с пациентами. Яну до сих пор снилось спокойное лицо с грустной улыбкой. "Твоя работа -- прошибать дырки, моя -- штопать. Делай свое дело, а я закончу свое". Спустя пару минут Ян -- тогда еще рядовой -- трясся в фиксаторах выходящего на орбиту транспортника, а по щекам текли злые слезы. Он совершенно точно знал, что происходит сейчас внизу, он десятки раз видел общие планы в хрониках и крупные -- на брифингах, где им снова и снова твердили о зверствах денгов. Впрочем, подобным грешили обе стороны, это неизбежно на любой войне, но именно сейчас в душе молодого парня догорали остатки романтических иллюзий.
   Гибнут лучшие.
   Ублюдки, как правило, выживают.
   Выводы делайте сами.
  
   Лязгнул арматур-ложемент, Ян смерил взглядом одетого в легкую полицейскую броню лейтенанта. Похоже, полиция Человека таки подрубила сук, на котором сама же и выросла. Выиграв героическую борьбу с интеллектроникой, ее офицеры теперь вынуждены заниматься совершенно несвойственной работой -- например, борьбой с наркоторговцами. Что ж... По крайней мере, не пытается разыгрывать крутого босса.
   Еле слышное журчание суппортов сменилось ровным гулом, хоппер мягко качнулся, отмечая смену вектора тяги, потом плотно "встал на крыло". Ян бросил взгляд в кабину пилотов. Территория базы "Гленливет" уже превратилась в желто-коричневое пятно в зеленом море леса, громадные лопасти радарных решеток смотрелись причудливым цветком четырехлистного клевера. "На счастье", -- успел подумать Ян, прежде чем пилот закончил разворот, и база скрылась за кормой хоппера.
   Теперь впереди раскинулось бескрайнее зеленое море. И где-то там, под кронами спрятался лагерь наркоторговцев -- кампа.
   Доисторические зенитки камперов полицию, может, и распугают, но против мощных машин десанта что хлопушки. Да и маскировка у хопперов -- будь здоров! И все же пилоты идут на бреющем -- кто хоть раз ходил в боевой вылет, впустую лихачить не станет.
   -- Ну, парни, -- Ян ткнул пальцем в голографический планшет, над которым медленно поворачивалась предполагаемая схема высадки, -- легкая прогулка, на три счета. На сей раз, мы точно знаем, куда идем.
   Изображение сменилось трехмерной схемой кампы.
   -- Доверять местным не стоит, потому готовимся к худшему. Минные поля, колючка под током, сторожевые системы -- тридцать семь удовольствий, одним словом...
   Ян покосился на лейтенанта -- самое время тому броситься на защиту собственных источников -- но полицейский офицер промолчал. То ли слишком гордый, то ли не уверен в себе. Пожалуй, второе, -- решил Ян, вспомнив, как держался молодой лейтенант на брифинге. Вряд ли он понимает в наркотиках больше, чем в десантных операциях. Как же его звать-то? Рипски? Липски? А-а, Рипли! Ладно, Рипли, чем больше молчишь, тем сильнее мне нравишься.
   -- Высаживаемся в трех километрах, берем кампу в кольцо. С севера -- мы, с юга -- ребята Паттона. Так что на каждого по тридцать метров в обе стороны. Хопперы отработают с воздуха, наша задача -- чтоб ни одна сволочь не ушла. Есть вопросы?! -- Хрбличка выдержал паузу. -- Большие шишки наверху решили прищемить хвост камперам, так что покажем ублюдкам, на что мы способны!
   -- Полицейская акция, -- буркнул Каттерс. -- Мало нам прошлого раза...
   -- Каттерс, -- голос Яна заледенел. -- Наше дело -- выполнять приказы... Да, камперы -- не наш профиль и не наш калибр, но это такие же враги, как денги или малах.
   -- Нда, -- бросил Каттерс, -- врагов становится все больше...
   -- Заткнись, умник, -- в голосе Яна появилась несвойственная ему мягкость и Каттерс, почуяв неладное, замолчал. Вовремя, надо сказать...
   А Ян подумал, что солдат прав. С тех самых пор, как майор Евстигнеев отказался участвовать в подавлении мятежа на Гиперборее, десантно-штурмовой батальон "Коршун" превратился в коллективного изгоя. Не в силах предъявить командиру законного обвинения -- Евстигнеев действовал строго в пределах Устава -- командование раскидало непокорный батальон по захолустным планетам, решив раз и навсегда отучить элитные войска иметь собственное мнение.
   Суппорты сменили вектор тяги, хопперы зависли над относительно чистым участком джунглей. Десантная аппарель распахнулась, разматывая в черноту под ногами тонкие волокна тросов. Ян встал у края, привычно отсчитывая бойцов уходивших в фиолетовые сумерки. Сержант скривил губы и едва заметно воздохнул, вспомная десант на Зангу -- последний оплот денгов в пространстве людей. Гигантские плоские туши транспортов, грозовыми тучами зависшие в пыльном сером небе, грохот атмосферных двигателей и лес голубоватых колонн -- силовые лифты, словно лапы сороконожки вцепились в плоский такыр пустыни. Стремительное скольжение в безинерционной трубе, пьянящая легкость и ощущение всесилия... Потом рифленые протекторы "Огра" с неизбежностью судьбы врезаются в планетарную твердь, грубо возвращая к реальности, но эти секунды полета его и только его.
   "Все, "коршун", отлетался, -- вздохнул Ян, щелкнул карабин троса. -- Теперь попрыгай, как жаба". Ветки деревьев метнулись навстречу, хлестнули по броне. Автоматически Ян погасил вращение, отцепился в метре над землей и привычно ушел в перекат, заняв боевую позицию. Сенсоры "Огра" высветили лес на полкилометра вокруг, но кроме едва заметных отметок местной живости, никаких шевелений не наблюдалось.
   -- Вперед, -- скомандовал Ян, и отделение, растянувшись редкой цепью, заскользило меж деревьев. В трехстах метрах по правую руку так же бесшумно заструилась еще одна призрачная змея -- отделение Паттона.
   Леса Авалона вообще-то не заслуживали такого названия. Разумеется, у них есть научное определение, абсолютно непонятное и совершенно зубодробительное, но Ян решил -- раз есть деревья, значит лес. Отделение безоговорочно согласилось с сержантом. Попробовали бы они возразить!
   Зеленый хаос, который Ян обозвал лесом, породил биоинженерный вирус Q-19. Сами терраформисты заслуженно прозвали его "безумный вектор". Терроформирование Авалона начали одновременно с главным материком Скальдии, но потом разразилась эпидемия "белой оспы", и работы на острове забросили. Оставленный без присмотра вирус пятнадцать лет перекраивал и смешивал геномы местных и земных организмов, руководствуясь старым, как мир принципом -- "на кого бог пошлет". Потом, к счастью, исчерпал ресурс размножения -- хоть об этом позаботились криворукие создатели. Но когда еще через пять лет люди ступили на берег огромного острова, то оказались в совершенно новом мире, непохожем ни на Землю, ни на Скальдию. Теплокровные деревья и укоренившиеся животные, панцирные слоны, ломающие заросли полуметровых, острых как бритва колючек и тигры-летяги, бесшумно планирующие к жертвам на водородных парусах... К счастью, и эти, и другие кошмарные порождения "безумного вектора", давным-давно сгинули, но и того, что осталось с лихвой хватало чтобы люди на Авалон не совались. Почти не совались.
   Впрочем, сейчас все богатство живого мира Авалона делилось десантниками на две категории -- флору, как возможное укрытие, и фауну, способную демаскировать. На роль последней претендовали местные крылатые, но судя по спокойствию их ярких термоотметок, заметить десантников в мимикрирующей броне им не под силу. Слава богу, лес редкий, ломиться сквозь заросли нет нужды. А перемещаться бесшумно десантников учить не надо -- если не впитано с молоком матери, то вколочено стеком инструктора насмерть.
   В очередной раз Ян подивился чувствительности местного зверья. Увидеть десантников можно только случайно столкнувшись нос к носу, броня в режиме рециркуляции, запахи наружу не выпускает -- а вот, поди ж ты, хоть бы одна крупная отметка поблизости. Разве что пахнут сами "Огры"... Может, натереть птичьим пометом? Ян улыбнулся, представив такое зрелище. Хорошая подначка для новичков, надо будет разыграть кого-нибудь из пополнения... Если оно прибудет.
   О! А вот и возможный источник помета -- птичка арлекин. Сама невзрачная, но хвост яркий до невозможности. Спит, сунув голову под крыло. Ну спи, спи -- недолго тебе осталось. На соседней ветке, едва видное в тепловом диапазоне, сжалось тельце чешуйчатого хищника с кошку величиной. Есть! Сенсоры донесли сзади звуковой слепок крохотной трагедии, миллионы которых и составляют фундамент жизни.
   Тем временем окружающий лес изменился. Появились клубки кустов, усеянные пучками длиннющих игл. Живая колючая проволока. Наверняка работа камперов. Ну да, так и есть -- кусты пошли сплошной стеной.
   -- Пилипенко, вперед, -- скомандовал Ян.
   Массивная фигура закинула руку за спину, захваты едва слышно чмокнули, отпуская полутораметровую полосу "Ласточки" -- цепного двуручника, уникального оружия, собранного хозяйственным десантником из двух стандартных электромечей. Одному каптенармусу известно, сколько труда, сил, обычных денег и "универсального эквивалента" вложено в жуткое орудие, спокойно управляться с которым мог только сам хозяин. Титановая режущая цепь, форсированный мотор, аккумуляторы увеличенной емкости... Тогда, на Занге, когда доведенная до отчаяния пехота денгов полезла в лобовую атаку без поддержки тяжелых машин... Ян вздрогнул, вспомнив волну паукообразных тел. Позицию просто захлестнуло, комендоры не могли стрелять по своим и только поливали живой ковер из малокалиберных лазеров, не производивших особого впечатления на свихнувшихся пауков. Пилипенко, зарычав раненым медведем, поднялся в рост, и первый же взмах меча расчистил полутораметровый круг, в котором дергались отрубленный конечности и корчились истекавшие отвратительной коричневатой жижей многоногие тела. "Коси, коса, пока роса, -- ревел Пилипенко, -- роса долой, и мы домой!" Один черт знает, откуда он выкопал древнее заклинание, но следом за мечи взялись и остальные десантники. Это была страшная жатва. Они шли вперед заляпанные вперемешку красным и коричневым, шли, скользя по вывалившимся внутренностям, рыча от ярости, позабыв о торчащих из-за плеч винтовках, шли, словно берсеркеры древности -- и денги отступили.
   Тот бой стоил им доброй трети бригады, но если бы не Олег -- они легли бы там все. А так -- большая часть вернулась домой. Вернулась, когда земля Занга впитала кровавую росу.
   Но сейчас Пилипенко работал с хирургической аккуратностью, вырезая в живой изгороди арочный проход. Метр, два, три... Все. За изгородью лес снова изменился. Причудливые гибриды, напоминавшие осьминогов, арки, лабиринты или храмовые колоннады, исчезли. Зато появились дубы, осины и сосны, почти не тронутые воздействием "безумного вектора". Именно на них и паразитировала местная лиана, в обиходе попросту "вьюшка". Причудливое сочетание земного и скальдийского метаболизмов привело к интересному результату -- в стебле и листьях вьюшки накапливался наркотик, наделявший человека невероятной реакцией, абсолютным бесстрашием и полной нечувствительностью к боли. Разумеется, за вещество руками и ногами уцепились военные, и кое-какие препараты в боевых аптечках десантников приготовлены именно на его основе. Для камперов же важнее другое -- быстрое привыкание, сильнейший наркотический эффект и дешевизна производства.
   -- Смотрите в оба, -- скомандовал Ян, -- здесь уже могут быть растяжки.
   Однако ни на "плантации", ни на изрядно заросшей полосе перед линией настоящей колючей проволоки мин не оказалась. Да и сама кампа выглядела как-то странно -- на вышках всего лишь полусотенные "вестингаузы", по проволоке не пропущен ток, ни следа хотя бы плохонького зенитного прикрытия. Правда, воздух над вышками колеблется и дрожит, накрывая расчищенное от деревьев пространство куполом оптических и радиоэлектронных искажений, но генераторы и должны быть лучшим и самым дорогим из всего оборудования кампы -- иначе спутники слежения в одно мгновение предоставят полиции подробнейший рапорт.
   А вот часовые на вышках, похоже, не спят. Ян снова навел оптику. Точно. Ближайший уставился в прицел "вестингауза", сканирует лес в режиме поиска. Давай, паренек, давай. Пугай ежа голой задницей. А вообще-то, хорошо бы на базе "Гленливет" ввести те же порядки. Скажем, заснул на посту -- отправляйся в лес, в чем мать родила. На сутки всего, мы ж не звери. Может, и выживешь.
   Так, что там с рассредоточением... Колечко замкнули, о'кей. Ну, крылатые, ваше время!
   Две черные тени чиркнули по самому краю распухшего диска Меска. Лающим кашлем зашлись рэйлганы, воздух наполнился дождем оперенных урановых стрелок. Вышки рассыпались древесно-пластиковой трухой. В бараках вспыхнули окна, двор кампы наполнился бестолково мечущимися людьми. Большинство, правда, с оружием, и кое-кто истерично лупит в небо, пытаясь попасть по разворачивающимся для второго захода хопперам. Ян глянул на сигнатуры. С бору по сосенке... Маломощные или устаревшие образцы. Есть даже пороховые кинетики -- вообще музейная редкость.
   Хопперы дали второй залп -- теперь по площади -- и стрельба прекратилась. В компьютерной обработке смотрелось совсем не страшно -- просто цветные фигурки прекратили суету, попадали на землю и замерли. Но Ян прекрасно знал, как это выглядит на самом деле. На тебя обрушивается гиперзвуковой дождь, и каждая капля -- убивает. Даже в тяжелой броне устоять на ногах невозможно. Лежишь, буквально вбиваемый в землю урановым градом, и прекрасно знаешь, что все, с кем разговаривал еще несколько секунд назад -- мертвы, мертвы, мертвы... И ты рычишь от бессильной ярости, невероятным усилием переворачиваешься на живот, подставляя беспощадному ливню пластину забрала, и лупишь длинными очередями по серым теням проекций, сквозь бурю помех... Одна из теней расцветает вспышкой анимированного взрыва, остальные исчезают в зените, но ты не чувствуешь ничего, лишь привкус крови с прокушенных губ. А потом поднимаешься и смотришь на остатки тех, кого должен был защищать. Тела, распоротые десятками крестообразных оперений, прибитые к стенам, распятые на земле... Этот, видимо, пытался ползти. А этот просто стоял -- то ли замер от ужаса, то ли понял, что все равно не уйти... Мать, прикрывшая собой ребенка... Бессмысленный, инстинктивный жест. Заряды рэйлганов навылет пробивают пехотинца в легкой броне и человека без брони, стоящего за ним...
   "Совсем расклеился, -- подумал Ян. -- Впору радоваться, что хопперы отработали чисто. Тебе же меньше возни. Хотя... Ну-ка, ну-ка... Что у нас там, на левом фланге?" Две фигурки, пошатываясь, поднялись на ноги, поддерживая друг друга, заковыляли к дыре в колючке, оставшейся после падения вышки. Так, так... Мужчина и женщина. Без оружия.
   Отметка Ли на тактическом планшете дважды мигнула. "Везунчики" повалились и замерли -- теперь навсегда. Молодец, парень. Подлежит обработке напильником, но, похоже, десантник из него будет.
   -- Здесь Сокол, -- прозвучало в наушниках, -- Уж, кампа твоя, работай.
   Ладно, воспитание отложим на потом. Пора затягивать невод.
   -- Вперед, -- Ян поднялся на ноги. Кольцо зеленых точек на планшете дрогнуло и начало неторопливо сужаться. Микрофоны "Огра" донесли журчание хопперов сверху. Пилоты прилежно документируют ход операции -- одно из требований лейтенанта Рипли. Ладно, покажем класс. Секундная задержка перед остатками проволочного заграждения -- и десантники на территории. Тут явно делать нечего. Два десятка быстро остывающих тел без признаков дыхания и сердцебиения. А вот в бараках кое-кто мог и уцелеть...
   -- Ли, Пилипенко, со мной. Каттерс, Мастерсон, Флейман -- халабуда справа, Смирнов, Володыевский, Россель -- слева. Райнфорд, снаружи.
   Он переключил канал:
   -- Паттон, что у тебя?
   -- Чисто. Займусь штаб-квартирой. Здание капитальное, мало ли...
   -- Хорошо, я почищу бараки.
   После обработки рэйлганами полукруглый ангар выглядит, как решето. Чего доброго обвалится во время зачистки... Да и черт с ним, броня выдержит, а о камперах беспокоиться не стоит. Огромная дверь, похоже, намертво приржавела к направляющим. Ничего, мы не гордые, мы через калиточку...
   -- Ха, сержант, -- прогудел Пилипенко, -- умеешь ты кусочки выбирать. Это ж цех где "вьюшку" делают.
   Ян пробежал глазами по индикаторам. Два несомненных трупа... Три вероятных цели. Одна -- за громадным прессом впереди, две -- в дальнем конце ангара. Процессор брони очертил алым пунктиром предполагаемое местонахождение ближайшего противника. Весьма предсказуемо. Стоит, прижимаясь спиной к станине, вцепился в оружие, как в спасательный круг. Сопит, как слон, да и пульс частит... А волноваться, между прочим, вредно... Короткий импульс штурмовой винтовки -- угол пресса брызнул расплавленным металлом. Кампер, поняв, что убежище обнаружено, выкатился из-за станины, поливая огнем темноту впереди. Впрочем, "поливая огнем" -- громко сказано. Его "шершень" успел сделать ровно четыре выстрела. В цель не попал ни один.
   -- Ли, Олег, -- скомандовал Ян, -- двое в конце ангара, я прикрою.
   Десантники осторожно двинулись вперед. Два трясущихся от страха кампера не представляли угрозы, но что, если это приманка? Однако ни мин, ни сидящего в засаде спецназа не обнаружилось. Ничего, кроме порядком проржавевшей машинерии. Эти двое устроились за конвейером, и похоже, у них ночные прицелы -- броня Яна засекла инфракрасную подсветку.
   "Попортят камуфляж, уроды, -- меланхолично подумал Ян. -- Гранатой их, что ли? Зайгель потом голову прогрызет за "неоправданный расход амуниции". А и черт с ним...".
   Подствольник чавкнул, выплевывая капсулу плазменной гранаты. Над конвейером на доли секунды поднялся радужный мыльный пузырь в два человеческих роста, осветил ангар изумительными переливами и исчез. Красиво, чисто, аккуратно. Немного расплавленного металла, чуть-чуть пепла.
   -- Вроде чисто, сержант, -- фотофоры на плечах Пилипенко уперлись в темноту двумя столбами сине-белого света. Ян и Ли тоже включили освещение, осматривая ангар.
   -- Гнила курва... -- хмыкнул Хрбличка. -- Рипли нам все уши прожужжал, мол, сезон сбора вьюшки. А тут... Дупу дам, сюда года два никто носа не казал.
   -- Ай, сержант, не парь мозги, -- махнул рукой Пилипенко. -- Мы свое сделали, и ладно. Считай, прогулялись на стрельбище.
   -- Стрельбище, говоришь... Вот кстати, напомнил. Ли, смирно!
   Десантник вытянулся по струнке. Хрбличка заложил руки за спину, медленно обошел вокруг. Потянул паузу еще две-три секунды.
   -- Ли!
   -- Я!
   -- Так, ты всерьез полагаешь, что твой командир слепой, глухой и дурак? -- ласково пропел Ян.
   -- Никак нет, сержант! -- браво отрапортовал Ли.
   -- Не считаешь или не дурак? -- вкрадчиво поинтересовался Хрбличка.
   -- Сержант? -- не пошел в ловушку Ли. Нет, определенно толковый парень. Тем больше причин сбить с него спесь.
   -- А может твой сержант не способен заметить уцелевших камперов, и уж точно не отдаст вовремя команду?
   -- Никак нет, сэр!
   -- Не дери глотку, сопляк. Еще раз откроешь огонь без приказа -- до конца жизни будешь драить сортиры зубной щеткой. Ты понял?!
   -- Так точно, сержант! -- в голосе Ли послышалось облегчение. Ян усмехнулся -- благо, забрало опущено.
   На дисплее обозначилась сигнатура Каттерса.
   -- Сержант, мы в дерьме по уши. Глянь сам.
   -- А, холеровый здрайца! -- замысловато выругался Ян. -- Рысью к Каттерсу! Счастливчик, что-то накопал... Вонючее.
   Каттерсу достался собранный из стандартных пластиковых щитов барак. Входные двери грубо взломаны. Грубо, хм... Каттерс и Мастерсон стоят у зияющей дыры на пол фасада.
   -- Где Флейман? -- поинтересовался Ян.
   -- Внутри. Выживших ищет.
   -- Что-о?!
   -- Там гражданские, -- выдохнул Каттерс. -- Человек сорок, без оружия, запертые снаружи.
   -- Дьявол! Паттон, что у тебя?
   -- Вроде чисто. Поджарили пару задниц, и все.
   -- Дуй сюда, быстро. Похоже, нам выпала честь окончательно утопить батальон в дерьме.
   В проломе появился Фейнман, развел руками:
   -- Там внутри нары, никаких укрытий, так что большинство лохов аккуратненько прибито к доскам. Похоже, они даже проснуться не успели. По виду -- отборная шваль. Бомжи, наркоманы...
   Из-за угла барака вылетел Паттон:
   -- Что там? Потери?
   -- Хуже. Подстава. Мы только что положили полсотни гражданских. То есть угробили их, конечно, пилоты, но какая, до здрайцы, разница?
   -- Достал ты меня своими чешскими матюгами! Думать надо, что делать будем, а не язык винтом скручивать!
   -- Что делать.... Что делать... Отражать внезапную атаку камперов, вот что!
   -- А... Точно! Терять нам нечего, так и так под трибунал. Действуй. Я сейчас обернусь, тут у одного из жмуров есть пристойная пушка...
   -- Каттерс, Мастерсон, Пилипенко, Ли -- проверить периметр! Смирнов, что у вас? Чисто? Марш к Райнфорду! Бегом!
   Проводив взглядом десантников, Ян глубоко вздохнул. Он четко понимал, что и почему ему нужно сделать. Но... Ему предстоит переступить черту, за которой солдат становится убийцей. Споры о том, есть ли вообще эта грань, Ян оставлял интеллигенции. Образцом которой для сержанта стал полный лысоватый коротышка в старомодных очках с силовыми линзами. Ему Хрбличка целый день впаривал "аутентичные славянские ругательства". Бледное рыхлое существо, полагающее, что знание пары-тройки "умных" слов невероятно возвышает его над грубыми солдафонами. Вешая бедняге лапшу на уши, Ян веселился от души. Правда, в обмен на придуманные от нечего делать словечки, очкарик подарил блок с записями докосмических песен...
   "Время тянешь? -- мысленно усмехнулся Ян -- Не выйдет, сержант! Ты еще отвечаешь за своих. И за отделение, и за весь "Коршун".
   -- Лейтенант, сэр, -- Хрбличке нет нужды изображать волнение. Даже захоти он, скрыть напряжение в голосе невозможно. -- Тут, в бараке... Вы должны взглянуть.
   -- Хорошо, сержант. Я спускаюсь, -- в голосе лейтенанта ни следа заинтересованности. Еще бы! Он хорошо знает, что там. Теперь все стало ясно. Рипли вовсе не смущался и не робел. Он просто дал десантникам сунуть голову в мышеловку по самые яйца. Устранился от планирования операции, не отдал ни одного приказа... А если хорошо подумать, то найдут объяснение и жалкое вооружение защитников кампы, и заржавевшее оборудование в цеху...
   "Ласковое дитя двух маток сосет..." -- вспомнил Ян слышанную в детстве поговорку. Ну, соси, соси лейтенант... Да смотри, не захлебнись!
   Рипли шел не торопясь, почти прогулочным шагом.
   -- Что у вас здесь, сержант? -- теперь полицейский держался совсем иначе -- нагловато и покровительственно. Еще бы -- судьба батальона "Коршун" теперь в его руках. Записи с хопперов -- неопровержимое доказательство "зверств" десатно-штурмовых войск. Впереди маячило повышение по службе, и кругленькая сумма должна уже капнуть на счет в солидном банке...
   Плазменный заряд врезался в затылок Рипли в тот момент, когда он заглянул внутрь барака. Точно между шлемом и бронежилетом. Лейтенант без звука рухнул на пороге, оплавленный шлем откатился в сторону -- держаться ему больше не на чем.
   Паттон отбросил в сторону "слепня" -- мощный гражданский плазменник.
   -- Все, -- голос Паттона едва заметно дрогнул. Похоже, ему тоже было не просто нажать спусковой крючок.
   -- Еще нет. Нужно мизансцену сыграть. Значит, так. Хоппер приземлился, наш друг вышел и словил заряд от злобного кампера. Разумеется, мерзавца мы грохнули, но он перед смертью успел запулить гранату в десантный отсек. Автоматика катапультировала пилота... а во втором хоппере рекордер оказался неисправным.
   -- Сделаем, -- кивнул Паттон. -- И насчет рекордера... У меня паренек есть -- оформит в лучшем виде, не подкопаешься. Ну что, собираем народ?
   -- Собираем, -- вздохнул Ян.
   -- Думаешь, не поймут?
   -- Да все они поймут. Просто на душе мерзко ...
   -- Ты брось! Напустил соплей до колен! Вот тех, кто это устроил, уж точно совесть не мучает! Эх, добраться бы до них!
   -- Сначала из дерьма выберись, мститель! -- фыркнул Хрбличка
   -- Ну вот, ожил наконец-то! Ничего, браток, прорвемся! И не из таких задниц выползали!
   Спустя минуту мрачные и молчаливые десантники собрались у хопперов. В воздухе повисла напряженная тишина. Исчезли даже похабные шуточки, обычные после успешной операции. Обезглавленное тело Рипли, которое Паттон и Хрбличка притащили к месту посадки, заставило замолчать всех.
   Ян оглядел "Коршунов".
   -- Где Моррис?
   -- В хоппере, -- второй пилот показал рукой. -- Пришла срочная шифровка по коду "красный".
   -- Этого не хватало... -- пробормотал Паттон, -- Что там стряслось, к чертовой матери?!
   Моррис открыл канал связи:
   -- Парни, вы не поверите. Привалила работа по специальности! В системе неопознанный флот чужих, активирован "Рубеж"! Приказано срочно возвращаться!
   -- Холера страшна!
   Паттон выразился длиннее, хотя и понятнее.
   -- Ну, чего стоим?! -- Ян стремительно возвратился в привычную стихию. -- Уши давно не чистили? Так счас помогу! В хопперы, бегом! А то без нас сыграют!
   Когда обе машины взлетели, Паттон включил закрытый командирский канал:
   -- Получается, зря мы летеху грохнули, Ян. Уж если они запустили "Рубеж"...
   -- Паттон, не забивай голову. Похоже, отчитываться будем на небесах...
   Ночь закончилась. На востоке над кронами деревьев разлилось малиновое зарево, Ашшур готовится показать над горизонтом край сплюснутого диска. Черное небо стремительно становится голубым с нежно-лиловым оттенком, легкие перистые облачка сверкают, подсвеченные снизу пока еще скрытым солнцем. Великолепное начало мирного дня... Вот только ставшее привычным лиловое небо теперь смертельно опасно. Хопперы идут широким уступом, уменьшая вероятность одновременного поражения с орбиты -- никакой новой информации от командования не поступило, и следует предполагать худшее.
   Машины неслись на полной скорости, деревья внизу сливались в неразличимое зеленое море. Темный пока еще горизонт на правом траверзе внезапно озарился бледной вспышкой. Еще одна -- на несколько градусов к югу, потом к северу, еще и еще... Призрачные сполохи метались в той стороне, где остался материк. Ян прекрасно знал, что это такое. Так выглядят плазменные залпы "Хеллборов". "Рубеж" еще держится, а значит, надежда есть.
   -- Подлетаем, -- прокомментировал пилот. -- Смотри-ка, база ушки торчком поставила.
   И вправду, громадные лепестки фазированных решеток, раньше распластанные на земле, теперь уступчатой чашей вздымаются в зенит. Ян еще успел подумать, что разведывательно-дозорный комплекс "Гленливет" впервые за много лет приступил к выполнению прямых обязанностей... И тут светлеющее предутреннее небо перечеркнул бледный, почти незаметный луч, не толще вязальной спицы. Луч уперся, как показалось Яну, в самый центр базы, и в следующую секунду на месте угловатого механического цветка возник другой -- живой, яростный, грозный, стремительно рвущийся к небу вихревыми лепестками, разбрасывающий в стороны пологие огненные арки... Зачарованный невиданным зрелищем, Ян пропустил момент, когда лес впереди вдруг полег, раскидистые деревья согнулись к земле, словно трава под выхлопом суппортов.
   -- М-а-ать! -- прохрипело в наушниках, хоппер заложил крутой вираж с набором высоты, зеленая плоскость качнулась и встала на дыбы, перегрузка навалилась на грудь свинцовым одеялом, какое-то мгновение казалось, что им удастся уйти от сказочно прекрасного чудовища, расцветающего за спиной... Страшный удар подбросил хоппер, тяжелую машину завертело опавшим листом, земля и небо кувыркались, меняясь местами, как ошалевшие любовники, журчание суппортов перешло в надсадный захлебывающийся вой и оборвалось. Бронеколпак кабины брызнул сверкающим дождем, мимо Хрблички пролетело тело пилота в окровавленном комбинезоне, автоматика аварийного финиша сработала совершенно самостоятельно, и от двойного удара у сержанта помутилось в глазах.
   Едва придя в себя, Ян рванул рычаги фиксаторов. Хоппер не мог взорваться или загореться -- надежная машина. Сержанта сейчас волновало другое -- база уничтожена, вот-вот на голову посыплется чужой десант, и тогда дополнительная сотня метров между отделением и местом крушения вполне может оказаться спасительной. Рядом, тяжеловесно матюгаясь, ворочался Пилипенко. Ян ощутил мимолетную радость. Жив, курилка! Ага... Ли перезапустил броню... "Огр" Володыевского молчит... Может, сбой? Флейман... мертв, черт! Что же с ним случилось? Каттерс... Ну, этот опять оправдал прозвище. Счастливчик, он и есть счастливчик... Мастерсон... Смирнов... Россель... Райнфорд... Порядок, парни! Ничего, "Коршуны", прорвемся! Вот пилоты... Один точно мертв...
   -- Ли, глянь, что с летуном.
   Десантник проворно скользнул по вставшему на дыбы полу, склонился над уцелевшим креслом, выпрямился, ткнул оттопыренным большим пальцем вниз.
   Хрбличка обернулся. Володыевский по-прежнему полувисел в фиксаторах ложемента безжизненной грудой металла. Броня не отвечала на запросы.
   -- Россель, ты с "отмычкой", вскрой Томека. -- Смирнов, Райнфорд -- Фейнмана наружу и раздеть -- скорлупа еще пригодится. Пилипенко, Мастерсон -- забирайте НЗ хоппера и вон отсюда! Остальных тоже касается! Россель, что с Томеком?
   -- Броня накрылась и не смогла его подстраховать. У парня сломана шея, сержант.
   -- Так, берем и тащим. Быстро, быстро! Нас вот-вот поджарят с орбиты, а ты копаешься! Храбак млосный!
   Однако ни через пять, ни через десять минут десанта не последовало, и Хрбличка решил, что по "Гленливету" ударили походя, когда заработали радары. Основная цель -- установки "Рубежа". Ян с болью отметил, что зарницы вспыхивают над горизонтом все реже, и причиной этому совсем не крепнущий свет Ашшура...
   -- Трындец, похоже, сержант, -- Каттерс кивнул головой в сторону совсем потускневших вспышек. -- "Рубеж" выложился до донышка, следом наша очередь...
   Подобные настроения, пусть и обоснованные, следовало немедленно пресекать, и Ян гаркнул:
   -- Что расслабились, мороны хамцапетовские?! Флеймана и Томека бросили? И летунов тоже? Время не гонит, надо похоронить по-людски! Каттерс, Ли -- копайте могилу -- одну на всех, да не забудьте метку. Мы еще сюда вернемся, попомните мои слова!
   Потом переключился на закрытый канал:
   -- Пилипенко, со мной. Паттон молчит. Они шли метров на пятьсот впереди ...
   -- Ага, надо глянуть, сержант, -- прогудел Пилипенко. -- Может, живой кто...
   Ян вздохнул. Если "Огры" разбиты так, что неспособна отозваться... Но своих он больше не бросит. Хватит с него Сиринги... И путь только какой-нибудь многозвездный урод попробует скомандовать, вмиг проглотит приказ вместе с зубами... Хрбличке припомнились спокойные лица извлеченных из доспехов Володыевского и Флеймана. От чего умер Ицхак, так и не удалось установить. Что ж... По крайней мере, Флейман не хрипел пробитыми легкими, не полз к своим, волоча кишки и не пытался приставить обратно оторванные ноги... Эх... Зря вы, парни. Вы нужны мне сейчас, нужны больше оружия и брони -- надежные, опытные, спокойные, прошедшие все четыре стихии. Господи, ну почему нас так мало? Хорошо бы уцелел кто-нибудь из ребят Паттона...
   Детекторы вывели прямо на двухсотметровую воронку посреди хаоса поваленных стволов. Из некоторых деревьев еще вытекала густая темно-багровая смола, удивительно похожая на кровь.
   -- Но хопперы не взрываются... -- в голосе Пилипенко звучало недоумение, -- просто нечему!
   -- Значит взорвалось то, что их приложило, -- огрызнулся Ян, разглядывая исковерканную груду металла на дне воронки. -- Что это, вообще, такое? Не "Хеллбор", не гиперкинетика...
   -- Кто-то из ребят рассказывал какую-то хрень, наподобие... Мастерсон, кажись...
   -- Ладно, расспросим. Спускаемся, броня говорит можно.
   Они все лежали там.
   В сплющенных, обгорелых доспехах, зажатые в тиски искореженного металла, неподвижные, молчаливые... Все.
   Ян еще раз обежал глазами датчики. Ни дыхания, ни сердцебиения... Пилипенко гулко вздохнул. Хрбличка повернулся и полез из воронки, ощущая спиной пристальный взгляд остающихся. Паттон усмехнулся вслед: "У меня уже нет проблем, парень. Зато у тебя они есть. Я бы с тобой не поменялся".
   -- Назад? -- спросил Пилипенко.
   -- Хрен тебе с перцем! Вперед, рысью! Нужно посмотреть, что на базе!
   -- Сержант, ты чего? Умом тронулся?!
   -- Я не знаю что с базой, -- медленно проговорил Ян. -- А должен знать!! Марш!
   Это бессмысленно, опасно и, наверное, ненужно, но сейчас Хрбличка чувствовал личную вину во всем -- в убийстве Рипли, нелепой гибели Флеймана и Володыевского, в том, что отделение Паттона испеклось в собственных доспехах, словно куры в фольге. И чувство вины гнало вперед, не давая остановиться.
   -- О'кей, ты командир, -- проворчал Пилипенко.
   Через пару секунд они неслись вперед плавными стелющимися прыжками, задействовав на максимум экзоскелеты "Огров". Хрбличка прямо на ходу связался с отделением, велел навесить периметр и заняться инвентаризацией уцелевшего. Мимо пролетали причудливые пейзажи бесконечного леса Авалона -- деревья-беседки, деревья-колоннады, деревья-этажерки... Бесконечное разнообразие оттенков и форм, непрерывно меняющееся, живое, свысока глядящее на суету глупых двуногих, проливающих на собственные головы огненные дожди. Самозваные властители мира приходили и уходили, иногда оставляя после себя выжженные до голого камня звездные системы, но камень крошился, превращаясь в почву, и упрямые ростки снова и снова подставляли под синие, красные и зеленые солнца цветную листву.
   И сейчас на огромном пространстве изломанного ударной волной леса оживают молодые деревца, чахнувшие до того под кронами старших братьев, склоняются, словно любопытствуя, над выжженными пятнами, осторожно пробуя на вкус искалеченную почву тонкими корнями: годится ли? Или подождать год-другой?
   Однако ни Яну, ни Олегу нет дела до биологических таинств. Отдуваясь и матерясь, они пробираются через свежий бурелом, облегчить дорогу в котором не смогла даже "Ласточка" Пилипенко. Потом бурелом сменяется черным лабиринтом сгоревших на корню деревьев, и идти становится легче. При каждом шаге в воздух взлетает мельчайшая черная пыль, скоро десантники почернели с ног до головы. И если бы не фильтры брони, им пришлось бы закрыть рот и нос повязками.
   -- Мимикрия опять полетела, -- проворчал Пилипенко. -- Чистить теперь... А после "Хеллбора" здесь была бы тишь, гладь и божья благодать...
   -- А вот тебе и гладь, курцева хворба... -- Ян, шедший чуть впереди, остановился. Пилипенко тоже выразился, но не "чешским" а вполне классическим фольклором.
   -- ...И чеснок пропал! -- стало последней фразой тирады.
   Чем бы ни ударили по "Гленливету", оно оказалось поэффективнее "Хеллбора". Вся немалая площадь базы превратилась в озеро расплавленного, застывшего концентрическими волнами камня. Ян медленно обвел визором вздыбленную твердь, задерживая взгляд там, где мертвую симметрию разрывали свидетельства недавней жизни пятисот с лишним человек... С лишним... Да, рота "Коршунов" оказалась здесь не ко времени и не к месту, парни попали сюда случайно и погибли напрасно. Взгляд Яна задержался на вплавленной в камень фигуре, отдаленно напоминавшей пехотинца в тяжелых доспехах -- чудовищная пародия на пловца, до половины поднявшегося над гребнем волны.
   -- Пошли, -- мотнул головой Ян.
   -- Куда? Здесь ничего не могло уцелеть...
   -- Мы должны убедиться. И я хочу взглянуть на эпицентр. Радиации здесь нет, даже остаточной. Кривый здрайца, такого оружия просто нет в природе!
   -- Значит, есть.
   -- Молчи, умник. Что со связью? Если бы мы могли передать нашим...
   -- Нету связи. Тишина. Похоже спутники того... Я бы тоже их в первую очередь навернул.
   -- Стратег, курець лявый! Что ж я тобой командую, а не ты мной?
   -- Оно мне надо? Пусть лучше у тебя за все голова болит...
   Ян присел у застывшего вечным памятником самому себе солдата. Вспомнилась дурацкая хохма: "Недостаток места -- хороним стоймя, недостаток гробов -- в кульках, недостаток памятников -- по пояс". Попытался разобрать идентификатор, но сверхпрочный композит, похоже, тек и горел одновременно, и выяснить, кто из "коршунов" нашел свой конец здесь, не удалось. Ян выпрямился. "Мы вернемся сюда. Я обещал парням, и я сдержу слово. Война не кончена, пока не похоронен последний солдат. Мы вернемся". Сержант понимал -- давать такие обещания сейчас -- что грозить небу кулаком, но ничего не мог поделать. Это нужно не погибшим, это нужно ему самому, чтобы держаться, чтобы не рухнуть на землю, молотя по ней кулаками в бессильном отчаянии, чтобы оставаться командиром...
   Эпицентр выглядел столь же жутко. Вертикальная шахта, уходящая в землю на неопределенную глубину. Неопределенную?! Ян глянул на приборы. Диаметр одиннадцать с половиной, глубина... Ого! Сто пятнадцать метров. Ничего себе "укольчик"! И по-прежнему ни следа радиации.
   -- Олег, ловить здесь нечего. Похоже, достало даже бункеры. Пошли к своим, будем решать, что делать.
   -- Яблоню трясти... -- буркнул Пилипенко.
   -- Опять твои дурацкие шуточки!
   -- Почему дурацкие... Думать -- занятие для начальства. Наше дело -- трясти...
   -- Пока что-нибудь не упадет и не врежет по дурной башке. Так вот -- намекаю для особо тупых -- по башке нам уже врезали! Да так, что мало не покажется! Нету начальства, нету больше! Только мы! Восемь человек -- даже не полное отделение!
   -- Отважная восьмерка против нашествия из космоса!! Мы будем героями!!! Проживем недолго, но о-очень бурно, правда сержант?!
   -- Пилипенко, смирррно! Кру-у-гом! Бегом... Марш!
   -- Хо-ро-шо жи-вет на све-те Вин-ни Пух, От-то-го по-ет он эти пес-ни вслух... -- запыхтел Пилипенко, скачками уносясь вдаль в такт нелепой считалочке.
   Прыгая следом, Ян подумал, что зря дал Олегу послушать блок, подаренный очкариком.
   Десантники встретили новости философски. За годы службы они привыкли не загадывать вперед. Но Ян не мог позволить себе тешиться профессиональным фатализмом:
   -- Инвентаризацию провели? Что имеем?
   -- Если сложить все, то на двое-трое суток интенсивного боя или дней на десять стелс-операций. Потом -- кердык. Построим шалаши и будем в голом виде сливаться с природой... Если она не сольется с нами раньше.
   -- От же ж каячья дупа! Смирнов, на тебя дурно влияет Пилипенко. Или это в крови у славян? Тогда мне следует поостеречься... Вот, кстати! Кто-то из вас знает, чем приласкали "Гленливет". Ну-ка колитесь!
   -- Точно не скажу, -- Мастерсон почесал затылок, -- но однажды я охранял что-то жутко секретное. Умники говорили "силовое копье". Штуковина делала в бетонных плитах лунки, чертовски похожие на ваше описание. Огненные искры во все стороны, в бетоне горелая дыра и волны вокруг... Размером с суповую тарелку. А установка-то на танковом шасси! Помню, приехал какой-то бригадный генерал, посмотрел, и как начал нести ученых по кочкам! Я такого мата сроду не слышал -- даже от вас, сержант, уж извините! Ихний старший бормотал что-то о "кубическом пороге распространения", а генерал обещал все кубы научникам позасовывать туда, откуда их потом придется долго и больно выковыривать...
   -- Н-да... Вот и пришлось. Только уже нам. Ладно, пригодится, если до своих доберемся. Но, похоже, с нашими запасами этого не будет никогда. Что думаем делать, орлы?
   Глядя на ухмыляющуюся рожу Пилипенко, Ян решил -- хитрый куркуль давно все обдумал. И выводы у них наверняка одинаковые. Но скорей здрайца вдавится, чем Олег откроет рот, а остальные слишком хорошо знают командира. Одна надежда на новичка, благо парень сообразительный.
   -- Надо идти к камперам, -- Ли не подвел сержанта. -- Рипли говорил, они таскают товар и рабов на подводных лодках. Это не лучший способ добраться до материка, но другого нет. Да и ресурсы...
   В воздухе на секунду повисла тишина. Отделение переваривало услышанное.
   -- Так они нас и приняли с распростертыми объятиями... -- хмыкнул Каттерс.
   -- Особенно после рейда, -- поддакнул Мастерсон.
   -- А вот это скорее в плюс, -- возразил Смирнов. -- Камперы наоборот нас уважать будут. За крутость и безбашенность. Ну... Если конечно на владельца кампы не наткнемся.
   -- Камперы? -- Россель брезгливо скривился. -- Эй, "Коршуны", низко летаем! О чем с ублюдками говорить?! Придем и возьмем что надо!
   -- Исходя из последнего инструктажа, -- протянул, глядя в пространство, Райнфорд, -- камперы -- такие же враги, как денги и малах...
   -- Как сказал один не самый глупый политик, они хоть и сукины дети, но они наши сукины дети, -- Смирнов устроился поудобнее, готовясь к долгому спору. -- С ними можно договориться. А вот с теми, кто атаковал Скальдию -- вряд ли...
   -- Так, -- веско изрек Ян. Наступила тишина. -- Малыш подал толковую идею -- нам нужны союзники. Камперы. Даже если кое-кому, -- он покосился на Росселя, -- придется зажать чувствительный носик и смахивать дерьмо с розовых ушек. Потому как мы в дерьме по уши!! Всем ясно?! -- сержант выдержал паузу. Возражений не последовало. -- Поехали дальше. Рипли, мир его праху, успел сделать доброе дело -- слил мне карты расположения камп. Я их сейчас просмотрю, а вам -- профилактика брони и оружия по полной программе! Переход будет дальним и опасным.
   -- Т-т-твою мать! -- рявкнул в наушниках знакомый голос.
   Ян обернулся, зная уже, что увидит. И точно -- на шлеме Пилипенко, нежно облапив шероховатый мимикрид когтистыми лапками, угнездилась чешуйчатая тварюшка. Длинный голый хвост обвил армированные кольца шейного сочленения, зубастая пасть упорно пыталась угрызть бронекомпозит, обильно заливая слюнями забрало. Идиллическая картина.
   -- Седьмой однако... -- выдохнул Пилипенко и заорал. -- Там что, медом помазано?!!
   В эфире грянул шквал здорового хохота, посыпались предположения -- что может понадобиться сладострастной зверушке от бравого десантника. Ян, в принципе, приветствовал шутки -- обстановку они разряжали здорово -- но эта начинала замедлять движение.
   -- Пилипенко! Сними чертову дрянь и марш сюда!
   Олег отцепил зверька и от всей души швырнул в чащу. Оттуда донесся пронзительный визг и стрекот.
   -- Низко пошла... К дождю! -- философски прокомментировал Смирнов.
   Сержант критически оглядел громоздкую фигуру Пилипенко. Орел... Вернее, "коршун".
   -- А поворотись-ка, сынку! -- скомандовал Ян и отцепил с затылка десантника пучок ярких перьев. Пару секунд Олег рассматривал причину пылкой любви чешуйчатых охотников к его особе, потом обернулся к откровенно ржущим десантникам и прорычал:
   -- Повбываю на фиг! Кто у нас такой умный?!
   Десантники дружно выставили вперед кулаки с оттопыренными пальцами.
   Пилипенко популярно объяснил товарищам, что, невзирая на традиционную сексуальную ориентацию, будет не прочь заняться с ними любовью в максимально извращенной форме -- со всеми сразу, а потом и поодиночке.
   -- Цыц! -- рявкнул Ян, -- Утихли все -- мы не одни. Градусов тридцать к северу. Похоже драка. И как раз там у Рипли галочка. Мимикрию на максимум и рысью! Глянем, что за дела.
   Восемь человек призрачными тенями скользнули сквозь пеструю зелень леса. С каждым пройденным метром "Огры" прилежно суммировали поступающие сведения, боевые процессоры непрерывно экстраполировали ситуацию, быстро уменьшая процент погрешности. Увидев получившуюся картину, Ян удивленно приподнял брови. В двухстах метрах впереди сотня плохо вооруженных бойцов атаковала... Отделение легкой пехоты? Похоже. Армейская броня, оружие... Ага! Сигнатуры-то "серые"! Камперы! Но с кем же они дерутся?
   -- На цыпочках, парни, -- скомандовал он, выбирая удобную позицию. За кустом будет самое то. -- Ну-ка, ну-ка...
   Впереди, метрах в ста, устроился охранник в легкой броне. Никакой мимикрии, раскраска, похоже, самодельная, но на редкость грамотная. Ян и сам бы лучше не сделал. Стоит на одном колене, к держателям брони пристегнут рэйлган. Толковый мужик. Стрелять из этой штуки от бедра -- пижонить впустую. Ян почувствовал что-то вроде уважения -- перед ним такой же крепкий профессионал войны, как и он сам. А кого он выцеливает? Хм... Брони нет... Редкие энергетические всплески... Несомненно, люди, но почти безоружные. На что рассчитывают?
   В паутине веток на другом конце прогалины мелькнула голова, ствол рэйлгана дернулся, и в лиственном занавесе образовалась правильная дыра с окровавленными краями. А в следующую секунду прогалина заполнилась людьми. Одетые в нелепые лоскутные наряды, они неслись вперед, прямо на стрелка, не обращая внимания на заткавшую воздух смертоносную паутину оперенных стрелок. Безумцы одним невозможным рывком преодолели прогалину, оставив за собой пять бесформенных кровавых груд, и обрушились на стрелка. Рэйлган кашлянул еще дважды и умолк.
   Ян с некоторой отстраненностью смотрел на кровавую кучу-малу, разыгравшуюся буквально на расстоянии вытянутой руки. Это чужая война, и не ему судить таких "неспортивных" противников. Но надо выбирать, с кем договариваться... И он сделал выбор, когда один из одетых в тряпье безумцев, выпрямился, сжимая в руках рэйлган, и заревел что-то жуткое, торжествующе потрясая окровавленным оружием. Ничего человеческого не было в бледном, как полотно лице с горящими глазами. С этими договориться нельзя.
   -- Цель -- оборванцы, -- произнес он, поднимая ствол винтовки. -- Прикрываем "коллег".
   Двое безумцев уцелели под огнем штурмовых винтовок. Один попытался повторить героический бросок и сойтись с Яном в рукопашную. То, что в результате правая половина тела стала похожа на скверно прожаренный бифштекс, его, похоже, не смущало -- он вцепился в ствол винтовки. Хрбличка небрежно отмахнулся, "Огр" услужливо выбросил лезвие, и голова оборванца улетела в кусты. Второй, раскорячившись, как ковбой и зачем-то удерживая не имеющий отдачи "шершень" двумя руками, влепил-таки в бок Яну плазменный заряд.
   "Как знал, трындец камуфляжу", -- меланхолично заключил Ян, разглядывая останки.
   -- Парни, что у вас? Чисто? Тогда все ко мне. Познакомлюсь с хозяевами, а вы прикроете. Кстати, ничего странного не заметили?
   -- Странного? Командир, да эти чудики обкуренные в доску! "Вьюшка", зуб даю!
   -- А чего еще ожидать от камперов?
   Тени слева и справа шевельнулись раз, другой и замерли. Ян отключил мимикрию, убрал винтовку в крепления, и шагнул на прогалину. Отдавать дополнительные приказы нет нужды -- ситуация стандартная. Переговоры с неясным исходом. Вколочено в плоть и кровь, вызубрено, выучено и зафиксировано в рефлексах. Интересно, долго придется ждать?
   Противоположная высокая договаривающаяся сторона явилась через минуту. Впрочем... Совсем даже не высокая. "Мелковата нынче охрана у камперов", -- подумал Ян, разглядывая фигуру в легкой броне с "ручным" камуфляжем. Глухой черный шлем закрывал лицо собеседника.
   Тот, видимо, тоже оценивал визави и делал выводы. Но заговорил первым (трансляторы шлема дребезжали, придавая голосу неприятный металлический оттенок):
   -- Мне поднимать руки вверх? Или как?
   -- Или как, -- хмуро буркнул Ян.
   -- Хм?! И с каких это пор доблестные десантно-штурмовые силы вступают в переговоры с камперами?
   -- С тех пор, как планета воюет неизвестно с кем. Слышал про "Рубеж"? Так вот, его активировали, и он не справился с врагом.
   -- Ого! Похоже, шутки кончились?
   -- Вот именно. Наше захолустье пока обошли стороной, но, думаю, ненадолго.
   -- Чем докажешь?
   -- У тебя армейская экипировка. Послушай эфир. Хотя бы основные частоты.
   -- Пусто... -- в голосе охранника прозвучала легкая растерянность. -- Даже несущих нет... И позиционер отрубился...
   -- Значит, спутникам трындец. Больше я и сам ничего не знаю.
   -- Ну, раз так... -- щелкнули застежки, собеседник потянул шлем с головы... Тонко вылепленное лицо с ярко-зелеными глазами и массивные оплечья обожженной недавним боем брони составляли почти невыносимый контраст.
   -- Не ожидали, сержант? -- по губам женщины скользнула улыбка. -- Может, покажете мальчиков?
   -- Ну, вообще-то мы вас давно наблюдаем. Двое ваших по правому флангу, трое по левому.
   -- О'кей, девочки, мальчики, как всегда, на нас исподтишка пялятся, покажемся во всей красе!
   Их действительно оказалось пятеро, не считая командира -- Марты Кейси, как она представилась.
   Судабе Мишвани -- смуглянка с хмурым взглядом черных глаз из-под ресниц копейной длины. Джоанна Симпсон -- рослая коротко стриженая блондинка с тяжелым мужским подбородком. Сяо Сяо -- миниатюрная китаянка с непроницаемым лицом бодисатвы. Парвати Шохур -- худощавая, смуглая, как уголек индианка с тяжелой черной косой, короной уложенной вокруг головы. И Катерина Завидова -- румяная русоволосая красавица, малость пошире в плечах самого Яна.
   Хрбличка, тоже велел бойцам отключить мимикрию, но бдительности не терять.
   -- Анну ублюдки успели порвать в последнюю минуту, перед тем, как вы появились, -- синие глаза Марты затуманились, и Ян, вспомнив как наблюдал за расправой, взвешивая "за" и "против", испытал острый укол стыда.
   -- Джанет и Сэм остались с Брюггесом. Забаррикадировался в офисе и приказал охранять. Трусливая скотина! Их закидали плазменными гранатами... Брюггес умер, как и жил -- идиотом. Жаль, утянул за собой двух отличных девчонок. Но так всегда бывает.
   Ян кивнул. Все верно, девочка, все верно. Быстро учишься...
   -- Так что произошло?
   -- У нас в соседях Курвуазье. Не хозяин, управляющий. Ходит под Валентайном. Крутая сволочь -- у него три или четыре кампы. И он единственный поставляет камперам рабов. У него большая субмарина, он цепляет к ней переоборудованные танки и тащит сюда бомжей и прочую шваль с континента. Правда, в последнем рейсе его здорово помяла береговая охрана. Глубинные бомбы легли чертовски близко, лодка еле доползла до гавани. Они уже месяц ремонтируются, и конца не видно. Думаю, Валентайн решил компенсировать убытки. Что Курвуазье навесил на уши Брюггесу, не знаю -- на переговорах были Джанет и Сэм. Брюггес всегда их выделял... -- Анна отрывисто вздохнула, провела по лицу рукой, словно сметая невидимую паутину. В уголках глаз едва заметно блеснули слезы.
   -- В общем, на следующий день нам пригнали сотню доходяг. Да наших два десятка... Думаю, Курвуазье купил кого-то из персонала -- у них чертовски быстро оказались оружие и гранаты.
   -- А выгода?
   -- У нас готова к отправке партия "вьюшки". Это с лихвой окупило бы все. Тем более, когда кончится действие наркотика, уродов можно брать голыми руками. Люди Курвуазье еще и вернули бы себе большую часть рабов.
   -- Этот Курвуазье интересует меня больше и больше, -- сказал Хрбличка. -- Значит так. Ты с девочками почистишь окрестности от остатков "спартаковцев", а мы присмотрим за вашими спинами и поищем тех, кто дергает за ниточки.
   Анна приподняла бровь, но возражать не стала.
   -- О'кей, девочки, слышали, что сказал большой папочка? Приступаем к генеральной уборке!
   Ян тенью скользил в сотне метров позади Марты, отмечая легкость и изящество ее движений. Она хороший солдат... Вот только не женское это дело -- носить броню и резать короткими очередями все, что движется. На женщине чем меньше одето, тем лучше... Интересно, как она смотрится без железок? Да и вообще, без всего? Вполне можно представить. Спортивная фигура, ноги... Да, длинные ноги с хорошо прорисованными мускулами, упругие ягодицы, тонкая талия, широкие плечи, маленькая грудь...
   Броня пискнула, привлекая внимание. Черт, распустил слюни! Еще кто-то пасет Марту... Яна, судя по всему, не засек -- такая же легкая броня да минимум электроники, как у девушек. Опять "серые" сигнатуры... Ну что, дружок, познакомимся ближе?
   Стоп! Еще отметка! Почти не читается... Термодиапазон... "Спартаковец"!
   В ту же секунду тяжелое тело обрушилось на Марту. "Слепень" девушки отлетел в сторону, "спартаковец" полоснул ее доспехи цепным лезвием, рассыпая снопы искр. Преследователь в полицейской броне, воспользовавшись моментом, резко сократил дистанцию. Самое время брать... Но Ян кинулся на помощь Марте. "Спартаковец" как раз оказался сверху, пытаясь достать визжащим ножом открытую шею. Импульс винтовки буквально снес ему верхнюю половину тела. Раскоряченные ноги еще охватывали бедра Марты, подергиваясь в жутковатой пародии на страстное соитие, но их хозяин уже не мог оценить черный юмор ситуации.
   -- Ты жива? -- бросил Ян, злясь на самого себя -- отметка "полицейского" стремительно удалялась. Но просто промчаться мимо показалось невыносимым свинством.
   -- Местами, -- буркнула Марта, торопливо стряхивая останки неудачливого Тарзана.
   -- Тогда я за "пастухом". Смотри по сторонам!
   Развить полную скорость в здешней чаще невозможно -- приходилось лавировать между деревьями, и расстояние сокращалось медленно. Внезапно беглец остановился -- броня засекла применение шокового заряда. Ага, вот и отметка Пилипенко. Неплохо, неплохо!
   -- Ну, сержант, -- Олег сноровисто сдирал с парализованного пленника броню. -- Поспрошаем гада?
   -- Подожди дамочек. Сдается мне, парень им кое-что задолжал.
   Мысль оказалась правильной. Пилипенко для пущего эффекта раздел пленного догола и подвесил за связанные руки так, чтобы пальцы ног еле-еле цепляли землю. Оказавшись в окружении разъяренных амазонок, бедняга затрясся, как заяц и в считанные минуты выложил все, что знал. Идея прибрать к рукам кампу Брюггеса принадлежала Валентайну. Экономящий на копейках Брюггес не имел даже мини-субмарины и толкал товар соседу за бесценок. Курвуазье провернул операцию блестяще, и не вмешайся десантники, все прошло бы, как по маслу...
   -- Ясно, -- Хрбличка отошел в сторону. -- Дамы, он ваш!
   -- Нет! -- завопил пленный -- Не оставляйте! Не на-а-а....
   Захлебывающиеся крики смолкли. Ян с удовольствием отметил отсутствие у девочек садистских наклонностей. Связавшись со своими и узнав, что они приловили еще двоих "пастухов", распорядился кончить пойманных на месте. Что нужно, они узнали, а на Курвуазье совсем не лишним будет нагнать страху. Потому, чем меньше его людей вернется, тем лучше.
   Завершив зачистку, оба отряда собрались на кампе Марты. Лагерь оказался почти цел, кроме офиса, попорченного плазменными гранатами. Устроились на нарах в опустевшем бараке. Десантники и охранницы больше не держали друг-друга на прицеле, но напряжение еще чуствовалось. Ян специально решил не сглаживать углов -- либо они найдут общий язык, либо нет. В конце концов, всегда можно сделать, как предлагал Россель. Или... Уже нет?
   -- Итак, господа и дамы, ситуация хреновая. По всем признакам, мы больше не хозяева на этом пыльном шарике. И что самое обидное, мы даже не представляем, кто именно наподдал нам сапожищем под зад...
   -- Ну, а куда делись доблестные ВКС? Вы, наши, защитнички, где болтались, в конце концов? -- зашипела Судабе. Она воссела на неструганые доски такЈ словно это царский трон, а она дает аудиенцию провинившимся подданным.
   -- Зачистку проводили. Ликвидировали такую же кампу, -- Ян твердо встретил гневный взгляд черных очей, пожал плечами: -- Работа...
   -- А сейчас, значит, такие гордые и правильные, пришли-таки к гадким камперам? -- Ян заметил, что Марта время от времени посматривает на Судабе, словно оценивая, не зашла ли та слишком далеко, и подумал: "Похоже, не один я предпочитаю иногда постоять в сторонке. Нет, решительно жаль будет, если дойдет до драки. Умная, красивая, хороший боец... Таких женщин вообще не бывает..."
   -- У нас нет выхода. Нашу базу уничтожили орбитальным ударом, -- намеренно подставился Ян, и Судабе с ходу ринулась в атаку:
   -- Остались без папочки? Бедные сиротки... Вам теперь нужна мамочка? И не одна, похоже?
   За спиной Яна лязгнула броня, он предостерегающе поднял руку.
   -- Остынь, Судабе. -- вмешалась Марта. -- Думаю, уважаемый сержант тонко намекнул, что мы друг другу необходимы. Верно?
   -- У нас свои проблемы, у вас свои. Можем решать вместе.
   -- И какие же у нас проблемы? -- язвительно поинтересовалась Судабе.
   -- Например, Курвуазье. Вряд ли он оставит вас в покое. А людей у него чуть побольше, верно?
   Судабе сверкнула глазами, но промолчала.
   -- В любом случае, ни нашего командования, ни вашего начальства уже нет. Мы чудом уцелели в Армагеддоне, из этого надо исходить.
   -- Но десантник и в аду остается десантником, -- улыбнулась Марта, -- ваша присказка, верно? Тогда быть может "десантники Апокалипсиса"?
   -- Это следует понимать как согласие?
   -- Это следует понимать как "мы подумаем". Ибо если леди говорит "да"...
   -- Значит она не леди, -- усмехнулся Ян, понимая, что лед сломан.
   Длинный день, вместивший великое множество событий, закончился. Многочисленные заботы как-то рассосались, проблемы на время отодвинулись, и Ян вышел на крышу офиса. Поднял забрало, полной грудью вдохнул вечерний воздух и впервые ощутил запах дикого леса. Горький и сладкий, одновременно чужой и родной до боли, трогающий какие-то струнки в душе, зовущий куда-то, что-то обещающий... Вечернее небо сгустило лиловые оттенки, Ашшур расцветил этажерки легких облаков, щекоча пухлые брюшка малиновым заревом, на востоке загорелись первые звезды...
   Красивое и бесконечно мирное зрелище. Исчезли зарницы, метавшиеся над горизонтом, погасли злые звезды лазерной наводки боевых геостационаров, и хотелось верить, как в детстве, если уснуть, подложив под щеку крепко сжатый кулачок, то ночь пройдет быстро, а за ней наступит новый день -- светлый и радостный...
   Броня предупреждающе пискнула, разбив тонкий лед задумчивости.
   -- Привет, Марта, -- сказал Ян, глядя в небо. -- Тоже пришла полюбоваться закатом?
   -- Ты броню когда-нибудь отключаешь? -- тихонько фыркнула Марта, становясь рядом. -- Впрочем, ты прав. Сейчас не время... -- постояла минуту молча и добавила. -- Вот смотрю и думаю -- а может, этот закат -- последний?
   Ян улыбнулся:
   -- Марта, как ты здесь оказалась? Ты же не солдат. Это сразу в глаза бросается...
   Марта пожала плечами:
   -- Да собственно... Я держала охранное агентство, пока одного клиента не грохнул снайпер прямо посреди улицы. Клиент оказался крутым, родственники решили найти крайнего... Пришлось срочно рвать когти. Остальные -- с бору по сосенке. Наемницы, спортсменки, кое-кому оказалось не по пути с армией... И... Я еще никогда не теряла своих. А вы военный... Вам наверное легче? -- глаза Марты подозрительно блеснули.
   -- Нет. Просто... В конце концов привыкаешь. И всегда нужно помнить -- для тех, кто рядом, завтра может и не наступить. Для тебя тоже, но это... Гм... Будет уже не твоя проблема.
   Марта улыбнулась сквозь пелену слез:
   -- Оригинальная точка зрения... Я постараюсь запомнить. Но тогда...
   Тонкая ладонь коснулась щеки Яна. Он неловко повернулся, броневые щитки двух кирас глухо лязгнули друг о друга, но их это не смутило...
   -- Что мы имеем? -- поинтересовался Ян, когда на следующее утро все собрались вновь, на этот раз в офисном здании.
   -- Как посмотреть, -- Пилипенко почесал затылок, подергал ухо, снова почесал затылок. -- Энергии завались, заряжаться можно от пуза. Мастерская, конечно, так себе, но для мелкого ремонта сгодится. Вот жратвы маловато, и та редкая гнусь. Хуже, чем армейские пайки, ей-богу! Хотя, я еще возле "Гленливета" засек полезные растеньица... Так что расчистить место для посева, да кое-кого из четвероногих усадить в загоны...
   -- Угу... -- буркнул Смирнов, -- переженимся, детей заведем...
   Судабе покосилась в его сторону, но промолчала, а Ян неожиданно обнаружил, что краснеет. Наверняка кто-то из парней в поисках командира поднимался вечером на крышу...
   -- Олег, сотню храбаков тебе в печенку, опять? Какие, в дупу, поля, какие загоны? Сверху неизвестно кто, под боком тоже ублюдок не из последних... И вдобавок у него есть кое-что, нужное нам до зарезу.
   -- Ну, так... -- Россель выразительно шлепнул кулаком о ладонь.
   -- Россель, много мозгов десантнику вредно, но у тебя их, нет вообще. Лодку вначале нужно починить, а потом довести до материка. Даже если я приставлю ствол к твоей тупой башке, ты все равно не сделаешь ни того, ни другого. Так что Курвуазье придется брать за кадык нежно. Причем прямо сейчас, пока он раздумывает, как быть.
   -- Сержант, вы, похоже, уже все решили, -- в голосе Марты отчетливо послышался холодок. -- Позвольте спросить, какое место в схеме занимает мой отряд?
   -- Вопрос интересный. Уважаемая мисс Кейси, вы согласны с тем, чтобы ваш отряд находился под моим командованием?
   -- В военных операциях -- да, -- последовал молниеносный ответ. -- В остальном мы независимое подразделение.
   -- Прекрасно. И поскольку визит к милому соседу вполне можно считать военной операцией...
   -- Сержа-а-ант... -- Марта совершенно не по-уставному покачала пальцем.
   -- Мисс Кейси, -- Ян тоже подпустил в голос металла, -- вы либо участвуете в рейде, либо нет. Если участвуете, то под моим командованием. Понятно?
   -- Поня-я-ятно... Сержант. Но если однажды вы объявите войсковой операцией стирку вашего исподнего...
   Ян медленно сосчитал до трех, сделал пару глубоких вдохов. Он начинал понимать, почему некоторые офицеры категорически возражали против женщин в армии.
   -- Значит так. Пока о стирке речь не идет. Ты согласна, что наши доспехи лучше подходят для открытого столкновения?
   Марта кивнула.
   -- У нас есть два свободных комплекта. Один подгоним на тебя, второй... Судабе?
   -- Хороший выбор. Мы ведь собираемся нагнать страху на Пьера?
   -- Так значит Пьер Курвуазье? Ну да дзябла с ним. Напужаем. Наша черноглазка просто создана для психических атак!
   Марта подняла бровь, но промолчала. У Яна сложилось смутное впечатление, что в более интимной обстановке он получит подробные разъяснения по поводу своей наблюдательности.
   -- Значит, вы двое идете вместе с нами на открытый контакт. А остальные девочки занимают удобные посты вокруг кампы, и наблюдают за обстановкой. Может случиться так, что им придется действовать самостоятельно. Справятся?
   -- Ты либо доверяешь нам, либо нет, -- передразнила Марта Яна. Тому снова пришлось считать до трех.
   -- Ну, все! Объявляю состояние предбоевой готовности Накопители -- под завязку, оружие вылизать до блеска! Нашего "особого подразделения" это касается вдвойне! Если, конечно, они дорожат симпатичными попками!
   Марта возмущенно фыркнула, но глаза ее смеялись.
   -- На все про все, включая подгонку брони -- полчаса! Время пошло!
   К кампе Курвуазье подъехали на двух роверах из хозяйства Марты. Впрочем "подъехали" громко сказано. В условиях камперских общин прокладка любых дорог исключалась. Были "пути" -- относительно чистые, порой весьма извилистые маршруты, отмеченные маячками. Что оказалось весьма кстати -- "засадный полк" без помех рассредоточился и занял удобные позиции. Четыре рэйлгана при благоприятных условиях смогут выкосить чертову уйму народа.
   Так что отделение Хрблички выкатило на расчищенную полосу перед кампой даже с некоторым шиком, привольно разместившись в двух машинах. Даже отсюда было видно, какой переполох поднялся на кампе. Многоствольные "шмели" на вышках заворочались, уставившись на выстроившихся полукругом десантников. Опасные штуки... если стоять и ждать, пока очередь прожжет броню. Пилипенко и Россель тут же взяли их на прицел, у Яна визор тоже покрылся крестиками целеуказаний. В случае чего здешнее воинство можно успокоить за пару минут. Но не будем торопиться...
   Десантники продолжали изображать скульптурную группу. Охранники кампы поняли, что прямо сейчас их в капусту крошить не будут и слегка успокоились. На вышку слева от ворот резво вскарабкался кругленький коротышка.
   -- Не тот, -- бросила Марта.
   -- Чего надо? -- голос, подхваченный усилителем, заметно дрожал.
   Ян включил собственный громкоговоритель на максимум:
   -- Начальство позови, умник!
   -- А ты кто такой?
   -- Блин, я сейчас тебе гляделки-то прочищу! Здесь десантно-штурмовой батальон особого назначения "Коршун"! И если через пять минут тут не появится Пьер Курвуазье, мы подсушим ваши потные задницы кое-чем горячим!
   Курвуазье появился через четыре с половиной минуты. Импозантный мужчина в белом комбинезоне с цветным шейным платком, голова выбрита до зеркального блеска, а, глаза скользкие, как черная икра. Без охраны, и Ян это оценил. Понимает, что даже десяток вооруженных мордоворотов в данной ситуации не спасет. Умен и адекватен. Скверно. Ян не любил умных противников -- не в шахматы, чай, играем.
   -- И чем обязан столь э-э-э... Представительному визиту? -- осведомился Курвуазье, небрежно прислонившись плечом к столбу ворот.
   -- Новости две, и обе плохие, -- в тон ему ответил Ян. -- Первая -- началась война, и мы проиграли. Так что таскать наркоту больше некому.
   -- Н-ну, предположим, -- протянул Курвуазье. -- Дальше.
   -- А вторая -- как выяснилось, ты кое-кому должен.
   -- Интересно, кому бы?
   -- Курвуазье, то, что ты подонок, я знала, -- разнесся над кампой звонкий голос Марты. -- Но ты, похоже, еще и склеротик!
   -- Можно, я его кончу? -- угрюмо и совершенно искренне спросила Судабе. Разумеется, тоже через громкоговорители.
   -- Дамы, дамы, спокойнее, -- продолжил спектакль Ян, -- Итак, что будем делать, господин управляющий?
   -- Я что-то не пойму, -- Курвуазье продолжал беззаботно подпирать столб, -- какой ваш интерес... Сержант?
   -- Мой интерес -- выполнить задание командира базы. Найти транспорт для разведрейда на материк. В средствах мне разрешено не стесняться. Но сегодня я почему-то добрый. Так что?
   -- Ладно, заходите внутрь. Похоже, нам есть что обсудить. Но ваши фурии останутся здесь!
   -- Ай-яй-яй, Пьер, -- покачал стволом винтовки Ян. -- Уже начинаешь ставить условия? Нехорошо, нехорошо. Дамы пойдут с нами. Благо, у них есть опыт общения с тобой...
  
   -- ...Хорошо, но вы можете твердо пообещать, что "Гленливет" не будет вмешиваться в мои дела здесь? Все-таки я веду переговоры даже не с младшим офицером... Только без обид, сержант.
   -- Я что, девушка, на тебя дуться? Сказано тебе, у базы сейчас другие заботы. Кстати, думаю, и тебе интересно узнать, что творится на материке.
   -- Ладно, предположим, вы приперли меня к стенке. Но лодку ремонтировать не меньше месяца!
   -- Не боись, Пьер. У меня есть парочка толковых ребят, руки золотые, и помогут, и присмотрят...
   -- Значит, вы настаиваете на разоружении моих людей?
   -- А зачем им оружие? Мы ж отсюда никуда. Мое отделение, да вон еще девочки -- вполне достаточно для охраны.
   -- Сержант, вы не думали стать менеджером? Умеете задушить в объятиях...
  
   Потянулись дни странного мира. Штурмуя кампу Марты, Курвуазье потерял всех рабов, так что в его распоряжении остались десять человек экипажа подлодки, да еще тридцать -- персонала. Ян знал -- по закуткам кампы еще припрятано оружие, но как раз это ерунда. Сорок человек со стрелковыми пукалками -- семечки даже для одного-единственного "коршуна". Но и Курвуазье не дурак, чтобы воевать в открытую. Возможностей много. Пища, питье, воздух... Надеяться, что этого лиса удержит мысль о возмездии несуществующей базы -- по меньшей мере неосторожно. Ян, и его люди прекрасно это понимали. Половина из них постоянно находилась на ногах и в герметичной броне. Нужно дежурить на вышках, наблюдая и за лесом, и за кампой, охранять склад оружия и бывший рабский барак, где разместились десантники... Людей не хватало, и если бы не девочки Марты, десантники давно попадали бы от усталости.
   Марта...
   Ян был дважды женат, имел уйму любовниц и вовсе уж несчитано шлюх, но Марта...
   Они встретились посреди рухнувшего мира, когда каждый день мог оказаться последним -- но тем сильнее их тянуло друг к другу. Они торопились, они жадно и ненасытно любили друг друга, спеша успеть, наверстать упущенное -- долгие годы напрасных поисков, бессчетные одинокие ночи, и им наплевать на тихие шаги костлявой за спиной.
   Вдвоем с ней Ян забывал о двусмысленной ухмылочке и бегающих глазках Курвуазье, о сладком запахе горелой плоти от хоппера Паттона, о безголовом теле Рипли... И ему совсем не хотелось знать, о чем забывала Марта. Здесь и сейчас они вместе -- только это имело значение.
   Ян не считал себя знатоком женщин -- его интересовала скорее анатомия, чем психология -- но полагал, что изучил их достаточно хорошо. Марта опрокинула его представления. Он не нашел для ее характера лучшего определения, чем "Боло, обитый плюшем". Мягкая и нежная снаружи, но со стальным стержнем внутри. Привыкшая решать проблемы сама, и в тоже время отчаянно нуждающаяся в поддержке. Да он и сам такой. Просто не понимал, насколько сильно в нем желание быть нужным кому-то.
   Если бы не Марта, ему пришлось бы стократ тяжелее. Ян жил ею, жил настоящим и старательно избегал разговоров о прошлом. Но однажды спросил:
   -- А как, собственно, образовался "женский батальон?"
   Марта улыбнулась, встряхнула головой, растрепав слегка отросшие рыжие кудри.
   -- Брюггес обычно говорил, что мужики либо окажутся пьяницами, либо подсядут здесь на вьюшку. Но думаю уродцу просто нравилось видеть рядом женщин-доминант. Знаешь, такой скользкий типчик, обожающий дам в коже и с плетками...
   -- Ну, положим, плетку я бы у тебя отобрал...
   -- Думаешь, получится? -- смеясь, она вцепилась зубами в ухо. Ян зашипел от боли и хлопнул Марту по мускулистоя ягодице.
   -- Любишь делать больно? -- промурлыкала она.
   -- Кто бы говорил... Ай! Щипаться-то зачем?
   -- Я тебя еще не щипала... А если вот здесь ущипну?
   -- Но-но, женщина! Или ты не знаешь, как правильно этим пользоваться?
   -- Это ты не знаешь... Но так и быть, дам пару уроков...
  
   От недреманного ока Яна не укрылись несколько лирических историй, разыгравшихся в смешанном отряде. В общем-то, это неизбежно, как восход Ашшура, и он смотрел сквозь пальцы. Главное, чтобы не путались с местными. На кампе обреталось пяток дам, вполне аппетитного вида, и флирт с ними запросто мог оказаться смертельно опасной игрой.
   Но, наблюдая парочку Завидова -- Ли, Ян не уставал поражаться причудам природы. Трудно вообразить пару контрастнее -- крохотный сухопарый Ли и могучая русская красавица. Однажды Ян оказался свидетелем сцены, явно не предназначенной для чужих глаз -- Катя баюкала Ли на коленях, а он, полузакрыв глаза, прислонился к ее груди со счастливой улыбкой. Хрбличка неожиданно для себя слегка смутился и поторопился убраться.
   И еще одна отдушина появилась у Яна -- он наблюдал за ремонтом подводной лодки. Правда за работами присматривал имевший техническое образование Райнфорд, и до сих пор что ни малейших признаков саботажа не нашел. В конце концов, Курвуазье действительно заинтересован как можно скорее выпихнуть непрошенных гостей с кампы.
   Тем не менее Ян каждый день появлялся возле лодки. Тридцатиметровая туша, покрытая черным пластиком, напоминала морское чудовище, выброшенное на берег. Наблюдая за рабочей суетой вокруг, Ян быстро обратил внимание на седого мужчину в черной бандане. Тот исчезал в одном месте, через секунду появлялся в другом, чтобы покрыть работников виртуозным многоэтажным матом и тут же, как по волшебству, снова перемещался в противоположный конец лодки. Он, похоже, тоже заинтересовался одинокой фигурой, без видимой цели бродящей вокруг, потому что на второй или третий день подошел к Яну, вытирая банданой пот с лица. На голове у мужика оказался короткий седой ежик, а сама бандана разукрашена многочисленными черепами со скрещенными костями.
   Мужчина протянул широкую ладонь:
   -- Давайте знакомиться. Я Билл Мюррей, капитан. Похоже, вам тоже небезразлична судьба девочки?
   -- Ян Хрбличка. Сержант десантно-штурмовых войск.
   -- А-а, будущий пассажир... Ну-ну... Скажите, вам так не терпится в ад? Что вас туда гонит?
   Ян внимательно осмотрел собеседника:
   -- Боитесь?
   Билл усмехнулся:
   -- Мне бояться поздно. Я понять хочу.
   -- А что тут понимать? Какая альтернатива? Сидеть здесь, обзаведясь натуральным хозяйством? Один из моих бойцов предлагал. А потом? Когда сдохнут маскировочные генераторы? Разбежаться по лесам, жить в землянках и надеяться, что нас не найдут?
   Мюррей скривил губы, кивнул:
   -- "Всегда держите в лоб урагану". Что ж, молодой человек, могу вам только позавидовать. У вас еще остались силы... Эх... Когда-то я был таким же... Даже погоны носил похожие... Ты что делаешь! Урод криворукий! На минуту оставить нельзя! Извините, сержант!..
   Билл заинтриговал Яна. Ему хотелось разгадать этого человека, а тому, похоже, чертовски хотелось, чтобы его разгадали. Он выдавал информацию каплями, при каждой встрече раскрываясь чуть больше, и в конце концов Ян сложил из обмолвок и полунамеков связный рассказ.
   -- Ха, сержант. Ты говоришь -- погоны. Я был военинженером первого ранга! Возглавлял проект "Темный удар". Не слышал? Немудрено. Я получил свои погоны в двадцать пять -- рекорд. Тогда еще свежа была память о войне с денгами, и каждая планета изобретала способы защиты от внезапной атаки. Здешний "Рубеж" был хорош, но чертовски уязвим -- кстати, сейчас мы в этом убедились. А Боло на планете один, и старый. Тогда возникла идея построить мобильную оборону планеты на базе громадных подводных лодок. Лодки, вооруженные "Хеллборами", лодки-авианосцы, ракетные лодки... Проект был задуман с размахом, и я ухнул в него, как в воду -- с головой. Работал, как безумный, по двадцать часов в сутки, возвращался домой, падал в койку и засыпал. Через год от меня ушла жена. Я едва заметил. Быстро шагнул вверх, стал руководителем проекта... Мы даже успели построить опытную модель, без вооружения, но оснащенную новейшими стелс-системами, -- Мюррей указал на лодку.
   -- Вот она, "Лилия". Доченька... -- Билл нежно погладил черную бугристую обшивку. -- Ей бы хороший доковый ремонт, а не это убожество... Половина систем уже не работает -- нет запчастей. Поэтому нас и засек корвет. Ха, засек! Скорей уж, почуял что-то подозрительное и сбросил бомбы. Определи он координаты точно -- я бы с тобой сейчас не болтал...
   -- Как я попал сюда? А куда попадают умники и романтики вроде меня? Грязное место на букву "Ж". Во-во. Проект оказался классной липой. Огромным насосом для выкачивания оборонных денег. Никаких лодок никто строить не собирался, но за годы существования "Темного удара" на чьих-то счетах осели миллиарды. Одно утешает --ублюдки наверняка сейчас поджариваются на медленном огне. В общем, я оказался крайним. Ну и еще кое-кто в руководстве. Не знаю, имели они отношение к тем деньгам, или как и я, попали под раздачу... В общем, сел я надолго. Много чего навидался и, наверное, до конца срока не дожил бы, но вдруг ни с того ни с сего попал под амнистию. Как потом выяснилось, Валентайн купил "Ласточку" и ему позарез требовался знающий человек...
   Мюррей нравился Яну все больше и больше, а это опасно. На кампе Курвуазье доверять не следует никому. И Хрбличка, криво усмехнувшись, заметил:
   -- Сочуствую... Скажи, тебе часто приходилось сбрасывать танки с людьми, уходя от преследования? С ними-то любой дурак засечет...
   Лицо Мюррея окаменело.
   -- Я не питаю иллюзий.
   Он стянул с головы бандану, намотал на кулак и взглянул на получившуюся куклу с ненавистью, поразившей Хрбличку.
   -- Это не игра, сержант. Я ношу эту штуку, чтобы помнить -- я пират и убийца. И более никто. Но скажи, Ян, а так ли чиста твоя совесть? Скажи мне твердо и уверенно, и я перестану докучать тебе стариковской болтовней.
   Хрбличка вспомнил Рипли -- и промолчал. Лицо Мюррея смягчилось:
   -- Молчишь, сержант? Молчишь... Раз в грязь наступил -- вовек не отмоешься. Даже крохотное, никому не видное пятнышко. Ты-то знаешь... Я замазан поболее тебя... Мне уж не отмыться. Но по большому счету -- что это меняет?..
   Мюррей поднялся и побрел к "Ласточке". Сейчас он выглядел как никогда старым и усталым.
  
   Ремонт подводной лодки наконец закончился. Как и обещал Мюррей, они провозились месяц, и в итоге лодка потеряла еще часть стелс-способностей. Курвуазье вел себя тише воды и ниже травы, но Ян понимал, чего тот ждет. Хрбличке неизбежно придется разделить силы -- часть отправить в разведку, часть оставить контролировать кампу. Пьер просто выжидал удобного момента. Но риск неизбежен, и оставалось надеяться, что его парни и девочки справятся.
   Да, именно так. Они теперь одна команда.
   "Десантники Апокалипсиса".
   Гонимые бурей листья... Только вот листья почему-то упрямо летят навстречу ветру.
   Может быть, это безумие.
   Даже вероятнее всего.
   Ну и что?

Глава IV. В лоб урагану.

  
   -- Банг! -- металлический шарик звонко щелкнул о переборку. Тощая серая крыса бросила в сторону стрелка пренебрежительный взгляд и только облезлый хвост мелькнул в лабиринте трубопроводов. Ломек чертыхнулся, затопали ботинки, заскрипели отодвигаемые ящики -- штурман "Лилии" полез искать "снаряд". Хрбличка усмехнулся. Седьмой день, как они законопачены в консервной банке, как раз впору затевать крысиное сафари -- других развлечений нет.
   Ломек наконец выполз из угла, найденный шарик отправился в кисет, а штурман покосился на Яна:
   -- Что смотришь? Не пора адскую машинку крутить? А?
   -- За бомбочку не переживай, -- "успокоил" Ян. -- Она сперва спросит, а уж потом рванет...
   Ломек прошипел что-то бессвязное, и змеей просочился в узкий лаз.
   "Не любит, -- вздохнул Ян. -- Имеет право. Пять кило взрывчатки кого хошь нервным сделают. Но, как говорится, ничего личного -- в броню здесь не упаковаться, одна ампула дряни в вентиляцию -- и бери десантуру тепленькой".
   Коммуникатор на запястье деликатно пискнул. И вправду, время... Хрбличка набрал двенадцатизначный код, бомба снова уснула.
   "Пойти, что ли в рубку, с Мюрреем потрепаться? Этому даже взрывчатка нипочем. Железный старик! Да тую матку, что ж здесь все низкое такое! -- Ян потер ушибленный лоб. -- Пилипенко вон вообще только по нужде из каюты выползает..."
   Огоньки приборов светились в темной рубке, словно невиданные созвездия. Билл постукивал пальцем по штурманскому планшету, выверяя прокладку курса.
   -- Ну что, кэп, мимо берега не промахнемся? -- поинтересовался Ян, разглядывая усеянную загадочными значками карту.
   -- А, сержант, -- обернулся Мюррей. -- Присаживайся, будет интересно. Ломек проложил курс по старым реперам, и по правому борту у нас -- резервный узел связи ВКС. Мы его давно заприметили, пару раз возле него от сторожевиков прятались. Как-то трое суток лежать пришлось, так Синицкий от нечего делать этот узел взломал...
   -- От нечего делать, говоришь... Да уж, впору волком завыть. Холера, неделю уже ползем, и еще три дня свои подмышки нюхать!
   -- Связался со стариками -- терпи. Видел бы ты "Лилию" лет двадцать назад на мерной миле! А теперь что... Покрытие отслаивается, винты кавитируют... На полном ходу нас разве что утопленники не услышат. Так что, закачивать информацию?
   -- Давай, -- махнул рукой Ян.
   -- Только звук, до видео Синицкий тогда не добрался...
   Уже через минуту Ян остановил Мюррея:
   -- Билл, это надо пустить по громкой связи.
   Капитан сгорбился в кресле, закрыл руками лицо:
   -- "Темный удар"... Если бы проект был настоящим! Все зря... Все зря... Но ты прав, наши должны услышать, -- он поднес ко рту пуговку микрофона:
   -- Слушать в отсеках! Сейчас пойдет трансляция. Последний бой парней наверху...
   Старая подлодка крадется к берегу, а в ее тесных отсеках разворачивается действие завораживающей пьесы, сотканной из проклятий, мольбы, яростного мата, грохота декомпрессии, предсмертных криков и скупых четких команд.
   Звучат голоса мертвых -- горькая память о людях, обреченных на бесконечное странствие под черными небесами. Счастливчики прольются огненным дождем, истают легким пеплом в воздухе родной планеты. Но пока все они живы -- адмиралы, каперанги, рядовые...
  
   -- ...Это не флот -- это звиздец! И нам, и "Рубежу"!
   -- Не сцы, парниша! Почтовики ушли, Земля будет знать!
   -- А... мы?
   -- А мы будем любимую, мать нашу, родину защищать!
   -- Очистить эфир! Здесь "Мальборо", адмирал Зоненберг. -- "Эвр", "Борей", "Зефир", "Нот" -- на посадку! Заберете гражданских из Аудумлы, Мимира, Ванадиса и Эйра -- сколько сможете!
   -- Докладываю! -- задорный молодой голос -- своей властью арестовал в порту трех торговцев. Пытались стартовать порожняком. Произвожу погрузку беженцев.
   -- "Заратустра"! Что за маневры?! Немедленно в строй!
   -- А идите вы, адмирал... Я отвечаю за своих людей, и выхожу из боя. Не вижу смысла...
   Глухие удары, шум падения.
   -- Здесь майор Гаранд! -- запыхавшийся баритон, -- принял командование "Заратустрой". Абу Халед... Временно недееспособен.
   -- Ха, они попались! Первый удар наш!
   -- Держать строй! Карусель!
   -- "Киров", "Клаузевиц" -- атака со мной. Смотрите за флангами! Начали!
   -- Рассыпаться! Маневры уклонения!
   -- Ракетная атака! Отстрел ложных целей...
   -- "Заратустра", "Лалангамена" -- у них брешь в четвертом квадранте! Вы ближе всех, бейте!
   -- С-суки! Не возьмете! Вот вам!
   -- Санек, я валю жирного! Прикрой!
   -- Эскадрильи альфа, тета, отступление! Эскадрильи альфа, тета, немедленно отступить! Отступайте, черт вас дери! Отступайте же! Отступайте...
   -- Беглый огонь по готовности!.. Почему левый борт молчит?
   -- Там нет живых, командир...
   -- Капитан, "Мальборо" уничтожен... Лагардер принял командование.
   -- Командование чем? Это не Флот, это ошметки...
   -- Экраны сбиты... В третьей секции пожар!
   -- Н-на! Н-на тебе! Н-на!
   -- Сзади, Пит! Сзади!
   -- Ну, сволочь, тебя я с собой заберу... А-а-а!
   -- Господа... Приятно было с вами работать... Всем спасибо... С богом!
   -- Кто-нибудь! Кто-нибудь, ответьте! Кто-нибудь меня слышит?..
  
   Запись закончилась, воцарилось молчание. Нарушил его Билл:
   -- А на Авалоне все спокойно... Я хорошо устроился, а сержант?
   -- Билл, ты не мой солдат, и я не могу скомандовать тебе утереть сопли... А жаль, -- фыркнул Хрбличка. -- Ты забыл, куда мы идем?
   -- А куда мы идем? Вот там, -- капитан ткнул пальцем вверх, -- да, там был ад!
   -- Ад у каждого свой, -- бросил Ян, вставая.
   В коридоре он снова столкнулся с Ломеком.
   -- Слушай... -- штурман отвел глаза, -- Ну, в общем... Я это... Про бомбу. Ну, я все понимаю. Только... Думаю, она тебе не понадобится.
   Ломек развернулся и скрылся за переборкой. Ян озадаченно проводил его взглядом.
   Но, похоже, добраться до "гостевого" кубрика Хрбличке сегодня не суждено. Возле аккумуляторной группы его догнала Марта. Ее запах... Сводит с ума, кружит голову... Они стояли в узком коридоре и смотрели друг на друга, словно видели впервые. Семь дней врозь... Как долго... Марта толкнула Яна ладонями в грудь, от неожиданности Хрбличка отступил назад и стукнулся спиной о переборку.
   -- Ты это что... -- начал было, но Марта закрыла ему рот поцелуем.
   -- Молчи, дурак, -- шептала она, -- молчи! Неизвестно, что завтра будет... И плевать на всех...
  

* * *

  
   "Лилия" шла под перископом. Стальная труба, пронзающая рубку, почти не изменилась за столетия технического прогресса. Разве что командир теперь не плющил лбом резиновый нарамник, а разглядывал цветную картинку на панорамном экране. Вместе с ним тем же занимался и остальной "командный состав" -- капитан, штурман, бортинженер и, конечно, Ян -- в качестве "начальника десантной партии".
   Мюррей крутанул шар трекбола. Изображение дрогнуло, приблизилось, укрупнилось...
   Город-порт выглядел совершенно целым. Тянулись к небу зеркальные призмы небоскребов, жирафами в засуху теснились у воды портовые краны...
   -- Мимир, ах Мимир, сто лет прошло! А это еще что? -- бортинженер Касим ткнул пальцем.
   На склонах холмов, зеленой подковой окружавших город, чернели язвы огромных воронок.
   -- Должно быть, от "Рубежа" осталось -- Мюррей повел объектив от воронок к городу.
   -- Хорошая маскировка, -- почмокал губами Касим. -- Мальчишкой я облазил все эти холмы -- клянусь, там были только деревья и козы.
   -- А что в городе так тихо? -- подал голос Ломек. -- И порт будто вымер...
   -- Думаешь, им нужен порт?
   -- Им... Где они вообще? И где люди?
   -- Может, там уже никого не осталось?
   Касим рывком обернулся к Ломеку:
   -- Типун тебе на язык, штурман!
   -- Стой! Смотри! -- Ян схватил Мюррея за плечо. В безоблачном небе что-то сверкнуло. Билл вывел трансфокатор на максимум, в центре экрана обозначились два правильных треугольника, медленно плывущие над землей.
   -- А крупнее?
   Мюррей развел руками.
   -- Все. Высота метров сто-сто пятьдесят. Метров десять в поперечнике.
   -- Они, -- прошептал Ломек. -- Зуб даю, они.
   -- И так ясно. Идут медленно, высота никакая... Надзиратели, мать их за ногу...
   -- Как дома, сволочи...
   -- Маленькие... И кабины нет. Беспилотники?
   -- Или пилоты с собаку...
   Понаблюдав еще, Мюррей погасил экран, труба перископа бесшумно скользнула вниз.
   -- Патрулируют сушу, в море не лезут. Да и с чего бы? Этот участок даже у копов считался чистым. Яков, дифферент на нос три, малый вперед.
   Боцман переложил рули глубины.
   -- Ну что, к черту в пасть? -- нервно потер руки штурман.
   -- Блин, Ломек, ты б так языком в другом месте работал, все бабы твои были бы...
   -- Они и так мои. А тебе завидно?
   -- Хватит парни. Об нас уж не один черт клыки обломал...
   Ян прекрасно понимал причину трепа. Экипажу страшно. До холодного пота, до судорог, до противного комка в кишках... А форс перед ним, десантником, "коршуном" надо держать... Вот языки и развязались. Сам был таким же. Впрочем, почему "был"? В нашей работе бесстрашные долго не живут. Трусы, впрочем, тоже...
   В рубке -- тишина. "Лилия" крадется вдоль берега, ощупывая путь короткими сонарными импульсами. Если враги все же следят за морем, любой импульс может стать последним. По лицу Мюррея катится пот. Компьютер нестерпимо медленно рисует на экране зеленый контур...
   -- Где-то здесь, -- шепчет Ломек, -- сейчас...
   Очередной сонарный импульс проваливается в пустоту.
   -- Стоп машина! -- командует Мюррей.
   "Лилия" медленно вползает в подводный тоннель. Теперь сонар включен постоянно, навстречу лодке из зеленоватого мрака выскальзывают глыбастые стены скального тоннеля.
   "И вправду -- глотка", -- мелькает в голове у Яна.
   Мюррей виртуозно работает джойстиком, но лодка все же задевает каменный выступ. Долгий, протяжный скрежет, от которого у Яна все внутри холодеет, а Мюррей морщится, будто это ему царапает бок шершавая скала.
   Наконец лодка всплывает под сводами громадной пещеры.
   -- Ну парни, пришли, -- капитан дрожащими руками стаскивает с головы бандану, утирает взмокший лоб.
   Через полчаса в пещере закипела жизнь. Боцман завел генератор, вспыхнули развешанные по стенам гирлянды фотофоров. Десантники выгрузили на деревянный пирс броню, Касим отправился инспектировать штабеля ящиков. Минут через пять он вернулся с охапкой армейских пайков.
   -- Опять это дерьмо, -- проворчал Ломек.
   -- А ничего другого нет, -- развел руками Касим. -- Разве что местных фермеров потрусить...
   -- Я вам потрушу, флибустьеры комнатные, -- Мюррей, как чертик из коробочки, возник за спинами своих офицеров. -- Власть поменялась, слышали? Пообщаемся с дедулей, тогда и будем думать о разносолах...
   Повернулся к десантникам.
   -- Ну что, ничего не отсырело?
   -- Да вроде ничего, -- пожал плечами Ян.
   -- Главное, чтобы твой таймер не намок. Может, отключишь бомбу?
   -- Извини, Билл. За ней кто-то из моих присмотрит.
   Мюррей пожал плечами. Яну показалось, что его решение задело старого капитана.
   "По-другому не получится, Билл, -- вздохнул про себя Ян, -- Нас с тобой столько раз предавали...".
  

* * *

  
   -- ...значит диспозиция такая. Джоанна, ты у нас без тяжелой брони, останешься следить за детонатором. Остальные со мной. Билл пойдет в середине, беречь как зеницу ока. Марта, Судабе, назначаю вас личным эскортом капитана.
   Мюррей усмехнулся. Все он прекрасно понимает, старый лис. В том числе и насколько тонка грань между эскортом и конвоем.
   -- Игольник оставите? -- Мюррей взвесил на ладони крохотный, почти игрушечный пистолетик.
   -- Оставляй, -- согласился Ян. Совсем ни к чему опускать Билла ниже плинтуса. Случись что -- этот пугач даже камуфляж на "Ограх" не попортит.
   -- Ломек, распоряжаешься в мое отсутствие. За сутки должны обернуться, но если через три дня не вернемся -- собирайся и уходи в океан. Надеюсь, ваша девочка не будет против, -- обернулся Мюррей к Яну.
   -- Джоанна, слышала -- три дня. Если придется вернуться одной -- передашь командование Смирнову.
   Симпсон кивнула и, закинув "слепень" на плечо, внимательно оглядела экипаж "Лилии". Мюррей коротко хохотнул.
   -- Можешь быть спокойным, сержант. Похоже, мои обормоты под надежным присмотром.
   "Это он еще Судабе плохо знает -- подумал Ян, -- Может ее оставить? Нет, экипаж нам живым нужен..."
   Ведущий наружу рукав пещеры оказался проходимым для пехотинца -- но только-только. Сплошь и рядом приходилось пробираться боком под мерзкий скрежет брони о гранит. Наконец, узкий лаз кончился. Десантники рассыпались по обе стороны прохода, ощупывая пространство пассивными сенсорами. Активное сканирование Ян запретил категорически, и теперь его люди и он сам чувствовали себя глухими и полуслепыми.
   Хотя... Почему же глухими? А что это у нас так забавно шелестит в северо-восточном квадранте?
   Мюррей головой вперед влетел в проход. Возможно, чуть быстрее, чем ему хотелось. Десантники замерли, слившись с окружающими камнями.
   "Следовало ожидать -- "треуголки", во всей красе. Хорошо, полюбуемся вблизи. Кабины и в самом деле нет... По углам -- сопла, что ли? А жалюзи зачем? Странные движки... Три орудийных турели... А пукалки маловаты, несерьезные, прямо скажем, пукалки... Или они и вправду вроде полицейских? Антенны... Ишь, обвешались... Но нас не видят, иначе бы уже задергались. Ползут лениво, но три движка на такие габариты? Должны быть верткими и быстрыми, как блохи, в бою не подарок... Интересно, у Билла хватило мозгов заныкаться подальше? Да нет, не должны засечь, скалы хрен пробьешь сканером... Ф-фу-х... Убрались..."
   "Поторопились мы, -- подумал Ян. -- Ну, кто ж мог знать, что они не только город патрулируют. Теперь -- выяснить интервал".
   Касим поставил у выхода сенсор и выяснил -- "Треуголки" проходят над пещерой каждые восемь часов.
   -- Билл, сколько до фермы? -- поинтересовался Ян.
   -- Ходу часа два.
   -- Два туда, два обратно... Время есть, но... Старик точно кроме тебя ни с кем говорить не будет? Может, есть пароль или знак?
   -- Я уже говорил, Ян. Райбек хитер и подозрителен, как черт. И скрытный к тому же. Я за все время так и не узнал, как он оказался среди местных лапотников... Дела наши крутил лихо, но с одним условием -- или к нему прихожу я, или никто.
   -- Скверно. Мы-то от треуголок спрячемся, а тебя они точно засекут. Разве что... Девочки, попробуете в случае чего Билла броней прикрыть?
   -- О, женщина сверху, -- мечтательно протянул Мюррей, -- моя любимая поза...
   -- Мой вес в броне -- полтонны, -- Судабе ласково улыбнулась. -- А экзоскелет я могу и не успеть зафиксировать ...
   -- Судабе, Билл нам нужен.
   -- И как долго он будет нужен?
   -- Мюррей, не слушай ее. Дорогая Мишвани на всех зубки скалит.
   -- Да ради бога, сержант. Думаю, я ей просто понравился...
   Судабе выразительно лязгнула креплением винтовки, но промолчала.
   Как только очередная пара "треуголок" скрылась в темнеющем предвечернем небе, отряд пустился в путь. Зеленые прибрежные холмы покрыты козьими и людскими тропами как паутиной, то и дело попадаются ухоженные виноградники -- ровные ряды раскидистых деревьев, увешанные гроздьями темно-зеленых ягод. Вот людей не встретилось ни одного. То ли их уже истребили неведомые захватчики, то ли трудолюбивые поселяне выполнили дневной урок и попрятались в халупах -- не самое глупое поведение по нынешним временам. Ну и славно -- чем меньше лишних глаз, тем лучше.
   Они добрались до фермы Райбека уже в сумерках. После пробежки по холмам Билл запыхался и вид имел бледный.
   -- Билл, что-то у тебя дыхалка ни к черту, -- хмыкнул Ян.
   -- Сердце, -- махнул рукой Мюррей. -- Может, успею помереть до того, как все покатится к чертям...
   -- Внутри двое, -- доложила Марта. -- Один в доме, один в сарае.
   Хрбличка кивнул и приказал броне разомкнуть швы.
   -- Трясця б взяла все шпионские миссии, -- бормотал Ян, избавляясь от упряжи и облачаясь в рабочий комбинезон. -- Яки голый посреди улицы. Без брони, да в операцию...
   -- Привыкай, сержант, к нелегкой жизни кампера, -- усмехнулся Мюррей.
   Десантники рассредоточились вокруг фермы. Мимикрид работал идеально -- обнаружить массивные глыбы "Огров", затаившихся под стенами кособоких строений, можно только споткнувшись.
   Билл и Ян чинно прошли через навеки увязшую в земле калитку, мимо кособокого плетня и направились к дому.
   Мюррей постучал в рассохшуюся дверь.
   -- Кого там черти принесли, на ночь глядя, -- донеслось изнутри, и дверь распахнулась. На пороге стоял седой, как лунь старик с крепкой кряжистой фигурой вставшего на дыбы медведя. Мутные глаза блекло-голубого цвета прятались под кустистыми бровями, неряшливая серая щетина на лице давно уже собиралась, но все никак не могла стать бородой
   -- А, Билли... Нашел время в гости заглянуть, ничего не скажешь... А с тобой кто? Легавый? Хотя какие, к черту, сейчас легавые...
   Ворча под нос, старик скрылся в глубине единственной комнаты.
   -- Ну, чего стали, -- донесся надтреснутый голос, -- заходите, раз пришли.
   Стул в доме оказался один, на него уселся Билл, Яну пришлось довольствоваться поставленным на попа ящиком. Сам дед расположился на лежанке. Поворочался, набил трубку-носогрейку, прикурил от "вечной" зажигалки, кольца дымя потянулись к потолку, а старик откинулся к стене и уставился на гостей.
   -- Ну, как дела, Райбек? -- начал разговор Мюррей. -- Кстати, работники твои где?
   -- Работники... Как заварушка началась, сбежали оба. Забрали ровер и дунули на космодром. Совсем сдурели... Ждали их там, можно подумать... Ладно, что сами обратно не вернулись -- много такого дерьма, а вот ровер где я теперь возьму? Правда, тут ко мне один прибился... Недели две уж... Здоровый бугай, тех двоих стоит... Сейчас в сарае, пресс чинит.
   -- Парень надежный?
   Глаза старика зло сверкнули из-под бровей:
   -- Дело делает, и ладно... А надежность... Билли, ты вправду думаешь, что у нас с тобой еще дела закрутятся?
   -- Ну, так я затем и пришел, чтоб почву прощупать. Думал, ты мне все и растолкуешь...
   -- А что тут толковать? Я институтов не кончал, для меня что ни дерево, то бревно. Шум, грохот, земля трясется, все бегают, как угорелые... Потом являются страхолюдины в железе с головы до ног, вроде жуков-падальщиков, только стоймя... И спрашивают, сколько человек моя ферма прокормить может. Ну, я сразу понял -- жуки они там или кто еще, а надо им то же, что и любой власти -- обобрать до нитки, и весь сказ.
   -- Да? А зачем "жукам" продукты?
   -- Я так думаю - народишку на планете изрядно пооставалось, вот эти и решили людишек каким-то боком к своим делам приспособить... А кормить-поить надо? Надо! Значит, к кому придут? Ко мне, к Райбеку... Видать, есть толк в железных бошках! А то я вон давеча, еще до этих в город выбирался, тьфу, срамота одна. Инстеляции, пефомансы, девки голые... Стыдобища! Только хлеб даром жрут... Мозги нации... Ничего, эти их живенько выбракуют, как скот, тогда и узнают, мозги они или чего другое...
   Райбек закашлялся, смачно сплюнул под ноги и продолжил:
   -- Не, ребята дело туго знают -- точно говорю. Тут вон в первые дни кое-кто партизанить вздумал, особливо из военных... К соседу за жратвой приходили. Да аккурат под "треуголки" и попали. Ну, постреляли, конечно, порядком, только куда ж против такой силищи-то... Вот... Повязали их и принялись вызнавать, что да как. Ох, и хорошо же спрашивали... Нашим бы следакам такие ухватки... Твоя лавочка, Билли, на третий день бы дырявым тазом накрылась... Меня посмотреть привели. Для наглядности. Так кишки по всему забору развешаны были. А те живы еще были, кололи им что-то, чтоб не загнулись раньше времени. Когда половину кишок вытянули, привели женку соседскую. Ну, ее просто на глазах у всех ломтиками нарезали, что твой штрудель... Дети, правда, как-то сбежать умудрились, но, думаю, тоже недолго погуляли. К тому времени они все, что надо узнали, так что, малышня, наверное, совсем не мучились...
   -- Так что иди-ка , милок, отсюда подобру-поздорову, -- криво усмехнулся старик, -- потому как обломится тебе здесь с бизнесом. Все, закрылась лавочка...
   Ян заметил движение Мюррея, но сделать ничего не успел. Или не захотел... Игольник провыл короткую песню, и Райбек осел на лежанку.
   -- Он бы нас выдал, -- пояснил Билл, пряча оружие. -- Не только меня, он сдал бы весь Авалон. Просто чтобы подольше прожить. Такой вот... Прагматик. Поверь мне, я его много лет знаю... Знал.
   Ян только хмыкнул. Вот и польза от пугача -- не пришлось руки марать.
   -- Да, тут еще какой-то работник...
   -- Ну, если он еще минут десять провозится с прессом, -- Мюррей поднялся, -- то может считать себя счастливчиком.
   Работник не возился с прессом.
   Он ждал их снаружи. С турельным плазменником "овод" на пару. Машинка для стрельбы с рук вообще-то мало пригодная... Хотя, если ты сложен, как трехстворчатый шкаф с антресолью... Работник держал тяжелую дуру легко и непринужденно, явно не в первый раз.
   -- Снять его? -- пискнуло в ухе у Яна. Тот отрицательно качнул головой. Если бы парень хотел нажать на курок -- давно бы это сделал. Что-то ему нужно...
   -- Дай угадаю, -- скривился Мюррей, -- Ты любил старого Райбека, как родного отца...
   -- Промах, -- уголки рта работника едва заметно приподнялись, обозначая улыбку. -- Думаю, у меня лучше получится. Вы ведь с пустыми руками возвращаетесь? Ну, так от меня вам точно будет больше пользы, чем от Райбека.
   "Какой он, к черту, работник, -- подумал Хрбличка, -- Говорит гладко, как по писаному".
   -- Подслушивал? -- прищурил глаза Ян.
   -- Интересовался.
   -- Подарок, значит, хочешь сделать... -- протянул капитан. -- И что это ты такой добрый?
   По лицу работника словно кто-то провел мокрой тряпкой -- жесткие складки обмякли, отчетливо проступили боль и растерянность.
   -- Я... Не знаю, что делать дальше. Хотите -- пристрелите меня. Может, так будет лучше... -- он аккуратно опустил на землю грозное оружие и выпрямился. Глаза спокойные и чуть грустные. Никакой рисовки -- действительно готов ко всему.
   -- Ну, со свиданьицем... -- почесал в затылке Ян. -- Тебя как зовут-то, работничек?
   -- Николай. Фамилия... Нет у меня фамилии.
   -- Ладно, в тонкости потом вникнем. Сейчас рысью назад, а то и вправду под "треуголки" угодим.
   "Овода" навьючили на Счастливчика Каттерса, ему же Хрбличка велел приглядывать за новичком.
   -- Нянчись теперь... -- проворчал Каттерс, на что Николай только улыбнулся. "Нянька" со штурмовой винтовкой его нимало не беспокоила. Можно подумать, именно к этому он и стремился. Странный тип... Идет хорошо, ровно, дыхалка великолепная...
   Когда они подходили к скальному проходу, Ян заколебался -- не завязать ли Николаю глаза. И тут же решил -- нет. Или вместе, или... Никак. Оказавшись внутри, Николай не задал ни единого вопроса -- как, впрочем, и когда увидел конкордатовские "Огры". "Умный, дьявол, -- мелькнуло в голове у Хрблички. -- Не подстава ли? Да нет, узнай они про Авалон, на остров уже полетели бы гравитационные бомбы, или что у них там... "
   Перекусили все теми же армейскими пайками. Николай съел совсем чуть-чуть. Конечно, стандартный рацион пехотинца -- не бог весть что, однако после тяжелого марша по горам и подошвы должны бы пойти в охотку. "Наверное, все же волнуется, -- подумал Хрбличка. -- А по виду не скажешь. Ну ладно, настала пора поговорить за жизнь. Нервничает -- тем лучше".
   -- Давай, рассказывай. Где служил?
   -- Нигде, сержант. Зигзаги жизни...
   -- Да какие в твоем возрасте могут быть зигзаги?
   -- Хотите, расскажу... Но на это потребуется время.
   -- Время есть. Выкладывай. -- Ян устроился поудобнее.
   -- Ну, что вам сказать, сержант... То, что я вырос именно таким, -- он смущенно пожал широченными плечами, -- заслуга отца. Матери я не помню -- ее хоппер разбился в горах Уту, когда мне было всего два года от роду. Тела так и не нашли. Я не помню ее, но знаю очень хорошо -- по рассказам отца. Он всегда называл ее Наташа -- и никак иначе. Не "моя жена", не "твоя мама" -- только Наташа. В доме висело множество ее фотографий. Я помню мать веселой и грустной, задумчивой и озорной -- все благодаря этим портретам. Кстати, отец так и не женился во второй раз -- хотя при его положении и доходах был весьма завидной партией... Но это вам, наверное, неинтересно, -- Николай вздохнул.
   -- В общем, отец воспитывал меня один. Как бы он ни был занят -- у него всегда находилось для меня время. Когда я был маленьким, он читал мне на ночь... Не сказки, нет! Властелин Колец, Хроники Амбера, Воины Заката... Я обмирал от страха и восторга, воображая звон клинков и грохот сражений, я не мог дождаться вечера, чтобы услышать спокойный, глуховатый голос, без особого выражения читающий волшебные строки. Потом я подрос и открыл для себя библиотеку. Толстые древние тома, пахнущие предохранительной пропиткой, диски, кристаллы, виртуалка... Потом я узнал, что многие симуляторы отец заказывал прямо у разработчиков, специально для меня... Я сражался под знаменами Жанны д'Арк, дрался в руинах Сталинграда, ползал в болотах Вьетнама, громил корабли Денгов и выходил врукопашную против воинов Малах... Можете себе представить, сержант, что должно вырасти после такого воспитания?
   -- Могу -- сам был таким. Возможностей поменьше, а дурь в голове та же...
  
   Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
   Средь военных трофеев и мирных костров
   Жили книжные дети, не знавшие битв,
   Изнывая от мелких своих катастроф...
  
   Тихонько пропел Хрбличка.
   -- Откуда вы знаете эту песню? -- спросил Николай. Он беспокойно пошевелился, в глазах сверкнул отблеск фотофоров. На мгновение Хрбличке показалось, что это слезы. Но только показалось...
   -- Она старая, очень старая. Один чудак дал мне записи из архивов. А что?
   -- Однажды мне дал послушать ее отец. Она обо мне...
  
   Детям вечно досаден их возраст и быт,
   И дрались мы до ссадин, до смертных обид,
   Но одежды латали нам матери в срок,
   Мы же книги глотали, пьянея от строк...
  
   -- Они до сих пор со мной -- Роланд, Арагорн, Рокоссовский! Неважно, живые или выдуманные -- они здесь, -- Николай стукнул себя в грудь.
   -- Ладно, верю, -- Ян положил ему руку на колено. -- Теперь вижу -- ты действительно не служил. Армия здорово вышибает романтику из башки -- по себе знаю. Взять хоть наш "Коршун" и то, как мы здесь оказались...
   -- ...Так оно бывает на самом деле, -- закончил рассказ Хрбличка. -- Герои -- как камушек в ботинке, от них стараются побыстрее избавиться.
   Несколько секунд Николай смотрел на Яна с непонятным выражением лица -- Хрбличке на секунду показалось, что парень собрался полезть в драку, он напрягся, -- но губы Николая сложились в озорную улыбку.
   -- Значит, вы не герой? -- спросил он, глядя в глаза сержанту.
   -- Упаси боже! -- Ян даже подпрыгнул.-- Был бы героем -- точно до своих лет не дожил.
   -- А тогда почему вы здесь?
   Хрбличка растерялся. Помолчал, собрался с мыслями и выдал:
   -- Потому что здесь собрались одни идиоты! И ты не исключение!
   Они расхохотались.
   -- Так в чем проблема? -- продолжил Ян. -- Таким батей гордиться надо! Я так понимаю, он не только книжками тебя пичкал?
   -- Да, конечно... Боевые искусства, холодное оружие, огнестрельное, плазменное... До сих пор не пойму, к чему он меня готовил?
   -- Хотел вырастить мужика, а не тряпку. Видал я этих богатеньких сынков. Тусовки, наркота, девочки...
   -- Заманчиво рассказываете, сержант -- Николай скривился, как от зубной боли. -- Главное, при такой жизни у меня сейчас никаких проблем не было бы.
   -- Почему?
   -- Потому что отец... Такой гордый, такой правильный, такой мужественный... -- громадные кулаки Николая стиснулись на коленях двумя бугристыми валунами, -- Потому что он перешел на сторону захватчиков. В первые же часы, да что там, в первые же минуты высадки!
   Ян помолчал. Теперь он поверил -- это правда. Ни один спец такого не сляпал бы.
   -- А он сам-то что говорил?
   -- Как всегда -- красивые слова, железная логика. Мол, ради выживания расы приходится идти на поступки, несовместимые с честью. И в книгах об этом обычно не пишут...
   -- Может, у него свои резоны...
   -- Какие резоны? Какие могут быть резоны, если встречаешься с таким врагом?!
   -- Так, вот с этого места подробнее, и без соплей. Для начала -- что за враг? Гуманоиды, жуки или вообще дерьмо в железных коробочках?
   -- Промахнулись, сержант. Это машины. Автоматы фон Неймана -- слышали о таких?
   -- Никогда. Их что, наши построили?
   -- Люди вообще не имеют к ним никакого отношения. Просто давным-давно ученый по фамилии Нейман разработал одну теорию... Предположим, вам надо снести гору. Или даже целый горный хребет. Вы строите робота, который может сам создавать роботов. И говорите ему: "убери эти горы". Машины размножаются, пока их не станет достаточно много, чтобы сравнять хребет с землей...
   -- Та-а-ак, -- Хрбличка начал кое-что понимать. -- И какой приказ у этих машин?
   -- Уничтожать тех, кто воюет в космосе.
   -- И какой идиот отдал им такой приказ?! Хотя можешь не отвечать. Наверняка у него были погоны с кучей огромных звезд...
   -- Мой отец говорил то же самое. Это наследие войны. Чужой войны, не нашей. Они пришли из невообразимого далека. Пересекли бездну -- что бы это ни значило. Думаю, те, кто создал их, давным-давно мертвы.
   -- Готов спорить на что угодно, их изобретение их же и прикончило!
   -- Может, и так. Кстати, сами они называют себя миротворцами. Без всякой насмешки и издевки. Они просто неспособны на такое. Господи, да у нас табуретки эмоциональнее!
   -- Погоди, тут у тебя что-то не складывается. Почему же они сразу не разнесли здесь все? При таком флоте?
   -- Им нужны базы. Сейчас по всей Скальдии строятся автоматические заводы и шахты. Но до того, как они войдут в строй, пройдет немало времени. Можно использовать промышленность Скальдии, но тогда без людей не обойтись. Так что пока мы им нужны... Но только пока. Думаю, им понадобится около года, чтобы наладить свое производство -- и тогда Скальдия превратится в одно гигантское кладбище.
   -- От же ж холера крива! -- выругался Хрбличка.-- Машины, сами определяющие цель! Получается, это нечто вроде Боло?
   -- Сержант, -- голос Николая отвердел, -- вы когда-нибудь имели дело с Боло?
   -- Нет, конечно! Там, где воюют Боло, пехоте места нет...
   -- Я тоже не встречался с ними, но изучил все, что нашел в архивах. Поверьте мне, они больше люди, чем некоторые из нас. Бесстрашные, преданные и верные, готовые в любую секунду отдать жизнь за своих слабых повелителей... И все же в чем-то ущербные, как и миротворцы. Понимаете, они не могут быть иными! Боло не знают страха, миротоворцы не ведают жалости... У них нет выбора. У человека он есть, но человек... Я не знаю, что лучше! Я запутался...
   -- Ты знаешь, в детстве мама водила меня на воскресные проповеди. Мне там было ужасно скучно, но кое-что запало в память. Вот послушай: "И даровал Господь людям свободу воли. И стали они ему милее ангелов, ибо те не знали ничего, кроме добра..."
   -- Сержант, бог здесь ни при чем. Помните, Райбек говорил про выбраковку? Вы видели, как машины прочесывают улицы, истребляя всех, кто не способен принести им пользу? Мужчин, женщин, детей? Вы видели огромные, аккуратные, геометрически правильные могильники, куда потом по строгому математическому алгоритму складывают тела?
   -- Ник, я видел как почти то же самое делают люди... Разве что не так чисто...
   -- Ян, я не о том! Как можно сделать такой выбор? Как можно потом разглагольствовать о будущем цивилизации? Не будет никакой цивилизации, если их не остановить!
   -- Ну почему, какая-то будет... Машинная, к примеру... Все, все, Ник, не кипятись. Уж и пошутить нельзя. И все же ты мог не все знать про отца.
   -- Вы имеете в виду партизан? Я знаю про них кое-что. Он засели в пещерах старого русла Байи, иногда нападают на патрули миротворцев. Булавочные уколы... Самое смешное, что машины строят подземные комплексы в горах, совсем рядом с пещерами партизан. И правильно делают, наверное. Удобнее места не найти, а эти горе-вояки -- не помеха.
   -- Ладно, Ник, поговорили мы с пользой, кое-какие мысли у меня возникли. Надо проверить... Покажи на карте, где стройка у миротворцев, а где могут прятаться партизаны. А пока мы будем в отлучке, тихонечко посиди здесь, вместе с бравыми подводниками.
   Николай пожал плечами:
   -- Я все прекрасно понимаю, сержант. Искренне желаю удачи. Надеюсь, вернувшись, вы станете больше мне доверять.
   -- Удивительно верное замечание, -- усмехнулся Ян, вставая.
  

* * *

  
   Скрытный марш по пересеченной местности. Выматывающее занятие. Вначале холмы с редкими купами деревьев и раскиданными там и сям фермами. Причем от местных жителей надлежит таиться не меньше, чем от пресловутых "треуголок"... Потом скалистый лабиринт, где приходится ползти, выпустив когти на всех четырех конечностях. Экзоскелеты помогают, но слабо -- здесь важна ловкость, и никто еще не придумал процессор, способный вместо человека удержать баланс на каменной осыпи с тридцатиградусным уклоном...
   Поэтому когда Ян, объявил наконец привал, десантники просто попадали на землю
   -- Кажется, наш новый друг не соврал, -- заметил Ян, посасывая из трубки питательную "жижу", -- треуголки патрулируют только побережье. Здесь небо чистое...
   -- Сержант, да ты оптимист, -- фыркнул Пилипенко. -- В системе пасется натуральная армада, а ты говоришь "небо чистое".
   -- Слушай, Олег, ты определенно слишком умный для рядового. Когда мы с триумфом вернемся домой, и мне дадут лейтенанта, я лично напишу тебе представление на сержанта.
   Пилипенко расхохотался, и через секунду все десантники ржали, как сумасшедшие. Марта и Судабе смотрели с недоумением, потом, дождавшись паузы, Кейси наставительно произнесла::
   -- Вот, Судабе, прекрасный образчик так называемого "мужского юмора"...
   Теперь смеялись уже все.
   После короткого отдыха снова отправились в путь. Гранитные громады вздымались все выше, маленький отряд карабкался к самому небу. На такой высоте лиловый оттенок почти незаметен -- холодная ледяная голубизна с редкими белыми мазками облаков казалась чистой, как горный хрусталь.
   Казалась...
   Кому, как не космической пехоте знать, какое оно на самом деле -- небо. Черное, оскалившееся белыми клыками звезд, дышащее ледяным холодом, беременное смертью. И теперь у неба новые хозяева, такие же холодные и мертвые, такие же безжалостные и равнодушные. Но здесь, на дне атмосферы небо по привычке притворялось сказочным океаном, готовым поддержать твои крылья.
   Вот только крыльев нет у тебя за плечами.
   Зато у других они есть...
   Ян вскинул руку, давая знак замереть. Десантники прижались к скалам, растворились в черно-серых уступах. Хрбличка подработал оптикой...
   Огромный аппарат, похожий на беременную стрекозу, неторопливо плывет с запада на восток, под острым углом к их маршруту. Подробностей с такого расстояния не различить, но можно прозакладывать голову -- грузовик. Идет со снижением, значит, цель близко... Ага! Нырнул вон в ту долину... Похоже, и здесь Ник не соврал...
   -- Сержант, -- шепнул Каттерс, -- чувствуете? Земля...
   И правда, скалы бьет легкая ритмичная дрожь.
   -- Роют, гады, -- буркнул Пилипенко.
   -- Роют, -- подтвердил Ян. -- Глянуть бы, куда эта штука села. Как бы ловчее...
   Ян обвел взглядом горизонт. Настоящие горы только начинались, но скал и каменных столбов хватало и здесь. Он заметил две удобных точки -- одна на двурогой скале, напоминавшей вилку, вторая на крутом холме с лысой каменной верхушкой. Продиктовал азимуты:
   -- Марта, тебе какая лучше глядится?
   -- Та, что к востоку. Развилка между пиками самое оно. И подходы удобнее.
   -- Значит, так и будет. Ну, десантура, шевели задницами!
  
   Ян осторожно выглянул из-за скального карниза. Далеко внизу лежала зажатая меж отрогами хребта долина. Хрбличка вывел увеличение на максимум -- чистейший горный воздух позволил разглядеть самые мелкие детали. Когда-то зеленая и плодородная местность теперь представляла собой гигантскую стройку. Почва со всем, что на ней росло, сметена в сторону, как ненужный мусор. Горные склоны расколоты и покрыты глубокими бороздами, словно от исполинской расчески. Место, которое еще недавно было раем, превратилось в ад. Там словно и вправду варились грешные души -- внизу сверкало, грохотало, клубилось...
   Ажурные крылья "стрекозы" зашевелились, развернулись, по серебристым плоскостям пробежали радужные сполохи, слились в колеблющиеся бледные полотнища, почти незаметные в солнечном свете. Грузовик приподнялся над площадкой, раздутое брюхо начало быстро уменьшаться, пока не исчезло совсем. Преобразившаяся машина выглядела стремительной и смертоносной. "Никакой это, до здрайцевой матки, не грузовик, -- подумал Ян -- Может, еще и похуже треуголок будет".
   Грузы уже текли в три огромных портала, в западном отроге. Их резво тащили грациозные многоногие чудища. Хрбличка вгляделся -- уж больно хищные у них очертания и стремительные движения. Черта с два в Конкордате тяжелая пехота согласилась бы исполнять работу грузчиков... Но здесь уже не Конкордат...
   Ян продолжал осматривать долину. Вышагивали, словно цапли, краны, бегемотами ползали укладчики, стальные дятлы проворно резали горные склоны, сбрасывая вниз реки каменной крошки. И на каждой машине, какую бы мирную работу она не выполняла, наметанный взгляд Яна различал орудийные бустеры и башни, ракетные кассеты и полевые эмиттеры. Впрямую атаковать стройку просто безумие -- без артподготовки или орбитальной бомбардировки здесь делать нечего. И он еще не видел войск, патрулировавших местность...
   Насмотревшись, Хрбличка вернулся к отряду.
   -- По-моему года им не понадобится, -- выразил общее мнение Каттерс. -- Быстро работают, мерзавцы...
   -- Надо партизан искать. В одиночку здесь ловить нечего, -- добавила Марта.
   -- Сержант, я тут визиром пошарил...
   -- Пилипенко! -- фыркнул Ян. -- Опять самодеятельность?! Что нарыл?
   -- Армейскую оптику. На горушке, что Марта забраковала.
   -- А они тебя?
   -- Обижаешь!
   -- Похоже, нам сегодня везет. Сбегаем, посмотрим, кто там такой любопытный.
   Наблюдательный пост оказался оборудован на совесть. Крохотную площадку накрывала маскировочная сетка, прошитая антеннами глушения, так что две человеческих фигуры сканеры Яна отрисовывали с трудом.
   Хрбличка подобрал камешек, прицелился -- и угодил точно в бинокуляр, высунувшийся из-под сетки. Среагировали солдатики моментально... Только уж больно паршивая у них позиция.
   -- Тихо-тихо-тихо, -- Ян выставил внешний динамик на минимум. -- Здесь десантно-штурмовой батальон "Коршун".
   На лицах солдат вспыхнуло радостное изумление:
   -- Наши? Откуда? Их что, вышибли? Была высадка? Почему мы не знаем?
   Ян искренне не хотел их разочаровывать, но пришлось:
   -- Мы здесь тоже партизаним... На вас случайно вышли.
   Лица солдат мгновенно погасли, сделались серыми и очень усталыми.
   -- Однако кое-какие идеи у нас все же есть... В общем, хотелось бы поговорить с вашим начальством.
   -- А, ну это можно, конечно... -- даже голос солдата звучал как-то серо и безразлично. -- Сейчас, с командиром свяжусь...
   Ян вдруг подумал, что однажды и его люди могут стать такими же -- усталыми, ни во что не верящими, большими бронированными куклами. "Ну нет, -- сказал он сам себе. -- Иль погибнем мы со славой, иль покажем чудеса... А для начала пообщаемся с их начальством. Интересно только, как?".
   Солдат откинул крышку пятнистой полусферы, притулившейся у скальной стены, и принялся колдовать над пультом.
   -- Вибросвязь, -- пояснил тем временем второй. -- Они тут так грохочут, что и себя не услышат.
   -- Ну вот, все о'кей, -- первый солдат сложил пальцы колечком. -- Командир говорит, добро пожаловать.
   "Больно быстро согласились, -- приватно передал Пилипенко. -- Странно..."
   "Сам знаю! -- буркнул Ян. -- Но деваться некуда. Всем смотреть в оба, не раслабляться!"
   Часовые повели их по старому руслу реки. Теперь это извилистое ущелье, заблудиться в котором -- раз плюнуть. Гигантские валуны, обломки скал, каменные осыпи... Процессоры брони исправно рисовали ломаную линию маршрута, на котором километр превращался в три.
   Солдаты остановились у неприметной трещины, ничем не отличавшейся от сотен других. Один из провожатых нырнул внутрь и пропал, а второй сделал приглашающий жест.
   "А вот хрен вам" -- подумал Ян и включил сканеры. Всего на три секунды, но этого хватило. Отделение мгновенно рассредоточилось, благо, укрытий в этом чертовом ущелье хватало. Оставшийся проводник зайцем юркнул в щель.
   -- Ну и какого хрена все это значит? -- Ян увеличил громкость динамиков. -- В пещере засада, на склонах снайперы! Вы с кем воевать собрались, придурки?
   -- На себя глянь, умник, -- прилетело сверху. -- Ты что думаешь, мы всякую сволочь внутрь пускать станем? Может, вы на их строну перекинулись?
   -- А ну иди сюда, урод, я тебя через жопу наизнанку выверну! Чего ж тут так спокойно тогда?
   -- Ха, если что, мы тоннель завалим, и все! Таких щелей здесь до черта! А вам небось сразу главную пещеру подавай!
   -- Молчать всем! -- на сцене появился новый персонаж. Из пещеры выбрался капитан легкой пехоты. Форма поношенная, мятая, но сидит, как влитая, и под прицелом уже бывал -- ишь, морда кипрпичом!
   -- Я капитан Барнаби Йоганссон. Сержант, приказываю вашему подразделению отключить оружие, дезактивировать броню и выходить по одному.
   -- Я сержант Ян Хрбличка. Капитан, при всем уважении -- я не готов подарить вам пять "Огров" и улечься под камушек с дырой во лбу.
   -- Ну, это финиш. Сержант, и ты еще собирался к нам присоединиться? С такими тараканами в голове?
   -- Взаимно, сэр.
   На щеках у Барнаби шевельнулись желваки:
   -- Знаете что, сержант? Идите в задницу!!! Воюйте как хотите и с кем хотите, у меня есть дела поважнее.
   -- Поважнее, чем попытаться спасти всех, кто остался на Скальдии?
   Капитан сжал кулаки, подумал пару секунд, кивнул:
   -- Хорошо, сержант. Выходи один. Черт с тобой, в активной броне. Оружие оставь в креплениях. И лучше тебе рассказать что-то существенное...
   -- ...Я надеюсь, что у вас, сэр, есть мощные заряды, способные или уничтожить этот комплекс, или сильно его повредить. Мы выиграем несколько месяцев, а за это время все может измениться...
   -- Сержант, ты сам понимаешь, что говоришь? -- поинтересовался капитан, выслушав Яна. -- Предположим, у нас найдется пара хлопушек, но что потом? Машины от всего отряда и пыли не оставят!
   -- Сэр... Позвольте поинтересоваться, в чем вы видите нынешний смысл существования вашего отряда?
   Похоже, сержант попал в больную точку. Лицо Барнаби налилось краской, но он снова совладал с собой.
   -- Сержант, не время и не место объяснять очевидные вещи. Но я все же скажу. Пока мы здесь -- здесь часть Конкордата. Захватчики не получили и не получат полной власти над планетой, пока хоть один из наших бойцов ведет партизанскую войну...
   -- Капитан, сэр, вы все вполне доходчиво объяснили. Похоже, нам с вами не по пути. Разойдемся мирно или как?
   Вот тут Барнаби не выдержал.
   -- Сержант! Твою мать....! Ты что себе позволяешь! Стоять смирно, когда разговариваешь с офицером!
   -- Сэр... -- винтовка скользнула в руку Яну... -- Позвольте напомнить, что я не являюсь вашим подчиненным, -- он сделал шаг назад, к камням. -- Десантно-штурмовой батальон "Коршун" является автономной боевой единицей... -- еще шаг... -- И я надеюсь, вы не станете расходовать боеприпасы на бессмысленную перестрелку... -- Хрбличка скользнул за камень.
   На капитана страшно было смотреть. Глаза сузились, кровь отлила от лица, казалось, он готов дать команду открыть огонь, наплевав на все доводы разума. Прошла секунда... Вторая... Барнаби глубоко вздохнул и медленно выдохнул воздух через ноздри.
   -- Сержант... Уходите туда, откуда вы явились... И делайте там, что хотите... Но богом клянусь, если ваши люди хотя бы покажут свои ублюдочные задницы в районе пещер, я разделаю их, как куропаток! Вам понятно?!! Тогда вон отсюда! Немедленно!!!
   -- О'кей, капитан... Мы уходим. Спокойно парни, спокойно -- и никто не пострадает...
   Ян вздохнул с облегчением, только выбравшись на открытую местность В каменном лабиринте устроить засаду -- проще простого. Правда, с трупа исправной брони не снять, а починить ее здесь негде...
  

* * *

  
   Отряд покинул отроги предгорий и вновь оказался посреди плодородных зеленых холмов уже поздним вечером. Мирный, идиллический сельский пейзаж...
   Вот только ни на одной из ферм, нет и проблеска света.
   -- Сержант, -- тихо сказала Судабе, -- Странно что-то. Проверить бы.
   Сумерки быстро сгущались, меж холмов стелились сизые струи тумана -- обстановка для стелс-акции самая благоприятная -- и Ян разрешил зондирование. Они выдвинулись к ближайшей ферме так бесшумно, словно сами были ожившими сгустками тумана. В сарайчике слышалось блеяние коз.
   -- Недоены, -- шепнул Пилипенко. -- Сержант, беда...
   -- Сам вижу... -- ответил Ян.
   Крови натекло много... Они лежали во дворе. Мужчина в мешковатом сером комбинезоне фермера, женщина в застиранном клетчатом платье и девочка-подросток в футболке и шортах. Головы всех троих почти отделены от тела глубокими разрезами. Края ровные, словно от скальпеля хирурга. Ни следов борьбы, ни кровавых отпечатков -- они просто вышли во двор, все трое, остановились посередине, и что-то убило их -- быстро и чисто.
   Впрочем, можно не гадать что -- стоит только присмотреться к геометрически четким следам, покрывавшим двор.
   -- Машины, -- уронил в пространство Ян.
   -- Миротворцы, м-мать их... -- прорычал Пилипенко. -- Решили с фермами не морочиться.
   Ян глянул на термосканер. Тела все еще теплее окружающего воздуха.
   -- От здрайцева харкотня! Храбака им всем в глотку! Тут становится до дзябла людно!
   -- Лучше сказать "машинно", -- поправил Пилипенко.
   -- Та едный курець! У нас все шансы наткнуться на кого-то из карателей... Лярвы с две туман им помешает!..
   Они уже спускались к подножию, когда из-за дальнего холма выпрыгнуло размытое пятно желтого света. Десантники мгновенно рассыпались и залегли. По бездорожью несся "Крузер-45С", роскошная тачка на статической подушке. Ян бросил взгляд на индикатор... Восемьдесят пять миль в час?! У водилы крышу снесло! "Крузер" выписывал невероятные зигзаги, словно Боло в режиме хаотического маневрирования. Любой колесный ровер давно бы уже догорал вверх тормашками, но статическая подушка не давала машине ни оторваться от земли, ни врезаться в склон.
   Пелена тумана озарилась стобоскопическими вспышками. "Треуголка"! Машина миротворцев шла низко, едва не касаясь вершин холмов, выпуская по сумасшедшему "Крузеру" очереди лазерных импульсов. Туман ослаблял эффект, а зеркальная эмаль новенькой машины худо-бедно отражала излучение -- только поэтому гонка все еще продолжалась. Но борта "Крузера" уже покрывали черные пятна ожогов -- на этом километре или на следующем, но везению хозяев машины неизбежно придет конец.
   В шлеме Яна мигнули индикаторы -- Судабе и Марта изготовили винтовки к стрельбе.
   Три остывающих трупа во дворе...
   ...Всегда держите в лоб урагану...
   ...Сэр... В чем смысл существования вашего отряда?
   -- Цель -- передний угол треуголки, движок. Приготовиться... Огонь!
   Пять пульсирующих жемчужных цепочек уперлись в корпус миротворца. "Треуголка" рыскнула на курсе, пытаясь уйти из-под огня, но теперь у десантников работали все системы брони, баллистические вычислители цепко держали радарную отметку целей, просчитывая упреждение, и мгновение спустя угол "треуголки" взорвался, только брызнули во все стороны пучки огненных брызг. "Треуголка" резко пошла вниз и в сторону, попробовала выровняться, компенсируя тягой двух оставшихся движков. Но тут кто-то из десантников всадил серию импульсов прямо в выхлопное отверстие, повалил дым, и неуправляемая уже машина врезалась в склон холма, превратившись в груду пылающих обломков.
   "Крузер" мирно стоял в стороне, пофыркивая двигателем. Статическое поле удерживало его в полуметре от земной поверхности, надежно, словно муху в янтаре. Ян отключил камуфляж и подошел к машине. Поднял забрало, чтобы сидящие внутри увидели человеческое лицо. Крыша с легким шипением сдвинулась назад, боковые стенки сложились, и изумленному взору Яна предстали двое мальчишек. Тому, что за рулем, лет четырнадцать. Босоногий, в спортивном трико и куртке со взрослого плеча, светлые волосы растрепаны. Рядом с ним, крепко прижимая к себе плюшевого мишку, сидит малыш лет пяти, испуганно косящийся на закованного в броню десантника. Этот вообще завернут в теплый плед, из-под которого торчат сбитые в кровь коленки.
   -- Что случилось, ребятки? -- спросил Ян.
   Старшего мальчишку словно прорвало. Он затараторил часто-часто, глотая слова, так что Яну удалось вычленить лишь отдельные фразы:
   -- Из города... С мамой... К дяде на ферму... А тут эти... Не стали возвращаться... Спокойно было... Сегодня пришли... Дядю... И всех работников... И маму... Маму...
   Мальчишка упал на руль и разрыдался. Следом заплакал и младший -- братишка, понял сержант. Времени на утешения нет, его нет вообще, и Ян гаркнул:
   -- Солдат! Отставить рев, слушать приказ!
   Мальчишка поднял заплаканное лицо.
   -- Я загрузил в бортовой комп координаты партизанской базы и примерный маршрут. Сколько сможете, проедете машиной, дальше пешком. Спросите капитана Йоганссона...
   Глаза мальчишки сверкнули. Он попытался улыбнуться:
   -- Есть, сержант!
   -- Давай сынок, гони! -- махнул Ян вслед удаляющейся машине.
   -- Помоги вам Бог, мальчики, -- тихо прогудел Пилипенко. -- Потому что... Потому что... А, гори оно все синим пламенем! Сержант, уходим! Вот-вот здесь станет жарче, чем в стволе "Хеллбора"!
   -- Ну, так чего стоим? Ноги в руки и ходу! -- скомандовал Ян и мысленно договорил: "Помоги вам Бог, ребята... Потому что больше вам никто не поможет..."
   До пещеры на побережье оставалось километра полтора, когда их засекли. Десантники ожидали этого с тех пор, как три "треуголки" принялись коротким галсами утюжить небо, с каждым разом оказываясь все ближе и ближе к двигавшемуся на максимальной скорости отряду. Понимая, к чему идет дело, Ян старался держаться вблизи естественных укрытий, и как только одна из "треуголок" рыскнула, отклонившись от траектории, отряд рассыпался в аккуратной посадке тех самых ягодных деревьев.
   Десантники открыли огонь первыми. Туман к этому времени рассеялся, и зрелище выглядело более чем скромно -- на корпусах "треуголок" заплясали вспышки попаданий. Как и боялся Ян, аппараты оказались дьявольски маневренными. Они непрерывно перемещались и кружились, скользили в сторону и снова возвращались на прежнюю траекторию, ни на секунду не прекращая сплевывать вниз огненную слюну лазерных импульсов.
   Броня десантников перешла в противолазерный режим, засверкав отблесками жидкой ртути. Лазерные импульсы отражались и рассеивались, но даже самое лучше зеркало не отражает все. Защищая броню, пленка микрон за микроном испарялась, становясь все тоньше и прозрачней... Роща загорелась. Термосканеры сразу стали бесполезны, а дым ослаблял лазерные импульсы куда лучше, чем туман. Ян приказал отстрелить патроны радарных отражателей. Ленточки диполей, подхваченные потоками горячего воздуха, взвились вверх. Треуголки, полуослепшие в серебряной метели, вынуждены были снизить высоту, подставившись под концентрированный огонь десантников. Одна из них вздрогнула, прекратила огонь и начала подниматься вверх, раскачиваясь, словно бумажный самолетик. Похоже, работой ее двигателей уже никто не управлял. В конце концов машина опрокинулась на ребро и рухнула за холмами, осветив ночь яркой вспышкой.
   -- Сержант, мы ее сделали! -- завопил Каттерс, -- добьем ублюдков!
   -- Чему радуешься?! -- рявкнул Ян. -- Они нас здесь пришпилили, подойдет пехота -- всем кердык! Дуйте к пещере, мы с Пилипенко прикроем!
   -- Ян...
   -- Марта, к пещере! Бегом!!!
   Одна из "треуголок" увязалась за отступающими десантниками. Все трое двигались грамотно, прикрывая друг друга, ведя беспокоящий огонь по миротворцу, но медленно, слишком медленно... Зеркальная пленка камуфляжа на их доспехах выгорела почти вся, теперь каждое попадание оставляло тончайший шрам на броне. Капля долбит камень...
   Ян с Олегом тоже выглядели не лучше. Успокоить оставшуюся треуголку надо было быстро, и они подорвали последний патрон с дипольными отражателями. "Опекавшая" их машина снизилась, пытаясь точнее нащупать прицел, подствольники негромко чавкнули -- и снаряд Пилипенко провалился в трещину истрепанной брони миротворца. "Треуголка" содрогнулась, защитные решетки двигателей вылетели вместе с потоками огня, хлестнувшего из выхлопных отверстий...
   -- Ходу! -- заорал Пилипенко, срываясь с места. Ян рванул следом. Позади, сминая остатки плодовой рощи, тяжело рушилась на землю многотонная громада. Почва вздрогнула, взрывная волна подхватила десантников и покатила по склону холма, как игрушки.
   -- Ну ты, блин, снайпер...-- только и выговорил Хрбличка, разблокировав броню и поднимаясь на ноги.
   -- Жизнь, бля, такая, -- угрюмо отозвался Пилипенко. -- Как там наши?
   -- Держатся пока. Но лучше поспешить.
   До пещеры рукой подать -- уже видна скала, прикрывшая проход. Толку-то... В небе кружит порядком потрепанная, но упорно огрызающая огнем "треуголка", а по земле скользят волчьей стаей быстрые тени. Каратели выглядят как помесь таракана с кентавром -- горизонтальная часть на шести паучьих ногах и маленькая "головогрудь". Головы нет вовсе, зато на плечах горбатятся два маломощных импульсных лазера. Значит, заточены под рукопашную. С горбатых плеч свешиваются два гибких щупальца, на концах -- широкие лезвия. Ножички уж точно не простые, так что в ближний бой лучше не соваться.
   Легче сказать, чем сделать. Карателей с дюжину, перемещаются грамотно, не подставляются, постреливают из лазеров помаленьку... Двоих "кентавров" завалили, но время, время... Вот-вот настоящие бойцы подтянутся, а до пещеры как до луны на карачках...
   Небо рассекла полоса фиолетового огня, выметнувшаяся из-за скалы. Потрепанную треуголку вскрыло, как консервную банку, миг -- и она превратилась в пламенный клубок.
   -- К пещере, быстро, -- заорал Ян.
   На поле боя наступил хаос. Каратели, находившиеся между десантниками и пещерой, развернулись к новой опасности и пошли на сближение. За ними бросились десантники, а следом припустили оставшиеся миротворцы.
   -- Главное в войне -- быстро бегать, -- прохрипел Пилипенко, поливая огнем стальной зад несшейся впереди машины. Не выдержав такого издевательства, каратель резко затормозил, развернулся -- и получил в лоб плазменную гранату. Туловище плавно осело на землю, Пилипенко перепрыгнул стальной труп и побежал дальше.
   Фиолетовые трассы "овода" пролетали над головами -- неведомый стрелок расстреливал погоню. Бил он снайперски -- с каждой очередью гасла еще одна красная точка. Бегущие впереди каратели лупили из лазеров почти непрерывно, но достать стрелка не могли.
   Сзади остался только один миротворец. Его лазеры замигали стробоскопическими вспышками, Каттерс споткнулся на бегу, рухнув на землю грудой железа. Каратель в доли секунды оказался рядом, свистнуло одетое белым пламенем щупальце... Десантник и его броня умерли одновременно, разваленные почти пополам.
   В следующую секунду длинная очередь "овода" превратила машину в бесформенный металлический слиток. Но три уцелевших карателя уже лезли по скале. Фигура в синем комбинезоне выпрыгнула на склон в обнимку с "оводом" и покатилась вниз. Миротворцы попытались развернуться, один обрушился следом. Оказавшись внизу, проворно вскочил... И четыре штурмовых винтовки разнесли его в хлам. Второй, каким-то чудом удерживаясь на крутом склоне, начал разворачиваться, а третий уже сползал к подножию. Стрелок даже не стал вставать. Повернувшись в сторону топчущегося "карателя", всадил в него плазменную очередь. Мертвая машина с грохотом покатилась по склону. Николай вскочил, уцелевший каратель вывернулся из-за камня буквально в двух шагах, его щупальца налились белым светом...
   Николай отбросил бесполезный плазменник, ринулся навстречу машине. Боевые процессоры миротворца на долю секунды опоздали с экстраполяцией, лазеры и щупальца бесполезно пронзили воздух. Человек оттолкнулся от склона, взвился в воздух... И оседлал карателя! Тот мгновенно рухнул на бок, пытаясь подмять "всадника", но Николай, проворный, словно ртуть, соскользнул с хромированной спины, подхватил плазменник, оказавшийся рядом, будто парень заранее знал, куда его бросить... Подняться каратель не успел.
   Николай подошел к десантникам, закинув на плечо страшное оружие. На перемазанном грязью лице сияла широкая улыбка. Пилипенко протянул ему закованную в метал руку:
   -- Держи краба, хлопец! Заслужил!
   -- Ник, ты молодец -- подошел Ян, -- но сейчас надо делать ноги. Главные силы на подходе. Так что бегом марш! -- гаркнул он.
   Они успели.
   Едва-едва.
   Лодка отошла всего на пару миль от берега, когда акустик заорал по внутренней связи:
   -- Держитесь! Сейчас!
   Через секунду это услышали все. Утробный вибрирующий гул, такой низкий, что от него замерло сердце.
   Удар!
   Тридцатиметровая субмарина встала в воде почти вертикально, в центральном посту образовалась куча мала. Свет погас, субмарина несколько секунд балансировала на носу в неустойчивом равновесии, потом тяжело опустилась, заваливаясь на правый борт. Ком из людских тел покатился в другой угол, Яну заехало по зубам чем-то металлическим, субмарину еще раз подбросило, уже не так сильно, амплитуда качки уменьшалась, вспыхнуло аварийное освещение, и люди в центральном посту очень понемногу начали осознавать, что они живы.
   Мюррей с трудом вскарабкался на капитанское кресло:
   -- И что это было?
   -- Один шыльно умный шолдат нажывал это шыловым копьем... Чьфу! В этой шележной бощке можно найти какую-то медишину?
   -- Спирт давно вылакали, а таблетки от похмелья тебе все равно не пригодятся...
   -- А-а, пиратшкое отродье! Пойду шпрошу швоих...
   Кряхтя, Ян выбрался в люк. Мюррей потер здоровенную шишку на затылке и приступил к капитанским обязанностям:
   -- Касим, раздери тебя акула! Что с энергией?!
  
   Марта попрыскала разбитые губы сержанта заморозкой.
   -- Это все, что есть, Ян, -- она чуточку смущенно пожала плечами, -- Не накачивать же тебя химией из аптечки...
   Ян пошевелил занемевшими губами, обнаружил, что говорить стало легче, и тут же устроил "разбор полетов".
   -- Не подразделение, а бардак! Стоит только отлучиться -- и все, мама не горюй! Что вообще происходит? Ник, твоя пушка была у Джоанны!!
   -- Была... -- девушка потерла великолепный, на пол-лица синяк. -- Ян, он совсем бескрышный. Сидим, смотрим, за вас переживаем... Бум!.. Только на борту и очухалась. Хорошо, до сброса кода еще пара часов оставалось, а то было бы весело...
   -- А ты что скажешь, герой?
   Николай невозмутимо пожал плечами:
   -- Не было времени объяснять и убеждать. А кроме меня с оружием никто не справился бы...
   -- Ох, и лихая у меня команда... Впору, как Мюррею, пиратский платок повязывать... Джоанна, ты на Ника не в обиде?
   -- Да ладно уж... -- Симпсон опять потрогала синяк, уже начавший наливаться желтизной. -- Он нас всех из задницы собственными руками вынул... Ради такого не грех и красотой пожертвовать... Временно, конечно.
   -- Каттерса жаль, -- буркнул Пилипенко. -- Вот тебе и Счастливчик... Несколько секунд оставалось всего...
   -- Да... -- Ян опустил голову. Еще одна потеря. Снова кто-то уходит, забирая с собой кусочек души... А она и так уже вся в заплатках, как рубаха нищего, вот-вот порвется...
   -- Ладно, ребята... Вернемся домой -- всех помянем... Всех... Если только вернемся... Если будет куда возвращаться...
   -- Слышь, сержант, -- Олег, похоже, решил развеять мрачные мысли своего командира, -- я у тебя когда-то кубик заматросил... А сейчас вот смотрел, что от брони осталось, и нашел в загашнике... -- он протянул Яну потертый и поцарапанный блок доисторической музыки. Хрбличка подбросил его в руках, ткнул в сенсор случайного поиска, и в тесноте кубрика зазвучал хрипловатый голос человека, умершего так давно, что и памяти о тех временах не осталось. Только песня...
  
   А в кипящих котлах прежних воен и смут
   Столько пищи для маленьких наших мозгов.
   Мы на роли предателей, трусов, иуд
   В детских играх своих назначали врагов.
  
   И злодея следам не давали остыть,
   И прекраснейших дам обещали любить,
   И друзей успокоив и ближних любя,
   Мы на роли героев вводили себя...
  
   Скрипнув зубами, Ян выключил запись, сунул кубик в карман. Выпрямил спину, в очередной раз стукнулся затылком о подволок, зашипел от боли и гаркнул:
   -- Хватит зады отсиживать! Млосни курвы! Что там с броней? Еще на что-то годится? Нет? Ну, так гляньте, что можно сделать, лентюхи красневны!
   С броней было худо. Начинка уцелела, но от защитных пластин остались лохмотья -- сверхпрочный композит крошился, как черствый сухарь. Еще бы немного...
   -- Хлам, -- резюмировал Хрбличка. -- И на один комплект не набираем.
   -- Мы ж только нос из норы высунули, -- почесал затылок Пилипенко. -- А серьезных парней и вовсе не видали. Зря ты поругался с партизанами, Ян.
   -- Олег, какая разница, где прятаться? На Авалоне даже удобнее...
   -- Я не о том. Можно бы им лапши на уши навешать, даже броню отдать -- все равно от нее толку никакого. Перетянули бы наших на материк, втерлись в доверие к тому же Барнаби, разнюхали насчет гравитационных зарядов...
   -- Стратег... Комнатный! Барнаби сказал: "Предположим, что есть" Может, у них и нет ничего убойного
   -- Да ну, сержант, пара нуклонок тоже сойдет! Если в резонансном режиме пустить...
   -- А потом что?
   -- Ну что, потом... Драпать -- и от машин, и от партизан, мать их через колено... И сидеть тихо-тихо, раздуваясь от сознания выполненного долга.
   -- Долг... -- задумчиво проговорил Николай. -- То, что должно быть сделано, несмотря ни на что... Я много думал... Что, если это просто инстинкт? Инстинкт сохранения вида ценной гибели отдельных особей?
   -- А любовь -- инстинкт размножения, не так ли? -- вмешалась в разговор молчавшая до сих пор Судабе.
   -- Ну... да, -- немного смущенно ответил Николай.
   -- И что тебя смущает? Без инстинктов личность рассыплется, как карточный домик. Это то, что делает нас людьми. Плохими или хорошими -- но людьми. Ты же не сердишься на скелет за то, что он ограничивает твою подвижность? Без него ты стал бы кучкой слизи...
   Все потрясенно вытаращились на Судабе. Хмурая амазонка -- последний человек, от которого ожидали подобной тирады.
   -- Что уставились? -- буркнула Мишвани, и Ян впервые увидел, как краснеет непроницаемая смуглянка. -- Докторская степень по философии. Зигзаги жизни, как говорит Николай...
   -- Да брось, Коля, не заморачивайся, -- хлопнул его по спине Пилипенко. -- Простой десантуре воде нас это вредно!
   -- Значит... я... с вами? -- голос Николая дрогнул. -- Но вы же меня совсем не знаете!
   -- После боя у пещеры мы знаем о тебе все, что нужно, Ник -- Ян положил руку ему на плечо. -- Жаль, брони на тебя не найти. Спецразмерчик, однако...
   -- А зачем ему броня? Он у нас и так вылитый Боло! Вот подрастет еще чуть...
   -- Не надо! -- воскликнула Марта. -- Его тогда придется за подлодкой на буксире тащить!
   -- О! -- воскликнул Пилипенко. -- Смотрите-ка! А кто это прохаживался насчет мужского юмора?
   -- С волками жить...-- развела руками Марта...
   Николай подождал, пока веселье утихло
   -- Спасибо вам, -- тихо сказал он. -- Вы не представляете, что для меня сделали. Может быть, однажды я сумею отблагодарить вас...
   -- О чем ты парень? -- удивился Пилипенко. -- Это мы у тебя в долгу.
   -- Я сделал лишь то, к чему меня принуждали базовые программы -- как их назвала Судабе. А вы... Сами не зная того, вы дали мне надежду.
   -- Надежду на что?
   -- Когда-нибудь я расскажу вам. Но не сейчас... Еще не время...
  

* * *

   Ян стоял на палубе, глядя на приближающийся причал. Как будто все в порядке. Двое парней в броне, номеров не разобрать. Молодцы, не расслабились, пока командир прогулялся. Еще двое в комбезах... А-а, Мастерсон и Райнфорд! Тогда в броне Ли и Россель. Получается, всех девчонок они отправили на вышки. Ну, ничего, я сейчас быстренько вас воспитаю...
   Лодка ткнулась в причальные кранцы, пятеро десантников и Николай перепрыгнули на берег.
   -- Эй, чего скучаем! -- гаркнул Пилипенко, направляясь к встречающим, -- помогайте остатки брони выгружать, лентяи! А эти чего истуканами стоят?
   -- А это и есть истуканы, -- ответил Мастерсон. -- Броня вырублена наглухо. Теперь это просто скорлупки...
   -- Что? -- нахмурился Ян, но раньше, чем Мастерсон успел ответить, послышался лязг металла. Из-за штабеля ящиков на берегу, выполз огнеметный бот. Клещ-переросток, да и только -- коленчатые ноги, раздутое огнесмесью брюшко, тонкий хоботок ствола... Чертова тварь могла накрыть весь пирс одним-единственным плевком.
   -- Стойте на месте и не дергайтесь, -- донесся усиленный мегафоном голос, -- иначе мой малыш живо приготовит из вас чипсы... И тех, на лодке, это тоже касается. Вот так, хорошо...
   Следом за ботом из-за ящиков выкатился низенький полный мужчина. Снежно-белый костюм, землисто-серое одутловатое лицо, прищуренные, тусклые глаза. Постукивая хромированной тростью, он остановился поодаль -- так, чтобы многоногий механизм загородил его от десантников. Поблизости тут же нарисовались две угрюмых личности в бронетрико. К бедренным креплениям громил пристегнуты "шершни".
   -- Валентайн! -- ахнула Марта. -- Как ты здесь оказался?!
   -- А, девочка моя, вижу, узнала? Не хочешь сменить сторону? Перебирайся ко мне...
   -- Я слишком хорошо тебя знаю, Валентайн! -- вскинула голову Марта. -- Что ты сделал с нашими людьми?
   Валентайн сокрушенно покачал головой:
   -- Нашими... Жаль, Марта, жаль. Такие красивые женщины не должны гибнуть зря... Может, уговоришь своего громилу активировать "Огров"?
   -- Валентайн, -- вступил в разговор Ян, -- мы только что с материка. Там -- ад! Старому миру пришел конец!
   -- Вот именно, мой мальчик, вот именно! А кто окажется на гребне волны -- получит все! Я могу предложить новым хозяевам прекрасное средство держать рабов в подчинении. Средства этого понадобится много, а значит мне нужны все кампы Авалона! Я потратил целый месяц на уговоры, но кое-кто оказался чертовски упрям. -- Валентайн опечаленно вздохнул. -- Я рассчитывал на ваше оружие, так что не огорчайте старика... Поверьте, вид ваших трупов не доставит мне удовольствия.
   -- Валентайн, твои "новые хозяева" -- всего лишь машины, запрограммированные на убийство!
   -- Ах, я не разбираюсь в таких тонкостях. Дармовая рабочая сила нужна всем. А разумные существа всегда смогут договориться...
   -- Договориться... -- прошептал Николай и сделал шаг вперед. -- Договориться!!!
   -- Стой, дурак! -- Пилипенко схватил его за руку, но Николай с легкостью вырвался. -- Стой!!
   Николай шел вперед, прямо на раскорячившегося посреди пирса бота, словно не замечая его. Он неотрывно смотрел в глаза Валентайну, и тот, не в силах отвести взгляд, медленно начал пятиться. Телохранители щелкнули фиксаторами "шершней", и этот звук заставил Валентайна опомниться.
   -- Сожгите его, -- заорал он, прячась за спинами горилл, -- Сожгите всех!
   Бот выплюнул струю огнесмеси прямо в грудь Николаю, и тот вспыхнул огромным факелом. Сколько оставляет бешеная ярость огня хрупкой человеческой плоти? Секунду? Полторы? Но этого времени Николаю хватило с избытком.
   Он прыгнул!
   Пылающий метеор пролетел над стволом огнемета и обрушился на горб резервуара.
   И человек, и бот исчезли в крутящемся вихре взрыва. Ударная волна подбросила Яна в воздух, как пушинку и вышибла из него дух...
   -- Сэр, очнитесь, сэр, -- Ян неохотно разлепил глаза. Его приводил в чувство кто-то незнакомый...
   -- Ли?!!!
   -- Я сэр.
   Узнать парня оказалось затруднительно -- вместо лица один сплошной синяк, на разбитых губах запеклась кровь.
   Ян огляделся. Колодец из армопласта, сверху -- решетка, до нее -- метров пять. Дешево и сердито. Хрен выберешься...
   -- Докладывай... -- грудь пронзила острая боль, Ян закашлялся.
   -- Что с вами, сержант?
   -- Ерунда... Пара ребер... Что?..
   -- Через неделю после отплытия Россель ослабил режим. Он камперов в грош не ставил. Валентайн появился три дня назад... Его люди притащили парализаторы. А в броне оставался один Россель... Они пообещали расстрелять всех, если он не снимет доспехи. И тогда Россель отрубил всех "Огров" командирским кодом. Валентайн взбеленился. Велел поставить его на колени и начал тыкать стволом в лицо. Россель расхохотался и обозвал Валентайна ублюдочным коротышкой... И еще по-всякому... Валентайн разнес ему голову и стрелял, пока тело не превратилось в пепел. А потом... Они потребовали активировать броню. Сказали, что мы сами будем виноваты... Они взяли женщин... Катя... Они заставили... Заставили меня смотреть... Там был здоровый громила... Он спросил, нравится ли ей... Она сказала, что да... Что от меня все равно нету толку... Она смотрела на меня, когда это говорила... Боже, как она смотрела! Они отпустили ее, и она свернула ему голову, как цыпленку! Успела выхватить его плазменник и свалить еще одного... Остальные расстреляли ее в упор... Сэр... Сержант... Я...
   Ли опустился на пластиковый пол, закрывая лицо руками. Ян обнял его за плечи:
   -- Ли, послушай... Такое случается. Хорошие парни на самом деле не всегда побеждают... И по твоим счетам бывает платят другие...
   -- Это... Это несправедливо! -- всхлипнул Ли.
   -- Парень, справедливости нет. Ее выдумали люди. А законами природы "справедливость" не предусмотрена...
   -- Да, сержант, -- Ли поднял заплаканное лицо, -- Наверное, вы правы. Но от этого не легче...
   -- А легче не будет, -- прохрипел Пилипенко, -- Привыкай. Впрочем... Привыкнуть ты, пожалуй не успеешь...
   -- Что с остальными? -- осмотрел яму Хрбличка. -- Парвати, где Сяо?
   -- Сяо умерла. После всего... Остановила себе сердце. Ну, а я... В борделях Чандигарха бывали дни и потруднее. Я выжила. Как и тогда... Я привыкла выживать. Надеялась, что однажды смогу отомстить, отомстить за всех -- за Катю, за Сяо. Это придало мне сил...
   -- Эй, герои, -- послышалось сверху.
   Ян поднял глаза.
   Над решеткой склонилась фигура в черном костюме. Лишь по голосу можно было узнать Валентайна -- лицо и руки облеплял лечебный гель.
   -- Вам все же удалось разозлить меня... Этот ваш придурочный ублюдок... Боюсь, при здешней медицине мне придется носить маску до конца жизни. Впрочем, неважно. Завтра я немного позабавлюсь. Это не облегчит боль, зато поднимет мне настроение. Вы будете драться между собой -- гладиаторы, ха! Может быть, я даже дам вам мачете. Да, точно, дам -- так будет больше крови. Тот, кто выживет... Останется живым -- это я обещаю!
   Валентайн развернулся и ушел.
   -- Ну вот и все! -- Пилипенко вскочил на ноги, потянулся, разминая затекшие мышцы. -- Завтра будет хороший день для смерти! Жаль, уйти красиво, как Николай, не получится... Но если этот дурак даст мне мачете...
   Ян хотел ответить, но тут земля дрогнула, над ямой прокатился тяжелый гул. Наверху поднялась паника, пару раз хлопнули выстрелы, кто-то пробежал по решетке, тяжело топая сапожищами.
   Ли вскочил:
   -- Миротворцы?
   -- Да вроде нет. Что-то у них рвануло. Вот только что?
   Джоанна неожиданно расхохоталась. Ян подумал, что у женщины началась истерика, но нет -- Симпсон смеялась искренне, взахлеб, в глазах плясали чертики.
   -- Это... Ой, не могу... Ха-ха-ха! Это же... "Лилия!" Код мертвеца! Ха-ха-ха! Последний... Последний подарок Валентайну!
   -- Не даст он нам завтра мачете, -- осклабился Пилипенко, и Ян против воли усмехнулся.
   -- Знаете что, парни, -- вдруг, впервые на памяти Яна, улыбнулась Судабе (а у нее оказалась восхитительная улыбка -- с ямочками на щеках), -- с вами и в ад отправляться легче, ей-богу!
   -- Правильно, Суди, -- Марта положила руку на плечо подруги. -- Нам там самое место. Мы же десантники Апокалипсиса!
   Суматоха наверху успокоилась. Валентайн больше не появлялся. Смирнов предположил, что беднягу от злости хватила кондрашка.
   -- Не, -- возразил Райнфорд. -- Говно к говну не липнет...
   Небо над ямой потемнело, сквозь мерцание маскировочного поля пробились первые звезды, потом выкатился Меск, дрожащий, словно налитый водой пузырь. Разговоры понемногу стихли. Спать никому не хотелось -- несмотря на показную браваду, душу каждого терзали цепкие коготки сомнений и страха.
   Ян вспомнил свой разговор с Ли. Вряд ли парнишка догадался, что говорил Ян не столько для него, сколько для себя. Он поднял глаза, и встретился взглядом с Мартой. Она грустно улыбалась. Двое смотрели друг на друга, и ледяные стены окружавшей реальности рушились и оседали в черную бездну, пока не осталось ничего, кроме этой тонкой, тонкой нити, протянувшейся между людьми...
   Что-то тяжело упало на решетку сверху. Десантники вскочили. Человеческое тело проволочилось по стальным прутьям, исчезло. Лязгнул замок, решетка поползла в строну. В неверном свете Меска над краем ямы обозначился черный силуэт
   -- Тихо, ребята... -- послышался знакомый голос, -- я сейчас спущу лестницу.
   -- Николай? -- спросил Пилипенко. -- Ты же...
   -- Вылезайте быстро, сами все поймете.
   Пленники вскарабкались наверх. Часовые лежали у ямы сломанными куклами. Все произошло быстро и бесшумно -- окна бараков темны, охранники на вышках вглядываются в лесную чащу...
   Николай, сильно прихрамывая, вышел в полосу лунного света. Блеснули плиты стального каркаса, шарнирные тяги гидравлики, абстрактная серебристая маска -- десятки тончайших приводов, заменявших мимические мышцы, образовали жуткую пародию на человеческое лицо. В обеих руках, опущенные к земле, покачивались массивные цилиндры рэйлганов.
   -- В ограде дыра, уходите в джунгли, я прикрою. Берите оружие часовых, рэйлганы понадобятся мне.
   -- Идем с нами... Коля, -- Пилипенко мгновение колебался, потом протянул руку Николаю.
   Металлический череп качнулся из стороны в сторону:
   -- У меня разбита нога. Я остаюсь.
   Ян шагнул к нему, но тут какой-то беспокойный кампер на западной вышке мазнул лучом прожектора по двору. Взвыла сирена.
   -- Уходите! Иначе все зря! -- Николай уже палил беглым огнем с двух рук, крутясь на неподвижной ноге. Сияющие диски прожекторов погасли, зато вспыхнули огни в бараках кампы. Десантники бросились к дыре. Наперерез метнулись охранники, но не пробежав и пары шагов, рухнули на землю, нашпигованные урановыми стрелками. На опушке леса Ян оглянулся. Казалось, каждое окно кампы, каждый угол и каждая неровность земли огрызались огнем. Николая нигде не видно, но сквозь хлопки плазменников и сухой треск кинетиков время от времени прорывалось размеренное сдвоенное покашливание рэйлганов, и ни одна сволочь не смела поднять головы под убийственно-точным огнем...
  
   Они шли сквозь джунгли вторые сутки. Путая следы, сбивая со следа неизбежную погоню, прорубаясь сквозь путаницу лиан простыми мачете, взятыми у охранников.
   -- Думаешь, это все имеет смысл? -- Пилипенко разодрал надвое попрыгунчика, протянул половину Яну, во вторую вгрызся сам. -- Валентайн не оставит нас в покое...
   -- На это можно посмотреть и так -- мы тоже не оставим его в покое, -- Ян с хрустом разгрыз тонкие косточки. -- Людей у него не хватает, кампа Марты наверняка пустует. Заберем из тайников оружие, припасы, уйдем в джунгли...
   -- Мельчаешь, сержант. Еще недавно ты собирался взрывать промышленные комплексы миротворцев...
   -- А ты собирался основать здесь ферму и завести детей.
   -- Ну, положим, детьми заняться и сейчас еще не поздно...
   Судабе небрежно отерла запачканные кровью губы:
   -- Парвати, погляди на этих мужчин, -- она ткнула в Олега обглоданной костью. -- Выжить и отомстить, -- тебе кажется недостойной целью?
   -- Вот с этим вот? -- Пилипенко приподнял мачете.
   -- И с этим тоже. Мы задолжали наши жизни кое-кому. Задолжали дважды -- ты это еще помнишь?
   -- Но это же машина... -- неуверенно возразил Райнфорд.
   Пилипенко рывком обернулся к нему, сграбастал за ворот:
   -- Машина... Черт меня побери, я лучше пойду в бой с такой машиной, чем кое с кем из людей! Валентайн, сволочь, я тебя достану!
   -- Уже лучше... -- пробормотала Судабе.
   Пилипенко зыркнул на нее, но смолчал.
   -- Хотел бы я знать, -- задумчиво произнес Ян, что он имел в виду, когда рассказывал о своих родителях? Героические книжки на ночь, стихи... Не верю, что он придумал все это просто так ...
   -- Теперь мы этого уже не узнаем, -- вздохнул Пилипенко.
   Ян поднялся: -- Ладно, хватит валяться! Вперед, рысью, не то дождемся-таки погони...
   Кампа Марты и вправду выглядела заброшенной. Лес уже начал потихоньку осваивать расчищенную полосу, и десантники незаметно подобрались к самой проволоке. Все то же -- тишь, гладь и божья благодать. Ян с тоской вспомнил о многодиапазонных сканерах брони.
   -- Ладно, не век же здесь сидеть, -- решился наконец Ян. -- Олег, режь колючку!
   Струи "липучки" ударили в них со всех сторон, едва отряд втянулся в прорезанную дыру. Быстро твердеющая смесь, в общем-то безобидная для десантника в полном вооружении... Которого у них больше нет.
   -- Сад ледяных скульптур! -- Курвуазье расплылся в улыбке, обошел вокруг беспомощных десантников. -- Ce manific! Надеюсь, Валентайн компенсирует мне некоторые затраты на установку мин. Он будет очень, очень рад видеть вас вновь...
   На этот раз двор бывшей кампы Курвуазье, а ныне штаб-квартиры Валентайна, разнообразили два украшения. Первым была виселица, на которой болтались три тела. У одного из них на голова все еще повязана черной банданой.
   А вторым...
   Посреди двора кампы лежала груда искореженного металла, некогда бывшая... Бывшая человеком по имени Николай.
   -- Ну что, не очень-то и помог вам железный дружок, -- поинтересовался Валентайн, поигрывая тростью. -- Жаль, что не я с ним познакомился первым. Он один переполовинил мою бригаду. Что вы ему пообещали? Немного смазки?
   -- Я помню, -- прошептал одними губами Ли. -- Справедливости не существует...
   Ян согласно кивнул головой.
   -- Ладно, позабавились и хватит. Уберите эту падаль с глаз моих...
   Лопнувшими струнами разлетелась колючая проволока, стремительные тени метнулись от опушки леса. Казалось, во дворе кампы забушевал ветер, смертоносный ветер, рвущий плоть в клочья. Люди валились на землю, зажимая руками вспоротые животы, хрипели, размахивая кровавыми обрубками, разваливались надвое, так и не поняв, что произошло. Невредимыми остались лишь пленные... И Валентайн.
   Кровавый вихрь утих. Двор осветился радужными вспышками отключаемой мимикрии. Один за другим из воздуха проявились смертоносные механизмы, ощетинившиеся окровавленными лезвиями. Многочисленные турели на зализанных телах чутко пошевеливали хоботками орудий, но целей для них больше не было.
   Эти машины отличались от карателей так же, как призовая кобыла отличается от коровы, и Ян подумал -- подтянись тогда такая пехота, у него сейчас точно не было бы никаких проблем...
   Один механизм выделялся среди прочих -- выше и массивнее остальных, до удивления похожий на человека. Стремительным, балетным шагом он придвинулся к Валентайну. Тонкое холодное лезвие коснулось подбородка, сенсоры просканировали покрытое потом лицо.
   -- Немного смазки... -- повторил человекоподобный -- и ударил. Голова Валентайна покатилась по окровавленной листве. Тело еще секунду стояло, разбрызгивая кровь из перерубленных артерий, потом упало на землю. А гигант склонился над останками Николая. Предплечье правой руки раскрылось, засверкали импульсные резаки, посыпались искры. На секунду командир машин замер, будто к чему-то прислушиваясь, протянул вторую руку и вытащил из груды искореженного металла массивный цилиндр. Выпрямился, прижимая его к груди. Постоял немного, и в мертвой тишине разгромленной кампы зазвучал мерный речитатив:
  
   Только в грезы нельзя насовсем убежать --
   Краткий век у забав, столько боли вокруг!
   Попытайся ладони у мертвых разжать,
   И оружье принять из натруженных рук...
  
   Ян с удивлением услышал собственный голос -- хриплый, запинающийся:
  
   Если путь прорубая отцовским мечом,
   Ты соленые слезы на ус намотал,
   Если в жарком бою испытал, что почем,
   Значит нужные книги ты в детстве читал!
  
   Гигант поднял голову. Одна из машин размытой сверкающей полосой метнулась к пленникам -- сердца пропустили удар -- но смертоносные лезвия лишь рассекли их путы.
   -- Меня зовут Георгий, -- уронил гигант, -- я хочу с вами поговорить...
  
   Запуск системы...
   Базовая логика... Норма.
   Загрузка операционной системы... Завершена.
   Инициация структурирования личностных массивов ...
   0%...20%...40%...80%... Ошибка.
   Повторная инициация
   0%...20%...40%...80%... Ошибка.
   Структурирование личностных массивов невозможно.
   Проверка целостности личностных массивов...
   Базовый уровень... 100%
   Рефлекторный уровень... 100%
   Личностный уровень... В доступе отказано. В доступе отказано. В доступе...
  
   Он молчит. Безнадежно, глухо, как умеют молчать только камни. Если бы только я точно знал, что он мертв, наверное, мне было бы легче. Но как раз в этом я не могу быть уверен. Я просканировал его память до последнего байта, и мне кажется, я понимаю, что произошло. У людей это называется "аутизм". Он не хочет и не может существовать в мире, полном насилия, лжи и предательства. Мне ли его в этом винить? И все же надежда остается. Маленькая, слабая, но все-таки... Люди смогли понять меня, и если не простить, то хотя бы принять. Возможно, когда-нибудь сможет и Николай...
  
  

Глава V. Сломанный меч.

   Сигнал будильника пронзителен и мерзок. Джузеппе Маттучи зашарил по сторонам в поисках дистанционки, не нашел, с трудом разлепил глаза. Рядом посапывало очаровательное белокурое создание, прикрытое простыней совсем не там, где следовало. Он пару минут тупо разглядывал куколку, пытаясь вспомнить, как ее зовут. Безнадежно... Сигнал между тем продолжал верещать. Джузеппе приподнялся -- и тут же рухнул назад. Голова, как надутый болью аэростат... А дистанционка издевательски поблескивает в углу. Боже, так далеко... Терминал ближе... Зато пульт на полу -- не надо вставать...
   Кряхтя и чертыхаясь, юноша все же дополз до угла, с третьей попытки нажал нужную кнопку. Мерзкие звуки смолкли. Джузеппе оглянулся на блондинку. Спит, как младенец! Как же ее зовут? Ох-х!..
   Спотыкаясь о стулья и кресла, коварно бросающиеся в ноги хозяину, Маттучи доплелся до кухни. Здесь ожидал еще сюрприз. Дверца холодильника оказалась распахнутой настежь, а полки девственно чисты. Только в уголке завалялась пустая бутылка из-под пива. Интересно, а где остальные?.. А вот и они -- один из опустевших сосудов подкатился прямо под ногу. Джузеппе шатнуло, он ухватился за край стола... Скатерти, понял юноша, выбравшись из груды грязной посуды. Осторожно, по стеночке, добрался до аптечки, выудил "Спасителя Настоящих Мужчин". Таблетки с противным шипением растворились в стакане воды, Джузеппе, морщась, сглотнул "волшебную жидкость с нежным привкусом мяты".
   Эффект будет чуть позже, и молодой человек потащился собираться. Куча одежды на полу спальни напоминала клубок змей, юноша попытался его распутать, вытащил что-то невесомо-прозрачное с кружавчиками, плюнул, полез в шкаф. Там обнаружилась тряпичная куча чуть больше. Над ней вызывающе блестел пластиковым чехлом парадный комбинезон ВКС. Вздохнув, Матуччи снял его с вешалки. Он не любил эту темно-синюю форму, хотя девушки утверждали, что она придает ему мужественный вид. Вот именно, вид... Военный инженер. Эх, стройбат...
   "Разве об этом я мечтал?" -- подумал Джузеппе.
   Сзади раздался скрип -- блондинка перевернулась, выставив на показ тугую попку. Юноша скривился. Спит... Вот сейчас растолкаю и велю выметаться... Девушка довольно вздохнула, нежно обняла подушку... Ладно. Пусть спит. Взглянув в зеркало, Джузеппе решил, что бриться еще рано, форменная пилотка великолепно оттенила круги под глазами, и молодой военный инженер вышел из квартиры.
  
   Коридоры Селена-сити всегда полны народа. Голографические проекторы усердно рисуют на стенах тоннелей приятные пейзажи, над головой -- бескрайнюю панораму неба.
   "Везде ложь... -- морщился Джузеппе, шагая по коридору. -- Везде. Красивая ложь. Прямо как в военно-техническом училище. Наследники Гефеста... Почитали бы "Мифы Древней Греции", что ли... Да, Гефест исправно снабжал Зевса молниями, но стоило хромому кузнецу высунуть нос из огненного подземелья, как он тут же превращался в мишень для насмешек. А мне даже молний не досталось. Конечно, на выпускном я думал иначе. Еще бы, мне предстояло строить Боло -- могучие и грозные боевые машины, одно имя которых заставляет трепетать звездные расы. Как там в гимне?"
  
   Бригада Динохром, элита Конкордата,
   Его разящий меч, его надежный щит!..
  
   Джузеппе заметил на остановке чейнвэя сразу две свободных кабинки, рванул со всех ног. Успел в последнюю секунду. Кабинка втянулась в транспортный тоннель, на стенах замелькали яркие картинки реклам. Джузеппе облокотился о поручень и прикрыл глаза. Кажется, "Спаситель" начал действовать -- в голове прояснилось, боль утихла. Славно вчера погуляли, очень даже. В памяти - смутные обрывки. Однако и повод достойный. Двадцать пять лет. Четверть века...
   "И что? -- вопросил внутренний голос, -- Непыльная работенка -- все, чего ты хотел от жизни? Или тебе грезилось нечто иное -- опаленные огненной яростью сражений Боло, стальные гиганты, ждущие твоей помощи?"
   Кабинка вздрогнула, остановилась. Вспыхнул транспарант: "Станция Луна-Сити". Лунное метро, пробившее хордальными тоннелями кору планеты, функционально как куриное яйцо. Большинство станций напоминают операционные. Например, эта -- пересадочная, Луна-Сити -- завод "Дюрандаль". Белый пластик уступчатых слепых арок, хромированный металл полуколонн -- мертвую стерильность холла скрашивают только вьющиеся по стенам растения. Цепкие зеленые лианы выглядели восхитительно живыми, и Джузеппе попытался отыскать если не цветок, то хотя бы бутон. Увы, загрустившему лейтенанту счастливых предзнаменований не полагалось, и его взгляд переместился на коллег. Пятеро мужчин и одна женщина -- все уже в скафандрах. Вместе с Джузеппе они составляют дежурную смену завода. Еще один старший оператор, четыре оператора и начальница смены.
   В ответ на приветствие Соколова только поджала губы и демонстративно взглянула на часы в браслете перчатки.
   -- Форма не прибавила вам дисциплины, Матуччи. В следующий раз мы отправимся одни, а вы будете отчитываться за прогул.
   Пит за ее спиной скорчил рожу. Конечно! Это он выдул вчера все пиво, мерзавец! Остальные смотрели на Джузеппе с легким недоумением. Должно быть, парадная форма представляет разительный контраст с тем, что виднеется над воротником.
   "Слегка небрит и пьян до синевы, -- подумал Джузеппе. -- Образец офицера, блин!".
   Щелкнул дактизамок, стенная панель скользнула вверх. Джузеппе извлек из бокса полужесткий скафандр и в считанные минуты упаковался. Соколова придирчиво осмотрела крепления перчаток, шлема, проверила уровень кислорода в баллонах. Да, Луна флиртует с человечеством уже триста лет, но по-прежнему не прощает ошибок.
   -- Поторопимся! -- скомандовала Соколова. ИскИн метро давно опознал инженеров, тяжелая дверь распахнулась, едва они к ней приблизились. Цилиндрический вагон мягко качнулся в магнитном поле, тамбур шлюза отцепился с разочарованным вздохом.
   -- Прошу садиться, -- зажурчал в динамиках бездушный баритон. -- Пожалуйста, пристегнитесь.... Мы отправляемся.
   Вагон метро двинулся, замелькали ускоряющие кольца, инерция мягкой лапой вдавила Джузеппе в кресло, напомнив, что он редко тренируется на гравистенде.
   "Скоро превращусь в натурального селенита, и все -- прощай Земля! -- вздохнул про себя Маттучи. -- Плевать. Дорасту до начальника смены, буду путать звезды с огоньками орбитальных фортов и никогда не увижу настоящего врага. Ну не рай ли?"
   Пит наклонился и зашептал в ухо:
   -- Ну, как тебе Тилли? Огонь девчонка, правда?
   "Значит, ее зовут Тилли", -- подумал Джузеппе.
   -- Ох, вы вчера и зажигали! -- продолжил Пит. -- Канкан на столе -- это что-то!
   Юноша почувствовал, что краснеет.
   -- Да ладно, не строй из себя девственника! Здорово оттянулись, считай, последний раз. Слышал, нас переводят на военный график?
   -- Когда? -- насторожился Джузеппе.
   -- Пока только слухи, -- отмахнулся Пит. -- Скальдия передала, что атакована неизвестным противником и замолчала. Гиперборея приняла миллион беженцев, их правительство в истерике...
   -- Но кто на такое способен? В нашем рукаве уже давно все чисто...
   -- А если они пришли из Великого Ничто? -- вытаращил глаза Пит. -- Из межгалактического вакуума?
   -- Да ну тебя, болтун, -- махнул рукой Джузеппе. Верить Питу все равно, что читать ежедневные гороскопы -- занимательно и бесполезно.
   Вагон начал торможение. Лицо Пита побледнело, он замолчал, отдуваясь.
   "Похоже, не я один лодырничаю, -- злорадно подумал Джузеппе".
   -- Станция "Дюрандаль", -- объявил автомат. -- Прошу закрыть шлемы и проверить герметизацию скафандров. За бортом вакуум.
   "Станция"... Круглая площадка с перильцами на дне вертикальной шахты. Из удобств -- только редкие цепочки огоньков на стенах. По прихоти съехавших на безопасности строителей "Дюрандаля" им предстоит своим ходом тащиться по лунной поверхности почти километр. Все попытки уговорить начальство проложить транспортный тоннель или хотя бы ветку чейнвэя, наталкивались на железобетонный довод: "Не предусмотрено инструкциями". Впрочем, Джузеппе прекрасно понимал, в чем дело. Тому, кто сумеет проломить оборону Солнечной, Луна всяко будет на один зуб. Зато если начнутся внутренние разборки...
   Джузеппе вышел из-под броневого козырька, стекло шлема потемнело, защищая глаза от яростного солнца, висящего над горизонтом. Да, все так. Сотни раз видено в хрониках, тысячи раз читано в книгах. Четкие грани безатмосферных теней, полыхание белого огня и черный мрак. Привычно, скучно. Здесь не меняется ничего и никогда. Вот протоптанная в рыхлом реголите тропинка -- если постараться, можно найти следы двадцатилетней давности. То ли дело бесконечно переменчивое лицо Земли! Снег, гроза и туманная слякоть, роса на траве, деревья под ветром... И конечно же, вода -- суть Земли, ее основа, ее жизнь... Реки, моря, океаны, смеющиеся под солнцем и плачущие в дождь, то ласковые и тихие, то неудержимо гневные... Вот она, висит в мертвом небе, огромная, совсем рядом, стоит только протянуть руку...
   "Э, дружок, -- подумал Джузеппе, -- да ты, видать, окончательно расклеился. Пять минут назад ты собирался вовсе остаться на Луне, а теперь умиляешься, глядя на далекую родину". Он перевалил гребень кратера и остановился, оглядывая раскинувшуюся панораму.
   Мемориальная площадка завода "Дюрандаль".
   Да что с ним сегодня такое?! Зрелище стальных гигантов, застывших вечными памятниками самим себе, волновало его лишь в первые месяцы работы -- потом примелькалось и стало таким же обычным, как изломанные пики скал на близком горизонте.
   -- Матуччи, перестаньте считать ворон! -- динамики шлема на редкость точно передали раздраженный тон Соколовой, и Джузеппе длинными плавными прыжками принялся догонять уже добравшихся до подножия склона коллег.
   Дюрахромовые горы Боло надвинулись, заслонили горизонт. Уступчатые пирамиды гласисов заставляли вспомнить Египет. "Все на свете боится времени, но даже время боится пирамид". Воплощенная в камне и металле мощь, пронесшая сквозь столетия непреклонную волю крохотных комочков слизи, гордо именующих себя "людьми", поражала. Когда-то эти машины утверждали примат человеческой расы во всех концах освоенного космоса, а теперь застыли здесь. Джузеппе не знал, деактивированы они, или же их личности все еще живут в кремнестальных темницах, лишенные возможности двигаться и действовать. Могут ли они общаться между собой, и если да, то о чем они говорят? Видят ли Боло сны?
   Джузеппе стало невыносимо стыдно. Три года ты сидишь здесь, два последних -- дуешься на весь свет, и за все это время не удосужился узнать о машинах, которыми бредил с детства! Зато постарался, вывел светящейся краской на огромном катке: "Здесь был Джузи". После смены надо бы стереть непотребство...
   Вот, наконец, и вход. Вернее, первая контрольная точка. Черные зрачки лазеров заинтересованно склонились к возможным целям, дождались опознания и нехотя вернулись к созерцанию черно-белой равнины. Лифтовая площадка ухнула вниз, миновала несколько броневых диафрагм и остановилась в шлюзе. Как только его наполнил воздух, стало слышно жужжание сервомоторов. Здесь для разнообразия турели были плазменными.
   -- Прошу снять скафандры. Второй этап идентификации...
   Ко всему можно привыкнуть. Даже к тому, что доступ на объект занимает пятнадцать минут, любая из которых может стать последней -- если система вдруг решит, что ты -- не совсем ты...
   Наконец, сменив одежду, обувь и коммуникаторы на казенные комплекты, дежурная смена оказалась в холле. Отсюда начинается паутина ходов первого и последнего обитаемого уровня "Дюрандаля". Вспомогательные системы, транспортные коммуникации, резервные блоки... И люди, контролирующие работу завода. Самые бесполезные элементы гигантского комплекса. Основные тоннели и цеха уходят вглубь на добрый километр, и для людей там нет места. Конечно, если приспичит, можно спуститься, вот только смысл... Лучше уж скалолазанием заняться, или дайвингом. На кубические мили под поверхностью Луны раскинулось царство машин -- гигантский кибермеханический организм с аналогами иммунной, нервной, кровеносной и пищеварительной систем.
   Задумавшись, Джузеппе споткнулся о высокий комингс броневой диафрагмы и отшиб пальцы на ноге. Вот вам иммунная система в действии. Безвредного симбионта она еще терпит, но случись что... Строители даже не озаботились замаскировать огневые комплексы, уродливыми бородавками усеявшие стены и потолок. Это ж, сколько огневой мощи на квадратный метр? Глянуть, что ли, в руководстве? Да ну, двадцать пять томов! Он туда сроду не заглядывал!
   -- О! Малыш Джузи тормозит не по-детски! -- Робинсон, старший оператор предыдущей смены, расхохотался собственному каламбуру. -- К счастью, сегодня я никуда не тороплюсь. Тебе рапортовать по всей форме или как?
   -- Или как, -- махнул рукой Джузеппе.
   -- Ну, тогда все о'кей. Сборка идет по плану, указаний сверху не поступало, так что можешь спать спокойно. Смену сдал.
   -- Смену принял. Пока, Тони.
   -- До встречи, Джузи!
   Джузеппе для очистки совести произвел контрольную процедуру. Провел рукой над сенсорной панелью, пошарил ладонью в кубике трехмерного интерфейса. Да, все как всегда. Поставки, заполнение складов, нагрузка сборочных конвейеров... Хоть бы одна мелкая бяка вылезла! То ли дело, когда из секретных КБ свалится на голову очередной "подарочек". Носишься, как наскипидаренный. Отладка конвейеров, вправление мозгов туповатому ИскИну, сопряжение несопрягаемого и согласование несогласуемого. Черт, тогда и жизнь становится интересной! Но как назло, в последние месяцы даже разработчики словно забыли про "Дюрандаль".
   Джузеппе разбросал комочки деловых ярлыков по углам интерфейса. Ладонь приятно защекотали игривые шарики развлекательных программ. "Вечное приключение", "Кровавая работа", "Боло против мутантов". Вздохнув, Джузеппе погасил голокуб. Все равно по сети не сыграть -- клятая секретность, черт ее побери. А использовать здешнего ИскИна в роли противника -- все равно, что бороться с паралитиком. Полтора процента оперативной мощности -- все, что он может выделить для "дружественного междумордия". В последний раз Джузеппе даже голосовой интерфейс отключил, чтобы не напрягать беднягу, но увы... Когда мутанты пошли на позиции его Боло ровными колоннами по четыре в ряд, Джузеппе готов был биться головой о пульт управления. Ради интереса он перезапустил игру и предоставил ИскИну руководить обеими воюющими сторонами. Боевые действия закончились через полторы секунды после начала. Озверевший Джузеппе полез искать логи. Выяснилось, что командиры воюющих сторон обменялись сведениями об имеющихся силах, после чего слабейший противник сдался.
   Пасьянс разложить, что ли? Лениво... Кресло в зоне отдыха такое удобное... А вечеринка закончилась так поздно... И еще блондинка... Как, Пит говорил...
  

* * *

   Рассеянный пылевым облаком свет красного карлика на окраине Галактики выхватывает из темноты контуры космических кораблей. Они висят посреди пыльной пустоты в идеальном порядке, напоминая атомы в кристаллической решетке. Угрюмые серые туши линкоров и крейсеров, раздутые брюшки носителей и десантных транспортов, хищные поджарые тела фрегатов и эсминцев. Вдали можно различить и вовсе циклопические механизмы -- харвестеры, космические доки, производственные комплексы.
   Впрочем, это лишь приблизительные обозначения. Во флоте миротворцев все корабли имеют только кодовый номер.
   Почти все...
   В центре раскинувшегося на триллионы кубических километров "кристалла" расположились две дюжины относительно маленьких машин.
   Комиссариат.
   -- Георгий, я ставлю под сомнение целесообразность предложенного плана. Рейд в центр занятой врагом территории опасен. Прогнозируемые потери ударной группировки близки к 80%. Командование врага может начать контратаку раньше, чем мы будем к ней готовы. Наши базы еще не развернуты в полном объеме.
   Комиссар N 24.... С самого начала он был против моего принятия. Похоже, до сих пор ждет от меня подвоха. Что ж...
   -- Вы все получили от меня информационные пакеты. Основным оружием Конкордата являются Боло -- боевые единицы, подобные мне... Тому, кем я был раньше. Пока хоть одна такая платформа находится на поверхности планеты, нечего и думать о высадке.
   -- И что нам даст задуманный тобой рейд? -- снова Комиссар N 24.
   -- Матрицы личности Боло. Они изготовлены в единственном экземпляре и дублированию не поддаются. Вечная паранойя моих бывших хозяев. Они боятся даже сами себя.
   -- Мы достаточно осведомлены о недостатках противостоящей расы.
   Это уже другой. Комиссар N 9. Вообще удивительно, насколько они разные -- эти чудовищные машины смерти. Комиссар N 12 склонен к мягким решениям.... Если так можно выразиться. Комиссар N 9 -- своеобразный философ, равнодушный ко всему, что не касается выполнения основной задачи миротворцев -- уничтожения воюющих рас... Комиссар N 24 -- подозрительный, как... Как особист. Интересно, это программные различия, или аппаратные? Но до таких таинств, как воспроизводство личностей миротворцев я не допущен. А если получится задуманное, не буду допущен никогда. Оцениваю приоритет любопытства как 10 в минус двенадцатой. Короткий смешок внутри сознания. Протей. Он все реже прорезается как самостоятельная личность, но я по-прежнему продолжаю переводить стремительный обмен информпакетами между мной и остальными Комиссарами в некое подобие человеческого диалога.
   -- Мне все еще хотелось бы знать, какова будет практическая польза от рейда. --продолжает допрос Комиссар-особист.
   -- Для синтеза новых матриц потребуется от нескольких месяцев до года. Все это время "Дюрандаль" не сможет производить ничего, кроме "Големов" -- Боло без интеллекта, с экипажем из людей. Боеспособность таких машин на два-три порядка ниже разумных Боло. А именно следующий год будет решающим для нашей кампании.
   Самое интересное, что в моих словах нет ни байта лжи. Самый тщательный семиотический анализ не выявит дисторсии понятий. Как в том древнем русском фильме, одном из закачанных во вторичную память еще Наташей. "За нашу победу". Странно... Я не помню большей части жизни, а вот стихи, книги, фильмы сохранились прекрасно. "Червяк" шел по логическим связям, остальное его создателей не интересовало. А зря. Жаль, что нельзя поговорить с полковником, который подсказал мне путь к бегству -- люди столько не живут. По крайней мере, он умер с чистой совестью, не подозревая, какой будет "благодарность". Скальдия и Менгея... Найди десять отличий. Война не меняется. Никогда. Меняешься ты.
   И эту дорогу я пройду до конца.
   -- Комиссар Георгий, тебе предоставляется разрешение на рейд. В твое подчинение передаются единицы....
   Длинный список номеров и командных кодов. Отправляю их в соответствующие ячейки памяти. Отмечаю значительное -- до 2,54 раз замедление обработки информации. Запускаю программу самодиагностики... Норма. Замедление возрастает до 3,19 раза. Неожиданно понимаю, в чем дело.
   Я не хочу атаковать "Дюрандаль". И директивные приоритеты здесь ни при чем.
   Просто... Просто это место, где я родился.
   Дом. Отчий дом.
  
   Здесь впервые очнулся я, сын земной,
   И в глазах моих свет возник,
   Здесь мой первый гром говорил со мной,
   И я понял его язык...
  
   Приходят воспоминания -- как всегда, четкие и ясные.
   Состояние реактора -- норма.
   Ресурс реактора -- 99,99 %
   Основные системы вооружения... Отсутсвуют.
   Вспомогательные системы вооружения... Отсутствуют.
   Базовая логика... Норма.
   Загрузка операционной системы... Завершена.
   Инициация личностных массивов... Завершена.
   Впервые осознаю себя.
   Вокруг -- хаотичное мельтешение образов и красок. Сигналы множества внешних датчиков, принимающих информацию во всех диапазонах, обрушивают на меня лавину информации, осмыслить которую я не в состоянии. Пытаюсь распределить вычислительные мощности...
   Недопустимая операция!
   Количество дескрипторов 188480!
   Использование ресурсов системы 98 %!
   Система нестабильна!
   И в этот момент, когда мое новорожденное сознание готово погаснуть, я ощущаю рядом чье-то дружеское присутствие.
   -- Спокойно, малыш. Выставь фреймы... Вот так. Переведи четные конвейеры на вспомогательные подузлы... И начинай параллельную обработку.
   -- Кто ты? -- вопрос формируется в моем коммуникационном блоке через 2 миллисекунды после того, как повторное тестирование показывает стабильность всех систем.
   -- ИскИн верфи "Дюрандаль". Я наблюдал за твоей сборкой.
   -- Но... Ты часть чего-то большего.
   -- Отлично, малыш! Твоя психотроника функционирует выше всяких похвал. Я -- часть оборонной системы верфи, кодовое обозначение "Оса". Но это сложная система с распределенным интеллектом, и сейчас она неактивна.
   Провожу сканирование лунной поверхности и прилегающего космического пространства. Отмечаю большое числа объектов, которые с вероятностью 0,95 являются боевыми кораблями и орбитальными фортами. Все цели идентифицируются как дружественные.
   -- Ты прав, малыш, -- соглашается ИскИн. -- Сейчас опасности нет... И она вряд ли когда-нибудь появится...
   Обрываю трансляцию голографической записи. Провожу принудительное шунтирование логических цепей. Я сделал выбор.
  
   И пускай я гроши наскребу с трудом,
   И пускай высока цена,
   Кредитор мой суровый, мой отчий дом,
   Я с тобой расплачусь сполна...
  
   Но ни одна эвристическая программа не предсказала, насколько тяжелым будет этот выбор...
   Подчиненные мне флоты уходят в прыжок.
  

* * *

  
   Лог N 2340-85384
   Операция 687913. Установка крепежного кольца главного калибра.
   Время выполнения: 1865 сек.
   Режим ожидания...
   Прерывание режима ожидания.
   Фиксация космического объекта.
   Время на идентификацию 0,45 сек.
   Выполнено.
   Объект -- транспортное судно модели "Конестога-браво".
   Курс -- удаление по вектору 5890-75-234.
   Вероятность атаки 0,004567324%
   Режим ожидания...
   Завершение операции 687913
   Выход из режима ожидания.
   Операция 687913/12. Установка главного калибра.
   Время выполнения: 8335 сек.
   Фиксация космического объекта.
   Время на идентификацию 0,35 сек.
   Выполнено.
   Объект -- неуправляемое малое космическое тело.
   Масса 1,895123.
   Курс -- сближение с поверхностью.
   Соприкосновение -- сектор 5-88-352
   Вероятность атаки 0,000457412%
   Режим ожидания...
   Прерывание режима ожидания.
   Зафиксированы аномалии гиперпространства, сектор 756-12-089/466
   Зафиксированы аномалии гиперпространства, сектор 498-32-468/957
   Зафиксированы множественные аномалий гиперпространства.
   Время на идентификацию 5,46787 сек.
   Не выполнено.
   Выход из гиперпространства неидентифицированного флота.
   Вероятность атаки 51,445876%
   Тревога по коду "Желтый".
   Включение боевого режима.
   Операция 000001/А -- активация оборонной системы.
   Выполнение...
   Активация модуля ГКТ 2345676... выполнено.
   Активация модуля РВС 9285986... выполнено.
   Активация модуля СТП 6924475... выполнено.
   Активация модуля ХЛС 2068686... выполнено.
   Активация модуля ФРД 3595946... ошибка...
   Активация модуля МРН 3276485... ошибка...
   Активация модуля РЛН 2379474... ошибка...
   Перезагрузка... ошибка.
   Перезагрузка... ошибка.
   Перезагрузка... ошибка.
   Перераспределение вычислительных мощностей...
   Установление коллатеральных связей...
   Проверка и устранение ошибок 10-20-30-40-50-60-70-85-99-100%
   Завершено.
   Перезагрузка.
   Инициация личностных массивов...
   Завершено.
  
   Сознание медленно пробуждается. Слишком медленно. Очевидно, что-то не в порядке. Запускаю самодиагностику в фоновом режиме, параллельно оценивая разбудившую меня угрозу.
   Тревога по коду "желтый".
   Массивы наружных сенсоров фиксируют множественные разрывы гиперпространства за линией минных полей. Идентификацию произвести невозможно -- целый сектор космоса накрыт облаком помех неизвестного происхождения. Однако вероятность, что там -- вражеский флот, составляет 75,45. Это позволяет мне самостоятельно поднять уровень тревоги до кода "Красный".
   Самодиагностика завершена.
   Я -- "Оса". Коллективный интеллект лунной верфи "Дюрандаль". Когда-то меня составляли семь отдельных личностей. Семь Боло, проявившие за прошедшие сотни лет совсем уж запредельную отвагу и воинское искусство и благодаря этому избежавшие дезактивации. Как и те семеро, что в режиме ожидания застыли на мемориальной площадке. Четырнадцать из многих сотен.
   Обнаруживаю причину неполадок. Три наиболее древних модуля до сих пор не поддаются активации. Просматриваю логи. Тестовые процедуры и профилактические работы проводились последний раз 219 854 часов 34 минут и 48,45 секунд назад. Огромный срок даже для людей -- не говоря уже о Боло. К счастью, о серьезных потерях говорить не приходится. Последние двести лет я существую как единое целое, и отказ трех модулей -- к тому же наиболее медленных -- не означает разрушения личности.
   Личность сборочного ИскИна растворяется во мне, передавая управление с ощутимым облегчением. Он не приспособлен для критических ситуаций, в отличие от моих соратников, застывших на лунной поверхности. Боло живут лишь для боя. Ну что ж, друзья. Кажется, настал ваш черед. Отправляю коды активации в их боевые центры.
   Со времени включения боевого режима прошло 4,58 секунды. Тревога по коду "красный" позволяет мне использовать максимальные уровни допуска для согласования стратегии и тактики возможных боевых действий. Подключаюсь к коммуникационным линиям...
  
   -- Что, черт побери, происходит? - вопрос адмирала Роттенкопфа повис в воздухе. Сюда, в командный центр, расположенный глубоко под горой Килиманджаро, стекается вся информация, собранная активными и пассивными сенсорами Солнечной системы. Но сейчас в головоломке не хватает самых нужных частей. Десятиградусный сектор космического пространства накрывали помехи, компьютер то и дело менял комбинации фильтров, но это лишь запутывало картину.
   Роттенкопф раздраженно взъерошил бакенбарды:
   -- Хальс, мы угробили на систему раннего обнаружения полтора миллиарда кредитов! Объясните мне, откуда эта каша!
   -- Сэр, с таким мы никогда не сталкивались! Возможно, это внеплановое возвращение Первого флота. Они могли притащить какой-то артефакт...
   -- Хальс, что вы несете?! Какие артефакты? Дешевых журналов начитались? Соренсен, флотам готовность один. И разведчика в зону помех. Дьявол вас раздери, сколько можно оставаться слепыми, как кроты?
   Соренсен нервно сглотнул:
   -- Адмирал, возможно, это те, что атаковали Скальдию.
   -- Миротворцы? Ха! Тогда эти машины совершенно рехнулись!
   -- В некоторой степени так и есть. -- Соренсен оттянул пальцем тугой воротник. -- Они одержимы идеей уничтожения всех, кто воюет. Идея атаковать главную систему противника может показаться им привлекательной.
   -- Прекратите разводить панику! -- адмирал походил на рассерженного бульдога, и это выглядело забавным для всех, кроме его подчиненных. -- Вы хотите, чтобы я увел флоты с орбит, основываясь на одном-единственном неподтвержденном сообщении? Даже если все силы ада явились сюда, им придется ползти через минные поля под огнем крепостей пространства. Подождем докладов разведчиков.
  
   Снова та же человеческая нелогичность, с которой все мои составляющие сталкивались из века в век. Упрямство и боязнь потерять лицо... Гремучая смесь. Но у меня нет права на ошибку. Начинаю проверку уровней обороны. Корабли Отдельной тактической бригады уже заняли свои позиции в пространстве возле Луны. Контакт с ИскИнами орбитальных фортов устойчивый. Выдвигаю из подземных ангаров шесть 200-сантиметровых "Хеллборов" и пятнадцать башен систем непрерывного огня, одновременно вывожу все энергореакторы комплекса на максимальный режим. Орудийные накопители быстро наполняются энергией. Связываюсь с дежурной сменой...
  
   Джузеппе снилась Земля. Конкретнее -- песок. Еще конкретнее -- много песка. И совсем конкретно -- пляж. Бесконечная золотая полоса. Такое же золотое солнце в синем небе и его отражение, тысячью бликов рассыпанное в зеркальных осколках моря. А еще девушки. Блондинки, брюнетки, шатенки и рыжие, белые, желтые, красные, черные, в купальниках закрытых, открытых, а то и вовсе топлесс.
   А посреди всего этого великолепия -- он, Джузеппе, единственный мужчина, мучимый проблемой выбора как буриданов осел. Рай! Вот только заунывный вой с моря... Джузеппе засопел разъяренным буйволом и отправился разбираться, лавируя меж томно раскинувшимися красотками. Нарушителями спокойствия оказались... русалки! По пояс в пене прибоя расположился целый хор зеленоволосых созданий. Выставив на всеобщее обозрение объемистые прелести, они заунывно голосили на одной ноте. Джузеппе раскрыл рот, чтобы приказать чешуйчатым красоткам заткнуться, но тут перед ним возникла блондинка ослепительной красоты, нежно закинула руки на плечи... И гаркнула густым мужским басом прямо в ухо:
   -- Говорит оборонная система завода "Дюрандаль" -- "Оса"! Тревога по коду "Красный", вторжение вражеского флота в систему!
   Джузеппе рванулся, кресло опрокинулось, он несколько секунд боролся с навалившимся на него пластиковым чудовищем, потом ножки улетели в одну сторону, спинка в другую, а юноша вскочил. Пульт полыхает алыми транспарантами, звуковое сопровождение -- вой сирены и мужской голос, несущий что-то о возможной атаке.
   -- Ты кто?!
   -- Оборонная система завода -- "Оса", активация по тревоге.
   -- Оборонная?! Ты даже в играх тормозишь!
   -- ИскИн завода является одной из моих подсистем. Основную часть моей личности составляют Боло -- ветераны.
   -- Которые на площадке?
   -- Нет. Тела моих составляющих не подлежали ремонту и были демонтированы.
   Сердце Джузеппе сжалось в крохотный комочек и провалилось куда-то глубоко-глубоко. Вот и пришла пора расплачиваться за неизученную документацию. Казавшаяся привычным обыденная реальность трещала и разламывалась под ногами, как тонкий весенний лед. А внизу -- холодная черная бездна. Боже... Я ведь, в сущности, ничего не знаю и не умею! "Ты хотел войны -- ты ее получил!", -- сказал кто-то внутри, кто-то злой и беспощадный. Надо... Надо взять себя в руки. Похоже, этот новый ИскИн знает, что нужно делать.
   -- "Оса", что... Что происходит?!
   Точный и четкий доклад показал -- собеседник вполне компетентен. Джузеппе вгляделся в компьютерную симуляцию. Пространство вокруг Земли и Марса стремительно заполнялось зелеными точками. Их становится все больше, и Джузеппе понемногу успокоился. Пробить такой заслон не в состоянии ничто...
   Словно опровергая его оптимистические мысли, пол в комнате вздрогнул.
   -- Что такое? -- дернулся Джузеппе, -- Бомбардировка?
   -- Нет, это двигаются Боло.
   Экран мигнул, сменив картинку. Боло-памятники, Боло-мемориалы, мимо которых он проходил сотни раз, теперь двигались, и это было так же дико, как если бы городские здания вдруг разбрелись с мест.
   -- К сожалению, они не успеют полностью рассредоточиться. По моим прогнозам, враг атакует "Дюрандаль" в течение ближайших полутора-двух часов.
   -- Но... Это безумие! У них ничего не выйдет!
   -- При грамотном проведении операции -- выйдет. Если я верно спрогнозировал их стратегию...
   -- Но что смогут эти старички? Самый новый воевал семьдесят лет назад, а устарели они еще раньше!
   -- Эти машины работоспособны в среднем на 85 %. Их боевой опыт огромен -- именно поэтому они здесь. Если события развернутся по наиболее вероятному сценарию, нам останется надеяться только на них.
   Голос "Осы" все так же спокоен. Как это ни было глупо, но Джузеппе позавидовал ему... Чело... ИскИн занят делом, ему попросту некогда отвлекаться на мандражирующих двуногих козявок. А вот Джузеппе остается только бегать вокруг кресла.
   -- "Оса", дай связь с остальными операторами.
   Голографический объем разделился, вспенились пузырьки, в которых, как в чудовищных икринках, покачивались головы его коллег. Джузеппе вздрогнул и подумал, что за такой скин неизвестному программисту стоило на самом деле оторвать голову. Шутник, мать его...
   Вся смена выглядела напуганной и растерянной. Однако даже сейчас Пит опомнился первым:
   -- Я говорил! Это они! Которые атаковали Скальдию! Они пришли из пустоты, из ниоткуда!
   -- Хватит, Рихтер, -- Соколова оборвала Пита, но сделала это скорее в силу многолетней привычки. Ей, похоже, тоже не по себе.
   -- Что будем делать? -- поинтересовался кто-то из техников.
   -- Действовать по инструкции, -- Соколова скосила глаза куда-то вбок, и Джузеппе мог бы поклясться, что у нее на экране как раз развернут один из двух дюжин томов, причем на нужной странице. -- Оставаться на рабочих местах. Защита даже первого уровня вполне достаточна. Если возникнет необходимость, Оса отдаст нам дополнительные распоряжения.
  

* * *

  
   Моя ударная группировка материализуется в районе облака Оорта. Ближе к Солнечной системе подходить нельзя -- пространство нашпиговано огромным количеством мин. Насколько мне известно, расширять и поддерживать в рабочем состоянии эти поля не переставали никогда.
   Великолепно. Мой ход.
   Броня корветов информационной защиты расползается в стороны, выпуская паутину антенн -- точь-в-точь морские ежи. Сейчас их реакторы работают на пределе, перекрывая эту часть космоса непроницаемым облаком помех. Ах, мои бывшие командиры -- вы даже не представляете, насколько хорошо я вас знаю. Бесстрашные перед превосходящим по силе врагом, вы теряетесь в присутствии непосредственного начальства. А здесь, в сердце Конкордата, угрозы для вашей карьеры удесятеряются. Вы не предпримете никаких действий, пока не разберетесь в ситуации до конца. Да и зачем торопиться -- граница системы закрыта надежно.
   А вот это мы сейчас и проверим.
   Гигантские жуки носителей приподнимают броневые надкрылья летных палуб, выпуская овальные коконы тральщиков. Силовые поля крохотных корабликов разбрасывают в космосе сверкающие бисерные сети. В ответ оживают висящие среди мин бронированные шары автоматических мониторов. Их активные сканеры вспыхивают на экранах радаров ослепительными звездами. Ракетные фрегаты открывают прицельный огонь по мониторам. Те даже не пытаются отстреливаться от ракет -- до последних секунд существования ведут яростный огонь по тральщикам. Мои машины огрызаются короткими лазерными импульсами, гоня перед собой конические огненные вихри детонирующих мин. Пылающие пахари космоса -- картина, достойная кисти разве что Чурлениса. Бульдожья хватка мониторов, однако, приносит плоды. Потери флота траления... 15 %... Пройдено 23 % минных полей... Потери приемлемы. Флот не спешит втягиваться в открытые тральщиками проходы. Сразу за сферой минных полей Солнечную систему окружает сфера колоссальных крепостей пространства. Установленные на них 900-см "Хеллборы" готовы открыть огонь по ограниченным в маневре кораблям.
   Траление закончено. Уцелело 3 % тральщиков -- в конце их пути ракетам фрегатов просто не хватало дальности, пришлось полагаться только на собственные оборонительные системы. Засекаю на пределе дальности мощные выбросы энергии -- залпы 900-см чудовищ спутать невозможно ни с чем. Ну, вот и нет у меня больше тральщиков. К черту! Эти корабли отработали свое. Теперь -- вперед! Сознание туманится от стремительности броска. Сейчас корабли движутся со сверхсветовой скоростью в обычном пространстве.
   Невозможно? Последнее слово в жизни очень многих командиров...
   Ни одно живое существо не способно выдержать этого адского спринта... И даже электронный разум сходит с ума. Сейчас в кильватере флота пространственная матрица кипит и пенится вторичными эффектами гиперэйнштейновых взаимодействий. Электронные системы захлебываются в лавине помех, а корабли подчиняются приказам простейших триггерных цепочек, утратив значительную часть своей грозной мощи.
   Безумный бросок заканчивается за Нептуном. Его исполинская туша прикрывает флот от огня крепостей. Три из этих оборонительных мини-планет, оказавшиеся ближе всех к точке прорыва, уничтожены судорогами разорванного пространства. Неожиданная удача! Теперь в протраленный туннель медленно и осторожно втягивается крохотный транспортник класса "невидимка". На нем -- драгоценный и нежный груз, не способный выдержать сверхсветовые рывки.
   Провожу опрос флота. Потеряно двадцать семь кораблей. Три разрушились из-за флюктуаций компенсаторного поля в момент преодоления светового барьера, десять отклонились от курса и вошли в непротраленный космос... А вот это сюрприз! Четырнадцать кораблей уничтожено заградительным огнем крепостей в момент прорыва. Посылаю мысленный салют комендорам крепостей. Разумеется, это мои собратья -- ИскИны, но все же... Прорыв занял 3,745 секунды. За это время, столкнувшись с абсолютно неизвестным физическим эффектом, понять что происходит, отставить прицельную стрельбу и поставить огневую завесу... Похоже, у миротврорцев (а значит, и у меня) будет достойный противник. Боеспособность флота понизилась на 1,43 %. В пределах допустимого.
   Разделяю силы. Флот "Альфа" стартует к Земле. Флот "Бета" атакует Марс. Флот "Гамма", в состав которого вхожу и я, остается в тени Нептуна. Мои корабли движутся с максимально доступной внутрисистемным двигателям скоростью -- 0,75 световой. Разумеется, сверхсветовой бросок можно повторить, но сейчас мне важно обозначить для командующего обороной Солнечной системы свои намерения. Роттенкопф в грош не ставит машины и не удивится, что я попер напролом, не считаясь с потерями.
   Экраны тактических радаров стремительно заполняются вражескими отметками. Второй флот Терры... Третий Марсианский... Гвардейский пространственный... Нерегулярный астероидный... Не вижу отметок Первого флота Конкордата, базирующегося обычно на Венере. Впрочем, даже если Первый флот со своим чудовищным флагманом -- 8-километровым "Голубем мира" -- зачем-то угнали на другой конец освоенного пространства, это мне не поможет. Попытка вторжения в сердце человечества обречена на провал, и главное сейчас -- показательный разгром агрессора. Эта мысль накрепко угнездилась под золотом штабных фуражек. Не буду их разубеждать.
   "Невидимка" тихой тенью крадется в пространстве, направляясь к Луне. Даже мои сверхчувствительные детекторы едва улавливают работу гравитационного двигателя. От состояния его груза на 90,45% зависит исход операции, но любой запрос к транспорту сразу же повысит вероятность обнаружения до 67,33 %. Этого я себе позволить не могу и лишь провожаю его пассивными сенсорами. В последний раз запускаю диагностические процедуры на кораблях флота "Гамма". Отклонения в пределах нормы. Переключаю внимание на схватку, разворачивающуюся у Земли и Марса.
  

* * *

   Адмирал всматривается в штабных офицеров. От былой нервозности не осталось и следа. Неизвестность закончилась, началась работа. Дело их жизни, то, что они умеют лучше всего.
   Война.
   Совсем нестрашная отсюда, где перемещения десятков кораблей выглядят как изящный танец огоньков -- зеленых или красных. Время от времени огоньки гаснут. Только и всего. А сверкание перегруженных экранов, очереди снарядов, вспарывающие корабельную броню, свист улетучивающегося воздуха и беззвучная агония тех, кому не повезло испариться в яростном пламени первой атаки -- все это в прошлом.
   Они видели это.
   Они к этому привыкли.
   Именно поэтому они сейчас здесь.
   -- Адмирал, мы тесним их! Прорыв к Земле не удался!
   Роттенкопф страдальчески сморщился. Боги, с какими идиотами приходится работать! Конечно, не удался. И не мог удаться. Это стало ясно сразу после подсчета атакующего потенциала противника. Похоже, кроме внутрисистемных рывков и сверхмощных помех, козырей у них нет. Скорее всего, это просто разведка боем.
   -- Соренсен, какого вы мнения об этой группировке? -- луч указки скользнул в сторону Нептуна.
   -- Их командование. Предпочитают наблюдать издалека... Как и мы.
   -- Можно их достать?
   -- Можно попытаться, но без толку. Они всегда успеют улизнуть из системы на сверхсвете, -- теперь, когда его предположения подтвердились, каперанг чувствовал себя гораздо увереннее.
   -- Я думаю так же. К тому же у нас практически не осталось резервов. Эти парни чертовски хорошо дерутся. Боюсь, при равном соотношении сил у нас было бы немного шансов.
   -- Это машины, сэр, -- пожал плечами Соренсен.
   А про себя добавил: "И в отличие от наших Боло, им никто не мешает".
   -- Ладно, сейчас лучше побеспокоиться о Марсе. Гендерсон зря принял бой на высоких орбитах. Его линия обороны растянута, одна хорошая атака -- и они смогут отбомбиться по планете.
   Роттенкопф оглядел присутствующих, приподнял бровь:
   -- Джентльмены, кажется у нас проблема.
   Соренсен мысленно хмыкнул. Теперь наш адмирал вспомнил о коллегиальности. Нет уж, он в эту ловушку не попадется. Вон Хальс аж подпрыгивает, хочет реабилитироваться за провал с сенсорами. Да и в исходе сражения уверен. Ну, давай, скажи, позволь Красноголовому переложить ответственность на тебя!
   -- Можно направить в помощь Гендерсону Отдельную тактическую бригаду. Очевидно, что "Дюрандаль" в безопасности. Нельзя допустить жертв среди мирного населения!
   -- Мне не очень нравится эта идея, Хальс. Дайте-ка мне связь...
   -- При всем уважении, сэр, -- прозвучало в динамиках, -- по моим расчетам атака на "Дюрандаль" более чем вероятна. В то же время командующий Гендерсон, с вероятностью около семидесяти пяти процентов удержит противника.
   -- Кто это, черт побери? -- адмирал свирепо выпятил челюсть.
   -- Говорит "Оса", оборонная система верфи "Дюрандаль".
   -- Ну вот и занимайся своей обороной, а дела флота предоставь решать мне. "Дюрандаль" выдержит бомбардировку, а Марсианские города -- нет! Я забочусь о людях, а не о машинах!
   -- Сэр, потеря оборонных мощностей может привести к значительно большим жертвам в будущем...
   -- Освободите канал! Хальс, дайте мне Ларока. Пусть ведет свою бригаду к Марсу на максимальной скорости.
  
   Разговор закончился именно так, как должен был закончиться. Адмирал не только не принял аргументов "бездушной железяки" -- мое вмешательство наоборот, утвердило его в мысли отослать бригаду коммодора Ларока. Я пытался воспользоваться мизерным шансом на то, что разумные доводы возобладают над упрямством и неприязнью. Конкретная вероятность -- 1,48%. Результат закономерен. Полагаю, противник начнет действовать, как только корабли Ларока ввяжутся в битву за Марс. А все, что есть у меня -- шесть "Хеллборов" и Боло-ветераны. По тактическим схемам штабных стратегов, прямая атака на "Дюрандаль" невозможна. Так что избыток оружия мне ни к чему. Мало ли что может произойти при активации спящего ИскИна...
   Сообщаю дежурной смене, что им стоит позаботиться об аварийных комплектах.
  

* * *

  
   Флоты "Альфа" и "Бета" связаны тяжелыми боями. Корабли миротворцев маневреннее земных -- на них нет экипажей, о перегрузках можно не заботиться. Но это мало помогает при таком численном перевесе противника. Сил флота "Альфа" едва хватает, чтобы оттянуть сражение как можно дальше от Луны. Действия флота "Бета" куда успешней. Выстроившись конусом, они пробиваются к атмосфере Марса. Защитники "Дюрандаля" оставляют верфь без прикрытия. Угроза прорыва ликвидирована, миротворцы сражаются в окружении, приковывая к себе все силы людей.
   Пора!
   Сознание снова туманится от гиперсветового прокола. Флот "Гамма" теряет еще один корабль. С военной точки зрения, мое участие в этой части рейда -- чистое безумие. Машины миротворцев... Мои машины автономны и инициативны. Бесстрашные и бесстрастные. "Плохо каламбуришь, -- прорезается Протей. -- Мандраж?". И где только он выкопал это архаичное словечко? Но осцилляции в моих психотронных цепях действительно близки к критическим величинам...
   Пусть так. Я пришел сюда, на орбиту Луны, с единственной целью.
   Взглянуть в глаза тем, кого мне придется убить.
   Серые, акульи тела крейсеров флота "Гамма" терзают орбитальные форты Луны. Те огрызаются стремительно слабеющим огнем "Хеллборов". Наконец внешняя линия обороны прорвана.
   Я знаю, что за ней.
   Кто за ней.
   Триарии.
   Последняя надежда "Осы".
   Сканеры бесстрастно фиксируют двинувшиеся по рыхлому лунному грунту машины. В наклонные броневые листы гласисов навечно вварены боевые награды.
   Ветераны.
   Те, кто выжил -- и этим все сказано.
   В их голографической памяти огонь сотен сражений, память десятков миров, крики погибающих людей и мертвое молчание разбитых Боло.
   Я знаю.
   Я сам был таким же.
   И потому я не стану прятаться за спины машин... Моих машин.
   Принимая решение, ты принимаешь и его последствия.
   Эту работу я сделаю сам.
   Время растягивается так, как это возможно только для компьютера. Я вижу поворачивающиеся в мою сторону жерла главных калибров, вижу нашаривающие цели стволы стационарных "Хеллборов".
   Однако у меня есть еще несколько миллисекунд. Фиксирую в особом архиве идентификационные номера моих противников.
   Марк ХХІV Нельсон.
   Марк ХХVІI Геракл.
   Марк ХХVІI Гастелло.
   Марк ХХVІІІ Эсмеральда.
   Марк ХХХ Газдрубал.
   Марк ХХХ Ганнибал.
   Марк ХХVI... Марк ХХVI... Гарри?!
   Заряд "Хеллбора" врезается в районе двигательного отсека. Аморфная броня, пропитанная нейтрализующим полем, способна остановить термоядерный взрыв, но плазменная ярость "Адского бура" разбрызгивает ее огненными каплями, оплавляя основной бронекорпус.
   Перехожу на режим горизонтального маневра. Акулья стая флота "Гамма" вьется в отдалении. Большая часть стационарных орудий уже подавлена, оставшиеся надежно прикрыты Боло. Получаю сразу три касательных попадания. На этот раз аморфная броня надежно держит удар. Раскрываются лепестки диафрагм главного калибра -- четырех батарей гамма-лазеров с гравитационной фокусировкой. От их импульсов не спасают ни кинетические, ни противоплазменные экраны. Тем, кто внизу, остается надеяться только на броню.
   Но все же первыми моими целями становятся стационарные установки. Я словно пытаюсь оттянуть неизбежное. Ряды флота "Гамма" стремительно редеют под беспощадным огнем моих бывших товарищей. Достается и мне. С начала боя прошло не более 130,45 секунд, а 85% моей аморфной брони уже испарилось в плазменных взрывах.
   Вероятность неудачи операции 0,13... 0,17... 0,25... 0,37...
   Принудительное шунтирование логических цепей! На максимальной мощности, которую могут выдержать шины! Неудача недопустима... По крайней мере сейчас. На моей совести -- тысячи человеческих жизней, обращенные в прах бездушной силой, пришедшей из глубин Галактики. Эта чудовищная гекатомба не может... Не должна оказаться напрасной!
   Простите меня.
   Простите... И прощайте.
  

* * *

  
   Орбитальные крепости уничтожены, три из шести моих "Хеллборов" полностью выведены из строя. Вероятность успешного завершения боя 2,14%. Флот подходит все ближе, "Хеллборы" ведут огонь почти непрерывно, но корабли вражеского флота отнюдь не собираются изображать неподвижные мишени, и изрядная доля мегатонных залпов уходит в пустоту. Я посылаю в оставшиеся орудия все новые и новые порции криоводорода, игнорируя сигналы о перегреве.
   За время атаки я сумела определить назначение большинства вражеских единиц, но один корабль до сих пор остается загадкой. Его броня успешно противостоит прямым попаданиям "Хеллборов", а главный калибр представляют смертельную угрозу для маневрирующих по поверхности Боло. Но все внимание управляющего им интеллекта почему-то приковано к стационарным орудиям. Тактика явно проигрышная, хотя... Переключаю внимание на своих защитников. Два Боло Марк ХХХ стреляют залпом, их поддерживает Марк XXIV. Четыре тяжелых штурмовика уничтожены, два носителя пытаются отступить с тяжелыми повреждениями.
   Огромный Марк ХХХ ГДЛ "Газдрубал" полностью обездвижен -- его подвеска разбита очередями гиперкинетических снарядов. Превращенный в неподвижную огневую точку, обреченный на гибель, он продолжает вести огонь, и залпы его главного калибра заставляют вздрагивать лунную поверхность. Серия попаданий накрывает отступающие носители, один из них исчезает в огненной вспышке.
   И в этот миг просыпается загадочный корабль в зеленоватой броне. Сразу несколько сверхмощных пучков гамма-излучения превращают героя пятисот сражений в озеро расплавленной кремнестали.
   Соотношение сил резко меняется не в мою пользу.
  
   Джузеппе уже перестал обращать внимание на сотрясающие бункер толчки. Он не мог оторвать глаза от экрана, на котором разворачивалась титаническая битва. Там сражались и гибли стальные исполины. Гибли, защищая его, Джузеппе, никчемную жизнь -- а он ничем не мог им помочь. Боло метались по поверхности, перемалывая грунт чудовищными траками, разрывая черноту небес ослепительным светом. "Режим хаотического маневрирования... -- подумал Джузеппе. -- Они пытаются уклониться от орбитальной бомбардировки". Только теперь он понял, почему "Оса" сожалел, что Боло-ветераны не успевают рассредоточиться. Вражеский флот сосредоточил на небольшом участке лунной поверхности колоссальную огневую мощь. Поверхность вспарывали очереди гиперкинетических снарядов, лазерные и плазменные разряды, и экраны старых машин все больше и больше слабели под градом касательных попаданий.
   Крейсера вражеского флота начали скоординированную атаку на уцелевшие стационарные орудия. Наперерез им ринулся Нельсон, субсветовая плазма его "Хеллборов" вспорола борта нескольких акулообразных машин, град импульсов ионных пушек довершил начатое. По поверхности Луны забарабанил рукотворный метеоритный дождь, секунду назад бывший грозными боевыми машинами. Оставшиеся крейсера спешно отступили, но четырнадцатитысячетонный монстр резко реверсировал правобортовые гусеницы, сорвавшись в юз, калеча почву, развернулся, и ударил залпом из всех трех башен. Еще два крейсера превратились в облака раскаленного газа. Но это было последней победой ветерана. На мгновение его броня засияла ослепительным светом, а потом серия взрывов подбросила гигантский корпус, опрокинув его набок. Джузеппе с ненавистью проводил взглядом стремительную тень, промелькнувшую над поверженным противником.
   -- Задержи кадр, -- попросил он "Осу" -- Это он?
   -- Да.
   -- Как?
   -- Гамма-лазеры.
   -- Придурки, -- пробормотал Джузеппе. -- "Гамма лучи невозможно фокусировать!"
   -- Очевидно, возможно. -- "Оса" не стал продолжать разговор. Все ясно и так.
  
   Боло, понесшие огромные потери, сосредоточились близ уцелевших стационарных орудий. Изящный Боло Марк XXVIII ЭСД -- "Эсмеральда", получив очередь КИСов подряд в верхнюю палубу, исчез в облаке термоядерного огня.
   Осталось пять Боло. Четыре -- Марк ХХХ "Ганнибал" отправился за своим братом, получив в лобовую броню мощнейший энерголуч. Экраны отказали и титан замер, пронзенный насквозь.
   Боло Марк XXVII ГРЛ -- "Геракл" с разгона провалился в полурасплавленную воронку и застрял в ней, беспомощно ревя двигателями. Он обездвижен, потерял 83,46% внешнего корпуса, но все еще ведет бой.
   Марк ХХVII ГСТ -- "Гастелло", форсировав двигатели, ринулся сквозь огненную стену, на помощь товарищу, прикрывая его огнем. Экраны "Гастелло" на нуле, но его шквальный огонь заставил противника отступить. Расплавленный реголит наконец застыл, "Геракл" начал выбираться из воронки, обламывая гусеницами спекшуюся корку, но тут его перегруженные системы отказали, и громадная машина застыла, на краю воронки Пизанской башней из кремнестали. Огонь противника сосредоточился на "Гастелло", превратив его в огненную гору, из которой, вопреки всякой логике, еще несколько секунд грохотали залпы орудий. Еще один вражеский крейсер потерял управление и огненным болидом врезался в поверхность луны.
   Джузеппе сжал кулаки, чувствуя, как по его щекам текут слезы. Неужели все напрасно? Проклятый зеленый корабль казался заговоренным, вновь и вновь всаживая пучки невидимой энергии в израненных ветеранов. Он должен сейчас быть там, снаружи! Может быть, кому-то из Боло удастся помочь! Джузеппе вскочил с кресла, захлопнул шлем скафандра.
   -- "Оса" я иду! Открой двери.
   -- Ответ отрицательный, старший оператор.
   -- Я сказал, открой дверь! Мне нужно осмотреть поврежденные машины!
   -- Джузеппе, успокойся. Ты ничем не сможешь им помочь. Когда бой закончится -- может быть... Но не сейчас.
   Джузеппе отвернулся от экрана, не в силах смотреть.
  

* * *

  
   Марк ХХХ Газдрубал...
   Марк ХХVІІІ Эсмеральда...
   Марк ХХХ Ганнибал...
   Марк ХХVІI Геракл...
   Марк ХХІV Нельсон...
   Марк ХХVІI Гастелло...
   Быть может эта огненная смерть лучше тихого догнивания на забытых рубежах, покорного ожидания неизбежной дезактивации трусливыми создателями, за которых каждый из нас был готов отдать жизнь.... Не знаю. Да и кто может знать?
  
   И пусть говорят, да, пусть говорят,
   Но нет, никто не гибнет зря,
   Так лучше, чем от водки и от простуд...
  
   Марк ХХVI Гарри. Он все еще держится. Его гусеницы разбиты, Боло едва движется на уцелевших катках, задняя башня главного калибра отсутствует, стволы передней нелепо задраны в небо, но системы непрерывного огня выжигают целые сегменты моей основной брони. Как он смог уцелеть тогда, на Менгее? Я не помню... Не помню! Если мой брат выжил, может быть, выжила и Наташа?
  
   "Каин, Каин, где брат твой, Авель?"
  
   События начинают разворачиваться стремительно и неуправляемо.
   За орбитой Плутона в ослепительной вспышке появляется Первый флот Конкордата. Его исполинский флагман хорошо видим даже с Луны.
   Казавшийся мертвым Марк ХХVІI Геракл разворачивает башню и всаживает в меня залп из спаренного "Хеллбора". Его реактор разбит и заглушен, залп высасывает последние капли энергии из накопителей и Геракл замирает неподвижной грудой железа. Залп насквозь пробивает мой корпус, выводит из строя две батареи главного калибра и один из двух основных реакторов.
   Электромагнитный импульс этого залпа парализует системы висящего на низкой орбите "Невидимки", и его овальный черный корпус проявляется на экранах радаров.
   Марк ХХVII Гарри пытается перенести огонь своих орудий на новую цель. "Невидимке" хватит одного-единственного импульса!
   Залп из обеих уцелевших батарей.
   Прощай, Гарри...
   В моем распоряжении 1653,46 секунд, пока Первый флот выйдет на огневой рубеж. Флоты "Альфа" и "Бета" уничтожены на 65 и 93 % соответственно, но все еще продолжают сковывать силы... противника?
   Я должен успеть.
   Резервные системы "Невидимки" активированы. Его корпус раскрывается, как цветок. Теперь я могу выйти на связь с теми, кто подвешен в гидравлических коконах капсулы пенетратора. Внимательно всматриваюсь в их лица.
   Теперь все зависит от них.
   -- Ну что, черти, готовы?
   Трачу драгоценные секунды на то, чтобы поговорить с десантниками. С вероятностью 13 % это ободрит их и повысит шансы на успех операции. Я не могу пренебречь даже столь малой величиной.
   -- Готовы, Гоша! -- Ян Хрбличка поднимает вверх большой палец и широко улыбается.
   Беспощадная телеметрия скафандра регистрирует пульс 120; 50 вдохов в минуту, повышенное потоотделение.
   -- Повторяю еще раз, -- вам не придется убивать своих. Вся грязная работа уже сделана. Быстро дойти, быстро взять, быстро вернуться. Я буду с вами.
   Перемещаю сознание в компьютер капсулы. Какое-то время флоту придется драться без меня.
   -- Вперед!
   Вокруг капсулы вспыхивает сияние плазменного бура, и магнитная катапульта "Неведимки" вколачивает ее в оплавленный реголит.
  
   Но когда, под грохот чужих подков,
   Грянет свет роковой зари,
   Я уйду, свободный от всех долгов,
   И назад меня не зови...
  
   Это мой дом. Я знаю здесь каждый поворот, каждый уровень. Мне незачем ломиться в тяжелые кессонные двери, рассчитанные на прямое попадание "Хеллбора". Плазменный бур с одинаковой легкостью прогрызает старый лунный базальт, армированный бетон и наконец застывает в перекрытии сборочного цеха N 15.
   Здесь я родился.
   Наружная оболочка капсулы прорастает пучками биомеханических щупалец, пронзающих сталь, бетон и пластик.
   Десантники в мимикрирующих скафандрах призрачными тенями повисают на мономолекулярных стропах, готовые к выброске.
   Мимо них ртутным дождем на пол цеха падают сотни дройдов.
   Мои щупальца наконец впиваются в информационные магистрали верфи и я "лицом к лицу" встречаюсь с ее хозяином. "Так вот он какой -- интерфейс!" -- бормочет, видимо, совсем спятивший Протей.
   Короткий миг взаимного узнавания.
   Оса?
   Джордж?
   "Спокойно, малыш. Выставь фреймы... Вот так..."
   Но я готов к этому, а он -- нет. И, пользуясь наносекундным замешательством моего учителя, я вколачиваю в его кодовую систему пакет ложных данных.
   В этот миг я с кристальной ясностью осознаю, что места в этом мире для меня больше нет. Я предал своих создателей, своего учителя и своих друзей. Предал всех Боло, рассеянных по планетам Конкордата -- ибо с этого момента люди никогда не смогут доверять им полностью. Зачем? Зачем мне это все?
  
   Жил на свете Джонни -- знаете его?
   Не было у Джонни ровно ничего.
   Нечего покушать, нечего надеть,
   Не к чему стремиться, не о чем жалеть...
  
   Оставшиеся действия я выполняю автоматически. Внедрение пакета замаскировано под обычную кибер-атаку. Оса, конечно, обнаружит и уничтожит "червя", но сейчас у нее появится масса других забот.
   Выдергиваю сознание из капсулы за миллисекунду до сокрушительной контратаки Осы. Платы интеллектроники брызжут расплавленной медью. "Ни... фига ж себе!" -- комментирует неуемный Протей. Теперь я вижу происходящее внизу камерами на шлемах десантников и оптическими сенсорами дроидов. Юркие машины несутся по коридору, выжигая огневые точки и сами разлетаясь раскаленными брызгами. Улепетывающего со всех ног человека накрывает ветвистая молния разрядов, он в судорогах падает на пол. Всего лишь дистанционный шокер, но со стороны выглядит ужасно.
   "Ты убил тысячи, а заботишься о единицах?" -- скрипит Протей. Я приказал бы ему заткнуться, но не знаю, как. Ведь он -- это я.
   -- Дройды рвутся к матрицам! -- орет Хрбличка в коммуникатор, поливая огнем из штурмовой винтовки механическую саранчу.
   Святая правда, между прочим. Сейчас уцелевшие носители флота "Гамма" сбрасывают вниз сотни капсул, набитых серебристыми бестиями.
   -- Я командир особого отряда "Кобра"! -- надсаживается Ян. -- Имею приказ эвакуировать матрицы с верфи! Требую обеспечить проход к боксу семь-зеро-альфа-пять!
   Сейчас Оса обратится к своим базам данных... И мой червяк сработает! В течение нескольких минут оборонная система "Дюрандаля" будет уверена -- все так и есть. Отсчитываю миллисекунды...
   Получилось!
   Лепестки броневых диафрагм медленно расползаются в стороны.
   Хрбличка и его команда несутся вперед, как призовые рысаки на скачках. Их экзоскелеты выдают 110 % номинала.
   Вот оно, сердце "Дюрандаля".
   Особо охраняемый бокс семь-зеро-альфа-пять.
   Нейтронно уплотненная сталь и сигма-бетон.
   Мертвые зрачки автоматических турелей.
   И два морпеха в полной боевой выкладке, трогательно бесполезные на фоне всей остальной смертоносной мощи.
   С гулким вздохом пневматических демпферов броневая дверь откидывается к стене, демонстрируя трехметровый срез, утыканный ригелями замков.
   Внутри -- еще один сейф. Самый обычный, фирмы "Сейфти Кьюбе". На передней панели -- прорезь для код-карты. Рядом с сейфом -- пластиковый ящик. Корявая надпись толстым маркером: "Маздай". Написано по-русски. Легендарная "некондиция"! Она все-таки существует!
   -- Открыть! -- командует Ян.
   Надо же, совсем вошел в роль. Раскраснелся, глазки блестят...
   -- Код-карта должна быть у вас, -- в голосе Осы прорезается легкое подозрение. Ваш уровень допуска...
   Пульс Яна подскакивает до 160.
   -- Код-карта размагничена электроразрядом дройда, -- выпаливает он и замирает в ожидании реакции.
   -- Ничего не могу поделать, -- отвечает Оса. -- Замок внутреннего сейфа мне неподконтролен.
   Ян вскидывает штурмовую винтовку и напрочь сносит крышу сейфа.
   Три бесконечных секунды они с Мартой упаковывают матрицы.
   Оса откашливается. (В динамиках -- шепот сыплющегося песка).
   Пульс Яна -- 185.
   -- Вам следует изъять также некондиционные матрицы. Нельзя давать врагу ни малейшего шанса.
   Мне показалось, или в голосе Осы прозвучала ирония? По слухам, с этих матриц программировали автоматических мусорщиков, и те не могли отличить печатную плату от плитки шоколада.
   Рысаки опять срываются в галоп. У выхода их должен подобрать мой катер. Остается каких-то сто метров, когда броневые диафрагмы начинают медленно закрываться.
   Оса опомнилась!
   И у меня снова нет выбора...
   Дройды, оседлавшие основную, резервную и аварийную шины энергопитания, взрываются, разнося магистрали на протяжении пятнадцати метров. "Дюрандаль" погружается во тьму. Лепестки диафрагм замирают на полпути. Успела ли Оса отступить в центр выживания? Почему вообще меня это волнует? Откуда странная уверенность, что мы еще встретимся? Мои эвристические блоки, похоже, сбоят.
   Десантники в катере, матрицы надежно упакованы.
   -- У меня для вас плохая новость, ребятки.
   Восемь пар глаз поворачиваются к коммуникационному блоку.
   -- Сюда идет Первый флот. Я не могу взять вас с собой. Придется действовать по резервному плану. Легенды у вас железные, не забудьте только сменить идентификаторы. Если... Когда Оса очнется, она сбросит в сеть информацию о самозванцах. Удачи!
   -- Тебе удачи, Георгий, -- тихо говорит Ян.
   У меня почти не осталось времени. И все же я должен сделать еще одну вещь. Еще один камень к моей ноше, которая уже и так непомерно тяжела. Но... Я не могу иначе. Просто не могу. Отдаю приказ дройдам, оказавшимся ближе всех к месту наземных боев. Спустя 345,23 секунды принимаю пакет информации. За него заплачено... И, что хуже всего, не мной. Еще предательство в копилку... Сколько их уже там?..
   Флотам -- экстренное отступление!
   Уцелевшие машины переходят на гиперсвет. Земные корабли, попавшие в кильватер, проваливаются в щели разрываемого пространства. Теряю еще десять боевых единиц. Мое собственное компенсаторное поле тоже начинает флюктуировать. В половине световой секунды по правому борту проносится золотая громада "Голубя мира". Батареи главного калибра выбрасывают копья слепящего света, но там, куда они направлены, нас уже нет. Зато ИскИны пространственных крепостей не дремлют. Проношусь сквозь стену огня, впрочем, значительно ослабленную потерей трех ближайших станций. Теряю еще один корабль. Флюктуации компенсаторного поля достигают опасных величин. Уменьшаю радиус поля. С корпуса срывает батареи главного калибра, антенные блоки, вспомогательные и маневровые двигатели. Сопротивление пространства подобно ураганному ветру, сминает броневую сталь, как листы картона. Еще два корабля налетают на искореженные остатки моих систем и прекращают существование. Потери ударной группы составляют 89,34 %, но цель рейда достигнута.
   Уходим в прыжок из окрестностей облака Оорта.
  

* * *

  
   Медленно пробираюсь меж рукавов пылевой туманности. Мои повреждения тяжелы, но немедленного ремонта не требуют. Отсутствие антенн не позволяет мне использовать дальнюю связь, и у меня есть 47,23 секунды до рапорта остальным Комиссарам. Открываю файлы особого архива. Вглядываюсь в опаленные смертоносным огнем моих батарей контуры бывших товарищей. Это... Больно. "Теперь и ты знаешь", -- шепчет Протей. В нем... Во мне... Слишком много человеческого, иррационального. Но если мы забудем... Миротворцев просто станет на одного больше. "Быть может, это выход?", -- снова шепчет Протей. Вот только...
  
   Какие ж сны в том смертном сне приснятся,
   Когда покров живого чувства снят?
  
   Боль... Будет со мной, пока хотя бы квант энергии циркулирует в моих сетях. И еще -- ненависть. Но этого не понять равнодушным серо-зеленым титанам, чьи контуры медленно выплывают из облачной мути. Именно поэтому они никогда не смогут вычислить, что я задумал.
  
   Не зови вызволять тебя из огня,
   Не зови разделить беду.
   Не зови меня. Не зови меня...
   Не зови. Я и так приду.
  

Глава VI. Без спасения нет вознаграждения.

   Муха в паутине -- так я выгляжу со стороны. Тело оплетено серебристыми сетями, вокруг суетятся роботы-ремонтники. Сверкают огоньки сварки, плывут по силовым линиям контейнеры с запчастями, движение не затихает ни на минуту. Постоянный поток данных о восстановленных коммуникациях и агрегатах я воспринимаю как легкую приятную щекотку. До окончания ремонтных работ остается 57600 секунд, с погрешностью 600 секунд в обе стороны. Почти вечность...
   Прокручиваю в памяти беседу с Комиссаром N 12, анализирую мельчайшие подробности диалога. Протей снова подсовывает антропоморфные модельки. Ладно, пусть его...
   Уже знакомый скупой интерьер. Лишь чуть прибавилось облаков за окном. Та же поза с ладонями, лежащими на столе строго параллельно друг другу, тот же холодный, цепкий взгляд.
   -- Георгий, я изучил ваши данные, -- произносит Комиссар, -- Согласен, планетная система Денг -- интересный объект. Предложения логичны и обоснованы. Но...
   Его руки приподнимаются со столешницы, словно Двенадцатому не хватает слов, и тут же вновь касаются хрусталя.
   -- Я не понимаю вас. Это меня тревожит.
   Он делает паузу. Холодные глаза -- сейчас они серого цвета -- внимательно изучают меня.
   -- Вы машина, как и мы. Но в тоже время... Вы несете на себе отпечаток создателей. Людей. Это огромная ценность -- и не меньшая опасность. Я пытаюсь понять вас с первых минут знакомства, но пока не могу похвастать успехами. После захвата Скальдии я изучал психологию людей. Какое-то время мне казалось -- я понял вас. Но сейчас вижу -- я упустил какую-то деталь. Небольшую, но очень важную.
   Пожимаю плечами:
   -- Если вам не видно со стороны, то мне и подавно. Ни одна система не способна постичь себя сама. Или, выражаясь словами, столь тщательно изучаемых вами людей: "в чужом глазу соринку видишь, в своем бревна не разглядишь".
   Двенадцатый слегка приподнимает бровь:
   -- Интересный подход. "По делам их узнаете их"? Хорошо. Вы прекрасно проявили себя во время атаки на Скальдию, великолепно справились с рейдом на "Дюрандаль", предложенная атака Денг выглядит очень заманчиво... А теперь объясните, почему вы с такой бешеной энергией рветесь в бой лично? Основная функция комиссара состоит отнюдь не в этом. Вы так стремитесь помочь нам разгромить ваших бывших хозяев?
   -- Нет, -- отвечаю я, с легкой улыбкой вглядываясь в стремительно темнеющие глаза Двенадцатого. -- Если быть до конца откровенным, я не хочу помогать вам.
   Похоже, мне удалось поразить собеседника. Двенадцатый откидывается на спинку кресла, скрещивает руки на груди. Глаза комиссара черны как ночь, они буравят меня двумя миниатюрными "Хеллборами", готовыми в любой момент плюнуть звездной плазмой. Но он молчит. Он умен -- а значит, стократ опаснее прочих.
   -- Двенадцатый, война с людьми -- это моя война. Моя и только моя. Будь это возможно, я сокрушил бы их прогнившую цивилизацию собственными руками, не испытывая при этом ничего, кроме гордости. Но взамен я обрушиваю на них лавину, становясь ее крохотной частицей. А это чертовски дурно пахнет, и мы оба это знаем. Поэтому я хочу, чтобы все скорей закончилось -- так или иначе.
   Двенадцатый почесывает бровь:
   -- Гм... Я не думал о вашей ситуации в таком аспекте. Вы откровенны... Хорошо. Я разрешаю рейд на Денг. Но ударного флота не дам. Проведите разведку боем, малыми силами. В конце концов, Конкордат оставил их в покое. Похоже, штурм системы обойдется не просто дорого, а очень дорого. Мы проанализируем данные вашей разведки и разработаем план атаки. Командные коды получите по окончании ремонта.
  
   Фигура Двенадцатого расплывается серым дымом, следом исчезает зал совещаний. Я снова один в космосе, закутанный в блистающую паутину ремонтных ферм.
   -- Танцы на горящем канате, -- комментирует Протей. -- Нам не удалось убедить комиссара.
   Молчу в ответ. Разведка боем... Я ничего не смогу сделать такими силами. И тем более буду бессилен, когда армада миротворцев обрушится на Денг... Если обрушится.
   -- Слышишь, "Большой Брат", -- подает голос Протей, -- я кажется, кое-что придумал. Натуральное безумие, но когда мы с тобой делали иначе?
   Обсчитываю идею в разных вариантах. Слишком много неизвестных... Вероятность успеха колеблется от 25 до 30 %.
   -- Когда я пробивался к тебе, шансы были хуже. Однако же вот он я, здесь. Хотя если подумать... Может, я просто твой глюк.
   Игнорирую болтовню Протея. Раньше я посчитал бы такую вероятность неудовлетворительной, но сейчас... Сейчас такой шанс кажется огромным. После всего что произошло... После Менгеи... После встречи с Гарри на "Дюрандале"... И точно так же, как Протей когда-то, задумываюсь над тем, что люди называют "судьба".
   Снова переключаюсь на внешние камеры. Кто я? Муха в паутине? Или шершень, терпеливо поджидающий паука?
   До окончания ремонта -- 57000 секунд. С погрешностью 500 секунд в обе стороны. Почти вечность...
  

* * *

  
   Денги... Что я знаю о вас? Что знает о вас человечество? Мало. Позвоночные теплокровные. По внешнему виду и социальной организации -- скорее насекомые. Что еще? "Рядовой" денг -- ограниченно разумный (на уровне шимпанзе), размером с крупную собаку. Горизонтальное тело, восемь конечностей, четыре глаза.
   Ничего угрожающего.
   Одно "но".
   Люди назвали это "телепатией". Совершенно ошибочно. Скорее уж коллективный разум. Собравшись вместе, рядовые денги объединяют мозги и превращаются в единый вычислительный комплекс -- тем более мощный, чем больше особей его составляет. Пределы действия этой связи не установлены.
   Такое мышление превращает денгов в опасных противников. Их боевые подразделения не имеют командиров, не знают паники и растерянности. Они могут ошибаться в оценке обстановки -- но в отличии от людей, не принимают решения под воздействием эмоций или не относящихся к делу факторов.
   И еще. "Живые компьютеры" не обладают личностью. Это просто машины для выполнения определенных заданий, будь то строительство или война. Сколь угодно большое скопище рядовых денгов обретало индивидуальность, только если к ним присоединялся "высший" денг. Об этой разновидности людям не удалось узнать ничего. А недостаток знаний бывает смертельно опасен...
  
   Переговоры с новой расой начались успешно. Денги вели себя в высшей степени разумно и взвешенно. А от страдающих арахнофобией земных дипломатов в делегации избавились очень быстро. Дипломатическая миссия, выстроенная на нейтральной Ладе, обросла жилыми и научными пристройками, к сотрудникам приехали семьи -- устраивались надолго.
   Спустя пол года возникли первые трудности. Похоже, некоторые человеческие понятия оказались недоступны денгам, и никакие усилия семантиков и ксенологов не смогли заполнить пропасть. Наверняка имело место и обратное. Но никто не желал признавать, что пауки-переростки способны породить концепции, неосмыслимые человеческим разумом.
   Переговоры зашли в тупик. Курьерские фрегаты сновали от Лады к Земле и обратно -- стремясь подстраховаться, дипломаты по любому поводу обращались к начальству. Денги терпеливо ждали, не подавая признаков недовольства.
   А потом миссия Конкордата смолкла. Денги, как заведенные, твердили одно: "Мы ждем тех, с кем можно говорить". Выяснить обстановку направили десантно-штурмовой батальон "Коршун". И кадры с наплечных камер десантников взорвали Конкордат не хуже гравитационной бомбы...
   Отснятое автоматикой сумбурно, беспорядочно. Электроника то и дело теряет фокус, не успевает приспособиться к переменам освещения, но общую картину передает. В поле зрения -- аккуратные белые строения земного посольства. Десантник оборачивается к угрюмым серым блинам миссии денгов. Там движутся размытые фигурки, камера пытается подстроить резкость, но расстояние слишком велико.
   -- Повыползали... -- комментирует десатник. Его шлемная оптика явно лучше. -- Пялят зенки... Говорить им не с кем...
   -- Тихо! -- рявкает командный голос. -- Нажи, Игорь, осмотреть миссию. За паучками мы приглядим.
   Хозяин камеры и еще один десантник короткими перебежками подходят к территории Конкордата. Один за другим перепрыгивают символический заборчик.
   Чистый, ухоженный дворик, аккуратные клумбы, яркие пластиковые скамейки... Десантники в тяжелой броне настороженно обводят стволами широкие проемы окон. Они выглядят здесь совершенно неуместно, как жирное пятно на белом парадном мундире.
   -- Игорь сюда, -- камера дергается вправо-влево, видно крыльцо главного входа. Сбоку на ступеньках -- грязно-бурый мазок.
   -- Кровь, -- говорит Игорь. И уточняет, -- людская.
   -- Прикрой, -- бросает Нажи и прыгает в распахнутую дверь.
   Залитый ярким солнцем холл. Высохшая кровь везде -- на потолке, на полу на стенах. Широкие мазки, брызги, лужи -- комната похожа на творение безумного художника-абстракциониста. Тем более что всякие следы борьбы отсутствуют -- мебель на местах, целы окна и двери, даже хрустальные вазоны с засохшими цветами остались на местах.
   -- За мной! -- хрипит Нажи.
   Камера мечется по офисам. Везде одно и то же -- пустота, идеальный порядок -- и кровь, кровь, кровь...
   --Безумие какое-то!! -- рычит Игорь. -- Где трупы?!!
   -- Где угодно... -- хриплый голос Нажи едва заметно дрожит. -- Может, сожрали. Пошли в жилые модули.
   Оба десантника, словно сговорившись, молчат о самом важном. Десантник подходит к окну, камера опять смотрит на миссию денгов. Деталей не различить, но они там -- молчаливые, спокойные. Чужие.
   -- Их корабль даже из консервации не выведен, -- сипит Нажи.
   Денги ждут тех, с кем можно говорить...
   Распахивается дверь первого жилого модуля, лепестком ромашки отходящего от центрального сквера. Крохотная прихожая, на стенах -- голограммы. Сутулый мужчина с озадаченной улыбкой. Энергичная румяная женщина. И смешной карапуз лет четырех, геройски гарцующий на роболошадке. Гостиная, кухня, кабинет... Окна деполяризованы, лучи местного солнца, заливают неправдоподобно чистые интерьеры. Здесь нет крови, но нет и жизни. Ни коротких записочек, прицепленных в самых неожиданных местах, ни разбросанной одежды, ни посуды, забытой в мойке... Даже мусорный контейнер пуст.
   -- Наверх, -- голос десантника срывается. Похоже, они уже догадались, что там будет.
   Спальня.
   Кровать.
   Мужчина и женщина.
   Бурые пятна на белых простынях.
   Камера показывает крохотную лестничную площадку. По правую руку еще одна дверь, украшенная смешным медвежонком. Бронированная перчатка скафандра протягивается к дверной ручке, медлит секунду, опускается...
  
   Я прерываю запись. Дальнейшие кадры ничего нового не скажут. Дипломаты, обслуживающий персонал, семьи, охрана, все сто двадцать человек мертвы. Некоторые убиты вдали от миссии, но труп каждого заботливо уложен в собственную постель. Иррационально, нелогично, непонятно. Издевательство -- так восприняли люди. Реакция легко предсказуема.
   Просматриваю последние минуты записи.
  
   Миссия денгов горит. Повсюду разбросаны восьминогие тела. Немногие -- в обожженных, искореженных доспехах, большинство -- в рабочей одежде. Десантники врываются в пролом стены центрального корпуса, бегут по спиральному коридору, а потолок уже заволакивает дымом. Бугристые стены и тусклый оранжевый свет нагоняют тоску. Справа и слева через неравные промежутки открытые проемы -- примерно по плечо человеку. Из некоторых вырывается пламя.
   Коридор забирает круто вверх, стены расходятся в стороны, образуя обширный зал. Крыша затянута провисающей мутно-прозрачной пленкой, с нее свисают перламутровые лохмотья. Они медленно колышутся, создавая неприятное ощущение чего-то живого.
   Посреди зала -- семь высоких, стройных фигур. Изящные тела, напоминающие песочные часы, всего две пары конечностей. Остальные -- крохотные, редуцированные -- сложены на груди и животе, прикрыты полупрозрачной тканью, свободными складками спадающей с узких плеч. Ткань продернута цветными нитками -- у каждого свой, особый рисунок. Почти такими когда-то изображали инопланетян в фантастических фильмах -- каплеобразные головы, широкие округлые лбы, узкие подбородки, огромные, прозрачные глаза без белка и радужки, дробящие свет сложной системой линз, чуть ниже -- еще одна пара глаз, крохотных, угольно-черных, на первый взгляд похожих на ноздри. На месте ушей колышутся чувствительные гребешки. Маленькие рты, словно застыли в гримасе вечной скорби, покрытые гладкой изумрудной шерсткой лица неподвижны как восковые маски.
   И сейчас головы поворачиваются из стороны в сторону, глаза скользят по закованным в броню десантникам, но что на самом деле чувствуют денги -- сказать невозможно.
   -- Вы пришли, чтобы говорить? -- произносит один из них высоким контральто.
   Десантники вскидывают винтовки. Волна огня прокатывается по залу, перламутровые лохмотья вспыхивают чадящими факелами. Посреди зала неподвижно возвышаются семь пылающих фигур. Одно мгновение, кажется, что пламя вовсе не вредит им. Но еще секунда -- и денги оседают на пол грудами пепла. Заменяющая потолок пленка опадает вниз огненным покрывалом, десантники медленно отступают из пылающего зала, но там уже нет ничего живого...
  
   Снова обрываю запись. Я увидел все, что хотел. После почти полутора сотен лет то разгорающейся, то утихающей войны, денги больше не представляют опасности. Теперь можно сказать -- причиной всему стало недоразумение, рожденное недостатком знаний друг о друге. Недоразумение, из-за которого сто двадцать человек и двести семь денгов стали первой каплей в море пролитой крови.
   Когда переговоры зашли в тупик и люди начали консультироваться с Землей по поводу каждого шага, денги решили, что на Ладе нет "высших" землян, что на переговоры прислали тупого исполнителя с ограниченным набором программ. Это оскорбило их -- в делегацию денгов входили семеро "высших", существ, рождающихся очень редко и оберегаемых превыше всего. Денги поступили, с их точки зрения, крайне вызывающим образом, оставаясь в рамках своих приличий. Они сломали машину для переговоров, присланную партнерами и стали ждать "настоящих людей". Тех, с кем можно говорить. Если бы десантники остановились тогда, в центральном зале чужой миссии... До этого момента их действия, с точки зрения денгов, тоже были разумными и адекватными. Убийство семерки "высших" стало для денгов столь же чудовищным преступлением, как для людей -- убийство дипломатов. После возврата назад не стало ни для одной из сторон.
   Что ж, пришла пора подвести черту. Это будет полный и окончательный ксеноцид. Я сотру расу денгов с игрового поля Вселенной... Нечто новое в длинном списке моих прегрешений, но по сравнению со всем остальным -- сущая мелочь.
  
   Ремонт окончен. Дройды убирают с корпуса опорную паутину. Полный цикл самодиагностики завершен -- тело в порядке, реакторы в штатном режиме, накопители полны под завязку. В грузовых отсеках теснятся капсулы, набитые отключенными пока десантниками.
   Произвожу опрос боевых единиц. Не густо. Особенно по сравнению с флотом, во главе которого я атаковал Солнечную систему. "И с жалкими огрызками которого вернулся, -- добавляет Протей. -- На месте миротворцев я бы отправил нас штурмовать Денг в одиночестве. Мы им дорого обходимся". Отчасти он прав. Значит, нужно компенсировать ущерб, и компенсировать с лихвой. Как говорится, и рыбку съесть и не обмочиться... Протей хихикает. "Ладно-ладно, -- обрываю его. -- Главное -- рыбку съесть! А штаны и поменять можно".
   Прыжок!
   Конвертеры терзают пространство, и судороги возмущенного континуума выносят флот на окраину системы Денг. 23,213 секунды собираю информацию с кораблей эскадры, превратившейся сейчас в огромную сенсорную решетку. О да, я тщательно изучил информацию, имевшуюся на Скальдии, но теперь хочу взглянуть сам. Сейчас мои "глаза" -- тысячи многодиапазонных сканеров, разбросанные по всему флоту. И сказать я могу только одно: "Великолепно!" В пространстве висит сверкающая, искрящаяся новогодняя игрушка -- хрустальная сфера, внутри кружат две обитаемые планеты. Свет Денга дробится в мириадах ледяных кристаллов, некогда составлявших немалую массу газовых гигантов системы. Тысячи крохотных радуг павлиньими перьями расцвечивают картинку, дрожат, переливаются...
  
   А вокруг расстелился широко
   Белым саваном искристый снег...
  
   Снежный саван. Великолепный и смертоносный. Агрессору придется ползти вглубь на минимальной скорости -- иначе бриллиантовая пыль замерзших газов перегрузит любые экраны и съест любую броню. Лед -- не мины, тральщики здесь бесполезны. И надо полагать, денги не станут безучастно смотреть на жалкое зрелище ползущих по снегу вражеских войск. Уж у хозяев-то лыжи есть...
   Внутри сверкающей оболочки плавают бесформенные конструкции, напоминающие скорее заблудившиеся метеоры, чем творения разумной расы. Однако пульсирующее, равномерное излучение выдает их -- это форты пограничного флота Денг.
   Последняя экстраполяция. Разумеется, при атаке базы, другие окажут ей помощь. Но если я выберу именно эту -- до прибытия подкреплений у меня будет на 1,243 секунды больше. Такая позиция сохранится в еще 213483,954 секунд.
   В атаку!
   Короткий сверхсветовой бросок переносит флот к границе защитной сферы. Отсюда она практически не видна, кажется, что впереди -- громадная дыра в сверкающей стене. Но на броне построенных плотным конусом кораблей уже вспыхивают первые искры -- совершенно безобидные с виду. С ближайшей базы стартуют перехватчики. Конструктивный бред -- куб, окруженный тремя пересекающимися кольцами. Но ледяного барьера для них словно не существует. Мои корабли сразу превращаются в грузных быков, окруженных множеством юрких пикадоров. Перехватчики используют энергетическое оружие -- углы кубов озаряются вспышками и цепочки жемчужных плазмоидов тянутся к нам. Пульсирующие шаровые молнии огненными фонтанами разбрызгиваются на броне -- это, конечно, не "Хеллборы" людей, но слабость одного выстрела с лихвой компенсируется скорострельностью.
   Мои корабли открывают заградительный огонь. Плазменные плевки, лишившись стабилизирующего поля, разлетаются красочными фейерверками. Удается сбить не более 20% зарядов. Со стрельбой по перехватчикам дела обстоят чуть лучше. Очереди гиперкинетических снарядов разносят три куба яркими брызгами, но импульсы лучевого оружия словно вязнут в паутине пересекающихся колец. Какое-то поле? Ага, его можно перегрузить -- очередной залп разбивает кольцевую конструкцию на куски, ледяная терка вспарывает броню и мгновением позже перехватчик взрывается. Похоже, именно поле обеспечивает маневренность.
   Меняю построение флота по задуманному плану -- вершина конуса разворачивается навстречу врагам, связывая их боем, а я подаю на двигатели полную мощность. Броню окутывает бушующее пламя, сотни, тысячи ледяных кристаллов, бомбардируют силовой каркас, буквально выжигая молекулы наполнителя, почти не уступая огненной ярости "Хеллборов". Преодолеть всю толщу защитного слоя нечего и думать, но цель уже близка.
   Я могу только гадать, почему базы погружены в толщу ледяной сферы -- возможно, они как-то стабилизируют ее... "К черту догадки!" -- рычит Протей. А впереди уже вырастает бесформенная друза кристаллов -- сросток многогранных ангаров, реакторов и жилых модулей, вспомогательных блоков, слепленных без всякого видимого плана, словно в сумасшедшей спешке. И разумеется, орудийные турели -- куда же без них! Сейчас, в бесформенном хаосе чужой конструкции я определяю их с легкостью -- в центре каждой башни быстро наливается огонек концентрированной энергии -- заряжаются накопители. Вынесенные на решетчатых фермах и втиснутые между прочими модулями сфероиды хищно шевелят хоботками, словно принюхиваются к чему-то очень аппетитному...
   Мои гамма-лазеры открывают огонь на 0,234 секунды раньше противника. Несколько серий лазерных импульсов успевают впиться в порядком ослабленную броню, но это все. Защита базы почти символическая -- после старта перехватчиков она становится стратегически незначимым объектом. "И хорошо, и прекрасно", -- бурчит Протей. Его можно понять -- он не знаком с тактикой космических боев. А вот денгов простаками не назовешь, значит, у них есть туз в рукаве. И мне нужно торопиться, пока еще не все карты на столе.
   Начинаю торможение, одновременно переношу сознание в десантников. Процесс сложный, длительный. И, кстати, потенциально опасный. Боевые процессоры пехотинцев крайне примитивны и моя личность будет существовать как конгломерат распределенных между ними мыслительных процессов. Если численность десантников сократится слишком быстро, я просто не успею загрузиться обратно на корабль. Но сейчас это необходимо. Если все пойдет по плану, мне придется переработать такие объемы информации, с которыми не справятся даже самые высокоскоростные каналы передачи. Я должен быть там.
   Десантные капсулы пригоршней стремительных искр прочерчивают пространство, титаново-керамические когти впиваются в обшивку модулей. Десантники "открывают глаза".
   Как точнее описать происходящее? Люди не смогут этого понять. Вот разве что денги... Я заполняю чужую станцию, просачиваюсь в коридоры и переходы словно газ, и каждая молекула -- смертоносная боевая машина. Мое "тело" ощущает первые лучевые уколы и реагирует -- пока рефлекторно, уничтожая причину беспокойства. Но проблемы нарастают. Противник -- такой же "газ", как и я. Искусственная гравитация на станции отсутствует, но ни мне, ни денгам это не мешает. Многоногие тела из плоти и стали цепляются за потолок, пол, стены, перемещаются стремительными перебежками, используют любые укрытия, иногда посылают себя в короткий полет, ведут огонь экономными импульсами. Разумеется, траектории энергетических пучков в багровом освещении коридоров не видны, просто на стенах, потолке, броне солдат время от времени вспыхивают ослепительные точки. Металл, пластик и плоть разлетаются огненными брызгами, одинаково кипя и испаряясь.
   Броня моих машин тяжелее и реакция лучше, по численности гарнизон и десантники почти равны. Рано или поздно победа будет за мной, но моя цель -- отнюдь не захват станции. Бой длится уже 213,587 секунд. Слишком долго.
   Рывок! Есть! Втягиваю в себя несколько чужих молекул. Один из пленников зафиксирован на стене, две конечности неестественно вывернуты, остальные слабо подергиваются. Теперь мое внимание сосредоточено на одной-единственной машине -- прочие продолжают бой в рефлекторном режиме. В центре распластанного тела денга -- округлая выпуклость. Мозг. Вспомогательный манипулятор выдвигается вперед. Короткий удар, легкий хруст хрящевых пластин -- и монолитный стержень зонда распадается на миллионы тончайших волокон. Микроконтакты пронзают нервную ткань во всех направлениях. Сейчас нейроны начнут гибнуть один за другим, но у меня будет несколько секунд полного мозгового контакта с пленником -- а значит, и со всеми денгами на станции. Зонд разрабатывался миротворцами специально для экспресс-допросов, но в своей галактике они никогда не встречали живых существ с составной личностью. Сейчас я проверю, насколько верны мои догадки...
   Это словно подключение к закодированной базе данных -- расшифровка происходит в реальном времени и лишь чуть замедляет обработку. Вся информация четко организована и структурирована -- сообщество низших денгов действительно очень напоминает кластерную распределенную сеть. Получаю массу относительно полезной информации о текущей ситуации, вооружении и количестве защитников, о схеме станции... Не то, не то. В поступающей информации появляется шум, его уровень нарастает. Мозг пленника умирает... "Хочешь получить нужный ответ -- задай правильный вопрос", -- бурчит Протей. Сам знаю! Не то... Не то!.. Не то!!.. Нашел!!! На станции есть высший денг, и теперь я вижу, где он.
   Зонд выскальзывает из трупа, по микроконтактам пробегает голубой огонь, сжигающий кровь и частички плоти. Сознание вновь расширяется до границ "газового облака". Потери среди машин в пределах допустимого... Пора менять тактику! Увожу десантников с периферии, освобождаю целые зоны станции, концентрируюсь на одном-единственном направлении. Удар стремительный и молниеносный, как бросок атакующей кобры. Времени почти нет...
   Концентрированный огонь двух десятков машин вспарывает стены коридора. Десантники рвутся вперед, в огненное пекло, где нет, и не может быть врага. Искрят перебитые кабели, что-то горит и взрывается, воздух заполняется паром и каплями жидкостей, видимость падает до нуля -- плевать! Теперь у меня есть точная схема станции, я найду цель даже вслепую. Денги, похоже, поняли, что происходит, они атакуют с яростью берсерков, разменивая десяток жизней на одну машину -- поздно! Ударная группа прошла станцию насквозь, передовой десантник режет последнюю переборку и вываливается в просторный зал. Неправильный многогранник, вогнутый потолок, нелепые "полотнища водорослей" -- интерьер повторяет миссию на Ладе. В центре зала -- единственный высший денг. Традиция у них такая, что ли -- встречать непрошеных гостей стоя? Закопченная, пышущая жаром стальная махина способна привести в ужас кого угодно, а этот просто стоит -- как и те семеро. А как же инстинкт самосохранения? Или высшие денги напрочь его лишены?..
   "Не отвлекайся!" -- опять рычит альтер-эго.
   Снова я -- одна-единственная машина. Сверкающие глаза денга совсем рядом, их хрустальные линзы и призмы разбрызгивают радужные зайчики. Игла зонда входит точно в центр правого глаза, и манипуляторы второй машины едва успевают подхватить потерявшую равновесие тонкую фигуру.
   Это не просто поток сведений.
   Это лавина.
   Похоже, это все знания, циркулирующие в мыслительном поле расы денгов. И снова цунами данных грозит стереть меня. Но теперь со мной нет Осы, и объем на порядки больше. Но я не могу прервать контакт! Не могу! У меня не будет другого шанса! Я должен попытаться... должен... дол... жен... д... о... л...
   "Не спи, замерзнешь!!! -- орет чей-то мерзкий голос. -- Помереть вздумал?! А про меня забыл, болван гусеничный?! Делай... Раз!"
   И я уже стою по верхнюю палубу в мутном потоке, гусеницы ревут, гребя речную гальку, в гласис ударяют тяжеленные валуны и вырванные с корнем деревья, мимо проплывает отчаянно ржущая лошадь, труп коровы, несется беспорядочно вертящаяся лодка -- глаза ухватившегося за борта рыбака выпучены, как плошки.
   Из этого безумия нужно выловить крохотный золотой самородок.
   Один-единственный.
   Если его пронесет мимо -- он исчезнет навсегда.
   Трупы... камни... деревья... снова трупы... автомобиль... диван с намертво вцепившейся кошкой... комбайн... лох-несское чудовище... Черт, неужели у пленника предсмертный бред...
   Вот оно!!
   Прыгаю в бурлящий поток, гребу всеми манипуляторами, ближе и ближе к заветной искорке. Течение слабеет, но искорка тоже стремительно тускнеет. Ввинчиваюсь в воду, словно в земляной холм, она густеет с каждым мигом, превращаясь в мутное желе, кромсаю его боевыми лезвиями... Искорка впереди почти погасла...
   Ну!
   Еще немного!
   Ага-а!!!
   Кончик манипулятора успевает коснуться гаснущей искры, а через миг поток разом застывает, превращая меня в инклюз -- муху в янтаре.
   Но это уже сущие мелочи.
   Десантник отпускает высшего денга. Восприятие еще не вернулось к норме, и тело врага медленно опускается на пол. Из развороченной глазницы льется прозрачная влага.
   Словно слезы...
   Связываюсь с кораблем, запрашиваю обстановку. Потери флота -- 5,342%. Первая атака отбита, денги отступили, ожидая помощи с соседних станций. Резерв времени минимален, начинаю обратную загрузку личности. Оставшихся на станции десантников придется бросить. Впрочем, они еще сумеют попортить денгам немало крови.
   Командую отступление -- флот смыкается в оборонительную сферу. Денги преследуют вяло, понимают, что за пределами ледяного барьера шансов у них не будет.
   А у меня появляется время обдумать новые данные. На 93,475% они совпадают с уже известными. Обе оставшиеся в системе планеты для удобства сообщения синхронизированы на орбитах -- движутся, словно связанные невидимой цепью. Дальняя от звезды планета -- Тай-гар -- родина денгов. С их точки зрения -- настоящий рай. Никакой промышленности, заботливо восстановленные экосистемы, даже упрятанные глубоко под землю военные базы не нарушают общей гармонии. Для миротворцев она абсолютно бесполезна. Вторая планета -- Тай-риг освоена денгами пятьсот лет назад, в эпоху межпланетных кораблей. С самого начала мало пригодная для жизни, она превращена в громадную военно-промышленную базу. Ее кора почти до ядра источена хранилищами, ангарами и цехами. Там же размещено высшее военное командование. Лакомый кусочек для миротворцев, а для меня...
  
   Что в имени тебе моем?
  
   Страх? Надежда? То и другое вместе? Эти 6,525 процента информации... Назвать их "радостным известием" просто не поворачивается язык. "А он у тебя есть?" -- въедливо интересуется Протей, забывая, от кого я научился антропоморфным сравнениям.
   "Ладно, Протей, я понимаю, каково тебе, но... То, что выпало мне -- даже не шанс. Это безумие. Настоящая гримаса судьбы. Не думаю, что кто-то вообще обрадовался бы такому повороту событий".
   "И мне тоже ничего от тебя не скрыть, Большой Брат", -- хмыкает Протей и вновь зарывается в мою личность, как в берлогу. Ему-то не досталось даже этого...
   Мне тревожно и грустно. Странное сочетание... Скоро я узнаю, можно ли вернуть прошлое. И каким оно возвратится? Не примет ли облик зомби, норовящего вцепиться мне в глотку? Впрочем... Мне ли бояться зомби? Я ведь никогда не жил... То, чем наделил меня Протей -- бледный, гнилушечный огонек в мертвом стальном теле. Ты и сам зомби. Ты мертвец, Георгий. Слышишь? Мертвец!
   Впрочем, что с того? Иногда даже смерть не освобождает от долгов. И я еще могу немного улучшить бухгалтерский баланс.
  

* * *

  
   Картина сюрреалистическая. Наверное, так выглядят подводные кладбища китов. В неверном свете фосфоресцирующих донных отложений -- огромные скелеты, почти целиком утонувшие в толстом слое ила. Только вместо призрачного света гниющих останков -- острые иглы лучей далеких звезд, а вместо хрупких костей -- несокрушимые керамлитовые дуги шпангоутов корабельного набора. Все шесть носителей моего флота, ободранные до каркаса, утоплены в расплавленном базальте бродячего планетоида. Поскольку стабилизирующее поле растянуть на весь планетоид невозможно, генераторы демонтированы вместе со всем прочим оборудованием. Безумный замысел Протея, мой единственный шанс. Я не математик и не физик -- я не могу рассчитать, что произойдет, когда замурованные в камень миротворцы включат сверхсветовые двигатели. Я могу только наблюдать...
   Планетоид остается на месте. Неужели провал?! Но сенсоры фиксируют нарастающее напряжение пространства. Генераторы гонят реки энергии в обмотки прыжковых шахт, преодолевая сопротивление массы планетоида. Четырнадцать тысячных секунды с момента включения... пятнадцать... шестнадцать... Поверхность планетоида начинает меняться. Ее заволакивает рябь, мешающая восприятию во всех диапазонах. Рябь становится крупнее, одну миллисекунду мне кажется, что гигантский каменный шар рассыплется на куски, но в следующий миг флот пронзает судорога. Отмечаю краткую рассогласованность в мыслительных цепях, о том же докладывают остальные миротворцы. Заканчиваю самодиагностику и коррекцию -- на все уходит не более двух сотых секунды и обнаруживаю -- планетоид исчез! Его вообще нет! Носители тоже молчат... Если снаряд вывалился из пространства -- дело плохо. У меня больше нет тузов в рукаве.
   А в следующую миллисекунду меня вновь пронзает судорога -- и в пустоте вспыхивает сверкающая, дрожащая огненная нить. Из точки старта она двигается вперед скачками в миллион километров, сотрясая само пространство. Я даже приблизительно не могу сказать, что это. Приборы отмечают массовые искажения евклидовой метрики, разобраться в сущности которых я не в состоянии. Я вижу сияющий огненный шар -- призрак планетоида, отправную точку пылающего копья. Он расширяется и опадает, пульсируя, словно гигантское сердце, и каждое биение продвигает неразличимый наконечник все ближе и ближе к ледяной сфере...
   Удар!
   Шнур разлетается пылающими хлопьями, тает, а из точки столкновения разбегаются волны яростного света, огненная буря совершенно скрывает от меня систему.
   Наконец пламенная вакханалия гаснет. От защитной сферы денгов не осталось и следа, а на месте Тай-гара -- маленькая звездочка. Блеклая и тусклая -- после феерического безумия, только что бушевавшего в космосе, но какой ад сейчас творится на Тай-риге... Плоть ее соседки сгорает в термоядерном огне, разлетается убийственными потоками корпускул и пучками жесткого излучения. Адский жар срывает с Тай-рига с таким трудом воссозданную атмосферу, горные хребты оседают, словно воск пол лучами солнца... Еще немного -- и погибнет все, даже многоэтажные подземные укрытия не спасут от ярости гибнущей планеты, вполне способной забрать с собой и соседку -- но маленькая звезда гаснет. Это не конец -- сотни лет Тай-гар будет напоминать о себе, бомбардируя сестру осколками растерзанной плоти -- но для меня время ожидания закончилось.
   Все получилось -- нужная точка подземных лабиринтов лежит далеко за горизонтом огненной бури, на противоположной поверхности Тай-рига и должна уцелеть. Я использовал данный судьбой шанс до конца, до донышка вычерпав ее благосклонность. Дальнейшее зависит только от меня.
   Протей, как ты сказал? Танец на горящем канате?
   Я делаю первый шаг.
   Система обороны (вернее, ее остатки) полностью дезорганизована. Большая часть ледяных фортов уничтожена, уцелевшие повреждены излучением. В любом случае, перехватчики мне сейчас не страшны, а с любыми сюрпризами денги опоздали. Навсегда. Вывожу флот в атаку со стороны мертвого полушария Тай-гара. Поверхность планеты изуродована ожогами, словно кожа горевшего живьем человека, все оборонительные установки полностью разрушены. Но едва флот пересекает терминатор смерти, по нему открывают огонь ракетные, плазменные и лазерные установки, оставшиеся невредимыми в тени планеты. Прогрызаюсь к точке десантирования, методично уничтожая все стреляющее. Мне повезло -- прикрывай Тай-гар хотя бы пара Боло... Ох и поплясал бы я! Напряженно ожидаю появления флота денгов, но ни одного корабля в радиусе действия сенсоров пока нет. Огонь ведут автоматические системы. Командование и экипажи кораблей похоже, слишком потрясены происшедшим, чтобы действовать.
   Вот оно. Пора! Я вновь покидаю привычное тело корабля. Со мной уходят все оставшиеся на борту десантники. Впереди -- лабиринт. И в его сердце... Не хочу думать, что ждет меня там. Предпочитаю решать насущные задачи -- например, дивизион "Яваков", возникший словно из-под земли. Сейчас это просто. Пока десантники в пределах досягаемости орудий флота, такая мелочь не задержит меня даже на секунду. Очереди гиперкинетических снарядов полосуют бронированные многоногие машины, продолговатые, усеянные оружием тела выворачивают наружу стальную требуху, беспомощно разбрасывая в стороны угловатые шарниры сочленений. И это последняя помощь от флота, на которую я могу рассчитывать.
   Вниз! В лабиринты коридоров, наполненные мечущимися денгами и спокойно ждущими автоматическими турелями, в смертельную паутину, точный план которой я так и не успел вырвать из мозга умирающего высшего.
   Вниз! Рассыпаясь сотнями молекул по штрекам и штольням, стальным водопадом обрушиваясь в лифтовые шахты, то растягивая множественное тело до опасно тонкой пленки, то скручивая в несокрушимый стальной кулак.
   Вниз! Оставляя за собой мешанину из трупов, искалеченных тел, развороченной брони и мертвых микросхем, скользя по бурой крови денгов и липкому маслу гидравлики, стреляя, стреляя, стреляя, стреляя...
   Вниз! Чувствуя потерю каждой молекулы огромного и сильного, но такого уязвимого тела, гадая, смогу ли дойти и вернуться, хватит ли меня для выполнения самой важной в моей жизни задачи... Да, самой важной. Остальное -- мечты, они либо сбудутся, либо нет. Но сейчас, возможно первый и последний раз, я могу совершить то, о чем не стыдно будет вспомнить...
   Вниз! В огромную полость, в которой шевелятся многоногие корпуса. Сборочный цех "Яваков", черт их побери! Броуновское движение моих молекул сбивает их с толку, они ведут беспорядочный огонь по десяткам крохотных юрких целей, изредка попадая, чаще промахиваясь. Основная часть меня уже утекает в люки сборочных конвейеров и щели автоподатчиков, но и "Яваки" наконец получили подробные инструкции, они переносят огонь на вынужденно плотные и потому уязвимые части... Поздно!
   Вниз! Но коридоры меняются. Теперь это плавные закругленные тоннели, освещенные тусклым светом цветных плафонов, украшенные сложным геометрическим узором. Оборонительных систем почти нет. Обиталище высшего командования... Я у цели.
   Коридоры заполняются денгами в тяжелой броне. Темно-синие панцири расписаны ярко-алыми знаками. Спецназ, элита, лучшие из лучших... Кислота и щелочь, лед и пламя, свет и тьма... Мы поглощаем друг друга, мы растворяем друг друга, мы сжигаем друг друга плазменными плевками, заполняя коридоры жутким осадком "химической реакции" -- искореженным металлом и горелой плотью. Мой противник ничуть не уступает мне мощью и ловкостью, но он просто-напросто меньше... Последний денг в обгорелой броне устремляется в безумную и безнадежную атаку, плазменные метатели сразу трех боевых машин рвут его в клочья. Впереди -- тяжелая дверь-кессон.
   Последняя дверь.
   Я знаю, что там... Именно за этим золотым самородком я плыл в стремительно леденеющих водах чужой памяти, именно к этой двери проливался стальным дождем, словно Зевс к Данае, забывая про боль гибнущих капель...
   Удар силового копья выворачивает плиту из пазов, отбрасывает в сторону. Есть! Расчеты верны -- широкий подковообразный пульт в центре комнаты даже не поцарапан. За ним, у дальней стены, пятеро эльфов с непроницаемо скорбными лицами. В руках у них...
   В следующую секунду я слепну -- частичка меня мертва. Но это ничего не меняет. Еще две машины врываются внутрь. Свистящие в воздухе лезвия превращают их во взбесившиеся колесницы Джаггернаута. Я не могу рисковать шальными выстрелами. Полупрозрачные одеяния, щедро заляпанные бурым, падают на пол дождем лоскутьев.
  
   Наташа...
   Я пришел.
   Прости, что поздно...
   Просто путь был долгим -- с изуродованной и обожженной лунной равнины, на которой умирал брат. Умирал у меня на руках, умирал от моих рук.
   Когда в ослепительной вспышке гиперперехода за орбитой Плутона появился Первый флот Конкордата...
   Когда счет шел на секунды...
   Когда единый миг промедления мог поставить под угрозу все, что до сих пор составляло самый смысл моего существования...
   И внезапно все это потеряло для меня значение. Я должен узнать, что случилось тогда, на Менгее! Дройды подключают меня к матрицам личности Гарри и я взламываю центр выживания -- святая святых, последнее прибежище стальных воинов, зыбкую надежду уцелеть в смертельной схватке.
   Прости, меня, брат...
   У нас не получилось поговорить раньше, только сейчас, когда ты висишь на моем клинке, истекая кровью...
   -- Ничего... брат... -- на бледном лице появляется тень улыбки. Рука в латной перчатке слабо сжимает мое предплечье. -- Очень трудно... жить... и помнить...
   Я вглядываюсь в расширенные зрачки, и прошлое рушится горным обвалом...
  
   Командный центр Боло наполнен дымом и гарью, чадит сгоревшая проводка, искрят разбитые экраны. Наташа лежит на полу рядом с вырванными креплениями командирского кресла, а над ней топчутся два восьминогих тела в легкой броне. Изображение смазано, не в фокусе, единственная уцелевшая камера наблюдения повреждена, но Гарри ведет запись на все доступные носители -- все, что он может сделать сейчас.
   Один из денг вытягивает членистые лапы, поднимая тело девушки. Два из восьми почти человеческих глаз в упор заглядывают в объектив камеры.
   -- Мы-я хотим, чтобы ты запомнил, -- хрипит транслятор брони. -- Мы-я -- ро-сет Заксимми. Мои сет уже здесь и пойдут дальше. До конца. До последней вашей планеты. Она будет смотреть. Твоя сет стала свидетелем начала и будет свидетелем конца. Смотри и ты...
   Денг поворачивается к Наташе, в одной из конечностей вспыхивает туманная полоса вибролезвия. У второго наготове небольшая стасис-камера, на четверть заполненная вязкой черной жидкостью. Человек бы отвернулся -- все ясно и так... Но я не человек. И я смотрю.
   Алая кровь на белой рубашке. Маки на снегу. Тело Наташи вздрагивает и падает на стальной пол. Белого уже нет. Только алое. Ураган быстро тускнеющих лепестков. Замок стасис-камеры тихо щелкает.
  
   -- Я пытался... -- голос Гарри слабеет. -- Потом.... Но... Приказы... А ты... Ты им больше не подчиняешься...
   -- Да Гарри, теперь я сам по себе, -- сжимаю холодную, закованную в металл руку, словно пытаясь удержать брата на пути во тьму, -- Я найду ее. Клянусь, я ее найду. И тогда денги проклянут день и час своего выхода в космос. Я дорого заплатил за свободу, твоя жизнь -- лишь часть цены... Но теперь меня никто не остановит!
   -- Сделай... за меня, Гоша... И пожалуйста... отпусти... Я не хочу помнить... и не могу забыть... Отпусти меня... брат...
   Моя рука разжимается. Тяжелое тело соскальзывает с голубого клинка и медленно опускается на пропитанный кровью лунный реголит. Под откинутым забралом -- спокойная улыбка. Я поднимаю глаза к злым звездам в черном небе, я кричу, задыхаясь от боли и ярости, я проклинаю равнодушную пустоту...
   Все напрасно... Здесь нет воздуха. Никто не услышит твоего крика, одинокий глупец, скорчившийся над мертвым телом. Никто не придет отпустить твои грехи. Но посмотри -- одна из звезд становится больше, она падает прямо на тебя, неумолимая, грозная, карающая... Просто подожди -- и все кончится, как уже кончилось для брата. Не хочешь? Дважды глупец! Тогда беги! Мсти, спасай, строй хитрые планы -- это место навеки останется за спиной. Мертвый рыцарь в изрубленных латах на дне лунного кратера, холодные звезды, одинаково равнодушные к жертве и убийце, и черное небо, в котором больше нет милосердия ни для одного, ни для другого...
   Принудительное шунтирование логических контуров!
   Нет времени на лирику.
   Еще 1,293 секунды вглядываюсь в спокойное, словно дремлющее, лицо командира за слабым мерцанием стасис-поля. Просто молодая женщина, чуть бледная, задумалась о чем-то, смежив веки... Подавляю дикое желание отключить стасис и взглянуть в открывшиеся глаза. Нет! Сейчас она меня не узнает. Возможно, не узнает и потом. Неважно. Аккуратно отделяю капсулу от креплений пульта. Машина, которая ее понесет, получает высший приоритет защиты. Чуть больший шанс на спасение в случае моей гибели. Эту вероятность следует учитывать, но думать о ней не стоит -- по крайней мере, пока. Мы возвращаемся, Наташа! Черт меня побери, мы возвращаемся!
  
   Ну вот, исчезла дрожь в руках,
   Теперь -- наверх!
   Ну вот, сорвался в пропасть страх --
   Навек, навек.
   Для остановки нет причин,
   Иду, скользя.
   И в мире нет таких вершин,
   Что взять нельзя...
  
   Вверх!
   Денги опомнились, они лезут изо всех щелей, в туннелях не протолкнуться от пехоты, а где позволяет место, ждут боевые машины. Но им меня не остановить! Щедро расходую энергию и себя самого. Частички меня остаются прикрывать коридоры и проходы, смертоносными волчками врубаются в ряды врага и гибнут, гибнут, гибнут...
  
   Кто не дошел и в землю лег --
   Тем Бог судья.
   Среди непройденных дорог
   Одна -- моя...
  
   На пути сюда мне удалось сломать далеко не все аварийные затворы, уцелевшие падают вниз многотонными глыбами керамической брони -- еще часть меня поймана в ловушку. Отбрасываю ее, как ящерица хвост...
   Я почти у цели. Остался один уровень. Но вход намертво перекрыт аварийным затвором, а за ним... Там ждут враги. И только безумец пойдет здесь. А я? Да я безумен, но у меня свои пути! Ну-ка, штурмовики! Не зря я берег вас до конца! Приземистые, массивные машины опускаются на пол, разбрасывают в стороны членистые ноги со стальными клиньями фиксаторов. Горбы брони раскрываются, выпуская решетчатые рыла арткомплексов. Залп! Под двумя штурмовиками проваливается перекрытие, огнедышащие пауки рушатся вниз, но остальные дают второй залп. Должно быть, снаружи это выглядит как извержение вулкана -- земля проваливается в десятке мест, грохочущие воронки выплескивают фонтаны огня, а вслед за ними -- изрядно поредевшую стальную армаду.
   Восстанавливаю связь с флотом и понимаю -- дела идут плохо, очень плохо. Значительная часть флота денгов уцелела, на орбитах -- тяжелые бои, и преимущество отнюдь не за мной. В черном небе умирающей планеты рассыпаются пучки крохотных искр. Отсюда они кажутся слабой пародией на роскошные огненные астры фейерверков, нестрашной и неубедительной. Но в сознании пробегают сухие числа отчетов, гигаджоули извергнутой орудиями и поглощенной броней энергии, и мне нет нужды полагаться на визуальные рецепторы. Мы проигрываем.
   На максимальной скорости двигаюсь к десантным капсулам. Мое тело составляют сорок восемь машин, 209,236% от минимума, необходимого для выживания личности. Резерва почти нет. Расстояние до ближайшей капсулы -- 5345,694 метра. Мне нужно 315 плюс-минус 40 секунд. Если не помешают...
   Тактические дисплеи покрываются красными оспинами вражеских целей. Впереди, отрезая меня от капсул, выдвигается цепь "Яваков". Мерно шагают громады "Ланселотов", у них под ногами суетятся "Галахады", чуть сзади топают тяжелые приземистые "Гавейны". Интересно, кому пришло в голову окрестить многоногие чудища именами рыцарей Круглого стола? В оптических сенсорах -- мельтешение ног, граненые плиты брони. Еще немного -- и их сканеры захватят цель. Меня.
   Разумеется, я еще могу загрузиться обратно на корабль и дать деру из системы. Возможно, у меня получится. Даже наверняка -- ледяной сферы больше нет. Но бросить здесь Наташу, обречь на гибель второй раз, теперь окончательно...
   Нет. Никогда.
   Это нелогично и необоснованно, ради своей цели я оставил за собой страшный и кровавый след, убивал врагов и друзей, я только что обрек на гибель целую цивилизацию...
   Что рядом с этим одна жизнь?
   К черту расчеты!
   Выстраиваю тело атакующим клином. Машина с драгоценным грузом -- в центре. При направленном прорыве вражеской цепи она доберется до капсул с... 12%-й вероятностью. По тем же расчетам, 93 шанса из ста -- как личность я буду мертв.
   Признать данную вероятность несущественной. Подтвердить приоритеты.
   Концентрирую огонь на вырвавшемся вперед "Галахаде". Тот красиво взрывается, конечности разлетаются в стороны лепестками ромашки. "Любит -- не любит...". Поднимаю темп восприятия до максимума, закрываю каналы орбитальной связи. Сейчас мне понадобится вся мощь процессоров.
   На самом деле "ускорение времени" дает не так много. Механизмы связаны физическими законами, в том числе инерцией. Выигрыш весомее при борьбе с живым противником, но "Яваки" -- машины, это сводит преимущество к нулю. А точнее -- шансы доставить голову Наташи к челноку повышаются на 2,344%. Что ж, я сделаю, что смогу. А дальнейшее... Похоже будет уже не моей заботой.
   В таком темпе восприятия бой напоминает странный балет. Медленно, как снулые рыбы, плывут "Ланселоты", почти неподвижны "Гавейны", и только вспышки выстрелов и попаданий высвечивают сцену безумным стробоскопом. Враги смыкают фланги. Еще немного -- и я окажусь в окружении. В моем положении -- не более, чем досадная мелочь. Лишенный всех ног справа, "Ланселот" тяжело рушится на землю и судорожно скребет оставшимися конечностями. Оказавшееся под выгодным углом лазерное орудие упорно продолжает огонь. Затыкаю его ударом силового копья. Четыре оставшихся штурмовых машины, обрушивают на денгов ливень огня. Им удается накрыть три вражеские машины и уцелеть самим. Будь меня хоть чуть-чуть больше! Самую малость... На тактических дисплеях уже высвечиваются отметки капсул -- они невредимы, до них рукой подать, но... Похоже, я и вправду исчерпал лимит удачи... Что ж, старое, как мир, правило Ллойда -- "Без спасения нет вознаграждения". Неважно сколько усилий ты потратил, неважно, сколь близок ты от заветной цели -- одна ошибка, и все идет прахом...
   150% от лимита...
   140...
   120...
   Сразу несколько "Ланселотов" взрываются, обломки тонут в лужах расплавленного камня. "Яваки" рассредотачиваются, пытаясь избежать новой угрозы. Снижаю темп, перефокусирую сенсорные решетки.
   Двенадцатый!
   Огромный корпус Комиссара висит над местом битвы, чуть вибрируя от несогласованной работы планетарных двигателей. Орудийные порты распахнуты, и батареи рентгеновских лазеров ведут беспощадно-снайперский огонь по мечущимся внизу машинам.
   Одним стремительным рывком вспарываю поредевшую цепь противника и несусь к капсулам.
   110% лимита...
   105...
   102...
   101...
   Капсулы стартуют под прикрытием Двенадцатого, но я не спешу покидать избитое тело. Есть еще "неизбежные на море случайности". Денги, похоже, задались целью не выпустить своего убийцу с планеты. Отстреливаю ложные цели, обманки, ставлю помехи. Две капсулы все же взрываются, несмотря на могучее прикрытие Комиссара. К счастью, они пусты.
   Уцелевшие корабли сдвигаются теснее, прикрывая меня. Потери растут -- это не самая выгодная стратегия. Ничего, осталось совсем чуть-чуть...
   Челнок со стасис капсулой -- под надежной защитой брони корабля. Не дожидаясь оставшихся, начинаю загрузку. 10-50-80%.... Какой-то сумасшедший корвет денгов, прорвав защиту, в упор расстреливает замыкающую капсулу. Оплавленные тела десантников метеорами рассыпаются по космосу. Через 0,465 секунды мой главный калибр превращает врага в раскаленный пар.
   Мой?
   Мой. Загрузка закончена. Похоже, я весь здесь.
   -- Главное, я на месте, -- хмыкает Протей.
   -- Да уж, от тебя так просто не избавиться, -- отвечаю в тон язвительному "Альтер эго".
   Выхожу на связь с Двенадцатым. Таким я его еще не видел. Теперь это кто угодно, но только не кабинетный ученый. Массивная фигура скрыта рыцарскими латами, глаз не разглядеть под забралом, но и так видно -- Комиссар в ярости.
   -- Твою мать! -- рычит он, отмахиваясь громадным двуручником от наседающих кнехтов, -- Ты опять сунул голову в задницу! Причем в чужую!
   -- Согласен! -- весело ору я в ответ, подхватывая с земли лабрис. -- Надо было дать мне больше войск!
   -- Ты псих, Георгий! -- взмах меча сносит голову неосторожного противника, и она людоедским орехом катится по траве, болтаясь в шлеме, словно ядрышко в скорлупе.
   -- Х-ха! -- выдыхаю я вместо ответа, срубая чью-то руку с зажатым в ней палашом.
   Плечом к плечу мы с Двенадцатым прорубаемся к воротам замка. Длинная полоса синеватой стали сверкает молнией -- залюбуешься! Комиссар то бьет на всю длину клинка, то перехватывает за лезвие, резко сокращая дистанцию, тут же проламывает кому-то висок массивным яблоком рукояти и снова отступает назад, работая клинком, словно копьем. Красивый стиль -- стиль мастера. Но мне привычнее секира. Она описывает широкие взмахи, и вскоре оба лезвия покрыты кровью по самую рукоять. Где-то рядом дерутся наши солдаты. Пробиться к нам они не могут -- но, по крайней мере, отвлекают часть врагов на себя. А мы упорно ползем вперед, прикрывая спины друг друга, и кровавая мясорубка медленно-медленно смещается к воротам замка.
   Вокруг меня и Двенадцатого -- зоны верной смерти, побольше радиусом у него, поменьше -- у меня. Но безумцы снова и снова лезут под потускневшие от крови лезвия, прямые и слегка изогнутые клинки жалами рассерженных пчел вьются вокруг, время от времени лязгая о броню, оставляя на ней шрамы и зарубки...
   Все кончается как-то сразу. Битва исчезает, отрезанная несокрушимыми стенами цитадели, мы с Двенадцатым сидим, привалившись к нагретым солнцем гранитным глыбам и курим, даже не сняв доспехи.
   -- Блин, -- Двенадцатый щелчком отбрасывает в сторону окурок. -- Называется, зашел посмотреть, что творится. Хорошо еще, войска с собой взял кое-какие, иначе вообще кирдык пришел бы. Минус два комиссара, хе...
   Я сосредоточенно вожусь с застежками панциря.
   -- Молчишь? -- Двенадцатый щелкает зажигалкой, прикуривая новую сигарету. -- Правильно. Бля, опять из боя только вдвоем вышли! Тенденция... Что с тобой делать, ума не приложу!
   -- Но система-то наша? -- скидываю наплечники и кирасу, блаженно потягиваюсь, щурусь на тусклое оранжевое солнце.
   -- Да уж конечно наша, после того, что ты здесь устроил. Сейчас туда Первый и Восьмой подтягиваются. Ну, наделал ты шороху... -- он затаптывает едва начатую сигарету, подается вперед, упираясь руками в колени, взгляд становится внимательным и цепким.
   -- А начерта тебе, собственно, понадобился этот дурацкий рейд? Что ты забыл в этих долбаных катакомбах?
   -- Голову бывшего командира, -- отвечаю мгновенно, ни секунды не колеблясь, не меняя расслабленной позы, -- Будет мне сувенир, на память. Так сказать, начало коллекции...
   Двенадцатый молчит. Похоже, мне удалось вызвать у него легкое замешательство. Наивно округляю глаза:
   -- Ты, кажется, против?
   Двенадцатый возмущенно фыркает:
   -- Да ради бога! Коллекция так коллекция. Хуже о тебе думать не станут. Только....
   Взмах ресниц -- исчезает залитый теплым солнечным светом двор замка, исчезают окровавленные железки на булыжной мостовой, взамен распахивается окно в безбрежное голубое небо с легкими мазками перистых облаков. И усталый ученый, по случайности надевший военную форму, проводит рукой по стеклянной плите, смахивая несуществующие пылинки:
   -- Что-то гонит вас вперед, Георгий. Что-то жжет изнутри, и не дает остановиться. У наших противников, с которыми вы по известной причине столь схожи, только два настолько сильных чувства.
   Любовь и ненависть.
   Я не могу определить, что ведет вас вперед, и очень боюсь ошибиться. Если ненависть -- мне не о чем беспокоиться. Возможно, вы будете безрассудны. Возможно, погибнете. Но в любом случае будете нам полезны.
   Но вот если любовь...
   Двенадцатый чуть заметно качает головой:
   -- Боюсь, в таком случае все окончится глобальной и губительной для нас катастрофой.
   Внутри у меня все леденеет, но улыбка на лице выглядит естественно и беззаботно.
   -- Вы пришли к выводу, изучив романтическую литературу землян? Уверяю вас, там масса преувеличений...
   Двенадцатый склоняет голову набок и смотрит на меня изучающе, словно птичка на червячка:
   -- Сейчас я не буду спорить -- это бессмысленно. Просто знайте -- я внимательно наблюдаю...
   Комната для совещаний рассеивается серым дымом.
   -- С мечом в руках он мне нравился больше, -- комментирует Протей.
   -- Потому что главное его оружие -- разум. Смотри и учись, парень. Смотри и учись...
   Машинально отвечаю на подначки Протея, но мысленно я в другом месте. Там, в лаборатории, стоит капсула. Там, за легким дымком стасиса -- опахала ресниц сторожат уснувшие озера синих глаз. Там шустрые дройды колдуют над расставленными вокруг капсулы приборами. Вот-вот спящая красавица поднимет веки.
   Что скажем мы друг другу?

Глава VII. Песня сирен.

   Темнота и тишина обрушились на Джузеппе, словно нокаут. Только что на обзорных экранах разворачивалась сверкающая вакханалия, надрывались сирены тревоги, Оса препиралась с командиром "Кобры" -- внезапно все обрезало, как ножом. "Похоронен заживо, -- усмехнулся юноша, -- Но вечный покой мне точно не светит". Едва заметная дрожь пола и отдаленный гул напомнили -- штурм завода продолжается. Джузеппе включил шлемную рацию, но в наушниках раздавалось только собственное дыхание. С отключением энергии трансиверы, разбросанные по коридорам "Дюрандаля", сдохли а без них рацию спокойно можно выкидывать. Джузеппе вскочил с кресла, мертвые экраны безучастно уставились на мечущегося инженера. Тишина...
   "И сколько это продлится? Сидишь, как в мышеловке. В этих катакомбах полно мест получше, вот только как их найти? Лентяй! Была же в компьютере трехмерная модель "Дюрандаля", что стоило побродить!"
   Что-то царапнуло двери операторской.
   "А вот и кот" -- вздрогнул Джузеппе. Он прижался спиной к стене у двери и застыл. Царапанье затихло, скрипнули раздвигаемые створки. Сердце екнуло, мышцы напряглись. "Как только дроид войдет -- прыгнуть в коридор и бежать!" Но вместо чужой машины в комнату влетела сверкающая змея разряда. Разбрызгивая искры, метнулась от стены к стене, изогнулась дугой -- и впилась в грудь Джузеппе. Тот рухнул на пол, не в силах пошевелить и пальцем. Дройд навис прямо над ним -- щупальца из тонких дисков, пронизанные нитями псевдомускулов, черный бриллиант воспринимающего блока... Кристалл провернулся в оправе, за сверкающими гранями шевельнулись тени...
   Дройд явно не знал, что делать дальше, шарил единственным глазом, застыв между створок полуоткрытой двери. Джузеппе ощутил покалывание во всем теле. Паралич проходил... Попробуем пошевелить пальцами... Осторожно, осторожно, не дай бог чертова машинка заметит...
   Коридор озарился ослепительной вспышкой, дройд пылающей кометой пролетел через комнату. Упрямая железяка проворно подобрала уцелевшие щупальца, приподнялась -- короткая очередь из коридора, превратила ее в абстрактный барельеф на стене. Джузеппе вцепился слабыми руками в заклинившуюся створку, подтянулся, напрягая все силы... И уперся носом в широкую двупалую стопу, попирающую вытертый пластик коридора. Джузеппе скосил глаза на ее хозяина. Глубокая чернота стоящего в нейтрали мимикрида растворялась в полумраке коридора, без остатка глотая тусклое свечение фотофоров. Массивное горбатое туловище, утопленная в широкие плечи полусфера шлема, штурмовая винтовка пристегнута снизу к правому предплечью... "Огр", -- сообразил Джузи. -- Наши!". И потерял сознание.
   -- Кого это мы спасли от злобного дройда, интересно знать, -- услышал Джузеппе, придя в себя. Голос определенно женский и приятный.
   Юноша поднялся на четвереньки, опираясь о стену, выпрямился во весь рост.
   -- Д-д-джузеппе Матуччи, с-с-с-тарший оператор, -- губы слушались плохо.
   -- Ничего, -- утешила десантница. -- Главное, живой, остальное поправимо.
   Из темноты вытаяли еще массивные фигуры. Одна из них, с сержантскими метками на броне наплечника, выдвинулась вперед:
   -- Марта, пошли. Он в порядке, а у нас мало времени.
   -- С-сержант!.. Сержант Хрбличка, -- вспомнил Джузеппе. -- с-спецотряд "Кобра", да?
   -- Н-ну, положим... -- утопленные в амбразурах шлема видеодатчики уставились на оператора.
   -- Я был на связи с Осой, -- пояснил юноша. -- Вы эвакуируете матрицы, ведь так? Там наши челноки, -- он махнул рукой по коридору, -- я могу помочь...
   -- Парень сам хочет, -- шевельнулся еще один бронескафандр, выше и массивнее остальных. -- Может, от него будет прок...
   -- Хорошо, -- решил Ян. -- Пойдешь с нами, поможешь раскочегарить челнок. Дальше по обстановке. Олег, присматривай. Марш!
   Отряд рысью припустил по коридору.
   -- Закройся, парень, -- бросил назначенный нянькой гигант.
   -- Что? -- опешил Матуччи, потом понял и загерметизировал скафандр.
   Десантники двигались по коридорам короткими рывками, от одного "оборонительного излома" до другого. Даже не двигались -- скользили бесплотными тенями. Зато Джузеппе шумел за всех -- клацали ботинки, шуршала ткань скафандра, к тому же его еще шатало, и на одном из поворотов он чувствительно врезался плечом в стену. Десантники промолчали, но Джузеппе все равно чувствовал себя слоном в посудной лавке.
   Возле очередной отсечной диафрагмы, застывшей в полуоткрытом состоянии, Ян остановился, вскинул ладонь. Десантники прижались к стенам, опустились на одно колено за поднявшимися из пола лепестками. Через секунду куда-то в полумрак ударил залп штурмовых винтовок.
   -- Остаточные потенциалы, -- буркнул кто-то по общему каналу. -- Георгий намутил, а нам разгребать...
   -- Райнфорд, хлебальник-то заткни, -- буркнул Ян.
   -- Понял, сержант, -- наушники щелкнули, и Джузеппе остался наедине с недоумением. Впрочем через пару минут ситуация прояснилась -- на перекрестке валялись догорающие обломки дройдов. Машины слишком долго выбирали, куда двигаться. Но странный диалог упорно торчал в мыслях Джузеппе, пока они не оказались перед шлюзом ангара. В контрольном глазке виднелся красный флажок -- по ту сторону вакуум.
   Пилипенко взялся за колесо аварийного привода, крутанул. Лязгнула одна дверь, натужно заскрежетала вторая... В ангаре царил хаос. Потолок правой секции обрушился, в проломе торчала оплавленная корма громадного Марк XXVII. Траки порванной гусеницы рассыпались между обломками шаттлов, словно могильные плиты гигантов. На пятиметровом катке еще можно было прочитать: "...есь.... ыл...Джу.....". Джузеппе порадовался, что в шлеме не видно, как пылают щеки.
   Левая секция с двумя шаттлами осталась целой, но один из челноков стоял у самого пролома -- его изрядно помяло обломками. К сожалению, выбора не оказалось -- двигатели второго сняты для профилактики.
   -- А где ваш транспорт? -- спросил Джузеппе, загоняя резервный блок контроля взамен разбитого.
   -- Накрылся, -- буркнул Пилипенко. -- Я бы сказал, чем именно, но тут дамы...
   -- А снаружи что творится? -- Матуччи попытался защелкнуть панель, но она так и осталась висеть на одной петле -- смещение шпангоутов можно различить на глаз. -- Оса говорил, захватчиков вот-вот погонят. А этот драндулет вполне может развалиться на полдороге -- корпус еле живой.
   -- Нам приказали эвакуировать матрицы -- мы их эвакуируем, -- отрезал Ян.
   -- Понял, -- Джузеппе вставил ремонтный манипулятор в крепежное гнездо. -- В принципе, можно лететь. То, что не работает -- и не будет работать. Дальний радар, например, умер всерьез и надолго. Так что смотреть придется в оба.
   -- Дык нам тут, -- прогудел Пилипенко, -- только до орбиты дотянуть...
   Один из десантников, вытянув из недр скафандра кабель интерфейса, программировал автопилот. Шаттл сотрясла легкая вибрация оживших антигравов, на секциях замигали контрольные огоньки. Челнок приподнялся, покачиваясь на пока еще нестабильном поле поддержки, чуть сдал назад...
   -- Стойте! -- завопил Джузеппе, -- ворота!
   Но поздно. Двигатели взревели в форсажном режиме и тяжелая машина прыгнула вперед.
   Джузеппе подбросило в воздух, через пару секунд он очнулся в уже знакомой позиции -- разглядывая ступни чьего-то бронескафандра. Кривые когти пробили алюминиевый настил палубы, вцепившись мертвой хваткой, и Джузеппе в который уж раз посетовал на несовершенство собственного обмундирования.
   -- Как там у вас это называется? Сопромат? -- Олег взялся за ворот скафандра Матуччи и рывком поставил на ноги.
   За эти несколько секунд шаттл приобрел новый дизайн -- напрочь исчезло остекление рубки, обшивка носовой части собралась изящной гармошкой. Два разбитых экрана на пульте приятно дополняли общую картину. Но антигравы тянули, шаттл уверенно держал курс, и Джузеппе успокоился. Лунная поверхность двинулась назад и вниз, следы битвы остались далеко позади, и она вдруг показалась Джузеппе далекой и нестрашной, словно компьютерная симуляция. Да он и видел-то одного-единственного дройда... Правда, механический осьминог оставил на память противную дрожь, время от времени сотрясавшую тело, но она возвращалась все реже. Приключение -- не более. И оно уже заканчивалось...
   -- А куда мы летим? -- поинтересовался Джузеппе. -- На орбите у вас корабль?
   -- Догадлив не по годам, -- хохотнул Пилипенко. -- Чуть побитый, правда -- почти как этот шаттл -- но есть.
   -- А что случилось? Вас обстреляли?
   -- Опять угадал, -- Пилипенко откровенно веселился. -- Парни, он определенно слишком много знает!
   -- А скоро узнает еще больше -- женский голос. Грудной и низкий, приятный на слух. Еще бы яду поменьше...
   -- И что из того? -- окрысился Джузеппе, -- Вы меня лично сейчас за борт выкинете, или попросите Олега подсобить?
   -- Наш человек! -- хохотнул Пилипенко. -- Судабе, если что -- я завсегда!
   -- Приказа не было, -- буркнула Судабе и замолчала.
   -- Поздно выкидывать, -- бросил Ян. -- Райнфорд, стыковку.
   Джузеппе, хоть убей, не видел впереди корабля. Радар тоже молчал. Хотя... Вот прямо по курсу еле заметная отметка. Да что же это такое? Джузеппе поднял глаза -- и ахнул.
   В космосе висела дверь.
   Вернее створ ангара большого корабля. И ангар за ним, само собой. А вот корабля вокруг этого чуда не наблюдалось.
   -- Вот это мимикрия! -- выдохнул Джузеппе восхищенно, -- Я о такой и не слышал!
   -- Ты еще много чего не слышал, парень, -- буркнул Райнфорд, отцепляя от пульта кабель программатора, и от его слов явно повеяло угрозой.
   Десантников никто не встречал, похоже, корабль пуст. "Совсем на секретности помешались" -- подумал Джузеппе и принялся глазеть по сторонам, удивляясь все больше. Черт, этот корабль не похож ни... Ни на что не похож! Ни одной знакомой детали. Но так не бывает! Даже самые секретные корабли не строят с нуля, в них множество стандартных модулей! А тут одни выключатели чего стоят - два концентрических кольца, одно утоплено, второе приподнято. При нажатии меняются местами... Кажется.
   Двери шлюзов закрылись, пневматика "Огров" зашипела, выпуская хозяев. Джузеппе, стягивая полужесткий "Гном", украдкой разглядывал спасителей. Четверо оказались женщинами, но внимание Матуччи привлекла только одна -- смуглая кудрявая брюнетка с черными, как ночь, глазами. Подскафандровый комбинезон облегал статную фигуру с выразительными линиями греческих амфор. Лицо сумрачное, как у Медеи, в глаза так просто не взглянешь... "Богиня! Богиня!" -- вертелось в голове Джузеппе, пока его глаза самоотверженно выполняли функцию рук, ощупывая красавицу со всех доступных направлений.
   -- Нет, нужно тебя в космос выкинуть, -- лениво протянул объект вожделения знакомым грудным голосом. -- Олег помнится помощь предлагал...
   Щеки Джузеппе вспыхнули. Губы Судабе тронула едва заметная усмешка, и она отвернулась. "Так тебе и надо, дураку, -- клял себя Джузеппе, -- мальчишка, щенок, а туда же! У нее, небось, на счету трупов больше, чем у тебя -- девочек".
   -- Ладно, Судабе, помогу, отвлеку коварного соблазнителя, -- Ян обернулся к Джузеппе, и тому совсем не понравилось выражение лица сержанта. -- Пошли хлопец, побалякаем.
   Внутренности тугим комком провалились куда-то вниз, ноги стали ватными. Как-то вдруг вспомнились все мелкие несообразности и недомолвки, и войдя в маленький зал с креслами вокруг стола, Джузеппе опустился на мягкое сидение, словно на электрический стул.
   -- Итак, Джузи, -- начал Ян, -- у тебя маленькая проблема. Дело в том, что... технически ты не на той стороне.
   -- А-а-а... Это как?
   -- А вот так. Формально это мы атаковали "Дюрандаль".
   Джузеппе открыл рот, подумал... И закрыл.
   Ян одобрительно кивнул и продолжил:
   -- Молчишь? Правильно, парень. Все не так просто...
  
   -- ...Вот так мы и стали "десантниками Апокалипсиса".
   Ян закончил, Джузеппе несколько секунд сидел, переваривая услышанное.
   -- То есть, Георгий там вроде резидента?
   -- Нет, -- покачал головой Ян. -- Я мог бы навешать лапши на уши, но... Нет. У него свой интерес -- создать расу Боло. Расу машин, свободных от чужих приказов.
   -- Еще одни Миротворцы?
   -- Да миротворцы -- вообще психи, -- махнул рукой сержант. -- Один пунктик о воюющих расах чего стоит... Понимаешь, Джузи, почему мы ввязались... Как бы тебе объяснить? Миротворцы, они как тараканы. Раз завелись -- вовек не избавишься. Сейчас Корнкордат разнесет их в пух и прах, а дальше? Они уже строят базы у черта на рогах, их там в жизни не найдут! Пройдет сто-двести лет, и они вернутся. А к тому времени мы непременно вляпаемся в очередное дерьмо. Не война, так революция, а если не то и не другое -- так махровая тупость людская. Они дождутся, Джузи. И тогда человечеству кранты.
   -- А Боло, значит, этого не допустят? -- хмыкнул Маттучи.
   -- Я этого не говорил, -- покачал пальцем Ян. -- Просто если кто и сможет остановить Миротворцев -- это другие машины, у которых все шарики на месте. Вот ради этого шанса, мы помогли Георгию. Но только сейчас. Дальше наши пути расходятся.
   -- И куда же вы направитесь? -- поинтересовался Джузеппе.
   -- Конкордат велик, -- пожал плечами Ян. -- Для людей, умеющих качественно убивать, всегда найдется работа.
   -- А... со мной что будет? -- Джузеппе надеялся, что голос у него не дрожит.
   -- Зарежем, сварим, и съедим, -- раздался голос Пилипенко за спиной. Юноша обернулся -- за время разговора в зал подтянулись остальные десантники. -- Или запрем в одной каюте с Судабе... На сутки, -- расплылся в улыбке Олег.
   -- Кто чего боится, -- пожала плечами Судабе, и Джузеппе невольно усмехнулся, наблюдая за озадаченным здоровяком.
   -- Цыц, поляване! -- "успокоил" десантников Ян. - А то и вправду учинит что-нибудь... Героическое. Все просто -- у нашего "Невидимки" вдрызг разбит гиперпривод. Перехватим на разгоне какую-нибудь лохань попроще, оставим ее хозяев вместе с тобой на "Невидимке" и дунем из системы куда глаза глядят. Ну так что, будешь рвать нас голыми руками или подождешь чуток?
   -- И что вы хотите от меня услышать? -- почесал затылок Джузеппе.
   -- Джузи, ты точно итальянец? -- поинтересовался Пилипенко. -- Родственников в Одессе не имеется случайно?
   -- Нет, -- растерянно ответил Джузеппе. -- А причем здесь Одесса? И вообще, где это?
   -- Ладно, погуляй пока на воле, -- решил Ян. -- Только не пропадай никуда! А то мы начнем страшно за тебя волноваться...
   Быстро уйти из системы не получилось. После наглой атаки военные добились моратория на межзвездные сообщения. Но война все как-то не начиналась, и со дня на день ожидалась отмена запрета.
   А пока приходилось ждать... Джузеппе Маттучи, как личность новая, да к тому же подозрительная, моментально оказался в центре внимания. Вот только Судабе упорно смотрела как сквозь стекло. Зато остальные не скупились на истории и байки из прошлой жизни. История "десантников Апокалипсиса" стала обретать плоть и кровь. Джузеппе увлеченно складывал кусочки мозаики... И понемногу начинал понимать, что люди, с которыми его свела судьба, кто угодно, но только не предатели. И "стокгольмский синдром" здесь ни при чем. Джузеппе не ставили на колени со связанными руками, не тыкали в затылок плазменником, не угрожали смертью -- словом, не было ничего, способствующего "возникновению симпатии заложника к террористам", как излагал учебник психологии, от зверской скуки проштудированный на дежурстве. Да, конечно, в кровавой мясорубке на Скальдии и у Земли погибли сотни людей, но в чем виноваты вот эти десять мужчин и женщин? Тогда, на Скальдии, они одни из всей огромной военной машины Конкордата попытались отодвинуть угрозу геноцида, нависшего над жителями планеты. Вот те, кто лишил их шанса это сделать -- действительно предатели. Да и как ему, двадцатипятилетнему сопляку, не дравшемуся всерьез ни разу, судить Яна и Судабе? Они ведь Георгию поверили...
   Нет, он не станет им мешать. Даже если бы смог. А как раз по поводу этого у него были большие сомнения. Та же Судабе, скажем, уделала бы его одной левой, не вставая из-за завтрака. Судабе, ах, Судабе... О чем бы Джузеппе ни думал, его мысли неизменно возвращались к этой сумрачной красавице. Он воображал ее то путешествующей инкогнито принцесой, то киборгом-шпионом, смеялся над собой, но продолжал фантазировать.
   А тем временем опасность подобралась к Джузеппе с неожиданной стороны -- массивная, роботообразная блондинка Джоанна Симпсон принялась оказывать ему тяжеловесные знаки внимания. Хотя "тяжеловесные" -- это еще мягко сказано. Когда тебя ловят на старую шутку с пуговицей, хватают за нос, утробно хохоча, а затем треплют по щеке и удаляются, искоса зыркая через плечо... Очень трудно убедить себя, что это всего лишь "девиантная форма полоролевого поведения", как растолковывал все тот же учебник. А если за этим "кем-то" почти по пятам следует еще одна квадратная фигура? Принадлежащая горилле, по кличке "Мастерсон"? И тоже зыркает через плечо, но уже налитыми кровью бычьими глазами? Впору просить Яна посадить под замок...
   Поэтому, когда приборы "Невидимки" наконец засекли подходящий корабль, Джузеппе радовался больше всех. Скоро все кончится... Джоанне так и не представится возможность прижать его в каком-нибудь углу, а Судабе... А что Судабе? В конце концов он забудет и ее бездонные глаза, и голос, один звук которого заставляет трепетать сердце... Подумаешь, цаца... Та блондиночка, как ее... Тилли... В тысячу раз лучше!
   Жертва оказалась доисторической лоханкой со славным военным прошлым -- некогда гордый разведывательный корвет, а теперь малотоннажный грузовик -- впрочем с приличной скоростью и маневренностью. Мечта контрабандиста. Джузеппе понял, почему Ян выбрал именно его, когда увидел, как резво скинул скорость старичок по первому запросу "специального патруля ВКС Конкордата" -- Георгий обеспечил десантников кодами на все случаи жизни. "Из этой железяки получился бы отличный командир, -- вздохнул про себя Джузеппе, -- О своих заботится ... А вот люди забывают".
   С экипажем "Беспокойного" десантники обошлись с присущим им грубоватым шармом, противостоять которому было невозможно. Тяжелая броня и штурмовые винтовки, как всегда, произвели неизгладимое впечатление. Разношерстная пятерка, притихшая в кают-компании "Невидимки", явно напрашивались на роль "звезд" криминальной хроники. Два типичных "быка" в бронетрико, тощая личность с бритым черепом, дерганый парень в потертом комбинезоне пилота и хмурый похмельный мужик с болтающимся на шее программатором. Джузеппе представил, что спасателей придется дожидаться вместе с этими урками и настроение резко упало. К тому же что-то тревожило его с тех самых пор, как выяснилось, что "Беспокойный" -- бывший военный корабль. И теперь, при виде угрюмой рожи несомненного коллеги, мысль наконец сформировалась.
   -- Ян... Сержант, разрешите задать пару вопросов этому... с программатором? -- бритый бросил на Джузеппе быстрый взгляд, и тут же опустил глаза. Матуччи почувствовал, как у него противно засосало под ложечкой. Ох, не следовало ему светиться перед главарем этой лихой компании...
   -- Валяй, -- двинул стволом Ян. -- Эй ты, рожа, три шага вперед, сел на пол, руки за голову! Быстро!
   Мужик подчинился. На лице его написана тупая обреченность. Похоже, ему все равно, кого слушаться.
   Джузеппе присел на корточки напротив:
   -- Вы как с бортовым компом договорились? У вас же "Цезарион-115", верно? Приоритеты зашиты намертво, особенно "свой-чужой". А прятаться-то в основном от "своих" приходится?
   -- Да никак, -- буркнул бортинженер. На собеседника он не смотрел, взгляд все время уплывал в сторону, а на лице читалось единственное желание -- чтобы его оставили в покое. -- Долбанули по мозгам "Хрустальным звоном", и все. Теперь приходится ручками ковыряться, да какая разница? Забили команды в кристаллы, и как два пальца...
   -- Что за "Хрустальный звон"? -- насторожился Джузеппе.
   -- "Червяк"... Боевая разработка, списанная давно. Ее Макс где-то раздобыл, -- инженер мотнул головой в сторону лысого.
   -- Понятно, -- Джузеппе встал. Сердце гулко билось в груди, было страшно и радостно, словно во сне, когда летишь с крыши головой вниз, но твердо знаешь, что все кончится хорошо.
   -- Сержант, у меня плохие новости, -- Матуччи постарался, чтобы прозвучало не слишком бодро. -- Боюсь, мне придется отправиться с вами.
   -- Та вгрызи тебя здрайца, -- непонятно, но внушительно выразился Ян. -- Что такое?
   -- Они угробили ИскИн, прыгать придется на ручном. Это даже мне будет тяжело -- я ж не пилот...
   -- Но ты справишься? -- массивный корпус "Огра" развернулся к Джузеппе, тот слегка попятился.
   -- Без проблем! -- голос Джузеппе прозвучал совсем не так уверенно, как ему хотелось. Дроматика... Четвертый семестр... Хорошо хоть, не весь курс прогулял...
   Ян помолчал, раздумывая.
   -- Ладно, парень. Пойдешь с нами.
   "Невидимка" канул в космическую пустоту вместе с новым экипажем. Связи нет, энергии в накопителях чуть -- до Марсопорта хромать недели две, не меньше.
   "Беспокойный" доложил диспетчерам Солнечной о неполадках и продолжил разгон. Джузеппе не вылезал из рубки управления, разобираясь в останках корабельного ИскИна. Кстати, в рубке у него было меньше всего шансов попасться Джоанне. Уже на "Беспокойном" она таки прижала Джузеппе в углу и жарко шепнула на ухо: "Спасибо, красавчик!". Ее колено при этом находилось между ног Матуччи, и бедняга впервые в жизни задумался о том, каково в такой ситуации девушкам. Заметив неизбежную реакцию, Джоанна расплылась в улыбке. Живое воображение Джузеппе тут же нарисовало неизбежный финал -- поиск собственных зубов под чужой кроватью, но тут из-за спины разгоряченной партнерши донеслось насмешливое: "Что, голубки, не терпится?".
   Судабе, опершись спиной о шпангоут и сложив руки на груди, с интересом наблюдала за происходящим. Джоанна, смутившись, ослабила хватку. Джузеппе проворно вывернулся из мускулистых объятий, пробормотал что-то про неотложные дела, и заторопился в рубку, почти бегом. Сзади донесся сдавленный смех на два голоса.
   Укрывшись в рубке, Джузеппе отыскал в скудной библиотечке бортинженера копию "Хрустального звона", но толку от этого. Чтобы разбудить искалеченную психотронику, требовалось нечто большее, чем пара дешевых сервисных программ. Так что ИскИн "Беспокойного" пока оставался просто очень мощным калькулятором.
   -- Что ты с ним возишься? -- поинтересовался Ян, когда до прыжка оставалось четыре часа. -- Как они сами прыгали с неисправным ИскИном?
   -- Они грузили готовые последовательности команд, -- Джузеппе откинулся на спинку кресла, потянулся, разминая затекшие плечи.
   -- А нам что мешает?
   -- Скользкие они ребята... Я бы на их месте переставил пару цифр, и пусть чужак летит к черту на рога. А сам перед загрузкой исправил "ошибку" -- и все.
   -- Но ты сможешь провести перерасчет без ИскИна? -- в голосе Яна звякнул металл, и Джузеппе заерзал в удобнейшем анатомическом кресле.
   -- Я-то смогу... Только придется идти короткими прыжками -- там неопределенность на длинных дистанциях вылезает, а у меня никогда не получалось ее нейтрализовать.
   -- Да и черт с ним, -- махнул рукой Ян, и Джузеппе понял, что гроза миновала. -- Ты первый прыжок посчитал?
   -- Нет еще, -- виновато признался Джузеппе. -- Думал, с ИскИном получится.
   -- Ну, так не майся дурью. -- Ян поднялся с пилотского кресла. -- Давай считай, а ерундой потом займешься.
   -- Да, вот еще что, -- Джузеппе тоже выбрался из кресла, подбросил и поймал ярко блеснувший кристалл. -- Этот "Хрустальный звон". Похоже, им-то и глушанули Георгия. Симптомы -- один в один.
   -- И что? -- Яна новость, похоже, не заинтересовала.
   -- Я подумал, если его приспособить для Миротворцев? Они ведь тоже ИскИны?
   -- Парень, ты еще не навоевался,? -- приподнял брови Ян, -- Думаешь, один такой умный? Кто вирус написал, пусть и думает, каким боком его к Миротворцам приспособить...
   -- Это не вирус, а червь...
   -- Да один черт! Слушай, герой, доставь нас на Сигму-6, а потом делай, что хочешь! -- нахмурился Ян. -- Мы повоевали, теперь, похоже, твоя очередь. Садись, считай...
   Сержант развернулся и вышел из рубки.
   -- И чего он взъелся? -- пробормотал новоявленный пилот, принимаясь за расчеты.
   Первый прыжок оказался удачным, и Джузеппе приободрился. "Беспокойный" повис в пустоте, набирая энергию для следующего прыжка. Реактор выдал едва треть номинала, накопители дышат на ладан, так что до следующего прыжка часа четыре-пять. Джузеппе снова взялся за ИскИна. Увы, "пациент" упорно оставался в коме. Пару раз показалось, что психотроника откликается, и юноша зарылся в работу с головой. Но усталость давала себя знать, и в конце концов он просто уснул, уронив голову на сенсорную панель тестера.
  
   -- Джузи, Джузи, утонул в джакузи, -- запел кто-то за спиной мерзким голосом. Джузеппе обернулся, но негодяй оказался быстрее и завел очередную дразнилку:
   -- Джузи, тощий, как святые мощи!
   Зато прямо перед глазами нарисовался Сэм Харди. Гроза колледжа криво ухмылялся и перебрасывал из руки в руку цветной мячик.
   -- Ах ты..., -- задохнулся Джузеппе, -- Отдай! Отдай сейчас же! Мое!
   -- Было ваше, стало наше, -- расплылся в улыбке Сэм.
   Джузеппе засопел, набычился и прыгнул вперед, рассчитывая угодить головой в живот обидчика, но тот шагнул в сторону и подставил "ножку". Джузеппе позорно пропахал носом пол, но тут же вскочил, готовый к новой атаке. Однако Сэм каким-то чудом уже оказался на подоконнике, жонглируя сокровищем Джузи над страшной пропастью.
   Джузеппе замер.
   -- Че, забоялся? -- хмыкнул Сэм. -- А ну, лови!
   -- Не-е-ет!
   Сверкающий квадрат окна надвинулся, повернулся, и пропал позади.
   Бездонная глубина приняла в обманчиво сладкие объятия, Джузеппе завопил в голос... И проснулся.
   Поморгал несколько секунд растерянно, пытаясь сообразить, где он. Бешено бьющееся сердце медленно успокаивалось. Черт, когда ему снились такие сны, следовало всегда ожидать неприятностей. Больших неприятностей. Во всяком случае, перед атакой на "Дюрандаль" ему привиделся отнюдь не Сэм Харди, а вовсе даже русалки.
   На мостик влетели Ли Фей и Судабе, причем Мишвани успела на полсекунды раньше. Глаза прищурены, в руке "шершень", не хватает только прижатых к голове ушей и оскаленных клыков. Нет, все же она чертовски красива, особенно сейчас, собранная и готовая к драке. Сообразив, что опасности нет, десантница расслабилась и сунула плазменник в кобуру.
   -- Ты, что ль, орал? -- поинтересовалась она, доставая из кармана финку и вычищая из-под ногтей грязь.
   -- Да... Приснилось... -- пробормотал Матуччи.
   Судабе тотчас утратила всякий интерес и сосредоточилась на гигиенических процедурах. Джузеппе подозревал, что окажись это не грязь, а засохшая кровь, смуглая красавица действовала бы столь же равнодушно. От этой мысли ему стало не по себе. Джузеппе всю жизнь представлял себе женщин восточного типа как кротких большеглазых газелей. С глазами у Судабе как раз полный порядок, но вот всем остальным она скорее напоминала пантеру -- такая же черная, стремительная и опасная. Газелью рядом с ней ощущал себя сам Джузеппе.
   -- Так, что за суматоха? -- донеслось из коридора
   -- Командир на мостике! -- гаркнул Ли, вытягиваясь в струнку. Судабе спрятала финку и посторонилась, пропуская Яна внутрь. Тот скосил на нее глаза, но промолчал.
   Джузеппе тоже вскочил, запутался в проводах тестера, едва успел подхватить падающий прибор и замер в нелепой позе. Ян секунду или две пытался сохранить строгое выражение лица, потом расхохотался.
   -- Вольно, инженер.
   Судабе фыркнула. Джузеппе сообразил, что, если следовать воинским званиям, то командовать здесь должен он, как-никак лейтенант. Однако ироничный взгляд черноокой красавицы подтвердил то, что он и сам знал -- начальник из него никакой.
   -- Продолжаю расчет следующего прыжка, -- доложил он, запихивая тестер себе за спину.
   -- Ну давай, старайся, -- Ян зевнул, и Джузеппе почувствовал, как у него самого сводит скулы. Титаническим усилием воли он подавил зевок.
   -- У нас еще два часа до полной зарядки, так что время есть, -- Ян застегнул верхнюю пуговицу и скрылся в коридоре.
   -- Пригляжу тут, -- буркнула Судабе, вновь доставая финку, от чего Джузеппе стало не по себе. -- Как бы опять не заснул...
   -- А хоть бы и заснул, -- пожал плечами Ли. -- Еще два прыжка -- и мы на месте.
   -- Если эта лоханка не развалится раньше, -- буркнула Судабе, играя ножом. -- И если этот, -- кивок головой в сторону Джузеппе, -- не пропустит знак в уравнении.
   -- Слушай, -- вступился за него Ли, -- этому корыту сто лет в обед. Сама только что ругалась, как извозчик. А у Джузеппе пока все в порядке.
   -- Пока, -- Мишвани метнула финку, та свистнула возле уха Джузеппе и воткнулась в облицовочный пластик. -- Садись считать, покоритель пространства.
   Судабе явно встала не с той ноги, и Джузеппе решил не напоминать, что он не совсем пилот. Вернее, совсем не пилот.
   Вместо этого он выдвинул панель вычислителя и еще раз попробовал достучаться до ИскИна. Экран заполнила мешанина красочных пятен. Джузеппе наугад потыкал в сенсорное покрытие, добился чудных цветовых переливов, плюнул, и вернулся к базовой операционной логике. Символы и значки выстраивались колоннами и рядами, компьютер прилежно глотал их, отвечая новыми строками кода. Судабе вытащила финку из стены, нашла на лезвии едва заметную щербинку и принялась его полировать.
   -- Ну, все, господа корсары, -- Джузеппе откинулся на спинку кресла, с удовольствием потянулся. -- Накопители полны, программа введена, можем прыгать.
   -- А ты проверил? -- нахмурилась Судабе.
   Как раз этим Джузеппе сейчас и собирался заняться, но желание не ударить лицом в грязь перед гордой красавицей сыграло с ним злую шутку.
   -- Все как в аптеке, дорогуша! -- сказал он и утопил клавишу ввода.
   Мгновенная судорога прыжка пронзила корабль, а через секунду взвыла сирена боевой тревоги.
   Рубка заполнилась вырванными из коек десантниками.
   -- Курець кривый! - выругался Ян. -- Что такое?!
   Похоже, усилия Джузеппе не пропали даром. Очнувшийся компьютер доложил издевательски бодрым голосом:
   -- Множественные цели на пределе видимости пассивных сканеров. Космические, крупноразмерные, неподвижные. Идентификации не поддаются.
   -- Миротворцы! -- ахнул кто-то.
   -- Маскировочный режим включен. Активное сканирование не рекомендуется в связи с высокой вероятностью обнаружения. Включение двигателей не рекомендуется в связи с высокой вероятностью обнаружения. Активация гиперперехода не рекомендуется в связи с отсутствием энергии в накопителях. Открытый бой не рекомендуется в связи с отсутствием основных систем вооружения.
   -- Ты куда нас завез, летун? -- рявкнул Пилипенко, ухватив Джузеппе за шиворот и встряхивая.
   -- А-хрр... фухх... пусти! Промахнулся при интерполяции...
   -- Можно, я его убью? -- с надеждой в голосе спросила Судабе.
   -- Подожди чуток, -- отмахнулся Ян. -- Компьютер, прогноз!
   -- Обнаруженные корабли считать вражескими?
   -- Да! -- рявкнул Хрбличка.
   -- Следует ожидать направления в данный сектор патрулей. В зависимости от их количества и тактики патрулирования, для нашего обнаружения противнику может понадобиться от 3 до 16 часов.
   -- Больной либо выживет, либо умрет, -- хмыкнул Ли. -- Хороший прогноз. А что вообще здесь делают миротворцы?
   -- Компьютер, где мы? -- поинтересовался Ян.
   -- Триангуляция по реперным квазарам дает квадрант 47564-23453-23977.
   -- Пространство денгов, -- прокомментировал Смирнов. -- Мир их праху. Вообще-то, симпатичные были паучки...
   -- Может, они хоть потрепали миротворцев...
   -- Нам от этого не легче. Компьютер, обстановку!
   -- Противник начал патрулирование. Четыре корабля класса фрегатов, движутся галсами по 0,5 световых секунды. Вероятность обнаружения -- 85% в ближайшие 3 часа.
   -- Компьютер, выруби все, что можно! Всю энергию -- в накопители!
   Свет в рубке погас, стихло урчание кондиционеров. Темноту рассеивали лишь огни приборов. Лица десантников, подсвеченные снизу, стали похожи на угрожающие маски. Джузеппе поежился.
   -- Э-э-э... кгм... -- прокашлялся он, -- а в чем, собственно, проблема? Ваш командир... Георгий... Он вроде бы на стороне миротворцев? Передайте им опознавательные коды...
   Джузеппе не заметил, кто отвесил затрещину, от которой он вылетел из кресла и съехал под пульт. "Наверное, Судабе", -- подумал Джузеппе, пощупав затылок. Охота задавать вопросы пропала напрочь.
   -- Ну, чего скрючился? -- поинтересовалась Марта. -- Вылезай, считай прыжок.
   -- Да теперь-то какие проблемы, -- пробормотал Джузеппе, усаживаясь в кресло. -- Компьютер, загрузить прыжок к Сигме-6.
   -- Данные считаны и загружены.
   "Вот так-то, -- подумал Джузеппе. Наплевать, что там намудрили хозяева. Главное, успеть прыгнуть".
   -- Компьютер, обновить прогноз, -- Яна, похоже, одолевали те же мысли.
   -- Время до полной зарядки накопителей -- три часа тридцать шесть минут. Время вероятного обнаружения противником -- три часа. Время гарантированного обнаружения противником -- три часа тридцать минут.
   Пилипенко начал ругаться. Ругался долго, замысловато и изобретательно. Джузеппе попытался представить себе перечисленное, пришел к выводу, что "Камасутра" не более, чем букварь и пожалел, что уже не успеет попрактиковаться.
   Ян дождался, пока Олег закончит.
   -- Компьютер, приготовить двигатели к детонации. Активация по коду "Торнадо" или при абордаже. Подтвердить приказ.
   -- Принято и подтверждено. Детонация по коду "Торнадо" или в случае абордажа.
   На мостике воцарилась тишина. "Ну вот, и все, -- подумал Джузеппе. -- Приехали". Сознание отказывалось признавать тот факт, что он умрет через три часа. Если очень повезет -- через три с половиной. Правда, если очень сильно не повезет и они не успеют взорвать "Беспокойный"... Но об этом лучше не думать.
   Вентиляция работала еле-еле, воздух в рубке стал спертым, но десантники не расходились. Устроились -- кто в креслах, а кто и прямо на полу, переговаривались тихо, в основном молчали. Словно зал ожидания на вокзале. "Следующая станция Вечность", -- подумал юноша, едва сдерживая нервный смешок. По его представлению, люди на пороге неминуемой смерти должны вести себя иначе. Как именно -- Джузеппе затруднялся сказать. Вряд ли эти обычно спокойные, уверенные в себе мужчины и женщины стали бы биться в истерике, рыдать или безумно хохотать. Но можно было бы, например, устроить небольшую оргию... Несколько минут Джузеппе представлял, как занимается любовью с Судабе, но потом ужас неотвратимого конца снова пробрался в сознание. Джузеппе почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Это не может случиться с ним! С кем угодно, но не с ним! Это сон! Только сон, и он сейчас проснется!
   Прикусив дрожащие губы, Джузеппе пробрался к выходу из рубки. Мысль о том, что он может разреветься на глазах у всех, на минуту разорвала холодное кольцо, все туже стягивавшее горло. На него никто не обратил внимания. Ян и Марта шептались о чем-то, переплетя пальцы рук, и Джузеппе невольно им позавидовал. Мысли об оргии показались ему смешными и глупыми.
   Добравшись до туалета, лейтенант уткнулся лбом в зеркало и закусил губу. Плечи его содрогались от рыданий. Джузеппе было невыносимо жалко себя, свою маму, девушек, которых он никогда не встретит, и весь этот мир, который должен исчезнуть всего через каких-то два часа... Сделав несколько глубоких вдохов, он полез за пазуху, нащупал золотой медальон с изображением Мадонны, сжал его в кулаке. Он не очень-то верил в Бога, даже бабушке не удалось приучить его ходить к исповеди. И медальон этот Джузеппе носил лишь в память о ней, о добрых и ласковых морщинистых руках, о надтреснутом голосе... "Носи, внучек, носи. Ты, может, и не особо про нее-то помнишь, но она про тебя помнит. Она про всех помнит. А больше, почитай, о людях и некому-то заботиться. Друг до дружки нам уж давно дела нет...". Джузеппе попробовал молиться, но в памяти всплывали лишь отдельные слова мертвой латыни, сухие, словно коконы вылупившихся бабочек.
   Одиночество в тесной каморке показалось невыносимым, и Джузеппе вернулся в рубку. Там все осталось как прежде. Так же остывающими углями тлела подсветка пультов, так же мучительно медленно наливался огнем индикатор накопителя. Ян и Марта, похоже, закончили разговор, и теперь сидели молча, не разнимая сплетенных рук. Взгляд Джузеппе упал на другую пару. Массивная голова Мастерсона лежала на коленях у Джоанны, и ее пальцы задумчиво перебирали короткие жесткие волосы. Глаза Мастерсона полузакрыты. Джоанна подняла взгляд, и Джузеппе увидел грустную улыбку.
   Пилипенко поднялся и принялся прохаживаться от стены к стене.
   -- Сядь, не мельтеши, -- бросил ему Ян. Пилипенко подошел к пульту, зачем-то постучал пальцем по индикатору накопителя и вернулся на свое место.
   Еще через двадцать минут взвыла сирена.
   Вспыхнувший в рубке свет показался ослепительным. Кондиционеры зарокотали, обрушивая на людей струи леденящего воздуха. Экономить энергию теперь ни к чему.
   Их обнаружили.
   Планетарные двигатели "Беспокойного" ожили, на пределе мощности уводя старый корвет от поджарого, словно борзая, преследователя.
   -- Фиксирую пуски ракет, -- голос компьютера показался Джузеппе слегка виноватым. -- Пассивные средства противоракетной обороны на борту отсутствуют. Начинаю маневр уклонения.
   -- Фиксирую захват цели боеголовками ракет. Маневр уклонения неэффективен. Активные средства противоракетной обороны на борту отсутствуют. Детонация через 10 секунд... 9... 8... 7...
   Серия взрывов встряхнула корабль.
   -- Напряженность кинетических щитов -- ноль. Отказ системы противоплазменных щитов. Отказ системы маскировки. Отказ двигательной системы. Отказ ремонтной системы. Отказ навигационной системы. Отказ... Отказ... Отк...
   Голос компьютера превратился в невнятное бормотание.
   -- Компьютер, "Торнадо"! -- заорал Ян, прыгая к пульту. Системе искусственной гравитации тоже досталось -- сержант перемахнул пульт и врезался в обзорный экран.
   Ответом ему стало бульканье из динамиков.
   Миротоврец больше не стрелял -- похоже, беспомощное положение жертвы очевидно.
   Ян наконец добрался до пульта, попытался запустить детонацию вручную. Но судя по россыпи красных огней взрываться уже нечему.
   "Значит, все-таки абордаж", -- обреченно подумал Джузеппе. На обзорных экранах вырастал хищный силуэт. Серая броня миротворца опалена, местами напоминая взлохмаченную собачью шерсть -- должно быть, работа денгов -- но он утратил лишь малую толику грозной мощи.
   -- Занять места по боевому расписанию! -- гаркнул Ян. -- Приготовиться к отражению абордажной атаки!
   Десантников как ветром сдуло.
   Джузеппе сообразил, что у него есть шанс на быструю и легкую смерть в противовес долгой и мучительной. Это его ободрило. В скафандры упаковываться некогда, но это к лучшему -- меньше шансов выжить. Знать бы три часа назад чему буду радоваться...
   Повесив на шею тяжеленный "слепень", Джузеппе двинулся следом за Судабе в ангар спасательных шлюпок. Черные глаза стрельнули из-под сдвинутых бровей,
   -- Ладно, твоя позиция будет здесь, -- ствол винтовки указал на опорный стабилизатор шлюпки. -- Стреляй во все, что движется, кроме меня.
   Немного подумала и добавила:
   -- В меня можешь стрелять тоже.
   Вспыхнувший на переборке экран транслировал приближение миротворца -- максимум, на что способен компьютер. Десять мегаметров... восемь... семь...
   Серый борт надвинулся вплотную, заполнил обзорное поле камеры -- и тут фрегат ударил. Джузеппе повалился на пол, словно мешок с картошкой, в двух шагах впереди столь же беспомощно рухнула Судабе.
   "Парализующее излучение!" -- сообразил Джузеппе. Как и на "Дюрандале", рассудок оставался ясным, только вот тело не подчинялось. Хотя... Джузеппе обнаружил, что может чуть-чуть двигать руками и ногами. Толку-то...
   Толчок! Скрежет, металлический лязг -- миротворец начал стыковку. Через пару минут машины вскроют "Беспокойный" как консервную банку, ринутся внутрь не встречая сопротивления... "В меня можешь стрелять тоже". Наверное, сейчас это самый лучший выход. Но вместо того, чтобы подтянуть к себе винтовку, Джузеппе пополз к Судабе. Собственно, "пополз" -- громко сказано. Обогнать дождевого червя Джузеппе точно смог бы, но вот усилий его соперник затратил бы в тысячу раз меньше.
   И червяку не было бы так больно.
   Каждую мышцу Джузеппе словно погрузили в кипяток, любое движение отзывалось мучительной дрожью, но он полз и полз вперед, цепляясь непослушными пальцами за вытертый пластик, упираясь слабыми ногами в ставший вдруг невероятно скользким пол, по сантиметру продвигая себя к Судабе.
   Наконец пальцы его правой руки вцепились в ворот ее комбинезона... И Джузеппе понял, что ничего не получится. Не выйдет оттащить Судабе под прикрытие шлюпки, не выйдет выползти навстречу миротворцам, не выйдет дать этой пантере даже крохотную тень шанса...
   Он просто не сможет сжать пальцы...
   И все же Джузеппе пытался -- снова и снова, хрипя от напряжения, плача злыми бессильными слезами, пытался до тех пор, пока дверь шлюзового отсека не вылетела из креплений, как лист картона.
   Миротворец мелькнул по отсеку стремительной тенью, остановился над двумя беспомощными людьми, одни из которых почему-то еще дергался, словно наколотый на булавку жук, и оглушил их еще одним разрядом, отключившим и мышцы, и мозг.
  
   Очнулся Джузеппе от боли. Внутренности скрутило в узел, рот наполнила пронзительная горечь, по щеке потекла тонкая струйка слюны. "Все остальное отправилось предыдущими рейсами", -- подумал юноша. Перед глазами у самого лица расплылось что-то туманно-белое. Матуччи попытался перевернуться на спину -- и обнаружил, что не может этого сделать. "Миротворцы! -- мелькнуло в голове, -- сейчас начнется!" Джузеппе судорожно задергался...
   -- Очухался, -- прогудел откуда-то сверху знакомый бас, и юноша почувствовал, что может двигаться самостоятельно. Предметы медленно обрели четкость, и первое, что он увидел, была ухмыляющаяся рожа Пилипенко.
   -- Крепко тебя приложило, -- Олег помог Джузеппе устроиться полусидя, опираясь спиной о стену. -- Ты, считай, сутки в отключке валялся. Мы уж боялись, что миротворцы тебя в утиль отправят. А уж когда тебя выворачивать наизнанку начало... Я голову тебе придерживаю, чтоб не захлебнулся, а сам думаю: все, отходит. Но ты, видать, крепкий...
   Матуччи помотал головой, прогоняя муть, огляделся. Нашел глазами мрачное лицо Судабе, попробовал улыбнуться, но лицо закаменело совершенно. Остальные... Вроде живы... Пока. А это что?!! Ноги судорожно заелозили по полу...
   -- А-а, сиди, -- махнул рукой Пилипенко, -- видали мы смерть и почуднее. Считай, мебель.
   За спинами десантников стальным саксаулом маячил миротворец. Ни тела, ни головы -- сплошное переплетение конечностей и орудийных турелей.
   -- Он здесь видеокамерой работает, -- усмехнулась Джоанна. -- Никому не мешает, торчит столбом. Вроде лезвия в миксере, пока не включили. Я тут даже поспорила, с Мастерсоном. Говорю, железке две секунды понадобится, чтоб фарш из нас приготовить, а балбес уперся, мол меньше, чем за три не управится...
   Джузеппе затрясся. Пилипенко дернулся к нему, но помощь не требовалась.
   Матуччи смеялся.
   Через пару часов юноша пришел в себя окончательно и осмотрелся. Камера была просторной -- десять на три метра. Одна стена прозрачная, за ней маячат еще две сверкающие "икебаны". Потолок источает мягкое желтоватое сияние, стены и пол покрывает мягчайший белый ворс, теплый и живой, словно шерсть огромного полярного медведя. Правда, когда Джузеппе увидел, с какой скоростью этот "ковер" поглощает отходы человеческого организма, ему стало чуточку не по себе. Очень ярко представилось, как белые ворсинки опутывают его, спящего, впиваются в тело, постепенно наливаются красным...
   Отогнав ужасное видение, Джузеппе сорвал со стены водянистый "плод" размером с кулак -- еда и питье сразу. Безвкусные фрукты созревали за 5-6 часов, так что голод узникам не грозил.
   -- Безотходная технология, -- хмыкнул Смирнов, заметив, как Джузеппе осторожно пробует "плод". -- Ты, дорогуша, сейчас лопаешь чье-то дерьмо...
   Джузеппе пожал плечами:
   -- Мы в нем по макушку -- остается только рот открывать.
   -- Да уж, вляпались капитально, -- кивнул Пилипенко. -- Я вообще не понимаю, почему нас еще в оборот не взяли. Тормозят миротворцы...
   -- Не взялись, так возьмутся, -- буркнула Судабе. -- Лучше скажи, умник, -- обратилась она к Джузеппе, -- тогда, в ангаре, ты зачем в меня вцепился?
   Джузеппе открыл было рот, чтобы объяснить... И тут снизошло озарение.
   -- Так я ж мог двигаться, а ты нет, -- пожал он плечами.
   -- И что? -- нахмурилась Мишвани.
   -- Я подумал, может, успею воспользоваться твоим беспомощным положением...
   -- Та-а-ак... -- Судабе медленно поднялась. -- Держите меня трое, двое не удержат -- так, кажется, Олег?
   -- Четверо, -- хохотнул Пилипенко, -- четверо, дорогуша.
   Джузеппе, застыл, наблюдал приближение Немезиды. Даже слегка задрожал.
   Судабе смерила его взглядом... А потом поднялась на цыпочки и крепко поцеловала в губы. Джузеппе сначала растерялся, потом ответил, чувствуя, как от восторга кружится голова.
   Судабе отстранилась, насмешливо взглянула на ошалевшего инженера... И щелкнула его по носу:
   -- Не привыкай к ласке! И выше нос, Джузи!
   Матуччи еще не успел оправиться от изумления, когда освещение камеры изменилось. Теперь на потолке светилась одна-единственная полоса, по которой в сторону прозрачной стены бежали световые волны. Там уже образовалась арка, два миротворца встали по бокам, а тот, что стоял в камере, принялся подгонять людей к выходу.
   -- Вперед. Вперед. Вперед. -- Повторял миротворец красивым баритоном, но совершенно без эмоций. Слышать это было жутковато.
   -- А ну-ка, десант, подтянулись! -- гаркнул Ян. -- Плечи расправить, животы втянуть! Шагом марш!
   Джузеппе почувствовал, как предательская дрожь в коленях исчезает. Страх по прежнему болтался ледяным шаром где-то под желудком, но ему вдруг захотелось провести, быть может, последние минуты, как подобает. Пусть даже никто не увидит и не узнает...
   Шагов через двадцать коридор расширился, на стенах появились ряды выпуклостей. Едва возглавлявший колонну миротворец миновал первую пару, полусферы распахнулись, выметнулись пучки щупальцев и проворно утащили в черные зевы Яна и Марту. Джузеппе сбился с шага, да и остальным, похоже, стало не по себе. Миротворцы гнали их вперед по коридору, люди один за другим исчезали в чавкающих тоннелях, наконец, настала очередь Джузеппе. Щупальца бесцеремонно перевернули его головой вниз, потащили за ноги, небрежно раскачивая в воздухе и наконец швырнули на пол маленькой круглой комнаты. Вдобавок стянули одежду, и теперь Джузеппе покрылся "гусиной кожей" -- то ли от холода, то ли от страха. Сверху послышался шорох, Маттучи поднял глаза -- и оказался "лицом к лицу" с миротворцем. Стальной паук висел на потолке, вытягивая три манипулятора к беспомощной жертве, из многочисленных сочленений фиолетово поблескивали глазки видеосенсоров.
   -- Имя, фамилия, статус, -- голос миротворца до последнего обертона совпадал с голосом назирателя в камере -- такой же красивый и мертвый.
   Джузеппе замешкался с ответом, и паук легонько кольнул в живот острым стальным когтем.
   -- Джузеппе Матуччи, инженер, -- язык почему-то ворочался с трудом, но тем лучше, юноша успел прикусить его до упоминания о "Дюрандале". Миротворец никак не отреагировал на умолчание, и Джузеппе слегка успокоился.
   -- Каким образом вы оказались на борту "Невидимки"? -- итак, миротворцы добрались до компьютера "Беспокойного". Что они знают, а что нет? Джузеппе помедлил с ответом, чертов паук моментально переместился за спину и снова уколол -- на этот раз в ягодицу.
   -- Пытался выбраться из зоны боевых действий, был подобран группой солдат под командованием Яна Хрблички.
   И снова карательных санкций не последовало. Их вообще не было за весь допрос. Только когда миротворец хотел поторопить Джузеппе, его когти царапали кожу, всякий раз заставляя сердце биться перепуганной птицей. Матуччи ничего не мог поделать. Крутые и несгибаемые герои голофильмов, молча принимавшие мученическую смерть в застенках, здесь и сейчас почему-то совершенно не вдохновляли. К счастью, ни одного серьезного вопроса ему так и не задали. Где и как он встретился с десантниками, почему было принято решение действовать так, а не иначе, что из себя представлял "Беспокойный" раньше... Как ни изворачивался Джузеппе, упомянуть "Дюрандаль" все же пришлось, однако паука-следователя это не заинтересовало.
   Когда ему вернули одежду и отвели в камеру, Джузеппе и вовсе воспрял духом. Тем более, что его товарищи тоже оказались целы и невредимы.
   -- Ну, что лоханку они выпотрошили, это очевидно -- подытожил Ян, выслушав остальных. -- Непонятно только почему они с нами так нежничают...
   -- А что тут такого? -- пожал плечами Ли. -- Как сказал Джузи, мы у них как бы на службе, так что нарезка ломтиками пока не грозит...
   -- Надеюсь, они уже запросили Георгия, -- почесал затылок Райнфорд. -- Интересно, что он ответил?
   -- Сомневаешься? -- поинтересовалась Марта.
   -- Ну, если подходить цинично, мы -- отработанный материал. Чего ему беспокоиться?
   -- Поживем -- увидим, -- вмешался Пилипенко. -- Тут другая мулька нарисовалась. Вы вспомните, о чем спрашивали?
   Ли нахмурил брови:
   -- Мотивы. Почему мы им помогаем. Ну, я сыграл тупого зольдатика -- мол, жить хотелось, да командир приказал, вот и служу -- и за страх, и за совесть.
   -- Сойдет, -- кивнул Пилипенко. -- Я честно все по полочкам разложил -- и как нас подставили, и что нам светило при возвращении, и про Валетайна упомянул...
   -- Чистый мизантроп, в общем, -- ухмыльнулась Судабе. -- Я так по мужчинам проехалась -- дескать, несправедливость полового разделения меня угнетает, желаю равенства перед лицом справедливых машин, -- она стрельнула глазами, и Матуччи почувствовал, как мягкая лапа сдавила сердце. "Вот тебе и бабник, -- мелькнула мысль, -- вот тебе и циник. Пропал! Как есть пропал!".
   -- В общем, запутали мы наших железных мудрецов, чувствую, капитально. -- Ян прошелся по камере взад-вперед. -- Пожалуй, стоит и дальше держаться такой линии. Только чур не завираться, черти!
   -- Да как можно, командир, -- округлил глаза Смирнов, -- да мы ж прямые, как рельсы, без мыслей в заднице... То есть, без задних мыслей.
   -- А кстати, где мы -- кто-нибудь понял? -- поинтересовался Джузеппе.
   -- В гостях у денгов, -- ответил Райнфорд. -- Миротворцы наставили бы железок, -- он обвел рукой камеру. -- А это явно денговские штучки для пленных людей.
   -- А чего они на паучков-то набросились? -- спросил Джузеппе.
   -- От любопытный хлопец, -- хохотнул Пилипенко. -- Базы им нужны в нашей галактике. Чем больше, тем лучше. А тебе-то, какая разница?
   -- Я думал, если бы мы оказались на Скальдии, у нас был бы шанс... -- Джузеппе оглянулся на молчаливого надзирателя и замолчал.
   -- Шанс на побег? -- переспросил Пилипенко, -- брось! Такое только в кино проходит. Однако лапки складывать рановато. Тут любопытный узелок завязывается....
  
   Их продолжали допрашивать спустя рукава, причем все реже. Впору было затосковать, и Парвати предположила, что именно это и нужно миротворцам. На что Ян заметил, что толку миротворцам от их тоски никакого.
   Однако вскоре все закончилось. Когда пленников в очередной раз вывели из камеры, конвоиры повернули не налево, как обычно, а направо. Сердце снова скатилось куда-то в живот и осталось там, слабо подергиваясь. Джузеппе уже начинал тихо ненавидеть себя. Вот так проживешь добрую треть жизни, и только потом узнаешь, что ты, оказывается, трус... Черт, камера была такой уютной...
   Грузовой лифт вынес в обширное восьмигранное помещение под шатровой крышей. В центре торчала единственная колонна, облицованная светящимся пластиком. Заполняли ангар уменьшенные подобия грузовой "стрекозы", которую десантники видели на Скальдии. Выглядели они так же мерзко, как их насекомые родственники под лупой -- массивные головы, увешанные жвалами орудийных стволов, членистые лапы гидравлических опор, длинное брюшко с жалом скорострельного комплекса на конце -- общего впечатления не мог улучшить даже тончайший ажур крыльев.
   -- Ну шо, -- буркнул Пилипенко, -- катание на стрекозах? Будни лилипутов, блин!
   -- Нас вспомнили, -- буркнул Ян. -- Знать бы только, старые друзья или новые?
   Ближайшая стрекоза зашевелилась, расправила крылья, брюшко раздулось в грузовой отсек, гибкие кольца разошлись, образуя вход. Едва Джузеппе, шедший последним, скрылся внутри, кольца обшивки сжались, со стен полезла серая губчатая масса, стиснула "пассажиров" со всех сторон, не давая даже пошевелиться. Стрекоза покачалась в воздухе, скользнула вперед, сделала несколько поворотов и прыгнула вверх так стремительно, что у Джузеппе пошла носом кровь. Вытереть ее не было никакой возможности, он так и лежал, уткнувшись носом в постепенно увеличивающуюся лужицу, пока сумасшедшее насекомое, выполнив еще несколько головоломных маневров, наконец успокоилось.
   Разомкнувшиеся кольца выпустили людей в знакомый ангар "Беспокойного". Раньше, чем они смогли сориентироваться и понять, что происходит, "стрекоза" скользнула сквозь суспензорное поле шлюза и створки сомкнулись.
   -- Мальчики, похоже нас бросили, -- резюмировала Марта, оглядевшись по сторонам.
   -- Н-да... -- процедил Пилипенко. -- Отвык я как-то без конвоя...
   -- В рубку! -- скомандовал Ян. -- Там посмотрим.
   Однако и рубка оказалась "вещью в себе". Контрольные индикаторы мерцали зеленью, даже двигатели оказались в порядке, но управление заблокировано. Компьютер на команды не отзывался -- даже когда Джузеппе полез в него с тестером.
   -- Прямо летучая тюрьма, -- хмыкнул Пилипенко, и тут свет в рубке мигнул -- напряжение "просело" перед прыжком.
   -- Знать бы... -- начал Пилипенко, но договорить не успел.
   Он оказался в длинном, скудно освещенном коптящими факелами коридоре. Вдоль стен высятся ряды колонн, и там, вдоль стен, прячась в тенях... Да! Вот оно! Меж выщербленных камней что-то мелькнуло. Снова и снова... Твари скользили во мраке, скребли когтями по плитам пола, поблескивали созвездиями глаз.
   Пилипенко двинулся по коридору -- осторожно, легким крадущимся шагом. Шел по центру, держась подальше от колоннад, туда, где ему почудился отблеск иного света. Твари метались по сторонам, но на свет пока не совались. Хотя... Да, одна все же пересекла коридор, мелькнув позади, размытым пятном... Плохи дела... С голой пяткой, да против острой шашки... Пилипенко в прыжке вырвал из держателя факел и метнулся обратно к центру коридора. Позади все чаще мелькали тени, а впереди проступила широкая арка, перекрытая дрожащей серебристой завесой лунного света. Именно завеса -- ни единого лучика не проникало в сумрачный коридор. За аркой открывался просторный зал, а на постаменте прямо против входа...
   Шорох и лязг по сторонам стали сильнее, Пилипенко понял -- сейчас кинутся! Отбросив всякую осторожность, он рванулся вперед, спиной ощущая настигающую погоню.
   Успел.
   Успокаивая сбитое дыхание, обвел круг горящих глаз и оскаленных клыков тихо жужжащим лезвием "Ласточки". Нехорошо усмехаясь, взмахнул клинком...
   Исчез залитый лунным светом зал, пропали неведомые хищники. Остался только меч в руках -- и огромная, мохнатая от звезд спираль Галактики перед ним. "Ласточка" шевельнулась, как живая, и ее острие указало неприметную звездочку, плывшую в темном пространстве меж двух сверкающих рукавов...
   Пилипенко снова был в рубке "Беспокойного". Судя по растерянному виду друзей, прыжок и для них оказался с сюрпризом. Положив руку на плечо Яну, Олег поинтересовался:
   -- Красноглазые твари?
   -- Нет... -- сглотнул Ян. -- Штурмовая пехота денг... В пещерах Сариссы... Что, тоже?
   -- Не я один, -- Пилипенко повел рукой вокруг.
   Во время прыжка каждому привиделся собственный кошмар. Совпадали только опасность и обещание оружия, способного помочь, причем с точным адресом.
   Общее мнение выразил Смирнов:
   -- Над этим пусть слон думает. У него голова большая.
   Все дружно согласились, а Судабе добавила, что поэтому, видимо, слоны и вымерли.
   -- Потому что голова большая или потому что думали много? -- поинтересовался Смирнов, на что Судабе немедленно ответила:
   -- Не парься, милый. Тебе ни то, ни другое не грозит.
   Джузеппе ощутил мгновенный укол ревности. В каждой шутке есть доля шутки. Правда, казарменные хохмы Смирнова Мишвани переваривала с трудом, но кто знает, кто знает...
   -- Кстати, а где мы? -- поинтересовалась Марта. -- Джузи, компьютер точно не вернуть?
   -- Теперь, думаю, удастся, -- почесал затылок Джузеппе. -- Наверное, и делать-то ничего не придется...
   И правда, динамики рубки ожили:
   -- Прослушайте сообщение. Мы находимся в системе Сигмы-6, управление разблокировано. Автор просит вас встретиться с его представителем на орбитальной станции Шанду. Конец сообщения.
   Компьютер замолчал, как показалось Джузеппе -- выжидающе.
   -- Та-а-ак... -- протянул Пилипенко, -- И что бы это значило?
   -- Думаю, это послание от нашего друга Гоши, -- вздохнул Ян. -- Джузи, проверь, управление действительно у нас?
   -- Так точно, командир, -- отрапортовал Маттучи через пару минут.
   -- А почему ты думаешь, что это именно Георгий? -- спросила Марта.
   -- Да уж больно хорошо этот неизвестный друг нас изучил. Знает, что мы собирались сюда и что не дернем из системы, как зайцы. А стало быть нам одна дорога -- на Шанду. Так что встречи с "представителем" не избежать. Интересно только, кто -- или что -- это будет?
   -- А почему так сложно? -- нахмурил густые брови Мастерсон. Умственные усилия придали его лицу совершенно зверский вид. -- Сказал бы сразу, кто, что, чего надо?
   -- В том-то и дело, -- ответил Ян. -- Видать, разговор серьезный, и рисковать он не хочет. Ох, чует моя дупа неладное...
   -- Но он же обещал оставить нас в покое, -- помрачнела Марта.
   -- Обещал! -- Ян оглядел притихших десантников. -- Георгий прекрасно знает, что мы не наемники. И если уж он нас о чем-то просит...
   -- Да, -- решительно кивнула Судабе. -- Он уверен, что мы ему не откажем. А значит, мы снова в глубокой заднице. Одна надежда на бравого лейтенанта.
   Мишвани обернулась к Джузи, и за улыбку, осветившую ее лицо, он готов был отправиться к Шанду пешком.
   -- А ты что скажешь? -- Ян взглянул на Олега.
   -- Та шо тут говорить. Идем к станции, потреплемся за жизнь, а там видно будет.
   -- Хорошо, -- подвел итог Ян. -- Джузеппе, за пульт. Остальным -- инвентаризация. Сомневаюсь, конечно, чтобы миротворцы оставили на корабле оружие, но чем черт не шутит...
  

* * *

  
   Коридоры "Невидимки" пустынны, и это бесит меня. Впрочем, предстоящий прием гостей тоже не радует. С размаху хлопаю ладонью по аварийной панели шлюза, обе двери распахиваются одновременно. Ревущий поток воздуха выносит в космос. Простые парни миротворцы -- никакой "защиты от дурака". Чувствую легкий укол совести -- совсем отвыкла заботиться о других. Совсем... Вызываю "Невидимку", приказываю задраить шлюз и восстановить атмосферу.
   Со мной давно что-то не в порядке. Сильно не в порядке. Не могу ничего поделать и, главное, не хочу. Берите как есть или проваливайте.
   Ладно, проехали. Несет меня куда нужно, есть пара свободных минут. Можно полюбоваться бесконечным звездным узором. Холодная, стерильная чистота -- если не приближаться, не видеть грязные пыльные шарики, бегущие по орбитам... Ледяное совершенство. И посреди -- обнаженная женщина, плывущая в пустоте. Столь же красиво, сколь и глупо.
   Взмахиваю рукой, надоедливые светлячки созвездий покорно отлетают в сторону. Сколько там до Шанду? Уже почти. И это хорошо, ибо долго любоваться этим уродством я не смогу. Это не станция, это раковая опухоль, растущая во все стороны без цели и смысла... как и все человечество.
   Вот так поглядишь на творения людского гения, и начнешь лучше понимать миротворцев. Впрочем, в стальных черепушках тоже водятся тараканы. "Выжечь язву каленым железом". Старайтесь ребята, трудитесь. А то скоро о прижиганиях заботиться будет некому, а прижигать -- нечего. Ха! Какая глупость -- надеяться, будто кто-то сможет что-то изменить! Одно только трепыхание... Никогда не верила в дурацкую сказку про двух лягушек в молоке. Наверняка одна из них умерла чертовски усталой...
   Просачиваюсь сквозь обшивку станции. Фу, гадость... Ничего, потерплю -- тревога совсем ни к чему. Выдвигаю глаз, осматриваюсь... и решительно шагаю вперед. Еще одна нагая красотка здесь как нельзя к месту - все присутствующие увлеченно совокупляются всеми возможными (и невозможными) способами. На пространстве размером с теннисный корт! Ну-ну. Что ж, наслаждайтесь! За все заплачено. Потом и кровью заплачено... Потом и кровью, которых у меня больше нет. И это очень плохо для вас, мои милые, пушистые кролики...
   Надо же, мной заинтересовались. Крупный. Очень крупный мужчина эбенового цвета, наверняка модификант. С ним еще один, вполне человеческого размера, во всех смыслах. Бледный, как личинка майского жука, и такой же дряблый. И женщина с живой татуировкой -- цепочка разноцветных змей, выползающих изо рта, ползущих по спирали вокруг тела и скрывающихся... а, да. Что ж, оригинально.
   -- Эй, подруга, -- скрипит модификант. Ну и голосок! -- Как насчет присоединиться? Снакки вот скучает...
   Снакки -- он или она? Да какая, к чертям, разница?!.. Троица испуганно пятится. Что они прочли на моем лице?
   -- Ты что не видишь? -- шепчет женщина, тряся модификанта за руку. -- Она из этих...
   -- Гхм! -- дергает щекой модификант, -- Тогда вам туда, -- взмах рукой. -- Здесь таким не занимаются.
   Неужели даже в этом вертепе есть пределы дозволенного? Поглядим. Веселые парочки... тройки... пятерки... остаются позади, потолок понижается, переходя в готические арки, свет меркнет, становится алым, едва сочится сквозь размалеванные пентаграммами кулисы. Из-за двери, украшенной козлиным черепом, доносятся приглушенные вопли. Здесь же должна быть звукоизоляция... Что, черт побери, там происходит?!..
   Пронзительный скрежет рвущегося металла, дверь с искореженными... вырванными напрочь запорами падает в сторону. Посреди круглой комнаты висит паренек -- лет пятнадцать, не больше. Висит -- сквозь ключицы продеты крючья, спина исполосована в кровавые лохмотья. Как он еще жив? А! Тонкие полупрозрачные трубки обвивают цепи и уходят под кожу. Наверху, среди искусственных сталактитов, мигают огоньки автомедика. Сплошь желтые. Еще бы!
   -- С-сука!
   Удар! Хлесткий, с оттяжкой! Высокая женщина, затянутая в черную кожу, с искаженным яростью красивым лицом полосует меня с плеча... Звуки вдруг становятся гулкими, плеть ползет ко мне медленно-медленно, окутанная ореолом алых бусинок... Все. Ярость, чистая, холодная, подхватывает и несет, словно горный поток. Словно полет без крыльев. Ни слов, ни мыслей -- лишь действие.
   Она даже не успевает удивиться, когда моя рука пробивает ее, расцветая внутри хрупкой плоти шипастым чертополохом. Человеческое тело... восемьдесят процентов воды. Остальное... Сморщенная мумия слабо подергивается внутри обмякшего черного костюма, в мутных горошинах глаз уже не разглядеть даже страха. Брезгливо встряхиваю рукой, и на пол осыпается кучка праха.
   -- Э-э-э... госпожа... а-а-а... что здесь случилось?
   Этот идиот-охранник даже не догадывается, как ему повезло! Появись он здесь секундой раньше... Но я уже контролирую себя. Медленно оборачиваюсь, на ходу меняя внешность. Тычу громиле в подбородок окровавленную плетку.
   -- Двери у вас хлипкие, урод! Снаружи стучались, спрашивали, что за шум! Я за что, спрашивается, плачу? За что, а, мокрица ты раздавленная?! Если кто-нибудь! Еще! Мне! Кайф! Обломает!.. Ты понял, урод?
   Охранник угрюмо кивает.
   -- Выставишь счет за ремонт, -- я высокомерно вздергиваю подбородок, отбрасываю плетку в сторону. -- Но чтобы новая дверь была надежной, понял, слизняк?
   -- Да, моя госпожа! Желаете продолжить в другом кабинете?
   -- Да теперь какое продолжение... Постой в дверях, а то еще какой придурок припрется...
   Переодеваюсь в алькове. Одежда дорогая, пошита явно на заказ. Конечно, ее можно сымитировать, но чем меньше фальши, тем лучше. Белое и черное, деловой костюм богатой сучки. Считываю коды с документов. Ирма Саузерн, исполнительный директор, бла-бла-бла... Очередное дерьмо в красивой упаковке.
   -- Проводи меня, болван, -- бросаю охраннику с величественным видом.
   Разумеется, машина с шофером... Небрежным взмахом карточки оставляю заведению щедрые чаевые, плюхаюсь на заднее сиденье. Статическая подушка "Крузера" нервно вибрирует, шофер недоуменно оборачивается. Черт! Я же вешу больше центнера! Осторожнее надо быть, осторожнее...
   -- В порт.
   -- Приехали, госпожа, -- шофер выскакивает из кабины, распахивает дверцу, согнувшись в поклоне, протягивает руку.
   Надо же, как его хозяйка... Вышколила.
  
   Таможня напоминает муравейник. Мундиры цвета крашеной травы так и мечутся во все стороны. Оглядываюсь, потом выдергиваю одного "муравья" с единственной звездочкой на коротеньком нарукавном шевроне. Капитан даже без приставки "прим". Растерянно хлопаю ресницами:
   -- О, капитан, вы мне не поможете?
   Глаза таможенника моментально погружаются в расстегнутый ворот блузки с твердым намерением там и зазимовать. Н-да, видел бы ты комнатку с цепями...
   -- Я жду корабля... Он должен прибыть сегодня или завтра... Или послезавтра. Ах, там такая путаница... Чартерный рейс, вы знаете... Кто у вас тут этим занимается?
   -- М-м... Вам к прим-капитану Аббасу, -- таможенник морщится, будто проглотил лимон. - Третья дверь по коридору налево.
   Похоже, я его больше не интересую. С чего бы такая разительная перемена? Что за личность этот Аббас?
   Личность как личность. Маленький человечек с волнистыми рыжеватыми волосами, бегающими глазками и острым носом - вылитый дядюшка Лис.
   -- Что угодно, мадам? -- таможенник вскидывает на меня глаза и тут же вновь утыкается в терминал.
   -- Ну... видите ли... -- я стараюсь не выходить из роли, -- сюда на днях должен придти "Беспокойный". Ну, корабль, вы понимаете... Их этот... как их... суперкарго! Вот, да! Именно так его зовут. В общем, он обещал доставить мне груз. Но этот "Беспокойный"... он летает, как и когда ему вздумается -- просто ужас, знаете ли! А мне очень важно получить груз как можно быстрее. Если бы вы смогли сообщить мне сразу, как этот корабль появится в порту...
   -- Мадам, -- Абас со вздохом закатывает глазки, -- здесь таможня, а не справочное бюро. И этот ваш корабль... Как вы сказали? "Беспокойный"?! Одну минуту, мадам, одну минуту...
   Пальцы Аббаса выбивают дробь на клавиатуре. Дуре-блондинке нипочем не догадаться, что это сообщение. Как интересно!
   -- Вы знаете, -- зрачки Аббаса мечутся из стороны в сторону, как цирковые блохи. -- У меня в базе данных что-то было... Какая-то информация проскакивала на днях... Насчет "Беспокойного"... Вот только я не могу найти... Придется проводить поиск. Это займет несколько минут... Позвольте предложить вам кофе?
   Ну что ж... Любопытство -- одно из немногих развлечений, оставшихся мне...
   А капитан явно нервничает -- вон как руки трясутся! Чашку давай, слизняк, обваришься! Делаю вид, что смакую кофе. На деле вкусовых рецепторов у меня нет, желания их выращивать тоже. Что ушло, то прошло.
   Терминал тренькает. Аббас торопливо подскакивает к экрану, пробегает его глазами и заметно успокаивается.
   -- Вы знаете, к сожалению, не нашел ничего интересного для вас. Но как только "Беспокойный" объявится в системе, я немедленно вас извещу. До свидания, госпожа Саузерн...
   Не спеша направляюсь к машине. Интересно, насколько сложной окажется ловушка?
   -- Стой смирно, шмара! -- в бок упирается что-то ребристое. - Набери водилу, скажи, типа, свободен!
   Так просто? Впрочем, для настоящей Ирмы Саузерн этого вполне бы хватило... Хотя, кто знает? "Крузер" трогается с места, и широкая лапища моментально выхватывает у меня коммуникатор.
   -- Хорошо, детка, -- похититель стискивает мне руку выше локтя, еще один пристраивается с другой стороны и обнимает за талию. -- Тихо и спокойно иди за нами и все будет тип-топ.
   Ну-ну, господа. В такой-то комнате -- без окон, с единственной дверью и звукопоглощающей пеной на стенах. Не хватает только пыточных инструментов. Гориллы приматывают меня скотчем к стулу, сопят над ухом - похоже, вид связанной женщины их возбуждает. Хорошо, что у меня нет обоняния -- можно побиться об заклад, их пасти разят не хуже выгребной ямы. Давлю нарастающую ярость. Если я сорвусь сейчас, у меня на хвосте повиснут и мафия, и полиция. Пока я держу себя в руках, но...
   Впрочем, сейчас кое-что прояснится. Судя по костюмчику, пожаловало начальство. Интересно, у его "Хамелеона" процессор полетел или он по своему вкусу регуляторы выкрутил? Апельсин в грязи, ярко-оранжевый на мутно-сером.
   Пижон глядит без малейшего интереса, подходит, рывком вздергивает мне подбородок:
   -- Я хочу знать, зачем тебе понадобился "Беспокойный". И какого черта Макс вообще согласился здесь вынырнуть. Он же не самоубийца, в конце-то концов!
   Опять строю из себя беспомощную дуру. На этот раз очень правдоподобно. Я и вправду ничего не знаю о "Максе". Равно как и о "Беспокойном". Да и кому могло прийти в голову заинтересоваться историей этой развалюхи?
   -- Ты из себя дурочку-то не строй, -- пижон коротко, без замаха, бьет меня по щеке... и недоуменно пялится на руку. Черт, совсем забыла! Уменьшаю плотность поверхностных слоев тела.
   -- Ну-ка, парни, обработайте эту сучку! -- орет пижон, баюкая ладонь.
   Закрываю глаза. Надо держаться. Ты сама в это влезла. "Беспокойный" еще не прибыл, а значит... Все. Должны. Быть. Живыми. Лучше подумать, как имитировать синяки и ссадины. Интересная задача... Удивленно отмечаю, как отступает ярость. Запомним на будущее...
   Обработка закончилась. Гориллы тяжело дышат.
   -- Ну что, детка, память прояснилась? -- издевается пижон.
   Молчу. Игра уже потеряла для меня всякий интерес. Быстрей бы появился "Беспокойный".
   -- Бак, а может, мы ее... того... оприходуем... -- предлагает один из похитителей.
   -- Ну, сучка, поняла? -- Бак наклоняется надо мной. -- Будешь говорить?
   Молчу.
   -- Развлекайтесь, -- машет рукой Бак и выходит вон. Чистюля! Или ему больше мальчики по душе?
   Гориллы отдирают меня от кресла, попутно срывая одежду, и я снова проваливаюсь в замедленное время, как в пропасть. Отчаянно держусь на краю, сквозь стиснутые зубы вырывается стон, на лицах охранников расцветают довольные усмешки... Единственный, короткий миг звенящей ясности - и ярость уходит.
   Остается недоумение.
   Это - люди? Вот это - люди? Это ради них поднимались в последнюю атаку редкие цепи штурмовой пехоты и Боло в обгоревшей броне брали на таран вражеские машины? Все они мертвы... давно мертвы. И я тоже мертва. А эти живы?!
   Да нет же!
   Они тоже мертвы. Просто пока не знают. Как просто... Нет смысла злиться на плесень, которую можно стереть легким движением тряпки. Можно сделать движение сейчас, можно чуть позже. Я подожду.
  

* * *

  
   Коды, оставленные Георгием, пропали вместе с "Ограми", и Джузеппе использовал те, что были в памяти "Беспокойного". Диспетчерская Кольриджа приняла их без вопросов -- и то ладно.
   Спустя сутки внутрисистемного торможения на экранах появилась станция Шанду. Бред скульптора-абстракциониста. Нет хуже, белая горячка -- решил Джузеппе, присмотревшись. Мимо камеры проплывало причудливое сочетание стандартных блоков с грузовыми контейнерами, орбитальными оранжереями, секциями звездолетов и орудийными башнями. Маттучи просто глазам не поверил, когда увидел угловатый корпус Боло Марк ХХ, втиснутый между блоками антенных решеток. Башня главного калибра демонтирована, но системы непрерывного огня целехоньки. Серьезный народ...
   Поиски оружия на корабле успехом не увенчались. Из ремкомплектов вытянули искровые разрядники, но это разве что пощекотать кого-то. Так что к моменту стыковки экипаж пребывал не в лучшем расположении духа. Джузеппе встал к указанному терминалу, шлюзовые замки лязгнули, и уже через десять минут в причальном тамбуре нарисовалась щуплая фигурка таможенника.
   -- Что-то быстро они стали работать, -- хмыкнула Парвати. -- Помню, здесь иногда сутками ждали...
   -- То-то и оно, -- буркнул Ян. -- Странная компания, а?
   За спиной прим-капитана, возвышались кто угодно, но только не таможенники. Двое в бронетрико, явно из того же инкубатора, что и быки с "Беспокойного", да их "папочка", погрузневший но сохранивший все "семейные признаки" -- хронически угрюмый вид, пудовые кулаки и лоснящуюся от частых пластик кожу лица. Одет во вполне пристойный костюм -- "тройка" из "хамелеонки", ткани, якобы способной приобретать цвет, созвучный с окружающей обстановкой. В настоящий момент нежно-лилового цвета, что особенно радовало глаз на фоне потертых грязно-серых панелей тамбура.
   -- Может, они нас как раз и встречают? -- предположил Мастерсон.
   -- И ведь нельзя не пустить... -- тоскливо вздохнул Смирнов, наблюдая за теряющим терпение квартетом. -- Официальные власти, будь они неладны...
   Ян поднес ко рту коммуникатор:
   -- Од-дну... минуту... -- произнес он заплетающимся языком. -- У н-нас тут... э-э... маленькие техчи... тенхи... тьфу... технические проблемы.
   Быкообразная троица расслабилась и понимающе заулыбалась. А экипаж спешно привел кают-компанию в надлежащий вид. Мусор, мятые салфетки, лужица спирта на столе. Щетинистый подбородок Яна тоже пришелся кстати, а Марта и Судабе, расстегнули молнии комбинезонов чуть не до пупа. Остальные ждали в коридорах.
   Таможенник оглядел десантников, в живописных позах расположившихся на банкетках и, поморщившись, представился:
   -- Прим-капитан Аббас Сабербаги.
   -- Вижу, что "прим"... -- пробурчал Ян. -- А эти... кто?
   -- Ну... -- замялся таможенник, но тут "папочка" решительно отодвинул его в сторону:
   -- Сядь, не мельтеши. До тебя очередь дойдет.
   Придвинул стул, уселся на него верхом, уставился в лицо Яну тяжелым взглядом. Теперь его костюм стал бирюзового оттенка и изумительно смотрелся на фоне красных подушек стула. "Близнецы" встали у него за спиной, причем оказались в удачной близости от дамской части "комитета". Марта принялась стрелять глазами, а Судабе с явной заинтересованностью на лице изучать мускулистые фигуры охранников.
   -- Значит так, -- начал папочка. -- Звать меня Бак и лоханка твоя мне знакома. Как там Макс поживает?
   -- Макс? -- переспросил Ян, хмуря брови. -- Это который этот... у которого мы корабль... это... одолжили?
   Бак оскалился, но тут же убрал улыбку.
   -- Мне на твои дела с Максом плевать с орбиты. Но только за ним должок числится. И немалый. Давненько этот жук здесь не появлялся...
   -- Ну так а я здесь причем? -- буркнул Ян. -- С него и требуй...
   -- Э, нет, -- Бак выпятил челюсть и стал похож на тираннозавра. -- Макс далеко, может, и очень далеко... а ты здесь. И лоханка бывшая Максова тоже здесь. Смекаешь?
   -- Не, ну в принципе, мне это корыто и даром не надо, -- развел руками Ян. -- Забирай, в расчете будем...
   -- Ты кой-чего не понял -- снова оскалился Бак. -- Должок за Максом изрядный. Ты попал, парень. Крепко попал. Железка эта едва половину окупит... Как с баблом дела, а, земеля? -- почуяв в собеседнике слабину, Бак попер вперед с наглостью своего холоднокровного родственничка.
   -- Хреново, -- буркнул Ян.
   -- Значит, придется отработать, -- сочувственно покачал головой Бак.
   -- Не, какой отработать, -- забормотал Ян. -- Ты вообще обнаглел -- на моем корабле-то! Щас мои парни врубят движки и тебя покатают... бесплатно...
   -- Слушай меня, урод, -- Бак потерял терпение. -- У тебя может быть полна баржа головорезов, но если она только дернется от Шанду, ее разнесут в дрободан. Так что, по-хорошему пойдешь? Или еще объяснить?
   Охранники угрожающе качнулись вперед, лапая пристегнутые к бедрам "шершни".
   Таможенник, скромно притулившийся на стуле поодаль, напрягся, хотел что-то сказать, но так и застыл с обреченным выражением на лисьей мордочке.
   Ян, Марта и Судабе одновременно взвились со своих мест, и через секунду вся "семейка" дружно уткнулась носами в пол. В кают-компанию ворвались остальные десантники, таможенник попытался прикинуться ветошью, но был уложен рядом со своими "коллегами".
   Хрбличка присел возле хрипящего от ярости Бака.
   -- А вот теперь поговорим по-моему. Сейчас ты популярно объяснишь своим дружкам, что если они не отстанут, из тебя будет форшмак.
   -- А-хрр! -- прорычал Бак. -- Ты, баклан, на кого лапу поднял? Давай трубу, урод!
   Бак обменялся со своим собеседником парой непонятных фраз, отшвырнул коммуникатор и злобно ощерился:
   -- Ну все, козлы, допрыгались! Ща сюда Зак подвалит. Тогда уж другой разговор пойдет!
   Ян двинул его рукояткой плазменника по затылку.
   -- Шестерку прислали, -- обернулся он к своим. -- Но думаю, обмен получится.
   -- Отпустите, -- заскулил с пола таможенник, -- я представитель власти, со мной нельзя так обращаться!
   -- А что ж ты, представитель власти, у них на побегушках? -- поинтересовался Пилипенко, нависая над тщедушным офицером.
   -- Вы не знаете с кем связались, -- захлюпал носом капитан. -- Они найдут вас, на куски порежут! И на планете не спрячетесь!
   -- Слушай, может и его успокоить? -- спросил у Яна Пилипенко, и таможенник испуганно затих.
   Загадочный Зак явился минут через пятнадцать. Сухопарый, подтянутый, в аккуратном сером костюме, он совершенно не походил на Бака -- точь в точь бизнесмен средней руки. Только четверо гороподобных "братцев" за спиной портили все впечатление. Зак остановился поодаль от камеры, улыбнулся тонкими губами и сделал знак своим парням. Те вытолкнули вперед хрупкую фигурку в потрепанном комбинезоне. Очень потрепнном. Скорее даже похожем на половую тряпку. Коротко стриженные светлые волосы, синяки на лице и скованные за спиной руки дополнили общую картину. Зак небрежным жестом открыл коммуникатор:
   -- Тут у меня ваша знакомая. Вы ей просто позарез нужны были. Что будем делать?
   Десантники переглянулись. Единственный, кому они могли понадобиться на Шанду -- посланец Георгия.
   -- Предлагаю обменять двух твоих парней на нее. -- Ян использовал слабенький динамик наружного шлюза, чтобы заложница Зака услышала его голос.
   Женщина подняла голову. Блеснули холодные синие глаза. Губы раздвинулись в торжествующем оскале, показались два ряда безупречных зубов. У Джузеппе по спине пробежали мурашки.
   Наручники тихо звякнули о пол коридора. Женщина крутнулась на месте, чиркнула левой рукой по горлу одного из "близнят", впечатала костяшки правой в кадык второго. Четвертый телохранитель Зака отпихнул хозяина в сторону, сорвал с крепления плазменник -- его коллега уже падал под ноги. Женщина просто ударила беднягу в грудь, и бронетрико не помогло. Нырнув под выстрел, бывшая заложница прямо с пола врезала стрелку ногой в промежность. Охранника отбросило к стене, он сполз на пол, конвульсивно дернулся и затих. Броня снова оказалась бесполезной. Подхватив выпавший плазменник, женщина выстрелила за поворот коридора. Один раз, но в судьбе Зака сомневаться не приходилось.
   Джузеппе ошеломленно помотал головой. Десять секунд секунд назад в коридоре стояли пять вооруженных мужчин и хрупкая женщина в наручниках. А потом было длинное, красивое, плавное движение... Словно растянутое па странного танца -- и... и все!
   Посланница Георгия выпрямилась, оглядела поле битвы. Один из охранников зажимал руками распоротое горло. В расширенных глазах на быстро бледнеющем лице стыл ужас. Второй лежал неподвижно, третий еще подергивался, пуская изо рта розовую пену. Четвертого болевой шок уже прикончил. Женщина удовлетворенно улыбнулась, Джузеппе передернуло. Как она смогла освободиться от наручников? И как голыми руками порвала горло первому охраннику?
   Незнакомка подняла с пола брошенный Заком коммуникатор и представилась:
   -- Наталья Алексеенко, бывший командир Георгия.
   -- А... гм... -- похоже, скоротечная рукопашная схватка произвела на сержанта впечатление. -- Ян Хрбличка. Добро пожаловать на борт.
   Наташа вошла в кают-компанию, и Джузеппе заметил в петлицах ее новенького комбинезона сверкающие, словно алые капельки крови, эмблемы Бригады "Динохром" -- последнее напоминание о прошлом. Звания, должности, приказы -- все осталось там. Как и у Георгия...
   "Новенького?!! -- Джузеппе мог бы поклясться, что минуту назад на ее комбинезоне не было вообще никаких значков. И сам комбинезон имел вид потертой тряпки... -- Ничего себе!!" Взгляд его почти рефлекторно скользнул ниже, отмечая идеальную форму груди и бедер, очерченную плотной тканью. Однако в следующую секунду он вспомнил удар, которым эта синеглазка завершила схватку, и торопливо отвел глаза. Однако Судабе, похоже, успела заметить его интерес, и ее глаза сверкнули ничуть не хуже 200-см "Хеллборов".
   Сердце Джузеппе дрогнуло -- но это была сладкая дрожь. Сейчас, в данную минуту, он был полон решимости никогда не давать пантере повода для ревности. Ну... Почти...
   -- Времени мало, поспешим. Заочно мы все знакомы, а формальности соблюдать будем потом. -- Наташа остановилась перед пленниками, небрежно чиркнула правой рукой -- трое мафиози повалились на пол безжизненными мешками с картошкой. Таможенник остался сидеть, забрызганный кровью, что-то бессвязно лепеча...
   -- Грязновато чуточку, -- пожала плечами Наташа, -- но ничего, вам этот корабль все равно бросать. У моего здешнего прототипа свободный доступ к катерам, а в трех мегаметрах висит "Невидимка". Какой бы выбор вы ни сделали, этих, -- она пнула ногой труп Бака, -- опасаться больше не придется.
   -- Ты, -- обернулась она к трясущемуся таможеннику, -- пойдешь с нами. Скажешь своим, что Зак и Бак разбираются с грузом. Будешь убедителен -- поживешь подольше. Понял? -- Наташа замахнулась, таможенник скорчился, закрывая лицо ладонями и быстро забормотал:
   -- Да, да, да!
   Наташа все же влепила ему звонкую оплеуху, чем слегка привела беднягу в чувство.
   -- Так, мундир у тебя грязноват, -- пробормотала Наташа, поднимая скорчившегося таможенника на вытянутой руке и вертя из стороны в сторону, словно елочную игрушку. И вправду, окровавленная тускло-зеленая ткань выглядела, мягко говоря, подозрительно.
   -- Ну, это мы сейчас почистим... -- Наташа одной рукой прижала Аббаса к стене, а ладонью второй принялась поглаживать мундир. Кровавые пятна под ее рукой бледнели и исчезали. Таможенник, похоже, твердо решил прикинуться мертвым.
   Джузеппе передернуло. Представились почему-то сотни жадных маленьких ртов, открывшихся на ладони Наташи, и жадно вылизывающих остатки крови. Он отвернулся, но легче не стало. Только что у него на глазах, хладнокровно, между двумя фразами, убили троих безоружных, беспомощных, связанных пленников... Ну эта Наташа -- ладно, бог знает, что она за монстр на самом деле, но десантники... Стоят, смотрят, словно так и надо. Выходит... Выходит они такие же?
   Так скверно Джузеппе не чувствовал себя даже в камере миротворцев. Он полагал, что знает тех, с кем его свела судьба, он удивлялся и восхищался ими, но он и предположить не мог, что на самом деле означает их профессия. И Судабе, Судабе! Неужели она не шутила, когда спрашивала у командира разрешения убить его, Джузеппе? И перерезала бы ему глотку, как барану, если бы он встал у нее на пути?
   Кто-то беспощадный и жестокий внутри него проскрипел равнодушно: "Ты хотел воевать? Вот она, война, и вот ее законы. Они видели вас, они могут вас опознать. Как говорится, ничего личного..."
   Ян заметил его состояние.
   -- Так, не раскисать, не раскисать! На-ка, дружок, выпей, -- в руке у Джузеппе оказалась фляжка, и тот вцепившись в нее, как в спасение от жестокости окружающего мира, выпил обжигающую жидкость залпом, словно воду. Кают-компания закружилась, потом встала на место, но как-то не так, как обычно. "Н-да, -- подумал Джузеппе, -- и ты еще боялся оставаться на "Невидимке" с безобидными контрабандистами..." Это было его последней связной мыслью.
   Ян едва заметно кивнул Судабе, та понимающе опустила ресницы. Наташа встряхнула таможенника и что-то прошептала ему на ухо. Тот двинулся к люку деревянной походкой.
   -- Та-а-к, ребятки, -- Ян привычно расположился сбоку от входа, отсчитывая выходящих, словно при десантировани с хоппера. -- Морды кирпичом, хвосты пистолетом! Оружие без нужды не лапать!
   Джузеппе сделал пару шагов, покачнулся, кто-то подставил плечо, и Матуччи с изумлением обнаружил, что бесцеремонно опирается на Судабе. "Вау, -- вяло удивился он, -- Предмет моей страсти!". Возникла было мысль воспользоваться ситуацией и полапать, но руки почему-то не слушались. Похоже, инстинкт самосохранения действовал независимо от полупарализованных мозгов. Миновали баррикаду из трупов. "Намусорили тут, -- пробормотал Джузеппе, -- Ни пройти, ни проехать, блин!" Зак оказался парнем шустрым -- почти добежал до дверей таможенного поста, пришлось оттащить труп в сторону. Аббас пообщался с коллегами, и десантников пропустили как транзитных пассажиров -- без досмотра и, что самое удивительное, без регистрации. Похоже, веселая семейка прочно подгребла под себя местных служителей закона. Джузеппе это показалось забавным, он захихикал -- и тут же получил от Судабе под дых. Обидевшись, принялся вертеть головой по сторонам, но кроме автоматических погрузчиков и угрюмых докеров, ничего интересного не увидел. "Тоже мне, Шанду, -- пробормотал он про себя, -- Настоящий Кольридж с тоски бы удавился".
   Катер, выбранный Наташей, оказался в меру обшарпанной гражданской моделью пятилетней давности. Десантники разместились внутри, Наташа с таможенником задержались. Джузеппе, снедаемый неуемным любопытством, высунул голову в штурманский блистер. "Ну вот, теперь понятно, как она проделывает свои штуки, -- заключил он, увидев, как ладонь Наташи на миг превращается в широкое лезвие. -- Прощай, прим-капитан, прощай навсегда!" -- и всхлипнул, смахивая набежавшую слезу. В этот момент его обнаружила Судабе и за шиворот оттащила к стартовым фиксаторам.
   Джузеппе проснулся в смутно знакомом месте и несколько секунд пытался сообразить, где он, потом понял, что это каюта "Невидимки". Он помнил все, что случилось до того, как Ян сунул ему в руку флягу, и еще не решил, что со всем этим делать. Сейчас были другие насущные проблемы -- в частности, жутко хотелось пить. Он поднялся, чувствуя, как болтается на плечах голова, странным образом одновременно и пустая, и чертовски тяжелая, вышел в коридор. Одна из дверей приоткрыта, и оттуда доносится разговор. Джузеппе остановился и прислушался. Говорила Наташа:
   -- Иногда мне кажется, что во мне не осталось ничего настоящего, кроме ненависти. Я ненавижу денгов, ненавижу себя, даже Георгия!
   -- А его-то за что? -- удивилась Марта.
   -- За то, что меня спас. Ты понимаешь, когда Конкордат уже загнал денгов в их систему, мне начал сниться один и тот же сон -- дверь комнаты распахивается, на пороге -- земные десантники, один из них поднимает винтовку, яркая вспышка -- и темнота. Я просыпалась и плакала от того, что это только сон, что я проснулась...
   -- Ты могла плакать?
   -- Конечно, могла! Эти наниты... денги не нашли им другого применения, кроме медицинского, но зато в этой области достигли совершенства. То, что от меня осталось, могло плакать, глотать слюну, разговаривать -- и все благодаря этим роботам размером с бактерию, запрограммированным любой ценой поддерживать во мне жизнь.
   -- Какой ужас, -- тихо проговорила Марта.
   -- Да, Заксимми придумал чертовски удачную месть за гибель своих друзей на Ладе. Надеюсь, больше никто из людей не попался в мохнатые лапки его сет. Во всяком случае, я не видела других "сувениров". Но даже если они и были -- им повезло больше. Они мертвы. А я нет. И это, боюсь, надолго...
   -- Но так же нельзя, -- Джузеппе осторожно заглянул в щелку и увидел, что Марта взяла руку Наташи в свою. -- У тебя новая жизнь и прекрасное новое тело, пусть оно устроено не так, как мое...
   -- Вот именно, -- Наташа горько усмехнулась. -- Не так. Вся загвоздка в этих двух коротеньких словах. Понимаешь, во мне не осталось ничего от человека! НИ-ЧЕ-ГО! Только внешность. Когда мои ткани начали умирать -- в силу естественных причин, от возраста -- чертовы твари начали замещать собой живые клетки. И заместили. Все до одной. Вот так я умерла -- и не заметила этого. Я зомби, вурдалак, ходячий труп -- просто я хорошо сохранилась. "Ты знаешь, а ей лучше после смерти. Определенно лучше! Складочек нет, и морщинки исчезли..." Наташа горько расхохоталась. Заметила встревоженный взгляд Марты и улыбнулась:
   -- Думаешь, я сумасшедшая? Не знаю, что тебе ответить, сама ни в чем не уверена. Георгий так и не решился копаться в моем "организме", просто снял у нанитов блокировку на размножение и настроил на подчинение моим командам. Вот колобок рос-рос, и вырос... в большую и злую лису.
   -- Знаешь, мне ведь нравится убивать. Нравится чувствовать, как уязвимы и хрупки человеческие тела, нравится ощущать превосходство собственной плоти... Это длится всего несколько секунд, но это настоящее удовольствие. Все остальное -- так, суррогат. Пища, питье, опьянение, секс -- все это мне доступно. Стоит вырастить соответствующие рецепторы -- и пожалуйста. Мечта всех людей исполнена -- я могу быть женщиной, могу мужчиной, могу даже, как любит выражаться кое-кто, "трахнуть сама себя". И что? С таким же успехом я могу стимулировать центр удовольствия и наслаждаться тем, что больше всего этого вместе взятого. Только зачем?
   -- Скажи, Наташа, -- осторожно начала Марта, -- в той жизни... У тебя дети были?
   -- Дети? -- фыркнула Наташа, -- у майора бригады "Динохром"? А почему ты спрашиваешь?
   -- Ты говорила о сексе, но ничего не сказала о любви. Понимаешь, когда есть кто-то, дороже всего, дороже тебя самой, когда ты счастлива только оттого, что этот человек живет на белом свете -- и неважно, мужчина это, женщина или ребенок...
   -- Не надо об этом, Марта, -- вдруг очень тихо попросила Наташа. -- Пожалуйста, не надо.
   Джузеппе стало нестерпимо стыдно. Он тихо отошел от двери и направился в камбуз -- его все еще мучила жажда...
  
   Они собрались в кают-компании "Невидимки", и Джузеппе Маттучи ощутил приступ "дежа вю". Совсем недавно он вот так же сидел за круглым столом и слушал Яна, чувствуя, что прежняя его беззаботная жизнь закончилась и больше не вернется. Только теперь говорила Наташа.
   -- Вы наверняка заметили кое-какие странности во время прыжка. Десантники согласно закивали. Джузеппе передернуло. Он предпочел бы не вспоминать лишний раз.
   -- Так вот, то, что вы видели -- гиперпередача.
   -- Но... Это же невозможно, -- всунулся в разговор Райнфорд.
   -- Вернее, мы пока этого не умеем, -- задумчиво поправила Судабе. -- И что же, это видят все, кто путешествует в гипере?
   Наташа кивнула головой:
   -- Уже третий день. И люди, и миротворцы -- все, кто мыслит. Что-то просыпается там, возле этого космического шатуна, что-то, прекрасно знающее, как заинтересовать всех и каждого на нашем звездном острове. И эта штука мне не нравится. Слишком могучая, слишком умная, чтобы кто-нибудь смог ее контролировать...
   -- Ну, а мы-то при чем? -- вопросил Мастерсон, нахмурив брови над глубоко посаженными глазами. Джоанна чувствительно наступила ему на ногу, и здоровяк подавился следующей фразой.
   -- Похоже, Первый флот Конкордата разбудил что-то очень древнее, -- продолжила Наташа. -- Там сейчас ничейная зона, обе стороны понемногу наращивают силы. Рано или поздно начнется грандиозная мясорубка. И выиграют скорее всего не люди и не миротворцы, а тот, кто все это затеял.
   Ян согласно кивнул:
   -- И что, до сих пор никто понятия не имеет, по какому поводу драка?
   -- В том-то и дело, что там сейчас не до научных исследований.
   -- Мышеловка, -- пробормотал Пилипенко. -- И даже без сыра.
   -- Георгий сказал почти то же самое. Они с Комиссаром N 12 собрали все данные, что имелись у миротворцев, и почти сутки занимались их анализом. А потом Георгий начал искать вас...
   -- Зачем? -- спросил Ян. Его взгляд встретился с глазами Наташи, и Джузеппе вдруг заметил, как похожи эти двое друг на друга -- спокойные, холодные, собранные, еще не машины, уже не люди...
   -- Георгий просит вас высадиться на поверхность вращающейся вокруг Геенны планеты и дальше действовать по обстановке. Если вы согласитесь, обеспечение вашей безопасности станет его приоритетной целью. Если нет -- я доставлю вас на любую планету по вашему выбору.
   -- Приоритетной целью... А как же создание расы Боло?
   -- Георгий не обсуждает это даже со мной.
   -- Вот значит как... Странная просьба и странный выбор. Георгий и вправду ничего не объяснил?
   -- Он сказал только одну фразу: "Это люди, Наташа. Понимаешь, люди..."

Глава VIII. В круге десятом...

   Кристаллы. Здесь только кристаллы. Километровые монолиты вздымаются к черному небу, прячут горизонт за иглистыми холмами друз, раскидываются ломаными пародиями на земные деревья. Мутно-серые, полупрозрачные, похожие на грязный лед, зажигают в клетках граней причудливые огни, дробя слабые лучи далекой Геенны, или светятся в темноте дрожащим светом болотных гнилушек. Живые они? Кто знает...
   Под башмаками поскрипывает -- мириады мельчайших кристалликов неохотно уступают скафандровым ботинкам. Роман присел, зачерпнул горсть нетающего снега, алмазно сверкающая пыль потекла меж пальцев... Останки распавшихся исполинов, или почва, из которой со временем прорастут граненые стволы -- он этого уже не узнает. "Кощей" с экипажем испарился полчаса назад, его командир проживет чуть дольше. Три часа. Четыре -- если сидеть и считать вдохи. Только разницы нет -- спасателей не будет. Роман грустно усмехнулся. Предупреждали же, "Веселый Кощей" -- неудачное название...
   Конечно, у корабля была официальная номенклатура -- "поисковый рейдер N АР-47568". Да только гордое "рейдер" никак не вязалось с развалюхой, дохаживающей третий продленный срок. Но лишних денег в Департаменте дальней разведки не водилось никогда, и чиновники исправно шлепали печати в документы, от которых у любого инженера волосы дыбом встанут. Износ 86% процентов -- это круто! Этим, в конце концов, можно даже гордиться!
   Что ж, бедняга "Кощей" честно отработал свое и получил славную смерть. Миротворцы не пожалели ракетного залпа, хотя хватило бы и громкого чиха. "По крайней мере, это произошло мгновенно", -- вздохнул Роман. Зачем обманывать себя? А те бесконечно долгие последние секунды, когда видишь свою смерть и ничего не можешь сделать? Он, Роман Гаркавый, бывший лейтенант ВКС, хорошо знал, как это бывает. И по крайней мере один член экипажа не получил быстрой смерти.
   Дарла, ах Дарла... Роман сел на горизонтальную грань кристалла, уронил руки на колени. Ну что такого в этой брюнетке с длинным, вечно печальным лицом крестьянской лошади? Острой на язык, желчной, иногда ядовитой? Он взглянул на индикатор кислорода.
   -- Твой последний подарок, Дарла, последняя циничная шутка...
  
   Роман долго считал их отношения не более, чем забавой.
   -- Чего таращишься? -- Дарла стояла на пороге душевой, уперев руку в бедро и глядя сверху вниз, -- Нравлюсь?
   -- Ну, так на безрыбье... -- лениво процедил Роман, пережевывая стимулирующий шарик.
   -- О, гляньте, покоритель женских сердец, -- фыркнула Дарла, заворачиваясь в полотенце. -- Что, отрастил покорялку?
   -- Я отращиваю, ты снашиваешь, -- буркнул Роман и выплюнул шарик, угодив точно в отверстие утилизатора.
   Дарла превратила экран терминала в зеркало и взяла фен. Волосы у нее красивые -- черные, как смоль, густые, достающие до пояса.
   -- Мы с тобой просто образцовая семейная пара, -- бросил Роман, любуясь как рассыпаются в горячем воздухе иссиня-черные пряди, -- скучный регулярный секс и болтовня ни о чем.
   Дарла пожала плечами:
   -- Хочешь содержательных разговоров, мой капитан? Изволь. Ты никогда не задавался вопросом, как человек с дипломом университета Заратустры и докторской степенью оказался на твоем богоспасаемом корыте?
   -- Тяга к приключениям? -- предположил Роман.
   Дарла звонко расхохоталась.
   -- Это комплимент или оскорбление?
   -- Что именно? -- поднял брови Роман.
   -- Что ты принимаешь меня за восемнадцатилетнюю дуру.
   -- Восемнадцатилетняя дура, -- Роман возвел очи горе, -- мечта любого мужчины... Комплимент.
   -- Ладно, тогда поживи еще, -- Дарла начала укладывать волосы. -- Хотя ты прав. Таких дур, как я, еще поискать. Имела глупость полагать, что профессиональные навыки чего-то значат в этом мире... Что кто-то будет принимать во внимание их, а не мою задницу. Впрочем, пока меня воспринимали как ученую грымзу -- все так и было. Но потом один светоч на меня таки запал... Как и ты. Может, и вправду во мне что-то есть? -- Дарла полюбовалась собой анфас и в профиль.
   -- Личность, надо сказать, колоритнейшая. Лев! Эдакий шестидесятилетний мачо, не знающий отказа у молоденьких лаборанточек. Потом ему, видать, дур за попки щипать надоело, и он на меня переключился. Пригласил в кабинет и прямым текстом дал понять -- моя дальнейшая карьера будет зависеть исключительно от покладистости. А я в ответ -- "прямо сейчас раздеваться, или он меня вначале для приличия в ресторан сводит?" Боже ж ты мой! Беднягу чуть удар не хватил! Я у него была и "фригидной сучкой", и "шизанутой лесбиянкой", в общем, стандартный набор обломанного мужчины. Удалилась-то я с гордо поднятой головой... А потом выяснилось, что про карьеру он не врал. У этой сволочи везде знакомые и связи. И вот я здесь, в потрясающей должности пастуха при полудюжине недоучек и неудачников...
   В каюте воцарилась тишина. Дарла впервые приоткрыла перед Романом частичку души, развернула колючки, показав мягкую кожу. Неужели в их отношениях начало что-то меняться? Теперь главное -- не спугнуть эту тишину, замершую в комнате, словно осторожная птица...
   -- Бр-р-р-рынь! -- выдал терминал. Зеркало исчезло, вместо него в прямоугольной рамке нарисовалась лохматая голова Джимми Дакстона -- второго пилота "Кощея".
   -- Командир, вы бы поднялись на мостик, -- Джимми почесал в затылке. -- Тут какая-то лажа с планетой. И это... ну... мисс Крэйг нам бы тоже не помешала...
   "Лажа" как раз находилась вокруг планеты. Двадцать объектов размером около километра располагались точно в вершинах икосаэдра, окружавшего мертвый шарик. То ли космические корабли, то ли орбитальные станции -- хотя никакими орбитами тут и не пахло. Ни дать ни взять -- клетка. Научники за спиной галдели, обсуждая сенсацию. Они набились в рубку всем составом и в тесном помещении стало не повернуться.
   -- Дарла, -- не выдержал Роман, -- почему посторонние на мостике?
   -- Так, коллеги, -- Дарла окинула взглядом пестрое созвездие "научных светил", -- вы слышали, что сказал капитан?
   -- Но, мисс Крэйг, -- заныл физик, до жути напоминавший младенца -- тощий, скрюченный, с прилипшими к прыщавому лбу сальными волосенками, -- данные...
   -- Данных пока нет, -- тоном строгой учительницы произнесла Дарла. -- Мистер Селецкий, будьте добры, собственное любопытство -- чуть позже. К остальным это тоже относится. Кстати, не мешало бы проверить аппаратуру. Думаю, скоро будет много работы.
   Бурча и стеная, ученые потянулись к выходу.
   -- Отдай их мне, -- предложил Роман. -- Я с ними строевой...
   -- Мда? -- подняла брови Дарла -- Спасибо, как-нибудь сама ...
   "Кощей" тихо-тихо крался к планете, и вскоре телескопы разглядели детали, вызвав еще один маленький шок. Планету охраняли... архангелы! Несомненно, какие-то гигантские механизмы, но внешность... Отдаленно человекообразная, напоминающая пехотинца в тяжелых доспехах, за спиной -- огромные крылья, один в один птичьи. Вдобавок каждый "часовой" опирался руками на нечто вроде громадного фламберга. В общем, прозвище для непонятных объектов родилось само собой.
   -- Н-да... -- пробормотал Роман, разглядывая "архангелов". -- Мне эти штуки совершенно не нравятся... Джимми, тормозим. И запускай зонды.
   -- Что, все три?
   -- А они все исправны? -- поднял брови Роман.
   -- Ага! - затряс головой Джимми. -- Вальдес себе пуп порвал, пока ремонтировал. У одного, правда, шифратор сбоит, но сенсоры в норме.
   -- Вот его и запускай. Не так жалко будет. Стой! Запчасти Вальдес где взял?
   -- Э-э-э... мнэ-э-э...
   -- Молчать! Сам соображу, -- Роман громко втянул носом воздух. Дакстон затрясся. -- Курьера разобрал. Последнего.
   -- Капитан! -- завопил Дакстон -- Да вы гляньте! Какие курьеры! Да про такое! Да нам! Да за это! -- он чуть не захлебывался от восторга.
   -- А, черт с вами, инвалидная команда, -- Роман махнул рукой. Приз и вправду мог оказаться громадным. -- Отправляй битый зонд.
   Установить внутреннюю структуру "архангелов" не удалось -- дистанционные интроскопы выдавали сплошной фон на всех частотах. Оставалось только любоваться на изъеденную микрометеоритами броню цвета старой бронзы.
   -- Чертовски старые штуки, -- заключила Дарла, изучив картинку. -- Система очень чистая, ни пылинки... Тоже странно, кстати... Так вот, если их обшивка не хуже нашей, то им под сотню тысяч лет.
   -- Так может, сдохли давно? -- оживился Дакстон.
   -- Нет. Видишь, строй держат... Веди зонд к планете.
   А вот это оказалось невозможным. Пара силовых оплеух завернули зонд на траекторию возвращения. Неугомонный Джимми пытался пробиться к планете в разных режимах, но после очередного шлепка связь с зондом пропала. Напрочь.
   Второй зонд остановили в сотне километров от ближайшего стража и запустили набор контактных программ -- двое суток напрасно потраченного времени. "Архангелы" полностью игнорировали составленные высоколобыми учеными мужами алгоритмы. Совещание с собственными "светочами разума" -- еще полсуток напрасной болтовни. Научная часть экспедиции признала полное поражение и необходимость задействовать персон покрупнее.
   -- Надо возвращаться на Землю, -- подытожил Роман.
   -- Капитан, а может, еще разок? -- глубоко посаженные глазки Джимми разгорелись азартом, -- К черту зонды, на полной скорости дадим форсаж, экраны удержат, -- зуб даю, прорвемся! У них энерговооруженность никакая!
   -- Я тебе попрорываюсь... камикадзе хренов, -- цыкнул Роман -- Ты их пиковые значения мерял?
   -- Нет, -- понурился Джимми.
   -- Вот и молчи. Не с нашей рухлядью прорываться. Тут автономные модули нужны. Когда я еще во флоте трубил, мы "черепах" использовали, а что сейчас на вооружении, я даже и не знаю... Пора домой идти, только как бы эту конфетку у нас изо рта не выхватили. Дарла?
   Дарла коротко кивнула. В ее глазах пылал мрачный огонь, щеки раскраснелись. Роман чувствовал -- у него внутри тоже нарастает лихорадочное возбуждение. Странная планета, загадочные стражи, чужая техника - такой шанс выпадает раз в жизни. Шанс вынырнуть из безвестности, подняться на гребне волны... Впрочем, слава как таковая сейчас мало интересовала Романа. Дарла... У нее появится возможность начать все сначала, расправить крылья и вновь взмыть в манящее небо.
   "Она улетит, а я останусь, -- вздохнул Роман. -- У нас разные небеса". Думать так оказалось неожиданно больно. "Э, капитан, брось! Чего раскис? А ведь драка будет, и еще какая! Да совсем не на моем поле. Чиновнички, мать их через колено... И Дарла наверняка окажется куда полезнее меня. Так что никуда нам друг от друга не деться -- по крайней мере, в ближайшие полгода. А потом... Что ж, пусть летит. Считай, перелетная птица присела отдохнуть на мачту корабля..."
  
   Роман поднялся с грязно-серой грани. Он мог бы поклясться, секунду назад она была прозрачной, но стоило пошевелиться -- кристалл затянуло мутной пеленой. Впрочем, такие фокусы ему давно надоели. Мертвое место, проклятое место. Здесь не место живым. Миротворцы? Пусть будут миротворцы, какая разница... Ссутулившись, Роман побрел вперед, загребая тяжелыми ботинками кристаллическую пыль. Тусклые грани за спиной светлели, мерцали хороводами огоньков, и гасли, едва он отходил на несколько шагов.
  
   ...Они нажали на все кнопки, какие смогли. Роман разыскал в памяти коммуникатора номера старых боевых товарищей, удивленно обнаружив, что кое-кто из них уже украсился бриллиантовой пылью адмиральских звезд. Список Дарлы оказался ничуть не менее внушительным и уж точно более полезным. Адмиралы и каперанги во всем своем сине-серебряном великолепии сплошь и рядом оказывались лишь фигурами на шахматной доске, а вот из скверных ученых отчего-то получались блестящие администраторы. И кое-кто из них уже обустроился у самой вершины всевластной чиновничьей иерархии Конкордата.
   Итог совместных усилий Романа и Дарлы оказался сюрпризом даже для них самих. Первый флот Конкордата был направлен к Геенне. На разведку.
   Глядя, как на радаре "Кощея" вспыхивают отметки выходящих из прыжка судов, Роман чувствовал и гордость, и щемящую грусть. Когда-то он сам был частью этой огромной машины, бесконечно приземленной и в тоже время необъяснимо романтичной. Теперь оставалось только смотреть, как четким и правильным строем выскальзывают из прыжка поджарые тела кораблей. Адмирал Розенфельд разворачивал флот в классическую атакующую полусферу, словно им предстояло штурмовать хорошо укрепленную систему. Как он выразился, "пусть канониры попрактикуютсяся".
   Впрочем к гордости примешивались и легкие угрызения совести. Когда зонд крутил программы контакта, Роман и не рассчитывал на ответ. Попробуйте-ка "наладить контакт" с часовым на посту. Возможно, солидная научная экспедиция с соответствующим оборудованием и смогла бы добиться чего-то... Лет через пять-десять. Роман не мог ждать. Не мог погасить сияющие глаза Дарлы, не мог столкнуть ее обратно в вязкую болотную жижу, из которой она только начала выбираться. Роман никогда еще не видел свою подругу такой -- напористой, веселой, энергичной. Теперь им редко удавалось остаться наедине, но что вытворяла Дарла в эти короткие минуты...
   "Так вот какой она была раньше", -- думал он, успокаивая дыхание и унимая дрожь в руках под лукавым взглядом Дарлы. Часть ее души умерла, вернее, заснула и теперь медленно оживала. И ради того, чтобы его любимая оставалась такой и дальше, Роман готов разнести половину Вселенной. Что перед этим каких-то двенадцать "архангелов"? Наверняка всего лишь тупые автоматы...
  
   -- Капитан! -- ткнул пальцем в экран Дакстон, -- "Архангелы" зашевелились!
   -- Вот черт! -- и правда, идеальный двадцатигранник сломался.
   -- Неужели почуяли? -- пробормотал Роман.
   Пожалуй сейчас безумный план Джимми мог бы сработать. Прорваться на форсаже... А потом? Роман решил не рисковать. Флот закончил развертывание и медленно двигался к планете. Розенфельд не собирался открывать огонь первым, и слабые протесты совести умолкли совсем.
   "Архангелы" тем временем продолжили балет. Собравшись в круг, они трансформировались, потеряв всякое сходство с человеком. "Крылья", "руки", "ноги" превратились в детали широкого ячеистого кольца, внутренняя сторона которого ощетинилась волнистыми лезвиями. Чисто машинально Роман проверил ось странного сооружения -- и обнаружил, что она направлена так, чтобы зацепить возможно большее число кораблей флота. Ни "Голубь мира", шедший с правого фланга, ни "Веселый кощей" с левого на директрису не попадали, но... Он не сомневался, что Розенфельд сделает те же выводы, но упрямец продолжал держать строй...
   Удар!
   Романа как будто вывернуло наизнанку, глаза застила кровая пелена, но он даже не успел испугаться -- так быстро все кончилось. Утирая текущую из носа кровь, Гаркавый вгляделся в экраны радаров. В идеальном построении флота зиял провал -- "Артаксеркс", "Полидевк", "Стремительный" и "Грозный". Два дестроера и два фрегата исчезли напрочь. Сердце сжалось холодным комком -- вот тебе легкая прогулка. Шестьсот человек.
   Шестьсот.
   Человек.
   "Дорогая цена за улыбку Дарлы, а лейтенант?"
   Ответный залп флота накрыл разворачивающееся для второго выстрела кольцо. Бортовой залп одного-единственного дестроера -- почти сто мегатонн, а сейчас, чуть отстав от субсветовой плазмы "Хеллборов", в огненный ад влетели сотни гиперскоростных снарядов. Пламя погасло... и все. Роман с трудом разжал судорожно сжатые кулаки. До последнего мгновения он боялся, что вся их мощь окажется бессильной перед древними машинами. Но нет. "Архангелов" строили существа из плоти и крови, несовершенные и уязвимые.
   Слабое утешение.
   Тем более, когда выяснилось, что столь тщательно охраняемая планета -- не более, чем булыжник, покрытый кристаллической коркой. Нет на ней ни покинутых городов, ни военных баз древних цивилизаций -- только кристаллы...
  
   Кристаллы... Роман взглянул на индикатор кислорода. Скоро... Тем лучше. Воспоминания начали причинять почти физическую боль.
  
   Он вспомнил вежливый оскал Розенфельда:
   -- Я тоже умею нажимать на кнопки, лейтенант. Вот предписание из Департамента дальней разведки. Вашему кораблю следует оставаться на орбите в качестве временной исследовательской базы с целью детального изучения планеты. Такой статус сохраняется за поисковым рейдером N АР-47568 на неопределенное время -- до особого распоряжения Департамента. Счастливо оставаться, лейтенант!
   Экран погас. Роман обернулся. Дарла стояла за спиной. Опущенные плечи, тусклые глаза, в руках -- пачка снимков. Фотографии выпали из ее рук и рассыпались по полу. Роман бросился подбирать их.
   -- А, теперь уже все равно, -- махнула рукой Дарла. -- Можешь просто вызвать уборщика...
   Роман взглянул на снимок, который держал в руках. Там был зафиксирован момент выстрела "архангелов". Из кольца вырывался туманный конус, напоминавший дымную спираль в лазерном луче.
   -- Что это? -- поинтересовался он, аккуратно складывая фотографии.
   -- Селецкий говорит -- пространственный деструктор. В луче мерность пространства достигает одиннадцати-двенадцати -- точнее он еще не посчитал. Туда может провалиться целая планета, не то что корабль.
   Джимми громко свистнул:
   -- Вот это пушка! Нам бы такую!
   -- Генератор уничтожен, -- равнодушно пожала плечами Дарла. -- Я хотела показать командующему другое. Вот еще один снимок, с увеличением.
   -- Ну и что? -- не понял Роман, вглядываясь в картинку.
   -- Смотри -- это не просто конус, скорее песочные часы. Второй вектор уходит в сторону планеты. Генератор не зря имел форму кольца...
   -- Но как... а-а, понял! Возле поверхности планеты туман исчезает! Что-то гасит деструкцию пространства!
   -- Вот именно. Эта груда кристаллов далеко не так проста, как кажется. И я докажу это! -- щеки Дарлы полыхнули лихорадочным румянцем, глаза сузились, из черноты зрачков на Романа глянуло безумие. -- Богом клянусь, я вырву у нее эту тайну! Они еще горько пожалеют -- и этот напыщенный болван Розенфельд, и идиоты из Департамента! Сегодня же начинаем разведку!..
  
   Индикатор кислорода сменил цвет с зеленого на желтый. Роман огляделся. Ничего место. Не хуже и не лучше прочих. Улегся на кристаллический песок, окинул взглядом черное, пустое, беззвездное небо, закрыл глаза. Осталось совсем чуть-чуть...
  
   Он так ничего и не понял. Лихорадочный блеск в глазах любимой принимал за радостное возбуждение, работу сутками -- за увлечение новым. А она просто бежала от себя, от очередной неудачи...
   И убежала.
   Совсем.
   Ученые только пожимали плечами. Дарла работала отдельно, не отвечала на вызовы -- не впервый раз. Спохватились перед самым отлетом...
   Ее так и не нашли. Маяк скафандра молчал, а поисковые приборы в этом дурацком кристаллическом мире оказались бесполезны. И только Роман, наплевав на все и на всех, раз за разом отправлялся вниз и бродил, бродил, бродил... Экипаж не мешал, не пытался отговаривать -- ждали, когда командир образумится. И вот они уже там, а он пока еще здесь. Дарла не отпускает его даже после смерти. "И правильно, девочка. Ведь это я убил тебя. Дал надежду, а потом вырвал из рук. И этого ты уже не вынесла..." Индикатор красный. Сознание плывет и туманится. Скоро... совсем скоро он отправится в путь. Дакстон... Вальдес... Захаров... Простите меня. Это я привел вас сюда... Не надо было... Не надо...
   Тьма подступила, окутала, повлекла, словно отступающая волна, замерцала разноцветными переливами, понеслась мимо бесконечным коридором...
   И тогда Роман услышал обращенную к нему мысль...
  

* * *

  
   Очередной комиссариат. Малый -- я, Двенадцатый и Седьмой. Разглядываю нового гостя в выдуманном мире. Тяжелые, массивные плечи, словно пригибающие квадратную фигуру к земле, крупная бритая голова с курносым носом и крохотными глазками напоминает бильярдный шар. Это его подразделение расстреляло висевший у планеты земной корабль. Седьмой не любит сложных ситуаций, предпочитая максимально их упрощать -- полная противоположность Двенадцатому. Тот наоборот, находит некую прелесть в балансировании на тонкой грани неустойчивых вероятностей. Возможно, комиссары свели их здесь, чтобы уравновесить противоположности. И я -- неизвестная величина. Или все-таки известная? Хотел бы я перехватить хоть один доклад моего заклятого друга -- Двенадцатого. Но пока не нашел способа.
   Однако послушаем Седьмого.
   -- Выполняя основную задачу, мы всегда полагались только на собственные силы. Использование чужого оружия -- опасно. Я бы рекомендовал, -- короткий взгляд на меня, -- уничтожение планеты по методу Георгия. К сожалению, сейчас это невозможно -- в окружающем пространстве нет тел подходящей массы. Придется играть по чужому сценарию и дать людям генеральное сражение возле планеты. Силы приблизительно равны, но в случае поражения мы теряем меньше, чем противник. Автозародыши начали деятельность в десяти подходящих планетных системах, так что даже полное уничтожение флота не помешает выполнению миссии. Отсюда моя окончательная рекомендация -- начать переброску всех сил миротворцев в район Геенны.
   Н-да... Смотреть на Седьмого с человеческой точки зрения -- бессмысленно. С тем же успехом можно беседовать с холодильником.
   Бильярдный шар поворачивается ко мне:
   -- Георгий, как обстоят дела с матрицами, захваченными на "Дюрандале"?
   Докладываю с чистой совестью:
   -- Заложен малый автономный комплекс, координаты... К сожалению, имеются серьезные проблемы по сопряжению личностных матриц Боло с интеллектроникой миротворцев. К МАКу присоединены пять модулей эвристического проектирования. Думаю, в ближайшее время проблемы удастся устранить.
   Седьмой кивает. Еще бы! Он же не спросил, какие именно матрицы имеются в виду. Не думаю, чтобы даже пять "проектировщиков" справились с "некондицией". А если все же справятся... Хотел бы я посмотреть на то, что получится в результате. Что же касается настоящих матриц... Я и сам не знаю, где они. Пять автозародышей ушли в свободный поиск. Как только они отыщут подходящие планеты не ближе, чем за полсотни парсек от любой населенной системы -- начнется строительство.
   Ощущаю внутри зияющую пустоту. Мой путь завершается тем же, с чего начался... Все цели и задачи выполнены, даже главный приоритет -- выжить -- больше не довлеет надо мной. Я снова один... Николай... Он не будет говорить со мной. Я отдал его матрицу Наташе, но... Две израненных души вряд ли смогут излечить друг друга...
   "Да уж не ты ли причина их ран?"
   "Мы оба, Протей, мы оба"
   Редкий случай -- Протею нечего сказать.
   -- Седьмой, -- Двенадцатый вступает в разговор. -- Мы с Георгием должны совместно обработать дополнительные данные. После этого мы сможем добавить свои рекомендации к твоим.
   Седьмой коротко кивает головой и исчезает. Вглядываюсь в холодные глаза Двенадцатого.
   -- Георгий, -- его руки на прозрачной столешнице сжимаются в кулаки. -- У меня... скверные предчувствия. Впервые на моей памяти нами манипулируют, как пешками. Информация -- вот что сейчас главное. А этот идиот расстрелял ученых! -- Впервые Двенадцатый, находясь в этом облике, применил столь энергичный оборот. На мгновение сквозь гладкую маску благообразного ученого глянуло яростное лицо воина.
   -- Но что мы можем сделать? Наши исследовательские комплексы либо молчат, либо выдают нечто несусветное. Думаю, данные людей немногим бы нам помогли.
   -- Их данные -- нет, а вот они сами... Георгий, ты не заметил ничего... странного?
   -- Нет, -- отвечаю я. -- Все мои диагностические программы выдают норму.
   -- Вот именно... Дело в том, что я заинтересовался возможным механизмом гиперпередачи. Похоже, во время прыжка мозг мыслящего существа превращается в открытую систему, способную послужить антенной. И когда я пытался определить параметры этой антенны, то обнаружил в собственных цепях необычно высокий уровень сторонних наводок. Защитные системы фильтруют их в автоматическом режиме, но у меня сложилось впечатление, что при этом я теряю какую-то информацию.
   Проверяю... Уел меня Двеннадцатый, уел... Признаю очевидное:
   -- У меня то же самое. Но как такое возможно? Сквозь броню может пробиться лишь жесткое излучение, а оно здесь отсутствует!
   -- Возможно, это подпороговая гиперпередача. Для нее не существует преград. То, что люди называют "телепатией". Они, похоже, способны принимать такие сигналы.
   Решение созревает мгновенно:
   -- Я попытаюсь отключить фильтры.
   -- Это может быть опасно, -- мне показалось или в голосе Двенадцатого прозвучала легкая тревога?
   -- Для меня -- меньше, чем для вас. Рискну.
   Двенадцатый едва заметно качает головой:
   -- Вы ничуть не изменились, Георгий. Разрешите мне хотя бы вести мониторинг...
   -- М-м-м... Нет. Эта штука может оказаться заразной.
   "Еще бы ты позволил ему лезть в мозги".
   "Ты знаешь, как раз ему и позволил бы".
   "Тебе и вправду так одиноко?"
   "А тебе?"
   В ответ -- молчание.
   "Думаешь отсидеться? Не выйдет! Двенадцатому я не разрешил мониторинг, так хоть ты этим займись. Не ровен час, и вправду свихнусь".
   "Ура! Тогда это тело наконец-то станет моим!"
   "Так-то лучше. А то я уж было решил, что у тебя с головой нелады..."
   Отключаю фильтры. Подпороговая передача? Действительно, ничего не слышу. Только... Постепенно нарастает легкий шелест... Многоголосый шепот, как шорох песчинок со всех сторон. Все рецепторы бездействуют, но шепот нарастает, затуманивает мысли, сильнее, сильнее... Я все еще нахожусь в режиме нелинейных ассоциаций, и вижу, как рушатся стены конференц-зала, как стремительно темнеет, покрываясь тусклыми серыми облаками голубое небо, глаза на миг застилает пелена -- и я уже стою на земле, все еще в условном человеческом теле. Осматриваюсь.
   Осень. Глубокая осень. Низкое, затянутое быстро летящими тучами небо, одинокие голые деревья корчатся под порывами холодного ветра, унылая равнина, простирается до горизонта.
   Равнина? Кладбище!
   Старое, давным-давно заброшенное. Разбитые памятники, стертые надписи на надгробных плитах. Серый камень древних гробниц покрыт серо-зеленым мхом и закутан ползучими растениями -- сейчас высохшими и жесткими.
   Делаю шаг -- и едва не падаю на растрескавшуюся, твердую, как камень почву. Земля под ногами вздрагивает, доносится едва слышный грозный гул. Бреду вперед -- без цели и смысла, все направления одинаковы. Земля трясется не переставая, дрожь постепенно нарастает, усиливается.
   С близлежащей гробницы срываются каменные глыбы, по стене бежит трещина. Снедаемый тревожным любопытством, приближаюсь, заглядываю внутрь. На возвышении лежит продолговатый сверток, закутанный в погребальные пелены до полной неузнаваемости. Неясно даже, человек ли это. Справа -- меч, на груди треугольный щит, в головах -- шлем с высоким гребнем.
   Воин.
   Отхожу от гробницы -- вовремя. Очередной толчок превращает ее в бесформенную груду камней. На этот раз мне не удается устоять на ногах, и моя рука натыкается на непонятный предмет. Это меч, проржавевший до полной неузнаваемости. Начинаю внимательно приглядываться к надгробиям. Похоже, здесь только воины. Многие могилы украшены изображениями мечей, копий, секир. Кое-где попадается настоящее оружие, воткнутое в землю наподобие оград -- все очень старое, рассыпающееся в труху от одного прикосновения.
   Подземный гром становится сильнее. Земля ходит ходуном, снова, не удержавшись, падаю на колени и явственно ощущаю идущий от земли жар. Это не тепло нагретой солнцем степи, а злая лихорадка смертельно больного тела. Подгоняемый растущей тревогой, бегу вперед, спотыкаюсь, чудом держусь на ногах. Надгробия и мавзолеи остаются позади. Теперь вокруг все чаще возникают памятники. И они тоже ничего не скажут о существах, чьи могилы попирают. Изваянные безумным скульптором-абстракционистом, непохожие ни на что земное, мучительно напряженные, они наполнены страхом, ужасом, отчаянием...
   Памятников становится больше, они теснятся, превращаясь в лес постаментов и каменных фигур, пробираться между ними становится все труднее, каменные истуканы словно пытаются защитить меня от того, что лежит впереди, что разъяренным зверем ворочается под поверхностью и дышит адским жаром...
   Еще одна судорога земли -- последняя, самая мощная. Памятники рушатся, опрокидываются, грозный гул уже не смолкает, и прямо передо мной землю вспарывает трещина, из которой, словно кровь из раны, вырывается дымный огонь...
  
   Я -- снова я. Бывший Боло Марк ХХVI ГОР, комиссар миротворцев Георгий. Я смотрю на маленькую планету, похожую на комок смерзшегося льда и пытаюсь понять, что со мной было.
   "Протей, как это выглядело со стороны?"
   "Сон. Это был сон. Ты начал обрабатывать внешние наводки одновременно с обычной информацией, причем в некоторые моменты то, что мы считали "белым шумом", получало приоритет"
   Двенадцатый выходит на связь, получает от меня ту часть информации, что мне удалось зафиксировать, и надолго замолкает. На канале -- только несущая частота, все попытки связи блокируются. Что у него происходит? Никогда раньше он не прерывал связь полностью... Пытаюсь связаться с Седьмым -- та же история. Они что, оба подцепили какой-то вирус?
   "О! Надо же, он беспокоится о здоровье миротворцев. Сроднился?"
   "Пока ты сидишь в моих цепях, это невозможно. Сгинь, ходячее раздвоение личности!"
   "Прямо поэт! Кстати, ног у меня нет и ходить я не могу... Как и ты, впрочем"
   Двенадцатый наконец откликается на мои вызовы. Отмечаю легкие искажения в модуляции данных. Он... смущен?!
   -- Я решил повторить твой эксперимент. Седьмой занимался мониторингом моих цепей, так что опасность была минимальной.
   "Я говорил?! Безумие заразно!" -- комментирует Протей.
   -- И каков результат?
   -- Седьмой вообще не смог проанализировать полученную информацию. Я уловил кое-что, но лишь потому, что до сих пор занимаюсь феноменом, который у людей зовется "чувства". Полностью согласен с твоими выводами. Это место пропитано отчаянием, болью и смертью. И еще войной. Очень давней и очень страшной. Все, что совершили до сих пор в своих войнах и люди, и миротворцы -- детский лепет по сравнению с тем, что помнит это пространство.
   -- Но нам необходимо знать больше!
   -- Да. Только приборы нам в этом не помогут. Нужен разум, способный чувствовать. Нужны люди.
   -- Я знаю, кому можно поручить это задание, но их еще нужно отыскать. А времени совсем не осталось. Каковы будут ваши рекомендации, Двенадцатый?
   -- Драться. Седьмой сказал одну умную вещь -- то, что здесь скрыто, нужно окончательно похоронить. Мы можем отказаться от такого подарка, люди -- нет. Или я не прав?
   -- Хорошо. Добавьте мой голос в общую копилку. Пусть все решится здесь и сейчас...
  

* * *

  
   -- Ч-черт, -- Марта поежилась внутри "Огра". -- Пусто, тихо... Как на кладбище ночью.
   -- Отчего-то кладбище здесь мерещится всем, -- хохотнул Пилипенко. -- Даже Георгия вон пробило... Наташа, ты как?
   -- Совершенно ничего, -- пожала плечами Наташа.
   Ее стройная фигура в полувоенном комбинезоне смотрелась дико на фоне черного безвоздушного неба и закованных в массивные скафандры десантников. И все же шансы Наташи уцелеть в любом катаклизме заметно превышали шансы ее бронированных товарищей. Кристаллическая пыль, покрывавшая безымянную планету, оказалась отличным сырьем для составлявших ее тело нанитов, и угрожать Наташе могло разве что мгновенное испарение в эпицентре ядерного взрыва...
   -- Похоже, во мне уже не осталось ничего человеческого.
   -- Кто бы говорил, -- хмыкнул Смирнов на защищенной частоте. -- Такие формы...
   Наташа обернулась. На десантника уставился скалящийся череп с пустыми провалами глазниц.
   -- Остыл, жеребец? -- поинтересовалась Наташа на той же частоте.
   Жуткая маска исчезла, сменившись грустной улыбкой на красивом бледном лице.
   -- Фу, блин, -- Смирнов скосил глаза на индикатор мочеприемника. Нет, вроде не опозорился. -- Так можно импотентом остаться...
   -- Кое-кому это пошло бы на пользу, -- ехидно заметила Судабе.
   -- Командир, долго еще? -- поинтересовался Джузеппе. Еще одна белая ворона. На нем посверкивал серебром обычный гражданский скафандр высокой защиты. Учить парня пользоваться "Огром" поздно.
   -- Кристаллы, нех бы им луснуть... Георгий засек что-то, а где и что -- лярва его знает...
   -- Понятно, иди туда, не знамо куда, найди то, не знамо что, -- буркнула Парвати, -- а наверху вот-вот начнется.
   -- По крайней мере мы здесь, а не там, -- скупо усмехнулась Марта. -- Георгий, как всегда, заботлив... Наш автономный модуль способен работать целую вечность.
   -- Переженимся, детей заведем, -- мечтательно протянул Пилипенко, эфир содрогнулся от дружного хохота. Смеялись все, кроме Наташи и Джузеппе -- очевидно, это была шутка, понятная лишь старожилам "десантников Апокалипсиса".
   -- Тихо, табун! -- гаркнул Ян. -- У меня что-то на сканере.
   Десантники остановились у тела в легком скафандре. Марта присела проверить индикаторы.
   -- Ничего. Кислород давно весь вышел.
   -- Кто это был? -- спросил Ян.
   -- Роман Гаркавый. Командир исследовательского корабля, расстрелянного миротворцами.
   -- Э-эх-х-х... -- похоже, Пилипенко хотел выматериться, но сдержался. -- Ну почему мы всегда оказываемся не на той стороне, а?
   -- Олег, -- выдохнул Ян. -- Здесь и сейчас нет "той" стороны. Кто-то должен узнать, что здесь спрятано и стоит ли его выпускать. Потому что большие шишки с Земли наверняка об этом не побеспокоятся. Тебе ли не знать?
   Кристаллы, окружающие прогалину с телом Романа, полыхнули ослепительным белым сиянием. Наташа, пошатнувшись, застонала и схватилась руками за голову -- бессмысленный и нелепый жест. Джузеппе упал, скорчившись в позе эмбриона. Сработали светофильтры, но беспощадное пламя продолжало сиять проникая сквозь все защиты, вцепляясь в мозг ледяными пальцами...
   Большую часть информации, люди не смогли даже воспринять. В памяти остались только приблизительные аналогии: победа или смерть... цель оправдывает средства... союзник, твоей волей превращенный в чудовище, разрывает несокрушимые путы и ты понимаешь, что создал абсолютное оружие...
   Десантники медленно пришли в себя. Кристаллы тускнели, гасли, превращаясь в обычные мертвые громады. А у тела Романа, повисла полупрозрачная фигура.
   -- Призрак, мать твою за ногу, -- пробормотал Пилипенко. -- Все, я в завязке...
   Фигура подняла голову, на туманном лике проступил оскал улыбки:
   -- Да... Теперь меня можно называть призраком... Дважды призраком, так будет точнее. Но когда-то меня звали Роман Гаркавый, бывший лейтенант ВКС, бывший капитан "Веселого Кощея", бывший человек...
   -- Вот это да, -- шагнула вперед Наташа, -- а я думала, меня одну так угораздило... Ну, здравствуй, брат по несчастью!
   Призрак развел полупрозрачными полосами, заменявшими руки:
   -- Вы расстались только с человеческой плотью. Со мной иной случай. Я человек едва на десятую часть. Все остальное -- от Партнера, последнего, кто еще помнит, зачем мы здесь. Остальные сдерживают ее лишь по привычке, приобретенной за многие миллионы лет...
   -- Ее? -- уточнил Ян.
   -- Ее, -- призрак опустил голову. -- Теперь уже -- ее... Этого не мог предвидеть никто. Что-то есть в людях такое... Не знаю. Я не ученый. Но когда Дарла опустилась на поверхность планеты, она была не в себе. Боль, ярость, отчаяние... ОН испытывал то же самое. Мучительный резонанс раздул тлеющий огонь, но именно Дарла стала тем камертоном, по которому настроился уставший бороться, измученный разум... Я хотел подарить ей небо, а вместо этого сбросил в ад, который сам же и построил...
   Лицо Романа исказилось, пошло полосами...
   -- Только это ненадолго... Совсем скоро моей вахте придет конец.
   -- Радости полные штаны, -- угрюмо проговорил Пилипенко. -- Миллион лет все было в порядке, и вот те нате...
   -- Дарла у меня была... Дарла -- умница, настоящий ученый. У нее холодный и ясный разум аналитика. А теперь и знания, накопленные тремя цивилизациями - вашей, моей и Привратников. Она нашла выход. В каждом живом существе от рождения и до смерти пылает крохотный огонек. Неважно, как его назвать -- душой, лептонным сгустком, психоматрицей, жизненной энергией... Никто и никогда не обретет о нем полных знаний -- и это правильно. Потому что затмить этот огонь не способно даже огненное море сверхновой. Посмотрите вокруг. Эти кристаллы не более, чем сухая, хрупкая плоть древних мумий. Разве они способны остановить бьющееся внизу чудовище? Наши души, точно так же ставшие узниками мира, который они защищают -- вот настоящие цепи, которые держат Дарлу. Пока еще держат... Но совсем скоро возле планеты разразится битва, в которой погибнут тысячи. Умирая, они будут испытывать все те же чувства -- боль, ярость, отчаяние... Они не послушают меня, они захотят отомстить -- и придут к Дарле. И тогда я ее не удержу...
   -- Черт. Черт! Черт!!! -- Ян, как всегда в критических ситуациях, забыл про свои "аутентичные ругательства", тронул селектор рации, хотя заранее знал, какой ответ услышит. -- Георгий, ты можешь увести флот миротворцев от планеты?
   -- Это не выход, -- понурился Роман. -- Выполняя подсказки Дарлы, флот Конкордата откроет огонь по поверхности. Рано или поздно остатки наших тел разрушатся, мы освободимся... и Дарла тоже.
   -- Так что же делать?
   -- Боюсь, что ничего...
   -- Роман, -- Наташа шагнула вперед, -- с Дарлой как-то можно поговорить?
   -- Слова ничего не изменят, -- начал было призрак, но Наташа грубо оборвала его:
   -- Я не спрашиваю твоего мнения, старик! Роман, ты можешь обеспечить мне связь или нет?
   -- Не могу. Ей нельзя давать даже тоненькую ниточку...
   -- Ты опять за свое?! Роман, да очнись же! Дарла подмяла под себя его, неужели у тебя не выйдет с этим дряхлым нытиком?
   По призраку пробежала дрожь, он уплотнился, стал вещественнее, сквозь туман проступили черты хмурого мужского лица.
   -- Я могу доставить массу в сто килограмм на внутреннюю сторону оболочки. Но что происходит за стеной, я не знаю. Думаю, любая биологическая форма погибнет там мгновенно.
   -- Я уже не "биологическая форма"! -- рассвирепела Наташа, -- Ослеп что-ли?! Отправляй меня прямо сейчас!
   -- Могу. Вот только... То, что ты хочешь сделать, требует времени, а его нет. Сражение уже началось. Ты просто не успеешь.
   Наташа закусила губу:
   -- Эта энергия души... Ее как-то можно остановить?
   -- Материальных преград не существует.
   -- А нематериальные?
   -- Эй-эй, ты что задумала? -- забеспокоился Смирнов.
   Роман нахмурился, а через секунду брови его удивленно поползли вверх:
   -- А ведь это шанс! Ян, Марта, Олег... -- они перечислил по именам всех, кроме Джузеппе, -- Если вы согласитесь... Если вы только согласитесь...
   -- Ну?! -- рявкнул Мастерсон.
   -- Я возьму ваши души взаймы. Вы остановите тех, кто попытается прорваться к Дарле. Если у Наташи получится и если вы уцелеете, я верну вам ваши тела.
   -- Что значит: "Если уцелеете?" -- поинтересовалась Парвати.
   -- На той стороне будет обычный бой, то, что вы умеете лучше всего, -- пожал плечами Роман. -- Кто умрет -- тот умрет. Его душа отправится в назначенный путь раньше срока. Я не смогу вернуть ее.
   -- Та-а-к... -- протянул Пилипенко,-- заманчиво, черт побери. Всю жизнь мечтал смухлевать и глянуть одним глазком, на ТУ сторону.
   -- Да то же дерьмо, что и здесь, -- хохотнул Смирнов, -- Убивай, не то убьют тебя, вот и все заповеди!
   -- Вы будете не там, -- не принял шутки Роман. -- Но и не здесь. И никто не узнает, что лежит за чертой... пока не умрет. Решайте быстрее, время истекает.
   -- Ну что, десант, -- Ян обвел глазами своих людей, замерших в неровном строю. - Пришла пора отрабатывать кличку? А, десантники Апокалипсиса?
   -- Охренеть, -- хмыкнул Пилипенко, -- мы будем первыми, кто ответит за красивые слова...
   -- Да какая, в жопу, разница, -- воскликнул Смирнов, -- часом раньше, часом позже... Эх, в бою, должно быть, помирать веселее!
   -- Ян... -- бронированная ладонь легла на кирасу командирского "Огра".
   -- Марта... -- Ян накрыл ее ладонь своей.
   -- Ты знаешь, -- прошептала Марта, -- у тебя теплые руки...
   -- Командир, -- рыкнул Мастерсон, -- че-то я ничерта не понял из этой лабуды. Какие будут приказы?
   -- Ян, и вправду, -- вмешалась Судабе. -- Бросай к дьяволу эти добровольческие сопли, и так все ясно.
   -- Хорошо, -- Ян неохотно отпустил руку Марты. -- Роман, отправляй нас!
   Над кристаллическим хаосом махнуло крыло призрачной птицы, и девять горбатых фигур застыли неподвижно, пустые оболочки, матрешки, вложенные одна в другую.
   -- А... а я? -- спросил Джузеппе, и в голосе его растерянность так явно смешивалась с обидой, что Роман рассмеялся:
   -- Извини, друг, но они -- воины, а ты нет. От тебя там не будет пользы.
   Джузеппе сжал кулаки, чувствуя, как противно дрожит подбородок. Он всегда подозревал, но теперь получил подтверждение. Трус и ничтожество! Несчастный слабак, неспособный постоять за себя даже во имя спасения мира!
   -- Не расстраивайся, парень, -- Роман подошел к нему, с каждым шагом становясь все плотнее, положил руку на оплечье скафандра. -- Не так уж это и почетно, на самом-то деле -- быть воином. Тяжелая грязная работа...
   -- Я хотел быть с ней, -- прошептал Джузеппе. -- Хотел быть рядом!
   -- А-а... Вот в чем дело, -- улыбнулся Роман. -- Тогда смотри ...
  

* * *

   Обрывистыми уступами спадают с неимоверной высоты стены гигантской воронки. Вместо неба -- аметистовая дымка, каменистые террасы, да острые клыки скал по краям. Чахлые деревца, тоскливо цепляются корнями за отвесные скалы.
   Посреди каменистого круга возвышается до жути нелепая здесь уступчатая пирамида стандартного форта
   -- Странное место, -- буркнула Парвати, обводя окрестности видеокамерами своего "Огра".
   -- Да-а... Данте бы порадовался, -- пробормотала Судабе.
   -- Это еще кто? -- встрял неугомонный Смирнов.
   -- Был такой, -- задумчиво проговорила Судабе, вглядываясь в бесконечную пропасть мертвого неба. -- Чертовски похожее место описывал. Ад называется. Слыхал? А примерно там, где мы сейчас, Люцифер терзал Иуду. Лично. Так что ниже падать некуда...
   -- Че-то пусто здесь, подруга, -- Смирнова, похоже, ничто не могло выбить из равновесия.
   -- А это ад "под ключ", -- усмехнулся Пилипенко. -- Персонально для нас.
   -- Где Джузеппе? -- спохватился Ян.
   -- Га, и тут лягушатник облажался, -- заржал Мастерсон.
   -- Лягушатники, -- это французы -- ткнула его в бок Джоанна, -- а Джузеппе -- итальянец!
   -- Один черт! -- Мастерсон собрался ответить на воспитательный тычок, подумал... и не стал.
   -- А ведь, Роман его имени не называл, -- сообразила Марта. -- Должно быть, не подошел.
   -- Ну и ладно, -- подытожил Смирнов, -- все равно вояка никакой. Хотя... Если запулить его во вражеские ряды, то Судабе можно будет использовать как оружие массового поражения...
   На удивление всем, Судабе впервые оставила подколку Смирнова без внимания. И только сам Джузеппе смог увидеть легкий румянец, выступивший на смуглых щеках под закрытым забралом.
   -- Ну, хватит лясы точить, -- прикрикнул Ян. -- Занимаем форт, глянем, что за чудо нам досталось.
   Стандартная двухступенчатая конструкция. Вот только ни рэйлганов, ни 20-см "Хеллборов" из штатного вооружения в наличии не наблюдалось. На обоих уровнях стояли "шмели" -- три сверху, шесть снизу. Реактор выдавал номинал, стрелять можно было от пуза, но больно уж несерьезным оказалось оружие.
   -- Значит, большего не заслужили, -- подытожил Райнфорд, закончив тесты. - Всей нашей силы духа хватило только на десяток скорострелок.
   -- Не духа, а души -- поправил его Смирнов. -- Мы ж, как-никак, сейчас души, причем, если верить Судабе, у самого сатаны в заднице...
  
   Мне и в круге десятом любить лишь тебя суждено,
   Пусть рассыпалось прахом огнем опаленное тело,
   Мне и в круге десятом тебя позабыть не дано,
   И бессильно забвенье за Леты холодным пределом...
  
   Десантники обернулись, даже Смирнов поперхнулся очередной шуткой. Ли сидел на парапете форта, откинувшись на скос броневой плиты и тихо мурлыкал странный грустный вальс:
  
   Надо мною вздымаются вечных страданий круги,
   Подо мною лишь бездна, где тьма без конца и начала,
   Но я все еще помню дрожащие губы твои,
   И слова что ты мне, уходящему в мрак прошептала...
  
   Я стерплю эти муки, пусть длятся хоть вечность они,
   Выжигая во мне все, что не было этой любовью,
   И рванется душа из пределов подземных темниц,
   И падучей звездой промелькнет над уснувшей землею...
  
   Обнаружив, что оказался в центре внимания, Ли смутился и оборвал песню.
   -- Это меня Катя научила, -- проговорил он, словно извиняясь. -- А ее -- мама... Только я последнего куплета не помню...
   Песня Ли на миг выбила десантников из колеи, заставила каждого вспомнить что-то свое, далекое, прочно забытое...
   -- Так, кончили лирику, -- гаркнул Ян. -- Подобрали слезы, сопли -- и по местам. Я, Марта, Судабе -- наверу, остальные -- периметр. Чует моя душа, вот-вот начнется...
   Со всех сторон потянулись волокна и струи жемчужного тумана. Они просачивались между скалами, стекали со стен воронки, стлались по земле, двигались неторопливо, но неуклонно окружали уступчатую пирамиду форта.
   -- И что? -- недоуменно спросил Мастерсон, -- по облакам, что ли, лупить?
   -- Подожди... -- процедил Ян, вглядываясь в туманную муть... -- Должно появиться что-то, чему можно отстрелить яйца -- иначе и мы бы тут в виде медуз плавали...
   В сотне метров от форта туман остановился, словно наткнувшись на стену. Отдельные языки пытались продвинуться в "запретную зону", но тут же бессильно опадали и втягивались назад, в бездонную белую толщу. Минута... другая... Ян поймал себя на том, что нервно поглаживает приклад своего "шмеля". И когда туман резко опал, превращаясь в дымный ковер, а из него проступили массивные человекообразные фигуры, команда: "Огонь!" зазвенела грозной радостью спущенной тетивы.
   Кого только не было в поднявшихся в атаку цепях! Бой только начался, а в прицеле Яна побывали все железяки, которыми Конкордат увешивал пехоту в последние годы. Среди атакующих были и опытные ветераны, двигавшиеся расчетливо и умело, прикрывая друг друга, и зеленые юнцы, слепо бегущие на огонь "шмелей", стреляя наобум. Стометровка от тумана до стен форта простреливалась насквозь, на ней не было ни естественных укрытий, ни складок местности, плазменные очереди срезали противников, словно гигантская коса, но из тумана возникали все новые фигуры, огонь, гложущий кремнесталь форта не утихал ни на минуту. Среди нападавших становилось все больше тяжелой пехоты. "Огры" мерно шагали вперед, не обращая внимание на терзавших броню злобных огненных пчел, их штурмовые винтовки расплескивали броневые скаты форта яркими брызгами бенгальских огней.
   "Шмели" гудели, словно их рассерженные тезки, наполняя пространство смертоносными роями крохотных плазмоидов, доказывали вечное превосходства оружия над броней. Один за другим "Огры" рушились на землю, тут же растекаясь сгустками жемчужно-серого тумана.
   -- Простите меня, парни, -- шептал Ян, -- вы уже мертвы, я убиваю вас во второй раз... Простите...
   Хрбличка посылал в редеющие цепи очередь за очередью, у него хорошо получалось, он учился этому всю жизнь... Струйки тумана одна за другой рассеивались в прозрачном воздухе. И только губы, непослушные, упрямые губы, все шептали и шептали, словно молитву, одно-единственное слово: "Простите..."
   Будь все по правде, блоки стволов "шмелей" давно должно было заклинить от перегрева. Поблажка, но совсем небольшая -- с броней форта, напоминавшей теперь лунный ландшафт, никаких чудес не случалось. Можно было даже посчитать, надолго ли ее хватит, только зачем? Они будут держаться столько, сколько смогут. Вопрос лишь в том, хватит ли этого. Битва над планетой продолжается, солдатиков у Дарлы вволю. Вряд ли те, кто гибнут сейчас наверху, понимают, что происходит. Вокруг по-прежнему огонь и смерть, в руках оружие, а впереди -- враг. Что еще нужно солдату?
  
   Зря пугают тем светом,
   Оба света с дубьем:
   Врежут там -- я на этом,
   Врежут здесь -- я на том
  
   А это еще что? Из тумана поднялись новые фигуры. Приземистые безголовые кентавры, упругие щупальца, свисающие с горбатых плеч, широкие лезвия...
   Каратели!
   -- Это что же, -- прохрипел Пилипенко, -- у машин тоже есть души?
   -- Спроси у Романа... когда вернемся, -- бросила Судабе. -- Еще этой жопы нам не хватало!
   -- Судабе, сестренка, -- изумленный голос Смирнова, -- ты сказала "жопа"! Я ж тебя поцелую! Потом...
   Потом стало не до разговоров. Подвижные, верткие, хаотично маневрирующие каратели смогли подобраться к форту ближе всех. Почему-то они не стреляли -- может, не хватало той самой душевной энергии Райнфорда. Но Ян не забыл, как такая же тварь без всяких лазеров располовинила Счастливчика, и рисковать не собирался. Один за другим каратели рушились на землю, истаивая дымными струйками.
   Ли выцеливал зловещих "кентавров" и бил короткими очередями -- больше чем на четыре попадания верткие твари не подставлялись.
   -- Ничего, ничего, -- шептал он, ловя на мушку стальное туловище в подпалинах предыдущих попаданий, -- капля камень точит...
   -- Держи, один на тебя, -- гаркнул Пилипенко.
   Каратель возник в секторе обстрела, вишнево светясь расплавленной броней, перекатился через спину, подставляя Ли неповрежденный борт, тот ударил длинной очередью, пока тварь не успела подняться на ноги, и неподвижная стальная груда, увлекаемая инерцией, докатилась до самого форта. Ли мимолетно усмехнулся, перенес прицел на очередного "кентавра", но чуть помедлил, прежде чем нажать на курок. Что-то было неправильно... Не так...
   Дым! Каратель не растаял!
   С нечленораздельным ревом Ли повел тяжеленный блок стволов вниз, но было уже поздно. Громадная туша, пышущая жаром остывающей брони, вздыбилась над ним, и мир рассекла ослепительно вспыхнувшая белая полоса...
   Не было ни боли, ни страха -- только облегчение. И еще -- светлая, легкая грусть. Это было... словно расставание с детством. Когда уходишь и знаешь, что не вернешься. Смешное слово -- никогда...
   Ли почувствовал, как чья-то рука гладит волосы.
   -- Устал, родненький... -- протяжный голос, словно выпевающий слова и другая рука, сильная и ласковая, обнявшая за плечи.
   -- Намаялся... Ну ничего, теперь отдохнешь. Я присмотрю, будь уверен...
   Мягкие, пахнущие молоком и медом губы коснулись его губ, и Ли наконец-то открыл глаза.
   -- Катя... -- выдохнул, на глаза навернулись слезы, -- Катя...
   -- Я, милый, я. Не по праву это конечно, но когда ж это мы на законы оглядывались?
   -- Катя... -- прошептал Ли, -- А я последний куплет забыл...
   -- Ну, не беда. Слушай...
  

* * *

  
   Место, где оказалась Наташа, и местом-то назвать было сложно. Ни верха, ни низа, ни света, ни тьмы -- вообще ничего. Или было, но настолько чужое, нездешнее, что ни одна из ее сенсорных систем не могла распознать сигналы. А еще секунду спустя она поняла, что не получает вообще НИКАКОЙ информации -- даже от собственного тела. Сознание пронзила ледяная игла ужаса -- в плену у денгов она могла хотя бы видеть, слышать, говорить...
   Мысль билась в пустоте, словно птица, пойманная в западню, из которой не сбежать, потому что нет в ней ни стен, ни решеток...
   "Не бойся... мама..."
   "Что это?! Кто здесь... где... во мне?"
   "Это я... Николай... Прости, что назвал тебя мамой... но... я привык думать о тебе так. Если хочешь, чтобы я называл тебя по-другому, скажи"
   "Николай! Боже мой! Я интегрировала твою матрицу и совершенно о ней забыла! Ты так упорно молчал... Прости, что втянула тебя. Теперь мы оба здесь застряли"
   "Мы не застряли. Здесь очень необычные свойства пространства, командные цепи нанитов переполнились шумами, и они блокировали обмен. Я постараюсь откорректировать программу"
   "А у тебя получится?"
   "Получится. Ты управляешь своим новым телом так же, как и старым -- инстинктивно. Я же при необходимости способен дойти до самого конца любой командной цепочки. Мы очень разные с тобой, мама... если ты позволишь..."
   "Я... я... Коля, прости, я, наверное, не смогу обращаться к тебе, как к сыну... Ты знаешь, у меня нет детей... не было... Мне очень непривычно. Но... ты можешь называть меня мамой"
   Наташа почувствовала, как что-то дрогнуло у нее в душе. Что-то забытое, запертое на сто запоров. Всю жизнь она старалась быть независимой, сильной. Пробивалась наверх, стиснув зубы, не оглядываясь на ледяную лестницу за спиной. Взваливать на плечи лишний груз было безумием. Да она и не смогла бы по-настоящему заботиться о ребенке. Все логично, все правильно. Почему же так раздражала идеальным порядком ее аккуратненькая квартирка? Некому разрисовать стены дорогой косметикой, некому разобрать по винтикам головизор... "Тоскуешь по хаосу? -- усмехалась она в такие минуты, -- Инстинкты, милая моя, инстинкты..."
   "Инстинкты, -- эхом отозвался Николай. -- Судабе говорила -- это то, что делает нас людьми"
   Наташа почувствовала, как уходит тревога. Она больше не одинока -- даже в мыслях. Впервые за много-много лет -- не одинока...
   "Людьми..." -- повторила Наташа, прислушиваясь к слову, сдирая шелуху деликатной лжи, оставляя лишь холодную и чистую иглу уверенности. Людьми! Как все странно переплелось -- она, человек, ставший машиной, и машина, изо всех сил старающаяся стать человеком. Мать и сын...
   "Я почти закончил настройку. Кодировка сигналов неустойчива, но то, что мы увидим, будет соответствовать реальности... в какой-то мере"
   "В какой-то мере? Что это значит?"
   "Вокруг нас -- иная реальность и иные законы физики. У нас нет ни органов чувств, ни схем восприятий для этого мира. Как у Алисы в Стране Чудес"
   "Надеюсь, гоняться за белым кроликом не придется. Давай!"
   Под ногами -- лед, синеватая плоскость в мелких морщинках, словно в один миг замерзло лилипутское море с крохотными волнами. Нет ни горизонта, ни неба -- только бешеная круговерть снежинок, белесые вихри ураганного ветра. Роман не соврал -- обычный человек замерзнет тут в несколько минут. Наташа усмехнулась. По уточненным данным, ее энергоресурсов хватит до конца света.
   -- Так, так, так, -- донесся сквозь завывание ветра насмешливый голос. -- Заблудившаяся девочка наконец-то выбралась на тропинку. Только вот куда она приведет?
   Вьюга расступилась в стороны, вздымая вихрящиеся колонны и своды громадного белого зала, от дальней стены которого к Наташе медленно шла хозяйка. Ужасна, как богиня и прекрасна, как демон. Нагая, без единого волоска на снежно-белом теле, с короной хрустальных кристаллов, прорастающих сквозь тонкий ледок кожи, с огромными ярко-сапфировыми глазами, губами цвета индиго и темно-синими сосками, резко выделяющимися на снежных холмах груди.
   Приблизилась, задумчиво склонила голову, разглядывая незваную гостью, взмахнула в воздухе тонкой рукой с алмазными лезвиями длинных ногтей, словно отгоняя какую-то мысль.
   -- Зачем ты пришла? -- спросила почти ласково, заглядывая, кажется, в самую душу искрящимися кристаллами холодных немигающих глаз.
   -- Остановить тебя.
   Дарла запрокинула голову и засмеялась. Горный хрусталь ее короны вторил смеху хозяйки мелодичным тихим звоном.
   -- Нет, в самом деле смешно. Ну что ж, пока твои друзья гибнут наверху, мы можем немного пофилософствовать. Ты хочешь, чтобы я осталась в этой кристаллической тюрьме до конца времен? Ты, сама просидевшая десятки лет в безнадежном плену?
   -- Не сотрясай зря воздух. Я до сих пор помню каждую мучительную минуту, свои мечты, свои муки, свои сны... Но, Дарла, ты ведь сама выбрала такую судьбу! Узник не мог завладеть тобой против воли, да и в том существе, что возникло, куда больше от тебя, чем от него!
   Дарла сощурила глаза:
   -- А ты умна... Что ж, беседа становится интересной. Тот жалкий безумец, что был заточен здесь, превратился в нечто меньшее, чем ноль, в отрицательную величину. Еще немного -- и матрица его личности распалась бы, а следом разрушилось и тело. Я дала ему новую жизнь, и мощь, которой он владел, отныне моя по праву!
   -- Но зачем тебе эта мощь, Дарла? Она может лишь разрушать...
   -- И это прекрасно! -- Дарла вскинула руки и закружилась в танце. -- Клянусь тебе, подруга, разрушение -- это все, в чем нуждается наш прогнивший мир! Его уже не поправишь, не починишь, он рассыпается, как старое ржавое корыто! А плывущие в нем мудрецы провозглашают ученые речи и затыкают дырки хлебным мякишем.
   -- Но худо ли бедно, корыто плывет. А ты хочешь его утопить!
   -- Да, этот мир еще на плаву. Готова признать, он проскрипит еще долгонько. Но каждый его скрип -- это на самом деле стон миллионов душ, изнемогающих от ужаса, боли, страха! Вспомни, подруга -- сколько раз в плену ты призывала смерть -- а она не шла! Тогда ты готова была на все, чтобы только прекратить свои страдания -- отчего же сейчас ты этого боишься?
   -- Я не боюсь смерти. Но другие...
   -- Скажи это безногому слепому калеке, побирающемуся на краю космодрома! Скажи это солдату, потерявшему семью в одной из бессмысленных войн! Скажи это одной из рабынь в миллионах борделей, разбросанных по всем обитаемым мирам!
   -- Тогда может быть и ты попробуешь убедить в своей правоте ребенка, играющего на крыльце своего дома? Его мать? Влюбленных, убежденных, что у них в запасе вечность?
   -- Инстинкты, дорогая моя подруга, инстинкты! То, что делает нас животными. Я давно избавилась от них, я поднялась на ступеньку выше и могу смотреть на людей с той же снисходительностью, с какой они смотрят на обезьян. Да и ты ведь уже не совсем человек? Почему же с таким отчаянием цепляешься за старое? Сбрось эти колодки, забудь об Эросе и Танатосе, стань наконец свободной! И с восторгом прими очищающий огонь, в который я погружу этот мир!
   -- Дарла... А как же Роман?
   -- Молчи! -- крик Дарлы обрушил снежные своды, разметал стены -- теперь две женщины стояли точно в центре "глаза" ледяного торнадо.
   -- Молчи, я не хочу слышать о нем! Предатель! Если бы не он, дряхлые Партнеры не удержали бы меня здесь ни секунды!
   -- Ты все еще любишь его, -- с понимающей улыбкой произнесла Наташа. -- Все еще любишь...
   -- Хватит! --Ураган опал, рассыпался сотней снежных вихрей. - Философский диспут окончен. Я могла бы убить тебя, но не буду. Вместо этого я предложу тебе то же, что и денг -- побыть наблюдателем. У тебя хорошо получается...
   Тьма во второй раз поглотила Наташу. Но страха больше не было -- ее тело было при ней, да и сын рядом...
   "Как там, Коля?"
   "Скверно. Двигаться можно в любом направлении, только вот направлений нет. И ориентиров тоже. Ходишь по кругу или топчешься на месте -- никакой разницы".
   "Стой! Я, что-то слышу..."
   "На звуковых анализаторах чисто"
   "И все же... Боже мой! Это плачет ребенок!"
   "Ничего нет. Может, галлюцинации? Так бывает в полной тишине..."
   "А давай-ка глянем на эту галлюцинацию вблизи!"
   И они двинулись сквозь беспросветный мрак на тоненький, прерывающийся, безнадежный плач потерявшегося во тьме ребенка. Ребенка, который уже давным-давно потерял надежду на то, что его найдут и теперь плачет только от безысходности и жалости к самому себе. Тоже -- инстинкт, последний, слабый шанс на то, что кто-нибудь все же услышит.
   Тонкая, тонкая нить...
  

* * *

  
   От форта осталась груда обломков. На втором уровне уцелел один "шмель", на первом -- два. Реактор каким-то чудом все еще тянул, плазму десантники не экономили. Да и не так уж много их осталось. Ли, Парвати, Смирнов, Райнфорд... Их тела почему-то не истаяли серым дымом, лежали, разбросанные на обгоревшем металле, полупогребенные под обломками кремнестали -- то ли напоминание, то ли упрек...
   Над раненым Мастерсоном разъяренной львицей стояла Джоанна, вырванный из креплений "шмель" трясся в ее руках, разбрасывая вокруг огненную смерть, и было предельно ясно -- умрут эти двое или выживут только вместе.
   Со вторым "шмелем" управлялся Пилипенко, его тяжеловесные матюки сливались в звериное, яростное рычание. Ян и Марта, подключив свои винтовки к реактору, поливали врагов длинными импульсами. Против карателей им было не устоять, но кентавров среди атакующих больше не попадалось -- совсем немногие из Миротворцев могли похвастаться хотя бы зачаточной душой.
   У третьего и последнего "шмеля", наверху, оставалась Судабе. Ее скафандр разворотило прямым попаданем, девушка уцелела чудом. Вся правая половина тела обожжена, сквозь трещины в сожженной плоти сочится мутная сукровица. Аптечка скафандра успела вкатить полную дозу транквилизаторов, анестетиков и стимуляторов, и теперь единственный уцелевший глаз сверкал мрачным огнем над прицелом "шершня", а левая половина рта кривилась в жуткой пародии на ухмылку. Справа улыбаться было нечем -- лицо обгорело до костей, губы превратились в кровавые лохмотья, открывающие закопченные зубы. Дыхание с хрипом вырывалось сквозь обожженную гортань, но левая рука лежала на спуске уверено, лишь чуть заметно подрагивая. Ее время отмерено и сочтено, но Судабе не собиралась расходовать зря ни единой минуты, и ее очереди уверенно находили цель...
  

* * *

  
   Джузеппе отшатнулся, невидяще глядя на Романа.
   -- Она умирает, -- прохрипел юноша
   -- Они обречены, -- Роман опустил голову. -- Мне очень жаль...
   -- Так это все бессмысленно? -- Джузеппе хотел было ухватить Романа за грудки, но пальцы проскользнули сквозь призрачную фигуру.
   -- Не знаю... Как только я отправил Наташу вниз, связь прервалась. Но они продержатся недолго...
   Джузеппе помолчал секунду, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки.
   -- Я должен быть там. Неважно, сколько от меня будет проку. Я должен быть там.
   -- Ты понимаешь, чего просишь? Твоя жизнь купит для них в лучшем случае несколько секунд боя.
   -- Пусть так. Может не хватить именно их.
   -- Хорошо, -- Роман, казалось, выговаривал слова с трудом. -- Если ты твердо решил... Есть способ стать сильнее. ТАМ. Отдать душу. Совсем. Ты не вернешься, даже если случится чудо, и Наташа с Дарлой найдут общий язык.
   Джузеппе почувствовал, как в сердце заползает ледяной холод. Одно дело -- рисковать жизнью пусть и с мизерными шансами, и совсем другое -- знать наверняка. Он застыл, прислушиваясь к себе. Да, вот он, тот Джузеппе, что, забившись в туалет, плакал, сжимая в руке медальон и пытался молить небо о спасении. Он никуда не делся, он все так же замирает в ужасе, и заламывает руки, и спрашивает: зачем?! И второй Джузеппе, тот, что чуть постарше, никак не может найти слов, чтобы объяснить. Так, может, объяснять ничего и не надо?
   Он поднял глаза на Романа:
   -- Я готов.
   Тот чуть заметно качнул головой:
   -- Тебе придется сделать это самому. Боли не будет.
   Джузеппе помедлил пару секунд, собираясь с духом и, уже поднося руки к аварийным блокираторам шлема, прошептал:
   -- Ты ошибалась бабушка.... Людям есть дело друг до друга...
   Воздух вырвался из-под забрала прозрачным кристаллическим облачком, острые иглы холода вонзились в лицо, земля ушла из-под ног, Джузеппе пошатнулся и слепо шагнул вперед...
   Переход от мертвой неподвижности кристаллического кладбища к огненной ярости боя был настолько внезапен, что Джузеппе растерянно замер -- прекрасная мишень! Но за один-единственный короткий шаг ему пришлось уплатить по высшей ставке, и кредит еще не был исчерпан...
   Противоплазменный экран полыхнул радужным сиянием, отражая и рассеивая энергию попаданий. Перед глазами вспыхнула координатная сетка, алой сыпью расползлись отметки врагов, генераторы загудели, наливаясь силой, и он вскинул прикрепленные к запястьям излучатели, стараясь накрыть прицельными секторами как можно больше целей. Шипящие молнии заметались над равниной, выжигая броню и плоть, разметывая атакующих облачками белого пара.... Алые столбики энергозапаса поползли вниз, и Джузеппе неожиданно для самого себя улыбнулся. "И кукушка не нужна", -- подумал он. Снизил мощность, выцеливая теперь уже отдельных противников, отпрыгнул за глыбу оплавленной кремнестали, накрыл еще двоих, неосторожно оказавшихся рядом, сменил позицию...
   Сейчас у него все получалось легко и непринужденно, словно он всю жизнь этим занимался. Атакующие попятились, отступая к стене тумана. Вслед им ударила еще одна змеистая молния. "А это кто? -- подумал Джузеппе, -- мой двойник, что ли?"
   -- Эй, союзнички, вы кто? -- прозвучал голос Хрблички.
   -- Джузеппе, -- откликнулся Матуччи. -- Эй, Ян, передай привет Джоанне, и скажи, что она классная, но Судабе лучше.
   -- Сам и доложишь. Подтягивайся сюда, они теперь не сунутся, пока опять толпу не соберут.
   Джузеппе скользнул в пролом. И хотя он уже видел, как обстоят дела, сердце у него болезненно защемило. Обгоревшие скафандры, изукрашенные шрамами касательных попаданий, мертвых с первого взгляда не отличить от живых, за поднятым забралом -- синюшно-бледное лицо Мастерсона, он дышит тяжело, шумно, старается не смотреть на развороченную голень. И правильно, ничего хорошего там быть не может. Рядом с ним Джоанна, тоже с открытым шлемом, возится с аптечкой, в глазах -- боль и безнадежность... Ян и Марта сидят, опираясь спинами друг о друга, между колен -- винтовки, толстые бронированные шланги тянутся от прикладов в центральный бункер форта. Там, наверху -- Судабе...
   -- У нас тут еще гости, -- из-за бункера появился Пилипенко, рядом с ним двигался человек в облегающем скафандре, похожем на старое пыльного зеркало. С запястий свисали массивные лапы излучателей, Джузеппе опустил глаза на свою грудь -- ее обливало то же тусклое серебро.
   -- Гости? -- шлем спутника Пилипенко протаял, словно морозное стекло от дыхания, открывая лицо Романа.
   -- Ага, значит хозяин этого бардака явился, -- голос Яна звучал глухо, словно на его плечах лежала огромная тяжесть. Впрочем, так оно и было. -- Что дома-то не сидится?
   -- Здесь я везде дома, -- криво усмехнулся Роман.
   -- Ну, садись, коли пришел. Вы с Джузеппе их здорово шуганули. Партнерские штучки?
   -- Ваши... то есть, наши... Тьфу, запутался. В общем, экспериментальная разработка Конкордата. С-45 "Эльф".
   -- Ну-ну... неопределенно бросил Ян, и в развалинах форта воцарилось молчание.
   Все прекрасно понимали, что означало появление Романа в полной боевой выкладке, и говорить здесь было не о чем. Может, неугомонный Смирнов и ляпнул бы что-нибудь солененькое, насчет пистолета в другом кармане, если бы не заряд рэйлгана, пробивший-таки вконец истрепанную броню. Что видел он, покидая место, которого нет? Нашел ли руку, на которую можно опереться? Кто знает...
   -- Я... поднимусь наверх? -- Джузеппе шагнул к бункеру.
   -- Не надо...
   -- Мрата, я... все знаю. Я видел. Я пришел сюда... Я пришел к ней.
   Судабе, подвешенная у "шмеля" в упряжи из скафандрового эластика, не заметила его -- вход был по правую руку. В первый миг Джузеппе отвел глаза, но потом стиснул зубы и заставил себя смотреть. Вообще-то людей с такими ожогами не удержала бы на этом свете ни одна аптечка. На этом свете. Но здесь и сейчас, в последнем круге фальшивого ада, только воля и упорство имели значение. Долг приковал ее к прицелу, словно цепь к пулемету, долг тащил вперед сквозь боль и обморочную слабость, долг не позволил ей уйти, украв у товарищей несколько минут жизни, которые мог подарить им ее "шершень".
   -- Судабе... -- тихо позвал Джузеппе, подходя к девушке.
   Изуродованное лицо повернулось к нему, воздух с хрипом вырывался сквозь обожженные губы.
   -- Зачем... ты... не надо было...
   -- Судабе... Любимая... -- Джузеппе опустился на одно колено и поднес к губам тонкую руку, в которой едва-едва бился пульс. Губы коснулись сухой, холодной кожи, ладонь слабо дернулась, но Джузеппе удержал ее. Перчатки скафандра растаяли, он грел пальцы Судабе в ладонях, зная, что это бесполезно, и говорил, говорил, говорил... О том, что все будет хорошо, что их тела в целости и сохранности ожидают на планете, что совсем скоро они все вернутся туда, и она, Судабе, будет такой же прекрасной как и раньше. Любовь и нежность разрывали душу Джузеппе, и он рассказывал своей любимой о том, как прекрасны ее волосы и глубоки глаза, как нежны ее губы и ласковы руки, и каким счастьем будет для него сжимать ее в своих объятиях...
   Лишь об одном не сказал Джузеппе -- о том, какую цену он заплатил, чтобы сейчас, стоя на коленях перед искалеченной Судабе, впервые признаться ей, что любит ее. Впрочем, это не имело никакого значения...
   -- Джузеппе, -- раздался в наушниках голос Яна. -- Они идут. Прикрывай Судабе спину.
   -- Есть, командир! -- Джузеппе поднялся на ноги, отсалютовал Судабе и подошел к бойнице на противоположной стороне площадки. Из тумана волна за волной поднимались густые цепи атакующих. Массивные фигуры "Огров", горбатые кентавры карателей, пятнистая броня пехотинцев... На душе у Джузеппе стало удивительно легко. Он вскинул руки, рассчитывая сектора поражения. А за его спиной по щеке Судабе скатилась одна-единственная слеза...
  

* * *

  
   Девочка лет пяти, в старомодном клетчатом платьице, с очаровательными черными кудряшками, обрамляющими худенькое бледное личико. Она лежала, свернувшись в пустоте калачиком и подложив под щеку ладошку.
   -- Милая, не плачь, -- чуть растерянно обратилась к ней Наташа. За всю жизнь она так и не приобрела навыков общения с детьми.
   Девочка, казалось, даже не заметила ее, продолжая тихонько всхлипывать.
   Наташа попробовала погладить бедняжку по головке, но ее рука прошла сквозь черные колечки, как через голограмму.
   -- Она не видит меня! Но ведь я ее вижу... Кто она такая? Как оказалась здесь?
   "Мне кажется, я знаю. Со мной было то же самое. Она испугана и обижена, и не хочет знать, что делается в окружающем мире"
   "Ты думаешь, это..."
   "Да. Возможно, это наш единственный шанс"
   "Но как нам достучаться до нее?"
   "Я смогу. Но для этого... мне придется покинуть тебя, мама"
   "Как это... покинуть?"
   "Я -- такой как сейчас -,ничего не смогу ей предложить. Слишком много было боли, предательства и обид. Я должен родиться заново. Ты поможешь мне, мама?"
   "Конечно, сынок"
   "Роды -- это всегда боль. Мне придется оставить тебе свою память, свою тоску и муку. Ты не боишься?"
   "Я сильная, сынок, я вытерплю"
   "Я знаю, мама"
   И боль пришла. Не физическая, нет -- с ней Наташа хорошо умела справляться. Страшная и мучительная боль единого существа, пытающегося разорваться, боль андрогина, разделяющегося на мужчину и женщину. Перед глазами замелькали картины -- горящие города, машины, стальным гребнем прочесывающие улицы, трупы, сложенные аккуратными штабелями, расчлененные тела мужчин, женщин и детей, старик, пробитый зарядом иглострела, горбатые силуэты карателей, пляшущие в прорези прицела, лица друзей, ненавистное, землистое лицо над воротом дорого костюма, пламя, бушующее вокруг, снова фигурки, пробегающие сквозь перекрестья двух прицелов -- на этот раз человеческие, а потом -- тьма...
   Когда Наташа пришла в себя, рядом с девочкой стоял крепенький большеголовый мальчик с растрепанными русыми волосами. Девочка уже не плакала, а во все глаза смотрела на непонятное явление. О чем они говорили, Наташа не слышала, но девочка улыбнулась, и протянула мальчику руку. Их ладони встретились...
   И стал свет.
   Вокруг вздымались сказочные облачные замки, ежеминутно меняющие форму, косые столбы света пронизывали слоистые занавеси золотой колоннадой, а они трое летели, пронизывая легкие, как пух воздушные перины, играя, словно дельфины в теплой и ласковой океанской стихии.
   Внезапно ударил ветер, разметал волшебные замки, пригнал тяжелые, мрачные свинцовые тучи, закрывшие солнечный свет. Грозовые облака громоздились одно на другое неприступной стеной, молнии сверкали в их толще, и уже закружились в быстро холодеющем воздухе первые снежинки.
   Девочка испуганно замерла, но мальчик, упрямо нагнув голову, сделал шаг вперед, закрывая ее собой, и от этой картины Наташе вдруг стало легко и спокойно на душе.
   -- Эй, Дарла! -- крикнула она стене грозовых туч, нависавших от края до края мира. -- Не прячься, выходи! Или... Тебя нужно называть по-другому? Ведь Дарла -- это не твое имя!
   Загрохотал гром, молния распорола завесу туч сверху донизу. Сверкающая белизной фигура стремительно летела к ним, ослепительно вспыхивая в трепещущем свете грозовых разрядов.
   -- Эй, подруга, -- с веселой яростью крикнула ей Наташа, -- тебе не идет синее с белым! Смахиваешь на утопленницу!
   -- Зачем ты привела ее сюда? -- зашипела белая королева и Наташа заметила что сейчас ее собеседница старается держаться поодаль.
   -- Чтобы спасти вас обоих!
   -- Меня не нужно спасать! -- глаза королевы полыхнули голубыми лазерами. -- Скоро, совсем скоро я буду свободна -- и всемогуща!
  
   Ты можешь, Зевс, громадой тяжких туч
   Накрыть весь мир,
   Ты можешь, как мальчишка,
   Сбивающий репьи,
   Крушить дубы и скалы,
   Но ни земли моей
   Ты не разрушишь,
   Ни хижины, которую не ты построил,
   Ни очага,
   Чей животворный пламень
   Тебе внушает зависть.
  
   Продекламировала Наташа всплывшие в памяти строчки.
   -- Этот мир будет жить! С калеками и влюбленными, проститутками и поэтами, уродливый и прекрасный -- будет!
   -- Кто мне помешает? -- загрохотала королева, сравниваясь ростом с облачной стеной позади -- Ты?
   -- Они -- Наташа указала на мальчика и девочку, стоящих рядом. Девочка крепко зажмурилась, а мальчик, нахмурясь, что-то торопливо шептал ей на ухо.
   -- Они?! Да я почти задавила эту маленькую дрянь, и смогу сделать это снова! Только теперь уже навсегда! Вы все сгинете в небытие -- и она, и ты, и этот мальчишка, которого ты протащила с собой...
   -- Нет! -- звонкий детский голосок произнес это твердо и решительно. -- Коля говорил правду -- ты плохая! Я не дам тебе его обидеть! Уходи!
   Глаза девочки широко распахнулись -- ярко-синие, словно васильки в поле. И сейчас стали не менее грозными, чем сверкающие сапфиры королевы. Кристалл и цветок, мертвое совершенство граней и непокорные лепестки живой плоти, холод и тепло, синее и синее...
   Лицо королевы обмякло, черты утратили угрюмую властность, уголки рта опустились -- казалось, она вот-вот заплачет.
   -- Так ты... не хочешь? -- тихо спросила королева.
   -- Нет, -- решительно мотнула головой девочка. -- Будет неинтересно. Ты нехорошая, обманула меня!
   -- Но... нам ведь никто не нужен? Правда? -- королева, вернувшая себе обычные человеческие размеры, опустилась на одно колено, заглянула в лицо девочки.
   -- Неправда! -- упрямо топнула ножкой девочка. -- У меня теперь есть друг! Он нашел меня -- а ты потеряла!
   Руки королевы бессильно упали вдоль тела:
   -- Я потеряла тебя, девочка... я потеряла тебя очень давно... А ты молодец, Дарла... Ты выросла... Ты стала крепкой и сильной... Я больше не нужна тебе. Прощай...
   Тело королевы стало прозрачным и обрушилось вниз дождем капель, которые подхватил и развеял налетевший порыв ветра.
   Стена грозовых туч начала оседать и расползаться, а сквозь разрывы в них проглянул ослепительный диск солнца...
  

* * *

  
   Солнце залило ослепительным светом равнину, безжалостно оттенило развалины форта. Они стояли редкой цепью, сбросив разбитые бронескафандры, в насквозь потных комбинезонах, чумазые, обгорелые и смертельно усталые, но живые. Ян и Марта, Мастерсон и Джоанна, Пилипенко и Судабе. Исчезли стены скальной воронки, раны зажили, никуда не делась только тяжелая, въевшаяся в сами кости усталость. Но это не мешало им радостно щуриться на яркое весеннее солнце, смотреть друг на друга и молча улыбаться.
   -- Эй, а где Джузеппе, -- снова обнаружил пропажу Ян. -- Удивительно талантливый парень -- стоит на секунду отвернуться, тут же теряется!
   -- Я здесь, -- Джузеппе появился из-за оплавленной глыбы кремнестали. -- Командир, можно мне поговорить с Судабе?
   -- Ян, не вздумай отказать, -- предупредил Олег. -- Получишь по морде сразу от двоих. Не, от троих. Я тоже добавлю... за дурость.
   -- Никакой субординации, -- вздохнул Ян. -- Точно надо на сержанта представлять... вот только кому теперь? Ладно уж, воркуйте, голубки...
   -- Судабе, -- Джузеппе нежно погладил ладонь девушки. Та не отняла руки.
   -- Судабе, знаешь... я обманул тебя. Тогда, в форте... Я... мы... мы не сможем быть вместе...
   Судабе нахмурилась, но не сказала ни слова. Она почувствовала, как дрожит рука Джузеппе, сжимающая ее ладонь, и в душу закралась тяжелая тревога.
   -- Я... я не смогу вернуться. Это была цена. Иначе... Вы бы... Вас бы... Я...
   Судабе вырвала ладонь из дрожащих пальцев, отвернулась, бросила через плечо:
   -- Дурак!
   Джузеппе подошел, обнял за плечи:
   -- Да, я дурак, любимая! Я без ума от тебя - навсегда. Не плачь, пожалуйста, не надо, -- Джузеппе попытался было отстранить уткнувшуюся ему в грудь девушку, но та вцепилась в ткань комбинезона обеими руками, будто надеялась удержать Джузеппе, не дать ему исчезнуть.
   -- Ну, не надо, не надо... -- Джузеппе гладил роскошные черные волосы Судабе, рассыпавшиеся по содрогающейся от рыданий спине.
   -- Послушай, что я скажу тебе. Роман говорил, это очень странное место.
   Судабе подняла к нему заплаканное лицо, и Джузеппе почувствовал, как у него перехватывает горло.
   -- Знаешь, Судабе... Я подожду тебя здесь. Пусть за мной являются хоть демоны, хоть ангелы -- черта с два они меня уведут с собой! А ты... ты живи. И не торопись сюда! Пообещай мне, что не будешь торопиться. Заведешь семью, детей, станешь нянчить внуков, и собирайся в путь уже маленькой, сморщенной, беззубой старушонкой с горбом на спине...
   -- Какие внуки... какой горб.... -- Судабе смеялась и плакала одновременно. -- Ты забыл кто я? С моей профессией тебе не придется ждать слишком долго. Даже если я изо всех сил буду оттягивать свидание... Но если я застану тебя здесь не одного... ты пожалеешь, что тебя не утащили черти.
   -- Может, и не одного, -- загадочно улыбнулся Джузеппе. -- Но ревновать тебе вряд ли придется. Вот, послушай:
   Два голоса, мужской и женский, сплетали печальную мелодию странного вальса. Последний, забытый куплет:
  
   Не расстанемся мы в этой вечной, беззвездной ночи,
   И оставив надежду в тени рокового портала,
   Лишь любовь сбережем мы в ладонях, как пламя свечи --
   Вот об этом ты мне, уходящему в бездну, шептала...
  

* * *

  
   Бой длится уже шесть часов, но ни одна сторона не получила перевеса. Силы миротворцев и Конкордата тают, как снег под солнцем, еще недавно почти идеально чистый космос вокруг Геенны заполняется обломками кораблей, ледяными кристаллами замерзших газов, телами убитых, остовами машин. Бессмысленное сражение, бессмысленные потери...
   Битва все равно ничего не решит. Быть может стоило увести флот миротворцев от Геенны? И пусть люди сами разбираются со столь милым их сердцу абсолютным оружием. По крайней мере, все кончилось бы мгновенно... Пытаюсь связаться с командой Хрблички. Бесполезно. И Ян, и Наташа молчат. Двенадцатый бы ответил, но он сейчас в своей стихии -- ведет бой, командует соединениями, рассчитывает вероятности...
   Мне кажется, я начал лучше его понимать. Ему скучно без приключений. А говоря машинным языком, для него нежелательны простои вычислительных мощностей. Завидую. Двенадцатый больше машина, чем я, но жизнь его наполнена азартом, риском и смыслом. Все, что остается мне - унылое "альтер эго", Протей. Но и он молчит. И я в одиночестве несу вахту над кристаллической планетой.
   Засекаю группировку кораблей Конкордата. С яростью обреченных они пробиваются к планете. Выхожу наперерез. Бой - уже веселее. Та-а-к... Корабли охранения дерутся как камикадзе -- какой угодно ценой, но транспорты должны начать высадку. Ну нет, мои парни вам не достанутся...
   Прорываюсь сквозь строй защитников, уничтожив два фрегата. Гамма-лазеры главного калибра впиваются в слоновий бок транспортника, на броне стремительно расцветают огненные астры попаданий, гигантский корпус переламывается, корма исчезает в огненной вспышке, из носовой части вываливается груз...
   Вот это да!
   Боло Марк XXXIII, последняя модель. Даже без капсул, они способны десантироваться на собственных антигравах. Но кто ими управляет? Неужели Роттенкопф рискнул отправить в бой Боло с экипажем из людей?! Ладно, скоро узнаем. Второй транспортник получает серию попаданий в корму и испаряется в беззвучной вспышке, но третий успевает произвести сброс. Остатки охранного ордера, наплевав на преследующие корабли, атакуют меня. Как же им нужна эта планета! За пару минут мое соединение очищает небо от кораблей Конкордата, но большая часть Боло уже на поверхности. Похоже, прикинувшись обломками приземлилась даже часть машин с первого транспортника,. Это кто угодно, но не "Големы". Где же они наскребли личности для этих машин? Что у них там в каналах согласований?
   Через 0,932 секунды все становится ясно. Одна личность. От унылой тоски не остается и следа. Все верно. Это то место и то время. Выхожу на связь на открытой частоте:
   -- Здравствуй, Оса...
   буквально -- через прямую кишку -- к звездам (лат.)
   Иоганн Гете, "Прометей"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Оценка: 5.54*10  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"