Третий глаз
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Устав от тотального контроля матери, дочь решается на обман, чтобы вырваться из родительского дома.
|
Третий глаз.
Действующие лица:
Нина Фёдоровна - 50 лет.
Оля - её старшая дочь, 23 года.
Ксюша - её младшая дочь, 10 лет.
Пётр Иванович - 60 лет.
Картина первая.
Очень светлая, просторная гостиная в трёхкомнатной квартире. На подоконнике в горшках стоят различные комнатные растения, очень ухоженными, без единого сухого листочка. Окно открыто. Когда через него в комнату врывается ветер, то слышен тихий, едва различимый звон, он исходит от небольшой хрустальной люстры. В одном конце комнаты стоит болотного цвета диван, два кресла и журнальный столик, в другом, почти во всю стену растянулся сервант. Вся мебель довольно старая, но заметно, что с ней всегда обращались бережно. Несмотря на то, что вечер ещё ранний и на улице светло, в комнате горит электрический свет. В углу, свёрнутый в трубочку, прислонился к стене ковёр. Оля в футболке и в закатанных до колена штанах, моет пол. Неожиданно она бросает тряпку, подходит к серванту, открывает нижний шкафчик, достаёт из него несколько пар шерстяных носков, засовывает в каждый из них руку, что-то ищет. В комнату входит Ксюша, на ней красный халат, из под которого торчит белая ночная рубашка, девочка направляется к дивану, шлёпая босыми ногами по мокрому полу.
Оля: Подождать не можешь? Видишь сыро.
Ксюша: Ненавижу воскресенья, все дома, все на меня орут. Если существует ад, то там вечное воскресенье.
Ксюша садится на диван. Оля закидывает носки обратно в шкафчик, закрывает дверцу, после чего вновь берёт тряпку, принимается мыть пол.
Ксюша: Я тебе это припомню, Оличная.
Оля: Спасибо скажи, что пытаюсь тебя в хорошую школу устроить, вундеркинд ты наш недобитый.
Ксюша: Живу, никого не трогаю, что вы все ко мне лезете? С мамой всё понятно, ей по должности положено мне жизнь портить, а тебе, что плохого сделала?
Оля: Я вот прибираюсь. Иди хоть оденься поприличней, раз ничего не делаешь. Спишь до обеда, потом встаёшь, и гундосишь.
Ксюша: Конечно, тебе легко говорить, ты взрослая, можешь выйти замуж, уехать, а я здесь останусь, с мамой.
Оля: Я уже своё отсидела.
Слышно как хлопнула входная дверь. Девочки замолкают. Оля продолжает мыть пол. Ксюша задумчиво ковыряет пальцем обои. В комнату входит Нина Федоровна, в руках у неё пакеты с продуктами.
Нина Фёдоровна: Везде свет полыхает. Опять мне счёт на миллион придёт.
Ксюша берёт у матери пакеты, относит их на кухню. Нина Фёдоровна выключает свет.
Ксюша возвращается в комнату.
Нина Фёдоровна: (Оле.) Сколько раз говорила, вечером не моют: денег не будет, да ещё в доброй одежде. Как дам сейчас по башке.
Ксюша: Я не хочу в новую школу.
Нина Фёдоровна: (Ксюше.) Ты моя заинька, дай поцелую.
Нина Фёдоровна пытается обнять дочь, но та отстраняется.
Ксюша: Мама, отстань.
Нина Фёдоровна: Поставь чайник.
Ксюша: Начинается: Ксюша туда, Ксюша сюда... Недавно вскипел.
Ксюша уходит на кухню. Нина Фёдоровна садится на диван.
Нина Фёдоровна: Кофту твою голубую хотела на работе кому-нибудь предложить, велика она тебе, всё-таки. А потом подумала, вот будешь ты беременная, тогда износишь.
Оля: (Кричит.) Ксюха, одевайся, Петр Иванович скоро придет.
Нина Фёдоровна: Зря мы всё это затеяли. Чует моё сердце, потянет эта частная школа с нас...
Оля: Говорю же, по знакомству. Если понравится, так возьмёт, на бюджет. Он директор, как скажет, так и будет. Зато это образование. Ксюхе потом легче в институт будет поступить.
Нина Фёдоровна: Устала я одна тянуть эту лямку.
Оля: А то будет потом всю жизнь уродом как я.
Нина Фёдоровна: Не говори так, ты не урод, так немножко не удалась. Почему лоб морщишь? Голова болит? Таблетку дать?
Оля: Трудотерапия лечит от всех недугов.
Нина Фёдоровна: Зарплату получила? Давай мне, опять потеряешь.
Оля: Уже.
Оля заканчивает мыть пол, берёт ведро, выходит из комнаты.
Нина Фёдоровна: Что "уже"? Оля!
Входит Ксюша, в руках у неё кружка с чаем. Она отдаёт её матери.
Нина Фёдоровна: Оля иди сюда!
Входит Оля, обхватывает руками, свёрнутый в рулон ковёр, поднимает его, несёт на середину комнаты.
Нина Фёдоровна: Что творишь!? Тебе ещё детей рожать!
Нина Фёдоровна вскакивает с дивана, но Оля уже бросает ковёр на пол и начинает расправлять.
Нина Фёдоровна: Что губу оттянула, выкладывай. Я же вижу, что-то случилось.
Оля: Дай попить, жарко.
Оля берёт из рук Нины Фёдоровны кружку, делает глоток, возвращает матери.
Оля: Фу, гадость: с молоком.
Нина Фёдоровна: А вот будешь ты кормящей матерью, каждый день придётся чай с молоком пить.
Оля: А вот рожу крокодила, он тебя загрызёт, мама.
Нина Фёдоровна: Давай зарплату, солнышко. Попросишь потом, сколько нужно будет.
Оля: Просила тысячу Юльке на подарок, ты двести дала.
Нина Фёдоровна: Правильно. Какой-то Юльке - целую тысячу. Обойдётся.
Оля: Сама спрячу. Не хочу как маленькая у тебя, потом, клянчить.
Нина Фёдоровна: Делай что хочешь, твоя жизнь. Мне вот только жалко, что я тебя такой эгоисткой вырастила. Я всю жизнь тебе отдала, а ты меня не во что не ставишь. Слово тебе сказать нельзя, замечание, мать не может сделать. Про личную жизнь твою нельзя спрашивать. Я у вас вместо мебели. Только и нужна, чтобы мыть, стирать, готовить...
Оля: Меня обокрали.
Ксюша: Ух ты! По настоящему?! А тебя били!?
Оля: (Нине Фёдоровне.) Можно подумать с тобой никогда такого не случалось?!
Нина Фёдоровна: Да что это такое! Сколько раз я тебе говорила, следи за деньгами! Господи, как ты жить то будешь? Ты ведь ничего сама не можешь, не за чем не следишь! Башкой надо думать, не задним местом.
Оля: А зачем, зачем мне думать, ты же каждый мой шаг контролируешь!
Нина Фёдоровна: Вся в отца, такая же никчёмная. Будешь всю жизнь, как он, ушами хлопать и, как собака, на метро ездить!
Оля: Провалитесь вы все, или дайте я куда-нибудь провалюсь.
Нина Фёдоровна: Только и умеешь, что зубоскалить с матерью...
Ксюша: Хватит, надоели! Ненавижу воскресенья и вас ненавижу!
Ксюша выбегает из комнаты.
Нина Фёдоровна: Довела ребёнка, гадина!
Оля: Уйду, сегодня же! Мне плевать, лучше где угодно, лучше замуж, чем здесь!
Нина Фёдоровна: Да кому ты нужна! Засранка, готовить не умеешь! Кто тебя возьмёт!
Раздаётся звонок в дверь.
Оля: Пётр Иванович!
Нина Фёдоровна: Ну и дурак!
Оля: Пришёл.
Нина Фёдоровна: Я твой брак спасать не буду, имей виду...
Оля: Пётр Иванович, говорю, пришёл.
Нина Фёдоровна уходит в другую комнату. Вновь раздаётся звонок. Оля выходит в коридор и открывает дверь. На пороге стоит мужчина в сером деловом костюме, это Петр Иванович.
Оля: Заходи...те.
Пётр Иванович: Пришёл.
Оля: Рановато, но вовремя, а то была бы кровь. Проходите в комнату.
Петр Иванович снимает ботинки, проходит в гостиную, садится в кресло.
Оля: У вас галстук неправильно завязан, давайте я вам его перевяжу.
Оля подходит к Петру Ивановичу, развязывает галстук.
Оля: (Тихо.) Если что, идите покурить, я выйду следом.
Пётр Иванович: Ага.
В дверях комнаты появляется Ксюша, она одета в голубой джемпер и тёмно-синею юбку. Оля заканчивает завязывать галстук, отходит, садится на диван.
Оля: Познакомьтесь, Пётр Иванович, это моя сестрёнка Ксюша, возможно будущая ученица вашей школы.
Пётр Иванович: Как жисть?
Ксюша: Замуж хочу.
В комнату входит Нина Фёдоровна, на ней блузка на выпуск и спортивные штаны.
Нина Фёдоровна: Извините, пожалуйста, что мы вас не встретили. Меня зовут Нина Фёдоровна.
Пётр Иванович: Ага.
Нина Фёдоровна садится на диван. Молчание.
Нина Фёдоровна: Вот так и живём. Уровень, конечно, не высокий, но, во всяком случае, не бедствуем. Я всю жизнь работала на двух работах, чтобы детей на ноги поставить, и всё ведь одна, отец то их, давно где-нибудь подох под забором. Ксюша его даже не помнит.
Ксюша: Помню я. Ты от него майонез прятала, потому что он ел много. А потом он нас бросил.
Нина Фёдоровна: (Ксюше.) Поставь-ка чайник.
Ксюша: (Пётру Ивановичу.) Я у них вместо служанки.
Ксюша уходит на кухню.
Нина Фёдоровна: (Оле.) А ты иди, помоги. (Пётру Ивановичу.) Ксюше от деда чувство юмора досталось, вроде серьёзно говорит, а на самом деле шутит. А скажите, требованья в школе высокие? Мне одной тяжело, конечно. У меня и старшая дочь ещё на ногах не стоит, работает в детском саду воспитателем, а там зарплата, сами знаете какая. Но я стараюсь, зарабатываю, чтоб учились. Ксюша, вообще необычный ребёнок. Все так говорят и в школе, и родственники. Она стихи сама пишет, танцы придумывает. Я даже не знаю, откуда в нашей семье такой самородок, вроде бы не в кого.
Входит Оля и Ксюша, они накрывают журнальный столик белой скатертью, ставят вазочку с печеньем и запарник. Снова уходят на кухню.
Нина Фёдоровна: Она вам сейчас свои стихи почитает, сами увидите, что за ребёнок.
Девочки возвращаются с кухни, в руках у Оли дымящийся чайник, Ксюша несёт кружки.
Нина Фёдоровна: Она недавно первый раз влюбилась. Хороший такой мальчик, одиннадцать лет, папа программист, мама врач, трёхкомнатная квартира в Юго-Западном районе. Это, конечно, пока не любовь никакая, просто гормоны бродят, но стихи пишет замечательные.
Ксюша: Я его уже не люблю, ясно. И не надо мою личную жизнь грязным пальцем ковырять.
Нина Фёдоровна: Оля, ты хоть нам бутылочку принеси, мы выпьем по чуть-чуть, за знакомство. Там в холодильнике, коньяк есть.
Оля: Пётр Иванович не пьёт.
Пётр Иванович: Как не пью! Пью! Немного, за знакомство можно.
Нина Фёдоровна: Неси.
Оля уходит на кухню.
Нина Фёдоровна: Давай, Ксюша, читай. Не стесняйся, человек на тебя пришёл посмотреть, на твои способности.
Ксюша стоит, отвернувшись к стене.
Нина Фёдоровна: Зайка моя, ты что, обиделась? Ну, прости свою маму, прости. Почитай нам, пожалуйста.
Ксюша отходит от стены и становится посреди комнаты, смотрит куда-то в пространство.
Нина Фёдоровна: (Оле.) Не сутулься.
Ксюша: На соседней улице двухэтажный дом,
Плачь всю ночь из него слышен.
Кто же плачен в нём?
У кого уж с вечера так душа болит?
Почему девчонка та, так давно не спит?
Он такой красивый,
И такой подлец.
Он разбил не мало
Девичьих сердец.
Он знал насколько подлым
Будет тот обман.
И знал насколько мутным
В тот вечер был туман.
Он говорил красиво
Про солнце и луну.
И как бывает часто,
Конечно, обманул.
На соседней улице двухэтажный дом.
И навеки стихли слёзы в доме том.
Руки её сжаты крепко в кулаки,
Глазки закатились, ножки затекли.
Слишком велика та была любовь,
А большую боль ту искупила кровь.
В двухэтажном доме больше не живут.
Слишком много горя там, и исчез уют.
Входит Оля, Ставит на стол бутылку коньяка и две стопки.
Нина Фёдоровна: Этим летом сочинила, пока в детском лагере отдыхала. Я хочу в журнал какой-нибудь отправить, там бы напечатали. У вас нет никаких связей, а то, может, вы нам поспособствуете?
Петр Иванович разливает коньяк.
Пётр Иванович: (Поднимает стопку.) За встречу.
Пётр Иванович и Нина Фёдоровна чокаются, выпивают. Пётр Иванович занюхивает рукавом.
Нина Фёдоровна: А в любви нам не везёт, это у нас семейное. Мне не повезло, Оле тоже хорошие мальчики не попадаются. Был один, вроде бы ничего, приличный, так в Питер уехал. А вы женаты, Пётр Иванович?
Пётр Иванович берёт стопку, встаёт.
Пётр Иванович: Нельзя любить за красоту,
Ни за богатство, ни за званья,
Ни за высокую мечту,
Ни за всеобщее признанье.
Любовь: есть жертва. Никогда
Не измеряй, что сколько стоит,
И за любовь, друзья, всегда,
Я пью до дна и только стоя.
Выпивает.
Нина Фёдоровна: У меня в детстве собака была. Повесилась. Мы оставили погреб открытым, а она, возьми, и свались туда. Цепь то у неё короткой была, вот и повесилась. А как я её любила, днями напролёт с ней возилась, дрессировала. Как же её звали то? Не помню.
Пётр Иванович: Помянем. (Разливает коньяк по стопкам.)
Ксюша: Предсмертную записку не оставила?
Оля: Зачем. И так всё понятно.
Оля наливает себе чаю. Пётр Иванович и Нина Фёдоровна берут стопки, выпивают.
Пётр Иванович: Коньяк хороший, прямо душа радуется.
Оля: Расскажите нам побольше о школе.
Петр Иванович хмурится, молчит, смотрит в пол.
Оля: Три языка, говорят, изучают? А каких?
Пётр Иванович молчит.
Оля: Английский, немецкий. И какой ещё, французский?
Пётр Иванович: Азербайджанский.
Нина Фёдоровна: Зачем?
Пётр Иванович: Давайте за Ксюшу выпьем.
Нина Фёдоровна: Действительно. За её светлое будущее. Господи, пусть хоть она в жизни пробьётся. Я ведь столько работ сменила, страшно вспомнить. И на заводе и на рынке, нянечкой в детском саду, в театре костюмером, просто менеджером, кем только не работала. Теперь, вот инвалидность оформила, пенсию получаю, но всё равно вахтёршей подрабатываю. Конечно работа скучная, но всё равно деньги, пусть небольшие, но приносит, и время на воспитание детей остаётся.
Пётр Иванович разливает коньяк, подаёт рюмку Нине Фёдоровне.
Нина Фёдоровна: За тебя, доченька.
Ксюша: Мама у нас выпить любит, как зайдёт в магазин, увидит бутылку коньяка, так сразу жалуется, что у неё давление упало.
Нина Фёдоровна, подавившись, начинает кашлять. Оля хлопает её по спине ладонью. Пётр Иванович пытается ослабить затянутый галстук.
Пётр Иванович: Тебе в свитере не жарко?
Ксюша: Жарко, но вся остальная одежда грязная.
Нина Фёдоровна: Ты нам лучше станцуй, Ксюша. (Петру Ивановичу.) Оля мне говорила, у вас в школе танцкласс есть. У Ксюши великолепная пластика. (Ксюше.) Что расселась, принцесса, покажи что-нибудь.
Ксюша уходит в другую комнату.
Нина Фёдоровна: Всегда мечтала двух дочек иметь, а мальчишек совсем не хотела. А вот скажите честно, у вас действительно школа для одарённых детей, или только для богатых и одарённых, а может просто для богатых?
Пётр Иванович наполняет стопки коньяком.
Нина Фёдоровна: А такие вот, как моя Ксюша, у вас есть?
Пётр Иванович: Давайте выпьем за таких прекрасных родителей как вы. (Подаёт Нине Фёдоровне рюмку.)
Пётр Иванович и Нина Фёдоровна выпивают. Возвращается Ксюша, в руках она несёт серебристую магнитолу. Девочка ставит её на пол возле дивана и включает в розетку, сама ложится на ковёр посреди комнаты, лицом вниз. Несколько мгновений она лежит неподвижно, потом поднимает голову и говорит Оле:
Ксюша: Включай уже.
Оля нажимает кнопку на магнитоле.
Нина Фёдоровна: Смотрите, смотрите.
Пётр Иванович: Мы ведь за самое главное не выпили: за здоровье?
Нина Фёдоровна нетерпеливо машет рукой в знак согласия. Звучит песня в исполнении Максим "Наверно, это мой рай". Петр Иванович выпивает, разливает коньяк. Ксюша лежит неподвижно. Песня звучит почти целую минуту, но девочка по-прежнему не двигается. Только когда начинается припев, Ксюша подаёт признаки жизни и начинает медленно вставать, делая руками хаотичные движения. Поднявшись с полу, она пробегает два круга по комнате, подскакивая и махая руками. Во время второго куплета, она подходит к Петру Ивановичу, беззвучно поёт под фонограмму и соответствующе жестикулирует. После чего вновь идёт на середину комнаты, ложится на пол в прежнюю позу и замирает. Песня заканчивается. Пётр Иванович и Нина Фёдоровна начинают аплодировать, к ним присоединяется Оля. Ксюша встаёт, кланяется, хватает магнитолу, убегает в другую комнату.
Нина Фёдоровна: Засмущалась.
Пётр Иванович: Талант.
Нина Фёдоровна: Я как её родила, всё не перестаю удивляться, в кого она у меня такая.
Пётр Иванович: За талант. (Подаёт Нине Фёдоровне рюмку с коньяком.)
Оба выпивают.
Нина Фёдоровна: Ей всего пять годиков было. Гуляем мы с ней по парку, и вдруг она спрашивает меня: "Мама, кто я? Зачем я живу? А зачем ты живёшь?"
Пётр Иванович: Я бы для своих детей всё сделал. Если б были, я бы им такую жизнь обеспечил. Работал бы с утра до ночи. У меня бы каждый ребёнок свою собственную квартиру имел, образование, машину и всё остальное. Но вот не сложилось.
Пётр Иванович наполняет стопки. Подаёт одну из них Нине Фёдоровне.
Нина Фёдоровна: Ой, нет, пожалуй, мне хватит. Давайте поговорим на чистоту, Петр Иванович. Ребёнок мой одаренный, даже очень, вы видели. Школа ваша дорогая, я знаю. У меня, конечно, есть кое-какие накопления, но постоянно плотить я не могу, сами понимаете. Так что вы мне прямо скажите, осталась у вас совесть или нет! Готовы вы мою дочь взять за талант, а не за валюту, как всяких там других, на джипах...
Пётр Иванович: Беру.
Нина Фёдоровна: Вы меня, конечно, извините, что я вот так прямо, но я женщина простая...
Пётр Иванович: Беру.
Оля: Петр Иванович, вы меня спрашивали, где покурить можно. На балконе. Пойдёмте, я вам компанию составлю.
Нина Фёдоровна: Не вздумай курить, слышишь? (Кричит.) Ксюшенька, доченька, иди скорей сюда. Пётр Иванович сказал, что тебя примут.
Ксюша не отзывается на крик матери, тогда Нина Фёдоровна сама идёт к ней в другую комнату. Оля и Пётр Иванович выходят на балкон. Пётр Иванович закуривает.
Оля: Берёте, значит, Ксюшу? Поздравляю. Молодец, Пётр Иванович! Чему учить будешь? Водку жрать? Я тебя зачем сюда позвала? Чтоб ты коньяк наш пил? Про деньги почему не сказал?
Пётр Иванович: Мать ваша святая женщина, а ты, вражина.
Оля: Костюм тебе купила, денег дала, что ты бухал три дня, всю зарплату на тебя угрохала, плюс премию, чтобы ты лицо своё раз в жизни отмыл, пришёл и человека из себя изобразил. А ты двух слов связать не можешь, а ещё книжки читаешь.
Пётр Иванович: Я тебе не позволю обманывать эту святую женщину. Я прямо заявляю, она мне нравится.
Оля: Так женись! Она из тебя быстро трезвенника сделает.
Пётр Иванович: Запомни, деточка, космос тебя покарает.
Оля: Тоже мне, голос совести, любитель азербайджанцев. Сейчас деликатно говоришь ей про деньги, подписываешь с ней контракт, и прощаешься. Я выйду проводить, рассчитаюсь с тобой, и ты радостно пойдёшь за бутылкой. И не забудь: сто тысяч.
Пётр Иванович: Постыдилась бы у матери последнее отбирать.
Оля: Как же, последние, всю жизнь только тем и занимается, что копит.
Пётр Иванович: Вот сколько тебя видел в садике, думал ты хорошая, дети тебя любят, а ты вражина оказалась, проститутка моральная.
Оля: Живёшь себе, сторожем работаешь, пьёшь каждый день. И морали тебе никто не читает, не воспитывает. А я, раз в месяц не могу с друзьями погулять, меня потом целый год падшей женщиной называют. Думаешь легко жить, когда из тебя каждый день идеал лепят. Шагай...те, Пётр Иванович и не булькайте.
Оля и Пётр Иванович возвращаются в комнату.
Оля: (Кричит.) Мам. Мама. Куда вы все запропастились?
Входит Нина Федоровна.
Нина Фёдоровна: Извините, Петр Иванович, Оленька, можно тебя на минуточку, помоги мне на кухне.
Оля и Нина Фёдоровна уходят на кухню, прикрывают за собой дверь.
Нина Фёдоровна: Я не знаю, что и делать. Ксюша как узнала, что её в школу взяли, сразу в слёзы. Ревёт, говорит, не хочу уходить из своей школы, у меня там друзья. А мне неудобно, человек пришёл, тратит на нас своё время, а мы к нему жопой.
Оля: Вырастет, поступать станет, никуда не возьмут, только в пединститут. Выучится. Пойдёт за четыре тысячи в месяц работать. Дети всю жизнь будут сопли об неё вытирать, и замуж никто не возьмёт. Кому нужна сопливая дура, когда полно красивых и умных на "Мицубиси".
Нина Фёдоровна: Типун тебе на твой поганый язык.
Оля: Малолетка, живёт одним днём, а будущем не думает. А ты ей в рот смотришь. Потом сама локти кусать будешь.
Нина Фёдоровна: Нельзя ребёнку психику травмировать.
Оля: Чего тогда старалась, стихи читала?
Нина Фёдоровна: Выступать на публику любит, ты же знаешь. Ты её успокоить попробуй, а я пойду к Петру Ивановичу, а то неудобно.
Оля: Мама, ты только не взрывайся, Пётр Иванович мне сейчас сказал, что нужно сто тысяч заплатить...
Нина Фёдоровна: Ах, он чиновничья морда, взятку захотел! Я его сейчас с лестницы спущу! А с виду такой интеллигентный, тихий...Вот паскудка!
Оля: Да причём здесь взятка. Это для школы, на хозяйственные нужды.
Нина Фёдоровна: Дура что ли! Навешал тебе лапши. Теперь я понимаю, зачем он сюда припёрся. Думает я простушка. Я продуманная простушка.
Оля: В этой школе по сто пятьдесят тысяч в месяц платят, а нам всего один раз сто нужно отдать.
Нина Фёдоровна: Да что это за школа, я толком и не знаю. За что я должна платить?
Оля: Я же рассказывала: бассейн, танцкласс, лучшие педагоги, психолог, поездки за границу, двухразовое питание, в конце концов.
Нина Фёдоровна: Так, я хочу всё это увидеть своими глазами.
Оля: Традиция такая, вроде членского взноса. Один единственный раз можно и заплатить.
Нина Фёдоровна: Сначала надо выяснить, на чьи нужды идут эти деньги.
Нина Фёдоровна направляется в гостиную, Оля следует за ней, но потом останавливается и идёт в комнату, где находится Ксюша.
Нина Фёдоровна: (Входя в гостиную.) Что ж вы, Пётр Иванович, сразу не сказали? Обрадовали нас, раньше времени, а про главненькое забыли. Как так?
Пётр Иванович: Я человек рассеянный, забыл. А что я забыл?
Нина Фёдоровна: Про денежки сказать.
Пётр Иванович: Человеку высоко духовному о деньгах думать нельзя: приземляет. Я третий глаз себе открыл и всё вижу на другом уровне. Если посмотреть на вас истинным зрением, то вы на самом деле цветок в снегу, я - орёл с перебитыми крыльями, а деньги на духовном уровне это всего лишь прыщи.
Нина Фёдоровна: Куда же вам столько прыщей, Пётр Иванович?
Пётр Иванович: Как вы быстро во всё вникаете. Это ещё раз доказывает, что вы умная женщина.
Нина Фёдоровна: Вот именно что умная. Мне так и муж сказал, когда уходил, ты говорит, больно умная. Конечно, мужики дур любят, чем дурней, тем лучше. Чтоб слушала их, открыв рот, и глазами хлопала. А, мне, простите, не в кого дурой быть. У меня вся семья - интеллигент на интеллигенте, одно только, что в деревне живут. Отец мой умный человек был, всю сельскую библиотеку перечитал, пил только нещадно. Муж мой бывший не любил нашу семью, потому что чувствовал, что мы птицы высокого полёта, не ему чета.