Киселева Евгения Андреевна : другие произведения.

Третий глаз

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Устав от тотального контроля матери, дочь решается на обман, чтобы вырваться из родительского дома.


  
   Третий глаз.
  
   Действующие лица:
  
   Нина Фёдоровна - 50 лет.
   Оля - её старшая дочь, 23 года.
   Ксюша - её младшая дочь, 10 лет.
   Пётр Иванович - 60 лет.
  
  
   Картина первая.
  
   Очень светлая, просторная гостиная в трёхкомнатной квартире. На подоконнике в горшках стоят различные комнатные растения, очень ухоженными, без единого сухого листочка. Окно открыто. Когда через него в комнату врывается ветер, то слышен тихий, едва различимый звон, он исходит от небольшой хрустальной люстры. В одном конце комнаты стоит болотного цвета диван, два кресла и журнальный столик, в другом, почти во всю стену растянулся сервант. Вся мебель довольно старая, но заметно, что с ней всегда обращались бережно. Несмотря на то, что вечер ещё ранний и на улице светло, в комнате горит электрический свет. В углу, свёрнутый в трубочку, прислонился к стене ковёр. Оля в футболке и в закатанных до колена штанах, моет пол. Неожиданно она бросает тряпку, подходит к серванту, открывает нижний шкафчик, достаёт из него несколько пар шерстяных носков, засовывает в каждый из них руку, что-то ищет. В комнату входит Ксюша, на ней красный халат, из под которого торчит белая ночная рубашка, девочка направляется к дивану, шлёпая босыми ногами по мокрому полу.
   Оля: Подождать не можешь? Видишь сыро.
   Ксюша: Ненавижу воскресенья, все дома, все на меня орут. Если существует ад, то там вечное воскресенье.
   Ксюша садится на диван. Оля закидывает носки обратно в шкафчик, закрывает дверцу, после чего вновь берёт тряпку, принимается мыть пол.
   Ксюша: Я тебе это припомню, Оличная.
   Оля: Спасибо скажи, что пытаюсь тебя в хорошую школу устроить, вундеркинд ты наш недобитый.
   Ксюша: Живу, никого не трогаю, что вы все ко мне лезете? С мамой всё понятно, ей по должности положено мне жизнь портить, а тебе, что плохого сделала?
   Оля: Я вот прибираюсь. Иди хоть оденься поприличней, раз ничего не делаешь. Спишь до обеда, потом встаёшь, и гундосишь.
   Ксюша: Конечно, тебе легко говорить, ты взрослая, можешь выйти замуж, уехать, а я здесь останусь, с мамой.
   Оля: Я уже своё отсидела.
   Слышно как хлопнула входная дверь. Девочки замолкают. Оля продолжает мыть пол. Ксюша задумчиво ковыряет пальцем обои. В комнату входит Нина Федоровна, в руках у неё пакеты с продуктами.
   Нина Фёдоровна: Везде свет полыхает. Опять мне счёт на миллион придёт.
   Ксюша берёт у матери пакеты, относит их на кухню. Нина Фёдоровна выключает свет.
   Ксюша возвращается в комнату.
   Нина Фёдоровна: (Оле.) Сколько раз говорила, вечером не моют: денег не будет, да ещё в доброй одежде. Как дам сейчас по башке.
   Ксюша: Я не хочу в новую школу.
  
   Нина Фёдоровна: (Ксюше.) Ты моя заинька, дай поцелую.
   Нина Фёдоровна пытается обнять дочь, но та отстраняется.
   Ксюша: Мама, отстань.
   Нина Фёдоровна: Поставь чайник.
   Ксюша: Начинается: Ксюша туда, Ксюша сюда... Недавно вскипел.
   Ксюша уходит на кухню. Нина Фёдоровна садится на диван.
   Нина Фёдоровна: Кофту твою голубую хотела на работе кому-нибудь предложить, велика она тебе, всё-таки. А потом подумала, вот будешь ты беременная, тогда износишь.
   Оля: (Кричит.) Ксюха, одевайся, Петр Иванович скоро придет.
   Нина Фёдоровна: Зря мы всё это затеяли. Чует моё сердце, потянет эта частная школа с нас...
   Оля: Говорю же, по знакомству. Если понравится, так возьмёт, на бюджет. Он директор, как скажет, так и будет. Зато это образование. Ксюхе потом легче в институт будет поступить.
   Нина Фёдоровна: Устала я одна тянуть эту лямку.
   Оля: А то будет потом всю жизнь уродом как я.
   Нина Фёдоровна: Не говори так, ты не урод, так немножко не удалась. Почему лоб морщишь? Голова болит? Таблетку дать?
   Оля: Трудотерапия лечит от всех недугов.
   Нина Фёдоровна: Зарплату получила? Давай мне, опять потеряешь.
   Оля: Уже.
   Оля заканчивает мыть пол, берёт ведро, выходит из комнаты.
   Нина Фёдоровна: Что "уже"? Оля!
   Входит Ксюша, в руках у неё кружка с чаем. Она отдаёт её матери.
   Нина Фёдоровна: Оля иди сюда!
   Входит Оля, обхватывает руками, свёрнутый в рулон ковёр, поднимает его, несёт на середину комнаты.
   Нина Фёдоровна: Что творишь!? Тебе ещё детей рожать!
   Нина Фёдоровна вскакивает с дивана, но Оля уже бросает ковёр на пол и начинает расправлять.
   Нина Фёдоровна: Что губу оттянула, выкладывай. Я же вижу, что-то случилось.
   Оля: Дай попить, жарко.
   Оля берёт из рук Нины Фёдоровны кружку, делает глоток, возвращает матери.
   Оля: Фу, гадость: с молоком.
   Нина Фёдоровна: А вот будешь ты кормящей матерью, каждый день придётся чай с молоком пить.
   Оля: А вот рожу крокодила, он тебя загрызёт, мама.
   Нина Фёдоровна: Давай зарплату, солнышко. Попросишь потом, сколько нужно будет.
   Оля: Просила тысячу Юльке на подарок, ты двести дала.
   Нина Фёдоровна: Правильно. Какой-то Юльке - целую тысячу. Обойдётся.
   Оля: Сама спрячу. Не хочу как маленькая у тебя, потом, клянчить.
   Нина Фёдоровна: Делай что хочешь, твоя жизнь. Мне вот только жалко, что я тебя такой эгоисткой вырастила. Я всю жизнь тебе отдала, а ты меня не во что не ставишь. Слово тебе сказать нельзя, замечание, мать не может сделать. Про личную жизнь твою нельзя спрашивать. Я у вас вместо мебели. Только и нужна, чтобы мыть, стирать, готовить...
   Оля: Меня обокрали.
   Ксюша: Ух ты! По настоящему?! А тебя били!?
   Оля: (Нине Фёдоровне.) Можно подумать с тобой никогда такого не случалось?!
   Нина Фёдоровна: Да что это такое! Сколько раз я тебе говорила, следи за деньгами! Господи, как ты жить то будешь? Ты ведь ничего сама не можешь, не за чем не следишь! Башкой надо думать, не задним местом.
   Оля: А зачем, зачем мне думать, ты же каждый мой шаг контролируешь!
   Нина Фёдоровна: Вся в отца, такая же никчёмная. Будешь всю жизнь, как он, ушами хлопать и, как собака, на метро ездить!
   Оля: Провалитесь вы все, или дайте я куда-нибудь провалюсь.
   Нина Фёдоровна: Только и умеешь, что зубоскалить с матерью...
   Ксюша: Хватит, надоели! Ненавижу воскресенья и вас ненавижу!
   Ксюша выбегает из комнаты.
   Нина Фёдоровна: Довела ребёнка, гадина!
   Оля: Уйду, сегодня же! Мне плевать, лучше где угодно, лучше замуж, чем здесь!
   Нина Фёдоровна: Да кому ты нужна! Засранка, готовить не умеешь! Кто тебя возьмёт!
   Раздаётся звонок в дверь.
   Оля: Пётр Иванович!
   Нина Фёдоровна: Ну и дурак!
   Оля: Пришёл.
   Нина Фёдоровна: Я твой брак спасать не буду, имей виду...
   Оля: Пётр Иванович, говорю, пришёл.
   Нина Фёдоровна уходит в другую комнату. Вновь раздаётся звонок. Оля выходит в коридор и открывает дверь. На пороге стоит мужчина в сером деловом костюме, это Петр Иванович.
   Оля: Заходи...те.
   Пётр Иванович: Пришёл.
   Оля: Рановато, но вовремя, а то была бы кровь. Проходите в комнату.
   Петр Иванович снимает ботинки, проходит в гостиную, садится в кресло.
   Оля: У вас галстук неправильно завязан, давайте я вам его перевяжу.
   Оля подходит к Петру Ивановичу, развязывает галстук.
   Оля: (Тихо.) Если что, идите покурить, я выйду следом.
   Пётр Иванович: Ага.
   В дверях комнаты появляется Ксюша, она одета в голубой джемпер и тёмно-синею юбку. Оля заканчивает завязывать галстук, отходит, садится на диван.
   Оля: Познакомьтесь, Пётр Иванович, это моя сестрёнка Ксюша, возможно будущая ученица вашей школы.
   Пётр Иванович: Как жисть?
   Ксюша: Замуж хочу.
   В комнату входит Нина Фёдоровна, на ней блузка на выпуск и спортивные штаны.
   Нина Фёдоровна: Извините, пожалуйста, что мы вас не встретили. Меня зовут Нина Фёдоровна.
   Пётр Иванович: Ага.
   Нина Фёдоровна садится на диван. Молчание.
   Нина Фёдоровна: Вот так и живём. Уровень, конечно, не высокий, но, во всяком случае, не бедствуем. Я всю жизнь работала на двух работах, чтобы детей на ноги поставить, и всё ведь одна, отец то их, давно где-нибудь подох под забором. Ксюша его даже не помнит.
   Ксюша: Помню я. Ты от него майонез прятала, потому что он ел много. А потом он нас бросил.
   Нина Фёдоровна: (Ксюше.) Поставь-ка чайник.
   Ксюша: (Пётру Ивановичу.) Я у них вместо служанки.
   Ксюша уходит на кухню.
   Нина Фёдоровна: (Оле.) А ты иди, помоги. (Пётру Ивановичу.) Ксюше от деда чувство юмора досталось, вроде серьёзно говорит, а на самом деле шутит. А скажите, требованья в школе высокие? Мне одной тяжело, конечно. У меня и старшая дочь ещё на ногах не стоит, работает в детском саду воспитателем, а там зарплата, сами знаете какая. Но я стараюсь, зарабатываю, чтоб учились. Ксюша, вообще необычный ребёнок. Все так говорят и в школе, и родственники. Она стихи сама пишет, танцы придумывает. Я даже не знаю, откуда в нашей семье такой самородок, вроде бы не в кого.
   Входит Оля и Ксюша, они накрывают журнальный столик белой скатертью, ставят вазочку с печеньем и запарник. Снова уходят на кухню.
   Нина Фёдоровна: Она вам сейчас свои стихи почитает, сами увидите, что за ребёнок.
   Девочки возвращаются с кухни, в руках у Оли дымящийся чайник, Ксюша несёт кружки.
   Нина Фёдоровна: Она недавно первый раз влюбилась. Хороший такой мальчик, одиннадцать лет, папа программист, мама врач, трёхкомнатная квартира в Юго-Западном районе. Это, конечно, пока не любовь никакая, просто гормоны бродят, но стихи пишет замечательные.
   Ксюша: Я его уже не люблю, ясно. И не надо мою личную жизнь грязным пальцем ковырять.
   Нина Фёдоровна: Оля, ты хоть нам бутылочку принеси, мы выпьем по чуть-чуть, за знакомство. Там в холодильнике, коньяк есть.
   Оля: Пётр Иванович не пьёт.
   Пётр Иванович: Как не пью! Пью! Немного, за знакомство можно.
   Нина Фёдоровна: Неси.
   Оля уходит на кухню.
   Нина Фёдоровна: Давай, Ксюша, читай. Не стесняйся, человек на тебя пришёл посмотреть, на твои способности.
   Ксюша стоит, отвернувшись к стене.
   Нина Фёдоровна: Зайка моя, ты что, обиделась? Ну, прости свою маму, прости. Почитай нам, пожалуйста.
   Ксюша отходит от стены и становится посреди комнаты, смотрит куда-то в пространство.
   Нина Фёдоровна: (Оле.) Не сутулься.
   Ксюша: На соседней улице двухэтажный дом,
   Плачь всю ночь из него слышен.
   Кто же плачен в нём?
   У кого уж с вечера так душа болит?
   Почему девчонка та, так давно не спит?
   Он такой красивый,
   И такой подлец.
   Он разбил не мало
   Девичьих сердец.
   Он знал насколько подлым
   Будет тот обман.
   И знал насколько мутным
   В тот вечер был туман.
   Он говорил красиво
   Про солнце и луну.
   И как бывает часто,
   Конечно, обманул.
   На соседней улице двухэтажный дом.
   И навеки стихли слёзы в доме том.
   Руки её сжаты крепко в кулаки,
   Глазки закатились, ножки затекли.
   Слишком велика та была любовь,
   А большую боль ту искупила кровь.
   В двухэтажном доме больше не живут.
   Слишком много горя там, и исчез уют.
   Входит Оля, Ставит на стол бутылку коньяка и две стопки.
   Нина Фёдоровна: Этим летом сочинила, пока в детском лагере отдыхала. Я хочу в журнал какой-нибудь отправить, там бы напечатали. У вас нет никаких связей, а то, может, вы нам поспособствуете?
   Петр Иванович разливает коньяк.
   Пётр Иванович: (Поднимает стопку.) За встречу.
   Пётр Иванович и Нина Фёдоровна чокаются, выпивают. Пётр Иванович занюхивает рукавом.
   Нина Фёдоровна: А в любви нам не везёт, это у нас семейное. Мне не повезло, Оле тоже хорошие мальчики не попадаются. Был один, вроде бы ничего, приличный, так в Питер уехал. А вы женаты, Пётр Иванович?
   Пётр Иванович берёт стопку, встаёт.
   Пётр Иванович: Нельзя любить за красоту,
   Ни за богатство, ни за званья,
   Ни за высокую мечту,
   Ни за всеобщее признанье.
   Любовь: есть жертва. Никогда
   Не измеряй, что сколько стоит,
   И за любовь, друзья, всегда,
   Я пью до дна и только стоя.
   Выпивает.
   Нина Фёдоровна: У меня в детстве собака была. Повесилась. Мы оставили погреб открытым, а она, возьми, и свались туда. Цепь то у неё короткой была, вот и повесилась. А как я её любила, днями напролёт с ней возилась, дрессировала. Как же её звали то? Не помню.
   Пётр Иванович: Помянем. (Разливает коньяк по стопкам.)
   Ксюша: Предсмертную записку не оставила?
   Оля: Зачем. И так всё понятно.
   Оля наливает себе чаю. Пётр Иванович и Нина Фёдоровна берут стопки, выпивают.
   Пётр Иванович: Коньяк хороший, прямо душа радуется.
   Оля: Расскажите нам побольше о школе.
   Петр Иванович хмурится, молчит, смотрит в пол.
   Оля: Три языка, говорят, изучают? А каких?
   Пётр Иванович молчит.
   Оля: Английский, немецкий. И какой ещё, французский?
   Пётр Иванович: Азербайджанский.
   Нина Фёдоровна: Зачем?
   Пётр Иванович: Давайте за Ксюшу выпьем.
   Нина Фёдоровна: Действительно. За её светлое будущее. Господи, пусть хоть она в жизни пробьётся. Я ведь столько работ сменила, страшно вспомнить. И на заводе и на рынке, нянечкой в детском саду, в театре костюмером, просто менеджером, кем только не работала. Теперь, вот инвалидность оформила, пенсию получаю, но всё равно вахтёршей подрабатываю. Конечно работа скучная, но всё равно деньги, пусть небольшие, но приносит, и время на воспитание детей остаётся.
   Пётр Иванович разливает коньяк, подаёт рюмку Нине Фёдоровне.
   Нина Фёдоровна: За тебя, доченька.
   Ксюша: Мама у нас выпить любит, как зайдёт в магазин, увидит бутылку коньяка, так сразу жалуется, что у неё давление упало.
   Нина Фёдоровна, подавившись, начинает кашлять. Оля хлопает её по спине ладонью. Пётр Иванович пытается ослабить затянутый галстук.
   Пётр Иванович: Тебе в свитере не жарко?
   Ксюша: Жарко, но вся остальная одежда грязная.
   Нина Фёдоровна: Ты нам лучше станцуй, Ксюша. (Петру Ивановичу.) Оля мне говорила, у вас в школе танцкласс есть. У Ксюши великолепная пластика. (Ксюше.) Что расселась, принцесса, покажи что-нибудь.
   Ксюша уходит в другую комнату.
   Нина Фёдоровна: Всегда мечтала двух дочек иметь, а мальчишек совсем не хотела. А вот скажите честно, у вас действительно школа для одарённых детей, или только для богатых и одарённых, а может просто для богатых?
   Пётр Иванович наполняет стопки коньяком.
   Нина Фёдоровна: А такие вот, как моя Ксюша, у вас есть?
   Пётр Иванович: Давайте выпьем за таких прекрасных родителей как вы. (Подаёт Нине Фёдоровне рюмку.)
   Пётр Иванович и Нина Фёдоровна выпивают. Возвращается Ксюша, в руках она несёт серебристую магнитолу. Девочка ставит её на пол возле дивана и включает в розетку, сама ложится на ковёр посреди комнаты, лицом вниз. Несколько мгновений она лежит неподвижно, потом поднимает голову и говорит Оле:
   Ксюша: Включай уже.
   Оля нажимает кнопку на магнитоле.
   Нина Фёдоровна: Смотрите, смотрите.
   Пётр Иванович: Мы ведь за самое главное не выпили: за здоровье?
   Нина Фёдоровна нетерпеливо машет рукой в знак согласия. Звучит песня в исполнении Максим "Наверно, это мой рай". Петр Иванович выпивает, разливает коньяк. Ксюша лежит неподвижно. Песня звучит почти целую минуту, но девочка по-прежнему не двигается. Только когда начинается припев, Ксюша подаёт признаки жизни и начинает медленно вставать, делая руками хаотичные движения. Поднявшись с полу, она пробегает два круга по комнате, подскакивая и махая руками. Во время второго куплета, она подходит к Петру Ивановичу, беззвучно поёт под фонограмму и соответствующе жестикулирует. После чего вновь идёт на середину комнаты, ложится на пол в прежнюю позу и замирает. Песня заканчивается. Пётр Иванович и Нина Фёдоровна начинают аплодировать, к ним присоединяется Оля. Ксюша встаёт, кланяется, хватает магнитолу, убегает в другую комнату.
   Нина Фёдоровна: Засмущалась.
   Пётр Иванович: Талант.
   Нина Фёдоровна: Я как её родила, всё не перестаю удивляться, в кого она у меня такая.
   Пётр Иванович: За талант. (Подаёт Нине Фёдоровне рюмку с коньяком.)
   Оба выпивают.
   Нина Фёдоровна: Ей всего пять годиков было. Гуляем мы с ней по парку, и вдруг она спрашивает меня: "Мама, кто я? Зачем я живу? А зачем ты живёшь?"
   Пётр Иванович: Я бы для своих детей всё сделал. Если б были, я бы им такую жизнь обеспечил. Работал бы с утра до ночи. У меня бы каждый ребёнок свою собственную квартиру имел, образование, машину и всё остальное. Но вот не сложилось.
   Пётр Иванович наполняет стопки. Подаёт одну из них Нине Фёдоровне.
   Нина Фёдоровна: Ой, нет, пожалуй, мне хватит. Давайте поговорим на чистоту, Петр Иванович. Ребёнок мой одаренный, даже очень, вы видели. Школа ваша дорогая, я знаю. У меня, конечно, есть кое-какие накопления, но постоянно плотить я не могу, сами понимаете. Так что вы мне прямо скажите, осталась у вас совесть или нет! Готовы вы мою дочь взять за талант, а не за валюту, как всяких там других, на джипах...
   Пётр Иванович: Беру.
   Нина Фёдоровна: Вы меня, конечно, извините, что я вот так прямо, но я женщина простая...
   Пётр Иванович: Беру.
   Оля: Петр Иванович, вы меня спрашивали, где покурить можно. На балконе. Пойдёмте, я вам компанию составлю.
   Нина Фёдоровна: Не вздумай курить, слышишь? (Кричит.) Ксюшенька, доченька, иди скорей сюда. Пётр Иванович сказал, что тебя примут.
   Ксюша не отзывается на крик матери, тогда Нина Фёдоровна сама идёт к ней в другую комнату. Оля и Пётр Иванович выходят на балкон. Пётр Иванович закуривает.
   Оля: Берёте, значит, Ксюшу? Поздравляю. Молодец, Пётр Иванович! Чему учить будешь? Водку жрать? Я тебя зачем сюда позвала? Чтоб ты коньяк наш пил? Про деньги почему не сказал?
   Пётр Иванович: Мать ваша святая женщина, а ты, вражина.
   Оля: Костюм тебе купила, денег дала, что ты бухал три дня, всю зарплату на тебя угрохала, плюс премию, чтобы ты лицо своё раз в жизни отмыл, пришёл и человека из себя изобразил. А ты двух слов связать не можешь, а ещё книжки читаешь.
   Пётр Иванович: Я тебе не позволю обманывать эту святую женщину. Я прямо заявляю, она мне нравится.
   Оля: Так женись! Она из тебя быстро трезвенника сделает.
   Пётр Иванович: Запомни, деточка, космос тебя покарает.
   Оля: Тоже мне, голос совести, любитель азербайджанцев. Сейчас деликатно говоришь ей про деньги, подписываешь с ней контракт, и прощаешься. Я выйду проводить, рассчитаюсь с тобой, и ты радостно пойдёшь за бутылкой. И не забудь: сто тысяч.
   Пётр Иванович: Постыдилась бы у матери последнее отбирать.
   Оля: Как же, последние, всю жизнь только тем и занимается, что копит.
   Пётр Иванович: Вот сколько тебя видел в садике, думал ты хорошая, дети тебя любят, а ты вражина оказалась, проститутка моральная.
   Оля: Живёшь себе, сторожем работаешь, пьёшь каждый день. И морали тебе никто не читает, не воспитывает. А я, раз в месяц не могу с друзьями погулять, меня потом целый год падшей женщиной называют. Думаешь легко жить, когда из тебя каждый день идеал лепят. Шагай...те, Пётр Иванович и не булькайте.
   Оля и Пётр Иванович возвращаются в комнату.
   Оля: (Кричит.) Мам. Мама. Куда вы все запропастились?
   Входит Нина Федоровна.
   Нина Фёдоровна: Извините, Петр Иванович, Оленька, можно тебя на минуточку, помоги мне на кухне.
   Оля и Нина Фёдоровна уходят на кухню, прикрывают за собой дверь.
   Нина Фёдоровна: Я не знаю, что и делать. Ксюша как узнала, что её в школу взяли, сразу в слёзы. Ревёт, говорит, не хочу уходить из своей школы, у меня там друзья. А мне неудобно, человек пришёл, тратит на нас своё время, а мы к нему жопой.
   Оля: Вырастет, поступать станет, никуда не возьмут, только в пединститут. Выучится. Пойдёт за четыре тысячи в месяц работать. Дети всю жизнь будут сопли об неё вытирать, и замуж никто не возьмёт. Кому нужна сопливая дура, когда полно красивых и умных на "Мицубиси".
   Нина Фёдоровна: Типун тебе на твой поганый язык.
   Оля: Малолетка, живёт одним днём, а будущем не думает. А ты ей в рот смотришь. Потом сама локти кусать будешь.
   Нина Фёдоровна: Нельзя ребёнку психику травмировать.
   Оля: Чего тогда старалась, стихи читала?
   Нина Фёдоровна: Выступать на публику любит, ты же знаешь. Ты её успокоить попробуй, а я пойду к Петру Ивановичу, а то неудобно.
   Оля: Мама, ты только не взрывайся, Пётр Иванович мне сейчас сказал, что нужно сто тысяч заплатить...
   Нина Фёдоровна: Ах, он чиновничья морда, взятку захотел! Я его сейчас с лестницы спущу! А с виду такой интеллигентный, тихий...Вот паскудка!
   Оля: Да причём здесь взятка. Это для школы, на хозяйственные нужды.
   Нина Фёдоровна: Дура что ли! Навешал тебе лапши. Теперь я понимаю, зачем он сюда припёрся. Думает я простушка. Я продуманная простушка.
   Оля: В этой школе по сто пятьдесят тысяч в месяц платят, а нам всего один раз сто нужно отдать.
   Нина Фёдоровна: Да что это за школа, я толком и не знаю. За что я должна платить?
   Оля: Я же рассказывала: бассейн, танцкласс, лучшие педагоги, психолог, поездки за границу, двухразовое питание, в конце концов.
   Нина Фёдоровна: Так, я хочу всё это увидеть своими глазами.
   Оля: Традиция такая, вроде членского взноса. Один единственный раз можно и заплатить.
   Нина Фёдоровна: Сначала надо выяснить, на чьи нужды идут эти деньги.
   Нина Фёдоровна направляется в гостиную, Оля следует за ней, но потом останавливается и идёт в комнату, где находится Ксюша.
   Нина Фёдоровна: (Входя в гостиную.) Что ж вы, Пётр Иванович, сразу не сказали? Обрадовали нас, раньше времени, а про главненькое забыли. Как так?
   Пётр Иванович: Я человек рассеянный, забыл. А что я забыл?
   Нина Фёдоровна: Про денежки сказать.
   Пётр Иванович: Человеку высоко духовному о деньгах думать нельзя: приземляет. Я третий глаз себе открыл и всё вижу на другом уровне. Если посмотреть на вас истинным зрением, то вы на самом деле цветок в снегу, я - орёл с перебитыми крыльями, а деньги на духовном уровне это всего лишь прыщи.
   Нина Фёдоровна: Куда же вам столько прыщей, Пётр Иванович?
   Пётр Иванович: Как вы быстро во всё вникаете. Это ещё раз доказывает, что вы умная женщина.
   Нина Фёдоровна: Вот именно что умная. Мне так и муж сказал, когда уходил, ты говорит, больно умная. Конечно, мужики дур любят, чем дурней, тем лучше. Чтоб слушала их, открыв рот, и глазами хлопала. А, мне, простите, не в кого дурой быть. У меня вся семья - интеллигент на интеллигенте, одно только, что в деревне живут. Отец мой умный человек был, всю сельскую библиотеку перечитал, пил только нещадно. Муж мой бывший не любил нашу семью, потому что чувствовал, что мы птицы высокого полёта, не ему чета.
   Пётр Иванович: Я вижу, третьим глазом, что вы всю жизнь живёте для других.
   Нина Фёдоровна: Хороший у вас глаз, правильно видит. Я всю себя отдала детям, а взамен что? Они, неблагодарные, грубят, хамят, права качают. Как будто не понимают, что для них только живу. У меня ведь ничего своего не было. А женского счастья, так вообще не видала. Два раза финтиплюхнулась с мужем, двух дочерей получила, а больше почти и вспомнить нечего. Жили будто в двух параллельных мирах.
   Пётр Иванович: Я вам сейчас третий глаз открою.
   Нина Фёдоровна: Да куда мне, жизнь прошла.
   Пётр Иванович: Духовное перерождение начинается в сорок лет. За три года можно полностью обновиться.
   Нина Фёдоровна: Ой, уморили. (Зовёт.) Оля, Оля.
   Входит Оля.
   Нина Фёдоровна: Пётр Иванович думает, что мне сорок лет.
   Оля: Ксюше не терпится пойти в новую школу. До потолка от радости прыгает.
   Нина Фёдоровна: Ладно, Петр Иванович, давайте говорить на чистоту. Я женщина простая. Почему именно такая сумма: сто тысяч? И кому эти деньги пойдут?
   Оля: На нужды школы.
   Нина Фёдоровна: Я надеюсь на вашу честность, по вам сразу видно, что вы порядочный человек, если это взятка, ничего страшного, просто скажите честно.
   Пётр Иванович глубоко вздыхает, смотрит сначала на Олю, потом на Нину Фёдоровну.
   Пётр Иванович: Мне бы по нужде...
   Оля: Вот! Я же тебе говорила: на нужды школы.
   Вбегает Ксюша.
   Ксюша: Мамочка, милая, я очень хочу в новую школу, пожалуйста, мамочка, я хочу.
   Нина Фёдоровна: То хочу, то не хочу! Совсем сбрендила! (Петру Ивановичу.) Ладно. И что, прямо сейчас вам эти деньги отдать. Может, лучше я приду в школу и там, на рабочем месте...
   Оля: Мама, зачем тянуть, отдай сейчас, сразу подпишем контракт, и с понедельника Ксюша пойдёт в новую школу.
   Ксюша: Мамочка, пожалуйста!
   Нина Фёдоровна: Ещё и контракт есть? Это, конечно, совсем другой разговор. У вас с собой? Дайте-ка почитать.
   Петр Иванович достаёт из внутреннего кармана несколько листков бумаги, сложенных вчетверо, отдаёт их Нине Фёдоровне.
   Нина Фёдоровна: Как же вы можете, так с документами обращаться.
   Нина Фёдоровна разворачивает листки, углубляется в чтение. Оля незаметно для матери показывает Петру Ивановичу кулак, потом многозначительно смотрит на Ксюшу.
   Ксюша: Мамочка, пожалуйста, я очень хочу в новую школу.
   Нина Фёдоровна: Да помолчи ты, хоть пять минут, трещётка. (Дочитав до конца.) Я. конечно, не юрист, но контракт внушает доверие, хорошо составлен. Только адрес у вашей школы какой-то странный, я такой улицы то не знаю.
   Оля: Я знаю. От нас туда прямой автобус ходит.
   Нина Фёдоровна: И всё-таки, при всём уважении к вам, Пётр Иванович, позвольте, я перестрахуюсь и возьму с вас расписку.
   Пётр Иванович мелко кивает.
   Нина Фёдоровна: Ксюша, почитай Петру Ивановичу ещё свои стихотворения. (Оле.) А ты чайник подогрей. В мою спальню никому пока не заходить, понятно.
   Нина Фёдоровна уходит в другую комнату и плотно закрывает за собой дверь.
   Пётр Иванович: На расписку мы не договаривались, за неё отдельно надо платить.
   Оля: Хотите водки?
   Пётр Иванович мелко трясёт головой в знак согласия.
   Пётр Иванович: Но за расписку я ещё три тысячи хочу.
   Оля берёт чайник и уходит на кухню. Ксюша становится посреди комнаты, кашляет, привлекая к себе внимание, читает:
   Ксюша: В одном ночном клубе, где было так шумно,
   Где ярко горели огни дискотеки.
   И этой же ночью всё было так лунно,
   И пары сидели, обнявшись навеки.
   За столиком ближним, где свечи мерцали
   Сидела девчонка с букетом прекрасным,
   Но нежные розы уже увядали,
   Нельзя оживить их, всё было напрасно.
   Девчонка рыдала, не глядя на танцы,
   Ей не было дела до ярких огней.
   Разбитое сердце не стало стучаться,
   И жизнь показалась ужасною ей.
   Входит Оля, ставит на стол бутылку водки. Пётр Иванович открывает её, наливает в стопку, выпивает. Ксюша читает:
   Девчонка вскочила, вскочила так быстро.
   Прекрасный букет свой с собой унесла.
   На стуле остались зеленные листья,
   И этой же ночью она умерла.
   Ксюша кланяется, но аплодисментов не слышно. Пётр Иванович сосредоточенно наполняет стопку водкой, Оля сидит, задумавшись, и смотрит куда-то в пространство.
   Ксюша: (Оле.) Когда мы пойдём покупать мне вечернее платье?
   Оля: (Вздрогнув.) Тихо ты!
   Ксюша: Только оно должно быть дорогое и пышное...
   Оля: Я тебе сейчас язык отрежу, молчи. Обещала, значит куплю, какое захочешь, только молчи.
   Ксюша: (Пётру Ивановичу.) А Оля сказала, что я не смогу пойти в вашу школу. Почему?
   Пётр Иванович: Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
   Ксюша: А за что вы тогда у нас деньги берёте?
   Оля: Любопытную Варвару на базаре четвертовали!
   Ксюша: Я умру скоро.
   Входит Нина Фёдоровна, в одной руке у неё листок бумаги, с каким то текстом, написанным от руки, в другой прозрачный полиэтиленовый пакет, с лежащими в нем пачками денег.
   Нина Фёдоровна: (Оле.) Что тут за крики. Опять кидаешься на ребёнка. Даже при посторонних себя вести не умеете. Ксюша хоть маленькая, а ты, лошадь взрослая, чё творишь.
   Оля: (Петру Ивановичу.) Простите нас. (Ксюше.) Ксюшенька, прости.
   Ксюша: Я из дома уйду.
   Нина Фёдоровна: (Оле.) Я с тобой потом ещё поговорю, без посторонних. (Петру Ивановичу.) Пётр Иванович, вот расписка, я сама написала, по образцу, вам только подписать. А вот деньги, здесь по десять тысяч в каждой пачке. Считать будете?
   Пётр Иванович: Вы потрясающая женщина...
   Петр Иванович целует Нине Фёдоровне руки.
   Нина Фёдоровна: Я к комплементам отношусь скептически. Вы такой умный, начитанный мужчина, мне до вас далеко, но у меня другие достижения: две прекрасные дочери.
   Оля: Подпишите.
   Оля достаёт из кармана ручку и вкладывает её в руку Петру Ивановичу. Тот ставит свою подпись.
   Оля: А теперь ты, мама, подпиши контракт.
   Нина Фёдоровна берёт у Петра Ивановича ручку, ставит свою подпись.
   Нина Фёдоровна: (Ксюше.) Поздравляю тебя, доченька, теперь ты ученица частной школы.
   Ксюша: Так я что, правда, в неё пойду? На самом деле. Оля!
   Оля: Всё нормально.
   Ксюша: Я не хочу в вашу дурацкую школу!
   Оля: Кончай панику, всё нормально...
   Ксюша: Вы все мне врёте, вы хотите запихать меня в новую школу. Мама, я не пойду, понятно, не пойду!
   Нина Фёдоровна: Я сейчас возьму ремень и при всех тебя выпарю! Осень только началась, а у психов уже обострение! Вот ведь семейка: идиот на идиоте! Ещё только слово от тебя услышу в интернат отправлю учиться, для особо буйных.
   Ксюша: Меня никто не любит, я никому не нужна, сдохну как папа под забором!
   Ксюша выбегает из комнаты.
   Оля: Спасибо, что уделили нам время, Пётр Иванович, жаль, что вы уже уходите.
   Нина Фёдоровна: Приходите к нам в гости, я и девочки, вам всегда будем рады.
   Пётр Иванович встаёт, его слегка пошатывает. В одной руке он держит деньги, другой берёт со стола бутылку водки.
   Нина Фёдоровна: Возьмите с собой, дома допьёте.
   Нина Фёдоровна отводит Олю в сторону.
   Нина Фёдоровна: Его опасно так отпускать, с такими деньжищами, да ещё и пьяного. Может вызвать такси?
   Оля: Вовку с третьего этажа попрошу, так надёжней.
   Нина Фёдоровна: Вова такой хороший мальчик и при машине. Почему у тебя с ним ничего нет?
   Оля достаёт сотовый телефон, набирает номер, уходит в коридор.
   Нина Фёдоровна: (Петру Ивановичу.) Странно, что у вас ни сумки, ни кейса никакого нет. Давайте хоть я вам денежки в пакетик не прозрачный положу.
   Нина Фёдоровна уходит на кухню, но почти сразу возвращается с небольшим жёлтым пакетом, на котором красными буквами написано: "Я был в екатеринбургском зоопарке". Нина Фёдоровна отдаёт Петру Ивановичу пакет, тот кладёт в него деньги, и прижимая их к груди, идёт в коридор. Оля уже поговорила по телефону, скинула с ног тапки и надевает туфли.
   Нина Фёдоровна: Довезёт?
   Оля: Я прослежу, чтобы сел в машину.
   Пётр Иванович надевает старые и грязные ботинки, которые ни как не вяжутся с его дорогим костюмом, и вместе с Олей выходит в подъезд. Как только за ними залапывается дверь квартиры и они спускаются этажом ниже, Оля останавливается и преграждает Петру Ивановичу дорогу.
   Оля: Ни одного слова в тему не сказал, нажрался и клеился к моей матери. Отличная работа. Спасибо. Давай сюда пакет, я с тобой рассчитаюсь.
   Пётр Иванович: Уйди с дороги, интриганка. Я третьим глазом вижу всю твою подноготную, ты - осьминог. Я лучше их пропью. Я выпью за здоровье Нины Фёдоровны.
   Оля: Так и знала, что будут проблемы. (Кричит.) Вова, поднимись сюда.
   На площадку поднимается высокий парень.
   Оля: Забери у него пакет, это мой. А потом проводи, пожалуйста, до троллейбусной остановки господина сторожа-директора, и за ящик пива мы в расчёте.
   Вова приближается к Пётру Ивановичу, тот пятится к стене, прижимая к груди пакет.
  
   Картина вторая.
  
   Та же гостиная что и в первой картине. Нина Фёдоровна сидит на диване и ест печенье, которое берёт из вазочки стоящей на столе. Слышно как в коридоре хлопнула входная дверь, через несколько мгновений в комнате появляется Оля. Нина Фёдоровна вскакивает с дивана.
   Нина Фёдоровна: Где так долго?! Я чуть с ума не сошла! На что ты меня уговорила! Я только сейчас поняла, ведь это же глупость, отдать какому-то пьяному мужику деньги! Это ты меня подбила. Чует моё сердце недоброе...
   Оля уходит на кухню, возвращается оттуда с табуреткой, ставит её около серванта, забирается на неё, открывает антресоль, вытаскивает дорожную сумку.
   Нина Фёдоровна: Может его ещё можно вернуть? Позвони Вове, пусть везёт его обратно.
   Оля: Меня даже совесть не мучает.
   Оля слезает с табуретки, открывает нижнюю дверцу серванта, достаёт с полки вещи, складывает их в сумку.
   Оля: Просто сил моих больше нет. Я люблю тебя, мамочка, очень, но у хомяка в стеклянной банке и то больше личной жизни, чем у меня. У меня ничего нет, потому что везде ты. Твоя жизнь как будто и моя, как будто мне уже пятьдесят и я одинокая, никому не нужная. Можешь меня побить, можешь наорать, мне даже легче станет, только я так больше не могу.
   В комнату входит Ксюша.
   Ксюша: Ты куда? А моё платье?!
   Оля достаёт денежную купюру, отдаёт её девочке.
   Оля: Вот тебе пять тысяч, купи себе любое, какое захочешь.
   Ксюша: А ты куда?
   Оля: Мама, пойми, Ксюшка обычный ребёнок, это только для тебя она самая умная, самая красивая, самая талантливая. А деньги я в банк положила. Когда в Питер приеду, буду понемножку снимать, найду работу. Я их не потеряю, они в банке, слышишь?
   Нина Фёдоровна садится на диван.
   Оля: Ну не плачь, лучше накричи на меня. Я так больше не могла. Ты же мне вздохнуть не даёшь!
   Ксюша: Мама, не плачь!
   Ксюша обнимает мать.
   Ксюша: Оля, ты дура! (Плачет.)
   Оля: А это наш сторож был, Петька - идиот трёхглазый: мы его так зовём.
   Ксюша смеётся.
   Оля: Он как напьётся, всем про свой третий глаз рассказывает.
   Оля берёт в руки какую-то кофту, но вместо того чтоб положить её в сумку, садится на табуретку, теребит вязанную ткань.
   Оля: Я сама не знаю, как до такого докатилась. То, что раньше было счастьем, теперь настоящая пытка. Была маленькой, хотелось, чтоб ты всегда была рядом, в садике часами у окна стояла, ждала. Ничего не надо было, только маму, и тогда - счастье. А теперь наоборот. Ты мне ничего плохого не делаешь, я понимаю, но мне почему-то всё равно плохо. Ты хочешь помочь, но только мешаешь. Мне кажется, что мы все сошли с ума от такой жизни. Вот Ксюша, ты вслушайся в её стихи, ведь у неё крыша едет, а может, уже окончательно съехала. Так нельзя. Отчий дом и всё такое. Когда-нибудь я осознаю, как я люблю эту квартиру, в которой выросла, тебя, Ксюшу и даже папу, который подох под забором. Я даже сейчас это понимаю, просто меня при этом воротит от всего. Я ненавижу эту мебель, эти стены. Всё здесь люблю и ненавижу. И жить так больше не могу. Ты, конечно, не поймёшь, тогда просто попытайся простить. И ещё, сделай доброе дело: дай денег. То есть, я имела виду, эти сто тысяч, которые я взяла. Ксюша не хочет в новую школу: не готова. А я готова к новой жизни, давно. Можно я буду считать, что ты мне эти деньги сама дала, на новую жизнь? Можно? Мама?
   Нина Фёдоровна молчит. Оля встаёт с табуретки, складывает остальные вещи, берёт сумку, идёт в коридор. Там она надевает туфли и ветровку, после чего возвращается в комнату и останавливается в дверях. Нина Фёдоровна сидит на диване, спиной к ней.
   Оля: Мама, ты прости меня, если сможешь, я тебя люблю...
   Оля собирается уходить, но тут Нина Фёдоровна, поворачивается и протягивает к ней руки.
   Нина Фёдоровна: Доченька моя.
   Оля подбегает к матери, утыкается ей в колени, плачет, Нина Фёдоровна гладит её по волосам.
   Нина Фёдоровна: Доченька моя, любимая. Как же ты в таком большом городе будешь одна. Ты же пропадёшь. Там ведь и преступность выше намного. А случись с тобой что, я ведь не переживу. Надо держаться друг за друга, этот мир такой жестокий, девочки мои. Раз уж на то пошло, давайте всей семьёй в Питер переедем. Квартиру поменяем и переедем.
   Оля резко отстраняется от матери.
   Оля: Мама, нет! При чём тут Питер! Я сама хочу, сама! Если ты приедешь, я обещаю тебе, я утоплюсь!
   Оля бежит в коридор, хватает сумку, выскакивает из квартиры, громко захлопнув за собой дверь.
   Ксюша сидит рядом с матерью на диване, в кулаке она до сих пор сжимает пятитысячную купюру. Нина Фёдоровна обняла дочь и тихонько раскачивается с ней из стороны в сторону.
   Нина Фёдоровна: А мне всё кажется, что я только вчера студенткой была. Шла по улице в синем платье. Все на меня смотрели, и мужики, и тётки, некоторые даже останавливались. Я очень красивой была. Жаль, что вы не в меня. Я когда смотрела на старушек, маленьких таких, сухеньких, у меня всегда слёзы наворачивались. Жалко их было и как-то стыдно, что я такая молодая, красивая, на меня все смотрят, а они никому не нужны, никому не интересны. Ползут себе, в свои платочках, по дороге. Завтра и я такой стану. А, говорят, когда мы умрём, у нас начнётся другая жизнь, и всем будет по тридцать три года, все будут равны, никого не будет жалко. Господи, я никогда не во что не верила, но я знаю точно, что все религии, все веры сходятся, в конце концов, в одну яркую, очень красивую точку. Но почему по тридцать три? Не знаю. Лучше бы по двадцать пять, в двадцать пять я была счастливой. Ничего у меня не было, ни мужа, ни детей, ни денег, но была свобода, и было как-то радостно. Время ушло, ничего не успела. Всё было: ум, красота, молодость, а добиться ничего не смогла. Семью не построила, карьеру не сделала: не смогла распорядиться тем, что имела. Вот и учу вас вести себя правильно, деньги попросту не тратить, мужчин себе хороших выбирать. Чтобы вы жизнь свою не проморгали, на моих ошибках, чтоб учились. А вы меня ногами топчите. Я вам столько любви отдала. Почему ничего назад не вернулось, для кого вы бережёте? Наверно, для своих детей. Ничего, доченька, всё пройдёт. Я тебя люблю, ты моя кровинушка, моя звёздочка, вырастишь большая пребольшая. Всё у тебя будет, всё получится. Замуж выйдешь, детей родишь, а я тебе буду помогать во всём. С внуками своими буду нянчиться. День и ночь рядом с вами буду. Давай денежку, потеряешь. Вон уже помяла. Ты только не бросай меня, доченька.
   Ксюша высвобождается из объятий матери, встаёт, подходит к выключателю. Раздаётся щелчок, маленькая хрустальная люстра озаряет комнату мягким электрическим светом.
   Ксюша: Уже стемнело. Можно я включу свет?
  
   Конец.
  
  


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"