Вдруг по центру поля появился чёрный сгусток. Его границы казались рваными, частицы кромешного мрака опадали оземь, заставляя раскаленный песок шипеть.

     Через мгновение нечто увеличилось в размерах и разорвалось с противным щелчком тонкой, рвущейся ткани. Оно разлетелось вдребезги и выглядело как куски разбитой скорлупы, источающие осязаемый дым фиолетового оттенка.

     Воины альвир встревоженно перекликались, и внимание армии сосредоточилось на месте появления того, что сейчас было невидимым. Но вот сгустки развеялись, представив всему миру это.

     Существо казалось издали человеком, закутанным в черные одежды, чьи полы изменялись, утрачивая частицы, создающие шлейф за ним. Когда он поднял голову, имперские солдаты отступили на шаг. Фиолетовые, мерцающие глаза.

     Сей жуткий образ напоминал воинам о тех немногочисленных Посланниках Богов, которые, потревоженные людьми, иногда наведывались навести порядок на истинно Их землях. Но это нечто не походило на Посланца, имея совершенно чужой облик созданиям из Пантеона.

     Существо, вернее, человек, стал во весь свой рост, походившим на смертных. Он воздел руки в перчатках и прокричал ирреальным эхом:

     – Император!

     Голос его был громким и скрипящим, разносясь по всей пустыне на лиги окрест.

     – Дже`Эм послала меня спасти мой народ от Империи и срубить ей голову!

     Валанар, передав бинокль брату, посмотрел на свои сферы, лежащие на столе.

     Болвар схватил бинокль и стал всматриваться на место пришествия неизвестного.

     – Что это ещё за недоумок?

     – Толчок Силы едва не прорвал нити Мироздания, - обеспокоенно ответствовал Валанар, – Во всяком случае, тот, кто прислал сюда это, обладает властью, равной Богам.

     Сферы, бывшие до появления белыми, враз заискрились синими искрами.

     К командному столу подбежал начальник гвардии, усилив охрану императорской палатки.

     Тем временем человек в плаще решительными шагами приближался к станице войска.

     Обеспокоенные солдаты заняли оборонительные позиции, чувствуя неясный ужас при виде идущего нечто.

     Он развел руки в стороны, и стали видны необычайно прозрачные клинки, различимые только из-за преломления света солнца.

     Одеяния незнакомца заклубились сильнее прежнего и почти скрыли его из виду, превратив в неясный призрак, летящий навстречу своей цели.

     Валанар умчался в свою магическую палатку, а брат тем временем обсуждал с командирами гвардии об уязвимости человека в клубящемся плаще. Болвар было по нраву честная схватка без примесей магии, от которой сферы на командирском столе аж звенели. Застегнув шлем, он намеренной яростью взирал на приближение вестника чьего-то безумного Бога. Валанар откинул клапан палатки и явился в боевом облачении, с посохом, неприметной коробочкой с рунами в одной руке и жменею кристаллов в другой. Он раскинул кристаллы по столу и положил коробочку, открыв крышку.

     Вестник преодолевал последние ярды до стоявших в мистическом ужасе воинов, многие слышали из историй о смутных временах, когда Мятежные Боги посылали своих прислужников чинить бедствия и разрушения на землях противника. Вдруг человек исчез и появился через мгновенье уже в первых рядах войска; орудие Бога, словно порывом ветра прошлось по воинам, сметая как траву и озаряя действо кровавыми всполохами. Вестник появлялся в одном месте, а затем в другом, чередуя исчезновения ударам сердца.

     Болвар приказал поднять щиты и опрокинул стол для укрытия. Валанар раздавил кристаллы, и порошок лопнувших сфер окутали императорскую палатку серебристым туманом. Гвардейцы уперли в землю тяжелые щиты и опустили копья; они выполняли приказы беспрекословно, целиком отрабатывая жалованье.

     Порыв ветра оставлял за собой вытоптанную просеку. Существо, увидев перед собой стену щитов, взмыло ввысь, и приземлилось за спинами щитоносцев. Развернулось и метнуло свой левый клинок прямо в стол, отчего он раскололся. Скачок. Подобрал клинок и оказался около Болвара, заносящего топор над незнакомцем. Скачок. Болвар падает, из сквозной раны хлынула кровь, Валанар посылает молнию в бестию.

     Миг. Щитоносцы мертвы, взгляд фиолетовых глаз пробирает неземным присутствием. Молния скользнула по плащу существа, не причинив тому видимого вреда. Болвар роняет топор, его взгляд мутнеет, но он видит ускользающую струйку Силы, исчезающую в коробочке. Миг. Валанар отбрасывает раздробленный клинками посох и падает назад. Существо пригвождает клинком к земле командира Гвардии, чей удивленный взор устремляется в небо. Мгновение. Клинок чужака свистит в дюймах от изворачивающегося Валанара.

     Хлопок. Голубая вспышка озаряет поле бойни, существо вдруг роняет оружие и теряет клубки мрака вокруг своего тела. Взор фиалковых глаз словно очеловечивается, и в его глубине появляется удивление.

     К месту разгрома приближаются еще воины, в существо летит несколько стрел. Одна из них попадает в левую руку нападающего и отбрасывает его. Удивление сменяется злостью, и существо движется вперед для завершения возложенной на него миссии, но уже поздно. Вокруг Валанара уже с полторы дюжины воинов, некоторые вскидывают арбалеты; вестника Бога берут в сужающееся кольцо. Бестия издает низкий, утробный рык и, развернувшись, прыгает прочь; железные болты вонзились в песок. Валанар замечает на себе одежду, всю в крови, вокруг появляются встревоженные лица солдат, и он проваливается во тьму.

     Прыжок. Очередное приземление.

     Сейчас чужак ни у кого не вызвал бы ужаса, скорее он напоминал путника, которого ограбили грабители и оставили у дороги ни с чем.

     Шим в страхе. Он не выполнил свою миссию. Подул сильный ветер.

     Яростно выдернул стрелу с рукава одеяния. Когда стрела упала на песок, рана на руке уже затянулась. Но чужак на это не обратил никакого внимания.

     Его, прислужника безумного Бога, обвели вокруг пальца! Немыслимо! Исчезновение Источника Силы превратило его в обычного смертного с молниеносными рефлексами и не более того. Он использовал последние остатки Силы на эти прыжки. Да, теперь до войска лиг с десять и у него есть шанс спрятаться от погони, в которой и не сомневался.

     Отсутствие Силы отупляло, чужак в ярости взял средний булыжник в пределах досягаемости и метнул его; он не выполнил задание. Большее раздражение вызывало то, что мощь данной ему на выполнение миссии энергии может кто-то воспользоваться, и тогда этому миру придется крайне несладко. И ему особенно.

     Валанар жив, и теперь начнутся массовые облавы, гнев Империи будет неподдельным. Пока вдали, по близлежащей дороге не ехали конные патрули, но это ненадолго.

     Шим имел надежду обрести шанс докончить дело, был лишь один способ вернуть расположение Дже’Эм.

     И он направился вглубь Левадийской пустыни.

     Да начнется буря!

     Мезанский привратник закрывал ворота на ночь.

     Он ещё не знал, что случилось, но чуял беду. Шестерни глухо заворочались, и вход в башню начал закрываться. Полуденный свет замерцал на гексагональных плитках пола обсерватории, отражаясь бликами на украшенных мозаикой стенах.

     Вдруг привратник заметил вдали приближающихся всадников, усиливающийся ветер ясно говорил о надвигающейся буре. Он напряг свое зрение и разглядел красно-черные одежды кавалькады. После остановил закрытие врат. «Никому не пожелаешь остаться во время бури среди бушующих песков».

     Всадники тем временем влетели во двор башни, и привратник продолжил закрывать ворота.

     Их оказалось шестеро, в неприметных плащах и без опознавательных замен. Привратник спустился из комнаты механизмов и поприветствовал путников жестом Разумных Богов – три пальца выпрямлены, а большой палец прикрывает согнутый мизинец.

     Первый спешившийся поклонился, но не ответил на жест и сказал:

     – Нам нужен вход в обсерваторию. Вы сможете проводить нас туда?

     Привратник спустился во двор и спросил:

     – А что Вам нужно? Время для молитв и исповеди уже прошло.

     Чужак подождал, пока остальные слезут со скакунов, и ответил, снимая капюшон:

     – Я Голос Бога Солнца Ра, а это мои адепты. – У него на лбу засверкала татуировка в виде солнца с глазом в центре. – Сегодня свершится великое событие, которое требует нашего непосредственного вмешательства, и башня очень подходит нам для этого, будучи расположена над одним из крупнейших теллурических узлов Силы.

     Привратник внутренне похолодел. «Что еще нужно этим полоумным дикарям с далекого края Империи именно здесь?». Трактаты Разумных Богов принимали иные течения религии, допуская их существование. Однако совсем не одобряли методы, которыми культы Луны, Тьмы и Солнца пользовались для получения благословения своих деяний от их владык. Ра из этой троицы был наиболее терпим, но и он не гнушался жертвоприношениями как способом восполнения своей Силы.

     – И какое же действо вы собираетесь провести здесь?

     – Мы ищем знамения от Ра, путем молитвы будем молить Его о послании, - ответствовал Голос Ра – Мы завтра же уедем и не побеспокоим Вас более чем нам нужно.

     Мезанский обсервер склонил голову в знак согласия и повел путников через арку вглубь здания.

     Тем временем в двух милях от башни Мезан из земли вспучился песок. Из песка высунулась рука, и через пару мгновений неизвестный в оранжево-песочном балахоне и запылённой эмблемой Луны на груди упал на колени и долго прерывисто вдыхал воздух. Бархан за ним провалился в песок и исчез, будто его и не было.

     Потом поднялся и зашагал в сторону башни.

     С пол своего одеяния он достал мешочек с синим искрящимся порошком, и растер им руки, чуть облегчив его. Ладони у прибывшего путника замерцали.

     Оказавшись у наружной стены, он растер свои руки, отчего высек пару искр на песке. Посмотрел на заходящее солнце. Дождавшись последнего луча, прислонил руки к стене и прошёл её насквозь. Очутившись во дворе, освещенном зажжёнными фонарями, не таясь, вышел через арку и дотронулся ладонями до двери. Миг, и очутился внутри обсерватории.

     Сверху раздавались песнопения, и слуга Йонга споро зашагал по ступеням.

     Внутри в башне винтовую лестницу освещали факелы на стенах, слуга каждый раз прикрывал лицо, мигание огня было неприятно ему. После пяти пролётов перед ним появилась дверь, он даже не касался ручки. Чародеи того уровня, что были за дверью, наверняка оставили сигнальное заклинание. Кроме того, для слуги Йонга никакие стены и двери не являлись препятствием. Он привычным жестом коснулся двери ладонями с распыленным порошком и вошел внутрь.

     Главный зал обсерватории представлял собой круглое помещение с колоннами и прозрачным потолком, точно такая же мозаика украшала пол, как и во дворе башни. По центру зала высилась статуэтка жреца Ра в золотистых одеяниях, и именно из нее доносилось песнопение. Слуга Йонга успел услышать звук вверху и повернуть голову, когда ему закрыли рот и ударили чем-то тяжелым в затылок.

     Между тем один из нападавших связал ему руки и забрал порошок. Другой, постоянно насвистывая про себя, нажал кнопку на статуэтке и упрятал себе в сумку фигурку враз умолкнувшего жреца. Третий подал знак наверх, и засуетившиеся тени у звездного потолка разбили стекло наверху и вылезли на балюстраду. Трое внизу, удерживая пленника, цепляясь за колонны, так же залезли на самый верх стен башни.

     Обсервер выбежал из своей комнатушки возле ворот и увидел, как большая черная тень накрыла фигурки на разрушенной крыше башни и с усилием, оттолкнувшись, взлетела и скрылась на западе.

     Привратник вытер холодный пот со лба и побежал обратно в комнату к кристаллу связи с внешним миром. Открыл комод, вытащил сферу около фута в поперечнике с бронзовым подножием и поставил на свой стол, сметая все бумаги.

     В сфере заклубился туман. После с него стало видно каменное помещение с портьерой и дремавшим учеником в белых одеждах в углу. Тот открыл глаза и увидел в сфере лицо нервничающего привратника.

     – Позови Маркуса, – сказал он. – На Мезан совершено нападение.

     Ученик помотал головой, рассеивая остатки сна, и выбежал из кельи.

     Вдруг за спиной обсервера раздался треск, и закрытая дверь разлетелась на куски. Он обернулся – в проеме стоял тот самый человек, который представился Голосом Бога Ра.

     Только сейчас привратник сообразил, что все последователи культа Солнца проводили свои ритуалы при свете солнца, и лживость сегодняшних посетителей налицо. Он схватил рядом стоящий табурет и поднял его как щит.

     Проходимец откинул капюшон, и воззрился своими глазами без белков на священника.

     – Мне жаль чудесный звездный потолок в Вашей башне, – с нотками веселья говорил он. – Но для успешного выполнения задания это еще довольно малая цена, не так ли?

     И бросил маленький серый резиновый мячик.

     Мячик прокатился на центр комнаты и лопнул, окутав всё помещение едким дымом. Послушник Культа Рока развернулся и исчез, а священник с путающимися мыслями выронил табурет из рук и задел сферу.

     Влетевший начальник стражи Маркус только и успел увидеть в перевернутом изображении со сферы очертания лежащего на полу привратника в сизом дыму.

     «Дже’Эм, не оставь меня в своей милости и дай завершить начатое дело».

     Человек, окутанный остатками клубящегося плаща, застыл в коленопреклоненном состоянии. Сильные порывы ветра трепали полы его одежд, смиренная поза более походила на изваяние, чем на живое существо. Он стоял на древнем столе для жертвоприношений в заброшенном храме Кровавой Богини, а материализованные призрачные клинки возлежали у ног божества.

     История Дже’Эм была проста и прямолинейна. Ее отец, вседержитель Неба, выдал её замуж за Бога, к которому она не испытывала никаких чувств. Брак, по замыслу отца призван был укрепить отношения с соседями по небесам и пресечь возможный мятеж. Будучи самой темпераментной из немаленького количества дочерей, она разрушила все планы Богов, подмешав отравляющее зелье в вино смертным стражникам и в первую же ночь зарезавшей своего супруга на брачном ложе. И сбежала, вызвав, как и гнев Вседержителя, так и потасовку прямо на празднестве, которая переросла в долгую войну Безумных и Разумных Богов. Её поступок имел настолько чудовищные последствия, что её отреклись все боги. И существует она в далеких пространствах, упрятавшись от всех. Но и у неё есть свои почитатели, снабжавшие её пищей для Силы и поддерживающие бунтарский дух Кровавой Богини. С тех пор Дже’Эм так и изображают в виде статуи – танцующую, вполоборота с вытянутыми руками, в правой руке окровавленный кинжал, а в левой – кувшин с отравленным вином.

     Сам же храм являл собой простое, крытое двускатной крышей место для поклонения и принесения жертв, где двадцатифутовые колонны поддерживали крышу и были единственными укрытиями от ветра. В центре постройки появлялся белый мраморный пол, на котором и находилась статуя богини вместе со столом для подношений.

     Взгляд Дже’Эм был направлен выше Шима, но для него казалось, что она заглядывает в самую его душу. Сами Боги творили прислужников, делая из глины тела, а потом вдыхая в них искорку жизни, а память и разум от одного из мириадов людей в мире.

     Для прислужников Богов, проваливших возложенные на них миссии, Боги делали лишь одну вещь, похуже грома среди ясного грома и прочих небылиц, разносимых слухами среди мирского люда. Они отрезали от Источника Силы, делая из собственных творений обычных смертных, уязвимых к холоду, голоду, болезням и прочему.

     Порыв ветра резанул песком по лицу, отчего человек склонил голову еще ниже и укрылся плащем поплотнее. Ход его мыслей вдруг успокоился, и тревога исчезла. Пришел покой.

     Тем временем с востока летела огромная иссиня-черная туча, а песок под ней бурлил, разлетаясь вокруг плотными потоками.

     Миг, и осязаемая волна поднятого песка скрыла храм, и коленопреклоненного вместе с ликом богини.

     Шим очнулся от падающего песка сверху. Махнул рукой, и прямо перед ним упал кусок кувшина от статуи. Спиной он почувствовал, что лежит на чем-то твердом, и не ошибся – расколотый сразу в нескольких местах стол для подношений явно не был удобной лежанкой. Он осторожно развернулся, отталкивая от себя немаленький отколовшийся кусок капители колонны в храме, и застыл.

     Вокруг будто прошёл шторм – ни единой целой колонны от храма не осталось, да и самого храма в том числе. Осколки лика божества представляли собой около с полдесятка осколков, раскиданных вокруг. Огромные же колонны треснули во многих местах и развалились, превратив место поклонения в заброшенную свалку из булыжников, среди которой прямо вначале храма торчала вверх рука Дже’ Эм, по-прежнему сжимая рукоять кинжала, а само лезвие было разломлено в нескольких местах и находилось в паре футов от нее.

     Человек потянулся к Источнику, и ощутил кромешную пустоту внутри себя. Силы больше нет. Он подхватил ближайший камень и бросил его что было мочи. Он теперь ничтожество. Дже’ Эм лишила его доступа к Силе и своей поддержки, и разрушение храма лишь подтверждает это. Существо, наводившее трепет на воинов Империи, опустило голову. Теперь он обычный смертный, такой же, как и все.

     Его блуждающий взгляд натолкнулся на огромный кусок камня, от силы удара почти скрытого под песком. Рядом с ним он заметил расколотый натрое клинок из призрачного металла. Его брови поползли вверх. Вызванное им оружие являлось ничем иным как обретшим форму заклинанием, питавшегося от Силы и исчезавшего по нехватке оной или велению заклинателя. Они должны были исчезнуть.

     Шим приподнялся и растер затекшие ноги. Ему ещё повезло, что ни одна из рухнувших колонн не отправила его к праотцам. Он приблизился к осколкам клинка и осторожно коснулся их. Они были материальны. Подбросил треснувшую рукоять, поймал. Прислужник недоуменно положил их обратно и отошёл. Он не верил в реальность происходящего. Может, он погребён под кусками камня, а его полубредовое сознание вызвало этот мираж? Шим вновь подошёл и кольнул лезвием себе в ладонь. Почувствовал боль, заметил выступающую кровь. Нет, это не сон. Он бросил оружие из рук и, почувствовав слабость, упал на мраморные плиты. Отполз на несколько ярдов и укрылся за большим валуном, спрятавшись за ним и в тени лег на спину.

     Расколовшийся камень хрустнул, и звонко ударился о мрамор. Человек в плаще очнулся, и выглянул из своего укрытия.

      Перед ним на расстоянии двух десятков футов показалось чудовище. Внешне оно смахивало на огромную гончую, чья пасть была удлиненной, напоминающей лисью морду и целиком из кости. Хвост же походил на крысиный, с такой же бледно-розовой кожей. Существо имело коричневую шкуру и маленькие коготки на лапах.

     Шим скрылся за камнем и принялся искать хоть какое-то оружие. К его сожалению, в осязаемой видимости лишь осколок призрачного металла мог послужить защитой. Ветер подул в другую сторону, донеся его запах зверю.

     Шаги зверя остановились, он повернул голову и начал приближаться к человеку. Его нюх уловил присутствие добычи, и чудище раскрыло свою пасть с двумя клыками.

     Добыча обнаружила себя, став во весь рост. Из пасти на плитку упала зеленая слюна, через секунду на том же месте образовалась дыра в несколько дюймов. Зверя сжирал неутолимый голод изнутри, буквально сжигая внутренности. Он крался, готовясь к прыжку. Добыча держала в руках завернутый в плащ сверток, и ждала атаки.

     Зверь остановился. Запах от человека был странным, в нем не было сладких ноток ужаса или страха, не было кислого привкуса ярости и гнева. Добыча обнаружила свое присутствие в мире запахов только горьким вкусом печали; зверь не любил этот вкус, так напоминающий вкус гриба, растущий в горах. Гончая его однажды попробовала, и чуть не стала добычей для сородичей, превратившись из матерого хищника в сонный беззащитный корм.

     Но потребность в пище заставила чудовище подойди на близкое расстояние и сделать рывок, а добыча не сдвинулась с места. Она просто метнула сверток прямо в пасть и отскочила в сторону.

     Зверь проглотил подачку, и почувствовал резкую боль в груди. Он попытался выплюнуть, но было уже поздно. Добыча приблизилась и тупым предметом начало бить по морде чудовища.

     Шим, отерев плащем слизь, которое для чудища было сродни крови, посмотрел на побежденное исчадие одного из Подземных Богов. Но зверь был ещё жив.

     Собрав остаток сил, он прыгнул на добычу, опрокинув её и метя пастью в голову двуногого существа. Но человек метнул подвернувшийся камень прямо в область ноздрей чудищу, и зверь упал на него, впившись мордой в плечо и придавив своим весом.

     Для гончей мир окончательно померк.

     Шим попытался расцепить одной рукой хватку исчадия, но в результате сдвинул клыки на несколько дюймов и от жгучей боли потерял сознание.

     Ветер заносил их песком.

     Ветер стих.

     Стая лар’корви легко преодолевали дюны, оставляя характерные четырехпалые отпечатки на песке. Их всадники громко разговаривали на грубом наречии; сами же ящеры отчетливо порыкивали, поворачивая морды друг к другу.

     Это были дреннаи – древнее племя, жившее в Левадийской пустыне мало не с начала времен. Наездники были облачены в шкуры зверей и имели при себе копья с наконечниками из камня и топоры.

     Покровителями данного племени не были Боги Разумные или Безумные, дреннаи поклонялись своему божеству, чей идол расположился у горы Последнего Венца. Ока’ару имел невообразимую для духа воздуха силу благодаря фанатичной преданности своего народа.

     От основной стаи откололась группа наездников, приближаясь к разрушенному храму. Среди них выделялся массивный дреннай, с ожерельем из изогнутых клыков крагора, опаснейшего хищника Пустоши Альдаана. Он первым заметил издохшую гончую. И подозвал остальных.

     Гончие были крайне редким явлением, седые шаманы упоминали о трех появлений этих созданий в пустыне. Поэтому воины с удивлением осматривали труп зверя и зеленую жижу вокруг него. Один из ящеров выгнул шею, схватил толстую шею твари и немного приподнял труп, и дреннаи заметили под ним еще один труп с лужей человеческой крови вокруг.

      Вожак подал знак, и один наездник три раза рубанул топором. Разрубив челюсти, они смогли оттащить человека от гончей. Из рваной раны полилась кровь, один воин спешился и перевязал рану неудачливому путнику.

     Несколько дреннаев загукали на вожака; он на них рыкнул и взвалил человека на ящера. Потом указал соплеменникам на солнце и развернул ящера в сторону, откуда они пришли. Один дреннай возмущенно начал жестикулировать, размахивая руками и чуть не задев копьем одного из наездников.

     Вожак пошептал ездовому ящеру с ношей, и похлопал его по спине. После чего ящер помчался домой. Его ноша иногда подпрыгивала от бега ящера, но крепкие ремни удерживали её.

     Возмущенный дреннай с волосами, стянутыми в тугие косички, подъехал к вожаку, мало не тыча оружием в лицо. Вожак зарычал и схватил обеими руками копье. Затем резко развернулся, отчего бунтарь свалился вместе с ящером в песок, а разломанное копье разлетелось в разные стороны.

     Наездники одобрительно загукали, а вылетевший дреннай, упав на край бархана, полетел вниз, подняв тучу пыли. Вожак прыгнул вслед за ним. Ошеломленный дреннай поднялся, черты его лица разгладились, и он смиренно склонил голову, признавая себя побеждённым. Вожак же, приблизившись, отвесил тому сильную оплеуху, и дреннай с косичками вновь упал. Но вожак уже не гневался, а остальные наездники подъехали ближе и весело зарычали на своем языке.

     Все ещё немного растерянный, бунтарь схватил протянутую ему вождем руку и встал на ноги. Затем также зарычал. Скривив гримасу, запрыгнул на своего ящера и отсалютовал победителю.

     Вожак зарычал, и под крики соплеменников побежал в лагерь. Наездники побыли еще недолго на месте и последовали за вождем. Они закончили охоту и направились к горе и своему божеству.

     Утренние лучи разбудили брата Болвара. Похороны справили вчера, но он постоянно думал об утрате и вспоминал лицо покойного. Такой покой был на его лице… Личный врач советовал закрыть приемы и дать время императору прийти в себя, но он отказался. В каком бы плачевном состоянии он не находился, именно сейчас необходимо его вмешательство и присутствие на важных мероприятиях.

     Валанар взглянул на герб, вышитый на гобелене сразу под дверью, где был изображен стоящий на задних лапах лев, изрыгающий пламя. Он знал, что единственные существа, имеющие возможность спалить все вокруг – это драконы, обитающие на ледяных просторах за Пустошью и где-то на юге. Именно лев был гербом Империи, чье поведение Валанар изучил на примере старого Боло. Он большую часть времени спал и лениво помахивал хвостом, обманчиво медленно двигаясь. При этом его рефлексы оставались в норме, и он без шансов сжирал гладиаторов на арене во славу Ангуса, змеиного покровителя всей Империи. Пламя было гневом, и горе тому безумцу, вздумавшему разъярить зверя. От него не останется и пепла.

     Я поймаю этого человека или существо, чем бы оно ни было,– поклялся себе Валанар –найду и скормлю Боло.

     С этой мыслью он почувствовал себя лучше, но пустота внутри все так же осталась. Встал с кровати и начал одеваться. Брат всегда окружал себя слугами, церемониймейстерами и иной челядью, обеспечивающей ему достойный выход в люди, как он выражался и обожал разряжаться в разные наряды, при этом оставаясь на поле боя настоящим воином. А брат его не понимал этого, и выступать на приеме для него было тяжелой работой. После того злополучного дня по прибытию во дворец он уволил практически всю прислугу, оставив самую малость.

     Одевшись, он заметил на тумбочке, куда вчера кинул магическую коробочку, которая спасла ему жизнь, записку. Обеспокоенный, подошел к ней и увидел оттиск Ворона. Такую печать имело одно тайное общество, о котором императора периодически извещала сеть шпионов.

     Кто принес записку? Когда он спал? В таком случае в их власти было убить его, и ввергнуть Империю в полнейший хаос. Если бы это произошло, даже Богам будет сложно восстановить спокойствие на этих землях. Он сегодня же переедет в другую комнату дворца и установит заклинания на вход. О Боги! Он же вчера вечером забыл поставить заклинание стража, уснув сразу по прибытии.

     Прочитав записку, выкинул её тут же в горящий камин.

     Некто весьма грубо заявляет о своем могуществе,– думал император. Ему нужно быть осторожнее. И вылавливать возможных лазутчиков прямо сейчас. До приема осталось два часа, а ему ещё кое-что нужно сделать. Вытащил из комода пару чертежей и отправился в обсерваторию в другое крыло дворца.

     А записка тем временем догорала, и последним различимым словом которое через миг пропало, было «повиновение».

     Под огромным каменным образованием, маленькой пещерой горел красный костер. Вокруг него сидели люди, закутанные в черные балахоны. В свете костра их лица казались масками, а на месте черных глаз виднелись красные зрачки. Бушевавшая снаружи гроза их явно не беспокоила.

     Фанатики культа Рока не церемонились. Пленный, отмеченный меткой амнезии, ничего не мог сказать им; его покровитель позаботился на случай возможной пропажи своего инструмента. Но культ Рока не зря внушал ужас простому люду. Они попросту убили его сразу, узнав, что им ничего не выпытать из живого пленника.

     В центре костра лежал белый череп. Малефики знали свою работу, и умели выполнять её быстро. Распалив угли из ясеня, растущего на горе Азаккель, чернокнижники держали душу пленного при себе, посредством черепа имея связь с ним. Культ был древнейшим, его покровителем было не одно могущественное существо, а несколько. Эти древние божества получали Силу иначе, чем остальные Боги, они не требовали подношений либо молитв на свой счёт. При посвящении будущему служителю наносили татуировки, символы божеств, через которые покровители питали своих служителей, давая им Силу. Символы на теле служили вратами для входящих потоков, но работали и в обратное направление; божества подпитывались энергией своих последователей постоянно, забирая какую-то часть их физической силы.

     В культе слабых духом и телом не было. Когда последователь культа становился слишком слабым, его жизненные силы опускались ниже определенной отметки – и Рок забирал их себе. Рок сам обо всем заботился. Духи забирали себе тело, оставляя череп, а одеяния шли следующему служителю. В огромном подземном комплексе под единственным храмом, посвященному Року, в специальных нишах хранились сотни и сотни черепов, будучи архивом деяний культа в мире на протяжении тысяч лет.

     Рок в общем понимании – сонм древних божеств, злобных духов прошлого. Их могущество было достаточным, чтобы мочь завладеть душей и Силой приспешников других Богов. Последователи Рока могли призывать существ в собственных целях, однако этим пользовались единицы, для подобного требовалось невероятное количество Силы.

     Костер ярко полыхнул, осветив четче гипсовые маски сидящих теней. Маски одевались для вылазок в общество, порождая слухи среди народу один другого страшнее. Именно они и особые глаза служили пропуском во многие места. Только последователи культа Рока могли прийти помолиться в храм чужого бога, и их никто никогда не выгонит.

     Лошадей малефики оставили в укромном месте далеко позади. Они нужны были только для спектакля, который им поручили адепты Рока, внемлющие голосу его божеств. Они и руководили культом, направляя служителей на выполнение разнообразных поручений.

     Сильных – уважают, но не боятся. Перед могущественными заискивают, но не боятся. Боятся лишь тех, о ком ничего неизвестно. Те крупицы информации о культе, о которых знает каждый, создают необходимую Року ауру страха. Другие Боги с ними не связываются, и никогда не воевали против Рока. Рок – боятся.

     Костер ярко вспыхнул, одна из теней подкинула туда шепотку того самого порошка с металлическим привкусом. Личные вещи жертвы служили дополнительным мостиком в мир душ и духов, облегчая задачу поиска и контроля сущности жертвы.

     Затем минут двадцать ничего не происходило. Костер все также горел алым пламенем, тени не двигались, уподобляясь статуям. Гроза снаружи их укрытия усилилась. Два ручейка из маленького скола в стене стекали по камню, похожие на кровь в отблесках демонического костра с черепом в центре.

     Вспыхнула на выходе из убежища молния, словно щупальце, пытающееся добраться до теней. Малефики привыкли к этому, Боги, могущие повелевать воздушными потоками, могли промочить им плащ, но не более того. Специально никого из последователей Рока не убьют, хотя возможности Богов позволяют им это. Но они этого не сделают. Рок – боятся.

     Под стеной уже хлюпала лужица, одна из теней мотнула головой, насилу оторвавшись от созерцания черепа, и заткнула щели, размазав нечто вязкое по сколу. Лужица застыла, в ряби на ее поверхности отражения происходящего в укрытии расплывались, превращаясь в месиво из красно-тёмных оттенков. Отвлекшаяся тень вернулась села на ковер и вернулась в исходное положение, целиком повторяя другие тени.

     Череп отклонился, нижняя челюсть его раскрылась, словно собираясь проглотить, до чего дотянется. Одна из теней выплеснула в костер темную жидкость, и череп взмыл в воздух фута на два. При этом он то опускался на пару дюймов, то поднимался, создавая иллюзию некоего присутствия.

     Одна из теней поднялась и начала читать на демоническом наречии приветствие, обращенные к духам, которые препроводят умерших. Душа жертвы походила на пассажира в поезде, который непредвиденно остановился. А духи, коим мешали выполнять их работу по укомлектованию душ и развозке их по установленным местам, объясняли причину задержки. Ни один прислужник Бога не мог осуществить подобное, но. Рок – боятся.

     Череп ожил, поворачиваясь влево и вправо, словно у него было тело.

     Тень прекратила читать с листа в руках, и кинула его в огонь. На каждый ритуал притягивания души требовалось свое приветствие, составляемое с согласия архивариусов Азаккеля, необходимого для удовлетворения духов в том, что Рок одобрил данный запрос от своих последователей и проследит за его исполнением.

     Костер в последний раз вспыхнул и потух, раскаленные угли давали достаточно света.

     Тень начала спрашивать череп, в ответ слышался голос, идущий из-под воды. Покровитель Йонга не знал, что культ Рока заинтересуется грядущим событием в Мезане, и тени получили много крайне интересной информации. Культ Рока редко вмешивался в происходящие войны между Богами на небе и их приверженцами на земле, но сейчас это необходимо. Культ берётся за работу, стряхивая с рукавов пепел и раскалывая череп пополам, давая возможность душе жертвы продолжить предначертанный путь.

     Валанар сидел на приеме, отчаянно пытаясь не зевнуть и сохранять заинтересованное выражение лица. Его брат чувствовал себя на приемах куда лучше него, и остаток прислуги, которую он ещё не выкинул из дворца, практически не разговаривали с ним по мелочам. Их страх перед работой в городе, приносящей хоть какую-то осмысленную пользу обществу забавлял и раздражал одновременно.

     А зачем они вообще нужны?– думал император. Для обеспечения функционирования дворца достаточно и десятой части прислуги, которая работала здесь при брате.

     Валанар был старше Болвара на семь лет; брат постоянно подшучивал над ним и он отпустил бороду и усы для его пущего веселья. Как давно это было!

     Он посмотрел на наручные часы, и успокаивался.

     Мысли потекли в иное русло, сосредоточившись на краже из собственных покоев. Способ, которым он намеревался отловить шпионов, был абсолютно примитивным, но действенным. Команда инженеров уже переслала образцы в обсерваторию, сейчас там закипит работа по воплощению его задумок. Аккурат к концу приема должны успеть.

     Перед тем, как оставить готовые чертежи до прихода инженеров, он вызвал начальника стражи и приказал поставить охрану вокруг дверей в обсерваторию. Увидев удивленный взгляд Арквуса, Валанар похлопал того по плечу, понимая что хотя бы он точно не лазутчик. Стражу в самом дворце особо не ставили, в ей не было необходимости. На входах – выходах в крепость проводились досмотры каждого, кто входит и выходит, за исключением императора и части его приближенных. Вот среди последних Валанару и придется устроить некое представление. Да, его брат до такого не додумается, в этом старший превосходил младшего.

     Он опять усилием сконцентрировался на совершении сегодняшнего дела. Если получится, он сделает достойный ответ любому обществу, каким бы тайным и влиятельным оно не было. Он – император, и отсеяв сегодня ситом плевла от зерен, он сделает следующий шаг.

     Прием тем временем подходил к концу, просители потихоньку рассеивались, но свита не имела права уходить, дожидаясь повеления императора. Он навешал пару заклинаний на двери, готовясь защелкнуть мышеловку. Арквус сейчас с десятком бойцов перекроет коридор, в который ведет выход через эти двери.

     Последние просители уходили, одни довольные, другие расстроенные, но все подавленные выступлением перед главой империи. Знали бы они, сколь его мысли далеки от них!

     Валанар посмотрел на часы ещё раз. По залу можно увидеть обеспокоенные лица, его брат всегда отпускал свиту сразу же. Он бы сделал также, но сегодняшнее представление ещё не прошло, и император дождался условного часа.

     За дверьми стали слышен топот стражников, выстроившихся в линию. Спектакль начался! Император встал с трона и попросил всех соблюдать спокойствие.

     Двери распахнулись, и в них вошел десяток инженеров, которые несли в руках необычные ожерелья. Они сверкали серебром и были сделаны в виде змеи, кусавшей себя за хвост. Обычные безделушки с виду; в любом ювелирной лавке в столице можно купить похожее украшение. Инженеры подошли к трону и опустились на колени, приветствуя его. Валанар встал, и, окинув взглядом встревоженные лица свиты произнес:

     – Отныне, на каждый выход в свет вы будете одевать данный подарок Вам от меня. Он символизирует Вашу преданность мне, как правителю и божественному покровителю всей Империи – змею Ангусу!

     И, протянув руки, одел одно из украшений. Инженеры доставали из мешков точно такие же ожерелья и раздавали их ничего не понимающей свите. Змей защелкивался, соединяя свою пасть с хвостом и также снимался.

     Валанар услышал шепотки, что этот подарок магический и принесет удачу на службе у императора.Насколько же вы правы,– подумал он –прямо в яблочко!На самом деле любой маг определил бы, присутствуя в этом зале, лишь одни чары – наложенные Валанаром на входные двери. Серебряные изделия казались полностью инертными, так оно и было.

     Откланявшись, инженеры вышли из зала, скрывшись за поворотом, двери были распахнуты, Валанар ожидал. Возмущенный шепот слег, заинтересованная свита уже не выказала такой паники.

     Через пару минут в зал вошла процессия из двух священнослужителей, неся вместе огромную белую чашу в диаметре около ярда. Не преклоняя колени, служителям Аргуса это дозволялось, они установили чашу в центре зала, и ушли, не проронив ни слова.

     Чаша при внимательном рассмотрении была копией той, что стояла в храме Ангуса. В ту чашу во время посвящения будущие служители ранили ритуальным кинжалом ладонь, отдавая свою кровь и всю жизнь на служение Великому Змею.

     А в этой чаше сейчас сверкала прозрачная вода. Края самой чаши выглядели как свернувшийся змей, чья раскрытая пасть виднелась под водой.

     – И последним, что увидит предатель, будет змей, забирающий его жизнь – процитировал вслух император, вставая с трона и подойдя к чаше. Посмотрев мгновение на свое отражение в воде, отметил один момент. Когда смотришь в чашу, изображение лица оказывается, будто в пасти чудовища, и это внушает дополнительный трепет перед покровителем. И окунул голову в чашу. Змейка на его шее нагрелась, и больше ничего не произошло.

     Подняв голову, он окинул взглядом свиту и прокричал:

     – Очиститесь же перед ликом всемогущего Ангуса, Великого Змея! Никто не покинет это помещение, не окунувшись в чашу! Крысы, которые прячутся в змеином клубне, понесут наказание от Великого Змея!

     И он вышел из зала, куда вошел отряд его личных гвардейцев. Они помогут испуганной свите совершить сие действо.

     Отряхнув пылинки с рукавов мантии, император подошёл к Арквусу и приказал:

     – Задействуйте весь персонал лакеев. Он там – и Валанар жестом показал на закрытые двери, откуда слышались возмущенные возгласы – скоро понадобится.

     И отправился в одну из комнат для отдыха, отказавшись от охраны. Арквус был на службе уже более двадцати лет, и в его верности император не сомневался. Но его излишнее попечительство порой не только забавляло, но и раздражало.

     Поднявшись на самый верх башни, он закрыл дверь и достал из рядом стоящего шкафа большое зеркало, по его контуру извивался громадный змей. Работа скульптора пришлась по душе Валанару, и он хотел казнить его, но последний сбежал, немало расстроив этим императора. Теперь где-то в далекой глуши может появиться нечто подобное. Валанар вздохнул.

     Раскинув руки, принялся свивать потоки хлынувшей в него Силы. Потоки не отражались в зеркале, в нем даже не отражался он сам, только помещение вокруг. Первый раз увидев это зеркало Болвар, помнится, хотел разбить его, посчитав неисправным. Чем очень рассмешил своего брата. Да, это зеркало было непростым. Оно отражало всех живых существ, кроме членов императорской крови. Пару лет назад, когда они получили от никому неизвестного скульптора этот дар, Валанар две недели рылся в хитросплетениях нитей, дивясь, как этот магический артефакт устроен. Но так и не разобрался до конца. Жаль, что преподнесший этот дар уцелел.

     Зеркало работало как сфера, с помощью которой связываются с внешним миром обитатели отдаленных областей, но принцип работы артефакта был не в пример сложнее. Для сферы необходимо два проводника Силы, которые настраивают на область с маленьким радиусом, иначе связь пропадает. Как правило, настраивают так, чтобы ловило в пределах до десяти метров от точки установки.

     А этот магический предмет был совсем иным. Ему не требовался второй проводник, он показывал то место, о котором сейчас думал заклинатель либо человека, если тот жив.

     Закончив с корректировкой потоков, император устроился в кресле напротив и приготовился к зрелищу. И зачерпнул горсть хлопьев, в последнее время он не мог наблюдать за происходящим в зеркале, попутно не хрустя чем-нибудь.

     Привезенные с далеких краев, где кожа у людей настолько черная, что ими можно пугать народ при свете дня, эти хлопья стали настоящим хитом последних пару месяцев. Раз в полмесяца по два-три корабля приходили в порт, продавая эту невиданную еду повсюду по столице.

     Поверхность зеркала помутнела, а затем начали появляться богато разряженные люди, в принудительном сопровождении людей с оружием, окунаемые в громадную белую чашу, из которой хищно смотрел Змей, предвкушая богатую добычу.

     Чернокнижник приближался к закрытым на ночь воротам городка под названием Йель. Року необходимо было знать о той информации, которую они получили от слуги Йонга. Остальные последователи расположились в лиге от городка, надежно спрятавшись в горном ущелье. Тут располагался ближайший центр доставки сообщений культа, и его отправили одного, для предотвращения возможных слухов о появлении отряда Рока в этом месте.

     Стражники на вышке подали знак и начали расспрашивать его. На что он поднял капюшон и явил им свой пылающий багровым пламенем взор, вынудив тех отшатнуться и пропустить его, отворив ворота. Хотя народ и испытывает некий суеверный ужас перед последователями Рока, но особых бедствий они не причиняли и вели себя тихо.

     С неба срывались мелкие капельки дождя, малефик обратно накинул капюшон и торопливо шагал по улицам городка, который еще спал. Господствовало самое темное время суток; уже через час рассвет, а сейчас смертному не видно дальше своего носа. Дождь усилился, и перерос в ливень.

     Последователь ясно увидел парочку притаившихся оборванцев за углом. Его чутье было притуплено ливнем, который мешал вслушаться в шаги, слышимые позади. Малефиков боялись, однако нападения на них все же случались, и школа подготовки в Азаккеле проходила недаром.

     Дорога сделала крутой поворот, сузившись между нависающих сверху домов. Он потерял грабителей из виду; и сетовал на ливень, мешающий определить расположение человека, шагающего по крыше выше него.

     До нужного дома оставалось еще два квартала, когда путь преградила шайка бандитов, отрезав ему путь назад еще полудюжиной нападающих.

     Малефика беспокоили звуки на крыше, которые сейчас пропали. Он остановился на перекрестке.

     Один из шайки прокричал что-то, но жертве было плевать на него. Все её внимание было сосредоточено на крыше ветхого дома позади. Помня приблизительное местоположение человека, малефик прикидывал траекторию возможного полета стрелы и укрытия от нее. Точечный удар сложнее отразить, щиты, словно кокон оберегающие заклинателя быстро съедают запас сил и малоэффективны в подобных случаях.

     Нападающие были пьяные, даже сверкание двух красных точек под капюшоном их не остановило. Размахивая дубинками и ножами, они запугивали жертву, вынуждая её отдавать всё ценное.

     Чернокнижник решил не рисковать и метнулся к стене ближайшего дома. Ярдах в двух чиркнула стрела. Он смотрел по крышам, но ничего не было видно. Нападающие ринулись за ним. Жертва стала спиной к двери и выбросила прямо перед собой маленький резиновый мячик, тотчас лопнувший и окутавший весь перекресток сизым туманом. Малефик скрылся в соседний переулок и залез по стене на крышу, цепляясь за карнизы и щели в стенах старого дома.

     Оцарапав руки, он выбрался на крышу и заметил стрелка. Тот его увидел через мгновенье и скрылся за кирпичной трубой дымохода. Последователь помчался по черепичной крыше, игнорируя пьяных бандитов внизу. Хмельные пары притупили их слух, и они даже не посмотрели наверх. А вот стрелок был совсем не пьян, когда малефик приблизился к месту, где тот спрятался, его уже небыло.

     Малефик почувствовал, что здесь что-то неладно. Кто-то сознательно натравил этот пьяный сброд на него. Некто знал о местоположении культа Рока. Некто, кто Рок не боялся? Миссия их отряда под угрозой, он посмотрел вниз.

     На земле храпели незадачливые бандиты. Спустившись с крыши дома на дорогу, он посмотрел по сторонам и забрал мячик. Возможно, стоит вернуться в лагерь? Он выбросил предчувствие беды и продолжил свой путь. Малефик исполнит свое поручение, а затем вернется обратно другой дорогой.

     Начало светать, ливень прошел, и лишь хлюпающие шаги отдавались гулким эхом в его голове. Свернув за очередной закоулок, человек в плаще оказался напротив здания с вывеской, на которой ничего не разобрать из-за ржавчины, покрывавшей её целиком.

     Он постучал, и к его удивлению дверь широко распахнулась и малефика затащили внутрь. Назначенный Роком низенький человек в клетчатом пиджачке повёл его мимо сдвинутых столов в рабочее помещение сразу за барной стойкой. Днём тут работала таверна, судя по запахам, довольно бедная. Отворив ключом дверь, незнакомец спустился в подвальное помещение, и запах дешевого пойла, разлитого в дальнем углу заставил гостя остановиться и посмотреть туда.

     Там стояла разбитая дубовая бочка, и её содержимое разлилось не только по полу, но и стекало по стенам. Человечек дергал посетителя за рукав, и малефик зашагал дальше за ним. Подойдя к одной из пустых бочек, человечек сдвинул её, и последователь увидел люк под ней.Из открытого люка запахло сыростью. Пропустив гостя первым вниз, доверенный Року закрыл люк. На этом его обязанности заканчивались.

     Спустившись до конца винтовой лестницы, чернокнижник узрел в коридоре, конец которого был буквально в десяти шагах, костяную чашу, стоящую на позеленевшем от сырости постаменте.

     Именно так и выглядел узел передачи данных культа, он приблизился и посмотрел в её центр. Там сверкала серебром жидкость, в которую окунали голову последователи и передавали полученную информацию в течение десятка минут. Магия обеспечивала кислородом ноздри окунавшегося человека, и он не задыхался.

     Приготовившись к ритуалу, он снял плащ и перчатки, сложив их неподалеку. Опускаясь в серебряную воду, последователь остановился, почти коснувшись носом жидкости. Он резко выпрямился и проявил чары, окутывавшие прибор. Чутье его не подвело, чары были изменены.

     Року объявляют войну,– думал он, глядя на чары паралича, витавшие вокруг кубка и переливающиеся зелёным цветом. Чар дыхания не было вовсе.

     Окунись он в кубок, чтобы начать сеанс связи, и остался бы тут навсегда. Обыскав комнату, он вернулся к лестнице и начал подниматься. Его сомнения подтвердились, когда заслышавший его шаги карлик вернул бочку на место. Малефика заперли.

     Он обладал достаточным потенциалом Силы, чтобы вызвать демона, который разнесет всю эту чертову таверну по кирпичикам, но это был большой риск. Неизвестно, какой мощью обладают враги Рока. Стоит поберечь силы и не выказывать себя зря. С этими мыслями он и вернулся обратно в комнату с чашей. Воспользовавшись чарами поиска, он принялся разглядывать нити, словно паутиной спеленавшие кубок. Наложены они были давно, судя по потухающему мерцанию, колдовали над прибором более пары месяцев назад.

     Достав из сумки черные перчатки, малефик надел их и потянул за одну из нитей. Она не поддалась. Затем за другую. Наложенные чары зримо выглядели как клубок, и, распутав его, они рассеются.

     Маленький человечек, закрыв люк бочкой, споро зашагал по лестнице на второй этаж. Достав связку ключей, он открыл дверь и зашёл внутрь.

     В дальнем углу комнату, заметный лишь по тусклому мерцанию свечи, сидел человек в зеленой бандане на голове, скрестив ноги и отстраненным взглядом уставившись на огонёк свечи. Когда карлик зашел, человек очнулся. Карлик кивнул, и человек сдвинул бандану, надвинув её на глаза.

     Хозяин присел рядом со столом в центре комнаты, на котором и горела свеча. Он давно предал Рок. Оставаясь формально информатором, он никак не выдавал себя, все так же добывая нужную информацию либо провожая посещающих город последователей в комнату связи.

     Все изменилось неделю назад, когда его уведомили новые хозяева о скором появлении отряда Рока в его городе. И на этот раз ему не нужно прятаться. Лагерь чернокнижников обнаружен; скорая атака хозяев наступит в первые часы рассвета.

     Сидящий напротив него человек в бандане был представителем от хозяев, гарантирующих ему безопасность и защиту, если что-то пойдёт не так. Сейчас карлик уже не волновался. Его пульс безумно подскочил, когда чернокнижник остановился у разбитой бочки с вином. Зная сверхчувствительный нюх последователей культа Рока, хозяин таверны впопыхах не нашёл лучшего выхода, чем оставить все как есть. Запах спиртного перебил запах крови, витавшей тут ещё несколько часов назад, когда пьяных бандитов, не выполнивших поручение и пришедших за выпивкой, порешили прямо тут. Но одежда человека в бандане была абсолютно чиста, видать он сменил её, пока он возился с чернокнижником.

     Сидящий поднял бандану вверх, и поднялся.

     – Твоя работа окончена.

     Карлик почувствовал резкую боль и смутно увидел очертания кинжала в своей груди.

     Шима разбудил громкий звук гонга, разносившегося где-то вдали.

     Его напоили неизвестным эликсиром, и боль в плече уменьшилась, свернувшись в закоулках сознания клубочком боли. Повязку на плече поменяли, она была чистая. Полубредовое состояние прошло, и человек смог сосредоточиться на окружающей действительности.

     Он все также был привязан к седлу ящера ремнями, но смог повертеть головой, и приметил рядом с собой целый отряд странных синекожих людей, то и дело переговаривающимся на непонятном гукающем языке. На него не обращали внимания, пленник смог увидеть, наверное, самое немыслимое сооружение, сотворенное человеком или природой – перевернутую верх тормашками пирамиду. Шим выгнул туловище, и начал разглядывать сие чудо, иногда расслабляя плечи и давая шее отдохнуть.

     На расстоянии двух миль от дороги, по которой лар’корви сейчас ехали, торчала черная ровная плита, окруженная пустыней вокруг. Она была круглой, от точки соприкосновения невероятной пирамиды и плиты до её конца было не меньше сорока-пятидесяти ярдов. Прямо на плите расположились две серых постройки с костром, вокруг него сидело четыре точно таких же синекожих человека, которые сейчас и везли его.

     А сама пирамида имела обычный песочный оттенок, и было абсолютно непонятно, почему она не падает.

     К сожалению Шима, отряд резко повернул, и загадочная пирамида скрылась из виду.

     Песок вокруг сменился серой, безжизненной землей; тут и там встречались кустарники и мелкие деревца. Неподалеку от тропы тут и там были установлены вышки с синекожими дозорными, Шим удивился, не ожидая такого от этих дикарей, явно обделенных интеллектом.

     Они свернули на проселочную дорогу, где земля казалась обетованной; большие круглые постройки с возделывающими землю фермерами дополняли вид. Каждый раз при достаточном приближении процессии фермеры поднимали голову и одобрительно гукали, тыча в пленника пальцем. Отряд проехал поселение, и Шим видел только серую землю вокруг.

     Наконец, вдали появились очертания огромной горы, и Шим смог определить свое месторасположение, припомнив карты из дома, где он не так давно еще жил. Они направлялись к священному месту дреннаев, именно они и пленили его.

     Вожак дикарей рыкнул и стая лар’корви замедлила темп. Перед ними во всей своей красе высилась гора Последнего Венца, и, хотя она и не была самой высокой в мире, однако она являлась скорее плоскогорьем, нежели горой и охватывала неровным полукругом север Пустоши Альдаана, закрывая пустоши от сильных ветров со снежных краев.

     Внезапно размеренный ритм движения прервался и Шим, извернувшись, увидел приближающегося к отряду дренная, чье появление сопровождалось звоном побрякушек. Этот синекожий, очевидно был важным представителем племени, другого такого дикаря, увешанного с головы до ног изделиями из кости, золота и жемчужных ожерелий, Шим ещё не видел. Видимо, это был один из шаманов племени.

     Вожак их отряда приблизился к шаману и заговорил с разодетой персоной на том же мугыкающем наречии, похожего на искаженный говор северных варваров, чьи записи Шим прослушивал в аудиозале в небесном дворце. Не имея возможности лицезреть собеседников и не понимая слов ему оставалось только улавливать эмоции в их голосах. От говорливости его сопровождающих не осталось и речи, они стояли, опустив голову и ждали, не осмеливаясь взглянуть на шамана.

     Предводитель их отряда сначала говорил с гордостью, но получив резкий ответ, в его голосе зазвучали нотки упрямства. Шаман убеждал в чем-то вожака, но последний не соглашался. После нескольких минут послышался глухой звук удара и звон побрякушек; разгневанный вожак глухо рыкнул и вскочил в седло. Его собеседник стукнул по земле и ушёл прочь, а вожак подал знак воинам ехать дальше, послав горе свой гневный взгляд.

     Отряд снова тронулся; к пленнику подъехал худой относительно других представителей этой расы дреннай и, крепко ухватив того за волосы, заставил выпить свою флягу.

     У Шима от пойла очертания предметов начали расплываться. И дальше отряд ящеров, перепрыгивая через расщелины и камни, взбирался на гору, а пленник уже задремал. Вожак глянул на привязанную ремнями ношу на своем ящере и отвернулся.

     Тем временем солнце садилось, небо закрыло тучами; землю окутало одеяло сумрака, вдоль дороги на вершину горы разжигали костры. Встречаемые отрядом дреннаи уважительно кланялись вожаку; однако шаманы имели большую власть, чем вожди племени. Шаманы являлись избранными прислужниками Бога Воздуха Ока’ару, их задачей является донести до народа повеления Бога и проследить за их выполнением.

     Но дреннай с клыками крагора на груди ставил подобные приказы под сомнение. Этот обнаруженный розовый человек был храбрым воином, загнав во время охоты зверя и одолев его. Ока’ару поощрял таких воинов, они прославляли свое племя и род, доказывая обществу свою силу и полезность. И в то же самое время, отсутствие человеческих жертв на алтаре Камня снижает влияния Бога на ход событий в мире.

     Вождь не верил в подобное. Дреннаи на протяжении своей жизни учили лишь две вещи – исполнение своей роли, определяемой Камнем, и исполнение приказов свыше, поступающих из уст шаманов. Он видел неоднократно их в трансе, когда они соединялись разумом с Богом Воздуха, и слушали его. Этот разряженный полудурок, который послал достойного чужака на заклание, пропустил мимо ушей появление гончей, чье появление является знамением. Только от кого? Дреннай выбросил все сомнения, чувствуя себя усомнившимся в рациональности получаемых приказов от покровителя племени.

     Что ж, если Ока’ару нужна жертва, то он её получит и станет сильнее. Дреннай выпрямился во весь свой внушительный рост и начал следить за порядком удалившимся отрядом лар’корви. Во всяком случае, его личное недовольство ничего не изменит, и дреннай никогда не нарушат действующий порядок вещей.

     Когда действие зелья закончилось, пленник ощутил спиной прохладный камень под собой. Вокруг стояло четыре шамана, и торжественно произносили что-то на своем малопонятном наречии, в свете зажженных факелов, создавая химерные тени на их разукрашенных лицах. Он присутствует на ритуале дикарей в качестве самой малоприятной роли – жертвы, чьи силы усилят покровителя этих синекожих.

     Шим попробовал встать с камня, но не тут-то было: его тело отказывалось ему повиноваться, пресекая тем самым все попытки сбежать. Чувствуя, когда творят магию, Шим даже с закрытыми глазами в темноте ощущал течение мощных потоков Силы. Один из них кольцом окутывал его, не давая двигаться, другие же исходили из камня, свиваясь в единый поток и устремляясь вглубь камня. Тут он разом все понял, когда мысли перестали путаться в голове. И попытался рассмеяться, только безрезультатно. В уголках глаз появились слёзы, и шаманы закричали ещё неистовей, полагая, что они появились от страха; это рассмешило пленника ещё больше.

     Камень Ока’ару, являл собой живое свидетельство присутствия божества синекожих, на нем и проводились ритуалы, а эти потоки Силы переправляли силы жертвы в камень, подпитывая его. Но прислужника другого Бога нельзя принести в жертву, поскольку его силы и вся его жизнь принадлежит всецело другому Богу, поэтому божества в своей вечной войне не могут напрямую убивать других Избранных, становясь при этом сильнее. Сила приспешников и прислужников является частью сил Бога, а сила Бога связана с количеством почитателей и степени фанатизма их веры.

     А ритуал помалу приближался к кульминации, завывания шаманов ставали и вовсе невыносимы, и язычки пламени факелов задрожали от усиливающегося потока Силы. Наконец, в камне послышалось явственное скрежетание, и жертва телом почувствовала импульсы, идущие из глубины Камня.

     Бог просыпается,- понял Шим.

     А у подножия Горы Последнего Венца сидел вождь и пару десятков жаждущих зрелищ дреннаев.

     Над Горой витали неестественно низко черные тучи, их ветер гонял по кругу, заставляя свиваться в причудливые спирали. Отсюда тучи напоминали сужающуюся воронку, чьим центром было вместилище покровителя дреннаев Ока’ару. Поглазеть на подтверждение существования своего Бога всегда приходили, только старики племени уставали от подобного зрелища, наблюдая его сотни раз на своем веку.

     Дреннаи сотни лет назад были разрозненными кланами, и лишь присутствие общего покровителя позволило народу объединиться в единое племя. Совет вождей, по вождю от каждого клана осуществлял решение важных вопросов. Шаманы могли наложить вето на любое решение совета, но делали это редко. Ока’ару иногда доносил до них свои наставления, и тогда совету вождей племени приходилось пересматривать свои решения; духовный наставник дреннаев никогда не давал глупых советов, он оберегал свою паству, которая поддерживала его существование.

     Судя по гулким ударам внутри Камня, он пробудился.

     Шима словно окатило ледяной водой, он задышал часто, сердце забилось быстрее. Из глубины камня в спину впились щупальца Силы; вихри на небе слились в единую тучу, изнутри озаряемую вспышками молний. Она вбирала в себя окружающий воздух как воду, всасывая воздух и выпуская его, чем напоминала медузу. И приближалась к пленнику.

     Шим разглядел бесчисленное множество отражений звезд, отражаемых в глубинах этого не то существа, не то земного воплощения Ока’ару. Оно остановилось на высоте пары ярдов от пленника, нависнув над ним зримым куполом. Отражения звезд в существе потускнели как затухающая свеча, и Шим понадеялся, что оно сейчас исчезнет, лишившись своей Силы.

     Язычки пламени на факелах вспыхнули, и окружающая действительность погасла в оглушительной вспышке молнии.

     Дреннаи у подножия горы закрыли руками лица, вспышка была столь сильна, что их кожа во время вспышки казалась белой.

     Маркус сидел за столом и раздраженно барабанил пальцами по столу.

     Он сейчас с парой следопытов приехал в Мезан и находился здесь, в комнате пострадавшего. Обстановка в комнате осталась такой же, как и во время нападения; осколки разбитой сфера на полу, перевернутый табурет и храпящий привратник были на своих местах.

     Один из следопытов проверял содержимое ящиков стола, попутно черкая в маленьком блокноте заметки. Другой же установил резиновый мячик на подставку и заклинаниями поиска проверял его на наличие потоков Силы.

     Во время повторного просмотра нападения Маркус ясно видел, как мячик лопнул, исторгнув из себя газ. Но тогда какого черта он сейчас целый лежит тут? Комнату опечатали сразу же, команда из четырех магов сработала быстро, создав силовой барьер, напоминающий большой мыльный пузырь. Никто сюда проникнуть не мог. Разве что Бог. В башне обсерватории имелось куда больше последствий вчерашней ночи: и царапины на стенах, и поврежденная мозаичная плитка на полу, и даже продольные глубокие борозды на стенах, вызывая стойкую ассоциацию со следами драконьих когтей. В башне доследовала еще одна команда, вызванная из дежурства тот час.

     Приехав в Мезан, начальник стражи рассчитывал увидеть труп привратника, но тот был жив и сейчас храпел прямо в той же позе, в которой и упал вчера. Зачем было оставлять в живых единственного свидетеля? Маркус сложил кисти рук в кулаки, чтобы не стучать по столу от напряжения. Его внимание интуитивно возвращалось к предмету, выпустившему газ. И поглядел на мячик ещё раз.

     Вокруг него плясали искорки и крутились символы разных магических Источников, но он оставался таким же, как и был. Следопыт потушил все символы и покачал головой.

     – Он абсолютно инертен, сэр.

     Для Маркуса это было уже очевидно, взяв в руки мячик, он с внезапным порывом метнул его об стену. И охнул.

     Мячик разлетелся на куски, как он уже недавно видел, но не заволок газом все помещение. А через десяток он разуплотнился и вновь стал прежним. Следователи с любопытством смотрели за происходящим, один все так же черкал пометки в блокноте, а другой убрал магических серферов (предметы, помогающие обнаружить магическую Силу) в сумку на плече.

     Предмет не обладает никакой Силой, и при этом он гораздо опаснее– подумал Маркус. Это была обычная детская игрушка, сделанная из редчайшей гибкой материи, как называли ее в Академии – предмет оказывался чрезвычайно хрупким, и не отскакивал от стены, а разбивался об нее при должном усилии. Следопыты вышли, оставив начальника стражи одного.

     Здесь применением Силы и не пахло. А мысль заполнить подобный предмет чем-то изнутри пришла в голову явно крайне талантливому инженеру. Маркус взял вновь целый предмет и аккуратно положил его на стол, и, чтобы тот не скатился, подпер его стопкой бумаги.Такой предмет сделать могли только выходцы из Академии– размышлял Маркус. В тех огромных мастерских, где он единожды бывал, дух захватывало от безумных механизмов и разных причуд, сделанных студиозусами. И некоторые из них даже работали! Зачем культу Рока такая безделушка, связанная с их богом и миром магических сил чуть более чем никак?

     Маркус работал в страже уже восьмой год, и за это время никаких агрессивных действий со стороны фанатиков Культа Рока не было. Эти ребята редко появлялись в общественных местах, но регулярно заглядывали в храмы конкурентов культа Солнца и Луны, иногда участвую в потасовках, на которые стража закрывала глаза.

     Он посмотрел на храпящего человека на полу. Тучный лысый привратник пока не просыпался, как следопыты его ни тормошили. Когда он очнется, вопросов станет гораздо меньше.По крайней мере, я на это очень надеюсь– подумал Маркус, вставая со стула. –Пора узнать, что нашла группа из обсерватории.

     И вышел из помещения, забрав исписанную бумагу и запихнув их в портфель. Мячик потерял равновесие и, скатившись со стола вновь разбился.

     Во дворе храма наступало уже позднее утро, солнце поднялось чуть выше горизонта и осветило разрушения обсерватории. Маркус приметил груду камней, выдранных из своего основания, и присвистнул. В утреннем свете повреждения башни оказались большими, чем при свете фонаря ночью. Он направился к одному из таких камней.

     Прямо на поверхности, посередине камня был заметен след одного из когтей твари. Сила рывка ее была невероятной; при отталкивании чудовища, которое, предположительно и забрало преступников, каменная кладка не выдержала и разлетелась по всему Мезану.

     Маркус заприметил группу следопытов из башни и помахал им.

     Руководил группой некто Юстэс, чернокожий южанин с приокеанских границ обширных имперских владений, с бритым лбом и серьгами в ушах. По его лицу от висков к щекам шли татуировки драконов, его народ уважал этих существ и поклонялся им. Отчасти, поэтому и отправили его, знающего повадки этих животных.

     Начальника стражи удивлялся потребности южных племен прокалывать себе уши, но именно Юстэс, адаптация чьего непроизносимого имени на имперский язык комична, хорошо находил следы, а большего и не требовалось. Южанин подал знак своим следопытам и слез по треснувшей в паре мест стене обсерватории.

     – Что обнаружили? – спросил Маркус, присев вместе с Юстэсом на валяющийся булыжник размером с половину комнатушки привратника башни.

     Юстэс протянул в руке кусок отколовшегося камня с явными бороздами от дракона.

     – Это существо не относится к общеизвестному роду драконов, у дракона в задних лапах силы гораздо меньше, да и следы он оставляет другие. Это виверна, подвид без передних лап. Поэтому задние лапы у них хорошо развиты. Ну а натворить такое, – южанин окинул взглядом полуразрушенную обсерваторию, – в состоянии лишь особо крупные особи.

     – Откуда у культа Рока такие существа? Они нечасто и на лошадях то ездят, – говорил Маркус.

     – В краях у берегов Тетуса на земли племен часто захаживали путники, – он выбросил камень и посмотрел на небо – Где еще можно попробовать настоящее мясо из змеи, а не эту вашу мягкую баранину, которой только собак и кормить! Так вот, путники с чёрными белками глаз тоже захаживали, я даже лично проводил штук пять групп на одно из мест разломов в земной коре, откуда до теллурического узла Силы было рукой подать. Так что они часто видели драконов и могли заполучить кого из них.

     Маркус покачал головой:

     – Слишком много предположений, ничего конкретного.

     Южанин достал из-за пазухи прозрачный мешочек и протянул ему.

     – Крупицы этого порошка были обнаружены внутри башни, больше всего на последнем этаже под крышей. Я отдал это двум алхимикам, выпускникам Академии, и они не знают, для чего он может использоваться.

     Маркус открыл мешочек и нюхнул его содержимое. Отдавало сильным металлическим запахом. Порошок переливался от ярко-лилового до белоснежного цвета, отражая солнечные лучи.

     – Это точно не стружка из металла?

     – Нет, они говорили, что он, предположительно, происхождением из земных недр. – Юстэс развел руками. – Больше ничего толком найти не удалось.

     Маркус поднялся с камня и пошёл вызывать грифонов для возвращения домой.

     Шим ощущал вокруг чернильную тьму. И витающие мощные потоки Силы. Он встал во весь рост и закрыл глаза, прикрыв их ладонями. Он слышал про подобные места, Боги любили засовывать смертным в кромешную неизвестность, а потом представать во всем своем величии, добавляя в пространство сияющих красок. Здесь было прохладно; после жара пустыни, тело то и дело вздрагивало, оказываясь на пути ветра, дувшего в спину смертному.

     Долго ждать не пришлось. Раздался грохот молнии неподалеку и окружающая действительность, созданная Богом, расцвела красками. Шим увидел это через закрытые ладонями глаза и продолжал стоять, как ни в чем не бывало.

     – Открой же очи свои, смертный, насладись моим могуществом! – прогрохотал голос где-то за спиной. Шим развернулся и открыл глаза, убрав ладони.

     Перед ним на помпезном золоченом троне восседал один из немногих Богов, не входящих в пантеон Разумных или Безумных, но при этом обладающий единолично властью, практически равной им. За троном взвихривался могущественный поток Силы, вздымая облако песка у основания.

     Ока’ару, сильнейший Бог воздуха в мире, принял обличье типичного дикаря завоевателя – в шкурах, с топором на коленях и рогатом шлеме, в котором горели два янтарных уголька в месте прорезей для глаз. Вокруг расположилась пустыня с ясным небом и двумя солнцами, и при этом от ветра все так же веяло холодом.

     – Почувствуй гордость от того, что твои жизненные силы станут еще одной крупицей моего могущества!

     С этими словами он встал, имея в высоту более четырех футов, и смертный почувствовал себя если не крупицей, то букашкой точно. Это воплощение играючи перекинуло из одной руки в другую громаднейший топор и сделало пару шагов к своей жертве, которая насытит на мгновение жажду во все большей власти и Силе Бога.

     Он уже заносил топор, называемый дреннаями Жнец Душ – поглотитель самой души смертного, а Шим даже не шевельнулся. А что толку? В этой реальности Ока’ару творец, в его силах изменить гравитацию или переместить его в пространстве. Иллюзия возможности передвижения существует тут лишь для потехи божества, и ничего больше. Да и весь этот фарс – внушенная иллюзия с предсказуемым финалом. И не более.

     Вдруг его желание заполучить Силу затмило разум; он осязаемо ощущал потоки Силы, исходящей из иллюзорной пустыни, она словно вода для жаждущего застила ему взор. И он потянулся к ней, пропуская ее сквозь пальцы и стремясь набрать её, управлять Силой.

     Движение вихря понемногу начало откланяться; а занесенный топор опускался все ниже, его сверкающее лезвие отражало на лице смертного неясные блики. Смертный вбирал в себя немногую часть потоков, нужную для отклонения самого потока Силы, которое питало созданную Богом иллюзию.

     Шим не боялся топора; это была всего лишь иллюзия, вызванная завываниями дреннаев в ночи. Он вобрал в себя нужное количество Силы и подтолкнул поток в центре пустыни со всей доступной ему мощи. Столб Силы накренился и начал падать на спину Ока’ару. Божество заподозрило неладное и повернулось, увидев падающий столб. Питаемая им иллюзия начала мерцать, исчезая на мгновение и снова появляясь.

     – Ты не смеешь рушить мои игрушки! – зарычал дикарь с топором и поднял руки.

     Падающий столб Силы завихрился ещё больше изнутри и упал на Ока’ару. Он растворялся в этом потоке с безумной скоростью вращающихся частиц, и через пару мгновений он целиком исчез в вихре. Упав на песок, столб продолжал вращаться и вызвал песчаную тучу, окутавшей Шима, наблюдающего за слабеющей иллюзией.

     Потом раздался звук рвущейся ткани и Шим очутился в ином месте. Сначала в нос ударил солёный запах морской воды, а затем он разглядел вокруг огромное водное пространство. И увидел себя, стоящим на маленьком островке диаметром в полтора ярда. Это место более соответствовало Богу воздуха; клубни ветров гоняли с неистовой силой тучи, превращая увиденную картину в нереалистичный пейзаж.

     Из двух потоков воздуха сформировался дреннай, висящий над Шимом на высоте трех ярдов. Этот синекожий выглядел как старейший шаман племени, но в его убранстве было и традиционное для воинов оружие – копье за спиной и топор на боку. Когда он заговорил, в его голосе послышался явный упрек и некая раздраженность:

     – Почему прислужники Богов так тупы? Отнять у тебя Силу и жизнь может лишь твой покровитель, но ты, прекрасно зная это, разрушил иллюзию и покалечил моего стража!

     Шим сконфуженно опустил взгляд на волны, будучи не в состоянии смотреть в лицо истинному Богу. От голоса Бога по его телу проходили волны, он чувствовал себя натянутой палаткой на ветру, которую вот-вот опрокинет. Здесь пленник не чувствовал Силы, хотя она прямо витала в воздухе, придавая иллюзии достоверности.

     – Почему ты дал взять себя в плен? Дже’Эм настолько решила насолить мне?

     Шим только отрицательно покачал головой.

     – Я давал дреннаям инструкции, что делать при появлении таких людей, как ты. Мне не нужно разрушения моих творений!

     Шим кивнул.

     – Так что выметайся отсюда! Я отдам племени приказ не убивать тебя в течение последующих суток. Не выберешься из пустыни – сам виноват.

     Опять кивок. Бог, очевидно, успокоившись, продолжил:

     – Сейчас я выкину тебя обратно. Твое время начинает истекать.

     И с этими словами Ока’ару, сделав пасс руками, создал портал.

     И Шима порывом ветра унесло прочь из иллюзий Бога.

     Дреннаи у подножия Горы Последнего Венца заподозрили, что произошло неладное; после вспышки наверху умолкли шаманы. Камень их покровителя пылал, изменившись с синего на ярко-красный. С горы налетел холодный ветер.

     Вожак с клыками крагора на шее махнул нескольким своим воинам, также пришедшими посмотреть на ритуал и начал взбираться по тропе к алтарю на вершине.

     За ними последовал еще один синекожий, обвешанный безделушками, издающими звон при каждом шаге. Вожак скривился, пока не подошел главный шаман, помогающий себе при подъеме посохом.

     – Там наверху ритуал сорван! – прокричал он, громко дыша и спотыкаясь о камни.

     Вожак почувствовал надвигающуюся беду: если Ока’ару будет разгневан подношением, весь удар он примет на себя, как преподнесший его. В таком случае он может не только лишиться статуса управляющего горсткой воинов и имеющего определенное влияние на совет племени, но и стать возможным подношением для удовлетворения гнева Бога.

     Скоро они оказались на вершине, и пронзительный крик шамана разнесся по пустыне. Вокруг алтаря были обнаружены ритуалисты; их помертвевшие лица придавали им сходства с розовокожим, со сгоревшими путами лежащего на алтаре. Взобравшиеся дреннаи оставили обезумевшего шамана, и приблизились к месту страшного действа.

     Алтарь по кругу был оплавлен, камень их покровителя просел в высоте почти на фут, а оплавившиеся края почти сравнялись с землей.

     Немыслимо,- думал вождь. Ему теперь нельзя долго оставаться со своим племенем. Шаманы принесут его в жертву и его подчиненных за то, что он допустил такое. И кто поверит из совета племени, что он не намеревался приносить чужака в жертву? Он часто мешал шаманам применять нелогичные, по его мнению, решения. Что же за существо шаманы бездумно попробовали шаманы принести в жертву, утолив свою жажду крови?

     Вождь действовал быстро. Подхватив не пришедшего в себя чужака, он дал условный сигнал своим двум сейчас присутствовавшим рядом с ними воинам и помчался назад, в лагерь. Главный шаман даже не обратил на них внимания, его глаза застил туман и он бесновался, словно в припадке.

     Снизу, у подножия, никого уже не было. Не увидев продолжения действа, зеваки разошлись по лачугам.

     Не сбавляя шагу, дреннаи бежали по пустым улочкам, отыскивая загон с лар’корви. Разбудив охранника, вожак упомянул о некоем срочном поручении от совета шаманов. Своих воинов он разослал за остальными, спящими в домах, и назначил поспешный сбор. Сам тем временем наполнил бурдюки с водой и заглянул в амбар со съестными припасами.

     Когда выглянуло утреннее солнце, вожак уже стоял на выходе из лагеря со стаей ящеров, дожидаясь условленного времени. Но никто не явился.

     Подвал под закрытой таверной озарила вспышка. Наложенные чары разошлись, не имея возможности удержаться на приборе, каскадом из искр они осыпались и растворялись в темноте, придавая комнате и лицу малефика причудливый синеватый окрас.

     Над разгадкой узла с нитями чар он провёл, по его ощущению, минут двадцать, но чувствовал, что прошло куда больше времени. Освободив кубок, он, все так же, не снимая черные перчатки, принялся восстанавливать заклятие дыхания. Лагерь малефиков в опасности, но отправить сообщение куда более важно. Если враг столь могущественен, что одолеет их всех, утрата информации для Рока будет большой потерей. А новые отряды чернокнижников не составит труда собрать снова. Он не питал иллюзий на свой счёт. Он ценен именно сейчас благодаря информации, а не своим умениям.

     Накладывать свое заклятие было в разы быстрее и проще, чем распутывать чужое, и скоро чары были наложены. Сняв перчатки, он подошёл к прибору и посмотрел на свое отражение в воде.

     Пора,– подумал он и опустил голову.

     В это же время лагерь под скалой взяли в кольцо. Последователи только-только почуяли неладное, но враг атаковал первым. Выдержать такое количество закаленных арбалетных болтов, выпущенных с близкого расстояния, не под силу никому.

     Нападающие в серых одеждах и парой человек в ярких красных банданах поднимались по склону. Около полудюжины взобрались на место побоища, и принялись осматривать стоянку.

     Человек в бандане отодвинул носком сапога тело, и пространство ослепило вспышкой. Чернокнижник, спрятавшись за поверженным товарищем, выждал момент и ударил. Укрытие задрожало и под громкий гул обвалилось, скрыв лагерь последователей вместе с частью нападавших.

     Снаружи люди в серых одеждах засуетились, но камни были слишком тяжелые, и ими не удавалось сдвинуть хотя бы один. Человек в бандане попытался связаться с теми, кто оказался внутри, но безуспешно.

     Задействовав свой потенциал, ему почти удалось сдвинуть самый маленький камень, но силы опасно иссякали. Всё же их магия лежала в другом направлении. Слишком рано они прекратили обстрел, слишком рано.

     Попрятав оружие, они начали двигать вместе один камень, но он смотрел на это с искаженным гримасой лицом. Он знал, что у них ничего не выйдет. Происходящее в пещере останется тайной для них.

     Приготовленная им ловушка захлопнулась, несколько притупив боль от потери союзников. Разъяренный, он встал во весь рост, касаясь макушкой камня, и поразбивал арбалеты. Не пришедшие в себя враги не успели ничего сделать.

     И теперь чернокнижник покажет им настоящий ад.

     Валанар шёл по столице.

     После той прополки, которую он совершил не без помощи свыше Великого Змея, он был в приподнятом настроении. Отослав после смерти брата большую часть свиты, он и подумать не мог, что среди остатка будет столько неверных. Он с удовольствием сделал перерыв в приемах на пару дней, пока в зале приема все уберут. Его ход конём не останется незамеченным для врагов, впредь они будут куда осторожнее, он ждал этого.

     Пару часов назад один из уцелевших лакеев доложил ему, пытаясь скрыть страх на лице, что нашли его утерянный предмет. И вправду, вернувшись в свои покои, он обнаружил магическую коробочку с запиской, в которой некто приносил извинения и предлагал помощь в расшифровке артефакта, а взамен просил часть заключенной в нём Силы. Возможно, их помощь пригодится.

     Порыв ветра сбил императора с мысли. Прохожие приветствовали его и останавливались. В сердце своей Империи он ничего не боялся, даже тайных сообществ. Его Силы, приумноженной Змеем, хватит на них всех. Брат его сторонился божества, он всегда неудачно скрывал свое истинное отношение к вещам.

     Валанар свернул на улицу, ведущей в центральный Храм Ангуса. Он тут давно не был, и собирался вновь почувствовать покой и силы, источаемой от стен святилища.

     Войдя внутрь, вновь подивился колоссальности сооружения. Каждый раз, приходя сюда, смертные чувствовали себя песчинками среди тысяч и тысяч себе подобных. Но только не он, верховный маг и император. Он мог разнести храм, обрушив колонны прямо сейчас, но никогда этого не сделает.

     Маг опустился на колени перед алтарем, никого в храме кроме него не было. И помолился за брата.

     От порыва ветра створки храма распахнулись; Валанар обернулся и увидел трое входивших посетителей. Все трое были в длинных черных одеждах и наголо выбритые.

     Маг заготовил пару заклинаний, применяемых мгновенно. Гости же остановились и представились Советом Вящих.

     Валанар где-то слышал о них, причем совсем недавно. Данный совет состоял из волхвов, называющих себя Вящими. Они обладали немалой силой, но жили преимущественно в далеких лесах Империи, и о них мало что знали. Неизвестно, был ли у них покровитель, и какие цели они преследовали.

     Совет заговорил с ним, он слушал их, не перебивая и не задавая вопросов. В храме своего божества он мог сразиться даже со слабым Богом, подобного тем духам, которых почитали на юге.

     После они ушли, оставив императора в раздумьях. Они дали ответы на некоторые вопросы. Это они украли коробочку, попытавшись уничтожить её в своих святилищах. У них не получилось, и они вернули её Валанару, предлагая ему принять участие в ритуалах по расшифровке артефакта.

     На следующий день он получил списки предателей среди свиты.

     Пергамент был свернут в рулон, и, Валанар подивился его длине. Он до сих пор не понимал, зачем дворцу такое количество прислуги. Ещё неделю назад их было раза в четыре больше, и от этого его удивлению не было предела.

     В списке напротив имен и фамилий значилось положение, занимаемое данной особой при дворце. Брат ему объяснял пару раз кто, чем занимается во дворце и как это называется, но он вечно упускал это знание из головы, не утруждая себя. Подав знак слуге принести ещё хлопьев, он углубился в чтение.

     Пару имен он вспомнил, он отметил одного советника по казне, или как тут написано – «по финансам». Его имя было зачеркнуто. Ну что ж, на одну крысу меньше.

     Пробежав глазами весь список, император увидел, что примерно треть зачеркнута. А ему казалось, что минимум половина, вспоминая сцены в зеркале. Внезапно он в списке обнаружил ещё и тех стражников, охранявших двери и проводивших ритуал. Среди них предателей не было. Нужно поздравить Арквуса. Без его дисциплины и жесткого отбора Валанар не смог бы рассчитывать даже на них. С этой мыслью он захрустел оставшимися хлопьями и встал с кресла. Всё-таки стоит пригласить торговцев этой чудной едой, решил он – мода на них распространялась чересчур быстро и напоминала о первом появлении кофе, с того же юга.

     Тогда, почти сто лет назад, шиком было предложить гостям данный напиток. Повсеместное увлечение напитком охватило даже высшие военные чины. Именно кофе стало причиной того, как Империя разделалась с пиратами в южных водах: не получая напиток пару месяцев, они узнали, что пираты перехватили корабль торговцев. Генералов это привело в ярость, и за два года от пиратов осталась только жалкая горстка, прятавшихся оборванцев, не представлявших более угрозы.

     Пару раз Империя подумывала захватить те дальние земли, но всякий раз отказывалась. По суше километры и километры пустынь с зыбучими песками, по воде – неумение имперских моряков плавать в тех широтах, изобилующих коралловыми рифами и отмелями, и спасало южные народы от военной мощи Империи.

     Выйдя с комнаты, император пошёл разыскивать своего начальника стражи. Последнего нигде не было. Спросив у одного из стражников, он узнал, что Арквус слёг и не вышел на службу, оставив своего заместителя Конреда. Император почуял неладное, Арквус никогда прежде не покидал свой пост, служа уже достаточно давно. Но, увидев на столе в своем кабинете кучу неподписанных приказов, он выбросил его из головы и начал вникать, что произошло в его владениях за этот день примечательного.

     А в пяти километрах от дворца, из одной дешевой таверны выкинули богатого дворянина. Он был пьян; пара уцелевших пуговиц красовалась на порванном в паре мест камзоле. Босой, он уставился на свои ноги, и, вспомнив, что проиграл их в кости, поднялся на ноги и пошёл куда-то. Измазанный в придорожной пыли, его камзол лишь при осмотре можно признать за камзол офицера, лишь, поэтому его не избили в этой дыре. Раскрыв камзол полностью, он завалился у ближайшего дома в тени и захрапел.

     Малгри сел. Вокруг поверженных врагов он утолил ярость, которая сменилась потом растерянностью. Масса камня над ним не позволяла покинуть это место, а он боялся рисковать своими силами, зная, что снаружи люди с арбалетами мигом нашпигуют его. Он здесь и в ловушке и укрыт от врагов. Отсюда слышались гулкие шаги сверху по камню, враг не оставлял попыток разобрать завал.

     Для Рока важно было знать, кому они перебежали дорогу, и Малгри уже занялся этим.

     Он обнаружил у пары вояк амулеты в виде глаза в окружности. Они ему напоминали что-то, но ни к какому известному культу данный знак не подходил. Ни Луна, ни Солнце не имели таких эмблем. Возможно, это какое-то племя, перекочевавшее из дальних краев, которые неизвестны цивилизованному миру.

     Ещё ему удалось обнаружить мешочек с пучком засушенных трав. Вдохнув их, у него закружилась голова и он чихнул. Эта трава дурманила. И тут ему в голову пришла идея.

     Расчистив площадку, малефик потратил щепотку Силы на огненный цветок, и поместил его над пучками с травой. Из завала была продольная узкая щель. Усилив горение, чернокнижник пальцами на песке вокруг пламени рисовал знаки призыва.

     Скорректировав направление дыма, он продолжил чертить знаки.

     Снаружи нападающие отступили от самой верхушки завала. Окутанная белым дымом верхушка стала неприступной для них, арбалетчики не могли подняться, ощущая головокружение. Один из них свалился с завала, но особо не пострадал, отделавшись парой ушибов.

     Человек в бандане или обсервер, как его называли в Братстве, почувствовал зуд в висках и опустил бандану на глаза. Координатор их группы приказывал им отступить. Наблюдатель уставился на дым, поднимающийся ровно вверх, будучи отличным сигналом, на который могут явиться незваные гости.

     Он пытался изменить направление потоков воздуха, но тщетно. Чернокнижник внутри завала превратил все пространство внутри в подобие мехов, и, подливая Силу, дым с огромной силой вырывался вверх.

     Наконец обсервер дал знак, и группа спустилась с груды камней. Человек в бандане повёл её прочь от места засады.

     Малгри чувствовал, что кислород заканчивается. Пламя пожирало его, и почти дотлевшие стебли дурман-травы заканчивались. У него ещё осталось много Силы, но освободить себя из ловушки он не сможет. Малефик закашлялся. Он услышал, что враги уходят. И он решился. Сплетая нити, он ввернул их на врагов.

     В двух лигах на север в воздухе материализовалась черная сфера. Расправив крылья, лишь жители южных краев узнали бы, в ней выверну, с мощными задними лапами и отсутствующими передними. Мерно взмахивая крыльями, чудовище иссиня-чёрного цвета полетело на зов, туда, где дым, с силой вырывался из замкнутого помещения, где почти закончился кислород. Малгри прислонился к камню и закрыл глаза. У его прислужника оставалось мало времени.

     Чернокнижник прервал транс, и поднял голову, капли захлюпали по поверхности жидкости. Задание выполнено – получено новое. Архивариус обеспокоен, один из последователей вызвал прислужника. Такое не делается ради забавы.

     Догадки чернокнижника подтвердились – на лагерь напали. Кто считает себя столь могущественным, что смеет вступать в открытую войну с Роком? Он спрятал перчатки и направился к винтовой лестнице. Там, как и прежде, люк был на своем месте. Не тратя драгоценную силу, он прощупал нитями поиска петли люка. Нагрев их, он рванул крышку на себя, и люк звонко стукнулся о каменные ступени. Не обращая на это внимание, он достал ритуальный нож и прорезал себе дырку в бочке. Оказавшись внутри, он раскачал её и сдвинул с места. Карлика нигде не было видно.

     Припоминая, что шаги хозяина таверны уходили ввысь, он обнаружил лестницу на второй этаж и поднялся по ней. Все комнаты кроме одной были закрыты, к ней он и направился, держа наготове пару «молний» – заклинаний, которые долго сплетаются и при вызове сразу же активируются.

     В комнате никого не было, кроме лежащего карлика на полу. Малефик подошёл к нему и вытащил кинжал из груди. У него было мало времени, и подготовить череп карлика к дознанию слишком рискованно. Вытащив из плаща мешочек с травами, он растер пучок на лезвии, очистив его и рукояти. Рукоять оканчивалась глазом в окружности. Подобных знаков различия он не припоминал.

     Подойдя к оконному проему, он заметил, что стеклянная рама поплыла, застывшие капли на подоконнике создавали причудливую картину. В центре фронтальной проекции окно заметно тоньше, чем в остальных местах. За окном чудился силуэт лысого человека, будто подёрнутого дымкой. Потом иллюзия исчезла.

     Вновь запустив нити поиска, малефик обшарил помещение. Никаких следов магии. Враг словно испарился. Он отпустил нити поиска и спустился по лестнице.

     В городе уже светало. Споро шагая по улице, чернокнижник раздумывал, что его ждёт в лагере. Наверняка они отбились, несмотря на факт неожиданности, последователи Рока были очень многим не по зубам. Он и припомнить не мог, чтобы Рок вообще воевал когда-нибудь. Ареал страха и показной мощи прекрасно справлялся со своей задачей, выступить против древних духов известные ему Боги не осмелились.

     У ворот его пропустили, стражники ни слова не проронили.

     Тропа вела на север. Свернув по памяти на очередном её повороте, он увидел выверну – среднего размера дракона без передних лап и с мощными задними. Она кромсала завал на месте их лагеря. Вокруг завала лежало много тел. Ускорив шаг, чернокнижник развязал нити «молний» и освободившейся Силой начал сдвигать камни.

     Отбросив огромный валун, малефик увидел кошмарное зрелище – последователи были мертвы. Против арбалетных болтов гораздо сложнее среагировать на близком расстоянии, и они не успели. В костре дымились травы, разнося специфический запах.

     Малгри отпустил нити. Выверна исчезла.

     Архивариус накрыл стеклянный череп темной тканью. Закрыв за собой дверь, он захватил из той комнаты свернутый трубочкой пергамент, который вложил в футляр и спрятал в карман плаща. Мэлтис прошёл мимо таких же узких комнатушек, где работали другие архивариусы, и спустился по лестнице.

     Внутри Азаккеля-горы уже светало, ночные светлячки улетали, уступая разжигающимся факелам. Последователи встречались повсюду; у недавно прибывших начинались утренние занятия, даже двое архидемонов грузной походкой прошагали мимо. Архивариус спешил, ускоренным шагом направляясь в центр города.

     В неровном свете факелов чешуя вейперов отражалась на стенах домов, и Мэлтис в который раз подивился этой красоте. Большие создания, покрытые чешуей и с крыльями, могучими взмахами летели из города; их фасеточные фиолетовые огоньки на месте глаз быстро двигались, фокусируясь на каждом встречном на доли секунды.

     Свернув с центральной улицы, архивариус чуть не врезался в маутилье, всей своей тушей парящего ската в воздухе в сопровождении своих симбионтов. Тройка мелких червей закрутилась вокруг человека в плаще с расцветкой Библиотеки. Один попробовал на зуб его плащ, Мэлтис отмахнулся от него.

     Скат двигался дальше, и тройка любопытных симбионтов, проделав пару сальто, поспешили за ним. Новичков в городе поначалу пугали эти создания, но потом привыкали. Озорные симбионты были как маленькие дети, для развлечения могущие украсть пару яблок с прилавка. Их порождал сам маутилье, и он являлся их хозяином. Скаты были миролюбивыми созданиями, но это не мешало Року использовать их как машину для уничтожения пехоты.

     Идя по мосту, Мэлтис бросил взгляд вниз. Там из воды выпрыгивали рыбы-летуны, своими недоразвитыми крыльями напоминая детенышей драконов. Рыбы в реках и озерах Азаккеля водилось чрезвычайное количество, вулканическая активность горы поддерживала нужный климат внутри. Совет раз в пару месяцев проводил плановое извержение, направляя лаву по отведенным желобам в большие резервуары, где их остужали и затем использовали для удобрения полей.

     Наконец пред ним открылся вид на циклопическое сооружение. Внешне напоминая капсулу с зубцами, которые походили на корону, здание поддерживалось четырьмя прозрачными мостами, а под ними в этом месте пылала магма. Врата в Бездну, вот как его называли. Неугодных рабов или проваливших испытание на посвящение приводили сюда в камеры на нижних ярусах сооружения, где мучавшиеся добровольно прыгали в пропасть, желая быстрой смерти.

     Преодолевая мост Мэлтис мигом вспотел, и дело не только в раскаленном воздухе внизу. Одна из камер отворилась, и пленный, с виду раб в лохмотьях, прыгнул в Бездну, без единого звука. Уменьшающаяся фигурка задержалась на поверхности корки магмы. Затем она лопнула, и фигурка исчезла, оставив пятно жидкой магмы на треснувшей корке.

     Архивариус достал из плаща колбу с зелёной жидкостью и хлебнул с нее.

     Ему никогда не привыкнуть к подобному зрелищу. У него закружилась голова.

     Мост сделали прозрачным нарочно, чтобы каждый мог видеть гибель пленников. Рок являл свою дикую сущность в этом месте. Поднимающиеся волны жара окутывали посетителей, но сам мост при этом оставался таким же холодным.

     Дойдя до конца моста и ступив на мраморные плиты возле храма, он выдохнул. Беспокойство по поводу одного из отрядов не покидало его. Он нёс дурные вести, и от этого ему не становилось лучше.

     Он еще раз отхлебнул из колбы.

     Двери в сердце Азаккеля были раскрыты. Тут ещё больше встречались послушники в учебных робах. Архивариус обогнул большой зал по дуге и, помахав свитком перед стражником, вошёл в отдельное маленькое помещение.

     Сейчас Совет не был в сборе. Было раннее утро, и только один чернокнижник сидел за столом и делал пометки на пергаменте.

     Мэлтис положил свиток на стол и начал рассказывать. Представитель опешил от такой наглости, но после первых слов передумал выгнать архивариуса.

     «Року объявили войну».

     Закончив доклад, его попросили подождать в приемной.

     Через десять часов на закрытом заседании Совета в полном составе во главе с Верховным Личём Мэлтис повторил полученную информацию. У Рока появились враги.

     Слуга Йонга имел задание призвать Окта`элис, одного из древнейших духов мира. Выходит, сам Йонга требует пристального внимания Рока. У Богов не было сил призвать существо из таких древних времен. Вмешалась третяя сторона, и мощь её и мотивы пока неясны.

     В конце доклада Мэлтиса прибежал ещё один архивариус; новость о практически полном уничтожении разведывательного отряда ошеломила присутствующих. Аура страха не работала против неизвестного противника. Либо он безумен, либо уверен в своем превосходстве.

     Мэлтис стоял за трибуной и смотрел на Совет личей, принимавших решения и отдающие приказы послушникам в разные концы города. Он запомнил этот момент. Его и того архивариуса выставили вон, более в них не нуждались.

     На мосту он бросил взгляд назад и увидел зеленоватое свечение на зубцах сооружения-капсулы. Каждый житель города увидит это. Мэлтиса пробрала дрожь.

     Совет личей вызывал Рок.

     Возвращаясь в наблюдательный пункт, он отмечал снующих тут и там послушников, использовавшихся как курьеры. Великий и ужасный Рок понес первые потери в этом противостоянии и неизвестно, что будет дальше.

     На следующий день Совет личей, побеседовав в мире духов с Роком, приняли ряд важных решений.

     Мэлтис сидел за столом и просматривал депеши, раздаваемые с сегодняшнего дня по всему городу. Из окна наблюдательной он увидел отряд из десятка шагающих чернокнижников, все из последнего выпуска местной Академии темных искусств. И приступил к чтению.

     «В городе вводится комендантский час». Ожидаемо, ожидаемо. Мэлтис раскурил трубку и выпустил облачко дыма, окутавшее окно. Среди жителей города могут быть лазутчики, но это скорее мера по усилению контроля. Теперь они могут делать на улицах что хотят, и многие об этом не узнают. Выкинул бумажку в корзину.

     На следующей гордо красовалась надпись: «Мы победим в этой войне – Рок с нами!». Архивариус сплюнул. Ну конечно он со своими последователями, с кем ему ещё быть. Если они проиграют, Року не будет подпитки, и он исчезнет, разъединившись на множество мелких божков, которые попрячутся в неизвестной дали.

     Архивариус не каждый день был наблюдателем за воинами и шпионами Рока в открытом мире; большую часть времени он проводил в Библиотеке, упорядочивая издания и убирая пыль. Архивариусы были кладезями информации.

     В каждой войне прошлых лет были лозунги: «Бог с нами! Он поможет нам!». Естественно вам будет помогать высшие силы, если вы признаете её и поддерживаете её существование различными ритуальными действами. Иначе что это за неблагодарная скотина, которой плевать, принесут ей завтра корм или нет? Если уничтожат народ, то есть руку, кормящую эту сущность, она сама и исчезнет. Это и ежу понятно.

     Он погладил появившегося Морти и вернулся к размышлениям. Кот залез к нему на голову и улегся там. Архивариус подергал Морти за хвост, но тот и не подумал слезать. До чего странное создание! Этот кот достался ему от одного из предыдущих обитателей Библиотеки и они нашли общий язык. Мэлтис достал пригоршню хлопьев и поднял ладонь. Кот мигом захрустел. Они, наверное, единственные со всего города прониклись этой заморской едой. Мэлтис достал остаток и улыбнулся. Какие же они вкусные!

     Вернувшись к депешам, он зачитал третий листок: «Комендантский час с десяти вечера до шести утра». Подкинув табаку в трубку, Мэлтис думал, куда ему перенести свои пешие прогулки по городу.

     Морти заурчал, и архивариус шутливо стукнул его по носу.

     – Нет у меня больше еды, хоть ты тресни!

     На последней депеше было сказано: «Новые отряды разведчиков будут высланы в ближайшие дни, и станет известна новая информация о враге, противостоящем Року».

     Мэлтис заворчал. Обычно он раз в неделю проводил в наблюдательной комнате, получая различные сигналы из открытого мира, но на этот раз архивариусам количество смен увеличат. А он-то думал, святая наивность, что на докладе Совету закончились все неприятности.

     Морти хвостом изменил положение трубки, и Мэлтис вернул её на место.

     Перед ним всплыло лицо чернокнижника. Вокруг него плыли пузыри кислорода, но он не подавал признаков удушья. Сеанс передачи информации начался.

     Сам процесс выглядел так: информатор извлекал из своего мозга события, произошедшие с ним, прибор проверял их на лживость и впоследствии представлял получателю в виде изображений, которые архивариус и записывал на пергамент.

     Получив первые сообщения, архивариус чуть не выпал с кресла – новости были невероятны. Мэлтис уловил, что прислужника отпустили, значит, тот, кто был жив в лагере, уже на пути к Року.

     Тьфу! Он был уверен в том, что после смерти ничего нет. Поэтому он и не смог стать в свое время ни жрецом, ни послушником. Его убеждали испытывать трепет перед теми созданиями, которые кормились силой его народа, но он не смог. Эти создания или обобщенное их название – Рок, просто выполняли свою функцию. Он не помогал бескорыстно, так как нуждался в пище, и Мэлтис не припоминал из истории народа, чтобы Рок кардинально изменил ситуацию в мире для своих последователей.

     Морти спрыгнул на стол, разметав все депеши, и уставился на него, жалобно мяукнув.

     Мэлтис достал пару сухарей и кинул коту, но тот и ухом не повёл.

     – Ух, каким привередливым ты стал – он сгрёб в ладони сухари и высыпал на голову коту, – совсем от обычной пищи поотвык.

     Кот зарычал, а архивариус захохотал:

     – Дружище, я всегда подозревал, что за твоей милотой скрывается демон, а то и не один.

     Он открыл окно настежь и пригласительным жестом указал коту на улицу:

     – Ступай к любому чернокнижнику – узрев в тебе демона, он будет тебя кормить куда получше чем я!

     Морти ещё раз мяукнул и грациозным прыжком вылетел из дома. Мэлтис не спешил закрывать окно, он стоял и улыбался, уставившись на проезжающую рыбью повозку, которую охраняли два маутилье.

     Закатные солнечные лучи, проникающие в город, через кратер вверху многократно отражались от наложенных усиливающих заклинаний. В этих лучах блеснула промелькнувшая фигурка четырёхпалого обитателя Библиотеки, запрыгнувшего прямо в повозку.

     Скаты поводили недоуменно мордами, но ничего не сделали. Их симбионты покружились вокруг повозки, но нарушитель уже скрылся под рыбешками, и они вернулись обратно.

     Мэлтис откинулся в кресле и задремал.

     Шим ехал на юг. Пара лар`корви споро бежала по пустыне, оставляя за собой характерные трёхпалые следы. Плечо не болело, после ритуала шаманов он чувствовал себя полным сил. Использование Силы исцелило его.

     Его спутник дреннай был немногословен. Он изъяснялся жестами, его гыкающий язык был невдомек Шиму. Дреннай повелел остальным ящерам вернуться в лагерь и, быстро жестикулируя, настаивал на необходимости убираться отсюда, опасаясь возможной погони.

     К удивлению Шима, он теперь не был пленником и волен был выбирать направление, куда двигаться дальше. Синекожему было без разницы куда ехать, он часто понукал ящеров мчать быстрее, пока человек не пришел в себя после визита к Духу Воздуха. Он боялся гнева племени, и стремился уехать как можно дальше от Горы Последнего Венца. Его решимость передалась ящерам, и они гнали не хуже скакунов на ипподроме в столице Империи. Империи Великого Ангуса, Змея, которого свергнуть смертью одного императора недостаточно.

     Он помнил ужас на лице брата Болвара, когда усиленный десятикратно Шим играючи разломал посох боевого мага на кусочки. А затем всё пошло наперекосяк.

     Поначалу человек думал повернуть на север, но нет. Шима тянуло на юг. Потребность управлять магическими потоками вновь напоминала о себе. Направление потоков Силы на миг утолило жажду, но затем стала ещё сильнее. Ещё по прибытию в лагерь синекожей расы он почувствовал ощущение некоего направления. Словно компас. А стрелка указывала на нее. На тот непонятный предмет, поглотивший за несколько мгновений всю его магию и уничтожив его мощь. Он найдёт её. Найдёт и откроет, став вновь прислужником Дже’Эм.

     Ящер протяжно вскрикнул, и Шим, спохватившись, послабил поводья. Слишком натянув их, он рисковал поранить ездовое животное.

     Вокруг простиралась во всем своем величии пустыня. Гора, которой поклонялись дреннаи, напоминала о себе, словно нависая над путниками. Каждый раз, оборачиваясь назад, они видели гору. Она усиливала чувство тревожности. И ящеры бежали ещё быстрее, оставляя за собой пыльные следы.

     Дреннай показал ему на ближайший высокий бархан, и Шим последовал за ним. Взобравшись на него они, наконец, увидели тракт, извивистой змеей минуя дюны и возвышенности.

     Этот тракт начинался ещё в дремучих краях севера, являясь самым крупным транспортным путём, пересекающим Империю и оканчивающийся на юге. В тех землях, как Шим слышал ещё во дворце, жил чернокожий народ, поклонявшийся драконам. Тракт был оживлённым местом, и человек надеялся встретить караван торговцев дотемна.

     Дреннай же был крайне взволнован данным исходом; его племя никогда не покидало границ собственных территорий, и он желал уйти обратно в пустыню. Скудные припасы можно растянуть ещё на неделю, но они кончатся, и дреннай сознательно хотел умереть в пустыне. Шим его уговорил подождать и убедил ждать караван на тракте.

     Ожидания Шима были крайне оптимистичны; ни на этот день, ни на следующий, ни единой живой души не пересекало тракт.

     Разглядывая на второй день утром ящера, он спросил у синекожего, что они едят. Тот, поняв вопрос, достал из мешка с припасами упакованную траву. Лар`корви подбежали к дреннаю и начали жадно проглатывать траву.

     Шим заметил зубы ящера, когда он ел траву. Эта порода ящеров имела признаки хищника – скорость для погони за жертвой, и острые когти на лапах, и крупные клыки в пасти – они должны мясом питаться, разве не так? Человек уточнил, и дреннай подтвердил, что лар`корви – травоядные животные, и мясо не едят. Шим был крайне удивлен. Какой Бог смог провернуть подобное? И зачем, шутки ради?

     Дреннай отпустил ящеров побегать, и они тотчас умчались, скрывшись за ближайшим барханом. Сами же путники перекусывали хлебом с бобами и следили за пустынным трактом.

     В это же время в племени дреннаев происходил невиданный ранее Совет – ещё никогда прежде на Совете не присутствовало столько народу. Это был первый Совет, на который допускались все желающие поглазеть.

     Заседание началось с визгов верховного шамана – звуки от его безделушек разносились вокруг, подчеркивая весь его трагический образ. Представители совета воинов мрачно взирали на происходящее, подавленные недавним происшествием. Ока`ару был разгневан и изрядно ослаблен. Вчерашнее послание от Бога, трактованное шаманами гласило: воины допустили случившееся, и виновные будут наказаны.

     Вождь дреннаев удивился, когда к нему в означенное время никто не явился. Шаманы привели в ход разведывательную магию и схватили всех, кого он намеревался увести. Самого вождя с пленником шаманы не видели, они были сокрыты от магии.

     Верещание верховного шамана прекратилось, и под конец своей речи он выхватил ритуальный кинжал из одежд и хищно осклабился, отдавая распоряжение вести пойманных на ритуал. Толпа расступилась и зашагала к месту оплавленного камня их покровителя, испорченного чужеземцем.

     Не успели шаманы начать ритуал, как верховный шаман вошёл в транс. Все окружающие его синекожие враз умолкли. С ним говорит их покровитель. Длилось это откровение долго, и, вновь вернувшись в действительность, глава племени еле стоял на ногах. Опираясь на свой посох, он провозгласил:

     – Ока`ару не нужны в качестве жертвы его соплеменники! Он избрал им более строгое наказание за все их мерзкие деяния!

     Многие посмотрели на шамана с удивлением – лишить чести принести свою жизнь на этом Камне было неслыханным. И шаман дополнил:

     – Они отправятся в ущелья Нограннона!

     Среди толпы поднялся гул.

     Нограннон был древним городом дреннаев, который они давно покинули. Причиной этого стали нападения подземных тварей, разбуженных от постоянного строительства пирамид и тесания каменных блоков. Дреннаи были миролюбивым народом и не умели воевать; подземные ужасы прогнали их из города, и им пришлось скитаться по пустыне. Так продолжалось долгие дни. Их народ был изнеженным и не был приспособлен к жизни в пустыне, куда они попали. Когда самые стойкие из племени начали падать духом, появился Ока`ару. Великий Дух Воздуха вывел их из пустыни к горе Последнего Венца, и в благодарность племя стало поклоняться ему за свое спасение.

     С тех пор Нограннон старались нигде не упоминать, боль за некогда утраченный рай не проходила бесследно. В старых преданиях говорилось, что город пал через подарок одного чужеземца, гостившего у приветливого народа. Он преподнес в дар вождю племени чашу из истинного серебра. Чужеземец покинул эти земли, и в преданиях не сохранилось его имени. Чаша же оказалась магическим артефактом и вождь, был захвачен в плен иллюзий славы, которые артефакт представлял перед его взором.

     Именно тогда дреннаи и начали строить пирамиды, во славу правителя. Одну из таких пирамид, построенных во время существования древнего города, и увидел путник, доставляемый ящером в новое пристанище синекожих.

     Чаша передавалась из рук бывшего вождя новому. Сила предмета была столь сильна, что меняла мышление жителей города, и среди народов появилась каста рабов, выполнявших тяжелую работу в строительстве пирамид для прославления правителей. Дреннаи начали рыть шахты; камня нужно было все больше. Они не останавливались, когда начали слышать странные звуки из подземных глубин.

     Во время покидания города чаша, этот чудовищный артефакт, был утерян. Дух Воздуха, узнав об истории падения расы синекожих, убрал рабов и сделал новую прослойку общества – шаманов. Они были призваны нести его голос до народа и защищать его от появления подобных вещей. Такова была трагическая история падения некогда великого народа.

     Сейчас же многие дреннаи не могли поверить в услышанное только что. Неужели их Бог посылает разгневавших его прямо в лапы хищных тварей из глубин?

     Верховный шаман покрутил посохом вокруг себя, вызвав молнию среди ясного неба прямо перед собой, и толпа враз умолкла. Он кивнул приставленным к пленникам охранникам, и те увели их.

     Шаманы переговаривались, подавая верховному знаки. Однако он отвернулся от них и следил за уходящими пленными.

     – Такова воля Ока`ару, и не мне и не вам оспаривать его решение.

     Шаман молча поклонился толпе и объявил Совет племени закрытым.

     Пленникам дали оружие и припасы в дорогу. Все, кто им встречался, сочувствовали им. Но дозорные исполняли данный приказ; пленных проводили до древнего входа в Нограннон, расположенного у основания одной из целого комплекса пирамид.

     Маркус вглядывался в горизонт, уцепившись в поводья и поднимая полы шляпы.

     Караван мистера Йоля ехал по тракту, цокая подковами по остаткам каменного асфальта. Негоциант Йоль был богатым купцом; мало кто отваживался начать путь от крайнего севера до южных земель Империи, не растеряв весь свой товар от грабителей. Йоль очень старательно подготавливался к каждой поездке по тракту. Сбывая товар в солнечной Империи по баснословным ценам, он позволял себе и десяток охранников, и даже куцего волшебника из деревни смог урвать. Йоль каждый год привозил товар к назначенному времени – к началу праздника Середины Лета празднуемого в Империи с небывалым размахом. Каждая ярмарка, которая приурочивалась к празднику, набивала его сундуки, приближая его общее состояние к цифрам, внушительным даже для среднего дворянина. Его боязнь высоких породистых скакунов знал мало не каждый в столице. Поэтому он для поездок выбирал низкого мула, который был для него комфортным средством передвижения.

     Основной конкурент низкого Йоля – Брендивальд, из северных краев неоднократно подшучивал над ним. Сам Брендивальд был северянином, и огромные его размеры и большая русая борода была его визитной карточкой, как и огромный скакун северных степей.

     Их караваны встречались в столице, почти на середине самого тракта, и байки об их словесных перепалках разлетались по дальним краям. Они каждый год грозились выкупить транспортное средство конкурента, чем вызывали неизменные взрывы хохота у посетителей ярмарки Середины Лета. Представить себе низкого Йеля верхом на высоком скакуне или огромного Брендивальда на муле без улыбки было просто невозможно. Вот и сейчас Йель, понукая ослика, задумчиво попыхивал трубкой, думая о выгодной наценке и будущем барыше.

     Маркуса нагнал южанин с татуировками драконов на щеках.

     – Мы проезжаем земли, граничные с владениями синекожих дреннаев, – заметил Юстэс, указывая на запад. – Если беглецы действительно неподалеку, то им уже пора появиться.

     Маркус вновь стал следить за трактом.

     Они будут следить за беглецами. То, что Рок предотвратил вызов в этот мир одного из древних духов, был им известен. И единственным, кто мог вызвать демона из преисподней оставался один из беглецов. По полученной ими инструкции распоряжения были однозначны: следить за беглецами, и особенно – за человеком. Юстэс хмыкнул, он не верил, что смертный может привести в ходтакиесилы. Однако распоряжения получены, и вот они, гости каравана Йоля, направлялись в столицу по официальной причине побывать на визите у императора и представлении, которое предваряет закрытию праздник Середины Лета.

     Южанин ускорился и уехал в авангард. Маркус опустил полы шляпы, моргая глазами от усталости. До столицы ещё две с лишним недели пути, и он, плохо переносивший жару, считал, что попал в худшее место из всех возможных.

     Коэльтхе втягивала воздух, почувствовав неизвестные запахи. Этим лисам с синим оттенком шерсти дали название дреннаи, единственные, кто видел их вживую. Название было длинным, и сокращенно звали этих существ «кольтами» что значило вспышка, либо синяя вспышка в полном названии.

     Кольты жили в джунглях возле города. Джунгли были последствием магии, разрушившей город, она словно в насмешку окружила его огромными оазисами, приглашая остаться на ночлег. Сам Нограннон был окружен с юга горами с единственным ущельем, через которое и прошли приговоренные, а с остальных сторон древний город обступало болото.

     Дреннаи шли медленно, в полном молчании. Кольт с интересом вдыхала исходящую от них феерию запахов. Двуногая добыча неосторожна; кроме запаха она издавала невообразимый шум, ломая ветки и кусты. Кольт прижала уши. Если это добыча, то очень глупая, если хищник – крайне сильный. Она увидела восемь шагающих синих двуногих. Коэльтхе лишь единожды видели подобных существ – тогда они попались в ловушки в больших твердых камнях, по которым было легко взобраться. Они вздымались высоко, кольты любили наблюдать оттуда свои владения.

     Кольт заинтересовали эти чужаки, и она последовала за ними, прячась в кустах.

     Дреннаи остановились возле груды камней, насыпанных прямо посередине дороги, которая удивительным образом не заросла за прошедшие столетия. В преданиях ничего не упоминалось про эту кучу камней.

     Наконец, они двинулись дальше. Солнце клонилось к закату, и никто не хотел оставаться в джунглях на ночь. Они не сделали привала и после заката солнца, успев в последний момент перед сгущающимся сумраком пересечь черту города.

     Через полчаса возле одной из обвалившейся колонны дреннаи устроили привал. Недавние потрясения утихли, и они занялись делом. Изгоям, от которых отказался даже собственный Бог, выдали провианта в дорогу и пару топоров.

     Прогоняя темные мысли работой, они развели костер и наделали себе из поваленного дерева чушь больше десятка копий.

     Шаманы их не преследовали, но при мысли охотится в джунглях, каждого пробирал суеверный ужас. Все длиннее становились тени, и маленький костер не без игры воображения порождал невообразимых чудовищ, а звуки леса походили на крики ночных тварей. Только Луна не подводила путников, проливая хоть какой-то свет на бушующую вокруг жизнь.

     Здесь по зданиям прыгали белки, их пушистые хвосты мелькали на крышах. Знакомые дреннаям коэльтхе сегодня не показывались, боясь обнаружить себя. Тут водились особые птицы, которые дреннаев поразили – крупные орлы с настолько ярким оперением, что полет птицы сливался в неразличимое яркое пятно.

     Перекусив, было решено отправиться с раннего утра. Выставленные часовые ничего подозрительного не обнаружили, и настрой у путников поднялся.

     Дреннай первым заметил что-то вдалеке. Он подал знак Шиму, и тот плюхнулся за барханом, не переставая жевать бобы. Еды у них еще дня на два, не больше.

     Синекожий оказался прав; сразу за группой охранников тянулись повозки и телеги, одни накрытие тканью от любопытных глаз, а другие – нет. Шим увидел изделия из меха – сапоги, плащи и такое прочее. Хоть на юге и было теплее, чем в северных широтах, но зимой и им приходилось кутаться в теплые одежды.

     Когда показалась основная часть каравана, они уже сложили свою поклажу по сумкам и вышли навстречу каравану. Прием оказался довольно острым; шестеро наемников окружили их на конях и ждали, пока явится сам торговец.

     Низкорослый Йоль был очень удивлен увидеть синекожего, покинувшего свои земли. Он прожил довольно долгую жизнь, и дреннаев никогда не видели за границами их поселений.

     Говорил Шим, дреннай лишь кивал или отрицательно мотал головой, не проронив ни звука. Вы едете сами? – Кивок. Эти невиданные животные не съедят моих лошадей? – Отрицание. Похоже, дренная начало забавлять, что все опасаются обычных ездовых лар`корви.

     Торговец крайне заинтересовался животными; возможно, он подумывал отобрать их, но клыки животного на груди синекожего переменили заискивающее выражение на его лице, и больше эта тема не обсуждалась.

     Йоль разрешил им сопровождать караван, но пригрозил – если эти ваши зубастые создания сожрут любого из моих скакунов, обдеру вас до нитки! В целом Шим остался доволен, и ему с синекожим выделили место в авангарде.

     Среди каравана было немало купцов пониже рангом, чем Йель, и Шим вместе с дреннаем познакомился с каждым. Также им представили и врачей из далеких краев.

     Один из них был покрыт татуировками, чем заинтересовал дренная, который никогда подобного не видел. Татуировки в виде извивающихся драконов на лапах были искусно сделаны, и Шим восхитился изображением.

     Врач назвался Юстэсом и захохотал, увидев озадаченное выражение на лице у синекожего.

     – Гром меня порази, этот синеухий считает меня полным психом! – и громко присвистнув, умчался в конец каравана.

     Второй же лекарь явно страдал от жары. Подняв полы шляпы, он поприветствовал беглецов, и отхлебнул из фляги. Из краткого разговора с ним Шим узнал о предстоящем празднике, и о торжестве, устраиваемом императором каждый год.

     При упоминании об императоре Шим вновь вспомнил тот момент, когда он почувствовал зияющую пустоту вместо Источника.

     Горечь захлестнула его, и он, закончив разговор, уехал в начало каравана.

     «Что это?» - подумал восседающий на трухлявом пне человек, закутанный с головой в протертый местами меховой плащ. Просто перед ним возвышался огромный дворец, пустующий, как и все постройки в округе.

     Его мучило чувство нарастающего голода и холода, словно он спал десятки зим. Посох, лежавший перед ним на коленях, показал ему картину: сборище синекожих созданий направлялось прямиком к центру города, к его дворцу. Он и проснулся от того, что они пересекли невидимую черту его владений.

     Опершись на посох, он встал с пня, ощущая покалывания по всему телу. Сколько ж он просидел тут, наслаждаясь своей победой? Он помнил триумф, свой великий триумф, когда орды тварей попались в его ловушку и были испепелены. Он очистил город от порождений подземных глубин! И стал первым, единственным и полноправным обладателем артефакта Предвечных, Октель`Харра, серебряной чаши, сулившей невиданную власть.

     Он, Факсимилиан Эксетерский, младший колдун начального ранга, одолел все преграды на пути и получил артефакт. Он провёл обряд очищения местности от темных сил. «Но что со мной произошло?» Великая победа была одержана зимой, он четко припоминал снег, усеянный подземными исчадиями. Солнце стояло в зените, и колдуна начало припекать. Скинув плащ, отправился во дворец. И наткнулся на закрытые двери.

     Припоминая пароль, который сам и сделал для предотвращения доступа посторонних (хотя кто сюда забредал, в такую-то глушь?), поставил охранные чары. Покопавшись в путавшихся мыслях, он произнес фразу, и двери распахнулись. Голод усилился, и колдун поспешил внутрь, на ходу ориентируясь в поиске столовой.

     Даже не взглянув на висящие на стенах гобелены, он промчался по коридору, влетев в тронный зал, который воссоздал по памяти сразу после победы. И споткнулся, чуть не ударившись головой. Голод пропал, и на смену пришло теплое чувство, исходящее от предмета в центре комнаты.

     Бросив посох и плащ, колдун рванулся к артефакту и замер за шаг от него. Он упал на колени и, уперев ладони в холодный каменный пол, смотрел. А потом, обхватив чашу руками, воззрился в собственное отражение на её дне.

     Дреннаи, посланные на смерть в этих руинах, пересекли вход в город и споро шли, намереваясь к наступлению темноты пройти как можно дальше от джунглей, пугающими их больше, чем безжизненные развалины вокруг. Наступали сумерки, дреннаи молча продвигались вглубь древнего Нограннона, павшего от натиска чудовищ из глубин. Как ни странно, путники удивлялись отсутствию видимых признаков обитания кого-то ещё. И были рады этому.

     А колдун в замке, захваченный видениями грядущей славы, позабыл обо всём. Очнулся он лишь тогда, когда чаша показала ему чужаков, попавших на его земли. Артефакту не нравились чужаки.

     И он начал сплетать потоки магии вокруг чаши, пробуждая её мощь.

     Мимо проезжало все больше отдельных повозок и путешественников.

     Караван въехал на земли, подчиненные Империи, и пустыня уступила место полям. Больше всего этому обрадовался Маркус, он резво погонял своего коня – то уезжая далеко вперед, то оставаясь позади.

     Сам Йель принарядился; если бы не осел, то он выглядел ничем не хуже столичных вельмож. Юстэс присвистнул и поведал Шиму, что один лишь жакет торговца можно продать и купить всю деревушку, которую они сейчас проезжали. Шим лишь покачал головой, наблюдая за уставившихся на караван местных детей. Это поселение было чем-то вроде опорного пункта, с целым рвом и низкой каменной стеной с двумя вышками. Подъемный мост, судя по петлям, никогда и не поднимался, на ночь опускали решетку. Купца узнавали издалека; вот и сейчас караван пропустили через ворота, и стражники поприветствовали Йеля.

     Горожане провожали шествие заинтересованными взглядами и ждали завтрашнего дня. Низкорослый негоциант оставался верен традициям, и устраивал ярмарку здесь, хотя до праздника Середины Лета оставалось ещё больше недели.

     Дреннай с клыками крагора верхом на ящере попал в центр внимания; никогда прежде нога синекожего не переступала границу владений Империи. Лар`корви нервичал при таком количестве обращенных на себя взглядов, и дреннаю пришлось спешиться, шагать следом и успокаивать животное. Шим же не привлек к себе столько внимания, и просто наблюдал за горожанами.

     Эта ярмарка была одним из значимых праздников для жителей города. Шим поглядел на Йеля, с большой помпезностью едущем на ослике. Он для них знаменитость, подумал Шим. Приметив отряд солдат с алебардами, молча отсалютовавших купцу, ШИм вновь возвращался к битве в том поле.

     Уничтожив последнего носителя древней крови династии, он ввергнет Империю в хаос. Сейчас Валанар – это всё, на чем зиждется власть Змея Ангуса, божества, которое вскормили братья Болвар и Валанар. Священники данного божества пострадают сильнее всего, не имея власти приносить в жертву домашний скот раз в неделю.

     Ангус питал свои силы ритуалами крови, он обладал внушительной силой. Даже в этом городке Шим увидел маленький храм, посвященный Змею. На входе стояла скульптура свернутой в клубочек змеи, поднявшей свою голову, и раскрыв пасть. Ему стало ни по себе.

     До каравана дошли слухи о произошедшем ужасе в столичном дворце. Шим уверился, что Змей обладает даже большим могуществом, раз в состоянии влиять на события таким кардинальным образом. Жертвоприношение разумного существа давало куда больше энергии, Шим должен быть осторожнее. Ангус не смог защитить братьев на поле, и Валанара будет охранять не только стража. Валанар не был сильным магом, но у него есть время подготовить различные ловушки во дворце. Желание поймать убийцу и отомстить за брата должно быть очень сильно, раз он допустил массовое приношение в угоду великому Змею.

     В тронном зале дворца темнело; сумрак овивал углы помещения, скрадывая расстояние и цвета. Свеча на полу почти догорела; её беспокойное пламя освещало неясным светом коленопреклоненного человека, его пассы руками вызывали рябь на серебристой поверхности жидкости, которой чаша была переполнена мало не до краев.

     Холодный ветер долетел через распахнутые ставни, и человек вздрогнул, но продолжил действо.

     Жидкость в чаше забурлила, и пару капель, шипя, упали на пол и прожгли его. Колдун, словно в дурмане, видел события, творимые Октель`Харра, и видел то, что произойдет.

     Огонь потухающей свечи превращал его лицо в восковую маску, покрытую трещинами и оттого ужасную. От чаши пошёл пар; раскаленный артефакт нагревался, и мраморная плитка под ним начала плавиться. Казалось, что чаша уходит в землю.

     Ставни глухо стукнули, и Фэк рассеянным взглядом выхватил черную тень, мелькнувшую в оконном проеме. Артефакт насторожился, и через колдуна послала поток энергии, снесший створки и каменную кладку на фут по сторонам наружу.

     Тень преображалась. Она чувствовала потоки Силы, и тянулась к ним. Затмивший разум мага артефакт взорвал свечу, озарившую пространство яркой вспышкой. Даже сквозь пелену он разглядел чудовище.

     Соседние створки с грохотом вылетели с петель; явилось множество теней в дальних углах зала.

     Чаша Нограннона увеличила потоки Силы, передаваемые через колдуна. Фэк, как переполненный сосуд готов был лопнуть при превышении своего потенциала.

     Тени метнулись к нему, и чаша взорвалась, разжаренным серебром изрешетив всё. Колдуна отбросило и он проскользил пару ярдов по полу.

     Оглушенный Фэк слышал хриплые, надрывистые визги вокруг себя, но ничего не соображал. На месте артефакта сиял столб пламени, освещая те ужасы, что явились сейчас в эту ночь во дворец.

     Сквозь прикрытые ладонями глаза Фэк чувствовал десятки, сотни потоков, свивающиеся будто змеи. Они мгновенными мазками света проникали сквозь незваных гостей. Но их он уже не слышал. Все его внимание сосредоточилось в центре столба, где он чувствовал незримую пульсацию, походящую на сердце. Уставившись в пол, он пополз к нему.

     Приглушенные звуки не остановили его. Он отодвинул нечто, похожее на скелет твари и перелез через него, все также следя за узорами мозаики на плитке.

     Очутившись около сгустка чрезвычайной яркости, он рукой подался вперед и ухватился за нечто очень холодное.

     В тот же миг когтистая лапа твари ухватилась за его руку.

     Ритуал свершился.

     Валанар шагал по улицам столицы в приподнятом настроении. После обеденного приема, на который явилось много посетителей, император поверил, что память светского общества недолговечна. На предыдущих приемах приходило до пяти человек, все были бледны и напуганы. Слухи о его деянии множились и изменялись; ему это было только на руку.

     Ещё начальник стражи объявился, к большему облегчению его заместителя. ОН был немного помят и потрепан, но к службе приступил сразу же. Что с ним стряслось, Валанар так и не выяснил, но присутствие его успокаивало.

     Солнце клонилось к западу; лучи отражались от закованного в латы воина, шедшего рядом с императором. Это была давняя традиция, и Валанар уже научился не замечать его.

     Воин был целиком закован в вороненые латы; он был щитом для императора, ежели тот вздумает отправиться в глухие закоулки города. Удивительным был шлем, представляющий из себя сферический овал без единой щели и забрала. Горожане привыкли к зрелищу диковинного воина, но иноземцы пялились на него, словно на чудище из преисподней.

     И вправду, при виде его лат возникал вопрос, как же телохранитель их снимал. Болвар крайне высоко оценил прочность подобных доспехов, отметив отсутствие многих мест, которые присутствовали бы, если доспехи можно было снимать и одевать. Эти воины создавались в глубоких лабораториях и мастерских дворца. Они не ели, не пили, не справляли нужду. Однажды Болвар отметил, что иш’кийяр походили на заводную игрушку, в которой не нужно было подкручивать пружину. Им не давали имен, и при смерти одного появлялся другой.

     Валанар ожидал успокоение общественного мнения. Сейчас на нем держится Империя, и вопрос репутации пока имел значение. После возвращения из похода ему было неприятно признавать, что правление Болвара было не лучшим; его страсть устраивать роскошные пиры и частые вылазки на охоту вместе со всей своей тогдашней свитой отразились на казне. Валанар пыталс умерить аппетиты брата на счёт выпивки и масштабности застолий, но толку от этого не было. Для Болвара он так и остался младшим братом, которого необходимо защищать и оберегать от опасности.

     Вот ещё один, с виду южанин, смотрел на закованного воина, держа в руках корзину с яблоками.Иш’кийяр, а именно так их называли, появились при дворе во времени деда Болвара и Валанара. Тогда во дворце интриги приводили к частой смене правителей, и появление подобных воинов положило конец этому.

     Император проводил взглядом южанина, умчавшего за поворот здания одной из ремесленных лавок. Иноземец выронил корзину с яблоками и у Валанара появилось брезгливое ощущение.

     Он первым подошёл к корзине и поднял одно яблоко. Иш’кийяр и Арквус подошли следом.

     Подул ветер с севера и громкий хлопок рассек тишину словно хлыстом.

     Человек с повязкой на руке ожидал на крыше своего часа. Он всё приготовил. По сведениям информатора, цель пройдёт уже совсем скоро. Ветер был слабый, никакого намёка на дождь нет.

     Информатор, загримированный под иноземца, вяло прогуливался с корзиной яблок мимо прилавков. Он подаст знак, когда шоу начнётся. Сейчас многочисленные горожане не представляли особого интереса стрелку. Разложив на черепичной крыше все свои инструменты, принялся натягивать тетиву. Повелители крайне плохо относятся к провалам, и все должно быть сделано безупречно.

     Информатор выпрямился в струнку и уставился вдаль, стрелку цель была пока не видна. После сообщник убежал, выронив корзину, и человек с повязкой взял лежащую рядом стрелу. Она зашуршала по кожаной перчатке, но вряд ли это было слышно внизу.

     Цель шла в сопровождении телохранителя в доспехах и строго одетого вельможи. Лук не натянут, цель пошла к приманке. Когда она наклонилась за яблоком, расстояние до её попутчиков было около трёх ярдов.

     Выдох. Стрелок натянул лук и через миг выстрелил, не оставляя на прицеливание времени. Заученным движением собрал все инструменты в мешок и спрыгнул с козырька на балкон. Пройдя в пустом помещении к окну, выглянул. И охнул.

     На тротуаре лежал простреленный тот самый телохранитель. Припоминая полет стрелы, человек с повязкой был уверен, что никакой смертный не смог успеть покрыть эти несколько ярдов за ту долю мгновения, пока летела стрела. Стрела была абсолютно инертным объектом, и никакая магия не отклонила бы её полёт.

     Закованный воин со стрелой в груди так же беззвучно рухнул на мостовую. Вельможа поволок цель в укрытие под ближайшие дома, озираясь по сторонам. Цель вдруг развернулась и зарядила огромный огненный шар прямиком в это здание.

     Стрелок отвернулся от окна и запрыгнул в подвальное помещение, рукой захлопнув люк. Через пару секунд сильный грохот раздался прямиком над его головой.

     Перепуганные горожане разбегались кто куда, оживленная улица опустела.

     Валанар вспоминал прошитые насквозь доспехииш’кийяра, и содрогнулся. Арквус вызывал стражников, но император был словно в полусне. В него стреляли! В его столице! Он прислонился к стене, пока начальник стражи выкрикивал команды подоспевшим стражникам. И Великий Змей его не защитил. И магия не сработала. Услышав рассекающую воздух стрелу, он не успевал увернуться, но сознание мигом активировало одну из «молний», окружив его полупрозрачным коконом с зеленоватым оттенком.

     Глядя отстраненно на лежащего телохранителя, он не понимал, как магия не спасла его от куска отёсанной древесины с металлическим наконечником. Никогда прежде он не видел подобного. Защитный кокон пропустил стрелу, как ни в чём не бывало, и император убрал защиту. Какой с неё прок теперь?

     Император вспомнил, как брат Болвар советовал ему ходить в доспехах, но он всякий раз отмахивался, рассчитывая на магию. И сегодня он просчитался.

     Малгри смотрел на желтую дымку вокруг и удивлялся приказам начальства. Дэлвиса, того чернокнижника, который и освободил его от заточения в камне, била дрожь. Дэлвиса решено принесли в жертву, чтобы исцелить его раны. Чем он мог быть ценнее для Рока, нежели Дэлвис? На данный момент ему не поступали никаких распоряжений, и он сидел на одной из высоких дюн, и смотрел вдаль. Был вечер, и от жары не осталось и следа.

     Его прислужник, огромная выверна цвета оникса лежала, скрутившись клубком в паре ярдов от него. Он был единственным в Роке, который мог призывать летающее создание. Возможно, именно из-за этого было решено так поступить? Но Малгри сомневался.

     Он посмотрел на запад, откуда виднелось ещё поле битвы. Они встретились с коварным и подготовленным врагом. Рок не воевал в открытую уже очень давно, и Совет Личей, скорее всего, пребывает в некоем шоке. Утратить практически полностью разведывательный отряд – это невообразимо.

     В этом мире, где они существуют вместе с другими культами и расами, их не жаловали, но и не нападали. Презирали, боялись, но не нападали. Малгри припомнил распознавательные знаки. Он их нигде не видел. Перед тем, как закончился кислород, он послал остатки магической энергии, но нападающих не задел. Во всяком случае, Рок не останется в долгу.

     Малгри собрал остатки целых припасов, которых было совсем мало, и вернулся на бархан, откуда он наблюдал за происходящим вокруг.

     Поев, он бросил взгляд на Дэлвиса. Он завернул его в простыни и затянул их, воткнув кляп ему в рот. Он почему-то был уверен, что здесь всё нечисто. Чернокнижник был в бреду, и если дать ему возможность говорить он исполнит приказ и отправится в небытие.

     Скоро костер, разожжённый выверной, послужил последним убежищем для остальных членов разведывательного отряда. Костер удался на славу; чернокнижник ничего не боялся, интуитивно чувствуя, что враги далеко.

     Выверна поднялась в воздух и полетела за добычей. Малгри оставался у костра. Затем он, когда костер потух, призвал пару потоков воздуха и развеял прах по ветру. Это была надежнейшая защита от попытки выведать информацию у поверженных.

     Он будет ждать приказа здесь; Малгри сам себе показался пешкой, о которой забыли. Выверна вернулась; пара зажаренных тушканчиков, добытых ею, пришлась как нельзя кстати. Он оставался единственным чернокнижником в полной боеспособности во всем открытом мире, и о нём не могли так просто забыть.

     Врагов он похоронил в яме от костра. Выверна выкопала её, и он с помощью магии совершил ещё один обряд.

     Теперь ему на восстановление запаса энергии потребуется дня три-четыре. За эти дни он получит новые приказы и будет знать, что делать дальше. А пока он слушал храп своего крылатого спутника и старался ни о чём не думать.

     Новые отряды разведчиков и в самом деле были посланы наружу, но в обязанности архивариуса их не назначали, чем он был, безусловно, очень рад.

     Мэлтис прогуливался по комнате с черепами-муляжами, в которой все те, кто посылался наружу, имели свой муляж. Назначением этой комнаты было отслеживание состояния тех, кто наверху.

     Мэлтис еще никогда не видел, чтобы в этой комнате на стеллажах горело синим цветом столько черепов. «Рок всерьёз обеспокоен» - думал он, восхищаясь красивым синим пламенем, горящим в каждом муляже.

     Архивариус поглядел туда, где были места для злополучного отряда, и нашёл там пустоту. Он вздохнул. Припомнив, что среди той бойни кто-то всё же выжил, он пошёл искать выживших членов отряда.

     Морти вновь появился будто ниоткуда и начал важно идти за Мэлтисом, важно подняв хвост. Архивариус не мог найти их, и все больше озадачивался. «Куда их спрятали, Рок вас побери!»

     Морти потерся о ногу и повёл его в дальний угол комнаты. И тут Мэлтис открыл рот от удивления.

     Два черепа стояли просто на тумбочке, попирая традиции культа. Один из них светился фиолетовым цветом, а другой – желтоватым. Архивариус остановился, стукнувшись о потолочную балку. Дэлвису приказали принести себя в жертву для спасения Малгри. Именно это означали два горящих цвета на черепах.

     Мэлтис не помнил, чтобы кто из Советов отдавал подобное распоряжение; каждый ритуал такого масштаба ставал общеизвестен. Значит, кто-то из Совета самолично передал приказ, не уведомив об этом более никого. Морти уставился на него, задумчиво виляя хвостом как обычный пес.

     Мэлтис почухал его за загривком и задумался о возможных последствиях.

     Доступ в эту комнату был только у Совета Личей. Архивариусы лишь могли наблюдать и записывать изменения, но посылать приказы не могли.

     Среди Совета есть лазутчики бандан. Дэлвис поведал ему о врагах, носящих этот головной убор как символ принадлежности к третьей стороне. И эта «бандана» только что убрала половину всех свидетелей той схватки. Архивариус присел прямо напротив черепа.

     «Но почему именно Малгри?» - думал он. Ключевой особенностью этого чернокнижника являлся призываемый летающий дракон, и только он мог преодолеть большие расстояния довольно быстро.

     Заслышав шаги, Мэлтис поднялся и вместе с Морти поспешил направиться к другим стеллажам. «Прямо у него под носом против Рока ведут игру».

     Он быстрым шагом вышел из комнаты и на ходу продумывал дальнейшие действия.

     Через три часа архивариус спускался по ступенькам с почтовой станции, с плохо скрываемым беспокойством оглядываясь по сторонам.

     Почтовая станция представляла собой невысокую пузатую башню, на крыше которой располагались клети с нетопырями, выполняющими доставку писем. Использование этих животных лишний раз подчеркивало статус Рока как темного и ужасного. Эту породу «почтовых голубей» чернокнижники выводили последние двести лет, и к ним в Азаккеле уже привыкли.

     Работник почтовой станции, пожилой уже мужчина проводил его внимательным взглядом. Он не мог направлять, и подобные ему люди служили и работали в этом городе чернокнижников, обслуживая боевую мощь Рока. На станцию захаживали редко, и Мэлтис сознательно пошёл на этот риск. Установи он связь через череп-муляж, ему не избежать внимания «бандан».

     «Дожился, – думал Мэлтис, избегая центральных улиц – теперь я мало не шарахаюсь собственной тени».

     В Азаккеле даже в отдаленных частях города было чисто и светло. Чисто, потому что немощные, те, кто не мог направлять Силу, занимались много чем, и их численность позволяла им поддерживать город в чистоте. А свет струился из развешанных повсюду лэпси – пещерного синего винограда. Поддержанием его в постоянной влаге также занимались немощные.

     Архивариус шел по узким улочкам, не боясь грабителей – хоть он и не одобрял идеологию Рока в целом, но с этой конкретной задачей, непосильной для многих городов, культ справился превосходно. Провинившиеся в уклонении от работы заслуживали жизни, даже не так, а существования возле Врат Бездны. Одного из них и видел Мэлтис накануне, отправляясь с докладом к Совету. Немощные не одобряли жестокость культа, но недостатка в рабочих не было. Азаккель был открыт для людей, бегущих от болезней, нищеты или войн – здесь немощные мирились с устоем Рока, который обеспечивал им неприкосновенность и безопасность от любых посягательств извне. Рок был вне политики – даже принц, бежавший от наемных убийц, нашёл себе приют. Мэлтис читал полуторавековой давности историю о нём. Изгой страдал паранойей, пока один из членов Совета не доложил ему о пойманных убийцах. Он опознал их, и их также принесли в жертву древним и кровожадным духам, чья совокупность и именуется Рок. После принц прослужил культу почти полвека, проявив свой талант военачальника в периодических стычках в набегах гулей с Севера.

     Пока Мэлтис пересекал единственную центральную улицу, которую он не мог обойти, у почтовой станции трое неизвестных в алых плащах закончили разговор с работником почтовой станции. Удовлетворившись полученной информацией, они не отправили к Року почтовика, лишь заставили выпить отвар, блокирующий возможность спать в течение двух суток. Незнакомцы покинули почтовую станцию, а почтовик забудет о последних пяти днях своей жизни.

     Мэлтис свернул в очередную узкую улочку, и чуть не врезался в троицу незнакомцев в алых плащах, шагающих ему навстречу.

     А нетопырь все летел и летел, с каждой милей приближаясь к своему адресату.

     Малгри дал Дэлвису снотворного зелья и привязал его к выверне, пристроив эту ношу аккурат под брюхом. Его не покидало чувство тревоги, нелогичность приказа способствовало появлению крайне жутких мыслей. От чернокнижника, видевшего наместника Окта`элис, попросту хотели избавиться. Лазутчик «бандан» в Совете Личей Азаккеля? Даже подумать о таком было святотатственно.

     Он привязывал пленного на время перелёта, поступил приказ возвращаться в Азаккель, и лиги, сокращающие их от сердца Рока, все сокращались. В остальное время он отвязывал пленника и подкреплялся тем, что приносила с охоты выверна; этими силами он делился с Дэлвисом, чтобы тот не истощал за время путешествия.

     На третий день, когда солнце уже стремилось к закату, и Малгри проводил приготовления ко сну; неясная тень пролетела над костром. Прежде, чем чернокнижник использовал одну из своих «молний», он разглядел почтового посланца из Азаккеля.

     К лапке нетопыря было привязано письмо, и когда он снял его, почтовый «голубь» упорхнул и растворился в тени.

     Проверив письмо на отсутствие вскрытия, чернокнижник распаковал его и принялся читать. Писал ему некто из немощных, однако он был одним из наблюдателей за деятельностью их отряда, и презрительная усмешка слетела с лица Малгри. «Некто в Совете захотел убрать единственного, кто видел наместника древнего духа. Этот человек опасается опознания Дэлвисом, ни в коем случае не дайте ему погибнуть!».

     Выверна подняла свою голову и понюхала окружающий воздух, не понимая причину беспокойства Малгри. Предатель отправит силы на перехват двух чернокнижников, говорилось в письме. Дочитав, письмо полетело в костер. Малгри сидел и ворочал угли. После он заготовил еще два мгновенных заклинания на случай непредвиденного нападения, и лёг спать, оставив выверну охранять его сон.

     Стычка произошла через два дня после получения письма. Малгри изменил свой маршрут и летел, придерживаясь горного хребта, рассекающего пустыню почти надвое. Он приметил сигнальные чары, но было поздно – разбитый лагерь внизу, усеянный сплошь воинами в банданах заметил его. Разрядив одну из «молний», чернокнижник взорвал костер лагеря бандан и выиграл немного времени.

     Пересекая сигнальное поле, он увидел пару телепатов, метнувших в него пару огненных шаров. Выверна с трудом уклонилась, и Малгри почувствовал острую боль от свежего ожога на правом крыле. Снова изменив траекторию, выверна уклонилась от очередных шаров огня, умело лавируя в потоках нисходящего воздуха.

     Всего за три минуты они пересекли один из лагерей «бандан». Посадив выверну, Малгри занялся ожогом, слушая бессвязные бормотания Дэлвиса. После лечения ожога Малгри дал выверне снотворного зелья. Оставшись дежурить один, он с досадой осознавал, что не полностью восстановился и если на него напасть прямо сейчас, у него будет меньше шансов отбиться.

     Он чувствовал себя пушистым и беззащитным кроликом, за которым гонится стая лисиц.

     Законами, установленными его дедом, императору запрещалось появляться на публике или организовывать приёмы без защиты иш’кийяра. Его теперешнее облачение удовлетворило бы брата: Болвар оценил бы крепкую кирасу с кольчугой под ней. Правую руку он положил на снятый шлем, а левой беспокойно стуча костяшками пальцев по креслу.

     В этот раз он не решился вернуться в тронный зал; его глазам чудились тени от шпионов за каждым поворотом; его личный лекарь опасался, что паранойя будет прогрессировать и дальше. В свою очередь Арквус предложил усилить патрули во дворце, но Валанар отказался. Совсем скоро начнется праздник Середины Лета, и он не захотел накалять обстановку в столице. Недавнее событие в тронном зале до сих пор было у многих на слуху. Почему народ не понимает, что это было сделано во благо? Император с легким звоном опустил латную перчатку на подлокотник.

     Его лекарь дал ему настойку из перемолотых трав из далеких земель, но Валанару легче не стало. Наоборот, от этой дряни в голове появился туман и мешал сосредоточиться на происходящем. Просители чего-то от него хотели, а ему, как всегда, было на них наплевать. Периодически кивая, и вежливо уточняя у посетителей нюансы их просьб, он взглядом скользил по помещению.

     Он проводил прием в одной из комнат дворца, чьи большие окна выходили на внутренний двор. Периодически наблюдая за привезенными с теплых стран разноцветными попугаями, Валанар отдыхал от нескончаемого потока жалоб и просьб.

     В назначенное время прием был окончен, и Валанар встал с кресла, поочередно двигая сочленениями доспехов, проверяя их степени свободы. После он отправился в тронный зал. Здесь его уже ожидал начальник стражи.

     Валанар шумно уселся на трон. Арквус махнул рукой, и через двери в сопровождении двух алебардистов перед императором предстал низкий человек не более пяти футов, в помятом и испачканном дорогом камзоле.

     – Это тот человек, ваше величество, – глухой голос Арквуса эхом донесся от стен зала.

     Человечек поклонился и представился как Пиджоу. Валанару он был нужен для проведения одного дельца, которое только сей Пиджоу выполнит и мог. Стражники схватили ушлого доплера, обчищавшего карманы жителям города. По настоянию Арквуса, грабителя бросили в тюрьму на неделю, и вот теперь он предстал перед императором с крайне напуганным видом.

     «То, что нужно» – подумал Валанар, следя за немного расплывающимися чертами лица доплера.

     После приема Пиджоу уже скакал на лошади по тракту, стремясь все дальше и дальше на север, к каравану и своей цели.

     Валанар откинулся на спинку кресла и выдохнул.

     Невыносимый жар привёл его в чувство. Подняв голову, он увидел только оранжевый цвет вокруг.

     Через несколько минут архивариус пришёл в себя, да-да, он вспомнил, кто он такой. Подскочив от испуга, Мэлтис утвердился в своей догадке и понял, где очутился. Раскалённое нечто, казалось, смотрела на него из огромного проема в стене напротив окованной железной двери. Всполохи пламени, возникающие в глубинах недр и вырывающиеся на поверхность, не могли быть ничем иным.

     «Врата Бездны» – потрясенно прошептал очередной пленник, от ужаса забившись в угол. И сразу отскочил, ощутив ледяную поверхность железной клети, в которой очутился. Невероятным образом металл камеры был холодный и резко контрастировал с разгоряченным воздухом, поднимающимся от магмы внизу. Этот контраст действовал на нервы, призывая покончить с этим ужасом раз и навсегда.

     Пленник помотал головой. Нет-нет, это была ошибка. Камеры называли в Азаккеле сотами под капсулой, и камера в действительности выглядела сотой в разрезе, если смотреть издали. Сюда помещали отчаянных нарушителей, неоднократно нарушивших заповеди культа Рока и лишенных возможности всё исправить.

     Мэлтис одновременно покрылся мурашками и чувствовал, как по лицу катятся бисеринки пота. Противоположная стена дыре в Бездну была сильновыпуклой, как бы подталкивающей пленника к освобождению соты. Он бросил взгляд на дверь, которая оказалась люком. Подбежав к ней он дернул мерзнущими пальцами за край, и люк внезапно открылся. Вспышка надежды тут же угасла – сразу за люком открывался вид на пологую трубу, идущую вверх под небольшим углом. Пленников этих камер не кормили, их представляли самим себе, сразу забывая о них, ибо был только один выход отсюда. Мэлтис повернул голову, чтобы не смотреть в пустоту, к которой ему предстоит присоединиться. Рано или поздно.

     Через полчаса попыток пробраться пленник лежал спиной к люку, прогревая посиневшие пальцы близко от пропасти. Это помещение не нуждалось в запертых дверях и стражниках, охранявших его. Мэлтис зарыдал. После этого, опустошенный эмоционально, он начал рассуждать более здраво, если можно назвать разумным существо, которое с одной стороны поджаривают, а с другой – замораживают.

     Итак, его поймали без поличного. И без лишних расспросов кинули на верную смерть в это ужасное место. Архивариус перевернулся, поменяв положение. Тот, кто намеренно лишал Рока единственного свидетеля явления Окта’элис, был очень быстр и могущественен. Мэлтис попытался припомнить подробности нападения, но оно было для него словно окутано пеленой. Пленник помнил троицу в красных плащах, и только.

     Он лишь надеялся, что письмо Малгри дойдёт, и сможет остановить Дэлвиса от акта самоуничтожения. Он снова перевернулся. Жара и холод делали мышление вязким процессом, спотыкающимся на каждом слове, проносившемся в голове.

     До него доходили слухи, что в сотах живут около двух-трёх суток. Он так просто не сдастся. Появившиеся было слёзы сразу же испарились. Не сдастся.

     Малгри почувствовал смутный укол беспокойства.

     Прошла уже неделя с тех пор, когда он видел человека, и его внимание притупилось. Даже выверна не чуяла опасности и спокойно спала под огромным дубом, закрывшись крыльями как ширмой от слабо идущего дождя, который нет-нет, да и попадал прямо чернокнижнику за ворот. Сам ученик культа Рока расположился у раскидистого ясеня, иногда бросая взгляд по сторонам.

     Принятое им решение летать по ночам, было целиком оправдано, но желание спать было все сильнее. Несмотря на то, что животное само знало куда лететь, Малгри находился с постоянным ощущением опасности, выискивая на каждой открытом лугу врагов. Слава Року, что последние ночи появилась луна. Человек натянул сильнее капюшон, когда очередная порция воды попала за шиворот. До этого было новолуние, и ему в кромешной темноте, ощущающему лишь громкое дыхание выверни и потоки воздуха от вздымающихся крыльев, чудилось, что за ним следят.

     Дэлвис начал беспокойно двигаться, и Малгри пошёл за зельем в своей сумке. Отвар сработал, и Дэлвис снова засопел, глотнув два раза зелье. Концентрированный отвар из мяты свалил бы быка, но жертве злого умысла этого хватало на сутки, и каждый день запасы зелья исчерпывались всё сильнее.

     Сейчас же, помешав обугленной палицей угли, он не переставал думать о том, что произойдёт в Азаккеле после его прибытия. Малгри был уверен, что кое-кто строил козни в Азаккеле. Дэлвис снова заворочался, но потом утих. Чернокнижник отбросил палицу и затушил огонь. Не поймают ли их, как только они пересекут границу города? Может ли это оказаться ловушкой, которая позволит изменнику в Совете вести свои дела прямо под носом у Рока? А разве у него есть иной путь? Например, проникнуть в Азаккель не через ворота?

     Малгри засмеялся. От его взгляда самодельную кочергу окутали маленькие язычки пламени. Скоро они снова полетят. Он надеялся преодолеть окраину этого дремучего леса. Здесь было неспокойно.

     Лагерь окутали вечерние сумерки. Они впервые показались ему необычными, тлеющий язычок тревоги только начал разгораться – и сразу погас, ничего не оставив после. Малгри заснул. Выверна пошумела, почесавшись спиной о древесную кору.

     И наступила тишина. В пространстве, освещаемом пламенем костра, появилась фигура. Грациозные движения существа плавно перетекали из одного в другое. И даже когда она замерла, казалось, что так и должно быть.

     Наконец, фигура повернулась к заснувшему человеку, и в темноте блеснули янтарным два миндалевидных глаза. Обладая непривычной человеку худобой, стройная фигура тихо подошла к клену. Подав несколько знаков, она указала на выверну. Тотчас из земли вокруг дерева появились корни, и оплели дракона, не издавая ни звука. На поляне появилось еще четверо существ, и они затушили костер, который если и шипел, то этого никто не слышал.

     Наутро лишь куча потревоженной земли показывала, что тут кто-то уже был.

     Билги, известный также как Пиджоу, насвистывал одну из популярных в местных тавернах песенку, прохаживая мимо ларьков с товарами.

     Столица готовилась к грядущему празднованию: горожане предвкушали зрелища и хмуро взирали на ценники, а купцы – барыши. День ото дня все больше караванов проходили через городские ворота, превращая тихую столицу в разворошенный муравейник, где, куда ни плюнь, а в кого-то да попадёшь.

     Допплер улыбался прохожим, разделяя радость не столько от праздника, сколько от количества приезжих. Столько кошельков в опасности!

     Билги потёр свои липкие ладони. Допплеры как существа редки; какой Безумный бог, от какого похмелья их создал – непонятно. Да они и не распространялись на этот счёт, им на руку всеобщее неведенье. В особо запущенных тавернах после десяти кружек крепкого малтийского моряки рассказывали о допплерах всякие небылицы. Но кое-что оказалось правдой: Билги источал цветочный аромат, и казался прохожим надушенным аристократом, понюхивающим свой носовой платок. Допплеры действительно слеплены из глины; и запах глины их и выдавал. Пользуясь различными средствами для маскировки запаха, они скрывали этот недостаток.

     Он вытащил из кармана своего дорогого жакета цепочку с золотыми часами и любовался ею, стараясь не попасть под проезжающие повозки. Билги вспомнил этого аристократа. Опоив его в кабаке, за два квартала отсюда, он без лишних глаз снял с него мерку. Снять мерку. Допплер спрятал часы в карман. Да, хорошее слово.

     – Ах вот ты где, проныра!

     Билги аж подпрыгнул. В десяти метрах от него стоял тот самый человек, которого он и скопировал, только в рваной рубахе и широких штанах. «Быстро же он отошёл», – подумал допплер, усерднее лавируя в людском потоке. Пять поколений баронов в винодельческой провинции дали о себе знать.

     – Стражники, держите его! – он задыхался от возмущения и отдышки.

     Билги ускорился, распихивая людей локтями. Гневные крики он пропускал между ушей. Запыхавшись, он увеличил расстояние достаточно, чтобы свернуть на соседнюю улочку незамеченным. Здесь было просторнее, он перешёл на шаг и нацепил презрительную маску, вновь пряча лицо в носовой платок.

     Горе-барон, пропивший вчера приличное состояние, пролетел мимо, выкрикивая проклятия и призывая стражников. Допплер наигранно вздохнул, выражая беспокойство по поводу образовавшейся сумятицы в толчее на центральной улице. Припомнив момент, на котором он остановился, допплер снова начал насвистывать песенку, но на улицу больше не возвращался.

     Постепенно шум перестал быть слышен, и Билги вновь подумал о несчастном дворянине, в неподобающей одежде тормошащим стражников порядка.

     Вдруг из-за поворота на него налетел патруль и сбил его с ног.

     Факсимилиан Эксетерский сидел на троне и хмурился, глядя на иноземцев со странной синей кожей. Хоть именно они и пробудили его ото сна, но он не позволит шастать по своим владениям беспрепятственно.

     – Поклонитесь мне, владыке дворца этого и всего города! – его голос, усиленный акустикой зала, грохотом обрушился на чужаков. Они подчинились.

     Изображение поплыло, и маг почувствовал такую боль, будто лежал на чем-то неудобном долгое время. Он моргнул, и разрушенный тронный зал явился ему. Великий колдун, очиститель древнего города от полчищ мерзких созданий чуть не свалился с карниза, на котором спал.

     Утреннее солнце теперь проникало во дворец практически отовсюду: разбитые окна, немалые дыры в стене и напрочь отсутствовавшая дверь изменили зал до неузнаваемости. Фэк прикрыл ладонями лицо, и потихоньку приподнялся. Половины потолка как небывало, искореженные балки, будто пальцы, указывали на небо и обвиняли его в произошедшем.

     Маг обтрусил свой плащ от пыли. И затем чихнул, отчего поднялось облачко пыли. Его голос эхом донесся до конца зала и потерялся там, улетев в пространство. Нарастающее грызущее чувство внутри вновь овладело магом. Голос чаши звал его.

     Спотыкаясь, человек с проклятиями преодолевал руины зала. Сразу за отсутствовавшей стеной он увидел сохранившуюся каменную лестницу, и побежал по ней, не переставая громко чихать. Лестница кончилась, и он увидел её.

     Октель`Харра сверкала в лучах солнца, и руны на её ободке сверкали. Фэк рванулся к ней, и успокоился, ощутив холодный металл под рукой.

     Следующие пару дней он потратил на безуспешные поиски посоха. Без него он не мог управлять большими потоками Силы, и радость от обладания чашей несколько поубавилась. Наконец, блуждая под одной из стен руин замка, Фэк увидел мелькнувшую тень в заросшем парке дворца. Тёмный силуэт привлек его внимание и он помчался за ним, улавливая его очертания.

     Существо походило на животное, маг различил густой багровый мех на его спине. Чуть не врезавшись в пень, на котором он ещё так недавно мирно посапывал, преследуемый скрылся в башне обсерватории. Запыхавшийся человек оббежал круглое основание башни.

     Остановившись, он уперся спиной в прохладный камень, и поставил чашу на мраморный пьедестал, похожий на место для фруктов. Посыпавшаяся крошка сверху попала ему в волосы и глаза. Открыв их, он закричал и бросился за существом, но тут же споткнулся.

     Потирая ушибленную коленку, Фэк увидел кое-что, отчего внутри у него все похолодело. В пяти метрах падал огромный валун, а под ним он увидел посох. А существо, сжимая серебряную чашу, удирало в заросли.

     Отбросив сомнения, маг бросился под падающий валун.

     Коэльтхе следила за синими двуногими, пробираясь между руинами города за тридцать метров от них. Чужаки шумели уже слабее, часто озираясь по сторонам, ожидая ловушки. Кольт прерывисто вдыхала сильный запах напряжения в воздухе.

     Она чувствовала себя довольной. Поужинав остатками трапезы этих существ одного с её мехом цвета, кольт бодрее следовала за отрядом. Они не подали виду, что заметили слежку, хотя может, так и было. Каждый день они ставили железные круглые штуки, зарывая их в землю. Она не попадалась в них, но каждый вечер двуногие имели хорошую охоту, и питались ими. Коэльтхе боялись змей, и это было одной из причин, почему они не жаловали охотиться в каменных руинах.

     Сейчас же от присутствия чужаков многие попрятались, и кольт с удовольствием бежала за ними, попутно осматривая территорию. И не забывая оставлять свой запах. Её сородичи займут эти места. Чужаки за эти дни съели столько ползучих гадов, что защита этих территорий не будет слишком тяжёлой.

     Кольт мягко ступала лапами, беззвучной тенью следуя за двуногими.

     Вдруг она пригнулась, услышав свист сверху. Из кустов появился один двуногий и схватил застреленную белку. Коэльтхе наблюдала за ним, спрятавшись в метре от него. Синий двуногий поднял белку вверх и громко крикнул своим; кольт закрыла уши лапами от этого шума. Наконец, он развернулся и удалился к костру, сопровождая свою охоту непонятными звуками.

     Зверь встал и рассерженно обтрусился. Комочки грязи на шерсти полетели в разные стороны. Затем она снова улеглась, подойдя ближе к лагерю.

     Скоро запахи изменились. Нос кольт различал теперь запах голода и жареное мясо белки дразнило. Зверя так и подмывало выпрыгнуть из убежища и, схватив охоту двуногих, скрыться. Но коэльтхе видела мощь двуногих, и считала их сильными противниками.

     Дреннаи ужинали; пара подстреленных белок разнообразила меню, и настроение прибавилось. Завтра они войдут в старую часть города.

     Обречённость уступила место надежде. В городе не оказалось ни ужасных чудовищ, ни магических ловушек, которыми полнились рассказы их народа об этих местах. До сих пор им попадались лишь змеи, которые сразу шли на обед и вороны, пролетавшие город насквозь, стремясь на север. Согласно поверьям шаманов, огромные столбы на входе в долину, окружающие город со всех сторон являлись могущественными духами, которые следят за исполнением приговора. Сейчас же дреннаи обнаруживали лишь минимальный страх перед этими духами. Если бы они делали что-то не так, они бы сразу отправились к своему божеству, которое их рассудило бы, разве не так?

     Никто из восьмерых дреннаев не винил вожака в происшедшем. Они все думали о том, кто раскрыл их план в последнюю ночь. И не находили ответа. Обвинив на всякий случай шаманов с их магическими уловками, воины укладывались спать.

     И лишь двое часовых всматривались в темноту, обеспечивая спокойный сон остальным.

     Человек с повязкой на руке стоял на вывороченном валуне, и следил за синекожими.

     Его чутье уловило присутствие зверя неподалеку, но он не особо беспокоился. В даный момент стрелка занимали дреннаи. Наконец он обмотал руку чуть повыше локтя повязкой и спустился с камня.

     Его работодателю не понравился исход его прошлой стрельбы. Однако стрелок ещё жив, и то, что он получил следующее поручение, доказывает, что господин не слишком расстроен. «Узор прядёт так, как посчитает нужным», - вот что он сказал, нахмурившись.

     Человек отряхнул свой багровый плащ и заткнул оставленные перчатки за пояс. Выглянув из-за колонны, он увидел только что покинутый лагерь. Подхватив спущенный лук, он последовал по свежим следам. Дреннаи не особо прятались, и стрелок медленно прогуливался, примечая движения вокруг. Даже переступив черту города, чувствовалось влияние окружающих джунглей. Из разбитых колонн вились стебли плюща, а из верхнего этажа здания выпрыгнула белка.

     Его проинформировали о случившемся тут, сославшись на магическую катастрофу, разразившуюся много лет назад. «Чары, – он пнул лежащий на дороге камешек – нивелируют любое мастерство владения оружием». Стрелок ненавидел магию, и у него были на то причины.

     Кожа под повязкой зачесалась, и он укрылся под ближайшим развороченным домом, нацепив её на уровень глаз. Через десяток секунд он увидел изображение высокого лысого человека, сидевшим скрестив ноги, на чёрной подушке. Возле него стоял раскуренный кальян, и сизый дым заволакивал фигуру говорившего.

     «Предмет покинул дворец, – тягучий голос говорил без пауз, перетекая из одного слова в другое, будто говоривший не нуждался в передышке, – чародей утратил его, и теперь им обладает существо из подземных глубин». Вызов прервался. Каждый миг удержания на таком расстоянии стоил немалых сил, и стрелок невольно уважал его. Несмотря на дым, он узнал фигуру. Советник господина всегда при вызове оказывался в дымной комнате. Возможно, он так черпает силы.

     Стрелок с любопытством посмотрел на вылезшую из камня змею, бегущую прочь. Без этих дикарей тут бы было куда больше ползучих, – думал он, переступая через логово гадюки. Сейчас же из хищников, которых он повстречал, мог назвать вчерашнего коршуна, и только.

     Дреннаи впервые распевали песни, и, измазавшись золой, приготовились к грядущей битве. Огромный полуразрушенный замок ждал их, и вера в ждавший их рок не ослабнет, пока они не доберутся туда.

     Человек вернул повязку на место и ускорил шаг, догоняя синекожих. Его задача усложнилась. Искомый предмет покинул дворец, и его путь минует дворец. Встреча с любым опасным существом была для него куда предпочтительнее любого колдуна, и он был рад этому.

     Билги был в безвыходном положении. Стражники его держали крепко, и шансов сбежать у него не было. Умудрился же налететь прямо на один из патрулей! Он ковылял по улице с понурым лицом, контрастируя с лицами присвистывающих стражников.

     Прямо перед ними появились три человека. И если первые двое были якобы врачами, то последнего знали далеко за пределами столицы.

     Йель был с виду немного пьян, но он настаивал, что ему нужен этот воришка и он его получит. Несмотря на его нередкие чудачества, именно он был такой же неотъемлемой частью ярмарки, как и его конкурент Брендивальд.

     Один из лекарей представился Юстэсом, второй – Маркусом. Они говорили, что извиняются перед стражниками, но достойный Йель малость перебрал с утра, и когда ему что-то в голову взбредёт – только оскорбления Брендивальда могут отвлечь его от воплощения задуманного. Стражники совсем уж растерялись, пока не услышали крики обобранного дворянина, зовущему блюстителей правопорядка наказать воришку.

     Быстро прикинув в уме, один из стражников развязал путы допплеру и толкнул его к другому. Второй развернулся и пошёл отвлекать жаждущего справедливости пьяного барона. Один из врачей передал было мешочек с монетами ему, но стражник отказался. Только получив заверения Йеля в том, что они получит бесплатный вход на ярмарку и их дети смогут покататься на ослике самого низкорослого торговца по всей Империи, стражник отпустил Билги. Почему стража не заметила, что от врачей неприлично сильно разило спиртом, будто напились они, а не их спутник?

     Приняв непринуждённый вид, лекари прошли мимо того самого барона, извергающего поток оскорблений на стоически молчавшего стражника.

     Немного погодя, Маркус и Юстэс отправили торговца спать, громко коря себя за то, что не уберегли его вчера от попойки. Люди в караване посмеивались; редкие, но глубокие запои Йеля были хорошо известны. В палатке Билги заметил разбросанную кожуру дурмана и всё понял.

     – Да, ты прав, мы следили за тобой, – говорил Маркус, выкидывая кожуру в ведро – лишь приближенные к Йелю знают, что он никогда не напивается перед началом ярмарки для сохранения торговой хватки.

     – Репутации купца это не повредит, – дополнил татуированный Юстэс – нас и так осталось слишком мало, чтобы становится жертвами капризов могущественных мира сего.

     Они также оказались допплерами. Билги поблагодарил своего бога, что избавил его от тюремных камер в столичном дворце.

     Вдоволь наговорившись, допплеры повели Билги по каравану, показывая различную живность. Глиняные допплеры жутко боялись собак, которые чувствовали чужой запах и вечно раскрывали их маскировку. Спасенный Билги не рассказывал им о своем задании, полученном в тронном зале от самого Валанара, выкинув его из своей головы.

     На следующее утро Йель был как огурчик, и смутно помнил вчерашний день.

     В этот день Шим прогуливался в палаточном лагере, и его крайне смутило одно обстоятельство. Проходя мимо палатки допплеров, он поприветствовал Маркуса и Юстэса. Они сказали, что у них есть гость, и он вошёл в палатку познакомиться с ним. Едва увидев Шима, гость неистово заверещал и умчался вон, порвав палатку прочь.

     Пожав плечами, Шим извинился перед странно смотревшими на него лекарями и покинул их. Выражение ужаса на лице низкого гостя стояло перед ним весь день.

     Билги била дрожь. Он увиделего. Спрятавшись за тележкой, допплер вспоминал.

     Два фиолетовых огонька в темном сгустке. И разъяренный взгляд этого существа, прежде чем оно огромными прыжками скрылось в пустыне.

     Он был писарем, и помнил тот день. Две жалящие змеи, орудие демона. Потери войска составили пятьсот тридцать четыре человека.

     – Ваше величество, – обратился говоривший посетитель в роскошном камзоле к человеку, сидящем на троне.

     Валанар пару минут назад присел отдохнуть, закончив рассматривать вопросы по поводу предстоящего празднования Середины Лета. Великий Ангус, порой ему казалось, что жители его столицы взвалили на него все свои проблемы. Возможно, уменьшив численность прислугу в несколько раз, он таки просчитался. Ему припомнился отдел прислуги с названием «финансы». Император был уверен, что они только и делают, что облегчают казну Империи, втайне посмеиваясь над своим правителем. Сейчас же у него в голове перемешались цифры, содержащиеся во всех письмах, которые требовали и требовали чего-то. Он сосредоточил взгляд на гербе династии в дальнем конце зала, и с трудом успокоился. Его идея порешать проблемы своих подопечных провалилась.

     – Что там у тебя, Арквус?

     Начальник стражи преклонил колени и затем поднялся.

     – Допплер, которого вы отправили с поручением, обнаружил свою цель.

     Валанар резко встал с трона и двумя прыжками очутился перед Арквусом.

     – Он нашёл убийцу вашего брата.

     Головная боль после чтения писем отступила. Император подскочил и, взяв руки Арквуса в свои, проделал по залу несколько па.

     – Это же превосходно! Организуй отряд по его поимке и отправляй подонка сразу в казематы под театром!

     Арквус несколько мгновений смотрел на императора, затем вышел из зала, ответив:

     – Будет сделано, ваше величество.

     Радость его была так велика, что Валанар заорал на весь зал, и вернувшееся эхо чуть не заложило уши.

     Усилием Фэк немного раздвинул землю вокруг, сделав яму под валуном. Камень был тяжеленный; попытки мага сдвинуть его потерпели неудачу. Мало того, посох был единственной опорой, не позволяющей валуну заполнить пространство внизу.

     В подрагивающем мерцании навершия посоха, упирающегося в каменную массу сверху, Фэк лихорадочно думал, ощущая нарастающую боль в затылке. Скоро магическое орудие лопнет, и он лишится возможности направлять Силу из Источника. Осыпающееся земля по стенам его миниатюрного пространства поднимала пыль и попадала в нос; он чихнул пару раз. От этого пыли стало еще больше; светящаяся звезда на посохе стала невообразимо далекой, и напоминала звезды на небосводе.

     Закрыв глаза и пытаясь дышать реже, человек отодвинулся к стене ямы. Осыпание прекратилось, через минуту он смог оглядеть кучи лежащей пыли у себя в ногах. Посох же на треть вошёл в землю. Рискнув его сдвинуть, Фэк понял, что необходимо срочно что-то предпринимать, иначе на одного выпускника Академии станет меньше. Попробовав раскопать землю под собой, посох вошёл ещё глубже. Нечего было, и думать сдвинуть эту глыбу, попытавшись её поставить набок, ему недостанет сил.

     Принявшись стучать по стенкам, он ничего не смог определить.

     «Если где-то поблизости и есть проход, его нужно отыскать», - думал маг, вводя себя в состояние, граничащее с трансом под редкий скрип навершия посоха.

     Наконец он увидел слева тянущийся подземный коридор, на расстоянии мене полуметра от себя. Необходимо добраться туда. И вдруг его осенило. Зведочка на посохе начала трескаться, и осколки рубина разлетались по яме, мешая магу сосредоточиться.

     Через минуты усердных копаний Фэк смог изменить положение посоха, наклонив его на пару градусов в противоположную сторону от себя. Остановившись, он прислушался. Валун пока не сдвинулся. Стараясь не слышать хруст посоха, маг сдвинул его еще раз.

     Земля начала осыпаться, Фэк со всей силой давил на посох, как на рычаг. И отскочил в сторону, вжавшись в стену. И тут он соскользнул, Фэк активировал простейшее заклинание отрыва от поверхности, которому обучают новичков при изучении основ левитации. Наклоненная на один бок плита одним концом врезалась в пол, и посох волной воздуха буквально вбил вжавшегося мага в стену. Почувствовав за спиной пустоту, Фэк полетел кубарем. Грохот достиг высшей точки, и весь валун провалился, пробив стену коридора и образовав тупик. Звонкий треск оповестил о разрушении посоха.

     Фэк тер ноющие после ожога ладони, и смотрел на глыбу камня прямо перед собой. Достояние каждого выпускника, свидетельство об окончании Академии перестало существовать.

     Он спрятал лицо в ладонях и долго просидел так, ничего не ощущая. Он теперь никто.

     Через пару часов он обернулся, и оценил длину туннеля, идущего прямо на десятки метров. Настенные рисунки светились в темноте, помогая ориентироваться.

     И он пошёл, держась одной рукой за стену, прямиком в подземные лабиринты.

     Темнота туннеля не была полной; он различал сколы и трещины на стенах, которые слабо мерцали белым светом. Мерцание не поддавалось логике и ускользало от него, летая докучливым вопросом в голове.

     К удивлению мага, пыли становилось все меньше по мере его продвижения по туннелю; боковых ходов все не было. По крайней мере, вопрос о том, заблудился ли он и в каком направлении идет, не путал мысли. Забивавший нос и рот песок иссяк, прохладный влажный ветер пронесся мимо, и Фэк закрыл на мгновение глаза, наслаждаясь ветерком. Если впереди доносится ветер, значит, там есть выход к поверхности, и настроение его улучшилось. Даже перспектива встретить подземных жителей недр Нограннона уже не особо беспокоила его.

     Потеряв посох, он утратил связь с Источником в Академии, и теперь не сможет управлять потоками силы. Эта мысль доставала его все больше; звук далекого звона донесся до него. Прислушавшись, Фэк понял, что они ему напоминают – колокольный звон в полудне на островке в Академии, оповещавшем о скором обеде в столовой и окончании занятий.

     Отбросив всякий страх, чернокнижник ускорился; и вот он бежит по темному коридору, предупреждая любого, кто ни окажется там, в конце, о своем приближении мерным гулом, эхом дробившего звук. Казалось, будто целая армия бежит по коридору.

     Скоро коридор стал сужаться, и когда Фэк собрался уже пригнуть голову, чтобы не удариться о потолок, коридор резко оборвался.

     Он вылетел в небольшое квадратное помещение, и запоздало отметил замутненные взгляды на себе от около десятка тварей, сидевших вокруг большого святящегося обелиска на тоненькой подножке.

     Только увидев магический артефакт, Фэк почувствовал усиление звона в своей голове во много раз. Это нечто, на хрупкой подножке и заставляло стены светиться в ритме собственного цикла мерцаний и затуханий.

     Мощным влиянием артефакт выжал его мысли, парализуя тело. Однако заданный импульс еще протащил человека по воздуху. Почти уже остановленный Фэк коснулся двумя пальцами поверхности чудовинной штуки. Звон превратился в практически визг, и Фэка подчинило силе артефакта.

     Белый кристалл тронулся и сдвинулся на пару дюймов. Разнесшийся по помещению скрежет заставил скорчиться каждую тварь, до этого сидевшую в некоем подобии транса. Кристалл сдвинулся ещё чуть, и подножка треснула, разлетевшись кучей осколков, отчего в глазах Фэка поплыли круги.

     Голос артефакта и сильная хватка исчезли. Твари завизжали и набросились друг на друга. Фэк протянул руки к пруду, из которого рос этот диковинный хрустальный цветок, и коснулся до жидкости.

     Твари обратили на него внимание, маг небрежным жестом смел их, вбив в стены, чувствуя пульсацию новой Силы, проистекающую из этого источника.

     Стрелок шёл по тропе, ведущей на север. Великолепный замок в центре древнего города даже издали казался разорванным изнутри; теперь весь город был в одинаково плачевном состоянии. Он мысленно попрощался с племенем синекожих, распугавших почти всех здешних существ. Дреннаи обеспечили ему отличный и безопасный тракт без единой ловушки.

     Он уже видел существо, покрытое бурым мехом. Считая его зверем, стрелок назвал это охотой. А что, если это человек? Противная ему магия витала в этом городе, и здесь много что может казаться иным, чем на самом деле. Что ж, его это не остановит. Однако стрелок всё-таки жалел любого, кто оказался жертвой чар. Как можно бороться с тем, чего не понимаешь? Магия давала тотальное преимущество во многом, и он бы желал, чтобы её не было вовсе.

     Существо юркнуло в одну из раскопанных куч земли, и стрелок скривился. Спустившись следом, он приметил следы и побежал, стремясь нагнать жертву и выбраться из этих ходов. Земля по обеим сторонам была словно склеена чем-то клейким; сам ход выглядел как нутро огромного подземного червя. Ход извивался, но не разделялся, и стрелок ускорился. По направлению ход вёл обратно в Нограннон, и это прибавляло тревоги.

     Вдруг из поворота хода ему открылось большое пространство, подземная каверна, выточенная хлюпающей под ногами водой.

     Здесь оказалось множество дырок в стенах; стрелок сосредоточился, отогнав мысли о десятках копошащихся в них существ. Присев на одну ногу, он выхватил стрелу и прицелился. Жертва представляла собой отличную мишень, бегущую прямо в центр каверны, и только сбившееся дыхание после бега не позволяло ему покончить с ней.

     Преодолев центр, бурое существо направилось в одно из дыр на пологих стенах. Если в ней будут ответвления, то стрелку придется крайне тяжело. По центру этого помещения было множество следов; его чутье следопыта, скорее всего, окажется бесполезным.

     Человек с повязкой на руке выдохнул, и стрела с жужжанием пробило спину существа насквозь. Стрелок поднялся, чувствуя подступающую панику. Он увидел ободок серебряной чаши, но тут послышалось гудение и через норы вылезли подземные чудища.

     Стрелок обернулся и увидел, что тот ход, откуда он сюда пришел, также заполнен бурым мехом, и низкий рык обитателей этого места донесся до его ушей. Вытащив кинжал на боку, он опустил бесполезный лук и побежал к чаше.

     Вдруг за его спиной раздался грохот; твари замедлились, порыкивая друг на друга и обращая морды к нему за спину. Раздался второй взрыв, и стрелка протащило взрывной волной прямиком к чаше, за которую он сразу ухватился. И охнул, посмотрев на ту нору, откуда пришёл. Кусок стены вместе с норами и существами был разметен по всей каверне. Из завала вылез некто в балахоне; стрелок увидел его бороду и понял, что этот некто смотрит прямо на него.

     – Хватай чашу и убирайся отсюда! – кричал маг, и огненный шар пролетел мимо стрелка, врезавшись в стену за его спиной.

     Шима вытолкнули на арену. От громкого гула вокруг он не слышал удара о песок. Поднявшись, пленник осмотрелся вокруг. Всё вокруг было точно таким же, как ему и снилось. Безучастные к нему зрители, оглушительный шум трибун и сидящий далеко вверху император. Шим выбросил мысли о Валанаре из головы, сейчас есть более важное дело. Он видел уже много раз как поднимается решетка из дальней стороны арены и лязг железных звеньев сопровождается появлением зверя. Живое воплощение герба близнецов-императоров, выходит на сцену под несколько наигранные крики зрителей.

     Старый тигр Боло, неспешно ступает, поворачивая морду к очередной жертве. Она от него никуда не денется, зверю некуда спешить. А двуногое подскакивает на месте и размахивает руками в стороны, вызывая неподдельный смех у публики.

     Свита Валанара усердно хлопает, и даже начальник стражи держит на лице наигранную ухмылку. Сам же император контрастирует с окружением. Он следит за подпрыгивающим на арене человеком, и хмурится. Шим начал приседать.

     Арена у самых стен имела направленные к центру металлические шипы. Наставлены они были близко, и для Шима они были единственным шансом выжить. Он перестал двигаться и замер, гипнотизируя животное.

     Тигр приготовился к прыжку. Зачерпнув горсть песка, Шим бросил, метя в морду летящего зверя и отскочил в сторону. Боло приземлился, а человек уже бежал к самому ограждению арены. Гул поутих, зрители недоумевают. Валанар нахмурился ещё больше, свита умолкла.

     Старый Боло поддался взыгравшему азарту в своих жилах и погнался за жертвой, каждым толчком от земли поднимая облако пыли. До шипов остается пара метров, вдруг Шим оборачивается и прыгает к стенке арены, обломав при этом один из шипов.

     Разогнавшийся тигр прыгает на жертву, и натыкается на один из шипов. Зверь неистово молотит лапами, но не может освободиться. Шим изворачивается и обломком попадает в глаз зверю. Раздается хруст, и под массой туши шипы ломаются, и Шима накрывает Боло, придавив всей массой. Шим пытается отодвинуться, но раненый тигр ударяет его лапой, и человек валится на песок арены. Боло совершает ещё несколько рывков, и замирает, закрывая глаза.

     На трибунах повисает тишина. Арквус кладёт руку на плечо императора и шепчет ему. Валанар кивает, подавая знак уносить участников с арены.

     Появляется команда лекарей, и растаскивает их, унося в коридоры под ареной. На лице Валанара появляется улыбка. «Как же это символично, символ моего герба окончил свою службу, избавив меня от врага отомстив за брата». Император делает жест рукой, и по всей арене проносится его голос, усиленный многократно:

     – Сегодня нам явилось доброе знамение. Объявляю пир в честь Боло, моего верного слуги, который служил мне до последнего!

     Восторженный гул зрителей накрывает арену.

     Арквус озирался на самого странного спутника из отряда, отправленным Валанаром по следам допплера. Он уж не знает, на кой чёрт император согласился на участие одного из Волхвов, но теперь этот лысый волшебник? Или колдун? Ехал вместе с ними. Он человек простой, и если хоть кто-то в группе, отправленной по подобному поручению, не идёт на контакт – это мало-мальски подозрительно. Ну а когда этот тип вообще не ел и не пил вот уже который день – это уже из ряда вон!

     Начальник стражи пнул камешек на дороге. Следя за его полётом, Арквус припомнил слухи, которыми полнился город перед его отъездом. Нежелание императора разобраться с этим, грозит, куда большими проблемами. Не нужно было ему устраивать встречи с этими нелюдимыми жителями из лесных чащоб.

     Он обернулся; теперь волхв отстранённо смотрел вдаль. С кем связался принц? (Арквус часто именовал его так, опуская титул) Горожане итак напуганы тем представлением, что он устроил на приеме. Видано ли, на первом приеме после того происшествия на прием явилось около десятка человек! Стражник видел их. Они боялись, что хозяин Империи принесёт их в жертву своему кровавому божеству в чешуе. «Великий Ангус!» – стражник скривился. Эта змеюка только портит авторитет государю.

     По его разумению, Болвар был примером для подражания и настоящим лицом Империи – бесстрашный воин, решавший проблемы сходу, оставляя те вопросы, в которых он не разбирался, на решение другим. Тогда во дворце было чисто и красиво – Арквус помнил, как первый раз попал туда. А что сейчас? Перед отъездом из столицы он не задержался полюбоваться из террасы на Сад, который превратился в беспорядочные кустарники. Не хватало людей, а принц всё ищет пути сократить еще больше прислуги. Если так и дальше пойдёт, во дворце останется только стража и сам принц. Ну и его любимые волхвы, куда уж без них. Выделять этим дикарям целый этаж с роскошными покоями?

     Стражник глубоко вдохнул. Нужно успокоиться. Он встал и пошёл из разбитого на ночь лагеря, направляясь к холму неподалеку. Добравшись до вершины, Арквус прищурился, заприметив вдали большую стоянку. Пёстрые ткани и тележки, гружёные на полную катушку – не оставалось сомнений, что это тот самый караван.

     Бросив взгляд на свой лагерь, он различил волхва, который отстранённым взглядом смотрел бы точно на стоянку каравана, не закрывай ему обзор рельеф местности. Стражник коснулся ножен именного кинжала, и издал смешок. «Он меня поджарит, а я и пикнуть не успею.»

     На следующий день волхв, всё так же оставаясь молчаливым, готовил зелье, помешивая его в маленьком котелке. Вечером он поставил его под огонь, и пары зелья улетали в сторону каравана. Стражник всё ожидал какой-нибудь волшбы с искрами и взрывами, а на деле ничего не случилось. Чародей молчаливо указал им на стоянку. Арквус подавил в себе желание не подчиниться.

     Через минуту только волхв сидел у костра. Волшебник почуял острую неприязнь к нему поверенным принца. Пока у них общие цели, нельзя ничего предпринимать. Ну а после… Опрокинутый котелок расплескал зашипевшее содержимое.

     Вечером в лагере было очень тихо. Только трое допплеров сидели в своей палатке, перед раскуренным кальяном и разговаривали на своем плямкающем языке, абсолютно чуждым остальным жителям мира. После появления Шима Билги всё ещё плохо выглядел и, улучив минутку отлучиться, вышел на улочки палаточного лагеря.

     Пустота лагеря испугала его; обычно, в это время мало кто ложился спать, нагуливая сон, бродя по лагерю. Вернувшийся допплер поделился своим наблюдением; Маркус и Юстэс поднялись со своих подушек проверить, в чём дело.

     Они заметили негустой туман, накрывший всю стоянку. Сменив свой облик и мимикрировав в докторов, они почуяли неладное. В процессе мимикрии допплер включает подобие человеческого дыхания для успешной маскировки. Кускам глины незачем дышать и есть, на то она и глина.

     Проходя мимо палатки Шима, они заметили возню. Троица в темных плащах запеленали Шима и положили на носилки. Заметив мечи и кинжалы у нападающих в руках, допплеры не посмели вмешиваться. Их не зря звали трусами, хотя и без этой особенности они вряд ли выжили. Троица направилась к ближайшему входу из стоянки, и неприметные допплеры посчитали своим долгом проследить за ними.

     Арквус доставил жертву к месту, где его отряд располагался на ночлег. Волхв наслал усыпляющее зелье на всю стоянку каравана внизу, и не потребовалось ни молний, ни взрывов. Стражник немного проникся уважением к этому немому человеку.

     Волшебник отреагировал на их приближение тем, что упаковал всю поклажу на лошадей и затушил костёр. Под хмурым взглядом Арквуса он запрыгнул на свою лошадь и вопросительно осмотрел приблизившихся спутников.

     Привязав к свободной лошади носилки, стражники достали сухари из сумок и захрустели. Через минуту приблизившиеся допплеры осматривали опустевший лагерь, следя за удаляющимся облаком пыли у горизонта.

     Допросив в тот же день насмерть перепуганного допплера, они узнали, куда его увезли. На следующее утро в лагере царило небывалое оживление – даже Йоль был ошарашен подобной выходкой императорских слуг. Правда, до этого его пришлось уговаривать, так как он не мог поверить, что кто-то кроме Брендивальда мог напасть на его караван. Зная, что огромный викинг на дух не переносит магию и всего похожего на не, Йоль нехотя отбросил представлять желаемое за действительное.

     Этим вечером в палатке допплеров не раскуривался кальян: они уехали в середине дня по следам нападавших. Йоль, однако, нашёл над чем погоревать и опрокинуть рюмку-другую – стая лар’корви исчезла. Его плану по продаже этих «удивительных» существ не дано было осуществиться. Раньше допплеров покинул караван воин-дреннай, увезя своих скакунов в неизвестном направлении. Несколько жителей каравана видели его до отъезда, и свирепое выражение синекожего не дало никому смелости спросить, куда же он направляется.

     Дреннай вновь скакал по пустыне на верном лар’корви, обгоняя солнце и ветер.

     А Шима несли всё дальше и дальше по коридорам. От двух его носильщиков разило духами, работники арены то и дело косились на них, но не останавливали. На каждом повороте горел факел; носильщиков это беспокоило и они избегали приближаться к ним, стараясь скорее прошмыгнуть мимо. Спустившись на ещё один ярус, процессия повернуло в узкий проход, где носилки еле пролезли.

     Сразу за ним они свернули и остановились перед высокой дверью, обитой железом. На двери красовалась вывеска «Мастерская». Осмотревшись вокруг, в дверь постучали. Их пропустил внутрь человек в темном плаще, сказав:

     – За вами никого.

     И закрыл дверь. Указав носильщикам на широкий стол в центре помещения, ушёл вглубь коридора. Через минуту послышались тяжелые шаги, и на свет появился хозяин этого помещения. Человек, с белыми волосами и худым лицом, держал в руках по склянке фиолетовой жидкости, внутри которой вспыхивали искорки.

     Водрузив тело на стол, пришедшие забрали носилки. Человек отправил их на второй этаж. Поднимаясь по лестнице, их силуэты начали смазываться. На лестнице было темно. Войдя в комнату, принявшие привычный облик допплеры поприветствовали бледного Билги. Понимая, что этажом ниже лежит то самое чудовище, он был неразговорчив. После пары минут кальянных воскурений он снова хохотал вместе со всеми, напрочь позабыв о присутствии такого существа.

     Человек в тёмном плаще спешил, иногда сбивая прохожих. Это могло привлечь внимание, но у него не было времени. Взбежав по лестнице через еще один неприметный проход, он забился в нишу у стены. Мимо прошмыгнула пара работников, едва не заметив его. Через минуту из ниши вышел многим в Империи известный человек, который размеренным шагом направился прочь из катакомб арены.

     Валанар постукивал костяшками пальцев. Перед ним стояло два инженера, прося его поручения в постройке нового корпуса Академии. В дверь постучали, и вошёл начальник стражи. Император отослал инженеров прочь, обещав добиться финансирования их проекта. Просители ушли явно приободренные. Но тут Валанар вспомнил, что лично распустил прислуг, занимавшихся выдачей денег из казначейства, и решил не расстраивать бедных инженеров.

     Арквус поклонился и передал ему запечатанный пергамент. Вскрыв его, император прочитал послание.

     – Пожалуй, я всё-таки договорюсь о строительстве нового корпуса, – император бросил пергамент в огонь – Академия предоставит мне нового иш’кийяра!

     А в тёмной, освещенной промасленной лампадой, горящей под низким потолком, человек с белыми волосами и худым лицом заканчивал последние приготовления. Водрузив еще одну бутылку с непонятным содержимым, он зажёг четыре свечи в каждом из углов комнаты.

     Ритуал начался.

     Рыцарь в чёрных доспехах безмолвно стоял возле трона. Император и прислуга хохотали над особо удачной шуткой шута; солнечные лучи проникали сквозь распахнутые окна и согревали, отчего в зале царило приподнятое настроение.

     В этот день было много просителей. Тогдашнему начальнику стражи пришлось вернуть обратно тех, кто не попадёт на сегодняшний приём. И без того в зале было полно народу.

     Наконец, отсмеявшись, император махнул рукой, и перед троном предстал очередной проситель. Ним оказался невысокий лысый человек в длинном дорожном плаще. После традиционного поклона он заговорил, достав из сумки свёрток:

     – Даже живущим в дремучих лесах доходит слава о Ваших подвигах. – Его голос был очень тих, но в наступившей тишине в зале был отчетливо слышен каждому. – В знак восхищения Вами мой повелитель преподносит Вашему Величеству этот подарок.

     Он сдёрнул ткань, и прекрасная серебряная чаша явилась миру. Снабженная выгравированными вдоль ободка рунами она казалась очень древней. Налитая в неё жидкость не отражала ничего вокруг, походя на расплавленное серебро.

     – Выпей, и границы твоей Империи исчезнут, поглотив все обозримые земли от моря и до моря!

     Пришедший протянул чашу и император, нахмурившись, взял её.

     – Испив из этой чаши, сила Великого Змея Ангуса приумножит твое могущество! – в голосе человека послышались нотки восторга. Почти коснувшись губами чаши, император упёрся взглядом в пришедшего:

     – Мои воины не уважают змей и едят их на завтрак, почитая деликатесом.

     И чаша полетела в слугу Ангуса, обдав серебристыми брызгами.

     – Вы будете раздавлены его могуществом! – зло шептало существо, пока его выводили из зала.

     Лужица на полу вдруг отделилась от пола и метнулось к императору.

     Рыцарь в чёрных доспехах ожил и преградил путь, плечом опрокинув трон с правителем. Капли растеклись по его доспеху и проникли сквозь прорези в шлеме внутрь.

     В зал ворвалась стража с парой волшебников, император приказал захватить змеиного посыльного и помочь рыцарю.

     Но всё оказалось тщетно – посыльный пропал, а рыцаря было уже не спасти.

     С тех пор иш’кийяр делают маги из Академии, помня о том подвиге, уберегшим Империю от катастрофы. Позже слуга Ангуса вновь объявился со своей чашей, и падение Ногранонна стало отличным примером того, что стало бы с Империей в противном случае.

     Малгри проснулся от щелчка раскрываемого замка. Вокруг было темно, и он только и успел, что разглядеть одинокий силуэт, метнувшийся прочь. Он догадывался, кто это мог быть, но сейчас нужно действовать быстро.

     Его держали три дня в клетке. Длинноногие грациозные эльфы из сказок оказались совсем не такими, какими их представляли многие. Человек для них был игрушкой, интересной моделькой, в которую обязательно нужно указать пальцем. Страх Малгри, что они разбудят Дэлвиса, оказался не обоснован – эти существа отнесли его в палатку неподалеку и чернокнижник то и дело чувствовал запах готовящихся кореньев. За выверну он не беспокоился: она была магическим существом и могла покидать этот мир в случае опасности, отправляясь в его изнанку.

     В первый день его пребывания здесь эльфы каждую минуту сменялись новыми. Те, кто вдоволь нагляделись, смеялись, указывая на это существо, будто нечего нелепее и представить не могли. Злости Малгри не было предела – содержать человека в клетке, будто неразумное животное! Он бы мигом положил этому конец, но сила Рока не дотягивалась в эти дремучие леса, куда эльфы его увезли.

     Однако был и момент, его обрадовавший. Перед тем, как поместить его сюда, несколько эльфов колдовали над ним, и Малгри чувствовал завихрения силы вокруг себя. Он не понимал их языка, но увидев их расстроенные лица и обеспокоенные нотки в голосах, мигом возликовал. Возможно, они хотели вытянуть его способность направлять силу, но куда этим лесным дикарям (хотя какие из них дикари, нет, тут нужно другое слово) понять, что он не обычный маг из имперской Академии, направляющий из Источника. Его силу дарует ему Рок, которому он служит и чью славу приумножает.

     Сейчас чернокнижник выбрался из клетки и, оглядевшись, принялся обходить спящих эльфов. А где их часовые? Его прошибло потом от осознания, что с ним сделают, когда поймают, и он ускорил шаг. Их не было видно, эльфы настолько чувствовали себя в безопасности, что ставили часовых? Малгри выдохнул, когда лежаки этого дивного народца стали попадаться реже. В сказках эльфы часто полагались на силу природы, и он старался держаться от глубоких теней деревьев подальше. Вдруг энты тоже не выдумка?

     Выбравшись на ровную местность, он призвал выверну. Взлетев повыше, чернокнижник увидел многочисленные огни. Стоянка эльфов оказалась куда большей, чем он рассчитывал – он-то прошёл по самому кратчайшему пути, пройдя около трети его длины. В противоположной стороне от лагеря Малгри увидел огромную красно-жёлтую гору. Присмотревшись, он понял, что это не совсем гора, а, скорее жерло вулкана с опаленной магмой верхушкой.

     И тут его осенило. Под центральной площадью Азаккеля есть подземный ход. Через него можно проникнуть в город минуя небесную стражу, ибо пространство под Капсулью никто не охраняет.

     Пролетая над лагерем, Малгри узнал палатку, в которой находился Дэлвис, и лапы выверны скомкали её и отбросили прочь. Недолго мешкая, дракон схватил одной лапой Дэлвиса и взмыл вверх под панические возгласы эльфов. И направился к вулкану.

     Ему в дверь постучали. Работник почтовой станции нехотя поднялся с дивана, на котором отдыхал последние полчаса, и пошлёпал открывать. Кому это не спится в такую рань?

     На пороге стоял высокий человек, в темном жилете и светлых штанах. Почтовик потёр свою болевшую ещё голову, и отошёл в сторону. Гость поднялся по лестнице, работник следом. Но потом передумал, и вернулся на мягкий диван.

     Гость провозился на крыше минут десять, почтовик уже почти уговорил себя оторвать свою пятую точку от дивана, чтобы проследить, чего этот незнакомец там так долго возится, как он увидел спускающегося. Только сейчас немощный заметил упитанного кота, вальяжно следовавшего за гостем.

     – Как Вас зовут?

     Боль отступила перед нахлынувшей волной удивления.

     – Ибен, сэр, – почтовик даже попробовал изобразить нечто вроде поклона. Гость присел на колченогий стул напротив и поправил шляпу на голове.

     – Итак, Ибен. Я Маргос, один из личей Верховного Совета.

     Почтовик посерел и напрягся.

     – Скоро в нашем городе начнётся череда важных событий, и для осуществления многих из них потребуется твоя помощь. Ой, я совсем забыл о твоем состоянии, – гость протянул маленький флакончик Ибену. – Пей, голова пройдёт.

     Почтовик отхлебнул глоток, и почувствовал жжение в глотке. Маргос кивнул и принял флакончик из протянутых рук. Пушистый кот свернулся клубком, не проявляя к происходящему вообще никакого интереса.

     – Скоро ты вспомнишь последних посетителей. Они малость перестарались с зельем, и поэтому голова у тебя не проходит почти неделю. Эти люди посетят тебя завтра.

     Маргос придвинулся ближе и положил руки на плечи почтовику.

     – Как только услышишь щелчок, Ибен, прячься в чулане. Если ты выйдешь наружу, тебе несдобровать.

     После этих слов Маргос встал со стула и направился к выходу. У самой двери он остановился:

     – И не поднимайся на голубятню, Ибен. Тот сюрприз, что там спрятан, он не для тебя, а для завтрашних гостей. Пошли Морти, местные мышки с удовольствием сгрызут тебя себе на обед.

     Кот поднял голову и шустро помчался к выходу. Ибен подивился такой сноровке и вздрогнул, когда дверь со стуком закрылась. У него в памяти начали появляться странные алые силуэты. Ему враз перехотелось, чтобы они приходили на почтовую станцию.

     На следующий день на почтовую станцию явилось трое. Нервничающий Ибен, выпив успокаивающего зелья, открыл дверь, пропустив госте внутрь. Они даже были в тех же алых плащах, абсолютно не скрываясь ни от кого в городе. «Кто они такие?» – вопрошал себя почтовик, проводя их по лестнице.

     Вернувшись на свой диванчик, Ибен вздохнул и постарался унять дрожь в коленях. Взяв со стола стакан со снотворным зельем, откинулся на спинку дивана и залпом выпил его содержимое. Слава Року, вчерашний эликсир подействовал, отчего почтовик проникся большим доверием к словам высокого человека в шляпе.

     Вообще, ношение шляпы вызывало удивление. Ибен не припомнил за все годы жизни в Азаккеле хоть кого-то, кто носил подобный головной убор. Их носили столетия назад; незнакомец, представившийся Маргосом, казался гостем с другой эпохи.

     Ибен протёр стакан тряпкой и поставил на стол. Ему стало лучше. Впрочем, Маргос мог оказаться кем угодно. Он, Ибен, живущий в городе с развешенными виноградинами-фонарями и настоящими скатами, проплывающими среди улиц, уже привык ко всяким магическим фокусам.

     Половицы лестницы заскрипели, и по ней спустился один из пришедших.

     Заприметив стакан, он повесил алый плащ на стул и протянул почтовику рюмку с жидкостью, разящей спиртом:

     – Выпей рому!

     Ибен с опаской взял рюмку и отхлебнул чуть. Раздался щелчок.

     Почтовик залпом опустошил кружку и плюнул в лицо неприятелю. Схватил стул и ударил плащовика, отчего тот потерял на равновесие и упал на дощатый пол. Ибен метнулся к заранее снятому с замка люку и проскользнул внутрь, захлопнув крышку люка.

     Ещё мгновение он слышал шум от встававшего на ноги неприятеля, а затем окраина Азаккеля озарилась вспышкой. И затем загрохотало так, что почтовик вжался в земляную стену.

     С другой стороны города, находясь на небольшом холме, также ждали этого события.

     – Вот видишь, Морти, с одной проблемой покончено.

     Высокий человек чуть склонил голову, и почесал животное у загривка. Кот мяукнул и спрыгнул со своего насеста. По склону горы разлетелся хохот Маргоса:

     – Моя шляпа чуть не улетела с обрыва от твоей выходки!

     Морти распахнутыми глазами посмотрел на него и выпустил коготки, подняв хвост. Развеселившийся Маргос с серьёзным видом осмотрел новые дырки в своем головном уборе. Затем надел её на кота, отчего от кота остался, виден только подрагивающий кончик хвоста.

     Жар. Холод. Мэлтис сходил с ума. И перевернулся на другую сторону.

     Сколько он в соте? Он не помнил. Сколько времени один узник занимает камеру? Двое суток. Зажмурившись, он старался дышать глубже, но дрожь усиливалась. Его отсюда никто не выгонит, не придёт с допросом. Он может здесь жить, нет, существовать сколько выдержит! И в очередной раз вытер капли пота со лба.

     Ему все чаще вспоминалось то событие, когда он шёл по мосту. Как один из узников под Капсулью выбросился. Снова и снова его прыжок прокручивался в голове. Когда он сам отважится на такое? Мэлтис чувствовал, что очень скоро.

     Да, он прыгнет. И покончит с этим. Мозг рисовал ему шикарные картины, как он летит вниз, испытывая жар но, не испытывая холода. Как долго продлится полёт? Сколько ещё он будет падать, не страдая от назойливого желания пригнуть вниз?

     Мэлтис близко придвинулся к краю камеры и заглянул наружу. Всполохи магмы виднелись совсем рядом, но расстояние обманчиво. Пройдёт немало времени, пока он приземлится на пузырящуюся поверхность крови земли. Может, минута.

     Подавив в себе желание, прыгнуть, Мэлтис осознал, что загнал себя в ловушку: он не мог оторвать взгляд от панорамы внизу. У него не оставалось сил отойти назад. Тут, на самом краю, разность температур не была такой большой, и выносить её было легче. В голове не осталось мыслей. Лишь ожидание следующего всполоха на поверхности внизу. С каждым всполохом он проигрывал внутреннюю борьбу.

     Наконец, осознав свое окончательное поражение, Мэлтис со стороны наблюдал за собой. Он не прыгнул сразу, будто готовясь к чему-то. Собрав силы, он смог закрыть глаза, всё равно видя вспышки света внизу. Вспышки начали ему казаться периодичными; готовясь на каждой прыгнуть, он всё сильнее сжимал кромку обрыва. Напрягшись всем телом, левая нога поплыла вниз, пальцы соскользнули с обрыва и он кубарем вылетел.

     Летя спиной вниз, Мэлтис смотрел вверх. Капсуль все уменьшалась, зияющие отверстия сот казались ему мерзостными. Вот бы он мог повелевать Силой! Первым и единственным его желанием стало разрушение низа Капсули. Чтобы вся эта пристройка снизу обрушилась, как и он сам, исчезнув из этого мира навсегда.

     Дышать становилось труднее, скорость увеличивалась. С усилием перевернувшись, он увидел приближающуюся Бездну внизу. Периодически вспыхивая, она казалась живой и текущей. Ей всё равно, сколько узников в неё полетит. Она никуда не спешит.

     Из отверстия на полпути между Капсулью и магмой, вылетела тень. Секунду помешкав, она камнем полетела вниз, целясь в падающего человечка.

     «Бездна…» – подумал Мэлтис, и тут ему выбило воздух из лёгких. Выверна, схватив его, махала крыльями, и у самой кромки ей удалось выровнять полёт. Чернокнижник использовал заклинание левитации, и на раскрытых крыльях их понесло вверх.

     Прошли минуты, и Малгри увидел Азаккель вновь во всей своей красе. Страшные когтистые лапы отдаляли его от объятий Бездны, безучастно вспыхивавшей внизу.

     Этот день оказался для дреннаев одним разочарованием. Слышавшие ночью грохот утром увидели последствия катаклизма; и без того заброшенные руины павшего города изменились. Будто встряхнули как мешочек с игральными костями, и бросок неведомого игрока основы колонн и стен домов, расшвыряв как попало.

     Молчаливые дреннаи как можно тише ходили между руин, боясь потревожить новую картину города. От пошатнувшейся веры в присутствие богов рядом с ними мало что осталось. Уголька рациональности не хватало для победы над воспрянувшим суеверным страхом. Кто, если не боги, могли разметать глыбы камня, заставив исчезнуть намеки на пролегавшие улицы, переделав город так сильно?

     Перелезая через ещё одни груды обломков, синекожим предстало очередное зрелище. Местному дворцу досталось: от улетевшей крыши и местами отсутствовавшими стенами до рухнувшей башни. Вокруг дворца в земле, свободной от масс камня, зияли вырытые ходы. Дреннаи услышали тихий гул из-под земли и спрятались за стеной, уцелевшей в хаосе.

     Из дальней дыры, у самого основания строения вылезло существо в буром меху. Вереща, оно побежало, подпрыгивая на камнях. Синекожие недоуменно переглянулись, но в существо решили не стрелять, чтобы не нарушить замыслы богов. Гул усилился; из вырытого отверстия вылетел сноп пламени, но бегущее существо было вне зоны его действия.

     Дреннаи смотрели, как изменившее траекторию существо скачет прямо на них, но не смогли выстрелить. Гул приближался; земля вспучилась и разлетелась столбом перед убегающим буромехом. Существо завизжало и метнулось назад, но вылетевшая тень набросилась на него. После мига борьбы тень развернулась вместе с пойманным буромехом, держа его голову так высоко, что беглец лапами не достигал земли.

     Тень оказалась старым человеком в порванном местами балахоне, гримаса на его лице крайне соответствовала сжатому кулаку.

     – Украв у меня возможность использовать одну магию, – человек говорил натужно, с трудом выговаривая слова как проведший много времени в безмолвии – ты дало мне другую. Ты сделало меня сильнее!

     Человек в нескрываемом торжестве топнул ногой, и буромех в его руке обмяк.

     – И я благодарен тебе.

     Существо затряслось и задергало лапами. Старик напрягся; и существо с взорвавшейся головой упало оземь. И так испачканные одежды превратили сего кудесника в грязного зверя.

     Человек пошатнулся, что-то выискивая на земле. Потрясенные синекожие увидели изменившегося мага, который из грозного и всесильного превратился в жалкого старика, близоруко шаря ладонями по земле. Дреннаи не слышали, что он при этом шептал: «Даруй мне покой, Октель`Харра».

     «Даруй мне покой».

     Человек с повязкой на руке сидел у камня на распутье. У его ног спал невиданная в Империи тварь с синей раскраской, отдаленно похожая на лисицу-переростка. Он подстрелил двух белок накануне, и приятное тепло в животе сказалось на их бдительности.

     Но развилка тракта пуста, и до горизонта не видать живых существ. Порыв ветра растревожил тлеющие угли, мигнув огоньком пламени. Стрелок снял кожаный мешочек с перевязи. Отблеск костра на миг проскочил по серебру. Руны на чаше будто светились изнутри, но стрелок отбросил это на счёт разыгравшегося воображения. Несмотря на близость пылающих углей предмет был очень холодным. Он удивился, как при такой температуре артефакт еще не покрылся слоем льда.

     Два дня назад стрелка вновь вызвал советник, явившийся в тесной, объятой кальянным дымом комнате. Иногда человек в повязке сомневался, сколько человечности осталось в этом существе. Абсолютно без эмоций этот лысый воскуриватель поведал ему, что он видел грядущее в Узоре и предрекал его успех.

     Стрелок не стал упоминать, что его чуть не поджарил тот седой кудесник, своими заклинаниями разрушая подземные каверны на раз чихнуть. Улепетывая из Ногранонна, стрелок не заботился о собственной маскировке. Звери попрятались, мало кто мог его преследовать. Синекожие дикари не увидели его, и он благополучно пожелал им доброй охоты, увидев их в последний раз.

     Лисица встрепенулась и подняла морду, смотря за костёр. Стрелок снял повязку и одел меховые перчатки, позволившие ему вертеть трофей не боясь утратить чувствительность пальцев. Слух улавливал, будто внутри чаши переливалась неведомая жидкость, мерно плескаясь по её краям. Он заглядывал вглубь и даже переворачивал артефакт, но звук не исчезал. Плески волн далекого моря убаюкивали, и он склонил голову.

     Коэльтхе крутанулась волчком и всмотрелась в двуногого. Зверя обуял запах опасности, грозящей неясно откуда. Охотник, казалось, дремал. На приятный сон после сытного обеда это не походило, двуногий то и дело вздрагивал, сотрясаясь всем телом. Отступив лапой, кольт почуяла, что стало холоднее. Костер затух, и угли еле тлели, еще давая жар.

     Стрелок дернулся и свалился с камня, упав на пыльную дорогу. Кольт зарычала. Кусок металла в его руках начинал светиться, кидая вокруг зеленые отблески. Зверь прыгнул и сжал в клыках металл. Дрожа от холода, кольт оттягивала охотника к костру. Наконец, обойдя угли, кольт раскрыла пасть и отпрыгнула, ударив хвостом и скрывшись в поднявшейся пыли.

     Стрелок уронил руки, сжимавшие чашу, на угли. Раздалось шипение, и ругань двуногого. Отлетев от костра на пару ярдов, мигом вскочил, сорвав перчатки и дуя на ладони. Костёр сильно задымил. Наваждение рассеялось, и стрелок носком сапога пнул чашу. Липкие путы Октель`Харры отпустили его, и он не спешил подходить к артефакту.

     Чаша не изменилась, оставив лужу вокруг полностью потухших углей. Стрелок почухал кольт в знак благодарности, и осторожно спрятал артефакт обратно.

     На следующий день оставленный костёр представлял собой заиндевевшие угли.

     Чёрная гора, возвышалась над песчаными дюнами, растянувшимися на лиги окрест. Они называли гору последним Гласом Ока`ару, тем местом, откуда они в последний раз видели лик своего бога. На её вершине племя соорудило алтарь с ликом покровителя. Раньше сюда мог прийти любой из племени и испросить совета у божества.

     Подтянувшись рукой, вождь перелез через огромную ступень, последнюю в лестнице, ведущей наверх скалы. Клыки на ожерелье царапнули камень, и дреннай выпрямился во весь рост. Прямо перед ним гора оканчивалась полированным пиком, обращенным на восток. Каждое утро племя видело вдали сияющую сторону горы и считали это вмешательством Ока`ару, который каждый день подтверждал свое присутствие, озаряя чёрный камень пламенем.

     Дреннай ступил пару шагов и в безмолвии воззрился лик. С западной стороны пик был обработан умельцами, выдолбившими единственного идола, которому можно было поклоняться и просить совета. Шаманы племени следили за недопущением этого, чтобы злые духи не могли нашептывать молящемуся от имени покровителя.

     Вождь упал на колени и коснулся лбом песка, чувствуя религиозное волнение внутри. Вновь усилившийся ветер закружил песок над алтарём, и дреннай приготовился ждать. Вот уже лет двадцать шаманы не пускали сюда никого из другой фракции. Бог велел говорить с теми, кто поймёт его глас, говорили они.

     Вождь сжал ладони. Покровитель не должен делать исключений для отдельной части своего племени. Иначе, зачем он нужен тем, от кого отвернулся? Какой от него толк? Дреннай испытывал религиозное благоговение вперемешку с ужасом от течения собственных мыслей, ожидая ответа разгневанного Ока`ару в любой момент. Однако он слушал биение сердца и сильный ветер – но более ничего.

     Услышав, как от скалы полетели вниз несколько камней, дреннай не изменил своего положения. Возможно, предположил он, это и есть его испытание на готовность услышать глас покровителя. Ничего он не сделал и тогда, когда услышал тихие шаги перед собой. Он выдержит испытание, решил дреннай.

     Шаги стали громче, и вождь почувствовал, как перед ним кто-то остановился. Глас Ока`ару ошеломил его, грохоча в голове:

     «Ты явился, несмотря на мой запрет?»

     Дреннай задрожал от ужаса, не в состоянии издать и звука.

     «Совершив преступление, твоя фракция вздумала бежать благодаря тебе. Отдай себя на суд шаманам, внемлющем мне. Быть может, тогда позор фракции уменьшится твоей жертвой!»

     Дреннай услышал звон колокольчиков и внезапно поднял голову, раскрыв глаза. От религиозного ужаса не осталось и следа. В тот же момент вождь упал навзничь, перевернувшись набок. Вокруг него стояло трое в причудливых головных уборах.

     Последний из них резко махнул рукой, и вновь звон колокольчиков донесся до вождя.

     В одной и единственной башне, чья высота была ниже самой Капсули, была круглая маленькая комната на самом верху. Она не имела входа, но внутри в ней находился один человек. Он там спал, каждое утро исчезая и вечером возвращаясь, отыгрывая одну из личин.

     Закутанный в чёрную робу покинул зал заседаний. Совет нынче вел себя беспечно, не подозревая о грядущих событиях. Прихватив с собой пару манускриптов, подумал о Узоре как о неводе, чьи нити стягиваются все туже, пока попавший улов не перестанет дергаться. Узор пойдёт рябью и нити придут в великое путанье. Советник задумчиво прикусил губу, стараясь представить абсолютно все возможные развязки.

     Он вышел следом за тем, кого именовали в этом городе Верховным Личём. Лич был главой Совета и отличался от прочих собравшихся по характерной костяной маске – символом, который приближал главу к Року и позволял непосредственно общаться с ним. Советник, уперев взгляд в пол, отметил в который раз безыскусно сделанную мозаику на полу.

     Покинув Капсуль, он посетил зал с черепами, и отметил себе два фиолетовых огонька среди равномерного жёлтого свечения. Эти огоньки могут внести изрядную сумятицу в его планы и Узор, но он подготовился на подобный случай. Его заметила трое только-только посвященных, в белых робах торопящиеся по делам.

     Советник вспомнил о троице красных плащей, увиденных им позавчера. «Эти тупые палачи исполняют свою работу» - подумал он, но брезговать ими не перестанет. Кроме того, руководивший этой шайкой был для него неизвестным звеном в цепи. Каждый раз, когда они проходили рядом, советник таки пугался их. Он знает, что никаких обвинений ему не выставлено и пока угрозы нет, но страх оставался.

     Через час он поднимался по винтовой лестнице. Ну и неудобной же она была, зараза! Непросто было играть отведенную ему роль. Особенно эту. Советник громко выругался, а потом рассмеялся. Всё равно в этой части мира эту ругань никто не поймёт.

     Наконец дойдя до последней ступеньки, советник коснулся обеими ладонями гладкой стены из отшлифованного камня. Через миг он очутился внутри закрытой комнаты.

     Переодевшись, он раскурил кальян. Дождавшись, пока облака дыма окутают все пространство, лысый человек плюхнулся на подушку и роскошными золотыми кистями. Подняв обе руки, по воздуху полетел речитатив, вызывая маленькие искры вокруг силуэта заклинателя.

     За сотни миль отряд по сигналу вожака остановился.

     Визоры передали сообщение от божества, и отряд красных бандан круто изменил путь, отправившись на юго-восток.

     Они шли быстро. Налетевший ветер сулил крупную песчаную бурю.

     Заклинатель расслабился, прислонившись к стене башни.

     «Жребий брошен, - думал он, - невод готов».

     Арквус не питал приязни к новым обитателям дворца. Более того, они его выводили из себя. Результатом недавнего инцидента стало его временное устранение от исполнения собственных обязанностей. При этом никто не разделял его враждебности к гостям. Ну или практически никто.

     Стражник спускался по каменным ступеням в низком коридоре. Явственная сырость заставила его вспомнить об оставленном в приемном зале тёплом меховом плаще. Коридор окончился так же быстро, как и начался, у дубовой двери. Арквус постучал.

     Ему открыл низкий человечек с кожей, будто вымазанной в мелу. Стражник поприветствовал владельца этой подземной лаборатории и присел на свободный стул прямо возле чудного аппарата с десятком трубок и реторт. Бывая здесь уже почти с десяток раз, Арквус не мог перестать удивляться: при каждом его посещении устройства в лаборатории изменялись. Потребности владельца лаборатории постоянно менялись.

     Гюрхем вернулся из подсобного помещения с мензуркой. Стражник её принял и выпил целиком. Подступившая тошнота пройдёт через минуты две, а пока он уставился на потолок, где висела люстра в виде светящихся шаров, которые крутились один за другим.

     Эдакий хоровод восстанавливал чувство равновесия и тошнота отступала. Сначала он принял эту микстуру за пойло – от него сильно разило спиртом. Однако на вкус эта штука напоминала кусочки водорослей в желеобразной грязи – словом, дрянь дрянью. После её принятия он чувствовал, как ночные кошмары отступают.

     И начались они после приезда «званых» гостей, как их величал император. В первые дни он уловил слухи, что обслуживающему персоналу, который избежал той печальной участи, также нездоровится. Только у императора не было ничего подобного и его настроение было как никогда отличным. О подземной лаборатории и его владельце Арквус узнал от придворного из нового набора по имени Эльс. Ему он сварил «преотменейшее» любовное зелье, чем вызвал хохот стражника. Из всей новой челяди он и запомнился простаком, который при этом разбирался в жизни при дворе и этикете.

     Арквус поблагодарил Гюрхема и предложил ему пару монет, но алхимик отказался. Это была еще одна странность: Гюрхем за свои услуги не брал денег. Стражнику он напоминал колдуна из детских сказок, который исполнял желания и просил оказать услугу взамен. Тут же алхимик ничего не просил и вообще редко разговаривал. Покинув чудную лабораторию, Арквус направился к крепостной стене дворца.

     Выйдя во внутренний двор его взгляд, упал на очередного «званого» гостя, и стражник нахмурился. Волхв, несмотря на жару, был закутан в очень толстый плащ, и ему это показалось подозрительным. Да чёрт возьми, он бы первым выгнал взашей всех этих, по его разумению, «деревенских шарлатанов», погрозив император пальцем в их сторону.

     Волхв шёл медленно, и Арквус, держась на приличном расстоянии, последовал за ним. Волхв прошёл прямиком в тронный зал, и стражник остановился. Он хотел уже идти дальше, но вспомнил, что сегодня нет приема. Следовательно – тронный зал пустует. Что потребовалось этому колдуну в пустом тронном зале?

     Развернувшись, Арквус решительно зашагал к позолоченным дверям.

     Резко распахнув двери, стражник ступил шаг внутрь и закашлялся. Из зала повалил удушающий газ, и первые несколько секунд он не мог разобрать ничего перед собой. Не успел закричать, как по мышцам прокатилась тяжёлая усталость, отчего стражник остолбенел.

     Вокруг известного фонтана с изваянием змеи плясали шестеро ободранцев. Человек сразу признал в них тех самых «званых» гостей. Прямо из кипящей жидкости фонтана, которая светилась, виднелись ореолом края котла, из которого вылетали болотные пузыри, и лопались.

     Арквус раскрыл рот в немом удивлении и сильно чихнул. Тот волхв, за которым он и проследовал сюда, помешивал пожелтевшей ложкой варево в котле. Стражника захлестнуло ощущением нереальности, как если бы он стоял где-то в деревенской глуши в полночь и попал прямиком на шабаш ведьм. Тот, из-за кого он и попал сюда, обернулся и мысли Арквуса улетели под резким дуновением воздуха.

     Волхв отпихнул ногой потерявшего сознание стражника и закрыл двери, как можно тише притворив их. В хороводе несколько голосов заговорили разом, и закрывший двери поспешно вернулся к котлу.

     – Нам нельзя, чтобы с ним что-то случилось! – проскрипел один голос.

     – Старый Дубосерд расплачивается с чужаками за их наглость… – прошипел второй, чей обладатель выше всех приплясывал.

     – Император заподозрит что-то неладное из-за владельца этого камзола! – и волхв, склонившись, оторвал пуговицу с камзола стражника и бросил в бурлящую жидкость.

     Один из плясунов вышел из хоровода и, плотно обняв тело, подкинул его в воздух.

     – И что делать с ним?.. – вопрошал самый низкий плясун, по-рачьи перепрыгивая в одну сторону.

     Волхв, мешавший некогда белой ложкой, ей же и указал в окно:

     – Пускай полетает! – и громко хлюпнул ложкой, и капли болотного зелья разлетелись вокруг.

     Тело стражника подкинули еще раз.

     Котёл забурлил ещё сильнее, но ни один из присутствующих не отодвинулся.

     – Он будет видеть, как Империя развалится на куски, он будет видеть! – захрипел толстый плясун, глухо приземляясь о плитки дворца.

     Стражник снова взлетел.

     – Скоро, это случится уже скоро! – пропел тощий, и оконная рама поддалась, и съехала наружу. Несчастного выбросили с огромной силой в образовавшийся проём.

     И окно встало на место, а стражник оказался в придорожной канаве, за милю от дворца.

     Маргос стукнул негромко тростью у двери.

     Ливень бушевал в Азаккеле, крупными каплями разбиваясь о беспокойное пристанище чернокнижников. Тяжёлые тучи нависли над городом, будто защищая от грядущих бед и укрывая от всего остального мира толстым одеялом. Сильный ветер ощутимой силой носился по улочкам, злым божеством загоняя немощных по домам.

     Старику повстречалось двое спешащих чернокнижников в запахнутых плащах. «Могут воскрешать мёртвых и призывать армии скелетов, но избавиться от неуютной погоды не могут…» – думал Маргос, стоя под широкой и размалёванной вывеской. Отойдя на шаг, он поднял голову и прочитал громко и во весь голос:

     – Это дом великого и неотразимого Вивальдиуса Манашторма, чародея всех мастей, известнейшего пироманта и просто гения!

     Улыбнувшись, колдун снял свою шляпу широким взмахом руки и низко поклонился в сторону входной двери:

     – В самом деле, мистер гений-пиромант, не стоит держать гостя на пороге в такую погоду!

     Ливень приглушал звуки, но ему почудились мелкие шажки в доме напротив.

     И слух его не обманул – дверь отлетела в сторону, явив ему низкого гнома в невероятном фиолетово-розовом костюме. Костюме, который тут же намок от влетевшего ливня.

     Старик перешагнул порог и до него донесся приглушённый взрыв откуда-то с верхнего этажа. Положив шляпу на стол, Маргос развернулся к «великому и неотразимому» и присел на низкий табурет, который пришелся как нельзя кстати. А Вивальдиус Манашторм запрыгнул на высокий стул и принялся неистово отряхиваться как собака:

     – Было глупостью встречать вас в таком наряде! – Сверху опять раз бумкнуло, на этот раз потише. Гном аж подпрыгивал от переполняющих его эмоций:

     – Запитанные усилители вышли из строя от соприкосновения с водой. Распределитель напряжения вот-вот отрубится через срабатывание предохранителя иначе б это развалюха вместе со мной взлетела прямо в ту мерзкую тучу!

     Маргос ответил, рукой задев подпрыгивающее попискивающее устройство:

     – Тогда бы ты воистину стал настоящим Манаштормом, вестником бурь и штормов! – расхохотался, на мгновение потеряв равновесие и чуть не грохнувшись о пол. Гном важно сложил руки у груди, и прищурившись спросил:

     – Какая помощь тебе потребуется в этот раз, мой старый приятель?

     Вместо ответа колдун кинул на стол коричневый резиновый шарик. При соприкосновении с пищащим устройством он разуплотнился а потом собрался вновь. Недоумевающий писк теперь доносился изнутри. Маргос накрыл шарик ладонью.

     – Что это такое и как оно появилось в нашем мире?

     Валанар прогуливался по двору при крепости дворца, сопровождаемый иш’кийяром. И размышлял о предложении, сделанном волхвами.

     Сегодня днём в храме Змеи волхвы поделились с ним частью своей силы. Император пересилил собственную паранойю. Именно здесь, в храме своего божества и покровителя он мог ничего не бояться. Ангус его защитит, Валанар чувствовал, когда закрывал глаза, какая от стен храма источается сила. И пересилил паранойю. Здесь его нельзя убить или причинить вред. Он был в этом абсолютно уверен.

     Валанар подумывал перенести свою резиденцию сюда и принимать здесь приемы, но это было глупо. И во дворце он чувствовал присутствие Змеи, пусть и не столь сильное.

     И принял участие в обряде, который и позволил соединить его разум к Вещему, как звали его волхвы – существу, дающему магические ресурсы.

     Сам обряд его, кратко говоря, разочаровал. Никаких кровавых действ не было – волхвы стали вокруг него в круг и начали приплясывать, крутя вокруг него хоровод. Готовый контратаковать в случае чего, Валанар попал под власть закрывших все окружающее видений.

     Сейчас он не мог припомнить, о чём они были и что он там делал, но хорошо запомнил конец ритуала. Император откинул камешек с дороги чёрной узловатой палкой, стилизованной под змея, овивающего трость. Валанара до сих пор немного лихорадило от обладания такой вещью.

     Волхвы преподнесли ему этот жезл в знак уважения к нему и его божеству. Император чувствовал, как звенит от пустоты трость, и ужасался его возможной мощи. И когда-то он считал явившихся к нему людей знахарями с деревенской попойки, коих сотни по всей его Империи! Он удивился собственному ограниченному кругозору. Данная вещь была вершиной искусства, и хотя у него были подозрения, что волхвы где-то его раздобыли, даже нечестным путём, и сами в процессе создания этого чуда не участвовали, но отвергнуть дар было превыше его сил.

     Он повернул голову и бросил взгляд на иш’кийяра. Всего первый день на посту, а уже почти довёл императора до белого каления. Волхвы настояли на том, что Валанар должен быть один, а чёрный рыцарь не хотел упускать его из виду. Разозлившись, император чуть не швырнул в рыцаря огненно-испепеляющим, но потом вспомнил о полной бесполезности этого действия. Иммунитет иш’кийяра был невероятен, и его устойчивость магии была абсолютной. Расхохотавшись, он уговорил волхвов допустить рыцаря к ритуалу, поставив его в дальний угол просторного цокольного зала.

     Валанар только сейчас заметил, что стал опираться на трость при ходьбе. Он не переставал удивляться тщательности проработки змеиных чешуек. Под солнцем они сверкали, и на миг казалось, что эта змея живая.

     В конце ритуала волхвы предложили ему помочь им. Через неделю они отправляются в башню в пустыне и будут расшифровывать ту самую коробочку, усеянную рунами, хранившую в себе мощь того посланника, и в итоге спасшая Валанара. Им нужна его помощь в ходе открытия магической коробочки. Валанар согласился.

     Валанар вместе с рыцарем свернули на одну из неприметных улочек с узкими канавами по бокам. Свернув вовсе на переулок при дешёвом кабаке, рыцарь на миг исчез из поля зрения императора, и Валанар повернулся. Перед ним иш’кийяр помогал вылезти из канавы Арквусу, начальнику его стражи, от которого разило спиртом с этих трёх метров!

     – Я всё объясню, – с трудом выговорил стражник, ничем не выдав, что испугался появления императора – Ведьмы… Волхвы, дикари! – голос его сорвался и он прочистил горло: Они устроили шабаш! И я оттуда чудом убег, заверяю вас, ваша милость, страшно было аж жуть!

     Император брезгливо осмотрел Арквуса и спросил, доставая надушенный платок:

     – Тебя не было на посту, ты презрел свои обязанности и рассказываешь мне свои галлюцинации после тех литров, которые ты выдул?

     Не пожелав слушать возражений, император остановил проезжающую мимо карету и вместе с «блюстителем порядка», которого от езды чуть не вырвало прямо в карете. «Желудок у него давно пустой» - подумал отстраненно Валанар, усилием переведя взгляд сначала на рыцаря, потом на бедолагу с пожелтевшим лицом.

     К вечеру они прибыли во дворец. Не желая ещё сильнее позориться, он отослал стражника домой, велев зайти, как только он приведет себя в порядок. Пока виновник не явился, император уточнил информацию: последние три дня волхвов никто не видел во дворце. Через три часа в тронный зал вошёл Арквус, как всегда в чистом камзоле и почти трезвый. Остатки спирта выдавали себя его помутненным взглядом.

     – Ваша милость, они плясали здесь! – и он, сорвавшись на бег, очутился возле скульптуры фонтана со змеей и заглянул внутрь. – Они проводили здесь свои мерзкие ритуалы!

     – Арквус, почему ты думаешь, что я поверю в это? – император не чувствовал ярости, лишь только печаль. – Это невозможно в таком месте, где сила Змея очень сильна. И как бы они прошли незамеченными, мимо твоих стражников?

     Арквус смотрел прямо на императора, не отрывая глаз:

     – Я помню, как вошёл сюда после того, как заприметил одного волхва в крепостном дворе. Потом помню как вошёл сюда а тут.. – он запнулся и опустил взгляд в пол – а тут плясали дикари и в чаше находился котёл! А потом… ничего не помню.

     Император подозвал стражников, охраняющих вход в тронный зал:

     – Уходи. Покидай пределы моей столицы. В память о твоей службе я изгоняю тебя, не прибегая к крайним мерам, – ладони сжали подлокотники трона, затем расслабились. – Сожалею, что ты не смог окончить службу достойно.

     – Старость усугубляет неискоренённые пороки молодости, – сказал вслух император, когда в зале уже никого не оказалось. «Всё же он рад, что отправил его восвояси. В самом деле рад». Валанар встал с трона и приблизился к одному из оконных проемов.

     Вождь увидел перед собой расплывающееся марево. Подумав, что попал на небо, выдавил улыбку.

     – Кандахан, он очнулся и улыбается!

     Голос донесся откуда-то сверху и сзади. Дреннай попробовал пошевелить руками и ногами и не смог. Улыбка исчезла. Прищурившись, он отметил солнце и неясные тени по бокам. Крагор’ан’накер. Ожерелье из клыков крагора. Его нет.

     – Видать, он безумец – хохотнула тень слева, и пленник отвернул лицо, но сильный запах спиртного привёл к появлению головокружения. Живот скрутило. Тени держали крепко, и вождь с неким отстранением пытался вспомнить, что произошло.

     Услышал издали звон колокольчиков, и вспышкой осветило тёмные уголки памяти.

     – Ша..ман… – из пересохшего горла вылетели скрипящие звуки.

     – Ты прав, дружок, – снова повеяло спиртным, – Шаманы вашего племени заботятся о своем выживании и знают, что грядёт.

     – Кандахан, не трепаться! – владелец голоса заорал и дреннай поморщился.

     Тень исчезла из поля зрения, оставив вождя с двумя силуэтами, удерживающими руки. «Солнце снизу». Потом сообразил, что шея отказывалась поднимать голову и то, что он видит, перевернуто вверх ногами. Не имея возможности разглядеть своих «попутчиков», отметил, что они сильно потели. Удивился, как они еще не превратились в сухих скелетов, теряя столько влаги. Племя жило в пустыне, и его тело приспособилось не терять влагу попусту. Крагор’ан’накер. И низко зарычал.

     – Дикарь забеспокоился, ваша милость. – Высокий голос приблизился, и тень закрыла солнце. Силуэты остановились, и к горлу подкатил комок тошноты.

     Дреннай напряг шею и смог различить человека в красной одежде. Говоривший сделал движение рукой, и пленник зажмурил глаза. Перед ним будто расцвело маленькое солнце, нагревающее лицо. Дреннай в ужасе почувствовал, как капли пота начали стекать по лицу. Дреннай больше не подавал звуку, внутри клокоча от ярости.

     – Ксарзитий, да брось ты его, – вяло сказал один из подступивших вплотную силуэтов.

     – Ваша милость, только взгляните! – В голосе явно слышалось торжество и ликование. – Под линзой кожа гуманоида начинает светлеть!

     Владелец второго голоса причмокнул и двинул локтем Ксартизия.

     – Я давно подозревал, что у моей прислуги нет мозгов. Значит, вот кто виноват? – он едва сдерживал смех. – Зову их баранами и они меня слушают!

     – Что вы, что вы, ваша милость, – Ксартизий убрал линзу и дреннай выдохнул. – Никому не под силу сделать такое.

     Силуэты ушли вперёд, и остановка закончилась.

     Свет проникал сквозь Купол, рассеивающим туманом разлёгшись по полу с безыскусно сделанной мозаикой. Иерахн, лысый колдун, известный в этой части мира как правая рука Верховного Лича сидел с выражением лица, которое намекало на крайнюю степень скуки. Ну, в самом деле, кому дело до этих немощных?

     – Совет никогда не будет глух к проблемам людей, живущих с нами в этом городе. – Голос Верховного Лича был низким, он чётко выговаривал каждое слово, будто вразумляя непослушных. – Да, недавнее происшествие, свидетелями которому стали многие жители города является ничем иным, как магическим. Совет распорядится отправить несколько дозорных на место разрушенного почтового здания.

     Совет Лича восседал за столом в форме полумесяца, каждый на своем кресле. В центре стоял представитель городского совета. Сей человечек вызывал у Иерахна улыбку – настолько он контрастировал с тем окружением, в котором находился.

     Низкий, толстый, с пенсне на носу он записывал ответ Верховного Лича, на ужасно чистых листах не поднимая головы. Закончив писать, немощный сменил лист на новый и, кашлянув, задал следующий вопрос, мельком глянув на главу совета:

     – Уже вторую неделю с запада не приходит ни один караван. Люди шепчут о сборище бандитов с оружием, бесцельно разгуливающих по тракту.

     Советник от души похрустел костяшками пальцев, и приготовился слушать. Уж он-то знал, кто эти «бандиты», и чего им было надобно.

     – Совет не видит причин для беспокойства.

     Лич потёр лоб, и затем продолжил:

     – Рок не видит смысла рассылать свои боевые единицы по подобным поручениям. Никакая шайка разбойников не посмеет даже приблизиться к нашему городу, отлично зная, что их тут ждёт. Если Совет будет принимать ваши предложения, весь Азаккель останется беззащитным перед возможным врагом. Суеверный ужас перед этим местом служит отличным защитником, однако самонадеянно полагаться лишь на него.

     Председатель записывал, периодически кивая. Закончив запись, он поклонился и спросил разрешения покинуть зал. Лич поднял свой устрашающий посох, увенчанный маленькими черепками, и стукнул. За этим звуком последовала тишина.

     – Отпускаю тебя, уважаемый председатель.

     Через минуту, когда немощный покинул зал, Лич обратился к ним:

     – Вчера я держал молву с Роком. Рок… находится в крайнем беспокойстве.

     По залу пробежал шепот. Они не помнили, чтобы Лич выглядел потрясенным. Советник насторожился и перестал постукивать пальцами по столу.

     – Рок говорит о приближающемся важном событии. Рок требует каждого чернокнижника и каждого дозорного быть в готовности к тому, что грядёт.

     В этот раз дреннай очнулся от окутавшей его тьмы. Ощутив кожей сильную прохладу, он открыл глаза и сначала не смог ничего увидеть. Те, кто несли его, заметно оживились и скорости прибавили.

     Разглядев чёрные каменные плиты, которые закрывали заходящее солнце на западе, дреннай узнал это место. Пирамиды Спасения, так в племени называли пять перевернутых чёрных базальтовых пирамид посреди пустыни. Именно отсюда явившиеся жрецы-пилигримы помогали противостоять распространению той заразы, исходящей из павшего Нограннона. После путешественники покинули край пустыни, и из племени редко кто забредал сюда, побаиваясь этих строений. И сейчас, напрягая шею и всматриваясь в огромную массу камня наверху, возникала потребность бежать отсюда куда подальше. Знание того, что сооружения стоят уже много веков, не уменьшала иррационального страха быть раздавленным.

     Затем вождь ощутил слабое розоватое свечение, исходящее от рисунков и знаков на стенах. Начало отряда во главе с «Вашей милостью» обогнали его, и силуэты не мешали наслаждаться загадочности светящегося коридора. Он длился вверх, и по пути из коридора появлялись глубокие отверстия в стенах.

     Услышав шум, издаваемый людьми, дреннай закрыл глаза - и солнечные лучи заполонили пространство вокруг. Они прибыли к перевернутому подножию сооружения.

     Внезапно почувствовав свой вес, дреннай грохнулся о подогнанные плиты и ощутил прилив крови до конечностей. Больше его нести не будут.

     – Ксарзитий, я устал добираться сюда, – говорила «Ваша милость», бросая белые перчатки на пол. – Делай, что хотел и уберемся отсюда.

     Дреннай поднялся, и ученый подошёл к нему и ударил ладонью в лицо. Вождь кулем рухнул о плиты. Двое силуэтов вновь подхватили его и понесли.

     – Да, Ваша милость, сейчас вы увидите примитивных божков с этого края мира! – Восторг ученого разделял только он сам, вяло подумал дреннай. – Потребуется принести жертву, духов может привлечь только жертва!

     На этот раз дренная опустили мягче, чем в прошлый раз. Он слышал, как один передал другому холодное оружие и ощутил свое бессилие в полной мере. Ученый этот колдун. Он смог увеличить небесное светило для пленника и парализовать тело.

     Лежа на плитах, он недвижимо смотрел в небо, пытаясь сдвинуться с места.

     – Давай, чего стоишь! Этого будет достаточно! – кричал колдун с линзой, закончив осыпать неподвижного синекожего чёрным порошком. И отступил в сторону, к главе отряда.

     В небе громыхнуло. После звука последовали молнии, вызвав крики и беготню людей по площадке. А в следующий миг они увидели летящую к ним ракету.

     – Кто просил встречи со мной? Вивальдиус Манашторм собственной персоной!

     Стрелок шагал по безлюдному тракту. Кольт семенила перед ним. На небе сгущались тучи, падали первые капли перед дождём.

     После очередного сеанса телепатии посредством повязки лысый наставник изменил место встречи, сославшись на рябь в Узоре. Стрелок свернул с тракта, как только вдали заприметил конечную цель своего путешествия.

     Там, на возвышении рельефа расположился город чернокнижников Азаккель. По мнению человека с повязкой и даже лысого воскуривателя кальяна – прекраснейший город, стоящий особняком от крупных городов и столиц иных государств.

     Остановившись, стрелок продолжил всматриваться вдаль, пока не заприметил летающие точки над городом. «Дозорные несут патруль? Да ещё в таком количестве?» - он ускорил шаг, направляясь к городу. Лиса последовала за ним.

     Скоро стрелок уже расположился возле стены и собрался ждать.

     Ждать пришлось недолго – кусок стены на уровне его роста подёрнулся рябью. За ней появился силуэт его наставника. Человек с повязкой подскочил и поклонился, но Иерахн явно спешил.

     – У меня мало времени, - проговорил он, отряхивая одежды. – Где чаша?

     Стрелок протянул ему мешок из войлока, в котором и прятал артефакт. После того происшествия он избегал смотреть на него, и держал подальше. Иерахн спешно вытащил чашу и держал её в руках некоторое время, мечтательно закатив глаза. «Даже сильному колдуну тяжело противостоять такой мощи» - подумал с некой отстранённостью стрелок, взглянув на враз подобравшуюся коэльтхе.

     Советник обрёл осмысленный взгляд и развернулся спиной, зашагав к стене города:

     – Аэль сонне ван даэсиг! – и растворился, оставив ошеломленного стрелка лицезреть прочную стену Азаккеля.

     Стрелок вернулся на то место, где ожидал уже более не наставника. «Иерахн снял с меня клятву, я выполнил всё, чего он хотел». Или это артефакт затуманил ему разум?

     Человек не знал ответа, да он и не был важен. Дело сделано. Сделка выполнена. Кольт улеглась поближе, и он почесал её за ухом, как обычную собаку или кота.

     Дождь усилился; стрелок перебрался под один из огромных белых валунов, напоминающих зубы древнего чудовища.

     Здесь они перекусили остатками мяса с последней охоты три дня назад, и человек кинул в огонь повязку, которую носил столько лет. Расслабившись, он оперся о камень и заснул.

     Разбудило его предчувствие. И не зря: на давно уже пустующем тракте передвигалось с десяток фигурок. Приглядевшись, он с удивлением заметил синекожих, и незнакомого человека в волочащемся по земле чёрном плаще, опирающийся о посох при ходьбе.

     Дозорные кружили над Азаккелем, всматриваясь в обе стороны от тракта. Неудивительно, что именно стражи порядка первыми заметили бредущую чёрную фигурку и группу синих фигурок побольше, медленно приближаясь к городу.

     Факсимилиан Эксетерский брёл с закрытыми глазами, следуя за внутренним компасом, ведущим к чаше. Дреннаи деревянной походкой следовали за ним, и свет тонул в их чёрных глазах. Двое дозорных начали снижать скорость, подав знаки остальным.

     Человек в посеревшем от дорожной пыли плаще остановился и взглянул прямо перед собой. Потом продолжил путь, и белые глыбы камня пришли в движение. Дрожь земли почувствовали и в Азаккеле. В Капсули Совет затих, слушая Верховного Лича:

     – Будьте готовы поднять купол над городом, – с бесстрастным лицом он положил посох на стол, вызвав немое удивление у остальных. – Нам понадобятся вся мощь Источника!

     Фэк поднял голову и взмахнул рукой. Двое дозорных на драконах смело мощнейшим порывом ветра. Колдун опустил взгляд на стену города, не замедляя шаг. Валуны стыковались вместе между ним и городом, образуя невысокую возвышенность.

     От грохота жители города выскакивали из домов и в панике сновали к мостам и Капсули, из которой слышались слова заклятий и вспышки света. Небо целиком скрылось за тучами, и дождь разразился над Азаккелем. Дозорные начали снижаться, и колдун приметил уменьшение воздушных сил над городом.

     Забравшись на вершину созданного холма, Фэк начал атаку, протянув одну руку к небу, а другую – к препятствию. Вокруг колдуна заплясали чёрные огоньки, и плащ серой тенью пролетел мимо. Стена задрожала, разного цвета вспышки заплясали вокруг основания, свидетельствуя о разрушении прочных магических барьеров. Дозорные чернокнижники всё больше взлетали, и готовили контратаку вторгшемуся чужеземцу.

     Факсимилиан запрокинул голову и захохотал, раскинув руки:

     – Вы жалки в попытках! Источник есть слабость, и он только обременяет! Я освобожу вас от него!

     И ментальный поток энергии узким лучом рассек пространство, пройдя сквозь купол Капсули, расщепив её надвое.

     В Зале Совета чернокнижники переглядывались, чувствуя барьёр на пути к Источнику. Основное чародейство оказалось для них невозможным. Осколки цветного стекла осыпали их, и Верховный Лич воззвал к Року. Над Капсулью потемнело, и в сгустившемся тумане разрушающий луч растворялся, и не проходил дальше, теряясь в нём.

     Фэк изменил позу и послал огненную косу. Стена не выдержала: увеличивающиеся дыры расширились до предела, превратив стену в груду обломков. Немощные в панике уходили от грохота, и Фэк разглядел пустые переплетения улиц со своего холма. И увидел вдалеке спешно бегущую фигурку с мешком.

     И лицо его расплылось в улыбке. Он узнал очертания предмета, завернутого в мешок.

     Город Азаккель располагался под горой, единственным отверстием в которой выступал проход, через который поступало продовольствие и прочие ресурсы.

     Мэлтис споро двигался из зала с черепами, и был куда более спокойным, чем в прошлый раз. В наблюдательном центре, откуда он вышел час назад, обсерверы обрадовались его приходу, но на вопрос куда пропадал, архивариус отвечал что-то о внезапном недомогании. Мэлтис осознал, что об истинной причине его отсутствия знали, походу, только та самая троица в алых плащах и предатель из Совета.

     Пересекая прозрачный мост, смотрел вперёд, не имея сил глянуть вниз. Вспомнив озаряемую всплесками лавы Бездну, его передернуло. Мэлтис добрался до начала улицы и остановился, выпив зелёного отвара. Справившись с головокружением, зашагал дальше.

     Вчера вечером, когда очень уставшая выверна выкинула их у дома, Мэлтис пришёл в себя и первым делом переоделся. В чернокнижниках он узнал тех двоих выживших из разведывательного отряда, и крайне обрадовался этому.

     Архивариус уходил, когда двое путников ещё спали, и сейчас возвращался. Подняв голову вверх и чуть не споткнулся – над городом кружило с десяток дозорных, снизу смахивающих на потревоженных светом летучих мышей под сводом пещеры.

     Мэлтис всё ещё не верил в успех задумки, но отступать было поздно. Шагая, любовался светильниками в виде виноградных гроздьев и даже увидел огромную тушу маутилье с окружающими его симбионтами. И улыбнулся, вдыхая полной грудью.

     Через полчаса в центральной комнате горели свечи. На полу лежал мигающий жёлтым череп, а от него по полу расходились начертанные углём линии. Архивариус не участвовал в обряде, так как был немощным, но решил поприсутствовать.

     Из соседней комнаты вышел Малгри, переодевшийся в чёрные одежды, являющиеся повседневным нарядом малефиков. На нём Мэлтис узнал чёрные перчатки, которыми тот расколдовывал чары на чаше для телепатической связи.

     В этот раз колдуну потребовалось всего пара минут, что излечить Дэлвиса.

     Как рассказывал позже любопытствующему Мэлтису чернокнижник, данные чары были распространены раньше и вроде как использовались время от времени. Схему их наложения проходили в Академии, и ему хватило одного взгляда на переплетение золотистых нитей для разгадки. Через еще полчаса опутывающие нити были рассеяны и со второго магического предмета.

     Дэлвису стало лучше. Наконец Малгри развязал стягивающие узлы и тот смог передвигаться самостоятельно.

     Впервые обильно поужинав за долгое время, они принялись составлять план.

     А на другом конце города в башне без входов и выходов медитировал советник Лича Иерахн, окруженный кальянной дымкой. Получив сообщение посредством телепатии, прервал сеанс и приготовился к вечерней прогулке. Сегодня он получит то, что хочет.

     Кольт тихо завыла. Стрелок глянул на неё, и ощутил, что его начинает тошнить. Земля пришла в движение. Звук был противным; казалось, внизу нечто проснулось и прямо сейчас начинает приближаться к земной тверди. Жестами попросив (именно попросив, стрелок вообще не мог поверить в возможную дрессировку настолько дикого зверя) выпрыгнул на вершину камня, за которым у него было наспех сделанное убежище.

     Маг стоял, раскинув руки, и камни под ним дрожали. Посмотрел на город и ужас охватил его: гора-Азаккель шла трещинами, первые куски чёрного камня откалывались и катились по склону.

     Чародей взлетал; под его ногами камни перестали дрожать и вытягивались вслед за ним. Человек без повязки на руке приглушенно кашлянул; над всей пустошью поднялось немалое количество пыли. Ужас сменился удивлением – валуны весом в сотни унций тянулись эдаким шлейфом за колдуном, абсолютно не поддерживаемые ничем.

     Стрелок сплюнул. Будь у него возможность поговорить по душам с Творцом, он с рвением обсудил ту муху, которая его укусила и сподобила сотворить это. Вновь у него поднялась волна гнева: пример этой ошибки сейчас рушил не только окружающую природу, но и представлял угрозу тысячам жителей города, так называемым неимущим. Которых шайка украшенных черепами колдунов бросит в случае признания поражения. Он чихнул; потревоженный грунт облаком пыли застилал пространство, поднимаясь выше. Скоро и с этой точки обзора будет никакого.

     Земля разверзлась в пяти местах, извергалась лава под добавившийся к какофонии громкий хруст.

     Из одной такой каверны показалось большой каменный торс с огромными ручищами, увенчанный маленькой головой с горящими глазами. Стрелок, отбросив сомнения, спрыгнул и мягко приземлился на бурлящую твердь.

     Чародей стал маленькой фигуркой, взлетающей всё выше. Стрелок залез на первый валун, бывший основанием для холма, и перепрыгнул на следующий, Лямку сорвало с плеча, и сумка полетела вниз. Извернувшись и почувствовав хруст в десятке мест, он схватил её.

     Затянув ремнями лук, сунул тетиву в мешочек на бедре. Сумку оставил, аккуратно положив и придавив подвернувшимся камнем. Сняв колчан со спины, перетянул ремешки и туже стянул. Перекинув в одну руку разобранный лук и ремень от колчана, разогнался и запрыгнул на следующий валун.

     В этот раз получилось куда лучше. Посмотрев вниз, на минуту остановился.

     По пустоши брело почти с десяток призванных чудищ (в памяти всплыло их название – големы), с силой вырывая оставшиеся нетронутыми булыжники. Големы двигались к городу, с размаху метая (не бросая, для броска уж очень легко чудища отправляли снаряды) каменные глыбы. Проследив за одной подобной, полез дальше.

     Чародей исполнил очередное свое заклинание, и отказывался верить тому, что видел: неприступная гора-Азаккель обрушивалась на город, начиная от вершины.

     «Ты должен передать одну вещицу иш’кийяру. Ему она сейчас куда нужнее, чем тебе» – серьёзный голос говорившего контрастировал с ярким костюмом багрово-лилового оттенка. Синекожий прикрыл от солнца глаза и вгляделся вдаль.

     Столица Империи располагалась сразу за воротами, с вереницей людей перед ними. Дреннай покачал головой, увидев столько живых существ на одном клочке земли. Да, он помнил путешествие с караваном, и они посещали три или четыре города. «Те города были приземленными» – подумал он, отмечая множество высоких сооружений.

     Одно из них казалось ему выше, чем Гора Последнего Венца, украшенное фигурой величественной змеи. Она совсем не походила на тех песочных гадюк, заползающих по ночам в палатки и служащих отличным материалом для ремней. Да и мясо отличное было. Дреннай понял, что это покровитель города и ощущал страх столкнуться с подобным чудовищем.

     Присоединившись к очереди желающих попасть в город, синекожий ощущал на себе любопытные взгляды. Лично у него люди интереса не вызывали – количеством одежд напоминали ему шаманов. Стоя на солнце чувствовал себя хорошо и, смотря на жмущихся к стене приезжих, напомнило одну вещь. Торговец Йель, чей караван перевозил множество диковинок, перевозил крупных зверей, бегающих и хрюкающих. Видя, как обильно они потеют, дреннай позволил себе полуулыбку. Интересно, если сказать им о схожести с этими зверями, они рассмеются? Дреннай полагал это удачной шуткой.

     Пришёл его черед, глаза проводящих досмотр расширились. И когда он привыкнет к подобным ситуациям?

     Стоящий слева гвардеец с двумя тряпками на плече окинул его взглядом:

     – Цель визита?

     – Прибыл на прием к Его величеству! – громко повторил дреннай заученные с гномом фразы и протянул полученный от Вивальдиуса хрупкий предмет. – Грамоту имею!

     Правый стражник мало не вырвал у него грамоту и начал её рассматривать. Его глаза округлились, и он вернул её дреннаю.

     – Дробадан! – гвардеец с тряпками спросил другого. – После приезда сюда отех хмырей в лохмотьях в город попёрли совсем непонятно кто. Ты только посмотри на него!

     Повернувшись к дреннаю, говоривший отошёл в сторону и сымпровизировал поклон:

     – Добро пожаловать в нашу столицу!

     Удивленный таким радушием дикарь поднес кулак к груди и немного склонил голову. И вошёл в столицу, слыша как гвардейцы, перешептываются между собой. Услышал отрывки фразы «…не стоило вчера так напиваться, Дробадан, уже синие люди стали мерещиться…ик!», но смысл фразы не понял, целиком охваченный благоговением перед каменными постройками в три-четыре этажа. Оправившись от увиденного, дреннай медленным шагом отправился по мостовой, не переставая смотреть по сторонам.

     Академия. Огромная постройка из желтого камня с красной черепичной крышей. Уступая своей грандиозностью Храму Ангуса, Великого Змея, она вызывала восхищение узкими вытянутыми окнами с разноцветными стёклышками. Горожане просвещали приезжих, называя окна «винтажными». Будто это могло пояснить смену цветов в отдельно рассматриваемом окне! В его время их называли радужными, и это понятие нравилось ему больше.

     Маргос степенно шагал по столице Империи, смахивая на старика, который уже чувствует дыхание недалекой смерти затылком, и наслаждается тем, что может ещё жить. Зажмурившись, перед ним ожили воспоминания его ученичества здесь, только совсем в другое время. Тогда корпус здания был ещё не достроен, и был в треть сегодняшней длинны. И покрашен зелёной краской – в знак уважения к императорской династии.

     Идущий мимо прохожий толковал громко о налогах, объясняя своему оппоненту всю несправедливость их начисления. Его активная жестикуляция на миг образовала тень на лице старика, перекрыв солнечные лучи. Маргос вздрогнул, рассеяно провёл рукой перед глазами, фокусируясь на окружении. И пошёл, ускорив шаг.

     Ему нет необходимости заходить в сам корпус; по сведениям одного гнома с крайне специфичным вкусом моды направил его к маленькому кварталу раскинутых палаток сразу за Академией. Он уже чихнул от витавшего здесь запаха серы и пороха, так что совсем скоро заметил и самих мастеров-взрывателей.

     «Они не любят, когда их так называют, – заметил Манашторм, с отверткой в руках запрыгивающий на пищащее железное устройство в форме бочки, – всё равно, что назвать меня дворфом. Если хочешь уважительного к себе отношения, обращайся к ним «господа пироманты». Они любят это обращение, возможно, сравнивая себя с всепожирающим неукротимым пламенем, наводя ужас на несведущих людишек».

     Колдун прошествовал мимо прилавка с пирожками и остановился купить пару штук. На ходу уплетая еду, попал в вотчину подрывников. Пиромантов, – поправил себя, откусывая пирожок, – господ пиромантов. Прилавки закончились, уступив место крытым повозкам. Прищурившись, различил с полдюжины торчащих фитилей. И спиной ощутил, что за ним наблюдают.

     Подойдя к маленькому фонтану, вымыл руки и вспотевшее от долгой ходьбы лицо. Нарочито медленно стряхнул руки, услышав громкие шаги. «А кого им бояться, я зашёл туда, куда просто так не забредают», - подумал Маргос и развернулся.

     Перед ним стояло шестеро «плохишей». У половины висели дубинки на поясе, у одного торчало за плечом копье. Самый низкий был не вооружён, с грязными щеками и засмоленном некогда белом фартуке, в котором напоминал скорее серую мышь, чем «господина пироманта».

     – Ты чего забрёл сюда, старик? – заговорил тот с копьем, и они приблизилось на шаг.

     – Господа хлопушечники, у меня к вам есть дело, – и волна воздуха отбросила нападающих в одну из повозок напротив, перевернув её вместе с содержимым.

     Низкий человек в обносившемся толстом плаще метнул взгляд на стражников у выхода из ворот. Пролетел слух, что начальник стражи покинул свой пост, и на его место пришёл молодой неотесанный гвардеец. Он видел новое лицо возле императора сегодня на приеме, кроме привычного рыцаря в чёрных доспехах. Слухами город полнился, и версии выдвигались разные. Большинство поддерживала версию, где он сложил оружие и попросил освободить императора от исполнения обязанностей.

     Волхв не верил в это, представив Арквуса во дворе, следя за каждым чужеземцем. Особенно за «шарлатанами, у которых из головы ветки торчат». Такой сторожевой пес будет защищать хозяина до последнего, и когда задние лапы откажут, и когда голоса лишится. И раскрытию приготовления им зелья, замаскированного в последний момент под шабаш ведьм, император не поверил. Ну конечно! Колдун думал, его вырвет от духа пагубного напитка, о котором на его земле только слышали. Подручным он запретил проходить мимо кабаков и трактиров, и даже смотреть на дурманящую воду.

     Волхв увидел лавку под выросшим клёном, и направился туда. Образ, который они играли, находясь здесь, был выбран неслучайно. Между друидами и людьми века назад состоялась война, в которой обе стороны понесли значительный ущерб, но лесным жителям досталось сильнее. Друид сплюнул и ускорил шаг, прихрамывая на одну ногу.

     Прапрапрапрадед Болвара и Валанара отличался безрассудством и упрямством. Завоевав земли на многие сотни миль на западе и на севере, его мысли устремились в дикие леса на юго-востоке. Собрав воинов и добровольцев, воодушевлённых его славой, император углубился в джунгли.

     Присев на лавку, волхв закрыл глаза и увидел оживающие строки из преданий. Почти неделю они шли, не встречая ни одного разумного существа. Жители лесов умели прятаться очень хорошо. Они не вступали в бой, надеясь, что чужаки уйдут. Император злился всё больше, некоторые солдаты втихую посмеивались над ним, дескать, пришли сражаться в лес, где только белки прыгали по деревьям.

     И вот, когда мысль о возвращении посетила каждого в войске, войско прибыло к обширной поляне с деревом посередине. Ну, для них это было просто большое дерево, а для друидов – Древо Жизни, их покровитель и божество. Приказав подпалить его, полководец был разочарован – древесина никак не загоралась. И тогда в дело пошли топоры. Друиды, оставив надежду на мирный исход, напали на чужаков со всех сторон: спрыгивая с крон, материализуясь из тени, вылезая из лиственного покрова.

     Стороны понесли большие потери. Друиды отступили, потеряв каждого третьего. Император с обескровленным войском в ярости отправил отряды во все стороны, но войско в ужасе осталось стоять, боясь войти в густой лес. Тогда полководец, истощая резервы своих магов, поджог Древо и отступил, разъяренные друиды преследовали до самой границы лесов, отчего солдаты обезумели, и только молитвы жрецов позволяли сохранять дисциплину.

     Древо с того времени болело всё сильнее. Услышав от оракула о появлении артефакта, чья сила поможет исцелить Древо, он собрал добровольцев и вот он здесь, под клёном.

     Друид посмотрел на солнце сквозь листья и уснул, опираясь спиной о дерево.

     Башня Мезана одиноко возвышалась над унылым пустынным пейзажем.

     Император опустил поднятую козырьком ладонь и прикоснулся к луке седла. Солнце садилось, и багровые отблески давали башне устрашающий вид. Зажмурившись, бессознательно проводил левой рукой по чешуйкам раскрытого капюшона кобры. Это успокаивало.

     Конред, отвечающий за безопасность императора взамен старого выпивающего гвардейца, стихийно перемещался по небольшому отряду, раздавая указания полудюжине стражников. Валанар не согласился на большее, а Конред ещё приспосабливался к своим новым полномочиям и не стал перечить.

     Миновав в очередной раз императора, начальник стражи снова не смог удержаться и кинул взгляд на всадника на пегой лошади, единственного, который никак не реагировал на сильный ветер пустыни. Лошадь иш’кийяра задвигала ушами и повернулась. Затем и всадник повернул голову (не голову, скорее, овальный шлем) в его сторону.

     Конреду вдруг по-детски захотелось хлопнуть в ладоши. Это ж надо, видеть так близко как легенды оживают! Восторг точно отразился на его лице, но рыцарь в черных доспехах повернул шлем и вновь смотрел прямо.

     Нелепая, как считал Конред, деталь нарушала чёрный цвет – отсвечивающее на солнце, ожерелье в виде серебряной змеи. Голова и хвост прятались внутри большой жемчужины. Как он слышал, подобная вещь могла ожить в определённых условиях – охрана дворца в день, когда Валанар уменьшил значительно число придворных, рассказывала о том, как эти ожерелья буквально придушили любое недовольство текущей властью.

     Император посмотрел на притороченный справа маленький продолговатый футляр, и опустил голову при очередном порыве ветра. Коробочка с рунами, вот что занимало его, и мысли о том, если получится открыть её, не пропали. И лишь усилились, будоража воображение. Впитав эту силу единолично, можно стать Богом. Ну не настолько – поправил себя Валанар – но богом с маленькой буквы, сродни могущественных духов, живущих в отдалённых краях и которым поклонялись мелкие народцы и малочисленные племена.

     Он бросил взгляд налево – его «помощники» ехали отдельно от гвардейцев, переговариваясь между собой на неизвестном наречии. Он понимал, что они также будут принимать участие в разделе этой силы, и улыбнулся, вновь ощущая пальцами искусные чешуйки на жезле.

     Их подарок пришелся ему по душе. Валанар везде носил его с собой, и забыть в эту поездку просто не мог. Магический жезл источал умиротворённость.

     А вот мысли рыцаря в чёрных доспехах не стоили того, чтобы их описывать. Внутри, за непробиваемой броней без единой щели в густой массе содержалось тело, покрытое вязкой зеленоватой плёнкой. В голове у иш’кийяра было пусто, абсолютно пусто. Мозг функционировал на уровне инстинктов, чей фокус был направлен на едущего справа от него человека. Как пустыня без единого живого существа, где ветер летает и поднимает песок с дюн, и не находит более ничего.

     Арквуса они нашли быстро. Он напивался в одном кабаке, и пару расспросов жителей квартала безошибочно указали им место, куда оба и направились.

     Гвардеец предстал перед ними в посеревшей рубашке и коротких штанах, заправленных в сапоги. Им повезло: рядом с ним уже стояла почти пустая кружка, но во взгляде тумана пока не замечалось. Опасения Юстэса не сбылись: стражник после двух кружек доверительным шепотом рассказывал даже о занавесках в своем доме. И ещё советовал не брать у повара во дворце отбивную. «Я одну такую кинул собаке во дворе, она даже ухом не повела». Маркус же разочаровался. О долгой и верной службе сидевшего за этим столом человека знали очень многие.

     Перед встречей он ожидал увидеть воина, а что же в итоге? Выходя из заведения, они знали, где именно в зале спальня императора. Юстэса заинтересовало зеркало, через которое можно наблюдать за любым человеком на землях Империи, но его напарник махнул рукой. Они и так знали, где сейчас император и та самая коробочка, за содержимым которого их и посылал покровитель. До остальных им дела нет, даже до посланника Дже’эм. Особенно до него.

     Маркус стиснул кулаки: столько времени идти по ложному следу! Да, покровитель им указывал, что посланник вплетен в Узор вместе с этим предметом, и они следовали за ним. Да, в башне Мезана они стремились отыскать след посланца от Йонга, полагая, что он выведет их на след коробочки, но ошиблись. Маркуса заинтересовал шар из неизвестного материала, раскрывающийся и восстанавливающийся, но это не приблизило к цели никак.

     Какая же ирония! Он с Юстэсом скакали на украденных ночью из закрытой конюшни лошадях, приближаясь к башне посреди пустыни. В голове у Маркуса появились мысли о недальновидности покровителя, и прогнал прочь. Божества тоже ошибаются, и лишь смертным отвечать за это.

     Солнце только ознаменовало начало нового дня, и Юстэс вдалеке разглядел одинокий чёрный огрызок, именуемый башней Мезана. Император выедет завтра ближе к вечеру, его будет сопровождать десятка полтора гвардейцев и лесные лешие. Арквус при этом скривился и молча грохнул пустой кружкой, требуя добавки. Даже в столь плачевном состоянии он не мог представить, что у Валанара будет так мало защитников.

     К вечеру они добрались до башни. Наскоро перекусив, они беспрепятственно вошли через вход в прилегающий к сооружению двор. Единственного жителя этого места перевели в другое место. Ссылаясь на его почтенный возраст, Маркус знал, что привратник не смог найти новую работу сторожем.

     После того случая ему мерещились повсюду враги, и толку от его охраны было мало. Они встретили его в городе недалеко башни, на два дня исчезнув из каравана. Йель устроил ярмарку, и никому до них не было дела. Мезанский привратник не узнал их, они же снова изменились в обличье. Он рассказал им, что внуки приглашали его помощником в цветочную лавку. Ему нравилось ухаживать за цветами, и страхи отступали. Маркус пожелал ему удачи. Боги обладали властью и мощью, но такие повороты судьбы были для них невозможны. И навсегда исчезли из жизни привратника.

     Вновь посмотрев вниз, стрелок почувствовал головокружение. На земле не осталось и ровного клочка – големы, уже в количестве более двух десятков тяжело ступали, продавливая грунт как глину. Валуны, ранее в большом количестве лежавшие в пустоши, сейчас уже заканчивались. Чудища собирались у основания засохшего кратера вулкана, которому магией закрыли верхушку, служившего защитой города от посторонних. Подобрали отскочившие от породы камни и долбили по скале.

     Появился пронзительный звук рвущейся ткани, и человек, уже без всякой повязки, сжал руками уши и смотрел, придвинув локтем к себе вещи подальше от пропасти.

     Земля внизу задрожала; стрелок поблагодарил покровителя, что удерживаемых магией булыжников это не касалось. Иначе б он уже познакомился с чудовищами внизу, разбившись в лепешку о башку одного из каменноголовых. «А какого покровителя? – мысль пронеслась вспышкой, – У тебя нет теперь никого, на чью помощь стоило рассчитывать». Перекатившись на другой край, он увидел вверху фигурку с развевающимся плащом и окруженную тёмным ореолом.

     Иерахн упоминал об этом заклинании. Это случилось давно, и стрелок смутно помнил беседу, кроме одного. Подобный кокон остановит выстрел из пушки инженеров Академии, куда уж его деревяшке с металлом на конце. Сейчас стрелок находился в крайне невыгодном положении: потоки воздуха закручивались вокруг колдуна, и стреле пришлось бы лететь вверх, теряя убойную силу. Оставив чародея, обратил внимание на сверкающую Капсуль.

     Насколько он понимал, именно оттуда шло магическое сопротивление: окутывающий туман рассеивался под лучом нападающего. На поверхности Капсули зоркий стрелок разглядел капли; и не сразу сообразил, что центральное сооружение Азаккеля плавилось. Плавилось как догорающая свеча. И он ещё был уверен, что его уже ничем не удивить!

     Отвернувшись от края, стрелок убрал ладони от ушей. Пронзительный звук стал громче, но тише чем вначале. Схватив лук и колчан в одну руку, перевязал ремнями и расположил на спине. Теперь ремни туго стягивали грудную клетку, зато держались крепко. Попрыгал, удовлетворился проделанной работой.

     После выпрямился и присмотрелся. Ему оставалось целых три ступени в эдакой небесной лестнице. «А дальше только Творец» – мимоходом подумал, с разбегу зацепившись за следующий валун. Отколовшийся камешек отправился в полёт, и стрелок не слышал за воем ветра, когда тот упал.

     Поставив ладони на каменную твердь, передохнул и обрадовался, увидев следующее препятствие – глыба парила совсем близко, и нахмурился. Её площади не хватало для разбега. Через минуту он увидел последний рубеж до фигурки в потоках магии.

     Последняя ступень оказалась совсем крохотной: стрелок, преодолев очередной приступ головокружения, уселся на этом клочке, скрестив ноги. Отвязав ремнями оружие, приготовил его и закрыл глаза. Сосредоточившись, ему оставалось лишь ждать, чем он и занялся. Моргнув, уставился на фигуру. Её теперь окутывали тёмные вихри.

     Малгри с Дэлвисом бежали к Капсули, с опаской поглядываю вверх, где рушился естественный щит Азаккеля. Его куски притягивались к стенам города, но не все. Совет сейчас не делал большего, сосредоточившись на отражении луча. Защитный туман мерцал и извивался, однако держался.

     Оттащив Дэлвиса под небольшой дом справа, Малгри завороженно наблюдал за летящей глыбой. Она была слишком тяжёлой для магнитного барьера, и летела прямиком на радужный мост перед храмом, которым они собирались пройти.

     – Скорее! – перед Дэлвисом замерцали рунные знаки. При этом он толкнул напарника локтём в бок. – Помоги мне!

     Толчок вывел из оцепенения, и Малгри попробовал поделиться нитью Силы из Источника. И наткнулся на барьер. Он удвоил свои усилия, но без ощутимого результата. Дэлвис пользовался Источником, неизвестным второму, и барьера для него не было.

     В момент перед касанием глыбы моста руны вокруг Дэлвиса засияли, и ощутимая волна ударила о край каменного снаряда, придав тому большей инерции. Он успел крутнуться вокруг себя два раза, прежде чем долетел. Удар пришелся вскользь; глыба задела своей легкой стороной, и Малгри увидел крупные царапины на поверхности моста. Тяжелая сторона перевесила, и булыжник с противным скрежетом полетел вниз, во вспыхивающую Бездну. Напоследок мост зазмеился трещинами; кусок посередине лопнул, и чернокнижники зажмурились от сверкающих осколков.

     Теперь инициативу вернул себе Малгри. И, поддерживая побледневшего Дэлвиса, побрел по мосту, медленно переставляя ноги и отказываясь смотреть вниз. Высоко в небе фигурка нападающего окутывалась чёрным вихрем, и Малгри усилием, заставил себя сохранить прежний темп ходьбы. Под ногами хрустели осколки гладкой поверхности моста, и он просил у Рока, чтобы его нога не соскользнула.

     А Капсуль плавилась; крупные капли проделывали путь от вершины сооружения до основания, накапливая лужи вокруг храма. Они искрились лучами заходящего солнца, но малефик взгляд не отводил, зажмурившись и упорно шагая к цели. Всяко лучше, чем смотреть вниз, на поглотившую глыбу Бездну.

     Подняв голову, Малгри остановился передохнуть, а Дэлвис снова впал в полубредовое состояние. Ни одного дозорного не летало. Лишившись возможности вызвать своих питомцев, львиная доля их умений оказалась невостребованной. Полудюжины наездников хватило бы на защиту от тех снарядов, которые магнитное поле не в состоянии притянуть.

     – Без барьера насколько бы проще было! – воскликнул чернокнижник, погрозив кулаком чёрному вихрю, поглотившую фигурку вверху. Призвав выверну, проблемой остались бы только летящие каменные снаряды, которые могли превратить в лепешку незадачливого наездника. Вздохнув, малефик продолжил путь.

     Добравшись до Капсули, Дэлвис чуток оправился, и они ускорили шаг. На всякий случай Малгри избегал увеличивающихся луж. Обойдя все препятствия, двое вошли в Зал Совета. Сначала их никто не заметил. Потом в них полетела ослепительная молния.

     Валанар поднимался по винтовой лестнице внутри башни. Его раздражение понемногу уходило. «Да, с такими телохранителями никакие враги не страшны» - подумал, и улыбнулся. Волхвы запретили присутствовать на ритуале всем людям, кроме него, и эти двое намеревались подняться за ним в обсерваторию. Он захлопнул перед ними дверь, и они остались внизу. Иш’кийяр ударил несколько раз, затем перестал. Дверь поддерживалась механизмами, и будь там хоть сколько-то магии, рыцарь бы одолел её.

     Рвущийся доказать свою полезность гвардеец и бездушная машина, отслеживающая угрозы своему господину. И вокруг башни, поодаль по крепостному двору прогуливалась бесполезные (как они наверняка думали) шестеро гвардейцев, откровенно скучая, и вполголоса переговариваясь друг с другом. Ветер утих, и стало слышно поскрипывание сапог гвардейцев. Валанар вошёл в круглую комнату с отсутствующим потолком.

     Конред присел на посеревший валун, и яростно точил меч, искры так и сверкали в разные стороны. В таком расположении духа подчинённые не спешили спрашивать у него, и Конред был этому рад. Казалось, он бы запустил точильным камнем в первого, кто обратился к нему. Резкие «вжик-вжик» заглушали другие звуки, в таком штиле мучая уши окружающих.

     Это ж надо! Хлопнуть перед ними дверью, и присоединиться самому к чужакам! Ярость Конреда не находила себе выхода и он нервно притоптывал сапогом, поднимая маленькое облако песка.

     Бросив недовольный взгляд на рыцаря, он успокоился. Тот стоял в своей обыденной позе – ноги чуть полусогнуты, руки тоже. «Он готов бежать» - подумал начальник стражи. Как ему известно, это создание чувствовало магию. Не исключено, что рыцарь вслушивался в потоки Силы наверху, и устремится к императору в случае беды.

     Валанар, послал свою энергию, как и остальные волхвы. «Вжик-вжик» прекратился. За треском лучей, направленных на левитирующий предмет в центре зала, он не сразу услышал его отсутствие. Тихо вздохнул. «Он быстрее учится, чем я думал». И ощутил завихрения Силы внутри коробочки. Валанар вновь сосредоточился на ней, отбросив другие мысли. Руны на ней сияли, отражаясь от стен и пола. И двигались вслед за её вращением. Когда отражение очередной руны скользило по лицу, прищуривался.

     Другие участники ритуала, как ему показалось, даже не моргали, всматриваясь в артефакт. Они стояли, отбросив капюшоны, и были всецело поглощены процессом. Императора заинтересовала напряженность на лице волхва, стоящего напротив. Это лицо, освещаемое рунами, что-то ему напоминало, но мысль ускользала от разума. Он видел где-то… во дворце! Точно! Представляя, как отходят в сторону один пласт памяти за другим, он вновь смотрел на артефакт, удерживая выражение этого лица перед собой.

     Давным-давно он побывал в охотничьем поместье деда в первый раз. Старший брат застрелил косулю, и Валанар гордился им, при этом немало завидуя. Ему было рано участвовать в охоте, и он остался в поместье, разглядывая картины. На одной из них изобразили его дальнего родственника. Прадед стоял в сияющих доспехах, и раскидывал нападающих своим топором, а на фоне горело огромное дерево. Он вспомнил. Друид со стрелой в боку сидел у горящего Древа и смотрел прямо на него. Прямо сейчас.

     К пришедшим в самый разгар сражения обратились почти все советники. Только Лич не раскрывал глаз, и в голове удерживал форму заклятия, поддерживающего туман. Маска лежала рядом, сверкая изнаночной стороной своей белизной. Чёрные восходящие потоки Силы из поднятых рук свободно поднимались через отсутствующую крышу и вливались в туман наверху.

     Один вошедший поддерживал другого, и взгляд последнего рассеяно блуждал по залу. Иехорн ощутил, как его прошиб пот. И не медля ни секунды, отправил молнию, а в голову лез усилившийся зов чаши, спрятанной под столом в мешке. В осветившей помещение вспышке лица членов Совета растянулись в изумлении, не смея прервать оборону Капсули. Гости вовремя отскочили; световой заряд проделал дыру в стене храма, которая сразу начала плавиться и каплями стекать вниз. Взгляд второго увидел советника, и зацепился за него, блеснув узнаванием.

     – Ты! – и указал на него пальцем, отчего Иехорн распластался за столом и начал глотать воздух от участившегося сердцебиения. Обхватив чашу, он отбросил мешок в сторону и мгновение лежал, пытаясь отдышаться. Его узнали! Поднявшийся из глубин страх подпитывал возросшую ненависть, и он вскочил, раскинув светящиеся ладони в стороны.

     – Жалкие черви, – конец последнего слова исчез за последовавшим грохотом.

     Малгри вовремя отдернул Дэлвиса и разряды молний взрывались, как же они взрывались! Малгри зажал уши и съежился от электрического треска. Шум продолжался ровно столько, чтобы вытеснить все мысли всеобъемлющей паникой и желанием укрыться да хоть в Бездне, лишь бы это прекратилось. Тишина наступила позже, чем умолк последний разряд: в ушах звенело, в голове стучало; Малгри усилием заставил себя приподняться и выглянуть из-за укрытия.

     Зал непривычно опустел: не успевшие оторваться от поддержки заклинания дымящимися ошметками валялись вокруг, распространяя ужасный запах. Только Лич стоял прямо, в одной руке сжимая посох, а другой наотмашь ударив своего советника по лицу. Иерахн, разрываемый изнутри от переливаемой силы Октель’Харра, кулаком в живот опрокинул Лича.

     Выронив посох, Лич успел немного отползти, но это не спасло его от увесистой чаши. Направляемая рукой предателя, она с хрустом ножкой попала в висок, и Лич обмяк, со шлепком грохнувшись в лужу все сильнее тающей Капсули. Иехарн, пинком отодвинув тело, обхватил чашу обеими руками и прижал к себе. Его ликующий крик привел малефиков в чувство.

     Малгри указал Дэлвису туда, откуда они пришли, а в голове настойчиво билась мысль: «Опоздали. Слишком поздно». Рывком преодолев открытое пространство, они спрятались за плавящейся стеной. Малгри быстро посмотрел наверх. Луч исчез, туман тоже; Капсуль продолжала плавиться все сильнее, уменьшившись в высоте почти на треть.

     Земля под ногами задрожала, и они поплелись, осторожно ступая по скользкой поверхности и приближаясь к мосту. Услышав треск, они повернули головы налево. Мост, по которому они пришли, обрушился. Малгри выбрал самый целый мост из оставшихся трёх, и они зашагали к нему по лужам, чувствуя дрожь в ногах от перенапряжения.

     Факсимилиан Эксетерский впитывал все больше Силы. Находясь под защитой кокона и в окружении созданного смерча, его разбирал смех. Великий устрашающий Рок, сонм кровожадных существ, которыми пугали каждого; оказались неспособны помочь своим поклоняющимся. За исключением всё ещё мерцающего тумана вокруг храма малефиков, он не чувствовал никакого сопротивления. Прилагая усилия, он разрушал Капсуль, оплавляя её вершину.

     Единственное, что омрачало настроение – зов чаши, ради которой он преодолел столько миль, утих. Он ощущал обиду и некое подобие ревности. «Я тебя получу и совсем скоро» - мрачно подумал колдун. Каждый артефакт обладал собственным псевдо сознанием либо мелким духом, выбирающим себе хозяина. В голове появилась мысль, что Октель’Харра его боится. Колдун посмотрел в потемневшие небеса и засмеялся безумным смехом. Смех тонул в завывании ветра; Фэку было плевать.

     Туман вокруг храма рассеивался, и луч беспрепятственно прорезал Капсуль. Когда строение уменьшилось примерно вполовину, колдун развеял луч. От храма итак скоро ничего не останется. Из разрушаемого здания он увидел вспышки молний, и его пробрало любопытство. Не все из чернокнижников такие дураки, чтобы полагаться только на чёрную магию. Он почувствовал толику уважения к тому, кто с таким размахом орудовал рунной магией. Через пару мгновений он увидел этого человека и то, что он держал в руках. Уважение исчезло, на смену ему пришло желание обладать.

     Разместив одну ладонь над другой, Фэк развёл их на локоть и звонко хлопнул. В тот же момент по городу пронеслись мощные подземные толчки. А на стенах уже исчезло фиолетовое сияние, и магнитного барьера более не существовало. Големы были сильными, но безмозглыми – они не могли перелезть через стены и кидали снарядами на территорию города. А он-то ожидал от них куда больших разрушений! Ничего, стены теперь разрушаемы, но сейчас следовало разобраться с чашей.

     Человечек внизу стоял в окружении почти расплавившейся Капсули и игнорировал разрушение мостов. Уже второй выгнулся и лопнул, сверкающими осколками улетев в магматическую пропасть. Фэк расставил руки с растопыренными пальцами и сжал их. Человек внизу вскрикнул, и его ноги потеряли опору. Колдун его притягивал к себе, всё быстрее и быстрее. И вовремя: после обрушения третьего моста островок с остатками Капсули сломил последнюю опору и провалился в Бездну. Грандиозность зрелища отвлекла внимание Фэка, и его пленник, держа перед собой чашу, словно щит, отправил прямо в него шаровую молнию футов пять в диаметре.

     Молния осветила лицо колдуна и разбила кокон. Раздражённый Фэк сжал ладони в кулаки и развёл руками; пальцы Иерахна упустили чашу, и он с ужасом посмотрел вниз. Фэк отвесил мощный удар, и предатель полетел вниз, отчаянно двигая руками и ногами. «Прощай, букашка!» - и помахал рукой, удовлетворенно наблюдая за полётом. И подлетел к Октель’Харра.

     Помня об осторожности, восстановил защитный барьер и услышал зов. «Ну наконец-то!» - и не смог схватить. Кокон защищал от физических атак, и действовал в обе стороны, не пропуская руки к левитирующему артефакту перед его носом. Без колебаний развеял кокон, схватил чашу и мгновение висел, наслаждаясь её пением в голове.

     Стрелок отпустил тетиву. Стрела точно влетела в колдуна, он был в этом уверен. Затем его захлестнула волна безысходности. В решающий момент пространство исказилось, и стрела по неимоверной траектории полетела вниз, и исчезла с обзора. К его удивлению, фигура в чёрном плаще никак не отреагировала, лишь вновь вспыхнул защитный барьер. Стрелок глубоко вдохнул, успокаивая быстро забившееся сердце.

     Иерахн больно стукнулся о стену какого-то дома, погасив импульс от падения. Он умел левитировать, и этим он обманул безумца, до сих пор висящего над городом. Его лицо исказила гримаса. Услышав приближающийся звук сверху, поднял голову и попытался увернуться. Ему это удалось; но перед его изумленным лицом стрела изменила свою траекторию, и тело откинуло назад, пришпилив к стене. Боль показалась ему далекой; и тут снизошло спокойствие. До ушей донесся слабый взрыв, далекий-далекий.

     «На другом краю мира сейчас произошёл всплеск огромной силы, немногим слабее происходящего здесь». Покалывание усилилось, и левой рукой, достающей до земли, советник начал чертить руну призыва, пользуясь единственной жидкостью, доступной ему сейчас. Медленно повернул голову, чтобы видеть башню без дверей, откуда он контролировал и намеренно изменял Узор во славу своего покровителя.

     Закрыв глаза, он ощущал подземных толчков возмущение теллурических потоков. Они сияли, как небесные светила, и в резких вспышках Иерахн наслаждался, наблюдая за аккумулированием Силы. «Этого достаточно». Преодолевая онемение, охватывающее левую руку, схватил её правой и довершил начатое. После чего тело обмякло, и лишь осмысленный взгляд подтверждал, что он жив.

     Возмущение потоков нарастало. Башня начала расплываться, изменяясь, как поверхность пруда от брошенного камня. Иерахн ощущал, как совсем далеко отсюда, в пустыне, ещё одна башня, разрушенная выбросом Силы, точно также искажается. У него оставалось ещё две минуты. Резонанс потоков достиг апогея. Слух донёс звук рвущейся тонкой ткани, почти на грани слышимости и оттого ещё более противный.

     Отдав последние силы, откинул голову. Первым делом увидел трясущуюся стрелу, торчащую почти перед самым носом. Он был слаб; не имея возможности вытащить, ему оставалось только её игнорировать. Появившееся на миг раздражение сменилось восторгом: небеса разверзлись. Слева и справа плыли грозовые облака, застилая небо, а по центру лопнувшим швом на коже чернела Пустота, и Иерахн ощутил, как похолодало.

     Разрез расширился и стал круглым, как нора подземного животного. «Приди, Окта’Элис!» - мысли начали путаться и он избавился от них, превратившись в наблюдателя. Из Пустоты долетел рев, послышалось громкое шуршание. Он успел увидеть, как в конце туннеля засверкала склизкая кожа огромного существа, как заблестели клыки в глотке. Взгляд предателя затуманился. Он погибал от стрелы своего бывшего слуги.

     Время заканчивалось; он смог закрыть глаза и теперь только слушал, ловя каждый звук. Шуршание усилилось. Разрыв стабилизировался, и звук разрываемой ткани исчез. Советник жадно слушал, и сформировал последнюю роковую мысль, адресованную пришельцу из Пустоты: «Разберись с ним» и послал картинку с фигуркой колдуна. И отключился, соскользнув в небытие.

     Факсимилиан Эксетерский удивился. А когда этот громадное червякообразное существо повернуло к нему свою голову, так чуть не обомлел. Ясное дело, секте Рока такое не под силу. Когда расплавившийся остов чернокнижников полетел в пропасть, многие жители и он, в том числе увидели смутные силуэты мчащихся прочь всадников. Приглядевшись к ним, примечались несомненные атрибуты Рока: натянутая от веса черепов сбруя, белые костяные маски и посохи, как у Лича.

     Фэк проводил глазами удалившуюся кавалькаду, растворившуюся в наступающих сумерках. Неужели это сами духи Рока покинули Азаккель? Безумные боги покидали свою паству? Чудище уже вылезло из своей норы и летело к нему, сверкая покрытыми слизью клыками. Колдун сдвигался вперед, складывая пальцы во всё новые и новые знаки. Протяжный вой монстра окончательно напугал жителей города, и краем глаза Фэк замечал бегущие фигурки и в чёрных одеждах, и без оных.

     Заклятия никакого эффекта не возымели; Фэк чувствовал огромную животную массу чудовища и отказывался от всех новых формул, быстро мелькающих в его мозгу. Для воздействия на такой животный объем у него будет один раз, даже с учётом могущества сжимаемой в левой руке чаши. А нечто все приближалось, и глаза услужливо показывали, как оно распахивает глотку.

     И тут его осенило. Покрепче схватив чашу, колдун увеличил пользование артефактом. Потоки подхватили его и понесли к центру города. Мысль, что магия против этого противника бесполезна, подтверждалась: кинув наотмашь самый обычный огненный шар, Фэк перестал атаковать. Шар не столкнулся с чудищем, пролетев насквозь и скрывшись вдали. Махнув рукой, сосредоточился на своей догадке, попутно приближаясь к цели.

     Червь изменил траекторию, повернувшись мордой (пастью?) за ним. Фэк, левитируя над огненной пропастью, развернулся лицом к врагу, сложив руки в приглашающем жесте. В относительной тишине, не считая возню големов у стен, его голос был далеко слышен:

     – Ну, давай чудило, иди сюда!

     Торжество поднималось в нём. Желание совершить достойный подвиг, обрести славу проснулись и разгорелись вновь. И безумно улыбался, раскинув руки и стоя у порога в Бездну. Слушая шуршание чудища, в момент крайней опасности закрытая дверь памяти поддалась. Воспоминания замелькали перед его взором, и части мозаики складывались в единое целое. Он понял, ради чего жил. Ради этого момента. Когда шуршание стало резать по ушам, Фэк подался влево, корректируя движение иномирового червя. Существо взревело, и поглотило его, всей массой устремившись вниз.

     Многие жители Азаккеля были свидетелями этого события. Со временем событие обрастало слухами, но кардинально не менялось. Приход Окта’Элис в мир оказался сколь устрашающим, столь и недолговечным. Чудовище пыталось подняться вверх, но проглоченная наживка тянула и тянула его в лаву, и таки поджарила вместе с безумцем. Такова история Факсимилиана Эксетерского. И сейчас она заканчивается в лаве под Азаккелем в нутре поверженного божества. Подвиг помнили, и он таки добился, чего хотел. Его деянию в Узоре отведен крупный узел, оставляя его в памяти самого мира.

     Маркус ошалело посмотрел на Юстэса. Наконец и они смогут урвать чуточку витающей здесь мощи своему покровителю, Йонге. Череп Теллакта – того самого слуги их господина, с которого спрашивали чернокнижники Рока неистово завертелся вокруг них. Его интерес целиком объясним – Йонга был могущественным духом, действовавшим из тени. Он хочет стать богом, и им пора осуществить это.

     Прогремевший взрыв накрыл их укрытие. Как по сигналу троица выскочила на крепостной двор при башне. Хотя уже ни того, ни этого не осталось – мощи взрыва хватило оставить от сооружения нелепый огрызок с невероятно как уцелевшей дверью. А стены, подточенные временем, просто развалились, превратившись в груду камней. Стоящих и сидящих людей во дворе раскидало кого куда; краем глаза Маркус увидел торчащую руку из одного такого завала.

     Стоящим под башней повезло меньше всего: их тела, выпущенные, будто из пращи засыпало песком в крайне неудобных позах. Минуя одного «счастливчика», Юстэс приметил струйки крови из придавивших того камней. И заспешил, перескочив через него. Йонга не для того их подводил к этому дню, чтобы они разглядывали кого попало. Как дух им и подсказывал, они отыскали нужный предмет. Коробочка лежала прямо у порога уцелевшей двери, открытая и сверкающая рунами.

     Первым к артефакту подскочил Юстэс. Пинком без труда закрыл крышку и схватил обеими руками. Маркус локтем оттолкнул встающего гвардейца и тот бревном упал обратно. Подав знак южанину, северянин вместе с летающим за ним черепом устранял тех, до кого мог добраться. Юстэс набрал приличную скорость и споткнулся на ровном месте, сумев удержать артефакт. Сзади встал друид, и быстро замелькали руки, складываясь в заклятия. Обе ноги южанина схватили вылезшие корни; череп укусил друида за нос и создал необходимую задержку. Юстэс пригнулся и скрылся за ближним завалом.

     Стонов и возни прибавлялось, Маркус разочаровался в пороховых зарядах. Пиромант, с которым он имел дело не так давно уверил его, что пяти мешочков хватит. Уже тогда Маркус хотел купить больше, но «господин пиромант» очень извинялся, признавшись, что больше он не получит. Два дня назад император одобрил строительство нового корпуса Академии, и все умы и ресурсы работали в этом направлении. «Ближайшие поставки пороха и серы будут недели через три» - извиняющимся тоном говорил он. «Но вы можете прямо сейчас оформить предзаказ и выкупить всю партию!» - будто эта гениальная мысль только пришла пироманту в голову. Маркус приоткрыл свою сумку и показал белеющий череп, сверкнувший под лампой. «Вот что я делаю с теми, кто меня злит». Удовлетворившись побелевшим и умолкшим торговцем, развернулся и ушёл.

     Сейчас же Маркус пинком отпихнул ещё одного друида и набрав приличную скорость побежал к южанину. Через две сотни метров за выпирающим валуном их ждали оседланные лошади. Развернувшись, бросил маленькую колбочку перед собой. Теперь о присутствии здесь Йонга никакие маги не прознают. Юстэс подал ему сигнал, следя за Мезаном через подзорную трубу, снятую со сбруи. Маркус вновь развернулся и присел на одно колено, доставая со спины двухзарядный арбалет. И дважды выстрелил.

     И под болтовню Теллакта ускакали, растворившись в наступивших сумерках.

     Дреннай хмуро смотрел на сидящего перед ним инженера Академии. Синекожий привез с собой некую смесь, полученную от Вивильдиуса. «Господин пиромант», а именно так посоветовал гном обращаться к подобным этому инженеру людям, с загорающимися при упоминании пороха глазами. Он принес маленькую костяную ванночку, наполнил зелёной жидкостью и засыпал туда горсть крупинок. Дреннай минуту назад вручил ему серый порошок, и теперь со скукой наблюдал за возней розовокожего.

     Пиромант сходил в соседнее помещение и вернулся с миниатюрной трубой на ножках. Установив прибор около ванночки, вытащил из кармана линзу и замер, склонив голову. Дреннай слышал сопение «господина», взявшего оловянную ложку и помешав содержимое. Так прошло минут пять, судя по догоревшим свечам за столом. Синекожий закрыл левой ладонью нижнюю часть прибора и добился внимания к себе: пиромант ойкнул и свалился со стула, выронив линзу и едва не задев наполненную ванночку.

     Через два часа вождь взбирался на строительные леса, охватывающие часть дворца и Академии. Пиромант посетовал на отсутствие вменяемой подрывной смеси для экспериментов, жалуясь на занятость почти каждого из Академии в строительстве. Пиромант препоручил его самому себе и затем вернулся, оказав помощь в прохождении постов охраны. Дреннай помахал ему рукой и отметил подгоревшие усы и опаленные рукава. «Господин» активно приступил к тестированию порошка и прямо излучал доброжелательность. Синекожий осторожно ступал по лесам, посматривая по сторонам.

     Наконец он залез в оконный проем и оказался внутри зала для приемов. Увидев наполненную водой чашу, представил себе змею на её дне. Проверив двери (император уехал, и снаружи сняли охрану, закрыв вход на ключ), повернулся к чаше. В голове зазвучали слова Манашторма, раскручивающего очередную пищащую штуку:

     – Маргос хочет помочь твоему племени. Давным-давно он гостил у вас, и ему грустно слышать о шаманах, захвативших власть. Подумай, чего стоит покровитель, игнорирующий такое искажение своих слов для своей паствы? Тебя устраивает такой духовный наставник? Запомни, Ока’ару питается за счёт вашей веры в него и жертвоприношений, как и большинство сильных духов. В твоих силах изменить это, но без помощи ты не справишься. Лишь другой покровитель обеспечит тебя необходимыми ресурсами.

     Вождь оперся руками на чашу и глубоко вдохнул. Он избавит свое племя от Ока’ару. И прогонит нахлебников шаманов, паразитирующих на вере его соплеменников. И с силой окунул голову.

     Низкий, переходящий в шипение голос зазвучал в голове:

     – Отсюда выходят только служащие мне, остальными я подкрепляюсь. Назови мне причину, по которой я прощу твое нахальство?

     Вождь послал ему образы убегающих шаманов. Ангус, посмаковав образы, добавил:

     – Я помню Ока’ару. Его свержение станет вишенкой на торте! – и шипение усилилось.

     Столица Империи приветствовала его приятным вечером, и дреннай спешил покинуть город до закрытия ворот, не вспомнив о Крагор’ан’накер. Ожерелье осталось в пруду.

     Рыцарь в черных доспехах кое-как сел на песке, уцепившись за один из кусочков разорвавшейся башни. И замер, услышав глухой звук. Что-то небольшое упало на правое бедро и соскользнуло вниз. Иш’кийяр подвинулся и начал поворачивать голову на звук. Утреннее солнце осветило блеснувшие кусочки, похожие на разбитую скорлупу. Рыцарь уперся коленями в песок и начал водить латной перчаткой по песку, разбрасывая в стороны. Перчатка дзенькнула; он поднял раскрытую ладонь.

     В ней лежало ожерелье в виде змеи. Голова и хвост пряталась внутри надетой жемчужины и стягивала свою длину в печально известных случаях. Иш’кийяр медленно положил смертоносное украшение, рядом с кусочками жемчужины. Подарок Ангуса императору выглядел как сначала доломанная, а затем выброшенная детская игрушка, заслуживающая внимания не больше чем кукла с оторванной головой.

     Первым делом он привёл в чувства Валанара. Император лежал на боку. Его камни не задели, только торчащий из правой ноги болт подрагивал, пробив толстый доспех. Второй болт лежал около разбитого посоха с головой змеи, дара волхвов. Иш’кийяр ухватился за болт, другой рукой придерживая ногу и дернул. Болт вылез целиком под заоравшего матом пострадавшего.

     Услышав стоны, рыцарь повернулся и механически зашагал к их источнику, предоставив императору самому справляться. Что он и сделал, наложив слабое заклинание, подействовавшее невероятно сильно. Рана на ноге затянулась за минуту, оставив синий шрам. Валанар вслушивался: в окружающем пространстве ещё витало множество потоков, позволяющие колдовать без устали и усиливая творимые заклинания.

     Конред чувствовал себя ужасно. Масса камня, придавившая его, мешала крикнуть во весь голос, превращая исходящий звук в противный хрип. Услышав гулкие шаги, человек замер, приготовившись крикнуть громче и обратить на себя внимание. Вот только вокруг камни пришли в движение, и в раскрытый рот начальника стражи попала горсть песка, и снаружи можно было услышать некий придушенный чих.

     Камень откатился, и Конред увидел чёрного рыцаря, повернувшегося к нему спиной и зашагавшего к следующему завалу. Опустив слова благодарности, Конред вылез из завала и проверил руки и ноги. Мышцы затекли и по телу вонзались иголки, но серьёзные повреждения отсутствовали. Подождав, пока сможет передвигаться, направился к другим участникам отряда. Друиды собрались отдельной группкой, никого не пуская.

     Солнце почти достигло зенита, когда всем выжившим оказали посильную помощь, и отряд смог бы осилить путь обратно. Но прежде маленькими группками обыскивали территорию вокруг, пытаясь найти следы совершивших покушение на императора. Даже волхвы помогали, включая одного с наспех приделанным носом. Нос распух и покраснел, отчего волхв вызывал ассоциации со старым пьяницей. «Интересно, он запахи чует?» - подумал Конред, но вслух побоялся спросить, пересекшись глазами с пылающими гневом глазами несчастного.

     Они искали, но ничего не нашли. Нападающие исчезли; и даже магия не помогла. Волхвы и Валанар видели след до определенного места, в котором незримый туман не пропускал чары поиска, растворяя их. Сдавшись, отряд наконец возвращался в столицу.

     Архивариус почесал Морти за ухом, следя за вспыхивающими огоньками. После грандиозного события прошла уже считай неделя, а работы было все также оставалось много. Услышав очередной рапорт, передал данные стоящему рядом новообращённому. Он тут же убежал выполнять поручение. Мэлтис вздохнул. В последнее время город напоминал разворошенный муравейник, большинство бегало туда-сюда, лишь мелькали полы мантий и плащей. Окружённый этим непрерывным движением он ощутил себя старым, имея желание избавиться от этого сумасшествия.

     В помещение обсерверов влетел Малгри, и кот спрыгнул на пол и неспешно направился к нему. Неспешно. Именно Морти не тронуло всеобщее движение, и кот казался островком спокойствия посередине бурлящей реки. Чернокнижник узнал Мэлтиса и проигнорировал царственно ступающего Морти. Тот остановился, и улегся, бросив на обсервера укоризненный взгляд.

     Слушая звуки несмышлёных двуногих, он поднял заднюю лапу и начал себя вылизывать, нисколько не интересуясь судьбой уцелевшего мира и его обитателей. Сейчас бы рыбки… Двуногие метались как мыши при его приближении. Кто же на них охотился, какой зверь? Морти старался унюхать лёгкий солёный запах рыбки, но тщетно. Купцы со скатами маутилье и его рыбкой покинули город, защитив свой товар от его посягательств. Совсем загрустив, положил морду на лапы и уснул.

     Закончив работу, Мэлтис гулял по Азаккелю, в который раз оценивая нанесённый городу урон. Гора, укрывавшая город разрушена до основания, делая его видимым на многие мили. Посмотрел на стоящую слева возле дороги крытую лавку с крепким кофе и очередью перед ним. Таких лавок открылось много; неимущие, как могли, кормили и поили малефиков, колдующих денно и нощно. В основном предлагали кофе, и его аромат вплетался к общему впечатлению от пребывания здесь, добавляя экзотики.

     Стена же была настолько в плачевном состоянии, что её остатки снесли на третий день, предварительно развеяв оставшиеся магические барьеры. В сражении ей крепко досталось, и отдельно стоящие куски стены по два-три метра сменялись проемами по десять, а то и пятнадцать. Мэлтис привычно посмотрел там, где должна была сиять в лучах Капсуль, и не находил её сверкающей поверхности.

     Огромная, вспыхивающая Бездна внизу привлекла внимание, и обсервер замедлил шаг. Он благодарил тех малефиков, что додумались сплести вокруг зияющей дыры плотный барьер, защищая от падения в пропасть. В суете последних дней он потерял тот чудесный зелёный эликсир, помогающий преодолеть боязнь высоты. Мэлтис подошёл к краю и ладонями упёрся в невидимую преграду, почувствовав налетевшее головокружение. Оно всегда появлялось, но с каждым днём проходило всё легче.

     Вспышки магмы до сих пор завораживали его; теперь он ощущал нарастающее спокойствие, а не панику. Барьер мерно гудел, как одна из тех машин, которую он видел в книгах. Её собирали в Академии инженеры в самом начале обучения, и представляла собой ящик с закреплёнными перед ним лопастями. Он слышал это гудение очень давно, но сразу вспомнил о нём, подойдя первый раз к барьеру над Бездной.

     Так он стоял дотемна, блуждая мыслями очень далеко отсюда и в других временах.

     Стрелок наблюдал за тем, как его цель исчезает в нутре громадного червя, чтобы затем поджариться в огненной пропасти. Ноги начали затекать, он их свесил с края того каменного островка, по-прежнему закрепленного на невидимых нитях над Азаккелем. «Небесная лестница», так он её мимоходом окрестил, давала с последней ступени замечательный вид на город.

     Големы внизу оказались также подвержены магнитному барьеру, удерживающему их у полуразрушенных стен. Каменные чудища бессильно двигали сочленениями, но из грозных противников превращались скорее в мух, увязших в сладком сиропе. Теперь от них было больше шума, чем вреда. Стрелок перевёл взгляд на хвост чудища, исчезнувшего в Бездне, и мысленно собрался. Его знаний о магии было достаточно, чтобы ожидать худшего. И оказался прав: когда колдун погиб, связывающие потоки начали исчезать, и стрелок, ухватившись руками и ногами за летящую к земной тверди ступень.

     Траектория отвесного падения вниз изменилась, и стрелок увидел, как булыжник засасывает в магнитное поле, замедляя скорость падения, и похвалил богов за это. Скорость полёта всё замедлялась; человек спрыгнул на крышу дома под ним. Скатившись по двускатной крыше, зацепился за карниз. Карниз заскрипел и оторвался, отправив свой груз на встречу с крепкой мостовой.

     Стрелка сильно приложило; колчан отлетел, высыпались переломанные стрелы, лук огрел по затылку. Человек отключился на пару минут, раскинув руки в стороны. Свидетелей на улице не было, немощные прятались по домам, малефики колдовали, но не здесь. Лишь синяя тень промелькнула за углом пустынной улицы, взмахнув пушистым хвостом.

     Когда он пришёл в себя, первым делом выкинул сломанные стрелы и распустил тетиву на луке, чудом не лопнувшую во время удара. Затем отдышался, и, не обращая внимания на барахтающихся каменных громил у себя за спиной, медленно зашагал вперед. На следующем повороте его ожидала не особо приятная сцена: коэльтхе уцелела и сидела на трупе в полусидящем положении.

     Стрелок узнал в нём Иерахна и заспешил к нему, оттолкнув синего зверя. Кольт зарычала на него и прыгнула на грудь наставнику, вырвав стрелу из тела. Бывший советник сполз на землю, неуклюже завалившись на бок. Одна рука раскрылась, и стрелок в ужасе отскочил. На ладони расцвела ночная лилия. «Этим цветком можно вернуться к жизни на несколько минут, - в голове зазвучал суховатый голос – лилия после этого иссушает тело, высасывая всё, что сможет впитать». На ладони появилась капелька крови, и труп пришёл в движение.

     Стрелок попятился, охваченный суеверным ужасом. Советник открыл глаза с закатившимися зрачками и протянул к нему руки. Вспышка зелёного света ослепила стрелка, и он закрыл лицо руками. Иерахн схватил обломок стрелы и сжал его. Синей тенью кольт повисла на его шее. Иерахн пробовал отмахнуться, но сил ему недоставало. Ночная лилия выпала из его руки на мостовую и разбилась, разлетевшись на пурпурные осколки. И, потеряв много крови, покинул мир навсегда, превратившись в иссохший труп.

     Человек отряхнулся, и убрался из города. Кольт последовала за ним.

     Валанар стукнул костяшками пальцев. Высокий тощий человечек перед ним явно хотел попятиться, но должность ему этого не позволяла. Вот и стоял, затравленно оглядываясь, и прижимая деревянный планшет к груди.

     – Академия целиком поглощена строительством нового корпуса, – глухо говорил представитель, иногда покашливая, – все поставщики, работающие на нас, имеют заказы на месяц вперед. Боюсь, отмена текущих заказов не ускорит доставку того, чего вы хотите.

     Император сжал правую руку и ударил по трону.

     – Я прикажу тебя вздернуть завтра в полдень. В твоих интересах выполнить то, что я приказываю! – на удивление тихо сказал Валанар.

     Вошедшим в зал стражникам не пришлось применять силу, председатель от Академии сам развернулся и направился к выходу, уперев взгляд в пол. У самой двери он развернулся и прокричал, попирая многие правила этикета:

     – Академия обеспокоена отсутствием защитного оберега на вашем иш’кийяре, ваше величество! – гвардейцы таки ухватили его покрепче и быстро вывели из зала.

     Валанар потёр подбородок и объявил конец приема. Зал утонул в звуках удаляющихся посетителей. Все в зале боялись его гнева. По правде, вспышка прошла, сменившись задумчивостью. Когда зал опустел почти целиком, он поднялся и, прихрамывая на больную ногу, подошёл к безмолвному чёрному рыцарю. Действительно, оберега со змеей не было. Он и не помнил, когда тот исчез. «Академия обеспокоена».

     Он махнул рукой стоящему в конце зала слуге и указал рыцарю следовать за ним. Кроме них в зале находился явно скучающий Конред. Император заметил его восхищенный взгляд, направленный на иш’кийяра. «Зачем нужны гвардейцы, когда вас защищает это?». Валанар вгляделся в статую Ангуса на дне чаши под толщей воды, и нахмурился. Раздробленный жезл всплыл в памяти, и он отвернулся на звук приближающихся шагов. Слуга принес раскрытый оберег. Император отпустил слугу и надел ожерелье на шею рыцаря. Оно защёлкнулось. Иш’кийяр не выказывал никаких эмоций. В этот момент в Узоре начал формировался новый узелок. Конред подошёл поближе, боясь смотреть на дно чаши.

     – Окунись в чашу, и покончим с этим, – на последнем слове Валанар громко чихнул, вызвав мелкую рябь на поверхности воды. Рыцарь повиновался. После этого император подошёл к длинному окну и сложил руки за спиной, задумавшись. Его мысли целиком заняло расширение дворца, и раздражала необходимость ждать конца строительства Академии, на которое он дал разрешение не так давно. Конред присоединился к нему, став у соседнего окна. Солнца не было видно, небо сплошь закрыли большие тёмные тучи.

     «Будет гроза» – с необычной ясностью подумал Конред, услышав первые раскаты. Молнии озарили небосвод, придав открывающемуся виду на мгновение чёткости. Стражник повернулся и увидел, как рыцарь окунулся по грудь в воду. На миг зал залило белым цветом, и черный рыцарь стал белым. Конред вздрогнул. Ему стало нехорошо. Получив разрешение от императора, покинул зал. Это интуитивное решение его и спасло.

     Безликий ветер метался по пустыне, вздымая песок и унося с собой. «Ты Шим!». Безжизненная пустыня, без единой травинки или кустика на мили и мили. Ветер или то был неведомый дух, кричал – и тишина была ответом. Сознание рыцаря приняло идеальную форму – просто пустыня, настолько же живая, как и окружающий песок.

     Рыцарь опустил правую латную перчатку, и провёл по дну фонтана-чаши. Ощутив, что тут что-то лежит, схватил ожерелье из когтей крагора. И тут плотину, результат химических опытов и магических экспериментов, прорвало. Память возвращалась; десятки образов замелькали в голове, заполняя пустую от мыслей голову.

     Пальцами левой руки сдавил змеиный оберег в месте соединения. Раздался хруст; разломленная змея отлипла и поплыла вниз. Иш’кийяр надел крагор’ан’накер и вынырнул из чаши, подняв кучу брызг. Император полностью ушёл в свои мысли и никак не отреагировал на звук. В шлеме рыцаря засветились два фиолетовых огонька.

     Ангус ощутил неладное и атаковал. Каменное изображение в форме змеи ожило. Раскрыв пасть ещё сильнее, голем бросился вперёд. Рыцарь сцепил руки перед собой. Уловив траекторию броска, Шим отклонился и в ответ выбросил сложенные рукавицы. Змея проглотила их, и пыталась протолкнуть дальше по пищеводу. Шим с усилием начал раздвигать локти. Оскал у чудища походил теперь на безумную улыбку.

     Сжав рукавицы, смог вытащить одну руку из захвата и ухватился за верхнюю часть пасти голема. Изменив вектор давления, пасть чудища раскрывалась все сильнее. Удвоив усилия, Шим разорвал голема. Тот перестал трепыхаться. Отбросив помеху в сторону, повернулся к императору. Валанар наконец привлёк шум и сейчас он стоял, удивленно наблюдая за конвульсиями чудища, переводя взгляд с него на рыцаря и обратно.

     Ангус перешёл в наступление; воздух вокруг иш’кийяра замерцал. Сдерживаемые доспехом заклинания уничтожили бы любого, но броня держала удар. Шим продирался сквозь вязкий туман, насланный змеем, приближаясь к застывшему императору. Стены затряслись; рыцарь упал на одно колено, не отводя взгляд от цели. Потолочная балка рухнула на него, придавив к полу. Снаружи слышались крики гвардейцев, они выбили двери и оказались перед завалом.

     Дворец пришёл в движение; поднявшегося Шима опрокинул влетевший в него трон. Валанар широко раскрытыми глазами смотрел на творящееся вокруг. Огоньки внутри шлема вывели его из замешательства; лицо исказилось. Он знал эти глаза.

     – Я же тебя убил, – удивленные интонации сменились гневом. – Не знаю, что ты такое, кровожадный дух или призрак, я с тобой покончу!

     Рыцарь, который ощутил на себе всю имеющуюся мебель в зале, упорно шагал. Огненный шар метр в поперечнике ударил в грудь, остановив на миг. И снова двинулся вперёд. Пластины доспеха плавились, отмечая маленькими черными лужицами его путь.

     Валанар колдовал все больше, спиной стоя у окна, слева и справа окруженный рушащимся дворцом. Шим ухватил его за мантию и врезал в лицо.

     – Миссия выполнена, – и рухнул, придавив императора.

     Утренние лучи осеннего солнца резче очерчивали детали окружающего в необычайно прозрачном воздухе. Маргос снял шляпу, вытряхнул её, наблюдая за крылом дворца перед собой. Горожане проходили мимо, останавливались; он был уверен, что слухи о происшедшем здесь быстро разнесутся по городу. А затем и дальше, в отдалённые уголки Империи, путешествующие круглый год, купцы донесут эту весть.

     Маргос стоял, оценивая недостроенный корпус Академии слева и разрушенное крыло дворца справа. Если его пожелания были выполнены, в этой части дворца уже никого не было. Он пнул ногой подвернувшийся камешек и зашагал дальше по улице, не оборачиваясь. Разломленные балки, торчащие из крыла, остались позади.

     Прошёл мимо лавки с пирожками; купил пару. Улыбнулся при виде старого человека из Мезана, ножницами подстригающего куст прямо перед вывеской цветочной лавки. Завернул за угол, сполоснул жирные от еды руки в фонтане, никто его не прогнал. На этот раз у хлопушечников было, вероятно, слишком много дел. Вспомнил об одной вещице, лежащей в кармане. Она появилась благодаря технологии Академии и изобретательности Вивальдиуса Манашторма.

     Вернулся на основную улицу; увидел, как Эльс махнул рукой из-за каменного трёхэтажного дома с красной черепицей. Да, его пожелания выполнены. Гюргем вчера приготовил лёгкую концентрацию снотворного в ужин гвардейцам. К вечеру охрану дворца несли шесть человек и Конред. «Хорошо, что он выжил». Маргос кивнул мимо проходящему дорожному патрулю. И поправил съехавшую набок шляпу.

     Красноречие Эльса вышло убедительным. Из руин комнаты выволокли императора и его рыцаря. Конред, а затем и первые врачи, поднятые с кроватей, пришли к еслдующему выводу: на императора совершили покушение, иш’кийяр прикрыл его от обломков. Оба погибли. Одно из перекрытий задело императора, больше телесных повреждений врачи не выявили.

     Явившиеся специалисты из Академии обратили внимание на изувеченную чашу Ангуса и уверенно заявили о магическом вмешательстве. Оставался вопрос, почему Валанар не смог защититься собственными силами, обладая достаточным магическим потенциалом? Конред не добился ответа от магических ищеек. Оплавившиеся местами пластины на доспехах рыцаря производили неизгладимое впечатление. По настоянию Эльса Конред приказал стражникам отнести телохранителя и препоручить его заботам Гюрхема, дворцового алхимика, так отлично избавляющего от боли в голове.

     Маргос сошёл с улицы в глухой двор древней постройки. Подошёл к двери, коснулся её. Дверь легко открылась настежь, даже не скрипнув. «Хмм, - резюмировал Маргос, - хорошо они поработали». Внутреннее убранство не привлекло его взгляда; он прошёл к огромной печи почти во всю стену. Осторожно поднялся; заметил на уровне груди широкую прямоугольную дыру. Уперся руками по бокам от неё и заглянул внутрь.

     Внизу, на расстоянии футов в дюжину, сверкал проложенный подземный канал. Факелы освещали пространство. Поверхность воды выдавала сильное течение. Человек стоял долго, пока не увидел проплывшую под ним лодку с грудой чёрных доспехов.

     Маргос зажмурился. Вот и всё. Проверил карманы и покинул дом, стукнув дверью.