К половине шестого предприятие опустело: прошли через проходную работники офиса, рабочие цеха, потом проехали через ворота автомобили фабричного начальства, уехал и сам начальника предприятия.
В восемнадцать ноль ноль на дороге показался сменщик милиции Вениамин Владимирович Беспалов, он шёл пешком. Увидев его в окно, омоновцы засобирались домой, и не до ждав, когда тот войдёт в помещение, пожали руки "гражданским" и ушли.
Вениамин Владимирович Беспалов - тридцать пять лет, лейтенант. Небольшого роста. Имеет большой живот. Лицо круглое, мясистое. Разведён. Любит выпить и повеселиться.
Веня - так звали Вениамина Владимировича приятели, непонятно как оказался в милиции. Превратности судьбы - он имел редкий дар, он был юморист. Я думаю, Веня мог бы с успехом работать клоуном на сцене и иметь большой успех у детей, но так сложилась судьба, он работал оперативником в уголовном отделе и ловил преступников. А свой дар проявлял только с близкими людьми, которые могли понять его и оценить. Такими людьми были "гражданские" в его смене.
Открыв дверь, и не успев переступить порог помещения, он резким движением снял милицейскую фуражку с головы, и запулил её на противоположную стенку, где виднелся крючок, и где висела одежда. Та, мотаясь из стороны в стороны, там и осталась. Все засмеялись ловкости офицера. Доброе, мясистое лицо расплылось в улыбке. Веня вошёл и, вытирая пот со лба, строго произнёс:
- Что-то не вижу энтузиазма?
Волшебные слова! Непосвящённому человеку трудно понять их смысл, но понятные человеку сведующему. Под ними подразумевалось - его плохо встречают: стол до сих пор не накрыт, не видно ни выпивки, ни закусок, полное неуважение и пренебрежение им. "Гражданские" засуетились.
- Сейчас съездим! - произнёс в ответ Андрей Вотинцев. - Сколько взять?
Неожиданно выступил Давыдов.
- Нет, - сказал он, - в последнее время мы пьём каждую смену, никакого здоровья не хватит. Я не буду!
Остальные посмотрели на него странным взглядом, но настаивать не стали.
- Как хочешь, - сказал Андрей, - тогда мы вдвоём.
И вскоре автомобиль Вотинцева виднелся в городе.
Взяли. Приехали. Ещё раз предложили Григорию присоединиться к ним, тот был настроен решительно.
Восхитительный вечер, и по-настоящему летный! Природа устала от летнего зноя, отпустило, прохлада и нега объяла мир. Везде, где только можно было видеть, тянулись длинные тени вперемежку с солнечными проталинами, в которых вились клубы комаров. И, поддавшись общему настроению отдыха, захотелось праздника, настоящего праздника, а не обычную пирушку в раскалённой за день душной "кондейке", как иногда называли охрану. И желательно где нибудь на озере.
И такое на территории предприятии находилось.
Для чего нужны противопожарные озёра? Известно для чего - для разведения рыбы. Так считал Василий Николаевич Зуев. Поскольку ему было вверено предприятие (думал он), ещё весной на территорию фабрики въехал грузовик, рабочие с трудом сняли с него несколько больших бочек, наполненных водой, в которых плавала живая рыба, взятая на откорм бесплатно с районного рыб совхоза. Там находились и серебряные карпы, невзрачные уклейки, полосато красные караси, и даже несколько длинных остроносых щук. Всех запустили в озеро. И теперь Василий Николаевич с умилением в сердце ждал осени, когда рыба подрастёт, наберёт в весе, и когда он сможет с удочкой на озере на утренней зорьке наслаждаться малиновым рассветом. Он приезжал на фабрику, проходил на водоём, кормил рыб, и долго предавался своим небесным мечтам. Разумеется, озеро он считал своей личной собственностью, и рыбалка для остальных людей была строго запрещена.
Но почему то остальные люди не разделяли небесные мечты с Василием Николаевичем, особенно его сослуживцы - охранники (никакого уважения и почтения к начальнику!). Они, не дожидаясь осени, когда рыба наберёт в весе и позволит себя вылавливать капитану, брали удочки и сами на утренней зорьке встречали красочный рассвет, не забыв, правда, вспомнить добрым словом начальника, желали ему "долгого здравия", чтоб он не забывал кормить рыбок, и уходили с работы с уловом.
Именно туда - на озеро, поддавшись разливающемуся настроению отдыха, сегодня друзья решили и сходить, и там - в объятиях природы успешно завершить рабочий день.
- Сиди здесь, - сказал Вениамин Владимирович Беспалов Давыдову, - а мы с Андреем пойдём рыбачить.
И вскоре единственная удочка, как поплавок, маячила над их удаляющимися фигурами.
- Если появиться Зуй, сообщи нам! - крикнули они издалека.
Очень ценное замечание. Капитан Василий Николаевич Зуев хотя и не принимал участия в работе охраны, но любил её контролировать. Он неожиданно приезжал на своей иномарке в самый неподходящий момент, и если кого нибудь не было на месте, или, не дай бог, человек был пьян, - а нюх у него был, как у собаки, - без разговоров увольнял. На этом деле "погарело" несколько сержантов, "гражданских" - судьба миловала.
"Как я им сообщу, ведь, они забыли взять рацию?!" - думал Давыдов, вышедший на крыльцо провожать товарищей. "Эх, разгильдяй на разгильдяе, и разгильдяем погоняет!" - продолжал возмущаться он внутри себя. Но вспомнив, омоновцы говорили, что Зуева сегодня в городе нет, он уехал по служебным делам в соседний город, успокоился.
Друзья счастливо расположились на берегу. Тема картины для художника - придя на озеро, не успев закинуть удочку, они достали из пакета несколько газет, расстелили их на траве, поставили на них белые пластиковые стаканчики, консервы, открыли их, порезали хлеб, налили водки, и, не закусывая, выпили "по первой". Между первой и второй, известно, перерывчик небольшой, снова выпили, поели, всё запили пивом, налили по третьей. И только тогда вспомнили об удочке. Размотали её, забросили. Клевало плохо, поэтому о ней снова забыли.
В заходящем солнце Давыдов на мониторе наблюдал эту картину.
- Классика! Ну, классика! - говорил он вслух, хотя в помещении никого кроме него не было. Он восхищался и возмущался одновременно, забыв, что и сам не раз бывал в таком положении.
Время летело быстро и незаметно.
В тут за забором загудел мотор, и какой то автомобиль подъехал к охране. Григорий подошёл к окну и ахнул, за стеклом виднелась до боли известная иномарка, и за рулём сидел сам Василий Николаевич. "Вот, это влипли!" - выстрелила мысль в пространство. Волна паники охватила Григория. Он заметался, не зная, что делать? И множество мыслей одновременно посетили его, и одна хуже другой, они без конца крутились в голове, и каждая подавляла другую. И главное, Григорий понял, они всей сменой находятся на грани увольнения: "Пьяные, да ещё рыбачим на его озере, Зуев нам это никогда не простит!" Затем: "Ещё несколько мгновений, он войдёт, спросит, где остальные? и мне нечего будет ответить". Понимая бессмысленность своих хождений по комнате, охранник сел на диван, ожидая своей участи. Но прошло несколько мгновений, и никто не входил в комнату. Потом прошло и ещё несколько мгновений, и опять никто не входил. Григорий вновь подошёл к окну - Василий Николаевич, подняв капот, нагнулся и что то крутил внутри автомобиля. Это был шанс, единственный шанс подаренный судьбой избежать позорного увольнения. Но разгильдяи, - так звал теперь своих друзей Давыдов, - на радостях забыли взять рацию и невозможно было им сообщить о нежданном визите. "Что делать?" - возникала мысль, которой не было ответа. Между тем, Василий Николаевич по прежнему не торопился войти в охрану.
Противопожарное озеро, хотя и находилось далеко, но в пределах прямой видимости. Григорий выбежал на крылечко с внутренней стороны проходной и увидел своих пирующих друзей. Бежать к озеру нельзя: по правилам охраны, в помещении всегда должен оставаться один человек, если войдёт Зуев и увидит, что охрана пуста, не избежать неприятностей. Кричать тоже не годилось, Зуев за забором услышит. Оставалось одно - махать руками в надежде, что те образумятся, увидят и поймут его. И Григорий замахал.
Друзья стояли на противоположной стороне водоёма и были повёрнуты к нему лицом. Давыдов думал, своим поведением быстро обратит на себя внимание, но не тут то было: выпивохи поглощённые приятным процессом его не замечали. "Если делать резкие движения, например, прыгать и махать, тогда я буду виднее!" - посетила его следующая мысль, Григория начал прыгать. Эффект нулевой. "Ну, алкаши! Ну, алкаши!" - возмущалось у него всё в груди, но делать было нечего, и он прыгал и прыгал.
Давыдов сейчас напоминал обезьяну, объевшуюся переспелых бананов, которая выхаживается, и от радости пройдётся то одним манером по крылечку, то другим. Григорий и сам понимал дурацкость своего положение, но разбирать его нюансы было некогда - на кону стояла работа, и было не до солидности.
Григорий прыгал и прыгал, и силы потихоньку иссякали и иссякали. Перепробовав различные прыжки, в том числе с различной интенсивностью и частотой, но, не добившись успеха, любитель обезьян остановился. Возмущалась душа, возмущалось тело, тяжёлое дыхание стремилось вырваться из груди. Немного отдышавшись, вспомнив ещё раз недобрым словом своих товарищей, он возобновил своё творчество, правда, прыжки стали реже и качество их снизилось.
Лейтенант Вениамин Владимирович Беспалов поднял глаза от налитого белого стаканчика; его мясистое лицо расплывалось в доброй улыбке, верхние пуговицы милицейской рубашки были расстёгнуты, зелёный галстук висел не на шее, а не понятно на чём. Веня хотел произнести очередной тост и увидел прыгающего Григория.
- О, смотри, что это с ним? - произнёс он и захохотал.
Андрей Вотинцев посмотрел в сторону проходной, он - более смышлёный человек.
- Наверное, Зуй приехал! Сматываемся! - сказал он.
Они быстро протрезвели, мигом свернули пиршество, и бросились в ближайшие кусты. И вовремя.
Не успел Григорий войти в "сторожку", сесть на диван, как дверь открылась, и в помещении вошёл начальник, и, как всегда, не здороваясь, спросил своим густым басом:
- А где все остальные?
- В обходе! - не стесняясь, соврал Давыдов.
Василий Николаевич пристально посмотрел на него, - с Давыдова пот лил градом (разве легко работать обезьяной!) - и ничего не сказав, начальник вышел из помещения, пошёл через проходную. За ним шёл сержант Илья Выхин, который работал сегодня днём в смену, и которого в сложившейся критической ситуации Давыдов не заметил. На спине Илья нёс наполненный чем то мешок. "Куда это они?" - Григорий сел к пульту управления, навёл ближайшую камеру и стал наблюдать разворачивающиеся события.
Милиционеры прямиком направились к противопожарному озеру.
Василий Николаевич шёл неспешно, он по хозяйски оглядывал окрестности, китель его был расстегнут, брюшко, хотя ему было всего лишь тридцать семь лет, свисало через ремень и шло впереди, с лица капитана тоже капал пот. Илья Выхин - худой и высокий, сгибаясь под тяжестью мешка, шёл сзади. Вместе они составляли живописную парочку времён восемнадцатого века.
Подошли. "Фу!" - тяжело сказал Выхин и бросил мешок на землю.
- Корми рыб! - сказал Зуев своему подчинённому, и тот, пригоршнями зачерпывая корм из мешка, начал бросать его в воду.
Сам Василий Николаевич стоял на берегу, чесал живот и оглядывал любимое детище.
В это время взгляд его упал на противоположную сторону водоёма, где стояла удочка, забытая незадачливыми рыбаками, и, как назло, клевало - красный поплавок то появлялся на поверхности воды, то исчезал в глубинах. Этот забытый поплавок подействовал на капитана, как красный плащ тореадора на быка. Его законному возмущению не было предела, Василий Николаевич без конца водил головой из стороны в сторону, внимательно красными глазами осматривая прибережные кусты, ища виновников преступления, но никого не увидел. "Наверное, рабочие днём рыбачили!" - с негодованием думал он. Но делать было нечего - переваливаясь с боку на бок, барин полез через заросли ивняка на противоположный берег. Он достал наглую удочку, и в сердцах сломал её о калено в нескольких местах, обломки бросил в кусты, где чуть дыша, лежали виновники скандала.
Один из обломков попал в голову Вотинцеву. Хмель у него ещё полностью не прошла, и он хотел рассмеяться, но только ещё глубже вжался в землю. Лейтенанту Вениамину Владимировичу Беспалову повезло меньше. В месте, где он лежал, под кустами из за плотной листвы ничего не росло, и хотя стояла жара, землю просушить от прошедших недавних дождей не успело, и он лежал в грязи. Андрей хоть был в чёрной охранной форме, а Веня, как был в офицерской рубашке и штанах, так и распластался в них.
Но грязь была не самое плохое в их положении: унюхав бесплатную лежащую еду, полчища комаров слетелись со всей округи, и в воздухе стоял беспрестанный комариный гул. Эти мелкие садисты норовили укусить глаза, уши, залезть под рубашку, они вонзали жала в самые неподходящие места - руки, нос, даже толстую ткань милицейских штанов Вениамина Владимировича они прокусывали. Хотелось скорее вскочить и бежать из этого пищащего ада, куда глаза глядят. Но встретиться лицом к лицу с разъярённым Зуевым, иметь с ним дело, была перспектива менее приятная, более худшая, поэтому приходилось сжимать зубы, терпеть, и надеяться, что когда-то, наконец, эта пытка кончиться. Надежда, известное дело, умирает последней!
Время остановилось. На самом деле прошло не больше полчаса.
Василий Николаевич без конца отмахивался сорванной веткой от комаров, и ему тоже хотел скорее покинуть озеро. Он вернулся на свой берег.
- Скоро ты там? - недовольно сказал он Выхину.
- Немного осталось, Василий Николаевич! - ответил подобострастно подчинённый и большими пригоршнями выбросил из мешка остатки рыбьего корма.
Они ушли также, как и пришли: Василий Николаевич впереди нёс достойно свою фигуру, долговязый сержант шёл с пустым мешком сзади.
Не освятив своим присутствием охрану, они вышли за ворота, послышался шум работающего двигателя, и иномарка уехала.
Григорий Давыдов, закрыв дверь на засов, бросился бежать к озеру, вызволять своих товарищей. Те уже шли навстречу, они хохотали.
- Эти сволочи, мне так искусали зад, - громко делился впечатлениями Вениамин Владимирович, демонстративно почёсывая нижнюю часть тела, - что ещё бы минута, и я готов был подняться и сказать: "Сдаюсь, Василий Николаевич!" - Веня поднял обе руки вверх.
Смеялись уже втроём.
Хотя смена "висела на волоске", всё благополучно кончилось, никого не уволили, и от этого было весело, как никогда весело. Рыбаки, грязные и смешные, в самом лучшем расположении духа вернулись в "сторожку".
Через некоторое время пришёл второй офицер смены Стас Михайлович Кононенко, задержавшийся на работе в милиции.
Стас Михайлович Кононенко - майор. Справедлив, не пьёт, не курит, спортсмен - настоящая "милицейская косточка". Пятьдесят лет. Женат, многодетный отец - три девочки. (Я и говорю, странное было время, все нарушали законы и хорошие люди и плохие, и майор на фабрике подчинялся капитану).
Ему рассказали случившееся.
Конец истории обязательно нужно было отметить, а то как то не хорошо, не по мужски. Съездили и взяли уже ударную дозу выпивки. Охрана гуляла до поздней ночи! Пили все, даже Стас Михайлович, спортсмен, многодетный отец, и принципиально не пьющий человек, даже он в этом случае решил "развязать".
Во втором часу ночи он, криво улыбаясь, громко говорил: