Знакомый, глухой, двухметровый забор, сделанный по нынешней моде из коричневого алюминиевого гофра. Столбики, аккуратно сложенные из красного кирпича, выделяющиеся на сером небе ноября. За забором берёзы склонили свои тонкие длинные ветви, лист облетел и жёлтыми пятнами лежит на недавно выпавшем снеге. А за ним - за забором виден добротный, многоэтажный дом.
Я знаю его давно, я в нём был не раз. Он принадлежит моему другу, и мы его строили вместе. Вернее, он занимался покупкой участка и оформлением всех документов, он привозил многочисленные материалы необходимые для строительства, и кроме небольшой строительной бригады, которую он содержал, когда это было необходимо, я тоже помогал ему по строительству.
Так что дом я знаю с самого 'основания'.
Меня всегда здесь встречают хорошо. И поэтому после долгой разлуки, вновь подходя к его воротам, я чувствую щемящее и вместе с тем радостное чувство предстоящей встречи.
Илья Такменёв - один из тех друзей, которые проходят через всю жизнь. Он отличается тем, что у него повышенное чувство радости и стремления к жизни. Поэтому мы - его окружение смотримся на его фоне 'бледными'. Именно это стремление к счастью всегда выделяло его среди нас, делая душой и мотором компании.
И когда началась 'перестройка', он создал фирму, поставляющую интернет в один из небольших подмосковных городов. Фирма, благодаря его уму и неустанным стараниям, процветала. Доходы Ильи росли, поэтому он мог позволить себе и большую резиденцию, дорогую машину, и всё что связано с успешной материальной жизнью. Короче, мой друг 'не бедствовал'.
Как ни странно, богатство не испортило его. И, как и в молодые годы, он считал, друзья - святое дело, поэтому гостеприимный дом всегда распахнут для них.
Вот, и сегодня я пришёл в гости.
Калитка. Звонок. Послышался хриплый лай большой собаки. И через некоторое время громкий женский голос командовал:
- Тарзан, на место!..
Но собака не успокаивалась
- Кому говорят! - настаивала женщина.
Это жена Ильи - Зинаида шла открывать. За забором слышалось, как она поймала пса, посадила на цепь и увела в вольер.
Затем послышалось:
- Сергей, ты?
- Да! - ответил я из-за забора.
Калитка распахнулась и показалась круглолицая, располневшая, среднего роста женщина.
Ей, как и мне, пятьдесят лет. В молодости она была очень привлекательной, и не столько своей красотой, сколько женственностью. Нега и счастье 'лились' из неё потоком. И каждый мужчина, даже самый 'непробиваемый' и скупой на эмоции, чувствовал рядом с ней себя 'мужчиной'. Но с годами и хлопотами семейной жизни часть женственности утерялось. Тем не менее, это была всё та же пахнущая семьёй и уютом Зинаида, какую я знал раньше.
- Входи! - сказала она мне. Потом добавила: - Илья только что звонил, он будет через пятнадцать двадцать минут.
Она закрыла за мной калитку на ключ. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, и через балкон вошли внутрь дома. Разделись и вошли в жилые комнаты.
Я не был у них два года. И чтобы развлечь меня, пока муж находился в отсутствии, она решила устроить экскурсию по всем этажам, показать те новшества, которые произошли.
Мне нравиться их дом. Имея средства и возможности покупать мебель в больших количествах, но дом не заставлен ею. Наоборот, идя по большим комнатам, я находил, что хозяева проповедуют минимализм. Но всё что нужно, имелось.
Первый, углублённый в землю этаж, который Такменёвы считали 'нулевым', отдан под хозяйственные нужды. Туда с улицы въезжал большой внедорожник Ильи. Там находилась мастерская, хранились инструменты. В отдельной комнате жил старый отец Зинаиды. Он не хотел подниматься по лестнице, и попросил обустроить жильё для него здесь - в подвале. Из этой комнаты он мог спокойно, и когда нужно, выходить на улицу. И летом на небольшом огороде выращивал огурцы, помидоры, редиску и зелень, то, что он привык делать всю жизнь.
Второй этаж занимал большой холл, где имелся, разумеется, резной, выполненный дизайнерами камин, на стене висел большой телевизор, и уютные, мягкие диваны окружали место 'священнодействия'. На втором этаже находились просторная кухня и ванная.
На третьем этаже располагались несколько спален.
А под самой крышей находился небольшой зал для спортивных тренировок, гантели, штанга и тренажёры. Там же установлен был и бильярд.
В доме везде тепло, но батарей не видно. Илья, как и полагается 'продвинутому пользователю' цивилизации, отапливал дом подогреваемыми полами.
Водя по дому, показывая то одно новшество, то другое, Зинаида радовалась, и, как маленький ребёнок, расплывалась в милой улыбке.
- Вот, это Илья сделал своими руками, - говорила она. - Вот, это тоже!
Действительно, всё подобрано, установлено, соотнесено с хорошим вкусом и большой любовью.
Но неожиданно жена Ильи остановилась и произнесла:
- Сергей, а ты бы не мог посмотреть мои рисунки?!
Предложение Зинаиды застало меня врасплох, и я смотрел на неё не понимающими глазами.
- Я начала рисовать, - начала пояснять она. - Беру частные уроки, и мне хотелось, чтоб кто нибудь оценил моё творчество.
Дело в том, что я - профессиональный художник.
С Ильёй мы учились в одном институте на компьютерном факультете, там и познакомились. Выйдя из него молодыми специалистами, мы продолжали работать на одном предприятии. Но потом наши 'дорожки' разошлись. Хотя начальство и возлагало на меня большие надежды, но к компьютерам я оставался холоден (непонятно, зачем я столько лет учился). Меня больше интересовала живопись. И вскоре после начала работы я вышел из стройных рядов инженеров. Сидеть целую жизнь, уставившись в экран, это не для меня. Я поступил в художественное училище, и, через определённое количество лет, окончив его, стал свободным художником.
Мои картины неизвестны широкой публике и плохо продаются. Но я не отказался от мало доходного занятия. Творчество - интересное занятие, оно согревает душу, наполняет жизнь смыслом и счастьем.
И поэтому, когда Зинаида сказала мне, что она тоже занимается живописью, это меня удивило, но потом, здраво рассудив, что плохого в том, что у женщины в годах появилось увлечение, я произнёс:
- Какие проблемы, давай посмотрю!
Мы вернулись в большой холл. Любимица мужчин принесла из своей комнаты несколько больших папок с рисунками. И перед камином, утопая в мягких диванах, начали смотреть.
Что ж, для начинающего художника - неплохо!.. Форму держит хорошо: если нарисована морковка, то это действительно морковка, а не нос Деда Мороза. Если чашка кофе, то из неё струиться запах напитка. Тени на месте, блики - тоже. Но есть одна особенность: почему то все предметы на рисунке сдвинуты вниз, к краю листа, а над ними, как небо, простиралось большое пустое пространство. Зинаида в основном рисовала графику. И так как она оказалась ещё и аккуратисткой, то это большое пространство она аккуратно заштриховывала серым цветом, хоть уроки бери у неё по штрихованию. Эта особенность прослеживалась не на одном рисунке, а на многих. Меня всё это удивило. И когда пришла пора высказать своё мнение, произнёс:
- Хорошо у тебя получается, способности есть, но предметы нужно располагать по всей плоскости листа, а не только внизу.
- Правильно правильно, я ей тоже об этом говорил! - послышался мужской голос, и в комнату вошёл Илья. Небольшого роста, краснощёкий, но уже с большим животиком, он походил на шарик, закатившийся в помещение. Мой друг расплывался в улыбке.
Мы обнялись. И разговор пошёл 'уже на троих'. Потом мы перешли в столовую, где женщина, помогающая 'по хозяйству' Зинаиде, накрыла стол. Разговор, воспоминания продолжились за ним.
Но, странное дело, Зинаидина особенность - располагать на рисунках предметы внизу - засела в моём сознании, и не давала покоя. В этом было что то необычное, особенное: то ли проблема, то ли тайна. И постоянно, в течение разговора я невольно возвращался к этому. Но находясь в гостях, слушая новости, воспоминания, сам делясь впечатлениями жизни, я не мог сосредоточиться и спокойно думать об этом.
Но когда возвратился домой, тут же сел на диван (не такой мягкий и дорогой, как у моих друзей) и задумался.
Через некоторое время меня словно осенило, меня даже подбросило на диване, как будто ко мне подключили электрический ток триста восемьдесят вольт. 'Ведь, она... так ощущает внутри себя, - выдохнул я из себя, - ни больше, ни меньше!.. Она маленькая девочка, забытая, ненужная, брошенная всеми, находиться внизу. И то пустое пространство, которое она так аккуратно заштриховывает - серая и пустая жизнь, которую она ведёт в фешенебельном доме. Она не понимает эту жизнь и не принимает её, она ей не нужна. Но как найти другую - более лучшую, она не знает!' Контраст между тем, что я видел в большом доме, и тем, что понял сейчас, был настолько велик, что я отказывался верить самому себе. Но немного успокоившись и придя в себя, сопоставив некоторые факты её жизни, и также жизни с Ильёй, я понял, что моя догадка не такая уж и безосновательная.
Через некоторое время всё подтвердилось. Мы с Ильёй созвонились, и он во время нашего разговора случайно обмолвился, что уже давно и безуспешно лечит жену от депрессии. 'У неё такая то психологическая болезнь и такая, - говорил он. - Сколько я ухлопал денег на её лечение, Сергей,... - сокрушался он, - и всё бесполезно!'
Почему так случилось?.. Почему мои друзья, хотя и составляли идеальную пару, семейная жизнь у них не задалась. У них имелось всё, чтоб быть счастливыми!.. Что причиной тому?.. Я не знал.
Только после того случая, я понял, что художник, если он искренний, выражает в картине себя и только себя. Он отражает те глубинные процессы, которые происходят в нём. И картину сложно обмануть. Она, как зеркало, показывает его самого. Все радости и печали видны на ней.