Жадное, разверзшееся тёмной пастью с клыками облаков, небо было готово пожрать его, но человек устоял.
Дождь - небесная слюна - обвил его нитями капель, намочив рукава, прожигая кожу запястий холодом. Там, где были шрамы, он почти не чувствовал холода.
Человек стоял, человек ждал.
Он выбрал самую высокую точку в городе, чтобы встретить этот день, взобравшись на небоскрёб, в сплетение проводов и расчерченное антеннами небо.
Там, внизу, копошились души, которым в одночасье предстоит стать пеплом. Сегодня, в тот самый день, который он назвал наугад, когда полгода назад его в лоб спросили о конце света.
Он, новоявленный мессия, брякнул первую пришедшую на ум дату, лишь бы только не молчать.
И они поверили ему, как и прежде верили каждому случайно оброненному им слову.
Он ненавидел всю эту обновлённую религию, так сильно, как может ненавидеть секту её создатель - а, значит, сильнее, чем кто-либо. Что ты ещё можешь сделать, когда видишь, как чужие люди смешивают твою самую искреннюю, бережно хранимую мечту со своими грязными представлениями о рае, втаптывают осколки её в пыль, которой устланы улицы мегаполисов? Ты можешь только отойти в сторону и прятать слёзы, улыбаясь им, рассовывая благословения, как рекламные листовки по карманам направо и налево. Ты будешь снисходительно взирать на гниение их нравов и говорить, что они близки к полному очищению.
И теперь он надеялся, что его ошибка сыграет ему на руку - вера, сконцентрированная во всеобщей готовности умереть, сдвинет шестерёнки судьбы хотя бы на миллиметр, и этой планете придёт конец. Вместе со всей этой грязью, которую люди-ублюдки развезли по земле, исследовав и испохабив самые сокровенные уголки её.
Человек верил, человек улыбался.
Небо было исполосовано царапинами молний. Люди внизу бесновались, готовые в любой момент увидеть огненную стену, уничтожающую их мир за считанные миллисекунды. Они цеплялись друг за друга хваткими пальцами, вырывая клочья одежды, волос, сердец, не глядя друг на друга - только в небо, распахнутые душой как дети, готовые признать за собой все-все свои грехи, да ещё и за соседские покаяться, лишь бы неопределённость под кодовым названием "рай" приняла их в свои объятия.
Человек был спокоен и недвижим.
Он раскинул руки в стороны, позволяя ветру качнуть себя из стороны в сторону. Ветер острым лезвием резанул по его широко открытым глазам, унося с собой несколько тайком украденных слезинок, и развернулся, готовый к новому нападению.
Небо темнело в чернильно-чёрный цвет, сглатывая тучи одну за другой, и постепенно стало гладким и ровным, словно шёлк, и, должно быть, таким же приятным на ощупь. Оно тяжело вздыхало порывами ветра и рыдало дождём. Должно быть, оно тоже смотрело "Prophets nowadays", или же вычитало про свою смерть в одной из листовок, что были теперь везде.
Человек сделал усилие и улыбнулся небу. Он чувствовал себя сильнее него. Небо ответило на улыбку таким сильным раскатом грома одновременно с ослепляющей своей белизной молнией, что треть фанатиков внизу погибли от сердечного приступа, решившие, что вот он - конец света.
Человек не испугался.
Летели минуты, одна за другой соскальзывая во тьму вечера, подёрнутую дымом костров - какие-то особо праведные устраивали публичный протест против греховности, сжигая всё своё имущество. Странные, они думали, что, избавляясь от вещей, они избавятся от дурных помыслов, уже успевших разъесть их мозг.
Человек недоверчиво ухмылялся, глядя на расцветающие внизу огненные всполохи.
На тела погибших ли, потерявших ли сознание, никто не обращал внимания. До конца этого дня оставался всего час, и люди готовились встретить смерть достойно, лицом к лицу.
Если бы Бог был, подумал человек, он бы сейчас либо плакал, либо смеялся... Это ж надо - так бездарно скроить по своему образу и подобию существо, по сути недалеко ушедшее от зверя...
Стрелки часов уже отрезали половинку оставшегося часа, бросив её на съедение разгорячённой толпе, шумно и взволнованно обсуждающей, что же делать в оставшиеся полчаса.
Человек начинал нервничать.
За то время, пока толпа внизу ждала вознесения на небеса, кто-то успел отдавить кому-то ногу, нечаянно толкнуть, матюгнуться в ответ, и началась потасовка. Постепенно, словно раковая опухоль, она разрослась, разбежавшись волнами по всему Городу, и вот уже люди радостно разрывали друг друга на части, избавляясь от конкурентов на место в раю.
Человек глянул на часы. Оставалось пять минут.
Когда одна часовая стрелка догнала другую, гулко зазвонили колокола. Запищали одновременно все часы и будильники, поставленные на полночь, взрывая барабанные перепонки скрежещущей болью. Планету опутала сеть звуков, оглушив всё живое.
Человек прикрыл уши руками. Он ждал.
Так прошла минута. Две. Пять.
Любопытный глаз луны выглянул из-за плотной тучи, ранее её скрывающей. Она оглядела землю и увидела сонмы людей и трупов, скривившихся в одном порыве - принять небесную кару.
Грустно улыбнулась Пророку, не выполняющему свои обещания.
Новый день робко ступал по планете, чувствуя, что он не имеет на это право, и поэтому жутко стесняясь.
Человек летел с самого высокого небоскрёба головой вниз - в свой собственный конец света.