Говорят, бирюза способна отражать состояние здоровья своего хозяина. Когда хозяин болеет, бирюза становится темней. Говорят также, что глаза - зеркало души. Если так, то неистовая бирюза глаз Марка, пугавшая всех, кто в них заглядывал, своей тронутой временем голубизной с желтоватыми искорками, ясно говорила о его болезни. Тело его было совершенней, чем у микелеанжелова Давида, и столь же безупречной была его репутация. Но его разум и душа пылали, и болезнь его звалась одержимостью. Этот коллекционер, светский лев и строгий аскет одновременно, был одержим прошлым. В его доме царили книги в тяжёлых тёмных переплётах с серебряными окладами, изящные статуэтки, за которыми безуспешно охотились перекупщики, и картины фламандских мастеров, желанные во всех крупнейших музеях мира и тем более в частных коллекциях. Не подпуская никого к своему сокровищу, Марк сам занимался реставрацией полотен: он не один год посвятил обучению этому тонкому мастерству - возвращать жизнь туда, откуда она постепенно уходила. Когда-то глаза Марка были еще ярче, а выражение их - умиротворённее. Сейчас же они пугали тлеющим на дне сумасшествием и вызывали желание поскорее отвернуться от этого красивого лица.
Не смогла долго смотреть в глаза Марка и Маргарита. Едва поймав его равнодушный, вскользь брошеный взгляд, она вздрогнула и отвернулась в смятении. Тревога завладела девушкой. Спутник Маргариты расхаживал с бокалом шампанского среди гостей и, судя по всему, совершенно забыл о ней. Спина его была прямее обычного, а улыбка горделивей. Выставка в галерее имела большой успех, Константин заключил много выгодных контрактов, дал интервью для известного журнала. Завтра на аукционе будут выставлены десять картин, и Константин как посредник сыграл в этом не самую скромную роль.
Маргарита сникла. Она ненавидела эти светские рауты, где каждый приглашённый оценивал её, молодую любовницу известного торговца древностями, как какую-то забавную вещицу, которую можно перекупить для своей частной коллекции. В такие вечера Маргариту тяготило её положение. Она ждала, когда же Константин сделает ей предложение - Константин медлил. Он был женат уже трижды и больше не собирался связывать себя узами брака, но Маргарите, по его мнению, это было знать не обязательно. Любовь хорошенькой девушки, мало разбиравшейся в искусстве, но тонко чувствовавшей его, льстила и придавала уверенности в своих силах. В то время как Константин праздновал победу, Маргарита по-настоящему мучилась.
"Если я сейчас уйду, никто не заметит", - решила она и поставила бокал с недопитым шампанским на стеклянный столик. С извиняющейся улыбкой она двинулась к выходу из зала, не зная, куда деть отягощённые массивными браслетами руки. Её замысловатое платье шелестело по ковру. Перед ней вежливо расступались. Маргарита почти побежала, ощутив в горле слёзный ком.
У самых дверей молодой человек, представленный ей как известный коллекционер Марк Левданский, поймал её за руку и притянул к себе. Маргарита вспыхнула и попыталась освободиться, но тот держал крепко. Чтобы не привлекать внимания, Маргарита перестала выдергивать руку и посмотрела на Марка с высокомерием, маскировавшим испуг. Наклонившись к ней, он шепнул:
- Пожалуйста, не пугайтесь. Пойдёмте со мной. - Хотя Марк отпустил девушку, его глаза удерживали надёжней цепей. Маргарита присмотрелась к нему внимательнее. Нет, он не был пьян. - Я покажу вам картину, которая завтра будет продана на аукционе, - продолжал Марк, и в его голосе появилась какая-то страстная, едва сдерживаемая нотка.
- Я видела все эти картины, - ответила Маргарита, - так что с вашего позволения...
- Нет, вы не видели. Вы смотрели на них, но вы не видели. Пойдёмте в галерею. Я прошу вас.
- Вы не в себе.
- Возможно. Но вам нечего бояться.
Сама не успев понять, что делает, Маргарита взяла Марка под руку и тут же ужаснулась этому. Коллекционер успокаивающе накрыл ладонью её похолодевшие пальцы. Мысли о Константине отпустили Маргариту, и она впервые за вечер глубоко и спокойно вздохнула. В молчании они прошли по задрапированному тёмным бархатом широкому коридору к галерее, у входа которой дремал старенький гид. Книга съехала с его коленей и раскрытая лежала на полу. Марк наклонился и поднял её.
- "Фламандские художники", - прочитал он вслух и громко захлопнул книгу. Это прозвучало как выстрел. Старичок подпрыгнул на месте, но не проснулся. - Завидую людям, которые так крепко спят, - обратился Марк к девушке. - У них чисты совесть и помыслы. Я вот мучаюсь бессонницей уже лет пять.
- Рыльце в пушку? - не удержалась Маргарита, тут же густо краснея от своей грубости.
- Как и у всех нас. - Марк шутливо поклонился, пропуская её вперёд.
В пустой галерее было мало света. Сюда почти не доносились задавленные звуки музыки и голосов из зала. Маргарита действительно уже видела все картины, бережно развешанные по стенам, но ни одну не рассматривала более минуты. Многие портреты пугали её своей живостью, натюрморты с распростёршими крылья лебедями - натуралистичностью, пейзажи - подчёркнутой детальностью. У Маргариты были очень сильное воображение. Ей чудилось, что люди на портретах следят за ней тёмными глазами, а тонкие статуэтки в доме Константина сладострастно изгибаются, стоит лишь на секунду отвести от них взгляд. Здесь, наедине с человеком, которого она видела в первый раз в жизни, всё та же извечная тревога перед запечатлёнными образами охватила её.
- Идите сюда, - позвал её Марк. Он стоял перед портретом молодой женщины в глухом тёмно-голубом платье и волосами, убранными под накрахмаленный платок. По лицу женщины бежала тонкая трещинка. - Пятнадцатый век, портрет кисти фламандца. Вам ничего не скажет ни имя художника, ни имя этой прелестной дамы, но это не важно. Всмотритесь хорошенько и скажите мне, что вы видите.
Маргарита однажды уже заглядывала в эти лишённые блеска глаза молодой женщины. Не шевелясь и дыша тихо-тихо, словно боясь спугнуть что-то неуловимое, она стояла перед портретом и смотрела, смотрела, смотрела на высокий белый лоб, светлую прядь волос, робко выглядывающую из-под платка, на побледневшие, как лепестки сорванных цветов, губы, на чёрный провал за её спиной.
- Она грустна, - тихо сказала наконец Маргарита, не отрывая взгляда от портрета. - И... одинока. Она нелюбима. В её жизни мало света и красок.
- Она целомудренна, - отозвался Марк, - и нежна, и тиха. Каждое утро она слушает пение птиц у окна. Старый муж её деспот и самодур. И каждое утро под окнами её проходит молодой человек, бросающий робкий взгляд на прикрытые ставни. - Марк склонился к Маргарите, щекоча её кожу горячим дыханием. Его ладонь заскользила по плечу девушки вниз, к перехваченному браслетом запястью. Казалось, вот-вот - и из-под его ладоней брызнут искры. Щёлкнула маленькая застёжка, и тяжёлый браслет упал на ковёр. Пальцы коллекционера уже терзали застёжку на втором браслете. - Она как вы. Вы так похожи, что смотреть на вас больно, как на солнце. Что вы делаете на этом приёме, среди всех этих людей? Для чего вам эти драгоценности? Ведь вы не такая. Вы не экспонат, выставленный на аукцион. Ваше место не здесь.
Оцепеневшая Маргарита боялась шелохнуться. Она слушала - и не понимала, что он говорит. Девушка с портрета смотрела на неё. Вдруг встрепенувшись, Маргарита оттолкнула Марка и бросилась прочь, путаясь в проклятом платье. Раздался треск разрываемой ткани - это Маргарита наступила на подол. Она чуть не упала и, с трудом удержав равновесие, выбежала из галереи, разбудив старичка-гида. Десятки призраков гнались за ней, но среди них не было Марка. Он остался стоять перед портретом кисти фламандского художника, портретом, которому суждено было уйти с молотка в чьи-то расчётливые руки.
Каблучки Маргариты уже стучали по ступенькам, когда её нагнал Константин.
- Где твои браслеты? - воскликнул он. - Что случилось?
- Потеряла, - выдохнула Маргарита. Ей подали тоненький мех, и она никак не могла попасть в рукава. Нетерпеливо дёрнувшись, она выбежала на улицу, не обращая внимания на Константина. Забившись в дальний угол автомобиля, она с ненавистью глянула на своего любовника.
- Встретимся завтра на аукционе, - сдержанно произнёс Константин и захлопнул дверцу.
"Смотреть на вас больно, как на солнце", - вспомнила Маргарита.
Константин посадил Маргариту в третьем ряду и отошёл переговорить с управляющим. Аукционный торг должен был начаться через десять минут. Было душно и многолюдно, многим не хватило мест, стояли вдоль стен, переговариваясь вполголоса. Маргарита вежливо кивала на приветствия и поминутно подносила к лицу надушенный платок. Она была как в чаду. Всю ночь и всё утро её одолевало какое-то истеричное состояние: хотелось то плакать, то смеяться, всё валилось из рук, каждый шорох заставлял вздрагивать. Константина возмущала вчерашняя сцена, но Маргарита ни слова не ответила на его упрёки. Её мысли были заняты лишь фламандским портретом. Он стоял последним, тридцать третьим номером. Маргарита хотела взглянуть на того, кто его купит.
Торг начался с произведений искусства небольшой ценности. Время тянулось для Маргариты мучительно медленно. Всё слилось в глазах в одну мутную цветную полосу. Голоса выкрикивали цену, стучал молоток аукциониста. Константина был доволен.
Торг подходил к концу.
- Миллион двести. Кто больше? - Маргарита напряглась. - Миллион четыреста слева. Миллион пятьсот. Миллион пятьсот раз. Миллион пятьсот два. Миллион семьсот, в конце слева. Миллион восемьсот. Миллион восемьсот раз. Миллион восемьсот два. Миллион восемьсот...
Все, кроме Маргариты, повернули головы в сторону Марка. Он стоял, небрежно прислонившись плечом к стене. В петлице у него горел красный тюльпан. Его глаза были закрыты.
- Семь миллионов, - повторил он.
Трижды опустился молоток аукционера. Маргарита каждый раз вздрагивала, как от удара хлыстом. Когда все начали расходиться, она продолжала сидеть, будто окаменела.
Марк всё так же стоял у выхода, не отвечая на поздравления и вопросы. Он неотрывно смотрел на Маргариту. Почувствовав на себе его тяжёлый взгляд, девушка обернулась, чтобы с головой окунуться в головокружительную почерневшую бирюзу его одержимости.
- Я купил её для вас, - негромко сказал он, когда Маргарита проходила мимо, найдя, наконец, в себе силы подняться. - К вечеру картину доставят по вашему адресу.
Вечером вместе с картиной Маргарите привезли корзину влажных ирисов (с запиской "Понюхай нас"), пакет румяных крутобоких груш ("Съешь нас") и свёрток, в котором, аккуратно сложенный, лежал белоснежный платок. К недоумению мастера она попросила повесить картину низко, на уровне своих глаз, и придвинула к ней зеркало в полный рост.
Когда от башни на главной площади в сторону реки легла длинная вечерняя тень, Маргарита запахнула ворот блузки и собрала волосы в тяжёлый античный узел на затылке. Она откусила от груши, отложила её на лакированный китайский столик и покрыла голову платком, который прислал ей Марк. Встав у зеркала, она вполуоборот, как на портрете, глянула на себя. Бледные губы Маргариты дрогнули в улыбке.
Утром под её окнами остановится молодой человек.
И она почувствует, что он пришёл, отправит служанку, подметавшую пол, на рынок за птицей, отложит рукоделие в сторону и, подбирая складки тёмно-голубого платья, откроет ставни настежь. Они посмотрят друг на друга, и он снова - до дрожи в коленях - увидит, как же она тонка и тиха, а её поразят его яркие бирюзовые глаза с прыгающими на дне искорками и перепачканные киноварью руки, сжимающие мольберт.