Аннотация: Посвящается тем немногим, кто знает, что нужно волкам.
Посвящается тем немногим, кто знает, что нужно волкам.
Есть люди, которых в ясные и тихие ночи полная луна зовёт в священные леса - леса, куда не ступала и не может ступить нога простого человека, ибо эти живые храмы из хвойных деревьев и травы святы лишь в определённое время - в полнолуние, а днём и в другие ночи, наполненные упоительной темнотой и звуками, таинственная сила покидает эти места, превращая их в обычные царства дикой природы, каких так много на этой грешной земле.
В ту ночь, о которой говорится в этом предании, луна позвала в священную тайгу девушку, цвет глаз которой мог посоперничать с зеленью пахучих лесных трав, а волосы - с потоками лунного света. Девушка без страха шла по занесенной снегом волшебной тропе; ей был ведом язык животных, всюду она видела магические знаки, оставленные предками, и сама жила согласно древнему закону - в подчинении и поклонении силе, которая вращает звёзды и планеты вокруг дневного светила. Она видела в темноте и пела забытые человеческим родом песни; в деревне боялись её и считали чаровницей, но она только посмеивалась над тёмным людом и всё чертила охранные кресты у порога своего дома. Она знала, зачем луна зовёт её на покрытую небесным пухом поляну, и знала, кого ей суждено встретить там и что суждено сделать.
На поляне тридцать три волка ждали её прихода.
Девушка с мягкой улыбкой ступила на зачарованную землю; волки с благоговением смотрели на неё и склоняли большие лохматые головы, славя ту, кто в святую ночь полной луны одарит их частичкой своей души.
- Здравствуй, сестра, - вожак стаи приблизился к ней, и она нежно коснулась его серебристого меха белыми, но загрубевшими от работы пальцами.
- Ты сестра нам, - продолжил волк, - ты знаешь наш язык и наши обычаи, ты уважаешь наш закон и чтишь того, кого чтим мы. Мы с тобой одной крови, и голос крови зовёт нас в полнолуние. Мы все приветствуем тебя.
- И я приветствую вас, - шепнула девушка.
Волк долго смотрел в её глаза, и она не отвела своего взгляда.
- Ты знаешь, что нужно волкам, - сказал наконец вожак, и стая подхватила и преумножила эти слова.
- Знаю.
- Одари нас. - И все волки прильнули к земле в ожидании чуда.
Девушка опустилась на колени и обняла огромного волка, прижимаясь лицом к его могучей и жаркой груди. Шаль сползла с её плеч, и обнажилась нежная шея, на которой быстро и мелко пульсировала тоненькая жилка. Волк позволил девушке послушать, как спокойно и размеренно бьётся его сердце, и прижимаясь мордой к незащищенной коже, он чувствовал, как звёзды в небе очерчивают светящийся круг над их головами.
И в ту минуту, когда клыки волка сомкнулись на шее чаровницы, грянул выстрел, и тело девушки разом обмякло и помертвело. Хриплый вой взорвал ночную тишину: стая ужаснулась смерти той, которая не должна была умереть в это полнолуние. Вожак вскинул голову - и увидел дрожащего от страха человека, неведомо как сумевшего разорвать магические узы древнего запрета.
Молодой охотник шел по следам чаровницы. Он давно следил за ней, боялся и презирал её, и потихоньку сходил с ума от сплетен и извращенных тёмным сознанием мифов об оборотнях. Безумие привело его в лес - и осквернило смертью святое место.
Охотник стрелял в чаровницу; ему была безразлична его судьба, и он прекрасно понимал, что стая волков после выстрела за секунду разорвёт его в клочья. Ему казалось особенно важным убить девушку, которая несомненно питала своими силами всё это зверьё; он боялся лишь промахнуться и попасть в невиданно и неслыханно большого волка, склонившегося к чаровнице.
Ослепленный яркой вспышкой, человек на миг зажмурился, а когда открыл глаза, замер - взгляды тридцати трёх оборотней пригвоздили его к земле.
Юноши и девушки, одетые в черные, синие, серые одежды, с красивыми сильными телами, покрытыми татуировкой, с блестящими серебряными украшениями, вплетёнными в длинные тёмные волосы, смотрели на него яркими, пронзительными глазами.
Оборотень, замерший над телом чаровницы, медленно поднялся на ноги и повернулся к охотнику. Он был красив и страшен одновременно; он был почти обнажён, и его могучее рельефное тело пылало неистовым красным рисунком.
Ружьё выпало из рук охотника. Его колени дрогнули, и он тяжело опустился на землю.
- Чур меня! - с отчаянием воскликнул охотник.
- Не к тем богам ты взываешь, язычник, - усмехнулся волк.
- Отче наш: - шепнул человек.
- Сущий на небесах, - хором отозвались волки, обступая его плотным кольцом.
- Мы такие же твари божьи, как и ты, - вожак мягко ступал по снегу, не оставляя за собой следов. - Но ты не брат нам. И ты нарушил ритуал. Прими своё наказание с достоинством.
Человек закричал страшно и тоскливо, пряча лицо в ладонях; шапка слетела с его головы, и хлопья снега падали на густые тёмные волосы. Он вскочил на ноги, его лицо исказила гримаса страха и озлобленности. Срывающимся голосом он прокричал, что его братья и его дети истребят всё племя волчье - люди умеют мстить за смерть, принятую от диких животных. Но никто из волков не остановился.
Круг сомкнулся и поглотил охотника. Приглушенное эхо разносило слова волчьей молитвы по священному лесу, и слова эти становились всё неразличимей в тихом, постепенно нарастающем жалобном вое человека.
Наутро обмороженное тело человека нашли другие охотники - он лежал на орошенном кровью снегу, хотя сам не был ранен. Стая гончих собак, чуть не сошедших с ума от витавшего в воздухе запаха, привела людей к недвижимой холодной оболочке. Он был еще жив, но не мог сказать ни слова; дома жена не узнала его - за ночь он поседел и состарился на много лет. Он был не в себе, бредил наяву, часто плакал и молился, ни к чему не мог приложить руки, и по ночам ему всё мерещился волчий вой.