ХРАМ ЖИЗНИ

     Повесть

     Является приложением № 2 к роману «Смерть и Разложение: Шёпот ангела»

     Отгремела июльская гроза. Артур ещё утром думал уйти от Светы. Он переночевал у неё, пока её родители были на даче. Неплохо поужинав, он потом до двух часов ночи занимался с ней любовью. Ночь прошла не зря, но он не любил Свету, только пользовался ею. Ему она не нравилась, но он так нравился ей. Она его любила.

     Полненькая, и, судя по маме, впоследствии очень полненькая, она влюбилась в него с первого взгляда. Он даже не помнил, как именно они познакомились. Вроде, она пришла покупать новый телефон взамен украденного. Он продал ей не совсем рабочий аппарат. Вскоре она вернулась, очень расстроенная, и что-то тронуло его в её голубых глазах. Не зная почему, он поменял ей телефон на совсем новенький.

     Прошло время, может, месяц. Он вспоминал о ней время от времени, посмеиваясь над своей слабостью, но она вернулась снова. Он думал, что опять что-то не работает. На самом деле она пришла поговорить с ним. Просто побеседовать. И зажглась искра.

     Она любила его нежно, это читалось в её глазах. Она никогда ему не отказывала: он просил помощи, нужно было приехать за ним – всегда приезжала, желал секса – старалась его удовлетворить. Деньги? Он часто просил у неё взаймы. Она никогда не отказывала, со странным выражением глаз шагала к своей копилке. Он просил всё чаще и чаще, хотя и прекрасно понимал, что деньги и ей были нужны. Но она никогда не жаловалась. А он только и мог в благодарность поцеловать её в лоб и погладить по плечам и спине, шепча нежные, но одинаковые слова, делая это скорее механически, а не из-за избытка чувств. Да, как же она его любила!.. Но Артуру нравилась другая девушка.

     Аня, многие в фитнесс-клубе называли её Очаровашкой. Какая это была красивая девушка! Не то что полненькая Света. Аня была пределом красоты в глазах Артура. Без единой лишней складочки, гибкая и мускулистая, атлетического сложения девушка. Он не знал, сколько ей лет, но на вид она была не старше двадцати пяти. Она почему-то стеснялась показывать своё тело, почти всегда ходила на фитнесс в закрытых костюмах, хотя другие девушки, посещавшие клуб, были куда менее стеснительными, хотя и не отличались таким совершенством фигуры.

     Что в ней его притягивало? Лицо? Оно было просто миленьким, ничего особенного, кругленькое с небольшим носиком. А вот её улыбка до ушей, её задиристый смех были чрезвычайно притягательны. Странно, но Артур, глядя как она улыбается, таял от её взгляда и застенчиво отводил глаза.

     Аня была очень эмоциональной. Когда Артур попытался с ней познакомиться, говоря ей лестные слова, подчёркивая красоту её фигуры и очарование, она закатывала глаза, улыбалась с такими притягательными ямочками на щеках, говорила, что она краснеет, когда ей льстят или делают комплименты, и просила больше так не делать. Как она ему нравилась, но он не нравился ей…

     Он ходил в клуб почти на шару. Одним из соучредителей клуба был его давнишний друг, посему Артур клуб посещал за полцены. А бывало и вовсе бесплатно. Тренеры не сильно жаловали его, особенно его манеру поведения, но ему было плевать, пока он не увидел Аню. Эта девушка пленила его. Она была то ли родственницей тренера, то ли подругой администратора – Артур точно не знал, но она со многими в клубе была знакома и всегда приветливо с ними болтала.

     Артур тоже решил к ней подкатить. Девушка улыбалась ему, общалась, кокетничала, но когда он в открытую попросил телефончик, улыбнувшись, отказала. Он ей был не нужен. Раздосадованный он сел в углу зала и стал потягивать воду из бутылки. Тогда к нему подошёл один из тренеров и сказал:

     – Слушай, Артур, ты ей не пара. Хватит к ней приставать, особенно, когда я её тренирую. Ты мешаешь своей болтовнёй. Думаю, ты меня понял?

     – Неужели? – спросил Артур, сминая в руках пластиковую бутыль. – Так и мешаю?

     – Да, когда она делает упражнение, а ты в это время пытаешься рассказать ей очередной анекдот, ты её отвлекаешь. Завязывай.

     – Костян, она сама решит, мешаю я ей или нет.

     – Она просто тебе не говорит из уважения. А то, что говорит, ты не слышишь. Ладно, когда она бегает на беговой дорожке или на орбитреке, можешь рассказывать ей глупости и намекать на отношения, но когда она занимается со мной, не мешай ей.

     – Спасибо, Костян, но я сам разберусь.

     Их разговор невольно подслушали завсегдатаи клуба и начали загадочно улыбаться. Артур всё понял. Он и раньше догадывался, что многие в зале посмеиваются над его потугами приударить за Аней, а теперь и вовсе стало ясно, что все его попытки наладить стабильные отношения с этой девушкой были глупы и тщетны.

     Словно почувствовав это, тренер Константин продолжил:

     – Посмотри на себя, Артур: кто ты, а кто она! Аня работает на крупную компанию. Она купила четырёхкомнатную квартиру в центре Киева. У неё две машины, причём, одна служебная. У неё сумма карманных денег на неделю больше, чем ты зарабатываешь за три месяца. Есть тебе смысл пытаться с ней встречаться?

     Артур молчал, пожёвывая губами. К Константину подошёл другой тренер, Данила. Он, скорее всего, очень хорошо знал Аню. Артур спрашивал его про неё, но он старался отмалчиваться. Если Артур наседал, отвечал однозначно: «да» или «нет». Он всегда с Аней здоровался за руку, частенько меряясь загаром. Она держалась с ним по-дружески, иногда давая пощупать свои мускулы и, получая одобрительную оценку, улыбалась, застенчиво отводя взгляд.

     – Она – просто супер девушка, жизнерадостная, добрая, но не для тебя. Не для такого, как ты. Ты понимаешь, о чём я говорю?

     Артур кивнул, он очень хорошо понял, о чём говорил тренер Данила.

     – Очень хорошо, поэтому больше не приставай к ней, а то она уже жаловалась. И не надо пытаться провожать её. Она живёт в другом районе и ездит на своей машине. И телефон не выпытывай – глупо выглядишь.

     – Я сам разберусь, – сказал Артур и, выбросив бутылку в урну – напоминающий символ «Андроида» металлический цилиндр с овальной крышкой, – зашагал к стойке с гантелями.

     – Артур, если она пожалуется Юре, всё закончится. Ты здесь на птичьих правах. Серьёзно, по-дружески говорю: заканчивай.

     Нет, мир не рухнул от этого разговора, но стал темнее. Он не понимал, зачем она по-прежнему улыбается ему, зачем здоровается, если он так надоедает ей? Может, издевается? Артур больше не подходил к Ане и больше с ней не разговаривал. Сначала она пыталась ему улыбаться, заговорить с ним, а потом просто прекратила обращать на него внимание.

     Но всё равно, он обожал её, этого маленького чертёнка. Когда она уходила на ресепшен, он украдкой смотрел ей вслед. Может она и замечала его взгляд, почти везде на стенах зала были зеркала, но если и замечала, то не подавала виду. И он только вздыхал, провожая знакомый силуэт, и снова поднимал гриф штанги двенадцать раз, качая бицепс.

     А вот Света была другой. Она всегда была ему рада и никогда не отказывала, и он приходил к ней. Правда, кроме тех дней, когда её папа был дома. Артур никогда не видел отца Светы. По её рассказам, это был человек с тяжёлым характером и военной выправкой. Он дослужился до полковника, пока не был уволен в запас, а сейчас преподавал на военной кафедре в одном из институтов. Но летом его почти никогда не было дома. Его страстью был загородный дом, который он строил уже лет двадцать и всё никак не мог закончить. Поэтому очень часто Света была дома одна. Она подрабатывала сразу на нескольких работах, посещала курсы английского, и поэтому родители освободили её от постоянного пребывания на даче и борьбы с сорняками. Но Света частенько сама ездила туда помогать. В такие дни Артур был недоволен, но приходилось терпеть. А так, он звонил и приезжал. Ему было не важно, хочет ли она, главное, что хотел приехать он. У Светы бывали дни, когда ей было плохо, болела голова, даже тошнило, но он звонил и просто спрашивал:

     – Привет, твои дома?

     – Привет, нет, – отвечала Света.

     – Тогда я сегодня ночую у тебя.

     И она всегда соглашалась. Дома у неё, когда они были вдвоём, никто никогда не говорил Артуру ничего неприятного, никто не компостировал ему мозги тем, что он привык вести себя развязано, не помогает по дому, приходит частенько пьяный и за собой не убирается. Света его нежно любила и всячески старалась ему угодить и доставить удовольствие в постели. Она выполняла все его прихоти, даже глубокий минет, хотя сама так это ненавидела. А ему нравилось владеть ей и командовать, быть господином. Когда Артур занимался с ней сексом, у него перед глазами всегда вставало лицо Ани. Мысленно он спал с ней. Он чувствовал её поджарое тело, её мускулы и её запах, запах женщины, тот, который она источала в зале, когда бегала на орбитреке. Такой удивительный аромат...

     Как потемнело утром. Стоя на балконе шестого этажа и посасывая сигарету, он наблюдал, как тучи затягивают небосклон. Ему пора было на работу. Они с другом открыли небольшую точку по продаже мобильных телефонов на Караваевых. Дела шли по-разному: то месяц был очень прибыльным, то всё затихало, и они едва наскребали деньги на выплату аренды.

     Да, некоторые известные личности приносили ворованные трубки. Их приходилось чистить, иногда менять панели, чтобы хозяева не узнали, и толкать как новые. Но что поделаешь: жизнь – есть жизнь. Хочешь жить – умей крутиться, и Артур крутился. К своим двадцати пяти годам он уже хорошо научился плавать в бизнесе Караваевых дач. Он имел связи, приятелей, и быстро решал возникающие проблемы. Шлёпая в разношенных вьетнамках, Артур всегда знал, куда идти, когда ему приносили несколько ворованных телефонов. Он брал телефоны только у проверенных людей. Хоть милиция и крышевала бизнес, но всё-таки случались подставы. Особенно, если пострадавший писал заявление в милицию и при этом был непростым человеком. Дорогие телефоны брать было опасно. Поэтому, если кто-то хотел продать старые телефоны, принося их несколько раз в неделю, Артур покупал только один аппарат, а от остальных отказывался. Он ждал, что скажет сарафанное радио рынка. Он научился различать клиентов – тех, кто действительно желал продать свой старый телефон, и тех, кто толкал ворованный товар. К тому же в преступном мире всё было давно поделено, и залётных быстро выдавливали.

     Когда проверенные люди приносили товар, он быстро сторговывался, стараясь сбить цену, а потом бежал, лавируя между покупателями, в павильончики, где чистилась внутренняя память от мусора прежних хозяев, телефон подвергался определённой переделке, и буквально через десять минут – вуаля! – на витрине его точки лежал аппарат с пометкой: «б/у, но полностью рабочий».

     В этих же павильончиках можно было разблокировать привезённый из-за границы телефон и устранить мелкие неисправности. Гораздо хуже было, когда аппарат имел серьёзные проблемы. Особенно «утопленники». Впихнуть такую «трубу» было куда сложнее, чем полностью рабочую, и тогда Артур включал обаяние. Если он видел, что перед ним клиенты, которые не ориентируются в ассортименте и «плавают», он убедительно доказывал им, что этот аппарат – именно тот, который им нужен. Иногда получалось, иногда – нет, но это и был бизнес.

     Единственное, с чем он не связывался, это с откровенным подлогом. Это когда брался корпус, а внутрь него просто клался груз. Или же бывало, что мигала индикация, и на экране горел логотип компании-производителя, например, надкушенное яблоко. Всё выглядело очень правдоподобно. Первое правило перед покупкой: сними заднюю крышку. Тогда становилось видно, что телефон за 800 долларов был имитацией, «весящей» 200 гривен от силы.

     Несколько лет назад на рынке была просто эпидемия разводов, когда в Киев приехала банда «кидал» откуда-то с Кавказа, но потом всё сошло на нет. С таким разводом он не имел дело. Этим занимались толкачи, залётные. Они открывали точку на пару дней, облапошивали пару десятков покупателей, а потом исчезали. Артур здесь работал уже три года и не хотел лишнего шума. Таких толкателей нерабочего товара он сразу вычислял и посылал куда подальше.

     Утро субботы было солнечным. Проснувшись в девятом часу, Артур потянулся и пощупал холодную постель. Светы не было. Протерев глаза, он услышал, как она возится на кухне. Она готовила ему кофе и бутерброды.

     «Вот же любящая дура», – подумал Артур.

     Ему многие завидовали, говорили, что Света – просто подарок судьбы, но он так не считал. Подарком судьбы он считал Очаровашку, Аню. А Света, а что Света? – Так, можно пользоваться. Обычная девушка, ничем не примечательная, с грустными глазами. Особенно, когда после секса она расчёсывала волосы возле зеркала. Тогда её лицо подёргивалось налётом задумчивости и грусти. Неужели она догадывалась, что Артур её не любит? Тогда почему продолжала играть в эту игру с чувствами, а особенно давать ему денег? А он не стеснялся просить, такая у него была натура с 9-го класса. Одалживать, просить и не возвращать, просто забывать. А если ему напоминали, обещать, клясться пока человек, который ему одолжил, не махал безнадёжно рукой и больше не просил вернуть долг.

     Правда, случалось, что нужно было возвращать и быстро, но так как у него хронически не хватало денег – он их легко спускал на себя, – то он одалживал у Светы.

     Сегодня на точке дежурил его приятель, и можно было не спешить на рынок. Пока он курил, Борщаговская улица потемнела, словно наступил глубокий вечер. Машин было мало, всё-таки был выходной, зато с шумом проносились скоростные трамваи. Он никак не мог привыкнуть к их шуму и лязганью, а вот Света их практически не замечала. С этого этажа был виден Индустриальный мост, развязку, которую опять чинили дорожные службы и пересекающую Борщаговскую под мостом улицу Вадима Гетьмана. Та плавно переходила в Чоколовский бульвар. Если с него повернуть на улицу Ушинского, он как раз оказывался на месте своей работы – на радиорынке, который существовал ещё с Советских времён.

     В отличие от Борщаговской, улица Вадима Гетьмана и Чоколовский бульвар были сильно загружены автотранспортом. Машины шли в обе стороны сплошным потоком. Да и прохожих на тротуарах было не мало. Особенно много людей толпилось на остановке сразу за мостом, в направлении Чоколовского бульвара. С утра в ту сторону всегда ехало много людей, они сходили со скоростного трамвая и, спускаясь вниз, спешили на остановку общественного транспорта за развязкой. Их проходу мешал блошиный рынок, который начинался в подземном переходе и плавно выкатывался наружу своими палатками и киосками. Он настолько сузил проход, что люди вынуждены были толпиться, чтобы преодолеть этот отрезок пути. Артур терпеть не мог этот рынок, частенько ругаясь с продавцами, особенно с крикливыми бабками, раскладывающими свой товар прямо на проходе. В подобных местах всегда была толчея, и приходилось порой работать локтями, чтобы пройти.

     Торговали тут всем, чем угодно, особенно доставала стихийная торговля овощами и фруктами в летний период. В жару здесь всегда пахло гнильём, а сбоку, прямо на газоне, лежали ящики с догнивающими остатками продукции, над которыми кружились мухи...

     Вроде, синоптики не обещали грозу. Всю неделю стояла жара и вот сейчас, наперекор всем прогнозам погоды, над Киевом собирались тёмные тучи. На улице очень быстро темнело, небо затягивалось, отдельные массивы туч сползались в одно целое и тяжелели на глазах. Молний видно не было, но где-то уже тихо громыхало. Поднялся сильный ветер, который начал поднимать в воздух и вращать жёлтую пыль вперемешку с мусором, валявшимся на дороге и тротуарах. Пыль летела в глаза прохожим, и те отворачивались, закрываясь руками, или просто шагали спиной вперёд. Вспугнутая порывами ветра взлетела стая голубей и, преодолевая упругие волны воздуха, скрылась за деревьями.

     Артур почти докурил сигарету, когда темноту прорезала первая ветвистая молния. Она ослепительно сверкнула на тёмно-синем фоне грозового фронта, и следом громыхнуло так, что в оконных проёмах задрожали стеклопакеты, а во дворе и на стоянках воем сигнализаций отозвались припаркованные машины.

     Дождь обещал быть сильным. Несколько недель до этого стояла невыносимая жара, столбик термометра доползал до +34 в тени, и в воздухе звенела особая тяжесть. Слава богу, что в прошлом году отец Светы установил кондиционер, и он теперь хоть как-то спасал от ужасного зноя. Даже ночью температура не опускалась ниже +27, отчего спать без охлаждения было просто невозможно.

     Артур был худощав и достаточно легко переносил жару, но только не такую, как в этом году. Она давила на голову тяжелым зноем вкупе с повышенной влажностью и, казалось, что даже мысли плавились. И вот, наконец, намечался долгожданный дождь. Особенно хотелось, чтобы он прибил и смыл эту гадкую пыль, которая крутилась над асфальтом и высохшими газонами и скрипела на зубах. Дождя ждали все.

     – Артур, сильная будет гроза? – послышалось из кухни. – Я слышала грохот грома.

     – Солнышко, просто обалденная, – ответил Артур. – Похоже, сейчас начнётся ливень. Не завидую тем, кто на улице.

     – А тебе когда на работу? Ты, вроде, собирался уходить минут через двадцать.

     – Подождут. Сейчас там Гена на точке. Без меня справится. Я в ливень не пойду.

     – Артюша, я думаю, дождь будет не долгим. Может, минут сорок. Не сильно опоздаешь.

     – Солнышко, я же сказал: он подождёт. Посмотри в окно, на улице такой сильный ветер. Вон на той стороне улицы у дерева громадную ветку сломало. Повезло кому-то: она чуть не попала в его машину. Ох, и достанется прохожим когда ливанёт!

     Прохожие это понимали и спешили найти укрытие. Снова сверкнула молния, и вниз упали несколько тяжёлых капель. Пара запоздавших девушек, придерживая взметающиеся от ветра подолы длинных сарафанов, спешили к подземному переходу. Когда они до него добежали, снова сверкнуло и загрохотало, и опять завыли сиренами сигнализаций припаркованные машины. Стая воробьёв высыпала откуда-то из раскидистых кустов, и бросилась наутёк, а за ними, непрерывно треща, полетели сороки. Гроза расправляла плечи.

     Света неслышно появилась на балконе и обняла его за пояс. Он почувствовал аромат её духов. Самых любимых. Запах был очень запоминающийся. Жасмин, кажется, так она его называла. Артур никогда вживую не видел жасмин, только в Интернете он посмотрел, что это за растение. Ничего особенного. Куст с белыми цветами. Запах жасмина ему не очень нравился. Но он терпел, так как Света была от него без ума.

     Она положила голову ему на спину и тихо сказала.

     – Артюша, всё готово. Можно кушать.

     При этом она ласково погладила его по спине и поцеловала в шею. В этот момент, в свете очередной вспышки молнии Артур подумал: «Блин, какая она заботливая»…

     Она делала всё, что он желал. Его друзья фыркали, когда он упоминал Очаровашку, и твердили, что лучше синица в руках… Но ему нравилась Аня. Какая она на самом деле? Нет, не в зале, а в жизни? Артур пытался её понять. Иногда в разговоре она напоминала ребёнка. Она часто взрывалась эмоциями, говорила, какая она злая, но в беседе с Артуром начинала улыбаться. Она не казалась злой, хотя твердила, что именно такой сейчас себя ощущает. Света же была не похожа на неё. Она была спокойной и рассудительной, не давала волю своим эмоциям. Даже когда он подарил ей новый телефон, она улыбалась, в её глазах возникло обожание, но там не было взрыва. Она обняла его и нежно поцеловала. Он ждал такого от Ани, но девушка держалась от него на расстоянии. Болтовня болтовнёй, но на более тесные отношения она не решалась или не хотела их.

     – Артюша, так ты идёшь? Всё на столе и кофе стынет, – опять напомнила Света.

     С балкона было видно, что дождь никак не мог начаться и только изредка бросал на разгорячённый асфальт россыпь тяжёлых капель.

     – Сейчас, только докурю, – ответил Артур и поцеловал в её лоб. Она расплылась в улыбке. Она была счастлива.

     Снова громыхнуло, и звоном отозвались трёхлитровые банки на балконе. Они летом хранились в импровизированном шкафу, занимая всю левую часть балкона. Что там отец Светы держал – было загадкой. Консервацию или что-то ещё. Может, краски. Даже Света не знала, что там. Шкаф был плотно закрыт, и Артур не имел желания лазить туда для выяснения его содержимого. Балкон был открытым, хотя давно следовало его «зашить» пластиком. Но семья Светы была небогатой, и денег на всё не хватало.

     Гроза становилась злее. На небе сверкнуло сразу несколько молнии. Они неспешно поползли по небосклону, образовав пирамиду, и соединились в конце пути, словно завязались в узлы. В этом месте образовалось световое пятно чем-то напоминающее пилотку и погасло не сразу, а через несколько десятков секунд. Странное зрелище. Никогда до этого Артур, часто наблюдавший грозы, не видел такого. Он пожалел, что в этот момент в его руках не было телефона с камерой, и он не запечатлел такой интересный атмосферный феномен. И тут забарабанили тяжёлые капли. Дождь начинался. На этот раз он не прекратился через короткое время, а наоборот – постепенно усиливался.

     Артур докурил и погасил окурок. В это мгновение страшно громыхнуло. Молнии не было, поэтому раскат грома оказался неожиданным. Артур почувствовал, как Света вздрогнула и прижалась к нему.

     – А ты боишься грозы? – спросил он и бросил окурок с балкона.

     – Нет, а вот мой брат, Митя, очень боялся. Когда наступала такая гроза, особенно ночью, он приходил ко мне. Не к маме, а ко мне и прятался под одеялом. Он всегда сильно боялся грозы и, прижимаясь ко мне, дрожал от страха после каждого раската грома. Он спрашивал меня, что это? Я рассказывала ему, что это просто силы природы, что нет ничего в этом страшного, особенно, когда ты дома, в квартире, но при очередной вспышке молний, когда на стенах плясали тени, он ещё больше пугался и начинал плакать. Я тогда включала верхний свет, успокаивала его и пела.

     – Ты умеешь петь? Не знал.

     – Я? Нет, – девушка застенчиво улыбнулась. – Так бормотала что-то, чтобы успокоить его. Или рассказывала сказку. Тогда он засыпал. Ему было-то всего шесть лет. Ты идёшь? Дождь начинается, сейчас будет заливать балкон. Лучше балконную дверь закрыть, а то появится лужа.

     – Иду!

     Артур вновь посмотрел на чёрное небо, подсвеченное молниями. Он вдруг вспомнил, как в детстве, когда был маленький, просыпался от грозы и вот так стоял у окна, наблюдая за вспышками разрядов. В те времена, пока не разменяли квартиру, они жили на последнем этаже, и до застройки соседних улиц он мог наблюдать всё небо до самого горизонта. Он представлял, что справа от него на небосклоне находятся силы Рая, ангелы, а слева – силы Ада, демоны.

      Вспомнив это, Артур улыбнулся. Он тогда был уверен, что это не гроза на самом деле, а небесное сражение. Молнии, как взрывы, вспыхивали в стане врагов. То справа, то слева. Он даже мысленно представлял, как справа на горизонте после очередной яркой вспышки молнии, как после взрыва, взлетают горящие разорванные тела с крыльями и, медленно кружась, оседают. В такие грозовые ночи Артур невольно отметил, что молнии вспыхивали поочерёдно то с одной стороны, то с другой, словно противоборствующие силы обменивались ударами. Апогеем битвы была середина грозы, когда молнии кружились, танцуя, образуя замысловатые ветвистые образования, и сотрясали воздух бесконечным грохотом. Настоящая небесная битва. Он так болел за рай. Иногда, забывшись, он получал нагоняй от брата или мамы. Но это было давно...

     Артур ещё раз улыбнулся, вспомнив детские фантазии, и, зайдя в комнату, закрыл балконную дверь. И тут, будто только и ждал этого, разразился ливень. Стена воды забарабанила дробью по карнизам и зашумела в листве деревьев. Вот она, долгожданная гроза.

     На кухне был накрыт стол. Света не стала включать верхний свет, и они сидели в полумраке. За окном хлестали потоки воды. Они порывами ударялись в окно кухни, стекая вниз по стеклу.

     На столе была тарелка с бутербродами, вазочка с печеньем и конфетами и чашки с ароматным напитком. Артур принялся за еду. Он съел пару бутербродов с колбасой и сыром, заел одним с ветчиной, потом, допивая кофе начал кушать сладкое. Света наблюдала за ним и улыбалась. Она почти не притронулась к еде, только выпила кофе, но она так старалась ему угодить.

     – Тебе понравилось, вкусно? – спросила она.

     – Да, – машинально ответил Артур. – Правда, очень вкусно.

      Нет, кофе был суперский, очень насыщенный и с приятным ароматом, а вот колбаса была не ахти, но он промолчал. Артур собирался провернуть одно дельце и ему, возможно, могли опять понадобиться деньги. А он знал, что Свете на День рождения подарили 500 долларов. Она сама ему про это сказала, и эти деньги ему бы не помешали. Но сейчас не время было о них говорить. К этому он вернётся потом, когда сделка состоится, только нужно правильно строить фразы и делать страдальческое лицо. Нужно подготовить её. Это простушка отдаст ему эти деньги. Где-то в глубине души завозился неприятный червячок совести: а что после, придётся её бросить, чтобы не отдавать долг? Артур старался об этом не думать. Он жил сегодняшним днём и заглядывал в день завтрашний лишь иногда, ради прибыли.

     – Свет, зайка, почему грустишь? – спросил Артур, увидев грустное лицо девушки.

     – Братика вспомнила, – тихо ответила она.

     – А, слушай, ты мне никогда ничего не говорила про него. Только урывками, как сегодня, в грозу. Даже не пускаешь в его комнату. Там игрушки, рисунки. Всё в пыли. Он что, умер?

     – Да, – тихо ответила девушка.

     – И только теперь ты мне это рассказываешь? До этого ты просто отмалчивалась, когда я тебя спрашивал.

     – Артюша, мне тяжело вспоминать. Это наша… семейная трагедия. Никто из нас не хочет посвящать в подробности посторонних, даже тебя. Это очень тяжело. Для нас он живой, он где-то на отдыхе, в лагере или санатории и вот-вот вернётся. Этим мы живём и этим защищаемся. Поэтому эта комната – табу.

     – Да, конечно, понимаю…

     Но он ничего не понимал. Просто сказал слова для приличия. Он лишь мельком видел фотографии мальчика. Ничего особенного, такой же, как многие его сверстники. Если бы встретил его на улице, не узнал бы, наверное.

     Сейчас все его мысли были заняты ожиданием звонка. Если всё получится, он неплохо заработает. Главное, чтобы груз перешёл без проблем через границу и не застрял на таможне.

     – Видно, это судьба, – невпопад добавил он.

     И тут Свету прорвало. Она закрыла лицо руками и заплакала. Такой он видел её всего один раз, когда по пьяни нагрубил.

     – Нет, не понимаешь, – девушка плакала. – Его убили, сбили на дороге и отнесли в старый дом, где и бомжей то нет. Если бы они там были, его бы спасли, а так он умирал почти четыре часа! Лежал в ворохе листьев и умирал! Сволочи! Он собрал из крошек кирпичей домик, и прикрыл его жёлтым кленовым листочком, как крышей. Понимаешь, он умирал, а мы все были далеко и ничего не знали. Пусть убийца будет проклят во веки веков, пусть он провалится в ад и его там сожрут черти!

     Артур понял, что должен встать и присесть рядом с девушкой. Она спрятала своё лицо на его груди и тихо плакала. Где-то, далеко в сердце, его кольнула печаль, но ожидание звонка её подавило. История брата Светы была несомненно печальной, но особо это его не трогало. Когда зазвонил телефон, он чмокнул Свету в лоб и отправился в другую комнату, оставив её одну. Она вытирала слёзы и сморкалась в салфетку.

     – Серый, привет, салага. Как ты? И я тоже нормалёк. Что там у тебя? Это точно, ты не шутишь?!

     Артур пел от восторга. Всё получилось, он был на коне. Теперь, продав часть товара, он сможет купить машину. Пусть подержанный БМВ начала 90-х, но свои колёса. Он тогда точно покатает Свету и… Очаровашка не будет на него смотреть, как на пустое место. Он выбьется в люди.

     Пока он разговаривал по телефону, прохаживаясь взад и вперёд по комнате, Света убрала посуду. За окном по-прежнему сверкало, и с небес лились потоки воды. Сначала просто струи, а потом их начали пересекать косые водяные порывы. Внизу по Борщаговской улице текли мутные коричневые потоки. Они скатывались вниз, к Вадиму Гетьману, чтобы там исчезнуть за решётками водостоков. Но как всегда, водостоки не были прочищены вовремя, и они не справлялись с прибывавшей водой. Над ними быстро росло озеро, прямо на дороге, как раз под мостом. Машины осторожно ныряли в него, прощупывая глубину и, давая газу, выбирались с другой стороны. Озеро росло с катастрофической быстротой, и вот уже никто не решался ехать в крайнем правом ряду, все перестраивались в крайний левый ряд, где было повыше.

     – Когда прибудет товар? Ладно, почему цена повысилась и насколько?

     Артур помрачнел. Он машинально жевал губами и чуть позже продолжил:

     – Да, Гена сказал, что туда можно складировать. Он снял квартиру на месяц. Блин, почему так дорого? Доллар же на месте стоит. Ладно, я перезвоню.

     «Вот козлы, цены меняют в последний момент! Был же договор!» – подумал Артур. Отказываться от товара было нельзя. Он знал, что его сразу перехватят конкуренты. Многие желали поучаствовать в реализации, но он всех опередил: просто ему по блату шепнули про товар заблаговременно: Серый был давнишний его дружбан, ещё со школы. Но вот прибыль, которую он ожидал, значительно уменьшалась. Придётся, наверно, отказаться от БМВ... Это его сильно расстроило. Планы ломались на глазах.

     – Котик, всё хорошо? – спросила Света.

     – Да, зайка, всё зашибись! – Артур подошёл к окну.

     За окном бесновался ливень. Не зря почти две недели стояла жара и влажная духота, когда на улице майка через час становилась мокрой. Пришёл черёд грозы, и молнии метались, прыгая по небосклону. Но теперь это его не увлекало. Он напряжённо думал. Прибыль уменьшалась примерно на 20%, а это было много. Отказываться нельзя, может, стоило поторговаться? Надо было заранее предвидеть, что таможенники возьмут гораздо больше. Вот же ненасытные сволочи!

     Когда дождь начал стихать, Артур начал собираться. Настроение было испорчено вконец. Все его планы полетели коту под хвост. Света почувствовала, как он изменился, как помрачнел, и больше ничего не спрашивала. В такие моменты Артур мог взорваться и накричать. Да, потом он извинялся, просил прощения, даже дарил розы, но это периодически повторялось. Её подружки, один раз ставшие свидетелями его злости, тихо шептали Свете, что может и до рукоприкладства дойти, но она не верила. Она считала, что любовь и забота может изменить человека. Она хотела, чтобы он изменился.

     Света принесла ему в кулёчке судок с обедом и заботливо напомнила, что еду хорошо бы перед приёмом хоть немножечко погреть. Артур молча кивнул. Чмокнув её в щёчку, он вышел в коридор и направился к лифту. Опять зазвонил смартфон и, привычным жестом пальца отбросив вправо зелёное пятно вызова, Артур начал говорить. Звонил Сергей. Он пытался договориться о снижении закупочной цены. Надежда умирала последней.

     Дождь прекратился и только ручьи воды бежали по асфальту. Огромные лужи образовались в низинах и впадинах, и вновь появившиеся прохожие старательно их обходили. Впрочем, не все. Некоторые во вьетнамках шлёпали прямо по тёплой, нагретой неостывшим ещё асфальтом воде. Особенно это доставляло удовольствие ребятишкам, прыгающим по лужам и визжащим от восторга. Вьетнамки Артура порвались, и он одел сандалии. В них он шагал вперёд, не обращая внимания на текущие ручьи воды. Только те потоки, которые стекали с газонов, он обходил. Там вода была мутной, грязной и полной мусора. Пахло влагой, мокрой землёй и ещё запахами, которых он не знал. Цветами что ли. Странный, едва слышимый аромат. Бегущая навстречу худая бродячая собака неизвестной породы, вдруг остановилась перед Артуром, понюхала воздух и, поджав хвост, бросилась в сторону, юркнув в подворотню.

     «Странно», – подумал Артур. Он часто встречал эту шавку, роющуюся в отходах около мусорных баков, и она никогда не боялась его. Тем более, Света её подкармливала. А тут она так испугалась, как будто перед ней был не Артур, а какой-то живодёр.

     Он шёл быстрым шагом к Индустриальному мосту, неся тёмный кулёк с едой. Ему не особо нравилось таскать его, но Света готовила вкусно, её еда была гораздо вкуснее той, которая продавалась на рынке, и после стряпни Светы у Артура не было изжоги. Пешеходов навстречу попадалось мало. Не все ещё решились покинуть свои убежища и выйти на залитые водой тротуары. Хоть вода и исчезала в водостоках, на улицах её оставалось ещё предостаточно, особенно выделялось громадное озеро под мостом. Едущие в сторону Чоколовского бульвара машины перестраивались в один ряд и аккуратно проезжали его по крайней левой полосе, а по тротуару с другой стороны понуро бродили рабочие дорожных служб в оранжевых жилетах и чесали затылки.

     Грозовая туча уползала в направлении Петровки и Днепра, и снова выглянуло солнце. Сразу стало жарче. Теперь, когда солнце опять начало нагревать землю, стало ясно, что будет гораздо тяжелее, чем до дождя. Начнётся парилка. Увы, гроза не принесла долгожданной прохлады.

     – Папа, смотри, радуга! – крикнул мальчик лет пяти, держась за руку огромного, с выпуклым животом мужчины, показывая пальцем куда-то вверх. Артуру стало интересно, и он обернулся. На фоне уползающей тучи горела ослепительная радуга и два её отражения.

     – Папа, а правда, что на конце радуги, куда она показывает, можно найти горшочек золота? – спросил мальчик.

     – Золота лепреконов не существует, Дима, – ответил папа. – Радуга - это всего лишь преломление света. Такой оптический эффект.

     – А в мультиках показывали, что оно есть. А ещё по радуге можно подняться в Волшебную страну, – мальчик говорил скороговоркой, часто повторяясь, и Артур с трудом понимал его.

     – Ну, наверное, можно, – вдруг решил поддержать фантазии сына отец.

     – Пап, а ты там бывал?

     – Я? Нет. Я уже вырос из сказок. И ты вырастешь.

     В ответ раздался сиплый смешок. Возле урны стоял старикан в грубых грязных одеждах. Где он только откопал их?! Холщёвая рубаха, какие-то немыслимого оттенка грязно-серые брюки, сотканные грубой нитью, и коричневый плащ. Ужас, а не плащ. Он казался невероятно тяжёлым, словно прорезиненным. Весь в грязных пятнах, словно он был полит машинным маслом и выволочен в земле или серой пыли. Артур прямо-таки явственно представил кислый запах пота и мочи вперемешку с запахом сырого чернозёма, который наверняка исходит от подобного субъекта. Он втянул ноздрями воздух, но представленных запахов не было, кроме, скорее, запаха сырости. Так пахнут брошенные, разрушающиеся дома. Ужасный вид старого бомжа дополняли большая свалявшаяся борода, жидкие волосы, выбивающиеся из-под красной шапочки, отдалённо напоминающей пилотку с золотым символом, где человечек молотком куёт какой-то предмет, и стоптанные то ли валенки, то ли пыльные сапоги.

     Артур скользнул взглядом по старику, по его носу картошкой, по его выцветшим глазам и на секунду остановил свой взгляд на красной шапочке. Странно, но значок рудокопов (название само собой всплыло в мозгу Артура) был очень похож на золотой. Хотя, почему рудокопов? У них должна быть кирка, а здесь, скорее, изображён кузнец. Странно всё это. Потом он перевёл взгляд на такую же странную сумку в руке старика. Она была из ткани, грязная и потёртая. Не было видно, что туда старый бомж сложил, но сумка была полной. Котомка полная хлама, Артур в этом не сомневался. Что ещё может быть в сумке такого человека? И разве у этого нищего бездомного могла быть шапочка с такими дорогим украшением? Скорее всего, это имитация золота.

     Старик заметил взгляд Артура и хитро посмотрел него сквозь густые седые брови, поглаживая спутанную бороду. Маленького роста сгорбленный старик. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом старик протянул руку за подаянием.

     – Подайте, Христа ради, – протянул он густым басом с хрипотцой.

     – Извини, старик, но мелких денег нет, – Артур соврал, он просто не хотел с ним связываться. Один раз подашь, а потом он не отвяжется. Будет постоянно просить.

     – На хлеб, я с утра ничего не ел, – продолжал старик. – Маковой росинки не было.

     Вокруг него и урны, где он стоял, трава была сочной, выделяясь ярко-зелёным пятном почти идеально круглой формы. Словно её кто-то здесь всё время поливал. Но сопел автоматического полива что-то было незаметно.

     «Вот возьми и пожри эту траву, козёл!» – подумал Артур, но промолчал и развёл руками, что, мол, у него ничего нет. Старик скользнул взглядом по его кульку с едой и тоже промолчал. Артур в последний раз посмотрел на него, особенно на этот ужасный плащ, и зашагал прочь. Старик был ярким примером неудачника. Вот он, выброшенный на улицу и никому не нужный, кроме сердобольных монашек Красного креста, да и таких же, как он, бродяг. Нет, Артур твёрдо знал, что он своего добьётся. Любым способом, но добьётся. Он спешил на работу.

     Спускаясь в подземный переход, он столкнулся с примером ссоры. Две пожилые женщины выясняли отношения по поводу того, кто должен торговать сигаретами на углу возле лестницы. Они очень эмоционально плевали друг в друга и густо пересыпали свои фразы ненормативной лексикой. Артур ухмыльнулся и прошёл мимо. Он не желал вмешиваться и, к тому же, это его мало трогало. Ну, дерутся две бабы, и дальше что?

     После очередного звонка Сергея оказалось, что не всё так плохо. Поставщики готовы были хорошо скинуть и повысить прибыль Артура. Будто бы вмешались высшие силы, теперь всё шло как по маслу. Груз пересёк границу и двигался к пункту назначения. У Артура на душе стало хорошо.

     Артур начал подниматься по лестнице вверх, чтобы пересечь развязку Борщаговской и Вадима Гетьмана. На глаза ему попался старик, собирающий мусор из урн, и толкающий перед собой телегу. Он был завсегдатаем этого перехода. Когда лет пять назад Артур попал сюда, ещё не открыв точку на Караваевых, старик уже был здесь. Высохший, загорелый, в поношенных одеждах, иногда бормотавший полную чушь, он собирал весь мусор в переходе, не пропуская ни бумажки. Когда Артур проходил мимо, старик замешкался, и телега поехала вперёд. Вместо того чтобы броситься и её удержать, он начал приговаривать:

     – Тпру, Казбек, тпру!

     «Болван!» – мысленно охарактеризовал старика Артур и, обойдя остановившуюся тележку, зашагал дальше.

     Примерно год назад, покупая семечки у одной очень колоритной тучной женщины лет пятидесяти, он услышал от неё историю. Что, мол, говорят, этот никчемный старик был отличным стоматологом, зарабатывал кучу денег, пока его не сбили на пешеходном переходе. И тогда он тронулся, превратившись в то, чем сейчас является. Артуру было всё равно. Некогда ему было сопереживать чужим судьбам. О его вот судьбе кто будет переживать? Он был сам кузнецом своего счастья.

     Спустившись вниз по видавшей виды лестнице со сваренной железной окантовкой, где ступени давно просели и рассыпались, образовав предательские ямы, Артур попал в своего рода подземный мир. Полумрак, запах сигарет и сидящие около стен малоприятные немытые личности. Старая, замызганная, положенная ещё в советские времена плитка дополняла картину.

     Купив пачку сигарет у Алёны – продавщицы, которую очень давно знал, Артур продолжил путь. Никто со времён СССР не отремонтировал ничего в этом переходе. Особенно лестницы. На них можно было ногу сломать, если не знаешь куда ступать: сплошь ямы, рытвины, куски разбитых плит. Набросанные кое-как цементные заплатки рассыпались примерно через месяц.

     Преодолев заезд автомобилей с Вадима Гетьмана на Борщаговскую, замедлив шаг на нерегулируемом пешеходном перекрёстке и пропустив пару машин, Артур очутился около остановки городского транспорта. Удивительно, как же там было много людей. Скорее всего, гроза заставила многих прохожих попрятаться, а теперь, когда в воздухе висела лишь водяная пыль, за спиной горела радуга, а ливень закончился, они снова вышли на остановки.

     Здесь, на остановке «Индустриальный путепровод», скопилась как всегда целая толпа. Разговоры в толпе ожидающих транспорта были разные. Кто-то ехал на дачу, кто-то – к родственникам. На остановке люди всё время двигались, выступая вперёд, когда подъезжала очередная маршрутка.

     Тут происходило непонятное действо. Многие маршруты, подающие машины с интервалом всего в пару минут, были почти пустыми, и также почти пустыми уезжали. Водители лишь на пару секунд останавливались, рассматривая стоящих на остановке, и срывались вперёд. А а вот нужные всем маршруты «Богданов» людям приходилось просто брать штурмом. Потому что как назло их было очень мало.

     Артур посмотрел на всё это, почесал правое колено, приподняв штанину шорт: ему показалось, что выше границы штанины его укусил комар, – и зашагал дальше. Штурмовать маршрутки ему не хотелось. Нет уж, лучше дойти пешком к месту работы. Далековато, конечно, но висеть на подножке он не хотел.

     «Ну почему, зачем в десять часов утра на этой остановке столько стариков и старух в субботу? Куда они едут? Они же занимают почти все сидячие места!» – думал Артур, шагая в направлении Караваевых дач. Позади него снова приехала долгожданная маршрутка, и люди на остановке с шумом пытались втиснуться в её переполненное нутро. А он шлёпал по воде. Толкаться, ругаться, протискиваясь в забитый, душный салон «Богдана» ему не хотелось. Он и так дойдёт до своих Караваевых.

     Опять зазвонил телефон. Его компаньон сверился с полученными данными. Количество телефонов и планшетов не совпадало с заявленным. Их было больше. За это несоответствие ухватились таможенные инспекторы. Серёга нервничал, пытаясь это уладить. Такие нестыковки таможенники обожали. Пока Сергей с кем-то говорил, закончив разговор с Артуром и не отключив телефон, Артур невольно слышал его разговор с неведомым собеседником. Этот разговор основывался на споре. Шла торговля. Артура охватило отчаяние: груз мог быть арестован. Это длилось примерно минуту, понять смысл разговоров было трудно, телефон Сергея ловил лишь отдельные слова и звуки, а потом он и вовсе выключился.

     Артур, приостановившись, наблюдал, как двое парней лет тридцати курят, сидя на корточках. Они сидели на краю тротуара и вели неспешный разговор. Артур не понимал, зачем он сфокусировал на них взгляд, чем это ему поможет? Тёмные мысли витали в его мозгу, когда вновь зазвонил телефон. Оказалось, что кто-то что-то напутал. Груз прошёл таможню и двинулся дальше. Всё, Рубикон пройден. Артур вздохнул.

     Солнце припекало, жара усиливалась, и всё больше и больше парило в Киеве, грузя голову душной тяжестью. Идти становилось всё жарче и тяжелее. Артуру помешал вытереть пот тёмный Светин кулёк с едой: он невольно поднял правую руку, а потом, сплюнув, поднял левую. И чёрт с ним, с этим кульком с едой. Всё начинало видеться в ином свете. Ему даже показалось, что он слышит шёпот. Странный шёпот. Что-то шептало про его интуицию или про его дар предвидения. Про его коммерческую хватку.

     Он, на секунду замедлил шаг, посмотрев на поток машин, двигающийся к Чоколовскому бульвару. «Ланосы», «Жигули», «Рено» и «Фольксвагены», они проносились мимо. Шёпот. А может это просто его мысли? Почему шёпот? Артур шагал по асфальту и размышлял. Шёпот, он шептал про сладкую, богатую жизнь. Он что-то упоминал о совести, только как про помеху. Мимо проезжали грузовые «Газели», ЗИЛы и прочие грузовики. Шёпот стихал, но потом вновь стал громким, хотя таким же непонятным.

     Следующий за грузовиком дорогой автомобиль привлёк его внимание. В белом «Мерседесе – Гелендевагене», тюнингованном G-классе, ехало трое. Парень за рулём и две девушки. Сколько стоит такая машина, тысяч сто долларов, а может, больше, Артур не знал. И просто завидовал. Как бы ему оказаться на месте того водителя? Владеть таким дорогим автомобилем, управлять им. Несбыточные мечты. Что нужно украсть для этого? Многих кинуть…

     Откуда эти мысли, как шёпот в мозгу?! Они сами собой выплывали из зависти к парню, который сидел за рулём. Он давно уехал, а за ним двигался «Лексус 550». Дальше – и вовсе крутая спортивная машина. Успешные люди...

     Украсть Артур мог, но не в таком объёме. За такое его могут закопать живьём. Но он хотел так жить, и ему вторил голос, скорее мысли, что он сможет, сможет провернуть продажу едущей партии устройств так, что заработает много денег. Обмануть, кинуть, главное, сорвать куш. Да, он сможет! Почему нет?

     Шлёпая по лужам, он размышлял над дивидендами. Деньги. Мысленно он уже их тратил. Мимо него проходили прохожие. Большинство не обращали на него никакого внимания и спешили по своим делам. Навстречу шли и девушки. Две подружки холодно скользнули по нему взглядом сквозь солнцезащитные очки, по его майке, шортам, сандалиям, оценивая платёжеспособность, и не спеша зашагали дальше, обсуждая свои проблемы. Он им был неинтересен. Современным девушкам нужна была не только и не столько любовь, сколько её материальная составляющая, а Артур не подходил под образ состоятельного человека. Да, были исключения, как например его Света, но он-то любил Аню, она даже снилась ему во сне, будто они вместе ужинали в дорогом ресторане в кругу друзей. Живая музыка фортепиано, свечи на столах, дорогие яства и вино. Но это был лишь сон, мечты…

     «Ладно, посмотрим, что будет дальше!» – мысленно сказал он сам себе и, погружённый в свои мысли, зашагал вниз по улице Вадима Гетьмана до пересечения с улицей Лебедя-Кумача. Там он остановился на пешеходном переходе, пропуская поворачивающий на Кумача транспорт. Он не торопился переходить, отлично зная этот коварный поворот: тут идти наобум было опасно. Как всегда, автотранспорт не спешил остановиться, уступив право перейти дорогу, как того требовали правила дорожного движения. Пришлось идти нахально, как он всегда делал. Ему посигналили и показали средний палец. Артур взвинтился и крикнул матом, но водитель надавил на газ и уехал. Этот наглый водитель ехал на старом «Ланосе», а такое о себе возомнил! Странно, но в отличие от него водитель следующей машины – громадного внедорожника – остановился, пропуская Артура.

     Ещё переходя улицу Лебедя-Кумача, Артур увидел неприметную «Шкоду – Октавию», копию «Фольксвагена – Пассата». Та припарковалась в неположенном месте, включив аварийку, и нервировала других водителей, которым приходилось её объезжать. В ней сидели молодые парни, внимательно осматривающие окрестности, словно что-то отыскивая.

     Откуда такой сильный запах цветов? Вокруг никого не было, не считая двух мужчин, но Артур сомневался, что это пахло от них. Это был скорее запах женских духов, роз, душистого горошка… как его там?.. стефанотиса. Артур даже не понял, откуда вдруг всплыло это название, может Света его упоминала? Да, и ещё нотки любимого запаха Светы – жасмина. Может, ему этот запах почудился из-за неё? Однажды она после секса начала рассказывать о своём увлечении комнатными цветами. Подоконник в её комнате был уставлен горшками с различными растениями, а сама она мечтала вырастить жасмин. Дался он ей! Она пыталась увлечь своим хобби Артура, но нафиг растения были ему нужны?! Ему нужны были её тело и деньги.

     Артур замедлил шаг, принюхиваясь. Странный, ни на что не похожий аромат. А какой сильный! Откуда, где его источник? Он осмотрелся и увидел девушку в джинсах, светлой майке и со странной стрижкой на голове. Она шла впереди, время от времени поправляя волосы. Правая часть её головы было коротко выстрижена, почти под ноль, пару миллиметров осталось, а вот от затылка, на левую сторону ниспадала волна светлых волос. Странная причёска. Гораздо странней причёсок подружек Светы с их подкрашенными в розовый цвет вихрами и странными укладками. Артур это совсем не понимал. Зачем надо было по несколько часов сидеть в салонах красоты, чтобы потом попасть под дождь и вся красота смывалась? Хотя он признавал сам себе, что некоторые находки были очень сексуальные. Ему нравился пирсинг в пупке, а вот Света этого как раз не признавала.

     «Вот же надушилась!» – подумал Артур и улыбнулся. Но запах был настолько ярким, что он не мог быть запахом духов той девушки. Она находилась слишком далеко, поднимаясь быстрым шагом вверх к Чоколовскому бульвару, целеустремлённо и не оборачиваясь. А запах был стойким, словно источник был под ногами… Странно… Артур посмотрел себе под ноги. Под ногами были только окурки, смятый пластиковый стаканчик, коричневая палочка для размешивания кофе и презерватив. Последний сильно выделялся среди остального мусора. Идущий мимо мужчина лет сорока подбросил в этот мусор дымившийся окурок.

     «Что такое?» – подумал Артур и остановился. Какое-то странное предчувствие. Заболело где-то в районе сердца. Артур никогда не страдал сердечными болями, а тут просто защемило от предчувствия. Ему стало на секунду тоскливо и одиноко. Словно он что-то потерял, что-то очень дорогое. Может, стоило позвонить Свете? Но зачем?

     «Вот же, блин, затянули меня мысли о сделке, – подумал он, машинально потирая грудь. – Надо успокоиться».

     Впереди, слева, маячил надземный переход через Гетьмана, справа были магазины и аптека, над которыми протянулась вывеска «Всё для дома». Он никогда туда не заходил, хотя проходил здесь много раз. Запах цветов исчез, а вместе с ним и тоска, и Артуру вдруг сильно захотелось холодного пива. Разливного, холодного, пенного пива, особенно приятного в такую жару. Парило и становилось всё тяжелее дышать. Он уже представил себе, как держит бокал с ледяной медового цвета жидкостью, как пузырьки подымаются вверх и аромат пива растекается в воздухе. Представил, как холодный напиток охлаждает его с каждым глотком, прямо как показывают в рекламе.

     Около перехода стояло несколько киосков. Там можно было купить бутылочку. Артур зашагал к киоску, доставая на ходу мелкие деньги. Купив светлое «Черниговское», он привычным движением сбил пробку об острый край алюминиевого профиля и с удовольствием глотнул. Как хорошо! После долго секса, когда любящая его девушка делала всё, что он просил, когда она ещё дала ему на дорожку пару сотен гривен, когда всё складывается с покупкой серой партии телефонов, вся жизнь казалась такой лёгкой, такой податливой. Сердце больше не кололо, на душе было легко, словно и не было тех нескольких минут странного предчувствия. Гроза уползла, исчезнув в районе Петровки.

     «Пусть этих козлов на Книжном немного помочит!» – подумал Артур и вновь отхлебнул из горлышка. Красота! С каждым глотком давящее чувство жары становилось слабее. Пиво охлаждало изнутри. Зазвонил телефон, Артур начал подносить к уху аппарат…

     На улице раздались хлопки. Сначала ему показалось, что это малолетки взрывают петарды.

     «Нашли место!» – успел подумать он, и тут краем глаза увидел летящие по воздуху оранжевые чёрточки. Они попали в стену магазина, брызнули искрами, а одна из них застряла в кирпичах и принялась гореть, как фейерверк. Он застыл, открыв от неожиданности рот, и вышел из ступора только когда вокруг в ужасе начали разбегаться прохожие. Артур понял, что он ошибается, это были не петарды. Пиво уже ударило в голову хмельной волной, но он ещё мог адекватно мыслить.

     Вокруг началась паника. По траве зелёной зоны вприпрыжку бежали мужчины и женщины, причём последние часто падали, спотыкаясь на своих каблуках, что-то кричали убегающим спутникам и, вновь поднимаясь, ковыляли прочь.

     Снова прозвучали громкие хлопки и следом возникли визжащие звуки. Не понимая, что он делает, из чистого любопытства, Артур шагнул туда, откуда слышались хлопки и, уклоняясь от бегущих ему навстречу людей, увидел страшную картину.

     Повернув на Лебедя-Кумача с Вадима Гетьмана, через тридцать метров от поворота остановилась машина инкассаторов. Какому банку она принадлежала было неясно: на ней не было надписей, и по ней вели огонь из автоматов трое мужчин. Они шли от той самой неказистой «Шкоды – Октавии», где ещё несколько минут назад видел их Артур. Так вот чего они ждали, внимательно осматриваясь!

     Артур видел следы трассеров, которые впивались в обшивку инкассаторской машины, рикошетили и догорали на асфальте. Водитель попытался развернуться. Он выехал на тротуар и, описав дугу, начал двигаться обратно к улице Гетьмана. Один из бандитов побежал ему наперерез и стал стрелять в кабину сквозь ветровое стекло. Оно покрывалось белыми пятнами отверстий, и из них в воздух взлетала белая пыль. Машина остановилась и двигатель заглох. Бандиты стреляли непрерывно, не сильно заботясь, куда летят шальные пули. Несколько прохожих было убито или ранено. Одни лежали около машины и не шевелились, другие ещё пытались двигаться. Какой-то мужчина в светлой рубашке, на которой стремительно вырастало тёмное пятно, пытался перевернуться на живот.

     Пули свистели в воздухе и выбивали фонтанчики коричневой пыли и осколки кирпичей из стен аптеки и магазинов, с грохотом осело стекло витрины, но стреляющие не обращали на это никакого внимания. Перезаряжая оружие, они приближались к машине инкассаторов. Вдруг в ней распахнулась задняя дверь, и раздался одиночный выстрел из пистолета – охранник открыл ответный огонь. Нападавший, крайний к открывшейся двери, присел и начал снова стрелять очередями. Пули не пробивали броню машины, оставляя вмятины и срывая краску, а тем временем его напарник подходил ближе, прикрываемый огнём, чтобы потом одним броском допрыгнуть до дверей и добить охранника. Артур перевёл взгляд на телефон и вызвал меню камеры.

     Скорее всего, была нажата тревожная кнопка и появилась машина ДСО. У неё были выключены проблесковые маячки, но по недоразумению она с ходу вылетела на Лебедя-Кумача и тут же попала под обстрел. Огонь вели двое нападавших, а третий старался зайти с другой стороны инкассаторской машины и заполучить деньги.

     Лобовое стекло подъехавшей машины охраны рассыпалось. Она взвизгнула тормозами и её двери распахнулись. Водитель остался на месте. Он был убит или ранен, а вот остальные бойцы выпрыгнули из машины и начали стрелять в ответ. Пули свистели, рикошетили. Они летели веером, выбивали серые фонтаны в бетоне, асфальте. Высекая красные искры, отскакивали от гранитных бордюров. Множество таких фонтанчиков начало вырастать вокруг бандитов. Те залегли, отстреливаясь.

     Артур ошалел от всего увиденного. Он выронил и кулёк с едой, и бутылку пива, в руке оставался лишь зажатый смартфон, по-прежнему снимающий происходящее. Камера запечатлевала грохот выстрелов, сыплющиеся гильзы, крики прохожих. Какая-то женщина истерически кричала возле Артура. Она оглушала его своим криком, и хотелось подойти к ней и дать кулаком в лицо, чтобы она успокоилась.

     Артур вдруг понял, что он может прославиться. Шёл настоящий бой. Бандиты лихорадочно перезарядили оружие. Они не ожидали ДСОшников и такого сопротивления. Прячась за машиной инкассаторов, один что-то прокричал другому, Артур не расслышал слова, но судя по жесту, попытка ограбления не удалась и они решили бежать. Проклятый телефон! Всегда, когда ненужно, он начинал мигать сообщением, что батарея на исходе. Артур навёл камеру в сторону улицы Лебедя-Кумача. В кадр попали несколько раненых прохожих. Они, стеная, пытались уползти, им нужна была медицинская помощь, но сигналов карет «Скорой помощи» ещё не было слышно.

     Поняв, что всё окончательно провалилось, послав несколько длинных очередей в машину ДСО, грабители вскочили на ноги и начали отступать к своей «Октавии». Когда они почти добежали, их водитель вдруг не выдержал: его нервы сдали, и он нажал на газ, попытавшись уехать. Но на повороте образовалась свалка. Одни машины уже повернули, и водители, увидев, что происходит, попытались сдать назад, но упёрлись в тех, которые только собрались поворачивать и ещё были не в курсе происходящего.

     Надрывные сигналы клаксонов заглушали звуки выстрелов. Несколько водителей попытались выехать по тротуару и с ходу выскакивали на улицу Вадима Гетьмана, создавая аварийные ситуации. Был слышен визг тормозов, глухие удары и звук битого стекла.

     Когда водитель машины бандитов газанул, на поворот выехал жёлтый рейсовый автобус. Он был большим и неуклюжим и не смог уступить дорогу. Водитель «Октавии» был в отчаянии и не сумел вовремя среагировать. Он с ходу врезался в автобус. Снова прозвучали выстрелы. Водитель автобуса, несмотря на визжащие вокруг пули, не растерялся и открыл все двери. Из салона посыпались перепуганные пассажиры.

     Тем временем один из грабителей, который замер на дороге, пораженный поступком своего коллеги, поплатился жизнью за свою нерасторопность: ДСОшник попал ему прямо в грудь. Он упал на асфальт и не двигался.

     Артур же в это время уже чувствовал себя знаменитым, предвкушая интерес интернет-пользователей к выложенному им видео с места событий, представлял как оно набирает рейтинг, просмотры… И тут снова запахло цветами и послышались два голоса. Они говорили спокойно, словно происходящее вокруг их не касалось. Первый сказал тяжёлым басом:

     – Semita, et necdum completum est. Veni, et vide.

     – Он не понимает, – ответил ему женский голос.

     – Путь не закончен. Иди и смотри, – бас перешёл на понятный Артуру язык.

     – Почему он?

     – Это только начало. Кирпичик к кирпичику, событие к событию. Иди и веди его.

     «Что за хрень?! – успел подумать он. – Кто это говорит?»

     Опять сильно заболело сердце, и на асфальте возле себя Артур увидел тени. Раньше там была только его тень, а сейчас возникли ещё две, хотя рядом никого не было. Визжавшая женщина ползла на коленях по проезжей части и была далеко, а пожилой мужчина с авоськой лежал, закрыв голову руками. Кто это говорил?

     И тут странно прозвучал звук рикошета. Звук был очень сильным, тянущимся, словно кто-то начал останавливать магнитную ленту, растягивая время звучания. Артур глянул в ту сторону и увидел пулю. Он даже успел удивиться. Как, как можно увидеть этот красноватый цилиндр вращающийся и летящий в его сторону?! Пуля не спеша приближалась, отскочив от асфальта. В том месте ещё медленно разлетались серые крошки, удаляясь от тёмно-серой ямки.

     «Почему она так медленно двигается? – возникла мысль в мозгу Артура. – Может, я сплю, и мне это всё снится? Ведь такого в реальности не бывает!»

     Он видел красно-жёлтый комочек, который становился всё ближе и ближе. Пуля деформировалась от удара об асфальт, но не потеряла убойную силу. Вероятно, второго грабителя тоже подстрелили и он, падая, рефлекторно нажал на курок. Автомат выстрелил оставшиеся патроны, и одна пуля, срикошетив на сером асфальте, летела…

     – Tempus amplius non refert, что значит «время больше не имеет значения», – услышал Артур возле уха глубокий бас и инстинктивно повернул голову на звук голоса…

     Удар был не сильным, его закачало и всё перед глазами расплылось.

     ***

     Артур стоял возле перекрёстка Вадима Гетьмана и Лебедева-Кумача. Видимо, он на секунду потерял сознание от удара. Как всё странно выглядит. Может, это последствие удара по голове. Мир был другим. Он словно смотрел сквозь прозрачное стекло, но зато какие краски были вокруг. Какая сочная листва стала у деревьев, жухлая трава как будто подкрасилась тёплыми тонами и не казалась больше пыльной, а лужа крови, вытекающая из-под тела парня, лежащего около магазина, была такой неестественно яркой... Он видел каждую чёрточку в асфальте, каждую выбоину. Он мог рассмотреть каждую деталь одежды мужчины, который нёс на руках маленькую девочку, убегая вверх, в сторону железнодорожной станции Караваевы дачи. Девочка была напугана, но не плакала. Мужчина был метрах в сорока, но это не мешало Артуру разглядеть пуговицы на его рубашке, фактуру ткани его одежды и даже цвет его глаз. Вокруг бегали люди. Транспорт полностью остановился, и появились милиционеры, которые окружали рейсовый автобус с врезавшейся в него «Шкодой-Октавией». На автобусе возникали какие-то серые штрихи, тени. Что это? И звуки вокруг изменились: вой сирен, крики людей…

     Наконец показались машины ГАИ. Инспекторы, ругаясь, разворачивали автотранспорт против направления движения или заставляли съезжать к бордюру, давая возможность подъехать машинам милиции и «Скорой помощи». Один из грабителей лежал без движения, другой, скрючившись, хрипел. Третий сдавался подбегавшим к нему милиционерам. Он бросил оружие и опустился на колени с поднятыми руками. К нему медленно подходили «беркутовцы» в защитных шлемах и бронежилетах, вооружённые автоматами. Водитель «Октавии», пользуясь суматохой, попытался скрыться, но его поймали и скрутили.

     Всё вокруг словно плыло. И странное ощущение лёгкости. Ещё несколько минут назад у него ныло сердце, а сейчас нет. И хмель весь улетучился. Да, и перестал донимать зуб, который ныл с самого утра. Артур языком облизнул десну, место, где она раньше болела, и почувствовал странность. Он чувствовал свои зубы, но по-другому, как будто прикосновение произошло во сне, а не наяву. Странно, может, он спит, по-прежнему в отключке после удара, а это всё ему снится? Кстати, вот его телефон лежит на асфальте. Когда он его выронил? От удара задняя крышка слетела и батарея вывалилась.

     – Твою мать! – в сердцах рявкнул Артур.

     Он недавно купил этот аппарат и собирался его продать, а тут… Мимо него пробежал медик из «Скорой помощи», едва не столкнувшись с ним. Артур краем глаза заметил его и едва успел отпрыгнуть. Медик же при этом явно даже не собирался делать попытку избежать столкновения с Артуром. Словно он его не видел.

     – Смотри, куда прёшь! – выкрикнул Артур, но врач даже не обратил на окрик никакого внимания.

     Рядом, придерживая автоматы, трусцой бежали несколько милиционеров в тёмной форме. Они спешили в сторону инкассаторской машины, где врачи начали оказывать помощь раненым. В этот момент всё вокруг на секунду исказилось, как будто потеряло фокус, а когда вернулось на место, Артур увидел тёмные тени. Они скользили над асфальтом, словно там бежали люди, а потом исчезли. Но не это удивило его, а то, что из-за инкассаторской машины вышел один из грабителей. Он был живой, хотя Артур видел, как он упал.

     Человек вёл себя странно. Это был парень лет тридцати, с худым лицом, карими глазами, тёмными курчавыми волосами, – обычный человек в джинсах и тёмной футболке, только выражение лица было странным. Он шёл, как автомат, ничего не видя вокруг. Его взгляд был остекленевшим, ничего не выражающим, он как будто видел то, чего не видели другие, и всё время бормотал что-то себе под нос. Странно было видеть его живым. Артур ведь точно помнил, как тот упал на асфальт, взмахнув руками, и «калаш», подпрыгивая, откатился от него на метр. Да и тело его вроде лежит на асфальте, прикрытое покрывалом, в том месте, где он упал. Мистика какая-то... Может, ему показалось?

     Милиция отгоняла любопытных зевак и огораживала место перестрелки красно-белой лентой. Но милиционеры, как сговорившись, не обращали внимания ни на Артура, ни на грабителя. А тот по-прежнему вёл себя странно. Он сжал руки в кулаки и дёргался, как сумасшедший. Он ходил вокруг инкассаторской машины, заглядывал в распахнутые двери, где лежали деньги, копошился там, а потом возвращался с пустыми руками и, вновь сжимая их в кулаки, странно подёргивался. Что с ним происходило? Это напоминало безумие. Его лицо выражало ненависть, лютую ненависть. Он скользнул взглядом по лицу Артуру, выкрикнул ругательство, послав Артура трёхэтажным, и снова вернулся к машине.

     Он повторял это вновь и вновь, не останавливаясь. А с другой стороны машины, осторожно обходя врачей «Скорой помощи», которые занимались раненой женщиной, шёл инкассатор. Он удивлённо оглядывался, рассматривая свои руки, потом посмотрел на врачей, окинул взглядом зевак и увидел Артура. Поняв, что Артур смотрит на него, он подошёл к нему.

     – Вы тоже мертвы? – спросил инкассатор.

     – Кто, я? – Артур усмехнулся. – Я живой.

     Как же ты живой, если вон над тобой сейчас врачи склонились, – и он показал рукой влево.

     Артур и до этого видел там лежащего человека, который был одет, как Артур, но это не вызвало у него удивления. Странные ощущения тела, звуки, запахи – всё вокруг, видимое им сейчас будто сквозь стекло, поглощало его чувства и сбивало мысли в кучу. Всё было новым, всё было воздушным и нереальным, поэтому, увидев тело в похожей одежде, он не придал этому никакого значения. А вот теперь, когда инкассатор сказал ему, что он мёртв, и он осознал это, Артур дико испугался. Он никогда так не боялся, как сейчас.

     Он осторожно подошёл к лежащему человеку, над которым склонились врачи, осматривая его голову. Они переговаривались, пожилой врач ощупывал рану на виске и качал головой. Да, это был он, это был действительно он, и мир мгновенно перевернулся. Что с ним случилось? Вся жизнь словно прошла перед его глазами, и каждое событие отзывалось у него в душе эмоциями. Хорошие события – радостью, плохие – болью. Мир вокруг него исказился, и Артур увидел, что вокруг, среди живых людей, виднеются тени. Одни были похожи на людей, другие – нет. Вторые больше походили на серые шары. Они трепетали и погружались под асфальт. Было заметно, что они сопротивляются, стараются выбраться, выплыть наверх, но это им не удавалось. Они медленно тонули, как тонет человек в вязкой трясине. Другие тени, которые были ещё похожи на людей, словно таяли. Их тела теряли форму и чёткость, на многих из них не было одежды. Цвета блекли и становились серыми. Их лица – частью безумные, частью пустые, словно они заперлись в себе – уже не походили на человеческие, скорее на посмертные маски с тёмными прорезями глаз. Глаза исчезали первыми.

     Были призраки, походившие на живых. Такие как убитый шальной пулей парень. Он был грустным и смотрел на свои руки. К нему спустилась с неба душа, женщина, и поманила за собою. Она что-то ему говорила. Парень колебался, он посмотрел на своё тело, которое уже прикрыли тканью, но женщина вновь поманила его, улыбаясь. Она звала его, и он зашагал за ней. Он взлетал.

     А ещё были другие тени. От них веяло холодом. Странно, ведь у Артура уже не было тела, но глядя на эти две тени, которые не были безумны, которые не погрузились в свои воспоминания, а двигались, как будто что-то отыскивая, он чувствовал ледяной ветер. Эти тени подходили к живым, к зевакам, столпившимся за красно-белой ленточкой, становились перед людьми или позади них и что-то им кричали. Они махали руками, злились, потом вдруг начинали плакать и молить. Они шептали им, словно живые могли их услышать. Один мужчина как будто почувствовал шёпот и почесал то место, где, прислонившись к его голове, шептала тень. Полностью фразы расслышать было нельзя, только отдельные слова: что-то про уродов-милиционеров, про бесполезные смерти и ненависть. Про то, что нужно им всем показать, нужно отомстить, а иначе всё бесполезно. Причём тут милиционеры? Артур не мог понять, зачем эта тень беснуется и старается заставить прохожего сделать глупость. Она требовала, чтобы парень напал на толстого ГАИшника, прохаживающегося перед лентой, и ударил его. Они ведь такие мерзкие и жадные люди. Их надо наказать. Артур слушал этот шёпот ненависти всего пару минут, а потом отвернулся. Не это сейчас его волновало. Он вдруг всем телом или видимостью тела понял, что он умер. Нет, не сжало болью сердце и желудок не свело судорогой, ноги не подкосились и мурашки не побежали по спине. Нет, он эмоционально испугался, как люди пугаются во сне. Да, он действительно умер. Это нельзя было повернуть вспять, нельзя исправить. Это – не сломавшийся телефон, который можно было взять и починить. Всё, обратной дороги не было. Он мёртв, и его мечты о хорошей жизни умерли вместе с ним.

     Нет, не всё умерло. Он чувствовал боль, память накатывалась на него бульдозером. Она так давила… Он вспомнил всё. Каждую секунду своей жизни и то, что иногда терзало его воспоминаниями в ночи, а сейчас просто обжигало – подлые делишки. Те самые, которые, как он думал, он давно похоронил в памяти и забыл. Эти мысли приходили к нему перед завесой сна, как уколы совести. Нет, ничего не забылось, просто ждало своего часа. Страх, ужас – вот что накатывалось на Артура. Он вспомнил Свету, с самого первого дня, как познакомился с нею. Как он одолжил у неё на днях пятьсот гривен и сегодня вот двести, и обещал, что вернёт, хотя вовсе не собирался этого делать.

     Света, странная женщина, которая так его любила. Она любила его такого, каким он был на самом деле. Перед его глазами возник её образ. Он видел её в комнате, вытирающую украдкой слёзы и смотрящую на себя в зеркале. Ей было плохо, она страдала, но только сейчас он понял, почему она плакала. Из-за чего, скорее – из-за кого. Если раньше он легко отгонял от себя эти мысли, в конце концов, мог заглушить их водкой, то сейчас никуда нельзя было от них деться. Это из-за него она плакала. Это он наносил ей в сердце кровоточащие раны, но она лечила их любовью и надеялась, ждала.

     Волна горя накатилась на него, и он едва не заплакал. А он ведь не мог плакать. Артур завыл, его душила мысль, что он обидел такую девушку. Она ведь его так любила. А он, что сделал он? Он любил Аню, Очаровашку, и при этой мысли жажда влечения к ней пронзила его с ног до головы. Тоска и мысли о Свете угасли. Их словно выключили, а следом пришли иные эмоции. Очаровашка. Это было ещё больнее, чем воспоминание о Свете. Несбыточные мечты, желания. Они жгли другой болью. Завистью, что кто-то другой будет рядом с ней в постели, кто-то другой поднимет на руки её ребёнка. Это будет не он! Кто?

     Ненависть появилась внутри Артура и начала сжигать его. Он дёрнулся и сжал кулаки, точь-в-точь, как тот грабитель, который по-прежнему пытался вынести деньги из разбитой инкассаторской машины.

     – Осторожней с мыслями, они могут свести тебя с ума, – перед Артуром появился парень. Он просто шагнул из тени, до этого невидимый, а сейчас материализовавшийся. Он был одет в осеннюю куртку, старые джинсы, его ноги были обуты в синие кеды. На шее виднелся воротник светлой рубашки, которая была застёгнута на самую последнюю пуговицу, а сквозь расстёгнутый замок куртки проглядывался овал серого потёртого джемпера. И, в отличие от других теней, он казался материальным.

     – Тебе надо успокоиться. Перестань думать, перестань вспоминать, просто смотри.

     – Не трогай меня, мне сейчас не до этого.

     – Конечно, твои мысли из прошлого сжигают тебя. Они могут свести тебя с ума.

     – Мне плохо…

     – Да, поэтому просто смотри на мир вокруг тебя, постарайся ни о чём не думать, просто смотри на мир вокруг себя, познавай его. Это поможет тебе.

     Он взял Артура за руку. Рука незнакомца была ни холодной, ни тёплой. Он ощущал её, но не мог понять, что именно он чувствует. Плотность, разве что. Невольно взглянув на свою руку в руке незнакомца, Артур с ужасом увидел, что она начала терять живые краски, становясь полупрозрачной. Это длилось с секунду, а потом вновь всё вернулось обратно. Хотя нет. Кожа руки стала странной, словно мраморной, как у грудничка, она как будто таяла. А вот рука незнакомца была по-прежнему чёткой и не теряющей цвет. Незнакомец сжал кисть Артура, и его рука опять начала терять плотность. От ужаса Артур задрожал.

     – Моя рука, что с ней? Она тает!

     – Тише, не надо так переживать. Слишком быстро ты теряешь контроль над собой. Ты кого-то убил?

     – Я? Нет, – выдохнул Артур.

     Парень внимательно посмотрел в глаза Артуру. У него были странные глаза и странный взгляд. На голубом фоне радужных оболочек отсутствовали точки зрачков. Радужка была, а зрачка не было, просто голубое пятно.

     – Вижу, что нет, иначе я бы к тебе не подошёл. Но душа твоя черна. Подленький ты был при жизни человечек, – парень улыбнулся. – Кстати, меня зовут Женей.

     – Артур, – машинально выдохнул Артур в ответ.

     – Итак, Артур, ты совершил Переход. Ты ушёл из физической жизни и пришёл в астральную. Тут есть свои законы. Для начала тебе нужно свыкнуться с мыслью, что тела больше нет, а значит всего, что с ним связано, тоже нет.

     – Но я…

     – Забудь всё, что физически с ним связано. Тела больше нет. Еда, питьё, тепло или холод – всего этого нет. Вон оно, твоё тело, лежит на асфальте. Это теперь просто оболочка. Перчатка без руки.

     Разговор с незнакомцем начал успокаивать Артура. И даже когда он услышал, как один из врачей, склонившихся над его телом, сказал другому: «Похоже, всё. Пуля попала в голову», – Артура это не тронуло. Он принял вердикт смерти как само собой разумеющееся. Второй врач, помоложе, дополнил сказанное:

     – Да, не повезло парню. Аккурат в висок угодила. Она даже не пробила череп, но парня уже нет. Надо же быть такому! Подобное, наверное, случается раз в сто лет: точно в висок от рикошета.

     – Да, коллега, согласен, неординарный случай. Височная область – крошечный участок по сравнению с размерами всего тела, но пуля попала именно в висок, прицельно. Просто невезучий оказался человек.

     К ним подошёл милиционер.

     – Что с ним?

     – Мёртв. Черепно-мозговая травма. Удар в левый висок. Автоматной пулей. Вон она, лежит рядом, – седой врач показал на жёлтую смятую пулю, которая лежала в полуметре от тела. – Скорее всего, смерть наступила мгновенно.

     – Документы при нём есть?

     – Ничего, только телефон. Думаю, он в рабочем состоянии. Можно его включить и найти родственников.

     – Это при условии, если знаешь пин-код.

     – Коллега, сейчас этим никто не пользуется, – молодой врач улыбнулся. – Беспечность, просто беспечность. Сам поверял у сына. Когда у него потерялась зарядка, переставили карту в мой старый телефон, и всё включилось, без всякого пароля.

     – Ну, тогда можно попробовать, – седой врач улыбнулся. – Кстати, где мешки для тел? Нечего ему лежать на таком солнце у всех на виду. Уже и мухи начали садиться. Лена, давай к третьей машине, там у них были мешки, как я помню.

     Третий врач, женщина лет тридцати, которая стояла возле тела Артура, поставила медицинскую сумку на асфальт и быстрым шагом направилась в сторону машин «скорой помощи».

     Милиционер подобрал смартфон, вставил батарею, закрыл крышку и включил телефонный аппарат.

     – Хе, – сказал он, покачав головою. – Таки требуется пин-код.

     – Какой код? – спросил Женя.

     – 549, – машинально ответил Артур.

     – Сейчас, – Женя подошёл к милиционеру вплотную, почти слился с ним и, устремив свой взгляд в затылок тому, прошептал:

     – 549, просто набери 549.

     – Бесполезно, он тебя не слышит, – буркнул Артур. Он вспомнил, как сказал пробегающему мимо него врачу «Скорой», чтобы он был поосторожней. Тот даже не посмотрел в его сторону.

     – Он – нет, но его душа, спрятанная в защитной скорлупе тела, может услышать. Так поступают тёмные шептуны.

     – Кто? Я не понимаю…

     Но новый собеседник Артура не стал пояснять, а продолжил шептать.

     – Ладно, – милиционер почесал затылок, куда шептал ему Женя. – Придётся идентифицировать его в морге.

     – 549, – продолжал шептать парень. – Просто нужно захотеть, набрать этот номер. Попробуй наугад. Доверься пальцам. Ты ведь столько раз говорил о своей интуиции. Описывал, как ты можешь почувствовать опасность или понять, когда задержанный врёт. «Вычислить неправду и отделить зёрна от плевел». Это твоя любимая пословица? Теперь ты точно можешь угадать код, ты и только ты. Ты – уникальный, ты – единственный в своём отделе. Тебя не понимают, над тобой просмеиваются. Пусть, докажи им всем, услышь мой шёпот. Твой дар поможет тебе раскрыть многие преступления. А теперь попробуй набрать код, обычные цифры. Пять, четыре и девять. Почувствуй мои слова.

     – Слушай….

     Женя повернулся на миг к Артуру и тот увидел, как его глаза из голубых сделались серо-стальными. После этого взгляда Артур замолчал. А Женя продолжил:

     – Три цифры. Пять, четыре и девять. Я подсказываю их тебе. Просто набери.

     – А ты набери что-нибудь наобум, вдруг угадаешь, – усмехнулся подошедший к нему сослуживец.

     – Ну да, вот сразу так возьму и угадаю, – палец милиционера замер над виртуальной клавиатурой. – Сейчас наберу несколько цифр и угадаю.

     – Ну, ты ведь столько раз нам рассказывал о своей интуиции, что уже всех достал. Давай, Никита, показывай свои способности.

     Милиционер медлил, не решаясь набрать цифры. В нём боролись две силы, и на миг Артур увидел их. Голубое свечение схлестнулось с оранжевым, и всё было словно заштриховано косыми серыми линиями.

     – Ну! – странно выкрикнул Женя. – Ты ведь выше их!

     – Эх, чем чёрт не шутит, – милиционер набрал три цифры на виртуальной клавиатуре, и телефон принял код.

     – Смотри, получилось! – воскликнул он.

     Пока они живо обсуждали успех везучего милиционера, Женя повернулся к Артуру.

     – Видишь, не все поступки живых людей совершены ими самими. Есть поступки, которые им нашептали. Ты уже видел их, эти серые души. Они не могут принять, что уже умерли, а другие живы. Они жаждут потянуть за собой живых, как можно больше. Это как бедный отбирает золото у богатых, но остаётся по-прежнему бедным. Они ткут зло, и после их шёпота человек даже не может потом объяснить, зачем, почему он совершил тот или иной поступок.

     – Чёрные шептуны, кто они? Я сейчас их не вижу.

     Артур осмотрелся. Вокруг сновали милиционеры, врачи. Появились пожарные. Из инкассаторской машины вытекало топливо и его требовалось поскорее смыть, чтобы оно не загорелось на такой жаре. Пожарные разматывали пожарный рукав и подсоединяли его к ЗИЛу. Мимо Артура с Женей кого-то несли на носилках в машину «Скорой помощи». Грабитель по-прежнему бродил возле инкассаторской машины с искажённым от ненависти лицом. Причину такого поведения Артур уже понял: тот сошёл с ума от желания получить деньги, которые лежали всего в двух шагах, но, тем не менее, были для него недоступны. Он не замечал ничего вокруг кроме тугих пачек, высыпавшихся из мешков – вот же они, вот! – но он почему-то не мог взять их и унести. Он ещё не осознал, что умер, и происходящее бесило его, затягивая в омут собственных фантазий, создаваемых бессильной яростью. Артур мог только догадываться, что грабитель видел перед собой, вспоминая свои переживания.

     Были ещё тени людей, но Артур их почти не видел, зато видел инкассатора, который парил. Его лицо сияло.

     – Ты их не видишь, пока. Ты ещё не можешь видеть энергию мироздания. Ты ещё слишком живой. Обычно души начинают видеть тени на девятый день, а на сороковой – желают уйти через Горизонт Событий. Тогда они видят весь спектр энергии. Я не знаю, как тебе вообще сейчас удалось увидеть шептунов, раз ты говоришь, что видел их, так как твоя душа ещё не осознала, что защитной скорлупы, твоего тела, больше нет. Есть только его след. Со временем он исчезнет, но пока ты выглядишь, как человек. Даже след твоей одежды сохранился, когда энергия выходила из тела, она, как фотография, отпечатала и её. Но это всё временно. Это память тела, которое помнит твоя душа. Ты ходишь, ты делаешь вид, что дышишь, просто машинально моргаешь. Ты ведь не видишь свет, ты не слышишь звуки, как раньше. Ты просто получаешь информацию, что они есть. Как это работает, я не знаю. Не спрашивай. Это вроде ощупывания на расстоянии твоей энергией энергии других объектов. Поэтому ты видишь мир словно сквозь стекло, а слышишь словно сквозь тонкую стену.

     Артур молчал. Он был ошеломлён услышанным, но не мог возразить. Он ничего не знал про этот мир.

     Женя проследил за взглядом Артура и увидел парящего над землёй инкассатора.

     – Он счастлив. Такие души не имеют тяжких грехов, которые тянут их вниз. И светлое в нём перевесило то тёмное, что он совершил. Видишь … впрочем, нет, ты не видишь – пока не видишь! – как светлые всполохи энергии поднимают его? Обычно души стараются закончить дела на земле, они переживают, осознавая себя ещё живыми. А когда понимают, что умерли, ищут способы достучаться до живых.

     – Полтергейсты? – спросил Артур.

     – Это крайне редкая форма. Шумные духи – это порождение злобных теней. Тех, кто смог подняться из нижнего мира. Живые их называют бесами. Это страшные существа. Почему они поднялись, хотя это невозможно, я не знаю. Это как если бы яблоко, оторвавшись от ветки яблони, взлетело вверх. Это против правил, но я знаю точно, они – страшные существа. Они жрут тёмные души проклятых, чтобы не провалиться обратно вниз. Им нужны их эмоции, в этом их сила. Они сеют безумие. Не подходи к ним, когда увидишь.

     – Но как я пойму, что это они?

     – Следуй интуиции. Сейчас это называется модным словом «сенситивность». Ты скоро всё поймёшь. Ты умер, и твои чувства обострились. Это как отличить дорогой автомобиль от дешёвого. Ты точно определишь, когда увидишь их.

     – Слушай, я тут много читал, эээ… при жизни… про сны. Это правда?

     – Что именно? – спросил его собеседник.

     Тем временем тела погибших начали грузить в машины «Скорой помощи». Появились первые журналисты информационных каналов. Они разворачивали аппаратуру, и операторы впопыхах устанавливали камеры. Корреспонденты искали выгодный ракурс, чтобы картинка была наиболее эффектной. Они бегали вдоль ограждений и эмоционально размахивали руками, кому-то звоня по телефонам.

     Перед Артуром и его собеседником сновал журналист «Магнолии ТВ» и пытался взять интервью у медицинских работников и милиционеров охраны. У тех же не было желания говорить на камеру, и они уходили подальше. Тогда журналист попытался взять интервью без камеры, когда собеседник останется инкогнито. Только тогда люди начинали что-то говорить. Не было слышно, что именно говорил собеседник журналисту, но, судя по всему, нелицеприятные подробности. Особенно неразговорчивы были свидетели, не отошедшие от шока. Те вовсе отмахивались и уходили прочь.

     – Я про тех, кто после приходит во сне к близким. Психологи говорят про это…, – продолжил мысль Артур.

     – Психиатры…, – поправил его Евгений и улыбнулся. – Скорее, психиатры. Человека, начинающего верить в свои сны и доказывающего, что они несут предупреждение, при этом пытающегося изменить реальность, просто причисляют к классу людей не совсем нормальных, верящих в слуховые галлюцинации, параноидальный или фантастический бред. Сны, да, отчасти относятся к этому феномену.

     – А откуда ты про это знаешь?

     – Всё просто, читаю Горизонт Событий. Но это не важно, важно, что ты думаешь. Это то, что удерживает тебя от безумия. Это как если бы ты напился и шатался на грани: провалиться в пьянь или пытаться что-то мыслить, пусть качаясь и бессвязно говоря, но сохранив искорку адекватного сознания.

     Артур замолчал. Ничто не мешало ему сейчас вспомнить всё, все моменты, когда он так сильно напивался, до поросячьего визга. Он думал, что никогда не вспомнит, что тогда происходило – наутро он ничего не помнил, а вот теперь он вспомнил каждое мгновение. Особенно больно жгли его собственные слова, сказанные однажды старой женщине, которая никак не могла закатить тяжёлый возок на бордюр тротуара: «Что, старая, сил нет?»

     А Евгений продолжал говорить.

     – Психиатрия – зыбкая наука. Там больше «возможно», чем «наверняка».

     – Я не знаю... – Артуру нужно было время. Всё было лёгким для понимания, для осознания, ничто больше не мешало, даже палящее солнце, которое давно бы его свалило солнечным ударом, торчи бы он столько времени живым на таком солнцепёке, но вот его чувства... Они так обострились, что начинали мешать. И главное, их ничем нельзя было приструнить, ничем нельзя было заглушить. Эх, выпить бы грамм двести водочки для успокоения…

     Ему потребовалось время, чтобы прийти в себя. Заглушив эмоции, он вернулся к потерянной мысли. И опять странность: это ему далось совсем легко. При жизни, когда он терял нить разговора, частенько он как он не силился, так и не мог вспомнить, о чём говорил. Пустая яма. А сейчас всё само собой выплыло из памяти безо всяких усилий.

     – Но психиатры говорят, что это просто мозг переваривает полученную за день, или… не важно… за два дня информацию. Это так? Это не мёртвые приходят во сне, а всплывают воспоминания и мозг их переделывает. Или нет?…

     – Артур, ты хотел сказать – интерпретирует. Возможно. Только психиатры не могут объяснить события, которые приходят во сне, а потом сбываются. Вещие сны. Это не обработка информации, которую человек получил в бодрствовании. Это нечто другое.

     – И что же это?

     – Это зыбкая грань между одним и другим миром. Да, часть сказанного тобой – правда. Большинство снов – да, это просто осознание пережитого и переработка информации, полученной в прожитом отрезке времени, особенно, если какие-то события сопровождались сильными переживаниями. Много людей во сне решают проблемы, которые не смогли решить в прошедший день. Но вот остальные сны. Ты задумывался, как умершие ещё могут поговорить с живыми? Кричать ты уже пробовал? Получилось?

      До сих пор учёные не смогли до конца изучить природу сна. Но при этом во сне многие люди получают послания от умерших. Это называется соприкосновение. И тут психиатрия и толкователи снов бессильны. Одно дело, пространные объяснения толкователей событий, медиумов, а другое дело, когда во сне умерший показывает на определённое место в квартире, и там находятся спрятанные им деньги, о которых никто, кроме умершего, больше не знал. Они просят завершения своих дел. Это может быть всё, что угодно: незаконченная музыка, спрятанные сбережения, просто несказанные любимому человеку слова...

     К тем, кто давно не был на могилах своих родственников, не прибирал их, тоже порой эти самые родственники являются во снах. Хотя, эти случаи можно отнести и к посылкам совести. Ну, просыпается иногда совесть человека, – Евгений улыбнулся. – Но вот всё остальное, сны, где мёртвые приходят и рассказывают о чём-то, толкователи снов объясняют очень пространно или вовсе молчат. И как он, спящий живой человек, получив послание, узнаёт, верно ли оно? А вдруг это просто сон, не имеющий смысла? Остаётся только проверить то, что во сне узнал. Но как?

     – И как?

     – Принять на веру и проверить. Правда, часто это сопряжено с трудностями. Например, квартира уже продана, участок земли забетонирован, да и родственники часто сопротивляются...

     – Да ну!?

     Да, Артур, обычные души пытаются прийти во сне. Попрощаться. Они улыбаются и утешают. Кроме чёрных душ – такие приходят не за этим. Я говорю про обычные души.

     – Не понял? Что значит обычные?

     – Ты же видел душу того инкассатора. Этот человек ничего особенно плохого не сделал, поэтому сразу очаровался красками мира вокруг себя, светом и лёгкостью. Он сразу воспарил.

     Те, кто имеет на душе груз, могут попытаться сбросить его светлым шепотом, предупреждая об опасности живых, лаской, когда они дарят свою энергию живым, пытаясь залечить раны и болезни. Таким нужно путешествовать девять дней. Это – заведённый порядок. Есть те, кто следит за всем этим. Управляющие Событиями. В Альянсе их называют Тёмные Экзекуторы.

     – Кого? Не понял, ты о ком говорил?

     – Не важно. Ты пока не попал в поле их взора. Итак, возвращаясь к разговору о душах, которые после девяти дней начнут или отрываться от земли или наливаться свинцовой серостью. Нет ада, есть только разговор с совестью. Нет Озириса, который взвесит вину пёрышком. Есть только вина, которая лежит тяжестью на сердце. Она или даст воспарить или нет.

     – Что значит воспарить?

     – Увидеть всё и переродится, пройдя Горизонт Событий.

     – А я так смогу? Парить?

     – Может быть, а вот грабитель – никогда. Он убил шестерых человек, сегодняшние две жертвы были окончательным приговором. Видишь, как печально смотрит на него женщина. Она жалеет его, даже несмотря на то, что он застрелил её. Жалость, вот что не даёт ей ненавидеть. После смерти остаются только чувства. Да, я тебе об этом говорил: их больше нельзя заглушить ничем материальным. Ни водкой, ни наркотиками, ни сексом. Только ты – и твои чувства.

     – А что происходит с теми, кто не может парить?

     – С ними? Они разлагаются.

     – Слушай. Не так быстро. Я не могу всё переварить…

     – Осознать.

     – Ну ладно, осознать. Ты хочешь сказать, что разлагаются не только тела, но и души. Это же бред!

     – Ты серые шары, погружающиеся вниз, под землю, видел? Это тоже люди. Просто их совесть не дала им взлететь и на своё безумие они истратили все силы. Они забыли человеческое тело, приняв правильную геометрическую форму начала бытия. Они погружаются в бездну. Оттуда их и достали как перспективных существ. Как это ни грустно узнать. Понимаешь меня, Артур?

     – Нет.

     Евгений улыбнулся. Он пожевал губами, глядя своими странными голубыми глазами в небо, а потом сказал:

     – Представь себе культивированную пшеницу. Представил? А потом представь, что будет с ней, когда она начнёт вырождаться. Через поколения ты получишь то же самое, что было изначально – дикую культуру. Да, человечеству помогли. Словно добавили изменение на генном уровне в злаковые, не считая естественной радиации, но что будет, если этого не поддерживать? Вырождение в примитивную культуру. Примерно так работает и здесь. Когда душа вырождается, она переходит на низшую ступень. Жадность, ревность, зависимость от славы, все чёрные чувства отравляют её. Как болезни, они душу отбрасывают назад, на примитивный уровень самых первых чувств, как ощущения одной амёбы, пожирающей другую, и вверх она следовать не может, так как её примитивное содержимое идёт вразрез с тем, что её может вознести.

     – Откуда ты это всё знаешь, опять из этого, Горизонта?

     – Я – проводник душ, это моё искупление. Но об этом поговорим позже. Главное, ты понял, что я тебе рассказал?

     – Да, – тихо ответил Артур. Опять на него нахлынул тяжёлый страх. В памяти цепочкой появлялись мерзкие моменты его жизни. Начиная от подглядывания за голыми девочками в лагере, первого обмана, игры на деньги в карты, когда он научился мухлевать, и заканчивая Светой… Как он ей пользовался! Свинья, мерзкая свинья – вот как характеризировали его тёмные мысли.

     Женя продолжал говорить. Перед ним бегали криминалисты, которые маркировали отстрелянные гильзы, пробоины на машинах, выбоины в асфальте и кирпичных стенах, ставили флажки над найденными пулями, пытаясь воссоздать произошедшее событие ограбления. Они негромко переговаривались, делясь информацией. Работа шла медленно. Жара снова накалила асфальт и давила на живых. Артур просто видел, как криминалисты начинали гореть жёлтыми всполохами, которые словно жгли их и расплавляли мысли.

     – Да, Артур, эти души с грузом, лежащим на их совести, теряют свою энергию жизни, свои воспоминания, погружаясь в свой ужас и в свою совесть. Вот он, Страшный суд человека. А потом они или исчезают, или их съедают Чёрные тени, бесы, или они проваливаются вниз, в тёмный мир, откуда нас достали и вознесли. Мир низшего уровня. Это своего рода ад, как мне объяснили.

     Артур молчал. Он посмотрел вниз, на свои ноги. Ноги как ноги, только теряющие загар. Сандалии. Они лишь изредка становились полупрозрачными, словно происходила расфокусировка, а потом снова приобретали знакомый коричневый цвет. Сандалии, всё те же сандалии. Асфальт. Он совсем не изменился. Только стал очень чётким, Артур видел каждый его штрих, каждый оттенок цвета. Никакого тёмного мира под ним, никаких тёмных всполохов или теней. Но он почему-то знал, что Евгений говорит правду. Он вдруг испугался возможности превратиться в серый шар и уйти под землю. Если это произойдёт, от него больше ничего не останется.

     – Значит, я обречён? – Артур подпрыгнул и плавно, как воздушный шарик, опустился на землю. – Всё?

     – Нет, есть способы воспарить. Надо, чтобы тебя простили, или чтобы ты смог совершить что-то доброе.

     – Мёртвым?

     – Ты же видел тёмных шептунов? Это мерзкие души. Они смогли побороть свой ужас, но не свою ненависть. Они ненавидят живых, они шепчут им, чтобы те оступились, совершили ошибку, и тогда они смогут потянуть их за собой. Чем больше, тем лучше. Ведь они завидуют тем, кто может парить и уйти хотя бы на 40-й день за Горизонт Событий. Да, этот свет в небе за облаками – это не просто свет. Это Переход. Когда ты проходишь его, ты превращаешься в шар чистой энергии, как те точки, которые летают в облаках. Ты же видишь их?

     Артур видел, хотя неясно. Они то возникали, то пропадали. Вереницы огней летали высоко в небе, то описывая окружности, то образуя спирали, то выстраиваясь в линии, то просто паря хаотично. Отдельные огоньки спускались вниз и исчезали над домами. Они, как будто проходили сквозь стены. Один из огоньков подлетел совсем близко и Артур увидел, что он был больше похож на маленькую звезду. Она тихо шипела энергией и переливалась сиянием. Даже в метре от неё он чувствовал странное покалывание. Словно его били током.

     – Их боятся все души, даже Тёмные Тени. Они могут их прожечь насквозь и убить. Но эти искры не помнят никаких чувств. Страха, ненависти, радости или любви. Они возродятся в телах людей и, начиная с младенчества, начнут всему учиться заново. Это плата за перерождение. Поэтому Тени не опасаются целенаправленной атаки, а просто сторонятся их, держась подальше.

     – Эти огни…

     – Это не НЛО, это души, которые очистились от груза прошлой жизни и прошли Горизонт Событий. Теперь они вернулись, чтобы найти новые тела и переродится, они ищут беременных. А эти две белые искры, самые яркие, – новые души. Они не переродились, а родились и теперь впервые спускаются вниз. Население Земли ведь растёт.

     Да, Артур, я предугадываю твой следующий вопрос: сколько они находились там, после прохождения Горизонта? За Горизонтом Событий, насколько я знаю, время не имеет значение. Оно стремиться к нулю, – Евгений вздохнул. – Эти искры оставили в себе только самое тёплое, например, любовь, самые нежные воспоминания, а всё остальное, свои знания, свой опыт, они подарили всем. Они поделились этим с Горизонтом Событий.

     – Блин, да это всё фигня! – никак не мог поверить во всё это Артур. Информация навалилась на него, но не давила. Она просто вызывала эмоции. – Я…

     – Сомневаешься? Я тебе покажу. Идём за мной.

     Женя повёл его к толпе зевак за ограждением. Людей собралось много, целая толпа. Несколько милиционеров и ГАИшников дежурили с другой стороны, следя за порядком, чтобы никто не пересёк натянутую красно-белую ленту. Некоторые пытались, но их тут же останавливали.

     В толпе живо обсуждали неудавшуюся попытку ограбления, делились впечатлениями. Несколько человек и вовсе считали себя экспертами. Они нарочито громко разговаривали, оценивая действие грабителей и милиции, часто делая глупые выводы и фантазируя. Другие просто смотрели за работой следователей и врачей, фотографировали или снимали на видео. Для большинства произошедшее было просто приключением. Кто-то качал головой, слушая рассказы очевидцев.

     – Боже, как жалко невинных людей, – проговорила немолодая, но хорошо выглядевшая женщина с рюкзаком за спиною. Она была одета просто, без излишеств. – Жорж, посмотри на парня, которого только что накрыли. Сколько ему лет, как ты думаешь?

     – Лет двадцать, двадцать два.

     – Двадцать пять, – поправил Артур. Они обсуждали его.

     – Представляешь, ему ещё жить и жить, и такое несчастье. Ему примерно столько же, сколько нашему младшему, Франсуа.

     – Да, Маргарет. Страшное известие сегодня получит его семья.

     От этих слов Артур снова дёрнулся. Перед глазами появились рыдающая мама, бледный отец и старший брат, который выбрал военную службу и сейчас находился где-то под Харьковом. Опять на него нахлынула волна горя и ужаса, и его новый спутник положил ему руку на голову.

     – Тише, тебе надо успокоиться. Сейчас эмоции – твой враг. Старайся, чтобы они тобой не завладели. Ты слышал, о чём говорили эти мужчина и женщина?

     – Да, – Артур глубоко дышал, хотя, разве он мог дышать? Он чувствовал воздух, вернее как нечто проходит сквозь его нос, попадает в горло, но он понимал, что это только его память. Как калека ощущает свою ампутированную ногу. Но это ему помогло.

     – Ты их понял?

     – Да.

     – И тебе это не показалось странным?

     – Почему это должно быть странным?

     – Посмотри, как они одеты, какие у них лица. Ты же иностранцев за версту чуял.

     Артур внимательно посмотрел на пару. Да, женщина была одета просто, но что-то чувствовалось в ней. Её лицо, манера изъяснятся. Её спутник, мужчина лет 45-ти, тоже не походил на обычных прохожих города Киева. Они были другими.

     Но Артур не сразу понял это. Новые ощущения просто не давали ему трезво мыслить. Странные звуки, голоса… Кто там шепчет у него над ухом?...

     – Они европейцы, напыщенные сволочи. Высшая раса. Они считают украинцев быдлом, они считают вас глупцами, которые только умеют воровать, и не могут создать ничего стоящего. Они вас ненавидят. Посмотри на них, в их глазах – лишь надменность. Они смеются над тобою, они считают эту страну убогой. Разве не так? Давай посмотрим…

     – Пошёл вон! – тихо сказал Евгений, и шёпот прекратился. – Для тёмных шептунов в радость потянуть вниз за собой кого-то ещё. Желание не падать в одиночестве полностью поглотило их. Они этим живут. Но посмотри на этих людей, Артур, эти двое говорили по-французски. Ты разве знаешь французский язык?

     – Нет, – вырвалось у Артура. – Я с французами вообще всего несколько раз в жизни общался, и то на пальцах. Кредит открывал во французском банке Кредит Конфьянс. И всё.

     – Но ты ведь понял всё, о чём они говорили, почему?

     Артур не ответил. Не это волновало его, а шёпот, который он услышал. Кто это шептал? Его спутник понял, о чём он думает и ответил.

     – Это был чёрный шептун. Погибающая душа. Кстати, при жизни – менеджер одного из банков. Представляешь, он смог путём аферы с карточками прибрать к рукам много денег, чужих денег, а погиб банально – утонул в реке, когда пьяным купался. А из-за него умер человек, ему не хватило денег на лекарства. Убийство – самое страшное преступление. Ему не воспарить, он никак не может искупить свою вину, поэтому понимает, что падает. Он чувствует твоё колебание, что ты сейчас на грани: упасть или воспарить. Он хочет потянуть тебя за собой. Здесь нет тех, кто пытается помочь душам.

     – А ты? Ты же сказал, что проводник. Зачем ты здесь и почему решил помогать мне?

     – Я? – парень улыбнулся. Его лицо, чем-то похожее на резиновое, не живое, расплылось в улыбке. Он сделал это механически, как робот. – У меня свои причины. Я особо тебе не помогаю, просто есть вещи, которые я пока не могу объяснить.

     – Какие?

     Тела убитых начали убирать. Раненых давно вывезли, оставались лишь тела прохожих и тела грабителей. Второй грабитель, получивший пулю в живот, умер. Ему не стремились предоставить помощь, ходили вокруг, смотрели. Милиционеры, словно ждали, чтобы он поскорее умер – и не возиться с ним. И он умер. На секунду Артур увидел, как милиционеры и врачи вспыхнули огнями, алыми с серой паутиной, и всё погасло.

     – Значит, не у каждого умершего есть такие души-помощники, как ты? – спросил Артур.

     Криминалисты очерчивали места падения гильз и писали порядковые номера.

     – Нет, меня попросили. На самом деле, никто не занимается душами тех, кто умер. Бывают те, кто хочет помочь, загладить вину, но на самом деле всем наплевать. Каждый занят борьбой со своими бесами. Я – исключение. Меня попросили, так как ты можешь попасть в Храм Жизни.

     – Что это? – Спросил Артур.

     – Это – последняя инстанция, чтобы снова стать живым.

     – Не понял… – на самом деле Артур как раз понял, о чём говорил его собеседник, и у него внутри всё вспыхнуло надеждой. Но он ещё раз хотел это услышать.

     – Воскрешение, Артур. Я говорю о воскрешении. И да, это бывает, хотя очень редко. Ты согласен? Я не обязан тобой заниматься, но меня попросили.

     – Тебя попросили? Кто? И почему мне оказана такая честь?

     – Есть вопросы, на которые я не дам ответа. Не потому, что не хочу, а потому, что не знаю. Тебя выбрали.

     – Я избранный? – Артур улыбнулся. Самодовольство растеклось по его телу приятной волной. Он всегда думал, что чем-то отличается от других людей, что ему везёт по жизни, и фортуна… Его приятные мысли прервал собеседник.

     – Не тешь себя. Ты – самый обыкновенный. И выбор может быть аннулирован. Так ты хочешь в Храм Жизни? Время идёт, и ты разрушаешься. Как твоё физическое тело, так и память души.

     Милиционер по телефону Артура с кем-то разговаривал. Рядом с ним кто-то стоял. Почти исчезнув, эта тень в форме человека была едва различима на фоне города. Она стояла около него, опустив руки и молчала. Артур не мог отвести от неё взгляда. Едва видимая тень женщины. Сквозь неё была видна толпа зевак, отъезжающая патрульная машина и ГАИшник, который руководил водителем автобуса, сдававшего назад на улицу Вадима Гетьмана. Автобус был не сильно разбит, а вот «Октавия» была основательно покорёжена.

     Женщина скользнула по Артуру лицом без глаз, глаз давно не было, теперь там были лишь тёмные впадины, как впрочем, и само лицо было практически неузнаваемым – серый овал с едва видимыми тенями волос – и снова повернулась к разговаривающему по телефону милиционеру.

     – Это его мама, – пояснил Евгений. – Зная, что в этом случае она бесследно исчезнет, она, тем не менее, осталась здесь, чтобы приглядывать за сыном и отгонять чёрных шептунов. Её любовь к сыну не дала ей уйти. Она всю жизнь переживала за него и теперь переживает после смерти. Она жертвует собой ради него. Интересно, а ради тебя кто-то пожертвует своей жизнью?

     Артур молчал. Тогда Евгений внимательно посмотрел на него своими голубыми без зрачков глазами и спросил:

     – Ты идёшь?

     – А разве это возможно? Снова стать живым?

     Евгений улыбнулся в ответ и промолвил:

     – Да, возможно, нужно только знать, куда идти. Я покажу.

     Над местом смерти Артура светило яркое солнце и сияло чистое, словно умытое недавней грозой небо. Иногда на его фоне плыли световые волны, как едва видимое Северное сияние, возникали световые точки и гасли. Асфальт почти высох, как высохла и кровь погибших. На Лебедя-Кумача приехала пара эвакуаторов. Они увезут расстрелянную машину инкассаторов и разбитую «Октавию». Через несколько часов останутся лишь битые стёкла, тёмные пятна засохшей крови и рассказы очевидцев. Больше ничего. Тела убитых начали грузить, но тело Артура не трогали. Как будто врачи чего-то ждали. Видимо, он будет увезён в морг одним из последних.

     – Странно всё это, – сомневался Артур. – Храм Жизни, воскрешение, странные тени, души. Я в замешательстве.

     Он ещё считал себя живым, он ещё не привык, что тела нет. Он чувствовал запахи, не все, а как во сне, только самые яркие. Чувствовал прикосновение поднявшегося ветерка, слышал звуки, и даже, как ему казалось, ощущал жар, поднимающийся от асфальта. Правда не было чувства жажды или голода. Не было усталости и физической боли.

     – Ты даже не заметил, как начал говорить. Какие начал строить грамотные фразы. Горизонт Событий действует на человека незаметно, ты получаешь информацию, даже не осознавая это. Где твои пацанские словечки? Где обильный мат, ты ведь любил им пользоваться? А ведь ты просто заглянул за грань, но осознание смерти придёт на девятый день. Тогда ты начнёшь видеть всё, что есть предтечей загробной жизни. Ты увидишь, что кроме физического мира есть иной мир, мир энергии. И он куда ярче мира живых. А сейчас твоё сознание ещё живёт. Храму Жизни легче воскресить тебя, если ты ещё сам думаешь, что живой. Отказываешься верить в смерть. Если ты воспользуешься этим шансом, ты сможешь спастись, если нет, твоё тело разложится. Никто ради тебя не будет его восстанавливать. Есть правила, и мы должны их соблюдать. Так ты идёшь?

     – Да, – ответил Артур.

     – Тогда, раз ты не умеешь парить, обходим живых и бежим.

     – Зачем обходить, я же мёртв.

     – Ты решил пройтись сквозь живого человека? Что ж, попробуй.

     Артур направился к толпе и, закрыв глаза, попытался пройти сквозь тела. Ему это не удалось. Что-то горячо обожгло его и вытолкнуло обратно – отшвырнуло его как раскалённая резина.

     – Артур, физические тела не просто так даются душам. Это – защитная оболочка и она не даст через неё пройти. По крайней мере, пока ты полон своей энергией. Через мёртвые тела ты пройти сможешь, а через живые – нет. Потом, когда ты её растратишь, свою энергию, ты сможешь проходить сквозь живых, но никогда не сможешь воздействовать на них. Они тебя даже не почувствуют. Сейчас они – гораздо сильнее тебя, поэтому вселиться в них и жить вместо них не получится. Вселиться в новые тела можно только после перерождения, когда получишь силу из источника. Видел, как ярко светятся искорки? Это правило, это закон. Так что, Артур, живых обходим.

     Они смогли обойти толпу, воспользовавшись тем, что зеваки расступились по требованию сирены машины «Скорой помощи», и тут Артур увидел, как возле зелёного забора стройки, за которым красовались ещё не спиленные деревья, стояла серая душа. Она практически потеряла человеческий образ, расплывалась в пятно, она исчезала, разбрасывая серый дым. Она была здесь давно. Кто это и что он совершил, Евгений не пояснил. В этот момент возникли чёрные силуэты. Они вырастали из-под земли, чёрные силуэты людей. В отличие от шептунов, серых, но ещё сохраняющих остатки цвета одежды и тела, эти были абсолютно чёрными. Артур даже физически ощущал их плотность. Эти пять существ, описывая круги, медленно приближались к серой душе. Та, скорее всего, среди своего безумия всё же почувствовала опасность и дёрнулась, но было поздно. Как хищники эти чёрные силуэты набросились на неё, повалили и начали пить, впиваться в неё безликими лицами. Душа закричала. Криком это назвать было сложно, скорее вой, где прослеживались отдельные слова:

     - Ала, ааа, ала, ама, аааа, аааа, аааала, аааама…, маааамаааа!

     Артура передёрнуло, и страх начал заполнять его. Эти тени были словно вампирами, которые сосут кровь. Они крепко держали серую тень и пили, а тень подёргивалась как в конвульсиях. Её вой стал жалобным, как вой раненого зверя, которого поедают живьём. Артур машинально бросился на помощь, но его остановил спутник.

     – Не смотри, это и есть Тени. Ты ничем не можешь ему помочь.

     – Но его убивают! – воскликнул Артур.

     – Да. И эта душа заслужила подобный конец. Пока шла война, вторая мировая, он наживался на ней. Копил своё добро. И вот он умер, а груз совести остался. Он разлагался долго и как только потерял жизненную силу, как только почти превратился в ничто, они пришли сожрать его.

     – Кто они? Откуда они берутся.

     – Никто не знает. Они приходят из нижнего мира. Никто не отважится туда спуститься и посмотреть. Это то же самое, как если человек попробует залезть в горящую печь, чтобы проверить, хорошо ли прогорели угли. Скорее всего, это безумцы, которые каким-то образом обрели ясность мысли. Они провалились, но их вернули, и теперь, чтобы вновь не провалится, они питаются такими проклятыми душами. Они пьют их жизнь, их память и их чувства. Пожирая их, они пополняют свою энергию. А так как эти души разлагаются от груза совести, блуждая в чёрных своих деяниях, то тени, поглощая жизненную силу, поглощают черноту. Поэтому они такие тёмные. Не бойся, – Женя увидел, как Артур отступил. – Тебе они не опасны. Начать их бояться ты должен, если после сорокового дня не сможешь воспарить. Сейчас ты сильнее их и можешь легко их отбросить и даже нанести вред, так что к тебе они не приблизятся. Они ждут своего часа, эти странные порождения. Думаю, что Клубок и Покрывало тоже мало понимают, что это такое. Они стараются их уничтожать, как паразитов, но в последнее время им не до них.

     – Кто, какие клубок и покрывало?

     – Не важно, тебе это не нужно знать. Если ты пройдёшь Горизонт Событий, ты о них забудешь, если оживёшь с помощью Храма Жизни – ты о них тоже забудешь. Если останешься, тебе это знание не поможет, кстати, твоё время идёт, часы тикают. Чем больше мы сейчас с тобой говорим, тем меньше шансов попасть в храм. Так что ты решил?

     – Храм, Храм Жизни, – ответил Артур и подумал: «Ожить ради Очаровашки, чтобы ощутить её тело, её тепло, обладать ею, такой красивой и сексапильной».

     Эта мысль накатила на Артура волной жгучего желания. Он никак не мог привыкнуть к таким эмоциональным волнам. Может про это говорил знакомый его приятеля с рынка, наркоман? Говорил, что ему после инъекции хочется летать, и все чувства обострены. И секс, наверное, был бы таким эмоциональным, если бы после героина наркоман смог подняться на ноги, но он только плавал в своих наркотических эфирах, погружаясь в сон. Его душа словно отделялась от тела, бросая его на полу. Этот наркоман рассказывал, какие он видел миры, сколько он там видел света, и что он общался с ангелами. Вот, Артур мёртв, и нет вокруг ангелов. Только несчастные души, и лишь изредка мелькали те, кто прощался с родными, чтобы воспарить. Те, кто сиял от радости, летали в воздухе. Артур их видел, часто как неясные пятна, но ему до них было не достать. А им было не до Артура, всем, кроме этого странного Евгения. Его попросили ему помочь, показать мифический храм, но кто? Света?

     Странно, почему он подумал о ней? Глупости, как Света могла попросить мертвых? Она не верила в оккультные науки и всегда скептически смотрела фильмы-ужастики. Ей больше нравились мелодрамы. Света… Опять на Артура нахлынула волна совести, и он поспешил перестать думать о ней. Что было, то было, и прошло. Его ждала неизвестность.

     Артур стоял на тротуаре позади толпы зевак. Вокруг него ходили прохожие, они источали тепло, почти жар. Он чувствовал их. Его отталкивало, если какой-то живой человек приближался слишком близко. Когда Артур решил прикоснуться к очень сексапильной девчонке, одетой лишь в тёмные матерчатые шортики и светлую маечку, он почувствовал сильный жар в руке, и этот жар так обжёг его, что пришлось отступить. Девушка почувствовала его прикосновение и почесала плечо, к которому он прикоснулся.

     – Артур, я же сказал тебе, ты не сможешь беспрепятственно прикоснуться к живым. Они защищены живым щитом. Ты готов, бежать?

     – Бежать? Шутишь?

     – Нет, именно бежать. Имитация бега. Парить ты не можешь, мгновенно телепортироваться – тоже. Ты не видишь иной мир, мир тёмной материи. Так его называют сейчас учёные.

     – Тёмная материя, я что-то слышал про неё. Это вроде, вроде…

     – Артур, – Евгений улыбнулся. – Ты ничего не знаешь про неё. Ничего не знаешь о квантовой механике, ничего не знаешь про теорию суперпартнёров, суперсимметричных частиц, которые являются SUSY-частицами с массой порядка 10 ГэВ. А это – иной мир. Он есть. Если его увидеть, то можно увидеть другую реальность. Этот мир безгранично прекрасен и безгранично опасен. Он дик, так как там нет разумной жизни, уже нет, он погиб, а остались только примитивные формы. И его сейчас исследует третья сила. Она сильнее Клубка и Покрывала, но слабее ангелов из менгиров.

     – Ничего не понимаю, – Артур был в замешательстве. – Послушай, я…

     – Артур, тебя сейчас не это должно волновать. Этот мир находится очень далеко, за барьером тёмной материи, поэтому тебе не нужно сейчас размышлять о правильности теорий физиков, о правильности построения мира. Тебе нужно только бежать.

     – Куда?

     – В Южную Америку, в джунгли Бразилии. Там, в глубине Амазонки, находится вход в храм.

     – Да, сейчас, вдохну поглубже… – Артур сказал это с сарказмом. Они стояли на земле, покрытой высохшей травой, около забора и мысленно Артур представлял себе расстояние до Южной Америки.

     – Артур, ты дурак или ещё не понял: ты мёртв. У тебя нет тела.

     – Да я не пробегу и трёх километров! – мысли об огромном расстоянии так заполонили голову Артура, что он не услышал последние слова своего спутника. Он смотрел на зелёный забор, на рассохшиеся доски, на пыльную траву и прибитый к забору целлофановый кулёк с остатками пищи. Всё было таким обычным, кроме его ощущений.

     Жара после грозы наступила страшная. Он не чувствовал, но видел. Парило так, что толпа зевак начала рассасываться: люди или просто уходили, или искали тень. Артур видел, как они потели, как несколько дам преклонного возраста достали веера и начали обмахиваться, но любопытство продолжало удерживать основную людскую массу на месте. Им нравилось смотреть на то, чего они никогда не видели и испытывать новые ощущения.

     Удар поразил Артура. Его словно пронзило током. Он дёрнулся, не испытывая боли, просто его эфирное тело на секунду заплясало, а потом вновь стало послушным. Он посмотрел на своего спутника, а тот тихо произнёс:

     – Какие километры!? Ты мёртв. Ты не можешь устать, ты не можешь задохнуться. Этого ничего нет, только то, что осталось – остаточные воспоминания тела. Все эти границы – они только в твоей голове. Скорее, во всём твоём теле, в его воспоминаниях. Ты боишься того, чего уже нет, уже никогда…, – Евгений осёкся и, подумав, продолжил,– …если не доберёшься до Храма Жизни, никогда не будет. Просто беги за мной и всё. Ты готов?

     – А если нет?

     Евгений улыбнулся. Он посмотрел своими голубыми лишёнными зрачков глазами на прохожих, а потом показал рукой на человека. Артур давно его приметил. Маленький суховатый человечек, мужчина, который странно вёл себя. Его одежду и тело словно покрасили серой краской. Она то бледнела, то вновь проступала, а сам человек ходил за забором, что-то бормотал и, приседая, грёб землю руками. Артур не понимал, как он смог видеть через деревянный, покрашенный зелёной краской забор, но сейчас он видел. Он видел этого сухонького человечка, или его тень, которая продолжала грести землю. Но она не поддавалась. Он садился на корточки, рылся в земле руками, но земля оставалась нетронутой.

     – Посмотри на него. Это Валерий Юрьевич Кривощёк. Он никого не убил, он ничего не украл, он просто обманывал свою жену и двух детей. Он пил и прятал свою заначку. Когда его жена, Оля, начала находить его заначку в квартире, он решил её закопать. Заначку, – Евгений улыбнулся. – Это было двадцать лет назад, в 1993-ом. В это время жизнь стала труднее, нужны были деньги, чтобы подготовить детей к школе. Старшего в шестой класс, младшего во второй. Но он решил, что деньги нужнее именно ему, а не семье. Посмотри на него. Он оступился и упал на лестнице своего дома. Лифт тогда не работал, а он, уже смертельно пьяный, решил пойти за добавкой, пока его жена гуляла с детьми в сквере. Он и сейчас оберегает свою заначку. Посмотри на него, Артур! Он ведь мог прийти во сне к своей жене или к детям – дети куда восприимчивее к мёртвым! – и рассказать, где он спрятал деньги. Но он не захотел, а рядом не было человека, проводника, который бы ему помог справиться с этим безумием. В отличие от тебя. Я могу тебя оставить, прямо здесь, наедине с твоими мыслями, но что они тебе принесут? Совесть – страшная штука. Так ты бежишь, Артур?

     – Да, – тихо ответил он.

     И он пробежал. Какая это была скорость? Сто, двести, четыреста километров в час? Некая сила вела его на такой скорости, и он машинально огибал людей, словно наталкиваясь на невидимую защиту. Он бежал, всё ускоряясь. Не было усталости, он больше не задыхался: Женя был прав. Это только воспоминания его тела, его физической оболочки, а сейчас её не было. Города, селения, поля, луга и леса, всё это проносилось мимо него. Животных он почти не чувствовал – так, словно уколы. Тем более животных мелких: мышей, воробьёв или водяных крыс. С более крупными организмами было не всё так просто. Они обменивались энергией. Но ощущения от этого у тех, с кем он контактировал, были подобны обычному зуду, и бобры, лисы или волки лениво чесали зудящее место. Так же примерно было и с людьми.

     Как описать то, что он видел? Города сменялись деревнями, полями и лесами. Артур всё ускорялся, и в один момент всё стало серо-коричневым. Он уже больше не видел людей, не видел даже силуэты, только образы и размазанные тени. Это нельзя описать словами. Словно на секунду, если едешь в быстро идущем поезде и резко поворачиваешь голову по ходу движения, глаз выхватывает отдельные картинки. Так и здесь. Люди возникали лишь застывшими размазанными тенями. Он проскакивал сквозь них. Сначала его ещё обжигало всплесками прикосновения к живым, а потом они стали лишь помехой. Что это была за скорость? Может, больше скорости звука? Кругом только серая тень. Она давила своей тяжестью и лишь иногда отступала мазками ярких красок живого мира вокруг, а потом вновь наваливалась тёмной тенью с искрами. Он не понимал ничего из того, что видел. Что это за искры света? На секунду картинки замедлились. Он невольно остановился.

     Он был где-то на юге Европы. Италия или Испания. Было непонятно. Город, который Артур почти проскочил, был очень старым, с узенькими улочками, вымощенными гранитным булыжником мостовыми, старинными средневековыми домами. Он был хорошо освещён, с небольшими садами во внутренних двориках и отдельными деревьями на узких улочках, но прохожих в городке было мало. Все находились внизу: на набережной, за остатками крепостных стен и на тёмной глади моря, среди пирсов с яхтами и рыбацкими лодками проходил карнавал. Может эти яркие мазки света, проступающие сквозь серые стены, что окружали его при беге, привлекли его внимание и заставили остановиться? Артур не знал. Он стоял над толпой, на остатке крепостной стены, куда не могли добраться жители города и туристы, и смотрел вниз.

     Старинные здания выглядели старинными лишь со стороны фасада. С противоположных сторон современные жители превратили их в магазинчики, гостиницы и ресторанчики. Сидящие на террасах посетители ресторанчиков совместно с толпой стоящих на набережной людей приветствовали карнавал криками одобрения. Особенно их привлекали инсталляции, плавающие на воде. Имитация Эйфелевой башни, старинной галеры и необычных конструкций, несущие какой-то смысл. Они смеялись над шутками и жадно следили за действом: за огнями, пиротехническими эффектами и игрой актёров.

     – Не останавливайся. Артур. Время не ждёт. Здесь сейчас ночь.

     – Уже ночь? Сколько времени я бежал?

     – Здесь земное время не имеет значения. При такой скорости бега можно увидеть будущее и прошлое.

     – Это как?

     – Тёмная материя. Ты же видел серые тени коридора.

     – Да, видел.

     – Живым это не дано увидеть, это не под силу даже тому, что создали учёные, тому, на что они так надеялись. Адронному коллайдеру. Не та скорость. И, да, твоя скорость на мгновение была больше скорости света.

     – Но, ведь ночь!

     – Ночь прошлого дня. Это тебе бонус. Время сейчас работает на тебя. Не упусти фортуну, беги.

     Артур вновь побежал, уже по глади океана. Опять вокруг него возникали серые тени. Это были тёмные массы, которые больше походили на глыбы серого льда, чем на тучи. Он боялся бежать слишком быстро. Может, боялся увидеть другой мир. А если он в него провалится, тогда что? Он ведь наверняка не сможет оттуда выбраться и вернутся в свой мир, где находится Храм Жизни и снова стать живым. А какой он этот другой мир, мир альтернативных частиц? Дикий, как сказал Евгений. Мир нечеловеческой красоты?

     Огромные волны подбрасывали его, словно он ещё был живой. Это было странно, что он не мог пройти сквозь них, и как надутый воздухом шарик скользил по волнам. Наконец, это ему надоело, и он решил нырнуть. Это было похоже на ныряние в Красном или Мраморном море. Преодолев некую силу, тягучую, как резина, он вдруг провалился и увидел…

     Это была серая пустыня с тёмными пятнами. Её поверхность была не песком, не камнем, это было нечто с узорами из странных геометрических образований. Они напоминали пиктограммы, кабалистические знаки, руны – увиденная Артуром поверхность была исписана ими вся. Словно все, кто мог, писали на ней свои заклинания. Своего рода граффити.

     Но первое впечатление было обманчивым. Это была не сама поверхность пустыни, а узорчатая сеть, которая парила над ней. Под этой сетью находилась молочного цвета поверхность, в которой таял серый дым. Он клубился как рой пчёл, возникая то тут, то там. Сверху, с тёмной синевы неба вниз тихо опускались тёмные пятна круглой формы. Они были похожи на капли тумана, который кто-то поймал и заточил в невидимый кокон. В них вспыхивали образы. В одном таком пятне Артур увидел женщину, которая убивала своих детей. В другом – мужчину, который купается в роскоши, а в зеркалах его комнаты гибнут люди…

     Пятен было не много. Они проходили странную сеть из знаков и рун, падали на молочную бесконечную твёрдую гладь поверхности и катились. Кто куда. И тогда на поверхности появлялись тёмные овальные лужи. Из них выходили страшные существа. Больше всего они походили на каракатиц или спрутов. Когда они настигали жертву, то превращались в тёмные воронки и пожирали эти капли. Они всасывали их и питались этим. Одни лужи закрывались, другие появлялись. Вылетающие из них существа не могли взлететь высоко. Они скользили над поверхностью, ища добычу. Изредка из луж выплывали странного вида скелетоподобные насекомые. Они пробегали совсем немного, а затем таяли и рассыпались, словно, сгорая в невидимом пламени, превращались в хрупкие угли. Их останки просто растворялись в белизне. Всё казалось таким размеренным и отточенным.

     Но тут случилось нечто. Одна такая серая капля, коснувшись тёмной лужи, вдруг бросилась на существо-каракатицу и начала с ним бороться. Они схлестнулись в яростной битве, как два паука, без жалости разрывая друг друга. И капля победила. Артур вдруг увидел, как вокруг неё пространство изменилось, и начала возникать тёмная паутина. Что это за паутина? Сущность каракатицы, которую капля смяла и раздавила?

     Паутина окружила каплю, та приняла вид человека, тёмной тени, и начала подниматься вверх. Почему-то Артур понял, что эта тень будет творить зло, убивать, как те тени, которых он видел, высасывающие память и жизненную силу из жертвы. Тень скользила вверх, к синеве, и в это мгновение возникло ещё что-то. Нечто вроде светящегося мотылька, который взмахом своих крыльев рассеял тень и превратил её в дым. Дым как пепел опадал вниз, на молочно-белую поверхность, куда медленно опускался и Артур. Он приближался к сетке серых знаков, рун и пиктограмм, висевшей над молочно-белой поверхностью, угрожающе пылая холодом. Он начинал понимать эти знаки. Знаки предостережения и знаки спасения для тех, кто случайно провалился вниз. Они тормозили его, и вот Артур уже не падал, а парил над бесконечной сетью знаков, пока кто-то не схватил его и не выдернул обратно. Перед ним стоял его проводник. Его голубые глаза без зрачков излучали страх и раздражение. Лицо было всё той же безжизненной маской, где лишь изредка возникала мимика эмоций, но глаза, даже такие странные, были зеркалом его души, его чувств, которые возникали у него внутри. И Артур их мог читать, как раскрытую книгу.

     – Больше так не делай. Если провалишься слишком глубоко, я не смогу тебя спасти. Если пройдёшь Сеть, тебе не будет спасения. Это тоже своего рода Горизонт Событий, точка невозвращения. Граница нижнего мира. И только ангелы из менгиров смогут тебя оттуда достать, но я не ангел, поэтому тебя сожрут. Тебе ясно, ты меня понял?

     – Да, – тихо ответил Артур.

     Перед его глазами продолжала стоять увиденная картина. Странные тени и пожираемые существами души. Он плавал по волнам океана, а вокруг была ночь, полная луна, освещающая океан, и такие близкие и яркие звёзды на тёмном небе. Он видел пояс Ориона, он видел Большую медведицу и Полярную звезду. Красными отблесками горел Марс. На небе не было ни облачка, ни тучки. Звёздная ночь с полной Луной, которая серебрила барашки на волнах океана.

     – Что это такое? – спросил Артур, качаясь среди тёмных волн. – Ад?

     – Нет. Ад – это разговор с совестью, а это – бездна. Ничто. Знаешь, я тоже думал, когда верила… верил в Бога, что страшнее всего на свете это – Ад. Там жарятся души, там вечное страдание. Но то, что ты увидел – гораздо страшнее. Помнишь, Артур, что в религии говорится про Ад? Всё сводится к наказанию. Но грешники помнят кто они и за что наказаны. Они лелеют надежду спастись: вдруг их простят, отпустят грехи. А вспомни, сколько ужастиков построено на душах, которые спаслись из Ада? Надежда даже в Аду всегда остаётся надеждой, пока сквозь боль мучений души помнят кто они.

     – Как Прометей?

     – Да, как Прометей. То, что ты увидел, страшнее Ада. Это ничто. Не будет мучений, котлов с кипящим маслом, чертей и вечных мук. Просто душа будет сожрана и всё, пустота. Больше ничего нет. Ни надежды, ни нового шанса на перевоплощение – ничего. Это страшно, это ужас, который нельзя описать. Безумие спасает их, как адреналин при сильной боли, но некоторым удаётся бороться. Это случилось недавно и никто не знает, что им помогает. Что-то вмешалось в естественный ход событий и подарило надежду этим чёрным душам. Этим теням. Как злой рок. Это перевернуло всё с ног на голову. Я не знаю, что это такое. Но то, что ты видел – это низший уровень энергии, примитивный. Нижний мир.

     Артур молчал подавленный. Нет, оглушённый услышанным. Вопросы возникали в его голове мешаниной, и ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы их упорядочить. Когда бешеные мысли успокоились, он вновь спросил.

     – А эта тень, что пыталась вырваться? И что это за мотылёк?

     – Тень – это страшные, безумные создания. Я о тебе про них говорил. Ими движет только ненависть и безумие. Мотылёк... Насколько я знаю, и как мне поясняли, это – нейтральные. Они сильнее Покрывала и Клубка, но они стараются не вмешиваться. Он просто оказался здесь случайно. Он распылил одну тень, а вот вторую не заметил.

     – Но...

     – Потому что ему всё равно. Это как человеку раздавить ядовитого паука на пути своего следования, не заметив ещё одного в траве на обочине. Просто помеха. Они собиратели древних цивилизаций, а не пастухи живых и не спасители. Они презирают Клубок и Покрывало за их метод питания, но не мешают им. Повторяю, им всё равно.

     Вторая Тень появилась над волнами. Она была чернее ночи. Скорее всего, как и Артур, она зацепилась за эфирную материю мира, и теперь, покачиваясь на волнах, приближалась к Артуру.

     – Не двигайся. Я займусь ею, – тихо сказал Женя. – Она не сможет…

     Сверкнула салатовая вспышка и тень начала гореть. Послышался шум, сквозь который Артур услышал слова: «Вознесись или пади!» Тень запылала тёплым жёлтым светом и, тая, начала исчезать в глубине океана.

     – Всё-таки они ещё контролируют популяцию теней. Побежали. Время жмёт. Нам помог Митя…

     – Кто?

     – Это не важно, нам помогли, бежим. Мы с тобой нарушаем равновесие и притягиваем тени. Бежим!

     И снова они бежали. Не было усталости, но и не было ощущения полёта. Как только Артур думал взлететь, появлялось грустное лицо Светы, и он падал. На пятой неудачной попытке он решил, что больше не стоит пробовать и просто бежал за проводником.

     Время, что такое время? Время это физическая величина, форма протекания физических и психических процессов. Но ведь у Артура не было физического тела, так что сейчас влияло на его душу? Он не знал. Ночь прошла, и взошло солнце. Вокруг была синева океана, его прозрачные волны и чистое, без единого облачка небо над головой. Ему вдруг показалось, что он опаздывает. Серьёзно опаздывает и Артур начал ускоряться. Опять вокруг него возникли серые массивы, как неровные глыбы льда, и опять начали вырастать серые стены тоннеля. Пока он рассматривал их, солнце почти не сдвинулось с места. Смена часовых поясов? Как в самолёте, когда он догоняет солнце. Возможно. А может, происходит то, о чём говорил его спутник, что время не имеет значения после смерти.

     – Артур, спокойней. Не надо так ускоряться. Мы почти прибежали к пункту назначения.

     Когда они достигли песочного берега, где в накатывающихся волнах с визгом плескались дети, загорали на белоснежном песке пляжа взрослые, то они с Женей не остановились, а побежали дальше. Берег сменился зеленью полей. Мелькали города, сельские угодья. Кукуруза, пшеница, а также возникали на мгновение замаскированные наркотические посевы. Артур точно знал, что это кусты коки, хотя видел их впервые в жизни. Всё это смешивалось с маленькими городками, и бедными селеньями. Они мелькали так быстро, словно Артур не бежал, а летел.

     Заселённые участки, разделённые на правильные квадраты и прямоугольники, быстро закончились, исчезли жёлтые ленты дорог, и теперь вокруг были только непроходимые джунгли. И тут его проводник Женя начал сбавлять ход. Через несколько сот метров он почти остановился. Кругом был лес. Там где они остановились, рухнуло одно дерево и своей тяжестью свалило другое. Образовалась поляна света, и теперь в ней интенсивно росли всевозможные растения и цветы.

     Было видно, что только что прошли муссоны, и с листвы падали тяжёлые капли. Совсем как в Киеве, с высаженных вдоль улиц каштанов, огромных клёнов и лип во дворе дома Светы. В Киеве прошла гроза, Артур хорошо помнил её, и помнил, как он шёл на работу, а с листвы деревьев под порывами ветра падали на асфальт капли воды.

     Здесь также куда-то вдаль уползала гроза, грохоча и сверкая молниями, она уходила к далёким пушистым от леса горам. Но здесь, в том месте, где они остановились, уже сияло голубое небо, и пели птицы. Лес наливался жизнью, пережив сильный ливень. Порхали бабочки, прыгали по ветвям обезьяны. Тихо рычал охотившийся леопард, а на соседнем дереве по ветке скользил огромный питон. Лес оживал.

     – Где мы?

     – На одном из участков земли Южной Америки, в джунглях Амазонки, в колыбели. Здесь легко спрятать тайну. Живым трудно добраться сюда и найти хотя бы следы древности. Идём.

     Они шагали по земле, чувствуя прикосновения кустов, травы и деревьев. Артур убедился, что он может легко проходить сквозь кустарник, деревья, почти не встречая сопротивления. Лишь слабое ощущение натянутой резины.

      – Что такое Храм Жизни? – спросил Артур.

     – Это сложно объяснить. Когда-то, почти сорок пять тысяч лет назад, он был системой управления многими храмами, пирамидами. Они были построены по всей планете и образовывали единую сеть. Некоторые современные учёные называют эти храмы – компрессионными волновыми генераторами, генераторами вибрации. Все пирамиды на планете Земля были изначально построенные таким образом, что напоминали сектора с центром силы. Они могли управлять всеми физическими процессами планеты, пока кто-то не решил воспользоваться этим. Он считал себя революционером, тем, кто положит конец устоявшемуся, но такому примитивному миру. Миру каст. Миру иерархии, деления на высшие касты и низшие, второсортные. Он начал борьбу за идеи и… проиграл. Система была разрушена, но основной храм устоял. Его сохранили, для таких, как мы, потомков.

     – Зачем? – не понимал Артур.

     Солнце больше не слепило его, и он с удивлением рассматривал в его свете, в ярких бликах отражения, ядовитых лягушек, которые нашли в чаше листьев растений воду, принесли на себе головастиков и теперь, пока те плавали, оберегали их. И он смотрел на маленьких зелёных змей. Последние хотели съесть головастиков. Шла ожесточённая борьба между жизнью и смертью.

     – Великий замысел! Так они сказали. Идём. Теперь осталось не далеко.

     – Помогите мне, покажите дорогу! – откуда-то из тени деревьев и лиан выплыла фигура мужчины. – Храм Жизни, где Храм Жизни?

     Он попытался схватить ладони Артура, но не смог. Его почти потерявшие физический вид руки, полупрозрачные, теряющие форму, расплывающиеся, скользнули по рукам Артура, как пальцы по льду и эта тень зарыдала. Таких теней было много. Они выползали из листвы, они появлялись среди деревьев и горестно вздымали вверх руки. Они выли и стенали. Иные снова исчезали в зелени, другие пытались преследовать Артура и Женю, но не успевали. Им словно что-то мешало бежать, и они ковыляли за ними, рыдая. Их странные, неживые голоса тускнели в звуках жизни джунглей.

     – Где, где этот Храм Жизни? Почему мы здесь, разве мы не заслужили? Мы разлагаемся, но мы хотим жить. Покажите нам путь. Мы имеем право!

     – Надо им помочь, – сказал Артур. Евгений усмехнулся. Его голубые без зрачков глаза смотрели на Артура:

     – Ты хочешь им помочь, с чего бы это?

     – Не понял? – Артур даже остановился, услышав это.

     – А ты многим помог при жизни? Например, бабушкам подняться по ступеням, возки их поднести? В метро ты сколько раз придержал качающиеся двери? А помнишь того толстого мужчину, у которого так заманчиво торчал кошелёк из кармана. Он был пьян, и ты его наказал за это. Ты не помог, а наказал. А сейчас вдруг решил стать помощником погибающих душ. Ты такой же, как и они. Обычный, с подленькой душой. Но есть серьёзное отличие: не у каждого есть проводник. Я ещё раз повторяю: меня попросили. Сам бы я тебе не стала… не стал помогать. Твоя душа чёрненькая, и ты это, Артур, прекрасно знаешь.

     – Знаю, но кто попросил тебя помочь?

     – А вот это ты узнаешь в конце своего путешествия, я надеюсь, так что идём дальше.

     Трещали насекомые, пели экзотические птицы. Выли и переговаривались обезьяны. Вокруг стеной стояли непроходимые заросли. Царил полумрак, насыщенный водой прошедшего ливня. Артур шагал вслед за Евгением, не зная, куда тот приведёт. Они шли сквозь деревья, вьющиеся растения, лианы, сквозь громадные листья. Перед размерами этих листьев растений Амазонки меркли привычные для Артура листья лопухов.

     Они шагали сквозь цветы и животных пока внезапно не натолкнулись на выступ стены. Она обнажилась из-за схода водяных потоков во время дождей. Когда вода смыла коричневый грунт, она открыла часть стены, сложенной из серых гранитных камней, хорошо отёсанных и тщательно подогнанных друг к другу. Всё остальное было погружено в зелень растительности.

     – Что это?

     – Стена. Оборонительная стена старинного города Ша-Шампукта-Чтра, – ответил Женя.

     – Что?

     Он засмеялся. Его голубые глаза насмешливо посмотрели на Артура, и он махнул рукой, приглашая следовать за собой. Когда они взобрались на холм, Евгений подошёл к Артуру и положил ему руку на лоб. И тут Артур почувствовал страшный холод. Невольно отпрянув, он отбросил руку Жени. Но тот только грустно улыбнулся.

     – Доверься мне. Я покажу.

     Почему Артур послушался его, он не понимал, но когда ледяная рука вновь коснулась лба, он вздрогнул всем телом как живой и закрыл глаза.

     Когда он открыл их, он удивился. Деревья таяли. Они исчезали, словно кто-то стирал их ластиком, оставались лишь монументальные строения. Из леса проступал древний забытый богом город. Пирамиды, странные скульптуры, террасы, почти скрытые землёй от времени, стены и прямоугольные строения. Они не были похожи на жилые помещения, скорее на какие-то ритуальные постройки. Джунгли отступали и исчезали. Это был город, огромный город. Прямо перед Артуром разворачивалась каменная площадь, со странной стелой посередине. Она напоминала руку, указывающую вверх. Её окружали каменные пилоны. Даже несмотря на время, на выветривание камней, эти здания впечатляли своими размерами. Камни были тщательно подогнаны друг к другу. Их обтесали и даже отшлифовали. Время покрыло их трещинами и оспинами разрушений, но даже сейчас, рассматривая проступившую перед ним стену, Артур поражался гигантскому труду древних строителей, которые тщательно шлифовали гигантские глыбы, убирая выступы и сглаживая неровные поверхности. И это был явно гранит. А вес этих каменных глыб! Артур мысленно попытался измерить глыбу прямо перед собой. Метров пять в дину и метра два в высоту. Сколько она весила? Тонн десять, двадцать? Больше? Как они её подняли на высоту тридцати метров?

     Евгений молчал, не поясняя, хотя видел, как Артур с удивлением рассматривает постройки. Вокруг площади были построены храмы, один величественнее другого. Когда первые восторженные впечатления Артура поутихли, он начал замечать, что часть строений были полуразрушены, на части виднелись следы пожаров. Они начинались на противоположной к ним стороне города и почти достигли середины.

     – Испанцы добрались до этого города в самом конце существования империи инков. Они считали, что это и есть Эльдорадо. Но они ошиблись. К тому времени город был почти покинут и разграблен в междоусобных войн. Защищать город было некому, и его оставшиеся жители в ужасе бежали. Но это не помешало испанцам начать его разрушение.

     – Зачем?

     – Как зачем? Языческая вера не должна сосуществовать с верой в Иисуса Христа. Этим занималась инквизиция. Но времени было мало, в то время в этих места стояла страшная жара и началась засуха. А потом испанцев свалил неизвестный мор. Многие обезумели.

     – Тени?

     – Возможно. Свидетелей осталось слишком мало. Они бросили разрушение города на полдороге и попытались спуститься по реке к Океану.

     – И спустились?

     – Конечно, нет, – Евгений улыбнулся. – Их кости до сих пор покоятся на дне реки. Спасся только миссионер из помощников и один солдат. Остальной отряд в триста человек и пятьдесят лошадей погиб.

     – Сколько труда потратили индейцы…

     – Нет, нет. На самом деле не инки построили этот город. Они получили его в дар от древних и только пользовались им. Сейчас ты увидишь, каким он был изначально. Земля хранит следы, она всё помнит. Нужно только уметь видеть. А до этого города существовал ещё более древний город. Намного древнее, чем все города, которые до сих пор найдены археологами.

     – Насколько древнее?

     – Намного, очень намного.

     Именно это хотел показать Артуру его спутник. Эти величественные храмы тоже блекли, и под ними, в земле, в фундаменте появлялись основания других храмов. Это тоже был город, но куда грандиозней всего того, что Артур когда-либо видел. Словно компьютером на экране монитора достраивались странные пирамиды, арки, многоярусные дома с террасами, полными цветов. Над всем этим парили невиданные аппараты, некоторые походили на современные самолёты, а некоторые нет. Вспыхивали огни на вершинах белоснежных, словно выложенных мраморными плитами пирамид и спиралевидные украшения на стенах начинали гудеть. Артуру даже показалось, что он увидел фигурки людей в просторных одеждах, которые неспешно прогуливались по террасам и площадям. Прекрасный, сказочный город.

     Это длилось мгновение. А потом город растаял. Перед глазами Артура словно рассыпался жидкокристаллический монитор, и он вновь увидел мир вокруг себя таким, каким он был сейчас. Кругом непроходимый лес, зелень, завалы упавших деревьев и живые звуки джунглей. Больше никакого города, никаких зданий – ничего. Ещё находясь под впечатлением от увиденного, Артур обернулся к своему спутнику и увидел, как Евгений шатается, словно его оглушили. Его глаза приобрели оранжевый цвет. Он покачивался с минуту, потом вздрогнул, выпрямился и его глаза опять поголубели.

     – Ты видел этот город? Первый город, построенный на этом месте?

     – Да. Что это был за город? Чей он?

     – Я же сказала тебе … сказал, что это - Ша-Шампукта-Чтра. Город, который существовал за много тысяч лет до империи инков и майя. Последние нашли его примерно в 300-м году до нашей эры, его остатки, и построили свой город, используя древние основания. Только они уцелели после мощного землетрясения и то далеко не все. Почти всё на земле было разрушено из-за Кузула.

     – Кого?

     – Скоро узнаешь. Майя назвали его Городом надежд. Потом майя пали, и в город пришли инки. Их империя тогда росла. За несколько лет до пришествия конкистадоров муссонные дожди сменили направление, и наступила засуха. Она длилась пять лет. За это время в империи инков начались войны за еду. Человеческие жертвоприношения не помогали, и голодные люди устремились кто куда, в леса и горы. Города покидались, пустели. Но только не этот город. Здесь дожди шли локально, до того момента, пока последний вождь не нарушил равновесие. Как было предсказано, к городу шли белые, жадные и очень опасные люди. Нельзя было, чтобы к ним попали древние знания. Ты понимаешь Артур, что было бы, какая бы началась катастрофа, если бы испанцам удалось научиться управлять погодой? Они устроили мировой катаклизм в погоне за золотом. А упоминание о Храме Жизни и вовсе было чревато. И правитель начал стирать всё, что было связано с Храмом Жизни и уничтожать древние талисманы и ритуальные предметы.

     – Механизмы?

     – Я точно не могу сказать, мне не объяснили. Ему хотели помешать, так как город спасался от голода благодаря дождям, которые локально возникали над ним , игнорируя другие местности. Эти тучи не приходили с океана, они вырастали прямо над городом, орошая его и посевы вокруг. Они дарили жизнь его обитателям.

     Когда вождь и его жрецы начал стирать надписи и разрушать магические предметы, дожди пропали. Было восстание. Горожане не хотели умирать от голода. Они ничего не хотели слышать про кровожадных белых людей, они не верили в них, считая это сказками, а вот в силу города верили. Страх перед голодом ослепил их. Это была безумная ночь крови...

     Наутро пришла жара и город начал пустеть. Все, кто мог, бежали. Осталась лишь горстка жителей, которые верили, что дожди вернутся. Они сожгли тела убитых и расчистили часть города. Они верили, что это древние боги испытывают их и проверяют стойкость их духа. Гибель первого отряда испанцев только вселил в них надежду и утраченную веру в богов. Но до города добрался второй, основной отряд. Да, дожди снова локально начали образовываться над этим местом, игнорируя все законы природы, но только больше некому было возделывать поля. Конкистадоры убили всех, кто остался. Жажда мифического золота ослепила их, а когда они образумились, не с кого было спрашивать. От злости они начали крушить всё вокруг, пока не осознали, что сходят с ума от шёпота стен, от теней, возникающих на старых камнях. Уцелевший миссионер писал, как прыгал и бесновался Хуан де Кавальдино, как с безумными взглядами изрыгали проклятия древним верованиям монахи святого ордена инквизиции. Как почтенный епископ копал руками землю и выл. Как солдаты били мечами по древним статуям, словно те несли какую-то угрозу. А когда вспыхнули пожары они и вовсе посходили с ума, трясясь в странных конвульсиях в плясках перед кострами. В них не осталось ничего человеческого. Это было настоящим помешательством. Инки и майя умели отгонять злых духов, а испанцы нет. Утром, придя в себя, испанцы в ужасе бежали и погибли в реке.

     А дожди так до сих пор и появляются над городом. Ровно в назначенное время, день в день, из года в год. Сюда приезжало столько научных экспедиций, особенно под эгидой дискавери. Они изучали местность, брали пробы воды, воздуха, почвы. Они меряли атмосферное давление, фиксировали направление ветров. Даже сняли несколько научно-популярных фильмов-расследований. Сверяли свои данные с метеорологическими спутниками. Да всё напрасно. Наши приборы не замечают ничего необычного, а вот их – да. Они видят то, чего не видим мы. Поэтому они здесь. Они точно знают, где искать.

     – Кто? – не понял Артур.

     Глаза Евгения стали стальными.

     – Я тебе покажу.

     Когда они начали взбираться на холм, мимо них пролетел тарелкообразный объект. Он издавал низкое гудение.

     – Дрон слежения, – тихо сказал Женя. – Они давно здесь, ищут вход в храм.

     – Кто? – ещё раз спросил Артур, но в ответ Женя только улыбнулся краешком губ.

     Он выглядел совсем как живой, ни намёка на полупрозрачность, которая проступала у Артура, тело которого, вернее, его проекция, теряло цвета. Оно блекло. Его одежда почти исчезла. Шорты лишь угадывались на ногах, а от сандалий остались только тени шлеек. Душа первым делом забывала одежду. Артур с ужасом увидел сквозь свою руку зелень джунглей. Если раньше она лишь слегка проступала, то теперь стала отчётливой. Были даже различимы изогнутые стволы лиан. Рука таяла.

     – Боже, – прошептал он.

     Страх снова стал накатываться на него ледяной волной, но тут Артур увидел то, что повергло его в шок, и заставило забыть про свой страх.

     То, что открылось Артуру, пока они шагали вверх, проходя сквозь траву и кустарник, иногда обжигаемые тропическими птицами и маленькими животными, проскальзывающими сквозь них, походило на стадион. Ровная овальная заросшая деревьями местность, полукругом охватываемая холмами. На одном из холмов земля осыпалась, обнажив серые стены. Над «стадионом» парил корабль. Да, именно корабль. Огромный летательный аппарат, напоминающий ската, только гораздо толще. Не было видно ни пламени работающих дюз, как показывают в фантастических фильмов, ни каких-либо иных огней. Только странный шум.

     Корабль покачивался, как на волнах, плавая из стороны в сторону. Артур прикинул, что в середине его толщина должна была быть примерно около десяти метров, а сам он был метров сорок в длину. Сходящиеся к краю крылья со встроенным вооружением были втянуты. Артур не сомневался, что корабль мог увеличить их размах почти в два раза. Он был окутан странным серым мельтешением, какое видишь, когда натыкаешься на пустой канал телевизора. Бегающие белые зёрна. Только здесь они были серыми на белом фоне, словно он смотрел на пустую картинку телевизора в негативе.

     Вокруг корабля, описывая круги, носились маленькие тарелки. Одни близко, метрах в десяти, другие – метрах в пятидесяти, и самые далёкие – метрах в трёхстах.

     «Разведчики или что-то вроде этого», – подумал Артур.

     – Скорее охранные системы. Они сообщают о приближении земных объектов. Я видел, как они отреагировали на земной одномоторный самолёт, когда тот пролетал слишком близко. Они ему ничего не сделали, но какое-то время сопровождали, контролируя ситуацию.

     – Ты читаешь мысли?

     – Артур, ты мёртв. Твои мысли теперь ничем не прикрыты. Это одна из пыток Ада, когда нельзя больше никого обмануть.

     Следом внимание Артура привлекли люди, которые копошились метрах в десяти от корабля. Они спилили деревья, убрали кустарник и теперь за этим странным маревом мельтешения серых точек что-то возводили. Было трудно понять, что это такое: оно очень походило на металлический огурец на тонких ножках.

     И да, это были именно люди. Артур ожидал увидеть серых человечков или что-то в этом роде, а видел рослых людей. Один из них вытянул руку и водил ею перед собою. Низкорослые деревца падали, словно срезанные невидимой пилой. Следом появлялись металлические машины, очень похожие на крабов, и оттаскивали их прочь. Причём иногда, как выхваченные из темноты вспышкой фотоаппарата, возникали перед глазами Артура только что спиленные кусты и деревья, как будто они по-прежнему росли. Словно что-то проецировало их тени.

     – Си сена. Чо ви таку, – сказала одна из фигур.

     – Декоза. Самата, ча, – ответила другая. На её руке с металлическим звоном что-то росло из устройства, похожего на браслет.

     Артур подошёл ближе. Когда он прошёл мельтешащую вуаль, мешающую ему разглядывать незнакомцев, он увидел перед собой человека, блондина с изумрудными глазами. Идеальные руки, идеальная кожа. Удивительная кожа. Гладкая, младенчески-нежная, совершенно лишенная волосяного покрова. Хотя на голове его волосы росли, но тоже не очень похожие на волосы взрослого мужчины: они были как у маленького ребёнка – пушистыми, тонкими, шелковистыми. И на лице не было никаких изъянов, родинок или морщинок. Одет он был в тёмные облегающие одежды с серебряным рисунком. Было видно, что он мускулист и изумительно правильно сложен.

     Его спутник, рыжеволосый человек с оранжевыми глазами, был худощав, остролиц, а неестественно алые губы, казалось, вот-вот сложатся в усмешку. Но нет, человек – человек ли? – не собирался улыбаться, а был занят работой. Под его руками что-то продолжало расти, раскрываясь с тем же металлическим лязганьем, как зонтик параболической антенны.

     – На ви, чеза ту. Чо ли, – произнёс рыжеволосый. Его волосы доходили до самых плеч, и были такими же шелковистыми, как у блондина.

     А вот третий спутник мало походил на человека. Абсолютно лысая голова, бледная кожа, сквозь которую проступала сиреневая сеть кровеносных сосудов, странные глаза. Это были глаза удивительных оттенков. На жёлтом фоне глазного яблока – фиолетовая радужная оболочка с ярким кроваво-красным зрачком посередине.

     Артур не сразу понял, что это женщина. Она делала странные пассы руками, и на её запястьях вырастали металлические устройства. Они отделялись и парили вокруг, как насекомые. Изредка они вспыхивали зелёными точками, словно их подсвечивал луч зелёного лазера.

     – Ши ма, эдейка, цюритма. Ап! – сказала она, и её глаза вспыхнули светом и погасли.

     Артур даже увидел, как от её глаз устремилась блеклая световая волна, которая охватила всё в радиусе пятидесяти метров и вернулась обратно в точку, в её зрачки. Там, где волна проходила, что-то менялось, появлялись серые массивы, туман, какие-то светящиеся облака и переплетение световых нитей.

     – Не хрена себе! – тихо прошептал Артур. – Кто это?

     – Ты должен был догадаться.

     – Откуда они?

     Его спутник пожал плечами, стоя рядом и молча наблюдая за работой этих странных людей.

     – Почему я не понимаю их языка?

     – А ты как думаешь? – спросил Женя. – Какие будут мысли, догадки?

     – Я не знаю, – тихо ответил Артур.

     Рыжеволосый человек поднял руку, из его браслетов выскакивали металлические частички, очень напоминающие простые геометрические фигуры, и выстраивали новое устройство. И тут Артура осенило.

     – Потому что это пришельцы?

     – Да, ты правильно подумал и угадал. Это инопланетные создания. Они родились и выросли в другом мире, на другой планете. Совсем в другом мире, очень далёком от Земли. Даже если они умрут, наш Горизонт Событий их пропустит, так как их энергия для него непонятна. Она чужая. А значит, он не содержит информации по их языку. И да, – Евгений поспешил перебить открывшего рот Артура. – Никто на Земле никогда не знал их языка. Поэтому ты его не понимаешь, и я тоже.

     – А что они делают?

     – То же, что и ты, вернее мы, – ищут Храм Жизни. Они ищут вход, хотя для них отыскать его принципиально невозможно.

     – Почему?

     – Они думают слишком рационально и логически правильно. А тут нужно включить фантазию. А вот этого им как раз и не хватает. Поэтому они давно здесь. Они ищут на земле, их роботы ищут под землёй. Эти вспышки из глаз – это что-то вроде сканирования, как я поняла. Но безрезультатно. Они жаждут найти Храм, но не могут.

     – Но зачем он им?

     И тут лицо Евгения стало жёстким. Он вышел вперёд, глядя на работающих инопланетян, и тихо сказал:

     – А вот здесь принципиальная разница между ними и нами. Вообще-то Храм Жизни должны были уничтожить представители Клубка, которые его породили. Так мне сказали. Они смогли многое поправить после той памятной войны, когда Кузул смог… скорее попытался… в общем, не важно. Но этот храм им не позволили уничтожить. Не спрашивай, почему. Я не знаю. Знаю, что им не позволили Творцы. А эти пришельцы называют их Звёздными Механиками. Эти Творцы спрятали его от живых. Не знаю почему. Мне Митя…

     – Кто? – Артур недоумённо повернулся к Евгению. Тот спрятал глаза, хотя было понятно, что он от вопроса в замешательстве.

     – Ну, он так назвался, Митей. Не пояснил.

     – Странно, так вроде звали младшего брата Светы. Братика девушки, с которой я встречался.

     – Совпадение. Не думаю, что её брат и есть это существо. Он сказал только, что живым этот Храм нельзя обнаружить. Живые страшнее мёртвых, так как у многих из них спит совесть. В общем, только мёртвые могут попасть туда и, если отгадают загадку, снова станут живыми.

     – Но зачем, в чём смыл? – спонтанно спросил Артур. – Почему нужно так помогать мёртвым? Почему вдруг им?

     – Ты у меня спрашиваешь?

     – Да, ты ведь так много знаешь.

     – Да, много. Но не всё.

     – А кто всё знает?

     – Я не могу ответить на твой вопрос. Я знаю больше, чем ты, но гораздо меньше, чем хотелось. На многие мои вопросы я так и не получила… не получил ответа.

     Евгений замолчал. Сквозь его фигуру капали редкие капли воды. Он смотрел на пришельцев, которые занимались своим делом. Странным был его проводник. Почему он так ошибается? То он говорит о себе в женском роде, то в мужском. И эти недосказанные предложения. Он сказал, что после смерти можно увидеть любое враньё, если душа говорит неправду. Так почему на Евгении это было незаметным? Да, его проводник многого не досказывал, но Артур не видел, что тот хотел скрыть. Он только мог догадываться о его чувствах, видя его мимику и переваривая то, что он говорит. Он не мог это перепроверить. Или принять за правду всё, что он рассказывает, или…. И никаких мыслей, кто он на самом деле? Его глаза. Ведь у всех душ, пусть полупрозрачных, пусть почти исчезнувших, были обычные глаза – прижизненные слепки тела, когда душа, отлетая, запечатлевала как фотоаппарат то, через что проходила. Верующие утверждают, что Иисус, воскрешаясь, оставил на Туринской плащанице свой след.

     Но эти глаза. Они не были похожи ни на что, что Артур видел у обычных душ. Кто же на самом деле его проводник?

     – Они даже не понимают, что это всё бесполезно, – тихо промолвил Женя. – Они столько сил и энергии потратили впустую. Они уже пятьдесят лет топчутся на одном месте. Здесь им ничего не светит.

     – Зера тога, ха, – сказала лысая девушка. – Чётра.

     Она сложила руки на груди, рассматривая, как работают созданные ею механизмы. Эти металлические создания начали опускаться к земле и выстреливать в неё излучением. Сама земля, растения, насекомые не менялись, менялось что-то другое. Другой мир, спутник мира, в котором жил Артур. Что там говорилось в квантовой механике, суперпартнёры известных частиц? Серые массивы оставались неизменными, а вот переплетение световых линий таяло. Их пронзали лучи этих механизмов и, разрывая, нарушали гармонию и целостность. Артур понял, что это излучение губительно, когда трава под ногами пришельцев исказилась и начала пригибаться к земле. Излучение убило её. Он видел, как трава вспыхнула яркими вспышками, подсвеченная внутренним светом, словно ещё была живой, а потом всё вмиг угасло.

     Глаза рыжеволосого пришельца вспыхнули и погасли. В такт его сканированию летающие около корабля «тарелки» зажглись на миг огнями, усиливая сигнал. Волна призрачного света прошлась по окрестностям и вернулась к рыжеволосому пришельцу, прямо в глаза, оставляя на всём живом след. Судя по выражению лица сканирующего, результат его не удовлетворил.

     – Я их не понимаю, что они говорят? – спросил Артур.

     – Да? Мы уже разъяснили этот вопрос.

     – Но я хочу узнать больше. Кто они и зачем здесь?

     – Они стараются спастись.

     – Женя, я не понял? – Артур улыбнулся призрачными губами. – От кого спастись?

     – От своего врага.

     – То есть?

     – То есть – ничего. Я не знаю ответа, пошли. Нас ждёт Храм. Почему ты так интересуешься ими?

     – Странный вопрос? – Артур почесал затылок. Это было сделано чисто автоматически. – Они ведь пришельцы. Настоящие пришельцы из других миров. Как я должен на это реагировать?

     – Да, ты прав, – Евгений улыбнулся. – Ты увидел их в первый раз, а я уже видел их много раз до этого. Они мне приелись. Хорошо, чего ты хочешь?

     – Я хочу посмотреть поближе, – сказал Артур. – Я в детстве читал много книг о пришельцах, а теперь воочию увидел их. Меня охватил эн… энтуз…

     – Энтузиазм, желание разведать неведомое, – но Евгений был непреклонен. – Не надо долго находиться около них. Это чревато.

     – Ты же сказал, что я мёртв и мне ничто не угрожает.

     – Сказал. Но есть исключения из правил. Пошли, а иначе здесь могут появиться они.

     – Кто?

     – Существа с горящими золотом глазами. Они порой бывают спутниками этих пришельцев, хоть те об не знают, кто на самом деле около них. Их совершенные механизмы не видят разницы. Они считают их своими, но мёртвых не обманешь. То, что окружает этих златоглазых, влияет на всё, в том числе и на мёртвых.

     – Не понимаю, – тихо сказал Артур.

     Странные крабообразные машины удаляли травяной покров и начали вгрызаться в землю. Они стремились вниз, к основанию пирамиды. От неё остались лишь пара стен и засыпанные землёй внутренние камеры, а также громадное основание, треснувшее в трёх местах. Основание пирамиды было поистине гигантским, врытым в землю вглубь на двести метров, выложенным каменными плитами тонн по сто.

     – Но, я…

     – Идём, – Женя увлекал его за собой, и, когда они удалились на достаточное расстояние, пояснил. – Я, лишь однажды видела…

     – Видел, – поправил его Артур.

     – Да, видел этот существо. Оно похоже на них, на пришельцев, но только его глаза горят золотым светом. Пришельцы не видят нас, мёртвых, хоть они могут сканировать почти любую энергию Вселенной, и опознавать её. Но мёртвых они не видят. А вот это существо может нас видеть. Я видел, как оно убило душу, которая пыталась с ним заговорить. Его глаза стали яркими, и из души начала вырываться энергия. Словно прохудилась сдерживающая её оболочка. Несколько секунд – и ничего не осталось. Эта душа просто захотела с этим существом поговорить, и отвлекла эти… этих златоглазых от их работы. Как комар, который укусил. Так что лучше держаться от этих пришельцев подальше.

     – Эти существа, с золотыми глазами злые? – Артур спешил за Евгением, сквозь сочные зелёные листья и деревья. – Они нас ненавидят, я правильно понял?

     – Нет, скорее, им всё равно. Они не обращают на нас никакого внимания. Мы есть, и они есть, своеобразный паритет. Но как только кто-то пытается им досаждать, мешает им, они уничтожают эту душу, как назойливого комара или приставучую муху. Без жалости и сожаления. Поэтому лучше уйти отсюда подальше. Их не сразу можно увидеть. Бывает, что они маскируются даже от тех, с кем пришли. От пришельцев. Они не злые. Они как мы, живут своими проблемами и не терпят вмешательства извне. Идём, я покажу вход.

     – Всё это так странно.

     – Странно? – Женя остановился. – Ты даже не представляешь, что происходит на самом деле. Я знаю только осколки всего этого. Есть один человек. Мелкий, никчемный человечек, который любит женщину, очень давно любит женщину, которая разбила ему сердце ещё в школе, представляешь, в твоём городе, в школе на улице Рыбальской, на Печерске. Банальная, обычная история. Но почему-то всё вертится вокруг него. И эти пришельцы, и эти златоглазые существа. Даже Клубок и Покрывало. Они что-то ищут в нём, каждый свои ответы.

     – Я…

     – Ты ничего не получишь, узнав про его жизнь, никаких нужных тебе ответов, лишь разочарование, как он разочаровался в своей жизни. Нет ответа, Артур, нет ответа. Идём.

     Лес, лес и ещё раз лес вокруг. Наверное, было жарко и влажно, но Артур больше не чувствовал этого. Тень его физического тела не могла потеть, и её не могли укусить насекомые. А эти паразиты сновали вокруг, пронзительно и тонко жужжа. Множество насекомых Амазонки, большинство видов которых ещё никто не исследовал.

     Пришельцы остались позади, и лишь изредка в ясном голубом небе проносились «тарелки» спутников корабля слежения.

     В кронах деревьев довольно урчал ягуар. Он уже отобедал, поймав и задушив добычу. Квакали лягушки и пели птицы. Неподалёку слышался шум реки и похрюкивания капибар. На реке на них охотились кайманы и анаконды, свисающие с деревьев, склонившихся к самой воде. В реках было полным-полно рыбы. Артур своим обострившимся слухом слышал всплески рыбёшек и чавканье хищников. Рыбы было много.

     – Ты идёшь? – Евгений возник прямо из ниоткуда, словно вырос среди деревьев. Он как будто куда-то уходил, но Артур даже не заметил куда. Н-да, про лицезрение флоры и фауны Амазонки придётся забыть. А ведь он так мечтал побывать здесь вживую, так хотел путешествовать, но для этого нужно было иметь много денег. Да, опять деньги. Эти сладкие бумажки или приятные нули цифр на экране монитора банковского счёта. Уже несбыточные мечты…

     Артур шёл, скорее, плыл, за Евгением, который вёл его со страной бескомпромиссностью к цели. Почему он это делает? Да, он сказал, что его попросили. Но кто? Евгений молчал и уходил от ответа.

     Перед ними встала огромная гора или холм. Артур не знал, как это объяснить. Гора должна быть каменной, с серыми или красными гранитными кручами, а здесь среди коричневой жижи и растений, цепляющихся за склон холма, шла дорога вверх. Артур ступил на неё и услышал смешок.

     – Ну, ну, человечек. Неужели ты ещё не понял, что ты мёртв?

     – То есть?

     – Посмотри вокруг, что не так.

     Артур посмотрел вопросительно на Женю, но тот молчал, глядя вдаль, совсем в другую сторону. Нет, это не он говорил, тогда кто?

     – Что происходит? – спросил он у Евгения и вдруг понял, что тот его не слышит. Артур растворился. Он полностью исчез, потерял плотность, потерял память тела, всё потерял. Превратился в нечто, напомнившее ему студень. Он завопил от ужаса и готов был провалиться вниз, как вдруг услышал голос:

     – Хатанка, оставь его.

     – Мамис, не вмешивайся в мою игру. Он слишком примитивен для Храма.

     – Он – часть замысла. Хатанка, оставь его, иначе Отшельник разозлится!

      Всё вернулось на круги своя. Артур осмотрелся. Ему даже не понадобилось время, чтобы отдышаться и прийти в себя. Его словно переключили на другой канал. Вокруг него были листья растений, сочные, налитые влагой, и цветы, возле которых вились насекомые. Одни растения пожирали другие: паразиты, обвившие стволы деревьев и высасывающие из них соки, убивали свои жертвы. Куда смотреть, что он должен был увидеть? Может, дело в животных? Нет, это глупость. Причём здесь животные. Сейчас был полдень, самая жаркая пора. Влажный лес парил, и животные попрятались, найдя себе укрытия попрохладней. Они были не при чём. Так что же он должен увидеть?

     – Что я должен увидеть странного? – спросил он у Евгения.

     – Что? Ты про вход в Храм?

     – Думаю, да, я про вход в Храм.

     – Ты должен найти то, что покажется тебе странным.

     Артур, помня то, что пережил, осторожно огляделся. Ничего.

     – Нет, не вижу ничего странного.

     – Конечно. Если даже мёртвые не сразу могут увидеть это, то куда уж тогда живым. А ты посмотри повнимательнее, – сказал Женя.

     Артур напрягся и… опять ничего. Перед ним были слизняки, ползающие по листве, армии красных муравьёв, охотившиеся за добычей. От их орд спасалось всё живое, прыгало, убегало или закапывалось. Всё, как обычно. Вот только возникающие странные алые искорки на насекомых… Они вспыхивали бисеринками и исчезали.

     – Ничего не видишь?

     – Слушай, козёл, ты меня достал! Я больше не хочу иметь с тобой дело, сам разберусь. Отвали, ясно?! – гнев вдруг полностью подчинил Артура, он внезапно стал зол на своего спутника. Мимолётное раздражение мигом сменилось неприязнью, а потом лютой ненавистью. – Задолбали твои наставления, твои недомолвки, твоя, сука, игра со мной!

     Артур пылал злобой, а его спутник только улыбался. Гнев и ярость прошли также внезапно, как и появилась. Нужно было вздохнуть с облегчением, только Артур не мог этого сделать. Ему просто больше не нужно было этого делать. Никаких физических ощущений в помощь, чтобы справиться с душевными терзаниями.

     – Высказался? – спросил Женя.

     – Ну и?

     – На самом деле всё, что я делаю, не просто так. Тебе это понадобится внутри Храма, когда придётся принимать решение. А меня рядом не будет. Нужно будет справиться со своими чувствами, а иначе они утянут тебя прочь от верного решения. И я не могу уйти, я обещал, – тихо ответил Женя. – Так что или смирись или погибни.

     – Если не можешь уйти, тогда давай, говори всё начистоту, всё как есть, а то получается, я должен додумывать то, что ты недосказываешь. Мне это надоело!

     – На самом деле, ты просто теряешь контроль. Так становятся безумными души, которые сгорают в своих эмоциях. Именно так, Арти…

     – Что?

     – Арти, так тебя мама называла в детстве. Я делаю всё это специально, чтобы ты додумывал, задавал вопросы, злился. Даже меня ненавидел. Но конечная цель в другом, придёт время, и тебе придётся сделать выбор.

     – Не понял…

     – Придёт время, и ты поймёшь, почему я так поступаю: недосказываю тебе и оставляю в неведении. Так надо, просто поверь, так надо. Ты идёшь со мной или меня покинешь?

     – Хорошо, я иду, но кому ты обещал? – спросил Артур. – Этому Мите?

     – Мите? Этому лоскутку Покрывала? Нет, конечно. Хотя он участвовал в переговорах. На самом деле я спасаю… работаю… Ладно, всему своё время, всему своё время. Храм Жизни ждёт нас.

     Они снова углубились в лес, возвращаясь к затерянному городу в джунглях. Обойдя пришельцев, которые были заняты своим делом, они подошли к центральному храму. Это было самое большое сооружение в городе. Храм находился в самом центре города, на громадном каменном постаменте. Только теперь ничего этого не было видно. Виднелся лишь сам храм, опутанный зеленью тропических растений. Те почти полностью скрыли его, и с расстояния метров в пятьдесят он выглядел просто как зелёный холм. Лишь подойдя почти вплотную, можно было увидеть, как сквозь ползучие растения проступают серые стены.

     Они обошли его, просто ступая сквозь рухнувший откуда-то сверху валежник, миновав громадные ступенчатые выступы с проступающими сквозь листву барельефами и высеченными головами животных, и оказались в его фронтальной части. Здесь наверх вела громадная лестница. Вершина пирамиды была свободна от зелени. Наверху находилось прямоугольное строение с остатками статуй по углам.

     – Это пирамида была перестроена инками в честь одного из их самых почитаемых богов – Кон-Тикси-Виракоча.

     – Кого?

     – Разве не понятно? Ты ведь можешь прикоснуться к Горизонту Событий. Только спроси его.

     Артур не знал, как это нужно сделать? Напрячься, а может мысленно взлететь? Он хмуро, если так можно выразиться, посмотрел на Евгения. Тот улыбался и молчал.

     «Ну и хрен с этим, Виракоча, как там его!» – подумал он: «Тоже мне, полезная информация о сотворителе мира…»

     После этих мыслей Артур ошеломлённо замолчал. Он только сейчас понял, что с ним произошло. Он знал, он уже знал, кто это существо, что в мифологии народов Южной Америки оно является создателем цивилизации и одним из главных божеств. В одной из легенд говорится, что Виракоча вместе со своей женой Мама-Коча (мать-море) родил сына Инти (солнце) и дочь Мама Кильа (луну). В этой легенде Виракоча убивает почти всех людей, живущих вокруг озера Титикака огромным потопом под названием Уну-Пачакути (водная перемена эпох). Выжить он позволяет только двум людям, которым суждено принести миру цивилизацию. И Артур знал, что потоп действительно был. Он даже видел его, как сотрясается земля, как несутся громадные волны, сметая всё на своём пути, как люди пытаются спастись и исчезают в чёрно-коричневых мутных водах. Как земля ревёт, как проснулись вулканы, и как Тёмная материя пришла в движение и почему-то соприкоснулась с нашим миром.

     – Это сделал Храм Жизни. Теперь ты понимаешь, почему он так надёжно спрятан? – тихо сказал Евгений, выводя Артура своими словами из некоего транса, в который тот впал.

     Артур кивнул. Эх, сейчас бы выпить, чтобы унять дрожь в пальцах… Хотя какую дрожь, в каких пальцах? Это лишь память, память его тела. И выпить он не мог, чтобы успокоится. Чтобы переключиться он спросил у проводника:

     – Нам нужно подняться? – и собрался ступить на серые каменные ступени, но его спутник только улыбнулся.

     – Глупенький, неужели ты думаешь, что всё так просто…, – он вдруг запнулся, обдумывая сказанное. – Да, наверно я не прав, ты ещё считаешь себя живым. Всё очень просто, но только для нас, мёртвых. Живые туда не могут попасть. Сейчас ты поймёшь почему.

      Артур тем временем о чём-то задумался. Женя знал, о чём он думает.

     – Да, с помощью Храма Жизни можно стать почти богом. Ты сможешь даже править миром, но насколько тебя хватит? Какое ещё наслаждение ты получишь, кроме осознания того, что ты почти всемогущ и можешь решать судьбы людей, цивилизаций? Какую ещё радость? Не сведёт ли тебя это с ума? А как ты сможешь поцеловать свою Очаровашку, насладится её телом? Только смотреть издали, как она…

     – Хватит! – Артур даже подпрыгнул от неожиданности.

     – «Как?...» – а впрочем, было понятно, как Женя узнал. Он читал его мысли. Женя улыбался.

     – Ты всё равно захочешь стать живым, так как твоя душа помнит, что существовало живое тело, и ты был целостным. А так ты будешь ощущать себя словно половинчатым, только с половиной своих чувств, жить только эмоциями. Ты и сейчас это чувствуешь, немножечко начинаешь понимать. Ведь ты таешь, память твоего тела исчезает, а с ним будут исчезать память прикосновения к холодному или горячему, к пушистому или острому. У тебя не только тает твоё эфирное тело, уходят в пространство частички памяти твоей пройденной жизни, они испаряются. Это как живой человек теряет слух, возможность видеть, чувствовать запахи. Горизонт Событий – это спасение. Артур, времени маловато у тебя осталось.

     – Но ведь ты говорил, что души только на сороковой день начинают…

     – Ты уже понял, Артур, что я не совсем обычная душа, и со мной, когда я рядом, время течёт по-другому. Процессы ускоряются. Ведь нарушено – пусть чуть-чуть – но нарушено равновесие. Те, кто спрятал Храм Жизни, позаботились, чтобы живым туда хода не было. За всё нужно платить.

     Артур смотрел на серые камни, подточенные временем, ветрами и тропическими дождями, разрушенные корнями растений, и ничего не видел и ничего не понимал, где вход, что он должен увидеть? К ступеням подошёл Евгений. Он стоял перед серыми камнями и грустно смотрел на них.

     – Да, чтобы попасть сюда, нужно знать, куда смотреть. Пришельцы, которые столько времени копошатся в долине, никак не могут понять, что здесь не подходит рациональность. Они ищут вход для живых, но для живых размеры имеют значение. Они перепробовали все методы, которые знали, она просканировали всю Тёмную материю в городе, но не видят, вернее, видят, но не понимают, что видят. Они считают это всего лишь помехой, ошибкой сканирования или неоднородностью в массиве. Да, таких искажений в Тёмной матери много, различных флуктуаций, неоднородностей и гравитационных возмущений. Их компьютеры просто игнорируют их, как малозначащие отклонения. А ведь нужно просто помечтать, представить себя бестелесным. Видишь, Артур, на третьей ступени серую тень, маленькую трещинку? Она неприметна, даже как бы просто нарисована на сером камне.

     – Ну, вижу, и что?

     – Вот именно, ну и что. А ты прикоснись к ней рукой.

     Артур поколебался несколько секунд, но повиновался. Проведя рукой по трещине, он почувствовал жар.

     – Чувствуешь? А это и есть вход.

     – Эта трещина?

     – Да, именно эта трещина.

     – Шутишь, как я могу зайти в трещину?…

     – Артур, ты мёртв, тела больше нет. Это всё остаточные воспоминания. И эта трещина не должна тебя остановить. Для тебя размер входа не имеет значение. Этот разрыв в пространстве – такая малая величина и ничто материальное не может туда проникнуть. Вот почему пришельцы столько лет безуспешно бьются над этой проблемой. Они имеют физические тела, а ты нет.

     – Слушай, откуда ты всё это знаешь, ещё раз спрашиваю? Ведь ты знаешь гораздо больше, чем знает даже Горизонт Событий. Я уверен в этом. Ты кто на самом деле?

     – Я же тебе несколько раз пояснял: мне рассказали. Есть великий замысел, о котором я ничего не знаю, но и я, и ты – часть его. Я – проводник, хочешь, называй меня белым шептуном. Я помогаю таким как ты обрести полёт.

     – Но зачем?

     – Чтобы самому воспарить. Есть души, светлые души, которые могли бы давно уйти, но они не захотели и помогают после смерти другим. Их можно увидеть во сне и даже поговорить. Моя мама рассказывала о таком человеке, о старике Вадиме, который жил в деревне, где родилась моя бабушка. Он смог добиться после войны пенсии односельчанам. Им их не давали и не собирались давать, мотивируя всякими глупостями. Он всегда заботился о них, всегда приходил на помощь, днём или ночью, и когда он умер, его хоронила вся деревня. Прошло десять лет, и одной летней ночью во сне моя мама встретила его, пригласила к себе в хату, а он отказался. Сказал, что идёт к соседу, что он работает, ему нужно позаботиться о нём. Через четыре дня сосед умер от инсульта. Совпадение?

     Артур молчал.

     – Так и я, я помогаю таким как ты. Ты идёшь?

     – В трещину?

     Наверное, живой человек потерял бы контроль над собой и начал злится, но Евгений был терпелив. Казалось, ничто не могло вывести его из себя.

     – Помнишь, как ты в детстве в школе, в первом классе, смотрел на отверстие в зелёной краске стены коридора, как приближался к нему, и оно росло, пока не становилось таким большим, что тебе начинало казаться, что ты сможешь пролезть в него. Тебе тогда это только казалось, а здесь ты действительно можешь пролезть. Нет больше тела, тебя ничего не удерживает в объёме, только твоё сознание. Попробуй. Вспомни первый класс.

     – Откуда ты это знаешь? Даже я только сейчас вспомнил это, только после твоих слов, а до того как ты сказал я даже не помнил этот эпизод своей жизни.

     – Я же проводник, а он должен знать почти всё, кроме темных мыслей. Ну что, вперёд?

     – Хорошо, я попробую.

      Артур приблизился к трещине в сером камне ступени и вдруг остановился в раздумье. Он ещё раз осмотрелся. Был день, хотя деревья и скрывали солнце своими кронами, борясь за каждый сантиметр живительного света. В пробившихся лучах порхали бабочки, громко жужжали большие жуки и, хлопая крыльями, сновали птицы. Лес жил своей жизнью, обычной жизнью дня. Но ведь сейчас должна была быть ночь. Он помнил Океан, как они бежали ночью, хотя он видел всё в каком-то сером свете. Артур остановился. Странный человек, вернее, душа проводника смотрела на него. Он спросил просто:

     – У тебя есть ещё вопросы?

     – Почему сейчас день? Мы с какой скоростью бежали? Я помню трансатлантический лайнер, который возник на горизонте. Он был весь в огнях. Да, хотя кругом был свет, он был весь в огнях. Когда мы пробегали мимо, он весь сиял иллюминацией. А вокруг него был лунный свет. Значит, здесь должна быть ночь!

     Одни мысли лезли на другие мысли и переплетались в каком-то хаосе. Эмоции вновь начали главенствовать и мешать сосредоточится. Страх перед опозданием сменился гневом от непонимания. Артур старался унять свои эмоции, и это ему удалось, хоть и с трудом.

     – Ммм… Ты начал присматриваться и анализировать то, что вокруг тебя, это похвально, но в данный момент время для тебя не имеет значения. Время – непостоянная величина. Для физических тел – да, для энергетических тел – нет. Не спрашивай, я сама… сам не понял всего этого механизма. Те, с золотыми сиянием глаз, могут управлять временем.

     Его спутник странно дёрнулся. Словно задыхаясь. Это длилось несколько секунд, и он отошёл от Артура, остановившись под ульем диких пчёл. Те, жужжа, проносились сквозь него.

     – Для тебя больше не существует ночи. У тебя же нет глаз. Колбочек, палочек. Ничего. Ты не видишь свет, а значит, не привязан к нему. Ты видишь только информацию, поэтому ты ночью будешь также ясно видеть, как и днём. Не было на самом деле никакого лунного света.

     – Подожди, но я…

     Артур не договорил. Опять этот запах цветов, как тогда, в Киеве. Ведь запахи – это было единственное, чего он почти не ощущал. Только общие картины. Запах мокрой листвы, запах яркого цветка. Сначала он видел мокрую траву и только потом начинал чувствовать её запах. Но он был едва слышимым, ненастоящим. А этот запах цветов был сильным и густым и он был вокруг него.

     – Он мне надоел, – послышался голос.

     – Терпение, Хатанка. Ты знаешь, что эти люди внутренне несовершенны. Умирая, они становятся как дети, снова познавая мир.

     – Кто это говорит? – cпросил Артур.

     Но Евгений только выдохнул:

     – Время тикает. Решайся или я уйду.

     – Ладно, ладно.

     Артур присел на корточки, если это можно было так назвать, учитывая отсутствие тела – он только повторил это движение. Вокруг него вилась мошкара и комары. Артур представил себе, как они с удовольствием впились бы в него, будь он живым.

     Серая полоска, не толще волоса, едва виднелась на фоне серого камня. Как висящая в воздухе струна. Выше и ниже её ступени поросли мхом. В некоторых местах он отвалился от камня под проливным дождём, обнажив тёмно-коричневую поверхность. За столько лет мох медленно, но целенаправленно поглотил почти всю пирамиду, кроме её вершины. Но только не в этом месте. Здесь камень был голым, словно существовала невидимая граница, за которую растения не могли проникнуть. Эти странные существа с инопланетного корабля, должны были эту аномалию заметить. Скорее всего, они и заметили. В некоторых местах серый камень ступени имел повреждения, словно его царапали и скоблили. На равном расстоянии Артур увидел точки отверстий. Нечто высверлило в камне идеально ровные отверстия во всю глубину камня, но пришельцы искали физические следы. А ответ был прямо перед их глазами, надо было только увидеть.

     «И как мне туда попасть?» – думал Артур. – «Я же такой большой… Стоп, он же сказал, что я мёртв, нет больше физического тела. Остаётся поверить, что могу, не видеть больше физические объекты. Надо просто поверить»

     – Эх, зайчонок, – услышал он голос Светы, – вот не знаю, злиться на тебя, ругать или просто поцеловать в шею…

     – Крошка, ты о чём?

     Это выплыло из памяти так явственно, словно он снова очутился на кухне девушки, которая его так беззаветно любила. Света мыла посуду, тщательно протирая чашки и тарелки полотенцем. Она была очень аккуратной, в отличие от Артура. Для того плюхнутся на расстеленную постель в верхней одежде было само собой разумеющимся. Когда Артур приходил, она всегда брала его обувь и тщательно мыла. А потом мыла полы в прихожей. Даже в сухую солнечную погоду. Часто она настаивала на том, чтобы постирать его одежду, когда он приходил к ней на ночь. Ей не нравилось, когда одежда пахла потом. Когда стиральная машина не справлялась с пятнами, девушка стирала руками. А пятна возникали на Артуре часто. Еда на рынке часто была жирной, например, беляши, которые порой брызгали мясным соком на одежду. Она всегда ему улыбалась, его сокровище, даже когда он был мрачен и с плохим настроением. Если он кричал, просто молчала и ждала, когда он успокоится. Она во всём его устраивала, но когда он спал с ней, он мысленно по-прежнему видел очаровашку Аню. Какая она? Такая же, как Света? Нежно и беззаветно любящая, или совсем другой человек?

     – Знаешь, Артюша, мне иногда кажется, что мир не вечен. Есть такие моменты, когда ощущаешь себя ничтожеством, никому не нужным человеком, – вдруг сказала она, осторожно ставя чашки на место в шкаф.

     – Свет, может не надо, – он подошёл к ней и обнял, откинув её густые тёмные волосы и поцеловав в шею. – Эти депрессия, тоскливые мысли. Я понимаю, что…

     – Артур, ты меня не любишь, – вдруг тихо сказала Света. – И никогда не любил…

     – Что ты говоришь, зайка? – Артур нежно коснулся губами мочек её ушей. Она сняла серьги, и теперь он ласкал их, не ощущая привкуса металла.

     – Я знаю, что говорю. Ты меня не любишь. Ты пользуешься мною. Сначала мне подруги намекнули, потом родители, а потом твои же друзья. Она прямо сказали, что ты – скотина. Вот теперь не знаю, что мне делать. Ругать тебя или простить.

     – Так, приехали… – Артур помрачнел, отпустил девушку и отошёл назад на шаг. Он был зол, его глаза стали стальными. Света повернулась к нему. Она машинально мяла руками полотенце. Её большие миндалевидные глаза были печальны.

     – Я всё знаю, но я люблю тебя. Несмотря ни на что. Просто люблю и хочу тебя сохранить. Я буду оберегать тебя… Только не надо ходить к ней, я прошу.

     – Дура! Кто тебе это сказал, что я к ней хожу?!

     Артур зашагал к входной двери. Вот так «отлично» закончилось это утро. Как он злился. Тоже мне нашлась, защитница хренова. Он быстро одевался. Света чуть не плакала. Её голос дрожал.

     – Я не буду тебя удерживать, я знаю, ты уйдёшь, и может, даже не вернёшься. Но я буду беречь тебя. Хоть в этом мире, хоть в другом. Я не знаю, что со мной. Я старалась попробовать тебя забыть, но не могу. Меня просто притягивает к тебе. Я не уберегла Митю, моего брата, которого так любила, поэтому хочу просто уберечь тебя. Я не знаю, может это предчувствие?...

     Когда произошёл этот разговор? За неделю до его гибели? А, да, ровно за восемь дней. А перед глазами продолжалось видение того утра.

     Артур остановился в дверях. Что-то поменялось в нём, кольнуло сомнением. Он обернулся и увидел, что девушка плачет. Он редко видел её слёзы. Он обидел её, а ведь она была его крепостью, его тылами. Нет, нельзя было уходить, хлопнув дверью. Нельзя. Родители не жаловали Артура в последнее время, чаще отказывали в деньгах, считая ветреным человеком, брат – так и вовсе считал никчёмным. Его работа с продажей и перепродажей мобильных телефонов и планшетов вообще казалась Артуру отвратительной. Он хотел большего. В последнее время всё вокруг злило его, особенно, когда он с друзьями пропускал пару бокалов пива. И только Света ничего ему не говорила и ничего не просила. Да, она была дурой! Другая на её месте давно плюнула бы и бросила его, как это с ним случилось до встречи со Светой. Ксюша так послала его, что только её брат и пара его друзей остановили Артура от попытки дать ей по лицу в ответ.

     Артур подошёл к Свете и обнял её. Её горячие губы нашли его губы, и он почувствовал страстный поцелуй. Такой горячий, такой нежный, такой живой…. Всё, больше поцелуев Светы он не почувствует, никогда. Разве что она дождётся его… А будет ли она его ждать, помнить, в её то двадцать два года?!

     «Что за глупости?» – подумал он. Как она его дождётся? Он же мёртв! Разве что храм, Храм Жизни, его последняя надежда. Нет, он должен туда попасть. Почему он вдруг вспомнил о ней, о Свете, так пронзительно вспомнил про тот неприятный разговор? Может потому, что её слова, которые настигли его в дверях квартиры, запали в душу? Она сказала это не сразу. Она всё-таки рассказала про свой сон, когда он решился уйти поглощаемый своими нехорошими мыслями испорченного утра.

     – Представляешь, я во сне сегодня ночью увидела своего брата. Он играл в свои любимые машинки и своих любимых роботов из мультфильмов. Мама не скупилась покупать их, хотя папа только недовольно хмыкал. Он считал это пустой тратой денег. Митя мне рассказывал, что эти роботы могут всё, они смогут помочь во всём, они – правильная, светлая сила…

     Артур повернулся к Свете и увидел её лицо. Девушка больше не улыбалась, но и не плакала. Она была серьёзной. Она сделала паузу и продолжила:

     – Я хорошо помню этот сон. Образы, которые он показывал…

     – Зайчонок, зачем ты говоришь мне про эти свои видения? Я просто иду на работу. Это всего лишь обычный день. Хватит увлекаться нумерологией. Ты всё время ищешь смысл в колонках цифр, которые написал твой брат в тетради по математике за день до смерти. Да, Светик, я видел эти тетради. Но это просто цифры, это его фантазии.

     – Артюша, я знаю. Я просто хочу тебя… предупредить. Это был такой странный сон. Митя был как будто живым. Мы с ним разговаривали всю ночь. Он сказал, что этот источник, – Света вздохнула, – не просто фантасмагория. Он мне снился до этого несколько ночей. Он приходил во сне и указывал на тёмную точку. А в этом сне он просто нарисовал на бумаге, на обычном листе формата А4, точку и сказал: «Посмотри, это – простая точка от моего карандаша, но если присмотреться, если прочувствовать весь её мир, мир точки, вымышленный мир, точка превращается в событие». Артур, представляешь, со мной говорил Митя, семилетний мальчик. А потом из точки на бумаге Митя провёл горизонтальную линию. Сначала я не поняла, что это, пока он не начал штриховать её, как рисуют горизонтальную ёлку, и я проснулась. Я помню только слово «разрыв».

     – Света, это просто сон. Не надо так зацикливаться на нём, – сказал Артур тогда, собираясь уйти.

     Он уже стоял в дверях, открыв входную дверь и слушая Свету. Его ждала работа, новая партия планшетов, которою только что не совсем законно растаможили. Он уже собирался закрыть дверь, но слова Светы останавливали его. Она была ему нужна, поэтому он остановился и слушал девушку. Нет, не было больше никаких слёз. Света не плакала. Она взяла себя в руки. Да, ему многое не нравилось из того, что она говорит, его это задевает, но нужно смириться. Если она его разлюбит, что его ждёт? А Света продолжала говорить:

     – Я проснулась, но всё время вспоминаю его слова. Слова моего младшего брата. Он сказал про разрыв, про линию и точку. Я не могу это забыть. Это терзает меня.

     Вот оно – то, что ему подсказывала память. И все видения исчезли, словно их больше не было. Перед ним были всё те же джунгли и почти похороненный временем храм инков. В этот момент Артур понял, что смотрит в глаза Евгения, ищет в них ответ, но ответа не было. Странные глаза его проводника были безжизненны, в них нельзя было уловить отблески чувств. Улыбнувшись, Евгений сказал:

     – Ну что, ты всё просмотрел из своей памяти? Ничего не забыл? А теперь вернись туда, где ты находишься.

      Артур оглянулся. Женя стоял поодаль. Вокруг него порхали бабочки. Артур внимательно смотрел на Евгения. Странно было видеть, как он правой рукой поглаживает себя сзади, словно поправляет платье, это был чисто девичье движение. Очаровашка тоже так делала, когда он разговаривал с ней и сыпал комплиментами. Горизонт Событий подсказал ему, что это неосознанная моторика. Но почему он только сейчас это заметил?

     – Слушай, Артур. Твоё колебание – просто немыслимая глупость. Ты ведь столько времени не колебался, покупая серый товар. Они на пределе. Я больше не могу их сдерживать. Хатанка в ярости. Он всегда в ярости, после того, что сделал. Мамис его сдерживает, но… Артур, ты или пытаешься использовать вход или…

      Наверно, не стоило спрашивать у Жени, кто такие Мамис и Хатанка. Во всём нужен такт. Женя не ответит. Скорее всего, он даже не знает кто это на самом деле. Выбора особо не было, да и времени тоже. Артур вновь посмотрел на трещину и начал к ней приближается. Трещина росла, она увеличивалась в размере, пылая жаром. Он старался не помнить про своё физическое тело. Артур просто приближался к серой струне на фоне безликого камня ступени. Как он в детстве приближался к отверстию от гвоздя в стене коридора школы. Когда перед его глазами тонкая серая линия выросла в серую трещину, а его лоб уже должен был коснуться холодного камня, всё переменилось. Он словно пересёк границу. Трещина выросла в объёме, а Артур словно сжался. Хотя нет, это нельзя передать словами. Трещина превратилась в огромный щелевидный проход с полураскрытыми воротами, Артур словно влетел в эти ворота, цветом напоминающие окисленную медь, и проследовал дальше.

     Внутренняя часть ворот была покрыта белыми символами, часть из которых почти исчезла, скрытая зелёным налётом. Но другие символы по-прежнему горели. Как они дословно переводились, Артур не знал, и никто не мог ему помочь с подсказкой. Не было времени попытаться прочитать эти символы и понять, что они означают. Он просто знал, что это предупреждение, они сообщали об опасности безумия. Нет возврата, и каждому воздастся, если он пересечёт границу.

     Иди вперёд и не оглядывайся – сообщали символы на правой створке ворот, которые растаяли, когда он пролетел мимо. Он просто узнал смысл написанного, когда увидел, хотя прочитать и выговорить на древнем языке не мог. Да, ещё там что-то говорилось про душу. Про её жизнь на земле и про вопрос, на который нужно ответить. Горизонт Событий тревожно сообщал, что это не просто символы и их оставили тут не просто так.

     Миновав странные ворота, Артур оказался в тоннеле. Вокруг него плясало оранжевое пламя с алыми прожилками. В нём появлялись и исчезали тёмные тени. Ему даже показалось, что тени тоннеля зовут за собой. Он поддался им и увидел иной мир. Мир волшебства и магии. Ему на секунду, на мгновение, увиделось, как сквозь стены тоннеля появился мир, который так настойчиво описывали создатели фэнтези. Ажурные города, построенные с использованием магии. Они были подсвечены ярким светом фонарей, на которых не было видно электрических проводов. Сам свет был странным. Он напоминал неоновый, но был ярче и больше походил на живой свет светлячков, чем на мёртвый электрический свет.

     Странные, почти воздушные конструкции были основой строений этого волшебного города. Они были словно созданы из мрамора, но, если приглядеться, напоминали ткань. Мрамор был воздушным. И всё это было окружено лесами, где на ветвях деревьев висели светящиеся плоды. Да, город был похож картинку из компьютерных игр, но как объяснить влагу, висящую в воздухе, температуру ветра и запахи? Плоды светились не из-за спелости, а оттого что вокруг них роились тысячи мелких светящихся насекомых, поедающих эти плоды: свет их брюшек и создавал эти ореолы. Да, и иногда в розово-сиреневом небе с облаками фиолетового оттенка возникали странные существа, порхающие подобно мотылькам. Они были очень похожи на существо, которое уничтожило злобную тень в нижнем мире, когда Артур провалился вниз.

     Магия, вокруг была только магия и мифические животные. Единороги, летающие белые драконы, маленькие существа, прохожие на эльфов и много того, что Артур не смог опознать. Жуки, птицы, рыбы или иные существа. Они были повсюду, купаясь в свете, в свете без источника, солнца или луны. Всё утопало в свете...

     Этот мир был рядом, и Артур уже собирался окунуться в него, попасть в этот удивительный город, похожий на город эльфов из сказок, как вдруг получил удар по затылку. Да, именно удар. Как будто он был по-прежнему живым. И следом возник голос:

     – Ты куда собрался? Думаешь использовать возможности проводника, его способности? Эти миры не для тебя. Знай своё место. Вот же нам наказание! Люди так легко могут перескочить границы, пользуясь своими эмоциями. Куда Звёздному Альянсу до них.

     И всё, странный мир волшебства исчез. Остался тоннель, через который он летел, и громкие звуки, которые его сопровождали, словно неимоверно громко играли трубы, а на заднем плане звучал орган. И этому аккомпанировал хор голосов. Всё это оглушало, давило на психику и хотелось закрыть глаза и заткнуть уши. Но у него же нет глаз, нет ушей… Артур ничего больше не видел вокруг. Он не видел тоннель, по которому летел, он не видел странные светящиеся стены вокруг. Звуки дьявольского оркестра оглушали его, всё плыло перед глазами, и всё тело вибрировало, рассыпаясь на фрагменты. Смерть рубила Артура своей косой. Он даже уже видел её. Страшное чёрное существо с цепью. Не косой, а цепью. Как ему сейчас было плохо, как больно. Почему его тело сотрясает такая боль, ведь он мёртв!

     Очнулся Артур в странном месте. Возле него находился Женя. Артур закрыл и открыл глаза. Странное ощущение. Как будто у него вновь было тело, но он вело себя странно.

     – Страшно было, особенно звуковое сопровождение? – спросил Евгений.

     – Да, напрягало, – согласился Артур. – Я даже видел какую-то фигуру с цепью.

     – Нет, это тебе показалось. Просто твоё сознание было нагружено колебаниями Тёмной материи. Лишь некоторые частицы её могут соприкасаться с эфирным телом. Обычно, ты их не чувствуешь, но если их собрать в одном месте и сгустить, то ими можно воздействовать на душу. То, что ты слышал, рёв, что давил на тебя – это ещё одна защита от живых. Души, не имея физического тела, могут пройти. А живые – сойдут с ума. Они не выдержат, их нервная система просто сгорит.

     – Зачем, зачем такие меры предосторожности от живых?

     – Я же тебе рассказал про мощь храма.

     – Ты что-то не договариваешь, – Артур сжимал и разжимал кулаки. Что-то было другим. Ощущения сменились.

     – Видишь ли, Артур, этот храм Клубок должен был разрушить в первую очередь, после того, что натворил Кузул. Это не просто Компрессионный волновой генератор, генератор вибрации. Это был центр управления всей энергетической системой Земли. Источник силы и могущества Гиперборейцев и Атлантов. Я не знаю подробностей, что произошло и почему этот человек, Кузул, решил погубить весь свой мир, но знаю, что планета чуть не разрушилась полностью. От тектонических катаклизмов исчезла Атланта, погрузилась на дно Гиперборея, а выжили только кроманьонцы, примитивные, наш вид и неандертальцы. Возможно, ледниковые периоды были следствием той древней катастрофы, я не знаю. Тот, кто мне всё это рассказывал, не уточнял. Он вообще не очень хотел мне всё это объяснять. И он не сказал, куда делись выжившие древние. А они должны были выжить. Скорее всего, Клубок всех их убил.

     – Кто такой Клубок? Я уже слышу это не в первый раз. Клубок, Покрывало, что это за хрень?

     – Они так сами себя назвали, хотя, я думаю, настоящее их название нельзя перевести на человеческий язык. Это существа вроде полуангелов или полудемонов. Бестелесные существа. Они очень древние, говорят, они родились в кристаллах, похожих по свойствам на пьезокристаллы, питаясь энергией сверхзвёзд, их радиацией, поглощая молнии, которые рождались в бурях первых планетах. Они вроде возникли в огне начала Вселенной. Может это и правда, а может, сказки. Я больше всё равно не знаю. Ну что, ты в замкнутом мире. Идёшь?

     – Послушай, а что они делают у нас на Земле, если они такие могущественные?

     – Они что-то ищут, какие-то ответы, но я не знаю, о чём идёт речь. Знаю, что есть человек по имени Егор и фамилии Куликов. Что-то связано с ним. Идём, нам нужно торопиться.

     – Но я…

     – Артур, теперь время работает против тебя, – грубо перебил его Евгений и зашагал вперёд.

     – Да? Ты и раньше про это говорил…

     – Да, говорил, но при этом указывал, что время не имеет значения. А вот сейчас имеет.

     Женя шагал дальше, минуя впадину и достигнув странных базальтовых ступеней. Артуру пришлось последовать за ним. Куда он попал? Что это за место? Вокруг была площадь, вымощенная огромными серыми плитами. Скорее всего, они были все высечены из базальта. Размер каждой из них был примерно двадцать на двадцать метров.

     Площадь была не ровной. Где-то плиты переходили в ступени, чтобы человек мог взобраться на возвышенность, а где-то спускались вниз такими же ступенями. Вокруг было множество строений. Они с Евгением возникли в низине, возле громадного круглого строения, напоминающего каменный бассейн. Лицевая часть этого бассейна была украшена богатым орнаментом, сценками из повседневной жизни и странными иероглифами, напоминающими картинки с изображением пауков. Внутри эта каменная ёмкость была пуста. Там не было ни капли воды и даже следов её не осталось – серая однородная поверхность с чередованием тёмных и светлых участков. Да и снаружи эти странные серые плиты были удивительно идеальными: ни пыли, ни следов воды – ничего.

     Шагая за Женей, Артур поднялся на холм и остановился. И снова, как только он начал снова обдумывать свою прошедшую жизнь, его захлестнули эмоции. Никакие физические факторы больше не могли воздействовать на него, оставались лишь эмоции, которым ничто не мешало заполнить его сознание, поглотить его…

     Артур как бы почувствовал историю этого места. А может, ему это показалось. Печаль, тоска несбыточных надежд… Но он уже начал понимать механизм сопротивления вышедшим из повиновения эмоция и почти научился их контролировать, поэтому без подсказки Жени сам вновь поставил во главу угла преобладание.

     Подавив эмоции, он осмотрелся. Перед ним расстилалась вымощенная базальтовыми плитами долина, по всей поверхности которой были раскиданы обломки статуй. Где-то эти обломки были просто навалены кучами, а где-то лежали вокруг каменных строений, очень напоминающих мавзолеи. Может, здесь было землетрясение, а может, просто кто-то целенаправленно сносил монументы. Но обломки лежали повсюду.

     Блоки статуй, как рассыпанные строительные кубики, лежали отдельными прямоугольными элементами, а части фигур были разбросаны на десятки метров. А может, так они были распилены? Каменные блоки с фрагментами глаз, ушей и других частей тела – груди, ног, рук. Особенно выделялись кисти рук, сжимающие что-то: их древние скульпторы создавали особенно тщательно. Но то, что в них ранее находилось, лежало в виде мелких обломков.

     И опять же, при таком количестве разбитых статуй и руин, вокруг не было никаких крошек, никакой пыли – никакого мусора. Странные обломки… И что это за статуи, в честь кого они были воздвигнуты? Артуру некогда было размышлять над этим, так как внимание его переключилось.

     Он увидел в конце долины возвышавшуюся пирамидальную конструкцию. Её нижняя часть напоминала образец древнегреческой архитектуры: сплошной портик с остроугольными крышами, который опоясывал пирамиду. Когда-то по его углам стояли мраморные статуи, а сейчас они тоже были повалены и тщательно разбиты. Они лежали расколотыми кусками, и было видно, что время изъело их, мрамор потускнел и покрылся бороздками разрушения.

     Зрение Артура было теперь не обычным зрением живого человека. Как только он на чём-то фокусировался, он видел каждый миллиметр предмета, замечал каждую неровность и пылинку.

     И снова никакого мусора, а ведь он должен был образоваться, когда статуи разрушали. И никакой растительности на площади перед храмом. Ни травинки, ни кустика. Ничего.

     На горизонте, где заканчивалась это каменная долина, её было много. Тёмная сельва. Но она словно находилась за невидимым стеклом, наваливаясь на него тёмно-зелёной массой. Что-то не давало ей проникнуть в каменную долину перед храмом, удерживало. Она высилась тёмными гниющими массивами, а над ней сияли живыми оттенками сочные, молодые растения. Это были даже не джунгли, а компост какой-то.

     «Время не важно. А этим растениям за стеной тем более», – вдруг подумал Артур. Но не это его больше всего поразило. Не разрушенные статуи, не странные каменные мавзолеи. Не строения, напоминающие храмы Рима и Греции, миниатюрные католические костёлы, буддийские храмы, мусульманские мечети и такого же миниатюрного размера пирамиды, не выше пяти метров. Не удивительные постройки в виде сухих бассейнов, с высеченными из мрамора или базальта октаэдрами, тетраэдрами, призмами – геометрическими спутниками вокруг многих из них, скинутыми теперь со своих постаментов. Всё это блекло перед храмом, огромной ступенчатой пирамидой. Сколько она занимала места? Три, четыре футбольных поля? Перед ней пирамиды Гизы казались просто игрушками, и тихо плакал в углу Саксайуаман.

     Над портиками, опоясывающими этот храм, возвышалось пять уровней из камня. Нижний – чёрный, как уголь, как антрацит. Далее – светлее, уже свинцового цвета. Затем – серебристый, уровнем выше шёл белый мрамор с серыми штрихами, а на вершине – треугольная пирамида, сходящаяся к золотому ромбическому кристаллу. Она была абсолютно белоснежной. Артур был не силён в камнях, но знал, что мрамор не такой.

     Артур догадывался, что этому храму было очень много лет. Он не имел окон, на его стенах, его колоннах, портиках не было ничего, никаких надписей или ярких рисунков. Только странные пятна. А вот то, что было за колоннами портиков, было необычным. С этой точки было плохо видно. Артур смотрел сверху, стоя на холме, и крыши портиков скрывали часть изображения, но того, что Артур увидел, было достаточно, чтобы понять, что это были огромные каменные ворота. Они опоясывали всю пирамиду, как и портик, скрываясь в глубине его, прерываемые только каменной кладкой в один блок.

     Толпа тёмных душ неподвижно и безмолвно стояла перед пирамидой. Перед храмом расстилалась ровная площадь, опоясываемая остроконечными пилонами, похожими на треугольный штык винтовки Мосина. Их ничто не разрушило, уцелели и прозрачные кристаллы на их вершинах. За ними стояла масса теней. Одни совсем тёмные, другие серые, а многие и вовсе были ещё очень похожи на живых людей. Большая часть теней стояла на площади перед храмом, другие застыли на ступенях, ведущих к портику, а несколько одиноких силуэтов находились возле колонн.

     Сколько их там, тысячи? Некоторые тени не дошли до храма и корчились в судорогах на плитах, за пилонами, вокруг обломков статуй. Они что-то кричали, было видно по их жестам, но в воздухе стояла звенящая тишина. Эти силуэты словно что-то дёргало изнутри, а вот те, кто стояли за пилонами, стояли не шелохнувшись. Они словно застыли.

      Артур невольно шагнул назад от увиденной им картины и потерял равновесие. Хотя как он мог его потерять? У него же больше не было тела. Но тем не менее потерял, качнулся и невольно опёрся рукой о стену блока. С поверхности блока на него смотрел человеческий глаз, высеченный и отшлифованный древними скульпторами. Он ощутил его шершавую поверхность, и – о чудо! – на пальцах остался белый след. Он потёр пальцы друг об друга и вопросительно посмотрел на Евгения. Тот стоял в стороне и равнодушно рассматривал обломки статуй.

     – Я что, снова живой? – сдерживая подступающие эмоции, спросил Артур.

     – Нет, – ответил Евгений. Он был по-прежнему погружён в свои мысли.

     – Но я же чувствую пыль под пальцами, как она забивается под ногти. Мне хочется чихнуть, разве мёртвая душа так может? А мои руки, посмотри на мои пальцы.

     – Насколько мне известно, это – вырванное пространство. Здесь нет времени, нет смерти, но и нет жизни. Видишь эти души? Многим из них тысячи лет. Она даже забыли, зачем они здесь. Ты сейчас застрял на грани жизни и смерти. Ты ещё не умер, но уже не живой. Я не знаю все механизмы работы этого пространства вокруг Храма. Но оно что-то делает с душами, которые сюда попали.

     – Как же их много… – пробормотал Артур.

     – Много? Ты смеёшься?! Где-то я читала… читал, что по некоторым оценкам ежегодно умирает около 59 миллионов человек – в среднем два человека каждую секунду. Каждые 102 секунды кто-то гибнет в ходе войны. Каждую 61 секунду кто-то погибает от рук убийц. Каждые 39 секунд кто-то совершает самоубийство. Каждые 26 секунд кто-то погибает в автокатастрофе. Каждые 3 секунды кто-то умирает вследствие голода. Каждые 3 секунды умирает ребенок возрастом до 5 лет. Посмотри сейчас на эту толпу. Сколько их там? И это со времён постройки храма, нет, со времён Падения первой цивилизации. Итак, сколько их там? Десять, может, двадцать тысяч тех, кто нашёл сюда путь. Кто прочитал древние тексты, кому просто повезло, а кого сюда привели мы, проводники.

     Артур, затаив дыхание смотрел на серые тени людей, словно нарисованные простым карандашом, словно художник штриховкой делал рисунок, не слишком вдаваясь в подробности. В некоторых ещё возникали цветные блики. Где-то проступал цвет кожи, остатки одежды, у других были заметны лица. Многие страшно гримасничали. Первое впечатление, что эти тени просто застыли, было ошибочным. Многие из них не просто стояли, а перешагивали, пританцовывали и покачивались, совсем как живые. Вся серая масса двигалась, а не только те души, которые не прошли границу пилонов. Требовалось время, чтобы с этой точки, где стоял Артур, это увидеть и понять. Все души двигались, только некоторые застыли. Из всей этой массы глаз выхватывал самых безумных. Один из них грёб руками, словно хотел создать песочную кучу. Но там не было песка. Там не было даже пыли, и он продолжал с силой скрести пальцами по серому камню. Он давно должен их был истереть до крови, но нет, они были целыми, без каких-либо следов повреждения. Другой катался возле блока, с изображением голени человеческой ноги. Он катался и тряс руками, словно кому-то грозил. Ещё одна фигура без тени цвета кому-то что-то доказывала. Она размахивала руками, отчаянно жестикулировала, а потом, согнувшись, сложив руки за спиною, прохаживалась взад и вперёд. Потом её будто переключали на повтор и она снова пыталась кому-то что-то доказать.

     Женя проследил за взглядом Артура и, усмехнувшись, объяснил.

     – Это – уже чёрные души. Они не смогли пройти испытание и теперь утопают в своём безумии. Когда они попали сюда, они могли трезво мыслить, они могли вести себя адекватно. Но потом всё решил вопрос. Некоторые здесь так мучаются столетиями. Это их ад. Пошли.

     – Какой вопрос?

     – Всему своё время, – улыбнулся Женя.

     Артур зашагал за Женей и вдруг заметил вдалеке одинокую фигуру женщины. Да, именно женщины. Она притягивала его взгляд и он… он оказался около неё. Как?!

     Женщина сидела на щеке рассыпавшейся громадной статуи и смотрела невидящим взглядом вдаль. Она была совсем не такая, как остальные. На ней не было ни пятна серости. Она была живой. Именно живой. Очаровательная, с тёмно-мандариновой кожей, коричневыми вперемешку со светло-желтыми прядями волос, оканчивающимися завитками. Жёлтые, словно присыпанные пыльцой губы были сомкнуты. На них не было и тени улыбки. Большие глаза были печальны. Странного цвета глаза, коричневые с оранжевым зрачком. Её печаль была такая, что Артур чуть не заплакал, он ведь уже мог плакать, но разве это были настоящие слёзы? Что-то потекло по его щекам, он чувствовал какое-то движение по их поверхности. Слёзы были ни горячими, ни холодными – это была их имитация. Возможно, девушка это заметила. Она не смотрела прямо на него, но Артур понял, что она его уже видит. Её мёртвый печальный взгляд вдруг начал оживать.

     Она была одета в свободные одежды со странными алыми рисунками. Её платье до пят было словно создано из пёстрых лоскутков. На нём виднелись рисунки: волнистые линии, крестики, свастики, совастики, только сильно деформированные, словно художник их растягивал. Вдоль всего тела шли изображения широких ремней с надписями, причём буквы-символы были очень необычны: словно кто-то решил, что может изобразить паучков немыслимыми способами, с разным количеством лап, изгибая и выворачивая их туловища в немыслимых положениях.

     И девушку украшало много золота. Её голову, держа длинные волосы правильным водопадом, венчала громадная диадема с изумрудами, рубинами и бриллиантами. На руках были тяжёлые золотые обручи, а на пальцах – дорогие кольца. На ногах тоже были обручи, украшенные странным орнаментом. Сандалии, да сандалии, в которые были обуты её ноги, блестели золотом, но Артур понял, что это не золото. Это был какой-то другой металл. Золото не могло так повторять рельеф её ног, подстраиваясь под тело, словно оно было мягким, как кожа.

     Да, и странный орнамент на обручах. На руках орнамент был почти не виден, но на ногах – танцующие человечки, держащие в руках что-то, похожее на букеты цветов, были видны отчётливо. И ещё внимание Артура привлекло украшение на её шее. Он увидел там три золотых обруча, скреплённые между собой маленькими саламандрами с рубиновыми искорками глаз. Под обручами, у декольте висел на золотой цепочке громадный золотой паук, державший своими лапками маленького паучка из серебра.

     – Стой! Назад! Не подходи к ней, она безумна! Как ты около неё оказался? Она же была далеко! Она же всех отталкивает! – нервничая воскликнул Женя.

     Но Артур не послушался. Его тянуло к ней, к этой странной девушке, выделяющейся красками лица, странным макияжем… Её жёлтые губы вот-вот готовы были улыбнуться, а глаза, её глаза, они оживали. Это была такой неземной красоты девушка, которую до этого Артур даже представить себе не мог. Все виденные им вживую, либо на экранах телевизоров и кинотеатров красавицы меркли по сравнению с ней. В ней была сила, великая жизненная сила, способная подарить человеку, которого она полюбит, вечность.

     – Она божественна, – завороженно прошептал Артур.

     – Отойди от неё! Ты не знаешь кто она и что она может сделать с тобой. Посмотри вокруг, видишь следы на камнях? Словно кто-то затемнил базальт, нарисовав фигуры людей на плитах. Это отпечатки тех, кто попытался с ней заговорить до тебя. Отойди или ты умрёшь!

     – Женя, она добрая внутри, – сказал Артур. Он сам не узнал свой голос, словно говорил совсем другой человек. – Она просто несчастна.

     – Артур, она может вызвать золотоглазых, а они тебя уничтожат. Не говори с ней. Она ждёт свою любовь, потерянную любовь. Артур!!!

     Но он подошёл к ней вплотную и заглянул ей в лицо. Если раньше она, казалось, ничего не замечала вокруг, то сейчас её взгляд начал фокусироваться на Артуре. Она словно увидела образ, а потом, улыбнувшись, тихо заговорила. Её язык был незнаком, но с запозданием на пару секунд эхом пришёл перевод. Неужели её язык был так стар?

     – Кузул, это ты? Ты вернулся ко мне? Ты смог покорить храм?

     – Нет, – ответил Артур. – Это не он. Я не Кузул.

     – Тогда пошёл вон! Я не желаю тебя знать. Не смей… Я уничтожу тебя!

     Девушка вскипела, но Артур, не зная почему, вдруг взял её за руку. Она была горячей, не тёплой, а именно горячей. Как рука человека, обгоревшего на солнце. Девушка не сопротивлялась. Скорее всего, она даже не ожидала этого. Он увидел, как по теням напротив храма побежала судорога и как его спутник застыл. Артуру даже стало страшно на мгновение за то, что он сделал, но дальше ничего не случилось. Удивительная девушка позволила ему взять свою горячую руку, повернуть ладошкой вверх и начать ласкать и гладить её. Глаза с оранжевыми точками зрачков внимательно смотрели на Артура.

     – Пользуешься моментом. Какой ты касты, брахман? – спросила она.

     – Кто? – спросил Артур, гладя пальцами её ладонь. Девушка повернула к нему голову, и Артур понял, что она полностью увидела его душу.

     – Тебя защищают, ведут, привели сюда. Сделали одолжение. Их пресловутый великий замысел. А мне, кто поможет мне?

     – Может, я помогу.

     – Посмотри на себя, урод. Я же вижу тебя насквозь. Маленькое эгоистичное чудовище. Ты столько раз знакомился с девушками, спал с ними, трёх лишил девственности, а потом хвастал этим в компании друзей, наливаясь пивом. Ты не гнушался обманывать, брать взаймы и не отдавать. Ах да, и мелкие пакости вроде всучивания неработающих смартфонов – я правильно назвала эти устройства? – помнишь это?

     – Да, я помню. Только почему ты меня не караешь? Я так хочу, всем сердцем хочу от тебя оторваться. Твои руки горячие, просто обжигают. Но не могу. Мой попутчик в этом виноват?

     Девушка посмотрела на Евгения и вдруг её жёсткое, полное ярости лицо изменилось. Оно расслабилось, и тогда она свободной рукой коснулась лба Артура.

     – Вот оно что. Всё тот же Великий замысел. В конце пути он вернёт мою любовь. Ты, как и он, тоже оступился, и я жду его. Он на чёрном прямоугольном корабле. Далеко от нашего мира, в холодной тёмной пустоте, среди ледяных обломков. Этот звёздный корабль похож на огромный прямоугольный стол, с шаром посередине, по углам которого находятся остроносые цилиндры, где бегают зубья круговой пилы. Он думает, что я не знаю, что он там. Славик, сейчас его зовут Славик. Это просто имя. Да, это просто имя. Но сущность за ним не спрятать. Отдай его мне! Я знаю, что он там, правда, кате… Женя?

     – Да, Эмита де Танасия.

     – Значит ты здесь ради него.

     – Я здесь ради себя, – ответил Евгений отвернувшись.

     Девушка в одеждах из ярких лоскутков вдруг взяла руками голову Артура и страстно поцеловала его в лоб. Он застыл, а потом она поцеловала его в губы. Он ощутил огонь, словно вместе с её языком ему в рот попал острый кенийский перец. Он обжигал так, что хотелось плакать. Поцеловав его, девушка прижалась к нему и прошептала:

     – Я знаю, что я, помогая тебе, помогаю себе. Запах, ты должен узнать запах. А твой проводник, она поймёт, что я делаю. Она ведь слышала про великий замысел, и она – одна из миллионов, которой дали второй шанс. Она выбрана не просто так, хотя и оступилась при жизни. А ведь ей нужно было просто позвонить, а не бежать на мост Влюблённых. Он болван, но он так любит её, он столько времени искал способ загладить свою вину, он сидел на лавочке в парке и смотрел на мост, он ждал случая кого-то спасти. И осенью ему это удалось...

     Артур, нет, Володя. Да, папа тебя хотел назвать Володей, но мама передумала и настояла на имени Артур. Так вот, Володя, любовь, только любовь поможет тебе разгадать головоломку, шараду и ответить на вопрос. Не знаю, что там тебе предложит Храм, но ответ дать сможет только любовь. Не твоя любовь, а любовь к тебе. Самопожертвование. Иди, – она внезапно оттолкнула Артура и её глаза погасли.

     Часть слов Артур понял, часть была тарабарщиной. Но он не стал переспрашивать. Девушка … умирала. Она снова превращалась в безэмоциональную статую. Уже через мгновение она, не шелохнувшись, вновь сидела на щеке статуи и невидящим грустным взглядом смотрела вдаль.

      Артур стоял, не в силах пошевелиться. Рука Евгения ни тёплая, ни холодная взяла его и повела прочь. Механически он пошёл за ним, ещё находясь под впечатлением от произошедшего.

     – Кто она? – наконец спросил он.

     – Она – женщина Кузула.

     – Я слышал это имя, но ничего не понимаю.

     – Он из Древней эпохи, он жил до нашей цивилизации. Эта эпоха потеряна, погибла почти сорок тысяч лет назад. Говорят, там существовала Золотая страна. Не Эльдорадо, а именно Золотая страна с принцессой, которая одним прикосновением могла излечить не только физические, но и душевные раны. Её звали Гея. Как и древнегреческую богиню Земли. Может, греки позаимствовали это имя? А может это только миф, но люди помнят Атлантиду и Гиперборею. Они помнят Империю Му. Может и Золотая страна существовала?

     Кузул жил в мире цивилизаций со строгой иерархией, когда одни были возвышены до уровня богов, а другие приравнивались к грязи. Последние были нищими. Подобные им в Индии сейчас называются неприкасаемыми. Представителям этой касты до недавнего времени нельзя было даже наступать на тени представителей более высоких сословий. И только совсем недавно им разрешили заходить в храмы и подходить к людям других сословий. Но они – ничто.

     – Напоминает Аненербе?

     – Можно сказать и так, – Евгений улыбнулся. – Кастовая иерархия. Кузул решил это изменить. Он что-то сделал не так, и мир чуть не погиб. Его прокляли, никто не знает где он, а его любовь, любящая его женщина, дожидается его здесь. Эмита ждёт его и верит, что он вернётся.

     «Она знает, где он. На странном корабле, где-то среди пояса астероидов», – подумал Артур. Он испугался, что Женя прочитает его мысли. Но тот смотрел в другую сторону и не обратил на него никакого внимания. Артур улыбнулся. Он мог снова думать, не опасаясь, что кто-то прочтёт его мысли.

      – Она впервые за столько лет обратила внимание на душу, – добавил Женя. – Это знак, знак перемен…

     – Но я хочу узнать больше.

     – Идём, когда-нибудь узнаешь.

     – Никуда не пойду, говори! – вдруг Артур не захотел быть овцой, слепо бредущей за поводырём. Именно так он видел Евгения – неким поводырём.

     – Если не пойдёшь, сойдёшь с ума, Артур, – сказал Женя, глядя на него. – Ты сейчас просто элемент событий, кирпичик.

     – Спасибо, большое, за такое сравнение. Да, я – ничтожество. И ладно, пусть сойду…

     – Ничтожество, говоришь. Хитро сказано, – Евгений улыбнулся. – Этот приём ты часто применял со своими девушками, которые тебя жалели. Помнишь, Аллу, Олю и да, Ксюху. Как ты их подкупил философскими разговорами? Очаровал своими познаниями? Когда они начинали подозревать обман, ты начинал вывёртываться. Ты им внушал, что это просто так, просто разговоры, никакого обмана нет. Какую цель ты при этом преследовал? Секс? А ещё что? Да, Артур, я знаю про тебя всё. Как ты ими, своими любовницами, манипулировал, как ты добивался денег с помощью обмана и взывания к жалости. Много ты с них срубил денег? Достаточно много.

     – Хорошо ты сказал, проводник. А знаешь, а не пошёл бы ты на три буквы! – в сердцах сказал Артур.

      – Извини, но это сейчас происходит после твоей смерти. Сейчас твоя душа как раскрытые страницы. Ты плыл по реке событий, не особо задумываясь о последствиях. Ты просто пользовался моментом. А теперь ничего из этого нельзя изменить.

     Проводник Артура преображался. Его тёмно-каштановые волосы светлели и становились длиннее, напоминая причёску женщины. Он и до этого был странным, а сейчас говорил вещи, которые он не мог знать. Это было внутри Артура, его сокровенное. Как он узнал? Да, этот Женя был здесь не случайно, помогая Артуру. Пресловутый великий замысел, что это на самом деле?

      – Ты здесь не для того, чтобы погрязнуть в безумии. А это – один из механизмов отсеивания душ Храмом. Те, кто пришёл сюда за могуществом и властью, начнут сходить с ума гораздо раньше, чем доберутся до ворот Храма и узнают вопрос. Другие начнут сходит с ума после вопроса.

     Ты её видел, эту красивую девушку в ярких одеждах. Её звали Эмита де Танасия. Она была дочерью Ферунойма де Танасия, одного из высших сановников наблюдателей Храмов. Сначала Кузул решил использовать её в своих целях, а потом влюбился. Любовь, плюс жажда обладания сделали его рабом. Может это она ему подсказала то, что он совершил?

     – Женя, как ты любишь из мухи выдувать слона. Зачем мне такие подробности, если я ничего не понял. Кто она? Только не надо ходить вокруг да около, просто скажи: кто она?

     – Она представительница вышей касты, касты брахманов. Все эти события происходили очень много тысяч лет назад, от них уже ничего не осталось, кроме легенд. Даже гибель Мохенджо-Даро, города, название которого переводится как Холм Мертвецов – только отголоски минувшего. Последствия. Эта женщина связана с Кузулом. Она помогла ему перезапустить машину Храма и чуть не убить всё человечество. Зачем она это сделала, никто не знает. Тот, кто мне про это рассказывал, сам был в недоумении. Это как одновременно играть на десяти синтезаторах используя две руки. Но она верила в то, что это спасёт мир. Она верила в слова Кузула и в то, что он задумал. Она верила в него.

     – Ты вроде сказал, что она может вызывать ангелов с золотыми глазами? – Артур продолжал смотреть на подушечки своих пальцев со следами каменной пыли. – Ты ведь так боялся, что я погибну. Ты говорил, что эти существа видят и убивают души. Почему ты так испугался, когда я с ней заговорил?

     – Она похожа на них. Она отказалась от Менгира и поэтому получила бессмертие и Ад здесь, в этом месте. Она не подвержена безумию. Она просто сидит и ждёт. Ангелы из Менгиров оберегают её и кормят. Они не дают ей сойти с ума и не подпускают к ней таких, как ты, Артур. Серых душ. Ты первый с кем она заговорила за несколько тысяч лет. До этого к ней приходил Иисус. Он в своих снах мог путешествовать по закрытым мирам. Он разговаривал с ней. Он вёл с ней беседы. А ты знаешь, почему он спас женщину от побития камнями, проститутку? Кто ему подсказал прийти и спасти Марию Магдалину? Провидение? Она ему указала на женщину, которая так привлекла его, что он на мгновение сошёл с ума от любви, от желания. Эмита де Танасия ждёт Кузула. Но он придёт только тогда, когда наступит Полёт в Бесконечность. Я не знаю, что это такое, но это связано с замыслом. Идём дальше. Чем больше ты сейчас философствуешь, теряешь время, тем это тому, кто добивается иного, выгоднее.

     – Кому? Кому выгодно?

     – Экзекуторам. Идём.

     Что случилось с Артуром? Что осталось от человечка, который жил выторгом на точке Караваевых дач, жил желанием иметь новый телефон, планшет, и иметь много денег, которые он мог заработать сегодняшним днём и… что с ним случилось? Смерть так его изменила или эта девушка? Странная девушка по имени Эмита. Она по-прежнему сидела на фоне ослепительно голубого неба и смотрела немигающим взглядом на храм. Её одежда, её украшения, горевшие в свете солнца, её ноги, изумительные ноги, изящные руки, сложенные на поясе, её лицо и глаза… Он ещё раз жадно рассматривал их. Он влюбился в неё, но знал, что зря это сделал. Что там она видела в храме? Осторожно, стараясь не шуметь, Артур зашагал к храму. Девушка не шелохнулась, в её глазах темнела тоска. Она больше не желала с ним разговаривать. Она ждала свою любовь.

     Вот он Храм Жизни, конец путешествия, куда он со своим спутником бежал. Странное, поистине невероятное сооружение с разноцветными ступенями от основания до вершины, каждая из которых светлее предыдущей. Но когда Артур прошёл пилоны, он переключился на другое. Теперь его волновали серые, почти чёрные души перед храмом. Когда они были далеко, они были не такими страшными, но вблизи они напоминали оживших мертвецов. Евгений раздвигал их руками, давая Артуру дорогу.

     Эти были серые, шепчущие, иногда издававшие бессмысленные возгласы души, которые делали пассы руками и как-то странно кривлялись, словно разговаривая с чертями. Касаясь их, Артур ощущал, что они были ни холодными, не тёплыми. Одни были по большей части серого цвета, другие ещё сохранили живые оттенки. Женщины, красивые и не очень, мужчины с отвисшими животами и другие, напоминающие Аполлонов…

     Когда Евгений шёл вперёд, Артур видел, что многие тени покорно отходили. Но были и такие, кто сопротивлялся. Они дёргались и толкались, при этом их тёмные безликие лица неотрывно смотрели на Храм.

     Шагая за спутником, Артур посматривал по сторонам. Особенно его интересовали тени, в которых среди общего серого цвета местами проявлялись разноцветная одежда или лица. Тогда можно было понять, кем человек был при жизни. Вот это – явно солдат в камуфляже. Это – женщина в строгом костюме. А там женщина в ярких одеждах, за ней – ребёнок с мячом. Их было не много, тех, кто ещё сохранил какую-то индивидуальность. Остальные были просто серыми тенями. Безликими. Но они не молчали. Одни мычали, другие что-то шептали. Иной раз понятные слова. Некоторые как будто решали математические задачи, вспоминали физические законы. Они перемножали игреки с исками и искали зет. Решали интегралы, ряды Фурье. Производили аппроксимацию методом наименьших квадратов. Артур ничего не помнил из этого, даже из математики школы, но сейчас начинал понимать, что они шепчут и что решают, однако это создавало в нём ощущения, схожие на те, когда он перепивал и падал во тьму, которая скручивала его и вращала. Нет, пускай они сами решают свои задачи. Он им не помощник.

     Другие искали логику в вымышленных событиях. Они с кем-то спорили при этом, доказывая невидимому оппоненту, что они правы. Приводили пространные объяснения, злились, когда их по-прежнему не понимали. А множество серых теней просто издавали бессвязные звуки. Артур не удивился бы, услышав среди них знакомое «Абырвалг».

     Бессвязное мычание он игнорировал, он ловил шёпот. Одно серое создание женским голоском попискивало:

     – Я помню, сколько нужно налить воды и сколько засыпать семян. Я пропорции помню. Зачем мне облака, зачем мне белые пушистые облака? Они бегут к каменной стене, я знаю. И что? Что я должна там услышать? Да, там воют ветра и поют духи! Я знаю этот ветер. Это западный ветер. Но муссоны придут с другой стороны. Что это за облака. Не понимаю?!

     Рядом с ней серая тень, в которой угадывался толстый человек в майке и шортах, шептала:

     – Роза, Розочка. Послушай, я не помню ничего про твоих рыбок. Да, раз я не помню про рыбок, то как я могу помнить, куда пропали твои кольца? Я не экстрасенс. Нет, Роза, это смешно! Рыбки не едят кольца! Это неонки, они же маленькие, кольца гораздо больше их. Это бред!

     Позади тени мужчины бормотала тень какого-то подростка:

     – Я знаю, что она меня хочет. Карл, отставь свой замок. Он пропах гнилью и сыростью. Я не знаю ответ на твой вопрос, почему Луиза спросила тебя, что такое возвращение? Я не медиум. Карл, мне просто нужно, чтобы ты позвал её ко мне в постель. Не знаю как! Ответь на её вопрос, найди ответ. Ты мне должен! И если епископ узнает, отец нам голову снесёт. Да, и я дам тебе денег, много денег. Тебя не обделят золотом. Что за дурацкий вопрос! Откуда я знаю, зачем ей пурпур! Возвращение куда, к своим сёстрам- братьям, которые её гнобили столько лет?!

     – У каждого стоящего у ворот – свой вопрос, можно сказать, задача, своя головоломка, – тихо начал говорить Женя. – Каждый видит только свой вопрос, и когда он отгадает его, двери храма откроются. Но только для него. Для всех остальных они будут по-прежнему закрыты. Ты можешь пригласить кого-то вовнутрь, но не более одного. Это закон. Остальные будут снова и снова искать ответы.

     – А что там, внутри?

     – Я не знаю.

     – А сколько отгадало загадки? Скольким вопрошающим, – какое интересное слово он использовал, Артур раньше никогда не произносил подобные слова в разговорах и сам был удивлён, сказав его, – посчастливилось ответить на вопрос?

     – Я не знаю, но думаю, что не многим.

     Евгений продолжал идти сквозь толпу призраков. Те по большей части не сопротивлялись. Они были погружены в себя.

      – Я знаю о чём ты сейчас спросишь: почему мы идём именно к Храму, чтобы ты увидел вопрос. Ты ведь имеешь сейчас идеальное зрение. Почему нужно приблизиться, когда остальные так далеко? Ответишь сам?

     – Потому что моя душа ещё помнит тело? – тихо сказал Артур.

     – Горячо, но это один из факторов. На самом деле только вблизи Храма можно начать понимать суть вопроса. Для этого придётся приблизиться. Никогда не знаешь, что случится с душою, когда она получит свой вопрос. Некоторые спасались от него бегством. Идём. Время идёт, часы тикают.

     Он поднялся по ступеням вслед за Женей и оказался около массивных колонн. Когда-то они были украшены росписями. Те яркие пятна, которые он видел издалека, оказались нестёртыми ещё до конца картинами. На колоннах виднелись обрывки рисунков: часть ступни танцующего человека, уцелевший кусок его развевающейся одежды, уцелевшее изображение глаза, тщательно обведённого тушью. На другой колонне сохранились цветы, яркие, как будто время было не властно над красками. Такие же пятна изображений, кусочки картин виднелись на других колонах и крыше портика. Всё остальное было тщательно вытерто. Кто-то скоблил колонны, скоблил мраморные плиты.

     – Зачем они стёрли рисунки? – спросил Артур.

     – Рисунки – это память. Память о прошлом, память о людях, которые когда-то жили. Борясь друг с другом, борясь за власть и возможность управлять царствами, они едва не погубили всё вокруг. Эти города давно воевали. Они жгли друг друга, пока Кузул не уничтожил почти всё, весь их мир. Это были не просто рисунки, они сопровождались письменами. В них были ответы на вопросы для тех, кто приходил в этот храм за верой. Их они и старались уничтожить в первую очередь, чтобы ничего не сохранилось, чтобы никто больше не смог совершить ту же ошибку. Храм нужно было уничтожить, но его оставили для какой-то цели.

     – Не понимаю.

     – Артур, опять мне тебе рассказывать про генератор? Я не могу тебе объяснить то, чего не знаю. И каждый раз снова и снова расспрашивая, ты не получишь ответы. Пока не попадёшь вовнутрь. Тебе это ясно?

     – Ясно, – ответил Артур.

     – И твой следующий вопрос – в который раз! – «Откуда ты это знаешь?» предсказуем.

     Артур усмехнулся. Действительно, он вёл себя как дилетант. Но с другой стороны, всё, что он видел вокруг, что слышал и на что пытался найти ответы, было таким новым. Ещё несколько дней назад ему было глубоко начхать на квантовую механику, тёмную материю, на души, даже на смерть. Он жил предстоящей сделкой, где смог бы заработать денег. А теперь у него в голове возникали сплошные вопросы. И да, он боялся – боялся предстоящего вопроса Храма. Что это будет за вопрос? Он не знал, но он видел и слышал, как реагировали другие души. Страх, страх опять выползал из глубины сознания.

     – Эта машина может управлять тёмной материей, – Женя вздохнул, совсем как живой человек. – Без тёмной материи мы бы не существовали, а рассыпались. Она удерживает наши атомы вместе, своей гравитацией. Человек живёт и существует только благодаря ей. Но на нашей планете, на Земле, это известно только теоретически, доказано математически учёными-теоретиками, но до сих пор не доказано физиками-практиками.

     Но ты понимаешь, Артур, что другим цивилизациям это давно известно, как, например, тем, кто сейчас ищет вход в храм. Тёмная материя – основа Вселенной и она может всё. Поэтому считается, что машина в храме способна обратить вспять смерть. Ведь любое событие во Вселенной оставляет свой след. Если разбить горшок на черепки, то глядя на них, ты лишь смутно представляешь, как он выглядел, но если их склеить, можно узнать, как горшок выглядел первоначально. Примерно так работает машина внутри храма. Она помнит, как выглядело тело до разложения и собирает его обратно. Храм Жизни – это машина, помнящая жизнь после смерти и способная всё починить.

     – И это действительно так?

     Артур почесал затылок. Он сделал это механически. Вот, вот что так беспокоило его. Сначала Женя, а потом он сам. Он начал делать движения, которые присущи только живым. Он вновь хотел почесать затылок, потереть руки друг о друга. Он ощущал себя живым. Но не было мелочей: щекотания в носу с желанием чихнуть, зуда кожи. Не было ощущения жара нагретых солнцем камней. Даже сейчас, слушая рассказ Евгения, хоть он и боялся, ожидая загадку, но не было ощущений, присущих состоянию сильного волнения, и живот не сводила судорога, и не было головокружения...

     А он хорошо помнил, что такое бояться. Особенно запечатлелись в памяти выпускные экзамены в школе. Ух, как он боялся химии! Эта злая бестия, химичка, она делала всё, чтобы его завалить, но на экзаменах её не было. Заболела. Он узнал про это в последний момент, но до этого он плохо спал ночью, его мучали кошмары. Страх полностью овладел им, когда он шёл к заветному классу. Ноги подкашивались. А сейчас страх был, но он никак не сказывался на его телесных ощущениях. Ничего не болело, и не накатывала слабость, когда он рассматривал колонны портика, огромные колонны метров пятьдесят в высоту, гигантские плиты перекрытий и крышу, выглядевшую просто чудовищно массивной. И не было чувства голода и жажды. Словно не тело у него было, а скорее так, какая-то имитация.

     – А вдруг там ничего нет? Может это просто сказки. Ведь никто не смог открыть ворота храма.

     – Почему ты так решил? – Евгений улыбнулся. – В том то и фокус, что ворота открыть можно, но те, кто это сделал, не смогут помочь другим. У каждого своя загадка, у каждого свой ответ. Даже если они бы сообщили тебе свой ответ, тебе это не поможет. Не веришь – послушай, что шепчут вокруг души, получившие вопрос.

     – Я слышал. Это какой-то бред.

     До Артура доносились отрывистые слова человека средних лет – тени, уже почти ставшей серой. Он был одет в зимнюю одежду: шубу, утеплённые джинсы и дорогие ботинки. Они ещё виднелись на нём, иногда появляясь, а потом опять исчезая. Его лицо утратило живые краски и стало пепельно-серым. На его руках и ногах появились чёрные пятна, словно кто-то рисовал на них чёрным маркером. Здесь души не разлагались и не падали вниз, в тёмный мир. Здесь они теряли краски жизни, с каждым годом, сотней лет и тысячелетием становясь темнее. Время работало против них. В конце они превращались в тёмные силуэты, что-то бессвязно бормочущие себе под нос на тарабарском языке. Цена за вопрос и желание снова обрести жизнь...

     Человек отрывисто говорил, словно вёл с кем-то беседу.

     – Я ничего не сделал. Послушай. Я не виноват. Все хотят жить хорошо, и я хочу, и ты хотел. Кузьма, ты понимаешь, о чём я говорю? Да, контракт, у нас был контракт, и что? Мне очень нужны были деньги. Нет, не правда. Меня попросили. Они сказали, что никто не пострадает. Я не вру. Они так сказали. Я не убийца, я никого не убил.

     Человек повышал голос, оправдываясь. Потом он перешёл на крик, дёрнулся и уже просипел:

     – Это бизнес, просто бизнес! Я не понимаю вопроса. Причём здесь стакан молока? Это бизнес, контракты и много денег, а ты спрашиваешь про стакан молока! Откуда я знаю, какой он!

     – Стакан молока. Смешно, – Женя улыбнулся. – Он думает про контракты на поставку вооружения в армию. Он думает про деньги, которые заработал. Попутно он заработал очень много денег на смертях солдат, особенно на просроченных лекарствах. Я говорю про АТО.

     – Про что? Какое АТО?

     – Антитеррористическую операцию на Украине. Про войну.

     – Какую войну, ты о чём?

     – Время не имеет значение. Скоро будет война, кровопролитная война в Украине. Он здесь из-за неё.

     – Что за бред! Какая нафиг война?! Наше государство одно из самых стабильных, у нас самый дружелюбный народ.

     – Оставим это, Артур. Это будущее. Вернёмся к этой душе. Пойми, суть вопроса нельзя отгадать с ходу. Вот смотри на него. Он почувствовал вкус жизни, побывал наконец на Ледниках Гренландии, где так мечтал побывать, а умер ужасно глупо: подавился, отхлебнув шампанского на морозе, упал и ударился головой об лёд. Он умер на вершине своего успеха, когда к нему пришли по-настоящему большие деньги, а он не смог ими воспользоваться. Ими сейчас пользуются другие, и это бесит его. Он хочет обратно, он хочет снова стать живым, чтобы насладится всеми радостями жизни богатого человека, но не может отгадать загадку. Он видит перед собой деньги, а его спрашивают про стакан молока. Видишь, он здесь недавно, поэтому ещё может говорить. Я вижу, что у него внутри. А посмотри на тень рядом с ним. Ты видишь только силуэт человека. Он сошёл с ума, почернел и стал безумен, у него внутри всё сжато и вращается, втягиваясь в тёмную точку. Вся его жизнь смазана, и он даже не видит вопроса.

     Так что, Артур, за всё нужно платить. Тебя здесь не ждёт небытие или Горизонт Событий. Ты в уникальном месте, но если не отгадаешь загадку, ты останешься здесь вечно. Станешь таким же безумцем, как эта тень. И да, для тебя нет пути обратно.

     – А для тебя?

     – Для меня пока нет спасения, но вернуться я могу. Я плачу свою цену по-другому, – Евгений отступил от Артура и показал рукой на ворота. – Время. Иди, узнай свой вопрос и пусть тебе поможет… любовь.

     Артур шагнул ближе. Издали серая поверхность с тёмными крапинками и штрихами создавала обманчивое впечатление каменной поверхности, но подойдя вплотную, Артур увидел, что это металл. Он был с лёгким налётом ржавчины, коричневыми пятнами и жёлтыми разводами. Но это не камень, точно не камень.

     Артур обернулся. Евгений стоял около колонн, и возле него в воздухе плавала паутинка. Она вспыхивала нитями на солнце и, медленно кружась, улетала прочь. Ветра не было, воздух, если он вообще здесь присутствовал, был стоячим. Непонятно было, почему паутинка летела, и где сами пауки? Артур не видел в этом месте – ни в серых углах храма, ни в тёмных трещинах мрамора – никаких паутин, никаких жуков. В воздухе не порхали бабочки, не носились стрекозы. Не были даже мха или плесени. Ничего живого.

     «В чём, интересно, состоит моя загадка? Как я пойму вопрос?» – Артур дотронулся до ворот. Они были шершавыми наощупь, но не холодными. Обычно металл кажется холодным при прикосновении, но здесь он был никаким. Если бы Артур закрыл глаза и снова дотронулся до ворот, он даже не понял бы, что за материал под пальцами.

     Странные барельефы на воротах, которые он заметил, когда попал в это место, на самом деле были рядами символов или иероглифов. Они образовывали равные прямоугольные блоки. Сами иероглифы напоминали паучков. Он вдруг вспомнил, что подобные символы видел на пёстрой одежде девушки… как там её звали?... Танасия, женщина Кузула.

     Каждый символ чем-то походил на уродливого паука. Одни напоминали свастику, другие – корявые изображения насекомых с множеством ног. На многих иероглифах «ноги» смотрели в разные стороны, но никогда не пересекались между собой. У каждого иероглифа всегда был центр с какой-то геометрической фигурой: окружностью, квадратом или треугольником, а от него в разных направлениях, разной длины, в разном количестве отходили лучи. Единственное, что было одинаковым – это толщина лучей. Подобные иероглифы Артур никогда до этого не видел.

      – И что это всё значит? – спросил он, обернувшись.

     Женя стоял и смотрел своими странными голубыми глазами на двери храма и молчал. Что он видел, глядя на них? Он был погружен в свои мысли и не слышал вопроса. Артур хмыкнул и пожал плечами. Он ещё раз задал вопрос, но его спутник опять его не услышал. Ничего не оставалось, как повернуться обратно к воротам храма.

     Артур снова посмотрел на иероглифы. Всё было бессмысленно. Странные, абсолютно непонятные рисунки паучков-многоножек. Как он сможет понять вопрос, если никогда не видел подобные иероглифы? Он даже не может их прочитать. О каком смысле может идти речь? Как он может…

     Ему показалось, или «паучки» зашевелились? Он же точно помнил, что на крайнем слева от него символе из ромба на правую сторону вверх было нарисовано три коротких луча, а налево вниз – два длинных и два коротких, но сейчас лучи поменялись местами. Нет, наверное, ему это показалось. Он захотел обернуться и сказать об этом Жене, но тут иероглифы снова начали двигаться. Не было сомнения, что они двигались. Они ползли, перестраиваясь и собираясь. Все прямоугольные блоки символов на воротах смешивались, и эти странные иероглифы, эти пауки, ползли к нему, к точке, напротив его глаз. Они точно знали, каков его рост. Они там что-то строили.

     Испугавшись, а сейчас это было таким сильным чувством, как страх во сне, Артур отпрянул и, забыв про ступени, потерял равновесие и упал. Он ударился об острые углы, ему даже показалось, что был слышен стук черепа о камень. Он сполз вниз, чувствуя шершавые базальтовые плиты, пытаясь понять, есть ли боль от удара. Цела ли его голова и почему у него не потемнело перед глазами? Его правый локоть попал как раз на острый угол ступени. Он видел, как ударился, даже почувствовал сам удар. И всё. Один раз, ещё в школе, Артур так же сильно ударился локтём о письменный стол. И тогда его словно прошибло током, рука онемела и сильно болела несколько дней, а сейчас – ничего.

     Когда он встал на ноги и поднялся обратно к воротам, первое, что он сделал – ощупал себя. Он не нашёл ни царапинки, ни кровинки на теле. Не было даже синяков. Он так сильно и основательно упал, что должны были проявиться следы от падения, но их не было. Да Женя был прав, это место особенное. Его падение не имело никаких последствий. Как в каком-то дешёвом фильме-боевике, где противники мутузят друг друга почём зря, не зарабатывая при этом ни царапины.

     Подняв глаза на ворота, он увидел, что паучки выстроили странную фигуру. Она отдалённо напоминала человека, и его единственный глаз смотрел прямо на него. Кончики лапок паучков помигивали голубым светом.

     – Циклоп! – первое, что возникло у него в мозгу. Вероятно, он это сказал вслух.

     – На греческом это произносится киклопас, – Женя словно цитировал энциклопедию. Буквально – круглоглазые. Циклопы или киклопы – в древнегреческой мифологии три одноглазых великана, порождение Геи и Урана. Не той принцессы Геи из Золотой страны, о которой я тебе рассказывал.

     – Ничего не помню, – сказал Артур, рассматривая паучков. – Ты меня путаешь. И там Гея, и там Гея…

     – Да, проблема именно в том, что имя сохранилось, но оно принадлежит двум разным персонажам. Реальной принцессе из Золотой страны и мифической богине. На самом деле древнегреческие боги – это лишь память о более древних событиях. Люди помнили лишь отголоски давно прошедших лет. Кто сейчас помнит Золотой век Земли и то, что сделал Кузул? Имена сохранились, но описываемые события утратили первоначальный смысл.

     Никто не знает, была ли на самом деле эта Золотая страна или нет. Никто не знает, были ли у её принцессы на самом деле такие ужасные дети. Миф о гибели Золотой страны до смешного прост. Принцесса была настолько прекрасна, что могла породить прекрасное зло, так затем объяснили уничтожение Золотой страны гуты и гхвали, дикие племена востока. Кто им такое нашептал, история умалчивает. Свидетельств этого практически не осталось. Только отголоски, пришедшие из глубины веков в виде мифов. Мифы превратили сыновей в трёх одноглазых великанов.

     – Неужели они на самом деле были ужасны и уродливы?

     – Не знаю, возможно, кто-то манипулировал сознанием диких племён. Помнишь историю Земли, когда величественные города индейцев объявлялись языческими и подлежали уничтожению? Так вот, почему-то вожди кланов гутов и особенно гхвалов свято поверили, что сыновья принцессы – зло. Я говорю про принцессу Гею.

     – Кошмар какой-то.

     – В этом-то и проблема – распутать весь клубок событий, отделяя правду от вымысла. Итак, у той правительницы Золотой страны было три сына. Наверняка не таких ужасных, какими их изобразили Геоксид, историк Гелланик Митиленский, Геродот и Гомер. По мифическим рассказам, сразу после рождения киклопы были связаны и брошены отцом в Тартар. Но, Артур, есть другая версия тех событий. Возможно, это были сыны именно золотой принцессы Геи, которые, обучаясь в храмах у жрецов, подверглись их влиянию. Жрецы почитали Урана, сына неба. Здесь ключевой момент – сын неба.

     – Хренов пришелец?

     Артур чувствовал, что то, что рассказывает ему Евгений, начинает терять смысл. Эти паучки, которые создали такое странное изображение на воротах… Почему они так притягивают взгляд?

     –Греческая мифология Гомера гласит: своих детей, ужасных видом, Уран ненавидел. Пряча их в утробу Геи, Уран причинял ей тяжкие страдания. Может, это тектонические сдвиги планеты, пляска гор? Да, Артур, похоже, а если… Они были несовершенны, не похожи на него. Они были слишком обычными. А их отец жаждал другого. Он разочаровался в них. Есть одно свидетельство, что его глаза горели золотом, а у них – нет.

     – Какая разница? Были они обычными или нет? – спросил Артур.

     – Для тебя нет разницы, а для высшей касты любое уродство было сродни проклятию.

     – Ой, да ладно! Откуда ты это знаешь? Сам же говоришь, что это просто мифы.

     – Время многое стёрло, но стереть абсолютно всё даже ему не под силу. Оно не смогло уничтожить роспись. В храме, который сейчас покоится на морском дне. Одна его часть – совсем малая – сохранила воздушный пузырь, там до сих пор заперт древний воздух. Благодаря этому сохранилась фреска на куполе храма, на которой неизвестный художник запечатлел в миниатюрах эту историю. Я там была… был. Я видел эти картины.

     – Значит, ты говоришь, что у Урана горели золотом глаза? Как у тех опасных существ, у золотоглазых ангелов, которых может вызывать Танасия? Да?

     – Да.

     – Зачем ты мне всё это рассказываешь? Нагнетаешь страх или делаешь всё возможное, чтобы я всё время думал не о предстоящем вопросе, а о том, что ты мне сейчас рассказал? Твои рассказы помогут мне ответить на вопрос?

     Артур смотрел на ворота, на ритмическое мигание светом лапок пауков. Оно было таким завораживающим. Оно поглощало его, словно он снова покурил траву и впал в транс, как тогда, когда они баловались травкой на пирсе, рассматривая далёкие огни Одессы. Тогда он с друзьями накурился так, что потерял сознание. Чёртовски клёвая была трава!

     …Как же они притягивают взгляд. Эти огни ножек пауков. Они шевелятся, рисуя на серой каменной стене замысловатые рисунки. Голос Жени выплывал откуда-то из глубины.

     – Да. Может это ангел, спустившийся с неба и забывший своё предназначение. И он смог родить. Но, мне сказали, это невозможно. Мамис сказала. В любом случае, чёрная ревность и обида Урана сгубили его. Он, ненавидя своих детей, заставлял страдать принцессу, и это было несправедливо, так внушали им жрецы. Когда брахманы спохватились, было поздно. Умы трёх братьев затмили порочные мысли и порочная философия. Скорее всего, они не были одноглазыми, но их прозвали одноглазыми из-за узости кругозора. Они были освобождены титанами после свержения Урана, но вновь закованы Кроносом. Но, наверно, это тебе не важно.

     – Нет, я просто увидел фигуру, одноглазую фигуру из пауков. Мне нужно понять, что я должен… увидеть. Просто понять фигуру и не видеть пауков – эти странные символы, буквы или как их там, из которых фигура состоит.

     – У тебя язык заплетается, как будто ты пьян, – сказал Женя.

     Его странные глаза смотрели на Артура, но в них не было удивления. Громкий шёпот других душ его не интересовал, да и Артур их больше не слышал, вернее, слышал, но лишь как громкий малопонятный шум. Он не мешал ему сосредоточиться, а вот бесконечные рассказы Жени – да.

     – Я, пьян? Как? Я же мёртв! Женя, да ни в одном глазу! Ручаюсь, – с жаром и характерным говорком сказал Артур, хотя понимал, что он всё-таки каким-то образом был пьян. Он не просто покурил траву, ещё и попил пива. Огни пауков пленили его, он начал покачиваться, как змея перед дудочкой.

     – Смотри, Артур. Я тебе это всё не просто так рассказал. Это своего рода подсказки, пусть непонятные, как стакан молока. Можно сделать по-своему, как сделали те, до тебя. Они все здесь, стоят перед храмом и гниют, утопая в серости. А можно прислушаться.

     – Но причём здесь циклопы?

     – Возможно, что этот вопрос не выносит никакого разночтения. Один вопрос – один ответ. Как ты видишь один глаз, и знаешь, что это именно один глаз, а не два.

     – Да зачем мне это всё?! Один глаз, два глаза. Зачем мне это? – Артур опять осматривал себя. Он был пьян и вдруг решил, что снова нужно перепроверить, остались ли на нём какие-то повреждения от ушибов. Нет, ничего не было. Никаких следов. Были воспоминания, когда человек помнит что упал и в тех местах болит, он снова и снова хочет посмотреть на ушибы от падения, но там ничего нет. Только память удара.

     А Женя что-то снова рассказывал… Ну и ладно! Пьяное отупение полностью заполнило его мозг. Зачем ему знать Древнегреческую мифологию, зачем зацикливаться на ней? Золотая страна, страна Му, Гиперборея или Атланта. Да фиг с ними! Их давно нет.

     У-у-у, как он пьян. Он был так пьян, будто выпил не менее бутылки виски, или копьеца или литра водки. Что это значит?

     – Когда-то это была защита от живых, нужно было знать пароль, чтобы ворота открылись, иначе тебя сжигал разряд энергии. Многие искатели удачи так сгорели. Теперь всё изменилось, и правила тоже. Тебя нельзя убить, в каком-то смысле ты бессмертен, но ты получил плотность, – помнишь мел на пальцах? – машина воздействует на тебя и Тёмная материя внутри тебя стала осязаемой, она начала взаимодействовать с обычной материей. Но только на определённых правилах. Как? – Не спрашивай. Я не знаю, я сама толком этого не поняла.

     – Ты всё время оговариваешься. Используешь слова женского рода…

     Его язык заплетался. Даже на губах сохранился отчётливый вкус конька, как будто он пил его вот только что. Как он может быть пьян, когда мёртв? Как он может знать вкус Hardy Perfection Fire, Hennessy Ellipse, Camus Cognac Cuvеe? Такие дорогие, с очень ярким вкусом коньяки, с такой выдержкой… Он же никогда их не пробовал, знал только названия… Откуда? Откуда он знал? Может, читал в Интернете? Может это пресловутый Горизонт событий?

     – Память, – тихо ответил Евгений. – Так что теперь так просто проскользнуть в храм не удастся, нужно именно открыть ворота. Всё продумано. Может это гуманность создателя?

     Ну да, пьяный Артур сможет понять гуманность создателя! Да ему было всё равно. Он лишь спросил:

     – Но вопрос, где вопрос?

     – Он тебе задан. Эта фигура и есть вопрос.

     – Что, циклоп?

     – Это древний машинный код. Когда ты просто смотришь на машинный код, ты видишь символы, они тебе непонятны.

     Сознание Артура уже начало расплываться, и слова Евгения исчезали, утопали в безбрежном тёплом океане каких-то посторонних мыслей...

     – И что мне делать?

     Артур едва не икнул. Как же его размазало. Вкус коньяка был так отчётливо ощутим во рту, словно он только что пил его.

     – Декодируй его, – будто из-за завесы раздался голос Евгения.

     – Как?! Я же….

     – Помнишь изображения, которые называются трёхмерными картинками? Когда на первый взгляд там мешанина, но, если присмотреться, в глубине находится скрытое изображение. Внимательно смотри на фигуру и твой мозг сам поймёт заданный тебе вопрос. Просто смотри, как бы сквозь символы.

     Артур больше ничего не слышал. Перед его глазами были только мерцающие огни на концах паучьих лапок. Они вспыхивали в особом ритме, их ноги шевелились, а глаз сформированного циклопа выглядел как чёрная точка в золотом овале. И больше ничего, только ощущение полного опьянения… и ещё вкус дорогих коньяков во рту… Огни пристани Одессы гасли…

     «Дурость всё это», – подумал Артур. В глубине души он уже жалел, что согласился идти за проводником. А вдруг ему бы удалось воспарить и без помощи этого человека или чем там он сейчас являлся. А может быть, он смог бы посмотреть весь мир, прежде чем уйти. Путешествовать. Он не столь уж много наделал глупостей, не столь уж много принёс зла, чтобы сойти с ума и исчезнуть, как чёрные души. А вот теперь ему приходится смотреть на эти символы, помигивающие светом, и искать ответ на вопрос, который он даже не видел. Храм Жизни должен открыть двери после ответа на вопрос, который он задал…

     Где он, этот вопрос?! Да и зачем он ему? Он вроде ехал домой, в машине, после хорошей и сытной вечеринки. Там возле шеста плясали полуголые девушки, лились рекой коньяк и вино, и ещё он видел грустное личико Очаровашки…

     Стоп! Почему она, почему он видел перед собой её грустный взгляд, когда опрокидывал очередной бокал с коньяком? Насколько он помнил, он видел её только в фитнесс-зале?

     Странные мысли не давали ему сосредоточиться. Был же Храм Жизни, а сейчас… Ему ещё что-то говорил Евгений, но Артур уже не слышал. Он видел только лицо Очаровашки, Ани, из фитнесс-зала. Слова Евгения становились уже не важным, а только раздражающим фактором.

     – Нужно понять суть вопроса, он может быть нелогичным, но это важно! Артур, ты должен понять!

     Зачем он это говорит, Евгений? Этот странный человек с голубыми глазами. Может он диктор радио? Да, он говорит, как диктор радио в машине. Только что была реклама, а сейчас снова диктор задавал свой вопрос в эфире. Одесса гасла. Пирс и далёкие огни на море исчезали. Даже запах водорослей исчезал. Оставался шум дождя…

     Да, именно, лил сильный дождь и хлестал по лобовому стеклу машины. Радио продолжало громко говорить. Диктор отвечал кому-то на вопрос в прямом эфире и злился, что собеседник туп и не понимает ответ. Он говорил об отопительном сезоне и о том, как сэкономить деньги. А потом, ведущий, вдруг назвавшийся Матвеем, ещё раз попытался задать странный адресный вопрос:

     – Артур, Артур, прошу прощения, но вы говорите, как маленький мальчик. Вам был задан вопрос, простой вопрос. Пожалуйста, ответьте на него, или мы отключим вас от эфира.

     – Идиот! – в сердцах крикнул Артур и осёкся. Где он? В автомобиле?

     – Ты чего кричишь? – спросил его женский голос. – Опять задремал?

     Артур открыл глаза. Он ехал в машине, на переднем сидении пассажира, а снаружи бушевал ливень. Он был пьян. Таки пьян. Вкус конька на губах. Горло пересохло, но не было возможности попить. Оставалось ехать туда, куда его везли. Где он?

     Тихо мурчало радио. Ведущий Матвей по-прежнему что-то рассказывал, но появившаяся в поле зрения рука женщины дотронулась до стереосистемы в машине, переключила канал, и зазвучала тихая музыка. Пахло резким запахом ароматической подвески, прикреплённой к решётке вентиляции. Густой запах лимона. Была ночь и навстречу из тьмы, выхватываемые светом фар в струях дождя, возникали деревья на обочине, ямы на асфальте и – проблесками яркого света фар – редкие автомобили на полосе встречного движения.

     Артур протёр глаза. Где это он? Машина ехала по городу. На очередном светофоре она остановилась и, укрываясь от дождя зонтами, через дорогу заспешили прохожие. Вокруг среди мокрых деревьев, освещаемые светом фонарей, высились многоэтажные дома. Артур не узнавал это место, но не сомневался, что это Киев. Как же не знать этого, если впереди, за перекрёстком, стоял хорошо освещённый рекламный щит. На нём рекламировался Эпицентр на улице Братиславской.

     – Зачем ты опять так напился, Артур? Я же тебя просила… – услышал он вновь женский голос.

     Голос был ему знаком. Водитель, девушка, говорила с лёгкой, почти детской интонацией. Повернувшись к водителю, он увидел, что за рулём машины сидит Очаровашка. Из-за алкогольного опьянения всё вокруг всё время старалось расплыться.

     Он в машине, рядом с ней? Артур удивился. Не было сомнения, что это была она, девушка его мечты, Аня из фитнесс-зала, его Очаровашка. Артур так растерялся, что даже не смог ничего ответить, а девушка продолжала:

     – Мы же с тобой договорились, что ты будешь вести себя адекватно, не будешь много пить и хамить окружающим. Мне так стыдно перед нашими друзьями за твоё поведение. Артур, зачем ты пытался затеять драку?

     – Я? Я, не помню. Почему я в твоей машине, Аня? Как я здесь оказался?

     – Как, уже Аня?! А как же любимое тобой моё прозвище, «Очаровашка»? Ты столько раз его повторял, с самого нашего знакомства.

     – Послушай, тут такое дело. Я умер…

     – Да, похоже, для меня ты умер. А ведь какие красивые слова ты мне говорил, помнишь, на нашей свадьбе? Ты целовал меня каждый раз, как только представлялась возможность. Ну, немного брякнул глупостей свидетельнице, потом извинился. Ты её сравнил со мной, поравнял с моей лучшей подругой. Ты и тогда уже был пьян после мальчишника. Зачем ты начал сравнивать наши фигуры? Мне это не понравилось, но я решила, что это свадьба, что бывают такие спонтанные слова обиды, когда теряешь над собой контроль. Я была слепа от твоих клятв в верности и любви.

     А наша первая ночь. Как ты рычал, как голодный кот, раздевая меня. Ты так много говорил о моём совершенном теле, о том, какая я сексуальная, помнишь?

     – Да, – соврал Артур. Он ничего не помнил.

     – Что я – сексапильная пантера? А помнишь, что говорил, снимая с меня трусики? А как ты мне шептал про мою очаровательную улыбку? Я помню всё, Артур, но сейчас это не доставляет мне радости. Только печаль.

     – Что? Я, с тобой!

     От удивления Артур открыл рот не в силах что-либо вымолвить. Он понимал, что ляпнул глупость, но он был так пьян, что не мог сосредоточиться и сказал первое, что пришло на ум.

     – Ты даже этого не помнишь? Посмотри, до чего ты докатился! Бросил работу, сказал, что она тебе надоела. А тебя ведь мой папа устроил. Сейчас я нас содержу, а ты кутишь по барам и ресторанам. Да, я хорошо зарабатываю, но ты бы мог мне помогать. В результате я ещё и убираю за тобой дома, после работы. Готовлю обед до ночи, стираю, меняю постели. Да, попугая я не хочу. Мне ещё и за ним убирать не хочется!

     Но этого мало. Тебе же нельзя пить так много, ты теряешь над собой контроль и человеческий облик. Из-за тебя я поссорилась с родителями, защищала тебя, потому что любила. Год назад я прикрывала тебя после того, как ты устроил на Крещатике в баре эту пьяную оргию.

     Но теперь всё, с меня хватит! Я подам на развод. Прости Артур, но моему терпению, пришёл конец.

     Светофор зажегся зелёным па перекрёстке, и машины тронулись. Артур молчал. Он был ошарашен увиденным и услышанным. Он осторожно посмотрел в сторону водителя. Он не мог поверить, что его Очаровашка, Аня, которая так пленила его в тренажёрном зале, лишь изредка улыбавшаяся ему, сейчас была его женой! Это не укладывалось в голове. А как же Храм Жизни? А как же Света? Что всё это значит? Он помнил ту жизнь, которую оставил, но ничего не помнил про эту. Кроме момента, когда открыл глаза в машине.

     Аня была печальна. Она плакала, иногда вытирая слёзы. Она сменила причёску, покрасила в светлый цвет волосы, она стала красить алой помадой губы и подправлять тушью глаза, но это была она, именно она.

     Артур только сейчас увидел, во что Аня была одета. Она была в вечернем платье и выглядела ослепительно. Он никогда до этого не видел её в платье. Артур невольно осмотрел свою одежду. Свободная рубашка в коричневую клетку, светлого кремового цвета брюки из дорогой ткани и дорогие почти белого цвета летние туфли. На левой руке у него блестели массивные часы на кожаном ремне, на правой – большой перстень с печаткой. Роскошь. Он даже не знал марку часов, но был уверен, что это не пресловутая китайская поддела. Именно фирма. От всего этого всё смешалось в его голове.

     – Мне больно, Артур, так больно! – его мечта, его Аня, продолжала жалить его каждым словом. – Ты напился как свинья, и мои друзья, которых ты, кстати, крепко оскорбил, тащили тебя в машину, пока ты спал. Боже, как мне стыдно! А тебе?

     – Мне? – только и смог вымолвить Артур.

     Да, алкоголь по-прежнему ещё воздействовал на него, но сквозь завесу пьяного дурмана начал пробиваться здравый смысл. Это что такое, куда он попал? Его девушка-мечта рядом с ним, рассказывает о странных событиях, которых он совершенно не помнит.

     – А теперь ты смотришь на меня удивлёнными глазами, – подытожила Аня. – Смотришь так, словно впервые меня увидел. Артур, куда ты скатился?! – в уголках её глаз снова появились слёзы.

     Невольно ему захотелось погладить её, и он дотронулся до её правой руки, но она отбросила его руку. Как она была зла. Это было не передать словами. Артур сейчас видел совсем другого человека. Не его Очаровашку, а, скорее, некую бестию. И он понимал, что виновником этой перемены был именно он.

     Аня вела машину сквозь дождь, кидая на Артура взгляды, полные презрения. Он чувствовал, как много накопилось у неё на душе и хотело оттуда вырваться. Но она сдерживалась, изменив амплитуду работы дворников. Они стали очищать лобовое стекло гораздо чаще, чем требовалось.

     – Ты же мне обещал, ты мне столько раз обещал! – она вытерла носик, успокаиваясь. – Зачем ты так мучаешь меня?

     – Аня, Очаровашка…

     – Да, опять это слово. Думаешь, я снова растаю от него? Ты меня хочешь задобрить?

     – Я… я… Аня, я не знаю…

     Артур чувствовал себя так, будто сидел на углях. Он не знал, что ему делать. За окном проплывали улицы, дома, деревья с мокрой листвой. В свете фонарей по лужам шлёпали одинокие прохожие. Мимо них пронёсся мотороллер с развозчиком пиццы.

     Артур даже не знал, с чего начать. Аня вела машину. Она вела нервно и чуть не проскочила пешеходный переход, резко затормозив, когда человек был уже на середине пути. Он показал ей неприятный жест, но она смолчала. Её не волновал этот жест, её волновал Артур и она продолжила:

     – Что, «Аня»? Тогда, за столиком, я задала тебе вопрос. Ты не ответил, просто засмеялся и увёл тему разговора. Поэтому я сейчас снова спрашиваю: ты мне на него ответишь?

     – Я? Я не знаю, – Артур почесал затылок. Он не мог ответить на вопрос, который не знал.

     – Неужели это для тебя какая-то сложная загадка или ребус? Я тебя спросила о простой вещи, ответь мне, Артур. У тебя есть время до нашего дома.

     – Аня, я не помню вопроса. Повтори мне его.

     – Что? Ты настолько пьян, что даже не помнишь вопроса? Я тебе задала его уже три раза, сколько ещё мне спрашивать?

     – В последний раз, – Артур снова дотронулся до её плеча, но девушка дёрнула им, высвобождаясь.

     – Нет, Артур, ты должен сам вспомнить вопрос и ответить. Я больше не буду его повторять: я не дурочка и не попугай. Или вспомнишь его и ответишь, или у нас всё кончено.

     – Крошка, ну пожалуйста… – голос Артура дрогнул. Вот оно что! Вот он вопрос. Это и был вопрос Храма Жизни.

     – Я задала тебе простой вопрос и хочу услышать простой ответ.

     – Я люблю тебя, – сделал попытку Артур.

     – Да? Это что, ответ на мой вопрос или опять попытка меня разжалобить? Нет, мой котёнок, этот приём больше тебе не поможет. Нагадить, а потом убеждать меня, что это цветочная пыльца – не удастся. Мне нужен простой ответ на обычный вопрос. Всё.

     Она снова резко остановилась на красном светофоре. Артур дёрнулся, и ремень безопасности впился в его плечо.

     «Как я могу ответить на вопрос, который не то что не помню, никогда не знал! Нельзя же ответить на вопрос, не зная того, о чём спрашивали!»

     Он посмотрел на Аню. Та не повернула головы. Она уже не плакала. Её лицо ничего не выражало, а глаза были холодны. Как только светофор переменил свет, машина сорвалась с места. Дождь заканчивался, капли уже гораздо реже падали на лобовое стекло, и Аня изменила режим работы щёток. Теперь они срабатывали раз в десять секунд. Нет, сейчас она была решительной. Она злилась на него, очень злилась. Она не повторит ему вопрос. Какой же нужно было быть свиньёй, чтобы так её достать?!

     Артур вспомнил свою ту, другую жизнь. А там, кем он был там? Приходил к Свете, словно к себе домой, не церемонясь открывал холодильник и рылся в нём без спроса, ища что бы поесть. Света никогда не отказывала ему, хотя знала, что он ею пользуется. Она выполняла все его прихоти. А Аня? Нет, она была совсем другой. За миловидным личиком и почти детскими эмоциями скрывался решительный и целеустремлённый человек. Но она наверняка любила его, а сейчас любовь плавно переходила в презрение. Скорее всего, он стал ещё большим эгоистом, ещё более развязным, и она не выдержала. Какой в таком случае должен был быть вопрос? Вопрос о будущем их отношений?

     – Я не смогу без тебя, – осторожно начал он. – Я думаю, что смогу исправиться.

     Аня молчала. Она наверняка слышала, что он говорит, но не желала отвечать. Это был не то, что она ждала от него.

     – Я могу всё объяснить. Ну да, я урод, я мудак – называй, как хочешь!

     Никакой реакции. Это разозлило его: «Какого фига!»

     – Ты меня слышишь или нет! – выкрикнул он.

     – О, ты снова начал злиться. Всё пошло не так, как тебе хотелось? Ты всегда любил быть в центре внимания, похвастаться мной. Даже твои друзья тебя не понимают, начали отворачиваться от тебя. Ты хвастался мной перед ними, как дорогой вещью, рассказывал им, какие они неудачники, и как повезло тебе. Сорвал куш. Да, сорвал, а вот удержать…

     – Но правда, я любил тебя… то есть люблю. Ты то,… ты… моё желание.

     – Желание, а как же любовь? Нет, Артур, ты именно меня любил. Но очень давно, до нашей свадьбы. А потом решил раз сходить налево, потом ещё? Что во мне перестало тебя устраивать? Моё тело, которое ты так боготворил в самом начале. Постарела? Помнишь, в тренажёрном зале ты, теряя слюни, говорил тренеру Даниле какая я красивая и какое сексапильное моё тело. Как ты жадно наблюдал как я бегаю на орбитреке, а мне приходилось как заклятие постоянно повторять в ответ на твои настойчивые вопросы: «Артур, нужно тренироваться! Тебе нужно тренироваться!»

     Но вот я наконец обратила на тебя внимание, и вдруг ты мне очень понравился. Помнишь? Меня тогда это смущало. Мне было так приятно слышать те слова, которые ты произносил. И именно тогда ты впервые поцеловал меня. Просто обнял и поцеловал, и я грозилась тебе, что ударю, но не ударила, а погладила по спине. Помнишь? А сейчас?! Посмотри, что ты с нами сделал! Ты похоронил наши отношения. Променял их на деньги и развлечения. Ответь, наконец, на мой вопрос! Это ведь никакая не загадка, а просто вопрос женщины.

     Она тяжело вдохнула и, включив поворот, начала перестраиваться в левую полосу, чтобы повернуть на второстепенную улицу.

     Артур замолчал. Он вдруг осознал, что нервно грызёт ногти на пальцах, хотя раньше никогда так не делал. Что происходит? Какой вопрос? Что будет, если он не ответит к тому моменту, когда они доедут до дома? Он вспомнил стоящие перед храмом почерневшие души. Они не смогли ответить, застряли в своих видениях. Застрянет и он.

     – Если ты не ответишь на мой вопрос, Артур, я сегодня же соберу вещи и исчезну из твоей жизни. Живи один, как знаешь и как хочешь. Вот, что ты наделал, мой котёнок!

     «И я сойду с ума!» – понял Артур. Нет, нужно срочно искать ответ. Но на какой вопрос?! Что это могло быть? Их отношения? Нет, он уже пробовал… Тогда что? Деньги? Она сказала, «женский вопрос»… может, такие деньги? Женщины любят подарки, яркие дорогие безделушки, модно одеваться…

     – Я заработаю денег, Аня. Я исправлюсь.

     – Боже! За что мне такое наказание?! Простой вопрос! На такой простой вопрос ты не можешь ответить. Разве я про деньги спрашивала? Я могу сама о себе позаботиться. Мне нужно другое, совсем другое! Ты должен ответить…

     – Да! – резко сказал Артур. Он вдруг подумал, что это может стать ответом на её вопрос.

     – Что «да»? Мы не в ЗАГСе.

     «Опять мимо!» – Артуру стало страшно. Неужели всё, и он не узнает этот долбанный вопрос? Он с трудом узнавал, где находится. Где-то на левом берегу Днепра, в районе Южного моста, он инстинктивно чувствовал, что конец их пути близок. Да, его Аня, его … жена, мрачнела.

     Пропустив бетономешалку, Аня повернула во дворы. Двор был заставлен машинами. Справа виднелись однотипные, так похожие друг на друга шестнадцатиэтажки. Они были усеяны россыпью вечерних огней. Светящихся окон было много. Возвышаясь над деревьями, дома жили своей вечерней жизнью. Когда Аня притормозила, в нескольких окнах Артур увидел, как суетятся возле кухонных плит жильцы. Да, был уже глубокий вечер. Люди в доме, окна которого рассматривал Артур, готовились ужинать.

     Аня осторожно проехала баки для мусора, впустив в салон запах гниющих овощей, и нашла свободное место около детской площадки. Она была пуста: никто не решился гулять с детьми в дождь и тем более тёмным вечером. Заглушив двигатель и погасив фары, Аня не спешила выйти из машины. Она смотрела через лобовое стекло, как в свете фонаря с красной крыши домика на детской площадке срываются крупные капли воды, как мокнет огромная, уродливая, выполненная из дерева конструкция в виде мухомора и виднеются забытые в песочнице детские игрушки. Несколько бродячих собак мелькнуло серыми тенями в кустарнике за площадкой и исчезли.

     – Так что, я получу ответ на заданный вопрос, Артур?

     – Аня, я не знаю вопроса. Не просто его не помню, я не знаю вопроса. Это не моя жизнь.

     – Вот как? – она усмехнулась.

     – Ты, наверно, сейчас будешь смеяться, но я никогда тебя…

     Боже, что он говорит, что он лопочет?! Что он пытается ей объяснить? Она знает его очень давно, они ведь женаты. А тут он вдруг ей скажет, что видит её впервые в жизни! Нет, не то: он видит её в качестве жены в первый раз жизни, а это не одно и то же. Она ждала ответ, может, минуты три, выключив надоедливое радио. Только щётки, стряхивая воду с лобового стекла, нарушали тишину. А потом его Аня, его Очаровашка, глубоко вздохнула и тихо произнесла:

     – Я всё поняла, больше ничего не говори. Прощай, Артур.

     Она вышла из машины и задержалась около двери. Она ждала, когда выйдет из машины он. Артур колебался. Ноги были ватными, а по спине бежал холодок. Что он наделал, что он за человек? Переселив себя, мысленно досчитав до трёх, он отстегнул ремень безопасности, открыл дверь и вылез из машины. Было прохладно. В ноздри ударил влажный ветер с осенними запахами. Справа остались старого образца панельные шестнадцатиэтажки, а Аня стояла на фоне новостройки этажей под тридцать. Артур один раз был в подобном доме. В таких новостройках имелись большие квартиры на пять, а то и на семь комнат. Огромные остеклённые балконы опоясывали стену, а наверху, на ярко освещенной мансарде, кто-то устроил оранжерею. Квартиры в таких домах стоили оглушительных денег, и квартплата была под стать стоимости квартир. Неужели они живут в этом доме? Но почему она остановилась во дворе? Разве у них не было парковочного места в подвале дома, в паркинге? Они приехали на чёрном Лексусе RX35 и Аня припарковалась неподалёку от ярко освещённого подъезда дома.

     – Аня, Очаровашка… – тихо начал снова говорить Артур.

     Девушка замерла, слушая, но не поворачивала головы в его сторону.

     – Я хочу ответить на твой вопрос, но – честно! – не помню его. Да, я пьян, забыл всё, вопрос в том числе. Но сейчас меня попустило, – он облизнул губы. И правда, с того времени, как он почувствовал себя пьяным и попал в этот мир, многое поменялось. Даже язык перестал заплетаться. – Я просто его не помню. Не помню вопроса.

     – Артур, это твои проблемы. Что ж, нам нужно-таки жить по отдельности. Я схожу наверх, в квартиру, возьму ключи от машины и уеду к родителям. А ты поставишь свой Лексус на парковочное место. Надеюсь, ты хоть помнишь его номер?

     – Аня, послушай… – он снова попытался начать разговор, стоя на мокром асфальте. Из тёмных туч подсвеченные огнями города ещё летели отдельные тяжёлые капли, но в целом дождь прекратился.

     – Артур, хватит с меня. Я задала простой вопрос. У тебя как всегда нет ответов. Смысл нам общаться дальше? Мы знаем друг друга давно, и каждый из нас знает ответы другого. Как там Матвей с радио сказал? – Типичные ответы.

     – Аня, это только предположения.

     – Хорошо, ответь на мой простой вопрос, – сказала девушка.

     Она тоже мокла под редкими каплями дождя. Артур сглотнул. Губы его пересохли от волнения и от обезвоживания после обильного алкогольного возлияния.

      – Побудь один, подумай, – сказала она и, повернувшись, зашагала в сторону новостройки. – Проспись, может, утром ты вспомнишь, о чём я тебя спрашивала.

     И она, цокая каблуками по асфальту, отправилась к подъезду. Артур остался стоять один. Всё смешалось у него в голове. Глубоко вдыхая влажный воздух, он старался сосредоточиться. Что происходит? Это и есть его вопрос? Вопрос, который откроет двери Храма? Может, стоит догнать Аню, ударить, выбить из неё этот вопрос? Ведь иначе всё, он навсегда останется здесь до своего полного безумия. Ему стало страшно от этих мыслей. Что же, догнать свою мечту и ударить, чтобы она упала и начала плакать?! Её, свою Очаровашку! Но ведь он спал с ней, он, другой он. А он, который из Храма – нет. Храм. Всё страшнее становилось от мысли, что ему суждено вечно стоять с безумным взглядом напротив ворот Храма и бессвязно что-то шептать. Нет, уж лучше он заставит её повторить вопрос!

     Девушка удалялась на фоне ярко освещённого подъезда. Артур сделал шаг и его сковал ужас. Ударить Очаровашку! Как, а может в этом подвох? Пока он размышлял и сомневался, Аня скрылась в подъезде, а из него быстрым шагом выскочило несколько стильно одетых парней и зашагали в сторону. Ощупав карманы, Артур нашёл пачку сигарет и зажигалку. Закурив, он нервно втянул горячий успокаивающий дым. Ему полегчало. Рвотный рефлекс уже не так старался опорожнить его желудок, хотя кусты на детской площадке манили его.

     «Отойди, склонись над нами и тебе станет легче» – словно шептали они. Такие притягательные кусты…

     – Ё! – только и произнёс Артур, вновь затягиваясь.

     «А вдруг Аня вернётся?» – подумал он. – «Может у неё полегчает на душе, и она повторит ему свой вопрос? Она его повторит».

     Бестолково стоя посреди двора, он утешал себя этой мыслью. Что это за месяц, сентябрь? С деревьев падали листья и устилали песок детской площадки. Поднявшийся ветерок приносил из мусорника запах гниющих арбузов. Как же они воняли! Артур нервно курил.

     «Так не честно!» – думал он. – «Вот так взять и вырвать событие из времени. Перенести меня из одной жизни в другую и задать вопрос, который я даже не слышал».

     – Стакан молока, – Артур вздрогнул от этих слов и сигарета едва нее выпала у него из рук. Мимо прошла бомжеватого вида женщина с безумным слезящимся взглядом. Её трясло. Она делала пару шагов, потом останавливалась, и билась в конвульсиях, не в силах совладать с собственным телом. Её трясло и выкручивало, а потом отпускало, и она неуверенно шагала дальше. Подойдя к освещённому подъезду, где скрылась Аня, она снова затряслась. Её руки конвульсивно дёргались, она шаталась и приплясывала. Когда её попустило, она произнесла то же самое, что Артур только что услышал:

     – Стакан молока.

     Охранник дома проводил её сочувствующим взглядом, а она медленно шла вдоль кустов, обрамляющих детскую площадку.

     Это навело Артура на тяжёлые мысли. Как же раньше он жаждал переспать с Аней, особенно, когда разговаривал с ней в коридоре напротив двери в женскую раздевалку, рассматривая её животик и границу облегающих спортивных штанов. Он рассказывал ей тогда смешные анекдоты, смущался, отводил взгляд… И вот он вдруг сейчас решил догнать её и ударить… Что за мерзкая мысль!

     Артур снова втянул сладковатый дым сигареты. Как ему плохо!.. Вкус коньяка во рту сменился мерзким вкусом интоксикации. И некому было ему помочь. Евгения не было, был только он сам.

     В этот момент двор осветили фары, и Артур, щурясь, рассмотрел, как во двор въехал микроавтобус. Он остановился посреди двора, двери салона открылись, и оттуда, визжа от радости, выскочил ребёнок лет одиннадцати. Следом показалась женщина, осторожно спускающая вниз мальчика лет восьми и девочку лет трёх. Лица мальчиков светились от счастья, они держали разноцветные шарики и подарки в кулёчках, а вот девочка насупилась и была явно чем-то раздосадована. Держа на верёвочке рвущийся вверх воздушный шарик, она медленно спустилась вниз и попыталась придать мордашке обиженное выражение. Ей явно что-то не нравилось. Старший мальчик попытался ущипнуть её, но девочка отбросила его руку нервным движением. Женщина, которая помогала детям спускаться, обратилась внутрь салона.

     – Спасибо, большое. Всё было действительно классно. Ксюшка только дуется. Но мальчикам понравилось. Отличный был День Рождения.

     – Мы очень рады, – послышалось из машины. – Долговато было, особенно представление клоунов. Дети, наверное, устали?

     – Устали, особенно Ксюха. Она ещё маленькая, а праздник длился больше шести часов. Она просто нервничает. В любом случае, спасибо большое за проведенный день, за праздник.

     «Этого не может быть!» – подумал Артур. Он узнал этот голос. Фигура женщины несколько изменилась, стала крупнее, но голос, лицо, волосы, он узнал всё это сразу. Это была его Света из другой жизни.

     – Да, спасибо большое. Обязательно созвонимся, – Света отошла от машины, махая вместе с мальчиками рукой. Девочка же, всё также надувшись и сложив руки на груди, молчала и не хотела прощаться.

     Двери микроавтобуса закрылись, и машина начала разворачиваться, чтобы уехать. Когда она, зажигая стопы, пропустив машину, которая въезжала во двор, исчезла, Света обратилась к детям.

     – Так, Тарас, хватит задирать Ксюху. Смотри, как Лёня её защищает от тебя.

     – Мама, я с ней играю.

     – Тарас, нет. Ты не играешь. Ты её дразнишь, а она злится. Хватит, хорошо?

     – А кого мы ждём, почему не идём домой? – спросил мальчик поменьше.

     – Ждём папу. Он сейчас спустится и заберёт нас. Там глупые бродячие собаки, ты же помнишь, я рассказывала, как они покусали мальчика из соседнего подъезда. Так что папа сейчас выйдет, и мы пойдём домой. Наш папа большой и сильный, он защитит нас от плохих собак.

     – Мама, я хочу кушать, – сказал старший мальчик.

     – Тарас, не говори ерунды. Ты столько кушал! Ты в конце праздника не отходил от стола. Я беспокоюсь, как бы тебе плохо не стало.

     – Мама я сильный, как мои роботы.

     – Так, оставим роботов! Придёт папа и – домой, чистить зубы и спать.

     – А Юлианке понравился День Рождения? – спросил мальчик поменьше. Скорее всего, его звали Леонидом. – Папа сказал, что он так давно ей готовил его.

     – Конечно. Смотри как папа и мама устроили вам всем праздник. Вы купались в бассейне, играли в игру «Грабитель и Полицейский», а потом уплетали красивенный торт. А игра в шары? Помнишь, Тарас, как ты закатил шар? Я...

     Женщина вдруг запнулась. Она почувствовала взгляд Артура. Тот слушал их диалог и даже перестал курить. Сигарета догорала в его пальцах, а он слушал и слушал. Её голос, такой знакомый, и такой далёкий...

     Света увидела его и улыбнулась.

     – Здравствуйте, – сказала она.

     – Привет, то есть, добрый вечер, – промямлил Артур.

     Было видно, что Света была счастливой. Она всё время разнимала детей, свою дочку отгораживала от мальчиков, вела с ними беседы, пусть глупые, как думал Артур, но она всех своих детей любила, она точно знала, когда один или другой ребёнок собирался сделать глупость и мягко, но решительно пресекала это. Она была строгой, но строгой, как любящая мама и такой счастливой. Не так, как с ним, в его жизни, а именно по-настоящему счастливой. Она словно светилась изнутри. Она смотрела на Артура и попутно занималась детьми. Те устроили игры вокруг неё, догонялки, и она сдерживала руками их порывы.

     – Вы, наверно, из соседнего дома? – спросила Света.

     – Ммм, да, – ответил Артур.

     – Мы были против строительства, здесь был такой красивый парк, но что мы можем поделать…

     Старший мальчик потянул Свету за рукав, и когда она нагнулась к нему, что-то прошептал ей на ухо. Она улыбнулась.

     – Мой старший, Тарас, спрашивает, правда ли, что на верхних этажах можно увидеть Днепр? Вы же живёте на верхних этажах? Я слышала разговор Вашей жены.

     – Да, видно, – соврал Артур, хотя понятия не имел, виден ли оттуда Днепр или нет.

     Девочка по-прежнему дулась. Она отворачивалась от Тараса и смотрела на асфальт, а Артур смотрел на Свету. Что-то возникло в её глазах, словно в них скользнула тень иной жизни.

     – Вы так меня смотрите, словно мы знакомы.

     – Разве не так?

     – Хм? – Света улыбнулась. – Ну, пару раз я видела, как Вы лихо, едва не задевая прохожих, выезжали со двора на улицу. А так – нет.

     Артур затянулся в последний раз и выкинул сигарету. Дети смеялись и баловались вокруг Светы, и вдруг он начал ей завидовать. Какая у неё семья, дети. Она была усталой, но по-своему счастливой. Было видно, что сегодняшний день её доконал, она едва стояла на ногах от усталости и ждала мужа, а дети были ещё полны сил и резвились.

     – Шумно у вас дома? – предположил Артур.

     – Да, иногда словно бомба разорвалась, – ответила Света улыбаясь. – Вот старший позавчера сломал мой фен. Изучал, откуда дует горячий воздух, а младшая, Ксюха, вдруг решила, что её куклы Монстер Хай должны обязательно стоять отдельно, на полочке. Она устроила рёв и не замолкала, пока папа не приделал полочку на стене детской. На детей приходится тратить много денег и сил, но они – пусть шумные, пусть создающие проблемы – они дети.

     Немного помолчав, она посмотрела на Артура и тихо произнесла:

     – Простите, наверное, это не моё дело, но знаете, я часто видела, как Вы соритесь с женой. Она очень красивая девушка. Даже мой муж Вадим заметил, какая у неё сексапильная, – Света застенчиво улыбнулась, – фигура. Не хочу влезать в Вашу жизнь, но почему у вас нет детей?

     – Что? – не сразу понял вопроса Артур.

     – Простите ещё раз, это не моё дело, но Ваша жена – Анна, если я не ошибаюсь? –очень хочет детей. Я слышала, как она говорила по этому поводу по телефону. Я не знаю, с кем она говорила, но она очень взволнованно ходила вдоль детской площадки.

     – Почему Вы так решили?

     – Я живу неподалёку. В одной из шестнадцатиэтажек. Я привожу детей сюда поиграть на площадку и часто вижу Вашу жену здесь, на скамейке. Она много говорит по телефону, ухаживает за ногтями, но женщину не обманешь. Я же вижу, куда она постоянно бросает взгляды, как она смотрит на играющих на площадке детей. Вижу, какая зависть и тоска в её взгляде. А когда Ксюха однажды бежала мимо неё и, споткнувшись, упала, Ваша жена так нежно подняла её и, успокаивая, прижала к себе. Знаете, моя Ксения тот ещё фрукт. Настоящий монстр. Её характер способен вывести из себя любого, а особенно ей не нравится, когда её тискают. А тут она сама обняла Вашу жену. Никогда такого не видела, чтобы моя дочка обняла незнакомого человека. Мы разговорились, и она поведала, что всё упирается в Вас.

     – В меня?

     – Да, в Вас.

     Артур молчал. Огни в домах гасли и вновь зажигались. Оттуда доносились громкая музыка, чьи-то наставления кому-то, запахи еды. В освещённых окнах появлялись силуэты жильцов, и кто-то громко говорил по телефону, стоя на балконе.

     Артур посмотрел на Свету. Что-то возникло в её глазах, что-то такое, что нельзя было передать словами.

     – Вы меня любите? – спросил Артур.

     Женщина застенчиво улыбнулась:

     – Вы такое спрашиваете!

     – Я хочу получить ответ на вопросы, даже на один вопрос, который я не знаю…

     – Папа, папа! – крикнул старший мальчик и побежал сквозь темноту кому-то навстречу. Следом потянулся младший, лишь девочка осталась около матери.

     – Стоять! Оба остановились! – строго крикнула Света, и дети послушались. Они нехотя вернулись к ней. Время вышло, и встреча со Светой заканчивалась. Она заспешила и начала говорить скороговоркой:

     – Честно, я видела Вас всего пару раз. Нет, мы не знакомы, хотя иногда мне кажется, что знакомы вечно, словно выросли в одной песочнице…

     Света улыбнулась. Заиграл мелодией вызова её телефон, и она ответила. Она сказала пару слов и, отключив аппарат, строго сказала:

     – Так, папа вышел из подъезда и идёт к нам. Баловство закончить. Тарас, Леонид. Не надо так спешить. И шум тоже не надо такой издавать. Почти одиннадцать, многие уже спят, и вам пора ложиться спать.

     Артур с завистью смотрел на детей и его взгляд не остался незамеченным.

     – Скажите, почему Вы не хотите завести детей?

     – Я?

     – Да, Вы. Мне Ваша жена как-то обмолвилась, что вы боитесь трудностей.

     – Не понял…

     Артур даже шагнул назад и попал ногой в мелкую яму с водой. Намочив ногу, он стал нервно вытряхивать воду из туфли. Дети рассмеялись, и он вдруг тоже улыбнулся.

     – Они забавные. От них много шума, много раздражения. Они ссорятся, они мирятся. Они могут подраться из-за не поделённой игрушки, а могут утешить друг друга. Да, приходится им уделять много внимания. Кажется, вся моя жизнь упирается только в них, но они вырастут. Сейчас мне приходится постоянно готовить кушать, не спать ночами, когда они болеют. Но это жизнь, это частички жизни, которые я подарила миру. Это – мой храм, знаете, это – мой Храм Жизни. Даже когда я сильно злюсь, Ксюха приходит ко мне и утешает. Она просто обнимает меня. Такая маленькая, а такая заботливая.

     Произнося эти слова, она смотрела на Артура взглядом, словно что-то потеряла.

     – Я хочу помочь Вам, тебе… – она вдруг смутилась и посмотрела в сторону панельных домов.

     Среди света фонарей появилась фигура мужчины. У него был большой живот явного любителя покушать и выпить пива, но на его лице сияла такая счастливая улыбка, что Артур понял, что значит иметь любимую семью. Дети, визжа от радости, побежали к нему, и он, подхватив их, начал кружить. Одного, второго. Даже девочка получила свою порцию радости, взмыв выше головы папы. А вот Света осталась стоять.

     – Не знаю, у меня такое чувство, что Вы несчастный человек. Попали в беду. Не могу понять, что со мной происходит. Я чувствую, что должна Вам помочь.

     – Чем?

     – Не знаю. Может, узнать у Вас, почему Вы не хотите детей?

     – А Вам какое дело? – вдруг начал злится Артур. – Какая разница?

     – Мне? Не знаю, но мне не всё равно. Я должна спросить Вас и всё. Должна. Не могу описать, что со мною.

     Она подошла к Артуру и посмотрела ему в глаза. Вот он, её взгляд, точно такой же, как её взгляд из другой жизни.

     – Мне кажется, я сплю и это всё не по-настоящему. Скажи, почему ты не хочешь детей?

     Он вспомнил, как зимой, когда он ещё жил с родителями, он привёл Свету знакомиться с ними. Мама тогда задала этот вопрос. Тот же вопрос, про детей. С этим же взглядом. Один простой вопрос. Перед его мысленным взором возникла Аня. Он снова ехал с ней в машине и она, вытирая слёзы, говорила: «Я задала тебе один простой вопрос и хочу получить один простой ответ».

     – Я не знаю, – начал мямлить он в ответ.

     – Знаешь! Ты знаешь ответ на этот вопрос. Но ты боишься трудностей? Я видела, какой ты эгоист.

     Следы алкоголя выветрились окончательно, больше не ощущалось тошноты и мерзкого привкуса перепитого коньяка. Всё исчезло. Вопрос уничтожил следы опьянения. Аня и её машина пропала, и он вновь смотрел в светлые глаза Светы.

     – Светик! – муж звал её и призывно махал рукой. – Пушистик, ты идёшь?

     – Сейчас, мой родной! – ответила она и помахала ему в ответ. – Сейчас, получу ответ на вопрос и иду.

     – Итак, простой вопрос: почему у тебя нет детей?

      Дети, это как якорь. Они притягивают к себе своими проблемами, бессонными ночами, своими плачем и воем. Нужно откладывать свои дела и заниматься ими. Школа, домашние задания, походы на родительские собрания, вместо того, чтобы попить пива или сходить в модный бутик. Приходится отрывать от себя время, занимаясь ими. Это только на первый взгляд кажется, что дети – это радость жизни. На самом деле это – тяжесть жизни. Артур много раз думал об этом, и каждый раз его охватывал страх. Пофиг с ответственностью, а как быть со временем. Тратить всё время на них?! Не пойти с друзьями, не поехать на вечеринку. Дети отнимут всё свободное время. Он был не готов к этому. Это вызывало сомнение и страх.

     – Наверное, я трус, – тихо сказал Артур.

     Позади него послышался лязг падающего предмета. Он обернулся. Аня подбирала с мокрого асфальта упавшие ключи.

     – Вот, значит как! Ты ответил незнакомой девушке, но при этом отказывался отвечать мне. Но мой простой вопрос. Значит, тебе ей хватило храбрости ответить, а мне нет.

     – Аня! Хватит! Мы не женаты, это не мой мир, это мир Храма Жизни. Да! Не верите обе – ладно, можете в меня плюнуть. Я умер, меня убили грабители на улице Вадима Гетьмана. Меня подстрелили и я умер. Света, как ты меня любила! Ты… боже, что со мной? Откуда эти горячие капли. Это что, слёзы, Аня….

     Видение плыло и искажалось. Артур словно был откуда-то вырван. Он закрыл глаза и потряс головой. Когда он открыл их, ворота храма перед ним медленно открывались. Не было пыли. Не было откалывающихся обломков стен. Ворота просто открывались, обнажая полутёмный вход. Артур снова мог двигаться. Посмотрев направо и налево, он увидел, что и другие створки ворот храма вдоль всей стены синхронно открываются, приглашая войти, но души не двигались. Стоящие серые тени с отдельными мазками ярких красок остались стоять на месте. Слышался громкий шум и лязг пока створки ворот раздвигались. Но вот все ворота были открыты, однако души по-прежнему не видели вход и что-то бессвязно шептали. Только не Евгений. Он смотрел на Артура.

     – Я отгадал загадку. Ответил на вопрос. Ворота открыты.

     – Я вижу, Артур, – ответил Женя. – Это твоя судьба, это твой вход.

     – Ты идёшь со мной?

     – А ты приглашаешь меня собой?

     – Конечно, ты ведь помог мне попасть сюда и ответить на вопрос.

     – Я проводник. Я могу только показывать тебе путь и подсказывать, куда идти. А ответил на вопрос ты сам. Здесь не я помог тебе. А другой… другая.

     – Хорошо, так ты идёшь?

     – Если ты меня приглашаешь, я иду.

     Они оба шагнули в серую полутень, а остальные души остались стоять там же, где и стояли.

     – А почему они не идут за нами? – спросил Артур, оглянувшись на границе света и тени и рассматривая души.

     – Потому что перед ними всё те же закрытые ворота. Это ты отгадал загадку, ответил на вопрос, а не они. Перед ними всё осталось по-прежнему. Им по-прежнему ещё предстоит ответить на вопрос и увидеть открытые ворота.

     Артур замер в нерешительности. Позади него был свет, пусть от ненастоящего солнца, но всё-таки свет, а впереди ждал полумрак. На границе ворот, где свет соприкасался с тенью, плавали паутинки без пауков. Они кружились, плясали, их нити вспыхивали в свете солнца – очень похожие на настоящие нити мигрирующих пауков осенью. Странно было их видеть в таком безветрии. Они меняли направление движения, танцевали в воздухе, но, насколько Артур помнил, паутинки с паучками должны путешествовать с ветром. А воздух вокруг был абсолютно неподвижен.

     Впереди ничего не было отчётливо видно, только какие-то неясные тени. Артур сделал шаг вперёд.

     – Ух ты, блин! – вырвалось у него.

     То, что скрывалось за полумраком, было совсем не похоже на декорации в фильмах ужасов, и тем более, совсем не похоже на известные храмы, построенные человеком. Каждые ворота с другой стороны входа в храм заканчивались странными конструкциями. Это одновременно напоминало застывшие сосульки и оплавленный металл каких-то конструкций.

     Когда Артур и его спутник оказались внутри конструкции, как в некой клетке, они вспыхнули жёлтыми огнями на концах оплавленных решёток, и начали перестраиваться. Они создавали каркас, каким он должен был быть. Может, каким он был изначально. Был слышен звук, вернее звуки: шум на высоких частотах, похожий на вой и странный металлический скрежет, словно кто-то сминал ржавый металл. Шуршание сменялось воем, потом вновь скрежетом, затем наступала тишина, а после вновь раздавалось шуршание. Артур ощутил, что через него проходит что-то, что-то осязаемое… оно прошло сквозь него, как вязкая резина и следом клетка начала таять.

     – Что это такое? – спросил Артур.

     – Не знаю, никогда здесь не была. Мне лишь рассказывали про это место. Я так понимаю, это – идентификация вошедшего.

     – Таким образом?

     – А ты до сих пор считаешь, что этот храм построили люди?

     – Но почему всё меняется?

     – Ты открыл ворота, храм теперь подстраивается под тебя. Он готовит тебе испытание.

     Артур промолчал, не зная, что и ответить. Они зашагали дальше по серому полу. Вокруг возвышались огромные массивные металлические конструкции, которые поддерживали внешнюю стену. Это был своего рода скелет. Колонны, металлические фермы, балки и швеллеры. Металл, а может и не металл – хрен его знает, что это такое. Может высокопрочный пластик? Артур остановился и потрогал поверхность пола. Скользкая поверхность, пальцы скользили по полу, как по мокрому мылу, но на пальцах не осталось никаких следов. Что это?

     – Я думаю, Артур, тебе нужно посмотреть вверх. В самый зенит конструкции, – сказал Евгений.

     Артур поднял голову и ахнул. Там, наверху, зажигались голубые огни и складывались в линии, которые спускались вниз и разгорались. Они висели в воздухе, вопреки всем законам тяготения, а потом, едва достигнув пика своей яркости, вдруг таяли. Ничего из того, что он видел, Артур не понимал. Странные линии света.

     – Что это, – спросил он у Жени.

     – Точно не знаю, но, скорее всего, это следы контроля, когда машина храма проверяет целостность конструкции. Ты её нарушил, открыв дверь. Теперь она ищет трещины.

     – Я? Не понял, почему я нарушил целостность конструкций, как ты сказал. Я такой особенный?

     – Нет, на самом деле ты не сам смог открыть эти ворота. Тебе подсказали… Я, прости, не могу сказать больше. Просто не знаю. Что-то изменилось. Что-то вмешалось в работу этого храма. Ты так просто ответил на вопрос, хотя многие другие не смогли, те, кто были гораздо умнее тебя при жизни, начитанные, с логическим и аналитическим мышлением. Для многих логика была тем самым ремеслом, которое позволяло им добывать средства к существованию: они зарабатывали на своём уме, на своём мышлении.

     – Фантазиях? – тихо сказал Артур.

     Евгений замолк, обдумывая то, что он сказал.

     – Да, возможно, это просто фантазии. Но это просто допущение. Но остальные искатели счастья и ответов – они остались там, позади ворот, построив при жизни такие логические комбинации, что смогли обмануть многих людей и подзаработать. Почему они не смогли открыть ворота. А ты смог. В тебе что-то есть, а у них нету. Поэтому ты – особенный.

     – Да ну, тебе же наверняка всё сказали эти, о ком ты не говоришь, Женя, – усмехнулся Артур.

     – Я, как и ты – только пешка.

     Тогда, стоя с другой стороны, рассматривая громадный храм и его разноцветные уровни, он никак не мог понять, как такая конструкция могла уцелеть. Он учился на первых трёх курсах КПИ, и помнил основы сопромата. Если ему верить, эта пирамида должна была рухнуть в самом начале постройки. Теперь было понятно, почему она устояла. Ворота храма закрылись, и яркий свет солнца больше не мешал рассмотреть в свете искусственного освещения плывущих огней то, что его удерживало. Свет этих огоньков, похожих на заточённых в храме светлячков, выхватывал из темноты конструкции, удерживающие храм.

     Это было трудно описать словами. Они были многоярусными, повторяя ступени пирамиды, но были ещё секции, которые словно создавали конструкции с прямоугольным центром. В них светился жёлтый огонь. Вся внутренняя поверхность пирамиды была выложена блестящим материалом. Евгений проследил за взглядом Артура и тихо сказал.

     – Это слюда. Материал, которым обложена внутренняя поверхность стен пирамиды – слюда, природный диэлектрик, – Женя старался не смотреть в глаза Артуру и отводил взгляд. – Эта машина была и есть гигантским устройством. Машина богов, Звёздных Механиков.

     – Я фигею, так что это на самом деле? Машина богов, а зачем она была создана? Кто её построил?

     Опять вопросы, часто повторяющиеся. Таков человек, он забывает вопросы, которые задавал ещё мгновение назад, когда новые события своим эмоциональным ударом заставляют сознание переключиться и забыть и вопросы, и ответы прозвучавшие ранее.

     Артур вдруг увидел в полумраке искусственного голубого света, что многие колонны конструкций шли вниз, к центру пирамиды, где возвышалась ещё одна пирамида, гораздо меньше той, что он увидел, когда попал в это место. Она была не ступенчатой, а правильной формы и выложена была не из камня. Слюда, не слюда…. Её поверхность была выложена ромбическими кристаллами. Наподобие подложек процессоров. Откуда ему пришло это на ум? Он же никогда не интересовался никакой наукой, а тем паче изготовлением процессоров.

     – Артур, я знаю немного. Я знаю лишь то, что мне рассказали. Этот храм и плато – когда-то были частью запретного города. Внизу, в долине, которой уже нет, были храмы местных богов, обычные храмы, из камня, бронзы и золота.

     – А почему не из железа? – вдруг спросил Артур.

     – Ну, а сейчас современное оружие из какого металла сделано? Оно сильнее бронзы?

     – Эээ, да, – согласился Артур, а Женя продолжил.

     – Туда было позволено проходить обычным жителям тех царств, например, Гипербореи, империи Му, чтобы помолится и почувствовать машину. Что-то вроде как подключить планшет к вай-фаю. Они там получали знания и ответы на все интересующие их вопросы. Нет, не на любые. Только обыденные, вопросы их уровня. Почему подгорает еда, почему виман плохо работает. Обычные вопросы из повседневной жизни. Вот почему город выше был запретным. Только жителям высших каст, тем, кому повезло родиться под нужной звездой, как говорил Кузул, было позволено пройти выше и получить ответы на более глубокие вопросы. Например, вопросы любви. Почему он одинок, почему его не любит та, которую он боготворит? Почему тот или иной человек, чувствуя тягу к тому, из-за которого готов отдать всё: богатство, власть, свой сан, – так страдает, почему его просто игнорируют? Что в нём не так? Что его мучает, что его сводит с ума? Почему он совершает глупые поступки и не раскаивается в них? Банально, но это так. Ответ мог разрушить не одну жизнь. Поэтому вход на этот уровень города был ограничен. Сколько из них погибло, из спрашивающих, я не знаю. Мне не сказали, а только улыбнулись. Много, Артур, значит много.

      Евгений странно себя вёл. Он должен был удивляться всему, что видит здесь, как удивлялся Артур. Но нет, его спутник был грустным. Ни тени удивления. Он как будто уже это видел. Хотя нет, он же сам сказал, что впервые здесь, что никогда не был внутри храма. Но он словно знал, что увидит внутри, и это его разочаровало. Женя продолжал тихо говорить.

     – Туда могли попасть только избранные. Туда, где находился дворец касты брахманов, которых охраняли кшатрии, касты воинов. Туда было позволено входить жрецам от третьего до пятого уровней. Этот дворец был сочетанием простых каменных стен и инопланетных технологий.

     Те, кто сейчас ищут вход в храм, странные существа с корабля, скорее всего потомки тех, кто давным-давно нашёл эту планету и исследовал её. Может они и построили Запретный город? Я видела только яркие картины. Город мечты. Массивные строения из гранита, часто напоминающие склепы, но в них не было холодно или жарко. Там была уютная прохлада, и кругом росли цветы. Много цветов, часть из которых давно вымерли. Они росли на балконах храмов и на площадях. Как они пахли, изумительными сладкими запахами, и над ними всегда кружились пчёлы. Их мёд был просто настоящим наслаждением. Я не пробовала, но видела его. Прозрачную желтоватую жидкость, где алыми прожилками застыли разные вкусы. Как это возможно, я не знаю, и мы не узнаем никогда. Я словно и сейчас помню этот город. Особенно интересно было управлять виманами. Да, это был второй, основной ярус города, центр гегемонии кшатрии. Не удивительно, что именно там находился командный центр воинов. Туда стекалась вся информация, но выше, ещё выше, было плато с этим храмом. Попасть туда тем, кто не имел доступа, было невозможно. Люди карабкались по лестницам, попадали в туман и шагали вверх по ступеням вечно. Они думали, что по-прежнему взбираются вверх, на самом деле ступени циклично менялись, прокручиваясь колесом, как шестерёнка. Человек шагал вверх, а оставался на месте, как белка в колесе. А вокруг был молочно-белый туман. Он ничего не видел вокруг кроме тумана и серых ступеней лестницы. Так и шагали они, искатели ответов, словно в наркотическом бреду, пока не падали замертво и высшие брахманы отпихивали их ногой в сторону, вниз, в ущелье, когда сами поднимались по ступеням вверх.

     Да, Артур. Здесь сказке – конец. Жестокость всегда правила миром. И да, я знаю, мне это показали для того, чтобы я осознал свою ничтожность. Да, Артур, это именно так.

     Артур молчал и смотрел на огромные металлические конструкции. Колонны удерживали их арочными подпорками, по которым иногда пробегали синие искры. А Евгений продолжал говорить.

     – Высшие брахманы имели особое видение, своего рода третий глаз. И они могли переступить ловушки. Этим воспользовался Кузул. Это плато и этот храм были замаскированы, чтобы никто из непосвящённых не узнал туда пути. Этот храм был управлением машиной. Знаю только, что машина могла всё, так как её построили по технологиям Звёздных Механиков.

     – Кого? Ты несколько раз упоминал их. Кто это?

     – Ты про Звёздных механиков?

     – Да, кто это?

     – Артур. Я не знаю. Я ничего не знаю про сам Храм. Я, как и ты, здесь в первый раз.

     – Неужели? А мне показалось иначе. Ты ничему не удивляешься, как будто это уже видел. Да и знаешь, Женя, ты слишком много.

     – Мне рассказали.

     – Кто? Очередные отговорки! Я спрашиваю, а ты уклоняешься от ответа. Ты говоришь, что тебе рассказали. Но кто – умалчиваешь. Я спрашиваю, ты опять молчишь, но так много рассказываешь интересного, когда мы попадаем в незнакомые места, чуть ли не всю историю. Вот и про этот храм тоже. Начитанный, типа? Я чувствую себя болваном!

     – Артур, я не могу ответить. Это часть сделки. Как я хочу тебе всё рассказать, но не могу. Помнишь, как ты играл в ВОВ? Представь, что на твоего аватара наложили печать молчания. Примерно то же самое происходит со мной. Я..

     – Ладно, проехали, – недовольно буркнул Артур.

     Они медленно шли ко второй, внутренней пирамиде. От каждых ворот к ней вела кирпичная дорожка с фигурами вдоль неё. Кирпичная дорожка из странного материала. Он был скользким, но что-то удерживало от падения. Было скользко как на льду, но в последний момент нога находила твёрдую опору, и можно было удержаться.

     – Скользко, блин! Ноги разъезжаются, а на вид такая удобная кирпичная дорога, как в Алисе в Стране Чудес, – невольно посетовал Артур.

     – Благими намерениями выложена дорога в ад, – сказал Женя.

     – Очень смешно! – грубо ответил Артур.

     – Ты о чём? – спросил его Женя.

     – О том, что ты только что мне сказал.

     – Я ничего не говорил.

     – Да? Значит, мне показалось?

     – Нет, не показалось, – Женя помрачнел и внимательно посмотрел на статуи. – Замолчите, иначе возвысьтесь, или падите!

      В статуях вспыхнул голубой огонь в районе сердца и головы и погас. Они не шелохнулись, но как будто оплыли. Многие лица исказились от этого и приобрели отталкивающий, поистине ужасный вид.

     – Что это было? Ты что говоришь?

     – Не важно, Артур. Не важно. Им нельзя с тобой разговаривать и мешать. Они должны знать своё место. Идём.

     Их окружали фигуры людей, человекоподобных существ. Они застыли вдоль дорожки в разнообразных позах. Кто-то просил о чём-то, упав на колени и с мольбой в глазах сложив руки на груди, кто-то в ярости замахивался. Кто-то просто смотрел перед собой отстраненным взглядом или же стоял с отвисшим от удивления ртом.

     Когда Артур с Женей оказались посередине пути к внутренней пирамиде, глаза фигур вспыхнули и их тёмные тела загорелись светом. Фигуры были сделаны из полупрозрачного материала, как пластик или стекло, и внутри их сейчас метались золотые искры. Прежнего голубоватого огня не было, только золотые искры – они метались, словно отыскивая выход. Всё это длилось несколько мгновений и затем исчезло. Зато отозвались эхом громадные пустоты ажурных конструкций, подпирающие внешний храм. Они на мгновение вспыхнули синим сиянием и погасли, а затем почувствовалась странная вибрация.

     – Что это? У меня зубы стучат от этого звука, – сказал Артур. А вот Женя был спокоен, словно ожидал услышать эти звуки.

     – Позвали её, заразу! Мстят.

     – Что? О чём ты говоришь?

     – Ничего. Мне Митя рассказывал про неё, и почему она очутилась здесь. Эти слепки живых людей – её работа. Эксперимент по застывшим чувствам. Они до сих пор верят, что она их пожалеет. Машина срабатывает, когда около них проходит душа полная чувств, даёт сигнал, но ответа не будет. Никто не услышит зова. Она такая же пленница, как и эти слепки душ, над которыми она экспериментировала. Как же! Идём, Артур. Сейчас ты скорее её неудача, чем спонтанное событие.

     – Ты о ком говоришь? О вибрациях?

     – Можно сказать, что говорю о гармонических вибрациях. Пусть будет так. Ты всё равно её увидишь.

     – Кого, блин? Кого я увижу?

     – Не важно, просто увидишь.

     – А этот звук? Что это было за звуковое сопровождение?

     – Что ж, это требует пояснения. Внешняя оболочка храма – это маскировка антенны приёма-передачи сигнала. Вся внешняя пирамида – своего рода громадная антенна. Видел когда-нибудь радиотелескопы. Вижу по глазам, что нет. Представь себе гармонический резонатор. Ну это… Ладно, глупость сказал. В общем, эти колоны, которые идут от внутреннего храма к внешнему – не просто силовые подпорки или каркас, это энерговоды. Они собирают энергию, черпают её из Тёмной материи.

     – А эти фигуры?

     – Мог бы и сам догадаться. Это защитные системы, настроенные на определённые жизненные формы. Ну, они своего рода эмоциональные слепки, своего рода роботы с частичками душ.

     – Что?

     – Рабы. Рабы, тебе это понятно? А выглядят они так, потому что их так запечатлела машина, когда снимала с души слепок. И не знаю как, знаю только зачем. Хочешь узнать поближе то, что внутри у них? Сможешь. Но души снаружи видел? Почувствовал их безумие? А эти гораздо старше. Им столетия, нет, тысячелетия. Лучше не подходи. Они резонаторы, они сопоставляют твою душу с данными храма, с тем, кто открыл ворота.

     – Но они должны знать своё место, почему?

     – Вспомни Освенцим и Бухенвальд. Ты всё поймёшь.

     – Но откуда они знают меня?

     – Артур, ну пожалуйста, думай над своим следующим вопросом. Я же давала тебе ответ, подсказку. Ты же открыл двери храма. Ты их открыл, и они это знают, но внутри них теплится надежда. Они служат ей и ненавидят её. Эти фигуры, скорее, перестраховка, Хотя я не помню, что за прошедшие 700 лет кто-то смог открыть двери храма. Поэтому данная перестраховка не имеет смысла, но Отшельник так захотел. Что, идёшь дальше, или струсил?

     – Иду, мне терять нечего, – мысли в голове Артура путались. Информация наваливалась на него и часто была противоречивой.

     Они приближались к внутренней пирамиде. На ней плясали блики голубого света, того самого света, источником которого были странные парящие голубые огни, в их свете удерживающие пирамиду конструкции выглядели зловеще. Из темноты выхватывались лишь их фрагменты, будто части скелетов ужасных животных. В пирамиде из ромбических кристаллов со стороны, откуда он приближался, был только один вход. Не было целой серии ворот, как во внешнем храме. И тут Артур осознал. Да, он победил! Он смог открыть храм и теперь получит приз. Жизнь! Он снова будет жить, он снова почувствует тело Светы, а может, даже тело Очаровашки. Ведь он снова станет живым! Он придёт в тренажёрный зал и расскажет ей о своих приключениях. Ведь он такое пережил, такое увидел! Кто ещё смог до него открыть ворота и смог вернуться? Она будет восхищена его рассказами, она точно не устоит. Она утонет в его чувствах. А Света? Да фиг с ней, со Светой! Его целью была Аня, и он уже даже не сомневался в том, что она будет принадлежать ему. Он же видел тот сон, когда они ехали на машине в дождь по Киеву. И она была его женой.

     Артур, улыбаясь, подошёл к внутренней пирамиде и дотронулся до неё рукой. Это было не золото. Вблизи эти гексагональные плиты напоминали прозрачный твёрдый минерал с золотой амальгамой, нанесённой на внутреннюю поверхность. Этот минерал переливался в свете парящих огней световыми крапинками, пузырьками, застывшими серебристыми бисеринками внутри. А поверх него был нанесён иной полупрозрачный материал, очень схожий на то вещество, из которого были созданы фигуры, застывшие по бокам дорожки, по которой недавно шёл Артур. Оба материала были прозрачными, но любой человек отличит стекло от полиэтилена. Верхний слой не был полиэтиленом. Он вообще не был похож на пластик.

     – Странно, оно не холодное, но выглядит как стекло, – сказал Артур, ощупывая прозрачный слой. – Кварц?

     – Весь внутренний храм – это своего рода процессор. Как в наших компьютерах. Слой золота нанесён на внутреннюю поверхность стены. Он – источник распределения энергии. Поэтому ты не чувствуешь его своим прикосновением, хотя считаешь, что прикасаешься к нему. То, что он выглядит так, будто это наружный слой – обман зрения. Вариант искажения перспективы. Над ним расположена керамическая подложка. Бисеринки света – источники тоннелей между обычными электронами и их компаньонами из Темной Материи. Не знаю, как тебе объяснить, но кроме 0 и 1, «да» и «нет» в наших языках программирования, существуют некие дубликаты: -1 и -01. Ноль, как исходная точка, одинакова. А на внешнюю сторону нанесён защитный изоляционный слой. Это тот самый прозрачный материал. Когда процессор работает, выполняя команды, энергия бушует, и здесь мечутся молнии. Нужно изолировать проводник.

     – Ходячая энциклопедия, – пробормотал Артур, разглядывая и ощупывая поверхность пирамиды. Границы гексагональных кристаллов ритмично вспыхивали алым светом.

     – Одно из моих наказаний – терпеливо рассказывать всё это тебе и таким как ты, вновь и вновь повторяясь, – так же тихо пробормотал Женя. – Ну да, тебе не интересно, что алый свет – это отблески работы сопроцессоров, отслеживающих контрольные суммы, чтобы части процессора пирамиды, гексагональные элементы, работали в один такт, синхронно и не ошибались. Ошибка их работы может очень дорого стоить. Например, тектонические сдвиги планеты, изменения погодных условий. Зачем это тебе, Артур, знать? Да и мне незачем.

     Артур опустил руки. Он был в замешательстве. Всё, что он видел до этого и знал из истории, меркло на фоне того, что он сейчас услышал от Жени. Если этой пирамиде столько лет, если она может всё, если это – огромный процессор, если… Сплошные «если»!

     Дверь внутрь пирамиды была похожа на дверь лифта, с массивными наличниками из материала молочно-белого цвета. На двери Артур увидел непонятные символы и странные рисунки, изображающие танцующих сегментных змей или червяков. Они переплетались в странные канаты, образовывали спирали и клубки. Было непонятно, зачем они были нарисованы и какой несли смысл?

     Когда дверь скользнула в сторону, Артур увидел впереди узкий проход. Он был выполнен из тёмного металла, без надписей, барельефов или рисунков. Откуда-то появились прозрачные шарики. Они подплыли к Артуру и Евгению и зажглись тёплым жёлтым светом. Они освещали дорогу.

     – Страшно? – вдруг спросил Женя.

     – Не знаю. Скорее интересно.

     – Одна из черт людей – любопытство. Иногда это приводит к плохим последствиям.

     – Ящик Пандоры, даже я это знаю, – улыбнулся Артур.

     – Ты недалёк от истины. Машина, которая скрывается внутри этой пирамиды – управляет Темной Материей, всей Темной Материей. Всеми частицами, в том числе и бозонами Хигса. А их называют частицей Бога. Она может породить страшные вещи и феномены.

     – Хм, значит, я могу управлять всем на свете, я могу делать всё, что мне заблагорассудится, – Артур сказал это с ноткой сарказма.

     – Не тешь себя надежной, путник, – грустно ответил Евгений. – Те, кто построили эту машину, преследовали иные цели. Неужели ты думаешь, что они позволят такому, как ты, управлять планетой? Они уже обожглись один раз, поэтому приняли меры.

     Артур снова улыбнулся краешком губ, но промолчал. Тоже мне, наставник. Он сам разберётся, что почём. Его охватывала эйфория от того, что он внутри храма, а десятки, нет сотни тысяч неудачников, остались снаружи. Впереди брезжил свет. Светящиеся тёплым жёлтым светом шарики отстали. Они выполнили свою функцию – осветили дорогу. Чем-то это всё напоминало камеру перехода в космическом корабле. Несколько раз, шагая по коридору, Артур словно натыкался на невидимую паутину. Ему приходилось прикладывать усилие, чтобы пройти сквозь неё. Свет шариков ничего не выхватывал. Он освещал лишь пустоту, но его тело, его руки что-то рвали. Прочное. Каждый раз, когда Артур преодолевал это паутинообразное нечто, на стальной поверхности коридора вспыхивали и гасли вереницы символов. Они были совсем непонятны Артуру, а Евгений не объяснял и не переводил. Он словно не замечал их.

     – Что это? – спросил Артур, когда ему пришлось в очередной раз порвать невидимые нити и вокруг него вспыхнули иероглифы.

     Но Евгений не знал ответа. Светящиеся знаки беззвучно плыли перед стенами и потолком и таяли, угасая.

     Когда они подошли к выходу из тоннеля, дверь со странными символами – словно кто-то на поверхности стали тушью нарисовал знаки, вписанные в геометрические фигуры – скользнула вбок. Они оказались совсем в ином мире. Вокруг плыли светящиеся облака. Зеленоватые, красноватые, молочно-белые или синие. Они были полупрозрачные, как летний утренний туман, который покромсало порывистым дуновением ветра. Артуру показалось, что они осязаемые, словно сахарную вату кто-то подсветил изнутри. Но так было только на первый взгляд. Это был оптический обман. Как только Артур коснулся одного облака, оно исчезло.

     Впереди был новый коридор, громадный, метров десять в высоту, с треугольным пирамидальным потолком, поддерживаемым колонами, где бегали беззвучные белые молнии. Это было похоже на древнегреческий центральный неф. Эти колонны были созданы из тёмного материала, а на их поверхностях ритмично появлялись и исчезали некие салатовые нити самых замысловатых переплетений. При появлении каждого вспыхивающего узора колонны тихо пели и рождали эти облака. Эти облака как будто выходили из колонн, сначала окутывая их, словно обмотав толстым слоем нитей, а потом, наливаясь светом, отрывались и образовывали отдельные облачка.

     – Эти колонны – резонаторы мечтаний, – вдруг снова начал говорить Евгений. – Здесь послушники высших жрецов, которые управляли машиной, могли медитировать. Это было их место, конец их пути. Колонны воплощали их мечты. Они подавляли любое желание, кроме желания грезить и мечтать.

     – Как наркотический сон.

     – Да, очень похоже. Служки садились в нишах стены, скрестив ноги, и медитировали. Им не хотелось идти дальше и узнать, что это за машина, для чего она. Только посвящённые, прошедшие генетическое соответствие матрице, могли сопротивляться этим облакам. Мне рассказывали, что тогда существовал миф, что если от этих облаков сможешь увернуться, то тогда ты станешь новым посвящённым и сможешь прикоснуться к машине.

     – И что, кому-то это удалось?

     – Не знаю, но, судя по тому, что я не знаю…

     – …это не удалось никому, – подытожил Артур.

     – Скорее всего – да, – Евгений улыбнулся.

     Облака медленно и неторопливо подползали к нему, и, словно натолкнувшись на преграду, обходили стороной. К Артуру они тоже не прикасались, хотя он чувствовал ощущение жара от их близости, словно совсем рядом работал тепловой источник. И ещё – странные образы, что возникали у него в мозгу, когда он ощущал очередную волну жара. Боже, неужели он таки снова имеет тело? Это было первым ярким и таким реальным ощущением с момента смерти. После ощущения накатившего тепла у него перед глазами вспыхивали отрывки музыки, яркие краски, запахи…

     – Сейчас это всё выключено, Сейчас эти облака лишь… не знаю, как холостой выстрел. Видишь вспышку, слышишь громкий звук, но ничего не ощущаешь.

     – Но всё равно, кожа словно горит, – сказал Артур.

     – Они пытаются загнать тебя в ниши стены, но это им не удастся. Они просто автоматически выполняют то, на что запрограммированы.

     Артура давно волновал один вопрос. Может, эти облака придали ему храбрости, и он решился спросить, а может, они просто помогли правильно сформулировать вопрос. А может, это только совпадение?

     – Слушай. А ты ведь мог попасть в храм и просто так, не отвечая ни на какой вопрос, – сказал Артур, касаясь облаков и заставляя их таять. Было горячо, но терпимо, словно он на мгновение касался кипятка. – Ты знаешь это, знаешь то… Ты знаешь про этот храм почти всё, даже вопросы душ, оставшихся перед воротами храма. Не удивлюсь, если тебе известны и их ответы.

     – И на свой вопрос тоже. Я знаю на него ответ, Артур, но мне он никогда не будет задан. В этом и состоит моё проклятие: знать многие ответы, и на свой вопрос тоже, чтобы ожить, но мне не зададут его, никогда. Иначе, если я отвечу на вопрос, произойдет цепная реакция, которая приведёт к тому, что нужно будет выполнить все условия, включив машину. А это вызовет парадокс. Меня не спасти. Поэтому, знаешь ты ответ, или не знаешь – это уже не важно. Вопрос не задан. Условие правила не выполнено и ворота остаются закрытыми. Поэтому проводникам, таким как мы, вопросы не задаются. Мы сами лишили себя… лишили благодати.

     – Чего? Но ты же сейчас здесь, значит, ты сможешь ожить. Я же тебя провёл. Открыл ворота.

     Евгений криво усмехнулся.

     – Есть ещё одно условие. Если позволят, я оживу. Но думаю, что нет.

     Артур хотел было спросить ещё что-то, но вдруг понял, что не стоит этого делать. Женины глаза без зрачков потемнели от тяжёлых мыслей. Было видно, что то, о чём он думает, так давит на него, что он даже невольно согнулся, будто ощутил на спине тяжёлый камень.

     А Артур был окружён светом. Тот щипал его горячим прикосновением и, обходя стороной, кружился вокруг него. Облака быстро таяли. Колонны порождали их всё меньше и меньше, и вскоре весь зал был виден как на ладони, от начала до конца.

     Справа от себя, между двух колонн, на которых угасал очередной салатовый светящийся контур, Артур заметил открытые двери, за которыми виднелись светящиеся предметы. Они светились жёлтым светом, полупрозрачные продолговатые линзообразные купола на постаменте из иссиня-чёрного металла. Двухметровые саркофаги с прозрачной крышей. Они стояли в три ряда, их линзообразные крышки светились тёплым жёлтым светом, и было не ясно, есть там кто-то в них или нет.

     Артура разобрало любопытство. Ему захотелось проверить, пусты ли эти саркофаги или нет. А с того места, где он стоял, это было плохо видно. Комната таяла в полумраке. Свет лился из светящихся шариков, которые зажигались в стыках стен и на потолке маленькими синими искорками. Комната имела странные стены, словно сложенные из изменяющейся мозаики. Она перестраивалась, и, как только построение рисунка заканчивалось, границы его вспыхивали синими бисеринками огней.

     – Я хочу посмотреть, что там? – сказал Артур и кивком головы показал вбок, в открытую дверь, где горели жёлтым светом продолговатые предметы.

     – Шагай, – тяжело улыбнулся Евгений.

     Он полностью оправился от гнетущих мыслей и выпрямился. Стоя на серых плитах пола, с просверленными в них отверстиями, куда всасывались остатки светящегося дыма, он смотрел на Артура своими странными глазами. Но нутром Артур чувствовал, что Женя смотрит не на него, а словно сквозь него.

     – И ты, не против? – попытался подколоть его Артур. – Ну, что я отвлекусь от пути?

     Но эти слова никак не отразились на лице Жени. Оно осталось безучастным.

     – Прости, но мне какое дело, куда ты свернёшь? Ты открыл двери, ты и идёшь к цели. Я только помогаю тебе. Подсказываю, но не более того.

     – И не боишься, что я вдруг погибну?

     – Артур – ты мёртв! – Евгений криво усмехнулся.

     – Это да, но у меня появилось странное ощущение опасности. Я его не чувствовал с момента смерти. Да, я открыл ворота и теперь не впаду в безумие. Но я начал чувствовать тревогу. Значит, есть что-то ещё, о чём я не знаю. Иначе ты бы так не опекал меня и не делился со мной своими энциклопедическими знаниями. Тебе не безразлична моя судьба.

     – Безразлична, – Женя отвернулся, глядя на выход из коридора – тёмную трапецию, верхняя грань которой была в два раза уже нижней.

     – Нет, не безразлична. Я же вижу, а сейчас и чувствую. Что тебе из этого перепадёт? Тебе не поможет вопрос, как там ты говорил, и тёмная машина. Но есть что-то ещё. Неужели тебя ведёт только твоя работа? И почему ты путаешь всё время мужской и женский род. Кто ты на самом деле?

     – Артур, не важно. Ну, хорошо, я скажу. Да, мне полагаются, скажем… дивиденды.

     – Вот оно что! Значит тебе не всё равно?

     – Нет, не всё, – тихо согласился его спутник с такими странными глазами.

     – Значит, преследуешь цель?

     – Я же тебе сказал, что да, преследую.

     – И какую именно? Мне кажется, что она похожа на мою цель, ожить?

     – Нет, я не могу ожить. Скорее это вроде спасения. Я не могу сейчас тебе сказать. Придёт время, я поясню. Ты один из многих. Если ты откажешься от моей помощи и исчезнешь, это только отсрочит моё спасение. Это как будто я получил проигрышный лотерейный билет, имея в кармане деньги на покупку следующего.

     Пока они общались, Артур подошёл к двери и заглянул внутрь. Вблизи стало ясно, что он не ошибся и это были саркофаги. Подобные устройства он видел в фантастических фильмах. Там они назывались камерами стазиса.

     Эти устройства стояли на высоких основаниях. Каждое основание имело четыре ступени металлических стереобатов из синего металла, а на самом стилобате иссиня-чёрного цвета покоился сам саркофаг. Его стены были покрыты чёрными узорами, скорее имеющими информативный характер, нежели похожими на панели управления.

     Артур подошёл к ближайшему саркофагу. Сквозь прозрачную крышку, в ореоле жёлтого свечения на Артура смотрела иссохшая мумия человека. Выглядела она жутко, с серой кожей, с высохшими глазами и с открытым в беззвучном крике ртом. Рядом, в соседнем саркофаге, лежала подобная мумия. Не было сомнения, что и в других камерах было то же самое. Тела давно истлели и лишь их светлые одежды с яркими, разноцветными рисунками – пятнами и линиями оранжевого, красного, жёлтого цветов, расчерчивающими одежды с образованием углов, зигзагов, завитушек и колец - остались такими же, как и были. Как будто их не тронуло время, и не отпечатались на них следы тления тел.

     Артур застыл от ужаса. Мумии были действительно страшными. Он видел фотографии мумий египетских фараонов, но они не казались ему такими пугающими, как эти. Взять хотя бы нос. Он ведь должен был провалиться, но был хорошо виден, как будто хрящ уцелел. А уши? Они по-прежнему торчали, хоть и уменьшились в размерах. И их глаза. Они уменьшились, иссохли и сморщились, приобретя светло-коричневый оттенок, но в них были по-прежнему видны контуры радужных оболочек с точками зрачков.

     Пока он рассматривал тело, несколько узоров на металлической стене саркофага стали светлее, словно заполнились жидким серебром. Следом оттуда вылетели серебряные пылинки, чтобы сформировать перед Артуром ряд трёхмерных геометрических фигур – квадратов, параллелепипедов, прямоугольников, сфер и треугольников, в которых постоянно возникали и рассыпались символы: закорючки, паучки, символы, похожие на арабский алфавит, хаотичные линии. Фигуры время от времени менялись местами, и снова, как только они выстраивали новую цепь, символы начинали снова возникать внутри них.

     – Что это? – невольно отшатнулся Артур.

     – Жрецы этого храма, – ответил Евгений. – Их можно назвать послушниками. Они сопровождали избранных.

     – А почему они так выглядят?

     – Что значит, «почему»? Думаешь, почти сорок тысяч лет живое тело может храниться в стазисе? Только представь себе то, что они пережили, – Евгений поднял свои странные глаза, словно общаясь с небом. – Представь себе, каково это – так медленно умирать? Не сотни – тысячи лет, когда та или иная часть тела медленно отказывает.

     – Ладно, проехали, – буркнул Артур.

     – Проехали, а куда проехали, к новым вопросам? Стазис, это.. А что говорит твоя земная он-лайн энциклопедия: «Стазис в научной фантастике – состояние полной остановки любых физиологических процессов в организмах живых существ. В таком состоянии ощущение времени полностью теряется». Это же смешно!

     – Почему смешно, – Артур на шаг отступил от саркофагов, словно его обитатели могли вдруг ожить и выпрыгнуть наружу.

     – То, что сказано в формулировке ответа энциклопедии: «…состояние полной остановки любых физиологических процессов в организмах живых существ».

     – И что из этого.

     – Это полная чушь! Я подслушала разговоры этих, пришедших со звёзд. Они иногда переходят на земной язык. Стазис – это замедление всех физиологических процессов. Не полная остановка их, а именно замедление. Замораживание.

     – Слушай, Женя, но, насколько я помню, криоконсервация, это сохранение.

     – Артур, не будь простачком! Это – крио-кремация. Этим сейчас на вашей планете занимаются сомнительные фирмы-посредники. Но это – именно убийство с попутным получением денег за поддержание в рабочем состоянии крио камеры. Но на самом деле, это надежда для тех, кто этим воспользовался: снова ожить, после того, как учёные будущего будут иметь возможность излечить их болезни. Возможно, смогут, – Евгений, который был рядом, но всегда держался позади Артура, сейчас вышел из тени и подошёл к саркофагу. Он дотронулся до его прозрачного купола, стараясь не смотреть внутрь, и тихо продолжил: – Я помню пришельца, который рассказывал про ноль-энтропию. Опять же, ссылаясь на земную энциклопедию: энтропия – широко используемый в естественных и точных науках термин. Впервые введён в рамках термодинамики как функция состояния термодинамической системы, определяющая меру необратимого рассеивания энергии. Главное в этом предложении – рассеивание. Ноль, означает, что никакого рассеивания нет. В этом и состоит различие. Стазис – это не полная заморозка всех процессов, а лишь их замедление, а вот все опыты с ноль-энтропией заканчивались смертью подопечных. Для сохранения жизни должны происходить хоть какие-нибудь процессы обмена веществ. Пусть и максимально заторможенные. Никто не выжил после использования камер ноль-энтропии. Никто.

     – Блин! Я даже не понимаю большую часть услышанного. Обалдеть!

     – Я испытал не меньший шок, когда впервые про всё это узнал. Эти пришельцы, они рассказывали друг другу про эксперименты ноль-энтропии, без эмоций, как будто это было обычным делом. Ну не удалось, ну умерли добровольцы – и что?! Они не плакали, даже не грустили, оценивая неудавшийся эксперимент. Не знаю почему, но они иногда переходили на речевой обмен информацией, но я же видел, как до этого они работали молча много дней и при этом понимали друг друга. Один их них просто смотрел на другого, и тот выполнял задание. Но когда они общались словами, я почти всё понимал! Может, они меня видели, иначе, зачем им было переходить на понятный мне язык? Просто так?

     – Это звучит фантастично.

     – Думаю, что да, – Евгений отступил на шаг и Артур осмотрелся.

     Потолок зала больше походил на кое-как прикрепленные хлопковые или льняные тряпки, которые скукожились и приобрели серый оттенок. Это давило на психику. Казалось, что сверху вот-вот на тебя обрушиться полуистлевший матерчатый ворох.

     Эти рисунки, напоминающие старые тряпки, соседствовали с другими рисунками на потолке. Только эти изображения выглядели совсем иначе. Было странным видеть почерневшие овалы и необычные текстуры. Всё это умерло давным-давно. Были узоры, словно кто-то разматывал колючую проволоку, пытаясь её тщательно пригладить на стену с завитушками. Как будто в колючей проволоке застряло металлическое конфетти.

     – Страшный потолок, – тихо произнёс Артур. Он уже жалел, что зашёл сюда. Всё увиденное угнетало его.

     – Всё смертно. Основа потолка – органическая составляющая. Когда умерли последние жрецы-послушники в саркофагах, ещё тысячу лет машина ждала, что они оживут, а потом просто отключила эту комнату от источника энергии. Если все умерли, зачем нужен потолок с возможностью синтезировать грёзы?

     – Да, а как же жёлтый купол камер? И сами саркофаги, и эти символы передо мною?

     – Автономное питание.

     Артур замолчал. Он продолжил рассматривать помещение с саркофагами. Стены комнаты были такими же непонятными, как и потолок. Из какого материала они были сделаны, металл не металл, из чего-то серебристого с фиолетовым оттенком… Они несли некую информацию о прошлом: рисунки, изображавшие людей, которые жили давным-давно. Их войны, их веру, их любовь, их праздники, их созидание.

     По большей части на серебристо-фиолетовом фоне были запечатлены бытовые сюжеты: охота на невиданных животных, сбор фруктов и ягод с растений и кустов, которых давно нигде уже нет. Игры детей с громадными бабочками и кормление удивительных птиц в искусственных прудах, наподобие тех бассейнов, которые Артур видел снаружи храма. Всё это осталось в прошлом. Как и строительство великолепных зданий, преклонение старым богам, их статуям и барельефам. Всё это угасало, таяло, оставшись лишь на цветных картинках. Словно стены этой комнаты только и ждали, чтобы показать это великолепие, а потом поблекнуть.

     Артур был подавлен увиденным. Картины угасали, а когда исчезли совсем, остались лишь беззвучно мелькающие символы в геометрических фигурах. Он не мог прочитать того, что создала перед ним серебряная пыль. Символы висели в метре от саркофага на уровне его груди и циклически менялись.

     – А это, что передо мной? – спросил он у Жени.

     – Это сообщения системы контроля и диагностики саркофага.

     – Откуда ты знаешь, а может это приглашение съесть пиццу? – усмехнулся Артур.

     – Возможно, но мне кое-что известно, ведь я проводник. Посмотри внимательно: видишь, как построено сообщение, слева направо, сначала идут три квадрата, потом два треугольника, параллелепипед и сфера. В них ровно три раза меняются символы, а потом они перестраиваются в обратном порядке и снова в них меняются три раза символы. И всё повторяется. Ничего не напоминает? Помнишь азбуку Морзе.

     – Ты знаешь этот язык? Откуда тебе известно, что означают эти закорючки?

     – Нет, но я могу подмечать очевидное. Этот строй фигур скорее всего сообщение SOS, а внутри возникают данные о том, что произошло. Если бы мы имели доступ, то, коснувшись любого символа, мы бы получили расширенную информацию. Но мы не можем, Артур, так что нечего тут задерживаться.

     – Но ведь есть машина. Ты говорил, она может вернуть к жизни… Почему же они ею не воспользовались, когда умерли?

     – Артур, эта машина – проклятье человечества. Если ты ещё не понял этого. Сначала я думала…мал, что это был дар той цивилизации, что существовала до нас, но сейчас понимаю, что это был своего рода ящик Пандоры. Сможет ли человечество устоять перед соблазном почувствовать всю мощь машины. Нет, не смогло. Когда Кузул был убит, оставшиеся в живых жрецы решили починить то, что он разрушил. Я не знаю как, но им это удалось. Сами ли они это сделали или им помогли, уже не важно. Храм должен был быть разрушен, чтобы больше никто не смог повторить того, что Кузул сделал. Вместо этого его спрятали. Осознав, что живым вход к машине теперь закрыт, они соскоблили все надписи снаружи, чтобы никто больше не смог ей воспользоваться, и легли спать, чтобы умереть. Тихо и без боли. Умереть в своих грёзах, вспоминая во снах ту жизнь, которую они потеряли из-за Кузула. Они сделали всё, что смогли. Они знали, что никто их никогда не разбудит, да и не стремились к этому. Они пожелали друг другу счастья и легли в могилу. Когда системы контроля жизнедеятельности поняли, что больше поддерживать жизнь в саркофагах они не в состоянии, они просто отключились, оставив климат заморозки. Тела жрецов высохли. Ты доволен ответом?

     – А где их души?

     – Я не знаю.

     Артур отошёл от саркофага. Меняющиеся в геометрических фигурах символы остановились, сообщение вновь рассыпалось в мелкую пыль, втянувшуюся обратно в узор, откуда появилась.

     – Идём, ты им уже ничем не поможешь.

     – Да я и не пытался, – честно сказал Артур.

     В ответ Женя странно улыбнулся. Они вышли обратно в зал с колоннами. Светящиеся облачка почти исчезли, лишь возле серого пола в углах ещё медленно плавали их остатки. Артур ничего не боялся. Не было никаких чувств, хотя любой живой человек, попавший сюда, испытал бы трепет. Колонны, со вспыхивающими узорами, странной формы потолок, теряющийся в темноте… Что там? Впрочем, Артура это не интересовало. Он шагал вперёд.

     «Всех нас ждёт смерть и разложение, но, оказывается, есть способ этот процесс обернуть вспять. Обмануть смерть!» – настойчиво думал Артур, двигаясь к центру пирамиды. Он больше ни на что не отвлекался, шагая по коридору. Между колонами были ещё двери. В проёме справа мелькнули силуэты странных созданий, напоминающих роботов устройств. Напротив, в комнате с другой стороны, были видны плавающие светящиеся листы пергамента. Они медленно парили, вращаясь вокруг своей оси. Артур прошёл мимо. Он больше ни на что не отвлекался, двигаясь вперёд и слыша, как за ним шагает Женя. Странным был звук в коридоре. Он был не гулким, хотя шаги должны были звучать громко в таком громадном проходе, однако звук их был приглушённым. Некогда было разбираться, почему не было эха.

     Артур шёл вперёд, пока не миновал двухстворчатый проём и не оказался в круглом зале. Его крыша напоминала остроконечную пирамиду, в вершине которой горела алая точка. В центре зала стояло десять кресел, в которых сидели каменные фигуры. Нет, они не были высечены из гранита, базальта или других серых камней. Они были как будто отлиты из слюды или оникса. Чем-то они напоминали виденные за воротами храма статуи, но были безликими. Внутри этих полупрозрачных фигур, до мельчайших подробностей повторяющих человеческие тела, словно застыли мутные образования – не то медузы, не то просто зеленоватые бесформенные включения с тёмными выпуклыми линзами на поверхности.

     Фигуры сидели на каменных, словно выточенных из кварца тронах, спинки которых заканчивалась лучами разной длины. В зале не было тишины. Артуру показалось, что острые концы лучей подрагивают и поют. Позади каждого трона находился открытый саркофаг, очень похожий на саркофаги, в которых умерли жрецы. Каждый из них упирался в заднюю часть трона, создавая с креслом единое целое. Саркофаги походили на грубое изображение людей, и своими «ногами» они упирались в кресла.

     Кресла с каменными фигурами образовывали круг, в центре которого, повиснув над алым, будто выложенном пластинами рубина полом, покоился медный таз. Артур шагнул ближе и увидел, что внутри его светится голубоватым светом лёд. Да, именно крупинки льда, сверкающие гранями. Артур подошёл вплотную и вновь заглянул внутрь таза. Странным было всё это. Будто кто-то раздробил лёд на фракции в пять-десять миллиметров и просто кучей высыпал в таз. Артур стоял очень близко, разглядывая этот светящийся голубизной лёд, но не ощущал холода. Вещество было похоже на лёд, но, скорее всего, им не являлось. Тогда Артур повернулся и посмотрел на фигуры в каменных креслах. Какого они роста? Метра три, четыре. Скульптор, ваявший их, не просто отполировал камень, сгладив все неровности и шероховатости, он словно вылепил фигуры из сырого материала. А сами фигуры, почему на них не было лица, только овал, и волосы были одинаково длинными, до плеч? Одежда, пропорции рук и ног... Они подходили как мужчинам, так и женщинам. Фигуры были словно бесполыми, могущими принять любой облик. В складках одежды был своего рода запас объема: если представить, что фигуры вдруг станут полнее, одежды не стеснили бы их.

     «Бред, откуда вдруг эти мысли?» – подумал Артур.

     Женя остался в дверях и внимательно смотрел на Артура. Он словно ждал чего-то.

     В отличие от скульптур, которые Артур увидел, войдя в храм, эти были изображениями людей, которые просто сидели в креслах, словно ожидая чего-то.

     – А что это значит? Зачем эти фигуры? Для устрашения?

     – Я не знаю. Здесь заканчивается область моих знаний, – печально ответил Евгений. – Здесь я ничем не могу помочь.

     – Понятно, – кивнул Артур.

     Потолок этого зала не просматривался. Наверху была абсолютная чернота, создавалось впечатление, что фигуры сидят под тёмным беззвёздным небом. Источники света, напоминающие светящиеся ленты, плавающие около пола, не могли дотянуться лучами туда, в вышину. А они и не стремились.

     Даже мёртвым Артур ощущал величие этого зала. Но что же делать дальше? Это и есть машина? Этот медный таз с искусственным льдом? Хм, не смешно. А эти фигуры?

     Артур подошёл поближе и взглянул за фигуру. Нет, она не была соединена с каменным массивом кресла, даже материалы были различны.

     А вот саркофаг словно приглашал прилечь. Открытый купол, и такой мягкий бархат обивки. Он казался таким тёплым, таким нежным, таким уютным…

     Но Артур не поддался первому импульсу. Что его остановило? Он продолжил осматриваться. Стены, как и потолок, были не видны. Их свет раздвигал реальные границы помещения. Вокруг царила сине-чёрная бесконечность. Даже пол сливался со стенами. Но это была иллюзия. Артур не сомневался, что если он зашагает в сторону, то наткнется на стену.

     Его спутник, Евгений, как заворожённый смотрел на таз со льдом. Губы его беззвучно шептали неслышные слова. Артур ещё раз окинул взглядом саркофаги без каких либо символов и рисунков и направился к медному тазу. Он тоже светился в свете лоскутков. Хотя нет... Светящиеся ленты должны были оставлять тени, а странный таз светился, словно на него падал луч солнца. Он светился сам по себе. Артур подошёл поближе. Что это за лёд?

     – И что это такое? И это и есть машина? – спросил Артур у Евгения.

     – Прости, но здесь мои познания заканчиваются. Я не знаю, что это такое.

     – Вот как! Ты ведь знал всё. Когда встретил меня после смерти, когда привёл к Храму, когда вёл до этого места, а сейчас вдруг говоришь, что не знаешь?!

     – Я действительно не знаю. Я не ангел, и даже не учусь на него. Я просто отрабатываю свой долг. Поэтому прости, я не знаю, что это. Ты должен сам понять.

     Артур ещё раз окинул взглядом фигуры из прозрачного минерала. Они сидели полусогнувшись, словно собирались встать, но что-то их в этот миг заморозило.

     – И что делать дальше? Лечь в эти саркофаги, или как там это называется в фантастических фильмах, в анабиозные камеры?

     – Артур. Я не знаю. Я сама здесь в первый раз.

     «Опять он говорит, используя женский род, ну да ладно, сам разберусь. Ведь разобрался со вскрытием внутреннего кода мобильных телефонов. И с этим разберусь. Нужно только включить смекалку».

     Артур обошёл вокруг медный таз с серебрящимися крупинками, похожими на лёд. Его спутник не мешал ему, отступив подальше к выходу. Он был печален. Его голубые глаза без зрачков потускнели. Возможно, Артуру это и показалось, но он не стал проверять. Его интересовал медный таз. Особенно лёд, лежащий в нём.

     Нагнувшись, Артур посмотрел на него. Зачерпнул рукой, пощупал. Не ощутив ничего, он выбросил его обратно. Удивительно, но эти льдинки из котла были геометрически абсолютно правильными. Не было ни одной крупинки, которая была или смазана, или имела искажённые грани либо какой-то иной дефект. Идеальная геометрия.

     Артур провёл рукой над этим странным льдом. Но не почувствовал холода. Ничего. Ах да, медный таз. Может, дело в нём? Он ведь висел в воздухе. Почему? Артур присел на корточки и провёл рукой под днищем таза. Тот же эффект – ничего.

     Артур ещё раз посмотрел на странные фигуры из прозрачного камня. Скорее всего, они здесь находились не просто так. Какую роль они выполняли? Может, стоит лечь в саркофаг, чтобы узнать ответ? Артур направился к ближайшему саркофагу, но его остановил смешок.

     – Ты действительно это задумал? – спросил Женя.

     – Что?

     – Лечь в саркофаг?

     – А что, что тебе не нравится?

     – Мне? Просто возникает всё тот же вопрос, который я тебе задавал всё это время: ты живой? Ты сейчас живой? Как саркофаг, который работал с живыми существами, сработает на тебя, мёртвого?

     Артур остановился. Если этому храму столько лет, сколько можно представить, исходя из того, что Артур узнал, значит, изначально он был построен для живых пользователей. А он, кто он? Вокруг не было ни звука, абсолютная тишина. Никаких подсказок. Перед ним был только странный медный чан. И тут Артур засмеялся.

     – Ну, надо же, великая машина, которая может вернуть меня из мёртвых! И что я вижу, всего лишь чан со льдом! – он посмотрел на Евгения, но тот не знал ответа и опустил глаза. – Я представлял себе здесь нечто другое. Этакие странные машины, как в больнице, и эти, как их, виртуальные экраны. Я думал, увижу лабораторию, подобную той, что я видел на канале «Дискавери». В ней проводились опыты по изучению жизни, её основ, изучали генетику, её проблемы. Я думал, увижу здесь химические анализаторы, всевозможные реактивы. А здесь что? Просто лёд? – продолжил сетовать Артур.

     – Храм жизни построили не люди, Артур, почему же ты считаешь, что то, что ты видишь, должно быть тебе понятным?

     – Оно должно быть логичным. Ты сам про это говорил. Помнишь, ты мне сказал, что я не увидел очевидности в символах, которые менялись перед саркофагами. Не распознал сигнала SOS. Эти геометрические фигуры, помнишь?

     – Помню, но тогда я знал подсказку. А теперь, посмотри на чан. Это нелогично с твоей точки зрения, а с точки зрения тех, кто его построил, очень даже логично. Они не люди и мыслят не с людской точки зрения. Пойми Артур. Для тебя на асфальте лежит просто камешек, а для курицы – спасение. Проглотив его, она сможет перемалывать с его помощью твёрдую пищу в желудке. А вот тебе камешек внутри принесёт только вред.

     – Ладно, хрен с ней, с этой философией, – Артур махнул рукой, – оставь всё это. Я всё равно мало что понимаю. Проехали.

     Было ясно, что Евгений ничего не знал про машину. Артур подошёл к чану и снова зачерпнул рукой кристаллики. Они были не холодные и не тёплые, словно он зачерпнул пластик. Некоторые кристаллики падали, срываясь и скатываясь по его руке, другие просто ощущались острыми гранями в ладони. Обычные кусочки чего-то по типу пластика, подсвеченные синим светом. Ничего особенного. Обман его надежд и только.

     Артур усмехнулся и высыпал кристаллы обратно. Но часть их осталась у него на руке, словно прилипла. Он тряхнул рукой, но кристаллики не отставали. Тогда он другой рукой попытался счистить прилипшие элементы. Он чувствовал их, их жёсткую поверхность и острые грани, но не смог их сбросить. Он пробовал несколько раз, но это ему никак не удавалось. Тогда он ухватился за один кристалл и попытался его оторвать. Кожа руки натянулась. Боли не было, хотя, если бы он был живым, наверняка он бы её почувствовал. Силы оторвать кристаллик от руки у Артура не хватило.

     – Вот, блин! – сказал он раздражённо и посмотрел на Евгения.

     Глаза его спутника стали серыми, и в них появилась такая привычная тёмная точка зрачка. Они вновь стали живыми.

     – Храм Жизни построили Звёздные Механики, и тебе нужно подчиниться. Не сопротивляйся, это бесполезно. Все здешние события невозможно изменить.

     – Какие нафиг события! Почему? – Артур тряс рукой, пытаясь избавиться от кристаллов. Они налипли на всю его правую ладонь и не хотели отлипать. – Зараза, почему они не отлипают!?

     – Я же тебе говорил про машину.

     – Знаешь что, козёл, иди ты со своей машиной! Я…

     Прилипшие кристаллики таяли, превращаясь в жидкость, похожую на глицерин, и ползли по коже. Артур почувствовал, что больше не контролирует тело. Его руки помимо его воли опустились в чан, и кристаллики в нём начали деформироваться и таять, словно он опустил в лёд раскалённый прут, разве что пара не было. Тая, кристаллы создавали другую конструкцию. Она росла, как экзоскелет, охватывая руки, потом тело, голову. Странная ячеистая конструкция из голубоватой жидкости. Эта жидкость окутывала его.

     – Что это? Женя, помоги?! – воскликнул Артур, но его спутник только отступил.

     – Нет, – тихо ответил он.

     – Почему «нет»?! Почему ты стоишь? Помоги! Это поглощает меня! Помоги! Я не могу от этого избавиться! Козёл, бля, я же….

     В этот момент фигуры, сидящие на каменных тронах, вспыхнули, словно в них подсветилась ярко-зелёным салатовым светом кровеносная система. Следом появились светящиеся линии. Они возникли на концах рук и ног и начали ползти к голове, собирая по дороге свет кровеносной системы. Когда эти линии соединились в районе шеи и достигли безликих голов статуй, там, где должны были находиться глаза, зажглись салатово-зелёные овалы, и Артур исчез. Он, словно куда-то падал.

      Где это он? Вокруг тьма и тишина. Тьма была не страшной, она не казалась бесконечной, но всё же это была тьма. Был только он.

     – Ау, – сказал он, и ему самому стало не по себе от этого возгласа. Эха не была.

      Что он чувствовал? Невесомость? Нет, он стоял на поверхности, невидимой поверхности, подпрыгнув, он опустился обратно, но само тело был словно невесомым. Это походило на наркотическое опьянение, он один раз чувствовал подобное, когда накурился марихуаны. Он всё видел вокруг, понимал, где находится, но воспринимал всё по-другому. Тело было лёгким, однако сознание вскоре начало прижимать к земле. Оно задавало вопросы. Но сначала он парил, он почти взлетал над крышами домов…

     – И что дальше делать? Что мне делать? Эй! Есть тут кто-нибудь?

     Опять пустота. Он поднял руки и начал махать ими, призывая кого-то. Всё бесполезно. Зачем он это делал, было непонятно. Он боялся сделать шаг: а вдруг он его сделает и пропадёт, исчезнет. Он закричал и опять ничего. Артур совершенно не понимал, что делать дальше.

     «Застрял, блин, застрял!» – подумал он.

     И Евгения рядом не было. Никто не мог ему помочь. Оставалось привычно присесть на корточки и запеть. Что значит запеть? Откуда он вспомнил про эту свою слабость: когда он с друзьями напивался до беспамятства, они пели… Подшофе поют многие, а они рвали глотки, а не пели...

     – Блин, думай!

     Он машинально ударил себя кулаком по лбу, и внезапно всё изменилось. Вокруг него появились разноцветные пятна. Семь цветов, как цвета радуги. Из них высыпались навалом – по-другому нельзя было это назвать – светящиеся предметы.

      Иглы, остроугольные снежинки, короткие чёрточки. Они вылетели из пятен россыпью и, когда те погасли, начали строить фигуры. Остроугольные конструкции с заключенными внутри снежинками, которые соединялись острыми концами друг с другом и образовывали причудливые многолучевые звёзды. Эти снежинки ткали орнамент, похожий на кружева, только вместо обычного тканого рисунка с округлыми линиями в этих кружевах преобладали острые углы и правильные геометрические фигуры. В них угадывались ромбы, квадраты и прямоугольники с чётко выверенными углами. А чёрточки дополняли созданное. Они как бы штриховали эти конструкции, хотя по большей части не так, как следовало.

     – Это что такое? – спросил Артур. Он удивленно наблюдал, как вокруг него строится нечто. – Я ничего не понимаю, что это всё значит? Что это за орнамент и что он означает?

     Ответом была тишина, а действо продолжалось. Некоторые светящиеся отрезки изгибались, образуя эллипсы. Эти светящиеся образования соединялись между собою узлами. Через несколько секунд постройка была завершена и вокруг Артура теперь вращались цветные сегменты конструкции, похожие на удивительные решётки: оранжевые, жёлтые, зелёные, голубые, синие – все они плавали вокруг него. Только они были немного искажены, вытянуты. При этом элементами их были всё те же иглы, снежинки, чёрточки и многоугольники. Непонятно было, как создавался эффект вытянутости. Артур как бы находился внутри светового цилиндра, подвешенного в воздухе. Ещё два элемента были словно крышкой и донышком этого цилиндра. Снизу – красный, сверху – фиолетовый.

     Где-то в отдалении, за плавающими вокруг образованиями, Артур видел алые символы, похожие на пентаграммы. Странные контуры. Словно кто-то накалил проволоку до красноты и из неё начал плести орнамент. Они были далеко, и непонятно было, как к ним добраться. Артур видел их хорошо, ему не мешали разноцветные секции цилиндра.

     – И что это такое? – вслух сам себя спросил Артур.

     Конечно, ответа не было. Странные разноцветные конструкции вокруг манили его, словно приглашали дотронуться. Прозрачные иглы что-то создавали и тут же разрушали, словно они были в поиске. Сейчас перед Артуром находился синий сегмент, где свет внутри, казалось, пульсировал. То, что построили в нём снежинки, было непонятным. Совсем непонятным. Пушистая ель, вписанная в квадрат, с висящими на её ветвях геометрическими игрушками… Что это?

     – Обалдеть! – только и смог вымолвить Артур.

     Из построенного массива выделялись чёрточки – они были самыми яркими элементами, словно горели светом. Артур посмотрел на свои руки. Свет цилиндра был ярким, и по его рукам бегали разноцветные тени. Он протянул руку и дотронулся до жёлтых элементов – сейчас они находились перед ним, цилиндр ведь вращался. Они мгновенно отреагировали. Иглы развернулись и впились кончиками в его руку. Они впивались одна за другой, доходя до кости. За ними последовали снежинки, облепив его лоб, а толстые концы игл, где должно было находиться ушко, соединились светящимися чёрточками, образовав линии. Артура опутывало светом, и когда на его глаза опустились светящиеся прямоугольники, он почувствовал удар. Боли не было, просто его начало трясти, как от удара током. Сознание вибрировало и затухало. Сначала он пьянел, потом просто куда-то погружался. Он словно тонул, и когда его сознание перестало сопротивляться, он увидел…

     Перед его взором возникли странные места. Он слышал и чувствовал всё. День, ночь, мутные изображения деревьев, какие-то горы, поля, города. Но всё это было второстепенным, а в центре непременно вставали пирамиды. Они начинали сиять, словно освещённые ярким солнцем, потом к ним устремлялись жёлтые иглы и, касаясь их, тоже наливались светом. Это длилось мгновение, а дальше всё было одинаково: пирамиды тускнели и таяли. С ними таяли и прикоснувшиеся к ним иглы. Пирамиды исчезали одна за другой. Пять, десять, двадцать... Вместе с ними тускнели пейзажи. Лес, озеро, горы или степь.

     Артур чувствовал, как сквозь него бежит энергия, сотрясая его тело. Пирамиды погасли, кроме двух. Одна была глубоко в земле, вокруг неё была серая глина с чёрными полосами сгоревшего дерева. Там виднелись ещё какие-то обломки и черепки посуды, больше Артур не мог рассмотреть. Наверное, пирамиду когда-то обложили деревянными конструкциями, которые, сгорая, создали в слое глины эти чёрные полосы. Видимо её очень хотели сжечь.

     Вторая пирамида была где-то под водой. Голубоватой, немного мутной водой, в которой плавали креветки и одинокие рыбы. Ил почти скрыл пирамиду под своей коричнево-жёлтой массой, и была видна лишь вершина и несколько ступеней верхних уровней.

     Артура перестало бить током, от него отступили жёлтые иглы и снежинки. Последними растаяли прямоугольники. Полученные изображения двух уцелевших пирамид мерцали позади жёлтого сектора.

     – И что это?

      Тут где-то наверху, за фиолетовым узором, возникла салатовая сегментная змейка, и Артура настиг новый удар. Создалось такое впечатление, что на него упало бревно, а следом его словно начало рвать на куски. Перед его глазами проносились картины прошлого и будущего. Цепочки пирамид разных форм и размеров. Сверкнули пирамиды Египта и Южной Америки, возникли храмы Древней Греции. О да, они были такие разные. Храмы «с портиком», или «простильные», имеющие впереди входных сеней портик с колоннами; храмы «с двумя портиками», или «амфипростильные», сооружённые на платформе и обнесённые со всех сторон колоннадой и, наконец, храмы «двоякокругокрылые», или «диптерические» – такие, в которых колонны окружают центральное сооружение не в один, а в два ряда.

     «Откуда я это знаю? Я же всю жизнь не любил историю, а тем более не разбираюсь в архитектуре», – мелькнула робкая мысль в голове Артура и снова была заглушена видениями…

     Это был громадный город, с крепостными стенами, храмами и огромным дворцом. Вдоль засыпанных мусором улиц сидели люди и что-то продавали. Торговцы побогаче расположились под тканевыми навесами. По улицам текла людская река, среди неё выделялись двухколёсные повозки и всадники на конях в доспехах и с копьями в руках. Наверное, шум стоял невообразимый. В толпе бегали маленькие дети, ловко уворачиваясь от повозок. За ними следовали стайки псов.

     В глаза Артуру бросилась синяя арка с воротами. Она была частью крепостной стены. На её стенах были нарисованы золотые львы на синем фоне. Людей около арки толпилось великое множество. Для Артура всё было беззвучным, но скорее всего там стоял шум и гам. Особенно хорошо это было заметно по отчаянной жестикуляции тех, кто привёз товар и не мог попасть в ворота.

     Снова удар, и теперь он видел серые замки под свинцовыми тучами и мелким дождём, хмарью висящим в воздухе над раскисшей землёй. Дорога превратилась в месиво воды и глины, в котором вязнут волы, медленно тянущие груз в замок. Эти медленно ползущие караваны деловито обегают грязно одетые люди, несущие свою поклажу на спине – часто это были связки хвороста. Некоторые собирались что-то украсть из каравана, но их быстро пресекала стража.

     И снова удар. Опять мелькнула в воздухе сегментная змейка, и Артур увидел средневековый город. Боже, какое это было страшное зрелище! Повсюду на улице лежали трупы, почерневшие от тёмных язв на теле, их сваливали как груды поленьев. Некоторые были одеты в лохмотья, некоторые голые. Вперемешку лежали взрослые и дети.

     Улица была пустынна. Внезапно, из-за поворота вышла процессия с факелами. Люди медленно шли вперёд, таща за собой телеги, и сгружали на них мёртвые тела. Это было просто омерзительно. Артур вдруг заметил, как по стенам домов тихо движутся тени. Иногда они превращались в людей, смотрящих на самих себя, мёртвых, и в их глазах был ужас и отчаянье.

     Прямо перед процессией открылась дверь, и под ноги идущим выбросили тело молодой женщины. Она вся словно высохла – кожа да кости. На обнажённых руках и лице виднелись всё те же тёмные пятна. Её лицо, её тёмные глаза, они ещё были живыми. Женщина ещё не умерла, а её выбросили на улицу умирать, потому что смертельно больная она уже никому не была нужна. Её боялись и выбросили под дождь, как мусор.

     – Суки, – неосознанно пробормотал Артур. – Вот же гниды человеческие!

      Где-то вверху, среди тяжёлых свинцовых туч, опять появился ярко-зелёный силуэт сегментной змейки. Страшный город с трупами пропал, и перед Артуром возникли отдельные застывшие картины увиденного с вписанными в них странными символами. Это были такие непонятные, нелогичные символы, словно кто-то мял паутину, а потом бросал её в воздух, чтобы она, распрямляясь, что-то образовывала. Даже нельзя было понять: символы это, или просто помехи изображения. Они возникли и пропали. Хотя последняя картина, напоминающая спираль ДНК, продержалась несколько десятков секунд, чтобы Артур её увидел и запомнил. За ней он увидел квартиру Светы, её и себя самого, когда они впервые целовались в спальне.

     И снова удар. Его скручивало и давило. По-прежнему без боли. Он увидел, как горит огромный дирижабль, как люди в ужасе разбегаются от него…

     И вдруг всё пропало. Он опять очутился перед узорами разных цветов, в разноцветном цилиндре. Только сейчас жёлтая секция развернула иглы в противоположную от Артура сторону и её снежинки потускнели. Иглы вышли из его тела и теперь смотрели в сторону тьмы, словно не желая его видеть. А там, во тьме, за узорами цилиндра, по-прежнему мерцало изображение двух пирамид.

     – Никогда не привыкну к этому примитивному языку, – услышал Артур шёпот. Шёпот раздавался прямо в его мозге, словно там возник червячок, ни тёплый и ни холодный – просто зудящая помеха, движение которой порождало слова.

     – Кто здесь? – спросил Артур.

     – Один и тот же, примитивный вопрос. Мой ответ на моём языке станет для тебя ещё одним шоком, а на твоём примитивном языке я не смогу объяснить. Ты и так почувствовал некоторые мои мысли, хочешь увидеть остальное? Это перегрузит твою душу, и ты сойдёшь с ума. Пополнишь армию безумцев, которых у вас называют демонами.

     – Ты искусственный интеллект?

     Артур не боялся. Наверно, если бы он сейчас был живым, у него бы ёкнуло сердце, заволновался спазмами желудок, и сильно захотелось в туалет. Но у него не было больше тела. Это был словно сон, где сновидения происходят отдельно от тела. Ничего не страшно и ничего не чувствуешь. Ты просто наблюдатель.

     – Что? – шёпот не раздражал его, не вызывал головную боль, но на эмоциональном уровне он порождал странные чувства: может, такое будут ощущать люди, которые смогут читать мысли.

     – Ну, искусственный интеллект машины, – тихо добавил Артур.

     – Меня ещё никто так не называл. Впрочем, я знаю, о чём ты говоришь. Нет, я не дух и не ангел, и не искусственный интеллект. Оставь свои земные сравнения при себе.

     – Тогда кто ты?

     – Это не важно, вопрос – кто ты, и что здесь делаешь?

     – Мне сказали, что я могу ожить. Я могу вернуться.

     Опять вспышки, перед глазами Артура мелькнуло видение странной аномалии, плывущей среди космоса. Словно светящееся голубым светом пушистое одеяло, где ворсинки двигались, как ноги мокриц. Некоторые элементы отпадали от него, как ворсистые лоскуты и куда-то исчезали. Артура снова трясло, он весь вибрировал.

     – Да, он поработал. Лоскут по имени Митя. Опять преследует некую цель?

     «Я бы наверное умер, если бы был сейчас жив», – подумал Артур. То, что он увидел, давило его и разрывало на куски, он просто физически ощущал, как его тело распадается. Но он по-прежнему был цел. И опять так же внезапно видение прекратилось.

     – Конечно умер, – далее послышалось нечто похожее на смешок. – Вы настолько примитивные, такие легкоранимые… нет, легко убиваемые, что пользоваться напрямую машиной не можете. Она была адаптирована для нас. Мы были её первыми хозяевами, когда ваша белковая жизнь только зарождалась в океанах. Мы пользовались ею напрямую. Не знаю, какие цели она…

     Опять странные видения. Вспышки, как вспышки от фотоаппарата. Вспышка, и Артур уже в светлом городе, вспышка – и он где-то в космосе, где звёздную пыль подсвечивают яркие звёзды, голубые гиганты. Вспышка – и он сидит в амфитеатре, в громадном сооружении, и слушает речь философа.

     – … машина преследовала, зачем позволила вам прикоснуться к трансформатору материи, но для управления были созданы кристаллические аватары. Вы, примитивные, не можете напрямую пользоваться машиной, поэтому вам сделали исключение.

     – Это те фигуры из камня? Ты, кто там, в темноте, ты про них говоришь? Значит, они были созданы для того, чтобы видеть тебя и эти штуки вокруг меня? Я имел в виду, разноцветные узоры. Этот цилиндр узоров вокруг меня.

     – Твои разноцветные узоры цветов радуги – это интерактивные сенсоры. Но чтобы управлять ими или активировать, нужна чистая энергия. Эмоции. Человек очень зависим от своего тела, оно может изменять любые чувства. Тело поможет ему уйти от серьёзных вопросов.

     – Чего, как поможет тело уйти от вопросов? Напиться до поросячьего визга?

     – А почему бы и нет? Душевная боль может заглушиться алкоголем. Эти ваши алкоголь, наркотики или просто банальное внушение, а может, и самовнушение – всё это явления, влияющие на ваши решения. Кажется, всё просто. Пошёл и купил. Напился и забыл. Физическое тело является тем компонентом, которое может изменять направление мысли. Ты думал про любовь, а сейчас – хлоп! – и уже думаешь про больной желудок. У нас такого не было никогда. Мы были рождены в кристаллах, создавались в мире, где никогда не было боли, никогда не было страдания.

     – Вы как насекомые, – тихо сказал Артур. – Я читал про них, про их мир.

     – Ты мёртв, поэтому вспомнил эту информацию. Даже вспомнил статью, когда-то прочитанную тобой просто так, потому что она вдруг заинтересовала тебя. Она задержала твой взгляд шесть лет назад. В феврале 2007-го года. Будь ты живым, это знание давно было бы скрыто под пластами других событий твоей жизни, похоронено без – ну, почти без – прав снова очутиться снаружи. Таков мозг человека. Да, в чём то мы – примитивные. Да, имеющие только рецепторы раздражения. Что там говорит ваша наука? Насекомые, как и другие многоклеточные организмы, имеют множество различных рецепторов, или сенсилл, чувствительных к определённым раздражителям. Но они не имеют центральной нервной системы и поэтому они чувствуют раздражение, а не боль. Этим мы с тобой, Артур, отличаемся.

     – Значит я лучше? Совершеннее?

     – Живущий от силы лет семьдесят?! Придави жука, сильно придави, и он ползёт. Придави так же человека, и он умирает в конвульсиях. За всё нужно платить. Мы строили свои дома из песка и минералов, нас интересовала только чистая энергия. Сначала не было ничего, кроме радиации звёзд и такого вкусного солнечного ветра, который долетал до нас от голубого гиганта. Мы бы жили так вечно, пока не познали возможность путешествия среди звёзд, без кристаллов. Творцы нам её показали. Не понимаю, зачем они позволили управлять вам, примитивам, подобной машиной. Это как управлять муравейником. Но ничего хорошего не вышло. Кузул чуть не угробил планету. Нам пришлось потратить много сил…

     Опять видение. Серия картин. Они промелькнули мимолётом, и осталась одна, последняя картина. На ней был изображён огромный клубок сегментных змей, горящих ярко-зелёным светом возле Красного гиганта. Нет, это был не картина, это было запечатлённое событие. Змеи двигались, перемешиваясь, всё было в движении, некоторые змейки отрывались и куда-то исчезали. Огромный салатовый шар, клубок, мельтешение сегментов, где неясно было, где конец очередной змеи, а где её начало. Они вспыхивали и рождаемый ими зелёный свет куда-то исчезал.

      – … потратить столько энергии нашего единого организма, клубка, чтобы восстановить планету. Она была очень нам важна. Мы даже из своих тел создали купол, поедая солнечный ветер вашей звезды, пока вы, примитивы, строили новую сеть пирамид. Эксперимент ещё не был закончен, и нельзя было допустить, чтобы всё погибло. Творцы указали нам на вашу планету, сказав, что она особенная, но не сказали почему. Мы искали и ищем.

     – Ты что, живое существо?

     – Живое? Я никогда не было живым! А тебя это удивляет? Как же противно говорить на языке столь низкого уровня.

     – Разве? Спустился Бог на землю?

     – Ёрничаешь? А ты пробовал разговаривать с муравьём? Он много поймёт, если ты сядешь около муравейника, излагая свою философию жизни?

     – Нет.

     Артур замолк. Было ясно, что он общается с чем-то, чьи слова смутно понимал. С чем-то или с кем-то на самом деле? Ему давали лишь куски, обрывки информации. Он видел вспыхивающие образы, которые не понимал, а его собеседник рассказывал о себе лишь поверхностно. Было ясно, что это существо родилось из кристаллов. Что оно не чувствует боли, не испытывает эмоций. Что он, или они, экспериментировали на Земле, что-то отыскивая, и пока это им не удалось.

     – Я просто думал, что вся жизнь во вселенной, это как люди, то есть имеющие тела. Ну, они как я..., – продолжил говорить Артур.

     – Как ты, совокупность физических белковых объектов, цельный организм, с происходящими внутри химическими реакциями. Какая основная реакция в твоём организме, Артур? Не помнишь? – Окисление. И все эти химические реакции протекают для поддержания твоей физической оболочки – временного пристанища энергетической составляющей, которую вы зовёте душой. Как она управляет твоим телом? Может, использует нервную систему, нейроны, возбудимые клетки, которые способны генерировать и передавать электрические импульсы? Примитивно мыслишь, человек. Нервная система – лишь отражение того, как душа воздействует на тело. Электрические импульсы – лишь следствие воздействия. Если бы ты видел Тёмную материю, ты бы многое понял. В любом случае вы – низшая ступень, одна из последних возникших форм жизни во Вселенной, некая зыбкая граница между высшими мирами и низшими. Когда вы умираете, вы или падаете в ад – ты ведь уже видел куда, когда провалился над океаном – или отправляетесь в свет, в Горизонт событий. Да, тот серый ад, куда падают тёмные души, то, что стало ненужным, но ещё живёт и хочет жить и питаться – это низший мир. Туда лучше не попадать. Он возник в противовес свету. Где есть свет, там есть и тень. Мы родились тогда, когда Вселенная была молода, и вокруг рождались и умирали звёзды, когда вокруг была радиация и сплошные облака звёздного газа и пыли. Они сияли в небе нашей планеты, не так, как у вас сейчас горит Северное сияние. Ярче, в тысячи раз ярче! Это всё сияло и переливалось. Громадные молнии пробегали по пылевым облакам, сжигая астероиды на своём пути. Как это было прекрасно, чистая энергия на любой вкус. В зеркальных мирах ещё есть её остатки, но всё меньше и меньше. Тёмная материя всё упорядочила.

     – Не укладывается в голове, – тихо сказал Артур.

     Перед ним продолжал вращаться разноцветный цилиндр, внутри которого он стоял. Сейчас перед его лицом находилась секция, образованная алыми конструкциями из игл, снежинок и чёрточек. А также змеек, свернувшихся в овальных окошках узорами, создавшими фигуры вроде архимедова винта. Но это его впечатляло не так сильно, как слова его собеседника.

     – Ты сказал, что ты – живая энергия, которая родилась в кристаллах.

     – Ты сейчас – тоже живая энергия.

     – Да, но меня живые не видят. У меня было тело, меня все видели и могли со мной общаться, а сейчас, как сказал мой проводник, я – лишь его отпечаток в энергии души.

     – На самом деле сейчас у тебя есть тело. Да ты уже почувствовал его. Даже пытался царапать стены. Те, кто попадает в область компрессионного поля, получают временные убежища, тела. Но не обольщайся. Ты не живой по-настоящему. Это не живое тело, копия.

     – Я это понял. Я ничего не чувствую, когда к чему-то прикасаюсь.

     – Конечно, ты находишься за гранью мира.

     – Но у меня было когда-то тело, мне обещали его вернуть. Я действительно оживу?

     – Да, если выполнишь условие.

     – Какое ещё условие?

     – Всему своё время, – опять где-то наверху мелькнуло силуэт сегментной змейки.

     – Так выглядишь ты? – спросил Артур, вращая головой, но кроме плывущих вокруг него разноцветных конструкций ничего больше он не увидел.

     – Как?

     – Как? Как ярко-зелёная светящаяся цепь для велосипеда?

     – Интересное сравнение. Ты видишь лишь ту часть, которую можно увидеть.

     – То есть обрывок светящейся цепи для велосипеда? Обалдеть! Я никогда до этого подобного не видел, – Артуру было любопытно, и он продолжал расспрашивать своего собеседника. – Такое… такую конструкцию, нет, такое образование… не знаю… которое является живым существом.

     – Муравей может увидеть человека? Он может понять, что это перед ним? А если человек возьмёт муравья на палец руки. Что ощутит муравей при этом, что он сможет понять? А что ты, или такие как ты люди понимают в мире, о котором знают лишь урывками. Мире энергии и мире Тёмной материи?

     – Да я вообще нифига про него не знаю, – сказал Артур, рассматривая оказавшуюся теперь перед ним синюю секцию. Всё-таки, они отличались друг от друга. И не только цветом. Формой геометрических фигур, длиной игл и сложностью снежинок. – Я такого никогда не видел.

     – Да? Ты же видел примитивных энергетических существ. Вы видите их довольно часто. Вспомни шаровые молнии. Плазма ли это? А есть ещё более сложные образования. Вакуумные домены. Что ты знаешь о них?

     – Нифига, – честно признался Артур.

     Снова где-то справа, почти за ухом, мелькнула салатовая вспышка в темноте. Казалось, что изображения пирамид за цилиндром на секунду сменили цвет с багрового на салатовый, а потом они снова погасли и стали едва различимым багровым силуэтом. Они мерцали тревогой.

     – Кстати, а откуда они, твои молнии и доманы? Как ты их называешь?

     – Домены.

     – Домены. Я всегда хотел их увидеть воочию, как моя бабка в детстве. Она рассказывала, как шаровые молнии прыгали по дороге, как резиновые мячики, пока не нырнули в воду и не исчезли. Он оставили в глине такие огромные следы, как воронки от бомб и снарядов. Но они были странными, эти воронки. Ночной дождь наполнил их водой, которая никуда не уходила. Бабка говорила, что края словно оплавились, и когда кто-то наступал в воронку, эта корка с хрустом ломалась, словно скорлупа. Она утверждала, что это сделали шаровые молнии. Они ведь так редко встречаются. Откуда они приходят?

     – Это – живые существа из очень древних миров. Нет смысла про них рассказывать, историю их жизни. Времени не хватит. Большинство из них живут в угасающих звёздах, в чёрных карликах. На Землю, в твой мир, они или провалились сквозь воронки в Тёмной материи или просто нашли путь, применив вспышки энергии. Это как тебе болтать рукой в воде пруда. Они создали туннели из любопытства.

     – Зачем?

     – Потому что просто могли это сделать. Это как у вас пытаться оседлать велосипед с наскока. Что частенько происходит с теми, кто спонтанно вот так пытается выучиться езде на велосипеде? Ничего хорошего. Они падают и иногда калечатся. Именно – калечатся. Что происходит с шаровыми молниями? Да, они взрываются.

     – Взрываются, – согласился Артур. – Бабка моя это видела воочию. Вспышка – и больше ничего, только ивы попадали в озеро, когда возле их корней произошёл взрыв. Их просто подрубило и они рухнули в озеро с грохотом, подняв брызги, так что дед просто сказал: «Рыбалка закончилась. Идём пить водку». Наверно водка была здесь ни при чём, и его впечатлил не взрыв, а то, что любимая рыбалка накрылась.

     – И дальше, что? Накрылась? Твой дед прошёл почти всю войну, от 1942-го до 1944-го. Он многое повидал в сапёрных войсках.

     – Но в мирное время…

     – Что, в мирное время? После выкапывания картошки, хорошего застолья, ему вдруг вечером приспичило порыбачить? В темноте? При свете тусклой лампочки фонаря? И тут этот оранжевый шар. Твой дед до этого минуты три насаживал зерно перловки на крючок. Мне продолжать?

     – Ладно, проехали. Откуда ты всё это знаешь?

     Тот, кто разговаривал с ним, не ответил. Артур не стал переспрашивать, а продолжил.

     – Просто не понятно, почему молния вдруг взорвалась?

     – Ваш мир для них опасен. Он нестабилен, и энергия его нестабильна. Здесь они могут соприкоснуться с иной материей, не такой, как в своём мире. Они или успеют уйти или будут уничтожены, когда истончится защитная оболочка. Как только они её теряют, они не могут более проходить сквозь материю, и энергия вашего мира разрывает их на части.

     – Да, бабка мне рассказывала про это. Меньший шар, не больше сантиметра в диаметре, вплыл и выплыл из телевизора. И после этого тот нормально работал. Они проходят сквозь стены, устройства, так?

     – У меня нет желания тебе всё пояснять. Тем более, я просмотрела твой разум. Он далёк от мыслительного совершенства. Я вижу твои мысли и желания, самые разные. Но большинство из них сводятся к одному: разбогатеть. Да, ещё у тебя в сознании вертится вопрос, и он терзает тебя. Что ты на самом деле видел в том, другом, мире, сидя в дорогой машине? Действительно ли это твоё будущее?

     – А что это? – спросил Артур.

     – Твои варианты событий. Их вероятность так же мала, как для этих шаровых молний попасть сюда. Это как ваши вероятные отношения с Аней, – голос изменился и в нём проступили нотки ехидства. – Они могут быть очень взрывоопасными, когда эмоции бьют через край. Они могут привести к разрыву отношений. К их смерти.

     – И при чём тут шаровые молнии?

     – Такой же взрыв во враждебной среде. Похожая ситуация. Плазмоидов заманил тёплый свет, который их и сжёг. Просто запомни: твой мир для таких существ чужд и враждебен, как и мир, которым Храм окружает тебя. Попробовал бы ты оказаться здесь живым. Здесь поле создано специально, искусственно, чтобы никто из вас, живых, больше не смог воспользоваться машиной. И очень немногие смогли найти сюда путь после смерти, так как были приняты меры, и посетителей становилось всё меньше и меньше. А те, кто пришёл, просмотри: почти все они стоят перед воротами и ищут ответ на вопрос, который даже понять не смогли. Но это не относится к тебе! Тебя что-то ведёт. Я узнаю след, я узнаю это мерзкое излучение, как вы чуете запах. След его, гадёныша, я чувствую его. Его след. Они называют себя Покрывалом, но больше им подходит название Шарф-душегубка. Я бы тебе показала на своём языке, видениями, кто они на самом деле, но, боюсь, твой разум не выдержит и отключится. Он не может проявиться здесь, эта энергия его убьёт. Как любого из нас. Но он пытается по-прежнему манипулировать событиями.

     – Ты о ком?

     – О трусе! Как он сжался, когда пришёл Отшельник, и уцелел. Как я гадала, почему он согласился стать проводником, согласился на этот мир на отшибе, подчищать его от тёмных злобных теней, которые выползают из низшего мира, какую цель он преследовал? Я почти догадалась в последний момент, что он понял, как мы можем вновь рождаться. Эмоции, он изучал эмоции. Так я его нашла. Да, он хитрый и умный. Пока мы просто изучали энергию жизни этой планеты, копаясь в душах и следуя за указателями Творцов, он узнал о вас гораздо больше, чем просто о еде. Я чувствую на тебе его след. Ты пришёл с проводником, значит, тот проводник общался с ним. Этот энергетический след, как и запах, у каждого свой. Я его ни с чем не спутаю. Как я его ненавижу! Если я выберусь отсюда, он ответит. Я помню его, всегда помню…

      И опять эти странные видения. Большой город. Поднимающееся над горизонтом солнце освещало пустынные улицы. Город просыпался. Одинокие машины ехали по улице вдоль зелёного холма с разрушенным деревянным забором. На вершине холма высились здания, и виднелась церковь. С бульвара поворачивал грузовик. На стыке бульвара и улицы находился гигантский застеклённый небоскрёб в пять десятков этажей, отливающий синевой. В последний момент грузовик остановился, пропуская жёлтый рейсовый автобус.

     На тротуаре уже появлялись редкие заспанные прохожие. Судя по всему, это было раннее летнее утро. Поднимая шум, на деревьях просыпались птицы. Вороны начали громко каркать, и следом завозились беспокойные воробьи. Лишь голуби сравнительно тихо исследовали тротуар, пытаясь найти еду.

     Артур вдруг узнал это место. Это была улица Мечникова, как раз напротив центральной городской клинической больницы Октябрьской. Сейчас, правда, она называлась вроде Александровской. За облаками в розоватом свете встающего солнца возникали яркие точки, словно искорки они, кружась, неслись вниз, в город. Они исчезали в жилых домах, влетая в окна, но при этом очень много их кружилось над больницей, словно они что-то искали. Часто они образовывали хороводы, из которых временами вдруг резко срывалась вниз одна искра и исчезала в крыше больничного корпуса. А вверх навстречу им скользили тени людей. Они были полупрозрачные, иногда теряющие форму, но это были люди. Подобных призраков Артур уже видел, когда умер, стоя на улице Вадима Гетьмана.

     Артур видел их лица. Они плыли вверх и улыбались, поднимаясь навстречу сиянию. Это сияние напоминало бесконечное поле в облаках, где-то оно было ярким, а где-то почти невидимым. Оно не было похожим на северное сияние, скорее, словно поверх стекла струился свет.

     А между сиянием и городом Артур увидел силуэт человека. Что-то с ним было не так. Он не был похож на плывущие вверх души. Он не терял плотность, и даже вся одежда была чётко видна. Сгорбленный, ужасного вида, будто измученный судьбой, тощий человек лет сорока. Он был далеко, и его лица не было видно, зато хорошо были заметны взлохмаченные жидкие волосы. Эта сутулая тень висела над землёй и не двигалась, а возле неё светилось что-то вроде голубого лоскутка, сотканного из грубых нитей – так показалось Артуру. По этому лоскутку бегали синие искры и танцевали маленькие молнии.

     Артур перефокусировал взгляд, словно снял очки, и изображение изменилось. Теперь перед призраком висел маленький мальчик. В отличие от полупрозрачных душ, парящих в небе, мальчик выглядел как живой. Его руки, ноги, одежда – всё было чётким. Лицо… где-то Артур его видел, мальчик был ему знаком. Опять в его мозгу возник шёпот.

     – И дался тебе этот потерянный человек – Егор Куликов! – Нечто словно шептало тому, кто превратился в маленького мальчика. – Что ты в нём нашёл такого? Ты столько возился с ним…. Съел бы – и всё.

     – Не понимаю… Еда? – это слово всё повторялось в голове Артура. Это существо упомянуло о еде. – Кто мы для вас?

     – Что тут не понятного? Вы для нас еда. Я говорю про вашу накопленную энергию жизни. Ваши эмоции, чувства, всё то, что вы при жизни впитывали и сохраняли. Особенно вкусна любовь. Когда вы переходите Горизонт Событий, вы взрываетесь фонтаном и дарите её информационному полю. А мы питаемся этой энергией, так как часть её всё равно теряется. Она оказалась гораздо нежнее гамма-излучения пульсаров и радиации сверхновых. Это как наркотик. Попробовал и не можешь остановиться. Не всем это нравится, но и никто особо не запрещает. Только эти дураки из Звёздного альянса борются, сопротивляются нам. Словно могут помешать. Но это не важно. Важно то, что он нашёл в вас ответы. И теперь знает больше, чем мы. Может это миф, что есть планета, где можно отыскать средство от нашего вымирания? Не успела узнать. Он пришёл, Творец. Хоть и с обломанными крыльями. И теперь я здесь… Он не дал узнать. Я потратила столько времени на эксперименты, столько создала, а он… Творец, помог этому ничтожеству. Что в этом Егоре такого? Обычный примитив, болен своими нелепыми переживаниями, тоскующий в грёзах о несбыточных надеждах. О своей женщине, такой целеустремлённой и напористой. Она знает, что хочет, и добивается этого, а он сдался и только ноет. И что в нём этот гадёныш отыскал, что я пропустила?..

     – Еда, обыкновенная еда? – не мог поверить Артур. – Мы же люди... Не укладывается в голове. Просто есть нас!

     Видение таяло, и вновь перед его глазами медленно ползли разноцветные секции цилиндра, в котором он был заперт. Как раз сдвигалась направо зелёная секция. Её иглы подпрыгивали, а снежники прокручивались вокруг своей оси, меняя лучи в соединениях с чёрточками и завитушками.

     – Ну, человек, вспомни, например, кроликов. Они ведь тоже живые существа, с чувствами, мыслями, сознанием. Но вы их кушаете и при этом спите совершенно спокойно. Тебя ведь не трогало, когда ты ел рагу из крольчатины, что этого кролика специально убили, чтобы ты получил из его мяса энергию для жизни? Ел и облизывал пальцы. Ещё приговаривал: «Вкуснятина!».

     – Они примитивные существа, животные!

     – Да? А ты думаешь, что человек – венец совершенства?

     – Я – человек… я – думаю!

     – И? Кошки, собаки, кролики, коровы – тоже думают. Нет, если говорить о пище, о том, что мы берём у вас после Горизонта Событий, тут даже сравнений быть не может с мясом. Речь идёт скорее о нужных веществах – малости, что мы берём. Отсюда, мы берём только то, что нужно и не трогаем остальное.

     – Ага, и как я должен поверить в это? А проверить?

     – Но ваша же планета ещё жива, по-прежнему жива.

     – Это ответ?

     Разноцветный, цилиндр вокруг Артура продолжал вращаться. Сейчас напротив него был синий цвет. Те же знакомые иглы секции, геометрические фигуры и снежинки. Только теперь иглы указывали остриём на вершины снежинок и углы геометрических фигур, но при этом сами они не двигались. В отличие от жёлтого сектора, где иглы были подвижными. Зато дрожали сами фигуры синей секции, куда указывали иглы. Своей вибрацией они порождали тени, словно один прямоугольник создавал призрачную иллюзию другого, только повёрнутого под углом 90 градусов. Вся синяя секция имела двойник-призрак, только под прямым углом, словно за ней сформировалась вторая секция, искажённая восприятием. Зачем?

     А голос продолжал:

     – Это ответ. Человечек, ты бы знал, что значит существовать на голодном пайке! Чем бы ты пожертвовал, чтобы такого не произошло?

     – Не знаю… Я никогда, никогда не…

     – … не голодал? Вот именно, поэтому не знаешь, что это такое. Голод, это когда все твои мысли будут только о том, как достать еду. Поесть. Любой ценой. Даже пожертвовав своими принципами. Старые источники исчезли, они стали несъедобными, горькими и безвкусными, а новые – слишком малы, чтобы удовлетворить наши потребности. Приходится нарушать правила. Удобрять почву. Ваши эмоции – стал новым источником пищи, сладким, затягивающим, как алкоголь. Берёшь планету, терраформируешь её, населяешь примитивными белковыми существами, и потом просто ешь. Планеты Альянса стали пресными. Там нечего есть, словно жуёшь песок. А здесь, на Земле, это как разводить кроликов в клетках, контролируя их популяцию, а потом забивать и есть. Понятно?

     – Да, – ответил Артур. Он был подавлен такими рассказами.

     – Вернёмся к насекомым, к таким примитивным существа, которых ты можешь просто раздавить. Ты даже ты знаешь, что из многих насекомых вы добываете полезные вещества. Некоторые вещества, с уникальными свойствами, которые вы не в состоянии сами синтезировать. Используете пиявок для лечения. Мечтаете о синтезе паутины, восхищаетесь жуками. Вы пытаетесь постичь их приспособляемость. Безуспешно исследуете Mesenchytraeus solifugus.

     – Что?

     – Ах, да, ты же уже не слышишь Горизонт Событий. Я сказала про вид червей, обитающий в ледниках Аляски. Живёт при температуре близкой к точке замерзания воды, при понижении температуры впадает в анабиоз. Умирает при температуре +10 ®C, а при комнатной температуре разлагается. Вы при этом разговариваете с ними? Пытаетесь узнать их мнение о вас? Тебе и таким как ты, кроме редких случаев любителей энтомологии, плевать на таких примитивных существ.

     Так вот, ты для меня – такой вот примитивный червь, насекомое. Но меня поставили перед выбором. У меня нет выхода, мне приходится с тобой разговаривать. Может, я найду в разговоре с тобой ответ и способ покинуть это устройство. Но сейчас мне не вырваться из машины. Наверное, гадёныш нашёл в вас новое свойство, ответ на вопрос, как нам снова рождать новые сегменты? Может он нашёл средство продолжения нашего рода?

     Ваша душа полна загадок, особенно ваши эмоции, которые вы дарите друг другу. Любовь. Очень странная энергия, требующая обмена такой же энергией с вашим избранником. Вы, как два полюса, должны притянуться друг к другу, а иначе возникнет антипатия. Притянув, любовь заставит вас ощущать друг друга, ощущать это взаимное притяжение. Один полюс, его след, я в тебе чувствую, а вот второго нет. Интересно…

     А есть ещё сырые чувства, влечение и похоть. Но они горьки на вкус. Настоящая любовь, как вкус розы, как её нежный запах.

     – Спасибо, очень хорошо сказано.

     – Дурак! Наши машины пытались понять, как вы находите тех, кто вам нужен? Для нас сигнатура этих чувств, те нейро-импульсы, которые вспыхивают в ваших мозгах, всегда одинаковы, но вы чётко знаете, кто вам нужен. Как вы находите партнёра? Почему один человек вам антипатичен, хотя вы с ним никогда не разговаривали и не сближались, а другой – вдруг становится целью вашей жизни! Вы называете это «чувством сердца». Порой при отсутствии ответа вы увядаете или сходите с ума. Любовь становится ядовитой для нас. Почему Творцы так на неё указывают? Может это и есть ответ? То условие, которое мы ищем? Там спрятано то, что может нас спасти от вымирания. Неужели я не всё поняла, изучая ваши чувства, эти примитивные руководства к вашим действиям, когда ваш разум отходит на второй план?

     Здесь у меня есть вечность для размышления, я много поняла и узнала, но я не могу это пересказать,…

     Серия образов. Перед глазами Артура появилась заснеженная свалка металлолома. Остовы танков, грузовиков, присыпанная снегом металлическая рухлядь из потемневших труб, кровли, ржавых прутков, ворованных канализационных люков и различного мелкого хлама.

     – …поделиться выводами, поэтому он, – опять множество образов, – собрав меня, не узнает, что я поняла, что я узнала.

     Артур видел, как мелкий снежок присыпает проход между двумя громадными кучами ржавого лома, где, проходя остов самолёта с уцелевшими винтами, по снегу шагал щуплый человечек, одетый в коричневое пальто. Миновав кран с захватом, он услышал далёкий окрик:

     – Славик, ты где?

     Улыбнувшись, человек зашагал дальше.

     И видение пропало, остался только голос:

     – Он получит только слепок памяти до разрушения. После – только мои части. Творец меня разорвёт на куски, а гадёныш спрячется. Они, лоскутки из Покрывала, всегда так поступают. Наломают дров, а если становится горячо – сразу в кусты. Как будто они ни при чём. Хм, как интересно, как я хорошо начала изъясняться на таком примитивном языке. Вошла во вкус.

     Опять образы. Это что, снова улица Мечникова? Это – знакомый громадный небоскрёб, церковь на поросшем деревьями холме и бульвар Леси Украинки, по которому уже спускался поток машин? Артур этот бульвар хорошо знал. На Леси жил его друг, Тарас. Как раз около бывшего «Дома радио», где теперь был очередной модный магазин. Он работал в автомастерской и неплохо зарабатывал. Они сошлись на коммерческом интересе: Артур поставлял ему серые рабочие аппараты, а он ему – автомобильные запчасти под заказ. Как раз для ещё одного знакомого Артура на СТО на Ушинского. Имея нужные связи, они оба получали хороший навар.

     Да, это была Мечникова, но только сейчас с неба на неё опускались три полупрозрачных столба. Они гудели, на миг Артур ощутил их энергию и силу. Она могла разорвать его в считанные секунды и уже начала рвать, только нужно было найти выход из западни, но кругом были невидимые стены. Скорее всего, это видение Артуру дарил его невидимый собеседник, общавшийся с Артуром посредством шёпота в мозгу.

     – И ему придётся обратиться к гадёнышу! – зло добавил голос. – Сделка.

     – Ты – женщина?

     Наступила пауза.

     – Очень примитивно, но похоже на мою сущность. Можешь считать меня женщиной.

     – Почему ты здесь, что это за наказание? Кто такие Творцы?

     – Ты так много болтаешь, задаёшь много простых и глупых вопросов. Ты случайно не забыл для чего ты здесь? Любопытство всегда было вашим, людским, пороком, что тогда, в первую цивилизацию, что сейчас. Оно созидает, оно и уничтожает. Мне бы следовало молчать и ждать, пока ты не уйдёшь, провалишься вниз или оживёшь, если выполнится условие машины. Но условие связано с этим непонятным чувством. Эта любовь, всё на ней завязано, но я уже так долго здесь одна, в своём наказании, что разговор с тобой хоть как-то скрашивает моё одиночество. Только поэтому я с тобой общаюсь.

     Машина молчит, она давно молчит, убита со времён, как породила тени. Ты даже не можешь представить, что это такое – быть здесь. Я одновременно здесь, уже вечность, а одновременно в твоём мире. Там я ещё существую, как одно целое, это событие ещё не произошло. Егор Куликов уже мёртв, но ещё не воспарил, а его мама попала в один из закрытых миров. К Отшельнику, на Ярмарку Волшебства. Мне стоило его…

     Опять образы.

     – …послушать.

     Образы. Вечер, опускающийся на площадь, уставленную павильонами. Ярмарка Волшебства, что это такое? Там люди что-то покупали, торговались и искали то, что давно было потерянным. Это была лишь вспышка, но то, что Артур увидел, было большим, чем он мог познать. Там люди искали ответы и узнавали их, как во сне. Но вспомнят они про это, проснувшись, поймут, что им было сказано? Кроме тех, кто умер. Но этих существ интересовало иное. Забытые книги, которые авторы не написали, или то, что они написали и сожгли, а также удивительный, волшебный инвентарь и утварь.

     – Я…

     – Время не имеет значения. А здесь, так и подавно. Но есть некоторые нюансы.

     – Какие такие нюансы?

     – Здесь время не имеет значения, а по ту сторону оно течёт. Там, где заканчивается граница воздействия храма, время движется. Там есть старение любых тел, старение и смерть. Но не здесь. Здесь иное поле. Здесь растянута длина Планка.

     – Что растянуто?

     – Длина Планка. Хорошо, я вижу, что ты примитив. Попробую объяснить: фундаментальная единица длины в планковской системе единиц, равная в Международной системе примерно 1,6 на 10 в минус 35-ой степени метров. Планковская длина – естественная единица длины, поскольку в неё входят только фундаментальные константы: скорость света, постоянная Планка и гравитационная постоянная.

     – Нифига не понял.

     – Конечно. Представь себе точку, где время и все остальные свойства не имеют значения. Есть точка, 1,3 на 10 в 26-ой степени. Это только точка. Длина Планка. То, что находится внутри неё, нельзя описать обычной физикой, только квантовой механикой. Там что-то есть, но мы не знаем что.

     – Слушай ты, червяк, и как это мне поможет?

     – Никак. Просто найди и активируй нужный элемент в этих конструкциях вокруг тебя и ты поймёшь, что то, что произошло, это не просто вспышки света. Это новые события. Изменения в твоей жизни, даже после смерти. Это и будет твоим воскрешением. Ты их сам создаёшь, события. Но если ты не тот элемент активируешь,…

     Опять появились образы: человек – или, может быть, душа – проваливался в такой же цилиндр из узоров, только они были все одинаковые, чёрные. Узоры из геометрических фигур, иглы и такие странные чёрточки и снежинки – все были мертвы.

     –… если ошибёшься, тебе уже незачем будет возвращаться. Там тебя ждёт пустота. Бесконечный поиск выхода и ответа. Сейчас и здесь тебе нужно узнать нужный элемент. Если ошибся, возврата не будет. Таковы правила. Их нельзя нарушать.

     – Не понимаю, ты говоришь загадками.

     – А тебе нужно всё рассказать? Разжевать и вложить в рот, я правильно выразилась? Вот поэтому ты – примитив, а я – высшее существо. Я всё вижу и всё знаю. Есть ещё одно условие твоего оживления. Но с каждой секундой оно тает, так что поторопись, а иначе тебе незачем будет возвращаться. Останешься здесь, со мной, поболтаем.

     За зелёными символами-узорами возник зеленоватый столб, словно изнутри подсветили туман, и в нём появилась сегментная змейка. Только сейчас она была громадной, метров пять в высоту. Каждый сегмент напоминал гексагональный кристалл, вершины которого имели усечённые пирамиды. В каждом кристалле, словно что-то перемешивалось, какие-то светящиеся ручейки, завихрения света. Змейка начала двигаться и пирамиды вытягивались, их усечённая часть становилась тоньше. Если закрыть глаза, можно было представить, что так ползёт дождевой червяк.

     Артур не мог закрыть глаза, он продолжал смотреть, как змея создала перед ним кольцо и в нём возникла светящаяся зелёная паутина. В этот миг перед глазами Артура пролетела вся его жизнь. Яркие события детства, всё, что когда-то происходило с ним.

     Он смог вспомнить их всех. Тех людей, с кем когда-то общался. И поцелуй девочки в третьем классе, и страх, когда они с приятелем Пашкой сломали ветку яблони и убегали от разъярённого хозяина. Он вспомнил первый класс, свои переживания, когда он, как сказал папа, вступал в новую жизнь. И его выпускной, как они в Ботаническом саду накачались пивом и устроили балаган.

     И секс с девушками, и особенно со Светой. Как она старалась доставить ему максимально удовольствий, а когда он, утомлённый, засыпал, нежно гладила его по спине и целовала. Теперь он видел, что она дарила. Странные всплески розовато-оранжевой энергии, как жидкость, стекали с её руки и растворялись в его спине. Что это?

     А потом появилась Очаровашка, Аня. Она снова бежала на орбитреке, улыбаясь ему. Они разговаривали ни о чём, а потом он намекнул ей, что она ему очень нравится. Аня по-детски засмущалась, отвела взгляд, посмотрела вверх и, смеясь, ответила, что ей очень нравятся его комплименты, но он, Артур, её очень смущает. Артур подошёл к ней и хотел её коснуться, но она таяла. Перед ним был орбитрек, но Очаровашки уже не было. Она исчезла. «Что такое?» – подумал Артур, оглядываясь. Тренажёрный зал жил своей жизнью. Тренер Константин заставлял своего клиента делать махи гантелями, тренер Данила – девушку Алису подтягиваться. Та стонала и говорила, что больше не может. Ещё один клиент тренажёрного зала приседал со штангой, а на ресепшене Ксюха готовила протеиновый коктейль посетителю, который закончил занятия.

     Но только исчезла Аня, изображение сменилось, и перед Артуром стояла Света. Она купалась в ванне, подставив плечи под упругие струи душа. Она улыбалась ему и тихо сказала:

     – Я жду тебя. Ты идёшь?

     – Да, конечно!

     Артур был уже раздет, поэтому, отодвинув подальше занавеску, он залез в ванну и понял, что снова один. Света исчезла, и тёплая вода с шумом просто лилась вниз.

     – Не понял? – удивлённо пробормотал он.

     В это мгновение сквозь него словно что-то прошло. Волна, не волна. Нечто ужасное, как громадное копьё. Артур даже не увидел его. Просто почувствовал. Из стены позади него, прямо из кафеля, исказив его розовый рисунок, пройдя сквозь полотенца, исказив и их, особенно страшной стала морда льва на полотенце Светы, пройдя через его тело, заставив его сотрясаться, вышла волна вибрации и ушла в противоположную стену. Вода отклонилась, обтекая это искажение, словно начала скатываться по невидимому стеклянному шару, но при этом возвращаясь именно туда, куда она бы упала, если бы не было препятствия.

     Как только эта волна исчезла в стене, вмиг перед Артуром всё растаяло. Не было больше Светиной ванной, не было фитнесс-зала, ничего такого знакомого. Он опять увидел перед собой странные – теперь уже голубые – узоры цилиндра, по-прежнему вращавшегося вокруг него. А за ними – эта странная ярко-зелёная сеть паутины.

     Следом он увидел эту гравитационную волну, которая выходила из синего сегмента цилиндра, заставляя трепетать составляющие его иглы. Потом она ударилась в паутину, которую создала свернувшаяся в кольцо сегментная змейка, и разомкнула её кольцо. Паутинка разорвалась на кусочки, вращаясь и тая. Змея почувствовала удар. Она начала крутиться и извиваться, точь в точь как сдавленный дождевой червяк. Это длилось несколько секунд, а потом она просто исчезла.

     Образы нахлынули на Артура, сплошная мешанина световых вспышек, каких-то теней, странные пейзажи неведомых планет и космические пейзажи. А потом всё исчезло, и наступила тишина. По-прежнему вокруг него кружились странные узоры, только теперь некоторые из них потускнели, как будто стали неактивными.

     – Что это было? – спросил Артур.

     Ответа не последовало.

     – Эу? – опять сказа он. – Ты, это, ты здесь?

     – Здесь, – послышался шёпот в мозгу, но теперь очень осторожный, почти неощутимый.

     – Что это было?

     – Напоминание, зачем я здесь. Я просто почувствовала слабость, решила... Вспомнить, как было раньше. Впитать эмоции. Покушать. Ладно, это сейчас не важно. Душа, у тебя очень мало времени. Горизонт Событий меняется во время работы Храма и кое-кому это не нравится. Они прибыли сюда. Он пока их сдерживает, но их недовольство растёт. Тебе нужно действовать.

     – Но как? Я ничего не понимаю.

     – Смотри вокруг и включи воображение.

     Артур усмехнулся. Но то чтобы ему стало весело, скорее он сделал это автоматически.

     – Что это вокруг меня, эти световые узоры?

     – Вокруг тебя системы управления. Они взаимодействуют непосредственно с твоей энергией. На самом деле ты коснулся желтых элементов не рукой. Рука была лишь проводником твоей энергии, которая заключена в тебе.

     – Какой энергии?

     – Энергии жизни, примитив. Знали бы вы, насколько вы примитивно мыслите. Живёте лишь своими оболочками и лишь иногда прикасаетесь к верхнему уровню. Ладно, продолжаем. Каждый цвет – это элемент управления. Я не могу на словах точно объяснить, что делает каждый элемент. Его возможности безграничны, но только в своей сфере. В диапазоне, если хочешь.

     – Ни хрена не понял? Какая связь?

     – Каждый элемент получил строгие ограничения, но внутри этих рамок он может практически всё. Если говорить просто, жёлтый сектор – это связь. Не просто радиосвязь, а связь с живыми и неживыми существами всей Вселенной. Где бы они ни были. Красный – оружие. Синий – это управление процессами планеты, фиолетовая – управление жизненными циклами таких примитивов, как ты…

     – Значит всего семь цветов, – перебил шёпот Артур.

     – Семь, потому что больше твоё сознание не может постичь. Оно ещё слишком примитивно. Это как семь цветов радуги, из которых состоит свет. Но разве их всего семь? Даже ты знаешь, что есть цветовые спектры, которые не доступны вашему глазу, но они ведь есть. Так и здесь. Ты заметил, что эти элементы вытянуты. А почему, знаешь? Потому что они таким образом восполняют пробелы – места тех элементов, которые не видны. Эта машина – управление всеми процессами во Вселенной, она управляет не только Тёмной материей, но и экзотическими, первичными частицами. Она может управлять мирозданием. Всего элементов управления двести пятьдесят шесть, но даже мы видим всего шестьдесят четыре. А эти представители «Звёздного Альянса», использующие технологии Звёздных механиков, едва увидят шестнадцать.

     Изначально этих машин было очень много. Большинство их было отдано Нейтральным, чтобы они упорядочили мир. Используя Тёмную материю, они остановили Хаос под наблюдением Творцов. Они создали гармонии, когда галактики стали не рассыпаться, а превращаться в спирали или шары, когда плазма и межзвёздный газ начали порождать планеты.

     А потом машины были собраны и увезены в Закрытые галактики, так их называет Альянс. Кроме нескольких. Никто, кроме Творцов, не знает, почему эта машина уцелела. Она досталась нам, а потом – с помощью одного нашего элемента – и людям, тем, кто жил до тебя. Мы думали, её забыли, но сейчас, я уверена, что всё было спланировано. Мы изучали вас, а Творцы изучали при этом нас.

     – О каком таком элементе ты говоришь?

     – Элементе Клубка, идиот. Моём элементе. Он отвечал за любопытство. Интересно, Славик его нашёл? Прочитав его, он заразится таким же чувством, любопытством: почему именно Егор Куликов так важен? Только для управления машиной требовалось не менее десяти человек.

     – Но ведь этому… как его?... забыл… Ему же удалось…

     – Кузулу? Не знаю, как ему удалось включить машину, так как она была настроена на активацию, когда внутри окажутся все аватары. Именно все десять жрецов, которые лягут в саркофаги нейро-управления и активируют кварцево-слюдяные фигуры. Это своего рода предосторожность, и, скорее всего, ему помогли, но я не поняла кто. Искала, но не нашла ответ. Но после этого машину спрятали.

     – А почему тогда её не разрушили? – поинтересовался Артур. – Ведь такое могущество. Зачем она здесь и почему даёт шанс мёртвым?

     – Это часть Великого замысла и я не знаю, в чём он выражается. Машина осталась для мёртвых и только для них. И как бы эти гибриды с оружием и частично возможностями Творцов не старались, они никогда сюда не попадут.

     – Получается, не вы построили Машину?

     – Конечно, нет. Мы так же, как и ваши предки, пользовались ею. Храм должен был быть разрушен. Он изменяет Горизонт Событий и один раз случилась катастрофа. Она породила Тени. Звёздный Альянс знает про Машину. Он хочет добраться до неё и с её помощью добраться до нас. Мы враги друг другу.

     – А для нас вы враги?

     – Вы слишком мелкие, чтобы вас замечать. Вы – полигон испытаний, и не больше. Машина управляет самой мощной составляющей Вселенной, частицами, которые в обычном состоянии не соприкасаются с вашим миром, а существуют в нашем, подобно воде в вашем мире. Она такая приятная и безвредная, когда прикасаешься. Но если воду сжать, она может и убить.

     – Они вас хотят убить? Эти, из Звёздного Альянса?

     – Есть за что. Их миры стали для нас безвкусными. Они теперь как сорняки, мешающие развиться культурным растениям. А что вы делаете с сорняками?

     – Вырываем.

     – Именно. Они точно знают, что одна из Машин уцелела. Они боятся её. Они следуют правилам, а машина их нарушает. Для этого они сюда пришли, эти…,

     Опять серия образов холода и пустоты.

     – «Мёртвые подразделения» их называют Тёмными экзекуторами. Они контролируют ход событий. Чтобы не было искажений, чтобы не нарушался ход событий. И им не нравишься ты!

     – А причём здесь я?

     – Ты – точно болван! На Земле каждый день оживают мертвые? Их взбесил Куликов, они его чуть не сожгли, но им помешали это сделать. То, что с ним случилось, не просто нарушило естественный ход событий, но и создало парадоксальную аномалию. Он создал новую, нелогичную цепочку событий, которые нарушали все расчёты. Ты, человечек, даже постичь того, что я говорю, не можешь!

     А ещё есть ангелы из менгиров, художники миров. Высокомерные, надменные, холодные. Когда мы начали погибать, ведь Вселенная охлаждалась, когда Клубки тускнели и, съёживаясь, гибли от голода, когда мы начали искать еду и нашли энергию душ, мы просили их о помощи, но они лишь холодно молчали.

     Энергии не хватало. Её было очень мало, и мы нашли способ её увеличить. Мы стали менять планеты. Это как вы делаете на своей Земле. Вырубаете леса, перепахиваете луга, а на их месте высаживаете свои, нужные вам культуры. И вам плевать, что вы при этом разрушаете всё то, что природа создавала десятками тысяч лет. Главное – здесь и сейчас. Как только планеты Звёздного Альянса начали погибать, они тут же всполошились. Все примчались сюда, все хотели нас наказать, а получили щелчок по лбу. Вот и крутится всё вокруг этой планеты.

      Артур не слышал, что ему говорили. Он думал о своём. Наконец, когда его собеседник сделал паузу, он тихо спросил:

     – Значит, эта машина может всё?

     – Абсолютно всё. Но сейчас ты мёртв, у тебя нет тела, поэтому ты можешь загадать только одно желание.

     – Жизнь, – догадался Артур.

     – Да, это тот элемент, который активирован. Остальные, хоть и светятся энергией, давно деактивированы.

     – А как же жёлтые элементы? Ты говорила, что это связь. Я ведь видел пирамиды. Сейчас они погасли, но я видел.

     – Это лишь остаточные функции. С помощью этой машины ты можешь связаться с любым устройством не только на Земле, но и во всей Вселенной, в её теперешних пределах, с любым живым или неживым существом. Правда, за всё нужно платить. Те, кто в древности пытались это сделать в одиночку, сходили с ума. Посвящённые жрецы знали, что можно использовать, а к чему нельзя прикасаться. Я их учила. Если использовались все элементы, человеческий мозг просто не выдерживал. Он сходил с ума, перегружаясь информацией. Чтобы хотя бы прикоснутся к тому, что показывает Машина, почувствовать, как она расширяет горизонты сознания, нужно полностью отключить логическое восприятие мира.

     – Ни хрена не понял.

     – Ладно, посмотри на картины больных шизофренией.

     За вращающимся цилиндром начали возникать в мерцании знакомые полотна.

     – Вот они: Винсент ван Гог, Луис Уэйна, Эдвард Мунка. Это полотна тех, кто мысленно прикоснулся к Горизонту Событий. Да, я тоже подключена к Машине и могу заглянуть в их творчество.

     – В их сознание, души?

     – Они давно умерли, прошли Горизонт событий, оставив свои мысли, свои образы, память и несбыточные проекты в нём, в этом сиянии света за облаками. Но они давно мертвы, а ты? У тебя же есть желания, например Очаровашка, которая никогда не будет тебе принадлежать. Ты знаешь об этом, но так её хочешь. Ты ищешь то, что заставит её передумать. Мечты. Эта машина тебе поможет реализовать их. Но не советую этого делать. Это как приглашение в мышеловку. Ты сойдёшь с ума. Кузул сошёл с ума. Он так жаждал изменить мир, так хотел покончить с неравноправием, что, прикоснувшись к Машине, познал сразу, в одно мгновение, всю несправедливость неравенства и угнетения, всю мерзость своего мира, где жил. Он стал другим человеком, и это увлекло его без остатка. Он начал думать только о том, как бы всё изменить, и ни о чём другом.

     Находясь в машине, он чувствовал каждый чёрный поступок жителей городов. Он хотел изменить мир к лучшему, а получилось всё наоборот. Да, он сошёл с ума. Потому что он воспользовался машиной один. Его никто не мог остановить и отрезвить. Он узнал все мысли всех существ на планете Земля. Это как хаос, который нельзя подчинить. Он решил, что легче всё сжечь, чем исправлять. И это ему удалось.

     Не знаю как, но в одиночку он сделал то, чего он не должен был делать. Может, ему помог ОН, Отшельник, а может сам Кузул в безумии нашёл в предохранителях машины слабое место. Но он смог начать использовать Машину один. Это привело к катастрофе.

      Артур молчал, просто слушая.

     – Поэтому Кузул так всем интересен…

     Опять образы. Странные величественные города в огне. От ужасного жара рушатся колонны и величественные здания.

     – …Славик держит его, Кузула, на своей платформе. Изучает, копаясь в его мозгу, погрузив Кузула в коматозное состояние. Он хочет понять, как ему удалось контролировать всё, использовать машину без остальных жрецов. Так что будь осторожен в своих желаниях. А вдруг ты привлечёшь внимание Славика?

     – Значит, я оживу?

     – Оживёшь? Наверное. Есть ещё условие, своего рода предохранитель. Только при выполнении его, ты снова обретёшь жизни.

     – Не понял?

     – Это как в математике. Если какой-то процесс во Вселенной можно решить математически, значит, он имеет смысл. В твоём случае есть условие, которое должно быть выполнено, но оно не решаемо математически. Это своего рода ошибка. Какое условие, я тебе не подскажу. Да и смысла нет. К этому условию ты не имеешь никакого отношения и не можешь на него воздействовать. Оно или есть или его нет.

     – И это всё, ёкарный бабай, все твои слова?! Типа есть условие, но я не могу на него влиять. Чушь собачья!

     – Света.

     – Что? Что ты сказал? – вспыхнул Артур, но его собеседник молчал с минуту, а потом продолжил.

     – Ты – только сторонний наблюдатель. Всё, время вышло. Решай, что делать дальше сам.

     Шёпот прекратился, и Артур вдруг понял, что остался один. За медленно вращающимися вокруг него узорами он снова увидел далёкие багровые символы. Они почти погасли.

     «Что она там говорила о цветах цилиндра? Какой цвет отвечает за жизнь? Синий? Нет, точно не синий. И не зелёный, и не красный. Красный, это вроде оружие. Жёлтый – это вроде связь. Точно нет, не жёлтый. Фиолетовый?»

     Артур посмотрел вверх, на своеобразную крышку этого странного цилиндра, заточившего его в себе, фиолетовый пятиугольник, такой же вытянутый в вершинах, как и остальные геометрические фигуры. Эта крышка была похожа на разноцветные секции цилиндра, но имела несколько отличий. Например, она имела в центре фигуру, напоминающую глаз. Нет, скорее всего, это лишь игра воображения. В этом месте чёрточки образовали большой овал, напоминающий разрез глаза и всё.

     Вдруг раздался смешок. Смеялась явно девушка.

     – Эй, это опять ты? – спросил Артур.

     Но ответом ему была тишина. И потом эти запахи цветов, он явно почувствовал запахи цветов. Такие опьяняющие ароматы, словно он оказался на нагретом жарким летним солнцем поле, или внутри дорогущего парфюмерного бутика…

     Здесь, в этом месте и запахи цветов! Это казалось бредом. И вдруг раздался мужской голос.

     – Мамис, не трогай его. Ты вызываешь в нём смятение. Из-за этого он может здесь остаться, и процесс будет заторможен.

     – Я знаю, Муфус, но мне интересно. Он не такой, как Куликов.

     – Они все разные, их души. Они мыслят, мечтают по-разному. Они каждый индивидуально строят планы внутри себя, хотя при этом они устраивают свою жизнь, используя основные эмоции. Это у них одинаково.

     Тот занимается самобичеванием, считает себя никчемным и сходит с ума по женщине, которая ушла далеко вперёд. А этот внутри знает себе цену. Он тоже любит другую женщину, успешную женщину Аню, но при этом эмоционально не страдает от этого чувства. Он лишён суицидальных мыслей и никогда не занимался заглушением своего горя психотропными препаратами. Он целеустремлён и считает, что рано или поздно добьётся своего.

     А первый, Мамис, он спивается. Дай ему что-то, хоть какую-то надежду, чтобы он увидел цель, чтобы в нём зародилась надежда: а вдруг…

     – Реализовать мечты? Стать чем-то?

     – Да, пусть он творит. Создаёт уровни компьютерных игр.

     – Кто здесь? – сказал Артур. – Какие игры, какие уровни. Кто это говорит?

     – Он нас слышит, Мамис, – снова тихо сказал кто-то. Голос был мужским.

     – Конечно слышит, он же внутри волнового генератора и подключён к нему. Посмотри на него, Муфус, он сложил себе цену. Он не отягощён совестью, он твёрдо верит в свой успех и готов идти к нему по костям. Он обманывал и будет обманывать ради своей прибыли. Он пользуется этим. Но вот оценят ли его другие, примут ли его самооценку.

     – Всё зависит только от неё.

     – Тогда это напоминает Ярмарку Волшебства.

     – Кто вы? О чём вы говорите? – Артур смотрел на разноцветные секции цилиндра на тёмном фоне и не видел их. Он весь был поглощён разговором.

     – А что такое Ярмарка Волшебства? Отражение Машины, – продолжал говорить мужской голос, не слыша вопли Артура. – Отшельник ведь должен всё время контролировать её.

     – Кто вы такие, что мне делать? Помогите?

     В ответ опять послышался смешок, и снова Артура окружил тягучий аромат цветов. Один из запахов был очень знакомым, он напоминал запах любимых духов Светы, и Артуру даже показалось, что внутри фиолетового узора, зацепившись за иглы, висит веточка жасмина с белыми цветами. Откуда здесь эта веточка?

     Машинально, не понимая, зачем он это делает, Артур поднял руку и попытался выдернуть веточку пахучего кустарника, застрявшую среди игл. Он ухватился за стебель у основания, и в это мгновение фиолетовые иглы впились в него.

     А вот теперь он почувствовал боль, настоящую боль. Не было вспышек света, не было прокручивания событий его жизни. Ничего. Просто боль. Через мгновение она превратилась в зудящее и ноющее ощущение в руке…

     Что произошло? Он стоял около своего тела и смотрел, как его заворачивают в тёмный полиэтилен. Да, его разум не сразу переключился, но когда Артур понял, где находится, он внутреннее сжался. Ничего не произошло. Он был по-прежнему мёртв. Пройдя Храм Жизни, он снова стоял на улице Вадима Гетьмана и был мёртв, а его тело собирались увозить в морг.

     – Фигня, всё это! – зло процедил Артур.

     Врачи в красных фирменных куртках работали не спеша. Рядом прохаживался милиционер и курил. Дальше ещё одно тело погрузили на носилки и везли к машине «Скорой».

     – Нет никакого Храма жизни, это всё наваждение. Это всё обман. Купился, бля, – продолжал злиться Артур.

     Среди шума проезжающих мимо машин и гомона толпы он услышал громкие и хорошо поставленные голоса. Посмотрев туда, Артур увидел, что возле зевак на тротуаре, выйдя на проезжую часть, работают сотрудники нескольких передвижных студий основных телевизионных каналов. Корреспонденты с микрофонами в руках что-то говорили. Они были или в прямом эфире или записывали картинку. Они что-то эмоционально рассказывали, указывали руками на пересечение улиц, обозначая, где происходила перестрелка, и вновь говорили на камеру. Некоторые зеваки старались влезть в эфир и погримасничать. Это мешало журналистам, они прекращали говорить в микрофон, опуская руки, а милиция отгоняла назойливых кривляк.

     И вдруг он услышал душераздирающий женский крик. Он раздался откуда-то справа, со стороны Шулявки, где жила Света. И этот женский крик был очень похож на её голос.

     Повернувшись в ту сторону, Артур увидел, как сквозь оцепление на тротуаре, вырываясь из рук милиционеров, к его телу рвётся Света. Он не узнал её лицо. Оно было искажено судорогой боли. Что с ней произошло, она кричала, вырываясь из рук, и её глаза горели безумным огнём. Он никогда не видел у неё подобного взгляда.

     – Пустите меня, Артур, пустите!!! Артур!!!

     Её пытались удержать два милиционера, но она сдвигала их с нечеловеческой силой, хотя они упирались в асфальт ногами изо всех сил. Она, девушка невысокого роста, никогда не занимавшаяся спортом, сдвигала двух, а потом и подоспевшего третьего милиционера, прорываясь к телу Артура. Она была сильнее их.

     Журналисты, которые вели прямой эфир, замолчали, а камеры навелись на кричащую девушку. Всё новые милиционеры приходили на помощь своим сотрудникам, которые сдерживали Свету, и все вместе они, обхватив девушку, старались вытолкнуть её за границу оцепленной зоны. Как же она кричала и вырывалась…

     Её слёзы и крики не оставили равнодушными стоящих в толпе людей. Ей на помощь пришли прохожие, которые навалились на милиционеров и стали их отрывать от Светы.

     – Пустите её, чёрт бы вас побрал! – кричала какая-то женщина.

     – Будьте же милосердны! – вторила ей другая женщина. – Скоты!

     – Не положено, это место преступления, – пытался отвечать милиционер, задыхаясь от натуги. – Посторонним вход воспрещён.

     Журналистов и операторов тоже начала толкать толпа. Она сгущалась, как грозовая туча и недовольно волновалась. Операторы первыми смекнули, что будет жарко, и, убрав аппаратуру, начали отходить на безопасное расстояние. Вслед за ними потянулись корреспонденты.

     – Плевать на ваше «не положено», урод! – вмешался парень, пытаясь отцепить руки милиционера от Светы.

     На помощь стоящим в оцеплении милиционерам бросилось подкрепление. Собралась куча мала. Люди пихались, пытались продавить оцепление. Противостояние толпы и милиции растягивалось. То тут, то там начинались локальные драки.

     Поток машин уже пустили по улице Гетьмана, но, увидев свалку людей, водителям приходилось перестраиваться в один, левый, ряд, создавая затор. Особенно мешали движению те машины, которые собирались повернуть на Лебедя Кумача. Теперь им приходилось искать объездные пути. А на дорогу вываливалась разъярённая толпа, которая пыталась оттащить и побить милиционеров. Те отбивались. К ним на помощь спешили свежие силы. Женщины кричали, мужчины матерились. Кто-то кричал про соблюдение спокойствия, но его никто не слушал.

     Свалка создавалась нешуточная. Многие врачи «Скорой» переставали заниматься своим делом и поднимались, наблюдая за криками и дракой, пытаясь понять, что случилось, почему это произошло?

      И тут Артур увидел, как несколько здоровенных ДСОшников, составлявших оцепление и сдерживавших озлобившуюся, внезапно взорвавшуюся толпу, отлетели прочь. Они упали на асфальт с выражением крайней степени недоумения на лицах. А к его телу бежала Света, перепрыгивая через них, в разорванном платье, с растрёпанными волосами, с глазами, в которых застыла боль и со слезами на щеках. Она бежала босиком, где-то в толпе она потеряла туфли. Она спешила к нему, рыдая, даже не пытаясь вытереть слёзы. Откуда в такой хрупкой, метр шестьдесят пять, самой обыкновенной девушке вдруг взялась такая сила?

     Толпа ликовала и даже перестала наседать на милицию, а Света бежала. Она безошибочно угадала, в каком мешке лежит Артур и, подбежав к нему, начала его раскрывать. Ей больше никто не мешал, врачи отступили и удивлённо смотрели на неё. А она руками разорвала чёрный пакет, и обняла его, прислонившись к его голове своим лбом и громко заплакала, нет завыла. Так громко и с таким отчаяньем, что всё стихло. Толпа зевак, которая ещё минуту назад пыталась разметать оцепление, теперь стояла тихо и молчала. Остановились все: милиция, тщетно пытавшаяся сдержать толпу, врачи, погружавшие тела в машины, следователи, помечавшие флажками гильзы и очерчивавшие мелом отверстия от пуль. Даже птицы перестали летать. Время словно остановилось, остался лишь крик. Не крик, вой Светы.

     – Аааааа!!!!!!! Артур!!! Артур. Не уходи!!! Ааааа!!!! Я люблю тебя, я отдам жизнь за тебя!!! Боже, возьми мою жизнь, я хочу, чтобы он жил. Это моё желание, моя просьба!!!

     Она горько плакала. Слёзы текли из её глаз, образовав несколько светлых дорожек на щеках, они капали на лицо Артура. Стоящий в нескольких метрах Артур вдруг почувствовал их на своём лице. Они были горячими. Он ощущал каждую каплю, которая падала на мёртвое лицо его тела.

     – Почему? Почему я чувствую её слёзы? – спросил он сам себя. – Почему они такие горячие?

     – Потому что ты оживаешь, – тихо послышалось около него.

     Артур посмотрел вправо и увидел Евгения. У него были теперь серые, живые глаза и сам он выглядел, словно окружённый дымкой.

     – Это и есть условие Храма. Она готова поручиться за тебя. Пожертвовать собой, чтобы ты жил. Не твоя Очаровашка, твоя Аня, а она. Та, которой ты только пользовался.

     – Я оживаю? – всё ещё не веря переспросил Артур.

     – Да, оживаешь.

     – А ты? Ты ведь тоже входил в Храм. Ты ведь тоже можешь ожить.

     Евгений в ответ грустно улыбнулся.

     – Нет, Артур, я не могу. Я могу лишь попытаться воспарить, искупить то, что натворила.

     – Не понимаю…

     Образ парня, Евгения, таял, и вот перед Артуром уже стояла девушка с печальными глазами. Она была одета просто, в светлую красноватую клетчатую рубашку и в синие джинсы. Ничего особенного. Миловидная девушка с курносым лицом и светлыми волосами.

     – Ты кто?

     Артур уже чувствовал аромат Светы и как она гладит его по плечам и голове, как целует. Она целовала его мёртвое тело, но он всё чувствовал, и этот запах жасмина в её духах…

     – Меня зовут Катя и я – самоубийца. Я тебе не рассказывала, куда попадают самоубийцы. Они сходят с ума в тот миг, когда наступила смерть. Они думают, что боль и безвыходность, то отчаянье, которые они испытывают, стоя на краю бездны, закончится, когда они совершат этот шаг. Один лишь шаг – и всё. Это ерунда. Полёт длится секунды, а потом наступает ад. Они вновь и вновь переживают этот миг, эту боль, отчаянье и безвыходность. Они понимают, что совершили глупость, но им не дают остановиться. И они вновь и вновь падают вниз, чтобы разбиться на земле. Это надо пережить, чтобы понять. Но некоторым позволено искупить, то, что они совершили. Вырваться из замкнутого круга. Я вырвалась. Мне помог он.

     – Кто?

     – Не знаю, но сейчас он похож на погибшего брата твоей Светы.

     – Митя?

     – Не думаю, что его на самом деле зовут именем брата твоей девушки. Окончательное решение только за Светой. Она попросила, чтобы ты ожил, и ты оживаешь. Я не могу ожить, но с каждой спасённой душой у меня рождается надежда, что я приду во сне к своему любимому и попрошу прощения. Я совершила непростительный проступок, ошибку, следуя за своими чувствами. Я знаю, как он мучился. Сколько он сидел дней и вечеров около моста влюблённых. Что он сделал для искупления и как страдал. Я знаю, что он простил меня и ждёт моего прощения. Храм Жизни мне это предоставит, прощение, благодаря тебе и благодаря Свете, той девушке, которая готова ради тебя на всё. Как она тебя любит! Иди.

     – Куда?

     – Разве ты не чувствуешь своего тела. Посмотри внимательно на него, просто посмотри.

      Артур отвернулся и услышал вдогонку голос Кати, ставший холодным, как лёд:

     – Запомни, ты жив только благодаря ей. Если ты её обманешь, если обидишь, и она в сердцах проклянёт тебя, тебя больше ничто не спасёт. После смерти ты сразу провалишься вниз, так как опора между этим миром и нижним – только она, твоя девушка, твоя Света, которая поставила на чашу весов свою жизнь. Она тоже будет проклята, как самоубийца, но ты – падёшь.

     – Проклята, Света, за что?

     – Это её цена. Не будет ничего, ни суда, ни видений, ты сразу провалишься. Запомни, Артур. За всё надо платить.

      Он ничего не успел ответить, так как в глаза ему ударил яркий свет. Потом он потускнел, стал голубым, и на его фоне возникло розовое пятно в коричневом обрамлении. Потребовалось время, чтобы глаза привыкли к свету, и розовое пятно приобрело черты лица, а его обрамление превратилось в коричневые волосы, и Артур понял, что видит плачущую над ним Свету на фоне голубого неба.

     – Помогите ему, он жив! – крикнула девушка.

     Никто не шелохнулся.

     – Ну не будьте же вы сволочами, помогите! – крикнула она.

     Один из врачей «Скорой помощи», нехотя, заранее зная всю бесполезность этого, приблизился к ним и скорее из уважения к Светлане дотронулся до шеи Артура, будто бы отыскивая пульс. Но через секунду его глаза расширились и челюсть отвисла.

     –Тихон! Он живой, здесь живой!

     Всё молниеносно изменилось. Вокруг забегали и засуетились врачи. Света отпустила Артура и, отойдя в сторонку, наблюдала, как его перекладывают на носилки.

     – Не может быть, – говорил кто-то. – Я же проверял пульс, было трупное окоченение. Пуля попала в висок. Фантастика!

     – Скорее чудо, – вторил ему другой врач.

     Погрузив Артура в машину реанимации, врачи проверяли его пульс, давление, дыхание, лихорадочно ставили капельницы.

     – Пульс завышен, давление падает. Сердцебиение аритмично. В больницу его. Скорее.

     Задние двери машины «Скорой помощи» захлопнулись и, взревев сиреной, она сорвалась с места. Толпа расступилась, и машина начала сворачивать на Лебедя-Кумача, стараясь быстрее достичь развязки.

     Девушка осталась стоять, и лишь когда вой сирены начал стремительно удаляться, она, словно придя в себя от оцепенения, закричала, обращаясь к оставшимся врачам:

     – Куда, куда вы его везёте? Куда его повезли?

     – В центральную, на Мечникова, – ответил кто-то

     Звук сирены стихал. Инспекторы дали машине возможность проехать против движения, она спешила в больницу. А девушка осталась. Она сжала правую руку в кулак и, поднеся ко рту, закусила его. К ней подошла немолодая врач и, положив ей руку на голову, тихо сказала:

     – Всё будет хорошо, он выживет.

     – Я знаю, – тихо ответила девушка. – Я попросила за него.

     – Если вас Бог услышал, значит, вы чистый человек. За деньги Бог ничего не делает, деньги ему не нужны. Иди, деточка.

     – Я… мне…

     – Надо в Центральную? – женщина улыбнулась и повернулась к ещё одной подъехавшей машине «Скорой помощи».

     – Витя, у нас есть загрузка?

     – Нет, Надежда Исаевна.

     – Тогда поехали, деточка. Телефон свой не забудь, а то будут родители волноваться. И этот не забудь, – и женщина протянула модный, большой смартфон.

     – Это телефон Артура. Откуда он у вас?

     – Милиционер дал, который тебе перезвонил. Идём.

     Когда девушка зашагала к машине, немолодая женщина небольшого роста, с усталым морщинистым лицом немного замедлила шаг. Улучив минутку, она осмотрелась вокруг и потом вновь посмотрела в спину девушке. Глаза женщины вспыхнули и погасли.

     ***

     Гроза давно отгремела и асфальт давно высох. На грязной потёртой скамейке расположился старик в странных, тяжёлых, мешковатых одеждах, со спутанными седыми волосами и белой бородой, в которой застряли крошки еды. На его голове краснела странная шапочка с золотистым символом в виде рудокопа с киркой. Никто из тех, кто видел этого старика всего несколько часов назад, а теперь возвращался со стороны рынка на Караваевых дачах, шагая по Гетьмана обратно к скоростному трамваю, даже не заметил, что золотой человечек на шапке был сначала с молотком в руках, а сейчас – уже с киркой. Да и кто это из прохожих такое заметит?

     Проходящие мимо люди бросали различные взгляды на старика. Одни смотрели на него с жалостью, другие с презрением, даже зажимая носы. Странно, но от него ничем не пахло. Прохожие зажимали носы чисто инстинктивно, как две женщины лет шестидесяти, которые медленно шли по тротуару и, увидев старика, брезгливо отвернулись. Следом, словно поддавшись импульсу, отойдя на безопасное расстояние, две девушки отняли руки от носа и недоумённо переглянулись.

     – Наверно далеко ушли, – сказала одна из них.

     – Да, скорее всего. Посмотри, какой он грязный. Я такого гнусного бомжа никогда в Киеве не видела.

     – Точно, Оля. Глянь на его одежду. Она наверно тонну весит – столько коричневой земли на ней.

     Но старик не обращал на них никакого внимания. Он кормил голубей. И странно: он крошил горбушку хлеба, которая не заканчивалась. Любой внимательный наблюдатель это бы заметил. Но прохожие были заняты своими мыслями. Особенно их занимали недавние события, случившиеся ниже развязки, где произошло вооружённое ограбление инкассаторской машины. Было слышно, как они эмоционально переговариваются.

     – Да, там столько трупов! Говорят, человек двадцать положили, – сообщал мужчина средних лет женщине.

     – Да ну, Василий, не может такого быть. Ты видел, сколько машин «Скорой помощи» уехало? Не больше десятка.

     – И что! Я тебе говорю, человек двадцать…

     Они прошли дальше, а их место заняли двое подростков и девушка.

     – Алёна, тебе понравилось?

     – Дурак, - отрывисто ответила она.

     – Да ладно, я не про то…

     – А про что? Вы веселитесь, как идиоты. А там ведь люди погибли.

     – Да, один вроде ожил.

     – Может и ожил, вы зачем в драку полезли?

     Щека второго парня алела и вздулась от удара.

     – Не знаю. Так ведь девушка кричала, а менты её не пускали. Вот и полезли, чтобы ей помочь пройти.

     – Спасибо, что вас там не убили. Видели, как мужику руку сломали в давке, другому по голове дали, а одного милиционера чем-то порезали. И надо было вам ввязываться в эту потасовку?! Коля, посмотри на свои шорты теперь.

     У первого парня правая штанина шорт была разорвана.

     – Идёмте ко мне. Дома никого. Заштопаем, – сказал второй парень.

     Они прошли мимо, а старик продолжал невозмутимо кормить голубей.

     Быстрым шагом со стороны развязки шагал парень. Он тоже с кем-то разговаривал.

     – Лёня, жесть, я тебе говорю – полная жесть. Да, похоже на побоище… Не знаю, я пришёл, когда всё закончилось. Ограбление. Представляешь, стреляли из «калашей». Ага, думаю, увидишь всё на новостных каналах. Ага, и драку покажут. Не знаю, вроде ограбление, близко не подпускали. Там кругом оцепление. А, ты радио слушаешь. Ты про неё? Да, странная девушка. Я сам видел, как она здоровых мужиков разбросала… Не, не психованная. Она так плакала, да, Лёня, так плакала. Прикинь, и всё вокруг остановилось, ага, как будто время замерло, – голос парня стихал, удаляясь.

     Парень ушёл прочь, хотя его голос хорошо ещё слышался несколько минут. Он говорил громко и эмоционально. Старик продолжал кормить голубей и нахальных воробьёв, которые таскали крошки еды прямо из-под носа сизокрылых.

     – И как ему не жарко?! – сказала проходящая мимо старика женщина с мужем и маленькой девочкой.

     – Старики всё время мёрзнут. Так и с моими родителями было. Они вечно мёрзли, даже летом, – попытался пояснить ей мужчина. А девочка улыбнулась старику, и тот сквозь усы и бороду улыбнулся ей.

     – Мама, это Дед Мороз, – сказала девочка. – Он ко мне приходил прошлым Новым годом.

     – Лида, не говори ерунды. Это был дядя Ваня.

     – Дядя Ваня днём, а он приходил ночью. Я его помню.

     – Идём, Лида, мы опаздываем, – и женщина потащила девочку прочь.

     Всё было как обычно. Деловито спешащие прохожие, разговоры в толпе, карканье ворон и шум автомобилей. Где-то слышались сирены машин «Скорой», кто-то надрывно сигналил, требуя дорогу, и к этому шуму примешивался лязг скоростного трамвая.

     Старик продолжал сыпать на тротуар крошки и посматривать вокруг из-под густых бровей. Никто не хотел садиться рядом с ним, прохожие брезговали, но вот один таки нашёлся. Это был странный человек, худой как щепка, в голубом костюме, разве только без галстука, в светлых туфлях с тёмными носами. Он был высокого роста, с бледным лицом, зачёсанными назад волосами, мокрыми от геля, отчего они выглядели прилизанными, в очках с круглыми стёклами и очень тонкой оправой. Его худое вытянутое лицо с длинным тонким носом ничего не выражало. Губы были презрительно сомкнуты, а в руках он держал сложенный зонтик. Странная личность, себе на уме. Особенно в глаза бросалась его бледная кожа, словно никогда не знавшая загара. Серые глаза были пусты. Парень вытащил из кармана газету, которые раздают бесплатно в переходах, и развернул, пробегая её глазами.

     Следом, через некоторое время, на край скамейки присел ещё один парень. Он заставил первого подвинуться. Тот уступил с гримасой недовольства. Сев около урны, вновь прибывший достал пачку жевательной резинки, раскрыл её, выбросив прозрачную обёртку в урну, положил несколько подушечек в рот, и, разжёвывая их, принялся что-то набирать на своём смартфоне. Он был полной противоположностью первому молодому человеку. Одет он был в яркую рубашку и шорты до колен, его округлое лицо словно улыбалось. Тёмная небольшая бородка была аккуратно подстрижена, а карие глаза озорно рассматривали всё вокруг. Пригладив свои кучерявые волосы, он услышал вой сирены «Скорой помощи» и попытался завязать разговор.

     – А Вы слышали, что произошло на Лебедя-Кумача?

     Странного вида парень в синем костюме, к которому он обращался,отмалчивался.

     – Мне кажется, там произошло из рода вон выходящее событие, а Вы что скажете?

     Его собеседник снял с носа свои очки, достал платок, протёр их и потом нехотя ответил:

     – Да, слышал. Ограбление, – он водрузил очки обратно на нос.

     – Ужас, и это в нашем районе!

     – Вас это удивляет? Сейчас неспокойное время. Кругом легко купить оружие.

     – И Вы считаете, что это обычное ЧП? Что не стоит задуматься над всем этим? Я не вспомню такого количество убитых за всё время, что здесь живу.

     – Это уже произошло, зачем Вам так переживать?

     – А если это коснётся всех нас?

     – А если не коснётся? А если завтра скоростной трамвай остановится, и вы опоздаете на работу? Не надо так переживать по поводу уже прошедшего события, – парень в голубом костюме демонстративно поднял газету к лицу, показывая, что не желает продолжать разговор. Он почесал правую ступню, там, где заканчивался туфель, и снова углубился в чтение.

     – Не сегодня так завтра ещё война начнётся, – не унимался его собеседник.

     Молодой человек опустил газету, пальцем поправил свои очки с круглыми стёклами и, повернувшись к весёлому парню, сказал:

     – Скажите, Вам нечем заняться? Я вижу, у Вас по Виберу пришло много сообщений, вот и отвечайте.

     Парень перестал улыбаться, погладил бородку и, насупившись, оскорблённый ответом собеседника, начал отщёлкивать сообщения. Каждый из трёх сидящих на скамье был занят своим делом. Прохожие проходили мимо и не обращали на них никакого внимания…

     ***

      То, что происходило в Тёмной материи, зафиксировали системы ударного звёздного крейсера «Эколен» и крейсера технической поддержки «Энсвир». Странные возмущения и воронки. Они не были похожи на спонтанно появившиеся возмущения. Они образовывали цепочки воронок, которые пересекали друг друга и иногда взаимодействовали. Что-то происходило над планетой Земля, активное гравитационное возмущение, даже на длине Планка с помощью земных методов наблюдения их нельзя было постичь, только в лабораториях всей Европы вздрогнули чувствительные датчики.

     Системы «Энсвира» показали, что там, в этой точке, где ломаются время и все величины измерения, разговаривали три источника, словно, оставляя круги на поверхности воды, прыгали поплавки. «Энсвир» видел только круги, эхо разговора в Тёмной материи, и его аналитические центры пытались локализовать и понять разговор. Им удалось осуществить лишь часть задуманного, система локализовала точку источника в Киеве. Чтобы выяснить, что это такое, Аристэ послала туда группу. Эйфа лично транспортировалась в точку возмущения и решила проследить за её источником, но её задержала девушка.

     Эта странная человеческая девушка, о которой системы «Мёртвых подразделений» ещё неделю назад ничего не знали, теперь влияла на Тёмную материю. К ней словно шли следы, некие гравитационные штрихи, и она чувствовала их, в отличие от подавляющего большинства людей планеты. Для них Тёмная материя была лишь пустой информацией из энциклопедий и научно-популярных программ. Её частицы раз в десять лет касались одного атома организма среднестатистического человека и всё. Обычный человек никогда не мог ощутить прикосновения Тёмной энергии, хотя жил только благодаря ей. Но на эту земную девушку они интенсивно реагировали, и она на них влияла. Она могла менять направление их движения.

     Эйфа сканировала девушку, и полученные результаты совсем не вписывались в те рамки, которые им были известны про тёмную материю. До этого момента на планете, не считая технологий Звёздных Механиков, только Егор Куликов мог влиять на первичную энергию, которая сформировывала Тёмную материю. Но он имел частицу высшего существа, как они предполагали, а эта девушка не имела ничего. Она была самой обыкновенной, но прочему гравитационные аномалии так прицепились к ней? Особенно, когда она рвалась к телу возлюбленного, убитого на улице шальной пулей.

     Повторное сканирование ничего не дало. Когда ожившего человека грузили в «Скорую помощь», Эйфа подошла к девушке и, благодаря технологии Тени используя образ врача, решила сопровождать её, держа девушку под контролем. Нужно было выяснить, как и почему она влияет на Тёмную материю. Почему вокруг неё искажается Переход и возникновения тоннеля пробития невозможно. И да, интуиция «Мёртвым подразделениям» подсказывала, что было что-то ещё, чего они просто не видели.

     Да, не видели тех, кто сейчас общался и вызывал искажения. Они – даже они! – не могли услышать разговор. Разговор проходил на таком уровне, что его могли подслушать только ангелы из менгиров, но сейчас их здесь не было. Им было запрещено в данный момент приближаться к этому месту. Общались трое сидящих на скамье. Двое отвернувшихся друг от друга парней и странного вида старик в красной шапке с золотистым символом. С виду они были хоть и разные, но совершенно обычные люди, но их общение было совершенно немыслимым. Если попытаться перевести их разговор на понятный человеку язык, то это была бы лишь тень содержания, это как каракулями пытаться описать литературный шедевр.

     Опуская содержательные формы, можно было бы услышать:

     – Я вижу, что вас здесь только двое, – сказал мысленно старик, продолжая кормить голубей. – А это значит, мнения разделились.

     – Многим не нравится то, что здесь происходит. Использовать машину нельзя. Она должна была быть уничтожена, – ответил парень в очках. – Это нарушение хода событий. Это ставит под вопрос движения в Бесконечность.

     – Это мне решать, – ответил старик. – Я контролирую ситуацию.

     – Нет, не контролируешь. Тебе позволили остаться, при этом ограничили возможности. Непонятно, как тебе удалось сохранить Машину после почти полной гибели Земли. Существа из кристаллов непредсказуемы, – добавил бородатый парень. – Нам пришлось очень потрудиться, чтобы исправить то, что они натворили.

     – Они больше не управляют машиной.

     – А люди?

     – Они тоже.

     – Мы в этом не уверены. Есть двери, которые перед нами закрыты, но мы можем слышать, что происходит за ними, можем прислушаться, – продолжал мысленно говорить этот странный худой человек в голубом костюме, хотя при этом он просто перевернул лист газеты, углубившись в чтение спортивных новостей. – Пока мы можем только слушать, но, если все согласятся с нашим мнением, мы ведь можем эти двери открыть, будем иметь право.

     – Там ничего интересного нет, – ответил бомжеватый старик в грязной одежде.

     – Отшельник, ты играешь с вселенским огнём. Один раз уже воскрешение из мёртвых породило злобных существ. Твой Иисус нёс свет людям, но своим воскрешением создал демонов, как их сейчас называют люди. Использование Машины в недопустимых режимах приводит к её ошибкам. Такая ошибка нам дорого стоила. Мы боремся с ними, с Тенями, но не можем их всех уничтожить. Это как зараза, которая расползается, особенно по зеркальным мирам.

     – Вы же можете их убить в одно мгновение, – старик усмехнулся.

     Любой человек решил бы, что его просто позабавило, как воробей пытался стянуть у голубей кусок хлеба, который не мог поднять, и терял его вновь и вновь, преследуемый сородичами. Но старик усмехнулся по другому поводу:

     – Но вы медлите. Почему?

     – Их трудно всех найти и уничтожить.

     – Да? Вы это мне говорите? Я догадываюсь, что вас останавливает. Убив их всех, вы нарушите порядок вещей, преступите закон. Почему закон такой плохой, такой несовершенный, вы не знаете, но следуете правилам. Истина вам не нужна.

     – Там нет истины, есть события. Тени пожирают миры и то, что устроили Клубок и Покрывало с белковыми мирами, меркнет по сравнению с этой заразой. Даже они это поняли и теперь пытаются от Теней оградится. А ты ничего не делаешь!

     – А что я должен делать, менять правила? – старик снова улыбнулся. – Сами же сказали, у меня обрезаны крылья.

     – Ерунда! – эмоционально вспыхнул бородатый парень, хотя по-прежнему невозмутимо отвечал кому-то на сообщение. – Ты можешь уничтожить машину. Она должна быть уничтожена. Каждое воскрешение несёт угрозу разрушения цепочек событий. Естественный ход истории нарушается, и возникают парадоксы. Возможно, это и есть те разломы, откуда возникают Тени.

     – Тени, это души тех, кто провалился в ад, которые должны были стать просто пищей существ внизу, – добавил очкарик. – Но вместо этого они создали парадокс: сожрали этих существ и полезли обратно. Это нарушение естественного хода событий!

     – Тогда убейте их всех, именно для этого вы и созданы, чтобы все правила были соблюдены.

     – Мы не можем, ты мешаешь.

     – Я, только ли я? Я понимаю, почему вы здесь, – старик закончил кормить голубей и посмотрел, не щурясь, на солнце. – Все эти аномалии притягивают вас, так как вы – закон. Вы созданы для того, чтобы закон работал. Вам нравится, когда всё разложено по полочкам, только остаётся смахивать пыль. А тут вдруг упали книги, нет, многотонные фолианты, и вам это не понравилось. Их теперь нужно поднять, почистить, расправить смятые листы и подклеить переплёты. Это сложнее, чем просто сдувать пыль. Не всем из вас нравится такая жизнь, некоторые устали, поэтому ваши мнения разделились. Вы поняли, что возникло что-то, что разрушило естественный ход событий, и в этом виноват не только я.

     – Машина может убить этот мир. Она не должна воскрешать. А ты ей подыгрываешь.

     – Конкретнее, если можно.

     – Этот воскресший точно знал, какие символы нужно нажимать. Ты подсказал ему. Его мозг никогда не смог бы полностью прочитать и понять значение информации узоров. Они для них не постижимы. Тем более, что он в машине был один. Сущность, что заключена тобой, не могла помочь.

     – А ангелы?

     – Мы проследили. Они ни при чём. Они были только наблюдателями. Только твои действия мы не можем отследить. Ты можешь делать всё что угодно, а мы лишь можем лицезреть последствия.

     – Вы не контролируете ангелов?

     – Нет, но можем отследить все их действия. Особенно, что касается Егора Куликова. Ты знаешь, что Звёздный Альянс отследил воскрешение?

     – Да, но он только увидел след. Он увидел лишь то, что смогло пройти сквозь призму восприятия, маленькая толика всех событий. Они сделали неправильные выводы, не все, но по большей части неправильные. И это породит у них ещё больше вопросов. Возможно, они увидели лишь то, что хотели увидеть.

     – Тогда вопрос, а почему он, почему этот человек? Из-за Мити, брата Светы? – спросил очкарик. – А если мы его убьём? Вот был человек, и нет его? Что будешь делать ты?

     – Неужели ничего?! – спросил парень с бородкой. – Ты потратил на него столько сил и энергии, и вот ты его просто забудешь? Как неудавшийся эксперимент.

     – Да, ничего не буду делать, – ответил старик. – Я думаю, что вы не убьёте этого человека, потому что иначе не получите ответ на вопрос: а зачем? Зачем, я выбрал его? Остаётся всё та же закрытая дверь и всё тот же вопрос: почему? Почему именно он? Примитивный порыв: любопытство.

     Жара становилась нестерпимой. Прохожие, идущие и мимо скамейки, спешили. Им была в тягость жара, и им были неинтересны размышления, которые озвучивал гидрометцентр. Он всё повторял, что данная гроза возникла спонтанно, как некий атмосферный феномен.

     – Почему ты использовал Проводника для него? Мы знали про вероятные события и видели Печать смерти на его лице. Мы знаем, что все цепочки вероятностей имеют одно основное звено – они сходятся в одну точку. Ближе к ней Егор Куликов. Теперь ещё и этот человек, который смог воспользоваться Машиной. Это может привести к непредсказуемым последствиям. Особенно если ты даёшь перевес Покрывалу.

     – У сущности, которая играет сейчас роль брата Светы, есть остаточные воспоминания. Они влияют на него, поэтому он так важен и поэтому он был пощажён. Они, эти остаточные воспоминания, очень важны. Он думает, этот лоскут Покрывала, что справился с ними, но они по-прежнему влияют на него. А вот ваши тела, Тёмные Экзекуторы, изначально мертвы, – грязный бомж посмотрело на своих соседей на скамейке. – Вы просто создали их, используя Тёмную материю, чтобы не выделятся на планете, опять же из-за правил. Вы сейчас ближе к машинам, а не к живым существам. Это ваша плата. А тело, что использует лоскут Покрывала, изначально было живым. Мальчик, медленно умиравший в куче листьев. Он впитал эти чувства его жизни и его эмоции. В этом разница. Да, может, Храм может всё уничтожить, как во времена Кузула, но посмотрите вокруг. Голубое небо, воздух вокруг, шагающие прохожие, животные, птицы, насекомые. Планеты солнечной системы, да и само Солнце, на месте. Жизнь продолжается.

     – Не надо нам рассказывать глупости, – тихо ответил бородатый парень. – Мы знаем, что значат незаметные события. Когда один маленький проступок создаёт цепочку изменений, которые могут привести к катаклизму. Ничего не бывает безнаказанным, за всё нужно платить.

     – Я это хорошо знаю, поэтому Машина недоступна живым. Никому. Кроме душ этих людей.

     – Кузул нарушил правила. Значит, воскрешение – это парадокс событий, – снова вмешался парень с бородкой. – Правила нарушены.

     – Нет, при условии, – ответил старик, – когда это воскрешение не будет заметным, и будет на данной планете принято, как чудо. Принято просто как стечение обстоятельств.

     – Но они же примитивны! – не выдержал франт в голубом костюме.

     – Да, а что ты знаешь о них? Что вы все знаете о них? Посмотрите на людей и сравните их с собой. Многие люди знают, что если взять муравья, хотя бы вот этого, – и старик глазами указал на рыжего муравья, который со своими сородичами бегал вокруг норки, – и отнести его на сотню метров, он всё равно безошибочно найдёт дорогу домой. Без знакомых запахов, без чьей-либо помощи, но он найдёт дорогу домой. Почему? Они не знают, люди этой планеты не знают. Бьются много лет, изучают этого муравья, но ответа не нашли, хотя он лежит у них перед глазами. Так и вы – вы многого не знаете про этих людей, вы смотрите на них свысока, даже не догадываясь, какая в них скрыта сила, что они могут. Они ключ к Великому Замыслу, поэтому Машина сохранена.

     – И что будет, когда он очнётся? Этот Артур Терёхин? Он сможет всем рассказать про Храм Жизни? Впрочем, смочь-то он сможет, но кто ему поверит, – возразил парень в очках и поправил волосы. – Тогда смысл твоего отсеивания.

     – Ответ был дан: кто ему поверит? – старик улыбнулся. – Всё спишется на бред шокового состояния, на видения, возникшие от повреждения мозга. Да и он сам вскорости поверит в то, что ему будут говорить врачи. Важно другое, и в этом вы правы. Это событие изменило что-то в мире, создало новую цепочку событий. Важную цепочку.

     – И это сильно тревожит всех нас. Ты знаешь, мы имеем право связаться с остальными в Закрытых галактиках, если почувствуем, что события вышли из-под контроля.

     – Для этого вы здесь, это ваша работа и обязанность. Контролировать, следить и наказывать непослушных. Вы как полиция нравов. Тёмные Экзекуторы, на самом деле очень правильное название вашей миссии. У вас нет никаких преград, карать, не дать шанса тем, кто нарушил правила пусть и с благими намерениями. Вы как средневековая инквизиции. Но и вам приходится подчиняться правилам. Больно было? – спросил старик у бородатого парня.

     Тот понял, о чём его спрашивали. Когда какой-то огромный толстый мужик, не умеющий уступать дорогу, толкнул его в переходе и с чувством собственного достоинства ушёл прочь. И он, высшее существо, подчинился правилам и стерпел, хотя мог изменить гравитационную составляющую тела этого человека и тот бы исчез. Миг – и он превратился бы в атомарный газ. Но ведь есть правила.

     – Какую игру ты затеял, Отшельник, и в чём заключается Великий замысел? – спросил худощавый в костюме.

     Старик улыбнулся и добавил:

     – Ожидание и неведение – такие сильные чувства. Неужели вы думали, что мне было просто так позволено остаться и оставить Машины. Им известен Великий замысел, и Они так же ждут его воплощения. Крупинка к крупинке, звено к звену. По кусочкам собирается Полёт в Бесконечность.

     ***

     Какая была гроза! О ней теперь больше всего говорили прохожие, а не про трагедию, которая случилась на пересечении Вадима Гетьмана и Лебедя-Кумача. Гроза охватила весь район и её молнии особенно привлекли внимание. Многим показалось, что для обычной грозы их было слишком много. Но их не смутили ни раскаты грома, которые сотрясали все окрестные улицы, ни сильный ветер, который рвал провода и валил деревья. Гроза, просто сильная гроза… Но не каждый из тех людей, что рассматривали молнии из окон своих квартир, увидел странную аномалию. А вот девушка, пишущая стихи, её увидела. Она была не красивой, худощавой, с выступающими как у кролика зубами, но своему парню нравилась безгранично. А теперь, выйдя с ним на улицу после грозы, она говорила:

     – Знаешь, Вова, а ты не прав. Я тебе точно говорю, видела на небе странный след от молний, словно пилотка сияла. Ну, словно гаснет след от сварки, напоминающий треугольную пилотку. Вова, я не шучу: я видела белый силуэт с голубоватой каёмкой.

     – Лера, не говори чепухи. Какой след? Это просто молния.

     – Вова, я его видела. Хочешь, верь, а хочешь – нет. Тебе решать.

     Эти двое, держась за руки, удалялись. Они не обратили внимания на скамейку, где сидело трое таких совершенно разных людей. Эти все трое продолжали заниматься своими делами. Бородатый парень принял вызов и начал с кем-то весело общаться, включая в разговор остроумные шутки. Странного вида парень с бледной кожей достал карандаш и разгадывал кроссворды в газете, нехотя, как будто не зная ответов. А старик смотрел в голубое небо. На горизонте больше не было грозовой тучи, остались лишь пушистые облака. Город по-прежнему жил, как жил вчера, позавчера и, может быть, будет так же жить завтра.

     Ничего не изменилось, только один человек, один на миллионы, ожил.

     Copyright by Kizikov E. Igor. August 2014.