Аннотация: Трем падшим ангелом придется в эту ночь стать Волхвами и принести дары, чтобы мир спал спокойно.
Первая звезда загорелась, а за ней вторая, третья, и звездный пояс раскинулся по черному небосводу. Кристиан поднял голову и улыбнулся. Щелкнул зажигалкой, и тонкая струйка дыма потянулась вверх, к неподвижным ноздрям бронзового Бетховена, с недовольным видом озирающего площадь.
Ночь обволокла Бонн пустотой и эхом приближающихся шагов. Кто-то приближался. Кристиан прикрыл глаза, с наслаждением прислушиваясь: чуть сбивчивая походка, тяжелые ботинки, шорох джинсовой одежды, торопливое дыхание. Опоздавший однажды будет опаздывать всюду, надо было делать ставки.
- Ты задержался.
- Прости, - Дэни остановился, упершись ладонями в колени, и попытался отдышаться. - Почти бежал от вокзала. А казалось, что Бонн маленький город.
- Побольше твоего медом намазанного Кёльна, - почему-то обиделся Кристиан. - Главное, что добрался. Я уже решил, что не придешь.
Дэни помахал телефоном.
- Нельзя не прийти, когда так позвали.
- Согласен, - Кристиан склонил голову набок, серо-пепельные волосы упали на лицо. - Хреново выглядишь, дружище.
- Сигарету дай...
Дэни молча прикурил, затянулся и запрокинул голову, рассматривая молчаливого Бетховена.
- Не одобряет он нас...
- Не одобряет, - кивнул Кристиан. - Ради такого дела я даже поставил на звонок "Пятую симфонию". Если нас потеряют, он порадуется.
- Если нас потеряют, нас пошлют дальним маршрутом коротать ночь в Макдональдсе, - огрызнулся Дэни, переминаясь с ноги на ногу. - Я же опоздал. Он-то где?
- Скоро будет, - Кристиан увлеченно писал что-то в телефоне. - Прости. Это важно.
- Мышь потеряла?
- Мышь потеряет... - Кристиан рассеянно улыбнулся, глядя в экран. - Просто считает, что мы психи конченые.
- А мы - нет?...
Кристиан пристально посмотрел на него поверх телефона.
- Ты-то точно. Вы что с Парижем сотворили? В конец спятили?
- Не мы, а он, - Дэни поморщился, - и не будем об этом, ладно? Не о Париже, не о... нем. Я уехал. Я здесь. Не всем так везет, как тебе с Мышкой.
- Мышка тебе, кстати, привет передает. Предлагает заехать, когда оторвешься от сладостного единения с кёльнским Домом и сладкими берегами Рейна.
- Берега Рейна никуда не денутся. Она-то сама в Германию не хочет? Раз и ты здесь, и в Москве похолодало...
- Она любит холода. Говорит, снегопады есть, а по Тверской пустили рождественский поезд, никуда не двинется с платформы, будет без конца кататься.
- Сочувствую, - Дэни усмехнулся и потушил сигарету о бронзовый постамент Бетховена. Кристиан неодобрительно цокнул языком, но ничего не сказал.
Из темноты, сгустившейся вокруг, соткался высокий силуэт. Шагнув вперед, новоприбывший сказал низко и гулко:
- Рад, что вы оба здесь.
Дэни вздрогнул.
- Рейхард, - Кристиан широко улыбнулся. - Наконец-то.
- Кристиан. Дэниэль. Я вам рад, - голос Рейхарда был хриплый и словно простуженный. За плечами на черных ремнях бронзовела длинная труба.
- Почему мы? - Дэни смотрел исподлобья. - Мало было Парижа?
- Париж здесь ни при чем, - Рейхард покачал головой. - Вы мне нужны, потому что я не в состоянии в одиночестве совершить то, что должен. Я попросил вас, потому что верю вам. Этого достаточно?
- Достаточно, Рейхард, - мягко ответил Кристиан, сжимая пальцы на плече Дэни. - Мы так и будем говорить при Бетховене, или куда-нибудь уйдем? Учти, ночью тут вымирают даже бары...
- Я приглашаю вас в крипту, - бесцветно отозвался Рейхард. - Мое нынешнее положение позволяет сделать это.
- Всегда мечтал о таком убежище, - хищно ухмыльнулся Кристиан. - Веди! Кстати, тебе тоже привет от Мышки. Она волнуется.
- Передай ей мои благодарности и отключи телефон. Этой ночью он тебе не пригодится.
- Как скажешь, - закатил глаза Кристиан, но мобильник отключил и убрал поглубже в карман.
Пока шли по безлюдным улицам, сумерки сгустились. Из открытых окон изредка доносились рождественские гимны.
- Ждут... - пробормотал Дэни.
- Дождутся, - резко ответил Рейхард.
Кристиан промолчал. Колокола рождественских песен отзывались в его груди, заставляя сердце биться чаще. Сдерживаться стало невыносимо.
- Рейхард, а почему бы нам не...
- Еще не время, ангел мой, - Рейхард обернулся. Глаза его посветлели. - Пожалуйста, подожди еще немного.
Кристиан улыбнулся. Дэни шумно вздохнул и покачал головой, всем своим видом выражая неодобрение.
- Брось, Дэн, - шепнул Кристиан ему на ухо. - Как будто сам не в восторге.
Темный силуэт Боннского собора вырисовывался углем на сине-фиолетовом фоне: высокий резкой шпиль, крупная спина крыши, крылья монастырских строений. Кристиан замер перед ним, вдыхая горячий церковный воздух. Здесь, перед самым входом, даже время текло иначе, и казалось, что благодать разлилась по теплой булыжной мостовой.
- Не отставай, - Рейхард достал связку ключей и отомкнул двери.
В светлое время у дверей постоянно сидел нищий, зарабатывавший на хлеб тем, что открывал двери перед прихожанами. Сейчас его не было, как не было и верных долгу святых отцов, как не было ни единой живой души.
- Убежище, - прошептал Кристиан и шепот его рассыпался эхом вдоль светлых стен.
Рейхард прошел мимо украшенного алтаря и чистых, подготовленных к новой службе скамей, и выбрал еще один ключ из связки. Ступени крипты мраморным холодом льнули к ногам. Кристиан вошел следом за Рейхардом и остановился, оглушенный тишиной. За спиной прерывисто дышал Дэни. Пространство высоких сводов и темных витражей, пылающих даже при полном отсутствии света, проникло под кожу, зазывая к себе.
- Ты отлично устроился, Рейхард, - ухмыльнулся Кристиан. - Это так... по-немецки.
- Ждал от меня чего-то другого? - уголки губ Рейхарда поднялись в полуулыбке. Он бережно поставил трубу на деревянную скамью, снял пальто и аккуратно сложил рядом. Белоснежные крылья раскрылись над бронзовыми канделябрами. Рейхард повел рукой и пламя вспыхнуло, озаряя крипту теплым оранжевым светом.
Кристиан стянул серое пальто и жемчужный шарф, с наслаждение раскинув крылья - прогнул спину, поднял руки, ощущая каждое раскрывшее перо. Сколько времени прошло с того момента, как последний раз позволил себе свободу? Вечность. За спиной шелестела джинсовая куртка Дэни. Его крылья, потемневшие пятнами, потрепанные, а кое-где со следами поджога, выдавали бурное прошлое и не менее бурное настоящее, - Кристиан не очень верил в убежденность Дэни, что с войной за Париж покончено.
Рейхард обжег Кристиана взглядом, протянул руку Дэни, приглашая преклонить колени. Шелест крыльев и треск свечей сплетались в узор, который Кристиан стремился вытянуть из ткани реальности и забрать себе каждый год, каждый божий год, даже тот темный и непростительно жестокий, безоглядно слепой, когда он был полон ненависти ко всему живому, и если бы не Мышка... Но здесь Рейхард, а сомнения Рейхарду не ведомы. Трубач не знает, что такое сомнения, он всегда точен и пунктуален, и если кому и стоит доверять на изломе года, то только ему.
- Зачем мы здесь? - спросил Дэни.
Рейхард прижался лбом к молитвенно сложенным рукам и помедлил с ответом. После заговорил, не меняя позы:
- Нынче ночью одна звезда будет гореть ярче многих других. Нынче вечером родится младенец, который будет озарен этой звездой. Нынче ночью свет ее вольется в его глаза.
- Что требуется от нас?
- Такая малость - лишь прийти и проследить, чтобы все вышло правильно.
- И принести дары? - усмехнулся Кристиан. - Из падших ангелов - и прямиком в волхвы, какое восхитительное повышение!
- Принято, - Дэни коснулся губами костяшек пальцев. - Все будет хорошо, Рейхард.
- Я в вас не сомневаюсь. Мы проведем здесь ночь и двинемся в путь перед самым рассветом, когда звезда будет сиять так ярко, что осветит весь небосвод.
- И неужели никто не заметит?
- Это Рождество, Дэн. Они будут смотреть друг на друга... Не на небо, - Кристиан поднялся и потянулся, шумно сложив крылья. - И не просите меня снова надеть пальто. Только не в эту ночь.
Рейхард не ответил, только улыбнулся - тень на губах в мерцающем свете свечей. Дэни сидел, прислонившись затылком к витражам, крылатый силуэт на фоне пламенеющих всполохов, и мыслями был далеко, так рассеянно блуждал его взгляд. Кристиан сидел спиной к алтарю, изучая коленопреклоненную фигуру Рейхарда, Дэни, канделябры и люстры, витражи и мраморные своды, впитывая в себя, впечатывая, как рождественскую открытку, единственную и уникальную. Когда еще доведется собраться втроем, да еще по столь праведному поводу...
- Пора, - выдохнул Рейхард, но еще раньше, чем он разомкнул губы, Кристиан и Дэни были на ногах. Рейхард закинул на плечо трубу и первым пошел к лестнице, ведущей в собор.
До метафизического амбара - невысокого дома рядом с железной дорогой - добирались пешком: вряд ли хоть один здравомыслящий трамвай решился бы сейчас их подвезти.
- А Бонн и правда небольшой город, - сказал Кристиан, снова уткнувшись в телефон. Он утверждал, что проверяет время и корректирует путь по карте, но Дэни, заглянув ему через плечо, успел заметить открытый мессенджер.
- Что? - Кристиан обернулся через плечо и сделал большие глаза. - Мышка должна знать, что мы теперь не просто перьевые подушки без цели и смысла, а волхвы!
Дэни прикрыл лицо рукой, скрывая не то досаду, не то улыбку. Рейхард, не оборачиваясь, шел вперед уверенным и спокойным шагом.
На горизонте сияла звезда - яркая, белая с синевой, похожая на все звезды сразу и не схожая ни с одной. Рейхард остановился у порога дома, охваченного ее голубоватым свечением, помедлил, и подошел к окну. Заглянул через прозрачные занавески: семейная идиллия, отец, мать, младенец и рыжий лохматый пес.
- Как уютно... - прошептал Дэни.
- Как и должно, - отозвался Кристиан.
- И так и останется, - твердо ответил Рейхард. Затем оглянулся на Кристина, встретившись с ним глазами, и кивнул: - Время.
Звезда сияла спокойно и ярко. Из окон лилась тихая музыка - старая пластинка в проигрывателе, чудом дожившем до этого дня. Слов было не разобрать, но настроение - волшебное, рождественское - словно растворялось в воздухе, согревая сердце.
Первая тень пришла с востока.
Она поглотила розовые тонкие линии, едва коснувшиеся горизонта, скрыла от взгляда случайного наблюдателя силуэты деревьев и линий электропередач, похитила многоэтажки, впустив тьму в чей-то тревожный сон. Она подкрадывалась ближе, черным зверем на тонких лапах, ластилась к земле, вилась ураганом, и алые глаза горели ярче медленно сжираемых ею уличных фонарей. Она не торопилась, вилась медленно, смотрела искоса, подбиралась к заранее намеченной жертве, предвкушая обильную трапезу.
- Она - моя, - сказал Дэни, выдвигаясь вперед.
Огненный меч в его руке, его суть и сердце, на мгновение преобразили его - крылья, от которых осталось так мало, снова казались белее снега, спутанные волосы мягкими кудрями обрамили лицо, взгляд сделался сосредоточенным и серьезным. Кристиан отступил, прислонился спиной к стене и сложил на груди руки. Рейхард опустился на ступеньки, пристроив трубу в ногах, и закурил в ожидании.
Первая тень не ожидала огня, восставшего на ее пути. Настроенная на легкую добычу, она съеживалась и тлела там, где касались ее обжигающие всполохи огненного меча
Бесконечные головы ее, истекая кровавыми слезами, падали к ногам Его, пока не осталась лишь черная вязкая масса. Он шел вперед, вглубь тени, а она вилась вокруг клинка, и пахла горелой плотью и тщетными надеждами. Он шел вперед, и глаза Его были открыты, так что Он увидел ее сердце, и нащупал ее сердце, и взял его уверенной рукой, и сжал в пальцах, и поднес ко рту, и откусил от него большой кусок
Первая тень закричала, забилась черной вьюгой, стиснула Его со всех сторон, стремясь пролезть и в глаза, и в уши, и в рот, но Он не поддался ей, и не двинулся от нее, только вонзил клинок, удерживавший ее, в землю, и откусил второй кусок от ее гниющего пламенеющего сердца
От крика, столь пронзительного, что отмерли и слух, и зрение, и даже сама душа, дрогнула бы вселенная, но Он продолжал стоять, опираясь на меч, пока последние алые капли не высохли на его губах. Розовые край заката показался из-за горизонта.
- Спасибо, Каратель, - прошептал Рейхард.
- Ничего не кончено, - глухо ответил Дэни.
Он стоял несколько мгновений, пока гаснущий клинок не растворился окончательно в поднимающемся с земли тумане. Затем пошатнулся, прошел несколько шагов, споткнулся и начал падать лицом вперед. Кристиан подхватил его, прислонил к стене и тихо, угрожающе прошептал:
- А эта пусть - моя.
Вторая тень пришла с севера. Холодная и яростная, стремительная, как снежная буря, она мчалась по трамвайным рельсам, грозя искалечить любого, кто осмелится встать у нее на пути. Кристиан ухмыльнулся, вышел к дороге, выпрямился во весь рост - крылья впитывали в себя звездный свет, а глаза заледенели. Он поднял руки, и тучи, снеговые, грозные, черные, сгустились над ним, принимая его власть.
Вторая тень налетела вихрем, вереща визгливо, наворачивала вокруг Него круги, сотни глаз и ртов бесконечно звали Его по имени. Он не слышал. В то время, как руки Его плели в воздухе узоры, выплетая из снегопада и вспышек молний причудливые узоры, с губ не сходила жесткая усмешка. Непоколебимое спокойствие служило ему щитом лучшим, чем возможные заклинания. Тень заглядывала Ему в глаза и соблазняла словами, смысл которых терялся в вое мятежного ветра. Она предложила ему разгромить город до основания, чтобы вознестись над его обломками - но Он отказался. Она предложила Ему каждое верное сердце за одно неверное, которое только сыщется в свете голубой звезды - но Он отказался снова. Наконец, тень заглянула Ему прямо в глаза и увидела третий отказ. И тогда она бросилась на Него
Он развел руки, принимая ее в объятие. Он мял, комкал, сжимал ее, превращая в послушный и податливый комок звука и света. Тень становилась все меньше, истаивала под острыми каплями дождя, дрожала от электрических вспышек, таяла от звуков его голоса. Он говорил ее приговор, и ей осталось только льнут к Его ладоням, жаждая, что приговор Он приведет в исполнение здесь, прямо сейчас, сию же минуту
Вторая тень жила еще долгое время, исчезая в его ладонях, съеживаясь, истаивая, подавленная, сломленная, избитая изнутри мелкой дрожью самого низкого страха. Он поднес руку к губам и сдул ее с ладони в сторону востока, где солнце, уже коснувшееся макушкой горизонта, выжгло ее дотла.
Кристиан махнул рукой, разгоняя тучи по принадлежащим им местам, и вернулся к крыльцу.
- Где моя заслуженная сигарета? - довольно ухмыльнулся он.
Дэни трясущимися руками кинул ему пачку.
- Эффектно, - согласился Рейхард. - Но меньшего я от тебя не ожидал, Сияющий.
- Звезда начинает гаснуть. Мне не нравится это затишье, - подал голос Дэни. - Не то, чтобы я усомнился в тебе, Рейхард, но... мы точно не опоздали?
Кристиан и Рейхард переглянулись. Кристиан подошел к окну и осторожно заглянул в дом.
- Они укладывают младенца спать, - сказал он, - и глаза у него сияют ярче звезды. Мы все сделали правильно.
- Может быть, я зря волновался так, - Рейхард неотрывно глядел, как загорается рассвет. - Может быть, двух даров достаточно.
- Разве волхвов не было трое? - Кристиан потянулся, стремясь продлить ощущение ничем не сдерживаемых крыльев. - Ну же, Трубач, сыграй нам.
- В самом деле, Рейхард, - Дэни сполз по стене прямо на асфальт и глядел теперь снизу вверх. - Раз уж ты здесь.
- Почему бы и нет.. - Рейхард хмыкнул и поднялся на ноги. Сделал несколько шагов в сторону распускающегося солнца, взял в руки трубу и поднес ее к губам
Третья тьма налетела с неба.
Она была горька и прекрасна, шелест крыльев и паутина сна, из которых состояли ее глаза и губы, и речи, и руки, и страхи, и угрозы, и сладкие уговоры, любого могли сдвинуть с места, камень сердца растопить, выжечь самые сухие глаза до горьких соленых слез. Она тянулась к младенцу, в чьих жилах текла теперь неземная звезда, раз в две тысячи лет проплывающая по бездонному холодному небосводу. Под шагами ее распускались живые цветы и жили потом столетия, и рассказывали любому спящему истории, после которых глаза их уже не открылись бы.
Третья тьма тянула руки, крылья, лепестки, плавники, лучи к маленькому человеку, наделенному такой сокрушительной силой, что даже на исходе последнего своего часа милосерднее для нее оказалось рискнуть, чем обречь себя на один его взгляд после восхода солнца
Она билась в стены, в двери, в окна, рассыпалась пеплом, пролетала ветром, но Он играл на своей Трубе, и не давал ей сдвинуться с места. Замершая в собственном бессилии, тень бросала Ему в лицо проклятие за проклятием, но Он играл, и не опускал Трубы, играл, даже когда воздух закончился в легких, и разгоревшийся пожар опалил губы, играл, даже когда пересохло горло, и пустыня соляная отравила рассудок. Он играл бесконечно в свете последнего голубого луча неземной звезды, и благословение Его, последняя его жертва коснулись лба едва заснувшего младенца, и во сне он улыбнулся
- Все кончено, Трубач, - Кристиан тронул его за плечо. - У нас все получилось. Ты славно постарался.
Рейхард часто заморгал, пытаясь прийти в себя. Он стоял на коленях, стискивая в руках трубу. Солнце поднялось над горизонтом, небо посветлело. Звезда исчезла, не оставив не единого воспоминания о себе.
- Предлагаю добыть завтрак, - Дэни поежился, спрятав руки в карманы потертой куртки. - Смотрите, трамвай идет. Мотнем в Кёльн, а? Там такая кофейня есть... И ярмарка рождественская.
- Можно и в Кёльн... - задумчиво ответил Рейхард. - А к вечерней службе вернемся сюда.
- Как хотите, - Кристиан успел достать телефон и что-то лихорадочно печатал. - Только дайте мне пять минут.
- Конечно, Мышка! Как же иначе! - закатил глаза Дэни, помедлил, и достал из кармана мобильный. - Хотя знаешь...
Кристиан рассмеялся. Дэни, вспыхнув, отвернулся.
Рэйхард с улыбкой смотрел на них, на солнце, ослепительное и неизбежное, на яркий зеленый трамвай, выныривающий из-за поворота с бодрым перезвоном, на окно дома, в котором только погас свет и спал мальчик, который и есть и солнце, и трамвай, и неземная звезда, и они все. И пока Он есмь, трое заблудших волхвов могут позволить себе по стакану глинтвейна на рождественской ярмарке. Таково желание Его, а оно нерушимо. Нерушимо же?
- Счастливого Рождества! - прокричали Кристиан и Дэни, налетев из-за спины, обнимая с двух сторон, и потащили его к трамваю, который деликатно задержался на остановке на целую минуту дольше предписанного ради того, чтобы доставить трех ангелов к сладким берегам Рейна и праздничному перезвону колоколов.