На часах полвторого, и город почти уснул:
хулиганы, рабочие, рокеры, журналисты...
Он приходит под вечер, садится на барный стул,
в угол с сонным барменом презрительно цедит: "Виски!" - 
и, крутя в тонких пальцах сияющий льдом бокал,
молчаливо следит, как высотки в Мальстрёме тонут.
Окна гаснут, дохнув темнотой - за строкой строка,
руны душ, тусклым золотом выжженных на бетоне,
заточённые в клетки сюжеты...  И до утра
блики пляшут в стекле, ожидая конца сиесты - 
он читает их бегло, не вглядываясь, и мрак,
колыхаясь, хоронит движения губ и жесты.
 
Ночь течёт по сетчатке, бьёт в голову, как вино,
рассыпает горящие звёзды по крепу фрака.
Сквозь асфальт, зацелованный сотнями тысяч ног,
прорастают цветы асфоделей и чёрных маков - 
повинуясь холодному голосу, льнут к домам,
сквозь прикрытые веки ветвясь, заползают в спальни - 
и дыхание смерти струится, сводя с ума,
заклиная быть тихим, отдать свет и силу камню - 
и, покорно явившись на зов, замереть среди
обжигающих льдин, стать частицами в кровотоке...
...Руки греют озябшие души - и князь сидит
до тех пор, пока небо не вскроется на востоке.