...Ты не веришь рассудку, узнав, где сошлись пути.
Но ворота, стена - перед носом, лишь тронь руками.
В низких тучах сияя, над площадью крест летит,
И людская волна затекает в белёный камень.
 
Там, в обители света, покой, и слепит глаза
Полный милости лик: неземной, лучезарный, строгий.
Нужно просто войти, встать с молитвой под образа,
Только всё от ступеней не могут отлипнуть ноги.
 
Перед взглядом - палата, фигура на простынях,
"Сожалею...", прогнозы, какие-то нейробласты...
Боже, если ты слышишь - возьми за неё меня!
Отказали врачи. Может, чем-то поможет пастырь?
 
Если вместо надежды потери несёт весна,
И рука опустела - погонишься за синицей...
Ты до этого марта о Боге не вспоминал,
И совсем не умеешь ни каяться, ни молиться.
 
А без веры молитва развеется в пустоте,
Не успев исцелить, не поможет смягчить удара...
Весь в себе, ты не видишь мелькнувшую в стёклах тень,
Тушишь в клумбе бычок - и от храма шагаешь к бару.
 
...Стойка, лестница вниз, где радушно шепнёт: "Привет!"
Сотней проклятых душ облюбованная геенна -
Золотое убранство, прозрачно-медовый свет
От развешанных ламп и чуть тлеющих бра на стенах.
 
Просишь всё, как обычно - закуску и два по сто,
Крутишь рюмку, не видя восторг и испуг на лицах:
Грузный шаг, и священник садится к тебе за стол,
В тёплый хлеб и вино обращая коньяк и пиццу.