Глотком полынных звёзд из родника
сентябрьский полдень до краёв отмерен.
Жар-птицей солнце мчится в облаках,
роняя оземь огненные перья,
течёт листва под лезвием ножа,
дрожат в лазури пламени короны - 
ладоням веток их не удержать,
и следом с треском вспыхивают кроны.
 
Прозрачно-ломок, горек, как слеза,
предвечный свет, в котором не согреться.
Покорное пожару в небесах,
дробясь на части, листопадит сердце,
сжигая хлам... 
И ты стоишь, нагой,
забыв про груз печали и сомнений - 
как будто бы не будет ничего
за пологом упавшей с неба тени,
где кружит тьма, и свищет ветра хлыст,
ни глупых слов, ни страхов не приемля...
 
Вкус меди.
Звук, с каким ложится лист
на холодом израненную землю - 
и мир покорен: нужен, так возьми,
и всем владей, пока не срежет жатва...
Не жизнь, не смерть... 
Застывший в горле миг
за шаг до точки, за гудок до завтра.
Взлетают искры, и последний мост,
как льдинка, тает в огненной вуали - 
и время, как змея, кусает хвост,
кольцом всевластья сплавив тав и алеф.