Помнишь его? Что ни день, надирался крепко,
брел в полутьме, спотыкаясь на каждом шаге.
Этот примерный пьяница звался Джеком,
видели чаще не дома его, а в пабе.

Добрый стаканчик настойки, вина и джина
выше земных и небесных блаженств он ставил.
Как-то сидел он, тряс капли со дна кувшина -
и в тот же паб заглянул угоститься Дьявол.

Столько работы в унылый осенний вечер:
дождь, холодина, клиент - беспокойный малость...
- Джек, что не дома? Послушай, вот это встреча!
Ну-ка пошли, сковородки в аду заждались!

Джек-то, конечно, не хочет в глубины ада,
хоть чуть живой, и с вина тяжелеют веки.
Тянет в ответ:
           - На дорожку хоть выпить надо!
Мне бы стаканчик, а после - хоть в печь, хоть в реку!

Дьяволу что? Каждый грех - как пятно на душу.
Пей, говорит, а потом - попрошу на выход!
Джек по карманам - и в ноги ему:
                             - Послушай,
нет ни монетки, подкинь, раз такое лихо!

Лестны нечистому грешные эти просьбы,
только коварство его - как горох от стенки:
бесы в аду кошельков-то - и тех не носят,
в пекле - какие товары, какие деньги?

Цедит смущенно:
          - Хоть это и против правил,
дороги мне вот такие, как ты, повесы!
Джек, ты прости - и стаканчик, и два б поставил,
только в кармане не сыщешь и пары пенсов.
Нынче голяк - ну а так я, поверь, не жаден:
как не уважить клиента, чей срок отмерен?
Будь человеком, я так умотался за день...
Ну, поднимайся. Что попусту тратить время?



*   *   *

Нудная морось, за окнами ветер свищет.
Искрами сыпля, полено трещит в камине.
На голытьбу с недовольством глядит трактирщик,
Джек все канючит:
                - Стаканчик вина купи мне!
Нету ни пенса - так сам обернись монеткой!
Я заплачу, опрокину - а ты обратно!
Что тебе стоит, ведь ждал ты и так полвека!

Хмурится Дьявол, потехе уже не рад он.
Но делать нечего: сказано - карте место.
Высверк, хлопок - и медяк покатился на пол.
Джек сжал кулак, ухмыльнулся - почти как трезвый -
и в кошелек шестипенсовик жуткий спрятал.

И ни вина, ни настойки уже не надо:
вышел кураж, перетрусил, и дело к ночи.
Только из паба - вдруг голос, как будто рядом:
- Джек, помоги, а не то меня здесь прикончат!

Джек за кошель, хоть от страха трясутся ноги.
В четверть стакана - глаза от картины дикой:
скачет по дну образок, и Святой Георгий
по нечестивой монете колотит пикой.

Дьявол все громче вопит о судьбине горькой:
- Кончат сейчас ни за что! Помогите, люди!
Джек тут смекает, что, вроде, выходит ловко,
и вопрошает:
                - А что мне за это будет?

Смотрит с прищуром. И стало понятно бесу,
что без обмана идти на уступки надо:
- Дам я тебе целый пуд распрекрасных пенсов,
и как довесок - отсрочку от ада, на год!
Только представь: виски в глотку рекою льется,
ну а при встрече - приму у себя, как друга!

- Что ж, по рукам! - отвечает ему пропойца
и задвигает святого подальше в угол.



*   *   *

Год пролетел, будто и не бывало пенсов.
Джек, протрезвев, загрустил, что просил так мало.
Вспомнил контракт - и, конечно, накликал беса:
Дьявол уже у двери, хоть его не звали.

Ну, говорит, ты здоров истреблять хмельную,
черти с твоих пьяных гульбищ весь год дивились!
Срок подошел, этой ночью в аду пируем.
Будет тебе самый лучший костер и вилы!

А на дворе - как в насмешку, играет утро,
вьется туман в позолоченных кронах сада.
Джек на рябину и яблони смотрит хмуро:
- Слышь, погоди, мне позавтракать что-то надо!
Ужинал элем, от голода сводит брюхо,
дома съестного, вот напасть, ни крошки нету!

- Слишком хитер ты, - роняет нечистый сухо, -
снова в трактир - и обратно в кошель, монетой?

Джек аж вскипел.
              - Это я-то задумал гадость?
Сам бы пробовал - сутки прожить без пищи!
Вон, погляди, пара яблок еще осталось,
съем их сейчас, и пойдем, твой костер поищем!
Жаль только, оба - на самой макушке кроны.
Может, подсадишь, а то не достать отсюда?

- Нет уж, любезный! А вдруг ты - опять иконой?
Лучше тебе эти яблоки сам добуду.

Дьявол на дереве. Лезет, сопя, все выше.
Джек завтрак ждет и со скуки ножом играет.
Шварк по стволу, и еще! И случайно вышло,
что на коре - нерушимость креста святая!

Падают листья, щебечут на ветке птицы -
словом, для божьих созданий все, как и прежде.
Хочет нечистый с добычей назад спуститься -
как заговоренный, крест его в кроне держит.

Кажется, дел - только спрыгнуть, земля так близко!
Но не выходит, и Джек ему кукиш кажет.
Дьявол от злости трясется, исходит визгом,
светится крест на коре, от тумана влажной.

Время к полудню: теплеет, короче тени.
Листья все сыплются, бесу от солнца плохо.
Джек ждет и дремлет. И вот, не снеся мучений,
Дьявол взмолился:
            - Пусти меня в ад, пройдоха!
Что тебе? Денег? Отсрочки? Какого чуда -
пить без похмелья? Чтоб с паба не гнали ночью?

- Все как тогда - только пенсов уже два пуда,
ну а потом можешь делать со мной, что хочешь!

Снова у Джека мешок новых пенсов полон,
горсть зачерпни - и до ночи кути беспечно.
...А через год - как нарочно, день в день - утоп он:
шел по мосту и по пьяни свалился в речку.



*   *   *

Хоть и добряк Джек, и грех винопийства малый,
райские кущи закрыты ему от века.
Скинули с неба беднягу и в ад погнали,
перед воротами Дьявол встречает Джека.

Вздрогнул. Скривился, как будто опять - на солнце.
Пьяница рад: все ж знакомец, пускай нечистый.
Просит у Дьявола:
                  - Слышь, уголька найдется?
В ямах тропа - а темно, ни звезды, ни искры!

Бес багровеет:
        - Опять за свое, паскуда?
Чую я, весело на небесах кому-то!
Вот тебе свет - и катись подобру отсюда,
я на земле от тебя натерпелся шуток!

Адская искорка в ночи ноябрьской стынет.
С неба погнали, и в пекле не рады тоже.
Джек в поле тыкву сорвал, сердцевину вынул,
уголь пристроил - и маршем, по бездорожью.

...Осень за осенью - скоро четыре сотни.
Слово бы вымолвить, вымолить миг покоя.
По миру бродит наш Джек и стучится в окна:
может, найдется смельчак, что ему откроет.