ПОПАДАНСКИЕ СНЫ
Мифы о попаданцах: Логику - в студию!
Скептические квазинаучные размышления читателя, пребывающего в критическом настроении по отношению к окружающей реальности и всем параллельно-перпендикулярным ей мирам вообще, а также спонтанным переходам между оными мирами в частности, вследствие более чем удавшегося празднования Нового года.
Пролог
Current Mood: Рассолу мне, рассолу! Сорокадградусного!
Current Music: Desireless - Voyage
Петрович в сердцах пнул тумбу, лихорадочно пощелкал кнопкой питания, обреченно постучал пультом об стенку - но все было тщетно. Телевизор не включался.
Это была катастрофа.
На листке новенького отрывного календаря гордо красовалась единица, попирающая ногой надпись "январь". Это означало, что телемастерская откроется очень не скоро, и даже при самом удачном раскладе телевизор будет в ремонте до конца новогодних каникул.
Бесспорно, кто-то бы счел происходящее курьезным пустяком, не заслуживающим большего, чем улыбка и несколько шутливых слов между двумя бокалами шампанского. Кто-то вздохнул бы с тайным облегчением, обнаружив весомый повод больше гулять, общаться с друзьями, уделить максимум внимания семье или хобби. А кто-то бы даже не заметил - потому что включал телевизор от силы пару раз в год, и то по ошибке. Но Петрович был страстным поклонником телевидения и ужасно мучился, когда не мог всласть подремать под новости и любимые ток-шоу. Ему оставалось только сожалеть о загубленных на корню праздниках и во всю мощь багажа пассивной лексики характеризовать свою несложившуюся жизнь и общую несправедливость мироздания.
Бесспорно, оптимальным решением этой неприятной ситуации было бы купить второй телевизор или одолжить его на время у знакомых - но Петрович точно знал, что это бессмысленно. Подобное уже случалось, причем не один раз. За последние четыре года он поменял три телевизора, и каждый из них необъяснимым образом ломался с наступлением 1 января. Петрович смотрел привычную новогоднюю программу под традиционное шампанское с оливье, ложился спать - а наутро на месте телевизора обнаруживал мертвую остекленную коробку, которая могла служить разве что подставкой для комнатных растений.
Рационального объяснения этому новогоднему феномену не было. Приглашенные знатоки электроники разводили руками. Мастера недоумевали, почему только что отремонтированный прибор прекрасно показывает у них в сервисе, но упорно не желает работать в квартире хозяина. Телевизоры, в порядке эксперимента принесенные из соседских квартир, были солидарны с аборигенами. Всемогущий злобный телевирус педантично свирепствовал до самого последнего дня новогодних праздников, после чего техника таким же непостижимым образом приходила в порядок - без какого-либо постороннего вмешательства.
Когда все это случилось в первый раз, Петрович рвал и метал. Он оборвал телефон телемастерской, поломал две табуретки, сделал генеральную уборку и разругался со всеми соседями по подъезду. От более серьезного человековредительства его уберегло только то, что он проживал в квартире один. Но со временем Петрович смирился и стал воспринимать эту напасть более философски - как досадную, но оригинальную новогоднюю традицию. Кто-то под Новый год ходит в баню, кто-то отмечает праздник на Гавайях, кто-то утром первого дня года просыпается в тазике с салатом, а кто-то грустит у потухшего экрана телевизора. Каждому - свое, по заслугам и возможностям. Ничего личного, просто Судьба. Карма.
К слову, от новогодних страданий были и свои плюсы. Праздники, конечно, проходили ужасно, зато весь остальной год - как будто в компенсацию - тек на диво спокойно и благополучно. А если телевизор все праздники работал, как ни в чем ни бывало - неприятности весь год сыпались на бедного Петровича, будто из рога изобилия. Компьютер глючил в самое неподходящее дл этого время, дебет упорно не сходился с кредитом, налоговая по десять раз заворачивала отчеты, а главбух ругал не только за собственные ошибки, но и за чужие. Впору взвыть волком и задуматься - может быть, все же можно как-нибудь прожить неделю-другую без телевизора?
Погрустив и напившись чаю с баранками, Петрович направился к стеллажу, где между одиноким компьютерным самоучителем и потрепанными книгами по бухучету возвышалась солидная стопка романов в ярких блестящих обложках. Как человек предусмотрительный, он заранее сходил в библиотеку и запасся тем, что поможет ему скоротать праздники. В прошлый новый год он взял у соседа несколько книг в жанре научной фантастики, понял далеко не все, но в целом остался доволен. Нынешний улов был тщательно отобран из новинок фэнтези по принципу "крупный шрифт, симпатичная картинка, не больше одной книги одного автора". Почти с каждой обложки ему улыбались стильно раздетые девушки с устрашающими колюще-режущими приспособлениями в руках, в окружении голливудских красавцев и каких-то мерзких образин. "Не начитаюсь, так хоть картинки поразглядываю!" - удовлетворенно вздохнул Петрович, взял верхнюю книгу из стопки и устроился в любимом кресле. Уже через час он сладко спал, и ему снились очень странные сны.
Сон первый, биологический
Current Mood: "И увидел я новое небо и новую землю..." (Книга Откровение 21:1)
Current Music: Eruption - One Way Ticket
* * *
Вначале была атласная темнота и ощущение полета. А потом мир взорвался болью и светом. Казалось, боль пронизывала каждую клетку его тела, и та сияла от невыносимой муки, потоками изливая ее в окружающее пространство. Безжалостный бритвенно-острый свет чертил прихотливые узоры на обожженной коже, заставляя скулить от боли. Разлетаясь на миллиард осколков, гаснущее сознание до последнего фиксировало ужасающую своей красотой картину: сотканные из мрака вспышки и подрагивающие грани, пылающие сгустки энергетических полей, хищно мерцающие изломанные фигуры, подбирающиеся все ближе.
Петрович проснулся в холодном поту, его трясло, перед глазами стоял все тот же жуткий пейзаж, в котором не было ничего человеческого и в котором человеку явно было не место. "Видимо, я попал в другой мир, где законы реальности изначально не рассчитаны на присутствие биологических форм жизни", - подумал он и закрыл глаза, надеясь увидеть какой-нибудь другой сон и хоть немного успокоиться.
* * *
Продолжение сна оказывается гостеприимнее, но ненамного милосерднее. Полет во тьме - и вот он уже стоит на восхитительной твердой поверхности, среди кобальтовой растительности в рост человека возвышаются какие-то загадочные сооружения - то ли аборигены, то ли их жилища, то ли местные деревья. От изумления перехватывает дыхание. А когда Петрович все-таки находит в себе силы сделать вдох - то у него возникает ощущение, что он пытается дышать пустотой. В теле поселяется жгучая боль, перед глазами все плывет. Предчувствие смерти уносит сознание в ночь. Уже падая, он наконец понимает: в атмосфере этого мира содержится слишком мало кислорода, человеку здесь не выжить без специального оборудования. Помутившийся разум рисует портрет обутой в ласты девушки с внушающим уважение мечом и двумя кислородными баллонами за спиной. Наверное, она красива, но маска для подводного плавания здорово мешает оценить черты лица.
Истерический смех и милосердная тьма.
* * *
Когда Петрович вновь засыпает, он оказывается в Эдеме. Воздух сладок и свеж, им невозможно надышаться - особенно с учетом предшествующих событий. Солнце ласково гладит кожу. Невидимые птицы выводят завораживающие трели, ноги утопают в мягкой изумрудной траве, напоминающей ковер в кабинете гендиректора. Рядом возвышается несколько деревьев, на которых висят благоухающие плоды. Петрович облизывается, протягивает руку к самому соблазнительному экземпляру, впивается зубами в сочную мякоть. Листья, которые он случайно задел рукой, внезапно начинают чернеть и скукоживаться, осыпаясь на землю жирными хлопьями. Прямо под ноги падает трупик неведомой птицы, от ботинок бежит все расширяющийся круг гниющей на глазах травы. За какие-то несколько минут блистающий Эдем превращается в царство грязи, пепла и остовов деревьев, грозящих небу обугленными кулаками, и Петрович вдруг понимает - вездесущие земные микроорганизмы, которые он принес сюда на коже и одежде, оказались губительны для местной экологии. Он надеется только на то, что в этом Эдеме еще не было Адама и Евы - очень уж не хочется чувствовать себя палачом целой цивилизации. Увлеченный самобичеванием, он не сразу замечает головокружение и адскую боль, раздирающую внутренности. Балансируя между сменяющими друг друга волнами озноба и жара, он наконец вспоминает фразу "инопланетная органика ядовита", прочитанную в какой-то фантастической книге. В общем-то, Петрович даже рад, что неотвратимый закон Небесной Справедливости работает и в других мирах. Но если бы его сожрал какой-нибудь местный хищник - это наверняка было бы мучительнее, но все-таки не настолько обидно, как умирать из-за крошечного кусочка иномирного фрукта, не такого уж, к слову, и вкусного.
Сон второй, этнографический
Current Mood: Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли. (Ш. Талейран)
Current Music: Lionel Richie - Hello
* * *
Петрович не помнит миг перехода, он просто осознает себя стоящим на краю возделанного поля. Что именно на нем произрастает - сказать трудно: городской житель до мозга костей, он не силен в ботанике, и даже под угрозой расстрела не сможет отличить ростки пшеницы от ростков картофеля. Но на родной мир это место не похоже однозначно: три апельсиновых солнышка, сияющих на бледно-лиловом небе - явление для Земли нетипичное. Петрович осторожно дотрагивается до ближайшего побега и зажмуривает глаза. Выждав несколько минут и не обнаружив никаких пугающих изменений в пейзаже, он облегченно вздыхает: по-видимому, этот мир в силах пережить его присутствие. Повеселев, он вспоминает законы жанра и решает установить контакт с местным населением.
Чтобы найти аборигенов, не обязательно иметь собачий нюх и таланты Шерлока Холмса, достаточно капли земного здравого смысла. Полчаса бодрого шага - и хорошо утрамбованная грунтовая дорога, начинающаяся около кромки поля, приводит его к селению. Дома очень похожи на обычные деревенские, обитатели человекоподобны и настроены вполне дружелюбно - даже не пытаются побить чужака или затравить его местными собаками. Петровича окружает солидная толпа зевак, каждый из которых старается что-то ему втолковать. Он не понимает ни единого слова и спрашивает сам: "Здравствуйте, не подскажете, как называется ваша деревня?" Судя по ошалевшим лицам, аборигены русским языком не владеют. Титаническим усилием мысли Петрович вспоминает дежурное "Ду ю спик инглиш?". На этом его познания в английском заканчиваются, но это уже не важно, потому что окружающие явно не спикают и на инглише. Пробовать язык жестов он благоразумно не решается: если даже среди народов Земли нет единства по поводу толкования некоторых жестов, то что говорить о жителях другого мира? Остается единственный реальный способ достичь взаимопонимания - задержаться здесь на полгодика и как следует выучить местный язык, но к этому Петрович пока не готов. "Заберите меня отсюда!" - тихонько шепчет он лиловым небесам, и они охотно откликаются на его просьбу.
* * *
Теперь он оказывается в центре заброшенного города. Здесь нет света, нет жизни, нет движения. Город затоплен сумеречным безвременьем. Только ветер лениво перебирает опавшие листья, гонит поток песчинок вдоль опустевших улиц и насвистывает сквозь зубы, протискиваясь между ажурными громадами полуразрушенных домов. Игра светотени рисует призрачные силуэты, которые мелькают в провалах окон, выходят из глоток дверных проемов и бесследно исчезают, едва почуяв внимание чужака. Петровичу не по себе от этой леденящей душу тишины, от пронизывающей тоски запустения, от чужого шепота, звучащего в песне ветра. Жадные взгляды домов сверлят напряженную спину, боль пульсирует в висках в такт нервным шагам. Наконец, он находит улочку, ведущую к воротам, и бегом устремляется прочь из жуткого города. На покинутой площади собирается группа призрачных фигур. "Он не может нас слышать, он боится Города, ему больно от нашей речи", - трепещет в воздухе одна мысль на всех, и бесплотные глаза печально провожают спину удирающего посланца иных миров.
* * *
Когда Петрович вновь обрел способность рассуждать, он обнаружил себя запертым в клетке. На ее прутья не пошло ни грамма металла, их нельзя было увидеть - но сути это не меняло. Свобода его передвижения ограничивалась кубом с ребром около двух метров, а барьером служило нечто вроде силового поля - оно упруго вибрировало при нажиме и слегка покалывало подушечки пальцев. Прозрачные стены темницы позволяли видеть огромное овальное помещение, заполненное конструкциями непонятного назначения, и группу гуманоидов, что-то обсуждающих между собой. Языка Петрович не понимал, но что-то ему подсказывало, что он является свидетелем спора, имеющего к нему самое непосредственное отношение. Наконец, дебаты окончились, один из спорщиков ловко развернул на стене сложную таблицу устрашающего размера, подсветил несколько значений и перевел взгляд на клетку. Бесстрастный голос внутри Петровича произнес: "Вы участвуете в научном эксперименте по исследованию феномена жизни. Вам будет предложен ряд вопросов. Если вы знаете ответ на вопрос, представьте его как можно четче".
После первых же фраз - "Существует ли Бог? По каким критериям можно различить добро и зло? Каков смысл разумной жизни во Вселенной?" - рассудок объявил забастовку, и бедный бухгалтер мог только хлопать глазами в ответ на задаваемые вопросы. Наконец, голос сказал: "Тест окончен. Спасибо за сотрудничество", и чудовищная сила понесла Петровича в неведомые дали, по странной прихоти позволив ему подслушать обрывок разговора: "...Я признаю несостоятельность своей гипотезы. Эксперименты подтвердили, что разумная жизнь - это крайне редкое явление. Видимо, мы действительно одиноки во Вселенной".
Сон третий, героический
Current Mood: Я не люблю сражаться, я люблю побеждать. (Б. Шоу)
Current Music: Modern Talking - Win the Race
* * *
Петрович бредет по узким улочкам средневекового городка, зачарованно глазея по сторонам. Он очень горд широкополой шляпой с пером, стильной охотничьей курткой и ножнами, болтающимися на поясе. В ножнах всего лишь кинжал ("Шпагу не дам, порежешься еще!" - ворчал сотник), но это его не смущает. Ведь все почти как в кино, а он сам - в роли главного героя! От избытка чувств он запрыгивает на бревно, лежащее на обочине, делает пару неуверенных шагов, пытается выхватить кинжал, теряет равновесие и падает. "Как же киношные герои бегают по таким штукам, да еще и сражаются друг с другом?" - недоумевает Петрович. К сожалению, героев поблизости не видно. Зато у входа в таверну собралась колоритная компания, о чем-то беседующая на повышенных тонах. В глаза бросается обилие острых режущих предметов и физиономий откровенно уголовного вида. Заметив интерес к своим персонам, собеседники дружно оборачиваются в его сторону, их ухмылки не предвещают ничего хорошего. Видимо, это и есть те неприятности, на которые ему советовали не нарываться. Петрович ускоряет шаги, слышит нарастающий топот за спиной и переходит на бег. Уже на второй сотне метров он начинает задыхаться. Ноги наливаются свинцом, перед глазами плывут красные круги. "Я же веду здоровый образ жизни", - бьется в голове одна-единственная мысль, - "не пью, не курю, бегаю трусцой по утрам... иногда бегаю, когда на автобус опаздываю... Если все закончится хорошо, займусь физподготовкой, каждое утро буду делать зарядку, откажусь от лифта и транспорта до работы и обратно!" Заряда бодрости хватает еще на сотню метров, а потом в груди вспыхивает огненный цветок, и мучительная боль швыряет его на грязную мостовую.
* * *
Сотник командует: "По коням!", и Петрович с опаской подходит к выделенному ему транспортному средству. Размеры жеребца поражают воображение. Как залезать на спину такому монстру - не очень понятно, он же не альпинист и не цирковой гимнаст. Жеребец, видимо, тоже не в восторге от будущего всадника: он злобно косится, роет землю подкованным копытом и упорно норовит цапнуть огромными желтыми зубами. Это не добавляет оптимизма. Петрович понимает, что насчет "покататься на лошади" - это была не самая лучшая идея, и бочком пробирается к спасительным кустам, но его маневр не остается незамеченным. В четыре руки его закидывают на круп коня и взгромождают в седло. Целую минуту и жеребец, и Петрович, оцепенев, пытаются пережить такую беспрецедентную наглость, потом к ним возвращается дар речи. Петрович не очень литературно, но информативно характеризует окружающих, жеребец под ним тоже визжит что-то нецензурное, а потом срывается с места в галоп. Он несется по направлению к лесу огромными прыжками, надеясь сбросить со спины навязанный ему груз. Каким-то чудом Петрович все еще держится в седле, мертвой хваткой вцепившись в лошадиную гриву. Его мутит от тряски, от напряжения ноют не только мышцы, но и кости. Ногти прорезали судорожно сжатые ладони, и на светлой шерсти животного расплываются кровавые пятна. Он бы с удовольствием слез и сам, но окончательно взбесившийся транспорт не предоставляет ему такой возможности. Промчавшись вдоль лесной опушки, жеребец взвивается на дыбы. Наконец-то исполняется заветная детская мечта Петровича - он летит! Но невысоко и недолго. До ближайшего дерева.
* * *
Меч был огромным, почти в рост Петровича, с выщербленной кромкой и грязно-бурыми разводами вдоль лезвия. Стараясь не думать, в чем именно вымазан трофейный клинок, Петрович обошел его по периметру, осторожно взялся за шершавую рукоять обеими ладонями и попытался приподнять. Вотще. Он никогда не считал себя совсем уж слабаком, но все, чего он смог добиться - это немного оторвать меч от земли. "Интересно, сколько же может весить эта железка?" - задумался Петрович. Весов, ясное дело, в ближайших окрестностях не наблюдалось. Он попытался было вычислить массу меча по науке - рассчитав примерный объем и умножив его на удельную плотность железа - но потерпел сокрушительное поражение. Плотность железа он не помнил, и у него не было ни линейки, ни калькулятора. Да и в правильности формулы тоже были сомнения: школьную физику он помнил немногим лучше биологии. А если оценивать массу на глаз - выходило "очень много". Дружинники рассказывали, что вражеский витязь орудовал этим мечом одной рукой, вертя его, как пушинку, но Петрович не обладал настолько развитым воображением, чтобы представить себе такую картину. Он вообще сомневался, что в человеческих силах поднять этот меч, пусть даже и двумя руками, не говоря уже о том, чтобы несколько часов кряду размахивать им из стороны в сторону во время боя. С таким оружием и враги не нужны - владелец уморит себя совершенно самостоятельно, одними тренировками.
"Не хочу быть героем, хочу быть магом!" - твердо решил Петрович, и тут же провалился в уже ставшую привычной темноту.
Сон четвертый, магический
Current Mood: Учение доходит до предела в действии. (Сюнь-цзы)
Current Music: Эпидемия - Черный маг
* * *
Сознание возвращалось урывками. В спину впивалось что-то твердое, в ушах противно звенело. Через несколько минут Петрович с удивлением обнаружил, что непрекращающийся звон начинает складываться в отдельные слова, а слова - в предложения. Два громких неприятных голоса спорили, кому достанется чужак необычайной магической силы. По обрывкам информации, таящейся среди многоэтажных непечатных конструкций, Петрович уловил, что речь шла о нем. Он приоткрыл правый глаз, желая взглянуть на спорщиков. В поле зрения возник благообразный старец в белом балахоне, со снежно- белыми волосами и бородой. В руках он держал посох из какого-то светлого дерева. Обладателя второго голоса видно не было. "Сам с собой он спорит, что ли?" - лениво подумал Петрович и открыл второй глаз. Слева обнаружился точно такой же старец, только в черных тонах.
"Выбери сторону своей силы - Добро и Изначальный Свет или Зло и Вековечная Тьма!" - взвыли старцы в унисон, заметив, что волонтер пришел в себя. "Чем так кричать, лучше бы встать помогли!" - прошипел сквозь зубы Петрович и с трудом поднялся на ноги.
Добро, Зло - ему было почти безразлично: конечно, за белых играть почетнее, но бороться со злом в режиме нон-стоп - удовольствие ниже среднего. А черные, хотя обычно и проигрывают в конце, все остальное время живут в свое удовольствие. Окончательный выбор ему помогла сделать свита магов, расположившаяся неподалеку отдохнуть и перекусить, пока начальство разбирается с новобранцем. В меню белых была вода, хлеб подозрительного вида и какая-то толстенная потрепанная книга, а на скатерти черных высилась аппетитная груда разнообразной снеди. "Я за Тьму!" - бодро отрапортовал Петрович, примериваясь к самому большому бутерброду.
* * *
Как и всякий уважающий себя черный маг, теперь он жил в черной башне. Согласно канону, башня была щедро декорирована грязью, паутиной и летучими мышами. Впрочем, за годы холостяцкой жизни Петрович видывал еще и не такое, гораздо больше его беспокоил недавно выданный учебник по черной магии. Это был устрашающего объема фолиант в обложке из чьей-то кожи, причем - кожи плохо выделанной: дурно пахнущая обложка расползалась и клочьями липла к пальцам, а однажды из нее даже выглянул толстый белый червяк. От такого источника знаний хотелось держаться как можно дальше. Он пытался было найти еще какие-то мануалы по черной магии, но остальные книги были в еще худшем состоянии, хотя подобное было трудно представить. "Неужели все начинающие черные властелины вынуждены возиться с такой пакостью?" - огорченно вздыхал Петрович, натягивая учебные перчатки и принимаясь за магические штудии.
* * *
Заклинание вызова духа не относилось к разряду сложных или опасных, но наставник, пришедший подстраховать и заодно принять зачет, почему-то устроился поближе к двери. Петрович хмыкнул и начал читать заклинание, в котором практиковался уже неделю и довел до полного автоматизма. Какие-то три десятка слов практически из одних согласных, мысленное усилие, резкий взмах рукой - и вот он, призрак!
Чего он не учел - так это поднятой наставником пыли и своего оглушительного чиха. Всего несколько добавочных звуков посреди заклинания - и вокруг башни взметнулась стена волшебного огня, безудержно рвущегося вперед и пожирающего все живое и неживое на своем пути.
"Кажется, обещанный белыми Армагеддон все-таки состоялся", - ошеломленно вздохнул Петрович, глядя на огненное море, раскинувшееся от горизонта до горизонта.
Сон пятый, амурный
Current Mood: Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел. (Ф. Ларошфуко)
Current Music: Frank Sinatra - Strangers In The Night
* * *
Петрович увидел ее около ручья. Она сидела на берегу, повернувшись к нему обнаженной спиной, и расчесывала длинные зеленоватые волосы. Он восхищенно кашлянул, и она обернулась. Она была - само совершенство. Он еще никогда не видел такого прекрасного лица, такой роскошной груди и такого длинного хвоста, покрытого переливающейся на солнце чешуей. Петрович даже хотел влюбиться, но передумал: как закоренелый практик, он трезво оценивал перспективы физической любви с этим существом.
* * *
Петрович удирал от любвеобильной красотки так, как будто от этого зависела его жизнь. Впрочем, вполне возможно, что так оно и было на самом деле. Красотка поражала воображение восемью парами стройных ног от ушей и платиновым оттенком меха, покрывающего паучье тело, а также острыми жвалами, скрипящими что-то призывное. Петрович решил, что не питает страсти к экзотике, и наддал еще, очень вовремя вспомнив о некоторых аспектах в отношениях земных паучьих самок и их партнеров.
* * *
Петрович очнулся от нежного поцелуя в губы и открыл глаза. Над ним склонялось лицо непередаваемой красоты. Огромные раскосые глаза нереально синего оттенка сияли, словно звезды. Кожа даже на вид казалась нежнее шелка. Из роскошной золотой гривы выглядывали заостренные кончики ушей. Видение было одето в стильную замшевую куртку, украшенную затейливой вышивкой, и узкие штаны на оттенок темнее. На поясе видения висел изящный меч, а за плечами виднелся лук и колчан со стрелами. "Эльф!" - холодея, понял Петрович, потому что спутать это дивное создание с эльфийкой можно было только в темноте и то - по пьяни.
Когда видение протянуло к нему руку, Петрович не выдержал и с криком "Убери свои грязные лапы, извращенец!" вскочил на ноги и побежал, куда глаза глядят, по пути молясь всем известным ему богам о том, чтобы они поскорее вернули его домой.
Эпилог
Current Mood: То делается нашим, что выстрадано, выработано; что даром свалилось, тому мы цены не знаем. (А.И. Герцен)
Current Music: Louis Armstrong - What A Wonderful World
Когда Петрович проснулся в своем кресле, уже светало. Все тело ломило от неудобной позы, сердце бешено колотилось. Первым делом он проверил шкафы и другие возможные укрытия на предмет наличия коварных озабоченных эльфов, и, только не обнаружив оных, позволил себе по-настоящему обрадоваться благополучному возвращению в родную реальность. Раздеваясь и укладываясь досыпать в кровать, он пообещал себе, что на следующий Новый год ни за что не будет связываться с сомнительной литературой, а возьмет что-то более безопасное и проверенное. К примеру, пару старинных нестрашных детективов или трехтомник классической поэзии.
|