Аннотация: Жители обычного советского двора обнаруживают инопланетную космическую ракету...
Мигалка разукрасила листву деревьев в сине-красные тона. Во дворе многоквартирного дома щуплый милиционер успокаивал дородного двухметрового мужчину в серой майке и растянутых штанах. 'И нам потом говорят, что ничего такого нет? А это что было? Массовая галлюцинация? Врут, врали и будут врать, обманывать народ...' - басил мужчина.
Во двор заехала черная 'Волга', за ней ещё одна. Люди, собравшиеся во дворе, начали шептать и переглядываться, некоторые юркнули по подъездам. Первый автомобиль едва успел остановиться, как с пассажирского сидения выпрыгнул молодой мужчина: черная рубашка, короткая стрижка. Неприметный. 'Эй, что случилось? Дети кусты подожгли?' - крикнул он с улыбкой, схватил милиционера за плечо, развернул к себе, и, не снимая улыбки, что-то коротко шепнул ему на ухо. Милиционер резко выпрямился, будто его ужалили током, и начал отгонять детей, осматривающих полянку у деревьев: 'А ну, мелюзга, отошли!'.
Тем временем, из Волги выбралось ещё несколько мужчин, одетых в самые обычные советские костюмы - такие, в которых обычные трудяги посещают и свадьбы, и похороны. Они бы тоже сказались неприметными, вот только одеты были совсем не по погоде - видно было, как тяжко мужчинам под палящим июльским солнцем. Кто-то закурил, кто-то, облокотившись на автомобиль, наблюдал за двором.
Здоровяк в растянутых штанах собрал вокруг себя толпу слушателей: 'И я смотрю, а там такая стальная колба, высокая, в три этажа, в ней люк закрывается, и она с ревом - ну, вы слышали - отрывается от земли и хрясь - в небеса! Служил я в ракетных войсках, зуб даю - это управляемая ракета, и точно не советская, у нас такой техники нет даже близко'.
Я заметил, что один из мужчин отошел от 'Волги' к полянке, достал из кармана брюк какой-то прибор и провел им над опаленной травой. Брови мужчины взметнулись вверх, и он, засунув прибор обратно в карман, мгновенно ретировался к автомашинам.
'Граждане, товарищи, ну какой космический корабль, вы о чем? Просто может баллон газовый взорвался, вот и всё' - убеждал молодой парень из Волги, снова натянувший на лицо доверительную полуулыбку: 'мы же серьезные советские люди, зачем всё это?'
'Функционер какой-то' - подумал я.
Шкафоподобный мужчина посмотрел на функционера и, ухмыльнувшись, ответил: 'Советские, советские. И я советскими глазами видел корабль. Да и не только я. Вон дети видели. А грохот при взлете тут вообще весь двор слышал' Шкаф краснел и влажнел, солнце беспощадно зависло в зените. 'Эй, Сашка, иди сюда! Сашка! Толкните его, пусть сюда идет!'.
К нам нехотя, будто проштрафился и вызвали к директору, приковылял мальчишка лет семи, одетый в рваную футболку. Мальчуган смешно хмурился.
'Сашка, ну расскажи, как было'.
'Дядь, ну я уже рассказал. Мы с пацанами играли в крокодила на горке. Вдруг треснет, как от разряда, мы повернулись - а там, за деревьями, блестит самый настоящий космический корабль, с огнями, а снизу пламя. Вжик - и в небо улетел. Можно я обратно пойду?' - Сашка стеснялся взрослых.
'Нет, стой, подожди. А большая ракета была?'
'Дядь, не знаю. Ну не такая большая, как которые по телевизору показывают, на которых наши консонавты летают. Маленькая' - поразмыслив, заключил Сашка.
'Вот, и я говорю, метров десять, три этажа. Ладно, дуй обратно'.
Мужчина посмотрел на собравшихся зевак, будто пророк, который взглядом обводит паству.
'Слышали? Устами ребенка... Мальчишка своими глазами видел эту ракету, и я видел - она недалеко от моего окна стояла. А тебе я кое-чего скажу, товарищ' - Шкаф наклонился к функционеру, но говорил так, чтобы слышно было всем - 'Я служил в ракетных войсках, и немного кумекаю. На учениях бывал. Так вот, слушай: если ракета взлетает настолько быстро, то её скорость обязательно выше скорости звука - и это должно быть громко, прямо ГРОМКО! Настолько, что тут все окна б взорвались, а в ушах перепонки лопнули. Понимаешь? А она взлетела, что пробка из шампанского, и только немного полянку обожгла. У нас таких технологий нет, у американцев таких технологий тоже нет. Сечёшь?'
'Что ж Вы хотите сказать товарищи - как ракета улетела вы видели, а как прилетела - нет? Как такое бывает?' - спросил функционер, картинно повернувшись к зрителям, которых всё прибывало. 'Серебристая трехэтажная космическая ракета стоит в центре двора, так на неё ни одна собака ни гавкнула. Ну что за выдумки, товарищи? Я вам так скажу: явление, как у вас - не впервые. Мы из высшего народного медицинского учреждения и изучаем подобные массовые галлюцинации. Есть работы советских ученых, которые причинно объясняют все видимые визуальные образы. Солнце ярко светит, оптический обман - такое бывает, не надо делать собрания. А мальчишек мы осмотрим, может на жаре этой удар получили - вот и показалось.'
'Да, все одновременно получили' - буркнул здоровяк, но уже без прежнего пыла. Функционер говорил внятно и толково, и многие зеваки, покивав головами, отправились по домам.
Я подошел к полянке. Рядом с несколькими старыми тополями темнело обожженное пятно травы диаметром в десяток шагов. Пахло горелой травой и порохом, будто и правда взорвали что-то вроде гранаты.
К полянке подошли двое мужчин в костюмах и длинным ножом начали бережно вырезать кусок дерна.
'Эй, парень, ну-ка постой!' - окликнул меня функционер, наверное увидевший, что какой-то парень трется около полянки. По спине сразу сбежала капелька пота. Я замер.
'А ты с какого дома? Сам что видел?' - взгляд у сотрудника был холодный, оценивающий - казалось, что он даже не моргает.
'Я с пятого дома, но сам ничего не видел. Слышал какой-то грохот, рёв, и всё'.
'Понятно, - функционер подошел совсем близко, - Сам как считаешь - космический корабль или галлюцинация?'
'Я, товарищ врач, считаю как и вы. Конечно это всё померещилось, жара на улице. Я думаю, что баллон взорвался, вот так'.
Господи, а если он слышит, как у меня сердце об грудь стучит?
'Ну хорошо, понятно' - функционер хмыкнул. Я ждал.
'Слушай, странно - будний день, а ты не на учебе...'
'Заболел, товарищ врач, на больничном, - главное, чтобы голос не подвел, - Если нужно даже справку принесу'.
Функционер сверлил меня взглядом. Несколько мужчин в костюмах наблюдали за нами, облокотившись на 'Волгу'.
Наконец функционер посмотрел на мужчин и покачал головой. А потом сказал мне:
'Нет, не надо. Свободен.'
***
Люди не расходились до самого вечера. Шкаф (которого, как я узнал, звали Артемом Иванычем), всё это время не уходил со сцены: подначивал функционеров, выискивал любые возможные следы космического корабля, раз за разом рассказывал историю возвращавшимся с работы жителям двора. Но наступили сумерки, и заскучавшие люди стали расходиться. Чуть позже уехали и 'Волги'.
Мы с Артемом Ивановичем жили в одном доме, но в разных подъездах. Я предложил зайти ко мне и выпить водки, обсудить увиденное. Шкаф согласился.
'А ты учишься?'
'Да, учусь. Факультет радиотехники'.
'Ого, серьезно. Хорошее дело, тут башка нужна' - Шкаф тяжело дышал, поднимаясь по лестнице на мой третий этаж. 'А сам откуда, где родители?'
'Да в деревне, под Тулой. Тульский я сам...'
'Пряник, ахахаха!' - зашелся басом Шкаф.
Прошли в квартиру, и я достал припасенную бутылку водки. Первый стакан - за 'советскую космическую программу', второй - за родителей.
'Ты знаешь, я ведь докопаюсь до сути. Сам посуди - жизнь прожил, и тут на тебе - ракета под окном. Вот это приключение, вот это открытия! А эти в костюмчиках - ну какие они врачи? Слыхал про счетчик Гейгера? Где ты видел врачей, которые радиацию мерят? А парниша этот...'
'Функционер'.
'Что? Ах, да, хорошая кличка. Говорящая. Парниша этот - я такой взгляд только раз в жизни видел, у одного очень высоко сидящего человека. Про него такое рассказывали - кровь в жилах стынет. Столько людей сгубил. Вот и этот - вроде улыбается, но я зуб даю - если бы мы на полянке что нибудь нашли, прибор там какой-нибудь или деталь, то всех бы нас там и положили. У них это так работает'.
Я молча кивал, разливая водку, стараясь наливать себе как можно меньше.
'Артем Иванович, огурцы будешь? У меня банка осталась'.
'Конечно, тащи, всё съем!' - у Шкафа было отличное настроение.
Я прошел в кухню. На стене около холодильника привычно жужжал электрический счетчик, обмотанный десятком проводов.
В самом холодильнике было тесно. Почти все пространство занимал громоздкий трансформатор, от гудения которого закладывало уши. От трансформатора, словно две черные гадюки, отходили силовые кабели: они вились по полу, поднимались по стене и через форточку прыгали на ближайший электрический столб. Ещё два кабеля уходили в стену кухни.
Я взял банку огурцов, захлопнул дверку холодильника и вернулся в комнату. Артем Иванович побелел.
'Что-то мне нехорошо стало, братишка. Не паленая?'
'Нет, водка отличная. У знакомого брал'
'Мне пока не наливай, сейчас отдышусь. Огурчик пожую и пройдет. Ну так вот - про ракету эту. Есть у меня один родственник, он как раз участвует в гражданских наблюдениях. Конечно, всё это делается тихо, ведь наше государство, сам знаешь, таких ученых не любит' - Шкаф тяжело дышал, надувая щеки. 'Ну вот, а теперь представь, что он с его опытом сможет тут обнаружить? Да для него это не полянка, а стартовый космический полигон! Он то знает, что искать и под каким камнем. Ой, фу, ещё сильнее мутит, аж живот режет...'
'Сейчас что-нибудь от желудка принесу, подожди' - Шкафу и правда поплохело, он тяжело, с хрипом, закашлялся и, взяв банку дрожащими руками, отпил рассолу.
Я прошел в ванную. Наклонился над раковиной и вызвал рвоту. Напился воды и повторил. Вроде полегчало.
После этого встал на четвереньки и вытянул из под ванной небольшую пилу, зубило, зеленый резиновый фартук, здоровый моток полиэтиленовой пленки, длинный тонкий нож, веревку, молоток. Включил в ванной воду.
'А это у тебя что?' - вдруг закричал Шкаф. В другой комнате - не в той, в который мы выпивали. Я чертыхнулся, схватил молоток и побежал.
В спальне, которая теперь вовсе не была спальней, Шкаф заходился кашлем. Увидев меня, он начал сдавленно хрипеть: 'Это что за радиорубка, ты, козел? А я слышу, что-то пищит постоянно. Какой ты к чертям студент, куда тебе столько оборудования, да ты же шпион...' - жуткий приступ кашля свалил Артема Ивановича на усеянный проводами пол; он стал походить на жирного борова, который мутными глазами оглядывает заставленную техникой комнату.
Я харкнул ему на лысину: 'Достал ты свой нос сувать куда не просят. Жил бы да жил'.
Шкаф поднял на меня взгляд, полный суеверного ужаса, глаза налились кровью: 'Так это ты их вызвал, ну конечно. И люк закрылся прямо перед твоим окном. Ты... ты меня траванул что-ли? Чтоб я не мешался? Ах, убью, урод...' - Он кашлял так, будто легкие изорвались в нескольких местах; всё его тело дергалось, словно в судороге. 'Убью... порешил...гнида'. Здоровяк неуклюже полз в мою сторону, но единственное, что меня заботило - не задел бы оборудование.
Покрепче взявшись за рукоять, я взмахнул молотком. Череп хрустнул. Шкаф протяжно взвыл, но продолжил ползти. Не страшно.
После четвертого удара он затих. Я дернул рубильник и отключил радиостанцию, чтобы кровь не закоротила провода, а потом потихоньку поволок грузное тело в ванную.
Наступила ночь, и по небу, среди бесчисленных звезд, пронеслась ещё одна.