Разговоры. Его окружают вечные разговоры. О погоде, детях, жёнах, футболе и о литературе. Ни о чём.
"Глупости какие", - думает он.
И каждый обеденный перерыв старается нарочито громко отсесть от разговорчивых коллег за соседний стол. Кому может быть интересно обсуждать погоду, когда можно просто выглянуть в окно?
Горе от ума. Так считал Грибоедов.
Горе от глупости. Думал он. И пытался унять неприятный мандраж при каждой попытки заговорить.
Он всегда любил русскую классику. Некоторые герои вошли в его жизнь, не спрашивая его мнения. Печорин, Онегин, Базаров... Он невольно примерял их образы. Подстраивался, выдёргивал лишнее, пририсовывал важное. Лирический герой вне твёрдой обложки.
Сначала было трудно. Некоторое время он гордился собой новым. Потом стало грустно. Теперь он свыкся с тем, что нужно самому красиво сервировать обед в пластиковых контейнерах.
Он был выше смеха за соседним столом, лишь презрительно морщил нос и быстро отводил глаза. Его не прельщали долгие перекуры в рабочее время. Только карандаши с завидной регулярностью ломались о белоснежную поверхность ватмана.
Он уходил с работы минута в минуту, словно куда-то спешил. Словно его ждали.
Он не принимал приглашение коллег отметить окончание трудовой недели в одном из многочисленных баров по пятницам. Но внимательно прислушивался к разговорам по понедельникам. И запоминал очередное название.
Все сложно. Женат. В поиске.
В соцсетях с этой графой никогда не было проблем. Он просто её старался не замечать. Он старался реже появляться в сети, чтобы ненароком не подумали, что ему больше нечем заняться. Появлялся для галочки. Кому нужна эта галочка, он старался не думать.
После рабочего дня он спешил домой. Туда, где тихо бормочет телевизор. Он даже иногда позволял себе вставить между репликами ведущих ток-шоу свои замечания, но в большинстве случаев телевизор был спасительным фоном.
Он готовил обед на завтрашний день, а на экране говорили о погоде. И он старательно запоминал показатели ртутного столбика.
По пятницам он уходил с работы раньше обычного. Чтобы попасть в бар, где его коллеги были неделю назад. Он заказывал водку и сок.
После второй рюмки становилось чуть легче дышать. После пятой придуманное амплуа начинало казаться глупым. Каждый раз он пытался отказаться от привычного образа. Зачем нужна поэма, если её не читают?
И каждый раз осекался и проглатывал почти законченное обращение к незнакомке на соседнем стуле. Лирический герой заменил его личность.
Человек привыкает ко всему. Почему бы ему не привыкнуть к одиночеству?
Дома его ждали бормочущий телевизор да пара потрёпанных героев.