течения подделки, скорби-опрощения, пути вымысливания и уплотнения когдатодней и
век не сомкнувших суток полночасных на столе, под сыростью и пылью
похеренных, наблюдение.
Присутствия налито тело теменью прозрачной. Тело-бутыль. Движение не
даётся. Деформация зато в избытке.
Разламывающаяся по швам, присутствия налита теменью бутылка
телоносителя, несущая известный контур темень, темень.
3
тупой 3d всё наказал,
и время-пыль летит в глаза.
и снова день, в котором стопка дней
и ночь с печатью тысячи ночей.
памятник из кельтского гранита,
натяжные двери, потолки стальные.
Давеча свидетницу эговы
повстречал. Им кстати б свежей было крови,
утверждают, булькающей на
частоте одной. Раз часть-и-та одна.
Пилоты, танкисты и фарисеи. Упадок в непропорциональной со смертью
связке, небалансируемой настолько, в избытке
неподобном до степени первоначальной разрыва, несвязи
изначальной, что эрос
скупой в юбке,
танатэрос, иначе; пусть и не без связи,
и какой. Ну, а проще, понятие, по умолчанию, в роде мужском. Понятие женским не завершается; в противном случае, понятие имеет танатотическое качество, и только. Танатос танатос суть, эрос не переходит, не ищет в танатосе никого -- и его самого в том числе. Танатос и эрос не пересекаются в них самих, в лучшем случае, в рациональном пространстве; иррационально -- да, пересекаются, не переходят: часть к части, не более. Проще, частей нет здесь. Какой тут упадок? Эрос в юбку рядить?.. В танатосе искать иррациональный эроса запрос на него самого, ясно, бред. Эрос взыскивает танатос, но лишь для неё последней.
ледистое, потное море,
и волны басят с хрипотцой:
хе-хе, -- по-отечески троллят
систему, с отёкшим лицом
и неумолимой манерой
подачи. Лишь в квантовых снах
ни множества, ни полумеры,
ни центростремительности,
пусть не местнолокальной/ пускай полиместной.
Отбор естественный
на эскалатор,
овцепоступательный на вид. И, в общем, -- :
закат кирпичный, мордобампер
балконный, --
при оной отрешённости, при всей-то, большей
наиболее естественной
причастности и прямоты не
отыщешь.
судить о прошедшем как о прошедшем. Ты либо
пыль призрачная, или травма по описи универсальной:
причастность и прочее, -- признаков нераскрываемых,
таинственных совокупность.
Муравьино-щетинные паводки суши и гущи отвесной.
Прерывистых тропок-лазеек из ниоткуда кромешье. Каракули
двусмысленные. Состояние выбора не что иное как ничто
откровенное. Тронулось в себе -- в нём стронулось самом.
Не начало увечное -- всякое, поскольку кончается тут же то, что имеет исходить привычку, продолжаясь в кресле инвалидном вымыслов и грёз. От A до B нет отстояния. Эта точка AB либо ты, либо точка-калека.
тупой 3d всё наказал,
и время-пыль летит в глаза.
И снова день, в котором стопка дней
и ночь с печатью тысячи ночей.
4
если б было нож вскрыть, может, скрыть
было нож отслоить, -- нож -- по центру
если б было ножу исходить и
избледнеть ему, было, если б. Острию сплошному
грани тало-лиловой бутона,
расплескавшейся в шарик воды.
Тежедли тельные постоятель ства посту-
кивания, -- постоянство. Что оно, под
постояльством-в-себе?
что под панцирем постоянства?
череда непродолжительных постоянств?
непродолжительные постоянства
более
коротких
постоянств.
Продолжительное то же постоянство.
Те же длительные постоянства. -- Длительные -- те же -- постоятельства.
Ибо что там, под тем постояльством льняным, что в себе, что ?
Подстелим сложенные крылья лежалые убыток лет.
Астматик пишет в хаотических манерах резано-затяжных.
Астматик урывками жишит, может статься, с ними, то есть
поверх -- по-над -- того-сего сверх. Постелим нити: подстелить их.
Снотворного белоснежные классики в виде лапок птичьих.
У сферы проявляются углы, паническим и мечущимся мерком
перемещаются. Углы-пружина, нет, углы-синкопа невротическая.
Под синкопы панцирем что? Череда снеготальных смятений?
Сокращений с последующими поражениями? Тревожная серость ли серая?
Воду
до ушка игольного стискивая, вплоть до
острия иглы. Небывалые, невиданные штампы,
постоянства
без нужды быть воспроизведёнными и раз
единый. Первые, проявленные неизменно,
первокорпускулы, первоэлементы,
мясо -- мяса
нескончаемый лоскут пространный.
Часть, пыль, ничто. Пыль,
часть, ничто. Картонное --
состояние выбора. Пустошь на ходулях.
А в воздухе -- повисшая в испуге безысходном
моновременность. Сбрасывает пыльно-белые,
серо-пепельные чехлы
звездообразная потоков поздняя стихия --
пространство. На трубчатых ходулях пустошь
картонная. Резинокофе автостопом.
Платформа сверхширокая, одна-
единственная в роде. В воздухе -- в испуге безысходном --